У свободы цвет неба

27 Служба и дружба

Осень у меня началась с очередной порции кислых разговоров. Первые плохие новости сообщил Унриаль да Шайни. Вообще-то говоря, могло повернуться и хуже, а он даже не отказался со мной заниматься. Только сказал, что понадобится длинный перерыв, чтобы то, чего я нахватала перед дуэлью, выветрилось из головы хоть насколько-то, и можно было ставить мне руку правильно. Идея перерыва меня не порадовала. Я привыкла общаться с да Шайни, и мне было интересно у него учиться, хотя и раздражало то, что каждый раз на уроке с ним я чувствую себя полной дурой. Но это были не все сюрпризы. Второго сентября меня вызвал Дейвин да Айгит. Когда я к нему пришла, он дал мне в руки лист, оказавшийся положительным ответом на запрос администрации наместника о моем восстановлении в университете. Честно говоря, я смотрела в текст, как баран на новые ворота, перечитывая его снова и снова, и в голове у меня была гулкая пустота. Пробежав текст глазами, наверное, тридцатый раз, я посмотрела на графа.

- Это же два квалификационных экзамена одновременно, в Исюрмере и здесь. По обе стороны звезд одновременно быть нереально...

- Исюрмер не ставит фиксированных дат экзамена светским магам, - напомнил мне он. - Получить кольцо в Исанисе формально ты можешь в любое время. Но поскольку в Источник тебя вводил сам государь, лучше сразу привыкни к мысли, что придется сдавать экзамен в Академии. И точно в срок, названный им.

- Два госэкзамена подряд? - уточнила я.

- Через два с половиной года, - обнадежил он. - Если не считать облака все это время, задача выполнима.

Я моргнула, сглотнула и уставилась на него совсем круглыми глазами.

- В принципе, можно попробовать сдать местный квалификационный экзамен быстрее, - тут же предложил он.

- Почему именно его? - жалобно спросила я.

- Экзамен мага в Исюрмере ты быстрее не сдашь, - спокойно сказал Дейвин. - Через год тебе, допустим, зачтут практику, но пока мы не пропихнем досточтимым идею о том, что твои способы расчетов тоже имеют право на существование, можешь даже не надеяться получить кольцо. Инерция мышления, знаешь ли, есть не только по вашу сторону звезд.

Я вздохнула. Задумчиво посмотрела на лист с ответом из университета. И задала последний вопрос:

- А зачем мне вообще два диплома специалиста?

Дейвин вздохнул, как-то странно опустив плечи, сцепил пальцы и положил руки на стол.

- Алиса... Если мне, внелетнему магу, и будет суждено увидеть полное объединение норм права империи и края, я к тому времени успею поседеть. Пока что речь идет только о совмещении основных уложений, до общего закона еще годы и годы. Все те, кому, как тебе, довелось жить во время перемен, если они хотят для себя хорошего будущего и достойного настоящего, теперь и впредь будут должны получать два специалитета, местный и наш. Хотя бы затем, чтобы иметь возможность заключать контракт за звездами, если здесь нет работы. И наоборот, конечно, тоже. Ветеранам своей гвардии я предложил в этом году на выбор профессии помощника повара, водителя спецтехники и младшего медперсонала клиники. Договорился с училищами и готов оплатить своим людям половину стоимости обучения. Тебе повезло, ты можешь претендовать на высшее образование и здесь, и у нас. Зачем отказываться?

- А мое обучение кто оплачивает? - уточнила я зачем-то.

- Князь, - как о чем-то естественном сразу сказал Дейвин. - Ты ведь его человек, у тебя его кольцо.

Это было настолько логично, что даже смешно. Но смеяться я не стала, а только спросила графа:

- Я должна благодарить князя лично?

- При случае, - улыбнулся да Айгит. - Князь сегодня у Лосевской протоки, смотрит соревнования на воде. Я видел эту протоку, и по-моему, затея плыть по ней в лодке безумна даже на слух, но нас уверяли, что традиции больше пяти десятков лет.

- Так и есть, - подтвердила я.

- Да? - сказал он рассеянно. - Ну хорошо. Ступай. Дел нынешнего дня никто не отменит.

Я послушно попрощалась и вышла с этим чертовым листом в руках. Жизнь обещала стать в разы насыщеннее вот прямо завтра.

- Это русло искусственное? - спросил Димитри, осмотревшись.

- Да, - тихо и четко сказал референт. - Его еще финны сделали. В начале позапрошлого века копали просто канаву для сброса воды из Суходольского озера в Ладогу, и у них нечаянно получилась река, она была тут рядом. А естественная протока в Вуоксу из-за этого пересохла. Быстро, года за два.

Референт замолк, и Димитри хмыкнул, поощряя продолжать. Ободренный референт заговорил снова.

- Понятно, что без привычной протоки местные крестьяне загрустили и стали думать, как бы ее восстановить. Они рассчитывали получить судоходное русло для прямой связи с Ладоги через Вуоксу до Санкт-Петербурга. Лет через сорок провели подрывные работы в протоке и получили, - референт кивнул на воду, - вот это. И уровень воды в Вуоксе тоже понизился, причем ощутимо, на четыре метра. Крестьяне в обиде не остались, им досталось много новой земли, пригодной для возделывания, но все остальные их чаяния не сбылись.

Димитри внимательно осмотрел русло еще раз.

- Перепад... метра три, да? И это на расстояние меньше километра?

- Да, - подтвердил референт. - Тут и девяти сотен метров нет.

- Облагородить русло больше не пытались? - уточнил князь.

- В конце девятнадцатого века было не до того, - пояснил референт. - А потом Финляндия вышла из состава империи, и водное препятствие, тем более такое сложное, оказалось выгодно сохранить.

Князь оглядел берега, добавив магическое зрение. На северном показались несколько заплывших мохом и ушедших в землю огневых позиций, явно взорванных, но, похоже, не во время войны, а после боев. Лет через десять. В русле реки, разумеется, были кости.

Знакомый женский голос рядом произнес:

- Переправа, переправа!

Берег левый, берег правый,

Снег шершавый, кромка льда...

Кому память, кому слава,

Кому темная вода, -

Ни приметы, ни следа...

Обернувшись, Димитри увидел Ингу.

- Здравствуй, - сказал он и оглядел подругу.

Она была в непривычной одежде. К ее драным штанам и растянутым свитерам Димитри уже привык, но увидев на Инге облегающий лиловый полукомбинезон с ярко-голубыми вставками и голубую с черным куртку, он удивился и осмотрел ее еще внимательнее. Поверх куртки девушка надела очень объемный, даже громоздкий, яркий жилет, а на плече у нее висела маленькая лодка. В руке Инга держала компактное двухлопастное весло.

- Ты собираешься в эту воду на вот этой скорлупе? - спросил князь. - Она ведь даже легче тебя...

- Да, в эту воду, вот в этой скорлупе, - подтвердила девушка. - Лодка и должна быть легче меня, это же каяк. Вот тут я начну маршрут, а там, за вторым мостом, закончу.

Инга внимательно смотрела на воду, и обычной мягкой улыбки, которую Димитри привык видеть на ее лице, не было. Взгляд сине-серых глаз, холодный и сосредоточенный, скользил по воде, считая волны.

- Покажешь мне, как в этом плавают? - спросил князь, кивнув на лодку.

- Конечно, - улыбнулась она. - Я тебя за этим и пригласила. Ваши не очень любят воду, я так и не поняла почему.

Димитри пожал плечами.

- У нас крупные и драчливые рыбы. Это отбивает охоту соваться к ним.

- Насколько большие? - заинтересовалась Инга.

Князь усмехнулся.

- Больше того, в чем ты собралась плыть. Кстати, нож у тебя на поясе - он не на случай встречи с рыбой?

- Нет, - девушка качнула головой. - Он для других случаев.

Пошарив в лодке рукой, она достала странный головной убор, похожий на шлем мотоциклиста, но меньше и без защиты для лица, и, надев его, пошла к воде. Димитри шагнул вслед за ней, насколько позволили броги. Референт с остальными стоял в почтительном отдалении. Инга еще раз задумчиво посмотрела на реку, и князь понял, что мыслями она уже на воде. Девушка шагнула в лодку, изящным движением бедра перенесла вес, подобрала вторую ногу и устроилась. Закрыв перепонку, обеспечивающую защиту от воды, Инга взяла весло и оттолкнулась от дна. Десяток движений веслом - и вот она уже минует первый вал и уворачивается от следующих, уходя к дальнему берегу. Вода казалась тихой, а валы на ней небольшими, но Димитри видел, что протока не менее коварна, чем воды его родины. Только в Аль Ас Саалан неосторожных людей и животных, слишком близко подошедших к воде, караулили хищные рыбы и водные ящеры, а здесь гребца подстерегали камни и течение.

Лодка Инги совсем не показалась надежной князю: слишком легкая, маленькая, остроносая и узкохвостая. Вода может делать с такой что хочет. Особенно эта вода. Пластиковый шлем и жилет, надетые его подругой перед тем, как ставить лодку на воду, его тоже вовсе не обнадежили. Приглядевшись, Димитри увидел, что перед первым мостом волны накатывались одна на другую, схлестываясь и горбя воду. Инга уже почти прошла этот участок и подходила к месту, где за мостом у левого берега волны плескали вкось. А справа протока выглядела похожей на темное гладкое стекло, и за ним виднелись мелкие белесые волны. Князь особенно не верил воде на этом отрезке течения. После него между железнодорожными мостами посередине русла торчал камень. Справа и слева от него Димитри распознал два водоворота, один прямой, другой какой-то скошенный, и после них протока опять плескала волнами.

На воде лодка Инги принялась вертеться, нырять и прыгать. Первый раз Димитри охнул про себя, когда увидел, что суденышко скрылось под водой почти полностью, и девушка по пояс ушла в воду. К счастью, никто не заметил, что он пережил, все смотрели на протоку. Каждый стоящий на берегу следил за гребцом, судьба которого волновала больше. Вероятно, и за Ингу беспокоился не только он. За звездами, пожалуй, могли бы и начать заключать пари, но здесь эта мысль была совершенно неуместной, и найдись сейчас такой дуралей, Димитри своими руками швырнул бы его к гребцам. Прямо без лодки.

Второй раз князь почувствовал, что холодная волна плеснула ему прямо на сердце, когда лодочка, перевернувшись, показала дно. Те пять десятков секунд, которые у Инги ушли на переворот в воде, князь и сам не дышал. Увидев желтый пластиковый шлем подруги над водой опять, он сжал и разжал левую руку - не чтобы послать заклятие, а отгоняя холод из руки, доползший до самого плеча. Он не мог ни оторвать взгляд от этой проклятой воды, ни что-то сделать, чтобы помочь Инге. Девушка, быстро работая веслом, боролась с течением, направляя лодку мимо камней и особенно коварных волн. Димитри, глядя на это с берега, в мыслях проклинал себя за то, что вообще сюда приехал и согласился смотреть на этот кошмар, реку - за ее характер, местных - за пристрастие к идиотским развлечениям, Вейена да Шайни и партию войны - за идею открытого присутствия и Новый мир в принципе за все его ограничения. Больше всего в эту минуту князю хотелось магией вытащить свою подругу из воды вместе с ее лодкой, бросить эту дурацкую скорлупу на берегу и забрать девушку к себе, греться у камина, пить горячий чай и разговаривать. Или сидеть с ней в той секретной студенческой пивной с выходом на крышу. Где угодно, лишь бы не видеть того, что происходило на воде протоки.

Лодочка Инги тем временем развернулась боком к течению, девушка некоторое время боролась с течением, потом завершила разворот и двинулась дальше. Впереди у нее оказался тихий и очень злой водоворот. В нем она скрылась под водой полностью и показалась на поверхности через четыре безумно долгих вдоха. Димитри видел, как Инга сплюнула воду перед тем, как направиться под мост.

По князю вряд ли можно было сказать, что он взволнован до предела. Он стоял, с интересом наблюдая за происходящим на воде, и не спеша массировал правой рукой пальцы левой. Когда Инга подошла по берегу с лодкой на плече, Димитри даже нашел в себе силы улыбнуться.

- Как развлеклась?

- Отлично, - ответила она с обычной мягкой улыбкой. - Особенно с учетом того, что воды я теперь года два не увижу. И тебя тоже.

- Почему же? - спросил он обычным доброжелательным тоном.

- Я в конце месяца уезжаю.

- Вот как? - спросил он. - Куда?

- В Израиль. Писать книгу о процессе в Исанисе.

- Это очень важное дело, - серьезно сказал Димитри. - Я рад, что тебя пригласили. Но скажи мне, в Израиле так развлекаются? - он неодобрительно кивнул на реку.

- Не знаю, - сказала Инга, снимая жилет, - не уверена.

Димитри улыбнулся.

- Тогда я спокоен за тебя. Езжай, пиши свою книгу. Не забывай меня, хорошо? И можно я когда-нибудь приеду навестить тебя?

- Да, конечно, - кивнула она. - Я напишу тебе. И еще мы сможем видеться по скайпу.

Вернувшись в резиденцию, князь вызвал Айдиша. Досточтимый, войдя в покои наместника, нашел его полулежащим в кресле во внутренних покоях. Подойдя, конфидент заметил, что губы и ногти у Димитри бледные до синевы, да и в целом цвет лица у наместника нехорош. .

- Передай Лийну, - сказал князь негромко, - что за соревнованиями на Лосевском пороге должен наблюдать некромант от Академии. А лучше несколько. Запретить это безумие мы вряд ли сможем, но я настаиваю, чтобы трупы из вод протоки вытаскивали сразу. И дай мне успокоительное, Айдиш. Я испугался сегодня. Мне показалось, я потеряю ее прямо там. После того, что я сегодня видел, даже известие о ее отъезде показалось мне незначащим пустяком. Пусть далеко, пусть не со мной, лишь бы жива... Ты не представляешь, как страшно было это видеть.

- Мистрис Инга уезжает? - уточнил Айдиш.

- Да, в конце месяца, - устало кивнул Димитри.

- И надолго ли?

- На два года. Но там, где она будет, кажется, нет рек, на которых можно устраивать подобные безумства, так что я спокоен.

- Что ты видел и что чувствовал сегодня? - спросил досточтимый. - Расскажи мне?

Димитри вдохнул поглубже и начал выговаривать словами всю сумятицу дня.

Начиная третий день на Кэл-Алар, Полина ничуть не приободрилась, хотя надеялась на это. Питерское лето прошло как-то мимо, и она сумела подумать, собираясь, что, может быть, наблюдая уходящее лето, ей удастся осознать, что все, работа сделана, жизнь так или иначе установилась и перестала рассыпаться прямо в руках, и теперь можно как-то ее налаживать заново. Но нет, ничего такого не произошло. Выйдя из портала, она послушно пошла за провожатым в небольшой дом, предназначенный для нее, даже не спросив, кому он принадлежит и на каком основании она тут живет. Дом явно не стоял пустым подолгу: сайни там были. Они разобрали ее багаж, показали ей жилую комнату и провели по дому. Поскольку вопросов про огонь они не задали, Полина решила, что управляющий тут тоже есть, но не проявила инициативы и искать его, чтобы познакомиться, не стала. При доме был крохотный сад с обязательным фонтаном. Весь следующий день после перехода она созерцала этот фонтан, рыбок в нем и цветущие деревья. Особенно хорошо оказалось то, что для этого можно было не сходить с крыльца. Она и просидела на нем весь день. Кто-то - вероятно, сайни - принес ей кружку молока, потом какой-то овощной отвар, потом фруктовое питье, а она все сидела и смотрела на воду и кроны деревьев без единой мысли в голове.

Второй день она провела так же, но уже не одна. Днем пришла девочка с ее именем, тихо села рядом, положила голову ей на бедро и просидела так до вечера. Потом ушла куда-то - видимо, спать. Полина подумала, не заснуть ли прямо на крыльце, но, решив не шокировать соседей и сайни, все-таки дошла до спальни. Умываясь утром третьего дня, она размышляла, на который день ей покажется хорошей идея пренебречь гигиеной и что случится раньше - забудет она умыться или заснет в одежде. Никаких иллюзий по поводу своих перспектив у нее не было: депрессия очевидно развивалась. Да и что бы ей могло помешать, препараты же так и не назначили. Даже не пошевелились в эту сторону. Ни встречи с психиатром, ничего вообще. Протестировали и уволили. И отправили из края - типа отдыхать. Туда, где нет никого из знакомых и друзей и любой встреченный - по определению человек Димитри.

Сидя на крыльце, она медленно и не особенно успешно рассуждала, имеет ли смысл что-то с собой поделать или попросить помощи в сложившихся условиях, и если да, то что делать и какой помощи просить. Ее отвлек шум у садовых ворот. Ворота те были размером с две стандартных калитки на дачном участке, хотя выглядели, конечно, не в пример презентабельнее. Цветочный орнамент, выкованный из бронзовых прутьев, чем-то напоминал знакомые питерские ограды садов и парков центра города, но тут все было камерное и компактное. И никаких зеленых оград и увитых растительностью арок тут не признавали: никому не хочется своими руками создавать укрытие для рептилий. А здешним ящерам только дай возможность: и в саду поселятся, и в дом влезут, и хозяев из дома выселят. И хорошо, если не сожрут. Размер ворот Полина помнила со дня приезда, а про ящеров все уяснила себе еще во время процесса в Исанисе. Ее впечатлили и меры предосторожности, принятые в Исюрмере, замощенном почти целиком, кроме цветников, тщательно пропалываемых и осматриваемых каждый день. Все меры защиты принимались не от лазутчиков и шпионов, и вообще не от людей. И еще братья-хранители, воины Академии, ежедневно обходили весь Город-над-Морем, заглядывая под каждое крыльцо и в каждый куст, проверяя, не появилось ли где-нибудь гнездо с яйцами. Найденные гнезда тут же вытаскивали на мостовую и уничтожали. Каждое яйцо разрубали мечом вместе с еще не вылупившимся детенышем, а уцелевших, пытающихся удрать, сжигали заклятием. Разумеется, убивали и взрослых ящеров, забравшихся в город. Этот же порядок соблюдался и в Исанисе, и вообще во всех городах Аль Ас Саалан, насколько Полина помнила ответы ее сопровождающего и охранника Жехара.

Пока она собирала разбежавшиеся мысли, голоса все приближались и приближались. Приближаться им было шагов двадцать, так что Полина успела поднять голову, выпрямиться, отлепить спину от перил крыльца и даже нацепить на лицо улыбку. По эту сторону звезд люди пугаются, когда им не улыбнутся при разговоре, и думают о собеседнике плохое сразу. В Саалан вообще сложно жить, если не улыбаться почти постоянно. А вот вставать при разговоре уже не так критично. Она и не стала, решила, что так сойдет. В конце концов, в том, чтобы сидеть на ступеньках крыльца и смотреть в сад, нет ничего предосудительного или ужасного.

Суровая девочка с ее именем шла к крыльцу, отмахиваясь от возмущенных сайни и не замечая пожилого мужчину, пытающегося возразить и преградить дорогу. К чести маленькой ддайг, ни один хвост или лапа не пострадали. Полина-младшая остановилась в шаге от крыльца с торжественно-серьезным выражением лица и сияющим от радости взглядом.

- Моя мать, - сказала она невозможно официальным голосом. - Мой князь пришел и хочет видеть тебя. Вставай, я помогу тебе дойти.

Времени на посещение Островов у Димитри было, как обычно, безобразно мало, но он все равно нашел несколько часов, точнее, пожертвовал несколькими часами ночного сна, чтобы отправиться проверить, как там дела. Дел накопилось прилично. На Кэл-Алар уже собралось порядочное количество жителей края, занятых по длительным контрактам. Кроме кораблестроителей, Димитри нанял архитекторов и инженеров для порта и команду строителей дорог и мостов, задачей которых было построить сеть безопасных пеших и верховых путей на каждом из островов. Эти люди работали, и результат уже был заметен: освободилось два десятка людей для найма в море на одном только на Эйн-Алас, а был еще Бин-Алас, и там тоже освобождались рабочие руки. До того, как безопасные дороги были построены, люди работали проводниками, а теперь они стали доступны для найма на суда. Фрегат с именем внука князя был уже почти достроен, и свободные матросы были очень кстати.

Специалисты, работавшие на Димитри, были не единственными землянами на Островах. Еще там обосновались ученые из петербургского университета, биологи. Князь уже не пытался разобраться, кто из них что изучает. Его задачей было предоставить надежную охрану всей этой публике. Слушая отчеты ддайгских воинов, сопровождающих ученых то в лес, то к берегу моря, то к ручьям, то на открытые участки Островов, он мог только сочувствовать своим людям. Исследователи из края были шустрыми, как щенки сайни, и изобретательными, как Алиса Медуница в своей партизанской ипостаси. Ддайг не жаловались, но судя по докладу, пришлось им нелегко. Кто-то из землян полдня ходил за сайни с баночками, убеждая помочиться туда - и не только помочиться, - и засмущал этим чуть не всех малых существ острова. Другой тащил за хвост степного ящера от окраины города до лаборатории, чтобы взвесить и обмерить его на столе. Третья принесла в руках целый пучок цветов ночецветки и только отмахнулась от опекавшего ее ддайгского воина - мол, что со мной будет, я же в респираторе и перчатках. Кто-то ловил стеклянной банкой скульту в фонтане у храма. И поймал. Кто-то попросил у достопочтенного по делам Кэл-Алар кровь для опытов и не понял, в чем проблема. Список событий был далеко не полон, и все это произошло за последнюю пятерку дней. А до этой пятерки дней была предыдущая, и еще одна, и еще... в общем, биологи были здесь уже через три десятки дней после того, как пресс-служба наместника в крае опубликовала вердикт по делу Полины Бауэр, и собирались пробыть еще дней двадцать пять или тридцать.

Польза от этой экспедиции, несомненно, была. И даже непосредственная практическая. Биологи выявили еще три разновидности съедобных рыб и две разновидности рыб, съедобных условно. Этих полусъедобных уже начали ловить и готовить строители и инженеры Нового мира, работающие на Островах. Ученые обнаружили полезные свойства нескольких трав, считавшихся сорными. Выделили и изучили яды некоторых цветов и рассказали о противоядиях при отравлениях ими. Нейтрализующие яд препараты, правда, производились в крае, но в этом князь проблемы не увидел. Поскольку все прибывшие ученые до сих пор были живы и здоровы, Димитри считал, что экспедиция протекает достаточно благополучно, только немного хлопотно. К ддайгским охранникам и матросам порта биологи пока не подходили ни с баночками, ни с иглами для забора крови, так что люди Островов относились к ним неплохо, хоть и считали, что вся эта компания немного не в себе.

Выслушав ддайг и обнадежив воинских старшин напоминанием о том, что большая часть срока пребывания ученых уже прошла и осталось терпеть сильно меньше, чем уже пережито, Димитри перешел в порт. Там его тоже ждали. Как выяснилось, с теми же сетованиями. Выслушав своих людей, он сочувственно улыбнулся им:

- Это люди Нового мира, они все таковы. К этому можно только привыкнуть и смириться. Других характеров в Озерном крае нет. Да и за его пределами тоже.

- Дью, - возразила одна из его капитанов, - но как же твоя гостья? Та, которая в сиреневом доме? Она здесь уже два дня и ведет себя очень тихо. И перед этим она приходила с тобой, и с ней тоже не было никаких хлопот. Танцы Нового мира очень горячие, я бы сама не рискнула так показаться, но в остальном, - сааланка озадаченно пожала плечами, - она само благоразумие и даже немного скучна. Вот и эти два дня она провела, не сойдя с крыльца дома.

Димитри сочувственно посмотрел на младшую сестру по морю. Наверняка она ждала ответа, подтверждающего ее предположение о том, что весь характер Полины проявляется только в танце, и значит, остальных тоже можно убедить вести себя более разумно.

- Да, Бинмар, - сказал он без улыбки, - это так. Первый раз, когда она оказалась здесь, я ушел в море, оставив сироту из ддайг ее сопровождать - и гостья была послушна и разумна. Вот только когда мы вернулись за звезды, из-за ее отсутствия весь край стоял дыбом, как лед на северных реках перед весной. И трещал так же угрожающе. Ей не было нужды кричать и спорить со мной. Мне и так пришлось вызывать дознавателя, и скажу тебе, я был уже готов даже к тому, чтобы отдать приказ уходить из края нам всем.

- Она сильный маг? - тут же уточнил другой капитан.

- Она могла бы, - кивнул князь, - но не пользуется магией. Говорит, ее бог не хочет этого.

- Но вы приходили и второй раз, перед тем, как отправиться в Исанис на суд, и она тоже была тихой и немногословной, - заметил комендант порта.

- О да, - усмехнулся Димитри. - Только на суде она отвергла помилование государя и выставила ему условие, которое нам, Аль Ас Саалан, пришлось принять. А между делом, друзья мои, она научила сайни столицы танцевать. Они теперь так забавно заигрывают друг с другом, что умилился даже досточтимый Эрве. Берег тих, да под ним пьевра, Эйдин. Я мог бы многое рассказать про нее, но обещал вернуться в край до наступления нового дня.

Некоторое время на площади капитанов стояла тишина, оживляемая только криками дракончиков над морем.

- Должен ли я думать, Димитри, - подал голос комендант, - что нам и теперь стоит ждать сюрпризов от твоей гостьи?

Димитри опустил взгляд.

- Теперь нет, Эйдин. Кроме, может быть, одного, но и тот она преподнесет не вам, а мне.

- Что же это будет? - спросила женщина с кольцом морского мага.

Князь молчал несколько ударов сердца, собираясь с силами.

- Она может умереть, Марейя. И это очень вероятно. Если так случится, эту смерть поставят в вину мне.

- Ты сильно должен им, Дью? - голос капитана, задавшего вопрос, был полон сочувствия.

Димитри нашел его взглядом и поблагодарил короткой улыбкой.

- Да, Нион, долг уже вышел неприятно крупный, и посчитано еще не все. Я надеюсь зачесть вложенные в край деньги с Ддайг и некоторые договоры, в этом случае есть шансы разойтись без разорительных выплат. Но дело не в этом. Она мой друг, и то, что вышло между нами, нельзя ни оплатить деньгами, ни забыть. Как друг, я должен сейчас позаботиться о ней, но Озерный край, ее родина, тоже требует моего внимания. И это не только моя обязанность как руки и голоса государя, но и долг дружбы. Поэтому мне придется вернуться, что бы я сам об этом ни думал и как бы это ни выглядело.

