Уэллс. Горький ветер

Глава 6. Знакомство с человеком-невидимкой

Утром лондонские газеты вышли с броскими заголовками. В Стренде снова было найдено мертвое тело девушки, обезображенное когтями дикого животного, но на этот раз со следами изнасилования.

Пятая жертва за последний месяц.

Лондон тревожился.

Лондон плохо спал по ночам.

Лондон требовал мести.

– Как вы думаете, дорогой друг, кто же по-настоящему убивает несчастных женщин? – спросил Уэллс, отложив в сторону «Дейли телеграф».

Двумя днями ранее мы отгрузили в курьерскую службу заказ на имя Чарли Чаплина, который отправился срочной доставкой в США, и теперь могли позволить себе расслабиться.

– Одни пишут, что дикое животное. Другие, что человек с яростью дикого животного. Я же не могу принять чью-либо точку зрения по причине скудности сведений, – уклончиво ответил я.

– Помнится, лет десять назад я размышлял о том, чтобы сделать человеческий организм метаморфозным, чтобы он мог принимать любые формы под воздействием разума. Конечно же, только разума для этого было недостаточно, требовался целый подбор лекарственных препаратов, способных запустить механизм трансформаций. Я долго подбирал правильный состав. Я называл его коктейлем «Метаморфозы», но так и не смог составить. Возможно, кому-то это удалось, – задумчиво посмотрел на газету Гэрберт и сделал глоток кофе.

– Вы говорите об оборотнях? – уточнил я.

– Что вы, как вы могли так подумать? Оборотни – это ненаучно. Их не существует, – возмутился Уэллс, поставил чашку на стол и потянулся за сэндвичем с колбасой и салатными листьями, который сделал дворецкий Штраус.

Сегодня он трудился в видимом состоянии.

– Но позвольте, а как же все эти истории, которые печатают в «Морнинг пост»? – спросил я.

– Это все легенды и мифы, обретшие современную форму. Не более того.

Уэллс с упоением принялся за сэндвич. Я последовал его примеру.

После завтрака он позвал меня в кабинет, где заявил, что сегодня у меня будет особое задание. Мне нужно отвезти его другу и соратнику Чарльзу Строссу новый эликсир, который, возможно, позволит зафиксировать эффект невидимости на более длительное время. Стросс был не прочь продолжить эксперименты и добиться нужного ему результата. Мерцание, пускай и контролируемое, его изрядно утомило. Я спросил, почему для этих целей не вызвать курьера. На это Уэллс возразил, что курьеры народ ненадежный. Получая сущие гроши за свою работу, они безответственно к ней относятся. Курьер зазевается, раскокает склянку с препаратом, купит в аптеке новую склянку, зальет в нее воды из Темзы, а мы потом будем гадать, почему у Стросса вместо длительной невидимости случился приступ длительной диареи. К тому же мне будет интересно познакомиться со старшим инспектором Чарльзом Строссом, побывать в здании Скотленд-Ярда, да и надо зафиксировать протекание эксперимента, насколько он удался или новый состав можно смело сливать в канализацию.

– Я вчера слышал, как переговаривались соседи. Они судачили, что в доме появились крысы, которые совершенно ничего не боятся. Залезают на обеденный стол прямо при завтракающих людях, таскают у них из-под носа ветчину и хлеб, и те ничего не могут с этим делать. Господин Гринфилд, воюя с крысами, недавно разнес половину столовой. А все потому, что крысы повадились невидимые ходить, – невозмутимым тоном, словно зачитывая биржевую сводку, произнес Штраус, заглянувший в кабинет, чтобы узнать, нужно ли еще что-нибудь господину Уэллсу.

– Пожалуй, сливать в канализацию отходы экспериментов не лучший вариант. Будем теперь упаковывать все в баки, а их вывозить за пределы Лондона. Это, конечно, влетит нам в хорошую монету. Но дело того стоит. А то скоро невидимые крысы поработят Лондон. Сограждане мне этого не простят, – сделал вывод Уэллс.

