Ученик шиноби

Глава 11. Изменения в организме, или Как Спартанец силу почувствовал

Вторая неделя лично для меня ознаменовалась тем, что я впервые испытал то, что даёт редкий камень. Случилось это на занятиях во время бега, когда я, уставший, внезапно ощутил необычайную легкость и последние метры пролетел как на крыльях.

При этом чувствуя жжение в районе груди, там, где камни висели.

Занятия с наставником Графом официально у нас были через день. По факту — раз в четыре дня, когда он появлялся сам и отвечал на вопросы, если они возникали. Не скажу, что их было сильно много. Каждый старался спрашивать так, чтобы другие не услышали.

Так и я поступил. На двенадцатый день, когда Граф появился, рассказал ему о произошедшем.

— Это нормально, — с ходу понял он, о чем речь. — С редким камнем сонастройка длится дольше, и ты прошёл первый шаг. Главное, камень не потеряй. А то словишь такой откат, что больше способности доступны не будут.

— Всё так серьезно? — напрягся я.

— Да, — коротко ответил мужчина. — Продолжай заниматься в том же темпе по составленной программе.

Программу мне составил Граф. По этому вопросу каждый, опять же, с ним отдельно общался, поэтому я не знал, чем именно Гатс и Калия занимаются. Видел внешние проявления тренировок, но не внутренние. У Калии нового камня не было, поэтому я не мог сравнивать себя с ней, а вот Гатс в разы быстрее продвигался и сейчас мог ударить сжатым воздухом так, будто кулаком бил.

Сразу видна разница в скорости освоения камня. Не как у меня за почти две недели «минута облегчения бега». Но я не жаловался. Стал чаще прислушиваться к ощущениям и отслеживать, когда появлялось чувство наполненности внутри. Короткие опыты показали, что так организм сообщает о готовности ещё раз использовать силу камня. Пара дней ушла на то, чтобы убедиться — меня хватает на две минуты суммарно. Часов, как у наставников, у меня не было, так что время приходилось определять субъективно, на глаз.

Что можно сделать за столь незначительно время в течение дня? На самом деле не так уж мало. До чего я тоже опытным путем дошёл. Пока что я мог облегчить тело где-то на треть. А значит, выше прыгать и, как показала практика, легче переживать приземление. Заинтересовавшись последним и потренировавшись, обнаружил, что при концентрации за счёт сокращения времени пользования я на несколько мгновений могу вообще весь свой вес убрать. Главное — точно рассчитать. Потому что эта штука не влияла на мою скорость. Если я уже падал, то включать её не было смысла. А если заранее рассчитать всё верно, то во время утренней пробежки, когда возвращаемся, мог проскочить особо неприятный участок, где чуть ли не вертикально приходилось карабкаться.

Мелочь, но она стала важна с четвертой недели, однако перед этим кое-что случилось на третьей.

Началась она с того, что Проф наш огорошил:

— Наставник Стропо, — сказал он в конце лекции, — сообщил мне, что вы слишком плохо подготовлены физически и надо скорректировать план обучения так, чтобы подтянуть эту дисциплину. Поэтому на следующие две недели у нас с вами не будет занятий. Но, чтобы вы совсем не отупели, каждый берет по учебнику и должен прочитать его за отведенное время. Спрашивать буду со всей строгостью.

Книги он нам тогда же и выдал.

— А если не умеешь читать? — последовал вопрос от одного из учеников.

— Хм… — нахмурился Проф. — Много вас таких? Лучше сразу говорите.

Поднялся лес рук. Почти всех тех, кто был с улиц. Алисия мне рассказывала, что раньше дети ходили в школу и их обучало государство. Но то было так давно, что об этом мало кто помнит. Грамоте меня научила как раз тётя. За что сейчас, смотря на парней, я был ей благодарен.

Что касается остальных… Я не мог сказать, что образование совсем невозможно получить. По слухам, в городах существовали школы. В пригороде же каждый выживал как мог. Единственный способ научиться грамоте — это попасть в ученики к тому, кто использует в своем деле соответствующие навыки. Я такие варианты для себя рассматривал, но как-то не сложилась судьба. У меня другие планы на жизнь были, и устраиваться учеником к караванщикам, где нужно вести учёт товара, было банально неинтересно. Те, кто сейчас руку поднял — с ними понятно. Скорее всего, они все до этого мелким криминалом зарабатывали. Держали территории, воровали, дрались с другими мальчишками — в общем, занимались тем, для чего нужны крепкие кулаки, а не умение считать и писать.