- Значит ли это, Дью, что твоя подруга больна?

- Да, - Димитри легко подтвердил предположение, и зная, что за ним последуют уточняющие вопросы, перехватил инициативу. - Одна ее болезнь не заразна, другая передается только ослабленным и голодным людям в холодном и сыром воздухе. Но смертельны, как мне объяснили, обе.

- Тебе жаль этой дружбы, брат? - спросила морской маг Марейя. - Что мы можем сделать для твоей подруги?

- Да, я не хочу, чтобы она ушла за грань так быстро, - признался Димитри. - Мне будет ее не хватать. А что до помощи... Вот что будет правильно. Не оставляйте ее в одиночестве. Развлекайте, как хотите, но не утомляйте. Она поет, и неплохо, но теперь не хочет. Возможно, вы сможете это изменить. Может быть, кто-то из вас уговорит ее танцевать, это было бы особенно хорошо. Я знаю, что она сейчас не слишком расположена общаться, но буду рад, если у нее появится друг.

Будь князь Кэл-Аларский хоть немного меньше погружен в свои заботы, он заметил бы, как сильно вытянулись лица у его братьев и сестер по морю. Просьбу Димитри высказал не из простых. Но заметить это ему было некогда, он спешил в свой особняк, куда воспитанница из ддайг должна была уже сопроводить его подругу.

Вы спрашивали, как готовить местную речную рыбу. Я уже упоминал, что она большая. Большая - это не меньше, чем два с половиной метра от носа до хвоста. И кстати, с чешуей, по жесткости напоминающей кровельную жесть. Размер одной чешуйки - примерно с тетрадный лист. Это не считая костяных наростов на морде и острых угловатых выростов на жабрах. Ловить ее - то еще занятие. Профессиональные рыбаки ловят в заливе, и их работа больше напоминает драку за добычу с другой водной фауной. Так что если вы решили удить в речке у сааланцев, запаситесь надежной командой, которая вам поможет справиться с вашим уловом... Но допустим, вам повезло, и вы уже собрались ее готовить. Прежде всего, эту хтонь надо разделать. Делать это придется тесаком или топором, иначе вы только чешую будете отковыривать месяц. Если рыба не очень большая, то, срубив с нее внешнюю броню, нужно взять остро заточенную стальную ложку. Ложку лучше прихватить из дома с собой, а заточить можно и на месте. С помощью этой заточки нужно выскоблить мясо из перемычек соединительной ткани, которых там... много, в общем. Такая анатомия почти у всех местных рыб. На Земле этим славны только панцирные щуки, коих готовят примерно так же, но я что-то заболтался. Короче, ложку в руки и скоблить. Или вырезать ножом, если рыба больше трех метров. Полученный фарш отложите в миску и подготовьте остальные ингредиенты.

А, да, важный момент! Икра рыб в Саалан за редчайшими исключениями ядовита! Не вздумайте пробовать! Она правда ядовитая, и не только для человека, для всех теплокровных! Сайни тоже нельзя! Вообще никому нельзя! Впрочем, сайни и сами не будут...

Так вот, мы подготовили фарш, теперь делаем котлеты. Рыбу смешиваем с картофельными хлопьями, разведенными водой (примерно 1:1), если вы их привезли. Если нет, ничего страшного, возьмите степные яблоки. Они на самом деле никакие не яблоки, растут на кустах и по консистенции и вкусу похожи на что-то среднее между рисом и бананом, но в рыбные котлеты сойдет. Яиц здесь тоже нет, вместо них используются слизистые ягоды, называемые "драконьи яйца". Так их не едят, но используют, чтобы замешать тесто или фарш. Вот их и добавляйте. Мелко нарубленных острых трав - по вкусу, но чем больше, тем вкуснее, соль по вкусу, сухие травы тоже сыпьте все, какие есть, если есть ддайгская приправа - и ее сыпаните, ну и вообще, чем больше специй, тем лучше получится. Перемешайте как следует, налепите шариков и жарьте в кипящем масле. Есть это лучше с водкой, мировая закуска, особенно если не она будет первым блюдом, а так - вкусно, лучше всяких там моллюсков с каракатицами!

Колонка "Заметки из-за звезд" на портале yapishy.ru, опубликовано 07.09.2028

Планы князя изменились прямо у входа в дом: на крыльце его ждала руководитель земной экспедиции биологов.

- Ирина Павловна? - Димитри даже не был раздосадован, только удивился.

- Господин наместник, здравствуйте.

Князь мельком осмотрел женщину. Пожилая, полноватая даже по сааланским меркам, мелко вьющиеся волосы когда-то были черными, теперь серые от седины. Цепкий вдумчивый взгляд, направленный на него, слегка смягчен не очень умелой улыбкой. Видно, что жизнь не часто предоставляла ей поводы для радости в обществе себе подобных. Все удовольствия, доступные ей, заключались в познании, в поиске нового - хоть в полях и болотах края, хоть в лесах и на побережье Дальних островов. Женщина была одета в видавший виды выцветший комплект из куртки и брюк, обеспечивающий защиту от мелких кровососущих насекомых. На Эйн-Алас и Бин-Алас маги сумели уничтожить летучих паразитов, так что предосторожность была напрасной, но биологи все равно ходили в этой своей одежде. Видимо, по привычке. На мелкие острова экспедиция не выбиралась: Димитри запретил. Кроме кровососущей мелочи, там водились существа покрупнее, охочие до живого и теплого. И тоже летающие. Ящеры Эйн-Алас, конечно, заветов Пророка не знают и зубы не чистят, но если их не злить, то и проблем не будет. А с остальными неприятностями типа таящериц или скульт ддайгская охрана вполне способна справиться.

- Добрый день, Ирина Павловна, - сказал он с вежливой улыбкой. - У вас какой-то срочный разговор - и именно ко мне, верно?

- Совершенно верно, господин наместник.

- Мастер Димитри, Ирина Павловна, если вам не трудно. Наместник я с другой стороны звезд, - Димитри открыл дверь и жестом пригласил гостью входить.

Направляясь через холл к лестнице, он произнес: "Внимательно вас слушаю", - и чуть замедлил шаг, приноравливаясь к походке женщины. Пока они шли по лестнице и коридору в его кабинет, Димитри успел узнать, что два отчета ему лично, как князю, точнее, главе совета капитанов Островов, уже ждут его в кабинете, и вместе с ними письменный запрос, ответ на который ученые хотели получить еще позавчера. Открывая дверь в кабинет, князь успокаивающе произнес:

- В таком случае отчеты я возьму с собой в край, а запрос просмотрю сейчас, и все решим. Располагайтесь, Ирина Павловна. Хотите чай или прохладительное питье?

- Если можно, воды, - ответила женщина.

Димитри выглянул в коридор и свистнул сайни, затем вернулся к запросу. Документ был написан отвратительным почерком человека, привыкшего писать стоя, держа лист на ненадежной опоре и пользуясь не особенно хорошей пенной. Содержание... после услышанного от своих ддайг князь даже не особенно удивился. Только подавил вздох, откладывая запрос.

- Ирина Павловна, зачем вам нужна кровь магов? И почему непременно внелетних?

Биолог была готова к вопросу. Она объяснила - как ей самой казалось, вежливо, - что всю остальную линейку образцов экспедиция уже собрала. Оказывается, кровь дали и рыбаки, и матросы, и мелкомаги, и недомаги, каким-то чудом оказавшиеся на Островах, и морские маги, и даже некоторые из его капитанов. Но внелетних на Островах не было: кто-то оказался на Ддайг, кого-то дела вынудили отправиться в столицу. А достопочтенный наотрез отказался поделиться ценным биологическим материалом.

- Я понял, - все-таки вздохнул Димитри. - Скажите, а чем вас не устраивает проба, взятая в крае? Ведь там внелетних магов почти три десятка.

- Мы думали об этом, - кивнула Ирина Павловна. - У тех, кто живет в крае, другая диета, показатели будут сильно изменены.

- В таком случае и моя кровь вам не подойдет, - сочувственно констатировал князь.

- К сожалению, - подтвердила биолог.

- Тогда, боюсь, я ничем не могу вам помочь сейчас. Если только вы согласитесь отложить этот опыт до экспедиции в другую, новую часть Аль Ас Саалан. За море.

На лице Ирины Петровны отразились тяжелые раздумья. Помолчав, она произнесла:

- Религиозные ограничения там менее строгие?

- Значительно, - подтвердил Димитри. - Но и обстановка менее свободная, чем здесь. - Увидев недоумение на лице собеседницы, он объяснил. - Считайте те земли горячей точкой.

- А, - кивнула женщина. - Я понимаю. Мне доводилось бывать в Африке. Спасибо за предложение... ваша светлость.

Князь с трудом удержал лицо, очень доброжелательно попрощался и проводил гостью до дверей кабинета. Передав ее ддайгскому воину, дежурившему в коридоре, он вернулся в кресло. Переживая беседу, хмыкнул и покачал головой, думая, что ученые Нового мира действительно люди совершенно не от мира сего. Выпускать их за пределы лабораторий и библиотек по меньшей мере бесчеловечно, это может кончиться гибелью любого из них, причем не самой быстрой и безболезненной. На Ддайг им придется обеспечивать двойную охрану, из ддайгских воинов и досточтимых, иначе не выживут.

Воин, завершив поручение, заглянул в кабинет.

- Пришли? - спросил Димитри. И, увидев ответный короткий кивок, распорядился. - Зови.

В кабинет они вошли вдвоем, такие непохожие и такие одинаковые. Одно имя на двоих. Так или иначе, уже семья. Приемная дочь и выбранная ею мать.

- Останешься здесь? - спросил Димитри младшую.

Ддайг уловила его эмоции, показав ему больше, чем Полина-старшая способна была понять без дополнительных объяснений. Ддайгские сироты в принципе не были простыми детьми, а многие из найденышей успели приобщиться до гибели матерей к обычным забавам своего народа. Эти были особенно склонны к жестокости и в то же время боязливы. Но случай Полины-младшей был особым даже и в этом непростом ряду. От людей, доставивших ее в дом вице-императора, он узнал, что девочка сама вышла из леса к саалан. Это значило, что, скорее всего, труп ее матери был выброшен не только за пределы поселения, а и за пределы земель, которые ее племя считало своими и возделывало. Он успел расспросить ее до того, как она начала погружаться в животное состояние и узнал кое-что еще. Девочка ушла от тела матери, когда увидела у нее "плохое злое лицо". И из этого следовало, что она просидела рядом с трупом не меньше нескольких дней. Более того, судя по посмертным изменениям, которые она запомнила, а Димитри прочитал, как менталист, причиной смерти было или отравление, или заклятие на смерть. И значит, ее мать успела сильно провиниться перед своими сородичами. Ведь, если версия верна, то ее не просто убили, а отказали ей и ребенку в праве быть вообще, и тем более быть ддайг. Деградация и превращение в двуногое животное были неизбежной участью девочки, и князь знал это. Конечно, он все равно пытался сделать все возможное, чтобы улучшить ее будущее, но на успех особо не надеялся, хоть это его и печалило. Когда она начала враждовать с другими воспитанниками, Димитри перевез ее с Ддайг на Острова, надеясь замедлить процесс деградации. Милостью Потока всего-то через два года после этого случились беспорядки в Озерном крае. И не иначе как Магдис улыбнулась ему - а может, и девочке, - и Димитри нашел в своем кабинете ледяного дракончика. То, что Полина установила с малышкой контакт, князя совсем не удивляло, но все остальное было слишком длинной цепочкой счастливых случайностей, чтобы не предположить волю Потока. Или старых богов.

Образовав с Полиной род, девочка получила счастливую возможность не только существовать и слышать мир, но и быть в нем хоть кем-нибудь. И сейчас, впитывая ощущения и впечатления, она стремительно восстанавливала разум и училась быть своим родом дальше, всю свою предстоящую жизнь. За себя и за свою приемную мать. Никакого страха неизбежной разлуки в ней не чувствовалось, да и причин для этого не было. Полина ведь предупредила девочку, давая согласие стать ее матерью, что проживет недолго. И не обманула. С точки зрения любого ддайг, мистрис Бауэр выглядела настолько нежизнеспособной, что, попади она в руки орды, ее даже не удостоили бы пыток. Таких просто предоставляли их собственной судьбе и занимались чем-нибудь поинтереснее. Но отсутствие жизненных сил в сочетании с достоинством, переходящим в отчужденную гордость, для ддайг было новым. И Полина-младшая училась каждую минуту, проведенную рядом с матерью, впитывая ее настроение, выражение лица, ритм дыхания и сердцебиения, осанку и движения. И успела перенять немало. Вот и сейчас Димитри увидел знакомый прищур и характерно выпрямляющуюся спину.

- Нет, - сказала девочка. - У вас разговор взрослых. Я буду ждать за дверью.

- Хорошо, - согласился князь.

Маленькая ддайг легко встала из кресла, занятого ею по кивку князя, и вышла. Полина-старшая задумчиво посмотрела дочери вслед. Та, выглянув из-за двери, заверила:

- Я не трону ни одного хвоста, обещаю.

Полина кивнула и дверь закрылась.

Несколько секунд в кабинете князя было тихо. Но Димитри и его гостья хранили молчание по разным причинам. Она за последний год привыкла ждать, пока ее спросят, распорядятся или потребуют чего-то. Он не знал, как начать разговор.

Князю было действительно тяжело. Надежды, вернув Полине свободу, получить наконец живую умную собеседницу, по-дружески открытую и расположенную к нему, таяли с каждым вдохом. Не оправдался и его расчет на то, что, увидев последние цветы и яркое осеннее небо над Островами, подруга станет подвижнее и активнее. И любознательность ее тоже молчала, если за три дня пребывания здесь женщина так и не покинула крыльцо дома. Той осенью даже в ожидании его решения, воздерживаясь от еды, Полина успела за неделю не раз обойти город и порт и сделать несколько вылазок в лес и на открытый участок за городом. Но не в этот раз. Впрочем, с едой, как ему уже сказал хранитель огня сиреневого дома, у нее и теперь было не слишком хорошо.

- Как тебе квамье молоко? - спросил князь. Надо же было с чего-то начать разговор. Ведь беседа сама себя не начнет, а Полина ему помогать, очевидно, не собиралась.

Она сделала еле заметное движение лицом. Возможно, это была тень улыбки вежливости.

- Я пока не распробовала. А фруктовый чай понравился. Еще в Исанисе.

Димитри внимательно посмотрел на подругу. Явного отчуждения он не увидел, только усталость и безразличие. Реплика, однако, вышла гладкой, как морской голыш. Ни одной зацепки, чтобы продолжить тему.

- Хорошо, - кивнул он и отправил ей теплый взгляд. - Распробуешь, поделись впечатлениями?

- Обязательно, - так же безразлично и тускло ответила она.

Князь улыбнулся и перевел тему.

- Тебе всего хватает? Может быть, что-то прислать из дома?

Полина ненадолго задумалась.

- Да нет, наверное. Мне не так много и нужно.

- Я заметил, - несколько напоказ вздохнул он. - Или почти ничего, или весь мир.

- Весь мир мне никогда не был нужен, - сказала она чуть удивленно.

Димитри мысленно поморщился, досадуя. Он-то рассчитывал на ответную шпильку или хотя бы легкую отповедь. Атаковать повторно не было смысла: она примет это за очередной допрос, каких в ее жизни за последний год по имперскому счету и так было с избытком и через край. А вслух сказал:

- Я попытался пошутить. Видимо, не сумел. Что же, давай тогда поговорим о серьезном.

- Да, конечно, - ответила Полина.

Димитри улучил момент и заглянул ей в глаза. Ощущение, которое он поймал, было не из приятных. На миг ему померещился лед Ладоги и бесконечная белесая плоскость под таким же белесым небом, смыкающимся с этой плоскостью где-то вдали. И между небом и льдом безостановочно летящий чуть вкось мелкий сырой снег. Князь поднялся из кресла, подошел к окну, посмотрел в доцветающий сад, вдохнул теплый, еще летний, воздух, стряхивая наваждение, принесенное из сознания Полины.

- Я хотел поговорить с тобой о твоей приемной дочери, - сказал он.

- Я что-то упускаю или делаю неверно? - тут же спросила она.

Димитри печально посмотрел на подругу.

- Последнее, чего я хотел бы, друг мой, это видеть, как ты, по свойственной тебе привычке, берешься делать больше, чем можешь.

- Больше, чем можешь, - возразила Полина, - это когда силы кончаются еще до достижения результата.

Димитри скептически приподнял бровь.

- Ты хочешь сказать, что нынешнее твое состояние тебя устраивает?

- А причем тут я? - блекло удивилась она. - Ты заявил разговор о девочке.

Князь подошел к креслу Полины, присел перед ней на корточки и взял ее руки в ладони.

- Друг мой, я понимаю, что тебе сложно. Но я прошу тебя, соберись и послушай меня внимательно. Связь действительно есть, и это очень серьезно.

Прикосновение к руке подруги полностью открыло Димитри ее сознание. Он едва удержался от болезненной гримасы, почувствовав с ней вместе то усилие, с которым она концентрировалась на нем самом и его словах. Не оборачиваясь, князь подвинул к себе кресло и сел, не выпуская ладони Полины из рук. Он понимал, что с точки зрения землянки, сцена интимна на грани допустимого, но так Полина его хоть слышала. И походила на живого человека по крайней мере на ощупь.

- Ты уже заметила, наверное, что ддайг довольно чувствительны к состоянию существ, находящихся рядом с ними.

Полина не слишком охотно кивнула.

- Это их свойство, - продолжил Димитри, - не проявляет себя только в двух случаях. Первый - глубокая апатия, еще глубже, чем та, которую сейчас переживаешь ты. Второй - состояние запредельной ярости, в котором они способны пребывать неделями, проделывая такое, что я не хотел бы сейчас тебе описывать.

- Это с ней было прошлой весной? - уточнила Полина.

- Осенью - мимовольно поправил ее Димитри. - Тут была тогда осень. И то были уже следы, - он грустно усмехнулся. - В моем доме на Ддайг она дралась со всеми, кто к ней подходил, ломала мебель и отказывалась есть.

- А потом ты ее перевез сюда, и что-то изменилось?

- Скорее, ей стало не с кем драться, - хмыкнул Димитри. - Сайни довольно увертливы, а слуги и охрана быстро поняли, что к чему. Настоящие изменения произошли за ту неделю, когда я был в море, а вы с ней вдвоем изучали Эйн-Алас - остров, на котором мы сейчас находимся. Знаешь, я уже не надеялся, что к ней вернется разум, но это произошло благодаря тебе.

- Почему?

Глядя в стылый взгляд Полины, князь мягко, но раздельно и четко произнес:

- Потому что она хочет быть такой, как ты. И станет такой, какой она тебя видит.

Полина опустила взгляд.

- Плохо, - сказала она бесцветно.

- Почему же? - Димитри отпустил ее руки, но не стал отодвигаться, так и сидел в кресле, наклонясь к ней и глядя в лицо.

Полина пожала плечами.

- Я видела детей депрессивных матерей. В смысле, с диагностированной депрессией. Все они были или апатичны, или склонны к агрессии. У всех были проблемы с контролем. Я не хочу этого для девочки.

- Этого и не будет, - уверенно сказал князь. - Она ддайг, а не человек.

- В чем разница?

Димитри задумался.

- Наверное, в том, что мы, люди, перенимаем и запоминаем то, что видим прямо сейчас, то, что касается нас и относится к нам. А ддайг... они берут самое сильное, самое яркое, что есть в человеке, даже если он сам не видит этого в себе. В моем доме в Дегейне она слышала только меня, но и моего влияния хватало только на то, чтобы она не ушла в безумие. А когда появилась ты, она получила необходимое.

- Я не обучала и не воспитывала ее, - тихо возразила Полина.

- Она сама себя обучала и воспитывала, глядя на тебя. А потом вспоминая тебя. И сейчас она продолжает это делать. Возможно, она будет даже больше тобой, чем ты сама. Но кое-что ей все-таки нужно рассказать, и сделать это можешь только ты.

- О чем же?

Димитри улыбнулся и положил ладонь на подлокотник кресла Полины.

- О том, что у нее есть брат. Ты так и не сказала ей про Айриля.

- Скажу, - она прикрыла глаза на миг, запоминая. - Спасибо, что напомнил.

- Вот и хорошо, - улыбнулся он. - Пообедаешь со мной?

На дне ее глаз медленно плеснула тяжелая волна все той же стылой боли и нежелания лишних усилий. Он подавил вздох.

- Может быть, просто чай?

- Там Поля ждет.

Князь кивнул, отодвигая кресло, поднялся, подал ей руку.

- Удивительно, - сказал он, выходя с ней из кабинета. - Я думал, что это Острова так повлияли на тебя в прошлый раз, ты была такая... оживленная и заинтересованная.

Тень улыбки мелькнула на ее лице.

- Острова тоже. Но больше голодовка. На пятнадцатый день всегда болтаю без умолку, пока не попросят замолчать.

- Всегда? - переспросил Димитри, шагая с ней по коридору. - Ты хочешь сказать, тот твой опыт был не первым?

- Нет, конечно, - без паузы ответила Полина. - Третий, кажется. Вроде третий.

Димитри, не прерывая движения, очень серьезно и даже печально посмотрел ей в глаза.

- Я рад, что мы друзья. Я очень не хотел бы враждовать с тобой.

Она пожала плечами.

- Теперь это в любом случае невозможно. Все уже случилось.

Маленькая ддайг ждала в холле, немного напоказ не обращая внимания на сайни, занятых уборкой. Те недоверчиво косились на нее, но не видя обычной для девочки агрессии, продолжали заниматься своим делом, только нервно подбирали хвосты к лапам.

Проводив двух Полин до крыльца, князь потратил около промежутка на переживания и тревогу, а затем отправился за звезды. Там заканчивался листопад и начинались два новых скандала: юридический и религиозный. Ни тот, ни другой ему не были всерьез интересны, но выгодными он считал оба. По крайней мере, пока охочее до сплетен общество Нового мира обсуждает тонкости принятых и предложенных законов и судьбу церковной утвари, никто из них не треплет языком ни его имя, ни имена его вассалов, подчиненных и друзей.

Вернувшись в резиденцию, Димитри просмотрел новостной дайджест и довольно улыбнулся. Аналитические статьи разбирали различия между подходами к праву в метрополии и в крае, их активно читали и комментировали, стараясь не сказать лишнего. Этой темы людям поумнее и подальновиднее могло хватить до новых листьев. А публику попроще занимало другое: предстоятель православной церкви края всерьез собирался выяснять отношения с магистром Академии. В новостях упоминалось письмо магистру, направленное через достопочтенного Лийна, в комментариях к новостям курсировали купель, дарохранительница, какие-то ложки и, кажется, подсвечники. Каша заварилась на славу, кипела, плевалась и булькала, обещая ему хоть немного дней покоя.

Не обошлось. Письмо от Исиана Асани упало в почту, едва Димитри успел досмотреть новости. Князь скептически хмыкнул, открывая сообщение - мол, мог бы и лично заявиться, чего уже стесняться. В письме, однако, была вежливая просьба найти время для частной встречи в любом удобном Димитри месте, кроме резиденции. Исиан не хотел лишний раз тревожить Макса: тот вряд ли будет рад видеть отца после всего случившегося.

Удобным местом князь счел берег Лосевской протоки между мостами. Близко от резиденции, свидетели все на другом берегу, голоса заглушают вода и ветер. И никаких ненужных церемоний, вроде стола переговоров или кабинета, в котором, как ни крути, всегда есть гость и хозяин. Когда Димитри вышел из портала, Исиан уже неторопливо шел к нему от железнодорожного моста.

- Итак? - коротко спросил князь.

- Хорошего дня, Димитри, - невозмутимо ответил Исиан.

- Уже вечер, - заметил сааланец.

- И правда, - согласился сайх.

- Исиан, тебя не затруднит перейти к делу? - вздохнул князь.

Бывший принц сайхского великого Дома кивнул:

- Да, Димитри, конечно. И я очень надеюсь на понимание или хотя бы внимание к моим словам.

- Уже интригует, - ровно заметил князь. - Но хотелось бы более предметной беседы.

- Да, конечно, - легко сказал Исиан. - Я пришел предостеречь тебя.

- Вот как? - Димитри приподнял брови. - И от чего же?

- От повторения моей собственной ошибки с Алисой. Ты, кажется, можешь сделать то же самое с Полиной Бауэр.

- Допустим, - Димитри отвернулся и, глядя на косые волны, плескавшие над камнями, бросил. - И какое тебе до этого дело?

- Не слишком большое, но есть, - невозмутимо ответил сайх. - Дейвин да Айгит просил меня не дать ее угробить.

Димитри перевел взгляд с бурной воды на равномерное белесое небо и некоторое время смотрел вверх.

- Пусть это не беспокоит тебя. Я считаю, что она в безопасности. И прошу тебя не вмешиваться в жизнь, которая с тобой никак не связана. Алису я отдал тебе, считая, что делаю для нее лучше, и что вышло? Исиан, у меня нет причин думать, что твоя забота окажется полезной для кого бы то ни было. Один опыт у меня уже был. Можешь заниматься чем угодно, но в дела моей подруги я тебя прошу не вмешиваться.

Исиан посмотрел князю в глаза, и тому показалось, что он встретился взглядом с драконом.

- Не думал, что саалан настолько ревнивы, - заметил сайх.

- К тебе? - усмехнулся Димитри. - Сперва подай достаточный повод.

Исиан чуть наклонил голову вбок:

- Ты это сказал, а не я, - и развернулся было в сторону Ладоги.

- Исиан? - негромко сказал князь.

Сайх повернулся к нему снова.

- У тебя есть пять минут чтобы объясниться, - так же негромко произнес Димитри. - Если тебе есть что сказать, конечно.

Отношение к сайху князь не поменял ни на грамм, и провокация его почти не задела. Вытворив такое хоть при одном свидетеле, Исиан уже получил бы требование покинуть край в течение часа. Но Димитри, удачливый политик и успешный торговец, никогда не пренебрегал возможностью получить еще немного выгоды - деньги, дружба, связи, да просто информация никогда не бывают лишними. И если этот сайх, будь он хоть пять раз ненадежен и недостоин доверия, хочет высказаться, упускать возможность услышать его глупо. Даже если он лжет или заблуждается, какая-то часть необходимых сведений в его словах будет. И это может быть ключом к решению проблемы с Полиной.

Еле заметное движение бровей Исиана выдало эмоцию, но суть ее Димитри не успел уловить.

