Угасающее солнце: Шон'джир

9

Два крейсера, шесть вспомогательных кораблей.

Бай Хулаг Алань-ни с удовлетворением отметил, как при появлении этой силы изменилось поведение землян. Юноши-земляне выстроились по обеим сторонам парадной лестницы Нома, чтобы встретить регулов, которые только что выбрались из совершившего посадку челнока; здесь же стояли несколько молодых регулов, держа наготове четыре светло-серебристые тележки. Хулаг коротко приказал своему водителю ехать прямо к встречающим: некоторые из только что прилетевших, идущие в самом конце, еще пугались землян, и Хулаг, несмотря на свой ранг и отягощенный майоратом [майорат (от лат. «major» – старший) – форма наследования, при которой имущество переходит полностью к старшему из наследников], намеревался первым подъехать к Ному и подождать остальных. Сам он не боялся землян и хотел, чтобы никто другой из Аланей не уронил перед ними своего достоинства.

Машина плавно остановилась. Открылся люк, впуская знакомый едкий воздух Кесрит: Хулаг недовольно фыркнул, когда тот обжег его ноздри – но сейчас баю показалось, что у воздуха есть какой-то своеобразный аромат.

Он не обращал внимания на землян, которые с любопытством рассматривали его, а в своем любопытстве некоторые осмелились протянуть руки, чтобы помочь баю. Его водитель, Сут Хораг-ги, отогнал их прочь и ловкими движениями подкатил тележку к открытому люку; с великой осторожностью Сут приподнял бая, перенеся огромный вес Хулага на его атрофированные ноги и усадил бая в стоящую у люка тележку – плавно и нежно, что Хулаг в последнее время все больше ценил. Он все чаще и чаще подумывал о том, чтобы наградить этого юношу из крохотного рода Хорагов; в те дни, когда им на станции приходилось нелегко, его поведение было безупречным. Суту он, естественно, об этом ничего не говорил: это бы испортило юношу, которому Хулаг собирался оказать покровительство в дальнейшей карьере.

Сут был не просто слугой старейшины рода Аланей: он был слугой старейшины самого важного из трех главных родов регулов! Юноша просто не понимал своего счастья. Хулаг улыбнулся про себя – земляне едва распознавали это выражение: легкое сокращение мышц нижних век, расслабленные, несмотря на обжигающий воздух, ноздри.

Его долгие, осторожные маневры увенчались успехом.

Пришли восемь кораблей, четвертая часть флота рода Аланей, а остальные лишь ждали сигнала. Они пришли, чтобы узнать судьбу своего старейшины, которого земляне, мри и долгие сборы задержали на Кесрит. Земляне, очевидно, не ожидали такой сильной реакции со стороны Аланей – словно Алани могли поступить как-то иначе! Ставрос, похоже, не смог понять, для чего понадобилось здесь Аланям присутствие подобного корабля, предоставленного им высшим Советом родов регулов: теперь это был искореженный металлический хлам посреди разрушенного порта. При воспоминании об этом Хулаг почувствовал укол страха, немного омрачивший его удовлетворенность. Но эти хмурые земляне могли помочь баю возместить потерю и, несмотря на случившееся, улучшить положение Аланей.

По лицам встречавших юношей-землян, по тому, как приняли регулов на станции, по переговорам со Ставросом было ясно видно, что земляне не хотят воевать. Хулаг давно убедился в этом и, само собой, приветствовал подобное проявление здравого смысла у землян. На Кесрит, как уже твердо усвоили старшие, земляне, а теперь и еще трое прилетевших сюда старших Аланей, которые сейчас выгружались из челнока, было бессмысленно воевать. На переговорах со старшими рода Хулаг открыто заявил об этом, сам будучи уверенным в справедливости подобного выбора. Земляне могли начать сражение при появлении крейсеров, едва заметив, что те являются носителями вспомогательных кораблей; но вместо этого они пошли на переговоры, хотя могли выиграть: земляне были свирепыми воинами, раз уж они не боялись сражаться с мри – используя, правда, для полной уверенности, численное превосходство, но регулы вообще не могли противостоять мри, и Хулаг, в частности, признавал это. Нет, земляне не желали продолжения конфликта. После тех первых тревожных дней Хулаг начал по-настоящему верить в искренность бая Ставроса, который открыто провозглашал, что земляне хотят мира не только продолжительного, но и всеобъемлющего.

