У каждого своя война

ЭПИЛОГ - ГЛАВА ЖИЗНЬ ПРОДОЛЖАЕТСЯ

Я стоял и смотрел на дворец правителей города Реджио, являющийся архитектурным памятником старины. Взгляд сначала скользнул по львам, чьи фигурки являлись оригинальным ограждением большого балкона - террасы, затем скользнул чуть выше. Это было то место, на котором я тогда стоял. Широкие каменные перила, лежавшие на головах львов....

"Точно! Это место. Я здесь тогда стоял! Точно здесь!".

Мое сознание словно раздвоилось. Я был здесь, и одновременно... там, на балконе, обвитом плющом и вьюнком, с серебряным кубком в руке. За спиной стоял стол и два кресла, а еще дальше - в спальне, на кровати, лежала нагая Беатрис....

Нечто подобное я пережил, когда очнулся на белоснежных простынях, в палате, битком набитой современным медицинским оборудованием. Шок, который я тогда испытал, похоже, останется со мною на всю оставшуюся жизнь. Ощущение борьбы самим с собой, когда внутри тебя живет один мир, а все твои органы чувств говорят тебе, что ты не прав, вот он настоящий мир! Ты упираешься изнутри и не хочешь это признать. И вот сейчас со мной происходило нечто подобное. Хотя призрачный мир видел только я один, он стал настолько для меня реален, насколько это возможно для чувств и ощущений человека.

До моего плеча осторожно дотронулись. Я вздрогнул и обернулся. Рядом стоял полный человек в цветастой рубашке и светло - серых шортах. На шее у него висел фотоаппарат, а в руке он держал кинокамеру. Типичный турист.

- У вас все хорошо? - вопрос был задан на английском языке.

Секунду непонимающе смотрел ему в глаза и вдруг понял, что стена, отгораживающая меня от этого мира, рухнула. Глухо пророкотал двигатель проезжавшего невдалеке автомобиля, вновь стала слышна легкая музыка и негромкий разговор, проходящий сейчас мимо меня, пожилой пары. Чуть помедлив, я все же ответил ему:

- Все окей. Спасибо.

Мужчина широко улыбнулся на прощанье и отошел к группке туристов, осматривающих дворец маркграфов ди Бианелло. Наваждение прошло, оставив в сердце ощущение горечи и легкой печали. Мне захотелось остаться одному. Развернувшись, я пошел по узкой улочке, ведущей к гостинице, в которой поселился при приезде в город. Подобное чувство у меня возникало не в первый раз, поэтому я знал, как с ним бороться. Надо срочно загрузить себя воспоминаниями. Они отвлекут, собьют мрачный настрой.

Я водил взглядом вокруг себя, не понимая, как такой яркий и правдоподобный сон мог мне присниться. Ведь мне уже давно ничего подобного не снилось. Если только в первые недели моего появления в другом времени. Палата. Белые простыни. Медицинский аппарат, стоящий на металлическом столике. Несколько секунд заворожено наблюдал за метанием огоньков на его панели и пляской кривых на экране монитора.

"Не сон, а прямо явь ... - дальше мне не дала додумать, ворвавшаяся в палату, девушка, одетая в белый халат и такую же шапочку.

При виде ее сердце на мгновение остановилось, потом вдруг забилось как птица в клетке. Кровь вместе с адской дозой адреналина ударила в голову. Медсестра, скользнув привычным взглядом по мне, сначала привычно направилась к аппарату, потом резко остановилась и уставилась на меня. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, пока, наконец, до нее не дошло, что так долго лежащий в коме человек пришел в себя. Сначала хотела что-то сказать, но вместо этого быстро развернулась, и умчалась обратно с истошным воплем:

- Очнулся!! Он пришел в сознание!!

Ее крик словно сбросил пелену с моего сознания, и я понял, что все вокруг меня настоящее, что это реальность, как и я сам, лежащий на кровати, на белых простынях. Вот тут на меня и накатило. Я закрыл глаза и попытался отбросить окружающий меня мир, но стало только хуже. Но спустя минуту понял, что проиграл. Я чувствовал под головой подушку, спина ощущала упругость матраса. Открыл глаза. Пробежал глазами вокруг себя. Я вернулся. Попытался понять, что чувствую, но смог понять только одно - во мне нет радости, которую испытываешь, когда возвращаешься домой. Взгляд остановился на руках, лежащих на одеяле. Они были худыми и беспомощными, с бледными и тонкими пальцами. Их вид стал для меня словно ударом под дых. Я настолько врос всем своим существом в то время, где физическая сила, как смелость и ум, давала право на уважение, авторитет и власть, то сейчас вид моих немощных рук стал для меня самым настоящим оскорблением, вроде плевка в лицо.

