У свободы цвет неба

21 Чужое солнце

За Унрио из портала вышел Айдиш, за ним - Алиса, за ней - Макс, за Максом - Стас Кучеров и, наконец, Полина и Хайшен. Кроме Дейвина, все были в сборе. Иджен должен был появиться позже, к началу суда в столице. Дом постепенно наполнялся звуками: цокали коготки сайни по плитке и дереву пола, слышались шаги людей, в большом зале внизу накрывали стол, в галерее готовили гостевые комнаты и размещали прибывших, сайни выбирали себе людей и обнюхивались с ними и друг с другом.

Старшая, Сой, пришла к Димитри в покои.

- Гости - это очень хорошо. Дом стал веселым. Но от них тревожный запах. Они все пахнут кузницей и каким-то горьким маслом, почему?

- Таков их мир, - улыбнулся князь, держа сайни за лапу, напоминающую уменьшенную и слегка чешуйчатую руку с короткими крепкими когтями вместо ногтей. - Они из-за звезд.

- Редкие гости, - одобрительно улыбнулась Сой. - Мы запомним их запах, хотя он и пугает нас. Ты хороший друг, и неважно, что редко бываешь с нами.

- Я рад. - Князь присел перед сайни на корточки, положил руки на ее холку. - Ты тоже хороший друг и хорошо заботишься о моем доме и обо мне.

- Будете кушать? - спросила сайни. Ее хорошее настроение было уже видно Димитри, но Сой все еще пыталась быть серьезной.

- И кушать, и спать, и рассказывать истории, - весело ответил князь. - Мы здесь на целую лапу дней.

- Хорошо! - очень довольная Сой взяла своего человека за предплечья и даже потерлась щекой о его руку. - Пойду собирать детей, будем заботиться о вас.

А Димитри отправился искать Полину. Точнее, искать он не стал, а вышел в сад, свистнул пробегавшему сайни и попросил позвать к нему гостью-ученую. Сайни уже различили людей, безошибочно на свой лад выделив особые приметы каждого. Алиса для них была гостья-воин, а Марину Лейшину они определили как гостью-купца, привычный к особенностям сайни князь даже слегка удивился этому. Ведь Алиса, упаковав повседневную и парадную форму, пошла в портал в летнем платье и шерстяном кардигане поверх, имея на ногах самые легкомысленные сандалии, а Марина, одетая в новые синие джинсы, ради ответственного момента приобретенные перед самым выходом, и свою чудом живую кожаную куртку, выглядела никак не по-купечески. Скорее, она напоминала охранницу из приставляемых к ребенку, по болезни отправленному из интерната домой. Но нос сайни обмануть невозможно, и они определили именно так. Быстро проведя усами по ладони Полины, Сой сказала: "Я помню тебя! Ты та ученая дама, которая в прошлый раз прибыла без багажа". С остальным было настолько же точно. Безошибочно узнав в Станиславе человека князя, Сой сказала: "О, наш новый мальчик!" - и обнюхала его особенно внимательно. Стас не возражал, только смеялся и подставлял ладони и волосы по ее просьбе. Макса Асани тоже обнюхали со всех сторон: и ладони, и затылок. Кто-то из детей Сой даже сунул нос под его куртку. Наконец, и сайх, хоть и не без сомнений, тоже был признан человеком князя и выбран кем-то из сайни дома в подопечные. Вид Унрио вызвал жалобные причитания и едва не слезы, и только присутствие Хайшен успокоило сайни настолько, чтобы они смогли перестать ахать и бегать вокруг маркиза и занялись чем-то более осмысленным: повели гостей в комнаты, забрали и разобрали их багаж, и принесли им самое необходимое с дороги.

Димитри стоял в своем саду, смотрел в родное небо, с удовольствием слушал веселую суматоху на крыльце и, чувствуя, как напряжение последних шести лет постепенно отступает, просто наслаждался моментом. Наконец, от крыльца послышались легкие быстрые шаги.

- Не спеши, мой друг, - сказал он, поворачиваясь. - Это дни отдыха, мы все успеем.

- Даже удивительно, - отозвалась Полина, подходя. - В кои-то веки не бегом. Не знаю, сумею ли я.

- Я тоже не знаю, сумеем ли мы все, - вздохнул он. - Ваш мир - суровое море... Но вот о чем я хотел поговорить с тобой, пока у нас есть время и мы можем не спешить. Ты второй раз в этом доме, и первый был очень неудачным. Я виноват перед тобой за тот раз, и за слова, и за решения. Я назвал тот визит отпуском. Но отпуском он был для меня. А у тебя, наверное, было другое мнение о происходящем. И без предупреждения срывать тебя в чужое место не стоило: я ведь даже собраться тебе не дал, и этот сюрприз у тебя был вторым за одни сутки. Тебе было неудобно здесь, твоя одежда вряд ли подходила для этой погоды, а другой ты не попросила. И бросать тебя так в чужом доме одну, даже не познакомив с твоей провожатой, было очень невежливо. Вы поладили, и я рад этому, но это все было очень плохо с моей стороны. Прости меня, я постараюсь возместить тебе обиду. Кстати, если ты выскажешь свои пожелания, мне будет гораздо проще.

Полина, слушая его, подумала: да, и правда удачный роман у князя в этот раз. И ответила:

- Я подумаю до вечера и скажу, хорошо?

- Хорошо, - улыбнулся он. - Надеюсь, в этот раз ты будешь обедать?

- Если пригласят, - легко ответила она. - Бабочки в твоем саду по-прежнему прекрасны, но в этот раз другие. Фиолетовых и алых я не вижу...

- Те были осенние, их время еще не пришло. А эти вот-вот спрячутся, - ответил Димитри. - Любуйся, пока мы здесь. Когда мы отправимся, сюда придет лето. Мы застали самые первые его дни. Кэл-Алар этим и отличаются: когда минуешь Сальферские острова, год выворачивается наизнанку. В землях Ддайг такое же происходит по ту сторону Ибриса, но далеко, за много дней пути от наших поселений. А в Дегейне и вокруг нее круглый год погода одинаковая, нет ни зим, ни весен, и листья не падают. В столице, Исанисе, сейчас уже кончилось не только лето, но и листопад. А тут оно только еще собирается прийти. Сейчас уже созревают ранние фрукты в садах, вот-вот на берег начнут выбегать крабы, чтобы наесться вдоволь перед линькой, и у портовых сайни будет праздник. У нищих и пьяниц, кстати, тоже. Но сами фрукты на берегу моря не окажутся. Их принесут туда фруктовые дракончики, они еще ярче бабочек и тоже довольно забавны. Они будут питаться на кромке леса, где растут плодовые деревца и кустарники и где бабочек больше всего. Дракончики и съедят их всех или почти всех, а оставшиеся спрячутся до следующей весны. Это будут те, кому повезет не быть пойманными на лету. А дракончики улетят есть фрукты и ягоды. Знаешь, как они это делают?

Женщина, слушавшая с широко открытыми глазами и даже слегка улыбаясь, протянула удивленное "нет", и князь улыбнулся:

- Я расскажу тебе. Дракончик садится прямо на выбранный плод, съедает половину или треть, потом откусывает плод от ветки и летит окунать его в морскую воду. Это очень рискованно, ведь в воде живут рыбы, и они тоже хотят есть. Но морская вода солоноватая, и дракончики омывают ею фрукты, чтобы сделать их вкуснее. Потом они возвращаются на берег и доедают плод прямо у воды, но не целиком. Сторона, запачканная песком, их не интересует, и они опять летят на край леса. А брошенные ими остатки доедают крабы. Неосторожные крабы становятся пищей сайни или нищих и бродяг. Сайни и люди не ссорятся у воды, добычи хватает всем. Некоторые сайни до сих пор находят на песчаных отмелях у моря людей, согласных зажигать им огонь. Так было издавна, на Прозрачных Островах, но и под этим солнцем некоторые семьи начинаются так до сих пор.

- Немного жаль, что я не увижу здесь осень, - задумчиво произнесла Полина, - но зато полюбуюсь на вашу столицу.

- Исанис, Город городов, - улыбнулся Димитри. - Вы избалованы Санкт-Петербургом, я поздно понял это. Но уверен, наша столица тебя все равно впечатлит. - После небольшой паузы он сказал. - Ты слышишь колокол в доме? Это звонят к обеду. Пойдем, сайни расстроятся, если им придется ждать людей к столу, и могут даже решить, что их разлюбили.

Обеденный стол у князя был очень основательный, человек на двадцать. Сервировано, однако, было только на десятерых. Кроме нас, прибывших с хозяином дома, за столом были еще и старшие слуги, хранитель дома и хранитель огня, и ддайгская девочка, которую звали просто "девочка". Она очень обрадовалась появлению Полины, но не пошла к ней, потому что князь не дал разрешающего знака. Ее место было со слугами, в дальнем от князя конце стола. Рядом с ним, конечно, сели маркиз да Шайни и Макс, за ними расположились Айдиш и Хайшен, потом Марина Викторовна и Полина, потом я и Стас Кучеров, потом люди князя, потом маленькая ддайг. На столе стояло еще два пустых прибор - видимо, на случай внезапного появления гостей. Сервировка оказалась непривычной, но, на мое счастье, очень простой: основная тарелка, справа от нее салфетка и рядом с ней узкая высокая плетеная корзинка с приборами, содержащая три ножа, узкий, широкий и покороче, две ложки, двузубую вилку и большой пинцет, или щипцы. Сайни принесли питье в двух больших кувшинах и расставили простые серебряные кубки, князь взял свой кубок в правую руку и протянул сайни в зеленой жилетке, разливавшей питье. Его примеру последовал Макс. Второй сайни, одетый в простую коричневую жилетку, наполнил его кубок и перешел к Хайшен. Когда они, закончив с питьем, отошли к двери зала, другие сайни вкатили тележку, и уже вчетвером они принялись снимать с нее и ставить на стол горшочки с супом. Посуда оказалась глиняной, с глазурью и цветной росписью. Я потянула носом. Суп был вроде овощной. Димитри взял ложку, попробовал, одобрительно кивнул. Довольные сайни повезли тележку из зала. Судя по тому, что после князя трапезу начали хранитель огня и хранитель дома, нам тоже можно было начинать есть. Я и начала. Фиолетовая овощная соломка имела отчетливый морковный вкус, кроме нее я угадала репку или какой-то аналогичный корнеплод желтого цвета и прозрачные тонкие ломтики с луковым вкусом, на вид непохожие на лук. Еще в супе были неизвестная зелень типа шпината и неизвестная зелень типа крапивы. Только я успела подумать, что без мяса будет грустно день так уже на третий, как сайни снова привезли тележку. На этот раз на ней было блюдо с пирожками. Его они просто передали хранителю огня, и тот поставил все блюдо на середину стола, точнее - между приборами немагов. Они же не прикасаются к еде магией, подумала я, и как раз в это самое время хранитель дома взял из своей корзинки с приборами тот самый загадочный пинцет, принял у сайни из лап небольшую деревянную тарелку, взял с блюда несколько пирожков и отложил прибор на край своей тарелки. За ним так же поступил хранитель огня, и блюдо переехало ко мне и Стасу. Взяв себе пару пирожков для приличия, я подвинула блюдо дальше. Пока оно ехало по столу, князь спросил:

- Кто уже знает о своих планах на завтра?

- Я вряд ли покину библиотеку до вечера, - ответила Хайшен, набирая себе пирожки. - Хочу сделать полную копию своего представления магистру.

- Я осмотрю город, если ты разрешишь, - улыбнулся Макс.

- Разрешу, - с улыбкой ответил Димитри. - И Алису возьми с собой. Дейвин оставил ей большое задание, но один день, я думаю, ничего не изменит.

Я обрадовалась. В тех свитках, которые да Айгит мне оставил для прочтения перед судом, меня можно было закопать с концами и не найти никогда. И, чтобы радость моя была не слишком видна, откусила половину пирожка. Он оказался с сыром, зеленью и какими-то странными пряностями, довольно острыми. Прожевав откушенное и заполировав парой ложек супа, я сказала:

- Благодарю, пресветлый князь.

- Ну и как тебе вкус? - поинтересовался он.

- Впечатляет, - искренне ответила я.

- Наслаждайся, - разрешил он и переключился на Марину.

- Я присоединюсь к компании и побуду туристом, если не помешаю, - ответила она.

- Конечно, не помешаете! - заверил Макс. - Большой компанией гулять гораздо интереснее.

Я слегка увяла. У меня были надежды с ним пообщаться наедине, вдруг да получилось бы выяснить накопившиеся непонимания, а он хотел большую компанию, как всегда. Понятно было, что и Стас пойдет с нами. Но я не угадала.

- Досточтимая Хайшен, - задумчиво сказал Кучеров, - а я вам не помешаю?

- Нам? - удивилась Хайшен.

- Ну да, вам, тебе и досточтимому Айдишу, - подтвердил Стас. - Он ничего не сказал про свои планы, так что скорее всего, будет с тобой в библиотеке. Если я смогу помочь или не буду мешать, я бы присоединился.

- Присоединяйся, - разрешила досточтимая.

Я покосилась на князя. Он с интересом смотрел на Полину и ждал ответа.

- Если твой недавний вопрос в силе, то я хочу потратить день именно на это, - сказала она и отложила ложку.

- Что же ты выбрала? - улыбнулся Димитри.

- Я хочу поговорить с сайни твоего дома, - сказала Полина, мило улыбаясь князю, и как-то виновато посмотрела на девочку-ддайг.

Ложка Хайшен звонко ударилась о край супового горшочка. Айдиш с подчеркнуто нейтральным видом потянул с блюда еще пирожок. Домоправители князя переглянулись. Маленькая ддайг принялась отговаривать Полину.

- Зачем они тебе? Они противные и всех все время трогают!

- Мне правда очень надо, - мягко ответила девочке Полина.

- Тогда, - решительно сказала ддайг, - я пойду с тобой и буду тебя защищать.

Я почувствовала ухом внимательный взгляд Димитри, молча наблюдавшего за этой странной сценой.

- Подумай хорошо, хочешь ли ты этого, - так же мягко сказала Полина. - Их будет нельзя пинать, щипать и таскать за хвосты, пока мы там. Мне очень надо с ними поговорить и кое-что узнать, какие бы они противные ни были.

- Ничего, - мрачно сказала девочка, - потерплю. Если они тебя лизать не будут. Лизать тебя я им не дам, - и сурово покосилась на сайни, убиравшего тарелки.

Димитри, скорбно вздохнув, произнес:

- Тогда возьми у слуг что-то переодеться, это же хозяйственный двор. - Подумал и добавил. - Обе переоденьтесь, конечно... - еще раз скорбно вздохнул и перевел разговор на какие-то более привычные для застольной беседы темы.

Я так охренела от этой сцены, что молча ела рыбу с овощами под сыром, а в голове у меня крутилась мысль, и, видимо, настолько громко я ее думала, что князь подал знак хранителю дома, тот встал из-за стола и принес мне из буфета маленькую хрустальную рюмку с коньяком. Я поблагодарила князя и его человека, выпила поданное, и мне полегчало. После трапезы князь позвал меня в кабинет помочь с заданием Дейвина, и когда мы шли по коридору, признался:

- Я сам удивлен. До этого случая считалось, что ддайг не знают привязанностей, кроме связей крови.

Полина после обеда пошла в сопровождении хранителя огня в коридор слуг. Там, собрав всех в общей комнате явно хозяйственного назначения, он представил ее.

- Эта мистрис - гостья князя из-за звезд, и она сказала, что хочет говорить с сайни дома.

Семь или восемь пар глаз, все карие, разных оттенков, уставились на нее одновременно.

- Добрый вечер, - сказала она.

Ей начали отвечать, удивленно и нестройно.

- У вас нет сайни? - спросил босой мальчик, одетый в короткие штаны и рубашку, и хихикнул.

- Нет, - подтвердила Полина. - И слуг тоже нет.

- Но для кого же горит огонь в ваших домах? - спросила пожилая женщина в коричневом платье с цветной каймой по рукавам и подолу.

- Для гостей, - ответила мистрис.

- А когда дождь? Или снег? - усомнилась девушка в желтой сорочке и бежевой юбке.

Полина засмеялась и махнула рукой:

- А у нас всегда дождь, когда не снег. Наш год длится триста шестьдесят пять дней, и из них только восемь десятков солнечные. А в остальные с неба все время что-то падает. Так что, когда дождь или снег, огонь для гостей нужен вдвойне.

- Зачем же вы там живете? - покачал головой хранитель огня.

Полина, про себя радуясь тому, что ее познаний в сааланике вроде бы пока хватает, чтобы объясниться, развела руками:

- Привыкли...

Люди князя засмеялись.

Хранитель огня вернул разговор к теме:

- Ей нужна одежда на завтра, если у нее есть нужда в разговоре с сайни. Не пачкать же ее платье на хозяйственном дворе.

Полина проглотила возражение и терпеливо перенесла все замечания по поводу своего недостаточного на сааланский взгляд телосложения, из-за которого нормальное женское платье ей будет не подобрать. Обсудив, достойно ли ученой даме одеваться в мальчишеский фаллин, или деревенская гэльта будет все-таки лучше, женщины наконец приняли решение и удалились.

Дожидаясь их возвращения, Полина осмотрела комнату. Большой стол посередине с табуретами вокруг него, вероятно, использовался людьми для самых разных надобностей, в основном для счета, записей и разнообразной сортировки. Сейчас на нем лежали две счетные книги и одна большая тетрадь для записей, похожая на толстый журнал, стояли деревянная тарелка с какими-то семенами и маленькая корзина с чесаной цветной шерстью, длиной волокон и яркостью красок походившей на шерсть для валяния, кроме этого, на столе были сосуд с маслом и несколько светильников, ждавших заправки. Вдоль двух из четырех стен комнаты по полу тянулась яркая полоса из каких-то ковриков, рядом с которыми попадались то мешки со стручками, то корзины с разноцветным руном, состриженным с квамов, то ящики со стеблями растений, то корзины с костями и разный другой припас. Присмотревшись, Полина угадала рабочие места для сайни. Третью стену целиком занимал большой открытый стеллаж, на котором тоже хранился разнообразный припас, от швейных принадлежностей до сосудов с маслом.

У двери на стене висело два деревянных диска с множеством отверстий, и в некоторые из них были воткнуты цветные палочки. Один из дисков был окрашен в четыре цвета, каждая четверть в свой цвет, и Полина угадала в нем календарь. Второй, видимо, имел какое-то свое назначение, не относящееся к подсчету текущего дня года. Но определить его функцию Полина не успела, женщины вернулись и пригласили ее с собой куда-то. Хранитель огня и хранитель дома все это время занимались наведением порядка на стеллаже, время от времени вежливо улыбаясь Полине. Выйдя из общей рабочей комнаты вслед за женщинами, Полина прошла по коридору и узнала то самое место, где в мае Димитри повернул на лестницу к своему кабинету, за минуты до встречи с матросом, принесшим новости о Дальфсангаре, задержавшем князя на неделю в море возле Кэл-Алар. Закрытые двери, мимо которых они тогда шли, оказывается, были комнатами слуг. И не просто комнатами, а спальнями.

Форма помещения Полине была знакома: расходящиеся лепестки альковов и общее пространство посередине, как в детских спальнях интерната в Приозерске. Только жили в комнате пять взрослых женщин. Две из них сейчас отсутствовали, судя по свернутым в аккуратные рулоны матрасам и отодвинутым занавесам альковов. Но отсутствие явно было временным: над одной кроватью висела яркая картинка с рыбками в ручье, а на другой на сложенном одеяле уютно устроилась меховая игрушка-квам.

- Мистрис, дай твой пояс и перчатку, - сказала пожилая женщина. - Наша одежда тебе велика, я посмотрю, подойдет ли что-то из платья девочек князя.

- Перчатки нет, - извиняющимся тоном сказала Полина. - Могу дать кольцо.

- Кольцо мне не поможет, - вздохнула служанка. - А браслетов у тебя тоже нет.

Расстегивая ремень, удерживающий юбку, Полина вспомнила: есть же футболки и белье.

- Моя люйне не подойдет?

- Да, очень хорошо подойдет. Я сейчас пошлю за ней твоего сайни, - женщина выглянула в коридор и негромко свистнула. - Но как же ты без перчаток? Неужели тоже привыкла? Что у вас там за жизнь? Князь от вас все время приходит хуже, чем после морского похода.

- У нас была хорошая жизнь, - задумчиво сказала Полина, отчасти радуясь тому, что она не очень бойко говорит на сааланике и это заметно. - Но ваши маги допустили слишком много ошибок, а наш мир не прощает такого. Наша жизнь испортилась. Потом пришел князь Димитри, чтобы исправить эти ошибки. Но он тоже ошибался...

- А, и теперь вы вместе с князем пойдете в столицу, чтобы выяснить, сколько вам должны? - догадалась служанка.

- Наверное, - Полина неопределенно улыбнулась.

На ее счастье, дверь приоткрылась и в нее всунулась усатая морда.

- Пико! - сказала женщина, повернувшись на звук. - Найди сайни этой мистрис и скажи, что мы здесь и нам нужна ее люйне.

Морда изобразила поспешный кивок и скрылась.

- Зачем тебе разговаривать с ними?

- Наши малые создания не говорят, - Полина развела руками. - Они умеют охотиться и охранять, искать предметы и потерявшихся людей и защищать нас, но говорить с нами они не могут. Еще они не могут ни шить, ни стирать, ни готовить, ни подавать еду на стол.

- Не повезло вам с вашими малыми, - вздохнула женщина. - Как же вы обходитесь?

- Делаем сами, - улыбнулась Полина.

- Что, и полы моете сами? - ужаснулась служанка.

