Тропою Толтеков

ГЛАВА 12. КОГДА ДОЛГ ПРЕВЫШЕ ВСЕГО

Джон стоял в подъезде своего дома и думал: "Если сейчас очень быстро выбежать, то оно не успеет. Не может оно так быстро среагировать и проехать эти пятьдесят метров!" И все равно он боялся: "А вдруг, оно уже будет ехать, и тогда этой гадине будет достаточно только чуть прибавить газу". С другой стороны, в прошлый раз он пытался сначала оглядеть улицу и чуть-чуть не угодил под колеса. Единственное, что его тогда спасло, это пешеход, которого он толкнул на желтый хищный капот. Ему было страшно стыдно за свой поступок — он никогда еще не опускался до преступления, но у него больше не было сил. Странно, но того нечастного пешехода эта тварь не сбила. Ее явно интересовал только один человек. Как такое могло происходить, Джон не понимал. Он спрашивал у коллеги, такого же задавленного работой среднего американца: что бы это могло значить, но тот только беспомощно пожимал плечами.

Все! Терпение иссякло, еще минута и он опоздает на работу, а в нынешние, тяжелые времена великой депрессии потерять работу — означало обречь себя на полуголодное существование. Джон собрался в кулак и, была-небыла, бегом рванул вдоль улицы. На сей раз, желтая морда такси появилась ему навстречу, когда он успел пройти только пять метров. У него еще мелькнула мысль: "А может, это обычное такси? Мало ли каких тут ездит!" Но, видя, как машина с разворота начинает ускоряться, он пустился в бег. До метро было двадцать метров, до такси — сто. Он бежал и смотрел в приближающееся лобовое стекло. Почему-то он никогда не мог разглядеть водителя. С другой стороны, разве тут разглядишь, когда самому надо бежать? До метро он не успевал. Он поддал еще, но дыхания не хватало — счет шел на доли секунды.

"Дерево!" — это лишних пять метров. Он юркнул за укрытие ствола, и желтая молния промелькнула мимо, возмущенно взвизгнув колесами.

Джон дрожащими руками достал дешевые Марлборо и судорожно затянулся. Здесь, у входа в подземку, он был в относительной безопасности. Унылые люди проходили чередой внутрь и обратно, не обращая на него никакого внимания.

Он не понимал, что творилось вокруг. Этот маньяк на машине доставал его чуть ли не каждый день, и обязательно утром. Джон с сожалением затушил недокуренную сигарету — не было времени на переживания, нужно было спешить на работу. Он привычно спустился по короткой лестнице (благо, ветка метро лежала под самой землей) и стал ожидать поезда. На перроне собралось прилично народу. Это было хорошо. Не то чтобы он любил толкаться, но последнее время двери вагонов почему-то старались его побольнее ударить, когда он заходил — как будто он не успевал в вагон. В потоке людей этого не происходило.

Он успел на работу, но буквально минута в минуту, и о утреннем черном кофе пришлось забыть. На вопросительный взгляд Джека — такого же, немного потертого, как и он, конторского служащего, Джон только жалостливо пожал плечами, мол: "Что поделаешь, даже парой слов не перекинуться до обеда!". Он с тоской взглянул на стол: там уже ждала его утренняя разнарядка. Он знал, что это опять будет текущий баланс "Трэйд Фалконс" — и почему у преуспевающих фирм такие идиотские названия? Торговые соколы — нет ничего более глупого. Но пока они платили их конторе деньги за бухучет, нужно было радоваться успешным соколам и восторгаться их именем.

Когда неприступный, как скала, и готовый лопнуть от важности шеф прошествовал к себе в конторку за стеклянную дверь, Джон уже с деловым видом восседал за своим столом. Ну и что, что он еще не мог отдышаться — на секунду дыхание можно было и задержать — даже наоборот, подобострастней выйдет.

Он хорошо знал, что нужно шефу. Как любой начальник средней руки, тот любил лизоблюдство, четко выполненную работу и, естественно, не любил вопросов, особенно про зарплату и отпуска. Единственное, что его можно было спросить, это было: "Как поживает Ваша супруга, и не болеют ли Ваши очаровательные детишки?" Видел как-то раз он эту супругу с детишками — почти точная копия отца семейства, такие же бегемотообразные, разве что детишки калибром чуть поменьше.

Джон не без гордости считал себя хорошим специалистом — в конторе даже разыгрывали пари на то, найдет ли кто в его бухгалтерских отчетностях ошибку, но приходы и расходы всегда сходились с невероятной точностью. Он где-то понимал, что это было еще и из-за того, что просто ни у кого не было времени проверять. Вот у Джека, семья в пять ртов, где уж тут до игр с коллегами.

Джон жил один. Он не хотел признаваться себе, но все же понимал, что с возрастом ему все трудней устанавливать контакт с противоположным полом. Он и в молодости не очень знал, как обращаться с девушками, а теперь его все сильнее одолевала то ли робость, то ли неуклюжесть. Ему все больше казалось, что женщины — это какие-то совсем чужеродные создания, почти инопланетяне. Последний раз он разговаривал с дамой вне работы, когда он был в гостях у Джека. Его усталая жена всю дорогу причитала, как тяжело сейчас выживать и что сколько стоит, и как ни на что не хватает денег. Почему-то ему стало худо, когда он представил, что такое создание будет крутиться у него дома и целыми вечерами жужжать про свои проблемы.

Его мысли прервал начальственный окрик:

— Джон! Зайди на минутку! — шеф вызывал на ковер. В преддверии пятницы это не означало ничего хорошего. — Заходи! Как дела? — произнес он, когда Джон прикрыл дверь за собой.

На вопрос можно было не отвечать — и даже не потому, что он был просто приветствием. Джон знал, что его проблемы здесь никого не интересуют, и надо отвечать самым бодрым тоном, что дела помаленьку продвигаются. Опять-таки, куда они двигаются, никто не желал знать, но и отвечать, что все прекрасно, означало нагрузить себя напрасной работой. Поэтому Джон сдержано поблагодарил (неизвестно за что) начальство и подобострастно спросил:

— Чем мог бы быть полезен, сэр?

— Ты знаешь, как трудно всем сейчас, — начал патетически шеф.

Джон уже приготовился к знакомой теме, что какой-нибудь важный клиент ждет срочного подведения баланса для привлечения инвестиций, и кому-то надо пожертвовать выходными, а такой специалист, как он, у них чуть ли не в единственном числе. Но действительность повергла его в шок. Никакой клиент ничего не просил, и даже наоборот — отказывался от их услуг, и даже не один, а сразу несколько.

— В общем, я посмотрел по списку наших работников и с огорчением должен сказать тебе плохую новость, — впервые за свою службу Джон видел, как шеф прятал глаза и мялся, не зная, как преподнести ему это известие. Клерк почувствовал, как у него, против воли, подгибаются колени. Но шеф не был бы шефом, если бы, собравшись с духом, не сказал, как припечатал. — С понедельника ты больше не работаешь у нас. Вот документы на увольнение.

Джон, плохо соображая, что происходит, молча, взял какие-то бумажки и, не глядя на них, вышел за дверь. Он был потрясен: "Как же так?" — повторял он про себя: "Я же, наверно, лучший специалист. Почему я?" Несмотря на кажущееся несправедливым решение, он понимал, что у него единственного не было семьи и, наверно, шеф не был уж такой свиньей и старался ограничить страдания только одним человеком. Но шеф не учел одного: в течение этого, непостижимо долгого времени депрессии у Джона ничего, кроме работы и не оставалось.

Сейчас он с ужасом понимал, что не знает, что делать. Идти завтра в очередь за бесплатной похлебкой он не мог. Джон вышел на улицу, не замечая, ни вопросов бывших коллег, ни пешеходов, ни даже того, что забыл одеть плащ. Он шел непонятно куда. Даже не замечая, что все его обычные страшилки в виде карманников и хулиганов не пристают к нему, а только молча, как будто озадаченно, смотрят ему вслед.

Ноги почему-то привели его к Бруклинскому мосту — вдали красовался профиль ощетинившегося небоскребами Манхеттена. Он шел по пешеходной дорожке пока не заметил, что автомобильного движения почему-то нет. Он вспомнил, что когда-то давно мечтал посмотреть на реку с этого моста. Не озаботившись даже взглянуть, не едет ли какая машина, он перелез через ограду, перешел полосу движения и взобрался на бордюр.

У него захватило дух от потрясающей высоты. Под ним разверзлась целая пропасть пустоты. И эта пустота так гармонировала с той пустотой, которая воцарилась в его душе с этого дня. "Зачем так жить? Я не жил до этого, а теперь у меня не осталось вообще ничего". Джон понял, что не хочет больше бороться ни с пустотой в душе, ни с тоской на сердце. Он расставил руки и закрыл глаза, представив себя птицей. Как ему захотелось взлететь! "А почему бы и нет? Хотя бы раз в жизни!" — чувствуя, что он не в силах выносить эту пресмыкающуюся жизнь, без выходных, без развлечений, без друзей, он сделал шаг вперед…

Джон проснулся от противно-привычного звона будильника: "Надо спешить на работу!" Вскочив на кровати, он спустил худые голые ноги на холодный пол и вспомнил… "Нет, это, был сон. Его не могли уволить! Конечно, ведь тогда он должен был спрыгнуть с Бруклинского моста, а оттуда живым еще никто не возвращался!" — и все же ощущения событий были столь сильны: этот ветер, сменившийся, ужасом перед падением, стремительно приближающиеся волны и последовавшая темнота…

Он все сидел и пытался сообразить: "Все было так реально… Так же, как когда-то давно пережитый им сон. Тогда он тоже никак не мог вспомнить, что произошло с того момента, когда он перебегал улицу перед такси, и до того времени, как он уснул. Но мысли еще долго возвращались к этому сновидению с кошмарными индейскими божествами.

Он вообще-то увлекался индейскими культурами и с замиранием сердца читал об их жестоких и ужасных божествах, и о не менее страшных ритуалах. Но, начиная с какого-то времени, ему начали приходить навязчивые сны с этими монстрами, обладающими человеческими телами и головами животных. Он забросил чтение литературы про ацтеков, но ночные кошмары не проходили, а тот, последний сон был просто до жути реален.

Джон, оказался между этими огромными чудовищами, сидящими на пирамидах, а потом его неодолимо повлекло к совершенно невероятному по размерам орлу, сидящему немного в стороне и деловито пожирающему людей. И только подойдя к самой птице, и увидев в его клюве свечение, он почувствовал, что это путь к свободе. Тогда он, так же как и сейчас, проснулся в холодном поту на своей кровати и долго не мог понять: было ли это на самом деле, и к какой свободе был тот путь?

Но бог с ними, этими снами, надо было выяснить, приснилось ли ему это падение с моста и увольнение. Он спешно стал собираться на работу. Умылся холодной водой — опять с горячей были проблемы. Побрился, согрел чаю и поджарил себе яичницу — на больший шик у него попросту не было денег. Доедая свой дежурный омлет, Джон с тоской посмотрел по сторонам — он содержал свою маленькую квартирку в чистоте, но эти выгоревшие шторы, облупившаяся мебель и потертая краска на полах никуда не девались при уборке, а на новое хронически не хватало денег.

Привычно скидав посуду в раковину, Джон накинул плащ и вышел в подъезд. Внизу, у самого выхода, он притормозил. "О боже! Что за чушь! Опять этот таксист попытается меня сбить?" — он стоял и смотрел в распахнутую дверь. Напротив, у самой проезжей части, облокотившись на автомат для продажи газет, стоял странный тип. Джон пригляделся — странность заключалась в одежде. Так городские мужчины не позволяли себе одеваться: ни шляпы, ни плаща или костюма. Вместо этого, какие-то спортивные штаны, рубаха непонятной расцветки и странные ботинки — пестрые и все прошитые поверх нитками, где надо и не надо. За головой мужчина тоже не особо следил, судя по его растрепанным волосам. Но все-таки, он не производил вида опустившегося человека: одежда была чистой и опрятной, хотя и необычной, да и лицо очень даже интеллигентное.

— Привет! Чего стоишь в подъезде? — весело крикнул ему человек. — Не поможешь газету купить? Мне дайма не хватает. Зато вместе потом почитаем!

— Привет, — осторожно ответил Джон. — Найдется, конечно.

— Вот и отлично! — парень воодушевленно шагнул навстречу и озадаченно, немного склонив голову набок, посмотрел на Джона. — А ты что на тротуар не выходишь? Я не кусаюсь. Давай дайм и газета, считай, твоя!

— Я спешу на работу, — ответил, пряча глаза, Джон — ему было стыдно признаться, что он боится какой-то машины.

— Странно как-то ты спешишь, не выходя из подъезда, — удивленно прокомментировал незнакомец его объяснения и предложил. — Давай так, ты даешь мне дайм, я покупаю газету на доллар, а потом мы идем и читаем ее по пути. Ты куда направляешься, не к метро, случаем?

— Да, к метро, — и Джон признался, сам не ожидая этого от себя, настолько, видимо, ему надоел этот сумасшедший таксист. — Я боюсь выйти. Посмотри, нет ли на дороге желтого кэба?

Парень озадаченно взглянул и вдруг понимающе улыбнулся:

— Э-э братец, да ты, кажется, тот, кто мне и нужен!

— Зачем я тебе нужен? — немного испуганно спросил Джон.

— Да, в общем-то, незачем. Просто хотел познакомиться с хозяином якоря. Интересно посмотреть на творца сего унылого места, — и, видя, что собеседник ничего не понимает, предложил. — Не заморачивайся! Лучше выходи, никакое такси сюда не подъедет, а если и подъедет, то не будет же оно сбивать газетный автомат?

Джон, недоверчиво и опасливо озираясь по сторонам, вышел и подал, так нужный этому парню дайм.

— Вот спасибочки! Сейчас газеткой разживемся! Интересно почитать будет про ваши новости. Кстати, тебя как зовут? — видимо этот несчастный дайм окончательно расположил прохожего к беседе.

— Джон, — ответил, все еще озираясь по сторонам, канцелярский работник.

— А меня, Жен или Женя, на русский манер. Только не Ян, — было видно, как парень даже передернулся от какого-то воспоминания, но тут же весело продолжил, кидая деньги в автомат. — А вот и она, родимая. Так, какой у нас год? Ага, июнь сорок седьмого. Ну и какие новости?

— А какие новости могут быть, пока эта депрессия длиться? — уныло ответил Джон.

— Батеньки мои! — Женя даже присел, хлопнув себя по коленям. — Ты что же, десять лет тут болтаешься?

— Где тут? Я что-то не понимаю? — Джон явно чего-то не улавливал в речи незнакомца. Во всяком случае, всякие якоря с творцами не вдохновляли на откровение.

— Ага, ты что же, не знаешь, что умер? — парень заботливо и серьезно посмотрел ему в глаза и Джон понял, что тот не шутит. Тем не менее, посчитал нужным огрызнуться, уж больно крутую чушь нес этот незнакомец:

— Вот еще, что за ерунда! Скорее ты умер!

Самое удивительное, что Женя не стал отнекиваться, а как-то грустно заметил:

— Да, почти. Но не в этом дело. Нужно срочно тебя просвещать в ситуации! — и нисколько больше не интересуясь газетой, отшвырнул ее в сторону. — Ты ведь, даже про вторую мировую не слышал?

— Нет, а что это? — дальше беседовать Джон не смог.

Он увидел знакомый желтый такси-кэб и попытался спрятаться обратно в подъезд. Это ему не удалось — его руку крепко держал Женя и весело смеялся:

— Сейчас будем тебя лечить от фобий и, заодно, просвещать на счет новостей! — другой рукой он проголосовал подъехавшей машине, предусмотрительно прикрывая своим корпусом сжавшегося в комок Джона.

К удивлению несчастного клерка такси послушно притормозило, и они без каких-либо проблем сели на заднее сиденье. Женька весело крикнул водителю:

— Шеф, прокати-ка нас с ветерком на Манхеттен! Я там еще не бывал, вот и посмотрим заодно, — а потом задал Джону совсем странный вопрос. — Ты хоть Манхеттен-то придумал?

— Как это придумал? — оторопело спросил Джон.