- Да, Димитри. Я скажу. Судя по тому, что ты делаешь, ты имеешь все шансы повторить мою ошибку с Алисой. Есть состояния, в которых человек, особенно смертный, не может восстановиться самостоятельно. И помощи попросить тоже. Если недоброжелатель окажется ближе друга... - Исиан, не договорив, сделал короткий жест рукой. - Ты был прав тогда. В моем доме зрел раздор, а я не заметил его, и Алиса поплатилась за это. Но Саэхен - довольно спокойное место в сравнении с вашей столицей.

- Спасибо за предупреждение, - Димитри наклонил голову. - Полина не в Исанисе, она у меня на Островах. Там только мои люди и мои друзья. В столицу она попадет не раньше нашей осени.

- Ты уверен, что это хорошая идея? - Лицо Исиана выражало вежливое сомнение.

- Вполне, - ответил князь тоном, не допускающим возражений. - Особенно по сравнению с ее перспективами здесь. Так что, - он позволил себе полуулыбку, на первый взгляд доброжелательную, - ты можешь спокойно заниматься своими делами. По меньшей мере до весны у нас больше нет тем для разговоров.

- Хорошо, Димитри, - легко ответил сайх. - Как скажешь.

И ушел по берегу протоки в сторону Ладоги. Димитри мрачно посмотрел ему вслед и принялся строить портал.

Князь отправился на Острова узнать, как дела, и вернулся через сутки недовольным и удрученным. Асана не стала даже пытаться поговорить с ним, сосредоточилась на своих делах. Ник сказал, что выходить в люди уже совсем пора, пока не стало поздно. У нее были причины бояться, она извела Леру своим беспокойством, прорыдала в плечо Алексею при жене два вечера и на третий день услышала от него:

- Ну вот что. Хуже, чем уже было, не будет. Пять литров розовых лепестков на лобовое стекло - это, конечно, неприятно, но даже если тебя ими обсыплют снова, в чем я очень сомневаюсь, риск будет гораздо меньше, это же не на трассе случится. После всего, что я о тебе знаю, мне кажется, что облить тебя водой или вином задача не самая простая. А слова - это только слова. Даже если они будут сказаны. Так что подбородок вверх - и вперед, к победе.

- Ты так говоришь, - мимо воли улыбнулась виконтесса, - как будто речь идет о войне.

Алексей усмехнулся:

- А ты так выглядишь, как будто тебе эту войну объявили. Расслабься, это всего лишь один вечер. Новый опыт. Он даже не обязан быть удачным.

Опыт оказался удачным не по обязанности. Асана вернулась в резиденцию к полуночи, отправив Алексею и Лере короткие сообщения о том, что вечер прошел благополучно, написала прочувствованную благодарность Нику и отправилась спать, заметив себе, что считать время теперь придется седмицами, чтобы не пропустить ничего интересного.

Макс появился у нас на КПП внезапно. Я уже и не думала, что он когда-нибудь будет... вот так, запросто, перед самым отбоем, как когда-то давно. Первое, что я услышала, когда вышла к нему, было: "Лиса, дай сигарету".

- Что случилось? - спросила я, вытряхивая из пачки две, себе и ему. И только потом глянула ему в лицо. В белесом квадрате света от фонаря КПП он казался зеленоватым.

- Ничего такого, что могло бы прямо сейчас повлиять на мою или твою жизнь, - он пожал плечами почти небрежно, но я учуяла подвох.

- Ага. Именно поэтому тебе потребовалась сигарета в половину одиннадцатого, да?

- Ничего важного, Лись, - повторил он каким-то стертым голосом, - правда.

Я почувствовала, что меня слегка трясет. Прикурив, затянулась так, что половина сигареты превратилась в столбик розового пепла, выдохнула дым и требовательно посмотрела на Макса:

- Рассказывай.

- Уверена? - тоскливо спросил он. - Новости не радостные и ни на что не влияют. Считай, что я просто разнервничался.

- Зашибись, - отреагировала я, гася окурок в урне около КПП. - Впервые вижу, чтобы ты нервничал, и сразу же узнаю, что причины - совершеннейшая ерунда. Может, все же поделишься этими не слишком важными новостями?

- Хорошо, - неожиданно ровно сказал он и тоже ткнул окурок в урну. - Не то чтобы это было действительно важно или что-то меняло, но... - он криво усмехнулся. - В общем, Каменного Языка больше нет.

- Как это? - тупо переспросила я.

- Да вот так, - вздохнул он, вынимая пачку сигарет из моей руки. - Мне на чарр упали данные с жучков, я их оставлял на орбите. "Миродержец" и "Утешитель" атакованы, и живых не осталось, потому что атаковал их "Прародитель". Сам "Прародитель" покинул орбиту и рухнул на Каменный Язык.

Я молча села на урну, не заботясь о состоянии форменных штанов. Да, услышанное ни на что не влияло и ничего не меняло, и новости действительно не были важными. Формально. Вот только я себя чувствовала куском сахара, который макнули в кипяток. "Миродержец", "Утешитель" и "Прародитель" - три огромных корабля-матрицы, вмещающих крупные гарнизоны, расположенные на орбите одной очень далекой отсюда планеты. При необходимости эти корабли могли отправиться в экспедицию к любой планетной системе, чтобы навести там порядок, угодный правящим домам императорских семей... их гарнизоны были оплотом империи. Чтобы попасть на борт любого из них, нужно было пройти кошмарные проверки на лояльность, я помнила их до сих пор. А чтобы там удержаться, проверки надо было проходить периодически, и такие, что первые допуски казались детскими играми. Я согласилась на все это только потому, что мне позволили летать. Да, взамен запретив магию, но одно ощущение всемогущества вполне заменило другое, я не осталась внакладе. Понимание, что меня использовали, как вещь, пришло позже, уже в Утренней Звезде, потому я и не задержалась в Созвездии. Удивительно: казалось бы, какое мне дело до мира, покинутого давным-давно. Я не родилась там, не была частью этой бешеной соленой воды и этого безумного неба, не видеть которое было едва ли не большим благом, чем видеть его. И вот - узнав о гибели чуждой для меня империи, я сижу задницей в мусорной урне, и из меня как будто все кости вынули.

Макс протянул мне прикуренную сигарету. Я взяла, благодарно кивнула, затянулась, посмотрела на огонек, выдыхая дым.

- Это как же надо было достать орбитальную гвардию... В кого хоть метили?

- По моим прикидкам, править должен был дом Дениоир, - ответил Макс. - Но в общем, Лисенок, уже без разницы.

- Почему?

- Ты знаешь, из-за чего магия там была под запретом? - кривовато усмехнулся он.

- Не докопалась, - призналась я. - Времени не хватило.

- Верю, - кивнул он. - Мне повезло чуть больше. Уровень доступа другой... В общем, слушай. Давно, перед Выравниванием Крови, империи не повезло. Их, - он криво усмехнулся, - присоединили.

Шутку я оценила, но сказать было нечего. Глядя ему в лицо, я ждала продолжения, и через две затяжки оно последовало.

- На самом деле это была оккупация, настоящая и очень жесткая, - сказал Макс. - Сравнимая с вашей Второй мировой войной, только серьезнее и с более масштабными потерями. Тогда на месте южного архипелага еще был второй континент, вот на этом континенте оккупанты и осели. Техническое оснащение и вооружение у них было что надо, империю они сделали как деточек, в считанные десятки дней. Но кроме этого у них была магия.

- О как... - отреагировала я, закуривая третью, чтобы сказать хоть что-нибудь.

- Судя по документам, которые я видел, они все были менталистами уровня Димитри и сильнее. Но если у князя и саалан вообще представления об этике имеются, все-таки потоковая магия ставит голову на место очень сильно, то эти считали себя венцом творения. Остальным они предлагали на выбор три варианта: быть рабом, быть мертвецом или не быть вовсе.

- Не быть вовсе - это как? - не поняла я.

Макс усмехнулся.

- Примерно как ты, пока Димитри тебя не поймал. Или как обитатели нижних ярусов Каменного Языка.

- О чем разговор в такое время в таком месте? - услышала я знакомый голос.

- Мастер да Айгит, - коротко поклонился Макс.

- Мастер Асани, - ответил коротким кивком Дейвин и, посмотрев на меня, добавил. - Не лучшее место для беседы, мне кажется.

- Да мы тут еще курим, - объяснила я.

- Вероятно, какая-то непростая тема? - посочувствовал Дейвин.

Услышав этот тон, я сразу поняла, почему безопасностью князя занимался он, а не Асана. Вот вроде бы и нет прямого приказа рассказать все и сразу, а я уже вдохнула и думаю, как объяснять, о чем мы говорим.

- В общем, да, - подтвердил Макс. - Это хорошо, мастер да Айгит, что ты подошел. Я собрался рассказать Алисе нечто очень гадкое. Твое присутствие могло бы ее поддержать.

- Интересный план, - хмыкнул граф. - В полночь он кажется особенно разумным и взвешенным, мастер Асани.

Макс качнул головой.

- Да, и правда. Алиса, как тебе идея быть неразумными и пойти спать?

Я пожала плечами.

- Можно, конечно, и спать пойти, Макс. Только есть у меня ощущение, что это будет действительно неразумным ходом: так ведь всю ночь проворочаемся. Ты - потому что не рассказал до конца, я - потому что не дослушала.

Дейвин усмехнулся:

- Убедительный довод в пользу нарушения режима. Ну что же, раз так, предлагаю переместиться ко мне. По крайней мере, там вы никому не помешаете. И мне тоже интересно, какие это гадости может тебе рассказать мастер Асани, - и принялся ставить портал.

Минуты через три мы уже сидели в креслах вокруг стеклянного сосуда с огнем, заменявшего Дейвину камин.

- И о чем же ты собирался ей рассказать? - напомнил граф, устраиваясь в кресле.

Макс тонко улыбнулся, напомнив мне Исиана.

- Давай мы соблюдем границы, мои и Алисы, и переведем разговор в более теоретическую плоскость.

- Вы обсуждали нечто из вашего общего прошлого, - кивнул граф. - Да, конечно, это твое право.

- Хорошо, - Макс кивнул и повернулся ко мне. - Так вот, Алиса, говоря о, хм, идеальной оккупации, - а тот случай, о котором я собирался рассказать, был именно таким, - давай сразу выведем мертвых из уравнения.

- Почему? - не то чтобы я не была согласна. Но переводя задачу в плоскость теории магии, надо было учитывать и то, что саалан получили в крае.

- Эм... - Макс задумался. - Да, ты права. Мертвые не выводятся из уравнения, они присоединяются к природным силам, для обсуждаемого случая это будет сила и агрессивность приливной волны.

Договорив, он на несколько секунд замер, сведя брови, потом хмыкнул:

- Да, забавно. - И, отвечая на недоуменный взгляд Дейвина, объяснил. - Сейчас расскажу.

После этой непонятной реплики он повернулся ко мне.

- Так вот, не рассматривая временно мертвых в социальном поле, мы вынуждены ограничиться двумя возможными ролями для живых оккупированных: раб или преступник.

- Преступник, поскольку не раб? - уточнил да Айгит.

- Да, так, - кивнул Макс. - И с преступниками, казалось бы, все ясно, их задачи очевидны: прожить как можно дольше и причинить захватчику как можно больше вреда. Но очевидность перестает быть настолько однозначной, если рассмотреть судьбу раба. Мы разбираем, как ты помнишь, условия идеальной оккупации.

- Что такое идеальная оккупация? - спросил Дейвин.

- А это, мастер да Айгит, - Макс невесело усмехнулся, - порабощение всего договороспособного населения и полный его контроль. Вплоть до управления ощущениями любого встречного аборигена. В безопасности только тот, кто сдался сразу или не попадается на глаза.

- Так... - Дейвин поставил локти на подлокотники, сцепил пальцы в замок и опустил лоб на эту конструкцию.

- Ты в порядке? - спросил его Макс.

- Модель строю, - ответил граф, - мне нужно еще несколько вдохов.

Я эту модель построила, кажется, в одну секунду. Выглядело жутковато даже на мой привычный ко всему взгляд, что там говорить про саалан с их феодальной этикой.

- У тебя не вся информация, мастер, - вздохнул Макс. - Нужно добавить к сказанному то, что порабощали развитую империю, то есть кроме титульного населения там уже была и обслуживающая раса, и другие, живущие на особых условиях подчинения. В общем, пять сословий, не считая элит. До рабов низвели всех. Несколько правящих семей не выжили, наследников одной спрятал лидер Сопротивления, тоже бывший властитель... в общем, интрига была покруче, чем у вас тут с Алисой.

Обернувшись ко мне, Макс добавил:

- Кстати, баллада о вечной любви двоих, ставших океаном, писалась примерно в те времена. Это история тогдашней принцессы Дениоиров и ее возлюбленного. Ее сожгли у него на глазах, расстреляли на взлете. Имплантированные крылья, помнишь? Она была первым испытателем, а разрабатывал конструкцию ее партнер. Несогласные эту новинку перехватили первыми, и сумели не отдать в государственную разработку, и выгадали на этом, что ли, два или три года. Из-за этого на них открыли охоту без ограничений средств. Принцесса Дениоика погибла одной из первых. А ее друг... Его поймали позже и запытали до смерти. К магии оккупантов он оказался устойчив, поэтому процесс занял несколько лет, но да, его пепел тоже принял океан.

Я, механически кивнув, так же безотчетно сунула руку в карман за сигаретами. Макс с извинениями отдал мне пачку. Дейвин повел бровью и сделал жест рукой. На стол опустилась пепельница, в комнате посвежело: открылось окно.

- Насколько я помню конкретику, - услышала я свой голос, - оккупанты все же покинули захваченный мир.

- Да не совсем... - вздохнул Макс. - То есть маг, не имевший дела с местными прецедентами, сказал бы, что да, покинули, но имея в опыте ваши коллизии с мертвыми, я могу уверенно заявлять, что нет.

- Мастер Асани, ты не мог бы высказать свои тезисы более стройно? - спросил до упора заинтересованный да Айгит.

- Хорошо, - кротко ответил Макс. - В общем, с одной стороны, оккупанты добились того, чего хотели: в культуре захваченного мира внутреннее побуждение оказалось полностью замещено внешним приказом, а гражданин, способный самостоятельно определиться в своих намерениях, должен был выбирать, остаться ли гражданином, отказавшись от сомнительных способностей, или стать преступником. Участником Сопротивления, точнее. Понятно, что при таком подходе эмоциональная жизнь за пределами внешне отрегулированной оказалась под запретом. Отчасти подход здравый, восемь лун вокруг планеты на стабильность влияют не лучшим образом, но писать все Сопротивление поголовно в психически несостоятельные я бы поостерегся.

- А с другой стороны? - уточнил да Айгит.

- С другой стороны, оккупанты на этом и погорели. На планете было два материка, остался один. Второй, где была их база, стал архипелагом островов. До катастрофы там была оборудована посадочная площадка для матричных модулей. Три корабля они успели поднять на орбиту и забросить контингент, а сами не поднялись, времени не хватило. Четвертый модуль стоял, готовый к взлету, когда пришла большая волна. Особенно большая волна, настолько большой не ждали. Только вопрос Алисы навел меня на мысль о ее природе. Но там этого, конечно, никто не знал и не ждал волны такой силы. Обслуга посадочной площадки не получила приказ о выполнении мер безопасности... - Макс пожал плечами. - Материка не стало. Каменный Язык, второй мегаполис, оставшийся единственным, пережил несколько лет зимы только за счет синтетической пищи и подледной добычи... да всего, что требовалось и было возможно доставать из воды. Уцелевших оккупантов Сопротивление до самой весны резало всюду, где находило, а искать они умели. Находившихся на орбите тоже достали. Выжившие были заключены пожизненно. Как и все, кто от них родился и обнаружил способности к магии. Когда весна наконец пришла, объявили Выравнивание Крови. Все, пережившие оккупацию, оказались равны в правах и заняли следующую социальную ступень после правящих семей. Вне зависимости от крови, расы и истории появления на планете как их самих, так и их предков. Для поражения в правах нашлись другие основания.

- Импланты и иные образования искусственного происхождения, обеспечивающие жизнеспособность или социальность, - кивнула я.

- На четверть от общего жизненного балла или более, - подтвердил Макс.

- Не понял? - как-то очень попросту высказался Дейвин.

Я повернулась к нему.

- Да ничего сложного, мастер. Вот представь, что твой гвардеец неудачно встретил ящера и остался без одной руки и без одной ноги.

- Это тяжело, - согласился граф. - Но он может быть хранителем огня, может торговать, может прясть, наконец.

- А теперь представь, что у него еще выпадают зубы. Не все. Примерно один из трех.

- Это совсем скверно, - покачал головой Дейвин, - но и в этом случае не все потеряно.

- Да, - согласилась я. - Но если в один далеко не прекрасный день в его дверь постучат и скажут: "Освобождай дом для следующего, тут люди с руками и ногами жить хотят, и зубов у них, в отличие от тебя, полный комплект", - то потеряно будет все.

- Почему? - удивился он. - Это же его дом!

- Потому что условием сохранения дома является наличие рук, ног и зубов. Или хотя бы обеих рук. Или обеих ног. Или всех зубов.

- Но ведь можно сделать протезы, - возразил он, - это делается даже у нас.

- Можно, конечно, - усмехнулась я. - Только на протезах будет печать корпорации, а покупать их придется в кредит, потому что работа, доступная инвалиду, стоит мало. Когда дают кредит таких размеров, работу предоставляет кредитор, и в его интересах удержать работника в роли своей собственности подольше. Для этого можно довесить к протезу обслуживание, к обслуживанию - жилье, к жилью - обслуживание жилья...

- Понятно, - прервал он меня.

- Не-ет, - улыбнулась я. - Еще не до конца. Так же, в долг, можно принимать роды. Или предлагать отказаться от ребенка сразу после рождения в оплату медицинских услуг.

- Что же в этом такого? - удивился он. - У нас многие тоже отдают детей Академии, чтобы они выросли образованными и воспитанными и прожили хорошую жизнь.

- Академия тем и отличается от корпораций, что не делает детям, например, операций на глазах, приспосабливая их для работы при нетипичном освещении и обрекая на жизнь в специальных очках за пределами рабочей комнаты. И нейрошунты для связи с расчетным модулем транспортного средства Академия своим воспитанникам не ставит. В отличие от корпораций, а они все - собственность членов правящих домов.

Дейвин посмотрел мне в глаза без улыбки:

- А я-то думал, это ранение...

- Отчасти, - согласилась я. - Теперь я навсегда уродец. Мне ампутировали самолет. - И неожиданно для себя разрыдалась.

Минуты три он смотрел на меня, потом сказал:

- Недомаг Медуница, а иди-ка спать. Нам с мастером Асани есть о чем поговорить, а у тебя, если помнишь, завтра вместе со всем подразделением день в суде, вы свидетели обвинения.

- Есть отбой, - ответила я, утираясь ладошкой. - Разреши ставить портал?

- Я поставлю, - ответил он.

И действительно поставил. Зачем-то с рамкой из конфет в разноцветных фантиках. Зато прямо к дверям нашего подразделения.

Марина, вернувшись из-за звезд, полторы недели потратила на восстановление пошатнувшегося домашнего хозяйства и около трех недель убила на наведение порядка в делах "Света в окне". После этого неделю отбивалась от ушлых ребят, защищавших "Школу предназначения женщины", объясняя им, что поскольку процесс идет по нормам края, правозащитникам в нем делать нечего. В день суда они наконец-то отстали, и Марина устроила себе небольшой выходной с кофе, плюшками и фильмом. Средневековье во всех его исторических реалиях ей за полгода порядком встало поперек горла, а киберпанка с мистикой хватало и на улицах, так что смотрела она, для разнообразия, новый фильм по рассказам Честертона, выпущенный Московией в прокат совместно с Украиной. И отдыхала душой и телом. За эти полгода с нее сошло четыре кило отнюдь не лишнего и даже не запасного живого веса, что при ее небольшом росте и неюном возрасте могло икнуться только так. Следуя предписаниям врача, Марина налегала на бульончики с выпечкой и отдыхала, пока было время. Письмо бывшего мужа не застало ее врасплох, так что она успела допить кофе и поставить поближе пепельницу перед тем, как открывать видеовстречу в хэнгауте.

- Ну привет, путешественница. Или уже прямо приключенка?

- Ох, Левка, да какие там приключения, одни происшествия. Здравствуй.

- Что тебя там полгода держало? Не роман?

- Левка, ты безнадежен. Я ехала туда работать. Работать, понимаешь?

- Мариша, ну брось, свои же люди, все понимаем. Красивые яркие мужики, антуражная обстановка...

- Угу. Печное отопление, свечное освещение, рыбная диета и говорящие грызуны ростом с овчарку, сигающие по коридорам с утра до ночи. Они там вместо слуг. А летом за каждым непроверенным углом появились еще и ящерицы размером с садовую скамейку. Некоторые с крыльями.

- Никакой в тебе романтики, Лейшина, - вздохнул ее собеседник.

- Вот тут ты неправ, дорогой, романтики там было с верхом и через край, только не той, которую ты нафантазировал.

- Так, - усмехнулся Лев. - Ну тогда делись своей романтикой, если я такой недогадливый.

- Ага, а ты скажешь, что я скучная и синий чулок, мы это пятьсот раз проходили.

- А потому что ты не приезжаешь и не приезжаешь, а я жду и жду. Марина, я серьезно. Мне по большому счету все равно, с кем и как протекает твоя личная жизнь, если она протекает не со мной, но я хочу, чтобы ты помнила, что я тебя жду. И буду ждать еще долго.

- Лев... - поморщилась женщина, - ну ведь это мы тоже уже проходили. Два раза. Второй в семнадцатом году. Нас хватило на полгода. Давай не начинай. Хочешь слушать про то, как я съездила, так слушай. Не хочешь, так я кино пойду смотреть.

- Хочу, конечно. Я про твою жизнь все хочу знать, что расскажешь и покажешь.

- Своя, что ли, скучная? С госконтрактом-то? - хмыкнула Марина, закуривая.

- Язва, - определил ее собеседник. - Рассказывай давай.

- Так ты слушай, а не провоцируй меня, - фыркнула женщина.

- Толку тебя провоцировать, ты все равно не ведешься, - немного напоказ вздохнул мужчина. - Я между прочим уже слушаю, а ты все еще ничего не рассказываешь.

- Так я уже начинаю. Что такое брегонское право ты, конечно, не в курсе, потому что никогда не знал. А мне вот пришлось вспоминать, причем экстренно. В общем, феодализм у них очень относительный и сильно разбавленный общинным строем. В классическом брегонском праве частной собственности на землю было мало, в основном свободные куски раздавали тем, кто не мог удержаться в общине, но был достаточно долбанутым, чтобы удержать свое от посягательств. Естественно, стремные наделы получали отморозки, а лучшие занимали большие и стабильные семьи. У саалан все банальнее. В семье или есть маг, и тогда у семьи есть земля, или в семье нет мага, и тогда земля у семьи есть до первых неприятностей. А не стремных территорий у них нет. И поскольку маги бывают разной степени крутости, вопрос надо ставить немного не так.

- А как, Мариша? - Лев сидел, обхватив кулак ладонью и уперев подбородок в эту конструкцию, и явно интересовался рассказом.

- А вот как, Лева: сколько семей есть у этого конкретного мага. То есть сколько людей он может поселить на земле, которую способен контролировать. И все, кого он селит на своей земле, ему в каком-то смысле родные. Его семья.

- Что-то вроде шотландских и ирландских кланов?

- Насколько я поняла, да. Слушай дальше. Кроме благородных, то есть крутых и совсем крутых магов, есть полублагородные, их называют "мелкие маги", они подчинены магам по трудовому договору. В отличие от благородных, эти не сдают экзамен и не подтверждают свои способности. Но и земли им не положено.

- Кому сдают экзамен? Королю?

- А вот тут, дорогой, и начинается разница с брегонским правом. Экзамен сдают Академии. То есть церкви, которая у них основная обучающая организация. Она же и контролирует поведение магической знати. Если кто-то из них зарывается и начинает обращаться со своими людьми как полный подонок, люди жалуются именно в Академию. Магам Академии не положено иметь ни семьи, ни собственности. Все, что у них есть, им дает церковь. Точнее, тот замок, - по-нашему, монастырь, - к которому они приписаны. Вся плата за работу магов Академии в конце концов поступает в главный город Академии, Исюрмер, и из него распределяется по монастырям. То есть по замкам Академии.

- Марина, притормози. У них, что ли, две вертикали власти?

- Лев, ты чем слушаешь? Нет у них никакой вертикали власти. Ни одной. Общество абсолютно плоское, как блин! Нет, как тарелка супа даже.

- Милая, ты обедала? У тебя какие-то гастрономические ассоциации...

- Так, я поняла, ты заскучал. Давай расскажу о том, что тебе точно интересно: у них десять форм брачного договора. Лев? Левка, ты меня слышишь вообще?

- Да, слышу. Просто ты меня очень удивила.

- Тьфу ты пропасть, я уж думала, связь повисла.

- Нет-нет, я здесь и слушаю. Только немного, кхм, обомлел. Десять форм брачного договора, да. Ты продолжай, мне правда интересно.

- Ну да, десять, - Лейшина пожала плечами. - Самый понятный - договор между партнерами равного разряда и имущества. Брак двух магов или там двух мелких магов, или двух людей простого сословия, то есть смертных. Немного более сложный для понимания - неравный брак. Это когда кто-то из двоих располагает меньшим имуществом и при этом менее одарен, не очень способен продвинуться в жизни.

- Кто-то из двоих? Не женщина?

- Лев, у них равноправие. И семьсот лет контрацептивных практик, одобряемых церковью.

- Марина, но какое же это равноправие, когда один менее обеспечен?

- Нормальное. Кому-то и на хозяйстве надо быть. И они не по форме, как ты говаривал, разъема это определяют, а вот как раз по имущественному признаку на входе в брак. Слушай дальше. Третья форма брачного договора - это договор по любви без взаимных притязаний на имущество. При этом детей обеспечивает, ты только там прочно сядь, инициатор зачатия.

- Ну как всегда, мужики попали... - махнул рукой Лев.

- Ну почему же только мужики, - усмехнулась Марина. - Вот если брать наш с тобой случай и рассматривать по их законам, то Сашку должен был бы обеспечивать ты, а если брать мой случай с Виктором, то Ривку должна была бы растить я на собственные деньги. Брак там, не брак... я хотела ребенка, мне им и заниматься. А самое смешное знаешь что?

