Ты – ведьмец. Книга первая

Глава 27. Контракт

– А сколько времени нужно, чтобы заработала связь? – я никак не мог избавиться от металлического вкуса на языке и ругал себя за то, что не додумался отложить глотание опилок до возвращения в деревню, чтобы хотя бы запить их водой. Ни на холме возле сарая, ни по пути обратно взять воду было негде, а закусывать травой или листьями я не рискнул.

– Примерно сутки, точнее не могу определить.

– И какая дальность связи получится? – брёвна частокола легко разошлись, и я снова оказался внутри деревенского оборонного периметра.

– От меня к тебе примерно две версты. От тебя ко мне около десяти твоих шагов. Твой передающий контур небольшого размера и будет работать за счёт энергии, получаемой из твоего тела, поэтому мощность очень низкая. Чтобы обеспечить симметричную связь на большом расстоянии, придётся проглотить количество опилок объёмом почти с полную рюмку, из которой ты недавно пил самогон. – Меч на мгновение замолчал, словно решая, рассказывать мне все подробности, или не стоит. – И при передаче на максимальной мощности ты, скорее всего, будешь ненадолго терять сознание.

– Не, хватит и десяти шагов. Я не планирую всё время носить тебя с собой, так что падать в обморок от разлуки с тобой мне как-то не хочется. К тому же жрать опилки мне совершенно не понравилось.

– Напоминаю, что есть ещё альтернативный путь введения.

– Да пошёл ты! – я сказал это вслух, и шедший навстречу мужик шарахнулся от меня, как от чумного.

Я закинул меч в ножны и решил на некоторое время прекратить с ним общение. Да и капитан Ходкевич просил не носить по деревне меч в руках во избежание появления лишних мыслей у местного населения.

* * *

Добравшись до трактира, я первым делом выпил большую кружку кваса, чтобы пропихнуть застрявшие в горле опилки. Не особо помогло, противный металлический привкус никак не хотел отступать. Я полоскал рот квасом до тех пор, пока Мойшек не начал на меня косо смотреть. Пришлось попросить ещё одну кружку и уйти за свой стол.

Сразу после обеда ко мне подошёл уже знакомый молодой парень из стражи и передал, что меня просят заглянуть в канцелярию, которая, как выяснилось, располагалась в том же закутке, что и остальной гарнизон. Причину такой просьбы он пояснить не смог. Пришлось идти, наплевав на высокую вероятность встретить по дороге пана Бжздецкого, смотревшего вчера на меня взглядом охотника, от которого сбежал подраненный олень. В том, что он с утра и до обеда считал меня оленем, даже сомневаться не стоило. Признаться честно, я даже был слегка благодарен его дочери за её прямолинейность и, чего греха таить, туповатость. Могла же она сообразить, что раз уж синица из её рук упорхнула, то нужно не раздумывая брать предложенного на замену оленя.

По пути к канцелярии ноги сами занесли меня на тренировочную площадку, где я застал Пшемека, продолжающего заниматься ерундой. А точнее – отработкой фигурных движений мечом. Ещё вчера мне подумалось, что наши занятия имеют очень мало общего с реальной боевой подготовкой, потому как одно дело танцевать с мечом, и другое дело – биться в полный контакт. Было видно, что ученику такие занятия тоже порядком надоели, и он напросился, чтобы я взял его с собой.

Канцелярия оказалась точной копией штабной избы и стояла чуть ближе к центральной улице. Я нерешительно потоптался на пороге, потом толкнул дверь и вошёл. К счастью, начальника стражи внутри не оказалось. Сидевший за конторкой пожилой вояка указал мне на стул, а сам продолжил что-то писать.

– Милсдарь ведьмец? – писарь закончил возиться с бумагами и обратил на меня внимание.

– Всё верно. Витольд Крючковский из Мытищ, ведьмец.

– Пшемыслав Вуйцик, ученик ведьмеца, – Паша тоже решил обозначить себя.

– Бронислав Бортновский, старший канцелярский советник. У Язгажевшчизновского воеводства для тебя есть задание, – советник сделал вид, что в упор не видит моего ученика.

– Слушаю, – мне стоило великого труда не послать по матери всю окрестную географию вместе с Гжегошем и его родственниками.

– В двух верстах отсюда расположен почти полностью разрушенный старинный фамильный замок династии Гогенцоллернов. Требуется провести зачистку и устранить обитающую там нечисть.

– А можно поподробнее? Что за династия, что за нечисть?