— Мда! Болезнь сильно запущена. Давай, вот что сделаем: пока мы будем колесить по твоему якорю, ты мне кратенько расскажешь, как ты тут живешь, а я потом уже тебя просвещу.

— Простите, — Джона окончательно одолело сомнение: больно уж располагающим был этот тип. Не оказался бы каким-нибудь жуликом. — Я спешу на работу, и потом: хоть это и хорошо, покататься на такси, но кто будет платить за проезд?

— Нет у тебя работы с этого дня! Вернее, другая будет — но это от тебя уже зависит.

Джон, начиная понимать, что кто-то из них явно сходит с ума, все же предположил, что это не он сам, и, крикнув водиле: "Стой!" попытался выскочить их машины. Но вместо этого он почувствовал, как все пропало. Точнее не все — этот, прикидывающийся веселым нахал продолжал как-то неестественно висеть рядом. Да, именно прикидывающийся — больно уж глаза у него были грустные. Как он умудрялся шутить и так смотреть, Джон не понимал.

— Ну что ты паникуешь? — сочувственно и добро, словно маленькому, выговаривал тем временем Женя. — Я понимаю, что в это трудно поверить, но ты умер.

— Вчера? — обреченно спросил Джон.

— Почему вчера? Ну-ка, ну-ка, давай, рассказывай, что у тебя там вчера приключилось? — Женя настолько озабоченно спросил об этом, что Джон не удержался и выложил тому все о вчерашнем прыжке с моста, как на духу. Удивляться тому, где это они висят, у него уже не было сил.

— Так вот что произошло! — сочувственно прокомментировал его короткий рассказ Женя. — А я-то думаю, чей это такой крик тоски по астралу пошел? С другой стороны, я за него и зацепился — вот, тебя и разыскал. Правда, сначала пришлось побродить среди выдуманных тобой ангелов, но потом чутье не подвело — вышел на твое место жительства.

— А где это мы? — Джон успел вставить вопрос посреди ничего не проясняющих объяснений Жени.

— А! В астрале, — отмахнулся странный знакомый и продолжил свою речь, путая собеседника еще больше. — Тебе, брат, еще повезло, что ты не заснул, а на автомате проснулся и пошел на работу. Ведь мог бы «поверить», что совершил самоубийство, и в астральный сон впасть, а потом пару сотен лет в дреме провести. Вот так вот бывает! Считай, ты счастливчик!

— Да уж, счастливчик! Таких еще поискать! — горько усмехнулся Джон.

— Нет, ты не понял. Тебе начало везти, начиная с того момента, как ты с моста навернулся! — опять непонятно объяснил Женя. — Ты лучше расскажи, как ты умер?

— Так я же сказал — с моста упал!

— Нет, ты умер гораздо раньше.

— Да не умирал я! Я на работу каждый день, как проклятый ходил! — возмущенно возразил Джон.

— Вот бедолага! — воскликнул Женька. — Значит, ты ничего не помнишь? Ну тогда скажи, тебе не снился такой сон с огромными индейскими богами, у которых звериные головы и они сидят на пирамидах Теночтитлана?

— Да… откуда ты знаешь?!

— От верблюда. Мне тоже эта гадость снилась. Расскажи-ка мне, что случилось перед тем, как тебе «приснился» последний сон?

— Это было так давно!.. — начал рассказ Джон о такси, как будто сбившим его с ног…

— Ну вот все и встало по своим нехитрым местам! — сочувственно вынес вердикт его повествованию Женя. — Тебя, значит, сбило желтое такси, а ты прямиком к этим зверюшкам на пирамидах и отправился. Тогда-то ты и умер, друг мой. И потому-то тебя эта желтая машина все еще пугает.

— Но как же так? — Джон, вися в черноте астрала и понимая, что он все еще ничего не понимает, пытался хоть что-то прояснить. — Я же столько лет после этого работал! Ничего не ясно. И эта страшная чернота вокруг…

— А, чернота… — опять отмахнулся Женя. — Это не страшно. Если посмотреть по-другому, то увидишь свет — некоторые так предпочитают смотреть на матрицу астрала. Но это не важно. Ее бояться не нужно — она для нас, как воздух. Гораздо важнее опасаться тех, кто тут может бродить!

— А кто тут может бродить? — испуганно оглянулся Джон, ожидая увидеть в темноте какое-нибудь чудовище.

— Не дрейфь! — рассмеялся Женя. — Я оградил нас защитой. Ладно, раз ты так боишься здесь находиться, давай, сходим в какой-нибудь ресторан поприличнее.

Женя щелкнул пальцами перед глазами у совсем запутавшегося Джона, и они оказались опять на улицах Нью-Йорка. Как раз напротив них располагались двери шикарного ресторана.

— Ну что, идем? — подбодрил он смущенно топчущегося Джона.

— Но у нас же нет денег? И одежда не та!

— Это кто тебе сказал, что нет денег? А когда есть деньги, то одежда становиться делом второстепенным! — Женя отважно подошел к швейцару и, сунув тому в карман стодолларовую купюру, панибратски похлопал не моргнувшее глазом изваяние по плечу. И замети бывшему клерку по дороге. — А хороших швейцаров ты выдумал!

— Никого я не выдумывал! — пробурчал Джон, но послушно проследовал внутрь.

Такой красоты он еще не видел: все в золоте и причудливых гобеленах, шикарная мебель красного дерева, удобные стулья с высокими спинками, бесшумно скользящие официанты и негромко играющий на сцене тапер.

— Ну что же, отличное место, чтобы посидеть и поговорить по душам! — громко, на весь зал заявил странный гид и, взяв за пуговицу распорядителя, спросил у того меню и свободное место. Спустя минуту они удобно расположились у окна с видом на Ист-Ривер. Причем, заказ был принят немедленно и официант уже разлил им по бокалам херес. Женя начал беседу, подняв бокал. — Ну, за твой настоящий день рожденья! Теперь мой черед объяснить тебе все по порядку…

Спустя пару часов, Джон сидел и задумчиво наблюдал, как Женя беззаботно наслаждался игрой тапера, потягивая вино из бокала. Они никуда не спешили. И сейчас его гость давал ему время просто посидеть и подумать. А подумать было о чем. Женя, действительно, был гостем его мира. Мира, который Джон выдумал сам, и пленником которого оказался.

То, что это было так, у него почти не оставалось сомнений — слишком много подтверждений этой, казалось бы невероятной истории, он вспоминал. Уже несколько десятков лет он крутился, как белка в колесе, воспроизводя события, происходившие на момент его смерти. Только сейчас он задумался, что даже в его газетах «писали» в общем-то, одно и то же. И вчерашнее увольнение, а потом самоубийство были криком его души, стонущей под гнетом собственных страхов и привычек.

Он просто не знал, как можно жить по-другому. Даже, наверно, этот ресторан выдумал Женя — откуда Джону было знать, как тут все устроено внутри? Господи, и на что он потратил годы здесь?! Но с другой стороны, теперь можно все переиграть. Только вот как? Он мечтательно посмотрел по сторонам. Заметив его улыбку и блуждающий взгляд, Женя покачал пальцем и сказал:

— А вот с этим осторожнее!

— С чем, этим? — попытался прикинуться невинной овечкой Джон.

— Я понимаю, что сейчас тебе кажется, что ты можешь все, и что тебе ничто не мешает устроить полный праздник тела. Но ты еще мало вертелся в месте под названием астрал. Ты просто не представляешь, насколько ты здесь больше становишься самим собой, чем на Земле. Там ты можешь спрятаться за маской своего тела, здесь ты будешь всегда оставаться наедине с самим собой. И самое страшное, если твоя душа убогая, советую тебе не становиться рабом своих инстинктов.

— А как это?

— Перед тобой несколько путей дальнейшего существования. Первый — подчинить себе все и вся здесь, и второй — отнестись ко всем порожденным тобой ангельским созданиям, как к своим детям. Какой ты путь выберешь?

— Но я никогда не был богат! — жалобно ответил Джон.

— Если это твой выбор, то я пошел, — вдруг засобирался Женя.

— Подожди, я не закончил! — крикнул Джон. Гость сел обратно, и он продолжил. — Да. Я хочу жить по-человечески, но я так же хочу видеть счастливые лица вокруг. Как это возможно?

— Сразу надо договаривать! А то ушел бы я, и все — варись в собственном соку. А так есть одно средство: тебе надо развеяться. А для этого я соединю твой Нью-Йорк с Москвой — там у меня остался один хороший знакомый человек и несколько продвинутых ангелов. Пообщаешься для начала с ними, опытом обменяетесь, они тебя многому научат.

— Но я не знаю русский! — возразил Джон.

— Экий ты непонятливый. Я ведь тоже на чистом Нью-Йоркском диалекте говорить не умею. Это же астрал — мы мыслями говорим, а не словами. Ладно, не буду заморачиваться и тебе голову грузить. Поехали, лучше в гости к твоим новым друзьям! — сказал Женя, поднявшись из-за стола и бросив пачку денег на скатерть…

ГЛАВА 13. ФЕЯ ТУМАННОЙ ДОЛИНЫ

*(прим. автора: я с большим уважением отношусь к буддизму и индуизму, и знаю, что адепты этих религий только улыбнутся, если им на глаза вдруг попадется этот текст)

Май был одним из любимых ее месяцев. Все цветы в университетском кампусе, словно сойдя с ума, соревновались в красоте и буйстве расцветок. Даже солидные каштаны не удержались и поддались этому безумству природы, буквально в два дня изменив своему обычному спокойствию и приукрасившись нарядными свечами соцветий.

Жасмин сидела на скамейке посреди парка, положив раскрытый учебник на колени и закрыв глаза. Она вдыхала этот будоражащий и уносящий куда-то на небеса запах цветов. И почему в самую прекрасную пору надо устраивать сессии? Сейчас бы отправиться куда-нибудь в поход с подружкой Сарой, как они не раз уже это проделывали: одевали рюкзаки, брали свои студенческие билеты и системой Интеррейла сбегали подальше от суеты Кельна, куда-нибудь в Альпы или даже на море в Италию. Если вы молоды, у вас есть немного денег и желание посмотреть мир, то это не трудно. Главное, не быть сильно капризным к условиям быта, и тогда уж всегда в пути хоть какой-нибудь молодежный хостел или гэстхауз да найдется. А если у вас есть маленькая палатка с собой, то и вообще проблем не будет. А этим летом у них были просто грандиозные планы. Они скопили денег на перелет в Индию… но это будет потом, а сейчас ее ждал этот занудный экзамен по истории и культуре коренного населения Америки.

И почему у этих индейцев были такие ужасные ритуалы? Зачем надо было убивать столько людей? И еще эти страшные божества войн, самоубийств и других страданий. Неужели нельзя было обойтись нормальными богами? Ей была непонятна и неприятна эта жестокость, тем более, она хорошо знала другую древнюю культуру, которая действительно пленила ее воображение.

Еще год назад они с Сарой увлеклись йогой и медитацией. Сначала они пытались сами определиться и пробовать разные способы — слава богу, интернет просто ломился от всяких инструкций и методов. У них, казалось, даже что-то стало получаться. Они научились полной релаксации и стали ловить то состояние «междумыслия», когда сознание больше не цепляется за вечно куда-то убегающие мысли. Но дальше им все никак не удавалось выйти из тела или расширить сознание.

Тогда Сара и наткнулась на объявление у них в кампусе, возвещающее, что один индус набирает группу для освоения йоги. Они, конечно, не могли пройти мимо такой возможности и чуть не первыми к нему записались. Это был типичный индус: поджарый, темнокожий и черноволосый мужчина по имени Раджа. Он очень оценил их усилия и достижения в медитации, но сказал, что им не хватает основного — цели. Ведь йога, это не просто физические упражнения, а путь единения с всевышним Вишну. К этому единению существуют разные дороги, и Раджа был почитателем Ошо и адептом бхакти-йоги — пути любви к богу. Он считал, что это единственно правильный способ, так как понять бога можно только сердцем.

Сара была в восторге. Она, вообще, была девушкой доброй и любвеобильной, так что любовь в любом ее проявлении нисколько ее не смущала. Жасмин же все никак не могла себя подвигнуть на близкие отношения с мужчинами — видимо слишком серьезно к этому относилась. Но любовь к Вишну через медитацию ее вполне устраивала.

Вообще-то они с Сарой не были уродинами, и парни периодически "подсаживались им на хвост", но Жасмин старалась переводить их к Саре. Тем более что формами подружка была побогаче, и мало кто из кавалеров мог устоять от того, чтобы не познакомиться с той поближе. Только один парень, Микаэль, с их потока, основательно запал на тоненькую и маленькую Жасмин. Но он никак не хотел приобщиться к медитациям и проникнуться высшими целями практик индуизма, а она уже так сильно увлеклась этим делом, что только о нем и могла говорить. В остальном, она чувствовала: они с Микаэлем были, как будто созданы друг для друга. Он тоже любил путешествовать, увлекался историей и культурами разных народов, даже музыка им нравилась одна и та же. И если бы не это досадное упрямство парня по отношению к индуизму, она бы наверно не смогла больше сопротивляться своему душевному и телесному влечению к нему.

Вот и сейчас он разыскал-таки ее в сквере и подсев рядом спросил:

— Привет Жасмин! Ну что, последний экзамен, и на свободе? — однако радости в словах парня, приличествующей моменту, не было слышно.

— Ты же знаешь… — мягко, но уверенно ответила она.

— Вы все-таки летите в Индию? — парень был явно расстроен.

— Да, Раджа уже даже билеты достал в два раза дешевле через свои каналы, — Жасмин хотела этим сказать, что уговаривать ее бесполезно, но Микаэль и не стал, он только взял ее руку и, грустно взглянув в глаза, произнес:

— Я бы все отдал, чтобы ты не летела. Я не знаю, почему, но у меня плохое предчувствие.

— Брось! Я бы тоже в медитациях почувствовала, если бы что-нибудь не так было! — Жасмин попыталась весело рассмеяться, но это ей плохо удалось.

— Слушай. Раз уж ты так настроена на эту поездку, давай сегодня проведем вечер вдвоем? В общем, я приглашаю тебя в ресторан.

— Но это же дорого? — и потом, завтра экзамен.

— Я хочу, чтобы у меня в памяти остался хотя бы этот вечер. И все равно, в последний вечер перед экзаменом лучше отдохнуть.

— Ну хорошо, — сдалась Жасмин, чувствуя, что сама хочет побыть с парнем перед дальней дорогой. — Только в ресторан не пойдем — лучше просто на диско, а потом погуляем немножко.

— Спасибо! — Микаэль улыбнулся и добавил. — И все-таки ты не равнодушна ко мне.

— По крайней мере, не так равнодушна, как ты к индуизму! — не удержалась от укола Жасмин, но поняв, что это низко, поправилась. — Прости, это я так… в общем, в девять я тебя жду!

Она чувствовала, что проблем с экзаменом не должно быть, и надо еще помедитировать с Сарой — ничто так не помогает расслабиться и отдохнуть, как хорошая медитация. Она взяла мобильник и набрала номер подруги, сразу спросив в трубку:

— Ты сейчас где?

— Сижу, учу.

— Слушай, я договорилась с Микаэлем на вечер. Ты до девяти со мной сходишь «туда»?

— М-м, а что, с шести у меня пару часов будет свободных! — Сара любила так мечтательно помычать, когда о чем-то думала.

— Тогда сделаем так: каждый «выходит» от себя, а «там» встретимся. Надо проверить свои способности, а то, как бы не опозориться перед гуру!

— Заметано! Жду тебя «там»!

День прошел в корпении над учебниками, и к вечеру Жасмин с облегчением констатировала тот факт, что лишняя зубрежка только помешает делу. Она, перекусила еще в полдень, а сейчас приняла душ и была полностью готова к «путешествию». Девушка закрыла входную дверь на замок и повесила снаружи записку, что ее не будет до восьми вечера. Потом затворила вторую дверь между маленьким коридорчиком и комнатой, чтобы никакие звуки не мешали, и поставила на плеере специальный трек с мантрами, которые постепенно затихали в течение двадцати минут. Жасмин уже умела входить в состояние релаксации и без этой звуковой помощи, но сейчас было не до экспериментов и она просто хотела побыстрее достичь эффекта. По этой же причине она не села в классическую позу лотоса, а просто легла на кровати, сложив руки на груди. Почему-то ей было так легче, хотя, если они занимались в группе при совместной медитации, она входила в это состояние и сидя.