Сам же Ставрос, несомненно, вкладывал в эту истину более глубокий, скрытый смысл: с мудростью, которая у регулов непременно бы пользовалась уважением, если не любовью, губернатор не цеплялся за единственного союзника, а одновременно изучал множество направлений, выбирая из них самое выгодное.

Ставрос открыто интересовался всем, что касалось мри, прибегая к помощи юного Дункана, которого все земляне считали сумасшедшим: даже при одной мысли об этом кожа Хулага начинала сжиматься. Что ж, возможно, но если юноша действительно повредился в рассудке, то Ставрос был безумцем, когда восстанавливал его в правах – а Хулаг не верил, что Ставрос был безумцем.

Систему Арайна покинул корабль-разведчик; самый большой из боевых кораблей землян сопровождал разведчика до границ системы и вернулся домой после яростных кодированных переговоров с ним, а потом и с самим Ставросом. Хулаг очень жалел, что ни он, ни его помощники не могли понять тех переговоров, после которых крейсер со своим вспомогательным кораблем смиренно вернулись на станцию, сменив крейсер «Ганнибал», который отправился встречать приближающиеся корабли регулов.

Корабль с мри на борту покинул Кесрит сразу же, как только Ставрос получил известие, что на подходе корабли регулов; Дункан, побывав у Ставроса, собрал свои вещи и все, чем он занимался после возвращения из пустыни, и отправился на корабль. Потом все затихло, и в Номе о нем словно бы забыли, хотя на самом деле юноша находился на корабле. Как только регулы появились в системе, разведчик покинул станцию: Хулаг узнал об этом от прилетевших старших.

Дункан, скорее всего, обосновался на станции, хотя пользы там от него наверняка было мало – исполнитель из юноши был никудышный, а земляне на вопросы о его судьбе отвечали уклончиво.

Безумие Дункана было связано с мри, которые, скорее всего, тоже находились на станции.

Это была игра, достойная регулов. Сердца Хулага учащенно бились, когда он позволял себе размышлять о мри; без сомнения, земляне знали о его тревогах. Оставалось лишь разузнать, какую сделку Ставрос собирался заключить с Аланями, поскольку сейчас, как уже было ясно и землянам, Хулаг готовил почву для соглашения. Хулаг доверял землянам, чего никогда не позволял себе в отношениях с мри: по отношению к таким, как Ставрос, кто, подобно регулам, подсчитывал выгоду – во власти, территориях, в запасах металлов и биоматериалов – и в защите всего этого, – его доверие было безграничным. Хулаг считал, что у землян, подобных Ставросу, даже ход мыслей был таким же, как у регулов; и, следовательно, бай предполагал скорый союз.

Последние из старших выбрались наружу. Хулаг развернул свою тележку, ожидая их на едком воздухе: за это ему весь день пришлось страдать от сухости в горле и жалящей боли в носу. Старших, каждого из которых сопровождал юноша-слуга, было трое: Шарн, Караг и Хаан. Хаан, мужчина, шел последним; Шарн – женщина, четвертая по старшинству в роду; Караг, чей мужской пол определился совсем недавно, склонный к неуравновешенности, которой подвержены все старшие, только что перенесшие Изменение: протеже Шарн и, скорее всего, ее нынешний супруг. Кожа Карага по-прежнему сохраняла юношескую гладкость, и его телу было далеко до солидных размеров Шарн или Хаана, которых юноши-слуги наконец-то устроили на тележки, и уж тем более – до величественной пышности Хулага. Но, тем не менее, Караг уже не мог обходиться без тележки. Хулаг спокойно смотрел, как юноши суетятся вокруг трех старших и везут их по дороге сквозь толпу землян.