— То есть всё это время, когда я что-то записывал на доске, вы не понимали, что ли?! — натурально разъярился Проф. — И почему мне об этом никто не сказал?!

Руки медленно поползли вниз, а неучи вжали головы в плечи.

— Значит так, — сказал он твердо. — Задача есть задача. Не можете читать, договаривайтесь с теми, кто умеет. Будут вам перед сном, как сказки, читать. Если задание не выполните, то и ответственность будет коллективная, для всей группы. А насчёт грамоты я решу вопрос.

Последние слова я едва расслышал. Проф сказал это, выскочив из лектория, ещё и дверью разъяренно хлопнул. Разбираться пошёл? Хотел бы я посмотреть, хватит ли у него духу высказать за эту оплошность Черному мастеру.

Но что-то подсказывало, что хватит.

***

Если кто-то ждал, что ради грамоты и чтения изменят расписание, то он сильно заблуждался. Изменился формат тренировок. Два дня царила тишина, а потом…

Утром перед пробежкой мы обнаружили, что кто-то подготовил ЖЕЛЕЗНЫЕ макеты букв и цифр. Каждая весом где-то по десять килограмм, в этом мы быстро убедились.

— Чего уставились? — рявкнул Стропо. — Хватайте эти замечательные образцы мудрости и знаний, ваш путь в страну книг, и побежали, маленькие безграмотные уродцы! Вы будете их таскать каждый день всюду с собой, пока не выучите наизусть!

Через два дня все, кто не знал грамоту, идеально запомнили каждую букву. Стропо не обманул, сказав, что таскать будем всегда и везде. Мы их брали с собой на бег, на разминку, в столовую, к душу таскали и даже в туалет.

Но думаете, Стропо успокоился, когда мы выучили буквы? Нет. Он мог в любой момент остановить отряд и потребовать сложить из букв слово.

Как оказалось, когда тащишь тяжеленную железяку… А любой груз через пять минут бега становится тяжеленным… Запоминаешь вид этого груза, от которого так болят руки, идеально.

В общем, скорость сокращения невежества в группе была потрясающая. Так продолжалось неделю, потом у отстающих ввели дополнительное занятие. Для чего выделили нового наставника, но эта часть истории прошла мимо меня.

И да, вечером те, кто умел читать, зачитывали книги вслух. По очереди. Заодно тогда же, собравшись перед жилыми блоками или в столовой, обсуждали прочитанное и проверяли друг друга, хорошо ли усвоили материал. Это на фоне того, что нагрузки увеличились и физически мы были вымотаны до предела.

Четвертая же неделя началась с того, что ввели обещанную систему поощрения. Случилось это утром, перед пробежкой. Я уже ненавижу это время. Остальные занятия как-то проще проходят. Без сюрпризов.

— Теперь вы бегаете на время, — обрадовал нас Стропо, — Кто первый вернется, получает привилегию. Все остальные будут страдать.

Воодушевляюще-то как.

Может, кто-то и думал о том, чтобы в случае победы благородно отказаться от привилегии. Которая в первый день всего-то сводилась к возможности посетить нормальный душ. Лично я — нет. Не думал ни о каком благородстве. Это в начале, когда мы сюда приехали, было ещё комфортно-тепло. Сейчас же с каждым днём погода стремительно портилась. Холодный ветер, дожди, минус на дворе. Мы теперь не по лужам бегали, а по льду. Со всеми отсюда вытекающими… А ещё падающими, скользящими и улетающими по горным тропам.

Мыться на улице под ледяной водой — это то, чего никто не захочет.

По злой иронии это был один из самых отвратительных забегов, что выпал на нашу долю. Половина группы ломанулась вперед, быстро сбила себе дыхание и к середине дистанции окончательно выдохлась. Каюсь, среди них и я был. В то время мозги работали со скрипом. Сказали бежать — тело бежит. Сказали, что надо прибежать первым — тело, забыв про здравый смысл, рвется вперед, думая об одном — о теплом душе.

Никакие способности не помогли. Первым же прибежал «заморыш».

