Глава 7. Дом, который надо любить

Мишка удивлялся, как ему могло казаться, что это какие-то страшные собаки?

– Вот чудики какие! – хохотал он, глядя, как Дил и Крок перетягивают небольшую берёзу, набобренную Дилом где-то. Берёзка была подсохшая, видимо, надломленная, и Дил просто принял на себя миссию по уборке парка.

– Моя палочка! – Дил мотал головой, деревце угрожающе посвистывало в воздухе, поднимая пыль и тополиный пух, а вокруг носился раздосадованный Крок.

– Жадина! Дай хоть немножко поносиииить! – ныл он. В конец концов, не выдержав искушения, он впился в тонкие ветки, пролетающие мимо, и повис на них.

– Отпустииии! Это моя палочка! Поди и выгрызи себе свою! – заворчал Дил, перехватывая «палочку» поудобнее.

– Ой, клёвые какие! Они реально бревно перетягивают! – Мишка быстро сообразил, что наблюдать за перетягиванием «палочки» надо на уважительном расстоянии, потому что бульки запросто могли сшибить брёвнышком не только его, но и значительно более солидный объект.

– Счастье какое, что тут всегда мало людей! – радовалась Лиза. – А то трудно… Пока дойдёшь, столько понаслушаешься… И уроды, и собаки-убийцы, и монстры, и даже опарышами обозвали как-то…

– Лизонька, так ведь в девяностые таких собак заводили люди своеобразные… Заводили, чтобы их боялись. Соответственно и учили собак не послушанию и любви, а пугать. Репутацию породе испортили жутко. А ведь первоначально бультерьеров любили заводить студенты и преподаватели Оксфорда.

– Это уж точно! У нас же всё по ощущениям! Вот далматины – это такие няшки, герои мультичков. А то, что далматин – это вполне себе серьёзный пёс не понимают. И воспитывать их надо достаточно строго. Они злопамятные, очень подвижные, не умеют долго фокусироваться на задаче. Да, умнички редкие, артисты изумительные, нежные и классные, но всё это если их правильно учить. Иначе – ураган и кошмарик! Мы с Кроком и Дилом с тремя далматинами на площадке занимались. Один – хоть сразу его на киностудию вези, продолжение по Диснею снимать. Зато два других… Куда там моим с брёвнышком… – Лиза кивнула на псов, которые беззлобно ворчали друг на друга, перетягивая березу. – Они и на кинолога шваркались и дрались почём зря. Сейчас, правда, один из той парочки – идеал просто.

– А второй?

Лиза невесело вздохнула. – Отдали родственникам в деревню. Как поняли, что это трудно, связываться не захотели… Одна радость, там, вроде как мужик-охотник, с собаками дело имел, может, он сможет пса привести в чувство… Далматины-то первоначально охотники, если заинтересуется пёс работой, ему самому легче жить станет.

Она приуныла, но Крок, оглянувшись и выяснив, что его хозяйка чем-то расстроена, бросил дубьё и кинулся к ней. Дил, упиравшийся изо всех сил, покатился кубарём, как только брат выпустил свою часть «палочки».

– Ты чего? Не хочешь играть? Ой, а ты куда?

Так и вышло, что на утешение Лизы примчались оба пса. Причём, Дил прибыл с березой, которую начал настойчиво совать хозяйке для утешения.

– Всё самое ценное отдают! – удивилась Людмила.

– Да они вообще очень щедрые! Даже кормом делятся! Я тут решила на диете как-то посидеть. Они долго смотрели на мою тарелку с салатом и принесли свой корм. Прямо в пасти… А чтобы я не засомневалась, что это действительно мне, высыпали его в тапочки! Ночью мне в туалет захотелось… Ну, вот, вы смеётесь, а я в шоке была. Никак не могла понять, что у меня с головой стряслось такое, что я в собственную обувку собачий корм насыпала, да ещё и не помню этого!

Мишка раньше никогда с таким интересом не слушал что рассказывают взрослые. Всё казалось скучным и занудным. Родители, учителя, Ника… домработницы и уборщицы, которых она нанимала, соседи… Все были неинтересными. А тут как представил, что должна была подумать Лиза – хохотал вовсю. И ведь никакой скуки и близко нет, и собаки клёвые! Вот интересно, получится эту дачу купить? С такими соседями ему точно понравится.

А Лиза продолжала:

– А на даче что они творят… Дача, которая продаётся, та, о которой я вам говорила, находится рядом с дачей родителей моего жениха. Мы с ними так забавно познакомились…

Лиза рассказала, как она, попав в безвыходное положение, уже собиралась отказаться от первого визита к будущим родственникам, но те неожиданно позвали её приехать вместе с собаками.

– Они – просто уникальные люди! Им оба моих крокодильчика понравились сразу! А вот кое-кому – абсолютно не понравились. Участок, который продаётся, находится на задах дачи родителей Андрея, моего жениха. А справа от их дачи живёт семейство Пилипенко! Вы с ними точно повстречаетесь, если дачу там купите, так что я посплетничаю для пользы дела!