Хулаг больше не был единственным из старших на Кесрит, окруженным лишь юношами из непонятных родов, которые ничего толком не знали. Теперь рядом с ним был его собственный род, Алань-ни, а на пристыкованных к станции кораблях постоянно находился экипаж. Такое соседство с кораблями землян и станцией было куда более угрожающим, чем если бы регулы вступили в открытый бой. Но земляне позволили регулам устроиться рядом: еще одна причина, по которой Хулаг был уверен в мире. Он улыбнулся про себя и развернул тележку, собираясь подняться по скату. Сут шел рядом с ним. Земляне расступались, пропуская их. Во главе процессии, от которой столпившиеся внутри, чтобы увидеть все своими глазами, молодые регулы приходили в ужас, Хулаг въехал внутрь, оказавшись в теплой, отфильтрованной атмосфере Нома, чувствуя, что основательно удовлетворил свою так долго подавляемую гордость.

– Ставрос, – он услышал, как юноша-землянин докладывает Суту, соблюдая принятый у регулов протокол, – увидится с баем тотчас же, как пожелает бай.

– К его превосходительству баю Ставросу, – нараспев произнес Хулаг, когда Сут церемонно повернулся к нему. – Немедленно.

Встреча, в отличие от всех предыдущих, проходила не в маленьком кабинете Ставроса, а в парадном конференц-зале; и множество юношей в мундирах стояли вокруг губернатора с каменными лицами, что у землян являлось признаком неприязненного, если не враждебного настроения. Хулаг, за спиной которого теперь находились трое старших Аланей и свита юношей, поглядел вокруг и улыбнулся, подражая землянам: его, в отличие от них, совершенно не беспокоил нынешний баланс сил.

– Может быть, мы, – сразу же предложил Хулаг, прежде чем все смогли приступить к бесконечной церемонии рассаживания, – обойдемся без ненужных юнцов и поговорим начистоту, ваше превосходительство?

Ставрос развернул свою тележку и отдал необходимые распоряжения: молодые земляне разобрались по званиям и некоторые вышли. Хулаг оставил Сута, а каждый из старших Аланей – своего слугу; тем временем четверо землян, считавших себя взрослыми, устроились в креслах вокруг тележки Ставроса. Хулаг с любопытством взглянул на одного из них, в волосах которого не наблюдалось и следа серого… этот цвет, как полагал бай, обозначал зрелость землян, в то время как другие цвета, похоже, не имели значения: он не смог избавиться от подозрения, что Ставрос нарушил протокол, оставив этого землянина в своем окружении, но радужное настроение, в котором пребывал бай, не располагало к изучению подобных мелочей. Землянин мог быть старшим: Хулаг все еще не научился точно определять возраст этих созданий, чей пол был известен уже с младенчества, а внешность беспорядочно менялась с течением лет. Он предвидел вопросы своих старших, и, к своему смущению, не знал, как на них ответить.

Юноши принесли несчетное количество порций соя: это было просто необходимо, поскольку путешествие отняло у старших немало сил; начались представления: Хулаг запоминал имена и звания «старших» землян и называл в ответ имена своих старших, которые, похоже, все еще не могли прийти в себя от усталости, быстрой смены обстановки и такого количества чужаков. Но во время представления Хулаг нашел повод для недовольства, и ноздри его затрепетали в нетерпеливом вздохе.

– Бай Ставрос, – проговорил Хулаг, – нет ли здесь представителей от бая со станции?

– Это было бы бессмысленно, – сказал Ставрос, используя дисплей тележки, поскольку Хулаг обращался к нему на языке регулов, и Ставрос отвечал баю на нем же. – Политика определяется здесь. И проводится отсюда. Бай Хулаг, если твои старшие свободно владеют языком землян, можем ли мы перейти на свой язык?