"Все, нужно расслабиться… ноги… руки… теперь все тело… опять ноги… дыхание…" — она постепенно релаксировала все части тела, мысленно повторяя ритмичные мантры, начиная, конечно, же с «ом». Когда Жасмин почувствовала полную релаксацию, она «разогрела» ноги и потом погнала волну в грудь и руки… потом обратно. Спустя какое-то время, девушка почувствовала, что готова. Тогда она приступила к остановке мыслей. Постепенно затихающие мантры очень этому способствовали — они как бы заменяли мысли, и не надо было пытаться сознательно их сдерживать.

Спустя еще немного времени она почувствовала, как переполняющая тело энергия сама выталкивает ее куда-то вверх. И вот она уже в полете… вокруг мягкий белый свет и "в ногах" туман. Теперь надо позвать и расставить помощников, хотя Раджа, посмеиваясь, говорил, что это не обязательно, но она почему-то была уверена, что они нужны ей «там». Вот и сейчас она уже вызвала их по привычке. Жасмин не знала, кто они — это были две туманные человеческие фигуры: одна слегка желтоватая, а другая зеленоватого оттенка. Она только благодарно кивнула, и они встали на привычных местах — слева и справа, как бы говоря: "Можешь идти, мы поможем тебе вернуться!"

Девушка не стала задерживаться, а взлетев над туманной поверхностью, кинула мысленный зов: "Сара!" Она продолжала плыть в этой восхитительном «нигде», настроившись на свой зов, и через некоторое время почувствовала родное присутствие. Иначе, как родным его нельзя было назвать — ведь с Сарой их связывали столь прекрасные ощущения астрала.

"Вот и она!" — Жасмин «увидела» приближающийся знакомый силуэт, светящийся любовью и добротой: "Привет, как я рада, что мы встретились здесь!" Это не было пустой радостью — такую встречу им удавалось «организовывать» далеко не каждый раз. Чаще их заносило, неведомо куда, или просто, кто-нибудь не мог выйти из тела по разным причинам. Сейчас же все прошло как по маслу.

"Привет! Чем займемся?" — просигналила Сара.

"Может, попробуем вместе пойти выше?" — Жасмин имела в виду то, что они стоят на пороге выхода в ментал, где окончательно стираются формы и можно постичь настоящий мир чистой мысли. До этого они не решались туда выходить, так как Раджа предупреждал, что это может быть опасно, и лучше делать после посвящения в ученики гуру — иначе у них нет еще ощущения истинной цели: единения с Вишну. Это совершенно не означало, что после посвящения они сразу всего достигнут. И после этого им еще придется долго практиковаться, чтобы достичь состояния санньяса. В Индии им бы пришлось, вообще отказаться от мирской жизни, но для студентов и женщин делается скидка, как шутил Раджа. Теоретически окончательной целью было достижение мокши — полного слияния с Вишну и понимания промыслов божьих, но для этого нужно было стать чуть ли не самадхи. А кто эти таинственные самадхи, почти равные аватарам — воплощениям Вишну, обычным адептам, тем более женщинам, было невдомек. Ну да ладно — им и этого хватало. Вот еще хоть краешком глаза «заглянуть» в ментал, и будет достаточно для их маленького женского счастья.

"А не боишься?" — «послышался» вопрос.

"Мы только чуть-чуть заглянем и обратно! Ведь Раджа сам же говорил, что это может быть опасно, а значит, что может и не быть!"

"Ну ладно, давай! Но только посмотрим и сразу назад!"

"Тогда проваливаемся!" — скомандовала Жасмин, и они мысленно отрешились от этого уровня, перестав думать и о нем…

Туман на миг сменился темнотой и вдруг Жасмин «увидела» большие и странные геометрические полупрозрачные формы: кубы, сферы и призмы. Они слегка светились различными оттенками. Ей особенно понравилась призма золотистого свечения. Жасмин вдруг со всей ясностью поняла: в этом и содержится весь смысл существования! Ей казалось: стоит только прикоснуться к призме, и она поймет самые великие тайны мира. Но вдруг до нее донеслась далекая мысль: "Жасмин! Не надо! Я иду назад!" Она хотела ответить, но почему-то ее сознание расплывалось по этому миру великих форм, и она никак не могла внятно ответить. Жасмин сделала над собой усилие, и это вернуло ее обратно — она почувствовала, как стала проваливаться. Только успев «кивнуть» помощникам, она поняла, что ее буквально выкинуло в тело.

В дверь кто-то стучался. Она беспомощно побарахталась на кровати, прежде чем смогла окончательно сообразила, где находится — голове после таких астрально-ментальных кульбитов нужно было время, чтобы "прийти в себя". Жасмин взглянула на настенные часы — оказывается, они с Сарой провели три часа в своих упражнениях. Видимо, это ментал «сожрал» время. А в двери, наверно, колотил Микаэль — зная замашки своей подружки, он мог подумать что угодно.

Уже подбегая к двери, Жасмин спохватилась: "Ой! А как же Сара — вдруг она там застряла?!" Одновременно открывая дверь, она выхватила мобильник и включила его.

— Ты хоть жива?! — у входящего Микаеля был очень встревоженный вид.

— А что? — попыталась невозмутимо ответить девушка.

— Я уже полчаса здесь стучусь, а ты не отвечаешь! — укоризненно сказал парень.

— А откуда ты знаешь, что я дома? — удивилась Жасмин.

— Да я все про тебя знаю! А то, что ты дома, по занавешенным окнам видно!

— Так темно уже, вот и занавесила.

— Нет уж, дудки! Когда я походил, еще светло было, а днем ты занавешиваешь окна только в одном случае!

— Ну, Пинкертон! — смутилась Жасмин. Она не думала, что Микаэль так хорошо ее изучил. — Но зачем дверь-то ломать?!

— Как зачем? Если на дверях записка, что тебя до восьми не будет, а уже десятый час и ты все еще в «отлучке», что мне остается думать?!

— Ой! Ты прав, я же про Сару забыла! — Жасмин судорожно схватила мобильник и попыталась набрать номер подруги, когда тот вдруг разразился индийской сутрой в ее руках. Она радостно воскликнула. — Ага! Сама звонит! Значит, все в порядке! Алло, Сара?!

— Уф-ф! Ты ответила! Я тут щас чуть не рехнулась. Звоню тебе, а у тебя мобила молчит! Вот дура — забыла, что ты ее выключила, представляешь, как стрессанулась!

— Ладно, главное, мы туда заглянули! Тебе понравились эти кубы и шары? Я только захотела дотронуться до одной призмы, как «услышала» твою мысль и рванула обратно. Слушай, я, действительно почувствовала, как стала растекаться мыслью по менталу. Ужас просто! Так что спасибо за спасение!

— Да дай ты хоть слово сказать! Трещотка! — возмутилась трубка голосом подружки. — Какие кубы и призмы? Я видела шторы! Знаешь, такие разноцветные и полупрозрачные — за них так хотелось заглянуть. Там будто все знания вселенной были спрятаны! Меня так и распирало чувство соприкосновения с самыми глубокими таинствами.

— Интересно. Значит, мы по-разному видели одну и ту же картину?

— Или видели разные картины, то есть нам их специально показывали, — предложила объяснение Сара.

— Надо будет Раджу об этом спросить! — ответила восторженно Жасмин, но, натолкнувшись на грустную и понимающую улыбку Микаэля, обиженно крикнула парню. — А ты, что ржешь?

— Я не ржу, — ответила озадаченно трубка.

— Да это я Микаэлю! Ладно, пока! Потом обсудим. А сейчас я с ним разберусь! — окончила телефонный разговор Жасмин и напустилась на парня. — Ну что тут смешного?

— Я не смеюсь, я радуюсь, что вижу тебя живой и здоровой после твоих опасных путешествий, — спокойно ответил юноша, и Жасмин поняла, что незаслуженно накинулась на него.

— Прости, я наверное стерва! — сникла девушка, пристыжено уставившись в пол, и почувствовала его руки на своих плечах.

— Если бы ты была стервой, я бы ни минуты с тобой не оставался, — так же спокойно объяснил Микаэль, но она почувствовала, что голос его все-таки дрогнул, выдавая неравнодушие парня к ней.

Она подняла виноватые глаза, захотев извиниться, но слова застыли у нее на устах. Жасмин столкнулась с его темными, карими глазами, в которых стоял то ли вопрос, то ли просьба. И почему-то она не стала спрашивать, что ему нужно. Вместо этого ее сердце сжалось от мысли: "Ну почему я все время доставляю ему столько беспокойства?", и тут же почувствовала прилив нежности, захлестнувший душу. Девушка закрыла глаза и поняла, что сдается. Через миг она ощутила его горячие губы… как это было хорошо! Даже лучше вселенских тайн, так и оставшихся неразгаданными где-то там, в ментале. Они стояли и целовались в темноте коридора, потеряв счет времени и не замечая ничего вокруг.

Микаэль все же пощадил ее губы и, перейдя на ласковые поцелуи ее глаз и щек, тихо спросил:

— Ты все еще хочешь на танцы?

Жасмин вдруг впервые поняла, что если он сейчас возьмет ее за руку и поведет к кровати, она не сможет сопротивляться. Даже скорее наоборот: побежит первой. Но она не могла сама его позвать, а Микаэль, видимо, помня ее обычную неуступчивость, не рискнул этого предложить. Она, вздохнула и ответила:

— Какие уже танцы? Давай, просто погуляем немного перед сном. Не идти же завтра на экзамен с больной головой?

Микаэль подождал ее на улице, пока она переодевалась, а потом они вышли в ночь, дышащую ароматами цветов и весенней листвы. Жасмин «плыла» под впечатлением внезапной близости. Она прислонилась к юноше, а он обнял ее за плечо, и они брели среди висящих в сумраке ветвей деревьев и цветущих островков клумб, выхваченных из темноты редкими фонарями.

— Как красиво в парке ночью! — поделилась восхищением со своим, теперь уже точно любимым юношей девушка (нужно же, в конце концов, признаться в этом хотя бы самой себе).

— Да, он очень красив — почти, как ты! — в тон ей прошептал Микаэль.

— Брось! Что во мне красивого: маленькая, дохлая, с пегими волосами, нос-курнос…

— Смешная, у тебя явно заниженная самооценка-, - Микаэль остановился, повернул ее лицом к себе и, всматриваясь, сказал. — Не знаю, что там другие про тебя говорят, но для меня, ты самая красивая. И нос у тебя совсем не курносый, и глаза — за такие можно что угодно отдать.

— Ладно, пошли дальше, а то опять целоваться начнем, — мягко пошутила Жасмин и, подхватив парня за руку, повела его по аллее.

— Что с тобой сегодня произошло? Ты ведь целых полгода бегала от меня? — Микаэль, видимо, решил выяснить взаимоотношения перед расставанием — ее вылет был завтра вечером и надежды улучить другой момент, чтобы поговорить, уже не оставалось.

— Не знаю. Вдруг представила, что вот так расстанемся, как в море корабли, и все… — девушка задумалась на минутку и призналась. — Все-таки, допек ты меня! А если бы не насмехался над моими увлечениями, так давно бы уже твоей была.

— Я не насмехаюсь, просто считаю, что это не то, к чему человек должен стремиться.

— А чего, еще лучшего и более прекрасного можно желать? — Жасмин почувствовала, что они опять начинают спорить.

— Пойми меня правильно: я не против того, чтобы человек устремлялся к чему-то высшему и искал свое место в мире, но подумай: неужели мы созданы для того, чтобы побыстрее вернуться туда, откуда пришли? Мне кажется, что то, чего ты добиваешься с таким трудом, мы еще успеем постичь после смерти (если, конечно там что-нибудь есть), а здесь, раз уж мы тут оказались, мы должны достичь чего-то прекрасного и высокого на Земле. Все представления о божественности мира даются нам только для того, чтобы мы смогли наилучшим образом реализовать себя.

— Неужели, по-твоему, тысячи лет тысячи людей ошибались? И все наработки буддизма и индуизма только заблуждения? Ты же никогда не медитировал. Ты не знаешь, что это такое! Ты напоминаешь мне католического священника, который хулит другие вероисповедания только потому, что они неистинные.

— Ну вот, мы опять поссоримся, так и не поняв друг друга. Ты ведь прекрасно знаешь, что из меня никудышный верующий. Я не искушен в философии — на это у меня не хватило бы опыта и знаний, но я чувствую одну вещь. Заметь, что все религии были созданы, когда основная масса людей была на очень низком интеллектуальном уровне развития. Понимаешь, все религии направляют нас к лучшему и возвышенному, но в какой-то момент они становятся оковами нашего сознания. Это как костыли — они очень помогают хромому или больному, но мешают человеку, способному самостоятельно ходить. Я не знаю наверняка, но чувствую, что человек создан, чтобы постигать этот мир во всем его разнообразии, а не только под углом зрения какого-либо одного вероисповедания.

— Может ты и прав, — впервые ей не захотелось спорить. Может потому, что не хотелось портить расставания?..

— Я, в принципе, не против этих медитативных практик, — продолжил свое странное объяснение Микаэль. — Но я боюсь за тебя. Эти увлечения отнюдь не безопасны. Сколько угодно людей теряет рассудок или становится инвалидами. Я уж не знаю из-за чего — то ли из-за неправильных методов, то ли из-за того, что это запредельные для человеческой природы практики. Это не важно. Я не хочу, чтобы с тобой произошло что-нибудь плохое. Пойми, я люблю тебя и не хочу тебя терять!

Они уже не гуляли, а стояли напротив друг друга. Микаэль держал ее руки в своих и просяще смотрел ей в глаза. Она не могла не пообещать:

— Я буду осторожна! Сегодня я действительно сглупила и сделала опасный трюк, но я так больше не буду. Вот, только… — Жасмин уже жалела, что проговорилась. Она не хотела давать ему лишний повод для беспокойства. Но Микаэль заметил и переспросил:

— Что "вот, только"?

— Да я на днях домедитировалась… а может, эти занятия по истории Америки повлияли. Просто, когда я вышла в астрал, то встретилась там с такими жуткими индейскими персонажами, что вспоминать не хочется… а прошлой ночью они мне еще и приснились.

— Вот, я же говорил — наше сознание не приспособлено для таких экспериментов!

— Нет, медитация сама по себе дает отдых телу и хорошее настроение. Надо только не лезть туда, куда не следует! Не беспокойся, я уже достаточно опытная, — попыталась успокоить парня Жасмин.

Они еще немного поговорили и им, кажется, впервые удалось найти какой-то компромисс в своих мировоззрениях. Микаэль проводил ее домой, и они расстались на пороге. Она бы наверно не отпустила сегодня его, если бы не эти дебаты, вечно портящие их отношения…

Самолет шел на посадку в аэропорт Дели. Жасмин было страшно. Еще никогда в ее небольшом «летательном» опыте машину так не бросало из стороны в сторону. Раджа только улыбался своей философской улыбочкой и между делом заметил:

— Здесь всегда так штормит: Гималаи рядом — чего вы хотите! Но вспомните: когда здесь было крушение авиалайнера? То-то! Это только первых пару раз страшно, потом привыкаешь!

И действительно, несколько раз опасно накренившись, огромная и явно старая машина коснулась земли все-таки не крылом, а колесами, и вот они уже мчали по взлетной полосе, ревя тормозившими турбинами.

Да, Индия, это далеко не Таиланд и даже не Египет. Привыкшая к простой походной обстановке, Жасмин, тем не менее, содрогалась, видя из окна такси, запредельную бедность и грязь. Она удивлялась: "Ну почему нельзя просто прибраться вокруг? Неужели трудно взять метлу или лопату и навести порядок? Как не противно валяться среди этих мух и вонищи?" Хорошо, Раджа знал где, что и как, и они без проблем устроились в более менее человеческом гэстхаузе.

На следующий день они ехали на поезде — надо сказать, тоже весьма странном: с отсутствующими окнами и битком набитым местными, впрочем, весьма доброжелательными и веселыми людьми. Их путь лежал на юг, через Джайпур и дальше на запад, в ашрам учителя. Раджа с гордостью называл себя одним из лучших его учеников.

