Туман войны

Глава 4

22 июня 1812 года

Наконец управляющий имением и старосты деревень прибыли в город. Последние хоть и люди подневольные, но страх перед войной был одинаков для всех. Перед отъездом Екатерина Петровна по наущению Павла оставила письмо для управляющего, подтверждающее моё право распоряжаться от её имени в непредвиденных обстоятельствах. Это стало для нас настоящим подспорьем.

Встретила я всех в обеденной зале, переставив стол из центра к стене. На него выставили самовар с чаем и «канапешками» – ещё одной выдумкой моего всюду успевающего жениха. Я постоянно удивлялась его неуёмной энергии.

Мы как-то обсуждали этот вопрос, и «провидец» объяснил, что жизнь в будущем приобрела быстрый темп. Даже 1871-й был для него чересчур «размеренным». Хотя провёл он его в принудительной тишине, воспитывая в себе сдержанность, но сейчас, в преддверии войны, его не раз прорывало на кипучее движение и постоянное творчество. Посему он часто, по его словам, «отрывался», порой вводя в ступор нашу кухарку, не имея возможности делать подобное в кругу своей семьи. У нас же его выходки считали просто эксцентричными, оттого и не задавали лишних вопросов. По его словам, тут он «отдыхал душой».

Я предложила прибывшим перекусить, но все единодушно отказались. На предложение «присаживаться» вообще возникла сумятица. Разговор предстоял долгий, и заставлять почтенных по возрасту людей всё это время стоять мне было как-то неудобно.

Управляющий – Борис Семёнович Градский, уже немного привыкший к моим «причудам», – довольно быстро навёл порядок, чем приятно удивил нас с Павлом. Ещё год назад, когда я начав лечить деревенских, я велела установить у сеней лавки, где могли присесть ожидающие очереди. Таким образом, сегодня моё предложение его уже не ввергло в ступор.

Когда все расселись, Борис Семёнович представил нас с женихом. Поведал о том, что, пока идёт война и отсутствует Екатерина Петровна, я могу распоряжаться в имении и принадлежащих семье деревнях.

Некоторые из старост были со мной знакомы, другие же смотрели весьма подозрительно, хотя все единодушно молчали. Я с удовольствием предоставила слово Павлу. Подумала, так будет намного легче. «Провидец» честно поведал о военной ситуации, ничего не приукрашивая, но и не сгущая краски.

– Так как же-ж это, – не выдержал знакомый мне мужчина, кажется, Фрол. Сын его часто мучился горлом, потому нередко был посетителем «лекарских» сеней. – Если они и сюды придуть, что ж нам-то делать?

– Поэтому мы и вызвали вас, любезный, чтобы всё объяснить.

Старосты стали переглядываться, не решаясь более перебивать Павла.

– Последнее время было дождливо, не знаю, будете ли вы на Казанку жатву зачинать, но то вы и сами решить можете, не мне вам советовать. Хотя мыслю я, что уже в первую седмицу июля враг подойдёт к городу.

Тут мужики стали возмущённо перешёптываться. Дождавшись тишины, жених продолжил.

– Неприятелю отвлекаться на мелочи сейчас без надобности. Он к нашим дорогам непривычен, потому будет держаться столбовой и, взяв город, наверняка направится к Смоленску.

– Неужто хенералы позволят-то? Ведь вона како войско-то имеем.

«Провидец» тяжело вдохнул:

– Возглавляет неприятеля прославленный полководец, он выиграл почти все сражения, что вёл. Лоб в лоб сходиться с ним нам не с руки. Много крови попусту прольём. Тут хитрость нужна… заманить его подальше от границ, где у них еда и оружие припасены, да голодом ослабив, уже и бить.

– Дык это сколько ж тогда его водить придётся… да и тута он может еду найтить…

– Вот поэтому, – поучительно поднял палец Павел Матвеевич, – вам и надобно, собрав урожай, схоронить его, да и самим затаиться. Наверняка же у каждого в хозяйском лесу охотничья ухоронка есть? – спросил он, обведя взглядом присутствующих.

Все, кроме управляющего, потупились.

– Вот тут сидящая барышня от имени вашей хозяйки тот ваш грех прощает, – заявил господин Рубановский, с улыбкой посмотрев на меня. – Потому… ваша наипервейшая задача – не дать французским фуражистам даже возможности заполучить припасы. Если вдруг… подойдёт отряд, а хлеб ещё не до конца убран, вам придётся оставшееся поджечь!

Старосты потрясённо уставились на Павла в каком-то ужасающем трепете. Борис Семёнович же смотрел как ворон, наклонив голову набок. За всё время он не проронил более ни слова.