– Я так понимаю, что они местная достопримечательность? – осторожно уточнила Людмила, которой не хотелось иметь в соседях алкоголиков, наркоманов или воришек.

– Это даааа! Они – принципиальные и профессиональные халявщики! Зачем покупать что-то, если это что-то можно выпросить и не вернуть? Причём они, похоже, владеют какими-то приёмами психологической манипуляции. Я не могу иначе объяснить то, что происходит. Там все соседи-то вовсе не из страны розовых единорогов… Как мне объясняла мама Андрея, Пилипенко главное начать говорить, дальше кому-то дешевле отдать, чтобы не вязли, а кто-то просто шалеет от происходящего.

– Типа приёмов продажников-мошенников или цыган?

– Да, что-то в этом роде. Причём, каждый новый сосед, особенно из уверенных в себе и громких, непременно утверждает, что у них-то Пилипенко ничего не получит, разве что по физиономии, если настаивать будет.

– И как?

– Ничего не дают всего несколько домов! Все остальные как-то потихоньку перестают возмущаться про «терпил» и «слюнтяев»!

– И это означает, что они тоже что-то дали… – догадалась Людмила.

– Точно! Правда, теперь выяснилось, что все приёмы уговоров и морального давления абсолютно и совершенно не действуют на собак, – улыбнулась Лиза.

– Они что? Попали на Крока и Дила? – у Мишки от восторга загорелись глаза.

– Ещё как! Так попали, что даже историческое гостевое печенье потеряли! Правда, мы его им честно вернули, когда пошли забирать вещи моих будущих свёкров, – Лиза рассмеялась и рассказала историю о вреде халявы!

Мишке очень хотелось поехать и посмотреть ту дачу, но пришлось дожидаться неприятных вещей – приезда отца.

– Я приеду ненадолго. Только отвезу документы в новую школу Мишки и напишу заявление о его зачислении. Да, я там оставлю копию твоей доверенности и напишу, чтобы они обращались к тебе как к моему представителю. Мы с Никой покупаем дом в Испании и теперь будем часто отсутствовать в России.

– Хорошо, – Людмила пожала плечами. Понятно же, что сын уже всё решил и переубедить его невозможно, да и незачем. Ну, хочет он так… что же здесь поделать?

Людмила одно время очень переживала и пыталась понять, где же она допустила ошибку, что не так сделала в воспитании сына. Перебирала в памяти поступки, слова, ситуации, винила себя, пока наконец, не поняла, что это неправильно и самонадеянно – думать, что жизнь человека зависит только от его воспитания, полученного в детстве. Да, это очень важно! ОЧЕНЬ! Но взрослые люди могут меняться и по собственному почину. Вот получил от родителей человек всё, что они могли ему дать, но воспользоваться этим или нет – это выбор самого человека, его решение, его шаги, его воля.

– От мальчишки, спасавшего сбитую на дороге собаку, и не позволявшему обижать соседскую девочку, потому что она была в очках и над ней издевались, ты прошел длинный путь, мой хороший, – думала она. – Если бы ты хоть немного позволил мне напомнить тебе того мальчишку, окликнуть тебя, может что-то и вспомнилось бы, а может, и нет… Он же помешал бы тебе зарабатывать деньги… Ему, тому, какой ты был раньше, было бы жалко Мишку, он бы обязательно защищал его от тебя взрослого. Спорил бы, мешал тебе сегодняшнему принимать решения, идти за своими желаниями, поворачивать на другую дорогу. Ты же поэтому от меня шарахаешься… Я тебе буду неудобна, скажу что-то некомфорное. А ты сейчас так истово, жадно любишь свой комфорт, что готов ради него на всё. Бедный ты мой, бедный…

Она тряхнула головой, фокусируясь на словах сына.

– Так, ежемесячно я тебе присылаю деньги. Все документы у тебя, вещи я довёз. Там зимние его шмотки и велосипед. Если будут какие-то большие расходы – звони. Да, я тут думал… Может, ты с Мишкой захочешь пожить летом в нашем доме – я в принципе не против. Там есть гостевая комната, Ника, правда, волнуется, что ты там что-то поменяешь…

– Пусть она не волнуется, я не собираюсь вторгаться на вашу территорию.

– А! Я так и знал. Значит, она что-то не поняла… – Владимир недовольно поморщился. Жена устроила ему форменную истерику о злобной свекровке, которая портит ей жизнь, нахамила ей и вообще, собирается к ним приезжать.

– Кто? Никочка? – мило улыбнулась его мама. – Мой хороший, это твой дом и её, конечно, мне там делать нечего! А я планирую нам с Мишей купить дачку.

Владимир напрягся, ожидая, что мать захочет, чтобы он помог деньгами. Вообще-то, в глубине души он отлично понимал, что это будет справедливо – это же дом для его матери и сына, которого он просто спихнул на её плечи.