Основной проблемой Жасмин в Индии оказалось питание. У нее была аллергия на перец чили, а найти еду без чили или того же карри в котором почти всегда присутствовал чили было почти невозможно. К тому же она не была уверена на счет своей устойчивости к другим специям. Поэтому ей приходилось обходиться вареным рисом, фруктами и белыми хлебными лепешками. Ее внутренности почти сразу забастовали, и она сумела привести их в порядок только таблетками от аллергии.

В ашраме ей очень понравилось — все были приветливые, вокруг росли красивые деревья. Сам ашрам, состоял из нескольких зданий: одного для самого гуру, одного для учеников и одного для гостей. Был еще крытый павильон для встреч с учителем, столовая и другие подсобные помещения — все чистые и опрятные. Порядок здесь поддерживался совместными усилиями служащих и самих учеников и гостей. За небольшие деньги они купили простую белую одежду, которую носили все находящиеся в ашраме. Дни проходили в медитациях, работе и беседах.

Все здесь были в приподнятом и доброжелательном настроении, ожидая ежедневных вечерних встреч с учителем. Для этого гости собирались в павильоне, садясь прямо на расстеленные половики, и ждали своего гуру. Он выходил к ним и проводил беседы, отвечая на вопросы и спрашивая учеников сам. Во всем этом была какая-то торжественность и значительность. После бесед гуру приглашал одного — двух учеников для частной беседы. Раджа говорил, что это очень важно попасть к нему — иначе им не подняться на более высокий уровень понимания в медитациях.

Все должно было быть прекрасно, но Жасмин все больше ощущала какой-то дискомфорт, как будто она была тут не к месту. Сара буквально светилась от счастья, обнимаясь и беседуя со всеми и мечтая попасть на собеседование к учителю. Жасмин изо всех сил пыталась проникнуться общей братской атмосферой любви, царившей в ашраме, но по ночам ее одолевали кошмары со страшными индейскими божествами, совершенно неуместными здесь, а днем она постоянно ловила себя на том, что грустит по Микаэлю. Его слова о духовных костылях, как назойливые насекомые, все время вылезали в самые неподходящие моменты. "Вот ведь, негодник — сумел-таки испортить мне поездку!" — почему-то не со злостью, а с нежностью думала Жасмин о юноше.

На четвертый день Саре страшно повезло — учитель выбрал ее для беседы, пригласив к себе в дом. Жасмин прождала ее до полуночи, а потом уснула. Утром ее разбудила подруга, вся сияющая от счастья:

— Ну что, лежебока, так и проспала всю ночь?

— Ты чего это вся блестишь, как медный чайник? — немного недовольно буркнула Жасмин спросонья.

— Мы с учителем постигали вершины бхакти! Ты не представляешь! Кама-сутра по сравнению с этим — азбука для первоклассников. Я теперь знаю, что такое медитировать, опираясь на несущую силу учителя!

— Погоди, погоди, — Жасмин спросонья плохо соображала. — Что за несущая сила?

— Ну… стержень… — немного замялась подружка и потом принялась восхищаться. — Представляешь, какой улет! Совершенно не понимаешь, кого и как любишь — он точно аватара. С ним, как с богом — душа объединяется в магическом полете. Теперь я знаю, что такое любить Вишну!

— Постой, ты что, с ним того?..

— Того, того! — довольно закивала Сара. — Ты не смотри, что он дяденька в возрасте. Он любому молодому прыщу сто очков вперед даст!

— Что-то мне уже расхотелось ходить на эти беседы… — насупилась Жасмин. — Я понимаю, любить Вишну, но причем тут этот благообразный старик? Пусть он хоть трижды воплощенный?

— Да как ты не понимаешь?! Он воплощение бога. Любить его — значит любить Вишну! Разве не ясно?

— Не ясно! — буркнула хмуро Жасмин.

— А мне ясно! Ты со своей диетой самое главное упускаешь!

— Чего это? — не поняла девушка.

— Ты что, не знаешь, что здесь везде в пищу травку добавляют? А тебе, если только крохи вместе с хлебом достаются. Вот ты хмурая и ходишь, когда все «летают».

— Не может быть! Это что же, все тут наркоманы?

— Ну насмешила: если так считать, то всю Индию в наркоманы придется записать! Это традиция! Да и не бойся ты! С твоими худосочными формами особенно для Индии, вряд ли ты попадешь на «собеседование»!

Жасмин еще долго сидела, нахохлившись, с неохотой признаваясь себе, что Микаэль все больше оказывался прав, даже не представляя всех этих подробностей. Но она решила не портить отпуск Саре и другим, и продолжила ходить на собеседования, тем более что совместные групповые медитации ей очень нравились. Сара, между тем, уже успела «перемедитировать» в стиле настоящей Кама-сутры со многими «братьями», начиная с Раджи. Она только и делала, что приходила каждое утро с новыми «медитативными» впечатлениями. И Жасмин с ужасом понимала, что от нее все ждут такой же «сестринской» любви к богу и, естественно, к «братьям».

Самое худшее, чего опасалась Жасмин, случилось где-то на десятый день. Когда уже были прослушаны все благочестивые беседы, учитель, неспешно обходя учеников, вдруг остановился рядом с Жасмин и положил ей руку на голову:

— Как твое имя, дитя мое? — спросил он мягким, проникновенным голосом.

— Жасмин, — кратко ответила сжавшаяся в комок девушка.

— Какое прекрасное имя! Надеюсь, твоя душа столь же красива, как и этот божественный цветок! Ты слишком напряжена, тебе надо расслабиться. Идем со мной, я научу тебя этому — техника настоящего расслабления поможет тебе в будущем.

Жасмин хотелось встать и убежать, куда глаза глядят, но она стеснялась всех этих восхищенно глядящих на нее глаз. И потом, учитель все время приглашал к себе и мужчин, и женщин преклонного возраста — может, тщедушная Жасмин не заинтересует столь высоко парящего в астрале гуру? Успокоив себя такой нехитрой женской уловкой, девушка послушно пошла за учителем.

Они остались вдвоем в небольшой комнате, устланной мягкими коврами. Одна стена в ней была зеркальной. Учитель указал на ковер, и они сели друг против друга.

— Закрой глаза, дочь моя и попытайся расслабиться, а я тебе буду говорить текст на хинду. Тебе не обязательно их понимать, я только иногда буду тебе подсказывать их смысл. Это очень древний текст. Я надеюсь, из тебя получится лучшая моя ученица. Но это во многом зависит и от тебя — инициация адепта дело не только учителя, но и ученика. Раджа говорил мне, что ты многого достигла в медитации, и я верю, нам удастся пройти до стадии понимания Вишну.

Жасмин сидела, внимая всем словам и стараясь настроится на медитацию. В какой-то момент она почувствовала, что он кормит ее какой-то ритуальной едой. Ослушаться было нельзя. Ничего, у нее в комнате есть таблетки, — успокоила она себя. Размеренный голос гуру, читавшего сутры на хинду, действовал сильнее любых мантр. Она не заметила, как перестала ощущать себя в комнате. Ее тело, казалось, парило над землей. Постепенно ее окутала нежность и всевышняя любовь. Ей было невыразимо хорошо, даже сладострастно. Она, казалось, медленно танцевала нескончаемый индийский танец любви среди цветов и облаков…

Внезапно она почувствовала, что возбуждается, но не столько божественным экстазом, а телесно. Может, это и есть единение с богом? Но что-то было не так. Она вдруг резко дернулась и ощутила себя совершенно голой, стоящей перед столь же голым дедом, который ковырялся пальцем у нее между ног. Она, словно от удара током, отскочила в сторону и с ужасом уставилась на другой огромный «палец», торчащий между ног бородача. В шоке она подхватила лежащие под собой одежды, на ходу натянув их, и, не помня себя, бросилась вон из дома.

Она слышала какие-то крики за спиной, а ее мысли со страхом метались в голове: "Они же все там сексуальные маньяки!" Жасмин бежала, не разбирая дороги, а сознание плыло и путалось — кажется, в этой ритуальной еде была изрядная доза наркоты! Она ничего не помнила и почти ничего не ощущала. Ее вела отсюда только одна мысль: "Микаэль! Какая же я дура, что не осталась с тобой!"

Жасмин только раз на минуту смутно осознала себя, лежащей на грязной циновке под навесом в какой-то индийской деревушке. Тело колотило в лихорадке. Пожилая, почти чернокожая, сморщенная женщина пыталась кормить ее с рук похожей на плов едой, что-то бормоча и улыбаясь своими тремя желтыми зубами. Потом все снова погрузилось во мрак.

Последний раз она «очнулась», увидев со стороны и сверху врачей в небольшой больничной комнате. Жасмин с грустью, но без большого сожаления поняла, что они стоят вокруг ее несчастного маленького тела. Женщина врач сказала:

— Мы ее потеряли. У нас нет средств, чтобы вывести ее из анафилактического шока. Да и поздно уже…

Другой человек в халате накрыл ее голову белой простыней.

"Вот ты и сохранила свою девственность!" — было странно, что она способна к сарказму в такой ситуации. Жасмин слишком много знала, чтобы не понять, что она умерла. Единственно, что ее огорчало — это то, что она доставила так много мук Микаэлю, когда могла бы подарить ему столько счастья и любви.

Девушка приготовилась к дальнейшим превращениям, которые должны были произойти с ее душой: "Главное, не уйти случайно в новую инкарнацию!", но все вышло совершенно по- другому, чем она ожидала. Она вдруг оказалась в своем кошмарном сне с индейскими богами, носящими головы ягуаров и ящеров…

После страшного пути мимо звероголовых божеств и жуткого орла, Жасмин снова ощутила себя только здесь, в туманной долине. Она понимала, что все-таки избежала реинкарнации, несмотря на свой проступок с гуру. Она понимала, что не достигала никакого просветления, чтобы избежать нового воплощения, но что и как должна с ней делать карма, ей тоже было не понятно.

Девушка брела в этом странном месте, пытаясь понять, где она оказалась. Это должен быть какой-то астральный или ментальный план, так как вокруг был пейзаж, похожий на земной. Контуры гор, похожих на родные Альпы, как и деревья в долине были скрыты в тумане. Впереди прорисовался симпатичный домик, но девушка остановилась на полпути к нему.

"Нет. Она делает что-то не так!" — Жасмин вспомнила свои медитации, а так же наставления Раджи и учителя: "Нужно попытаться отрешиться о всего и достичь единения с Вишну". Она решила попробовать тот же прием, что и при медитации. "Умереть еще раз мне уже не грозит!" — подбодрила она себя и села в позу лотоса прямо посреди туманной лужайки.

Закрыв глаза, она сначала расслабилась, а потом попыталась отрешиться от окружающих образов. Ей удалось достичь того же состояния, как и в медитации — ее сознание зависло в пустоте. Тогда девушка привычно позвала помощников, и они пришли, молча встав с двух сторон. Жасмин поняла, что может идти дальше и решилась «попутешествовать», однако, уйдя от своих стражей, она никуда не попала, как будто на этом плане ничего не было.

Разочарованно подумав, она попыталась «провалиться» в ментал, отрешившись от этого уровня. Сначала долго ничего не получалось, но потом она снова увидела странные геометрические фигуры, наполненные каким-то сверхсмыслом. Тогда она решилась прикоснуться к золотистой призме. Она потянулась к прозрачной светящейся перламутром поверхности и вошла внутрь, но ничего такого, как в медитации не произошло.

Поняв, что это может быть самообман, Жасмин снова отрешилась от этих образов и попыталась соприкоснуться с высшим разумом. И вдруг ее подхватил мощный информационный поток, как будто сквозь нее пустили ток, приводящий ее в сумасшедший экстаз. Казалось, все знания вселенной сразу обрушились на ее несчастное сознание, и она почувствовала, как тает в этом потоке, словно льдинка в кипятке. Девушка успела только жалобно позвать на помощь… как вдруг все закончилось. Она снова плавала в пустоте переливающегося мягкого света…

Но оказалось, что она не одна. Рядом висел контур светящегося человека. От него шло ощущение озабоченности и сочувствия:

— Ты что же так себя не жалеешь? — послало мысль существо.

— Ой, ты ведь не помощник! Ты мой настоящий учитель? — обрадовалась девушка.

— Вот еще не хватало! Никогда до этого не опускался! — возразило существо. При этом от него шла странная смесь лукавства и доброжелательности.

— Как так, разве быть учителем плохо?

— Делиться необходимыми знаниями хорошо, а поучать простительно только в школе несмышленышей, а не таких великовозрастных девиц.

— А разве ты видишь, что я девица? Мы же вроде светящихся сфер? — удивилась Жасмин.

— Опаньки! — весело воскликнул собеседник. — С каждой секундой все интересней! Впервые здесь встречаю столь продвинутую в познании астрала душу. Мое искреннее уважение!

— Но кто же ты?

— Так ты совсем не умеешь «смотреть» в нормальном режиме? Тогда попробуй "закрыть глаза" и возьми меня за руку… Вот, чувствуешь ладонь? Теперь, мысленно пожелай увидеть перед собой самого обыкновенного нечесаного мужика в тапочках. Представила? Открывай свои очи!

Жасмин увидела мужчину, лет на десять старше ее, смешно болтающегося посреди полной черноты. Все свечение, окружавшее ее до этого, куда-то исчезло.

— Ну вот! Смотри, как глазки заблестели! А то блуждаешь взором, непонятно где… — мужчина явно был очень обрадован. — Кстати, меня зовут Женя, тебе знакомо такое имя?

— Да, Жан. А меня зовут Жасмин.

— Ух ты, как красиво! Но надо сказать, ты изрядно меня напугала, Жасмин!

— А что?

— Ты же, сама того не зная, полезла на второй уровень, а там простой душе несколько минут, максимум отведено. А дальше ищи-свищи по всему астралу размазанной!

— Ой! Получается, я себя чуть не угробила?! — ужаснулась девушка.

— Ага! Причем, теперь уже стопроцентно на веки вечные! Ну да ладно, что я здесь, молоденьких девушек пришел пугать? Тебе помощь еще нужна?

— Нужна! — поспешно ответила Жасмин, испугавшись, что этот веселый человек куда-нибудь сбежит. — Только… можно я тебя буду учителем называть?

— Почему? — удивился странный собеседник.

— Я не могу иначе… ты все время смеешься, а глаза у тебя грустные, как у умудренного опытом старика.

— Нет, нельзя. Если хочешь, чтобы помог — считай меня равным, — Женя на миг скорчил недовольную гримасу и затем опять лукаво улыбнулся. — Ну, давай, спасенная на водах астрала, показывай, как ты тут устроилась!

— А как это? — непонимающе спросила девушка.

— Хм, ты что, совсем недавно здесь?

— Да…

— Ну тогда, возьми меня за руку, — при этом, Женя протянул ей свою ладонь. — Теперь мы "закроем глаза", и ты представишь себе то место, где впервые себя обнаружила. Идет?

Жасмин кивнула, и они совершили этот маленький трюк. Спустя мгновение они стояли в той долине, откуда девушка начала свое путешествие.

— Да ты просто фея туманной страны! — весело воскликнул Женя.

— А как еще могут выглядеть астральные планы? — удивилась Жасмин.

— Постой, — великовозрастный парень, не отпуская ее руки с искренним любопытством уставился в ее глаза. — Так ты четко понимала, что умерла и оказалась в астрале?

— Да, я и раньше здесь в медитации бывала, — гордо заявила девушка.

— Умора! — рассмеялся парень. — Не обижайся! Вот к чему может «профессиональный» подход привести! Ладно, сейчас исправим ошибку. Давай снова сюда твою руку, чтобы нам невзначай не разлететься в разные стороны, и закрывай глаза. Я сейчас попробую немножко подправить твой пейзаж.

Жасмин почувствовала, как яркий солнечный свет ударил по закрытым векам. Она осторожно приоткрыла глаза и, щурясь, восхищенно огляделась вокруг — ее долина купалась в теплых лучах, играя сочными красками трав и цветов. Тумана, как не бывало. А рядом стоял смутно знакомый дом. Да, он был очень похож на бабушкин в Альпах, с которым у нее были связаны лучшие воспоминания детства.