- И полы тоже, - подтвердила Полина. - Я тебе больше скажу, мы и помойку за собой разбираем сами.

Женщина приложила ладонь к виску, нашарила ногой табурет позади себя и села.

- Ты шутишь?

- Спроси князя, если не веришь мне, - Полина пожала плечами.

- Каждый из вас умеет все? - усомнилась служанка.

- Готовить умеют все, остальные могут разное. И мы обмениваемся. Один связал, другой сковал, третий сделал из досок...

- Но чтобы связать, надо сперва спрясть, - служанка с сомнением качала головой.

- Да, и сделать доски, и выплавить железо. На это у нас есть механизмы.

- Вот как... - женщина посмотрела на Полину очень большими глазами и вдруг заключила со вздохом. - Бедный князь.

Полина не успела спросить, почему же князь бедный. Прибежала сайни Юни, взявшая над ней шефство, и принесла ее футболку. Несмотря на то, что предмет одежды ехал на меховой спине, придерживаемый зубами, бегло осмотрев футболку, Полина не нашла на ней ни шерстинок, ни влажных пятен. Разложив футболку на столе, служанка посмотрела на мистрис очень удивленно.

- Это люйне? Такая маленькая?

- Она нижняя, - объяснила Полина. - Люйне-декреп.

Служанка хихикнула.

- Пойду подберу тебе что-нибудь. Сайни отнесут в твою комнату.

Это был очень понятный намек, что из спальни слуг пора уходить. Полина кивнула.

- Хорошо. Спасибо тебе.

Еще один сюрприз настиг Полину в шаге от отведенных ей апартаментов. Девочка без имени ждала ее в коридоре под дверью. В буквальном смысле - сидя на пятках у стены.

- Я буду спать у тебя, - сказала она решительно. - Чтобы они тебя не трогали своими лапами.

Полина присмотрелась. И ужаснулась. И назвала себя отнюдь не звездой, узнав в поведении маленькой ддайг детскую ревность и связав увиденное с событиями весны.

- Спи, конечно, - согласилась она. - Только где? В комнате всего одна кровать. Надо попросить кого-нибудь принести твою постель и устроить тебя.

- Я сама, - сказала детка и рванула куда-то по коридору так быстро, что Полина и рта открыть не успела.

Что оставалось делать? Только идти в комнату и осматриваться. Выделенные апартаменты были очень похожи на те, которые ей отвели в прошлый раз. Вероятно, это был стандарт гостевой комнаты, и судя по тому, что Полина видела в личных покоях Дейвина да Айгита на Земле, гости Димитри были в основном народом очень неприхотливым. В комнате кроме кровати обнаружился небольшой стол, на котором можно было удобно разместить тетрадь, книгу и локоть пишущей руки. Второй локоть на маленькой столешнице уже не помещался. Умывальник, как и в прошлый раз, прятался в шкафу, разделяющем комнату и туалет и представляющем собой средних размеров кладовку, в которой ее одежда аккуратно была развешана по толстым круглым рейкам, похоже, естественного происхождения, но отполированным и пропитанным каким-то составом, сохраняющим дерево от действия времени и влажности. Туалет был привычного еще по школьным годам Полины вида, с кафельным полом, бачком и спускным рычагом. А вот цветовые решения оказались непривычными. На жизнерадостно-зеленом кафеле стоял начищенный, сияющий как солнышко, бронзовый унитаз. Его бачок покрывал узор в виде рыбьей чешуи. В предыдущий визит Полине и в голову не пришло заглянуть за умывальник, и все свои мелкие надобности она несла в лес, до которого идти было минут десять - если выходить через тот самый хозяйственный двор, на котором она завтра планировала провести весь день. Услышав в комнате шорох, Полина вернулась и увидела, что прибежала Юни с охапкой одежды. Указав на каменное возвышение у стены, Полина спросила сайни:

- Это для чего?

- Для горшка с огнем, - ответила та. - Но пока тепло, огонь не нужен. Будет надо, скажи мне или Сой. Или Дарго, хранителю огня. Огонь носят люди.

Повесив на свободные рейки два комплекта одежды, Юни ушла. Полина внимательно рассмотрела потолок над возвышением для жаровни. В доски был утоплен керамический цветок нежно-бежевого цвета, сердцевину его перекрывала расписная перегородка. Ну понятно, решила землянка, вентиляция. А вращающаяся рукоятка на стене за этим подиумом, вероятно, служит для того, чтобы открывать вьюшку, когда под ней стоит жаровня.

Полина отвлеклась от изучения конструкции сааланского отопления и рассмотрела оставленные Юни вещи. Комплект, предназначенный для нее, она узнала по своей футболке, приложенной к стопке одежды. Для сааланки она действительно была бы маловата. Похожее по цветам и покрою она видела на Дарне, медиуме Димитри, а эти вещи, получается, были ее рабочей или домашней одеждой. Значит, она жила в этом доме. Возможно, она его приемная дочь, решила Полина и переключилась на вторую стопку одежды. Второй комплект был еще меньше и более ветхий. По размеру сорочка, штаны и жилет подходили ддайгской девочке, как раз вернувшейся в комнату со свертком на плече, чуть больше ее самой.

- Ты принесла свою постель? - спросила Полина, выходя из гардеробной.

- Да, вот она, - девочка легко опустила сверток на пол и раскатала его.

Сверток состоял из шерстяного тюфяка, одеяла и подголовного валика. Постельного белья саалан не использовали, Полина помнила это еще по прошлому разу. Один человек - одна постель. Никаких стирок. Пришедшее в негодность заменяется новым, вот и все. Тюфяк был сделан из специально обработанного руна. Точно так же, как и Полинина постель, он был толстым, сантиметров двенадцать, довольно плотным и упругим. Одеяло представляло собой очень мягкий и легкий узорчатый войлок толщиной примерно с палец, а подголовье напоминало анатомические подушки, выполненные из той же самой шерстяной массы, и тоже было разноцветным и веселеньким.

- Будешь спать на полу? - уточнила Полина скорее для порядка.

- Да, мне так нравится, - уверенно ответила детка.

- Хорошо, - сказала Полина, пытаясь сдержать вздох. - Пойдем смотреть на бабочек?

В саду девочка подсунулась головой Полине под руку так внятно и требовательно, как и не всякая кошка сумеет. Та еще раз обругала себя за небрежность и послушно принялась разбирать пряди, чтобы расчесать и переплести девочке косы. Судя по их состоянию, детка сама о себе заботилась, не подпуская сайни. Ее косы были заплетены тщательно, туго и очень неумело.

Димитри в это время блаженно распростерся на постели в своих покоях, предоставив Сой заниматься его волосами, и задремал. Ему снилось море, корабль с именем его внука, красивый, как горы в снегу или ддайгские вишни весной, и дальний берег, поросший неистово цветущими яблонями, над которым виднелись сосны. Он наконец был дома, и дом был не пустым, как в самые счастливые его дни. И, так или иначе, все люди в этом доме были его людьми. Проснувшись, чтобы перекусить и лечь спать снова, князь поймал себя на мысли о том, что вассальный договор саалан от дружеской клятвы Нового мира не отличается почти ничем. Какую-то неуловимую разницу он видел, но насколько эта разница важна, понять не мог, да и не слишком хотел. Впереди было несколько счастливых дней без напряжения и спешки, и ему хотелось насладиться ими в полной мере. С этой мыслью Димитри и ушел в сон.

На хозяйственный двор Полина отправилась сразу после завтрака и провела там весь день до вечера. Маленькая ддайг была с ней все это время. Девочка действительно вела себя тихо и сдержанно, но все время держалась за Полину рукой и на сайни смотрела очень строго. Они не слишком обращали на это внимание, тем более что обычных для них дел присутствие гостьи не отменяло. Двое сноровисто разбирали и сортировали мусор, двое выколачивали войлочные коврики, один прибегал и отбегал: ему было очень интересно, о чем бабушка Сой говорит с новой гостьей, но убрать все отцветшие цветы в саду и выполоть из клумб сорняки тоже хотелось. Еще один, походив в дом и обратно, пришел лущить какие-то стручки прямо на хозяйственный двор, с мешком и корзиной. Он устроился поодаль от кучи мусора, которую разбирала его родня, но достаточно близко к бабушке и гостям, чтобы все слышать. Девочку без имени этот сайни заметно побаивался, но увидев, что она сидит рядом с Полиной и не отходит от нее, успокоился и занялся стручками, не забывая поворачивать уши на голоса бабушки и гостьи и изредка проверять, не решила ли маленькая ддайг пошевелиться.

Полина сразу спросила, все ли сайни дома сейчас здесь, и Сой ответила, что примерно половина. Действительно, Полина не увидела Юни во дворе и решила, что она где-то в доме. Вероятно, другие сайни, опекающие гостей князя, тоже были заняты, и двое или трое помогали повару.

- Это все твои дети, Сой? - спросила Полина.

- Кроме трех, все, - подтвердила сайни. - Есть еще трое потеряшек, но не Ло. Его бабушку и мать мы нашли. Они все живут в таверне у рынка.

- А эти потеряшки не нашли своих родных?

- Может, не нашли, - Сой расправила усы лапой, - может, тут им лучше.

- А тебе? - спросила Полина и осторожно пошевелила коленом. Она сидела на очень низкой скамейке, и пока еще побаивалась с нее упасть.

Ддайгская девочка устроилась на земле рядом, держась рукой за тунику Полины. Кроме туники, на Полине были национальные сааланские шаровары-жойс и мягкая обувь вроде мокасин из кожи с прорезями. Девочка была одета в очень ветхую сорочку-люйне, юбку на завязке, доживающую последние дни, и жилет со шнуровкой сзади, который когда-то был цветным, но выгорел и застирался до нежно-желтого.

- И мне неплохо, - сказала Сой с легким оттенком превосходства над глупыми вопросами гостьи. - Вы прибыли вдесятером, и смотри - вы сыты, ваша одежда разложена, посуда помыта, и дела не заброшены. Мы справились со всем.

- А если к вам присоединится еще кто-то? - Полина внимательно смотрела в черничные глаза Сой.

Та почесала нос, размышляя.

- Если один, двое или даже трое, беды не будет. Если больше, будет плохо, тесно и неудобно. Кому-то придется искать себе место срочно или идти в ратушу, а может, даже на рынок.

- Если так случится, кто скорее всего уйдет? - очень осторожно спросила Полина.

- Пико, - уверенно сказала сайни. - Он самый умный, он все равно уйдет. На рынке найдет себе человека за день или два. В ратуше - дней за пять. Не найдет - придет сюда поесть раз, два или пять, а потом все равно отыщет своего человека и с ним останется. Слишком умный, чтобы жить в гнезде. Вырос... - и она вздохнула удивительно по-человечески.

Полина ненадолго задумалась над следующим вопросом.

- А Юни?

Сой вздохнула снова.

- Юни потеряшка. Всего боится, потому глупая. Послушная, но глупая. Ей нельзя на рынок, и в ратушу нельзя. Надо гнездо и вареную еду каждый день, долго. Тогда будет хорошая, а пока нет.

- Вареная еда - это важно? - Полина почувствовала, что нашла значимую тему.

- Да, очень важно, - серьезно сказала Сой. - Даже не потому, что это вкусно, хотя это правда вкусно. Но все, кто ест вареную еду, умнее тех, кто ест не тронутое огнем.

- Сайни поэтому умные? - спросила Полина. - От того, что едят вареную еду?

- И от этого тоже, - степенно кивнула Сой. - Еще у нас есть черный шар - там, далеко, где снег никогда не тает. К шару можно прийти гудеть. От этого сайни тоже делаются умными. Но черный шар далеко. Не каждый из нас может прийти к нему дважды. Приходя от него, мы гудим своему гнезду, и от этого умнеют все, кто есть в гнезде, но меньше, чем если гудеть у шара. Вареная еда надежнее. Если, конечно, у гнезда есть свой человек. У нас есть, - и она, повернув голову к дому, довольно почесала живот.

- Зачем человек? - спросила Полина. - Разве дома недостаточно? Или любого места, где можно сделать очаг и поддерживать огонь?

- Огонь страшный, - тихо сказала сайни. - Он больно кусает и может убить. Нужно быть человеком, чтобы с ним справиться. Сайни маленькие, огонь может быстро убить нас, если человек не будет за ним следить.

Полина задумчиво и сочувственно произнесла:

- Да, огонь страшный. Он больно кусает и может убить, это правда. Людей он тоже может убить, если они не будут осторожны.

Сайни было потянулась к ней лапой, похожей на маленькую темную руку, но увидела девочку-ддайг, едва не зашипевшую, заметив этот жест, и передумала. Только вздохнула:

- Злая детка, плохая, не выживет, надо маму, надо хорошее гнездо...

- Намотай свои мысли себе на хвост, - огрызнулась злая плохая детка.

- Я разговариваю, - ласково заметила ей Полина. - Ты обещала.

Девочка засопела и отвернулась от Сой, прижавшись спиной к ноге Полины.

За тот день Полина узнала о сайни очень много. Сой рассказала ей, что сайни связаны между собой сложной системой отношений между гнездами, управляемыми матриархами, и подвижными группами, возглавляемыми храбрыми молодыми самцами. Полина всего за полчаса усвоила: запах в жизни сайни играет ведущую роль. Подтверждения этому она получала больше двух часов, не пренебрегая никакими подробностями. Сой рассказала ей, что сайни подбирают себе людей по запаху, поэтому все, кто выберет Полину, будут довольно умными, и Юни вряд ли станет исключением. Что ученую даму в ней самой угадать по запаху так же легко, как в князе узнать властелина. И что запах, а значит, и судьба, даются сайни и людям с самого рождения. И что детеныши людей и сайни воспитываются в гнезде до тех пор, пока не научатся распознавать правила, после чего люди идут к людям учиться быть людьми, а сайни идут искать своих людей или принимают правила гнезда, чтобы остаться в нем навсегда. Что по запаху человеческого детеныша, принесенного в гнездо, сразу понятно, вернется он к людям, когда вырастет, или останется в гнезде навсегда, но не с каждым удается угадать, выживет он или нет. Что в отношении детенышей сайни решение принимает их мать сразу после рождения, и те, чей запах ей нравится, будут жить, а те, кто пахнет "неправильно", будут съедены ею, потому что они ее часть, а если часть при отделении получилась неправильная, ее нужно просто присоединить назад, и только. Поэтому неудачные люди бывают, а неудачных сайни не бывает. Все могут жить и трудиться, помогать своему гнезду и своим людям. А что у некоторых никогда не будет щенков - в том нет беды, кто-то да продолжит жизнь в гнезде, заботящемся о доме, а если нет, значит гнезду нужны другие сайни, получше. Или другие люди, повнимательнее. Как правило, сайни и люди одного дома стоят друг друга, так что, если гнездо или человеческая часть жилища опустеют, дом просто получит новых жителей, вот и все.

Полина узнала, что сайни считают человеческие дома особым видом гнезд, очень надежных и уютных, с разными правилами, на всякий характер и вкус. Монастыри, харчевни, склады, лавки, сыроварни, мельницы, ратуша и даже маяк - это все было для сайни разного вида гнездами. Разумеется, гнездом был и каждый человеческий дом. Сой насчитала три признака хорошего гнезда: большой размер, многочисленность взрослых обитателей - их должно быть по меньшей мере втрое больше, чем детенышей, - и стабильность доступа к огню. Особенно Полине запомнилось убеждение сайни в том, что с людьми их связывает договор огня, согласно которому люди дают сайни кров и место у своего очага, а сайни обеспечивают чистоту и порядок в доме, где им дали место. А остальной труд люди и сайни делят поровну. В последнем Полина убедилась не раз за то небольшое время, пока они все гостили у Димитри. Ей довелось увидеть и как та самая пожилая женщина, Ройя, набрав на спицах петли и провязав несколько рядов, чтобы обозначить узор, передает вязание кому-то из сайни, и как сайни под руководством хранителя дома сортируют овощи, и как сайни зовут кого-то из слуг на двор посоветоваться, как лучше поступить с содержимым некоего бочонка, и даже как люди и сайни вместе заготавливают топливо для дома. Но тот день на хозяйственном дворе был днем вопросов и ответов. А вечер добавил нового опыта.

Когда солнце начало уверенно двигаться к закату, Полина вдруг заметила, что неприязнь маленькой ддайг к сайни поостыла и она настолько свыклась с их присутствием, что даже позволила Сой обнюхать себя. И почти спокойно наблюдала, как сайни обнюхивает волосы и одежду самой Полины.

Закончив свою инспекцию, Сой с сожалением сказала:

- Я так и знала, что вас обеих придется мыть. Запах мусорной кучи остался, хотя мы сели так далеко, как могли.

- Я сейчас удивилась, - сказала Полина. - Почему "придется"? У себя дома я мылась утром и вечером.

- Так вот почему у тебя было такое скверное настроение в тот раз, - сказала Сой. - Что же ты не попросила нас? Мы бы все сделали.

- Я не ждала, что останусь тут на неделю, и уж тем более не ждала, что князь уйдет в море, не вернув меня домой, - ответила Полина. - И я не знала уклада дома, потому и не стала просить ни о чем, чтобы не причинять неудобства ни вам, ни себе.

- Без еды и немытой тебе было очень удобно, да уж, - скептически фыркнула Сой. - Думаю, что ты живешь одна там, у себя.

- Ты права, - признала Полина, - но как ты догадалась?

- Человек, живущий в гнезде, умеет просить помощи. Наш человек, Дью, тоже долго жил один. Но потом он завел себе дом и нас. И мы его приучили. Начала еще прабабка моей прабабки, а я закончила, и теперь он умеет. А ты пока нет.

- Наверное, ты права, - согласилась Полина. - Но что же с возможностью вымыться?

- Мы вымоем вас, - утешающе сказала Сой. Потом посмотрела на девочку без имени, потерла усы обеими лапами и поправилась. - По крайней мере, одну из вас.

Сааланская баня, как обнаружила Полина в тот вечер, состоит из трех помещений. Подготовительного, где можно оставить одежду, предварительного, с большим бассейном, наполняемым теплой водой из искусственного водопада, заменяющего в Саалан привычный землянам кран, и основного, самого горячего. Перед погружением в бассейн в предварительном отделении саалан натираются специальными душистыми мыльными гранулами, растворяющимися в воде, оставляя аромат. Таких моющих средств у саалан великое разнообразие, есть более крупнозернистые и жесткие, есть мелкие, как речной песок, с разными запахами, для ног и для рук, для тела и для лица, для волос и для ногтей. Натеревшись мыльной солью, полагается идти в основное отделение, обернувшись тканью, пропитанной отварами трав, разумеется, шерстяной - другой ткани в Аль Ас Саалан в тот год еще не водилось. Завернувшись в такой компресс, положено лежать минут пятнадцать на лавочке, потом отправляться обратно в предварительное помещение, лежать в бассейне, в отварах других трав или растворе ароматических солей, и после этого всего выходить в подготовительное помещение на полчасика остыть. Только потом можно одеваться и идти заниматься другими делами. Если, конечно, после всего этого на дела останутся желание и силы. Разумеется, детка без имени отказалась от помощи сайни и стала мыться самостоятельно. Сайни, глядя на то, как она это делает, горестно сопели, терли лапами усы и уши и отворачивались.

Полину натирали солями из четырех сосудов сразу две сайни, Юни и Эй, дочка Сой. Сама она не надеялась справиться с незнакомым моющим средством. Но смотреть, как маленькая ддайг развозит по себе мыльную соль и уличную пыль, у женщины тоже не хватило терпения, и она предложила девочке свою помощь, как только Эй закончит с ее волосами. Детка согласилась и терпеливо дождалась, пока сайни ополоснет Полине голову последний раз и отойдет. Когда Полина взяла мыльную соль и принялась мыть девочке голову, она услышала странный тихий рокочущий звук вроде мурчания кошки. Немного испугавшись, она заглянула детке в лицо, чтобы понять, все ли с той в порядке. Эй успокоила ее:

- Они все так звучат, когда что-то нравится. Ей хорошо, делай дальше.

И Полина продолжила. Между делом оглядев помещение, она догадалась, что воздух, видимо, нагревается где-то недалеко и передается скрытыми трубами по всему дому: пол был таким же теплым, как стены. Но воздух, остававшийся свежим, ее озадачил, и она принялась искать отгадку. Система вентиляции обнаружилась под потолком. Выглядела она как обычные деревенские печные вьюшки, только пропускали эти вьюшки не печной жар, а свежий воздух. В кирпичном полу горячей парной Полина нашла еще и прикрытые решетками отверстия для подачи горячего пара. Разглядывая обстановку, она мыла девочку ловко и умело, под одобрительное присвистывание и поцокивание Эй. Процесс был знаком Полине по Корытово, непривычной деталью была только форма ушей ребенка - заостренные вверх и без мочек, подвижные ушные раковины плохо защищали слуховой проход от воды. Как раз когда Полина думала, как же их помыть, детка повернула к ней лицо и спросила: "Кто такой фенек?" Пока Полина отвечала обстоятельным рассказом про пустынную лисичку, с мытьем ушей удалось закончить. Отправив сияющую детку в бассейн, она вышла в предварительное помещение бани. Остывая в помещении, кажущемся прохладным после горячего воздуха парной и теплой воды мыльни, она не спеша распределяла по лицу какое-то зеленоватое желе, поданное сайни, и обещала вышедшей в предбанник девочке без имени непременно расчесать ее волосы, как только они просохнут.

За ужином Хайшен, глядя на Полину, как на умалишенную, допытывалась у нее, что можно было делать весь день в компании десятка сайни. Детка без имени хихикала и изо всей силы хранила загадочное молчание, веселя этим Димитри.

