Звёздные войны. Учитель и ученик

Глава 5

Обязанности падавана могли быть самыми разными. Некоторые дисциплины – медитация, фехтование – были общими и изучались группами в Храме или индивидуально с учителем. Но учителя сильно разнились своими талантами и темпераментом, соответственно различались и задания, которые они давали.

Например, одногруппница Оби-Вана При работала с учителем, который был экспертом в двух областях: установлении контактов с животными с помощью Силы и единоборствах без оружия. Поэтому При большую часть времени проводила на неосвоенных планетах, охраняя новые поселения как от диких зверей, так и от желающих поживиться. Однажды она прокатилась на рогатом существе двухметрового роста.

Между тем друг Оби-Вана Джейп занимался с учителем, который специализировался на астрофизике. Если он не сидел в Большой орбитальной обсерватории Корусанта, то летал по Галактике, исследуя всякие уникальные и интересные явления. Он присылал Оби-Вану разные снимки – то из фантастически красочной туманности, то с точки над самым горизонтом событий черной дыры.

А что досталось Оби-Вану? Походы в Архивы.

Юноша сидел в одной из верхних кабинок, парящие дроиды-светильники освещали материалы, с которыми он работал. С высоты Оби-Ван мог видеть практически весь нижний уровень Архивов Храма джедаев. Джокаста Ню сидела за своим столом, терпеливо изучая какой-то документ, несколько детей корпели над маловразумительным историческим голофильмом – должно быть, задали в классе. В остальном Архивы пустовали. Большинство джедаев проводили свободное время за более интересными занятиями, соответственно и их падаваны тоже занимались чем-то поинтереснее.

Само по себе увлечение Квай-Гона древними языками не раздражало бы – по крайней мере, не настолько, – но Оби-Вана злила причина этой фиксации.

«Старым пророчествам уже никто не придает особого значения, – угрюмо подумал падаван, просматривая очередной текст на староалдераанском. – Это такие вещи, которые могут вообще никогда не сбыться. Если же они свершатся – значит, они были в самом деле предсказаны и мы никак не можем на них повлиять.

Так почему же Квай-Гон настаивает, что их нужно изучать?»

Одно дело, если бы Квай-Гон был одним из ученых Храма и посвятил всю свою жизнь исследованию древностей. Тогда, по крайней мере, Оби-Ван знал бы, во что ввязался. Но практически во всех прочих отношениях Квай-Гон Джинн был реалистом, человеком прямолинейным и практичным. Порой даже чересчур.

«Что толку от идеалов, если они не соответствуют вселенной, в которой живем? – спросил однажды Квай-Гон. – Если внутренние убеждения говорят нам одно, а потребности реальных жителей состоят совершенно в ином, разве может вставать вопрос, к чему прислушиваться?» В устах Квай-Гона все это звучало очень возвышенно, но на самом деле означало нечто вроде: «Вполне позволительно “позаимствовать” корабль у преступников, если очень нужно». Или: «Если я смогу выиграть независимость этого племени в кости, то можно продать лучшее одеяние падавана, чтобы купить фишек для игры».

Нет, интересы Квай-Гона были какими угодно, только не научными. Просто у него имелось два хобби: древние языки и древние пророчества. Оба исключительно нудные, и оба требовавшие огромной подготовительной работы, которая ложилась на плечи ученика.

Оби-Ван спохватился как раз в тот момент, когда раздражение готово было перерасти в гнев. Не его дело диктовать учителю хобби и интересы. Его дело – помогать учителю, и если для этого нужно нарыть еще несколько стародавних свитков и голокронов, – пускай.

Вечером, в комнатах Квай-Гона, Оби-Ван отважился заметить:

– Насколько я могу судить, учитель, эти пророчества звучат… крайне туманно.

Квай-Гон оторвался от записей, которые принес Оби-Ван. Его длинные волосы, каштановые с проседью, были распущены и лежали на спине: признак того, что он намеревался скоро идти спать. Но он никогда не отказывался удовлетворить любопытство ученика.