— Ничего пейзажик! И надо было его в тумане прятать? Кстати, ты что, ни одного персонажа себе еще не выдумала?

— Нет, а что, надо было? — не понимая, ответила Жасмин. — И как это, выдумала?

— В том то и дело что не надо! А я тут такого на свою голову нагородил. Ты пока первая, кто избежал этой ошибки. А выдумывать… — задумался Женя. — Слушай, давай, чтобы избежать ненужной путаницы, расскажи все, что посчитаешь нужным о себе, а потом я поведаю тебе, что знаю об этом месте. Да, пожалуй, в отличие от других, тебе я расскажу все, что знаю. Иначе это будет несправедливо — ты слишком хорошо понимаешь, что произошло. Только давай, устроимся поудобнее: ты что любишь, чай или кофе?

— Как это, чай или кофе? В астрале, что можно еще и чай с кофе пить? — изумленно спросила Жасмин.

— Ой, не смеши! В астрале возможно почти все!

Они сговорились на чашечке кофе с молоком, и Женя быстренько организовал столик со стульями прямо на свежем воздухе. Жасмин страшно хотелось расспросить обо всем этого странного человека, но понимая, что должна ему уже очень многим, сдержала любопытство и стала рассказывать свою историю. Женя только иногда уточнял какие-то детали относительно ее медитаций и того, как она попала сюда. Когда она закончила рассказ, ее собеседник задумчиво помешал кофе ложкой и сказал со вздохом:

— Тебе Микаэля надо было слушать! Сейчас жили бы счастливо и не тужили. Скорее всего, он был твоей наиболее вероятной судьбой, а ты ту судьбу сменяла на эту, когда в своей медитации на псевдо-индейских божеств выплыла. Ну да ладно, что случилось, то случилось. Слушай теперь мою историю…

Ему потребовался не один час, чтобы рассказать об астрале и том странном месте, где они оказались. Жасмин только уточняла для себя некоторые вещи:

— А что это было за ощущение такой великой тайны в медитациях?

— Это чувство часто возникает при соприкосновении души с матрицей астрала. Она ощущает бесконечную информационную среду, из которой состоит сама, вот и возникает ощущение манящего всезнания. А картинки при этом душа создает себе сама. На самом деле это опасное всезнание, частенько заканчивающееся безумием.

— Да об этом и Микаэль говорил… А почему ты говоришь только об астрале, не упоминая высших ментальных планов?

— А ты еще не поняла, как мы говорим? Мы же, фактически, обмениваемся мыслями, облекая их в наиболее удобную для нас форму. Ведь ты же думаешь, что говоришь на немецком, а я — на русском. Мы с тобой, как народы до построения Вавилонской башни, помнишь в Ветхом завете? Только в случае, если ты или я специально какой-нибудь термин обговариваем, мы добиваемся буквального понимания мысли.

— Но к чему ты это говоришь, я ведь о ментале спрашивала? — не поняла Жасмин.

— А к тому, что назови ты его хоть астралом, хоть менталом, хоть подвалом — разницы не будет, так как мы просто жонглируем терминами. Твой астрал соответствует моему понятию изнанки реала, а ментал моему астралу. Ты просто слушаешь сейчас первое семантическое выражение мысли, а не конечный смысл. Но важно не это, а то, чтобы ты поняла, что самое важное в этом мире.

— Что?

— Ты!

— А ты? Может, ты важнее? — хитро усмехнулась Жасмин.

— Зря смеешься! Для меня — я. Для тебя — ты. А вместе мы важны для всех и самого астрала. И чем мы самобытнее и ярче, тем больше от нас пользы. Вот такая нехитрая арифметика… хотя больше на квантовую механику смахивает, — спокойно улыбнулся Женя. — И желательно, чтобы твоя прекрасная душа «отработала» свои реальные наработки здесь, воплотив их в ваших "прогулках с Вишну в небесах". Иначе сказать, великий Брахман ждет твоего хода!

— Но по твоим словам получается, что Микаэль прав, и я стремилась туда, где человеку до его смерти не место? — Жасмин все больше расстраивалась. — Неужели все, к чему я стремилась, это фальшь?

— Можно было бы сказать, что это так, но, на самом деле, фантазируя на темы индуизма, ты развивала свой внутренний мир и готовилась к выходу в астрал. По сути, ты первая "образованная и подготовленная" душа, встретившаяся мне здесь. Большинство других даже не осознают, что они уже умерли, а ты с ходу пыталась выскочить на второй уровень. Хорошо, что он не дался тебе легко, а то я бы и не успел на твой зов. Знаешь, мне еще не приходилось находить размазанные по астралу души, и как-то не хочется делать этого впредь. Так что, давай договоримся, что ты пока туда не полезешь?

— А что, когда-нибудь это может стать возможным? — сразу ухватилась за мысль маленькая Жасмин.

— В принципе, да. Если бы все было в порядке, ты могла бы в соответствии с ведическими принципами соединиться с могущественной астральной сущностью индуизма. Но если ты пошла бы по пути индивидуального развития, то, может, подождала бы Микаэля или нашла другую пару. Соединившись, две души превращаются в довольно сильное божество, способное выходить до третьего-четвертого уровня без того, чтобы быть растворенными в инфоматрице. Это здесь называется эволюцией души… вернее не здесь, — подумав немного, Женя нахмурился. — Все твои ведические знания здесь не помогут, так как они относятся не к нам. Мы с тобой не в том, относительно добром астрале, который окружает Землю. Наши души выкрадены из него.

— Но ведь это тоже астрал?

— Да, он похож на наш, родной, но все же сильно отличается, — продолжил спокойно и немного грустно объяснять Женя. — Я здесь, собственно, для того и нахожусь, чтобы понять, что это за место и почему мы здесь оказались.

— А как ты здесь оказался? — спросила Жасмин и заметила, что ее спаситель впервые смутился.

— Я умер, как и ты, пройдя тропою мимо этих придурковатых божеств, — пробормотал Женя торопливо и, подумав, добавил. — Но всего я не могу рассказать.

— А я-то все никак не пойму, каким образом ты все знаешь об астрале и пришел сюда, — призналась Жасмин в своих сомнениях.

— Вдвойне приятно беседовать с умным собеседником, — признал, что хитрит, Женя. — Да, всего я тебе не могу сказать, но ты права: я опытная душа, которая имеет представление о более высоких уровнях астрала.

— То есть, ты, как минимум, проходил через слияние с другой душой? Но как же ты смог умереть снова?

— Ты задаешь слишком много вопросов, на которые я просто боюсь отвечать, чтобы не быть подслушанным. Прости, я честно рассказываю тебе все, что могу. Я, действительно, умер вместо другого и проник сюда. И те странные божества прошляпили меня, хотя, кажется, они на то там и стоят, чтобы не пускать таких нагвалей, как я.

— Ты сказал аватар? Ты что, аватара?

— Нет, ты просто неправильно поняла моей мысли. Аватара — это воплощение Вишну на Земле, то есть сущность ангельского типа, а я душа. Нагваль — это индейский духовный проводник в астрал. Он может быть душой или ангелом, или смесью — неважно. Для звероголовых стражей было важно не пропускать сильную и осведомленную астральную сущность. А это говорит о том, что не все безнадежно. Если я представляю реальную опасность, то я должен ее реализовать против тех, кто затеял эту игру.

— Странная у тебя логика. И вообще, все странно.

— Не столько странно, сколько плохо, — признался Женя, погрустнев. — Я на самом деле никакой не нагваль, а урезанная божественная сущность, и могу только чуть больше чем ты. То есть, на данном этапе, я пока что провалил все дело и наделал кучу ошибок в виде своих многочисленных «детишек».

— Каких еще детишек? — непонимающе спросила Жасмин. — Ты что, об ангелах, придуманных тобой?

— Да, это странное место создает сущности, по твоему заказу. И в принципе, это было бы и неплохо. Но эти ангелы — они ведь только слепки с твоей памяти, лишенные собственной мотивации, памяти и интересов. Я их воспринимаю, как детей — они, так же как дети, не имеют еще собственного опыта и пользуются тем, который был у тебя. И если ты видишь такую подделку по-настоящему дорогого тебе человека и понимаешь, что произошло, это страшно, — было видно, как Женя разволновался, пряча глаза в своей чашке из под выпитого кофе.

— Не надо, — Жасмин попыталась хоть как-то помочь ему. — Не вспоминай, если не хочешь. Я поняла, что мне не следует желать увидеть здесь ни Микаэля, ни маму. Да теперь я и не пожелаю — я поняла, что их тут просто не может быть.

— Да, спасибо, — ее гид благодарно и немного беспомощно посмотрел на свою собеседницу и, улыбнувшись, продолжил. — Когда я понял, что не могу проникнуть на второй уровень, я подумал, что это конец. И просто от отчаяния стал искать похищенные и заблудшие здесь души. Но на твоем примере я вижу, что все-таки выйти туда, наверно, возможно. Нужно только еще немного осмотреться здесь, чтобы понять, что тут к чему.

— А что ты можешь конкретного сказать об этом астрале?

— Кое-что стало проясняться. Самое сильное отличие от нашего астрала, какое я сумел понять, то, что это место обладает большим нереализованным потенциалом, чутко реагируя на малейшие наши мысли и желания. И даже, будто в угоду, создает любые проекции наших мечтаний. Скорее всего, это происходит неосознанно, но, все равно, кто-то или что-то за всем этим должно стоять. Я пока не смог выйти ни на какие организованные информационные, то есть ангельские структуры, как и найти изнанку и, соответственно, реал. Другие души вообще не понимают, где они оказались, так как нет никого, кто бы им это объяснил. Зато их творческий потенциал здесь до сумасшествия огромен.

— Да, это я немного успела прочувствовать на своей шкурке, — усмехнулась Жасмин.

— Поверь — очень немного, по сравнению с другими, — в тон ей пошутил Женя и продолжил. — Как мне ни хотелось бы обратно, сейчас я понимаю, что должен хоть как-то помочь душам, оказавшимся здесь. Вот тебе, например.

— Не представляю, что со мной было бы без твоего вмешательства, — призналась девушка.

— Выживала бы среди своих кошмаров если, конечно, не погибла бы на втором уровне. Но сейчас тебе надо решить, что ты будешь делать дальше, — спросил Женя.

— А что, есть альтернативы? — удивилась Жасмин.

— Есть, и немало. Ты можешь «заснуть» на неопределенно долгое время в астрале. Можешь создать свой мир со всеми удобствами или ужасами, по своему желанию. Но я предлагаю тебе познакомиться с некоторыми моими «детьми». Они ребята неплохие, и у них есть несколько выдуманных мест, где они живут. К ним, кстати, присоединились несколько, ранее отловленных мною душ. Только не надо сильно расспрашивать ангелов об их происхождении — это их может запутать. К тому же тебе с ними будет легче общаться, чем мне — ты же не знаешь их прототипов.

— Да, пожалуй, это заманчивое предложение. Все лучше, чем в собственном соку вариться, — согласилась Жасмин.

— Вот и хорошо. Я сам с ними мало общаюсь — мне достаточно того, что я их породил. А вот ты меня в любой момент можешь вызвать — для этого даже медитировать не надо. Просто мысленно позови. А может, и мне твоя помощь понадобится — кто знает…

Они еще прошли с осмотром по долине, заглянули в домик, который оказался точной копией бабушкиного. Жасмин с облегчением заметила, что ни самой бабушки, ни ее соседок нигде не было видно. А вскоре она увидела перед собой веселого, кудрявого, зеленоглазого, дважды ангела, как представил его Женя…

ГЛАВА 14. ВОЙНА C ПРИЗРАКАМИ

Макс шел здесь не в первый раз. Сейчас он был вооружен до зубов. Вот только поможет ли это? В прошлый раз не помогло. Он лежал в небольшом углублении, оставшемся после последней его попытки: тогда этот проклятый маг из огненной пещеры долбанул по нему своей синей магической петардой, отбросив его к самому началу. Вроде и штуковина была ерундовая, но у него просто не оставалось энергии на поддержание щита от этих петард. Еще одна странность — обычно никаких следов от прежних побоищ не оставалось, а тут что-то новенькое. Ладно, разберемся — и не с такими загадками справлялись.

Сейчас он прошел до этого рубежа, можно сказать, играючи. Но сколько раз ему приходилось начинать сначала? — Макс не помнил. Он только мечтал, что этот страшный сон когда-нибудь закончится, но тот с монотонной уверенностью начинался снова. Парень не знал наверняка, что его ждет впереди, но он чувствовал: выйти из этой западни можно было лишь там. Он много раз пытался проснуться, в отчаянии вновь и вновь нарывался на ловушки, чтобы выйти из этой ловушки, но каждый раз оказывался там — у старта.

Старт был страшным местом. Макс «просыпался» в портале одного из индейских храмов. Это была одна из древних построек на площади, окруженной ступенчатыми пирамидами, на которых сидели эти чудища. Макс помнил самый первый раз, когда он, как последний лох, выпер прямо под эти огромные и страшные образа. Тогда его поймали и повели, как пришпиленного мотылька, на убой к этому вонючему орлу. Да, это было жутко и страшно и только в последний момент ему показалось, что через зев огромной птицы он освободится от этого кошмара. Но это оказалось обычной ловушкой. Макс снова нашел себя в том же пустом и полутемном зале, заваленном какой-то индейской магической рухлядью.

Но здесь он был докой и нутром чуял — если ты и появляешься в игре, то здесь должны быть не только враги и ловушки, но и средства защиты и, может быть, даже друзья. Друзей он пока не встречал, но средств защиты и нападения было предостаточно. Нужно было их только поискать. Он не стал искушать судьбу и, посмотрев из-за занавеса на все ту же унылую вереницу состоящую из угрюмых людей разных национальностей, решил, что одного раза ему было достаточно. Он чувствовал, что оказался в каком-то причудливом сне-игре и выяснить, что здесь к чему, можно только выйдя из этой стартовой ловушки.

Макс вернулся в залу и стал осматривать, что бы взять с собой полезного для выживания в будущем путешествии отсюда. Первый раз он не очень представлял, что может пригодиться и поэтому долго перебирал огромные неподъемные алебарды, мечи, копья, короткие клинки. Все-таки он сумел тогда вооружиться, памятуя свой богатый игровой опыт. Правда, пришлось делать поправки на «реальность». Поэтому он взял только короткий меч, и длинный кинжал. Зато не забыл легких и прочных нагрудных и наручных лат, а так же каску.

Тогда, в первый раз, он пренебрег странной баклажкой, валяющейся в углу среди прочего хлама. Сейчас он знал, что эта фляга с вонючей жидкостью была ему нужна, как воздух, для восстановления сил, потраченных в пути. Последний раз, он только быстро прошел по залу, быстро собирая необходимые вещи. Дальше его путь шел вглубь помещения. Сколько он потратил времени, чтобы найти этот выход! Дверь была сделана в глухой каменной стене. Она открылась случайно, когда он стоял в одном углу и с отчаянием вглядывался в стену. Оказалось, что камень в полу, на котором он остановился был пусковым механизмом открывания дверей. Только вот стоять на нем надо было, чуть ли не минуту, пока он не срабатывал.

Дальше шел ход в подземелье. Первый раз он по дури сунулся туда без факела и тут же угодил в первую же ловушку — камень, переворачивающийся под ногами. Под ним был бездонный колодец, в конце которого он опять оказался лежащим посреди того же пыльного стартового зала. Интересно, что зал был неизменно завален нетронутым барахлом, но содержание этого барахла раз от раза менялось. Макс все больше ощущал себя пойманным в какую-то игру — жуткую виртуальность, где все было, как в тех играх, за которыми он провел чуть не всю свою жизнь. Было только одно страшненькое отличие: здесь он был очень живым, и каждый раз ощущал на своей шкуре все садистские прелести ловушек.

То падение в колодец было только первым таким ощущением. Тогда он узнал, что между тем, когда падает его несчастный герой в игре, и настоящим падением существует огромная разница. Он летел, ускоряясь, и все больнее ударяясь о стены. Удары становились совсем страшными. Под конец он просто размозжил себе голову об выступ в стене, так и не узнав, что там, на дне.