– Всё, что сможете собрать в этом году, остаётся вам. Хозяйка не будет требовать никаких повинностей, потому чем больше вы сможете собрать… – тут он многозначительно замолчал, поиграв бровями.

Управляющий тоже о чём-то задумался.

– Надеюсь вам всё понятно? Соберите, какой сможете урожай, что не успеете к приходу неприятеля – сожгите. Особенно сено. Уводите всю живность, что имеете, да и сами с семьями укройтесь в лесу со всей осторожностью. В деревнях же пусть какие-нибудь старики останутся, передать что могут, если понадобится.

Мужики задумчиво закивали, осознавая всю сложность грядущего.

– На одном зерне не проживёшь, а огороды, может статься, вообще вам недоступны станут. Я передам в свои деревни, и те могут меняться на овощи, да и вообще, в чём нужду иметь будете. Потому и предложил старикам каким в деревне быть. Или же приглядывать кому, есть ли гости к вам.

Это предложение старостам понравилось.

– Теперь о ваших делах, господин Градский. Нужно будет вывезти из имения на сохранение самое ценное. Через пару дней прибудет от меня поверенный… недалеко от нашей усадьбы построен охотничий дом в лесу. При нём сарай большой, от дождей надёжный. Там всё и укроете.

– А из своего поместья там же вещи прятать будете? – неожиданно спросил управляющий.

Павел Матвеевич как-то ехидно улыбнулся, пристально на него посмотрел и ответил:

– Нет. Для этого другой склад есть.

Борис Семёнович потупился, но ответил:

– Просто думаю, охрану бы тогда туда приставить надобно.

– Не волнуйтесь, охрана там уже есть. И не беспокойтесь, мой человек опишет всё, что было взято, и всё, что осталось в усадьбе. Ничего не потеряется… всё будет в сохранности.

Управляющий как-то обиженно посмотрел на Павла, как будто тот незаслуженно подозревал его в чём-то нехорошем.

– А как жеж барышня, – вдруг обернулся в мою сторону Фрол, – где она останется?

– Госпожа баронесса – лекарь, потому поедет к нашим войскам, помогать и спасать жизни тех, кто за нас живота своего не жалеет.

Мужики потрясённо уставились на меня. Некоторые даже перекрестились, прошептав молитву. Я же старалась мило улыбаться ошеломлённым старостам. И хотя мы много раз ранее обсуждали с женихом эту встречу и то, что надлежало рассказать прибывшим, казалось, я что-то упустила и люди всё равно могут пострадать.

Павел Матвеевич подошёл ко мне, поцеловал руку и произнёс:

– Не волнуйтесь, я не оставлю свою невесту, а потому всегда буду рядом.

Старосты опять начали перешёптываться, а мне уже надо было ехать в госпиталь. Посему и дала указания Степаниде всё-таки накормить приехавших, ведь им сегодня ещё возвращаться.

Одна часть подготовленного нами с Павлом плана начнёт воплощаться. Мне же предстояло заняться его следующим пунктом.

Сегодня из-за жары я воспользовалась коляской. Отправились в сопровождении Ольги и подопечных. На козлах восседал неизменный Егор, который иногда перебрасывался короткими фразами со следующими рядом верхами татарами.

Прибыв на место, я отправилась в появившийся у меня после отъезда врачей кабинет. Там, переложив документы со стола в ящичек, стала ждать.

Наконец дверь открылась, внутрь просунулась голова Егора.

– Привёл, барышня. Можно пустить?

Получив мой утвердительный кивок, он исчез, а в комнату вошёл старший унтер инвалидной команды. И хотя официально руководили ею офицеры, «охотник» разузнал для меня, что к этому немолодому мужчине прислушивается даже фельдфебель.

Жизнь не пощадила старого вояку. Лицо испещряли многочисленные шрамы. Он немного неестественно поджимал руку, что говорило о застарелой ране.

– Проходите, Гаврила Федосеевич, садитесь. Хотела бы с вами поговорить.

Естественно, я знала его имя, как и ещё многих служащих при госпитале инвалидов.

– Утро доброе, барышня. Чем могу помочь?

– Видите ли, в чём дело… – я встала и немного нервно прошлась по комнате. – Вы, как унтер-офицер, наверняка лучше меня понимаете, какие события вскорости могут произойти тут…

– Если…

Я подняла руку, останавливая его.

– Обождите, я выскажусь точнее… Дело не в моём страхе… Вернее… – я остановилась, затем вернулась за стол и продолжила: – Я хочу вывезти оставшихся раненых, тех, кого уже возможно, в Смоленск. Боюсь, скоро французы захватят город.