Полина, поняв, что от нее не отстанут, пока она не скажет хоть что-нибудь, ответила:

- О, дня через два расскажу, пока что сама в голове укладываю. Могу только сказать, что так интересно мне давно не было! - и этим окончательно озадачила Хайшен.

Вернувшиеся к ужину Марина, Алиса и Макс делились впечатлениями о городе, порте и рынке. Айдиш молчал и кисло смотрел на Унриаля на протяжении всего ужина, пока не подали десерт, фруктовые дольки в сиропе на каком-то печенье или галетах из грубоватой муки с терпким привкусом, и травяной чай в чашках, похожих на кубки. Приняв у сайни чашку и положив печенье с общего блюда на свою тарелку, он наконец обратился к маркизу, к удивлению Полины, весьма по-свойски и без чинов.

- Унрио, ты же понимаешь, что именно я вынужден буду говорить на суде?

Унриаль вяло кивнул и попытался сменить тему разговора, но Айдиш продолжил настаивать на ответе, и тогда маркиз встал и ушел, извинившись перед Димитри.

Полина, воспользовавшись открывшейся возможностью, повернулась к Хайшен, чтобы попросить объяснений случившемуся. Та со вздохом сказала вполголоса:

- Ты знаешь, какое родовое имя было у Айдиша до того, как он принял обеты?

- Неужели он тоже да Шайни? - полушепотом догадалась Полина.

- Да, - подтвердила Хайшен. - Унриаль его кузен.

Полина молча взяла с тарелки печенье и откусила, но растерянность ей спрятать не удалось. Да и Алиса тоже выглядела удивленной. У Айдиша настроение было хуже некуда. Марина Викторовна перестала восторгаться цветными парусами кораблей, увиденными в порту, и смотрела на него сочувственно. Алиса и Макс предпочли покинуть собрание и отправились подышать на балкон. Стас, подумав, попросился еще на часик в библиотеку, что-то дочитать. Полина повернулась к окну, убедилась, что на улице совсем стемнело, вздохнула и осталась на месте.

- Что тебя так удивило, друг мой? - спросил Димитри.

- Я совершенно не представляла себе отношений в этой семье до сих пор, - произнесла Полина. - Теперь представила, кажется. Очень им всем сочувствую.

- Посочувствуй лучше нам, - вздохнул князь. - Мы в эти отношения влипли по уши.

Я стояла на балконе дома князя и смотрела в море. Там, подсвеченный огоньками, блестел, как открытка из туристической брошюры, Вдовий остров. Море тоже искрило и поблескивало, вся эта красота, обрамленная ветвями деревьев сада, выглядела как в сказочном фильме.

- Почему он у них жив до сих пор, вот чего я понять не могу, - сказала я, глядя в сад. Там мелькали тени ночных бабочек, у фонаря порхал кто-то крылатый размером с летучую мышь, что-то шумно лазило по кустам - в общем, шла жизнь.

- Ты про маркиза да Шайни? - уточнил Макс и протянул мне пачку сигарет.

- Откуда у тебя? - удивилась я.

- Это Маринины, - улыбнулся он. - У нее по весу багажа не проходило нужное количество, я взял недостающее в свой багаж, получилось слегка с запасом, так что я могу брать. Так ты про кого?

Я закурила.

- Ты прав, я про да Шайни.

Макс пожал плечами и облокотился на перила балкона.

- На месте Димитри я бы с него сдувал пылинки и хранил под силовым колпаком. Это же основной свидетель на процессе.

- Что-то с остальными он церемониться не стал, а их показания были бы даже полезнее, как-никак прямые участники преступного сговора с целью получения прибыли в обход закона.

- Да что тебе неймется-то? - Макс с интересом повернул ко мне голову, и я отошла на шаг назад, чтобы свет из окна не освещал лицо. К да Шайни у меня были сложные чувства.

- Знаешь, на астероидах между восьми лун он не дожил бы до суда.

- Знаю. Только тот мир, Лись, плохой пример. Я не уверен, что он сейчас еще существует.

- С чего ты взял? - удивилась я. - Ты оттуда, конечно, уходил позже, но по твоим же собственным последним данным, империя была вполне благополучна, смена правящей фамилии произошла по графику и все было вполне стабильно.

- Я там был совсем недавно, Лиса, - вздохнул Макс. Левой рукой пошарив в кармане, он достал сигарету и закурил.

Я чуть не поперхнулась табачным дымом.

- Зачем? Что ты там забыл, после всего?

Он пожал плечами, выдохнул дым в ночную тьму. Я смотрела на него растопыренными глазами и не могла выбрать, чему удивляться больше. Макс с сигаретой. На балконе дома Димитри. Рассказывает мне, что он без разрешения Дома и Драконьего Гнезда ходил в мир, откуда нас обоих отозвали в связи с опасностью обстановки, не дав завершить миссию. Для полноты картины не хватало только зеленого кота с дудочкой, сидящего на перилах, или розового бегемота в шляпе, прогуливающегося внизу под балконом.

- Я рассчитывал найти там убежище для тебя. Для нас обоих. Это было, когда я вернулся из Драконьего Гнезда и узнал о решении совета Дома.

Меня слегка затрясло. Окурок обжег пальцы, я щелчком отбросила его с балкона и, спохватившись, испепелила на лету.

- Что там было?

- Да полный триндец, - сказал Макс по-русски с акцентом, и я отметила, что все время до этого мы общались на странной смеси сааланика и сайхенны. А потом он добавил на мита-рхей. - Мертвые убивают, живые выживают.

Я помнила эту поговорку отребья столицы империи, города с именем Каменный Язык. Население нижних ярусов города, жившее от одной большой волны до другой, а то и только до первого большого парада лун, разговаривало по большоей части такими присловьями и плохими стихами. Аристократия экономила слова и общалась в основном церемониальными жестами и стандартными фразами казенного языка. А остальные... впрочем, какая теперь разница, если Макс не ошибся.

- У них такое было не раз, - сказала я, изо всех сил сохраняя спокойствие, - переживут и теперь.

- Вряд ли. - Макс, докурив, подбросил окурок и развеял его пеплом. - Правящие дома приняли участие в общем празднике жизни. Учитывая доступные им возможности, этот карнавал дорого обойдется всей планете. Не уверен, что столица устоит. Будь это большая волна, шансы имело смысл рассматривать. Но это империя и ее внутренняя политика. В общем, я принял решение не оставаться там и не тащить туда тебя. Для нас там не было ни единого шанса.

- А тут они есть? - усмехнулась я, давя дрожь в голосе.

- По сравнению с той обстановкой, перспективы у тебя просто шикарные, - оптимистично заверил меня он, - и никаких поводов для беспокойства.

- Может быть, - вздохнула я, опираясь о перила балкона. - Только мне все-таки очень страшно.

Едва договорив, я почувствовала его руку на своем плече, потом он развернул меня к себе и обнял.

- Мне тоже страшно. И шикарными наши шансы можно назвать только по сравнению с перспективой оказаться в гибнущем мире, где каждый, от кого хоть что-то зависит, считает дурным тоном попытаться выжить и дать выжить хоть кому-нибудь.

- Слушай, - сказала я, - если уж говорить про Каменный Язык и вообще всю ту историю...

- Мм? - отозвался он, не выпуская меня из рук.

- А чего ты за мной тогда пошел-то? Ведь данных было кот начихал, и те недостоверные.

- Ну, - качнул он головой, - я конечно могу наврать, что хотел быть причастным к открытию и началу новой разработки Дома, но, если честно, я хотел вытащить тебя оттуда.

- А почему тогда не вытащил? Ты же знал, что стоит тебе потребовать, я свернусь и признаю задачу невыполнимой.

- Счастье полета... - Макс вздохнул. - Ты была счастлива, когда летала. Я знал это, как знала ты сама. Ну и... у нас же почти получилось. Задержись тот приказ хоть на пару лун, уже сейчас можно было бы начинать разработку.

- Ты же сам сказал, что там трындец, - удивилась я.

Макс кивнул, задев подбородком волосы на моей макушке, получилось щекотно, но я не пошевелилась.

- Да, Лись, он самый, полный и окончательный. Из тех, кто мог иметь к этому отношение, в живых имел возможность остаться только один, и тот, если жив, этому не рад.

- Значит, шансов получить все данные об искусственных Источниках у нас не было, - вздохнув, признала я.

- Все и не нужны, - тихо возразил Макс. - Не хватило сущей ерунды. Нескольких месяцев, двух разговоров, одного подтверждения, крохотного следа...

- Если это ерунда, то оно найдется в другом месте, сам знаешь, Поток никогда не оставляет однажды проложенное русло.

- Знаю, - улыбнулся он. - Ты лучшее тому доказательство.

Я вздохнула и обняла его.

Не знаю, как Макс спал той ночью, а я позвала своего сайни спать вместе. Он обрадовался, лег у меня в ногах на одеяле клубком, как большой кот. Я поняла, что наконец-то не одна, и выключилась.

С утра Димитри объявил выходной и велел Сой никому не будить маркиза, чтобы он отдохнул. Так что к завтраку Унриаль не вышел, а мы пошли гулять, пообещав князю прийти в "Дохлого ящера" на закате. Уходя, мы слышали, что он берет такое же обещание с Хайшен и Айдиша, и Макс сделал вывод, что на вечер дорогой хозяин наметил что-то особенное. Я усомнилась в том, что идея показать диковинку в виде гостей из-за звезд части обитателей города и порта может быть чем-то особенным, как по мне - вполне логичный ход мысли, и сказала об этом Максу. Он пожал плечами, заметив, что мы можем оказаться не единственным сюрпризом, по крайней мере, зная его светлость, лично он, Макс Асани, единственным сюрпризом быть не рассчитывает. Я неопределенно хмыкнула, и мы отправились смотреть городской сад.

Утро Полины началось с, похоже, классической для Кэл-Алар жанровой сценки: выйдя в сад, она увидела, как Ройя вместе с хранителем дома пинками выгоняют из сада рептилию, по размерам и виду напомнившую ей австралийскую гоану, но не серо-зеленую, а зелено-желтую. Рептилия из сада уходить не хотела, шипела и хлестала хвостом, люди довольно шустро уворачивались и, пиная ее в основание хвоста, гнали к выходу.

Пока женщина стояла и думала, чем она может помочь, прибежала детка без имени с каким-то свернутым ковриком в руках и приняла участие. Дав рептилии раз-два по носу этим ковриком, она позволила слугам выиграть время, и те, приподняв животное за хвост, пошли к воротам. Ящеру ничего не оставалось, как перебирать передними лапами, сохраняя морду от контакта с дорожкой. Выдворив незваного гостя, слуги ушли в глубину сада. Полина помнила по прошлому разу, что там есть рукомойник.

Мимо нее в дом потопала детка, все с тем же свернутым ковриком в руках.

- Как вы храбро его выгнали, - сказала ей Полина. - Он такой большой, за вас было страшно.

- Этот молодой, - отмахнулась девочка. - У него еще хвост детский, толстый. Как первый раз без хвоста останется, будет опасный, а пока - глупый и медленный. Не страшный. - Она улыбнулась, засияв солнышком, и закончила. - Коврик надо убрать. Пойду уберу.

На драку мы все же нарвались, но уже вечером, причем в том самом "Дохлом ящере", куда Димитри звал нас к закату Ну, мы и пришли, когда солнце висело только на три пальца выше края воды над морем. Кабак выглядел вполне приличным местом, несмотря на то, что он был явно обсижен моряками Кэл-Алар и производил впечатление заведения "для своих". Учитывая нравы саалан и специфику Островов, о которой я слышала достаточно обмолвок еще в казарме, странно, что это случилось не раньше.

Драка началась, когда Макс отошел к стойке. Вроде ничего особенного и не произошло: ну, сцепились двое, подбежали еще трое, разняли схлестнувшихся, в процессе, как водится, свалили стол и побили посуду, и еще кто-то вылетел с галереи вниз в зал, дел-то всех на три минуты. Но зацепили и нас. Марине Викторовне порезали блузку, и в месте прореза рукав немедленно выцвел и начал расползаться, как будто шелк попал в отбеливатель. Подошедший князь, слушая мой рассказ, глянул на Лейшину, увидел это, округлил глаза и оборвал ей рукав вообще нафиг, чем расстроил ее почти до слез. И тут же послал кого-то за новой люйне для нее. Пока внизу убирали осколки посуды и перил и уносили того, кто во время драки упал с галереи спиной на край стола, пришла Полина в широком коротком плаще, явно взятом у кого-то из служанок князя. Димитри улыбнулся ей и объявил нам, а заодно и всем собравшимся в "Дохлом ящере", что, мол, ребята, развлечения с мордобоем в планах не было, а привез он совершенно другое. Народ заинтересованно загудел и начал собираться поближе. Князь улыбался и вместо ответов на вопросы говорил только, мол, подождите чуть-чуть, сейчас все будет, дайте даме переобуться, и мы вам сразу покажем. Между делом он попросил освободить большой стол. Тем временем с базара принесли сорочку для Марины, и, судя по упаковке в пергамент, выбрали самую дорогую, какую только нашли. Трактирные служанки увели ее куда-то за двери переодеться, и через пару минут она вышла в блузке из коричневого льна с вышивкой. По вороту блузки бежала цепочка ящериц.

- Разве тут носят такое короткое? - удивилась я вслух. - И это же не на взрослого...

- Это люйне торговца с воды, - объяснил Димитри. - Не все хотят сходить на берег в чужом порту, привозить мелочи для моряков прямо на рейд довольно выгодно. Тут этим обычно зарабатывают подростки, и вполне успешно, многие могут так поставить свой дом и отделиться от родителей. А длинное на воде не носят, чтобы не ходить с мокрым подолом.

В кабаке меж тем ненавязчиво нарисовались несколько взрослых мужчин-ддайг, аккуратно вставших вокруг Лейшиной.

- Эээ... Димитри? - сказала она, заметив это.

Князь махнул рукой:

- Марина, не обращай внимания, это охрана. И ты, Алиса, тоже не расслабляйся, бди.

Полина тем временем сняла уличные туфли и обула легкие босоножки. А после туфель сняла плащ, и под ним оказалось зеленое шелковое платье. А дальше я вмиг охренела, потому что Димитри подал ей руку, и она по скамье поднялась на стол, а он в один шаг встал рядом с ней. Князь наколдовал мелодию, показавшуюся мне знакомой, и уже через секунды я поняла, что не ошиблась. Они стали танцевать танго. Понятно, что у сааланских моряков, которых правильнее было бы назвать пиратами, тоже открылись рты и глаза. Даже ддайг смотрели больше на то, что делал их князь и его странная подруга, чем следили за обстановкой в кабаке. Поэтому они подошли к Марине почти вплотную - на их взгляд - и все время шевелили ушами, как коты в засаде. Марина удивленно улыбалась, но для нее происходящее было, похоже, почти ожидаемо. Макс смотрел на танец очень внимательно и с большим удовольствием, но было заметно, что для него это зрелище - момент чистой эстетики, хотя и несколько сюрреалистический. А я стояла и чувствовала знакомый кол за грудиной. Ревностью это не было, просто я помнила, как Полина танцевала с Леликом. Князь пока и вполовину не был так хорош, но по нему было видно, что это новое, привезенное своим показать, - предмет его особой гордости и что он научится. Время на уроки у него, внелетнего мага, есть, причем в неограниченном количестве, так что совершенствоваться он может еще долго. А моя сказка кончилась. И не только моя. С Леликом Полина танцевала иначе, и вообще была живее, улыбчивее и... на этой мысли я отвернулась к двери, чтобы не смотреть на них и не думать об этом всем.

И немедленно была вознаграждена лично мне перепавшим развлечением. Хайшен принесла маркиза да Шайни. То есть он перебирал ногами сам, но на этом самостоятельность и кончалась: держала его вертикально все-таки досточтимая. Войдя, он начал громко сетовать на то, что гадким драчунам с дурной славой и красивые рыжие женщины, и смелые танцы, а приличным мальчикам из хорошей семьи только деревянная подушка, вода и веревки. И вообще, где справедливость на этом свете и почему все так именно с ним? Последняя из четырех мелодий как раз закончилась на этом его вопросе. За спиной Хайшен маячил Кучеров с невозмутимым лицом.

Полина, спускаясь со стола по скамье, предположила:

- Может быть, потому, что абсолютного послушания требует только неуверенный воспитатель?

Шокированная Хайшен, перехватывая маркиза поудобнее, как мешок с шерстью, и глядя на довольного Димитри напалмовым взглядом, процедила Полине:

- Да лучше бы ты с ним спала.

Полина засмеялась:

- Ну, это невозможно по определению, впрочем, поверь мне, то, что ты видела, вполне годная замена для тех, кому неймется и колется.

И тут что-то дернуло меня за язык.

- Не, рок-н-ролл лучше, - уверенно сказала я.

Да Шайни, на минуту перестав висеть обморочным котиком в руках Хайшен, повернулся ко мне:

- Что такое рок-н-ролл?

Полина, склонясь над пряжками босоножек, вывернула голову вбок и ответила:

- Это танец, который считали неприличным те, кто начинал танцевать танго. Впрочем, потом и к нему привыкли.

- Да мы бы и показали, - сказала я. - Макс тоже умеет. Но князь этой музыки не знает, а я мелодию не соберу, забыла, как это делается.

Полина вздохнула.

- Найдите мне гитару. И освободите им место. Дебош так дебош.

Ей вытащили из-за стойки местную версию инструмента, трапециевидную коробку с грифом и струнами. Она проверила строй и хмыкнула:

- Ты смотри, совпало.

- Так что ты хочешь, - пожал плечами князь, - двадцать лет контактов, еще бы не совпало.

Он с очень живым интересом ждал, что будет. Какой-то чувак из местных, с таким же струнным инструментом, подсел к Полине, и она начала с ним объясняться на корявом сааланике. К ним немедленно подбежали два сайни и сели под ноги чуваку. Полина закончила с ними общаться и вдруг сказала по-русски: "Ну, три, шестнадцать!" Чувак вряд ли понял, но отреагировал верно и начал мерно играть две ноты. Полина повернулась к сайни и показала одному простенькую мелодию на четыре звука, потом взялась за гитару, и я, охренев, услышала "Поднят ворот, пуст карман". Чувак из местных ничего не понимал, но предложенную партию долбил честно, а второй сайни вдруг начал свистеть что-то свое, но удивительно в тему. Я мигнула Максу, он усмехнулся в ответ, и мы пошли отрываться.

Хайшен прислушалась к словам, вздохнула и заметила по-русски вполголоса:

- Пророк, помилуй. И это приличная женщина и образованный специалист!

Димитри немного едко добавил в тон:

- И некромант! Никакой серьезности!

Марина сделала скорбное лицо еврейской дамы из хорошей семьи:

- Моя подруга Полина, к сожалению, прежде всего гопник, обычный питерский гопник.

Угадать по ее выражению лица шутку смог только Унриаль да Шайни. Он попытался сдержаться, но передумал и захохотал, не проявив обычной для него сдержанности. Хайшен печально посмотрела на него и спросила:

- Маркиз, ты прочно стоишь? Не хочешь присесть?

Пока они обсуждали первые впечатления, песенка закончилась и началась другая, про черного кота, которому очень не повезло с домом. А после нее мистрис запела что-то прелестное и не слишком приличное, и это было музыкальное признание в любви городу с тремя именами, в том же ритме. Рядом с музыкантом, игравшим с Полиной, уже сидел какой-то невзрачный парень в синем и с пятого на десятое переводил ему на сааланик смысл текстов, от чего чувак периодически похохатывал, но ритм держать не забывал. Посередине зала было невозможно пройти: Макс и Алиса оттягивались как в последний раз. Хайшен, посмотрев на это, кротко спросила Стаса:

- Прости мою ограниченность, но могу ли я поинтересоваться - а что-то приличное у вас вообще танцуют? Такое, чтобы ноги выше ушей не летали?

Стас пожал плечами и протянул: "Нуу... эээ..." Как раз в это время Полина, махнувши рукой на приличия окончательно, начала с местным музыкантом очередной рок-н-ролл с припевом "Не волнуйся, мама, ничего не будет хорошо".

Алиса, услышав слова, чуть не споткнулась. Макс, наоборот, был счастлив и целиком согласен с текстом. Унриаль, уже устроившись за столом, смотрел в основном на музыкантов и молча слушал, не обращая внимания ни на что больше. Хайшен села с ним рядом, опершись локтем на стол, а лбом на ладонь. Айдиш философски пожал плечами:

- В конце концов, мы еще не в столице. И это кабак, а не ратуша.

"Дохлый ящер" ходил ходуном до полуночи, с галереи свистели, орали и делали восторженные жесты сааланские моряки. Но когда полуночный холодок потянул по ногам, маркиз увял. Димитри, заметив это, сказал, что все, время детское, так что дети могут продолжать, а взрослым пора по люлькам. Айдиш улыбнулся, не сказав ни слова, и отметил себе, что Димитри подцепил выражение Полины. Уйти сразу же, кстати, все равно не получилось. Пока Алиса с Максом пугали досточтимых, а моряки Островов убирали ноги под скамейки и свисали с галереи, наблюдая за ними, авторов инцидента с дракой нашли и тихонько притопили в море, предварительно допросив, и как раз к полуночи подбежали доложить, так что по чашке местного странного чая "на дорожку" друзьям князя все же принесли. На прощание Полина обнялась с местным чуваком и пообещала ему "когда-нибудь снова".

Уже в доме, когда все расходились спать, я видела, как Димитри сказал Полине, провожая ее до комнаты:

- Это было по-настоящему горячо, спасибо. Завтра с отливом мы отправимся в Исанис.