Может именно благодаря чувству, нечто похожему на оскорбленное самолюбие, я только сейчас подумал, что именно моя смерть там, вернула меня обратно.

"Кто мог подумать? Впрочем, такой вариант я тоже рассматривал. Смерть Томаса Фовершэма... расставила все по своим местам. Его больше нет, а я... здесь. Что там сейчас происходит?! Если о моей смерти....".

Мои мысли были прерваны сначала топотом множества ног, а затем появлением в комнате нескольких человек в белых халатах. Не успели врачи затормозить у моей кровати, как на меня сразу посыпались вопросы. Впрочем, их можно было свести к одному: как я себя чувствую. Так я и сделал, ответив, одним словом:

- Хорошо.

Только я это произнес, наступила тишина. Мне стало даже неловко, с каким вниманием смотрят на меня весьма солидные, как на вид, так и возрасту, люди.

- Который сейчас год?

На мой вопрос мне ответил мужчина, с большими залысинами и ясными, умными глазами. Он стоял, чуть впереди всех. Я прикинул в уме. Прошло почти три года.

Моя задумчивость была тут же замечена всеми, но вывод, люди в белых халатах, сделали свой собственный. Доктор с умными глазами подозвал сестру и что-то ей негромко сказал, после чего она тут же умчалась. Затем он вежливо попросил всех удалиться. Когда все ушли, он задал вопрос:

- Вас что-то беспокоит?

- Не... знаю. Как-то все... непривычно.

Доктор усмехнулся:

- Могу себе представить. Я сам никогда....

В этот момент его прервала, вбежавшая в палату, сестра:

- Сергей Гурьевич, сейчас делать больному укол?

- Да, Света. Действуйте.

- Отдыхайте и копите силы, молодой человек. Они вам понадобятся, - услышал я слова доктора с умными глазами, перед тем как погрузиться во тьму.

Когда я снова очнулся, напротив кровати сидела моя мать, а у окна стояла медсестра. После радостного восклицания матери, она повернулась, бросила на меня любопытный взгляд, после чего быстрым шагом поспешила к двери. Не прошло и двадцати минут, как палату зашли три человека. Один из них был уже знакомый мне по первому визиту - доктор с умными глазами. Вежливо поздоровались со мной, затем так же вежливо попросили мою мать подождать за дверью. Только она вышла, они поднесли стулья, принесенные медсестрой, к моей кровати и уселись полукругом передо мной. Сначала мне была устроена тестовая проверка. Задавали вопросы и показывали картинки. Потом они задали самый главный вопрос, которого я ждал:

- У вас остались какие-либо ощущения или картинки в памяти в период вашего... гм... скажем так, весьма своеобразного летаргического сна?

- Сна?! - теперь пришла пора удивляться мне.

- Скажем так, молодой человек, ваше состояние не может быть признано, как коматозное, хотя бы потому, что время от времени наблюдались сокращения мышц вашего тела, что соответствует движениям рук и ног. Так же неоднократно была замечена работа мышц вашего лица. Все это никак не вписывается в состояние, которое называется "комой", хотя в основном параметры вашего состояния наиболее ей соответствуют. Исходя из этого, мы делаем вывод, что ваш мозг жил своей жизнью. Отсюда и вопрос.

"Сон. А если это действительно был только сон! Тогда что...рассказать им все, что ли? А зачем? Что бы ни было - это только мое! Хоть сон! Хоть явь! Это только мое!".

- Даже не знаю, что сказать. И да, и нет. Что-то есть,... скажем, так, на грани сознания, но как только начинаешь вспоминать - исчезает. Словно прячется. Может, я не так выразился....

- Гм. Нечто-то подобное и предполагалось... - задумчиво протянул доктор. - И когда мы научимся отслеживать процессы, происходящие в нашей голове? Наверно, не при моей жизни. Хорошо, молодой человек. Больше у меня нет вопросов, а об остальном у нас будет еще время поговорить.

- Скажите, а вы определили причину, которая меня загнала... гм, в это состояние.

- И да, и нет, Евгений, - теперь мне отвечал сухопарый человек с худым лицом, обрамленным тонкой полоской усов, сливавшихся с коротко стриженой бородкой. - В самый последний момент был заменен один из блоков. Именно он отвечал за,... извините, не буду грузить вас научными терминами,... воздействие на ваш геном. Он причина. Но почему и как он воздействовал на вас столь неожиданным и непонятным образом.... Это для нас загадка! Ведь у других испытуемых все прошло хорошо. Только вы...гм, оказались в подобном состоянии. Затем исследования по этой теме, скажем так, приостановились. Вот, в принципе, и все, что можно сказать по этому вопросу.