- Давай, рази, - Лев махнул рукой и тоже закурил.

- В случае Сашки ты при разводе должен был бы мне выплачивать компенсацию за репродуктивный труд - вынашивание и роды. А в случае Ривки меня обязали бы точно так же компенсировать Вите за зачатие. Лев, попей водички, ты дымом поперхнулся.

- Немудрено тут поперхнуться... - просипел мужчина. - Ладно, давай дальше.

- Дальше брак по согласию, с целью удовлетворения физиологических потребностей, - с невозмутимой миной сообщила Лейшина. - При этом муж и жена не проживают под одной крышей, просто они постоянные партнеры. Но это брак. Дети в этом браке могут быть, могут не быть, могут от этого партнера, могут от других. И еще один похожий вид брака, так называемый дебютный. В этом случае один партнер всегда сильно старше, и цель брака - образование молодого партнера как супруга и как вообще личности.

- Зачем? - изумился Лев.

Марина пожала плечами.

- Ну, кому-то из зрелых людей такое нравится. А молодежь часто бывает стеснительной. Такие без поддержки значимого старшего с места сдвигаются крайне неохотно, вспомни хоть меня. Хотя лучше не вспоминай, ну тебя, поехали дальше. Отдельный вид брачного договора - брак с целью зачатия и рождения ребенка. Он расторгается через пятьдесят дней после родов, один получает ребенка, второй компенсацию - и все расходятся довольные. Можно, конечно, и без брака, но тогда ребенок не имеет права упоминать имя отца или матери, даже если знает его, а это не всем и не всегда удобно. Признать ребенка когда-нибудь потом, кстати, нельзя. Связь даже с родным чадом при непризнанном вовремя родительстве устанавливается только через усыновление по взаимному согласию всех сторон. Кстати, именно на этот вид брака надеялись те, кто воровал девчонок с Земли. Пока их там нашли, некоторые успели замужем побывать не по разу. Ну и родить, соответственно. И детей этих им теперь не видать как своих ушей.

- Кошмар вообще, - Лев качнул головой в кадре. - Не представляю, как так можно.

- А тут в бордели продавать лучше, что ли? - фыркнула Марина. - Лучше давай еще расскажу. Про виды брака, в которых супружество не предполагает половой связи.

- Что?? - мужчина по другую сторону монитора нервно поправил очки. - Марина, это вообще как?

- Ну вот так, - Лейшина небрежно повела плечом. - Долговой брак, например. Одна у другой взяла денег в долг и не отдает. Другая берет в дом мужа первой и держит при себе до возврата долга. На это время оформляется брачный союз, чтобы мужик не считался пленником или рабом. Разумеется, если он хочет спать с новой временной женой, и она не против, ну или наоборот, то им никто не запретит, но это брачным договором не предусмотрено, и они по факту любовники, а не супруги, когда встречаются в постели.

- Да, непросто...

- Держись, Лев, дальше будет проще. Дорожный брак, на время служебного контракта, путешествия или воинской службы. Это похоже на привычный нам брачный договор, только он может заключаться и между партнерами одного пола. В нем секс тоже не главное, а главное, чтобы бюджет велся адекватно и вещи не терялись и не портились.

- Проще ей... - вздохнул Лев.

- А чего тут сложного, Лева? - Марина приподняла брови и потянула из пачки сигарету.

- Давай дальше, - махнул он рукой.

- Дальше все совсем просто, - обнадежила она, прикуривая. - Торговый брак. По сути это не брак, а слияние компаний или активов. Такой Поле предлагали, но она предпочла усыновить преемника и передала дело так. Он тоже возможен и с мужчиной, и с женщиной. Патентный брак не равен торговому и предназначен для защиты прав на интеллектуальную собственность. Это... ну... вот если бы Джобс и Возняк поженились так, когда Эпл делали, с делением прав на продукт можно было разобраться очень просто. Так женятся, когда не хотят, чтобы секреты разработок уходили на сторону. В этом случае люди тоже постель не делят, но имеют право не просто знакомиться с любовниками и супругами мужа или жены, - это право есть в любом браке до развода, - а контролировать их жизнь в той же степени, что и жизнь партнера. Следующий брак земельный. Он совсем простой, как наши династические и аристократические, за исключением того, что в нем супружеского секса нет, а вместо него есть обязательство присутствовать на приемах и при дворе вместе. Так женятся только соседи. Обычно это делается для совместной защиты владений.

- От других соседей? - предположил Лев.

- Знаешь, нет, - усмехнулась Марина, - как правило, от ящеров. И еще у них там водятся сумасшедшие эльфы-садисты, вот от них тоже. Очередной брак - представительский. Так люди женятся для того, чтобы получить партнера, представляющего твои интересы там, где ты сам не особенно хочешь появляться. На наши деньги это как если бы ты женился на своей адвокатессе, которая твои американские дела ведет, а сам вел какую-то часть ее дел в Польше. И последний вид брака - компенсационный. Такой брак заключается, когда... а, вот! Вспомнила пример, на котором мне объясняли. Мальчишку с Земли украли в рабы туда, за звезды. Потом его нашли, он указал на исполнителя, а исполнитель на заказчика. Следствие, суд. Исполнитель откупился живыми деньгами сразу, остался без штанов и ушел счастливый. А вот заказчику вменили счет к оплате ущерба - а взять с него нечего. По экспертизе выяснилось, что платить он может, но очень понемногу. А счет ему выкатили такой, что он до скончания своих дней выплачивал бы по три копейки в месяц. Истца на ответчике женили по суду, и теперь он распоряжается всем имуществом супруга в своих интересах, обеспечивая тому только минимальное покрытие нужд. Такой договор ренты навыворот.

Лев немного слишком сокрушенно глянул на часы.

- Марина, с тобой, как всегда, очень интересно, час пролетел, как пять минут... Нет, не извиняйся. Просто скажи мне, где тут романтика-то? Это, видимо, совсем не моя мелодрама...

- А романтика, Левка, в том, что нам теперь предстоит скрестить ежа с ужом и всю эту красоту объединить с имеющимся семейным законодательством. А также с имущественным и уголовным. А еще они детей часто сами не воспитывают, и передача на воспитание - отдельная категория договоров.

- Мариша... я с удовольствием просидел бы с тобой до вечера, только вечер уже почти наступил, и мои планы сейчас начнут уже не гореть, а прямо пылать. Ты прости, продолжим при случае, я побежал, пока.

Посмотрев в погасший экран, Лейшина улыбнулась с тихим ехидством и сказала тихонько: "То-то же!" Потом сняла наушники и, открыв новостную ленту, начала смотреть репортажи из зала суда. Лев, как и всегда, стоило ей рассказать о своих делах примерно на треть, нашел повод ретироваться. Да оно и понятно. Как же правоверному иудею признать, что жена не согласна быть только его ребром? Как согласиться с тем, что она в своей сфере, как ей ни сокращай возможности, значит уже больше, чем бывший муж в своей? А особенно учитывая, что он за свои деньги, которых у него в разы больше, чем у нее когда-нибудь может быть, этой известности уже не купит, хоть убейся.

В первый раз, в их юности, его хватило на пять лет. Потом были еще три года воскресного отцовства вперемешку с отчаянными попытками сделать все даже не как было, а как надо. Когда она вышла замуж второй раз, Лев ждал ее развода, как кот ждет мышь у норы, ловя каждый признак неблагополучия. Мама так ей и сказала - "сглазил тебе брак". Марина и сама понимала это, и второй раз закрыла вопрос после второго его визита с розами сюда, на Некрасова. Он стал аккуратнее, но попыток не прекращал, так и не усвоив, что изменений не будет. Потом началось Вторжение, и она, срочно выскочив замуж на полгода почти фиктивно, выпихивала из края и Леву с сыном, и второго мужа Витю с дочерью, продавая им эту идею как их собственную. Успела... А сама осталась - сперва с мамой вдвоем, потом в опустевшей квартире. Своего третьего она тоже успела эвакуировать, но уже зимой девятнадцатого года. В Минск. В благодарность за то, что прикрыл ее своей спиной от продолжения этих странных игр, съевших уйму времени и сил в самый неподходящий момент. В маминой комнате так и остался хламовник, и первичные отложения в нем как раз последствия старческого скопидомства. Отчасти именно оно спасло Марину в зиму после аварии. К тому времени мама была уже два года как на кладбище. В семнадцатом году, сразу после похорон, Лев сказал "приезжай", и она приехала, не устояла. Полугода хватило, чтобы понять: ехала зря. И она вернулась домой, в Питер, несмотря на саалан. Хорошо хоть без третьего чада в пузе. Все его "люблю и жду" не отменяли наличия пары или тройки необременительных романов, заменявшихся по мере устаревания отношений, и красивых страданий любовницам по поводу друг друга и ее жестокой, которая никак не едет, когда он ждет. Саалан со своими четырьмя-пятью актуальными браками пучком, в том числе однополыми, казались Марине по сравнению с бывшим мужем кристально честными с собой и с партнерами. Как любой ревнивец, Лев ревновал не к возможным конкурентам, а к собственному бессилию стать тем, кто может удержать Марину. Слишком умная для него, слишком упрямая и честная, она не подходила на роль карманной бессловесной жены-девочки, и именно это было причиной, по которой он никак не мог ее забыть. Ведь ее не удалось связать ни ребенком, ни другими обязательствами, ни просьбами и требованиями старших членов семьи. Она упорно строила себе публичную репутацию. И построила.

И кстати, ей было уже не до его притязаний. Суд над руководством "Школы предназначения женщины" предполагал публичное появление Алисы в новом статусе заместителя командира подразделения Охотников. И предвещал новые шевеления прессы по этому поводу.

Боялась Лейшина совершенно напрасно: история с сектантами потерялась на фоне другого события. Еще в августе наблюдатели от ООН заявили, что империя увеличивает размер контингента в крае. В течение месяца выяснилось, что новоприбывшие - не контингент, а опытные капитаны Аль Ас Саалан, пришедшие проходить курс по судовождению в Новом мире. А к концу сентября обнаружилось, что теорию и практику прибывшие будут изучать одновременно, во время большого морского похода с инструкторами из моряков Земли. Как раз тогда парусная эскадра отправилась из Баренцева моря мимо Норвегии сопровождать китов на зимовку в теплые воды. А дежурство у морских млекопитающих приняли люди. Начинался ноябрь, путь был пройден, киты устраивались в Атлантике на привычных им местах, а саалан планировали круговой маршрут и очередность прохождения судов в порт для пополнения запасов воды и продовольствия и отдыха команды. Новостные ленты пестрели репортажами с фотографиями китовых хвостов и спин с гербовыми четырехлучевыми звездами Аль Ас Саалан. В комментариях было сплошное мимими. Кто-то из капитанов объяснял в видеокамеру, что метки наносились совершенно не болезненным методом и предлагал сделать этим же методом любой рисунок на руке или шее спрашивающего, а тот татуировку не хотел.

Саалан старательно и очень успешно зарабатывали приличное лицо в глазах мировой общественности, заодно отмывая репутацию Унриаля да Шайни. Лицо империи получалось странным: совокупный портрет сааланца теперь выглядел не менее загадочно, чем раньше, но новые загадки оказались совсем иного содержания. Грозные захватчики без чести и совести оказались на поверку чуть ли не веганами с избыточным чувством экологической ответственности. Прежние черты, проглядывающие через новый облик, мог разглядеть только очень внимательный взгляд. В одном интервью Эгерт выловил ответ на вопрос, казалось бы, незначительный и не относящийся к теме. Интервью было о подготовке учебного курса для сааланских моряков. Кто-то спросил Келаха да Атея, не знает ли он, почему Димитри да Гридах на брифинге сказал, что Гутлейф Лангсеф, первый помощник торгового атташе Норвегии, очень неплохой купец, если торговых дел с ним не вел никто из саалан. Эгерт уже подозревал, что с точки зрения уроженцев империи Белого Ветра купец и гражданский шпион - одна и та же профессия, и вот, получил подтверждение. Капитан да Атей ответил журналисту, что все присутствовавшие на борту "Цветка рассвета" прекрасно видели, что гость делает и зачем пришел, и с самой первой минуты обращались к нему, как к глазам и ушам Харальда Пятого. Теперь вопрос о позиции саалан на Земле был ясен для Эгерта. Будь журналист в курсе некоторых событий, случившихся как раз тогда, картина виделась бы еще яснее, но эти данные империя хранила в секрете даже от чиновников края из местных, пока могла. И делать это было даже сложнее, чем прятать мускус в платке, только таланты собратьев по разуму и позволили провернуть намеченное почти успешно.

Это были не события, а полноразмерный скандал, только под ковром. Везение Айдиша, сопутствующее всем да Шайни, в этот раз состояло в том, что его оппоненты были заинтересованы разобрать ситуацию без вынесения на публику не меньше, чем он сам. Речь шла о подростках, допущенных к получению специалитета саалан. Империя требовала для них гражданства метрополии, земляне упирали на право на семью, имя, национальность и самостоятельный выбор принадлежности. А попутно выдвигали предположения, что воспитанникам интерната в Приозерске внушают идею о переезде за звезды не просто так. Высказывались даже мнения, что психологическая обработка подростков - только продолжение политики первого наместника, но в более изящной форме. Особенно чиновницы возбудились, когда узнали, что с сентября интернат работает без психолога. Айдишу прямо сказали, что это никакой не допуск, а отбор. И еще добавили, что теперь стало ясно, почему интернат взял в штат психолога с судимостью: на действительно свободного специалиста давить не получилось бы. Айдиш вытерпел все это молча и даже с улыбкой. Сплошную проверку учреждения, начавшуюся, как будто специально, в День учителя, он продержался, сцепив зубы. Особый класс, состоящий уже из десяти человек, весь месяц проверки вместо обучения Искусству зубрил оптику и физику волн. В свободные часы физик читал этой десятке еще и лекции по астрономии. Вечерами, после отъезда проверяющих, воспитатели уговаривали юных недомагов потерпеть и переждать, пока схлынет нездоровый ажиотаж, и главное - никак не показывать свои возможности комиссии. Но все было напрасно. Интернату навязали нового психолога. Айдиш, изучая послужной список из трех строчек и личное дело: не был, не привлекался, не состоял, не участвовал, - с трудом удерживался от брани, тер нос и уши и допивал второй графин воды. Разумеется, на уровень Полины Юрьевны этот юноша не тянул даже в перспективе, но это была только половина проблем. Меньшая. Айдиш всем своим чутьем мага предвидел от этого подарка чиновников крупные неприятности, но возразить ему было нечего. По крайней мере пока.

Рассказ Макса шокировал да Айгита до такой степени, что граф не меньше двух недель не мог заснуть без коньяка. Да и коньяк, честно говоря, помогал не всегда. Стоило Дейвину остаться одному, как та ночь вновь возвращалась к нему. Огонь за стеклом, лицо Макса, озаряемое синеватыми и бледно-коралловыми бликами, его тихий и равномерный голос, почти без эмоций - и суть сказанного, страшная, как все старые боги сразу.

Макс рассказывал о магах, забывшихся в своей дерзости настолько, чтобы позволить себе делать из живых людей игрушки, вооруженных технологиями, далеко опережающими все, что есть и будут в ближайшее время в Новом мире. Именно их присутствие создало культуру того места, где были Алиса и Макс. Захватывая мир за миром, чтобы превращать обитателей побежденных и сдавшихся без боя планет в живые вещи, агрессоры, знакомые только с одной радостью - удовольствием подчинения, - ломали волю разумных существ. Разрушая жизни и надежды побежденных, они получали не только безопасность, но и извращенное наслаждение.

Разумеется, все закончилось бунтом. Иначе и быть не могло. Конечно, поднявшие восстание оказались в меньшинстве, но у них хватило ума спрятать и сохранить жизнь и самостоятельность хотя бы части властителей и наследников. Естественно, восставшие стали опорой трона. Врач, разработавший средство, пробуждающее волю, стал живой легендой. Именно созданный им коктейль плескался в крови отдававших приказы генералов, еще вчера бывших отребьем и бунтовщиками, и императоров, еще вчера не способных без приказа умыться и поесть. Захватчикам отплатили той же монетой, как водится. Их волю подавляли не магией, хотя тогда она была еще доступна жителям мира, по крайней мере в теории. Оккупантов ловили механизмы. Пойманных доставляли в особое, отведенное для преступников место и там уже содержали. Постоянно подавляя волю заключенных излучателями, инъекциями и режимом жизни, их доводили до состояния, в котором они не могли даже осознать свое положение. Сперва, еще понимая, что происходит, они молили о разрешении уплатить выкуп. Затем о смерти. Потом прибыло их посольство, пожелавшее доставить просьбу выдать тела. Послов встретили огнем еще на входе в планетную систему. Затем на высокую орбиту подняли "Сияющего" и "Карающего", два крейсера. Они и пошли с ответным визитом в сопровождении эскадр. Добравшись до места назначения, о выкупе или передаче тел освобожденная империя даже не стала разговаривать. На поверхность планеты опустились шаттлы, туда было предложено добровольно погрузить всех рабов, невольников и пленников, не разбирая пола и возраста, кроме полукровок. Крейсера были переполнены недолго: подошли "Миродержец" и "Прародитель" и забрали пассажиров. Им предложили принять участие в программе "Выравнивание Крови" на равных с остальными гражданами империи и в ответ получили, разумеется, единодушное согласие. Отправив эвакуированных, "Сияющий" и "Карающий" вернулись в стратосферу и отработали оттуда по суше, не оставив никакой органики на материках планеты. Уцелела только жизнь, населявшая океан. Собственный звездный флот захватчиков был далеко от дома. Они отправили три экспедиции одновременно. Возвращения флотов ждали у сожженной планеты, подтягивая другие силы. Участники одной из экспедиций получили информацию о случившемся и решили не возвращаться, но за ними пошли туда, где они попытались осесть. Искали долго, но в конце концов нашли - и захватившая империю цивилизация кончилась. Не только как цивилизация, как форма жизни тоже. На память о ней у победителей остались только страх перед людьми, способными принять решение без посторонней помощи, и огромный интерес и доверие к химической коррекции поведения. Эти факторы и стали причиной появления семян нового бунта. Он созрел не сразу. Пятое или шестое поколение, родившееся после событий, его начало, а в окончании приняли участие восьмое и последующие. Те, кто падал на столицу в "Прародителе", были праправнуками первых борцов за свободу.

Рассказывая все это, Макс ни разу не назвал имен столкнувшихся империй. С точки зрения сайха, в этом не было смысла: обе они теперь не более чем остывший прах где-то далеко отсюда. Того, что кусок его сердца остался в этом прахе, он то ли не понимал, то ли не принимал во внимание. Сайхи не слишком уважают нерациональное поведение...

Чтобы отвлечься от впечатлений и вызванных ими снов, Дейвин решил вернуться к поискам клеветников на Полину. Разумеется, не сам. Для этого у него была Дина Воронова. Она и сказала, что автора искать нет смысла, важнее найти выгодополучателя. Дейвин заинтересованно хмыкнул, чтобы не показать, как этот разговор напомнил ему рассказ Макса. Когда граф вдвоем с Диной изобретал темы для заметок на сайт администрации и искал, что не жаль слить в СМИ края, чтобы по реакции узнать заказчика пакостей, у него неотвязно крутилось в мыслях сочетание "управляемые люди". Самым ужасным для Дейвина было признать в этих словах правду.

Острая реакция появилась, когда просочилась первая порция информации о "Ключике от кладовой". Абсолютно, казалось бы, пустая тема вызвала какую-то непредставимую волну нечленораздельных воплей. Дина удовлетворенно сказала "ага" и пообещала Дейвину аналитическую справку в течение месяца. И предоставила ее через три пятерки дней. Цель хайпа оказалась обычной и надоевшей: устроить Полине пакость за то, что она опять выжила и смеет продолжать быть живой и получать какие-то блага.

Прочитав справку, граф одобрительно кивнул своей пресс-атташе:

- Хорошая работа, Дина. Пожалуй, я возьмусь назвать фамилии инициаторов прямо сейчас.

- Не стоит, господин граф, - ответила она.

Дейвин приподнял брови и вопросительно взглянул Дине в лицо.

- На "ты", пожалуйста. Ты все время забываешь этот нюанс.

- Хорошо, - еле заметно вздохнула она. - Любая попытка говорить с этими людьми прямо или давить на них, например, назвав имена, вызовет только увеличение интенсивности хайпа. И, господин граф, убивать их тоже не будет хорошим ходом. В этом случае они останутся "светлыми человечками" - так они называют тех, кому сочувствуют. А Полина Юрьевна выйдет вот ровно тем, что они из нее рисуют.

Дейвин вздохнул. Как обычно, "вы" не прозвучало. И "ты" тоже. После того разговора в сквере на Комсомольской площади она ни разу не назвала его на "ты". Смущение это было или неприязнь, он не мог понять.

- Но оставлять это без ответа тоже нельзя, Дина, - сказал он.

- Понимаю, господин граф, - коротко ответила она.

- У тебя есть идеи?

- Да, господин граф.

- Дэн, все-таки. Дина, ничего не изменилось.

Он глянул ей в лицо, увидел мучительную внутреннюю борьбу и вернулся к теме.

- Так что за идея у тебя есть?

- Начать официальную кампанию по продвижению "Ключика от кладовой", не упоминая имен и персоналий, - сказала она буднично. - Никаких. Ни маркиза да Юна, ни Полину Юрьевну. Просто есть такой крутой портал и классные проекты вокруг него. Три месяца назад сделали то-то, а сейчас планируют это. Вот такие классные производители с ним сотрудничают, и вот так все качественно делается. То будут продавать в Большой Саалан, за звезды, а это уже купили, вчера подписали договор. А параллельно на каких-то других ресурсах писать о Полине Юрьевне, но только историю успехов. То-то сделала на суде, это сделала после суда, получила титульное гражданство...

- Титульное гражданство? - переспросил граф.

- Дэн, ты же не думаешь, что она сможет после всего тут остаться? - спросила Дина каким-то безнадежным мерзлым голосом.

- Откуда ты знаешь? - ляпнул ошарашенный Дейвин.

Дина улыбнулась дрожащими губами, собираясь с духом.

- Не надо, не говори, - проговорил он быстро. - Это твое дело. Но да, после такого опыта, особенно в юности, водка и коньяк действительно самый безопасный вариант. Люди-то разные бывают... Ты сможешь это курировать вместе с новостями об Охотниках?

- Да, смогу, - кивнула она так же замороженно.

- А не напиться сегодня сможешь? - осторожно спросил да Айгит.

- Вот с этим сложнее, - тускло призналась Дина.

- Понятно, - вздохнул он сочувственно. - Дверь в госпиталь в конце коридора. Сейчас ступай туда и попроси успокоительное. После работы сходи к ним еще раз.

Вернувшись к себе в кабинет, он вздохнул, протер лицо руками и открыл почту. Первые минуты не только строчки на экране расплывались перед его глазами, но и сам экран выглядел мутным голубовато-белым пятном. К жуткому рассказу мастера Асани добавился еще один обыденный и мерзкий кошмар Нового мира - тот, о котором Дина умолчала. Он всплыл в ее памяти так явственно, что даже Дейвин, очень слабый менталист, смог увидеть эту историю во всех отвратительных подробностях. Школа, первая любовь, обманутое доверие, распространение того, что и по меркам саалан не всегда считается допустимым публично обсуждать, по крайней мере без согласия второй стороны. Затем насмешки, притязания на близость от всех осведомленных без учета мнения самой Дины, травля и, наконец, попытки бывшего любовника распорядиться ее согласием у нее за спиной. Полный набор. Теперь понятно, почему она пьет всегда в одиночестве и убирается из общественных мест, едва поняв, что плохо стоит на ногах. Это безотчетное и неуправляемое, рефлекс, как тут говорят. А находиться среди людей на трезвую голову, думая о них настолько плохо, практически невозможно.

В почте его ждало частное письмо с незнакомого адреса. Открыв сообщение, Дейвин перечитал его трижды, прежде чем понял, о чем идет речь. Капитан "Последних рыцарей" сообщал ему, что на могиле первого лидера клуба будет установлена ограда. А поскольку Дейвин, как и обещал, привез покойному дерево, то это событие касается его тоже, и он, если пожелает, может присутствовать. Граф, разумеется, пожелал. Отправив ответ, настолько короткий, насколько позволял этикет делового письма, он послал Зов секретарю. Нодда показалась в дверном проеме через минуту.

- Я еду в город, - известил ее Дейвин. - Вернусь, думаю, завтра в это же время. Мистрис Дину сразу же после окончания рабочего времени проводи в госпиталь.

По дороге в гараж он завернул в сарай к мерину Болиду, уже окончательно перешедшему к Унрио, и второму своему питомцу, быку Аркадию. Впервые услышав, как школьники зовут животное "Каша", он решил было, что это намек на историю его появления в резиденции и пошел выговаривать Айдишу за цинизм и неуместное чувство юмора его воспитанников. Но по дороге наткнулся на своего крестника Сережу, спрятавшегося от очередных проверяющих в сарае, и услышал сперва полное имя быка, а потом и причины выбора. Про гречку с мясом, в которую, по идее, должен был превратиться питомец графа, дети не знали и даже не задумывались. А Аркашей или Аркашкой быка назвали по немыслимо сложной для сааланца системе ассоциаций. Дед какого-то из воспитанников интерната был электриком и имел некий самодельный прибор для проверки наличия напряжения в электрической цепи. Этот прибор и назывался человеческим именем, которое дали быку. Внук, допытываясь у деда об истории названия, услышал, что давным-давно, еще до Той Самой Войны, в цирке Москвы или Санкт-Петербурга был клоун с таким псевдонимом. Этот клоун выступал с трюком, в финале которого он вставал на арене, раскинув руки, и на его лбу загорался светильник. Прибор назвали именем клоуна, а быка - именем прибора, за пятно на лбу, белое со светло-рыжим краем. И Дейвин согласился: Аркадий так Аркадий. Питомец встретил графа сонным мычанием, обнюхал его ладонь, подставил ухо и рог почесать и снова задремал.

- Вот и славно, - сказал да Айгит и пошел выкатывать мотоцикл, привезенный из своей короткой опалы, разделенной с сайхом.

Все получилось более чем удачно. Через три с половиной часа он ужинал у себя в Автово, размышляя, не будет ли слишком большой наглостью обратиться к князю с просьбой о десятке дней на отдых и сможет ли Рерис, его жена, выбраться сюда из-за звезд на это время. А следующим утром, за полтора часа до полудня, был на месте, у памятника. И указывал друзьям покойного границы корней прижившейся за лето вишни, чтобы их не повредили оградой. Когда работа была завершена, он занял указанное ему место в колонне и доехал вместе с клубом до их базы на проспекте Славы.