В этот, последний раз ему повезло: он нашел в зале все нужные и проверенные в предыдущих попытках вещи. Даже магический огнемет, сделанный в виде странного позолоченного жезла, похожего на инкрустированную таинственными знаками флейту, только с отверстием в одном конце. Первый раз, когда ее нашел, он до того докрутил ее в руках, что случайно пальнул в потолок, промахнувшись на волосок мимо собственного уха. Макс еще долго задумчиво рассматривал полуметровую дыру в крыше, пока не сообразил, что такого дыроломателя могут легко вычислить звероголовые боги. Тогда он удачно от них улизнул в подземелье, правда, ненадолго — всего лишь до очередной ловушки. Вещь оказалась очень полезной, но каждый раз была заряжена разным количеством выстрелов, и всегда в самый неподходящий момент «сдыхала».

Сейчас, быстренько сориентировавшись на месте, он обмундировался, зажег «вечный» факел и осторожно спустился в подземелье. Этот ход шел то ли в дренажную систему, то ли в выработки каких-то руд, то ли в сеть переходов под пирамидами и храмами. Макс уже знал, куда идти. Он и в первые заходы миновал большинство ловушек благодаря своему игровому опыту. Только здесь была не та игра. Здесь было больно, и иногда очень больно — просто смертельно больно.

Макс, осторожно продвигаясь, подбирал камни и при малейшем сомнении кидал их перед собой. Таким образом, ему удалось миновать лезвия, перерезающие по пояс, гильотины, открывающиеся ямы с шипами — в общем, всякую детскую дребедень. Но самой страшной ловушкой оказалась обычная дверь, в которую он зашел и не смог выйти обратно, когда до него дошло, что он находится в тупике. Тогда Макс понял, насколько ужасно решиться на самоубийство. Ведь после многочисленных поисков выхода, он осознал, что того нет, и не будет. Как назло, в тот раз у него не было волшебной огнестрельной флейты.

Макс мрачно перебирал свой арсенал холодного оружия и думал: он даже не умрет от удушья — в западне чувствовался приток свежего воздуха. Он не считал себя таким уж малодушным, но просто так перерезать себе вены или горло просто не было сил. Да, для харакири надо быть самураем или настоящим самоубийцей. Он же не был, ни тем, ни другим, но и ждать голодной смерти не собирался. Ему не помогало понимание, что это сон — слишком уж все ощущения были правдоподобны, даже наоборот, еще и усилены. Он осматривал свою каменную каморку, подсвеченную пламенем факела, и всматривался в каждую щелочку в кладке стены. Казалось, он с расстояния двух метров видит каждый волосок паутины, каждую шероховатость камней…

И все-таки, он сделал свой выбор и выполнил эту жуткую по своей сути задачу. Макс встал, вытащил свой длинный кинжал и, расчетливо наставил его против сердца так, чтобы плоскость лезвия свободно вошла между ребер. Затем, окончательно решившись, упал вперед, навалившись на лезвие всем весом. Получилось не совсем чисто, но, может, даже к лучшему: подминаемый кинжал пошел вкривь и вспорол ему все легкое и заодно сердце. Даже боли особенно и не было. Макс только успел злорадно подумать: "Не возьмете меня так, гады!" Кто эти гады, он додумывал уже опять в том же пыльном зале.

В этот раз он успешно миновал запутанный лабиринт и не стал вступать в бой с Минотавроподобным чудищем, всегда прятавшимся в одном из боковых коридоров. Макс привычно пробежал этот участок, пригнувшись в одном месте, где его поджидала автоматическая секира. Пробежав еще метров тридцать он поднялся на пару этажей в тупичок и стал ждать… Вскоре сзади послышался стук копыт, разозленный рев с мычанием напополам, которые внезапно оборвались чавкающим звуком. Потом там еще чуток помычало и затихло. Но Макс не спешил продолжать свой путь по темным лабиринтам, вспоминая эту милую «коровку» на двух ногах и с тигриными клыками в пасти.

Да, когда Макс впервые услышал этот топот и рев за спиной, он бы наверно поседел, если бы успел. Он еще тогда расстрелял в этого быка все заряды своей волшебной флейты, получив к своим ногам очень свежий и еще шевелящийся бифштекс, но на радостях расслабился и был зарублен этой милой секирой. Ему не надо было двух раз проходить одну и ту же западню, чтобы понять, что ловушка подействует не только на человека, но и на подземного монстра. Проверить это было легче пареной репы…

Но вот послышался бурный рев воды. Макс уже ждал его. Дальше начинался длинный прямой коридор, уводящий прочь от этих пирамид. И ловушек в нем фактически не было. Вместо них была одна маленькая незадачка. Каждый раз, когда Макс продвигался по нему с десяток минут, сзади раздавался грохочущий шум бешенного потока воды, и время до окончания его очередной жизни начинало исчисляться секундами. Два раза он пытался бежать изо всех сил, пока не догадался поискать какого-нибудь хода наверх.

Но оказалось, что бежать все же было нужно. Вот и сейчас, как только поток стал стихать, он уже стартовал по колено в воде, летя по наклонному коридору. Вскоре вся вода ушла, но он продолжал нестись, что было сил, перепрыгнув в одном месте через секиру, которая как-то раз перерубила ему ноги. Он бежал наверно час, на ходу прихлебывая горький эликсир силы из баклажки. Но шум за спиной опять подстегнул его. Макс каждый раз успевал, но каждый раз ему казалось, что у него не хватит сил. На самом деле это не было просто психозом. Первый раз, если не считать перерубленных ног, он понял, что набрал слишком много вооружения, правда, осознал слишком поздно. Добежал он только с третьего раза, увидев перед собой высокую, метра в два ступеньку. В тот раз он обронил факел и дальше шел в полной темноте до первой же ямы с кольями.

Сейчас он с ходу забросил факел наверх и прыгнул, уцепившись руками за край ступеньки, так что первый удар потока пришелся ниже ног и, отразившись от стенки, только подкинул его наверх, затем свернув в сторону и помчавшись дальше под землю. Макс же, не обращая на то, что промок до нитки, подхватил горящий факел и двинулся дальше.

Теперь оставалось всего несколько сот метров по несложному лабиринту, и он на свободе — относительной, конечно. Самым противным местом был последний огромный зал. Вернее, пещера, которая наполовину была отесана под зал или только напоминала его своими тонкими правильными колоннами, которые уходили в темноту правильными рядами и подпирали свод, невидимый в абсолютной темноте. Ему приходилось огибать черное зеркало озера, теряющегося во мраке пещеры.

На нескольких неудачах он понял, что единственным его оружием здесь была тишина и темнота. При первых проходах, стоило ему с шумом ворваться в этот зал, как с потолка начинали сыпаться сталактиты, сначала маленькие, затем все увеличивающиеся. И как бы он быстро не бежал, под конец его всегда засыпало целым обвалом острых, как ножи, камней. Тогда он додумался идти очень тихо, чтобы не вызвать шумом обвала.

Это сработало, но не сработало другое: пока Макс на цыпочках шел вдоль кромки воды он заметил, что черная гладь содрогнулась как будто от какого-то внутреннего движения. Вскоре оттуда показались и возмутители водного спокойствия. Таких отвратительных мокриц Макс в жизни не видел. Они бывают отвратительны, даже если составляют пару сантиметров, но когда они достигают двух метров, да еще и вооружены мощными жвалами…

При виде первой же твари, противно хлюпающей своей полусотней ног по камням и скрипящей хитиновыми челюстями, Макс бросился в бег. Тогда он успел разглядеть впереди выход их залы и догадался, что светом факела привлек обитателей пещерных глубин прежде, чем был похоронен под острыми камнями.

Больше он не оставался, ни под обломками сталактитов, ни в жвалах исполинских мокриц, а довольно благополучно выбрался на поверхность, чтобы хоть ненадолго посмотреть на небо. В этот раз ему хватило трех часов, чтобы выйти из подземелья, но каких часов! Макс отдыхал. Он знал, что секундомер взведен и тикает, но ничего не мог с собой поделать — глаза, привыкшие к темноте, требовали хотя бы нескольких минут для адаптации к яркому солнечному свету. Эти минуты он использовал, чтобы исступленно и озлобленно твердить себе: "Ты дойдешь! Им не сломать тебя! Там, в конце, ты выйдешь из этого круга и обретешь полную свободу — ты, наконец, проснешься!"

После того как он привык к свету, Макс понял, что наибольшей трудностью для него было понять, что дальше делать. Теплое солнышко на небесах призывало расслабиться и получить удовольствие от неспешно протекающей вокруг жизни, но он пока не спешил этого делать. Если уж в подземельях было наставлено столько ловушек и прочей гадости, то почему на поверхности их должно быть меньше? И потом, если есть препятствия, значит, его не хотят пустить куда-то. Он знал, куда: к свободе.

Первый раз, выйдя из катакомб, Макс долго оглядывался вокруг. Он вылез из неприметного отверстия в совершенно убогой и древней развалине. Вокруг было поле некошеной травы. С одной стороны, на горизонте высились горы. При их виде Макса охватило сильное чувство, что именно туда ему и надо. Но до них было день на коне скакать, а пешком и за два дня не дойдешь. Представив, сколько еще раз ему придется пройти этот путь, он в отчаянии сплюнул на землю.

Но нужно было что-то делать — не стоять же здесь, как шкаф, и ждать пока тебя самого не найдут и не разделают под орех? Макс заметил дорогу в той стороне, где на горизонте величаво возвышались горы. Она шла по краю поля вдоль опушки леса. Раз есть дорога, есть и люди! Еще раз оглядевшись — нет ли вокруг чего подозрительного, он решительно сделал шаг вперед и сразу же влип ногой в яму. Все-таки сноровка его не подвела, да и яма оказалась не прямо на его пути, а чуть в стороне. Так что он сумел задержаться на краю.

"Опять эти банальные колья" — подумал Макс, глядя на дно огромного котлована, и сам себе усмехнулся: "Что, чего-нибудь необычненького захотелось?" Дальше он сохранял обычную осторожность и выбрался на дорогу без ущерба для своих телес. Кинутая монета показала, что идти нужно вправо, поэтому он, усмехнувшись, свернул налево и оказался прав — буквально через полкилометра показался поселок. Все его предосторожности оказались напрасны — никто на него не нападал. Попавшаяся по дороге крестьянского вида тетка озадаченно посмотрела на его странные перебежки от плетня до плетня и участливо спросила:

— Ты, милок, часом не заболел?

— А что? — Макс почувствовал, что краснеет, как застигнутый за шкодничеством мальчишка, но строить из себя невинного хлопца было глупо, и он решил использовать разговор с выгодой. — Здравствуйте, тетенька. Я вот ищу, где бы перекусить, и на счет оружия, лавки у вас какой не найдется?

— А как же не найдется! Иди по дороге. Как увидишь два больших дома — так и заходи в правый — там трактир и постоялый двор тебе сразу, а напротив и лавка будет! Да не жмись ты к заборам, нет у нас сейчас никакой опасности, кроме девок незамужних! — и тетка разразилась заливистым смехом.

Максу ничего не оставалось делать, как сказать спасибо и пообещать впредь остерегаться их страшных девок, чем еще больше рассмешил прохожую крестьянку. В деревне он и в самом деле разжился всем необходимым — благо не пренебрег деньгами, найденными среди прочего хлама в индейском храме. Он даже почти что обзавелся конем, но вдруг понял, что не знает, как к нему подступиться, не то что управлять этой четырехногой машиной или там крепить всякие уздечки.

Зато, и прислуга в трактире, и лавочник, выдали ему столько полезной информации, что он еще долго сидел и соображал, как ему быть дальше. Как выяснилось, горы не зря показались ему правильным направлением. На равнине, в лесах хозяйничали индейцы с их жутковатыми божествами. Так что он вполне удачно от них сбежал. Поселок находился в зоне более-менее установленных порядков, но ближе к горам начинались таинственные земли, где правили дурные и не очень маги. А в самих горах жил властелин этого мира. Только никто точно не знал, как он выглядит, поэтому более точного совета никто и не мог дать. Слухи — они и есть слухи. Что с них возьмешь?

Но Макс понял сразу: вот тот, кто ему нужен, и с кого он может спросить за все эти издевательства! Не зря его так потянуло в сторону гор. Однако сопроводительная информация к его миссии не вдохновляла, ну, если только на подвиги… В тот, первый раз он внимательно выслушивал басни трактирщика и лавочника — знал бы он тогда, насколько они расходятся с действительностью.

Сейчас он, сидя в своем импровизированном окопе, осматривал вздымающиеся перед ним горы. Слухи не врали в одном — магов здесь было и в самом деле пруд пруди. Правда, большинство были хиленькие, так что он легко с ними справлялся. Тем более он уже знал, чем запасаться в деревенской лавке, где по сходной цене можно было отовариться вполне смертоносными игрушками.

Он шел на своих двоих. Чтобы пройти два дневных перехода до предгорий, ему понадобилась не одна неделя и штук пять жизней. Как ему все это надоело! После очередного поражения, он машинально собирался, чуть не пулей проскакивал подземелья и уже здесь вступал в битвы с магами. В отличие от нематериальных ловушек или элементов пейзажа, которые восстанавливались раз от раза в тех же местах, маги и люди все время перемещались и придумывали новые каверзы.

Вот и в этот проход, ловушки были на месте, а маг у реки куда-то подевался. Следующего он, кажется, порешил совсем, а вот третий опять полез на него со своими замораживающими стрелами. Пришлось истратить на него целых два выстрела из волшебной флейты. Опять соперники остались при своих интересах — маг выдохся, а Макс не захотел на него тратиться больше, помня, что его еще ждет впереди.

Одно из этих «впереди» в прошлый раз остановило его путь, сделав из него эту самую воронку. Скорее всего, это был маг, который кидался своими петардами. Да так ловко, что Макс не успел в тот раз ничего сообразить, как потерял весь потенциал магического щита, купленного им в лавке. Последняя петарда и сделала эту яму, надо сказать, подходящую по размерам действию среднего фугаса.

Макс лежал, отдыхал и думал. Он уже привык так — добегать до прежнего достигнутого рубежа и останавливаться. Пока что это срабатывало только на пользу. Сейчас он столкнулся с новым фактом — яма от взрыва не исчезла, а осталась на прежнем месте. Это было странно, так как даже та зубастая корова в подземелье с регулярной тупостью выбегала из своей норы и бросалась под нож ловушки, как только Макс проскакивал мимо нее. Идти дальше было страшновато. Его впервые расстреляли здесь столь эффективно, и Макс чувствовал, что стоит сделать несколько шагов вслепую, и он снова начнет все со стартовой комнаты.

Пока он так обдумывал свои дальнейшие действия, что-то произошло. Не было никакого движения — он, со своим обостренным восприятием, его бы заметил. Не было и звука. Нет, есть звук! Странный. Словно кто-то неспешно помешивал что-то ложечкой в чашке… Тень! Его заслонила от солнца тень! Макс в прыжке развернулся и приготовился стрелять в любого, кто бы не оказался у него за спиной. Но руки сами опустились, как и опустилась челюсть от удивления. Появись здесь Мартовский заяц из Алисиной волшебной страны — Макс не был бы так удивлен.

Озаренный нимбом от лучей солнца, на песчаном отвале стоял странновато одетый тип — словно только что вышел из спальни, с чашечкой в руках, Он, усердно в ней что-то помешивая, с любопытством разглядывал Макса. Причем, ни тапочки на ногах, ни вытянутые трико на коленях его, по-видимому, не смущали.

— Простите э… уважаемый, я не помешал Вашему отдыху? — совершенно спокойно, будто ему ничего не угрожало, спросил незнакомец.

— Хорош отдых! — раздраженно ответил Макс, никак не понимая, что за сумасшедший волшебник тут ошивается. Небось, отвлекает внимание, чтобы потом шарахнуть чем потяжелее.

— А что, есть проблемы? — незнакомец склонил голову немного набок, как любопытная птица. — Да, пожалуй, для отдыхающего, Вы несколько тяжеловато вооружены. А что, здесь небезопасно? Простите, в кофе сахару маловато, я на минутку…

Незнакомец вдруг исчез из поля видимости, но не успел Макс оглянуться, как его снова заслонила от солнца знакомая тень:

— Вот, сейчас хорошо! Ой, простите, а Вы не желаете чашечку кофе или чаю, может быть?