Про них отдельно скажу. Вся наша толпа делилась на несколько групп, если оценивать по физической подготовке. Первыми были семейные. Хорошая родословная, тренированные. Они легче всего переносили трудности. Разве что чаще других жаловались на условия проживания, но это в первые дни, потом и у них не осталось сил ныть. Ко второй группе я относил обычных парней, кто был с улиц, но добыл камень усиления. Который им и помогал справляться с трудностями. Таких, кстати, было не так уж мало. Тринадцать человек.

Остальную часть, обычных и без камней, я делил ещё на две части. Не только я, кстати. Крепыши и замороши. Из названия ясно, кто есть кто. Крепышами были те, кто был лучше физически подготовлен и более-менее тянул те издевательства, что выпали на нашу долю. Заморыши же… Их всего человек пять было, и они всегда оставались в списке аутсайдеров. Самые слабые и неподготовленные.

Тем удивительнее было, когда Тридцать седьмой, худощавый парень с прыщами на лице, финишировал первым. Удивились все. Группа, сам парень, возможно, Стропо.

— Тридцать седьмой! — рявкнул он. — Молодец! Чуть больше веры в себя, и ты порвешь этих недоносков!

Эти были самые теплые слова от Стропо за всё время. Пропитанные сарказмом и подставой. Судя по тому, какие взгляды бросали некоторые парни на Тридцать седьмого, кого-то ждут проблемы. От тех, у кого, оказывается, больная гордость пострадала.

Забегая вперед, скажу, что Тридцать седьмой и правда страдал от неуверенности в себе, которая усугубилась после провалов на лекциях Профа, а после победы в забеге парень будто переродился. Рвать он всех, конечно, не стал, но улыбаться начал, поувереннее себя вести, выкладываться. После этого я его больше не называл заморышем. Да и остальные быстро изменили отношение.

Следующим, где нам предложили проявить себя, была полоса препятствий. Надо было пробежать по бревну через яму, потом пропрыгать по вертикально вбитым бревнам, поставленным в хаотичном порядке, забраться на стену, проползли под проволокой и… Выполнить ещё штук десять подобных задач. Самым сложным считалось лезть вверх по канату, где-то на высоту третьего этажа. Было это в конце, и, измотанный предыдущими препятствиями, мало кто мог справиться с этой преградой.

Четвертая неделя уже шла, а половина группы до сих пор забраться наверх не могла. За что каждый раз отжималась «дополнительно». Стропо не поощрял слабость и всегда давал возможность стать сильнее…

На этом задании я сразу понял, кто победит. Калия.

Её способность была не такой, как у меня, но… В общем, девушка пробегала всю полосу также легко, как будто шагала по идеально ровной тропинке. С ней пытались конкурировать. Иронично то, что это делала другая девушка. Восьмая. Та самая, которая сразу попала в свиту к Тичу и крутилась вокруг него.

Не скажу, что моё мнение о ней как-то сильно изменилось. На первый взгляд, все выглядело как типичная история на улицах. Девчонка с симпатичной мордашкой не может защитить себя сама и нашла поддержку у крутого парня. Только вот я хорошо помню, что Восьмая о себе позаботиться может. Один обычный камень она добыть смогла. Да и, если сравнивать с другими учениками, она была не самой слабой. Сильной её тоже не назовешь. Калия посильнее будет, как по мне. А Джиха, третья девушка в нашем коллективе, наоборот, слабее.

Звали восьмую Джессикой. Случайно услышал, как к ней Тич обращается. До конца понятно не было, что за отношения между ними. За ручку не ходят, не обнимаются. Чем-то другим, более интересным, тоже не занимаются. Ну, или стоит признать, что они гении маскировки, потому что в наших жилищных блоках слышимость такая — если кто пёрнет, услышат все.

Многих парней эта девушка будоражила. Удивительное дело, но, несмотря на то что мы в край выматывались на тренировках, жизнь продолжалась. В том смысле, что находилось время и для шуток, и для разговоров, ну и для интереса в сторону девушек.

Калию никто не защищал, но та и сама могла постоять за себя, морально унижая всех, кто к ней подходил. Девушка она симпатичная, но красота её специфическая, так сразу и не разглядишь. Черты лица грубоватые, взгляд суровый, волосы черные и коротко подстрижены. До испытания они у неё ниже плеч были, но сразу по приходе в крепость, на второй день, Калия их подрезала. При плохом освещении она вообще как щуплый парень выглядела. При хорошем да, как девушка. Особенно сзади. Хм…

Каюсь, я не особо отличался о других и иногда уходил фантазиями куда-то не туда. Это было лучше, чем слушать, как ноют мышцы, болят мозоли, горят ссадины и ушибы.