Здесь, на Кесрит, земляне, которые все, что узнали за время своей жизни, предпочитали не запоминать, а записывать, тратили бездну времени на то, чтобы овладеть языком регулов. Они забывали. Хулага до сих пор приводило в изумление то, что встречи часто записывались на пленку, чтобы земляне не забыли сказанного ими, и того, что было сказано им: и эта встреча, несомненно, тоже записывалась. Правда, с другой стороны, удивляться тут было нечему: ведь каждому обещанию, каждому утверждению, сделанному этими созданиями, пришлось бы сохраняться в столь слабой памяти. Говорить неправду являлось ужасной вещью для регулов, поскольку сказанное однажды не могло быть забыто; земляне же, без сомнения, могли забывать все, что им хотелось, и иногда искажали факты.

– Мои старшие еще не настолько хорошо владеют языком, – сказал Хулаг и, сдержав усмешку, добавил: – Если вы будете говорить на языке землян, я помогу им, обеспечив синхронный перевод на своем экране.

– Благодарю, – громко проговорил Ставрос. – Я очень рад лично приветствовать твоих старших.

– Мы рады столь радушному приему. – Хулаг отставил в сторону свою пустую чашку и, откинувшись на подушки, придвинул к себе клавиатуру, чтобы выполнить данное обещание Ставросу. – И мы рады, что наши друзья земляне смогли прервать свои дела, чтобы продемонстрировать столь радушную учтивость. Но истинные намерения тонут в бездне формальностей. Мы же не тратим слов попусту, когда речь идет о деле. Вы не наступаете; мы не наступаем. Мы рады такому положению вещей.

Такая прямота, казалось, обеспокоила присутствующих землян. Сам Ставрос немного натянуто улыбнулся.

– Хорошо, – проговорил он. – Мы снова заверяем вас, что бесконечно рады возможности расширения сотрудничества с родом Аланей и всей расой регулов.

– Мы тоже с нетерпением ждем подобного соглашения. Однако мри по-прежнему вызывают у нас серьезную озабоченность.

– Не стоит беспокоится об этом.

– Только потому, что их больше нет на Кесрит?

Бровь Ставроса приподнялась – возможно, то была улыбка; Хулаг, внимательно изучая лицо губернатора, решил иначе.

– Мы как раз заняты тем, – осторожно сказал Ставрос, – что позволит нам окончательно уверить регулов в полном отсутствии какой-либо угрозы со стороны мри.

– Я справлялся о юноше Дункане, – заговорил Хулаг. – Его нигде нет. Мри покинули Кесрит. Ушел корабль. Все эти обстоятельства – возможно, совершенно не связанные друг с другом, – кажутся, тем не менее, достаточно тревожными.

Наступила долгая пауза. Рот Ставроса скривился – Хулаг не смог точно определить, что это было: наверное, недоумение – или недовольство.

– Мы, – сказал наконец Ставрос, – пытаемся проследить путь распространения мри. Нам удалось разыскать довольно любопытные записи. И содержание этих записей, бай Хулаг, вызывает серьезные опасения.

Хулаг, на мгновение задержавший дыхание, выдохнул. Он знал, что Ставрос говорит правду: иначе бы землянин, при его уме, не придал бы подобной информации такого значения.

– Часть пути, – сказал Ставрос, – может проходить по принадлежащей регулам области космоса, – но только часть.

– Покинутые миры, – пробормотал Хулаг. Встревожившись, он совсем забыл о переводе и, поспешив исправить упущение, увидел шок, отразившийся на лицах остальных старших. – Нисрен, Гураген… но ведь на самом деле они пришли из куда большего далека. Это действительно записи мри?

– Они вели записи, – сказал Ставрос.