Не успел он закончить говорить, как третий человек, хорошо одетый, раскрыл папку и достал оттуда лист бумаги, который затем протянул мне.

- Я юрист. Тимошенко Александр Борисович. Буду разбираться с вашим весьма непростым делом. Непростое оно потому, что прецеденты, подобные вашему случаю, в мировой практике весьма редки. Теперь перейдем к нашему делу. Бумага, что я вам только что дал, копия договора, что вы подписали с институтом. Это он?

Я пробежал его глазами, а потом сказал:

- Да. Это он.

- Он станет исходной точкой. Все это время, пока вы находились в... этом состоянии, институт взял на себя все расходы на ваше содержание. Теперь надо определиться с суммой, которая, скажем так, компенсирует... моральный и физический ущерб, понесенный вами из-за.... Гм! Причину мы определим позднее. А сейчас, я хотел....

Спустя полтора месяца, после реабилитационного курса, я был признан медицинской комиссией полностью здоровым. За это время я успел привыкнуть и освоиться, а главное разобраться в себе и окончательно решить, что тот кусок моей жизни в Средневековье стал для меня эталоном настоящей жизни. А эта в сравнении с той выглядела настолько бледной и немощной, что тянула.... Впрочем сколько я ни думал, но так и не нашел ей подходящего слова, кроме как "суррогат".

Немало времени я провел с академиком Потаповым, Сергеем Гурьевичем. Именно его убежденность в версии летаргического сна поколебала во мне уверенность в том, что я действительно жил чужой жизнью, в обличии эсквайра Томаса Фовершэма.

О моем воскрешении каким-то образом пронюхали журналисты, после чего на несколько дней я стал популярной персоной. Благодаря поднятой вокруг меня шумихе, я смог получить приличную компенсацию, которой вполне могло хватить, чтобы прожить, не шикуя года три. Затем я стал искать свое место в этом мире. Я понимал, что мне трудно придется после вольной и дикой жизни, но я понимал, что если я не буду контролировать себя, то мои вспышки гнева могут обернуться для меня большими проблемами. И все же не смотря на жесткий контроль, первое время, сплошь и рядом, возникали конфликтные ситуации.

Дни проходили в прогулках, просмотре новостей и достижений науки и техники. Пробовал искать работу (при этом не сильно напрягался). Единственное, что привлекло мое внимание, так объявление в Интернете о найме солдат удачи. Я даже созвонился с вербовочной конторой, расположенной в одной из европейских стран, но дальше дело не пошло.

Хуже обстояло с ночами, когда мне приходилось оставаться наедине самому с собой. Воспоминания, яркие и живые, заполняли меня всего, проплывали в памяти, оживляя во мне образы людей. Знакомые, близкие, родные. Враги и друзья. Память дарила мне ярость схватки, упругость ветра при бешеной скачке, страстную любовь Беатрис....

"Если это сон, то, что такое реальность? - спрашивал я сам себя каждый раз после такой ночи.

Если раньше я никогда не задавался вопросом о принадлежности человека к своему времени, то сейчас наступило самое время об этом задуматься. Кто я здесь? Маленький винтик большого механизма, а там я был... хозяином своей судьбы. Да, я вернул себе свою прежнюю жизнь, но как теперь оказалась, она мне была не нужна. Промаявшись, некоторое время, я решился поставить на себе эксперимент. Я мог сделать это и раньше, но страх, что та моя жизнь окажется странным и непонятным явлением из породы снов, до поры до времени сдерживала меня.

Встав рано утром, я отправился на один из платных манежей, где обучали верховой езде. Полчаса наблюдения за поведением лошадей и наездников на манеже дали мне понять, что я весьма неплохо разбираюсь в повадках лошадей. А стоило мне только провести рукой по шелковистой гриве, как все мои последние сомнения улетели прочь. Я не сел, а птицей взлетел в седло. Демонстрация моей выучки, вызвало вежливые вопросы у персонала, которые живо заинтересовались школой верховой езды, где меня готовили. Домой я возвращался почти счастливым.

"Я был там! Был! Это не сон!".

Второй проверкой стал визит в клуб исторического фехтования (и такой нашелся в городе). Сначала меня там подняли на смех, но после того как у трех любителей, мнивших себя мастерами меча, я выбил оружие (и не по одному разу), меня, так же как недавно на манеже, обступили, и принялись выспрашивать, у каких мастеров постиг науку фехтования с мечом. Пришлось приврать в разумных пределах, после чего от меня отстали, не забыв при этом вручить мне членскую карточку почетного гостя.