– Если бы у меня на столе орудовало невидимое создание с клыками и когтями, а я с этим ничего бы не мог поделать, то сразу бы переехал, – признался я.

– Вот этого я очень боюсь – массового исхода из Лондона, – сокрушенно вздохнул Уэллс. – И если я буду повинен в этом, то уеду в деревню, прекращу все эксперименты и стану разводить пчел и пить портвейн.

– Вы не сможете без экспериментов. Тихая спокойная жизнь без мозговых штурмов и войны умов не для вас, – возразил я.

– Что правда, то правда. Вернемся к вашему поручению. Сегодня вы проведете весь день с Чарльзом. Наблюдайте за ним, фиксируйте все изменения, все колебания видимости. В общем, все, что может нам помочь с определением эффективности препарата. Завтра утром мы встретимся, обсудим ваши наблюдения и решим, стоит продолжать двигаться в том же духе или надо изменить направление. На этом все. Можете отправляться. Я приступлю к работе.

Гэрберт взял хронометр, открыл крышку, сдвинул верхнюю планку и нажал на кнопку.

Я уже много раз видел, как он ускоряет темп жизни, но никак не мог к этому привыкнуть. Человеческая фигура размазалась в цветовое пятно, стремительно перемещаясь между рабочим столом, химическим столом с перегонным кубом, колбами и банками с препаратами и книжным стеллажом.

Больше мне здесь делать было нечего. Я отправился на встречу с Чарльзом Строссом, предполагая застать его на квартире на Павилион-роуд, но дома его не оказалось. Квартирная хозяйка, сухонькая старушка с курчавыми седыми волосами, сказала, что он уже уехал на службу, и я отправился на набережную Виктории.

Большое здание из красного кирпича с белыми полосами бросалось в глаза издалека. Мимо него бежали двухэтажные красные трамваи, проносились конные экипажи и чихающие дымом автомобили. Я завернул к Скотленд-Ярду, остановился по требованию констебля, опустил стекло и доложил, что следую на встречу со старшим инспектором Чарльзом Строссом. Констебль указал, где припарковать машину и куда идти. Я поблагодарил его и последовал совету. Оставив машину на служебной парковке, я отправился к центральному входу. Милая дама в главной приемной выслушала меня, пролистала журнал регистрации и сообщила, что старший инспектор Чарльз Стросс прибыл на работу и почти сразу же уехал по служебной необходимости. Это мне ни о чем не говорило. Я заявил, что господина Стросса я тоже ищу по служебной необходимости, поэтому очень хотелось бы немедленно с ним встретиться. Дама улыбнулась, наклонилась над стойкой, так что мне открылся вид на ее пышный бюст, выглянувший из не по-уставному застегнутой блузки, и посоветовала поискать его в пабе «Диккенс». Он находился в двух кварталах от службы. Там любят зависать полицейские до и после, а иногда и во время работы. Некоторые там и работают, если им позволяет служебное положение. Я поблагодарил ее и вышел на улицу.

Паб «Диккенс» – типичное лондонское питейное заведение с высокими окнами, черными рамами, обрамленными красным кирпичом. Внутри было тепло, уютно и вкусно пахло жареным хлебом и пивом. Чарльза я увидел издалека. Его портрет мне был знаком по фотокарточкам, которые показывал Уэллс. Он сидел за столом, укутанный в темно-серый плащ. На руках кожаные перчатки, на голове котелок, глаза скрывали черные очки, выглядевшие нелепо в помещении, шею опутывал плотный шарф. Стросс, казавшийся чужеродным в этом светлом радостном месте, сразу бросался в глаза, но на него никто не обращал внимания. Люди давно привыкли к чудакам, которыми полнился Лондон, только гости города удивлялись нелепостям и причудливостям горожан и глазели. К счастью, в «Диккенсе» их не было.