На Калию я тоже поглядывал. Да на всех поглядывал. Других-то развлечений не было.

Так вот. Как-то раз на второй неделе один из парней не выдержал, ну и решил поболтать с Калией. В итоге отлетел от неё метров на пять. Наставники по этому поводу ничего не сказали, но на следующий день Калия вышла против Стропо и знатно там отхватила. Намёк был понят. Всеми участниками.

Джиха — другое дело. Вокруг неё братец кружил, готовый броситься на любого, кто близко подойдет. Это бы точно ничем хорошим не закончилось, но в драке Гон был хорош. Бился как демон. Один из лучших среди нас. А ещё мстительный. Всех, кого подозревал в поползновениях к сестре, он метелил с особым усердием. Меня тоже на заметку взял. То ли потому, что обиду затаил за тот случай, когда я вмешался, то ли потому, что придурок, и в мозгах у него какой-то сбой.

Иронично то, что к Джихе на самом деле никто не подкатывал. Девушка ни с кем не общалась, свободное время проводила внутри комнаты, поэтому не было почвы, чтобы завязалось что-то интересное.

Джессика же была куда более открытой, нежели Калия и Джиха. Но одного присутствия Тича хватало, чтобы умерить пыл всех парней, которые были бы не прочь к ней подкатить.

Замечу, что в крепости имелись и другие женщины. Одна из них стоит особого упоминания.

Госпожа Целительница. Именно так, с большой буквы, потому что этой женщине мы обязаны тем, что держали высокий темп.

Помимо неё, были ещё две поварихи, что готовили нам еду. Женщины в годах, упитанные и… Прямо говоря, не тянущие на идеал подростков. Целительница — другое дело. Выглядела она молодо. Не как наши девчонки, а как женщина состоявшаяся, но молодая. Красивая. С большой грудью. Это важная деталь, потому что, когда тебя вырубили, ты приходишь в сознание и видишь её красивое лицо, после чего замечаешь и внушительную грудь… В общем, что тут сказать. Сорок шесть парней. Которых постоянно прессуют. Маленькие радости, типа обсуждения целительницы, шёпотом и между собой, так, чтобы не дай боги наставники не услышали, были тем, что помогало справляться с трудностями.

Возвращаясь к полосе препятствий, Восьмая, которая до этого никак себя не проявляла, решила посоперничать за первенство. Как и сказал, с Калией. И если Двенадцатая брала своей способностью, то Джессика… На самом деле ничем не брала, никак не выделяясь, кроме того, что она девушка. До сего дня.

Полоса была широкой, её проходили сразу пять человек. С интервалом в минуту. Встать мы могли сами, как хотели. Единственное правило — не тупить и выполнять всё чётко. Ну да чёткости мы давно научились, ещё в первые дни.

Время прохождения засекал Стропо. По часам. И сегодня был тот первый раз, когда Восьмая выделилась. Встала она вместе с Калией. Я ожидал, что та легко обгонит Джессику, но она возьми и покажи то, чего до этого никак не демонстрировала. Точность движений, грациозность, легкость… Единственное, где затормозила — это на канате. Перед этим вырвавшись вперед, что само по себе было удивительно и заставляло задуматься. А сколько ещё людей принижают способности?

Калия всё равно первая пришла, но выглядела при этом не спокойной, а раздраженной и злой. Я же пришёл где-то в середине, точно не скажу. Стропо оглашал лишь первые места.

Зато я смог оторваться на спаррингах. С которыми два момента связано было.

Это в первые дни, когда только драться начали, проходило все как-то без огонька. Если не считать попыток свести счёты и выплеснуть личную неприязнь. Но и то без души это было. Сказывалась усталость. Я в те дни реально не всегда соображал, против кого выхожу. Тело само действовало, уворачивалось, било в ответ.

К сегодняшнему дню же дню мы все более-менее адаптировались к нагрузке. Дышать легче стали. А там, где много кислорода, там и мысли глупые в голову лезут. Возможность получить награду подстегнула амбиции, а вместе с ними и обиды всколыхнула.