С этого момента я принялся искать следы своего пребывания в четырнадцатом веке. К сожалению, книги и Интернет давали только общие сведения, поэтому я решил обратиться к специалистам. Мои приятели - студенты уже год, как, закончив учебу, разъехались - кто куда, но оставался их преподаватель, которого я когда-то неплохо знал. Поэтому следующим моим визитом стал исторический факультет университета. Михаила, когда-то Лешкиного преподавателя, я застал там же, только уже не в качестве преподавателя, а заведующего кафедрой. Начало нашего разговора было комканным, да это и понятно. Он явно принял меня за человека, который слегка поехал крышей на основе своей болезни, поэтому воспринимал мой специфический интерес к определенному историческому периоду, как явный признак моего помешательства. Но когда в последующей беседе выяснилось, что я обладаю не менее глубокими познаниями, чем он сам, то поменял свое мнение и пообещал помочь с материалами по интересующей меня эпохе. Правда, меня и здесь ждала неудача. Личности, типа Томаса Фовершэма и маркграфини Беатрис ди Бианелло не оставив яркого следа в истории, просто не упоминались в общеизвестных исторических источниках тех времен. К этому времени я пришел к мысли, что искать надо там, где они родились и жили. В Италии и Англии. На решение, куда поехать в первую очередь, повлияли слова Михаила при очередной нашей встрече. Он предложил мне частным образом поехать в Италию, где в Милане должен был состояться международный семинар на тему: "Эпоха итальянского возрождения". Ожидалось прибытия специалистов разных стран по различным областям жизни средневековой Италии того периода. Он уже получил приглашение и пообещал познакомить меня с историками, специалистами по средневековой Италии, если я поеду.

Благодаря деньгам, полученным мною в качестве компенсации, я получил возможность поехать туристом по избранному мною маршруту.

Выехал я на неделю раньше Михаила, так перед Италией, хотел посетить Францию. Удивив для начала встречающего меня представителя туристической компании тем, что отказался от гида и ряда вариантов туристических программ, при этом заявив, что сам посмотрю все, что меня интересует. Взяв напрокат машину, первым делом, поехал к замку Живодера. Добрался я до его развалин, где-то к сумеркам. По поводу замка в справочнике туриста я смог найти несколько фраз: "... развалины замка времен Столетней войны. Время постройки 13-14 столетие. Владельцы замка неизвестны. Судя по оставшимся следам, историки определили, что замок был взят штурмом и разрушен во времена царствования Людовика XI".

Поставил машину неподалеку, огляделся. Роскошный, густой лес, где когда-то разбили лагерь английские лучники, со временем измельчал и словно отодвинулся в сторону. Да, я помнил этот пейзаж, но без замка он стал чужим и незнакомым. Хотя стоило мне дойти до места, где когда-то находились ворота, как в памяти ожил ночной бой у ворот. Сделал еще несколько шагов и снова остановился. Здесь, на этом месте был смертельно ранен Ляо, прикрыв меня своим телом. Обжигающие память и сердце воспоминания навалились на меня и не отпускали до тех пор, пока я не пережил их в себе до конца. Затем прошелся по замковому двору. Некоторое время с легким недоумением оглядывался, пытаясь определить то место, куда мы с Джеффри запрятали бочонок с золотом. Это оказалось довольно сложно, так как сейчас от строений замка сохранились только выступающие из земли контуры помещений, и только кое-где торчали, наподобие обломков гнилых зубов, стены. Если честно говорить, я приехал сюда не из-за спрятанных сокровищ. Хотя из-за них тоже, но в большей степени само золото меня интересовало как реальное и окончательное подтверждение той, моей жизни.

"Мы зарыли его за казармой у самой стены. Вроде,...здесь. Или там, чуть дальше? Блин, где теперь та казарма, если вон даже от камня почти ничего не осталось?! - некоторое время присматривался. - Нет! Точно здесь! На первый взгляд... вроде никто не копался".