- Только не как в тот раз, - попросил он, заводя мотоцикл под крышу. - Мне нужно в Приозерск попасть до полуночи.

- Так ты уже опоздал, - хмыкнул Валентин. - Девятый час, последняя развозка через пятнадцать минут.

- Опоздаю я, если не успею создать портал в половине двенадцатого, - невозмутимо заметил граф. - А пока время есть.

- Неторопливый ты мужик, Ведьмак, - хмыкнул Перец, глядя на мотоцикл Дейвина. - И основательный. Если только возить кого-нибудь не собрался.

- Я уже возил, - с легким вздохом признался Дейвин. - Из Румынии в Санкт-Петербург.

- Хонда си би тысяча сотый... - зафиксировал очевидное Валькирыч. - И как он тебе?

- Он меня не подвел, это все, что я могу сказать, - ответил граф. - Нам надо было проехать так, чтобы успешно пройти досмотр с явно уникальной антикварной вещью в рюкзаке. И я очень не хотел раскрывать упаковку. Мог быть крупный скандал...

- И как там на Дне? - осведомился Белый со сложной интонацией.

- Мы ехали левее, через Порхов и Псков, - ответил граф. - И теперь я об этом жалею. Особенно когда вспоминаю кусок между Быстрецово и Ленинградским шоссе. Но хуже было в первый день, перед Одессой. Я тогда сильно устал и уронил нас обоих и мотоцикл. Там вообще не дорога. Я такое видел только на Ддайг в сезон дождей, когда тропы в степи превращаются в реки. Мы доехали до гостиницы заполночь и рухнули спать. Я ее и увидеть-то смог только из-за иллюминации. Она сияла голубым и розовым так, что было видно в полукилометре. Последним кошмаром дня стали обои в номере и картина над кроватью. В жизни не видел подобной безвкусицы. Потом было хорошо. И трасса, и заправки, и еда - все было. Торопиться я не стал, меня ждали только на десятый день, мы спокойно катились по ровной дороге. Мне понравилось. И даже первый день оказался полезным, теперь я гораздо увереннее чувствую себя за рулем. После этого дорога в окрестностях Пскова показалась мне вполне приемлемой.

- А разложился-то где? - спросил Валентин. - И как?

Дейвин пожал плечами, освобождаясь от экипировки.

- Как раз в первый день, по дороге в Одессу. Не вовремя увидел ямку, зажал тормозом переднее колесо - и проехались на боку немного. Все обошлось без последствий, экипировка действительно защищает.

- Ну, через это проходили все, кто не падал, тот не ездил, - заметил байкер. - Ошибку понял?

- Да, сразу, - кивнул Дейвин. - Их было две. Я не смог понять, что делать, и напрасно так зажал колесо.

- Ну, первое важнее, - резюмировал Валентин. - Второе из первого следует прямо... А что нажопница? Вечное правило выполнил?

- Это какое же? - удивился Дейвин.

- Вообще их два, - заметил Валькирыч. - Первое: села - дала. Второе: уронил - женился.

Дейвин поморщился.

- Во-первых, это был он. Во-вторых, жениться с ним я бы не стал ни при каких обстоятельствах. Это тот самый сайх, который Алисе Медунице подписал смертный приговор. Оставить ее без иммунитета и почти без рассудка и такой вернуть на родину было его решением. Как с таким жениться?

Кто-то из присутствующих закашлялся. Кто-то отвел взгляд к окну. Валентин медленно, весомо, с расстановкой произнес:

- Ну, таких тонкостей всеобъемлющие байкерские правила, к сожалению, не описывают, - и жестом показал всем подниматься на второй этаж.

Разумеется, в лофте клуба уже был накрыт стол. На столе, как и в прошлый раз, основное место занимала водка. Кроме нее Дейвин увидел соленые огурцы - в большем объеме, чем он помнил по предыдущему застолью в этом месте, - маринованные грибы и пельмени. И еще коммуникаторы вместо ведра складывали в пустой кофр, а ключи - в ящик тумбочки, на которой кофр стоял. Гараж байкеров за прошедшие полгода разительно изменился к лучшему, не потеряв ни в стиле, ни в обычае.

Первую стопку пили молча, вторую и третью - за светлую память о первом капитане клуба. После третьей сделали небольшой перерыв и заговорили о том, как все начиналось. Дейвин молча вникал, сопоставляя известное с услышанным. Эти люди ему нравились чем дальше, тем сильнее. Он не мог позволить себе надеяться когда-нибудь стать к ним вхожим и не видел смысла даже мечтать видеть себя среди них как равного. Но даже в сложившихся непростых обстоятельствах он получал больше, чем смел надеяться. В каждом из членов клуба он видел благородного и честного врага из тех, с которыми можно и нужно говорить, даже зная, что к согласию прийти невозможно. И искренне поддерживал каждый тост за этим столом и уважал каждое услышанное слово. Между мыслями он заметил, что как ни вьется разговор, а центральной темой все равно остается жизнь и характер человека по имени Витыч. Оказывается, он был другом Полины и очень близким другом мужа Алисы. Дейвин мучительно пытался определить для себя, считать эту дружбу вассальными отношениями или все-таки обязательствами равных, когда ему задали вопрос.

- Ведьмак, а вот ваши что о нем думают? - спросил Белый.

Тон мог показаться нейтральным, если не дружелюбным, но установившаяся в лофте тишина подсказала графу, что момент более чем ответственный. С десяток тяжелых внимательных взглядов было обращено на графа. Дейвин не смутился и без задержек ответил на вопрос.

- Он был рыцарь. С этим согласны все, кто знает его историю. Что до меня... Других таких я здесь не видел, а вас еще слишком мало знаю. Сожалею, что я с ним не встретился.

Граф оставил при себе мысль о том, что этот человек хорошо прижился бы в Большом Саалан. Насколько бы хорошо к нему ни отнеслись эти люди, такой заявки они не могли принять. Стоило поберечь хрупкий мир между ними.

Кажется, он не ошибся, выбирая слова. И вроде бы сумел не сказать лишнего. Разговор потек дальше, и граф снова слушал. Размышлять он с детства предпочитал на трезвую голову, а вот запомнить все, что тут говорилось, было хорошей идеей. Но в четверть двенадцатого Дейвин решительно встал и попрощался. После этого окинул взглядом помещение, и Валентин, немедленно догадавшись о его намерениях, строго сказал:

- Э, нет. Внизу байки, тут гаджеты, электрика опять же... иди-ка ты с этим во двор. Метров на десять от стены хотя бы.

- Да, верно, - согласился граф и подозрительно уверенным шагом направился вниз по лестнице.

Валентин посмотрел ему вслед с некоторым сомнением, потом махнул рукой:

- Дойдет. Давайте по чаю, что ли.

Через пять минут бледное сияние озарило темный двор и неторопливо погасло.

- Отчалил, - не без сарказма констатировал Валькирыч.

Его проспект Кай, на лучшую половину русский, как определил сам Валькирыч, представляя его братству, ошеломительно красивый и настолько же отмороженный, тихо спросил:

- А почему с ним так? Он же...

- Оккупант, ты хочешь сказать? - уточнил Валькирыч.

- Ну да...

- Так и договаривал бы, чего зажевал?

- Я объясню, - вмешался Валентин, отчасти чтобы прервать прилюдную выволочку. Кай ее, возможно, заслужил, но сегодня было не время.

Кай перевел на него взгляд, и Валентин, глядя в лицо проспекту, четко сказал в полной тишине, установившейся в лофте:

- Прийти они уже пришли. Общаться с ними все равно придется. Давайте попробуем хотя бы взаимодействовать через тех, от кого нас самих не тошнит.

- Думаешь, Ведьмак сойдет за нашего когда-нибудь? - уточнил Белый.

- Когда-нибудь - нет, - ответил Валентин. - А сейчас - вполне.

Он взял кружку с чаем и отошел от стола к подоконнику. Молча глядя в непроглядную чернильную синеву за окном, капитан клуба додумывал мысль. Мысль была огромная и тяжеленная, как колесо от Белаза.

Андрюшка, который на самом деле Айриль, как бы "Рыцари" ни отворачивались от факта его сааланского происхождения, очень вовремя подсунул им новую цель. Льняные войны встряхнули клуб, вернули азарт и вкус к жизни, собрали потерявшееся после ареста Полины братство снова. Удивительно, но этот парень поддержал их стремление к обособленности и свободолюбие так, как если бы сам был из них. Хотя куда ему за руль с разрубленным коленом... Он вечный пассажир, хотя и заявляет, что все зарастет и будет как здоровое. Но именно этот пассажир закончил то, что начала Поля еще с Витычем: сделал из "Ключика" мощную силу, доставляющую в край в обход санкций все, что только удается протащить, от материалов для протезирования зубов и до льна.

Со льном как раз было сложнее всего, его, в отличие от пластика и растворов, в кармане не утащишь, нужны фуры и грузовики. Значит, необходимы те, кто проследит, чтобы не терялись документы на груз, когда не надо, терялись, когда надо, и чтобы груз не стоял месяцами в отстойниках. Необходимы те, кто сможет быстро доставить повторно выписанные документы на пропускной пункт и забрать груз в срок. В сезон чуть не половина таких рейсов делалась именно на байках, но по совсем серьезным делам ездили на легковушках. Дозор, связь и поддержка катались, сопровождающие грузовых колонн ездили. Те, кому выпало кататься в этот раз, получали больше кайфа от дороги, и вокруг распределения задач всегда немного кипело. Следить за справедливостью приходилось внимательно, учитывая каждый час за рулем и каждый час в седле, хотя сказать, что те, кто в седле, делают меньше, или их работа менее значима, ни у кого в клубе не повернулся бы язык.

Была и другая работа, штабная. График окон на таможне давно стал отдельной статьей постоянных расходов. Он стоил терпимых для "Ключика" и уже заложенных в стоимость доставки, но денег. Далеко не всегда, кстати, средства можно было просто вручить или переслать. Иногда их нужно было обратить в борзых щенков различных форм, видов и расцветок. А дубликаты документов на груз и контроль любой аферы с переполнением отстойника - это не только усилия, это еще вопрос времени, и довольно короткого, за которое надо успеть обернуться. Да, пограничникам выгоднее пропускать контрабанду, и таможне тоже. Но это не значит, что можно вот так просто загрузить лишнюю фуру и катиться через пропускной пункт. Все несколько сложнее. Нужное перекидывалось мелкими партиями, порой по двадцать килограммов, как какой-нибудь долбаный героин, но речь шла о куда более прозаических вещах: льняное семя, трепаный лен, льняная солома. Жители приграничных городов и деревень кормились, одевались и строились с контрабанды. Учитывать приходилось каждый пикап, каждый жигуль и каждую крестьянскую телегу, обеспечивающие загрузку фур на этой стороне границы. Край без этого сырья легко бы обошелся, но из-за звезд шерсть и обезболивающие поступали именно в обмен на лен и льняное семя. Причем Большой Саалан был готов брать за золото хоть трепаный лен с кострой, хоть чесаное волокно, а за льняное семя платили изумрудами и бриллиантами.

Через месяц такой жизни сам собой образовался аналитический штаб, регулирующий потоки. То, что в этом штабе крутится еще пяток парней и девчонок, говорящих на сааланике с рождения, проходило как-то мимо внимания "Рыцарей" до нынешнего дня. Но вот это общение с Ведьмаком, как бы не кривило байкеров от вида сааланца, было насущной необходимостью. Перец и Валькирыч уже прямо сказали: надо вербовать. Вплоть до полного членства в клубе. Сейчас это понималось и принималось не без труда, но жизнь не заканчивается на льняных войнах. То, как сейчас живет клуб, не может продолжаться вечно, изменится и нынешнее положение вещей. Кто-то уйдет в войну и станет очередным Че Геварой местного разлива. Может, будет работать с новобранцами. Единственный путь для клуба сохранить себя - это сохранять мосты между "Че Геварами" и тылом. Что особенно неприятно - оставалось уже не так много времени до того, как закроется окно возможности. Если сейчас клуб разорвется внутри себя, то "рыцари" станут чужими одновременно и для саалан, и для жителей края. Ведьмак нужен тут так же, как Айриль, затем, чтобы озверевшие от войны люди видели во всех саалан не только врагов, но и людей. Именно это сохраняет жизни в том числе и тем, кто не способен перестать делить мир на черное и белое. Им в первую очередь. И именно то, что во врагах можно увидеть людей, оставит в рядах и тыл, который до последнего будет пытаться удерживать от безумных авантюр "Че Гевар", помогать им и оберегать. Именно Ведьмак и Айриль то самое необходимое звено в этой все усложняющейся системе сдержек и противовесов, в которую превращается клуб... Край...

Жуткий пьяный инсайт придавил Валентина к месту и оглушил до звона в ушах. Он вдруг всей шкурой почувствовал, что отсюда и до упора, пока будут силы, вести колонну и отвечать за то, что будет с клубом, предстоит ему, Валентину Аркадьевичу Логачеву. Что Витыч не вернется никогда. И что капитан клуба - это он, Валентин, и есть. Причем не вчера и не с начала сезона, а с двадцать третьего года, с того дня, когда колонна с маленькими пассажирами пошла дальше без Витыча.

- Старшой, ты чего? - услышал он вопрос.

Подняв голову, с усилием улыбнулся Белому.

- Ничего. Отбой, пожалуй.

На чай к Бате в профессиональный праздник Иван Кимович шел в хорошем настроении, с полным набором европейских благ: бельгийским сыром, немецким печеньем, французским коньяком и финской салями. И с вопросами. В крае из-за внутренних санкций было днем с огнем не отыскать только нормальной сырокопченой колбасы, все остальное, включая разнообразие сыров, легко приобреталось если не через спецраспределители, доживающие последние месяцы, то через краевую торговую сеть. Когда Бауэр передала свое предприятие сааланскому дворянину, да еще и близкому к наместнику, осведомленные и сообразительные сперва вздрогнули, предполагая перспективу формирования монополии и взвинчивание цен. Ничего подобного, однако, не последовало. Маркиз да Юн принялся в очень бодром темпе выстраивать торговлю с Большим Саалан, поставляя в край фрукты, шерсть, непривычные сааланские лекарства, морепродукты, алкоголь и драгоценные камни. За звезды гнали красящие пигменты, бумагу, мясо птицы и яичный порошок. Сырое яйцо в портал не удалось пронести ни разу, они взрывались там, как в микроволновке, попутно подвешивая сообщение на полчаса-час. Держать кур по ту сторону звезд пока никто не отважился. Не нашлось даже желающих попробовать кормить птицу кормами из Большого Саалан. А основным товаром, отправляемым за звезды, были крапива и лен во всех видах. Льняное семя, трепаный лен, льняное волокно, доставляемые в обход санкций, шли в портал, едва пройдя проверку сааланскими техниками, даже без распаковки. Из края забирали все, что удавалось вырастить, причем едва просохшую солому паковали сразу, не оставляя лежать в поле положенные три недели. Засоленную зелень крапивы тоже забирали охотно и за хорошие деньги, в крае столько же давали за килограмм лисичек, а за крапивные стебли платили только немного меньше, чем за лен.

Если за год после передачи сааланцам бывший портал Сопротивления развернулся в полноценную торговую сеть, значит маркиз да Юн не бедствовал и бедствовать не собирался. Как и все люди, которых он теперь называл своими, не разбирая ни происхождения, ни титула, ни прочих достоинств и изъянов. Саалан успешно прибрали к рукам огнеопасное наследство Сопротивления и ухитрились вставить в рамки даже мутноголовых оппозиционеров, по сравнению с которыми легендарные криминальные авторитеты лихих девяностых были еще вполне вменяемыми собеседниками. Место нашлось и отморозкам из боевого крыла, и тихим пакостникам из мирного, и даже правозащита, вечная зубная боль любой структуры министерства внутренних дел, была плотно занята делом. Отряды городской самообороны - бывшие боевики Сопротивления - заканчивали проверку ремонтопригодных зданий в городе и планировали спускаться в метро, проверять и зачищать. Мирное крыло или погрязло в льняных таможенных войнах, или было прочно занято процессом реабилитации осужденных по приговорам сааланской инквизиции. Квохтанье в прессе и соцсетях указывало только на то, что в ближайшее время стрельбы не будет. Год в кои-то веки заканчивался спокойно. Это все Рудой и выложил Бате под коньяк, наслаждаясь моментом.

Батя, слушая его, молчал, крутя в руках гладкий стакан с толстым дном. Потом вздохнул:

- Ох, Ванька, Ванька... И что, Андрей Михалыч так же мыслит?

Иван Кимович подобрался.

- Он не делился, Батя. А что думает, по нему никогда не заметно.

- Так и должно быть, - кивнул старик.

- Я опять что-то пропустил? - обреченно спросил Рудой.

- Да тому уж третий год идет, как ты все пропустил, Ваня, - с тихим укором произнес старый безопасник.

- Не объяснишь?

- Да уж объясню, что с тобой поделать, не оставлять же так.

Иван Кимович виновато вздохнул. Старик скептически глянул на него:

- Что такое "арабская весна", надеюсь, ты помнишь?

- Батя, я все-таки не настолько отупел... - возразил Рудой.

- Хорошо, - кивнул старик. - Жасминовый эпизод помнишь?

- Так это восемьдесят седьмой год вроде? - усомнился подполковник.

- Вспоминай вслух, - велел Батя.

- А что тут вспоминать, - хмыкнул Рудой и заговорил как по писаному. - В восемьдесят седьмом году премьер-министр Туниса стал президентом, воспользовавшись специфической конституционной нормой, и правил вполне успешно до, кхм, своего второго брака. Вторая его жена вместе со своей семьей стала центром коррупции в стране, и за восемь лет ситуация дошла до полного взаимонепонимания власти и народа. Так шло до две тысячи одиннадцатого года. В том году после рядового инцидента, самосожжения одного лоточника без лицензии по итогам стычки с полицией из-за тележки овощей, начались массовые протесты...

Иван Кимович осекся и некоторое время молча смотрел в пространство. Потом хрипло сказал:

- Твою-то мать, а.

Батя еле заметно усмехнулся:

- Дальше.

- А дальше, - вздохнул Рудой, - президента отстранили и власть приняли оппозиционеры, которые за два года сделали из беспорядка полный бардак. Но кровопролития не последовало, потому что был создан так называемый "квартет национального диалога". Туда вошли головной профсоюз страны, торгово-промышленная конфедерация, ассоциация адвокатов и лига по правам человека. По итогам переговоров, проведенных "квартетом", было сформировано внепартийное правительство, которое еще за год подготовило страну к парламентским и президентским выборам. "Квартету" удалось убедить правителей, пришедших к власти в одиннадцатом году, уйти без скандала, и они действительно сложили полномочия еще до конца года создания "квартета". Умеренные исламисты бывшей правящей партии при участии "квартета" вступили в переговоры с оппозицией и начали формировать решение по выходу из политического кризиса, приемлемое для всех сторон. Потом утверждали текст новой конституции, определяли место и роль религии, делили исполнительную и законодательную власть... Через год состоялись свободные выборы, на которых победили кандидаты светской партии. Бывшая правящая партия оказалась второй по количеству голосов. Совсем без крови не обошлось, террористы к ним успешно катаются, стреляют, взрывают и вербуют, хотя последние года три вроде пошло на спад...

Рудой замолчал. Глядя на танец чаинок в чашке, он то ли размышлял, то ли ждал вопроса.

- Ну что, найдешь десять отличий? - в голосе старика слышалась усмешка.

- Ни одного существенного, Батя, - скорбно подытожил Иван Кимович.

- Ну почему же, - неспешно возразил старик. - Во-первых, Мохаммед Буазизи - это только строчка в справочниках. А Алиса Медуница и Полина Бауэр пока что живы и продолжают быть факторами, влияющими на всю сумму обстоятельств. Не говоря уже о Марине Лейшиной. Во-вторых, инициатором диалога в "революции плюшевых игрушек" стал все-таки наместник. А он как-никак действующая власть.

- Не совсем, Батя, - заметил Рудой.

- Вот как? - взгляд старика стал острым и цепким.

- Лейшина к нему сама приехала в мае двадцать седьмого. И начала диалог она, а не он.

- Законы жанра неумолимы, - хмыкнул Батя. - И ты хочешь сказать, она им до сих пор рулит?

- Да не то чтобы. Гнет свою линию: свободу политзаключенным, пересмотр неправосудных приговоров, возвращение высланных и прочее. И конечно, чтобы все отстали от ее драгоценной Бауэр. Медуница ее волнует почему-то меньше, особенно после суда. Но оно и понятно, Большой Саалан метит это сокровище к себе. Насколько я знаю, она единственная из взрослых, кому позволили получать сааланский специалитет. А у наместника линия своя. И "Свет в окне" финансируется, как и раньше, через "Ключик от кладовой", причем никаких налоговых льгот или послаблений наместник племяннику не делал. Более того, Айриль да Юн активно дружит с байк-клубом, начавшим "Ключик" вместе с Бауэр. А что самое удивительное, Батя, там же трется Дейвин да Айгит. И судя по тому, что до меня долетает, наместник этому не особенно рад.

Тихий сухой смешок старика озадачил Ивана Кимовича.

- Ну и где ты видишь отличия, Ваня? Дело ведь не в том, организации это будут или отдельные люди, три их будет, пять или восемь. Империя, как видишь, очень не хочет скандала. Сами они додумались, Лейшину попросили или она им предложила, уже не так важно. Их инквизиция наворотила не хуже коррупции, точнее, коррупция под крылом их монахов довольно заметно разрослась. Теперь им надо откатить ситуацию назад, не потеряв территорию. В Тунисе мотивацией для диалога была неразрешимая проблема нищеты. А здесь - оборотни и зона отчуждения, с которой без гостей не разобраться. Да, наместник возвращает гражданские свободы, не пресекает и даже не контролирует неформальные связи. Думаю, и свободу прессы и СМИ вернет, с оговорками по поводу взрослого контента. Но точно так же, как и в Тунисе, диалог возможен будет только с теми, кто уже попал в орбиту администрации империи. Он будет вечно пытаться изобразить демократию. И не преуспеет. Демократия - это конкурентная политика. А конкурентов у него нет.

- Значит, санкции с края не снимут еще долго, - задумчиво произнес Иван Кимович.

- Ваня, Запад есть Запад, - вздохнул Батя. - Если им показать, что здесь прекрасно обходятся и без них, они бегут дружить очень резво. И демократия тут совершенно ни при чем. С продовольственным вопросом все будет ясно максимум через год-два. Он, считай, уже решен. Вопросы медицины остаются очень острыми, и от того, как гости их решат, зависит очень многое. Красивая подначка с охраной морских границ животными была хорошим намеком соседям, чтобы не расслаблялись. Но главное, Ваня, даже не фауна, а сам сосновоборский купол. Если гости смогут его снять и не угробить край, с ними предпочтут дружить, и ты сам понимаешь почему.

- Понимаю, - задумчиво сказал Рудой. - Такую наглядную демонстрацию пренебрежения ядерной угрозой самооценка Штатов вряд ли переживет... Нет, надавить они еще попробуют, но в границах края саалан вправе использовать свои технологии, а где есть такой купол, там может быть и аналог израильских противоракетных щитов, только силы ПВО другие...

- Размышляй дальше, - одобрил Батя.

- А значит, первое, что они попытаются сделать, это продолжат объявлять оппозицию продавшейся, а край - оккупированным... Так вот почему он Бауэр убрал из края.

- Убрал? - переспросил старик с интересом. - Так они закончили дознание?

- Именно убрал, Батя. Дознание закончено, насколько я понял на совещании по нашим виновным, и они сейчас определяют порядок возмещения ущерба. И как часть возмещения от себя он предложил год проживания в метрополии для восстановления здоровья за его счет. Но забирали ее очень быстро, за три дня, и кажется, отказа не предполагалось. Контингент, командированный за звезды, и то располагал большим временем. Им месяц на сборы дали.

- Интересно. А с Медуницей что, Ваня?

- У Охотников, заместитель командира отделения. Направление на восстановление в Университете ей да Айгит подписал.

- Еще интереснее, - старик качнул головой и погрузился в размышления.

- Что, Батя? - осмелился спросить Рудой.

- Делать выводы пока рано, но выглядит так, что за звездами у них свой процесс, и тоже довольно активный. Какой - нам отсюда пока не видно. Но если так дальше пойдет, увидим. Спасибо, Ваня. Развлек старика. И прости за ворчание. Действительно, старею, хватку теряю... Ты заходи почаще, а то я тут в своем логове совсем закис.

- Да ну, Батя, скажешь тоже, - смутился Рудой. - Зайду, конечно. Вот последних штрафников за звезды проводим и зайду.

- Это декабрь будет, верно? - уточнил Батя.

- Да, в начале декабря, - подтвердил Иван Кимович, вконец растерянный.

Распрощавшись и выйдя из подъезда, он покрутил головой, а сев в машину, несколько минут тупо смотрел перед собой, прежде чем повернуть ключ зажигания. Потянувшись рукой к рычагу передач, он замер, осознавая догадку. Моргнул несколько раз, крякнул и сказал: "Ну, Димитри... Ну..." - не договорил, снова покрутил головой, повернул ключ зажигания и поехал домой.

Димитри в это время тоже крутил головой и искал слова. Дейвин да Айгит принес ему просьбу об отпуске до начала декабря. И более того, планировал провести свободное время за границей края. На вопрос сюзерена о том, неужели десяти дней в августе ему оказалось мало, граф, не дрогнув бровью, сказал, что опала тем и отличается от отпуска, что приводит дела и мысли только в больший беспорядок. Димитри очень внимательно глянул вассалу в лицо после этого. И увиденное его не порадовало. Но обсуждать это с да Айгитом он не стал, а предложил тому договориться с Асаной да Сиалан о передаче дел на время отдыха.

Дейвин тем же вечером привел Асану к князю, чтобы она подтвердила свое согласие, получил разрешение уйти и отбыл на Ддайг. Как выяснилось чуть позже, только затем, чтобы забрать Рерис и с ней вместе отправиться во Львов. Он даже не предложил своей жене посмотреть край, только усадил ее в самолете к окну. Приземлившись во Львовском аэропорту, Дейвин сразу позвонил другу, крепко держа за руку Рерис, пытающуюся пойти во все стороны сразу и вертящую головой, кажется, во всех направлениях одновременно.