Не видел ты ее "горячо", пресветлый князь, подумала я. И закрыла за собой дверь. Содрав с себя пропотевшую футболку, наскоро сполоснулась под рукомойником, как получилось, и выключилась, едва коснувшись подушки щекой.

Дом Альены да Айгит был, каким и всегда: маленьким, уютным, спокойным и светлым. Дейвин и забыл за хлопотами на Ддайг, а потом за годами суматохи в Новом мире, как это хорошо - быть дома. Альена почти не изменилась, но выглядела задумчивой и даже немного грустной. Дейвин сидел на полу у ее ног, положив голову на подлокотник ее кресла, и рассказывал. Это был уже не первый их разговор. За длинный предыдущий день Дейвин успел поведать все хорошее, что было с ним в Новом мире, и все хорошее, что он узнал и увидел. Настало время говорить о плохом. Как в детстве, вернувшись домой на каникулы, он сидел у ног матери, и, как в детстве, она его слушала. Сын открыл Альене горькие вещи, но она даже под присягой не могла бы сказать, что ее сын поступил против правил семьи или повел себя не так, как она его учила и как ждала от него. Вдвойне было горько ей слышать о том, как честь обернулась бесчестием, а доблесть - позором. Альена наклонилась к сыну, обняла его за плечи:

- По крайней мере, ты заботишься об этой женщине, которая была врагом князя, и не оставил друзей тех погибших... воинов? Или они разбойники, сын? Я так и не поняла.

- Это называется Сопротивление, мама, - вздохнул первый воин империи. - И да, я делаю все это, но от того только хуже.

Изумленная Альена заглянула сыну в лицо:

- Исправлять причиненный вред плохо? Заботиться о тех, кто пострадал от твоей руки хуже, чем оставить все как есть и уйти? Зачем им такие законы?

- Мне объяснили смысл запрета, - Дейвин взял мать за руку и потерся щекой о ее ладонь. - Я нахожу его логичным. Смотри. Вот я принуждал и мучил женщину, теперь она боится и ненавидит меня. Но я забочусь о ней, и она вынуждена принимать мою помощь и защиту. Теперь она ненавидит себя, как раньше ненавидела меня. Я помог или сделал хуже?

Альена молчала, не находя ответа. Дейвин заглянул ей в глаза, кивнул и продолжил:

- Вот я убил людей, замышлявших злое против князя и его вассалов. Их друзья остались горевать. Нужда свела нас вместе, мы делаем общее дело, они принимают мои приказы и подчиняются мне. Теперь они ненавидят себя самих так же сильно, как ненавидели меня. Я помог или сделал хуже?

Альена заплакала. Сев на пол рядом с сыном, она обняла его.

- С честью или позором, победитель или побежденный, ты мой сын. Я не отрекусь от тебя. И я уверена, Дейвин, что на суде тебя оправдают.

- Даже если так, мама, - вздохнул граф. - Даже если и так...

На четвертый день отсутствия князя в крае Асана поняла, что тащить работу за него и за себя одновременно она не сможет. Контроль зачисток пришлось передать. Кандидатур было две, Офре да Нио, граф Муринский, и Шилл да Лам, маркиза Девяткино. Но граф Офре уже успел зарекомендовать себя у местных так, что Асана в ответ на его порыв только грустно покачала головой.

- Офре, - сказала она, - ты успел стать смешным для них из-за твоего легкомыслия. Сперва восстанови репутацию. И маркиза Шилл все равно лучше тебя, ты же знаешь это сам. Лучше займись вашими кварталами, и особенно зданиями у железнодорожных станций.

Маркиза да Лам, получившая под свою руку большой кусок северной окраины города, была сильным боевым магом. В городе она оказалась среди первых вассалов Димитри, пришедших в Новый мир, и за несколько лет бумажного шторма, как Шилл определила ситуацию в крае, успела соскучиться по настоящей работе. Идея разобраться с фауной до начала весны ей очень нравилась, работать с Сопротивлением маркиза не боялась, и Асана была совершенно спокойна за нее. Но кое-что следовало привести в порядок до того, как знакомить Шилл с Сопротивлением.

Полевых командиров Асана собрала в актовом зале Невской Плазы, между делом тихо обшипев директора для порядка, чтобы его персонал не делал кислые лица посетителям, а заодно и за отсутствие стоек для оружия в холле отеля. На коротком совещании она предложила командирам боевых групп прямо сейчас создать совет, выбрав в него нечетное число доверенных лиц так, чтобы их было меньше десяти, а из них выбрать старшего, голос которого считается как два других голоса. На вопрос из зала, зачем это нужно, она ответила, что предлагает движению самообороны города все свои действия координировать через совет командиров.

- Вам так правда будет удобнее, попробуйте, - сказала она. - А если не понравится, всегда можно поменять.

Удивленные боевики решили, что попробовать-то и правда можно, и пошли выбирать совет. А виконтесса позвонила генералу Улаеву и рассказала ему об итогах встречи.

- Госпожа да Сиалан... - вздохнул в трубку и.о. главы УВД. - А кем вы намерены их заменить, и что скажет наместник, когда вернется?

- Зачем же их заменять? - удивилась виконтесса. - Их результаты прекрасны, не хуже, чем у Охотников, они очень хорошо справляются.

- В таком случае зачем вы их поссорили? - генерал очень старался быть вежливым, но получалось у него плохо.

Впрочем, заместитель наместника этого не заметила, она была занята другим - ориентировалась в обстоятельствах.

- Почему же я их поссорила? - еще более удивленно спросила она. - Я просто предложила им организоваться для удобства работы.

- Сейчас они начнут делить власть и перестреляют друг друга, - вздохнул генерал. - Причем отменить ваше предложение вряд ли выйдет, вы уже подали им идею, так что ждите, сейчас начнется.

- Не знаю, - уверенно ответила госпожа да Сиалан. - Я ни разу не видела в империи, чтобы предложение создать совет работало именно так.

- А по эту сторону звезд я не знаю ни одного случая, когда оно сработало бы иначе, - кисло сказал генерал.

Асана засмеялась:

- Знаете, давайте все же дадим им шанс.

Генерал вздохнул:

- Как скажете, - и нажал отбой.

Совет командиров был создан за три дня, считая сутки, потраченные на подсчет голосов. В него вошли: командир группы "Свободная Нева" Влад - Пряник - Долженков, командир группы "Городские партизаны" Анастасия - Дохлая - Неверова, командир группы "Нерпа-гик" Светлана - Смола - Теклесова, командир группы "Центровые" Филипп - Музыкант - Баулов, командир группы "Красная вендетта" Антон - Паук - Костров, командир группы "Край наш" Ольга - Княгиня - Зольникова, командир группы "Два ведра" Тимур - Философ - Красильщиков, командир группы "Вокзал" Юрий - Искра - Авениров, командир группы "Без выстрела" Денис - Соленый - Райво.

Асана да Сиалан встретилась с ними еще через четыре дня. На этой встрече, уже узким кругом, она не стала тратить время на фигуры речи и длинные объяснения.

- Господа, - сказала она. - Полиция предупредила меня, ссылаясь на прецеденты в истории ваших южно-европейских республик, что вы можете сейчас начать выяснять, кто из вас на самом деле более влиятелен, и перессориться из-за этого. Полицейские аналитики не исключают и смертельного исхода таких споров.

Народ заерзал и начал прятать глаза. Асана увидела это и загрустила, но решила не останавливаться, тем более что заготовка речи на этот разговор была составлена ею при помощи донора.

- Мне не сказали очевидного: такое возможно, только если у структуры есть больше одного источника дохода. Поэтому давайте договариваться о том, что ваш источник дохода - это я, пока не вернулся граф да Айгит. И ваши гарантии на период после решения этой проблемы зависят сейчас от меня, а когда он возвращается, опять от него. Если кто-то из вас намерен уйти и заняться чем-то другим, скажите об этом прямо, ваше место освободится, в совет командиров выберут кого-то другого, а уходящий получит какое-то вознаграждение и заслуженную славу участника борьбы, но не победителя. Если вы попытаетесь получить деньги из других источников, пока вы заняты защитой края от фауны, извините, мы будем расставаться. История с "Ключиком от кладовой" повторена не будет. Что касается победителей, им будут определены другие вознаграждения и по размеру, и по порядку выплат, и предложены контракты, достойные их заслуг.

- И какие, например? - поинтересовалась Дохлая.

Это был очень удачный вопрос. Минут десять Асана рассказывала о жизни на Ддайг, о проблемах с ордами, о том, как сильно там нужны опытные бойцы, способные оказывать первую помощь и организовывать эвакуацию раненых. А под конец своей речи добавила, что, конечно, такое предложение интересно будет для тех, кому за девять лет не надоело и кто не устал. Есть за звездами места и поспокойнее, где все эти навыки тоже нужны, но хотя бы не каждый день. А если кто-то захочет мирную профессию тут, в крае, и спокойную штатскую жизнь, тем тоже будут предоставлены для этого возможности. Главное - пережить чрезвычайные обстоятельства.

Командиры переглянулись.

- Правильно ли я понимаю, - спросил Соленый, - что вы намерены взять нас на баланс?

- Не вас, - уточнила госпожа да Сиалан, - а вашу работу по защите края. И не взять на баланс, а оплачивать труд и расходы. Граф да Айгит все равно предложил бы вам это, но ждать окончания суда и его возвращения нет резона ни нам, ни вам.

- Вы будете руководить зачистками до его возвращения? - спросил Паук.

- Я бы хотела, - с легкой досадой произнесла Асана. - Но князь оставил край на меня, так что я дам вам человека вместо себя.

- Кого? - цепляться к словам Паук умел и досье сааланских аристократов помнил почти так же хорошо, как Лиска.

- С вами будет Шилл да Лам, старший маг Девяткино, - Асана и сама не знала, почему она назвала так маркизу, но удача была с ней.

- Мы знаем ее, - заметила Смола. - Хорошо, мы будем с ней работать. И еще вопрос.

- Да? - виконтесса, опершись локтем на стол, повернулась к черноволосой и черноглазой молодой женщине с жестким взглядом.

- Энье да Деах остается с нами?

- Конечно, - недоуменно ответила Асана. - Он же сам это выбрал. Какие еще будут вопросы? - Выждав минуту в полной тишине, она решила. - Если вопросов нет, то давайте обсуждать ваши нужды и порядок их обеспечения.

Скольян да Онгай никогда не получал столько внимания прессы, сколько ему перепало той зимой. Он совсем не был этому рад, но кроме него, на вопросы журналистов отвечать было некому. Злая и задерганная Асана занималась бумагами, которые обычно стекались к Димитри, и гоняла всех троих секретарей, Иджена, Нодду и Ануэль, так, что им было некогда присесть, за исключением часа обеда и получаса перерыва на вечерний чай. На все просьбы об интервью или пресс-конференции она жестко сказала, что у нее нет на это времени, и предложила всем желающим подождать князя и спросить все у него или идти к Скольяну да Онгаю и надеяться, что он ответит хотя бы на часть вопросов. И журналистам пришлось идти к заместителю мэра столицы края и просить его о пресс-конференции, хотя бы краткой. Все хотели знать, когда вернется наместник, почему он уехал так надолго, что будет на суде в столице империи и зачем вообще нужен этот суд. И конечно, спрашивали, как узнать, что там происходит. Граф ответил, что экспедиция репортеров для освещения процесса уже почти сформирована, но присутствующие журналисты могут заявить о желании присоединиться, несколько мест еще есть, и назвал дату отправления экспедиции. Она была назначена на двадцать первое февраля.

Валентин после отъезда Полины и Марины начал опекать Айриля совсем плотно, проводя с ним по четыре, а то и по шесть часов в день. И молодой маркиз был благодарен за это. Едва получив торговый дом своей приемной матери, он понял, что обещанные князю весенние ярмарки будет не так просто провести, если не поспешить. Одна только интеграция торговли могла бы занять все его время, но кроме нее были и еще задачи. Город нуждался в официальных стационарных рынках и магазинах - местах, где можно открыто разместить товары из-за звезд. При этом тратить деньги на восстановление крытых городских рынков Айриль да Юн не мог себе позволить. Ему предстояли очень серьезные закупки товаров для империи. Это должно было окупиться в ближайшее время, но пока денег на ремонт зданий не было. Приходилось обсуждать с районными баронами торговлю с колес, а людей с "Ключика" упрашивать предоставить в аренду часть складских помещений для сааланской шерсти и кожи. И конечно, развивать сеть обеспечения края продовольствием. Хромота юноши была хорошим поводом сопровождать его на всех встречах, тем более что от трости Айриль отказался наотрез.

Первый серьезный разговор с исполнительным директором, по совместительству начальником службы безопасности торгового дома, произошел еще в середине января.

- Может быть, порталами тоже начнем отправлять товары? - спросил Айриль наставника.

- Да как-то... - неопределенно ответил Валентин.

- Нет, ты подумай: мурманская рыба без заморозки сюда, а им туда молочное и гигиенические товары. Всем же так лучше будет.

- А чего не яйца? - без энтузиазма поинтересовался байкер.

- А яйца через портал можно только в порошковом виде переправлять, - объяснил маркиз да Юн. - Тем более в товарном количестве.

- Печально... - вздохнул Валентин.

Айриль спокойно возразил:

- Никакой печали. Нам просто нужны маги, чтобы довозить свежими яйца и другие грузы, которые нельзя переслать через портал, вот и все. Валентин Аркадьевич, ты пойми. Я хочу делать то, что делала матушка: не один большой супермаркет на весь город или регион, а возможность для каждого иметь необходимое именно прямо у дома. Не огромный праздник на площади, а маленькие тихие вечера для небольших компаний. Во всех городах и поселках края.

Валентин посмотрел на сааланского мальчика с интересом.

- Ты что, тут жить остаться хочешь?

- И тут тоже, - мечтательно сказал Айриль. - И там, за звездами. Построить дом и звать в гости вас всех - и тебя, и Марину, и всех твоих, и вообще всех, с кем сумею подружиться.

- То есть про уникальность товаров - это ты всерьез, - Валентин качнул головой, озвучивая вывод.

- Да, - немного растерянно подтвердил Айриль, - я хочу и буду продолжать делать так, как делала матушка.

- А ты Полину матерью называешь по обязанности или от души? - поинтересовался байкер.

- Что значит - по обязанности? - не понял сааланец.

- Мгм, - отреагировал Валентин. - Скажи, а вот ты получил ее собственность, считай, в подарок. Ты знаешь, почему она тебя выбрала?

- Во-первых, я получил не собственность, а дело. - Айриль вдруг стал похож на ту самую фаюмскую доску, которую Полина упоминала в заметке, размещенной в блоге осенью.

- Хорошо, дело, - кивнул Валентин. - Так все-таки, ты в курсе причин?

- Знаешь, открытого разговора не было, - признался маркиз. - Сперва я получил конверт, потом открыл его и понял, что там, и чуть не упал, а потом мы поговорили, но очень скомканно. Она просто подтвердила, что не пошутила и не собирается менять решение.

- Ясно, - кивнул питерец. - А что до того было? Может, задним числом тебе понятно стало что-то из ее летних слов?

- Она весной пришла с просьбой помочь ей заговорить на нашем языке. У меня теперь есть ее кулинарная книга. Я умею готовить все, что она мне записала - супы, салаты, горячее, выпечку. Конечно, я не стану готовить свинину и говядину, но насколько я понял, рецепты от этого не пострадают.

- Религиозное что-то? - уточнил Валентин.

- Примерно так, да, - согласился Айриль. - Если звери договороспособны, то они не еда.

- А ваши животные не договороспособны? - в вопросе Валентина прозвучал вполне живой интерес.

- Квамы даже не запоминают запах своего человека, - махнул рукой Айриль. - Приходится ставить метки на каждого в стаде, чтобы не путались, и собирать потом на кристалл. А сайни разговаривают с нами, помогают по дому и воспитывают детей. Но это ты уже знаешь...

- Ладно, - сказал Валентин вдруг. - Раз так, давай говорить подробно.

Айриль молча воззрился на него своими иконописными карими очами.

- Я так понял, что ты пытаешься избавиться от стандартных товаров на витринах портала, верно?

- А зачем они? - пожал плечами Айриль. - Люди же все разные. Разве приятно видеть в одной комнате, а тем более за одним столом, человека в такой же одежде, в таких же украшениях, с таким же ножом или хотя бы часами?

Валентин согласился и вдруг, неожиданно для себя, высказал мнение, хотя не собирался.

- Вообще, да. Неприятно, если ты привык к другому. Но дело не только в этом. У тебя, конечно, свой взгляд, но оно и понятно. Ты вот про колено свое говоришь, что год-другой - и все зарастет. Любой из наших ходил бы так всю жизнь, и это, знаешь, накладывает свою печать. А вот сегодняшнюю тему мы с Витычем мусолили часов, наверное, десять в сумме: зачем люди вообще берутся крафтить. Я тогда и приходил с вопросом, что... забыл где, но был где-то пример в старом журнале: одна девочка в дорогом Дольче и Габбана каком-то оригинальном, а другая в вообще хендмейде крафтовом, не то купленном в Андах у индианцев, которые его вручную вяжут. И что это одно было статусность, а второе - что-то другое. Свобода от чего-то, наверное. Но здесь у нас, если ты крафтишь, сделанное должно быть круче купленного, а иначе и смысла нет заводиться. То, что можно просто пойти и купить, рассчитано на любого и каждого, это такая, как тебе сказать, вещь вообще, которая как бы не про тебя и твою жизнь, а так - срам прикрыть, если одежда, след на бумаге оставить, если ручка. И большинству нужны на каждый день именно вещи вообще, чтобы не думать о том, чем заполнить бланк доставки или чем морду вытереть, умывшись. Но тут ловушка. Если ты горбун, тебе прямая дорога к портному или в индпошив. И если ты не можешь жрать ту дрянь, что все едят, или пить - тебе прямая дорога в магазин "особая хавка" или "экзотическое бухло". Есть, то есть, люди, для которых уникальные товары - жизненная необходимость. И благословен тот, у кого потребности типовые и удовлетворяются массовым серийным производством задешево, теми самыми "вещами вообще", понимаешь? А ищущий странного проклят в силу этого, он будет вынужден покупать нужное задорого, но уж если ты вынужден - почему бы не сделать не просто "не как для всех", а еще и лучше всех? Все равно ж крафтить индивидуально. Но у вас же иначе. И как ты планируешь это наше у себя там продвигать, я не представляю. А порталу без "вещей вообще" не обойтись.

Айриль радостно кивнул:

- Валентин Аркадьевич, да. Мы действительно совсем не вы. У нас нет машин, и "вещей вообще" мы не делаем, не умеем. У нас каждая вещь делается под человека. Паромобиль или белье, письменные принадлежности и оружие - если оно твое, оно все про тебя и для тебя. По вещам можно составить представление о человеке, еще не видя его. Одолженную пенну в руке видно так же четко, как одежду с чужого плеча или отобранный меч. Но есть и вторая сторона. Цена времени там, где его есть чем заполнить и надо выбирать из многих вариантов заполнения, одна. Довольно дорогая, тем дороже, чем больше выбор. Цена времени там, где нечем его заполнить, другая. Очень дешевая. Домашнюю работу мы делим с сайни, отчасти это нам помогает, но и мешает тоже.

Айриль вздохнул и замолчал на целую минуту. Потом продолжил:

- Пророк дал нам танец и так спас нас от этих жутких дней, в которые мозг поражен мучительной немотой и страдает, неспособный мыслить, потому что нигде нет пищи для ума. Говорят, что в таком состоянии человек может убить родного или изрезать себя ножом, только чтобы что-нибудь ощутить. Торговый дом матушки - это благословенная земля, таинственный город над лестницей богов, место, где хранятся умения и возможности умений. Мы умеем вязать, резать по дереву и кости, лепить из глины и обжигать ее, но умеем в общем. Наши поделки хороши для домашнего обихода, но высоты ремесленного мастерства, которые я видел на страницах портала, нам недоступны... были недоступны. Исключение, пожалуй, только ткачество. У вас оно умерло из-за машин, у нас ткут лучше. Но все остальное... Я привезу это в Аль Ас Саалан. Зимы перестанут быть страшными для рыбаков и горожан, для жителей деревень и дальних поселений. Ддайг больше не будут заставать людей врасплох и вырезать целыми поселками только потому, что у людей был дурной день и все впали в апатию. Эти уроки и мастерские станут спасением для очень многих. А "вещи вообще"... - маркиз вздохнул, смиряясь, - хорошо, пусть будут, только для них нужна тогда отдельная группа витрин.

Сааланца не всюду приняли хорошо, но он и не рассчитывал на дружеское отношение сразу. Первыми его достижениями были получения подписей на обновленных контрактах и более или менее четкие ответы о том, насколько эти конкретные люди готовы продолжать работать с порталом, зная, что Полину Юрьевну заменил сааланец.

За несколько недель постоянных разъездов и переговоров Айриль понял, что в относительно равномерном пространстве портала формируются три группы. Одни готовы были терпеть преемника Полины при условии, чтобы им не меняли ни условия присутствия на портале, ни формат отчетности. Другие были согласны говорить о предоставлении своих товаров и услуг "гостям", но только при условии, что их доброе имя в глазах горожан не пострадает от этого, и с ними Айриль договорился встретиться после возвращения князя в край с вердиктом суда. Третьи высказали интерес к товарам из-за звезд и были готовы поставлять местные товары в Большой Саалан. Этих последних было немного, но для начала, решил молодой маркиз, хватит и этого. И начал переговоры с теми же людьми на совершенно другие темы. Его не понимали, он приходил с предложениями снова и снова. Но когда князь ушел в столицу вместе со всеми участниками будущего большого судебного процесса, время на переговоры, отведенное ему его странной удачей, закончилось. Утром пятого февраля Айриль никак не мог себе представить, что он узнает к вечеру, а тем более в последующие дни.