— Идиот! Сейчас нас тут замочат, как двух кур для гриля, а он: кофе, чаю! — Макс уже не знал, смеяться ему или плакать. Этот гость явно не был из зловредных местных колдунов, но как он исчезал и появлялся, было совершенно непонятно.

— Хм, значит, дело далеко зашло, — уже серьезно ответил собеседник. — Кстати, я не представился: меня зовут Женя, Жак — наверно, так по-твоему будет. И давай на ты.

— Давай, а меня Максом зовут.

— Максимкой, значит, будешь. Ну, а на меня орать лучше Женька — так я сразу соображаю, что это по мою душу. И все-таки, перед тем, как тут мочилово устраивать, может по кофейку?

— Я бы лучше виски или водки хлебнул и сигарету, — размечтался Макс.

— Сей момент! — визитер опять «мигнул» и появился с пачкой сигарет и рюмкой прозрачной жидкости. — Сигареты, не обессудь — какие знаю. Ну а водка по первому разряду — Столичная.

— Столичная — это то, что надо, — Макс недоверчиво взял стопку и пачку сигарет у спустившегося к нему и усевшегося прямо на край воронки гостя.

Парень, называвший себя Женькой, тем временем хитро усмехнулся и вытащил из-за пазухи огурец и спички. Макс опрокинул стопарик, закусил огурцом, и затянулся сигаретой, а новый знакомый подождал и довольно спросил:

— Ну что, полегчало?

— Да, надо признать, водка хороша, а вот сигареты так себе, но и это лучше, чем ничего, — признал Макс.

— А что ты сам-то не мог себе получше придумать?

— Как это придумать? Я что, бог что ли? — удивился Макс тому, что такой нормальный парень несет какую-то ахинею.

— Ну не бог, но такую малость-то уж можно выдумать. Эдакий мир сварганил, а сигарет не можешь?

— Ты говори, да не заговаривайся! — урезонил болтуна Макс. Я уже раз двадцатый иду. Вот досюда дошел, а дальше — боюсь.

— Ага, — удовлетворенно кивнул Женька. — Макс, а ты можешь мне в общих чертах обрисовать, что тут у тебя происходит? Тогда и посмотрим, что можно сделать.

При этом голос гостя стал серьезным и тихим, а глаза перестали придурковато улыбаться. Макс понял, что весь этот маскарад с «кофеем» был представлен только для того, чтобы он не стал тут палить во все и вся.

— Ты развел меня, как дитя, — горько усмехнулся он гостю.

— Брось! — Женька откинулся, на песчаный откос и принял прежний беззаботный вид. — Я бы развел тебя, если бы поимел какую-нибудь выгоду. Хотя… может и будет еще выгода. Только вот какая, то никому не ведомо. Лучше давай, рассказывай свою историю! А я пока на солнышке погреюсь!

Макс чувствовал себя странно. Этот незнакомец только на мгновение показал свою суть и то, только за тем, чтобы убедить Макса в своей искренности, и опять спрятался за маску веселого простака. Но Макс не считал себя дураком и разбирался в людях, по крайней мере, настолько, чтобы понять, что этот чужак хочет изо всех сил помочь ему. Причем, старается сделать это незаметно. Но одного его отрытого взгляда хватило, для того чтобы Макс понял, что его гость пережил и не такие испытания в жизни, как он сам. Поэтому парень не стал ломаться или спорить, а просто начал свое повествование с того момента, как оказался в этом своем ужасном сне…

Однако новый знакомый прервал его, попросив начать рассказ с немного более раннего времени:

— Ты не мог бы рассказать, что ты помнишь о том, как ты сюда попал?

— Так я же и говорю…

— Нет, я не то имел в виду. Расскажи еще, что с тобой было до того, как ты уснул? Чем ты занимался, как жил? — уточнил свою просьбу Женька — Жак.

— Ну, если в двух словах, я учился в политехническом по электротехнике. Но, плохо учился — все время играм посвящал. Знаешь, каких я уровней достигал!..

— Так и знать не надо! И так все видно! — поощрительно улыбнулся Женька, обведя вокруг пальцем.

— А что еще говорить и не знаю. Книг мало читал. Но дураком все же, наверно, не был.

— Это хорошо, что сомневаешься — значит, и действительно умный парень, — рассмеялся гость. Ладно, вспоминай, что произошло перед тем, как ты первый раз увидел этих мутантов-переростков на пирамидах?

— Я заболел. Сильно. Схватил какой-то вирус. Помню только, что было жуткое воспаление, меня госпитализировали. А что дальше — не очень, я заснул…

— Ты один у своих родителей? — как-то заботливо спросил Женя.

— Нет, еще старший брат и младшая сестра есть, — непонимающе ответил Макс.

— Ну, слава богу. Жаль было бы твоих родителей, если бы ты единственный сын был.

— А почему жаль?.. — тревожно спросил, начинающий что-то подозревать Макс.

— Эх, ладно, ты парень крепкий, душевно — я имею в виду. Так вот слушай, ты не уснул, ты умер, — собеседник замолчал, давая Максу время осознать эту новость.

— Но… нет, я просто… — Макс с ужасом стал понимать, что таких ясных и долгих снов не бывает. Что, как бы не пытался он прочувствовать игру в реальности, никогда ему не удалось бы стать ее непосредственным участником. Наконец, он выразил свои горькие сомнения. — Но как же тогда выйти из этой ловушки? Я все время оказываюсь в начале пути, когда меня убивают!

— Погоди, погоди. Давай все по порядку, и мы найдем выход. Откуда ты узнал об этих страшилищах на пирамидах? — притормозил его Женя.

— Я играл в одну классную игрушку про войны ацтеков и майя, а потом мне стали сниться эти человеко-крокодилы с леопардоголовыми… и первый раз в этом сне я шел мимо них прямо к орлу… — сбивчиво стал объяснять Макс.

— Да, как и все мы, — кивнул Женя. — И что, после этого ты все здесь и бродишь?

— Да, я все время начинаю с одной и той же точки, в одном из храмов у пирамид, где сидят эти гиганты. Мне нужно дойти до гор, где, по слухам, можно разыскать владельца этого мира, который может освободить меня из этой западни, — с жаром стал рассказывать Макс.

— А не кажется ли тебе что ты и есть создатель этого мира? — хитро взглянув, спросил Женька.

Макс даже возмущенно фыркнул на такое глупое предположение:

— И очень мне надо себя убивать самыми садистскими методами? Мазохистом я никогда не был. Да и как я мог бы сотворить все это?

— Ты не возмущайся. Я сейчас тебе объясню… — и Женя терпеливо стал рассказывать, как все его страхи и мысли могут реализоваться в таком кошмаре, закончив объяснения странной фразой. — К тому же тебе очень в этом помогают.

— Как это?.. и кто? — Макс уже устал удивляться, туповато соглашаясь с самыми невероятными объяснениями.

— Этот астрал — продолжал собеседник. — Подсовывает тебе воплощения твоих же фантазий, овеществляя их в созданном тобой мире в виде магов, чудищ и просто всякого народа, вроде лавочников…

В конце концов, Макс встал перед выбором: верить или не верить этому странному гостю? Он бы с удовольствием сказал: «нет» — но чувствовал, что новый знакомый может в любую минуту уйти и оставить его здесь на эти бесконечные муки. Будто читая его мысли, Женя предложил:

— Можешь и не верить, но тебе же никто не мешает попробовать отсюда выбраться?

Это и решило его сомнения. Макс спросил:

— Что мне нужно делать?

— Вот это другой разговор! Только готовых ответов на твой вопрос нет. Сначала попробуем самое простое — я постараюсь тебя выдернуть в открытый астрал.

Просто оказалось только на словах. Сначала ничего не получилось. Женя исчез, потом появился обратно и с удивлением сказал:

— Эк тебя крепко затянуло в собственные фантазии! Давай еще раз попробуем. Ты представляй изо всех сил полную черноту — как будто вокруг тебя ничего нет, а я буду тебя силком тащить — попробую захватить в защитную сферу.

Они снова попытались… Макс открыл глаза и чуть не взвыл. Стоящий рядом Женька растерянно оглянулся и прокомментировал:

— Попробовали, называется!

— Вот идиот! — не удержался Макс. — Из-за тебя такую попытку классную провалил!

Они стояли все в той же пыльной комнате индейского храма. Макс был полностью разоружен, как обычно при старте забега. Женька постоял, задумавшись, и сказал:

— Кажется, существует только одна возможность — тебе нужно дойти до конца, чтобы психологически освободиться от ловушки собственного сознания.

— Это каждому ослу понятно! Не знаю на счет сознания, но если бы ты еще подсказал, как дойти до этого конца!

— А вот это в моей компетенции! — было видно, что Женька закусил удила и не собирался сдаваться. — Это теперь моя задача, чтобы ты больше сюда не вернулся. Так что пошли!

— Пошли! — согласился Макс, но Женя попросил:

— Погоди минутку! Дай мне взглянуть на этих монстров.

— Ты что, опять захотел прогуляться по внутренностям орла? — иронично спросил Макс.

— Кто туда раз попал, больше не выйдет, — деловито ответил Женька и, видя, что Макс не совсем понимает, добавил. — Ты лучше, вооружайся здесь, как обычно, а я тем временем схожу, посмотрю!

Пока Макс собирался и открывал дверь в подземелье, снаружи донеслись какие-то крики и возня. Напротив портала появилась огромная нога, а рядом с Максом проявился взлохмаченный Женька и крикнул:

— Бежим!

Два раза Максу объяснять было не нужно. Он дернул Женьку за рукав, и они поспешно сбежали под лестницу. В оставшийся за спиной проем было слышно, как начали рушиться балки и стены здания.

— Я вперед, тебе нельзя рисковать! — крикнул в темноте Женька и тут же угодил в первый же колодец. Надо отдать должное, он только коротенько пискнул и тут же испарился, снова проявившись рядом с Максом.

— Ты лучше не мельтеши под ногами! — остудил его усердие Макс. — Подвал я и так почти безостановочно прохожу — жди лучше меня на выходе. Я там через пару часов появлюсь.

— Хорошо, я, кажется, под землей не очень пригожусь, — согласился Женька и уже собрался исчезнуть, как спохватился. — А где выход, у которого тебя искать? — потом хлопнул себя по голове и добавил. — Прости идиота, я же на тебя в любой момент выйти могу! В общем, через два с половиной часа на поверхности!

Макс проводил взглядом этого веселого парня с грустными глазами и приступил к отработанному до мелочей маршруту…

Они, действительно, встретились у выхода из подземелья, и Женька пошел впереди. Быстренько заглянув в лавку, они вооружились, чем могли, но в этот раз Женя купил еще и двух лошадей с седлами, заставив Макса учиться верховой езде. Это было сначала просто трудно, а потом еще и мучительно трудно, но расстояние они преодолевали гораздо быстрее, чем пешком. Макс заранее предупреждал Женю о возможных опасностях, а сам с удовольствием спешивался и ждал, пока его проводник разбирался с магами.

А разбирался он с ними здорово. После первой же такой встречи, Макс понял, что Женя все-таки не просто хвастун. Они остановились незадолго до реки и Макс провел разъяснительную работу насчет коварных местных магов и их повадок. Женька при этом, только кивал и хитро улыбался. Выслушав инструкции он, насвистывая, удалился в направлении предполагаемой дислокации противника.

Каково же было удивление Макса, когда он увидел, как этот Женька все с той же невозмутимо беспечной рожей появился в поле зрения, ведя под ручку того самого типа, с которым Макс бился с добрый десяток раз. Маг скромно улыбался и тупил глазки, как невеста на выданье, а Женька что-то ему нашептывал на ушко. Подойдя ближе, кудесник сразу стал, чуть ли не заискивающе извиняться:

— Простите, пожалуйста, меня за ошибку, о господин! Я был уверен, что ко мне пожаловал мой кровный враг, чтобы уничтожить меня! — в былые времена страшный человек, сейчас умильно сложил ручки лодочкой и, тряся кисточкой на черном колпаке, продолжил канючить. — Я ведь не знал, что это наш господин возвращается в свои владения! Я так рад видеть создателя нашего мира, это такое счастье!

— Что ты ему сказал? — требовательно спросил Макс у ухмыляющегося Женьки.

— Максик! Правду и только правду! Зачем врать, когда правда устраивает всех? — ответил хитрый поводырь и, обернувшись к магу, спросил. — Ведь верно, Томас?

— Да, да! — замельтешил кудесник — Мы так ждали Вашего прихода! Теперь мы бросим эти войны, и у нас воцарится порядок!

Макс еще долго и требовательно пытался выяснить подробности, но сильно в этом не преуспел, так как маг все время пытался подобострастно подлизываться, но ничего толком не мог объяснить. Женька же только хитро ухмылялся, пока ему это все не надоело, и он не вмешался:

— Ладно, хватит болтать! Ты, Томас, оставайся здесь, славить имя вашего творца, а нам нужно продолжить путь.

— Но неужели вы не посетите мои скромные владения? — опечалился вполне милый волшебник.

— Я думаю, обязательно, но как-нибудь попозже. Сейчас владетель очень спешит! — дипломатично отвертелся от похода в гости Женька.

— Тогда, хотя бы примите в дар эти огненные шары — они очень далеко летят и взрываются прилично. Мое личное изобретение! — гордо улыбнулся Томас, доставая пригоршню цветных шариков. Макс сразу узнал причину своего первого поражения и осторожно, но с немалой охотой и благодарностью протянул руки за магическим оружием…

В результате, они так и не вступили ни в один конфликт до самых гор, а седельную сумку и карманы Макса распирали всевозможные средства нападения и защиты. Правда, после достижения последнего, знакомого Максу рубежа, их поход замедлился, и Женя уже шел все время на полсотни метров впереди.

Один раз Максу удалось подсмотреть из-за дерева весь процесс обращения очередного мага в "новую веру". Это оказалось не так-то просто. Сначала Женю опалило пламенем, но он почти мгновенно исчез и проявился у дальней опушки большой поляны, где, оказывается, находился нападавший. Дальше получился забавный танец. Женька все время появлялся у мага за спиной и что-то ему объяснял, а тот пытался развернуться и напасть. После десятка таких попыток, кудесник понял, что воевать бесполезно и стал просто слушать… спустя четверть часа его попутчик, уже вел к Максу на поклон очередного почитателя…

Угодил Женька и в несколько ловушек, но будучи на чеку, он почти мгновенно исчезал и появлялся рядом, с любопытством разглядывая очередную магическую каверзу. Коней им пришлось оставить у одного из обращенных магов, сразу после того, как кончились знакомые Максу места. Все равно шли они медленно, а подвергать животных опасности было бессмысленно. Еду Женька приносил всегда с собой неизвестно откуда. Скорее всего, оттуда же, где взял кофе с водкой в первый раз. Макс все пытался вникнуть в слова Жени об астрале и о том, что он умер, но никакие мысли об этом не могли заставить его поверить, что окружающая его обстановка всего лишь иллюзия его же собственного сознания.

Макс играючи дошел за Женей почти до самых гор, но дальше начались проблемы. И первой проблемой оказалось то, что Макс не очень понимал, куда надо идти. Они стояли на первом пологом откосе, оставшемся от прошедшего здесь когда-то селя, и смотрели на гору, возвышающуюся перед ними.

— Ну и что? — спросил Женька. — Не на гору же ты собирался лезть? Как ты представляешь себе резиденцию местного владетеля?

Макс молчал и думал, прислушиваясь к себе. Потом неуверенно повернулся немного вправо и сказал:

— Кажется, надо идти туда. Не знаю… там должен быть красивый дворец.

Женька посмотрел в указанном направлении и прикинул на глаз:

— За тем невысоким перевалом может быть долина. Ты пока постой здесь, а я «сбегаю» на разведку! — с этими словами он исчез из виду. Проявившись пять минут спустя, он удовлетворенно кивнул и сообщил. — Есть дворец, и даже дорога от перевала к нему, только здесь надо немного лесом пройти, и мы на правильном пути.

— Как ты можешь так свободно перемещаться? — позавидовал Макс. — Сейчас бы и мне так: прыг, и во дворце!

— Тебе, кроме тебя самого, никто и не мешает. Ничего, дойдем, сам увидишь, как это просто.