Та встреча у Женьки запомнилась ему как одна, правда продолжительная, улыбка. Замешательство друга в первые минуты, охи и ахи Марины при виде Рерис. Да, она действительно красива, но это не было причиной их брака. Пока гостья принимала душ, а хозяин варил кофе, хозяйка нервно извинялась перед Дейвином, признаваясь, что ревновала мужа к нему. Дейвин со смехом уверял ее, что не был намерен разрушать их счастье и сам знает, как это ценно. Потом он слышал из ванной комнаты, что Марина спрашивает Рерис, как они поженились. Его жена рассказывала, как, услышав в Исюрмере, что лучший воин империи собрался в Заморские земли без целителя для своей гвардии, пришла к нему в дом и спросила, не сошел ли он с ума и не думает ли вдруг, что ддайг станут лечить его людей. И пока Дейвин соображал, что ответить, сказала, что они женятся прямо завтра и она идет с ним. А он, к своему изумлению, согласился. Но дорожный брак оформлять отказался, настоял на браке равных. Она удивилась, но не возразила.

- Реши ты тогда возразить, - сказал он, выходя из ванной, - мне пришлось бы оформлять еще два договора с тобой, о полюбовном браке и о представительском. Причем уже на Ддайг. Ты представляешь себе все эти хлопоты?

- Это вы ссоритесь, или ты ей в любви признаешься? - миролюбиво осведомился Женька.

Марина не могла уже сказать ни слова, только мелко тряслась от смеха и утирала выступившие слезы. Дейвин, ошарашенный вопросом, пытался подобрать слова и не мог. Женька махнул рукой и взялся за комм.

- Роман, добрый день, - сказал он по громкой связи. - У меня в гостях мой друг из саалан. И он хочет десять уроков по польской сабельной школе. Разумеется, платно.

- Гм, - услышал удивленный Дейвин. - Именно польское крестовое фехтование? Может, все-таки лучше что-то более интересное? И что так мало?

- Да, именно "польский крест", - подтвердил Женька. - Он однажды его увидел, поразился технике, и вот, очень хочет.

Дейвин смущенно улыбнулся.

- Какая база у этого твоего героя? - донеслось из динамика комма. - И какое оружие? Прямое, изогнутое? Короткое, длинное, тяжелое, легкое?

- База у героя - верданда дестреза или что-то очень на нее похожее. А мало потому, что он тут в отпуске.

Собеседник Женьки задумчиво хмыкнул:

- Тогда ему бы лучше венгерскую саблю осваивать. На польской он заскучает - фехтование атлетичное, без особых изысков, зачастую на выносливость.

Дейвин замахал было руками, что нет, не заскучает, но Женька уже объяснялся со своим собеседником.

- Роман, у них там две техники работы и два типа оружия. Узкий прямой дуэльный меч, он только чуть длиннее и шире армейской шпаги семнадцатого века, и широкий короткий, рабочий. Второй не на людей, а на ящеров. Дуэли у них, как правило, не до смерти, но есть исключение: в случае, если человека обвиняют в том, что он свихнулся до полной недоговороспособности, бьются до смертельного исхода. А ящеров убивают, потому что они всех достали и мешают жить.

- Их меч похож на рейсшверт? - быстро спросили из динамика.

- Сааланский дуэльный меч? - уточнил Женька. - Да, очень похож.

- Ох, Евгений... - динамик издал тяжкий вздох. - Придется твоему товарищу ломать рефлексы с рубящих на режущие удары... Предстоит работа по войлочному доспеху или по ватнику.

- Ватников у них нет. Лучше сразу по войлочному доспеху или... э... короче, Роман, можно сразу брать кевлар.

- И я не понял, какая у них вообще система защиты? Тканый доспех, как и войлок, вымоченный в крови, кожу и прочее подобное проще разрезать, чем разрубить, в отличие от металла. Но ты говоришь, что у них тканые доспехи. Значит, оружие просто обязано быть изогнутым!

- Роман, в Аль Ас Саалан доспех ценится в основном за непрокусываемость! - засмеялся Ревский.

- Тогда он у них должен быть металлическим, - авторитетно заявили из динамика.

- Ну... ну не-ет, - протянул Женька со знакомой Дейвину интонацией. - Он же рассчитан на встречу с ящером. Критично защитить руки и ноги, а укус в плечо, как правило, значит уже проглоченную голову. Металл саалан экономят. Не потому даже, что его мало или способы обработки несовершенны. Просто без лишнего веса от рептилии уворачиваться проще. По жаре особенно. В их доспехе основная часть тканая, чтобы не заплевали и другими субстанциями не забрызгали. Металлические только поножи и наручи. А дуэль, сам понимаешь, проводится без доспеха, иначе какой смысл.

- Тогда дуэльное оружие должно быть сильно легче боевого, - донеслось из динамика. - Ну не идиоты же они... В идеале какие-нибудь аналоги эспадрона... Или оружие без режущих кромок, чисто колющее... Ну или дуэльная техника у них предполагает извраты типа итальянской мулинетной школы...

Собеседник Евгения мучительно пытался приложить известные реалии к неизвестным обстоятельствам. Но результаты были сомнительны и для него самого.

- Ты прав, - подтвердил Ревский, - дуэльное оружие у них сильно легче, только не боевого, а рабочего. Представь себе австралийскую гоану, только очень агрессивную. Или что-то похожего или большего размера. Такое "это убивать надо" берется только чем-то очень тяжелым. Но это не бой, а трудная и грязная работа.

- А бой как будто не работа, - хмыкнули из динамика. - Но я понял тебя. И при этом привычное им оружие прямое?

- Да, - подтвердил Евгений. - И им вполне хватало для дуэлей их версии дестрезы, пока у них не появился новый естественный враг.

- Какой?

- Другая раса, ддайг. Это самоназвание. У них оружие изогнутое. То, что я видел, похоже на карабелу, только шире.

- Хм... Тогда, может, и будет твоему товарищу интересно.

- Будет, уж поверь, - хмыкнул Женька. - Ддайг сражаются совсем не так, как сааланцы. Среди них нормальны усобицы с массовыми убийствами, пытки и истязания до смерти ради развлечения. Поэтому саалан их считают сумасшедшими.

- И поскольку изогнутое оружие подходит под их тип доспехов, видимо, они один на один красавчиков выносят, как деточек, - заключил некто из динамика.

Дейвин, поморщившись, кивнул.

- Да, - признал Евгений, - отряд, который вышел без мага и встретился с ддайг, можно считать потерянным. А еще саалан для сражения с людьми не надевают доспех. И когда мой друг увидел "польский крест", едва локти себе не грыз, думая, что его тут этому уже не научат. Ну что, возьмешься?

- Ну приводи.

- Через час ты свободен?

- Лучше через два. Приходите, - ответил неведомый человек из динамика и отключился.

- Пообедать успеваем, - заключил Ревский, задумчиво глядя на обомлевшего от счастья Дейвина. - Только без фанатизма, не плотно. А то Роман любит взять с места в карьер.

Те десять дней да Айгит запомнил довольно смутно и отрывочно. В памяти, на которую он до сих пор не жаловался, остался разговор, похожий на допрос, о том, во что одеты те, против кого он будет применять оружие, и еще рассказ про то, что тканые и другие мягкие доспехи проще разрезать, чем разрубить. А все остальное слилось в череду вспышек удивления, удивления и еще раз удивления. Незнакомый баланс оружия, незнакомый удар, после отработки которого с непривычки ныли предплечья, мешок с репой, обернутый в тонкий войлок, и другой мешок, упакованный в непривычный тонкий материал, похожий на абаевую парусину, только черный. Понимание, что узкий изогнутый клинок объединяет возможности дуэльного и рабочего меча. Незнакомая стойка, в которой да Айгит кажется сам себе плоским, как лист бумаги, повернутый к противнику краем. Замечание Романа "не прыгай" - он недоволен, что Дейвин выпрямил ноги и движением макушки вверх показал начало атаки. Гудящие бедра и икры. Команда "Атакуй! Сокращай дистанцию сразу, не жди!". Почему-то похвала за пропущенный удар - "молодец, нашел дыру в защите". Непонятная защита, как будто вывернутая наизнанку от привычного Дейвину - та самая, с запрокинутой кистью. Потом еще одна, настолько же непредставимая, с вывешенным вдоль спины клинком. Постоянно повторяющееся замечание "руку за спину" и настолько же частое "не блокируй запястье". Длинный, длинный, нереально длинный учебный бой. Потом еще один такой же. Окрик "не стой на месте", потом еще и еще раз. Постоянное чередование атак - верх, низ, лево, право... Узор, который плетет кончик клинка Романа, чем-то напоминает нить заклятия, Дейвин почти разгадывает его - и снова ловит укол, на этот раз в кисть вооруженной руки. И сразу же получает совет не беречь клинок: зазубренное оружие наносит рваные, болючие раны, а война - не олимпийские игры. Крик Романа "стоп!" и объяснение, что не надо пытаться разрубить противника пополам одним ударом, задача другая: сперва отвлекающий рипост, а потом ремиз или реприз - второй, добивающий, удар. Попытка выполнить задание и новое замечание: "Не коли, режь! Оттягивай удар, оттягивай!"

Чаепитие после занятия, перед которым Дейвин, стесняясь пропотевшей насквозь одежды, попросился сперва в душ. Краем слуха уловленное объяснение Женьки удивленному Роману вполголоса: "Скажи спасибо, что он еще без мейка, хотя это и нарушение их этикета". Рассказ о том, что некоторые ясновельможные паны специально тренировались на оружии со смещенным к острию центром тяжести и очень хорошо знали уязвимые для режущих ударов сосуды на теле. Просьба Дейвина о второй серии уроков.

Усмешка Женьки в последний день: "Рапира все равно лучше" - и показательный бой, в котором у Романа вдруг не оказалось шансов, потому что Женька, быстрый и текучий, как таящерица, жалил стремительно и наверняка, находя в защите противника дыры там, где Дейвин и подумать не мог. По окончании поединка Дейвина ошеломила довольная ухмылка Романа: "Это ты еще не видел штыкового боя, фехтовальщик против опытного штыковика - сущий ребенок".

- Ну как тебе? - спросил Женька в последний день, за три часа до самолета.

- Отлично, - улыбнулся ошалевший Дейвин.

- По тебе не скажешь, - усомнился друг.

- Я сам себе напоминаю щенка сайни, впервые вышедшего во двор, - признался граф. - И мне стоит больших усилий отделаться от мысли о том, что я ничего не смыслю в фехтовании. Но Женька, это прекрасно. Ведь вы с Мариной приедете к нам на Ддайг? Ох, я не то спрашиваю, прости. На какой месяц вам делать приглашения? И на сколько человек?

Эгерт Аусиньш пришел примерно к тем же выводам, что и Иван Кимович Рудой, над чашкой кофе в кофейне Малаги. Но он никак не определял ни наместника Озерного края, ни сами обстоятельства. Просто черканул в блокноте несколько квадратиков, соединил их стрелками, допил свой кофе и открыл нетбук. Узнав, что Инга Сааринен никак не может приехать в гости или встретиться с ним на нейтральной территории, журналист, ничуть не смутившись, задал вопрос, когда ей будет удобно увидеться с ним в Израиле. Ответ слегка удивил Эгерта: Инга сказала, что до начала марта сможет увидеться с ним в любое время, а после названной даты почти наверняка встреча не будет возможна. Эгерт терпеть не мог зимний Израиль, особенно побережье, из-за постоянных и довольно утомительных влажных ветров, перемежающихся дождями. Но выбирал не он. Так что в конце ноября Эгерт вышел из аэропорта Бен-Гурион. Встречу Инга назначила в кафе на автовокзале. Придя в это царство сюрреализма, Эгерт сперва удивился, но быстро понял логику коллеги: если в Тель-Авиве нужно встретиться людям, не желающим быть чем-то большим, чем просто человеческие песчинки, Тахана Мерказит для них лучший выбор. Особенно если у одного из них талант знакомиться с людьми и обстоятельствами, деликатно определяемыми как "сложные", а вторая не хочет афишировать беременность, к которой явно имеет отношение не просто сааланец, а один из сильных мира сего, пришедших из-за звезд и заставивших уважать свое мнение и свое слово. Но разговаривать Эгерт собирался не об этом. Высказав все положенные благодарности за уделенное время, он прямо сказал, что рассчитывает получить сведения о процессе в Исанисе, не вошедшие в репортажи. И если это возможно, то и те, которые Инга не планировала включать в книгу. Его милая собеседница только улыбнулась: "Спрашивайте".

Разговор сокрушил все представления, которые Эгерт успел составить о саалан. Она рассказывала про невозможный, неправильный феодализм. Про феодалов, не участвующих в межевых войнах и соседских грабежах, а объединяющихся для совместной защиты от естественной опасности. Про раздел земли, подтверждаемый фактической способностью защитить простолюдинов от стихийных бедствий и капризов климата. Про включенное в понятие чести дворянина требование экономической компетентности. Про прямой договор лорда с каждым из крестьян на его земле - вместо прикрепления семьи к земле - и рекомендации крестьянину при переходе к другому лорду. Про порядок расторжения договора с лордом. Про экологическую этику саалан, в рамках которой прежде чем убивать даже рептилию, следует хотя бы попытаться убедить ее разойтись миром, а убивая для еды, нужно предпринять целый ряд мер для избавления животного от тревоги и страха. Про торговые отношения дворян, в том числе с императором. Про сааланский парламент, состоящий из знати, и думу, состоящую из зажиточных простых горожан. Про отношения парламента и императора. И наконец, про Академию, объединяющую в себе церковь и инквизицию саалан.

Расставаясь, Эгерт в рамках ответной любезности предложил Инге писать и звонить, если возникнет необходимость, не стесняясь. Она ответила вежливой улыбкой, в которой четко читалось "вряд ли это возможно", но взяла визитку и обещала написать. А потом спустилась на пятый этаж и отправилась куда-то по своим делам, а Эгерт поднялся на седьмой и поехал в Иерусалим, раз уж представился случай. А вернувшись оттуда, после недолгих размышлений направился в Таллинн.

Декабрь пошел по кочкам у всех. Вообще у всех, начиная с князя. Когда я поняла, что до сессии остались считаные недели, он меня вызвал и вручил приглашение в Старый дворец на летнепраздник, который приходился, как по заказу, на двадцать девятое декабря. А третьего января у меня был первый экзамен, и я очень рассчитывала успеть сдать если не две зимние сессии за один заход, то хотя бы часть экзаменов следующего года. И когда стояла с маркой в руке, вид у меня был, кажется, не самый радостный, потому что князь мне сочувственно кивнул и как-то без энтузиазма сказал, что у него приглашение тоже есть. И нет, пропустить нельзя ни мне, ни ему, а вот граф да Айгит останется здесь за главного на время отсутствия наместника. Из сказанного напрашивался вывод, что я в этот раз не главное блюдо. Но уже через минуту я поняла, что ошиблась. Димитри, щелкнув пальцами, открыл ящик стола и протянул мне смутно знакомый футляр. Я не удержалась, открыла сразу. Ну да, так и есть: платина, изумруды, рубины. То самое, что он прислал мне в двадцать четвертом году надеть на первый выход к его двору в качестве его человека. На мой первый выход после подписания соглашения, отмененного императором на суде. Соглашения, по которому я предала всех, включая себя. Не отшатнуться я сумела, но и только. Конечно, князь все понял.

- Ну нет так нет, - он с легкой улыбкой протянул руку. - Против платья, надеюсь, возражать не станешь?

Я отдала футляр и замялась с ответом. Он с той же легкой полуусмешкой или полуулыбкой сказал:

- А впрочем, ты и тут права. С этой стрижкой форма Охотника - лучший выбор.

- Мой князь, - я прижала к груди кулак.

Он развлекался, конечно, я увидела это сразу, но так правда лучше. В форме Охотника я хоть кто-то. А в сааланском праздничном платье с армейской стрижкой буду выглядеть хуже не придумаешь. Да, этого в Аль Ас Саалан нет уже добрую сотню лет, но память у них что надо. Ассоциации сразу всплывут. Рабыня. Живая игрушка, которой не место в зале, наполненном знатью.

- Новый летний комплект взять не забудь, - засмеялся князь. - Иди.

Я поклонилась и убралась за дверь, пока он не передумал. И только в коридоре задумалась: а чего он не рад-то? В кои веки есть возможность отпраздновать по обе стороны звезд, и никакие авралы и аварии не держат. Передернула плечами, отгоняя мысль, и бодро двинулась обратно в казарму через двор, наполненный горизонтально летящей водяной взвесью. Предчувствуя объяснения с Инис по поводу нового летнего комплекта, который мне понадобится посреди зимы, толкнула дверь подразделения...

- Мона Алиса, там тебя ждут, - окликнула меня с вертушки у входа девушка из подразделения Магды.

Я посмотрела на скамейки для посетителей, и у меня все внутри похолодело. Тесса Гаир в полном одиночестве, сидя на скамейке в позе приличной девочки, смотрела прямо мне в глаза. Я зачем-то поправила манжет форменной куртки и шагнула за вертушку. Шаг, два, три... шесть.

- Тесса?

Садиться рядом с ней на скамейку я не стала, и ей пришлось встать.

- Значит, это правда, - сказала она, обшаривая меня магическим зрением и едва не ощупывая. - Ты снова маг.

- Как видишь, - я пожала плечами, прикидывая, от какой атаки придется защищаться и как предупредить ту, на КПП, чтобы встала за щит.

- Это хорошо, - вдруг заявила Тесса. - Так я меньше перед тобой виновата.

- Ты? - хмыкнула я. - Я знаю, что решение по моему делу принимал не совет дома Утренней Звезды, а его принц, так что ты не виновата. Если вообще можно говорить о вине в отношении чужачки, которая так и не смогла принять правила Созвездия.

- Алиса, все сложнее, чем ты думаешь, - вздохнула она. - Но если бы ты смогла донести свою позицию Максу и Исиану и помочь мне убедить хоть кого-то из них вернуться домой, все жители Утренней Звезды вечно слали бы тебе пожелания света и радости.

Не заржать стоило мне большого душевного труда. Не развернуться уйти оказалось едва ли не сложнее. Я с должной долей сочувствия произнесла:

- Понимаю. Но боюсь, вряд ли смогу помочь. И дело даже не в том, что Макс уже принес присягу, Созвездие такие вещи никогда не волновали, если речь идет не о клятвах Саэхен. Но у него здесь большое исследование. Он вряд ли согласится прервать работу. Я даже предлагать не буду. Пытайся сама, если хочешь. А с Исианом мы встречаться не можем, я его вызвала на дуэль, и он признал поражение до начала боя.

- Ч-что? Что ты сделала? - глупо спросила Тесса Гаир.

Я терпеливо повторила:

- Вызвала его на дуэль.

- Ты вызвала на дуэль своего принца? - не поверила она.

Я вздохнула, выпрямилась и повторила развернуто:

- Я вызвала Исиана Асани на дуэль письмом, подтвердив, что готова повторить вызов при свидетелях, если в том будет необходимость. Он принял вызов и явился на выбранное место. В присутствии свидетелей мы вошли в круг. По команде к бою Исиан отложил оружие и признал себя побежденным, а мои требования законными и справедливыми. Со всеми формальностями, включая омовение пылью. И он не мой принц, Тесса. Меня изгнали и лишили права называть себя сайхом.

- Ты... ты понимаешь, что сделала? - она чуть не захлебнулась вдохом. - Ты же обязана ему всем! Благополучием своих родных, Даром и самой жизнью!

Я покосилась на часы над стаканом КПП. Уже был отбой, а я все еще трачу время на этот сюрприз изгнавшего меня Дома.

- Тесса, ты вроде бы член совета Дома, так? Ты же должна быть в курсе деталей. Благополучие моих родных - вопрос не обсуждаемый, поскольку после решения принца выжить я не должна была. Мои обязательства брал на себя Дом или сам принц, я не вникала. После того, как он огласил решение, я была достаточно мертвой, чтобы снять с себя эту ответственность. То, что я еще дышала, уже ничего не значило. Меня вышвырнули сюда умирать, и он это отлично знал. Ведь именно он позаботился о том, чтобы Дара у меня к этому моменту не было. Вместе с иммунитетом, волей и большей частью рассудка, которые я вообще-то не с Даром получила, а имела от рождения. Так что и жизнью, и Даром я обязана империи Аль Ас Саалан, а вовсе не Созвездию.

- Но Источник... - вякнула она.

От догадки, осенившей меня, позвоночник прошило ледяной иглой от макушки по самый копчик. Пришлось сделать глубокий вдох и выдох, чтобы успокоиться. Тесса, судя по ее глазам, решила, что я зла на нее, но мне это было только на руку.

- Знаешь что, - сказала я, изо всех сил копируя графа да Айгита. - Это, конечно, можно выдать и за благодеяние. Только, по-хорошему, магу, так маскировавшему портал, через который я к вам попала, надо бы выдрать руки и вставить... допустим, в рот. Да, я честно старалась адаптироваться, хотя вы мне все время повторяли не словами, так делом, что своей среди вас мне не быть. И заметь, я была достаточно позитивна, чтобы не рыдать и не проситься домой, а учиться, раз уж так вышло. Я старалась использовать полученные возможности на пользу себе и Созвездию и видеть в вас то, чем вы все себя называли - Семью, Дом и Мир. Несмотря на то, что я для вас была вечным вторым сортом. Но благодарить Саэхен мне не за что. Вы взяли у меня то, что вам не принадлежало, вручили то, о чем я не просила и без чего легко бы обошлась, а потом отобрали свой подарок вместе с куском моего здоровья и жизни. А что я выжила - не ваша заслуга. И никто не оспорит мое право владеть Даром - ни Исиан, ни Гинис, ни тем более ты.

- Да, ты сильнее, - легко согласилась Тесса. - И именно поэтому ты можешь помочь Дому решить проблему, связанную с тобой.

- Так вы же ее уже решили, - хмыкнула я, не спуская с незваной гостьи внимательного взгляда. - Пять капельниц отравы влили и в портал закинули. Нет чужачки - нет проблемы. Макс... ему, насколько я знаю, на том совете просто заткнули рот, вот он и ушел туда, где его мнение слушают. Что у вас вышло с Исианом, я не знаю, и избавь меня от объяснений. Подписанного им решения это все равно не отменит, пролитого не соберешь. Тем более что мы с ним уже выяснили отношения, и возвращаться к вопросу я со своей стороны не планирую.

- Но... - Тесса озадаченно моргала, - решение принца уже отменено, ты ведь снова маг.

- Вовсе не потому, что так захотел Исиан Асани, - заметила я, глядя на часы над КПП и сдерживая раздражение. - А потому, что меня ввел в Источник император Аль Ас Саалан. И в том, что я от этого не сдохла в корчах, нет заслуг дома Утренней Звезды и его принца. Меня перед второй инициацией полгода лечили местные врачи и сааланские целители, и еще пару лет приводили в себя сааланские досточтимые и здешние психологи.

Незваная гостья молча моргала, видимо, в поисках очередного бронебойного аргумента, но давать ей время найти слова я вовсе не собиралась, так что быстро подвела итог разговору:

- Тесса, я действительно не буду даже пытаться встретиться с Исианом. Макса можешь попробовать вызвать на разговор сама. А я с тобой прощаюсь. Мое подразделение завтра выходит на дежурство, и отбой был пятнадцать минут назад.

Чтобы не слушать возражений, сразу развернулась и ушла, но не в спальный блок, а к Нуалю за снотворным. Он было спросил, что произошло, но и сам понял, что после отбоя разбирать полеты - плохая идея. А я, выпив его настойку, пошла здороваться с подушкой. Думать о случившемся и его вероятных последствиях не хотелось совершенно.

Несколько дней назад увидев своего князя в коридоре в дурном настроении, Асана молча глянула ему вслед и ничего не сказала. Марку с изображением солнца над Старым дворцом ей передал Иджен, и из этого виконтесса сделала вывод, что князь или сильно недоволен ею, хотя дела в порядке, или очень чем-то огорчен. Судя по тому, что вызова на разговор не последовало, дело было все-таки не в ней. Пока виконтесса осторожно выясняла у Дейвина, не им ли недоволен князь, и пыталась уложить в голове новости, в резиденции появилась Ранда Атил, но и после разговора с нею Димитри не стал выглядеть лучше. Скорее даже наоборот. Асана прислушалась к своим чувствам, потом подумала и решила сосредоточиться на подготовке к праздникам. Два противоположных торжества стояли в планах одно за другим, намекая на уйму хлопот с гардеробом, макияжем и прочими важными мелочами.

У Димитри причины для дурного настроения были более чем весомыми. Во-первых, навестив Полину на Островах, он понял, что влажная жара Кэл-Алар ей совершенно не подходит, и принял решение переправить ее в Исанис, хотя бы в гостиницу, если ее дом все еще не готов. Дом готов, как выяснилось, не был, поскольку им никто не занимался, и это не добавило князю радости. А по возвращении его поджидал еще и сюрприз от Ранды, обнаружившей, что Исиана нет в крае. Сама она не имела никакого желания вмешиваться в дела чужого Дома, но Тесса Гаир так просила помочь, что Ранда согласилась даже на разговор с наместником.

- Димитри, может быть, он отправился куда-то по твоей просьбе? - предположила она.

- Я за ним не слежу, Ранда. И тем более не просил его ни о помощи, ни об услугах.

Димитри и сам был раздосадован и зол. Отсутствие Исиана ломало ему все планы. Оставлять Полину без него в Исанисе значило подвергать ее слишком многим рискам, а доверить ее кому-то кроме него Димитри не мог: без одних было не обойтись по эту сторону звезд, другим не доверял. Это не считая того, что вместо живой женщины он опять увидел бледную тень из греческих мифов о царстве мертвых, безразличную и безгласную. Приглашение в Старый дворец на середину лета она принять не могла, и Димитри известил об этом государя через доверенное лицо. А думать о том, как он скажет на приеме, что развлечения в этот раз не будет, князь не стал. Огорчений и так было предостаточно.

Ранда нашла Исиана по чарру. Его идентификация уже сменилась с принца Дома на утраченного, но родичем, сайхом, он все еще оставался. Впрочем, судя по указанному чарром месту его пребывания, старшего Асани эти подробности ничуть не волновали.