Распределялись мы по следующей схеме. Вставали в две шеренги, друг напротив друга. Сами вставали, с возможностью выбрать противника. Чем тот же Гон часто пользовался. Когда Стропо кричал «Смена», было два варианта. Либо выбирали из тех, кто поблизости, либо наставник давал конкретные указания. Мог и лично кого-то между собой поставить. Причем особой логики в его действиях не проскальзывало. Ты мог как выйти против равного, так и попасть на заморыша, которого даже пинать противно.

Так как времени на эту тренировку отводилась пара часов, была возможность «свидеться» с кем захочешь, да не раз и не два. Наглеть нам не позволяли. Были уже прецеденты, когда кто-то увлекался. Стропо на это реагировал в зависимости от настроения. Мог остановить остальные бои и позволить противникам избивать друг друга до победного. Без последующего похода к Целительнице со всеми отсюда вытекающими. Такими, как плачевное состояние на следующее утро. А двигаться ведь надо… На всех тренировках. Иначе — штрафы. Часто коллективные.

Лично я не раз и не два с особым удовольствием сходился с той пятеркой, что до Джихи с Гоном докопались. С любителем шеста тоже. Но с ним наш конфликт ни во что серьезное не перерос. Я бы даже сказал, наоборот. Подрались и поняли, что нам по большому счёту делить было нечего. С кем-то другим, наоборот, новые обиды приросли. Почему-то людям не нравилось проигрывать, а драться я умел. Так и выходило, что для меня был очередной спарринг, а для оппонента — возможность поквитаться. Это не только меня касается. В целом атмосфера такая была.

Которую обострил новый соревновательный формат.

Бег я позорно завалил, полосу препятствий тоже. К спаррингам отдохнул и собирался взять там реванш. Как и многие из нас. Особенно после того, как Тридцать седьмой неожиданно победил в беге. Много у кого на лице читалось — чем я хуже? Вдруг повезет? Причем не у тех, кто и так часто побежал в спаррингах и в драке чувствовал себя уверенно. Как раз наоборот. Пробиться наверх хотели те, кто чаще других проигрывали.

— Правила следующие, — сказал нам Стропо. — За каждую победу в спарринге начисляется очко. Победит тот, кто наберет больше всего очков. В конце, когда назначу первого, у каждого будет шанс оспорить его первенство, вызвав на поединок. Стройтесь и приступайте…

Победить можно было двумя способами. Вырубить или заставить сдаться. Для последнего использовались захваты и болевые приёмы. Не раз и не два ломались конечности, рвались связки. Не знаю, где Черный мастер достал целительницу и что ей за камень достался из Колодца, но такие повреждения она убирала за раз.

Из-за чего наставники не особо переживали, что кто-то там покалечится.

Первым мне достался обычный парень. Не заморыш, но и без камня. С камнями тоже отдельная история. Точнее, с усилениями. Это ведь нечестно. Что я и продемонстрировал. Тупо перехватил летящий в меня кулак и за счёт голой силы повалил противника на землю. Вскоре он сдался, а я получил возможность где-то с минуту отдохнуть, пока остальные дрались.

По этому поводу у наставника тоже позиция была. Я как сейчас помню его слова.

— Кто-то сильнее вас? Кто-то пользуется преимуществом? Так поплачьте, неудачники. Потому что всегда есть кто-то, кто сильнее вас. Такова жизнь. Можете порыдать вечером над этой несправедливостью.

Это было в какой-то мере обидно, но честно. Ведь так и есть.

Такова жизнь.

Ещё это было хорошей мотивацией. Потому что нас учили в том числе с прицелом на то, как победить тех, кто сильнее. Пока не скажу, что много показали, ну так ещё и месяц не прошёл, как мы начали.

Со вторым противником мне тоже повезло. Это был обычный парень с камнем. Дрался он неплохо, пытался хитрить, но тоже оказался на земле и сдался.

Третьем противником достался Тич.

— Седьмой! Тринадцатый! — рявкнул Стропо.

Тич — это и есть Седьмой. Так что по личной указке драться будем.

— Опять ты, — поприветствовал меня Тич, приложив два пальца к виску.

— Без обид, — сказал ему с усмешкой, намекая, кому суждено проиграть.

— Какие обиды. Избивать тебя — одно удовольствие.