– Но…

– Знаю, губернатор заявил о том, что этого не допустят и к нам направлена подмога… просто… – я посмотрела в грустные глаза мужчины. – У меня предчувствие, что они не успеют. И если ходячие ещё смогут уйти… эти останутся. И на милосердие врага я не рассчитываю.

– Ну, если подмога к городу придёт, то и мы как бы не нужны будем, мешаться только. А ежели нет… помочь тоже не сможем. Слишком мало нас… стопчут вмиг, так что, как только господин Скоблевский прикажет, мы начнём…

– Он не прикажет, – перебила я унтера, – слишком держится за новообретённую должность, слишком полагается на городские власти… – Я посмотрела в его глаза и вздохнула. – Не осознаёт, чем это может обернуться.

Гаврила Федосеевич задумчиво начал пожёвывать свой ус.

– А почему барышня не обратилась к…, – тут он осёкся, заметив мой насмешливый взгляд. – Значится, выкрасть болезных хотите?

Уверенно кивнула. Мужчина долго что-то рассматривал на моём лице.

– Эдуард Платонович не должен ни о чём догадаться?

– Естественно. Кроме того, хотелось бы взять хотя бы часть инвалидной команды. В пути за ранеными нужен уход.

– А что с аптекарским магазином думаете?

– До банального воровства не опустимся, – улыбнулась устало. – Мой жених, Павел Матвеевич Рубановский, вы, думаю, его видели…

Унтер кивнул.

– …закупил всё необходимое для этого предприятия.

– Господин Скоблевский, кажется, по вторникам ездит тут к одной мамзели… – немного подумав, начал было рассказывать мужчина, но замер.

– Продолжайте, Гаврила Федосеевич, я роды принимаю, да и разных мамзелек лечу, а вы тут боитесь меня подобным оскорбить, – усмехнувшись, подбодрила его.

– Ну так вот. После этого, значится, в среду он довольно поздно приезжает. Почти к полудню.

– Думаете вечером вторника погрузиться и сразу выехать?

– А то ж… правда, на завтра уже не успеем… подводы нужны… да и я с ребятами поговорить должен, отобрать, кто поедет.

– Пять телег мне уже обещали. Ещё пара из имения придёт. Может, Павел Матвеевич что раздобудет, – ответила задумчиво.

Сидевший напротив меня мужчина тоже что-то перебирал в памяти, тихо шевелил губами, а иногда, задумавшись, упирался отсутствующим взглядом в потолок.

– Значится так, барышня, мыслю к следующему вторнику, через седмицу, сможем вывезти болезных. Подберу поотчаяннее, всё-таки супротив начальства идти, могут посчитать дезертирством…

– Не волнуйтесь, Гаврила Федосеевич, всю ответственность я беру на себя. Уезжая, оставлю пакеты на имена начальника госпиталя и губернатора. Напишу, что приказала своей властью, а вы люди подневольные. Хотя граф Толстой поначалу будет в ярости… потом… он меня поймёт и простит.

– Ох же-ж, барышня. Мы-то уже старые, столько раз с костлявой встречались да разминулись. Вы бы свою шейку не подставляли…

– Понимаете, Гаврила Федосеевич, я честно сначала со всеми поговорила, пыталась убедить, упрашивать… но не слышат они меня… – я устало прикрыла глаза и вздохнула. – Хотелось всё сделать правильно, но не оставили выбора. Я себе просто потом не прощу, если не попытаюсь. Вывозить раненых, когда неприятель будет стоять под стенами города, бессмысленно. Быстро ехать нельзя – растрясёт, медленно – далеко не уедем. А время просто катастрофически утекает.

– Думаете, скоро придёт француз?

– Если верить моим предчувствиям… – я показательно задумалась. – Думаю, недели через две.

Мужчина с пониманием кивнул.

– Я хотела бы, чтобы вы встретились с моим женихом и обсудили все необходимые вопросы. Он в курсе всего и даст ответы на вопросы, которые наверняка у вас появятся.

На том и распрощались. Вторая часть плана, как ни удивительно, тоже вполне удалась. Хотя мы имели обоснованные сомнения, согласится ли инвалидная команда нам помогать.

Понадеявшись, что всё, нами задуманное, удастся, я отправилась проверять больных. Нужно всё перепроверить и составить список тех, кого сможем вывести. Некоторых трогать вообще не стоило: перевозка их только гарантированно убьёт, а так оставался крошечный, но шанс.