– Согласно записям, примерно три века назад граф Рудольф фон Гогенберг получил во владение окрестные земли и построил на них свой замок, – советник выудил из пачки бумаг листок и пробежал по нему глазами. – Его многочисленная родня, жившая в этом замке, через некоторое время пожелала передать власть незаконнорожденному наследнику графа Фридриху. В результате граф Рудольф умер естественной смертью, а на его место посадили Фридриха, пожаловав тому графский титул.

– Прошу извинить, а естественной – это от чего? – меня вдруг заинтересовала судьба графа. – Инфаркт, инсульт, чахотка, сифилис?

– Какой ты догадливый, – усмехнулся Бортновский. – У графа случился апоплексический удар. Золотой табакеркой в висок хлоп – и место освободилось.

– И что же естественного в апоплексическом ударе табакеркой в висок?

– Так для монархов и прочих кайзеров это, в общем-то, естественный способ смерти. Кого-то ядом травят, кого-то двадцать три раза кинжалами пырнут, кому-то горло вскроют, а кого-то табакеркой. Обычное дело. – Мой собеседник снова посмотрел в записи. – Граф Фридрих через несколько лет впал в подозрительность и на всякий случай начал устранять потенциальных заговорщиков, чтобы самому не оказаться на месте своего почившего родителя. Начал с самых дальних родственников, потом перешёл на ближних.

– Да уж, тяжела графская доля, – сочувственно вздохнул я.

– Фридрих, после того, как всю свою семью поубивал, от сожаления умом тронулся и ушёл в подземелья, что под замком. Замок давно разрушили и по кирпичам растащили. А граф уже третий век там под землёй бродит, да подстерегает тех, кто к нему в подземелья заглянуть решится. Рассказывают, что он там за эти столетия окончательно свихнулся. Вроде бы и умереть давно должен был, но так и продолжает шастать, – голос советника зазвучал таинственно и зловеще. – А может и умер, да снова ожил. В общем, непонятная история.

Мы с учеником переглянулись.

– В качестве подтверждения нужно будет предоставить голову графа, либо письменное заявление двух свидетелей, которые готовы подтвердить, что графа в подземельях больше нет. – Советник посмотрел сначала на меня, потом на Пшемека. – Ну так что, возьмётесь спуститься в подземелья и усмирить сумасшедшего графа? Вы же эти, как их…

– Санитары, – подсказал я.

– Подземелий, – добавил Пшемек.

Бортновский удивлённо приподнял бровь, но уточнять ничего не стал.

– То есть, я у себя могу отметить, что ведьмец с учеником согласились взяться за работу? – он отложил листок и подвинул к себе какую-то толстую замусоленную книгу.

– Отмечай, – я был рад, что нам наконец-то подфартило заполучить нормальный контракт, а то липового козлонога даже в резюме указывать как-то неудобно. – А что там насчёт оплаты?

– Двести пятьдесят имперских крон.

– Как-то маловато, не находишь? – я вопросительно глянул на советника.

– Понятия не имею, как у меня тут написано, так я и сообщил, – Бортновский не горел желанием вступать в полемику по этому вопросу.

– А что насчёт аванса? – я уже понял, что если не попросить, то никто ничего просто так не предложит. – Хотелось бы получить немного вперёд, чтобы было на что закупить всякого специального оборудования.

– Какого оборудования?

– Всякого специального, я же сказал, – моё лицо выглядело, как эталон честности.

– Хорошо, тут у меня написано «аванс не более 50 крон». Устроит?

– Вполне, – я был согласен на любую сумму, просто из принципа. Потому что в голове у меня настырно крутилась неизвестно откуда взявшаяся мысль, что в нынешние сложные времена все работают исключительно по предоплате, или как минимум после получения аванса.

Советник открыл ящик своей конторки и вытащил из него небольшой мешочек, в котором звякнули монеты. Затем достал листок, почти целиком заполненный мелким аккуратным текстом.

– Вот аванс и вся дополнительная информация по злодеяниям графа, – он передал мне мешочек и листок. – Надеюсь, ведьмец, что ты не поступишь, как многие до тебя.

– И как же они поступили?

– Согласились на все условия, взяли деньги и смотались.

– Такая мысль мне даже в голову не приходила. Пока ты не подсказал.

Тяжёлый вздох советника ясно дал мне понять, что последняя фраза была совершенно лишней.

––––––––––––––––

* Апоплексический удар – инсульт, острое нарушение мозгового кровообращения, кровоизлияние в мозг. До открытия специальных лекарственных препаратов (нейрорепарантов и нейропротекторов) инсульт почти гарантированно приводил к смерти.