Разумеется, мы с ним не первый раз сходились, и как-то так сложилось, что в другое время почти не пересекались, здесь же у нас сформировались специфические сопернические отношения. Тич чувствовал, что не нравится мне. Как именно он к этому относится, я затруднялся ответить. Иногда казалось, что его это раздражает, а иногда, что он воспринимает меня чисто как рабочий момент. Так же, как тучи на небе или порыв ветра. Есть и есть. Работать будет с тем, что есть.

Эта позиция вызывала уважение. Чем и бесила.

Ещё эта его тяга быть лидером, лучшим во всём. И задетое самолюбие, когда не получилось. По результатам — мы были равны. Не знаю, как он, а я вёл подсчёт. Поровну выходило. Иногда кто-то на пару побед вырывался вперед, но потом откатывался назад.

Вот и выходило, что вроде конфликта нет, а перчинка присутствует. Это при том, что в другое время мы никак не общались.

Главное, чем он мне не нравился в драке, — это подлыми приёмами и тем, как бил ногами. Особенно в колено метить любил.

На этом я его и подловил. Некоторые из учеников медлили, осторожничали, думали, куда бить. Но это больше касалось тех, кто не умел драться. В нашем же с Тичем случае всё произошло быстро. С ходу пошли в рубку. Обмен ударами, он чуть не пробил мне в челюсть, я отшагнул назад, приоткрыл бок и… Как ожидалось, он ударил ногой. Которую я и перехватил, резко дернул и повалил Тича на землю.

Он неудачно стукнулся головой, растерялся на миг, и я успел ему пару раз кулаком по носу врезать, до того как он скинул меня. Эти семейные те ещё мутанты. Надо постараться, чтобы их вырубить. Приёму с опрокидываем меня, кстати, Стропо научил. Он так поощрял, когда к нему с вопросом обращались. Никогда не отказывался научить чему-то новому.

Два пропущенных удара — это два пропущенных удара. Тич смог встать, но темп и запал потерял. Мне осталось лишь рискнуть, усилить натиск и забить его. Когда прозвучала смена, он валялся на земле, а я стоял, пошатываясь.

Всё же Тич — та ещё машина. Пробил мне несколько раз довольно болезненно.

Четвертым противником мне достался Тридцать седьмой, который сегодня победил в забеге. Ушатал я его с полпинка. Кто-то хорошо поработал над ним, явно вымещая раздражение. А вот пятым, снова по приказу наставника, был Гатс.

Мой главный противник.

— Сколько у тебя? — спросил он.

— Четыре.

— Как и у меня.

Кто бы сомневался. Обиды, ненависть и прочее дерьмо — всё это было слабым подспорьем. Настоящее соперничество рождалось благодарю другому. Друзьями мы не были, как сказал сам Гатс. Но что это, если не дружба? Когда на тренировках ты готов выкладываться до конца, рвать жилы, лишь бы победить, при этом всё остальное время нормально общаешься как ни в чем не бывало.

Самые первые наши поединки Гатс слил. Из-за высокомерия. Свысока смотрел на «бастарда». Пусть он тогда и извинился за свои слова, это не мешало поставить себя выше.

В первый раз я ему лицо разбил, но тогда он решил, что это случайность. Во второй раз ему так свой проигрыш было сложно оправдать. В третий так тем более. В четвертый раз уже я проиграл. Что вернуло ему спесь. Которую он никак внешне не показывал, но я нутром чувствовал. У всех семейных это проскакивало. Они жили в мире, где их положение безоговорочно выше, чем у остальных. Отчего спускать Гатса с небес на землю было особо приятно.

Я всё это говорю, чтобы было понятно. Мы не просто подраться вышли. Это была кульминация всех предыдущих схваток, десятков спаррингов.

Концентрат соперничества.

Все эти чувства я легко в глазах Гатса читал. Может, потому что сам подобное испытывал.

Первым начал Гатс, да как. С ходу попытался мне коленом в корпус пробить. Я увернулся, ответный удар он принял на жесткий блок — и понеслось.

Сказал бы, что мы как волны на скалы накатывались, но нет, не так всё было. Скорее как две упрямые скалы, которые ни в чем не хотели уступать. Гатс использовал единый стиль, так меня тоже тётя чему-то подобному обучила. Когда я переходил на уличный формат, с подлыми приёмами, он делал то же самое.