Он нашелся в городе Ла Плата в Аргентине, и судя по тому, что Ранде удалось выяснить, был занят восстановлением гражданства по праву происхождения и считал, что справится месяцев за восемь. Причем из этих восьми два уже прошли. Город чем-то напомнил Ранде Утреннюю Звезду, только драконов не хватало. Вместо них предлагались скелеты ископаемых рептилий в музее. Второе отличие она нашла в очень заметных следах местного аналога Раскола, закончившегося считаные десятилетия назад. "Это было жестокое время" - сказала она князю.

- Восемь месяцев? - удивился Димитри. - В норме этот процесс занимает около двух лет, если я правильно понял их законы.

- Исиан очень хороший специалист, - вздохнула Ранда. - Если он правда решил остаться здесь, этому миру повезло.

Димитри сумел выкроить время для основательной беседы с Мариной Лейшиной только перед самым зимнепраздником. Если совсем точно, то он попросил Скольяна да Онгая задержать ее за беседой на три десятки минут, чтобы перехватить ее в Адмиралтействе. Вручить ей приглашение на праздник в резиденции мог и да Онгай, но князь предпочел сделать это лично и заодно обсудить несколько тем, складывающихся в один большой вопрос о будущем края на международной арене. Мысль о том, что на арене место не политикам, а гладиаторам, Димитри старательно отодвигал подальше. Но она оказалась своевольной и сама выскочила на язык сразу после начала разговора.

Марина усмехнулась:

- Главное, чтобы не клоунам.

Димитри мимо воли расхохотался.

- Ладно, - сказал он, отсмеявшись. - Давай теперь думать, как не допустить балагана. То, что нормально воспринимается по ту сторону звезд, здесь не пройдет. Ни ваши политики, ни ваши люди не верят в честный договор и не желают соблюдать обязательств иначе, чем под давлением. Я не хочу становиться надсмотрщиком с плеткой, но позволять давить на себя тоже не согласен. Еще меньше хочу выглядеть посмешищем.

- То есть, - усмехнулась Лейшина, - все-таки мир, и желательно весь.

- Нет, - не согласился князь. - Мир ваш пусть сам с собой разбирается, как хочет. А мне нужно благополучие края и надежность третьей точки для империи. И понятные договоренности между саалан и землянами хотя бы на этой территории.

Поймав задумчиво-заинтересованный взгляд Марины, он дополнил пожелание:

- Я не хочу, чтобы тут все крутилось вокруг меня и моих людей, понимаешь? Мне еще с землями Ддайг предстоит столько же хлопот, если не больше, а я тут торчу уже скоро семь лет. Ваших так вообще десять.

- Ну да, - согласилась она. - Да Шайни заварили, а тебе пришлось расхлебывать. И ты уже почти разгреб эту помойку, Димитри. Край твой. Тебе поверили. Еще немного - и тебя полюбят. Но самую большую проблему ты сам назвал прошлым летом. У тебя нет конкурента. Знаешь, что это значит?

- Конечно, - без пауз ответил наместник. - Это значит, что привыкнув, они тотчас же вспомнят, что выбор не был свободным. А затем разлюбят так же быстро, как полюбили. И когда разлюбят, противостояние с Алисой мне покажется детскими играми. Я знаю, что будет. Сперва мне припомнят все старые грехи, в том числе грехи Унрио, а потом просто перестанут делать хоть что-то для своего же благополучия и будут ждать следующего спасителя. И знаешь что, Марина? Я не подписывался быть тут разменной монетой.

Марина медленно вынула из пачки сигарету и попыталась прикурить.

- Переверни, - дружелюбно посоветовал Димитри.

- Но как ты так быстро? - спросила она, выдыхая дым.

- Марина, нас всех растят сайни, - усмехнулся он. - Ты не знаешь, что это - конкуренция за молоко с еще четырьмя или пятью желающими. Никто из вас не знает. Поэтому все вы уверены, что мир обязан вам все, что вы захотите, ведь грудь матери существует только для вас, и ее руки и колени тоже. Любой из саалан знает, что любовь, признание и принятие достаются тому, кто больше делает для того, чтобы быть принятым и любимым. Если у меня нет конкурентов, то я должен всем и все, это же логично. Конкурировать с вашими политиками я не могу, не имею права. Подчинить их себе уже попробовал Унрио. И что вышло? Теперь вместо того, чтобы заниматься безопасностью и благополучием переселенцев на Ддайг, я торчу тут, как вкопанный, и пытаюсь найти хотя бы кого-то, кому есть дело до родной земли и соседей. Только не говори мне ничего про Алису, Марина. И тем более ничего не говори про Полину. Да, с Алисой я сам создал проблему по меньшей мере на треть, но с Полиной каша была заварена пусть и в моем присутствии, но уж точно без моего участия. И как я ни пытался обойтись малой кровью, результат необратим: ни одна, ни другая не могут участвовать в политической жизни края. Алиса - маг. Теперь сааланский, а не сайхский, но все равно маг, и поэтому она не может быть политической фигурой в ваших играх. Нам предстоит развязывать завязавшийся вокруг нее узел еще несколько лет. А имя Полины так полито грязью, что никакие ее слова теперь не могут быть приняты всерьез. И я пока не нашел способа очистить ее репутацию. Единственный ход, видящийся мне здравым, - забрать ее из края за звезды. Не потому что я надеюсь таким образом заставить клеветников пожалеть о своих словах. Но только чтобы она не видела всей этой грязи в свой адрес.

- Для начала, Димитри, с Полиной дело вовсе не в этой грязи, как ты выразился. Так говорят обо всех, обращать на это внимание не следует. Тут точно по пословице: собаки лают, караван идет.

- И чего я не вижу? - князь коротким взглядом подвинул правозащитнице пепельницу.

Марина, поблагодарив его улыбкой, погасила окурок и коротко развела руками:

- Переданный портал, конечно. Теперь она уже никто, а общественный вес "Ключика", может быть, еще удастся перехватить маркизу да Юну. А может быть, и не удастся.

Димитри грубо выругался на сааланике. Ему показалось, что тихо. Увидев ошалелый взгляд Лейшиной, он выговорил:

- Прости. Я не думал, что все настолько скверно.

- Ничего, - усмехнулась она. - Я понимаю и, не поверишь, сочувствую. Поиск достойного конкурента на настолько тщательно расчищенной поляне - задача сложная и неприятная.

- Одного мало, Марина, - вздохнул Димитри. - Нужно не меньше четырех. А лучше бы пятерки три.

- О... - только и сказала Лейшина.

- Марина... - он сел в кресло напротив, оперся локтем на чайный столик. - Ты знаешь меня уже достаточно хорошо, чтобы понять, что выиграть эту конкуренцию я могу, даже если соперников будет десять, а не пять вместе со мной. Больше того, если я ввяжусь всерьез, я должен буду ее выиграть. Именно поэтому ввязываться мне нельзя. Здесь не может быть одного лидера, Марина. Не та земля, не те люди, не те договорные правила. А я не могу быть вторым. Так и не научился, представляешь?

- Но как ты тогда видишь свою роль? - спросила Марина, сражаясь с зажигалкой.

- Очень просто, - Димитри покосился на кончик ее сигареты, и табак затрещал, тлея. - Я намерен оставить себе роль посредника между двумя государственными советами, советом края и советом империи. И свидетеля решений. Хотя бы до тех пор, пока отношения между Исанисом и Санкт-Петербургом не уравновесятся в достаточной мере.

- А император? - спросила потрясенная правозащитница. - Он позволит?

Димитри улыбнулся.

- Сперва, дорогая мистрис консультант, нужно сделать так, чтобы было что позволять.

Именно в это самое время кузены да Шайни беседовали в зимнем саду резиденции. На скамье между ними лежало письмо, адресованное Унриалю. Но развернуто оно было текстом к Айдишу. Несколько строк, написанных четким мужским почерком на сааланике, содержали то ли приказ, то ли совет, то ли предложение. "Крестись и возвращайся, я приму тебя". И подпись, знакомый обоим росчерк Вейена да Шайни.

Их разговор остался секретом. Маги Академии не выдают тайн конфиденции.

Зимнепраздник проходил живо и весело, но без особого пафоса. Прием в Адмиралтействе в этот раз был небольшой, Охотников отпустили праздновать в казармы, но разрешили желающим присоединиться к дежурным на базах, городские отряды получили к празднику какие-то выплаты и свободные дни, а остальное было на личное усмотрение каждого. По городам гремели магические салюты - сааланские бароны и графы развлекали население. Все работающие плазменные экраны крутили кино и мультфильмы. Сааланцы полюбили "Карнавальную ночь" и почему-то московский новый сериал "Повести Белкина". Я посидела с нашими за столом, потом ушла в тихий угол и попыталась зубрить к экзаменам, но угол оказался совсем не тихим. На меня свалились по очереди три или четыре целующихся парочки, последние особенно бойкие уронили на пол мои учебники и нечаянно порвали шпору, по старой памяти сделанную на всякий случай. Ругнувшись, я собрала барахло и пошла искать Макса - авось он меня приютит. Пока до него добралась, успела раз пять отказаться от выпивки, раз семь сказать, что уже сыта, и с десяток раз объяснить, что праздновать уже не буду, а вот учить буду, и я это серьезно.

Макс нашелся в лаборатории. Два мага в цветах да Айгита придержали меня на входе, но из-за двери раздалось: "Алиса, входи, уже можно!" - и я вошла. Сделала шаг и замерла, услышала только, как за мной закрыли дверь. Половину лаборатории занимала модель сосновоборского купола. Внешняя радужная полусфера переливалась в пяти шагах от меня, внутренняя отстояла от внешней еще на три шага. Под внутренним мыльным пузырем стоял резервуар с какой-то светящейся жидкостью. Над ним был стол с явно биологическим оборудованием. В прозрачном боксе на столе замерли муравьи.

- Это пятый опыт, - негромко сказал Макс, подходя.

- А предыдущие четыре? - спросила я почему-то очень тихо.

- Да пока никак, - вздохнул он. - В псевдостазисе, включенные в систему купола, они могут находиться хоть год, а вынутые рассыпаются в пыль за считаные минуты. Все еще не получается подобрать протокол, позволяющий хотя бы сохранить целым труп. С другой стороны, - он ободряюще улыбнулся мне, - когда я здесь появился, никто не представлял даже как снять верхний купол. Да что там, когда я пришел, и модели еще не было. А теперь мы дезактивируем раствор и снимаем оба слоя защиты. Правда, муравьям с того не легче.

Я кивнула, ощущая тело заржавевшим или хорошо промороженным.

- Макс... - получилось шепотом, и я откашлялась перед тем как продолжить, - это распоряжение князя?

- Что именно, малыш? - спросил он как-то бережно.

Я указала рукой на купол. Язык окончательно прилип к зубам. Макс пристально посмотрел мне в глаза.

- В уже выполненной части да. Но я убедил его подождать. Ради вас с Леонидом. Ради тебя и таких, как ты. Год или два ничего не изменят ни в политических играх, ни в экономическом положении. А для тех, кто ждет оставшихся в куполе, мне кажется, очень важно получить... - он как-то рвано выдохнул, - хотя бы не пепел. Я постараюсь сделать как можно больше, но пока не знаю, что получится.

- И князь согласился?

По лицу Макс прошла неуловимая тень.

- Он принял мои аргументы. В конце концов, это ведь и вопрос его репутации.

Именно после этой фразы во мне очнулся журналист. Во всяком случае, я прямо всей собой почувствовала, как что-то внутри распрямилось едва ли не со щелчком и странный ток, точно не магия, пробежал от позвоночника к рукам и ногам, а потом обратно. Ощутить на лице задумчивую улыбку я еще успела, а вот промолчать уже нет.

- Интересно, - спросила я, - как ты между службой и дружбой границу проводил? И как сумел не запутаться в этом всем?

В ответ он улыбнулся так тепло, как только он и умел:

- Можно и не проводить границу. Это довольно легко объединяется.

- Не представляю, - призналась я.

Он провел пальцем по моей щеке, то ли стирая что-то, то ли отвлекая меня от мыслей, и улыбнулся:

- Ты просто забыла. Это не страшно, потом вспомнишь. Ты с чем-то ведь пришла?

- Угу, - согласилась я. - С учебниками и конспектом. Искала тихий угол, где на меня никто не свалится и не помешает учить. А то, не поверишь, на меня упали четыре раза подряд. Шпаргалку вот порвали...

- Что порвали? - потрясенно спросил Макс с квадратными от удивления глазами. - Ты что, действительно вручную на бумаге писала шпаргалку к экзамену?

Я поняла, что краснею до ушей. Макс засмеялся:

- Пойдем попросимся в лабораторию Дейвина, надо же тебе где-то нормальные шпаргалки сделать.

Но да Айгита в резиденции не оказалось. В результате нас к себе пустила куда-то собравшаяся уходить Асана. Она была в сногсшибательно красивом шелковом платье, накрашена и причесана в местном, не сааланском стиле. Мы хором пожелали ей хорошего вечера, и она ушла, подмигнув мне напоследок. Перед тем, как начать сливать в кристалл конспекты билетов, я еще раз задумчиво посмотрела на дверь. Что-то в одежде Асаны было неправильное, как бы не от сааланки, а от землянки, причем не всякой. Ну да, точно. Саалан не носили сумок, а у виконтессы при себе была довольно большая дамская сумка, в которую можно было упаковать пяток банок пива... или пару обуви ее размера. И сорвалась она на ночь глядя. Ну ладно, еще не совсем на ночь, восьмой час всего-то, но все равно что-то в этом всем было странное. Я заметила, что зависла над этой мыслью слишком надолго, одернула себя и переключилась на конспект.

Дейвин да Айгит проводил тот вечер в компании Марины Лейшиной и "Последних рыцарей", допущенных к ней в дом. Лейшина была на кухне с Глюком, а мужчины заняли "конференц-зал". Развлекались яблочным сидром и разговорами. Сначала беседа шла легко и даже забавно: ему показали фото, на котором он, придерживая Рерис за плечо, выходит из львовского аэропорта. Конечно, спросили, как съездил и как даме понравилась поездка. Он рассказал кратко про поездку и подробнее - про саму Рерис и историю их знакомства и брака. Потом, в ответ на вопрос "почему ты не показал жене край?" - подробно объяснял про перипетии отношений мага с донором вообще. Под конец привел три примера: один плохой, со смертью донора, другой жуткий, с сумасшествием и смертью реципиента, и третий удачный, их с Женькой историю. Когда он закончил рассказ, в комнате, кроме байкеров, обнаружилась молчаливая и очень задумчивая Лейшина. Пока остальные молчали, обдумывая услышанное, она прошла к окну, открыла форточку, закурила и предложила вернуться ненадолго к насущным вопросам. Разумеется, имелись в виду новости о судьбах Алисы и Полины.

Дейвин оглядел присутствующих и осведомился:

- Надеюсь, вы понимаете, что все, что я скажу, предназначено только вам?

- А что, тут есть кто-нибудь из прессы или, не дай бог, разведки? - удивился Валькирыч.

- Не паясничай, - поморщилась Лейшина.

Дейвин мягко улыбнулся и предложил:

- Давайте я сперва расскажу, а потом вы доспорите?

- А кто тут спорит? - хмыкнул Валентин. - Но рассказать - это, конечно, хорошая идея.

- Ну тогда слушайте.

Дейвин решил, что чем быстрее он скажет правду, тем проще будет после. Видя его напряженную сосредоточенность, байкеры молчали, только смотрели на него в упор тяжелыми ждущими взглядами. Молчала и Лейшина, курившая у окна.

- Начну с плохого, - ровно сказал Дейвин. - Ни Алиса Антоновна, ни Полина Юрьевна не смогут сохранить гражданство края. Остальные новости получше. Алиса Антоновна уже получает два специалитета, наш и здешний. Ей, скорее всего, предстоит работать в крае, но в составе контингента Аль Ас Саалан. Полина Юрьевна проживет год или два за звездами, потом, надеюсь, сможет вернуться сюда.

- Что-нибудь может помешать? Или кто-нибудь? - внешне спокойно осведомился Валентин.

- Скорее, кто-нибудь, - ответил граф. - Пока я не знаю кто. Но узнаю.

- А откуда такие выводы? - спросила Лейшина, придавливая окурок в пепельнице.

- От пресс-атташе Охотников, - легко сказал Дейвин. - Кстати, это Дина Воронова. Именно она выяснила, что кто-то следит, чтобы смола на воротах твоей подруги не засыхала, и что у этого кого-то есть и другие цели.

- И какие же цели вы предполагаете? - спросила Марина, прикуривая.

- Судя по тому, что твою подругу планируют разменять еще раз, интересантов может быть только двое: ее родственники и бывший муж. У остальных нет средств такое выполнить.

- А у этих, значит, есть? - уточнил Перец, молчавший до того весь вечер.

- В ближайшие два года еще будет, - кивнул граф. - Мы выяснили это очень вовремя. Полина Юрьевна совершенно правильно передала свое дело доверенному лицу, но очень жаль, что по нормам края она не могла это сделать через брачный договор с Онтрой да Юн, в этом случае торговый дом был бы поглощен аналогичным предприятием маркизы. После исчезновения предмета спора предъявить на него права затруднительно. Знаете, что самое интересное, господа?

- Нашел господ, - хмыкнул Белый, - ладно, не суть.

- Продолжай, пожалуйста, - сказала Марина, одарив Белого напалмовым взглядом.

Дейвин поблагодарил ее легким полупоклоном, полным иронии.

- Они не претендуют на всю стоимость предприятия, - усмехнулся он. Вышло нервно. - Им вполне достаточно цены смерти Полины Юрьевны. От всей стоимости "Ключика от кладовой" она составляет меньше одной десятой. Восемь сотых, если быть точным.

- Хорошо, - сказал Перец, - давайте, раз так, интересантов как-нибудь поименуем.

- Поименовать их нетрудно, - да Айгит, собравшись, светски улыбнулся. - Мать Полины Юрьевны и ее бывший муж. Или вы хотели их паспортные данные?

- Паспортные данные тут лишнее, - задумчиво ответил Белый. - Правильно ли я понял, что у семьи и бывшего мужа есть возможность добиться смерти Поли?

- Они рассчитывают подать на выплаты за гибель члена семьи, - объяснил да Айгит. - По закону размер выплат должен быть равным годовому доходу владельца от дела. В случае "Ключика" - восемь процентов. И значит, планы у них серьезные. Через два года после передачи бизнеса они потеряют права на доход, и Полина Юрьевна сможет вернуться.

- Ну что я могу сказать, - резюмировал явно закончивший какие-то подсчеты Перец. - Все в этом мире с разумом в порядке. Его все еще нет.

- Хорошо, информация получена, - включился в разговор Валькирыч. - Какие действия можем предпринять мы? Ведь если с Полей что-то случится, Андрюшка же расстроится.

- Пока никаких, - ответил граф. - Если что-то понадобится, я надеюсь, вы согласитесь помочь.

- А Андрей в этом всем как-то участвует? И вообще, он в курсе ситуации? Если нет, то это, наверное, зря... - сказала от двери Глюк.

- Андрей - это Айриль да Юн? - уточнил Дейвин. - Если так, то да. Вся семья да Юн в курсе. И все они пытаются активно участвовать в судьбе Полины Юрьевны. За звездами ей ничто не грозит. То есть она рискует не больше, чем любой другой житель империи. Пока что вашу часть вы сделали, теперь ее безопасность наша забота. Моя и князя.

- Раз так, - сказал Валькирыч, - то, похоже, мы поговорили. В текущих условиях вся информация по событиям и обстоятельствам оказывается в основном справочной. Интересы клуба защищены, наверное, даже с избытком. Если от нас что-то будет нужно - ну, известите. И все-таки поставьте Андрея в известность, раз он Полю матерью считает. А насчет ничем не поможем... - байкер коротко оглядел друзей. - Давай я тебе чуть больше расскажу про дела клуба.

- Льняные войны? - уточнил Дейвин. - Я впечатлен.

Он подтвердил свои слова коротким полупоклоном.

- И это тоже, - кивнул Валькирыч. - Но ты видишь вот этих двух неандертальцев, Белого и Перца? Несмотря на то, что они выглядят как нормальные купчинские дегенераты, именно они однажды предложили расширить контакты с некой недружественной силой. Для того, чтобы это сделать, было необходимо выделить потенциальные каналы контакта и просчитать, как именно с ними надо работать. В плюс к этой операции играло то, что в силу сложившихся обстоятельств у всех возможных каналов взаимодействия были и остаются немалые проблемы в построении цельной картины ситуации. И многое из того, что они видели, выходило далеко за рамки им привычного. Кое-что у них вызывало отторжение, на что-то они никак не реагировали, а при виде части нового внимательному зрителю удалось заметить у них неизбывную тоску по раю. К чести двух вышеупомянутых джентльменов, именно они смогли понять, тоску по какому конкретно раю переживает самый интересный из возможных каналов. Принятие. Не как первого меча империи, не как графа чего-то там и кого-то там, не как боевого мага, от звука имени которого местные безопасники писают в тапки, а принятие именно как его самого. Осталось два простых шага: сперва показать ему, что так вообще бывает, а потом предложить путь, которым он может к этому прийти.

Лейшина замерла в дверях собственной гостиной соляным столбом, восхищенная красотой сцены. За ее плечом привидением маячила Глюк.

- Вот как, - светски улыбнулся граф. - В таком случае я должен признаться, что расчет был не только ваш. Как вы, возможно, поняли, в команде наместника один аналитик, и это я. Когда наша, как вы выражаетесь, инквизиция окончательно потеряла представление о границах допустимого здесь, многим из нас пришлось выбирать между расставанием с друзьями и гибелью друзей. Этот выбор встал и передо мной. Я помог уехать из края примерно двум десяткам значимых для края людей и одному человеку, очень значимому для меня, моему донору. Про отношения между донором и реципиентом при хорошем совпадении я вам рассказал полчаса назад. Это было тяжелое для нас обоих, но необходимое решение, и я его принял. Помогая моему другу уехать, я сразу понимал, что он не вернется и мне будет очень тяжело. Но важнее было другое. Следующее такое общение я мог найти только среди людей из Сопротивления. И, видите ли, так сложилось, что для меня такой контакт важен примерно настолько же, насколько для вас важна дорога. Я исследовал и другие возможности, но обнаружил, что ваша группа оказалась самой устойчивой. Осталось два простых шага: найти путь сближения и принять контакт.

В гостиной повисла пауза, прерываемая щелчками зажигалки: Марина никак не могла прикурить.

- Ну да, - задумчиво произнес Перец. - С учетом этих фактов ситуация становится понятнее, а то как-то слишком легко все получалось. И это настораживало. Вопрос в том, что мы теперь с этим делаем: деремся, расходимся или считаем, что сделанное к лучшему.

- Драться я себе в другом месте найду, с вашего разрешения, - усмехнулся Дейвин. - Первую опалу за все время службы у князя я уже заработал и за десять дней изгнания вдруг понял, что правильным быть немного устал. Разойтись мы, конечно, можем, но я попробовал дорогу на вкус и понял, что эту часть жизни хотел бы сохранить лично для себя. Как для человека. Мы все равно встретимся на трассе.

Валентин изучающе посмотрел на графа.

- Получается, оставляем все как есть, катаемся и смотрим, что получится дальше?

- На том, что я купил в Румынии, я с вами не укачусь, - признался Дейвин. - А на Гранд Витаре за колонной ехать как-то странно. Но я хотел бы, да.

- Во-первых, ничего не странно, - буркнул Белый. - Во-вторых, для дороги тебе твоей сибихи не просто хватит, а за глаза. А вообще - прежде чем поднимать кубатуру, подними жопу.

- В смысле? - не понял граф.

- Ездить нормально научись, - объяснил Белый. - Сидеть научись, разгоняться, тормозить, поворачивать. Потом, если захочешь, мы тебе покажем, как это делать правильно. Стесняться тут нечего, все такими были.

После этой реплики Дейвин не сумел удержать улыбку, расползающуюся по лицу. Увидев недоуменные взгляды байкеров, он сказал, посмеиваясь:

- Осенью из меня знатно выколотили пыль во Львове, весной вы сделаете это еще раз, уже в другой манере. Это хорошо. Полезно. Нельзя забывать, что можно быть лучше, а лучше можно быть всегда. Я буду признателен, да.

- Выколотили пыль? - удивился Валькирыч. - Из тебя?

- О, это были отличные десять дней, - мечтательно улыбнулся да Айгит. - Десять уроков фехтования саблей, "польский крест", так это называется. Все движения и действия совсем не такие, как я привык, столько нового... Я приходил с урока на дрожащих ногах каждый день. Жаль, что этих дней было так мало. Поеду еще раз, как только князь отпустит.

- С женой поедешь? - спросил почему-то Перец.

Дейвин задумчиво улыбнулся и вдруг произнес наполовину нараспев, очень точно попадая в мелодию:

- "Был ли я в далеком терему у бриллиантовой реки? Ведь не добраться ж никому, уж больно дали далеки, там, где живет мечта моя, в полнеба синие глаза... наверно, нет. А то бы я не возвратился бы назад..."

- М-да... - уронил в наступившую тишину Валькирыч и потянулся за новой банкой сидра.

В коридоре мелькнула почти незаметная тень. Дейвин просканировал помещение, не двинув и бровью, не досчитался Глюка, допил свой сидр и повернулся к Марине:

- Спасибо за этот вечер и вообще за гостеприимство.

- Уходишь? - уточнила она.

- Да, - подтвердил граф. - Завтра рабочий день.

- Ваши же до десятых чисел празднуют? - удивился Перец.

- Чтобы все праздновали, кто-то должен работать, - улыбнулся да Айгит.

Проводив графа до двери, то есть до входа в портал, вставший на месте дверного проема, Марина заглянула в гостиную.

- Ну что, интриганы? Довольны?

- Скорее да, - серьезно ответил Валькирыч. - Еще посмотрим, как все будет дальше, но пока что вышло неплохо. А с Андреем мы сами обсудим.

- Я и не сомневалась, - кивнула Марина. - Вы остаетесь или все-таки к себе поедете?

- К себе, наверное, - решил Валентин. - Там привычнее как-то. Да и тебе хлопот меньше.

Лейшина помрачнела.

- Как хотите, но Алене лучше бы остаться здесь.

Валентин мгновенно поднялся и в несколько шагов оказался в кухне. Не найдя там никого, открыл дверь в кабинет хозяйки дома и обнаружил в кресле Глюка. Глядя в красные заплаканные глаза девушки, он спросил:

- Ну и в чем дело?