Валентин успел опередить визитера минут на сорок, без звонка придя к Айрилю в его городскую квартирку, снятую на углу Славы и Космонавтов. Точнее, войти без звонка он, конечно, не мог, магом он не был. Но позвонил не как приличные люди, по телефону, а сразу в дверь.

Сонный Айриль открыл ему с чашкой чая в руках.

- Доброе утро, - улыбнулся он. - Проходи, у меня горячий чайник, лоадьи и мед.

- Оладьи, - автоматически поправил байкер. - А у меня трындец. Точнее, у нас.

- Что такое, Валентин Аркадьевич? - Айриль проснулся, подобрался и стал похож на кота перед дракой.

- Старый криминал вернулся в город. Я сегодня узнал... Они поняли, что вместо Поли... Полины Юрьевны теперь ты. К тебе придут покупать "железную дорогу". И хорошо, если к тебе первому.

- "На вокзал" пусть приходят, если хотят, я вчера отправил деньги, - сказал маркиз, ставя на стол кружку для гостя. - Отчислено больше обычного, если хочешь, посмотри потом сам. Станции надо немного расширить, поток людей упал, но будет поток грузов, я сказал нанять охрану.

- Вот как, - сказал Валентин и присел к столу. - И что ты задумал?

- Потом, Валентин Аркадьевич. Сначала скажи мне все, что ты знаешь об их намерениях.

Через двадцать минут Валентин понял, что уже успел рассказать о подробностях, а новый шеф по ходу дела накормил его завтраком, убрал со стола и вымыл посуду, и зовет его переместиться с кухни в гостиную, а дверь в спальню плотно закрыта. Еще минут десять он скучал над журналом в пустоватой гостиной, пока хозяин дома приводил себя в порядок, потом Айриль вышел к нему, переодетый из своей национальной одежды в свободный вишневый свитер и зеленые брюки-карго, а его высокая прическа со шпильками сменилась туго заплетенной простой косой.

- Я чувствую его, - пояснил маркиз своему заму по безопасности. - Он минутах в пяти пешком. Не уходи, мне нужен свидетель.

- Кого - его? - не понял Валентин.

- Едут впятером, точнее, уже приехали, - ответил Айриль. - Но разговаривать придет один. Остальные, похоже, охрана или бойцы на случай, если я решу вести себя плохо.

- У меня только пистолет с собой, - озадачился Валентин.

- Это неважно, оружие вряд ли вообще понадобится, - рассеянно сказал Айриль, - но при свидетеле у него не будет желания говорить резкости сразу и провоцировать меня на драку. Я не хотел бы убивать.

Ответить Валентин не успел: в дверь позвонили.

- Пойду открою, - сказал байкер, вставая. - Не тебе же хромать по коридору, не солидно.

Вошедший был немолодым, тяжелым, громоздким и немногословным. Валентин чуть придержал его по пути к гостиной, спросив:

- С оружием?

Тот отрицательно качнул головой и двинулся вперед, едва не задев байкера. Тому пришлось отступить к стене и вдохнуть, чтобы не столкнуться с гостем. Айриль как сидел в кресле, так и продолжил сидеть, дожидаясь, пока визитер войдет, выберет себе стул, поставит его точно напротив кресла и усядется. Стул жалобно скрипнул, но выдержал.

Валентин, наблюдая из дверей за сценой, мимо воли сделал вывод - значит, двухсот килограммов в посетителе нет.

- Меня зовут Самвел Вартанович, - сказал визитер. - А тебя, мальчик?

Валентин припомнил некоторые подробности жизни Петербурга десятых годов и понял, что разговаривать пришел Тренер, тот самый человек, легальной частью бизнеса которого была половина самой дорогой букинистики города: и магазины, и частные лотки, и скупка библиотек. Основную часть дохода его группа получала с другой сети, торговавшей модными тогда курительными солями и смесями. Была и третья сеть, распространявшая спортивное питание, но она была личным хобби Тренера, когда-то действительно сперва успешно занимавшегося самбо, потом тренировавшего, а затем, по причинам обычного спортивного свойства, ушедшего на покой.

Маркиз да Юн, невозмутимо посмотрев Тренеру в глаза ясным взглядом хорошего мальчика, доброжелательно ответил, как будто стараясь справиться с акцентом:

- Меня зовут Айриль. Я приемный сын Полины Юрьевны Бауэр.

Тренер сделал короткую, не больше чем секундную, паузу и проговорил:

- Хорошо. Ты совершеннолетний?

- Если вы спрашиваете, могу ли я сам совершать сделки и подписывать счета, то да, могу, - так же доброжелательно и старательно-чисто выговорил Айриль.

- Тогда давай договариваться, - обыденно сказал Тренер.

Айриль чуть приподнял подбородок, и Валентин понял, что Тренер никогда не видел живых саалан близко, и тем более не общался с ними, и, кажется, считает, что перед ним сидит плюшевый дурачок, которого можно на раз-два нагнуть под любые условия. Но поработав с Айрилем месяц, Валентин уже знал, что этот парень может быть даже жестче Полины и что пугать его - только наживать себе врага.

- О чем же вы хотите договариваться? - с интересом спросил маркиз да Юн.

- Мальчик, - терпеливо сказал Тренер, - я знаю, почему ты усыновлен, и догадываюсь, почему Полина Юрьевна на это согласилась. У меня есть мысли о том, почему на это согласился ты. Но сейчас я собираюсь обсуждать не это. В конце концов, кому оставлять свое дело, действительно решать ей.

Маркиз да Юн смотрел на Тренера так, как будто хотел улыбнуться, но находил это неуместным. Вот только взгляд его был слишком внимательным и цепким. Он ни разу не моргнул на протяжении всей реплики Тренера, и не собирался. Валентин стоял в дверях гостиной, не шевелясь и внимательно наблюдая за Тренером, и никак не мог выгнать из головы очень мешающую ему мысль: "Да что же столько слов-то, ведь только в коридоре все буквы были на вес золота".

- Так вот, - сказал Тренер. - Речь о гашише и сопутствующих. И о вашей "железной дороге", как вы ее называете.

- Сопутствующими вы называете кокаин и героин? - очень вежливо уточнил Айриль.

- В том числе, - кивнул Тренер. - Это сюда всегда возили мы.

- Не всегда, - возразил Айриль. - Вас не было десять лет.

Тренер вздохнул.

- Мальчик... Называй сумму, пока я готов разговаривать. И убирай людей с этих ваших станций. Пока то, что вы делали, было политикой, мы молчали. Но теперь мы вернулись. Мы были здесь до вас, были при вас, будем и дальше. Поля сделала удобные трассы, мы сумеем найти им применение лучше вас. Ты, конечно, можешь пожаловаться своим старшим, заместителю мэра, другим, все это уйдет в полицию, но сделать мне они ничего не могут, разговор - это только разговор. А я после этого буду разочарован. Не дай мне повода думать плохо о твоих настоящих родителях.

Валентин задумался. По-хорошему, было уже пора доставать основной аргумент из подвесной кобуры под разгрузкой, но вдруг он понял, что Айриль уже начал отвечать.

- Моя первая мать, - сказал он, опустив голову и глядя в пол, - родила меня и отдала собаке, чтобы я был в тепле и сыт. У нас так делают все, но все же у моей судьбы есть отличия. Обычно женщины рожают детей в своем доме и отдают их домашним собакам. Я родился в доме человека, которого моя мать едва знала, а собаку, растившую меня, собака моей матери в тот же день нашла на рынке. Эту, найденную, привели в дом вместе с ее щенками и среди них оставили меня. Когда вернулся хозяин дома, моя мать уже была в море. У нее корабли, торговые рейсы, фрахты... она не любит быть на берегу. Имя человека, от которого я зачат, мне стало известно в четырнадцать лет. А моим отцом стал хозяин дома, где я появился на свет.

Тренер молчал и смотрел в макушку Айриля. Маркиз да Юн продолжал говорить.

- Этот человек заботился обо мне, как умел, воспитывал, как мог, и любил, - Айриль едва заметно усмехнулся, не поднимая головы, - уж всяко больше матери. Благодаря ему я умею все, чему обучен не в школе. Я был наставлен в нашей вере в его доме. Я жил у него, пока не отправился учиться. В его дом я возвращался на каникулы. Потом мать заключила с ним соглашение, по которому он считается моим отцом. Полина Юрьевна сделала для меня не меньше, чем он за все мое детство, за каких-то полгода. Благодаря ей я умею готовить из здешних продуктов, да и вообще умею готовить. У нас там все это, ну домашнее, делают наши собаки, и без них одному мне тут жить было бы жутковато. Спасибо ей, моей второй матушке, я не испугался. Она научила меня учить и учиться, и это, думаю, лучшее, что произошло со мной здесь. До того я воровал знания прямо у учителей из головы, чтобы не ждать, пока мне соизволят объяснить. Она научила меня доверять себе и людям, с которыми я говорю и договариваюсь. Потом она назвала меня своим ребенком. Я не знаю, почему она выбрала меня, но я думаю, это больше, чем родить. Моя семья признала, что она моя вторая мать. - Айриль вдруг поднял голову и посмотрел визитеру прямо в глаза. - И вы знаете, Самвел Вартанович, если от первой матери я получил тело, внешность и кое-какие способности, то вторая дала мне характер и представления о правильном. Поэтому я буду вести дела, как она, и постараюсь делать все так, как она делала, пока в этом будет нужда. Вас не было десять лет с вашим товаром именно тогда, когда матушка была тут одна со своими друзьями и когда ваш товар был действительно нужен. Не нам. Мы по первой просьбе получаем из-за звезд то, по сравнению с чем ваше местное ощущается как слабовато заваренный чай или табак не самого хорошего качества. Нужно было тем, кто жил здесь и работал, несмотря на все ошибки администрации империи. У них не было сил, не было надежды, не было никакой поддержки, даже того, о чем мы сейчас говорим. Теперь этот бизнес легальный, я не вижу причин уступать вам свое место. Рынок есть рынок, в выигрыше тот, кто продает лучшее по более выгодной цене. Вы бросили свое дело десять лет назад, теперь хотите строить его снова, это ваше право. Хотите - стройте, но сами. А торговые пути, о которых вы спросили, будут обновлены и загружены заново. Мы можем, если хотите, перевозить и ваши товары, но не этим путем. Продать эту часть дела я не могу, она нам нужна. Когда надумаете обсуждать условия перевозок, дайте мне знать, что готовы.

Огромный, как гора, старый борец молчал некоторое время. Потом сказал:

- Хорошо. - Затем поднялся и вышел из квартиры.

Только когда за пришедшим закрылась дверь, Айриль поднял голову. Валентин глянул ему в лицо и чуть не обмер. Карие глаза сааланца кипели еле сдерживаемым гневом.

- Он не будет тут хозяином, - негромко сказал молодой маркиз. - Его тут не было, когда людям нужна была помощь. Ни его, ни его людей. Теперь он решил, что у него хватит силы взять этот город, потому что матушки тут нет. Но тут есть я.

Валентин задвинул под стол ногой стул, на котором сидел гость, и присел на пуфик.

- Так что же, война?

- Посмотрим, Валентин Аркадьевич, - сказал Айриль. - Но если да - я не остановлюсь.

- Бешеный ты, - качнул головой байкер.

- Как матушка, - улыбнулся наконец приемный сын Полины. - Теперь давай говорить совсем серьезно.

- Как скажешь, - Валентин опять был сама невозмутимость.

- Наше торговое преимущество невелико, полгода сложностей сказались, но оно пока есть. И есть способ его прирастить за счет торговли с империей, которая не будет оскорбительной для людей матушки.

- Какой?

- Поставки в империю льна.

- Льна? - удивился Валентин.

- Да, льна, - подтвердил Айриль. - Во всех видах, от готовой ткани и до только что собранного с поля. Я проверил весь цикл обработки, он воспроизводится в империи.

- Вам что, вашей шерсти мало? - окончательно потерялся Валентин.

- Кроме Южного Саалан, где летом в шерстяной ткани, даже самой тонкой, немного жарко, есть и Ддайг. Шерстяная ткань на теле в той жаре - это пытка. Полотенце из шерсти - пытка вдвойне. Пока там носят кожу. Если дать им лен, они купят за любые деньги.

- А что вы искусственные не носите? Есть же дышащие спортивные, их можно носить в жару.

Айриль скорбно вздохнул и поднялся из кресла. Вышел из гостиной в коридор, принес черный мусорный пакет, открыл его и показал содержимое Валентину. Там лежали шторы. То есть хлам, еще недавно бывший полиэстеровыми атласными шторами приятного бежевого цвета.

- Я приехал сюда чуть больше двух десяток дней назад. Я даже почти не колдовал!

- Действительно, что-то странное. Моль вроде бы полиэстер не ест, - хмыкнул Валентин.

- Моль я вывел сразу, и тараканов тоже, - вздохнул Айриль. - Заодно и у соседей, чтобы два раза не делать. А шторы... они распались от того, что я рядом. Я поговорил с хозяйкой апартаментов, она думает, что ткань распалась из-за света, ей вредят солнечные лучи, но не за год же. По совету хозяйки я нашел льняные и повесил, а пока вешал, потрогал ткань. И понял: вот то, что надо. Там, за звездами, это купят за любые деньги. И не только ткань. Семена, очесы, пакля, костра - там пригодится все. За границей края есть люди, готовые продать сырье в обход санкций. Но купить мало, нужно привезти.

- А ваши что, до сих пор не присмотрелись?

- Первая экспедиция присмотрелась, - ответил Айриль, - очень внимательно. Сперва им все очень понравилось - и шелк, и хлопок. Но потом кто-то навел справки и узнал, как этот самый хлопок выращивали.

- И что? - не понял Валентин.

- Мы не можем носить ткань с такой историей, - признался сааланский мальчик. - Для нас это неприемлемо, как убить животное-компаньона для еды.

- Ясно, - уронил байкер.

- Вот, - закончил рассказ Айриль. - А шелк дорогой. И поэтому мы ходим в своем.

Валентин помолчал, что-то прикидывая.

- Лен точно никто не продает туда к вам?

- Князь переправляет ткань к себе на Острова, но очень понемногу, скорее как местную диковинку, - Айриль с полуулыбкой пожал плечами. - Шелк возят да Шайни, это их бизнес. А остальным точно никто не торгует, я попросил родных проверить. Мы будем первые.

- Вы? - переспросил Валентин. - Не наместник?

- Он войдет в долю, но не больше. И я хочу, чтобы матушка получила часть дохода. И вот что, Валентин Аркадьевич.

- Что?

- Съезди в ОБНОН, попроси поставить лаборатории портала на учет и выделить охрану.

- Толку-то от них... - заметил Валентин.

- От них очень много толку! - возразил Айриль. - Они тут закон, и если что-то случится с лабораторией, которую они учли, это уже преступление, а не просто разговор.

- Можно подумать, это кого-то остановит, - хмыкнул байкер.

- Валентин Аркадьевич, - очень серьезно сказал маркиз, - я сделаю все возможное для того, чтобы его самого и его людей убил не я. Я очень не хочу убивать в этом городе.

Марина озиралась, стоя на палубе корабля. Он назывался "Солнечный блик", был небольшим и быстрым. Князь сказал, одним из самых быстрых в его флоте. Справа виднелся изящный, как игрушка, замок Вдовьего острова. Архипелаг Кэл-Алар за кормой выглядел парой пестрых больших ящериц, греющихся на солнце. Шел пятый час их морского путешествия. Смотреть в воду совершенно не хотелось, хватило и наблюдения сцены из жизни обитателей гавани, сопровождавшейся впечатляющими красными разводами на воде и ошметками чего-то розового, впрочем, шустро подобранными то ли рыбами, то ли каким-то другими морскими ящерами, более везучими. Поэтому Лейшина любовалась небом. Полина, наоборот, увлеченно всматривалась в воду, чуть не свешиваясь с борта. Слава богу, хоть не комментировала больше свои наблюдения. Ее восторженных предположений, во что могут развиться эти конкретные существа, если вообще выживут, и кем могут быть заменены в пищевой цепочке, хватило даже матросам Димитри. Теперь "ученую мистрис" почтительно обходили по широкой дуге и украдкой прикасались ко рту ногтем большого пальца левой руки - так, на всякий случай. Понятно, что настоящую некромантку капитан Дью вез бы с браслетом на руке или как-то иначе защитив команду, но мало ли что они умеют и могут, эти странные люди из-за звезд. Та, которая выглядит самой ученой из всех, значит, и самая опасная. Капитан, конечно, рядом и бдит, но мало ли что.

Сам капитан в это время заканчивал конфиденцию. Досточтимого, пришедшего с ним, моряки видели впервые, и неудивительно. Дью мельком обмолвился помощнику, сейчас стоявшему у штурвала, что он, этот досточтимый, лет пятнадцать просидел в Новом мире, а до того работал где-то в столице, не то в монастыре, не то в представительстве Академии. И команда сделала вывод, что эта конфиденция - скорее какой-то совет по столичным делам и предстоящему суду. Капитану немного сочувствовали: он вложил в земли Нового мира много денег, вызвал туда многих своих людей и все равно остался должен, раз предстояло разбирательство в столице. Женщины, представлявшие вторую сторону в будущем разбирательстве, показались морякам вполне здравыми на первый взгляд, но кто знает, как обернется дело, суд есть суд.

Моряки были правы только отчасти. Финансовый вопрос заботил князя во вторую очередь, а может, даже в третью.

- Я только теперь понимаю, насколько плохо все получилось с Полиной. И думаю, она глубоко несчастна теперь, - сказал он Айдишу, заканчивая рассказ о своих чувствах и мыслях по поводу произошедшего и предстоящего.

- Возможно, она еще привыкнет к своему новому положению, - предположил досточтимый.

- Вряд ли, - вздохнул Димитри, - я вот не привык. А моя жизнь уже теперь раза в четыре больше всех прожитых ею лет и не меньше чем втрое длиннее времени, которое она вообще проживет.

Полина в этот момент совершенно не думала о том, счастлива она или несчастна. Ее занимали совсем другие материи. Морские ящеры уплыли куда-то, смотреть в воду можно было еще долго, но она вдруг заметила, что фальшборт корабля покрыт лаком явно земного происхождения, и решила присмотреться заодно и к такелажу. Увидев капроновые паруса, стальные ванты и прочие признаки взаимопроникновения материальных культур, она с усмешкой сказала подошедшей Марине:

- Даром времени не терял, а?

- Кто? - не поняла Лейшина.

- Наш гостеприимный хозяин. Кораблик переоснащен, и думаю, не только этот.

Марина наконец присмотрелась к парусам и тихо помянула на идише счастье, небо, матушку и что-то еще. Потом спросила, все еще глядя на такелаж:

- Думаешь, он один воспользовался привилегиями?

- Не знаю, - Полина пожала плечами. - Посмотрим, если будет возможность оглядеться в столице.

- Да, - кивнула Марина, - интересно. Вот что мне странно, Поля. Я посчитала, поспрашивала, и по Инглхарту у них получается положительный ценностный индекс по обеим шкалам, хотя уровень развития производства сравним где с Турцией, а где и с Руандой. Про качество жизни я вообще молчу, но вот тем не менее. Собственно, конфликт потому и произошел, что они не поняли, что наступили нам на ценности. У них ценности самовыражения как бы по условию, а нас они свалили обратно к приоритетам выживания. У них общество секулярное, как бы их эта Академия не пыжилась, а наша традиционность, - Лейшина вздохнула, - в общем, уйти от нее как социум мы формально сумели, но, если по-честному, нам ее из себя еще выгребать и выгребать.

- Совсем не странно, - возразила Полина, - магов у них не большинство, а отсутствие антибиотиков не дает им обнаглеть окончательно, как обнаглели мы с середины двадцатого века. И ехать на пинках в режиме зомби до полного распада функций им нечем, слишком мал запас и ничтожен выигрыш.

- То есть офисной культуры у них не будет? - Марина с интересом прищурилась на подругу.

- Как бы она у них по категории некромантии не пошла, с такими-то взглядами на жизнь, - усмехнулась та. - Давай-ка лучше о другом. Ты из кабака пришла в другой одежде, и твоя блузка погибла от одного пореза. Ты понимаешь, что та возня около вас была не случайной?

- Понимаю, Поленька. И что это только начало, тоже понимаю.

- Мариша, я тебя очень прошу: не ходи без охраны. Вообще никуда без охраны не ходи. Даже в туалет.

- Даже тут, Поля?

- Тут в туалет можешь без охраны, наверное, - вздохнула Полина и обернулась на звук.

Димитри вышел на из капитанской каюты и, плотно прикрыв дверь, стал спускаться на палубу, но вдруг остановился, глядя куда-то в сторону Вдовьего острова, уже оказавшегося позади. А потом громко и четко скомандовал:

- Маги к правому борту, остальные - на доски!

Полина, вертанув головой вправо-влево, схватила подругу за руку и дернула ее за собой от фальшборта к мачте. Навстречу ей уже бежали к борту Хайшен, Макс Асани, невесть откуда взявшийся Айдиш, старший помощник и штурман, и среди всех них Марина увидела стриженый затылок Алисы, уже стоявшей на месте, только что освобожденном подругами.