* * *

Откровенно говоря, я понятия не имел, с какого края мне подступиться к новому контракту. Наверное, стоит расспросить кого-нибудь знающего, но кого именно? Пшемек, в отличие от меня, вообще не стал заморачиваться над такими вопросами и весело скакал рядом, фантазируя о том, как он будет уничтожать графа.

– Можно затопить все подземелья водой, тогда граф захлебнётся и умрёт!

– Паша, ты слушал вообще? Граф и так, скорее всего, мёртвый, ему плевать на твои водные процедуры.

– Тогда нужно разлить во всех подземельях по полу керосин, а когда он испарится – поджечь. Оно как бабахнет!

– У меня два вопроса: где нам взять столько керосина, и как сделать так, чтобы в сыром холодном подземелье он начал испаряться, – я остановился между казармами и зданием, похожим на добротный сарай, и поймал за плечо своего ученика. – И вообще, откуда у тебя такие познания в подрывном деле?

– Значит надо пойти туда ночью и замочить графа, пока он будет спать, – не унимался Пшемек.

– Паша, мне иногда кажется, что у тебя с головой не всё в порядке и тебя надо показать доктору.

– Кто тут говорил о докторе? – Из-за сарая вышел худощавый мужик в строгом костюме тёмно-синего цвета в едва заметную полоску, белой рубашке и галстуке. – Добрый день, я доктор.

Мы ошарашено смотрели на странного гостя, не зная, что ему ответить. Видимо, доктор не особо стремился заниматься головой Пшемека, потому что он огляделся по сторонам, подошёл чуть ближе и спросил:

– Скажите, вы случайно не находили здесь резонаторный кристалл от звуковой отвёртки? Чёрный такой, каплевидной формы, размером с большой палец.

– Нет, не находили, – я сунул левую руку за спину и потянул ножны так, что они съехали по ремню вниз, а рукоятка меча скрылась за моим плечом.

– Странно, сигнал идёт именно отсюда, – доктор достал какую-то цилиндрическую блестящую хреновину, похожую на тонкую рукоять полуторного меча, и поводил ей в воздухе. – Чёрт, сплошные помехи. Ладно, мне пора.

Мужик в костюме развернулся и скрылся за сараем. Я сделал пару шагов в сторону, чтобы посмотреть, куда он пошёл, и увидел выглядывающий из-за сарая угол синей деревянной будки, похожей на сортир, но с двустворчатой дверью и небольшими окошками в верхней части. Раздался противный скрежещущий звук, и будка на моих глазах растворилась в воздухе.

– Что это было? – Пшемек удивлённо уставился на меня. – Откуда здесь синяя будка, и куда она исчезла?

– Паша, не задавай дурацких вопросов. Я видел всё то же самое, что и ты. Стой здесь и не шевелись, а я схожу и проверю.

За сараем ничего интересного не обнаружилось, кроме забора и низкой травы, на которой остался примятый квадрат размером примерно два на два локтя в том месте, где стояла будка. Я протянул руку через плечо и взялся за навершие меча.

– Эй, ты меня слышишь? – мысленно произнёс я.

– Слышу, – ответил Меч.

– Кто это был?

– Доктор.

– Какой ещё доктор? – лаконичность и бесполезность ответа меня озадачила.

– Понятия не имею, я его первый раз вижу.

– А куда он делся? – я не оставлял надежды, что Меч поможет прояснить ситуацию.

– Да хрен его знает, ты меня за спину себе спрятал, мне вообще ничего не было видно, – в голосе Меча проскользнули нотки недовольства. – Кстати, зачем ты это сделал?

– Ты слышал, о чём он спрашивал?

– Ну да, о кристалле. По описанию очень похожем на тот, который закреплен в навершии, – Меч на мгновение умолк, видимо задумался. – Вот холера, это наверняка тот самый кристалл, который он искал.

– Вот именно, – я испытал гордость за то, что сообразил об этом раньше меча. – Интересно, что такое «звуковая отвёртка»?

– Откуда мне знать? – возмутился Меч. – Если у тебя в голове этого не было, ко мне эти сведения как могут попасть?

– Ладно, хрен с ним, с этим доктором, – я поправил ножны в исходное положение, развернулся и пошёл обратно.

Выйдя из-за угла сарая, я обнаружил капитана Ходкевича, беседующего с Пшемеком. Парень взахлёб что-то рассказывал и отчаянно жестикулировал, видимо на ходу изобретая всё новые и новые способы убийства бессмертного графа.