– Да, – произнес Хулаг. – Ни литературы, ни искусства, ни науки, ни торговли; но я был в старом эдуне – там, на холмах. Я сам видел, что записи существовали. Но я вряд ли смог бы помочь вам с их переводом.

– Мы располагаем, в основном, цифровой информацией. И то, что нам удалось извлечь из нее, вызывает тревогу. Нам хотелось бы проследить этот путь. Это, безусловно, может довольно сильно встревожить всех регулов. Нас же сейчас, главным образом, волнует, насколько далеко нам предстоит забраться, следуя этим записям. И, кроме того, вероятность каких-либо совпадений зоны наших исследований с территорией регулов. Естественно, мы преследуем лишь чисто исследовательские цели. И род Аланей, я думаю, не стал бы чинить нам препятствий; но вот другие…

– Хольны.

– Да, – кивнул Ставрос. – Нас серьезно беспокоит путь, по которому идет этот разведчик. Но завершить начатое просто необходимо.

Ноздри Хулага трепетали от частого дыхания, сердца тревожно стучали. Он чувствовал обращенные к нему испуганные взгляды старших, взывавших к его опыту, поскольку сами они были не в состоянии что-нибудь предложить. Он с горечью понял, что ему придется принять решение, последствия которого будут ощущаться даже около самой Маб, и не было возможности отложить вопрос или отказаться от подобного союза.

Алань обладал достаточной властью, чтобы говорить от имени рода, как было и прежде в переговорах с землянами. Хулаг собрался с мыслями, послал за еще одной порцией соя, и остальные старшие последовали его примеру. Он отпил глоток, погрузившись в глубокие раздумья, помедлил, чтобы бросить взгляд на Шарн, чей совет не помешал бы ему, даже если она не знала вопроса целиком; Шарн ответила ему взглядом, в котором отразилось понимание его замешательства и согласие. Хулагу это доставило удовольствие. Двое остальных старших казались просто сбитыми с толку, и Караг даже не скрывал своей тревоги.

– Бай Ставрос, – произнес наконец Хулаг, прерывая тихие разговоры между землянами, – ваше… вторжение может выглядеть довольно опасным с точки зрения остальных родов. Однако при поддержке Аланей подобная экспедиция может получить от них соответствующие полномочия. В записях, о которых вы говорите, речь идет, как я понимаю, о территории, лежащей за владениями регулов.

– Наши сведения о границах владений регулов не слишком точны, но мы думаем так же.

– Несомненно… наши интересы здесь сходятся. Мы не относимся к расам, которым нравится воевать. Несомненно, вы не забыли об этом, когда отпускали корабль-разведчик… и, возможно, огромный крейсер последовал бы за ним. Несомненно… – Хулаг замер, пораженный внезапной догадкой: его ноздри расслабились в удивлении. – Вы собирались использовать корабль-разведчик как повод. Вы умышленно позволили ему уйти вперед, чтобы получить право преследовать его: великолепное оправдание… взбунтовавшийся корабль мри. Я прав?

Ставрос не отвечал, но смотрел на него настороженно; лица других были бесстрастны.

– Тем не менее, вы отозвали крейсер, – сказал Хулаг. Его сердца теперь бились вразнобой. – Для того, чтобы состоялась наша встреча, бай Ставрос?

– Это оказалось как нельзя кстати.

– Пожалуй. Остерегайтесь просчетов, ваше превосходительство бай Ставрос. Регулы, живущие у себя дома, во многом непохожи на регулов дальних колоний. Когда на карту поставлено спасение рода… компромиссов быть не может.

– Нам не нужны конфликты. Но мы не имеем права упустить возможности, открывшиеся после расшифровки этих записей. Пока же только Хольны знают, где искать мри.

– Наши интересы совпадают, – негромко проговорил Хулаг. – Я обеспечу проход этого корабля… в совместной миссии, со взаимным оповещением друг друга обо всем, что нам удалось узнать.

– Союз.

– Союз, – сказал Хулаг, – для нашей общей безопасности.