Вернувшись к машине, взял инструменты и вернулся к тайнику. Осторожно, стараясь как можно меньше наследить, начал копать. Мне хватило часа, чтобы достичь просмоленных досок бочонка. Доставать я его не стал, а просто пробил в нем дыру. Осторожно засунул руку в пролом и выудил изнутри бочонка с десяток монет. Встал на ноги и перед тем, как рассмотреть свою добычу, огляделся по сторонам. Остатки стен замка, редко где достигали полуметровой высоты, поэтому мне был обеспечен отличный обзор. Вокруг не было ни души. И тут же усмехнулся, вспомнив, что в ту ночь так же вслушивался и вглядывался в ночную темень. Правда, сейчас только начало вечереть. Пробежав по монетам глазами, засунул их в карман, а затем занялся восстановлением тайника. Времени, чтобы замаскировать его как следует, у меня ушло почти в два раза больше, чем на вскрытие. Затем еще с час бродил по развалинам, предаваясь воспоминаниям. Здесь, в развалинах замка, я впервые пришел к мысли о том, что наше прошлое никуда не исчезает, а просто остается за очередным поворотом дороги, которую люди назвали "временем". Только как вернуться и найти этот нужный поворот? Но если человечество могло только догадываться о подобном, то у меня уже был практический опыт.

Приехав в гостиницу, я рухнул на кровать и заснул мертвым сном. Только утром, когда стал одеваться, вспомнил о золоте. Я неплохо разбирался в монетах того времени, поэтому после внимательного осмотра сделал заключение, что они "чистые", то есть без примесей и подрезов, какие делали в те времена нечестные люди, отрезая маленькие кусочки золота от полноценной монеты. Два флорина с изображением флорентийской лилии, три венецианских дуката, четыре золотых французских экю и неизвестная мне по чеканке монета. Сложив их в замшевый мешочек и спрятав во внутреннем кармане, я уже через секунду забыл о них. Мое небрежное отношение к золоту все еще жило во мне с тех пор, когда я был Томасом Фовершэмом. Да и не за богатством приехал, не из-за корысти, а по повелению души. Именно поэтому не стал искать на границе Франции и Италии тайник в лесу, в котором, мы с Джеффри, закопали большую часть золота и драгоценностей, которую извлекли из сокровищницы Хранителей.

Следующим моим пунктом стали развалины замка Ле-Бонапьер. Я уже знал, что сокровища тамплиеров и их архив, так и не были до сих пор найдены. Это означало только одно - все, что осталось после меня, осталось в неприкосновенности. Но не ехать я не мог. Эта была вторая отправная точка, которая круто повернула мою судьбу, в той моей жизни. На этот раз я приехал к развалинам замка в компании туристов. Полтора часа мы бродили по развалинам, слушая рассказ миловидной француженки - гида об истории замка и связанных с ним легендах. Трижды группа проходила около того места, которое могло прославить и обогатить любого человека, кто поведает его тайну всему миру. Спустя два дня я выехал в Италию. Я пришел в отель, который предоставил свои номера и конференц-зал для проведения этого мероприятия, на второй день открытия семинара. Сначала нашел Михаила, который познакомил меня с двумя его участниками, представителями от Италии. С мужчиной и женщиной. Именно женщина - историк смогла мне достать копии документов о родословной графов ди Бианелло, но самым лучшим подарком, что я мог получить - это была копия с ротапринтного рисунка, на котором была изображена сама маркграфиня Беатрис ди Бианелло. В принципе, это стало единственным документом, который я смог раздобыть за время этой поездки. Да, такая женщина реально существовала, но это было все, что я мог узнать о ней. История даже не сохранила дату ее смерти. Не нашел я так же никаких следов пребывания в Италии англичанина - кондотьера Томаса Фовершэма. Не знаю почему, но я рассчитывал на большое и потому в какой-то мере был разочарован. Да, я получил реальное подтверждение своего путешествия в прошлое,... и больше ничего.

"Не беда. На следующий год снова сюда приеду, а потом еще съезжу в Англию, - успокоил я себя.

С этой мыслью, с портретом Беатрис и золотыми монетами, я вернулся домой. Моя поездка дала еще одно реальное подтверждение моего путешествия во времени, а так же помогла осознать, что я по своей сути очень богатый человек. Примером тому стала та золотая монета, принадлежность которой я так и не смог определить на глаз. Свое любопытство в отношении происхождения монеты я довольно быстро удовлетворил, полазив в Интернете по нумизматическим сайтам и аукционам, но вот комментарии, относящиеся к изображению золотого на мониторе, мне сначала здорово удивили, а затем еще сильнее обрадовали. Двойник моей монеты оказался английским двойным флорином, один из экземпляров которой в 2006 году был продан за 920000 тысяч долларов[2] .

Не успела схлынуть радость, как в голову тут же скользнула мысль: - А как посмотрит институт на миллион долларов для продолжения эксперимента? Думаю, правильно посмотрит. Да и от моей кандидатуры в этом случае им будет трудно отказаться".