– Привет, Витольд, – Ян заметил меня и махнул рукой.

– Милсдарь, тут прямо рядом уборная есть, незачем было за сараем это делать, – Пшемек отвлёкся от своего рассказа.

– Делать что? – не понял я.

– Ну, одно из двух. Вас так долго не было, что я подумал…

– Паша, не городи ерунду. Я ходил смотреть, куда сбежал доктор, – мой ответ выглядел так, словно я оправдываюсь.

– Кто сбежал? – заинтересовался капитан.

– Доктор. В тёмно-синем костюме и белой рубашке.

Дальнейшая дискуссия показала, что никто из присутствующих понятия не имеет о том, что за хрень тут произошла, и кто был этот доктор. А Ян с Пшемеком вообще только сейчас узнали, что доктор и целитель – в принципе одно и то же.

Как выяснилось, капитан слышал о полуразрушенном замке и о том, что в подземельях под ним обитает всякая нечисть во главе с сумасшедшим графом-долгожителем. Некоторое время назад Ян даже участвовал в попытке зачистки подземелий силами нескольких сборных отрядов из соседних деревень под руководством специально присланного из столицы генерала. Операция не увенчалась успехом. Едва сунувшись в подземелья, ополченцы получили настолько дружный и организованный отпор, что ни о каком наступлении не могло быть и речи. А когда со стороны оборонявшихся полетели призрачные стрелы, с лёгкостью пробивавшие доспехи и оставлявшие совсем не призрачные раны, ничего не оставалось, как позорно бежать. Генерал, похоже, попал под ментальное воздействие, потому что повёл себя как полный придурок – выхватил меч и с воплями «за государя императора» сгинул в подземельях.

В ответ на мой вопрос о том, где добыть информацию насчёт графа и прочей нечистой силы, Ян с ехидной улыбкой ответил, что из всех, кого он знает, только бабка Ядвига может рассказать хоть что-то по делу.

– Что-то мне не очень хочется к ней идти, – я вспомнил, чем закончился наш прошлый визит. – Боюсь, она будет не рада нас видеть.

– Да ладно тебе, она не злопамятная. Просто злая, и память у неё хорошая, а в остальном – милейшая бабуля, – капитана очень веселило моё обречённое выражение лица. – Главное, подход к ней правильный найти.

– Я даже не представляю, как её можно задобрить, чтобы она прямо с порога не кинулась нас убивать, – перед моими глазами стояла картина, как бабка шепчет какие-то проклятия и подпаливает на свечке пучок травы.

– Есть один человек, который знает, как к бабке подступиться, – вспомнил Ян, – Игнаций, художник наш. У него несколько лет назад с Ядвигой были весьма близкие отношения. Но потом она на него за что-то обиделась и прогнала. С тех самых пор он пьёт беспробудно, не иначе как от неразделённой любви.

– Чёрт, да что за невезуха такая? С Игнацием у меня последний раз как-то тоже отношения не заладились. Мы со Штефаном всей его компании объясняли, что их искусство слишком специфичное, чтобы предъявлять его широкой публике. Ну и нагрубили им немного. Подозреваю, что он не захочет мне помогать. Тем более, если по поводу Ядвиги у него какие-то личные переживания, то может вообще всё плохо обернуться.

– Давай, я вместе с тобой к нему схожу, – капитан перестал надо мной потешаться. Видимо, понял, что мне не до шуток. – Попробуем его разговорить. В крайнем случае – пригласим в трактир, от халявной выпивки он вряд ли откажется.

Договорились встретиться ближе к ужину в трактире. Был неслабый шанс, что Игнаций к этому времени уже успеет найти альтернативный источник вдохновения и напиться без нашего участия, но рискнуть стоило. Если не получится поговорить сегодня, можно будет перенести встречу на завтра и поймать художника на подходе к стадии опохмела.

Оставшееся до ужина время мы с ученикомпотратили на встречу со знакомым Мойшека, который якобы разбирался в танцах. Он смог перевести мне несколько участков из книги, где в описании боевых сцен присутствовала балетная терминология, и даже показывал вживую, как выглядят движения, о которых писал менестрель. Глядя на неуклюжие прыжки и взбрыкивания, я так и не смог определить, как можно использовать такие танцевальные движения в бою. То ли ведьмец из книги занимался по какой-то другой танцевальной методике, то ли переводчик был недостаточно хорошим танцором, то ли менестрель приукрасил события. В общем, толку от всего этого практически не было, только время зря потеряли.