Я прошел к столику, за которым сидел Чарльз Стросс с друзьями-полицейскими и пил кофе, сел напротив и сказал:

– Добрый день, я от господина Уэллса.

Чарльз качнул головой в мою сторону. Из-за черных очков и толстого шарфа не было понятно, смотрит он на меня или в сторону.

– Очень хорошо. Я давно вас ждал. Вы привезли то, что мне нужно?

Я утвердительно кивнул и представился для удобства общения.

– Господа, я вынужден с вами попрощаться. Дело не терпит отлагательств.

Полицейские все поняли без дальнейших разъяснений, поднялись и пересели за другой столик.

Чарльз взял чашку с кофе, одной рукой раскрыл шарф, другой поднес чашку к провалу между полосами шарфа и сделал глоток.

– Вы привезли чудо-зелье, которое позволит мне оставаться невидимым на службе?

– По крайней мере, мы предполагаем, что оно поспособствует этому, – уклончиво ответил я.

– Хорошо. Передайте его мне, – попросил он.

Я достал из кармана пальто пузырек, плотно запечатанный пробкой, и протянул его Строссу. Он взял его и, не глядя, убрал в карман своего плаща.

– Благодарю вас. На этом все. Не смею вас задерживать, – сказал он, намекая на то, что мне пора идти.

– Господин Уэллс настоятельно требовал, чтобы сегодня я следовал повсюду за вами и наблюдал за действием препарата, – ответил я.

Подобный поворот событий Чарльзу явно не понравился, но по его внешнему виду нельзя было это определить.

– У меня сегодня весьма насыщенный день. Он может сопровождаться опасностями. Вряд ли гражданскому лицу стоит рисковать своей жизнью ради каких-то экспериментов.

– Вся жизнь – это один сплошной научный эксперимент, который сопряжен с риском и опасностью. Так что я остаюсь, – возразил я ему.

– Что ж, это ваш выбор. Я не смею настаивать. Вы слышали о лондонском оборотне? – поинтересовался он.

– Читал сегодня в газетах. Новая жертва.

– Если бы одна. А то три разодранные женщины. Хорошо, что два трупа нам удалось скрыть от газетчиков. Они и так уже вовсю трубят о лондонском оборотне. В общем, мы сегодня планируем отправиться на облаву. У вас есть оружие?

– Револьвер «смит-вессон» под патрон 38-го калибра. Только он у меня не с собой. Не имею привычки в мирное время таскать оружие, – сказал я.

– Ваши домашние богатства меня не интересуют. Что ж, тогда мы выделим вам ствол. На дело без оружия идти нельзя. Мало ли что может случиться, а меня не окажется рядом. Оборотень, кто бы он ни был, до наступления ночи на охоту не выходит. Днем начнется облава по злачным местам города. Есть у нас зацепки, откуда надо начинать волну. Оборотень почувствует травлю, снимется с места, разозлится, именно этого мы и добиваемся. И тогда мы сможем поймать его свеженьким. Надеюсь, что больше человеческой крови не прольется.

Я признал план Чарльза Стросса интересным и сказал, что буду следовать за ним повсюду тенью. Стросс покачал головой, вновь открыл шарф, чтобы хлебнуть кофе, и сказал, чтобы я ему не мешал работать, пока мы не отправимся на дело.

– А когда вы планируете принимать препарат Уэллса? – спросил я.

– Сразу после того, как допью кофе. Интересно, получилось ли у Гэрберта. Невидимость можно терпеть, но иногда она причиняет неудобства. В особенности когда просыпается во время интимной близости. Представляете испуг женщины, когда мужчина в ее постели начинает таять на глазах.

Я попробовал представить себе эту картину, и она мне не понравилась.

Я заказал себе кофе, жареный хлеб и яичницу. Нельзя же сидеть просто так в пабе, разглядывая интерьер и посетителей.