- Дядя Валя... - выдохнула она. - Вот как так? Я на него два часа смотрю - ну нормальный же мужик. Жену любит, слово держит, по работе обязательный, и друг для него не пустое место. Людей из мирного крыла за границу края вывозил, спасал. И при всем этом... ну враг же. Скажут ему убить, он и убьет.

Валентин тяжело вздохнул.

- Начнем с того, что до нормального ему еще идти и идти. Задатки у него есть, и если он их не проворонит, нормальным станет. А пока он не нормальный, он обычный.

- Да какая разница, нормальный он или обычный! - взвилась Глюк. - Я ему Заходское еще не забыла!

Валентин шагнул в коридор.

- Марина! Мы, похоже, все-таки остаемся. Скажи мужикам, что меня можно не ждать пить чай, тут воспитательный процесс.

Вернувшись обратно, он подтащил компьютерный стул хозяйки к креслу, в которое забилась Алена.

- Давай-ка по порядку. Начинаем с правового положения клуба. И проводим границу так, как ее задал Холлистерский инцидент. До аварии восемнадцатого года в крае не было клуба цивильнее "Последних рыцарей". И в зиму аварии мы входили как цивилы - с любовью к земле и людям края, с уважением к их нуждам и всей прочей выспренней чепухой, сохранить которую нам не удалось.

Лейшина тихо вошла в кабинет и остановилась около двери. Мимо нее протиснулся Валькирыч и встал, опершись локтем на книжный шкаф. Валентин, не замечая их, продолжал говорить.

- Никто не объявлял никаких крестовых походов, но когда Витыч остался на трассе, а я повел колонну дальше, мы стали однопроцентниками. Не в смысле отказа участвовать в московском ежегодном пробеге, не в смысле отказа организовывать свой пробег, а в значении, заданном Холлистерским погромом. Тогда таких еще называли "аутло", "человек вне закона". Когда капитана клуба расстреляли на трассе представители власти, нам стало плевать, что о нас думают те, кто этот самый закон олицетворяет, и те, кто согласен ему подчиняться. В тот момент мы могли с чистой совестью поменять в названии клуба МСС... да даже и на MG, "мотор ганг", поскольку то, что мы делаем - и ты, кстати, тоже, - не будь оно одобрено лично наместником, тянуло бы лет на шесть даже без учета прошлых подвигов. Что касается упомянутых подвигов и заслуг, моя рекомендация тебе потому и была выдана именно в такой форме, что ты, цыпленок на самокате, уже имела за собой послужной, сравнимый со списком достижений Белого.

- А? Кто-что-где? - отозвался Белый из коридора и шагнул в кабинет. За ним подтянулся и Перец.

Валентин мазнул по ним взглядом и снова обратился к Алене.

- Пойми и прими: мы их уделали. У победы странный вкус, уж так вышло. Одно из свидетельств того, что победившая сторона - это точно мы, ты сегодня видела. И не только сегодня. Это началось даже не когда Ведьмак поехал в нашей колонне на положении райдера на собственном байке. Да, я написал ему, что присоединиться можно, но формат он выбирал сам. Сегодня он окончательно принял расклад: это он просился к нам, а не мы от него что-то хотели. Но начало было даже не весной, а когда они приняли нашу сторону, пока их же лизоблюды поливали нас помоями в сети.

- Они, дядя Валя? - уточнила Глюк с сомнением. - Разве не один Андрей?

От двери послышался скорбный вздох Перца.

- Для начала, Глюк, интервью Асаны по нашему поводу ты же и нашла, если вдруг забыла. Кроме того, напоминаю, что создать портал, в который можно закинуть хотя бы тюк пакли, никто из нас не в состоянии. Это делают их люди. И если лен за звезды покупают чуть не в цену кокаина, он им наверняка нужен именно настолько. А поставки льна в обход санкций обеспечиваем мы.

- Значит, мы теперь коллаборационисты? - тихо и печально спросила Глюк.

- Нет, - весело ответил Белый. - Коллаборационисты работают в пресс-службе наместника и в администрации края. И они, как бы тебе сказать, из другой сказки. Ты, кстати, тоже из той сказки местами. И лучше бы тебе оттуда катапультироваться побыстрее.

- Я не понимаю, - мрачно сказала девушка.

- Конечно. - От усмешки Белого можно было прикуривать.

Валентин при виде его довольной рожи сразу принялся ждать новой гениальной идеи. И не ошибся.

- Это была самая крупная ошибка Алисы и всего боевого крыла, - Белый был доволен собой, как кот, в прыжке поймавший стрижа. - В красавчиках вы все увидели нацистов. На первый взгляд они правда похожи, но стоило протереть глаза и посмотреть еще раз. Их и сейчас пытаются рядить в Третий рейх.

- А во что их надо было рядить? - вопрос Алены был исполнен скепсиса, но Белого это ничуть не смутило.

- Ни во что, - серьезно ответил он. - Хуже себе не сделаешь, чем если пытаться натянуть на врага свое мнение о нем. Это верный путь к поражению. Врага ни во что рядить не надо, надо смотреть, на что он действительно похож.

- И на что, по-твоему, похожи саалан? - спросила Лейшина.

- На британцев в Индии, - без паузы сказал Белый. - На гребаных бриттов в пробковых шлемах, прущих по чужой многотысячелетней культуре, как по родным Гластонберийским болотам. Как Ост-Индская компания допрыгалась до восстания сипаев, так и эти отхватили здесь. После восстания все вскрылось, компанию отодвинули и установили официальное британское правление, а королева стала императрицей Индии... Ты ведь девятнадцатый год помнишь? Ведь колья на Сенной и все прочее списком - это же оно. И дальше параллель за параллелью. Как британцы продолбали индийскую медицину на своем высокомерии, так и эти сперва развалили лечебное дело и образование в крае, теперь восстанавливают. И результаты... Марина, ты умная женщина, вот и сравни сама санкции, наложенные на край, с индийским голодомором имени Черчилля.

- Ты про бенгальский голод? - уточнила Лейшина.

- Ну да, - кивнул Белый. - И образовательные программы британцев для местного населения Индии туда же, вспомни хоть "Лиспет" у Киплинга и сравни с изъятиями детей здесь. Разграбление храмов и судьба Эрмитажа и частных коллекций тоже очевидная параллель. Они наворотили у нас, как и Британия в Индии, на сотню лет вперед. Им тут разгребать и разгребать. Димитри, конечно, тоже молодец. Как Британский Радж обеспечил миру Ганди, так и второй наместник в начале правления сделал имя тебе... и Поле тоже, но ей, дай бог, чтобы не посмертно. И кстати, - байкер повернул голову к Алене, - Гитлер восхищался британскими решениями по колониям. Но в сравнении с английскими образцами его потуги выглядят попыткой встать в калашный ряд со свиным рылом.

- Георгий... - Марина погасила сигарету, поставила пепельницу на пол, подошла к Белому и, обняв, повисла на нем. - Ты гений, ты в курсе?

- Да, спасибо, - усмехнулся байкер, придерживая Марину за талию. - И о том, что наместник метит в генерал-губернаторы, я тоже уже догадался. Причем губернатором, похоже, будет он сам, а генералами при нем будут его замы, один из которых час назад просился с нами кататься.

- Смех и грех, - резюмировала Марина. - Я же все это видела. И статьи Поли, и интервью Ревского, и их юридическую систему. Георгий, почему догадался ты?

Белый пожал плечами:

- Может быть, потому, что мне меньше ездили по мозгам неотложными и срочными задачами?

Марина обшаривала взглядом пол в поисках пепельницы.

- Наверное, да. Только ты не вполне точно их определил. Они не бритты. Они кельты. Я не знаю, в какую перекрутную дыру они провалились и почему сохранились до появления у нас в первозданной целостности, но это совершенно точно кельты.

- Кельты, говоришь? - Белый и Перец задумчиво переглянулись.

- Так, - веско произнес Валентин. - Чай и отбой. Мозговой штурм завтра на базе.

Маркиз да Шайни посмотрел на конверт из Нового мира на своем рабочем столе и довольно улыбнулся. Письмо, адресованное Вейену, было подписано рукой Унрио. Внук все еще подчинялся ему. Открыв конверт ножом для бумаг, маркиз вытряхнул письмо на стол и расправил.

Нет, не вернусь. Предать человека можно только однажды, ты сам говорил не раз. Первые два раза я не поверил очевидному, значит, это не было предательством в полной мере, а третий стал единственным и последним. Что же до крещения - это мне советовать ты тоже больше не можешь.

Унриаль.

Маркиз поморщился. Эта властолюбивая тварь Хайшен нашла способ укусить его снова. Похоже, это будет продолжаться, пока они оба живы. Унрио - воспитанный мальчик, он бы промолчал, чтобы не огорчать родича отказом. Наверняка кто-то настоял на том, чтобы настолько резкий ответ был написан и отправлен. И кроме злопамятной гадины, всю свою жизнь прячущейся от него в его же собственной крепости, в Святой страже, это никому не нужно. Ну что же. Она сама подписала себе приговор, пусть даже и почерком его внука.

- Фьенн! - негромко позвал Вейен.

В дверях кабинета беззвучно появилась его секретарь и медиум.

- Позови ко мне Торкигана и Арну.

- Они здесь, мой господин.

- Пусть войдут.

Двое мужчин в темно-коричневых одеждах прошли в кабинет маркиза, поклонились и остановились недалеко от двери.

- Вам предстоит отправиться в Новый мир. Вы найдете там подходящих доноров, купите у них необходимые знания и принесете их сюда. Указания в тетради, Фьенн отдаст вам ее.

Маркиз положил на стол небольшой мешочек.

- Этого должно хватить.

Один из двоих поклонился, второй молча стоял в ожидании дальнейших распоряжений. Вейен строго взглянул на первого.

- Все сделки должны быть абсолютно законными, Арна. Ты меня хорошо понял?

- Что это будет, мой господин?

- Новое производство, - ответил Вейен. - Ступайте.

Глядя на закрывшуюся дверь, он улыбнулся. Быстро не будет, но это не вчера началось и даже не год назад. У внелетних магов времени довольно. В запасе вечность. Или две. А теперь, когда все нужные распоряжения сделаны, можно присмотреться повнимательнее к игрушке Кэл-Аларца, Полине Бауэр.

Едва она появилась в столице, Вейен встретился с ней, узнал, где землянка остановилась и как надолго, и с тех пор только отсылал ей маленькие знаки внимания. Разумеется, недорогие, в рамках этикета Нового мира: ароматические шары для спальни, сладости и новый модный подарок - афиши городских развлечений, небольшие пергаментные листы с красиво исполненным перечнем событий и мест, доступных для посещения. Сады, таверны и салоны хвастались там известными исполнителями, новыми блюдами, цветением новых цветов, выставками картин в земном стиле, гавань предлагала прогулочные лодки, а набережная - услуги магов, развлекающих горожан салютами и иллюзиями над заливом. Время подошло к середине лета, и маркиз решил, что пора развивать общение с мистрис, пока не появился Дью.

Вляпаться в неприятности Полина успела на следующий же день после появления в Исанисе. Неприятности были хорошо знакомы ей и носили имя Вейен да Шайни.

Есть особая сложность с сааланскими ухаживаниями. Человек, воспитанный на Земле, не вдруг может догадаться, что это ухаживания. С точки зрения человека Земли, будь это москвич, житель Нью-Йорка или Лондона, на взгляд парижанки, петербурженки или венецианки, авансы сааланцев друг другу выглядят на первом этапе демонстрацией силы в довольно широком общем смысле. Богатство, возможности, внешность, влиятельность, образованность, обаяние - в ход идет все, что может показать, что перед вами человек не рядовой. Особенный. Уникально значимый. Так в начале тысячелетия вели себя наркоторговцы Колумбии и России. А еще бывшие военные, на покое занявшиеся не вполне честным бизнесом, и чиновники с криминальным прошлым. Человек, испугавшийся на первом этапе сааланской процедуры знакомства, получает предложение принять покровительство, не проявивший страха удостаивается предложения поговорить по душам, и это второй этап. На нем эти самые авансы ничем не отличаются от американской дружеской попойки с умными разговорами или классического русского кухонного трепа про политику, литературу и далее куда кривая вывезет. И только получив однозначное предложение, житель Земли может наконец догадаться, что все предыдущие две недели или четыре месяца дело шло именно к этому, и сейчас уже даже не второй этап развития событий, а сразу третий, который тоже не станет последним, и все точки невозврата пройдены давным-давно. Межкультурная разница существует и до сих пор, к ней просто привыкли.

А до процесса в Исанисе, на котором слушался иск края к империи, отношение к землянам диктовалось в основном сведениями о Новом мире, предоставленными первой экспедицией. Конечно, утекла в общий доступ и какая-то часть отчетов маркизу да Шайни из края, отправленных ушедшими с Унриалем магами и досточтимыми, но эти утечки скорее подкрепили сложившееся впечатление, чем изменили его. Мнение, составленное на этой основе о земных нравах в Аль Ас Саалан и принятое как истина, было причиной бесцеремонности предложений и неприемлемого по сааланским меркам обращения с жителями края. Сама идея аферы с изъятием "новой крови" из края в метрополию объяснялась именно этим. Процесс двадцать седьмого года изменил немногое, он стал только первым шагом к сближению и пониманию. Прошло около десяти лет, пока команде Димитри - не без помощи феминисток и либеральных групп Земли - удалось достичь взаимопонимания между землянами и саалан в простейшем вопросе знакомств, ухаживаний и флирта. А в первый год после процесса этот вопрос решался примитивно и незатейливо: по способности пользоваться известным возможному партнеру культурным кодом определялась некая условная принадлежность к определенной стороне. И на основании этой принадлежности строилась линия поведения с этим человеком - в дружбе, в браке, в деловых отношениях, в любовной связи. Поэтому Полина Юрьевна Бауэр и оказалась для саалан "больше сааланкой, чем землянкой". И сделать с этим она ничего не сумела до конца своей жизни. Поэтому же Алиса выглядела всю жизнь сайхской изгнанницей с двойным гражданством, но ее, в отличие от Полины, это совершенно не заботило.

Полина ни на йоту не верила Вейену да Шайни, явившемуся с визитом на следующий же день после ее появления в Исанисе. Он все сказал о своих намерениях еще перед началом следствия. В этот раз маркиз Вейен был куда... нет, не галантнее. Куртуазнее, вот верное слово. Аристократы саалан не пренебрегают первым этапом ухаживаний, но и не уделяют ему особого внимания. Демонстрация силы у них становится естественной частью повседневной жизни, а все остальное за них говорят цвета одежды, украшения и, конечно, магия. Поэтому они меньше стараются произвести впечатление, чем мелкомаги и смертные. А эффект получается тем сильнее, чем мягче и обходительнее ведет себя человек, который только что на глазах впечатленного зрителя превратил пятиметрового летающего ящера в комок огня. Но Вейен уже успел сделать ошибку. И в этот раз хотел ее исправить. Поэтому сразу перешел ко второму этапу действий - разговорам на интересные темы. На самом деле, "интересные" - не вполне верное определение. Вернее будет "значимые". Те, которые вызывают отклик, задевают и позволяют добиться от собеседника заметной эмоциональной реакции. Именно этого хотел Вейен от Полины.

Сперва он спросил ее, как она устроилась и наняла ли уже сопровождающего. Услышав короткое "да" на оба вопроса, легко кивнул и предложил прогулку в его собственный городской сад, тот самый, с мостиками над рекой, маленькой набережной и ящерами в воде. Не прямо сейчас, разумеется. Например, завтра. Понимала ли Полина, что согласиться будет большой глупостью? Конечно, да. Была ли она благоразумна? Естественно, нет. Сил быть благоразумной у нее было недостаточно. Для этого нужно было отказаться от предложения маркиза, а Полине было нечем это сделать. И в результате на следующий день маркиз встретил ее у входа в свой городской сад и повел по дорожке, петляющей между цветочных клумб и стволов деревьев, похожих на гинкго.

Они и трех шагов пройти не успели, когда Вейен заявил, что видит в ней сааланку, по ошибке родившуюся и выросшую в Новом мире. Полина в ответ только хмыкнула:

- Маркиз, это слишком грубая лесть.

- Лесть? - переспросил он. - Почему же?

- Потому что саалан ставят себя выше других существ и считают комплиментом признание сходства с ними, проявившегося у чужаков, - объяснила она, следуя рядом с ним по тропинке.

- Но это всего лишь правда, - с легким удивлением сказал маркиз. - Мы действительно выше.

- Если вы выше, то зачем вам нужен купол над нашей атомной станцией и как вы намерены им пользоваться впредь?

Вейен, услышав это, даже придержал шаг. Полина не сразу поняла, в чем дело, но быстро сообразила. Вопрос показался ему эхом бесед в Исюрмере, только теперь спросила она.

- Ты меня поймала, - он мягко улыбнулся. - Что ж, и мы несовершенны, и нам случается ошибиться. Цена ошибки тем выше, чем дерзновеннее был замысел. Ты сама это знаешь.

- Хотели как лучше, получилось как всегда, - кивнула она.

- В другой раз получится лучше, - маркиз излучал оптимизм и благодушие.

- Вы еще за этот раз не расплатились, - заметила Полина.

Вейен мягко и обаятельно рассмеялся.

- Вот видишь, - сказал он с лукавым торжеством, - ты привела наш аргумент.

- Я запомнила вашу логику, - она пожала плечами.

- И какая же она для тебя, наша логика? - в голосе маркиза слышался живой интерес. К теме, не к собеседнице.

Но Полина эти фокусы уже лет двенадцать видела по клиентским историям. Никаких иллюзий на свой счет она тоже не питала. Пятьдесят лет, разрушенное здоровье и не самый ангельский характер на свете - совсем не подарочный комплект, так что никакого личного интереса к ней у маркиза быть не может. И тем мне менее он здесь, и говорят они совсем не о погоде. Если сааланец начинает беседу "по душам", следует ждать предложения узнать друг друга поближе, а затем навязывания каких-то обязательств. Или сразу последнего, минуя третью фазу прощупывания почвы. В принципе, можно попробовать вывернуться, хотя лично ей уже почти все равно. Причина попытаться была, хотя и формальная - обязательство дружбы, данное ею Димитри. Для саалан это все слишком всерьез, князь должен по крайней мере быть уверен, что Полина сделала все, что от нее зависело. Она шагнула вперед по дорожке. Цветной песок захрустел под ногой.

- Ваша логика? - переспросила, чтобы начать отвечать. - Прагматическая. Меркантильная. Настолько приземленная, что даже странно знать о вашей магии.

Вейен хмыкнул и сделал два шага по дорожке вперед. А потом преподнес сюрприз.

- Мой товарищ, в смертельной агонии

Не зови понапрасну друзей.

Дай-ка лучше согрею ладони я

Над дымящейся кровью твоей.

Ты не плачь, не стони, ты не маленький,

Ты не ранен, ты просто убит.

Дай, на память сниму с тебя валенки.

Нам еще наступать предстоит.

- Ион Деген, танкист Второй мировой, - медленно проговорила Полина. - Откуда вы... откуда ты это знаешь?

Маркиз, очень довольный собой, с улыбкой повернулся к ней.

- Я знаю о вас больше, чем ты думаешь. Ну что, ты будешь продолжать утверждать, что меркантильные и приземленные - мы, а не вы?

Полина посмотрела в глаза маркизу, чуть приподняв бровь. Потом, отвернувшись к реке, блестящей за цветниками, заговорила.

- Послушай, Бог, еще ни разу в жизни

С Тобой не говорил я, но сегодня

Мне хочется приветствовать Тебя...

Ты знаешь, с детских лет мне говорили,

Что нет Тебя. И я, дурак, поверил.

Твоих я никогда не созерцал творений.

И вот сегодня я смотрел

Из кратера, что выбила граната,

На небо звездное, что было надо мной.

Я понял вдруг, любуясь мирозданьем,

Каким жестоким может быть обман...

Не странно ль, что средь ужасающего ада

Мне вдруг открылся свет, и я узнал Тебя.

На полночь мы назначены в атаку,

Но мне не страшно. Ты на нас глядишь...

Но, кажется, я плачу, Боже мой, Ты видишь,

Со мной случилось то, что нынче я прозрел.

Прощай, мой Бог. Иду и вряд ли я уже вернусь.

Как странно, но теперь я смерти не боюсь!

- Тоже военное? - осведомился маркиз.

- Да, конечно. Только авторство и год написания так и не установили. То ли Зацепа, то ли Зайцев, то ли в сорок втором, то ли в сорок четвертом, то ли советский, то ли эмигрант... Листок нашли в кармане шинели застреленного бойца. Текст впервые был публично прочитан в Москве за год до аварии, ведь история у него более чем скандальная.

- Почему же?

Маркиз купился, Полина ясно видела его искренний интерес и готовность слушать ее.

- Об этом может сказать и сам текст. Советский союз был атеистическим государством, вера считалась постыдным пережитком прошлого, а эмигранты, хоть аристократия, хоть простые, были верующими людьми, у них только религия от родины и осталась. А написано: "Ты знаешь, с детских лет мне говорили, что нет Тебя. И я, дурак, поверил". Вряд ли такое могли постоянно и с детских лет говорить в Европе или Америке. Кроме того, утвердившись в вере, человек на смерть идет, здороваясь с Богом, а не прощаясь с ним. И удивляться тому, что в самые тяжелые минуты жизни Божье присутствие ощущается острее всего, твердо верующий человек тоже не будет. Он будет благодарить. А внезапное обращение к Богу красноармейца перед последней атакой... это скандал. Такое не публиковали. И очень тщательно проверяли работу замполита части.

- Ты хочешь сказать, - задумчиво хмыкнул Вейен, - что ваш бог сам решает, кому явиться и кого поддержать? И с чего бы ему тогда поддерживать неверующего?

- Ну и кто меркантилен и приземлен, ты или я? - спросила Полина.

Вейен остановился на дорожке, преградив ей путь.

- Пленила, убила и ранила! - улыбнулся он. - Я должен тебе обед.

- Не теперь, - попросила Полина. - У меня были планы на вторую половину дня.

- Хорошо, - легко согласился он. - Занимайся своими делами, потом договорим.

Он не появлялся месяц. Длинный сааланский месяц. И вот вчера вместе с еженедельной афишей от него принесли письмо. Две строки на пергаменте ровными округлыми сааланскими буквами: "Буду рад увидеться через день. Если хочешь, могу зайти за тобой в твои апартаменты". Апартаменты, о господи. Она хотела снять небольшой домик у Нового рынка, но ей отсоветовали, сказали, это не тот район для мистрис. Пришлось перебираться через реку и снимать половину этажа в двухэтажном доме, стоящем торцом к мощеной кирпичом улице. Домом занимались сайни: владелец здания отселил дочь матриарха своего гнезда с подросшими щенками и приходил навещать их каждую неделю, заодно забирая арендную плату у жильцов. Соседями Полины были дама-нотариус, ждавшая документов на земли для клиента, и юноша-мелкомаг, прибывший по каким-то делам сюзерена. Четвертые апартаменты пустовали. Чистенько, но бедненько, с точки зрения таких, как да Шайни или Димитри, и вполне адекватно с ее собственной точки зрения. Спальня, гостиная, кабинет, ванная, гардеробная и столовая. И услуги сайни: уборка и готовка. Продукты можно заказать, можно самой купить на рынке и там же попросить отнести по адресу, дав понюхать кожаный брелок на ключе. С другой стороны лестницы такие же апартаменты другого жильца. Все это за две тысячи рублей в день. Район для не слишком зажиточных приезжих и для не слишком знатных и богатых уроженцев столицы. Кроме нечастых гвардейцев с мечами, на улицах в основном возчики и мастера, у каждого за поясом кистень. Не от людей, от ящеров. У незнатных женщин и подростков при себе рогатые посохи, используемые в основном как коромысло для грузов. Ящеров при случае гоняют этими же посохами. Все просто и без затей. Не слишком выпендриваясь с обедами по тавернам и покупками одежды, Полина могла бы прожить тут и год, но столько не потребуется. Димитри сразу сказал, что она тут только до листопада. Если старший да Шайни хотел смутить ее разницей между этой окраиной и центром Исаниса с улицами, вымощенными каменной плиткой, особняками с витражами и тавернами с яркими вывесками, то он прогадал. Сааланский пафос Полине был так же безразличен, как и вопрос о ее месте в здешней табели о рангах.

Она посмотрела на письмо с укором, как будто оно было живым и по глупости наделало ей проблем, взяла пенну, макнула в чернильницу и написала на приложенной к письму половинке листа пергамента ответ: "Хорошо. Предлагаю в полдень". Отдала домашнему сайни и отвернулась к окну. Мельком увидев бегущего по улице на четырех светленького сайни в жилетке с галуном в цветах да Шайни, вздохнула и пошла отсыпаться впрок.

Через день с утра она сползла с постели, привела себя в божий вид, отказавшись от завтрака, чтобы не тратить силы еще и на это, и в полдень вышла в холл. За дверью хлопнул портал. Полина вышла на крыльцо и увидела Вейена да Шайни в ярком костюме, уместного на этой тихой улице не более, чем хрустальный бокал в мясной лавке.

- Доброго дня, - улыбнулся маркиз. - Тебя уже кто-нибудь приглашал на Короткую ночь?

- Нет, - ляпнула она в ответ, и только сказав, поняла перспективы.

Вейен уже знал, что не придет в Старый дворец на солнцеворот. Пользуясь отсутствием у Полины сопровождающих, он прочитал ее сознание еще в первую встречу и увидел там разруху и запустение.

- Ты сама на себя не похожа, как же так? - спросил он коротко.

Она бесцветно ответила, поведя плечом:

- ...цена победы...

- И что же, - уточнил он, - ты знала, что так будет, и все равно пошла на это?

- Ну, до последнего вердикта сохранялась надежда, что меня казнят, - усмехнулась она.

- Ты ненормальная, - осуждающе произнес маркиз.

Полина даже не попыталась обидеться.

- Какая уж есть, - только и сказала она.

Он мило улыбнулся и повел ее в свой сад. Все было плохо, все. Оставалось только отступить и положить амбиции в карман. Эта тварь Хайшен и здесь его переиграла. У него забрали край, воплощение божества оказалось пустышкой, разменной монетой в игре Кэл-Аларца, внук хуже, чем умер, еще и предал его напоследок, а Академия дискредитирована, туда больше нет смысла вливать деньги. И Дью да Гридах опять вышел из грязной истории чистеньким и в выигрыше. Оставалось ждать доверенных, пошедших за звезды покупать знания. Но попытаться отобрать у Дью игрушку все равно стоило.