Марина, прижатая к мачте рукой подруги, наблюдала, как Стас Кучеров дергает за грисс Унриаля да Шайни и заставляет его лечь на палубу рядом с собой, как матросы забиваются под вторую мачту и ложатся там, как помощник приказывает рулевому оставить штурвал и лечь, судя по взгляду в пространство мимо матроса, готовя заклинание, как успевшая первой Алиса, опираясь грудью на фальшборт, делает двумя руками какой-то странный жест. И только после всей этой неразберихи и сутолоки, наконец, увидела двух здоровенных ящеров, летящих прямо к кораблю. А потом и то, что еще один, - видимо, сбитый Алисой, - падает в воду, делает несколько судорожных движений крыльями и тонет. Следующего подожгли прямо в воздухе и превратили в знатный салют, а последний, задетый взрывной волной, кувырнулся в воду и последовал за первым.

- Идишер нахес, - мрачно сказала Марина, шаря по карманам в поисках сигарет.

- К вопросу о безопасности, - отозвалась Полина подчеркнуто спокойно.

Марина глянула на подругу и увидела, что та зла до белых глаз.

- Кому-то, Мариша, очень надо, чтобы мы не добрались до места всем составом. Причем появление Димитри они еще переживут, а вот твое присутствие на их междусобойчике, кажется, нет.

Марина посмотрела на подругу удивленно.

- Поля, это же просто ящеры. Тупые твари. Это не собаки, их нельзя натравить. Тебе не кажется, что ты немного драматизируешь?

- Марина, - Полина раздраженно повела плечом, - я все понимаю, но нельзя ли немного внимательнее к деталям?

- К каким именно? - уточнила Лейшина. - Деталей тут два мешка и горсть.

- Послушай, - раздраженно сказала Полина. - Вся эта водная фауна так или иначе крутится вокруг берега, за исключением совсем больших. Они живут в океане, но их территория будет только завтра, когда берег перестанет быть виден глазом. Мы в пустом пространстве, понимаешь? Это ничья вода. Над ней некого ловить, и в ней тоже ловить некого. Тут нет ни рыб, ни водных ящеров, никого.

Марина все еще не понимая, молчала и внимательно смотрела на Полину, досадующую на то, что подруга не улавливает очевидных вещей.

- Это мир рептилий, Марина. Они не оказываются вне охотничьей территории просто так. Если рептилия оказалась вне своей охотничьей территории, то или это миграция, и тогда их много, или рептилия в беде. В этом мире с рептилией может приключиться много бед, но самая главная из всех возможных неприятностей - это маги. А они тут аристократия и делают политику. Как умеют, так и делают. И если рептилия, тупая тварь, оказывается одна, ну хорошо, не одна, но в штучном количестве, за пределами естественной охотничьей территории, то ей явно кто-то помог, улавливаешь мысль? И вот несчастная ящерица, выкинутая с насиженных и обползанных мест чужой неведомой ей волей, летит неведомо куда и внезапно замечает на воде еду... И эта еда - мы. По логике ящера нас тут быть не должно. Но кто-то знал, что мы тут сейчас окажемся, чтобы этого случайного ящера покормить.

- Ну хорошо, - вздохнула Лейшина. - Допустим, ты права. Тогда кого, по-твоему, настолько не хотят видеть на процессе?

- Зависит от целей, - пожала плечами Полина. - Если не нужны свидетели, способные дать показания, то тебя и маркиза да Шайни. Если опасность создают истцы, представляющие край, то опять тебя, но в компании с Алисой. Если испугались оппонентов идеям предыдущего достопочтенного, то тебя и меня. Видишь? Если вывести тебя из уравнения, весь процесс разваливается или идет не в пользу края.

- Ну, может быть, кто-то боится за возможность Димитри удержать край? - Лейшина выдвинула последний контрдовод, но ее подруга только дернула ртом.

- Тогда выводили бы из игры меня и Алису. Но это можно было сделать и там, в Приозерске.

- Короткие ей дали каникулы, - задумчиво заметила Марина невпопад. - А у нее уже и так глаза как плошки от прочитанных трактатов и апологий. И до конца задания еще очень далеко.

- Помяни Алису, она и появится, - с заметным сарказмом произнесла Полина. Барышня чесала прямо к ним.

- Марина Викторовна, у вас зажигалки нету?

- А я думала, тебе больше не надо, - усмехнулась Лейшина, вручая искомый предмет.

- Сейчас надо, - призналась Алиса и прикурила, держа зажигалку двумя руками. - Спасибо. Это все да Айгит, будь он неладен. Техника безопасности, ограничения, умеренность, ответственность... И вот, пожалуйста, - Алиса раздраженно выдохнула дым. - Три каких-то несчастных долбоклюя, а я как выжатый лимон. Хотя два из них вообще не мои.

- Развитие - оно дело такое, - прохладно заметила Полина, - без сверхусилий не обходится. Как только перестало быть тяжко, так сразу качественный скачок - и новый уровень сложности. Ну или деградация, что уж выберешь.

Барышня в ответ только послала Полине взгляд, исполненный мрачного отчаяния.

- Мона Алиса! - раздалось из-за спины Лейшиной. - Тебя капитан зовет!

Утро началось с давно забытой сутолоки плацкартного вагона: очереди на нос корабля со всеми утренними делами, включая умывание. Правая сторона еще при посадке была обозначена как пассажирская, а с левой стороны в такую же очередь выстроилась дневная смена команды. Ночная должна была потом подойти умыться и отправиться спать, и делалось это затем, чтобы люди могли, пользуясь двумя гальюнами и умывальниками, сэкономить драгоценные минуты отдыха.

Завтракали в пассажирской каюте, Димитри присутствовал тоже и объявил, что после завтрака вся компания переходит по порталу на другое судно, остается на нем до обеда, а перед закатом делает прыжок на еще один корабль, на котором им всем и предстоит прибыть в Исанис.

- Как зовут второй корабль? - спросила Полина.

Хайшен с интересом посмотрела на нее, доедая овсянку. Димитри улыбнулся, довольный вниманием к его флоту.

- Его зовут "Южный ветер", и сейчас он идет на Ддайг. Теперь он как раз в удачной точке для того, чтобы мы могли сократить себе путь. Унрио, ты как? Выдержишь два перехода за день?

Маркиз, предусмотрительно ограничивший трапезу чаем и засахаренными фруктами в очень небольшом количестве, весело ответил:

- А что мне остается, Дью? Дарить родне мой труп я не планирую. Слишком уж удобная получится вешалка.

- Хорошо, - кивнул Димитри. - Третьим судном, на которое мы шагнем, будет "Большая луна". Она и доставит нас в столицу. На ней мы проведем два дня, а к вечеру второго окажемся в Исанисе. Там, Унрио, ты сможешь отдохнуть после всей этой суматохи, обещаю.

На "Южном ветре" маркиза сразу уложили в капитанской каюте, оставив с ним корабельного целителя и строго наказав тому не увлекаться магией. Обедать Унриаль все равно не мог. Остальные отправились в пассажирскую кают-компанию и получили по плошке супа, напомнившего землянам японский мисо. После супа им подали мясо краба с гарниром из водорослей. Поняв, что порция, лежащая в тарелке, представляет собой один сегмент крабьей ноги, а весит этот сегмент граммов двести, причем без панциря, Марина призадумалась.

- Его выловили на Сальферских островах, - пояснил Димитри. - Его и еще десяток таких. Магия сохраняет их свежими, тут уж ничего не сделаешь, в море нет ледника. Все, что не будет съедено в пути, продадут в портовые таверны. В городские заведения эту пищу никто не купит, именно из-за магической обработки.

- Я попыталась представить себе его размер... - начала было объяснять Марина, - ой, Димитри, подожди! Не надо иллюзию! Я его уже боюсь!

- Ты же его ешь, - засмеялся князь, но заклинание свернул и от идеи показать собравшимся сааланского краба, к сожалению Полины, отказался.

Потом принесли десерт, печенье с кусочками фруктов и очень ароматный травяной чай, и князь попросил стюарда позвать маркиза к столу. Тот пришел, занял свое место за столом, принял от стюарда чашку чая, поблагодарив кивком, и вопросительно посмотрел на князя.

- Ну вот, - сказал Димитри, - это наша последняя возможность поговорить перед процессом, давайте ею воспользуемся.

- В каком качестве мы там окажемся? - быстро спросила Лейшина.

- Я еще не знаю, - ответил он, - это определится в столице. Но скорее всего, ты, Полина и Стас - свидетели, Алиса и Унриаль - для начала свидетели, но может повернуться и плохо. Хайшен тоже свидетель, но может стать и обвинителем. Дейвин тоже свидетель, но его могут и не опросить.

- Однако, порядочек... - заметила Полина почти в свою чашку.

- Ну хорошо, - вздохнула Лейшина. - А суть иска какова? И кто вообще истец?

- Я надеюсь, что не я, - ответил Димитри. - Но это тоже пока гадательно.

Полина, поставив локти на стол, запустила пальцы в волосы.

- Поля, спокойно! - отреагировала Марина. - Ну, ужас. Но не ужас-ужас. Так, пресветлый князь, давай-ка по порядку.

- Это ты мне? - удивился Димитри.

- Нет, святому духу, - усмехнулась Лейшина. - С начала, говорю, объясняй.

- Хорошо, - согласился князь, - давай сначала. Общие сведения, которые курсируют в столице к моменту начала процесса, таковы. Отношения Академии с кланом да Шайни... как тебе объяснить... Это как ваши итальянцы, Борджиа, и их отношения с Ватиканом - непонятно, где кончается Академия и начинается клан. Да, они там не одни такие красивые, но именно эти срослись с Академией очень прочно.

- Ага, - кивнула Марина. - То есть маркиз Унриаль да Шайни лично знаком и симпатичен еще и магистру вашей Академии.

- И как бы не родственник, - кивнул князь, - хотя магистр, насколько я помню, не из этого клана. Но из близкого к ним, что и позволило семье срастись с Академией. Но при этом как я ни кручу, получается, что слить Унриаля, повесив на него весь этот бардак за звездами, Академии очень выгодно.

Марина вздохнула:

- Да, это очевидное решение, и вся его родня съест это. Будут рыдать над ним и позволят его убить. Потому что интересы клана и семьи важнее интересов одного члена семьи. Наверняка да Шайни считают Академию своим маленьким бизнесом и думают что-нибудь вроде: "мы столько для них сделали, они нам должны, и вообще это же наши ребята".

Димитри кивнул, глядя на Унриаля:

- Но просто так я тебя не отдам.

Маркиз кивнул ему так, что это выглядело почти поклоном, глянул на Лейшину и усмехнулся:

- При этом, мистрис Марина, Димитри да Гридах - это в первую очередь даже не Ддайг, а Кэл-Алар.

Марина заметила, что князя заметно передернуло от упоминания его родового имени, но она продолжала слушать маркиза очень внимательно.

- Но если все предметы роскоши и путешествия будут переправляться через третью точку, то вольное братство моря умрет своей смертью, поскольку грабить транспорты с зерном и рыбой невыгодно, а работорговля запрещена. Так что архипелаг Кэл-Алар терял свое значение после заключения договора с краем. Островам оставалась только роль промежуточного пункта для транспортов, и по планам Академии князя как фигуру в игре кланов можно было бы сметать в совок с доски уже через несколько лет, при минимальной удаче досточтимых. Но им не повезло, и он опять значим и ценен для государя. Димитри - очень дальновидный и умный аристократ. До того, как его сунули в край, он укреплялся на Ддайг так, чтобы заменить его там, - Унриаль усмехнулся, и Марина поняла, что сейчас он скажет комплимент князю, - было немного сложно. Вот только назначение в Озерный край ему и помешало строить свое будущее. И получается, что Академия и князь взаимно сломали друг другу планы, и им бы теперь как-нибудь разойтись, но у него в руках их грязное белье, которое он собрал, пока я был в обмороке. А у них - только ваша некромантия и возможность попробовать наплевать ему в сидр. Положение, согласитесь, неприятное. И тут вдруг еще вы все со своими доказательствами, делающими неизбежным присутствие государя на процессе. Отдельно надо вам сказать, мистрис Марина, что Академия императора боится всем составом, еще с истории с предыдущим магистром.

- О, - подала голос Марина, - а он жив вообще?

- Нет, - легко ответил маркиз, - он рассыпался в прах, когда император сказал ему: "Поток не видит тебя", - или как-то в этом духе. Если подробности важны, спросите у князя, я тогда еще не родился, а он при этом присутствовал. Но в общем, после этого случая все и поверили, что Поток говорит устами императора. Потому что государь сказал, отвернулся и пошел к креслу - и тут на глазах у всех свидетелей магистр превратился в то, чем он стал бы за две сотни лет, будь он смертным: пыль, клочки волос, немного сухих костей - и все. Одежда осталась целехонькой.

Марина глотнула чаю и кивнула, показывая, что слышит.

- Но, мистрис Марина, страх никогда не мешал моей родне думать о выгоде. А выгоды от Нового мира конкретно Академии очень существенны: налоги на порталы и полный контроль за транспортной сетью. Ведь люди неизбежно будут пользоваться третьей точкой, а не обычными видами транспорта. И пока они контролируют порталы, только они решают, как будет жить империя. Да, пока не на уровне тотального контроля, потому что продовольствие налогами не облагается, это закон. Но они уже примеривались. Собственно, следом за этим они начали обдумывать возможности транспортировать энергию - и прогнули меня на вмешательство в работу этого вашего котла Ириена.

Димитри посмотрел на маркиза так, как будто он ляпнул совершеннейшую нецензурщину за общим столом, и произнес:

- Унрио, ты же всегда был образцом воспитания, и вдруг я вижу, что ты знаешь такие слова...

Унриаль небрежно махнул рукой и продолжил:

- Где осели предметы искусства, вывезенные из Озерного края, я вам точно не скажу. Значительная часть была продана коллекционерам на земле, остальное тихо разворовали под девизом избавления от варварских идолов. Наверняка достаточно много собственности края - сокровищ края, наверное, - должно быть в городских резиденциях старших магов Академии. И вовсе не обязательно в Исанисе. Что-то может оказаться у моей родни и у дружной с моей семьей высшей знати как подарки магов Академии и моего клана. Холсты с обнаженной натурой в Исанис переправляли точно. Нет, грабить они не собирались, если говорить об Академии вообще. У магистра были вполне понятные планы на край: обращать и проповедовать, потом вводить налоги, получая свою десятину или, скорее, седьмую часть. Но вполне конкретные люди, едва уйдя за пределы видимости, обнаглели. И их слишком много, чтобы это можно было списать на нравы хотя бы отдельного монастыря.

- Да уж, - сказала Полина. - И проповедями их мы уже сыты, и обращение их запомним надолго. Но вот что мне интересно. Есть ли у Академии запасной клан вместо да Шайни?

- Нет такого клана, - ответил ей Димитри, - но Унрио жертва в любом случае, это было решено, когда Академия отправила его в край.

Унриаль мрачно кивнул:

- Я знал это сразу, но думал, что вывернусь, Айдиш ведь сумел. Кстати, отношение императора к клану да Шайни не известно никому из участников этой игры. Ведь государь - это Поток, его невозможно понять. Но моя родня ждет худшего. Сумма потерь Академии к началу процесса, даже если считать убытки, понесенные просто из-за провала проектов, уже огромна. Ее страшно оценивать. А когда процесс начнется, партия войны окажется перед необходимостью платить еще. Причем живыми деньгами и сразу. А все они этого очень не любит. Будь у них получше со средствами, возможно, никто и не настаивал бы на открытом присутствии так рьяно, но вышло как вышло. С точки зрения нашего закона перспективы Академии и всей партии войны на процессе очень гадательны. Особенно после выяснения реальной роли партии войны в возникновении всего списка проблем Озерного края. Задача Академии, официальная и единственная, - охранять и оберегать. Так что, если удастся вменить им хотя бы ЛАЭС, начнется долгое выяснение, какую часть ущерба они уже возместили куполом и безвозмездной работой на благо края, а сколько еще должны. С торговлей за каждое кольцо и каждую чашу. Они кровно заинтересованы, чтобы виновными в аварии были не они. Или хотя бы не полностью они. Так что Алиса на процессе - это очень большой подарок им. А живой я - так просто спасение. Впрочем, мертвый был бы еще удобнее.

Полина поморщилась:

- Ты хочешь сказать, они настолько тупы, что не способны понять, что эти признания против них?

Маркиз пожал плечами:

- Они попытаются это вывернуть в финальное действие, я так думаю. То есть можно долго и печально разбираться, могла бы случиться авария без вмешательства Алисы или нет...

Димитри весело перебил его:

- Не получится. Я уже получил все нужные справки от московских атомщиков. Горе им, взрыв был бы все равно, его причина - попытки совместить Поток с работой реактора. И если это пришло в голову даже мне, после того что я там нашел, оно точно было в плане эксперимента.

- Так, - сказала Марина. - Пока все понятно. Нам они пели пизмон о том, какие мы плохие и как нам следует стараться быть хорошими, под эту марку целились продать нам право не стыдиться быть собой за наши же деньги, а пока мы снимали лапшу с ушей, прибирали к рукам все, до чего дотянулись, тут все ясно. Генетически вы люди, это у нас с вами общее. Но скажите мне вот что. Торговля землянами - это частная инициатива офицеров Святой стражи, или Академия подзаработать решила?

И Унриаль да Шайни очень серьезно ответил ей:

- Такая инициатива может быть только частной. Запрет работорговли исходит от императора, против него Академия не пойдет.

- Ага, - кивнула Марина Лейшина. - Значит, на процессе это будет пятно на их флаг размером примерно со всю репутацию Академии.

- Да, - подтвердил маркиз. - Государь сказал, что люди не товар и торговать ими противоестественно. Мы же не продаем сайни против их воли, как можно торговать людьми?

Стас Кучеров, молчавший до сих пор, вдруг подал голос:

- Маркиз, а насколько далеко может зайти император, решая возникшую проблему? Его хватит на расформирование Академии? Понятно, что магистр думает, что хватит, но как оно на самом деле?

Димитри одобрительно улыбнулся ему, а Унриаль, секунду подумав, предположил:

- На ограничение... хм... вашими словами - до подчиненного института без возможности вести самостоятельную независимую политику. На это он пойдет, точно может. Несмотря на все различия, Академия очень похожа на вашу католическую церковь. Разве что вместо магистра или папы у нас император, и это создает ту еще двойственность в головах прихожан.

- Никакой двойственности тут нет, - легким холодным тоном ответила Полина. - Власть священной природы нам тоже знакома. Император Константин на Никейском соборе себя объявил главой церкви, и всем было очень удобно. А потом появились отдельные главы церкви, папы. И наша история знала периоды, когда папских престолов было больше одного. Авиньонский и римский престол соотносились так же, как ваши магистр и император, наверное.

Унриаль да Шайни пожал плечами со светской улыбкой:

- Ну тогда магистр может ожидать, что ему дадут пинка под зад окончательно. И пинок под зад - это еще хорошая перспектива. Учитывая судьбу его предшественника.

В каюте установилась неловкая тишина. Через несколько десятков секунд Марина Лейшина, пожав плечами, произнесла:

- Тогда получается, что истцы - это мы. Я, то есть, истец. От Озерного края. Авось дома не оспорят.

- Почему ты, а не вы? - спросил Димитри. - Вы можете подать групповой иск, от всех граждан края.

- Не можем, - вздохнула Марина, - кроме меня тут свободных и не пораженных в правах нет. Полина осуждена и под надзором, с Алисой хорошо бы для начала определить, на каком она свете, начиная с гражданства. А Стас у тебя на постоянном договоре. Так что только я и остаюсь.

- Да, - мрачно сказал Димитри. - Значит, ты и есть истец. Прирезать тебя уже попытались, прыгуны над "Солнечным бликом" тоже уже были. Значит, все это стало понятно нашим оппонентам еще до того, как мы вышли из портала. Ну что же, хорошо, что и мы это знаем до прибытия в Исанис. Сейчас я расскажу вам о формальностях, а потом будем готовиться к переходу. "Большая луна" уже на месте, нас ждут. Итак, дорогие мои, в порту нас встретят мои гвардейцы, и мы все доберемся до моего особняка, где и проведем первый день. А потом нам придется разделиться. С графом Дейвином мы увидимся только на слушаниях во время процесса, он уже в столице, но к нам присоединится только после вердикта суда. Стас и Макс останутся у меня, Хайшен, я думаю, отправится в свой монастырь хотя бы на пару дней, а вы все переселитесь в императорский гостевой дворец, он же Новый, в пригороде Исаниса. Все, - подчеркнул он, - включая тебя, Унрио. Твоя смерть выгодна чересчур многим.

- Я знаю, Дью, - печально кивнул маркиз.

- Хорошо, Унрио. Там же, в гостях у государя, вам назначат охрану. Я не знаю, кого именно, могу только сказать, что это хорошие бойцы из богатых семей, дорожащие своим именем. Они пока не знают об этом контракте. Их хранят от искушения предложениями, которые могли бы их привлечь. Все мы люди, у всех есть слабые места. Поэтому такие контракты заключаются от имени государя одним из его доверенных секретарей. В своей безопасности вы можете быть совершенно уверены, эти люди скорее погибнут сами, чем дадут кому-то нанести вам вред. Вам нельзя будет покидать убежище до суда, и нужно будет слушаться своих защитников во всем, это очень важно.

- Блокирующий браслет будет? - спросила Алиса.

Димитри внимательно посмотрел на нее и очень мягко ответил:

- Нет. Но я надеюсь, что ты воздержишься от необдуманных действий.

Секунд пять он молчал, потом вернулся к теме:

- Теперь о самом процессе. С началом процесса вас переместят в Старый дворец вместе с вашей охраной. Слушания будут проходить в доме тяжб. Ваш независимый суд нам незнаком. Наш суд вершит светский глава. Часть дел разбирается с присяжными или публично, в присутствии всей общины. Независимость императорского суда основывается на обращении государя к коллегии с призывом заглянуть внутрь себя и принимать решение из внутренней убежденности в справедливости. Сам он обычно в роли судьи не выступает. Думаю, не будет и в этот раз. Но наш с вами случай сложный, у нас будут выборные судьи. Выборы судей займут несколько дней, в это время вы сможете осмотреть город и познакомиться с ним и его жителями. Надеюсь, вам понравится. Единственное, от чего я бы попросил вас воздержаться до конца процесса - это посещение домов свиданий.