Так мы и бодались, не собираясь уступать. Измотали друг друга, и, когда Стропо крикнул смена, никто не уступил.

Впереди ждал ещё минимум десяток поединков, и потраченные силы мне не раз аукнулись.

Что самое ироничное, в итоге я смог пробиться наверх. На принцип пошёл, не щадя себя. Как и Гатс.

К финалу мы оба выглядели жалко. На первое место человек десять претендовало, и наставник не стал тянуть, объявив, что мы с Гатсом выбились в лидеры по победам.

— Раз вы уже дрались и не смогли друг друга победить, — сказал нам Стропо. — Значит, победителей нет.

Сука….

Облом так облом.

***

Уже вечером, после того как заглянули к целительнице и возвращались обратно, я задал вопрос, который с недавних мор меня беспокоил.

— Гатс, я тут заметил кое-что, может, ты прояснишь?

— Что? — спросил он устало.

С камнями и семейными был связан нюанс, который я на практике ощутил, получив доступ к разнообразным противникам.

— Как так получается, что человек вроде семейный… В смысле, его предки ныряльщики… — поправился я, подумав, что Гатс может не знать, как подобных ему кличут на улице. — Но уступает обычному пареньку, пусть и с камнем.

— Что тебя удивляет?

— Вы же семейные. Априори должны быть круче.

— А мы и круче, — Гатс повернулся ко мне и криво усмехнулся, шутя. — Если серьезно, то дети наследуют малую часть способностей. Поэтому третье поколение и считается сильнее. При прочих равных.

— Малую — это насколько малую?

— Спроси что полегче. Может, и есть умельцы, что способны определить точное значение… — Гатс замолчал, когда мимо нас быстрым шагом парень прошёл. Тот самый, который Гатса ненавидел, тоже от целителя топал. — Но я таких не встречал. Дети немного сильнее. Не настолько, чтобы это стало неоспоримым преимуществом. Другое дело, что обычно семейных, — выделил он это слово, — с ранних лет готовят к тяжелой жизни. У меня тренировки были каждый день. Подготовка по разным дисциплинам. Хочешь совет? Не спеши заводить детей. Сначала добудь ещё несколько камней. Ты явно из третьего поколения, так что…

Он не говорил, но и так было понятно, что речь идёт о тех, кто придёт нам на смену.

— С чего ты взял, что я третьего?

— Сколько тебе понадобилось, чтобы пробудилась сила редкого камня? — спросил он тихо и остановился. До жилых блоков было всего ничего, и нас могли услышать. — Меньше двух недель. У обычного человека минимум месяц бы ушёл. А то и все два.

— Но ты сразу начал использовать силу.

— Не сразу, а через нескольких дней, и только потому, что до этого уже усвоил силу редкого камня. Или ты думаешь, я мечом махаю, потому что таким родился? Наивный, — оскалился шутливо Гатс, приподняв верхнюю губу.

— Значит, Калия…

— Да. Всех тех, кто проявляет способности, семья осчастливила одним редким камнем.

— Что как-то не вяжется с твоими словами про ненужных детей.

— Всего одним камнем, — в который раз усмехнулся Гатс.

За его усмешками скрывался яд, но направленный куда-то вовне, не на меня.

— Тогда страшно представить, на что способны главные наследники.

— Их жизнь не так проста. По крайней мере, у меня в семье, — вздохнул Гатс. — Но да, им достаётся больше. Заметь, не во всех семьях дела идут настолько хорошо, чтобы выдать целый камень, тем более редкий. Поэтому ты и видишь перекосы. Человек вроде что-то из себя представляет, но обычные мальчишки ему не уступают. Хотя после того как они добыли камни усиления, пусть и малые, обычными их назвать сложно…

Я замолчал, раскладывая по полочкам то, что услышал.

Получается, у потомков ныряльщиков есть небольшой бонус, который способен обойти всего лишь один малый камень усиления. Всего лишь… После смерти Алисии я три года искал их. Не нашёл. Только на испытании. Да и то благодаря щедрости Черного мастера.

Интересно, есть ли ещё какие-то преимущества? Такие, как более быстрое усвоение редких камней? Наверняка тайн хватает. Но, пожалуй, достаточно на сегодня разговоров. Гатс и так установил рекорд по числу сказанных за раз слов.