– Так ты выучил староалдераанский?

– Не совсем… но я нахватался достаточно слов, чтобы примерно представлять, какие тексты собираю. – Оби-Ван нервно потеребил падаванскую косичку, но тут же спохватился. Это была плохая привычка, от которой он надеялся избавиться. – Одно из этих пророчеств звучит примерно так: «Та, кто родится во тьме, породит тьму». Непонятно, ни кто она такая, ни какого рода тьма имеется в виду, ни когда это вообще случится. Или вот: «Когда воссияет кайбер, который не кайбер, время пророчества приблизится». Что это за пророчество, которое предсказывает время пророчества? Или вот это… – Оби-Ван постучал по грани голокрона пророчеств, который Квай-Гон за время его ученичества брал из Архивов не менее десятка раз. – «Когда праведные утратят свет, давно умершее зло вернется». Тут так расплывчато, что речь может идти о ком и о чем угодно! А вся эта чушь об «избранном»…

– Твои сомнения можно понять, мой падаван, – сказал Квай-Гон. – Бесспорно, их разделяет большинство сегодняшних джедаев, включая Совет, – сухо добавил он. – Но я бы не стал отмахиваться от всего этого как от простой «чуши».

Оби-Ван скрестил руки на груди:

– Почему же? – заметив сердитый блеск в глазах учителя, он поспешно добавил: – Я спрашиваю без сарказма. Мне действительно интересно. Зачем нам прислушиваться к этим пророчествам? Мастер Йода всегда учит, что будущее в лучшем случае туманно.

К удивлению юноши, Квай-Гон медленно кивнул:

– Ответ на твой вопрос… сложен. Позволь мне собраться с мыслями, и я дам тебе объяснение, которого ты заслуживаешь.

Оби-Ван был доволен, что как минимум заставил учителя задуматься. Мало что Квай-Гон любил больше, чем хороший вопрос. Оби-Вану порой казалось, что если бы он задавал вопросы день-деньской, обучение проходило бы куда легче.

Квай-Гон закрыл глаза, по-видимому, войдя в легкий медитационный транс. Оби-Ван понял, что придется подождать.

Впрочем, ожидание в комнатах учителя не было неприятным. Они были маленькими и простыми, как и все жилища джедаев, и все же их было невозможно спутать ни с чьими другими. Оригинальные, как мало что в Храме, они отражали личность своего обитателя. Квай-Гон имел привычку привозить разные мелочи с планет, где они побывали: то вынесенный морем кусок дерева, то мягкое тканое одеяло. Со временем этих сувениров набралась целая коллекция. Оби-Ван знал, что ветровые колокольчики родом с Гаталенты, гладкие камни для медитаций – с Рилота, а чайный набор с изящными чашками цвета зеленого нефрита был подарен Квай-Гону какими-то байволлами в благодарность за то, что он выручил их попавший в беду корабль.

И это были только напоминания о тех приключениях, в которых участвовал Оби-Ван. Обводя взглядом комнату и рассматривая незнакомые предметы, стоявшие на полках и по углам, юноша заново осознал, как много мест посетил Квай-Гон, сколько всего совершил. Каким бы нетипичным джедаем ни был Джинн, Оби-Ван знал, что ему повезло с учителем. Оставалось лишь придумать, как сделать так, чтобы и Квай-Гон решил, что ему повезло с учеником.

– Ты считаешь, – сказал наконец Квай-Гон, – что изучение пророчеств – это путь к познанию будущего?

«Уж не с подвохом ли вопрос?» – промелькнуло в голове Оби-Вана.

– Разве не таково определение пророчества? Предсказание того, что должно произойти.