– Да, но дом в Испании обошелся очень прилично, а ремонт, обстановка, а машина там… Да потом и Ника беременна. Надо же столько всего предусмотреть… Ну, в конце концов, ничего страшного, если дачи нет! Куча людей так живут и ничего! Я потом им денег подброшу побольше… прямо вот надо запланировать…

Потом… потом… потом… как вода сквозь пальцы уходит время, когда можно обернуться, вспомнить что-то очень важное, нужное, то, что стучится в висках, заставляет сжиматься сердце, тянуться к тому, что может отвлечь, заглушить это беспокойство, тревогу…

Очень часто человек отлично знает, что что-то делает не так. Прямо вот чует, но «так же все живут», «да лааадно, последний раз», «я, что, не имею права пожить для себя» или «как они мне все надоели, я никому ничего не обязан»! Вот всё это и произносил про себя Владимир, уезжая от маминого дома. Он раздраженно фыркал, невольно вспоминая, как она его обняла и перекрестила, когда он уже собирался уходить и давал последние ценные указания сыну.

– Не кривись, мой хороший, это моё право – тебя любить, так что терпи! – рассмеялась она, обращая всё в шутку. Он не видел, что она вытерла глаза, зато видели Мишка и Фёдор. Оба хмуро переглянулись.

– Это… мммм… Я тут хотел сказать… – Мишка судорожно пытался что-то сказать, чтобы утешить её, только ничего не приходило на ум, и тогда он просто шагнул и обнял её. – Ба, ну, не расстраивайся! Мы же тут. Я это… я постараюсь, ну, не делать так…

– Спасибо тебе, мой хороший! – Людмила благодарно погладила Мишку по плечу и поцеловала его.

– Ты ведь его любишь, да? Папу?

– Да, мой хороший, я люблю его, – почему эти слёзы льются? Мальчика пугают…

– Ба, ты не плачь… Может, потом ты и меня полюбишь, и я тебе обещаю, что не буду так! – Мишка мотнул головой на дверь.

– Глупенький, я тебя люблю с самого твоего рождения! – проговорила Людмила, вытирая слёзы уже двумя руками.

– Странные люди! Чего они хлюпают. Сейчас ещё чихать начнут! – удивлялся Фёдор. – Я же чувствую, что тут всё хорошо. И не просто хорошо, а даже ещё лучше, чем было! Нет бы мурлыкали на радостях. Всё-таки у котов как-то разумнее устроено…

В ближайшие выходные из Москвы выехала машина. Нет, разумеется, не в гордом одиночестве, а в тесной, местами даже слишком тесной компании единомышленников, рвущихся за город. Людмила, которая отлично водила, только вздыхала и прикидывала, насколько раньше лучше выезжать, чтобы было посвободнее, Мишка наглаживал Фёдора и косился на сумку-холодильник, переживая, что они не успели позавтракать, а с такими пробками, неизвестно, когда доедут до места назначения.

– Миш, пикник можно начать прямо сейчас! – Людмила только рассмеялась, увидев, как внук нырнул за бутербродами.

– Слушай, а мне уже нравится! – с полным ртом еды разговаривать неудобно, но, оказывается, иногда так хочется поделиться приятностью и впечатлениями! – Интересно, понравится нам или нет? А если не понравится? Мы будем искать дальше?

– Обязательно! Мы откроем сезон охоты на дачи! – Людмила была уверена, что где-то их должно поджидать именно то, что надо. – И рано или поздно найдём!

Как выяснилось, их сезон охоты можно было закрывать сразу после открытия!

Понравилось сразу! И лес, через который они ехали, и озеро, светлое, в окружении берёз и сосен. Понравился старый дачный посёлок, весь засаженный старыми садами.

Подъезжая к указанному дому и Людмила, и Мишка вдруг как-то заволновались, словно почувствовали, что в их жизни сейчас появится нечто важное.

– Ой, как тут хорошо… – Людмила вышла из машины и осмотрелась. Улочка тенистая, чистенькая, заросшая травой. Участок большой, деревьев много. У невысокого забора заросли сирени.

– Ну, пошли? – она оглянулась на внука.

– Ага. Федь, посиди пока в переноске, ладно? – Мишка прошел за бабушкой, постучавшей в приоткрытую калитку. – Как тут… Здорово!

Разумеется, никакого сравнения с домом отца, этот домик не выдержал бы. Да и не надо! Он не был очень большим, спроектированным по какому-то особому проекту, не было в нём витражей, колонн, балконов, мрамора… Просто спокойный и добрый дом, очень нуждающийся в хороших хозяевах.

Людмила поздоровалась с женщиной, которая дом продавала. Прошла за ней по комнатам, посмотрела чердак, погреб, заглянула в гараж, почти полностью скрытый зарослями винограда.

– Это дом моих родителей. Мы купили коттедж в Подмосковье и съехались вместе, а этот… Его так жалко! Ему люди нужны. Ну, чтобы его любили, – женщина смутилась. – Я странные вещи говорю, да?

– Нет, что вы! Всем надо, чтобы их любили. И людям, и животным, и домам! Мне кажется, что мы будем его очень любить! – Людмила оглянулась на активно кивающего Мишку. – Да, я в этом уверена!

Загрузка...