После этой фразы он повернул голову к Полине, превратившейся в воплощенное удивление, и пояснил:

- В этом нет ничего дурного, конечно. Но под видом случайного воздыхателя к любой из вас может подойти шпион или убийца, поэтому потерпите до оглашения вердикта. Слушания начнутся на следующий день после того, как судьи и присяжные будут выбраны, если, конечно, вас устроят выбранные люди и вы доверите им разбирать свое дело. Кроме прогулок по городу, вам будет чем заняться до процесса. Перерывов между слушаниями не будет. Начав судить, мы не останавливаемся, пока не придем к решению, хотя бы промежуточному.

- Это что же, - вздохнула Лейшина, - две недели подряд без выходных каждый день?

- Именно так, - подтвердил князь. - Кстати, адвокатов у нас нет, каждому из вас предстоит говорить за себя самостоятельно. В первый день слушания вы все выступаете как свидетели истца, но потом ваше положение поменяется. Возможно, кто-то станет моим свидетелем и будет допрошен в этом качестве, возможно, кого-то обвинят. Не думаю, что это будет один маркиз Унриаль. До вердикта суда это ничего не изменит, разве что кому-то из вас могут усилить охрану. Советую хорошо продумать свои речи и, может быть, даже записать их. Процесс наверняка будет публичный, и зал будет полон свидетелей - и заинтересованных, имеющих свои торговые и деловые связи с краем, и просто скучающих. Среди первых будут наверняка и те, чьим интересам ваше присутствие вредит. Думаю, в зале будут и нанятые маги, так что слушания будут доступны всем любопытным во всех тавернах и салонах столицы. Я желаю нам всем удачи и верю в то, что вы будете выглядеть так же достойно, как все эти восемь лет. - Он вдруг прервался, посмотрел на Полину и попросил. - Друг мой, ты сможешь спеть для моих людей? Что-нибудь, что запомнилось бы им?

- Хорошо, - она пожала плечами.

- Благодарю тебя. Пойдем на палубу, они надеялись на песню другого мира.

Вся компания покинула каюту и оказалась на палубе. Под мачтой уже было устроено место для музыканта: там поставили бочонок, покрытый мешками, и под него положили какой-то деревянный брусок, назначения которого Марина не знала, а Полина на вопрос только пожала плечами. За бочонком в коробке ждала своего часа местная версия гитары.

- Это энц Аррай, капитан "Южного ветра", возит с собой китар, - улыбнулся князь. - Он и попросил о песне для своих ребят.

Полина запрокинула голову, чтобы заглянуть в лицо желтоволосому мужчине в синей косынке и ярко-зеленой рубашке. Он улыбнулся ей:

- Спасибо за твое согласие, мона.

Полина кивнула ему и, взяв китар, проверила строй. С инструментом все было в порядке, просто ей понадобились несколько мгновений, чтобы выбрать, что петь. Услышав голос подруги, Марина не поверила ушам. На эту песню Полина плевалась столько раз, сколько ее слышала. "Вечерняя застольная" была ею обругана и обозвана профанацией, симулякром и какими-то еще страшными словами несчитанное количество раз. Да и немудрено, времени на нелюбовь хватило: песня была на десять лет старше самого Вторжения. Но между морем и парусами звучала именно она, и Димитри, еще не знакомый с текстом, писал светящимися буквами по доске под ногами певицы перевод на сааланик для замерших слушателей. Когда Полина допела, энц Аррай, сложившись, как фигурка из бумаги, сел на корточки перед ней:

- Мона! Умоляю, слова! Подари мне эти слова!

Она растерянно оглянулась на князя, увидела его одобрительный кивок и спросила:

- Но как? Чем и на чем записать?

Энц Аррай подал ей руку и торжественно повел ее в кают-компанию команды. Там, сняв с переборки какие-то коврики с цветами и квамами, он подал ей кусок угля:

- Пиши здесь. Будет нам на удачу.

- Но я не справлюсь с переводом, - смущенно сказала она, - я совсем плохо говорю на сааланике.

- Пиши, как пела. Мы потом переведем и запишем рядом, - сказал капитан "Южного ветра".

И Полина послушно написала все пять четверостиший, повторив первое в конце. Потом отдала капитану уголь, растерянно пожала плечами:

- Вот... Пусть будет вашей удачей, если вы так хотите.

Димитри, наблюдавший всю сцену от дверей кают-компании, сказал:

- Хороший подарок, а, Аррай?

- Да, Дью. Успеха вам в столице, - ответил тот.

Димитри серьезно поблагодарил его и позвал всех, шедших с ним, на палубу. Там корабельный маг уже строил портал на "Большую луну". Князь ушел первым, за ним должен был отправиться Макс, потом остальные. Согласно определенному Димитри порядку, Полина шла предпоследней, а последним - маркиз да Шайни.

Дожидаясь своей очереди в молочно-белый овал портала, обрамленный, по прихоти корабельного мага, кокетливым узором из розовых и фиолетовых рыб, Полина спросила:

- Унриаль, а что такое ваши старые боги? Почему вы все их так боитесь?

Он улыбнулся с еле заметным озорством, напомнившим ей, каким он был до аварии:

- Я тебе расскажу только о том из них, кто заинтересовался бы именно тобой, но не назову его имени. Я знаю, что ты любишь сказки и истории. Я видел, как ты вечерами на Кэл-Алар подолгу смотрела в небо. Думаю, ты часто делаешь так. Если тебе не повезет, однажды ночью или поздно вечером окно откроется снаружи. Лунный свет, льющийся на подоконник, вдруг застынет и превратится в лестницу. Ты сделаешь шаг, затем еще один и еще несколько, не зная ни как называется эта лестница, ни куда она ведет. Ты даже вряд ли дойдешь до ее середины, когда попадешь к нему в руки. Каждое полнолуние он перебирает свои сокровища. Каждое полнолуние маленькие резные статуэтки в его руках оживают, превращаясь в тех людей, которыми они были когда-то. Всю ночь они прогуливаются по лунной лестнице, спорят, смеются, разговаривают друг с другом - призраки того, что никогда не происходило. Ты будешь там, среди них. Думаю, он превратит тебя в хрусталь. Твоя улыбка обретет законченность, и ты наконец поймешь, как красива земля с высоты неба. Ужасная судьба... - вздохнул он, заканчивая свою страшную сказку для любопытной женщины из мира, оставшегося ему чужим.

- Правда? - спросила Полина с улыбкой. - А чем она отличается от той, что у меня сейчас?

В год, когда Дью да Гридах, которого так еще никто не звал, появился в Исанисе, Городе городов, столице Аль Ас Саалан, Вейен почти не знал о его существовании. Имя рода было ему знакомо в связи с какой-то темной и жутковатой историей, которую отец ему пересказывал по требованию бабки. Вейен был тогда мал и не интересовался придворными сплетнями. Его интересовали совсем другие вещи, он только учился управлять людьми и начал со сверстников. Возвращаясь домой на праздник, он думал попросить у отца совета о том, как лучше решать некоторые трения в спальне и между спальнями, пока их не расселили, а получил совершенно неинтересную и очень длинную историю про семью своего одноклассника из рода да Гридах, имевшую всего-то графское достоинство. Так или иначе, свои проблемы он решил и без помощи родных, и вполне удачно. Его товарищи по комнате в интернате Исюрмера до сих пор считали его непререкаемым авторитетом в своих спорах и шли к нему с любыми своими сложностями. Когда Вейен перебрался в отдельную спальню и выбрал себе сайни, его опять начали сравнивать с молодым виконтом да Гридахом, и Вейен был неприятно удивлен этому, но забыл все довольно быстро. Нашелся другой повод для беспокойства. Ее звали Хайшен, и она слишком много о себе думала. Она легко сдала все экзамены для поступления в старшие классы, и это значило, что дома ее все это время учили настоящие учителя, а он, старший сын маркиза и внук старшей дамы двора старого короля, был отправлен в интернат, как прочие. Да, она была внучкой и наследницей герцога да Кехана, но что с того? Здесь, в школе, главным было его слово, и он не собирался никому позволять покушаться на то, что создано его руками. Он один раз хмыкнул при виде ее и пару раз покосился через плечо, когда она что-то сказала. И охота началась. Он не препятствовал. В конце концов, кто мешал ей попросить родных забрать ее домой и вернуться только на экзамен? Но она посмела остаться и, значит, сама выбрала все, что произошло после. Более того, она имела наглость не сдаваться, даже когда над ней издевались. Оставаясь голодной не по разу в пятерку дней, изо дня в день высушивая Силой постель, залитую водой, чтобы лечь спать, постоянно тратя магию на починку книг и одежды, она отказывалась покориться и попросить покровительства. Наконец, Вейен подумал, что она просто не догадывается, что можно это прекратить, мало ли как с ней обращались дома, и решил поговорить прямо. Он застал ее одну в классе и встал в дверях. Любая нормальная на ее месте поняла бы, что игра сыграна, и согласилась обсудить условия. Но эта, не глядя на него, выставила защиты. Ломать их силой было ниже его достоинства, и он оставил ее с ее упрямством, чтобы после весеннего праздника вернуться победителем. Отец по просьбе Вейена отправил секретаря к Аизо да Кехану, и тот согласился обсудить их брак. Но эта ледяная гордячка все сделала по-своему. Она заявила, что хочет принести обеты Академии, и пока его старшие родичи договаривались о браке, упорно стояла на своем, пока магистр не сдался. Когда он пришел говорить с ней второй раз и увидел ее в сером фаллине послушницы, сквозь маску надменности на ее лице проступило настоящее торжество. Вейен запомнил ей это. Он знал, что у него много времени, и был намерен использовать его правильным образом. Он решил, что если не вышло получить ее так, то он возьмет ее вместе со всей Академией, раньше или позже. Сперва Академию, а потом ее.

Они случайно встретились снова через каких-то два года после выпуска. Отец настоял на присутствии Вейена в ратуше во время публичного процесса дознания о дуэли, на которой тот самый виконт да Гридах убил противника как-то уж слишком на грани с жертвоприношением. Вейен был раздосадован, почти зол, у него были другие планы, и эти планы тоже как-то не спешили сбыться. То ли он предлагал недостаточное вознаграждение, то ли дама предпочитала общество попроще. Как раз перед тем злополучным заседанием он зашел к ней и едва не столкнулся с каким-то моряком, с досады развернулся и ушел, даже не поздоровавшись. Увидев этого самого моряка на месте ответчика, Вейен едва не захлебнулся гневом. Второй удар ждал его, когда свое место заняла дознаватель Святой стражи. Это была она, Хайшен да Кехан, ледяная гордячка. Молодой да Шайни получил свои полдня удовольствия, когда она на глазах у всего зала задавала Димитри да Гридаху неприятные вопросы, а он еле сдерживал злость, отвечая. Но все остальное было неутешительно. Та рыжая, которая предпочла ему, Вейену да Шайни, этого хамоватого виконта с солью в волосах, продолжала досаждать маркизу. Она будто назло Вейену меняла дружков, как шейные платки, отказывая ему даже в одной встрече. Хайшен, уже давно не да Кехан, а досточтимая из монастыря Белых Магнолий, ушла назад за монастырские стены и не показывалась в городе. А Дью да Гридах из виконта вдруг в один день специальным решением короля стал князем Дальних островов. Это последнее горе Вейен принес не отцу, а бабушке, уже почти не покидавшей комнаты. Она сумела утешить внука одной фразой, с усмешкой заметив: "Каково княжество, таков и князь". Вейен молча терпел унижение, наблюдая Дью и эту рыжую дрянь на всех пирах и в каждом салоне Города городов. Но вскоре их приторная идиллия пришла к закономерному концу: он ушел в море, а ее из ревности зарезал один из не вынесших пренебрежения. Надо сказать, нож незадачливого любовника спас ее от более серьезных неприятностей и куда более долгой и мучительной смерти. Но ветер удачи веет, где хочет, и чтобы он дохнул тебе в лицо, порой приходится довольно долго ждать. Ее удача, наверное, не могла выглядеть иначе.

К маркизу да Шайни удача пришла позже, зато с богатыми дарами. Отец его, как ни пытался достичь бессмертия, не преуспел, понял это и смирился. Марку получил Вейен. Он уговорил отца после смерти бабушки уделить внимание Академии, нуждающейся в сильных покровителях, и отец в последний год своей жизни признал, что Вейен видел дальше, чем он сам и даже бабка Альсая, личная советница старого короля. Вейен пробыл у отца в монастыре почти полную малую луну, а уезжая, дал настоятелю денег, чтобы последние часы уходящего были покойны и светлы. И велел не жалеть снотворного.

Государь если не благоволил маркизу, то уделял достаточно внимания и его словам, и его услугам империи. Дью да Гридах оставался досадной соринкой в глазу Вейена да Шайни, когда появлялся в столице, но это случалось так редко, что почти не мешало. Хайшен из монастыря Белых Магнолий была скорее занозой в пальце: пока не трогаешь, и не больно, а неудачно прикоснешься к чему-то - колется... Но это можно терпеть и даже не замечать, если дела идут хорошо, а они шли хорошо довольно долго. Все три брака маркиза удались, дети выросли, внуки были вполне достойными клана аристократами, храбрыми, обязательными и верными. Академия оказалась очень удачным вложением средств, хотя и недешевым, но хорошо окупаемым. Дью да Гридах жил за пределами Исаниса, гордячка Хайшен покидала монастырь только по делам, а дела не приводили ее ни в салоны, ни в Старый дворец, ни даже на набережную залива, традиционное место для прогулок столичной аристократии.

Все пошло прахом на третий год после объявления присутствия в Новом мире. Унрио, бедный, так и не привык к жизни в колонии, он был столичный мальчик с хорошим воспитанием, а не морской разбойник и потомок кровосмесителей. Когда порталы рухнули, государь выбрал легатом именно Дью. И, как будто этого мало, на шестой год своего правления за звездами, в землях, открытых да Шайни и принадлежащих да Шайни, Кэл-Аларец вызвал к себе именно Хайшен для расследования ошибок Унрио. Ветер удачи улетел от дома да Шайни. Оставалось ждать и искать возможности отыграться. Кэл-Аларец заявил, что хочет судебного разбирательства в столице, вероятно, желая посадить пятно побольше на репутацию да Шайни. Он не попытался связаться с маркизом, обсудить возможные пути решения сложного дела, найти способы уладить неприятности... Шпионы, посланные на Острова, не вернулись и, значит, не преуспели ни с одним из поручений. Пора было продумывать следующий ход.

Исиан Асани, пережив уход сына из Дома, начал размышлять, как восстанавливать равновесие и благополучие в Доме, потрясенном чередой бед. Сперва Алиса, потом Макс - это было слишком много за такое короткое время.

Он успел назначить несколько встреч и обсудить какие-то планы, сходить в гости в две Семьи и договориться с ними об участии в общем празднике, назначенном на не слишком отдаленное время, к тому дню, когда ему на чарр пришло письмо с просьбой о разговоре от принца дома Серебряной Лилии, а к закату такое же письмо он получил от принцессы дома Прибоя.

Разговоры вышли очень похожими. И принц Лилий, и принцесса Прибоя хотели знать о проекте, начатом Тессой в чужом мире, для которого понадобились трое лучших разведчиков Созвездия, но не нужен ни один спасатель. Исиан пообещал им обоим ответ в ближайшее время, половину ночи потратил на размышления, хотел было собрать совет Дома, но решил подождать и выяснить детали. В хранилище он обнаружил отсутствие чарров Макса и Алисы, а при более внимательной проверке недосчитался и трех новых, еще пустых. Попытавшись связаться с Максом, чтобы задать ему вопросы прямо, принц Утренней Звезды обнаружил, что его сын уже не на Земле. Оставалось только идти в мир Алисы самому.

В Приозерске Исиан спросил у Ранды, что у них тут происходит и где вообще Димитри. Руководитель миссии ответила ему, что Макс и Алиса вместе с собратьями по Искусству за звездами, в Большом Саалан, на судебном процессе края против империи. Исиан поблагодарил Ранду за ответы, присел на крыльцо дома, где размещалась миссия и задумался, глядя на снег. Получалось, что пустые чарры взял не Макс. И тем более их не могла взять Алиса. Исиан попрощался с собратьями и вернулся в Дом. Проверив координаты свободных чарров по идентификаторам, принц обнаружил, что они не покидали ни Саэхен, ни Дом и, судя по всему, находятся в пределах комнаты Тессы.

Одиннадцатого февраля Асана да Сиалан наконец получила от командиров сметы и требования на ближайшие зачистки. Не увидев сыворотки, она сперва нахмурилась, потом вспомнила, что в городской черте до поста с вакцинационным пунктом можно успеть три раза откуда угодно, и успокоилась. Но дальше легче не стало. Ни один из командиров не заказал стандартный боеприпас, из понятного они все просили только химикаты для изготовления привычных снарядов из стеклянных бутылок и пластиковых капсул от леденцов. Не найдя в списках требований даже названий медикаментов и перевязочных материалов, числящихся в укладках Охотников, виконтесса окончательно разнервничалась. Потратив не меньше часа на то, чтобы вернуть равновесие, она посмотрела бумаги еще раз и обнаружила, что заявки на питание тоже нет.

В списках, поданных отрядами самообороны, были химикаты, светошумовые патроны, прицельные устройства, очки ночного зрения и прочие предметы второй степени значимости. Но ничего основного.

- Ануэль! - позвала она из кабинета. - Будь добра, скопируй мне список требований отряда Магды на этот месяц.

Через несколько минут секретарь вошла в кабинет виконтессы и подала ей несколько листов, скрепленных степлером. Асана взяла их, положила в папку к требованиям городских отрядов, встала из-за стола.

- Я в город, - сказала она секретарю.

Ануэль молча наклонила голову.

Прибыв в Адмиралтейство, Асана выругалась. Только там она вспомнила, что Марины Лейшиной в городе уже нет, и значит, надо звонить Прянику и выяснять все с ним, а он наверняка на зачистке, и Дейвина тоже нет, он в столице вместе с князем, и решение подсказать ей некому. Пережив это огорчение, она пошла к графу да Онгаю.

- Скольян, Шилл не говорила тебе, где они сегодня? - спросила она, едва открыв дверь.

Граф перевел взгляд от монитора ей в лицо и пять ударов сердца понимал, кто и о чем его спросил.

- Они мне только что написали, что закончили и отправились по домам. Следующий рейд назначен через три дня.

- Да? - сказала виконтесса грустно. - Значит, я опоздала перехватить их в рейде, жаль. Спасибо, Скольян. Ты не помнишь, какой день недели сегодня?

- У меня перед глазами календарь, - как зачарованный, ответил граф. - Пятый день из семи, пятница.

- Пятница - это прекрасно, - ответила Асана слегка рассеянно и вышла.

Граф да Онгай пожал плечами и вернулся к документам. А Асана отправилась на урок танго. Ник встретил ее удивленным приветствием:

- Ася, ты так рано сегодня... отпустили?

- Не то чтобы, - пожала плечами она. - Я опоздала встретиться с людьми и получить объяснения, и у меня оказались лишние четверть часа. Вот, я здесь.

- Расстроена? - прямо спросил мужчина.

- Это важно? - удивилась она.

- Конечно. Ты же пришла танцевать.

- Это же только урок! - Асана была совсем растеряна.

Ник вздохнул.

- Ну тогда учись. Твой озадаченный и хмурый вид вряд ли порадует кого-нибудь, так что такое лицо придется оставлять дома, когда идешь танцевать. Или готовься сидеть у стенки и смотреть, как танцуют другие, но мне кажется, это не самый лучший способ провести время. Ты можешь забыть о рабочих проблемах сейчас?

Асана честно попробовала.

- Нет, у меня не получается. Обычно могу, но сейчас нет.

- Рассказывай.

Виконтесса молча смотрела на мужчину круглыми от удивления глазами.

- Что молчишь? - спросил он. - Или забудь это прямо сейчас и до утра, или рассказывай и считай, что сказала стенке.

Асана прислушалась к себе и выбрала рассказать.

- Вот два отряда. Подразделение Охотников и городской отряд самообороны. Вот их требования по обеспечению на месяц. Люди занимаются одним делом, а требования такие разные. Я не понимаю. Я не понимаю, почему такая разница!

- Они у тебя с собой, что ли? - удивился Ник. - Ты их сюда принесла? Ну ты даешь... - он протянул руку. - Покажи.

Она послушалась, как всегда слушалась более уверенного и опытного, и подала папку. Ник аккуратно вынул требования из файлов, почти не прикасаясь пальцами к пластику, быстро просмотрел их, кивнул, убрал все обратно и глянул на женщину. В его глазах плясали смешинки.

- Ну понятно, что тебя смутило. Ты же в резиденции живешь, так? В город только работать приходишь?

- Верно, - согласилась Асана.

- Вас всем обеспечивают централизованно, так? Одна кухня, одна прачечная, один госпиталь, оптовая закупка одежды, мыла, постельного белья и прочее, да?

- Да, - кивнула она.

- А дома тебе тоже папа все покупал? - спросил Ник с улыбкой.

- Папа умер, - вздохнула она. - Я сама покупаю все уже давно.

- Извини. - Он посерьезнел.

- Ничего, это случается у всех. Даже внелетние маги гибнут... - она вздохнула. - Но я поняла. Действительно, когда служишь в гвардии, вещей и средств требуется больше, чем если ту же работу, хоть и прогнать ящеров из городских предместий, делать для себя.