– Отчасти. Но пророчества говорят и о настоящем. Древние джедаи-мистики пытались заглянуть в будущее, но они были жителями своего времени… как и все мы. – Квай-Гон удобнее устроился в кресле и знаком пригласил Оби-Вана тоже сесть. – Они могли предсказывать будущее только сквозь призму своего собственного жизненного опыта. Поэтому, изучая их слова, их предостережения, мы узнаём больше об их учении, чем из любого исторического голофильма. А спрашивая самих себя, как бы мы истолковали эти пророчества, мы выявляем свои страхи, надежды и ограничения.

По мнению Оби-Вана, быть падаваном само по себе означало постоянно помнить о своих надеждах и ограничениях, но он знал, что следует говорить, а чего нет.

– То есть вы не воспринимаете пророчества буквально.

– Раньше, когда я был моложе… – Квай-Гон пожал плечами. – Нет. Не воспринимаю. Однако, в отличие от большинства нынешних джедаев, бессмысленными я их тоже не считаю. Знакомясь с тем, во что верили древние мистики, мы познаем нашу историю.

– В Ордене больше нет мистиков, – отметил Оби-Ван. – Нас учат, что о видениях будущего нужно забыть, потому что нельзя знать, сбудутся они или нет. Мастер Йода даже говорит, что такие видения могут завести джедая во тьму.

– Да, стремление узнать будущее может быть равнозначно попытке его контролировать, что может утянуть на темную сторону, – произнес Квай-Гон своим низким, звучным голосом. По его тону Оби-Ван понял, что учитель много раз слышал все это от Йоды. – А изучение форм фехтования на световых мечах в своем роде является подготовкой к насилию. Которое тоже может увести на темную сторону. Нам вверена огромная дипломатическая власть, а это значит, что мы оказываем влияние на целые системы…

– Я понял вашу мысль, – сказал Оби-Ван. – На темную сторону ведет много путей.

– Мы, джедаи, наделены могуществом, которого нет и никогда не будет у других. Обладая властью над другими разумными существами, мы всегда должны остерегаться тьмы, что внутри нас. Способность временами видеть проблески потенциального будущего не более и не менее опасна, чем другие наши таланты.

Оби-Ван решил проявить настойчивость. Учитель не имел привычки уклоняться от вызова… до определенной меры.

– Мистики древних времен пытались предугадать события грядущих столетий и тысячелетий. Разве это не гордыня? Не отказ принять естественное течение Силы? Мы можем рассматривать их письмена в более метафорическом свете, но сами они так не делали. Они действительно считали, что предвидят грядущие события.

– Я не считаю себя вправе судить древних мистиков и тебе не советую. – Квай-Гон явно не собирался больше ничего раскрывать. Его внимание снова поглотили документы, которые принес Оби-Ван. – Ты хорошо потрудился. Этих текстов мне хватит на несколько дней. – В его голубых глазах промелькнули озорные искорки. – Иными словами, ты пока освобожден от Архивов. Можешь провести время с друзьями.

Оби-Ван ухмыльнулся:

– Спасибо, учитель. – Он встал, собираясь уходить, однако остановился. – Но… как вы думаете, сколько еще походов в Архивы мне предстоит? – Изучение пророчеств продолжалось уже два года; конечно, даже Квай-Гон не собирался заниматься этим бесконечно.

Наставник застыл, не донеся чашку до рта. На его лице появилось выражение, которое было трудно расшифровать: возможно, осознание чего-то и смятение.

– Учитель? Я не имел в виду, что не хочу работать в Архивах.

– На этот счет не беспокойся, – сказал Квай-Гон, так и не посмотрев в глаза ученику. – Мы поговорим позже. Много о чем.

«Как-то загадочно», – подумал Оби-Ван, но для Квай-Гона это было в порядке вещей.

– Тогда спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Оби-Ван поспешил на нижние уровни, надеясь, что еще успеет сгонять партейку в дежарик. Что-то грызло его, последние мгновения беседы с Квай-Гоном выдались какими-то странными. Учитель явно что-то скрывал.

Но этот секрет не мог иметь отношения к самому Оби-Вану. Иначе учитель бы ему рассказал.