- Ну вот, - улыбнулся Ник, - они и делают для себя, это же их город. Зачем им ваше, они привыкли работать своим, им так проще. И укладки медицинские им ни к чему, проще скорую вызвать. Ни форменной одежды им не надо, ни половины расходников.

- Но еда! - дернулась Асана. - Они же работают голодные!

- Они десять лет голодные, а вы только сейчас заметили? - хмыкнул Ник.

- Не мы, а я, - поправила она. - Требования у меня.

- Да, ты права, - согласился он. - Ты заметила, про остальных я не знаю. Так вот, и к этому они привыкли тоже. Отучать может выйти себе дороже. Скакать, как они скачут, на полный желудок нереально, ни скорость не та, ни эффективность. После зачистки вымоются, выспятся и поедят. Дома. Еду возьмут в холодильнике, одежду в шкафу, медикаменты, если понадобятся, в аптечке...

- Это все так непривычно... - вздохнула Асана.

Ник еле заметно улыбнулся.

- Сейчас будет еще непривычнее. Будем учиться обниматься.

Шел последний день короткого пути странной компании во главе с князем Димитри в столицу Большого Саалан. "Большая луна" подходила к гавани Исаниса. Марина и Полина, стоя в носовой части корабля, задумчиво обсуждали, что они видят - Таллин, Стокгольм или Венецию, к ним подошла Алиса и предложила четвертый вариант:

- По-моему, это вообще Прага.

Полина замолчала и быстро ушла. За ней куда-то убрела и поникшая Алиса. Марина осталась смотреть на приближающийся город. Конечно, он был похож на все четыре названных и ни на один в отдельности, хотя бы потому, что ни у одного из них порт не был наполовину отгорожен от моря высокой каменной полукруглой косой. Не говоря уже о подводной фауне акватории порта, о которой ее предупредили уже трижды. Предупреждения сопровождались уговорами не пугаться морских стражей, больших, но совершенно безопасных для людей, и рассказами о том, что мусорщики гавани вообще ручные, их даже гладить можно, что и делал владыка края, наставлявший первого наместника. В этом описании Марина едва узнала Гаранта.

Город был прекрасен: пестрый, как ящерица, чистенький, как игрушка, украшенный изящными шпилями и острыми крышами, окружавшими крупные серые пятна, вероятно, бывшие садами или парками, по случаю предзимья уже сбросившими листву. Серебристая крыша в центре одного такого пятна привлекла внимание Марины, и она вглядывалась в нее каждый раз, подходя полюбоваться на город, пока Димитри не сказал ей:

- Это Старый дворец. Он старше империи. Когда его построили, Аль Ас Саалан был еще королевством. С тех пор его ремонтировали два раза и один раз перестраивали, чтобы расширить оранжерею. Ее крышу ты и видишь.

Потом они смотрели с палубы на огромные пятнистые спины ящеров, живущих в бухте, и Димитри рассказывал о том, как эти звери обеспечивают безопасность кораблей и лодок в порту. Между огромными тварями, похожими на земных давно вымерших лиоплевродонов, мелькали другие, дельфинообразные, с узкими длинными зазубренными клювами, и их князь тоже назвал морскими стражами, но малыми. Они хватали рыб, нападающих на лодки, курсирующие с рейда на берег и назад, а рыбы были длиной сравнимы с веслами лодочников. Сами эти дельфины были крупнее лодок, но удивительно аккуратны в своих маневрах.

А потом начался закат, "Большая луна" причалила, и вся компания пошла на берег, собрав багаж. Удивительно, но какая-то поклажа была даже у Димитри. Сойдя с трапа на камни мостовой порта, все оглядывались, рассматривая корабли, склады, представительства торговых домов и вообще все, что попадалось на глаза. И умилялись пряничным крышам, цветной росписи стен, каменной мозаике крылечек и отделке цоколей зданий. Улыбался даже Унриаль да Шайни. Только Полина, с тоской глядя в небо, половину которого закрыли рваные облака, обещавшие дождь уже завтра, процедила сквозь зубы:

- Ноябрь... Опять ноябрь... - поежилась, перехватила сумку поудобнее и переступила на камнях мостовой.

Князь тихо вздохнул и принялся ставить портал. На октябрь он бы еще согласился, листопад в столице и правда прошел рановато, но до ноябрьских заморозков было еще честных пять седьмиц.

В своем городском особняке, доверив маркиза да Шайни попечению своего лекаря, он собрал всех остальных за ужином.

- Вот мы и прибыли в Исанис, - сказал он. - Не без приключений, но все же благополучно. Я рад этому. Мы ужинаем за одним столом последний раз, до конца суда такой возможности больше не будет, и неизвестно, будет ли она потом. Завтра мы с вами расстанемся и вновь окажемся по разные стороны черты. Я хотел бы, чтобы вы запомнили этот год как время нашей дружбы, и надеюсь, что память обо всем добром, что было между нами, поможет нам выбрать самые правильные слова и найти лучшие решения для наших непростых обстоятельств. В любом случае я желаю нам всем остаться в живых и сохранить доброе имя.

Трапеза получилась довольно тихой. Молчала, против обыкновения, даже Алиса. Изредка кто-то ронял фразу, кто-то отвечал, но все постоянно ловили взгляды друг друга и пытались улыбаться. Получалось не очень хорошо - все устали, и завтра предстоял хлопотный день, но ценны были сами попытки.

Утром Димитри вызвал в свой дом императорскую гвардию и передал участников процесса под защиту императора. Марине, Полине, Алисе и маркизу да Шайни дали собраться без лишней спешки и позавтракать, а потом предложили ехать в загородный дворец императора. С Димитри, как он и обещал, остались только Стас и Макс.

Выйдя на крыльцо дома князя, Марина увидела крытую повозку, напоминающую странный гриб с овальной шляпкой. Крыша ее была значительно больше основания, и запряженные в повозку четыре квама тоже прятались под ней.

- От дождя, что ли? - спросила Марина пространство. Ради тренировки - на сааланике.

- Нет, мона, - ответила ей немолодая женщина в гвардейской форме и при мече. - От того же, от чего и мы при вас. От ящеров.

Гвардейцы заняли места, ближние к краю, сдвинув своих подопечных на середину повозки, и экипаж тронулся. Проезжая по городу, Марина продолжала разглядывать улицы. Алиса пыталась смотреть то на нее, то на Полину, безразлично наблюдающую сперва камни тротуара, затем обочину с высохшей и поблекшей растительностью, в которой запутались листья, потерявшие цвет, затем какие-то голые и мокрые кусты. Потом дорога кончилась, и им предложили войти в дом. Он оказался огромной загородной усадьбой, окруженной парком, по которому экипаж и подъехал к крыльцу. В нижнем холле их ждали четверо.

Маркиза подхватила под руку дама, комплекцией схожая с Асаной да Сиалан. Во вторую руку она взяла багаж Унриаля и, на ходу кивнув остальным, повела его вверх по лестнице.

К Алисе подошла женщина средних лет с несколько лошадиным лицом, представилась: "Я мона Мейра" - и предложила ей выбрать себе сайни. Алиса, оглядевшись, присела на корточки и к ней побежали сразу пятеро.

- Ты мистрис Марина? - спросил Лейшину высокий красавец с шикарной светло-русой косой. Она кивнула.

- А я энц Гайям, твой провожатый, спутник... и кто захочешь, - он ослепительно улыбнулся. - Будем знакомы. Пойдем, я покажу тебе твою комнату. Я буду заботиться о тебе до окончания суда по велению государя, а дальше посмотрим.

Она еще услышала, что охрану Полины зовут энц Жехар, и успела понять, что их комнаты рядом. Потом ей пришлось поспешить за Гайямом, потому что шагал он довольно шустро, а ступеньки были рассчитаны на сааланский рост. Только добравшись до конца второго лестничного пролета, она заметила, что с ними рядом бежит сайни и очень недовольно что-то говорит Гайяму, а тот виновато кивает.

Апартаменты оказались огромными, Марина никогда, ни в одной своей поездке не жила в настолько шикарном номере. Он состоял из спальни, кабинета, туалета, отделанного, как игрушка, роскошной ванной комнаты и гардеробной. Осматривая всю эту красоту, Марина пожалела, что на круглых рейках нечего развесить, и комната выглядит пустой. Потом поблагодарила провожатого и начала раскладывать документы по столу. Времени на подготовку речи осталось совсем немного.

Эгерт не стал даже пытаться пробиться в экспедицию прессы за звезды. Тому было множество причин, начиная с отсутствия нужных инструментов, в числе которых первым называли навык ручного стенографирования. Съемка на пленочный аппарат без вспышки тоже не входила в число его любимых занятий, так что он решил остаться в границах Озерного края и ограничиться сбором сведений на месте и присутствием на всех брифингах и конференциях, посвященных вопросам новостей из Большого Саалан.

На начало первой декады февраля две тысячи двадцать восьмого года ситуация выглядела вот как.

Димитри да Гридах, судя по справкам, полученным журналистами, вез в столицу империи целый список документов. Первым пунктом этого списка было заключение врача о состоянии здоровья Унриаля да Шайни. Кроме лечащего врача первого наместника, такие же заключения предоставили главный нарколог Приозерска и психиатр-эксперт. Оба утверждали, что на данный момент пациент стабилен, уверенно ориентируется в своих обстоятельствах, реагирует адекватно и совершенно точно дееспособен. Терапевт так уверен не был, и все, им написанное, сводилось к рекомендации "рядом с пациентом дышать осторожно, чтобы не упал".

Вторым пунктом этого же списка было заключение комиссии Росатома о состоянии реактора. К нему прилагались заключения Хайшен и специалистов Академии о состоянии Зоны. Справка Росатома содержала предупреждения о высокой вероятности выхода реакторов такого типа из штатного режима работы в условиях возникновения рядом с ними электромагнитных, волновых и еще ряда аномалий. Перечень их вполне описывал то, что саалан называли магией или Искусством.

Третьим пунктом списка шли документы об Эрмитаже. Открывало пакет письмо уцелевших сотрудников о состоянии здания. К нему была приложена справка об истории музея и его коллекций. Димитри озаботился получить у дипломатов Московии заключение о том, как пожар в архитектурном и историческом памятнике повлиял на репутацию края. Мнение москвичей было неутешительным для него, как для наместника, и еще менее радостным для Унриаля да Шайни, которому предстояло отвечать за это на суде.

Также наместник вез с собой на процесс справку Хельсинкской группы о соответствии правоприменительных практик саалан в Озерном крае основным документам международного права Земли и конституции Санкт-Петербургской Республики, которую забыли отменить. Из документа было совершенно ясно, что право саалан и земное право находятся в разных плоскостях и между собой они все еще не соотносимы, несмотря на все усилия группы юристов, работавшей над вопросом с мая. Кроме справки, у наместника на руках был доклад обоих его заместителей о состоянии дел с инородной фауной в крае, обращение генерала Улаева с приложенными к нему копиями приговоров фигурантов дела о "Ключике" и историческая справка по истории края за двадцатый век.

Под этими документами Академию Аль Ас Саалан можно было похоронить надежнее, чем под каменными плитами. И разговор с императором об этом состоялся всего декаду назад, во время его визита в край. Димитри знал, что новые земли империи за звездами - его головная боль еще на много лет. При удачном развитии событий, разумеется. При неудаче он получал именно то, чего так хотел в начале своей миссии в Новом мире: освобождение от заботы об этой земле и возможность вернуться на Ддайг. И он не мог не понимать, что молодой да Шайни очень удобная фигура для публичного возложения всей вины за произошедшее и что вопрос сделки с Академией возникнет в любом случае. В положении Димитри да Гридаха было логично предположить, что его поставят перед выбором, кем пожертвовать - Алисой или Унрио. Также он наверняка остерегался шпионов или убийц, отправленных за жизнью молодого маркиза да Шайни, ведь убрав его до начала процесса можно было бы хотя бы часть проблем вменить в вину самому князю. И тогда из лица, обеспечивающего явку свидетелей с Земли, он превратится в одного из подозреваемых. Желающие увидеть его на дознании снова в столице еще были. Он знал, что Академия не будет Академией, если не попытается отыграть хотя бы контроль над Озерным краем обратно. Да, после всего. И планировал, по возможности, связать им руки так, чтобы они ему больше не мешали.

Дознаватель Святой стражи, настоятельница монастыря Белых Магнолий Хайшен, пробыв в крае полгода, лично наблюдала пик развития коллизии между администрацией империи и Сопротивлением. Она получила итог расследования графа да Айгита о подлогах в виде доклада, адресованного ей, как дознавателю. О проваленных исследованиях культуры и обычаев края она составила доклад сама. Как и о ночном сентябрьском шторме, погубившем восемь магов только у нее на глазах. Природу этого явления ей показали исчерпывающе подробно. Про полтора миллиона мертвых за три года не пошутили, это она проверила. О еще шести миллионах погибших, унесенных тем же серым ветром только в границах края, она навела справки сама. Как выглядит предельный прозелитизм, она прочитала в исторических документах Нового мира и законспектировала прочитанное для магистра Академии.

Кроме этого всего, она везла магистру печальное предвидение: или Академия решается на реформу по собственной инициативе, или серый ветер, плясавший на ее глазах по всему краю, саалан получат и у себя, причем создадут его своими руками. И первый шаг к необходимым изменениям - это честный и открытый процесс по преступлениям за звездами. Всю бессмысленность этих слов она понимала и сама, но промолчать считала недостойным. Она шла спасать будущее Академии и хотела говорить с магистром до начала процесса.

Она понимала, что вопрос можно решить и иначе, просто казнив обеих женщин, вставших во главе Сопротивления. Эту перспективу досточтимая Хайшен видела как свой проигрыш. Как и казнь младшего да Шайни, несмотря на все дурное, что она думала про его деда. Ей совершенно не нужен был на родной земле прецедент, показывающий, что формальный виновный при необходимости вполне заменяет реального и в мясорубку можно пихать любого, кого не жалко. С этого места возврата для Аль Ас Саалан уже не было бы, как не оказалось его для Нового мира.

Маркиз да Шайни ехал домой умирать и надеялся только на то, что это будет быстро. Он понимал, что всем, начиная с деда и матери и заканчивая магистром Академии, выгоднее пожертвовать им. Он, наверное, совершенно не был бы удивлен, почувствовав после обеда недомогание, переходящее в смертельное изнеможение и прерывающее вздох. Мертвым он для всех участников процесса становился еще удобнее, чем живым - кроме, может быть, князя Димитри. Но Унриаль да Шайни был аристократом и хотел выжить достойно или умереть красиво, понимая, что любой из этих исходов - это крупная пакость родне и Академии с его стороны. В удачном случае его ждала смертная казнь через повешение. Варианты, впрочем, были. Приговором могли стать расстрел в крае или отсечение головы на Рыбном рынке Исаниса.

Алиса Медуница везла с собой немного одежды, конспекты по основам сааланской магии, два учебника математики, один учебник физики и надежду выжить и донести суду свою позицию, такую же простую, как она сама. Позиция сводилась к идее "незачем лезть куда не знаешь, когда тебя об этом не просили". Самым плохим исходом для нее могла бы стать смертная казнь через четвертование. Но о ней она не думала, потому что граф да Айгит велел ей прочитать чертову уйму всего до суда и обещал после слушаний проверить понимание прочитанного.

Полина Юрьевна Бауэр всегда была очень скрытной дамой, и Эгерт не мог себе даже представить, что именно она взяла с собой. Гораздо позже того февраля он узнал это. В ее багаже, не считая необходимых в путешествии вещей и принадлежностей и горсти довольно бессмысленных мелочей, прихваченных на всякий случай, были только старые нунчаки и шесть книг. Две монографии по лютеранскому богословию, двухтомный сборник писем и проповедей одного немецкого священника, казненного фашистами в апреле тысяча девятьсот сорок пятого года, Книга Согласия и Библия. Полина Бауэр ставила себе очень простую цель - добиться реабилитации для всех жертв репрессий. Если повезет, то включая себя. И, если удастся, понятно заявить солидарность мирного крыла Сопротивления с боевым. Вернуться домой живой она не надеялась, справедливо предполагая, что в случае, если ей удастся сделать запланированное, ее, скорее всего, утопят в заливе. То есть скормят тем самым ящерам, за которыми ей так интересно было наблюдать во время всего морского путешествия. И она считала это не самым плохим исходом для себя.

Марина Викторовна Лейшина везла с собой не меньше документов, чем Димитри да Гридах. В ее багаже были оба манифеста: и октябрьский две тысячи восемнадцатого года, авторства Алисы Медуницы, и апрельский две тысячи двадцать седьмого года, авторства Полины Бауэр, - и множество распечаток статей из блога Полины, и книга "От диктатуры к демократии" Джина Шарпа, и "Номенклатура" Восленского, и весь список международных актов ООН о правах человека, включая декларацию о правах коренных народов в полной редакции. Марина Лейшина готовилась защищать неприкосновенность края и восстановление того, что принято называть естественной правовой базой. На ее взгляд, самым скверным итогом процесса могла стать передача края новому наместнику, проводящему политику Академии, и продолжение политики без учетов законов Земли с неизбежным появлением миротворцев в границах края в итоге. Конечно, она хотела видеть живыми всех, с кем работала весь этот год, и даже Унриаля да Шайни, к которому успела привыкнуть за время путешествия, но она была здравой и рассудительной дамой, так что выстроила приоритеты адекватно задаче. Сначала цели, затем доказательства того, что за все случившееся отвечает не один человек, а многие, затем подтверждения успешности Димитри как руководителя и главы края, потом жизнь Полины, затем защита интересов Алисы и только потом все остальные.

Магистр Академии Аль Ас Саалан наверняка готовился к крупным неприятностям. Он уже знал о визите государя с инспекцией в новую колонию. О положении бедного Унрио, не чужого ему мальчика, пусть и не по крови, он тоже слышал. О кошмарных выходках беспокойных мертвецов новой колонии, атакующих магов без всякого руководства некромантов, он узнал относительно недавно, вместе со всеми, получив известие о гибели магов Академии во время схватки с этими мертвыми. Он понимал, что Димитри да Гридах имел все основания быть недовольным: и как наместник, и как честный аристократ, доверяющий оценке Академии, и как маг, наблюдающий работу собратьев по Искусству. Про другой народ, владеющий Искусством, он уже тоже знал, и даже знал, что у князя Димитри есть вассал из этого народа, не считая девушки-мага, из-за которой у него чуть не возник с этим народом спор, но слава Пророку, все вроде бы разрешилось.

В общем, магистр Академии понимал, что он знает настолько меньше необходимого для составления мнения, что можно считать, вообще ничего не знает. Он ждал возвращения Хайшен и ее доклада. Он уже успел решить, что бедный мальчик Унрио в любом случае погиб, так что проще всего оставить на нем всю вину за случившееся и отдать его суду как единственного виновного. Если Хайшен не принесет достаточно доказательств того, что и князь Димитри тоже не был образцом мудрости и осторожности, то следует возместить ему все эти шесть - или девять, по счету злополучной новой колонии - лет труда каким-то достойным предложением и дать наконец вернуться к заботам о Ддайг. А в край направить кого-то поумнее Вейлина и с ним кого-то постарше молодого да Шайни. Магистр Академии очень хотел сохранить пост и знал, что стоит ему сложить полномочия, как родичи Унрио сожрут с костями старого верного друга семьи за ошибочные назначения в край, причем успеют раньше бывших собратьев, а князь Димитри вряд ли станет укрывать его на Кэл-Алар или на Ддайг.

Мнение о позиции магистра Академии Аль Ас Саалан Эгерт вычислил из нескольких неосторожных оговорок магов Святой стражи, с которыми беседовал в феврале, пока в крае собиралась экспедиция прессы за звезды. Еще из этих бесед он понял, что позиции императора Аль Ас Саалан не знает никто из его респондентов. И что вряд ли ее знает кто-либо в империи.

Обозначив позицию и расставив фигуры на доске, Эгерт стал ждать новостей из-за звезд.

Выборы судей длились три дня и показались формальностью всем землянам. Конечно, их, как и прочих участников процесса, спросили, считают ли они коллегию достаточно компетентной и справедливой, чтобы разобраться в их деле. Но Марина была не сильна в физиогномике, а Полина сразу сказала, что принять решения не может, поэтому доверяет мнению участников, более знакомых с этими людьми. Действительно, отвод могли заявить только трое: Димитри да Гридах, Унриаль да Шайни и досточтимая Хайшен. Они хоть знали, кого им прочат в вершители их судеб и в каких отношениях эти судьи с заинтересованными лицами.

А за двое суток до слушаний Полину посетил магистр Академии. Димитри знал об этом и был из-за этого визита страшно зол. Но содержание разговора ему не доложили. Впрочем, знай князь, как кончилась эта беседа, он был бы зол еще больше. Ведь речь шла о вещах, которые князь очень хотел получить первым. Полине обещали молочные реки и пряничные берега за те знания, описания которых магистр нашел в докладах Хайшен об их ноябрьских экспериментах в лаборатории князя. Полина Юрьевна очень вежливо выслушала все предложения и ответила, что покупать это так дорого не обязательно. Ведь все, упомянутое уважаемым посетителем, за звездами уже давно издано, и каждая книга имеет стандартную торговую цену. А потом добавила, что она тут элемент вовсе лишний и упомянутых книг вполне достаточно. Магистр выслушал ответ, тонко улыбнулся, заметил, что скромность такого рода весьма похвальна, но разговор явно имеет смысл продолжить. И с тем отбыл. А подопечным императора предложили собираться в дорогу. Было пора переселяться в Старый дворец, городской замок императора.