Они продолжили поход по лесу к дороге, и вскоре Макс опять убедился, что его проводник обладает, как ловкостью, так и железным самообладанием. Уже ближе к перевалу на идущего впереди Женю бросилась серебристая тень. Макс еще ничего не успел предпринять, как Женька «мигнул» и оказался на загривке у огромной серой, пятнистой кошки. В руках у него была веревочная петля, которую он с ловкостью набросил на передние лапы зверя и, отпрыгнув, резко затянул. После этого он натянул веревку и крутанул ее вокруг стоявшего рядом дерева. Пока кошка пыталась освободиться и только больше путалась, он уже был рядом с Максом и ругался:

— Ты чего это снежных барсов тут навыдумывал? Что теперь с животинкой делать? Не убивать же ее?

— Ничего я не выдумывал! — обиделся Макс. — Надо было его просто огнем отпугнуть!

— А и правда, чего это я? — задумался Женя. — Давай, сделаем так, я перерублю веревки, а ты зажги факел поярче и приготовь эти огненные шарики!

— Где ж я тебе факел возьму? — растерянно спросил Макс и увидел, как Женя опять «мигнул», появившись с пылающим факелом и коротким мечом в руках.

Дальше он буквально на мгновение переместился к барсу и мастерски рубанул по веревке, не поранив при этом красивого зверя. Спустя мгновение, они наблюдали, как, ничего не соображающая кошка, злобно глянула на пламя факела и как будто нехотя, в ленивом прыжке исчезла в чаще.

— Уф, хорошо, что эта зверюга на меня напала! — облегченно вздохнул Женька. — А то пришлось бы тебя опять у старта встречать.

— Да, сюда добираться больше суток. Я с ужасом думаю, о том, что опять придется все это проходить, признался Макс.

— Но я же тебе обещал, что постараюсь сделать этот проход последним! Мне тоже не улыбается тут до бесконечности с тобой бродить! Ничего, на дорогу выберемся, там место более открытое, и напасть неожиданно на нас будет труднее.

И, правда, по дороге до самого перевала никто на них не покушался. Но вот на самом верху, идущий впереди Женька встретился сразу с тремя неплохо вооруженными людьми. Он рукой показал Максу, что бы тот оставался позади. Так что тому оставалось только слушать, как его ведущий пытается договориться с бандитами. Уговоры, видимо, не подействовали, и зазвенела сталь. Однако, к немалому удивлению Макса, она звенела недолго. Вскоре все три нападающих изумленно смотрели на свои валяющиеся клинки, а два еще и поддерживали разрезанные штаны. Женька провел еще одну короткую лекцию о вреде неуважительного поведения, и они с Максом продолжили свой путь.

За перевалом долины не было — только сужающееся в сторону гор ущелье, на дне которого бежал пенистый поток. В целом, пейзаж был довольно суровый и мало радовал глаз. Но на фоне неприступной мощи скал, контрастно выделялся красивый замок или, правильнее сказать, небольшой дворец, построенный против всяких правил архитектуры. Летящие переходы, уровни и здания стояли на высоких тонких столбах, опирающихся на крутой склон.

— Экая у тебя фантазия! Жить-то неудобно, но все равно красиво! Сразу видна рука игромана!

— Опять ты на меня бочку катишь! — вяло огрызнулся Макс, поглощенный созерцанием этого чуда. — И почему сразу игроман?

— Так у тебя здесь почти все, как в классической бродилке. Вот, даже замок, обалденно красив, но попробуй, поживи в нем!

— Но нам и не надо жить там. Главное, добраться до его хозяина, а там я уж с ним как-нибудь разберусь.

— Ой, не смеши! — грустно улыбнулся Женька. — Ну что с тобой будешь делать? Пошли!

Еще пару раз их ожидали ловушки, которые все «вскрывал» собою Женька. Одна оказалась каменной осыпью, вторая обвалившимся мостом. Так что Максу пришлось перебираться через груду камней, а потом через прореху в настиле моста по веревкам, перекинутым Женькой. А на самих лестничных переходах к высоко взметнувшимся зданиям дворца их встретила пара, не то скелетов, не то роботов, размахивающих кривыми мечами. Видя, что перед ними не люди, Женька не стал церемониться и кинул в них несколько огненных шариков, но те не сработали. Тогда он поспешно перекидал в них весь свой арсенал, но ничего не действовало. Ему помогло то, что переходы были узкими, и у него осталось мгновение приготовиться к атаке первого бойца.

Макс, увидев эти ходячие мясорубки, и поняв, что Жене остается только биться, хотел уже с испугу закрыть глаза, но вдруг с удивлением заметил, что парень крутит мечами с не меньшей скоростью и ловкостью. Он не понимал, как это могло быть, но Женька довольно быстро уделал этих киборгов — благо они не целиком были из железа и поддавались-таки ударам мечей. Подбежав сзади, Макс в восхищении воскликнул:

— Как ты сумел их так быстро раскромсать! Это невероятно — я бы ни за что их не прошел!

— Спасибо тебе!

— За что спасибо? — не понял Макс.

— За то, что не умеешь хорошо биться на мечах. Соответственно и твои ангелы смерти, тоже, только машут оружием, а правильно наносить удары не умеют. Красиво, но бестолково! — Женька уже шел вперед, на всякий случай не убирая мечей, и через плечо добавил. — А это, и правда, твоя главная резиденция — все магические фокусы перестали здесь действовать. Так что, принимай владения!

— Какие владения? Нам еще надо сразиться с самым главным и его свитой! — возмутился Макс.

— Сдается мне, что не будет тут больше никого, ну если ты, конечно, еще чего-нибудь не напридумывал.

Женя оказался прав. Они обходили почти весь замок, но никого не нашли. В одной особо красивой полутемной зале, они наткнулись на большое зеркало. Женька подождал Макса, остановившись и любуясь на идущего сзади приятеля по походу. Когда парень подошел, сказал:

— Вот, полюбуйся, создатель этого мира перед тобой! Ты дошел!

— Так это ты что ли, создатель?! — блеснула догадка в голове Макса, но тут же потухла под натиском Женькиного смеха.

— Ну ты даешь! Чтобы я придумывал этих магов в таких количествах? Нет, я бы до такой хохмы не додумался! — потом серьезно посмотрел на Макса и продолжил. — Ты дошел! А это значит, что настала пора освободиться от оков собственных шаблонов, привычек и страхов. Ты чувствуешь, что тебе больше некуда здесь идти?

— Да, — послушно ответил Макс.

— Тогда подойди к зеркалу и смотри себе в зрачки, пока они не заполнят все пространство вокруг, — Женя тихим, гипнотическим голосом, нашептывал. — Дай руку, я поведу тебя в астрал. Отрешись от этого мира — он всего лишь плод твоей фантазии. Смотри в свои глаза и почувствуй, как растворяется окружающем мираже…

Макс до боли всматривался в собственные глаза, и постепенно сумерки комнаты начали исчезать из его поля зрения, превращаясь в кромешный мрак.

— Все! — вдруг прозвучал комментарий его помощника. — Поздравляю! Ты в астрале и свободен над своими страхами!..

ГЛАВА 15. ВЫЖИТЬ СРЕДИ БРЕДА

Женя потерял счет времени. Да и какой мог быть здесь отсчет, если он плыл в абсолютной темноте этого нигде и ничто? Он устал искать выход отсюда. Он не мог вернуться к настоящим своим близким и не в состоянии был выдерживать присутствия их подделок в порожденных собою мирах. К чему было это могущество клоуна, когда ты можешь плодить реальности, которые будут только лишь плохими копиями твоих воспоминаний? Единственной надеждой было то, что сама жизнь подскажет ему, как выбраться из этой гигантской ловушки.

А пока он пытался помочь другим, поскольку себе помочь он был не в состоянии. Он знал, что в этой черноте, затерялось множество душ, которые даже не подозревали, где оказались. Сначала Женька не знал, как их искать и поэтому просто пытался плыть в астрале, настраиваясь на ощущения каких-нибудь эмоций. Это было новым для него делом, но он знал, что так многие духи находят свои жертвы по всплескам страха или других чувств.

Он отрешился от всего, как при медитации, и попытался представить себя эдакой странной антенной, улавливающей малейшие всплески информации и постоянно увеличивающей свою чувствительность. И сигнал пришел…

Он ощутил легкую волну отчаяния, непонимания и обиды — почти легкую рябь, которая тут же стихла. Но он не был новичком в астрале и, раз уцепившись за хвостик этой мысли, стал тянуться к ней сквозь несуществующую бесконечность. Ему удалось удержать цель, несмотря на то, что сигнал почти пропал…

Он стоял на улице Нью-Йорка тридцатых годов прошлого века. Это было видно по транспорту и случайным прохожим. Женя чувствовал, что тот, чей крик души он поймал, сейчас еще спит, залечивая психическую травму в доме напротив. Простояв несколько минут, он заметил, что одни и те же машины и прохожие с методичной повторяемостью передвигаются из стороны в сторону по улице. Он понимающе усмехнулся: что еще делать ангелам статистам, долженствующим изображать случайных персонажей? А спустя еще некоторое время он разглядел худощавого мужчину, прячущегося в темноте коридора, судя по одежде — небогатого служащего…

…Определившись с настоящим и будущим Джона, Женя почувствовал, что у него получилось. Только теперь до него стало доходить, сколько таких страдающих разбросано в темноте, и насколько он нужен им. Даже не он сам, а просто элементарное знание, о том, что с ними случилось и как совершать свои первые шаги в астрале. Однако он решил на будущее: если ему еще удастся находить такие души, постараться, как можно меньше вмешиваться в их внутренний мир, давая только необходимое, чтобы не наломать психологических дров.

Но следующая же удачная попытка показала, что иногда затерявшиеся здесь души могут немало удивить и его самого. Он, уже привычно раскинув свои сети и плывя в астрале, уловил призыв о помощи. Зов не ослабевал, и он очень быстро достиг источника. Каково же было его удивление, когда он понял, что душа отчаянно звала его с границы второго уровня — оттуда, куда он не мог попасть, несмотря на весь свой опыт и силу.

Думать было некогда, и он, обняв несчастную защитным полем, выдернул ее в привычную обстановку, вернее, отсутствие какой-либо обстановки. Оказалось, что это миленькая маленькая девушка, подслеповато озирающаяся вокруг. До Женьки дошло, что она смотрит в энергетическом плане, но девушка продолжала его удивлять, признав в нем какого-то учителя. Кем-кем, но вот учителем он не собирался быть!

Несмотря на ее заблуждения, девушка со странным именем Жасмин, и впоследствии оказалась наиболее подготовленной из встреченных им душ. Кроме того, у нее почти отсутствовали предрассудки, навязчивые страхи или желания, которые так портили жизнь другим. Она быстро подправила свои индуистские взгляды и стала самым лучшим его помощником в деле помощи заблудившимся душам. Девушка превратила свою туманную долину в солнечный пансионат для адаптации и начального обучения несчастных, выловленных Женькой.

Он чувствовал, что Жасмин была своего рода подарком судьбы. Без нее у него просто не хватило бы сил возиться со всеми этими несчастными, искалеченными собственными кошмарами душами. Ему хватало и того, что нужно было вытаскивать найденышей из их собственных иллюзий. Третий случай с Максом, продолжающим играть в выдуманной виртуальности, показал, насколько это может быть трудно. Парень никак не хотел выходить из игры в открытый астрал. Так что, пришлось пройти с ним до самого конца, чтобы убедить, что он живет в придуманной им действительности.

Постепенно вырисовывались общие закономерности. Все, оказавшиеся здесь, проходили одним путем — тем же, что и Константин Алексеевич. Почти все не понимали, что с ними произошло. Жасмин была счастливым исключением из этого грустного правила. И все создавали себе внушительные якоря, тянущие даже на маленькие миры, в которых возникали довольно самостоятельные ангельские сущности, скопированные из памяти «творцов». И опять, Жасмин была самым продвинутым исключением, умудрившимся избежать такого «производства» сущностей, чего, к сожалению, нельзя было сказать о самом Жене.

Самым грустным было то, что он пока ни на йоту не приблизился к решению главной проблемы: как выбраться из этой огромной ловушки, и кто заправляет всем этим балом потерянных душ? Поэтому он продолжал плыть среди пустоты, раскинув свои сети и ловя малейшие сигналы «потеряшек»…

"Холод… пронизывающий холод. Когда он кончится?" — Стив лежал, скорчившись на самодельном топчане и укрывшись сразу несколькими ватниками: "Никогда. Ты сам понимаешь, что выбраться отсюда невозможно — по крайней мере, не с твоими возможностями!" С ним случилось что-то страшное, и он потихоньку вспоминал…

Они, около десятка полярников, шли на небольшом судне ледокольного типа на обследование северных островов западнее Гренландии. Задачу они выполнили и могли бы повернуть обратно, но их сгубило пустое тщеславие. Погода, несмотря на конец лета, стояла теплая — акватория пролива Смита была только на треть заполнена льдом, и они решили поставить рекорд: дойти до 79, а то и до 80 градуса северной широты.

В принципе дело могло вполне удаться. Их судно, не в пример деревянным баркасам прошлого, было паровым, тяжелым буксиром с мощным носом, способным с разгона ломать двухметровый лед. К тому же было видно, что льда в акватории осталось немного, да и тот был нетолстым. Единственный, кто высказался против этой авантюры, был капитан, но начальник экспедиции, выслушав мнение всех специалистов-полярников, принял решение пройти еще триста километров на север.

Они шли почти без задержек. Погода стояла солнечная. У всех было приподнятое настроение. Они первыми разведывали столь северные акватории канадских островов. Лед указывал на мели, собираясь на них и у берегов — так что судно держало приличную скорость. Да и лот, который они иногда запускали, показывал бездонную глубину. Стив, как и другие участники похода, частенько стоял на палубе и любовался на красивые в своей суровости берега, по большей части покрытые ледниками. Здесь уже почти не оставалось никакой растительности. Да и что может вырасти за два — три месяца лета с температурой чуть выше нуля? Однако животный мир, был даже здесь. Птицы, уже выведшие своих чад, подготавливали их для перелета в теплые края. Временами в море виднелись головы тюленей, а на берегу пару раз показались белые медведи. Солнце уже не описывало круги по небу, а пробежавшись по касательной над горизонтом, спешило спрятаться на несколько часов за горизонт. Но пока это ему плохо удавалось — ночи проходили в сумерках, похожих на поздний вечер, а на юге ярко светилась красная полоса заката.

И все-таки их чудо парового хода так и не дошло до цели. Когда ночью они медленно шли в самом узком месте пролива, начал дуть сильный западный ветер. Если бы они повернули сразу, как настаивал капитан, все бы еще обошлось, но доблестные полярники, посмеиваясь, призывали идти только вперед. К утру небо заволокло тучами, и пошел первый снег. Впереди их путь преграждало большое ледяное поле. Капитан, уже не слушая никаких увещеваний, стал разворачивать судно обратно, но вскоре выяснилось, что сзади их догоняла другая льдина, видимо оторванная сильным ветром от берегов.

Капитан, сохраняя спокойствие, взял левее, вдоль кромки наступающей белой массы, и здесь произошло самое страшное, что могло вообще произойти. Корпус судна сотряс основательный удар. Немедленно данный задний ход уже не помог. Подводная скала повредила корпус и винт. Прекрасное путешествие в одно мгновение превратилось в кошмар. Течь в трюме локализовали и устранили, но вот о ремонте винта не могло идти и речи. Вокруг бушевала настоящая пурга.

Они беспомощно ютились в трюме, а погода делала свое «белое» дело. Подавать сигналы СОС здесь было бесполезно: даже дохленькая авиация сюда не доберется, да и до поселений эскимосов тысяча миль на юг. Только спустя четыре дня снегопад и ветер утихли. Вся команда собралась на палубе, чтобы с тоской осматривать белое поле вокруг. Откуда только могло пригнать столько льда? Казалось, все белые поля, какие нашлись в проливе, набило сюда, в самую узкую его часть. Узкой она была только по морским меркам. До ближайшего берега — Гренландии было пару десятков миль. Да и что делать на этом берегу? Лазать по скалам и фьордам, покрытым вечными ледниками? Оставалась только одна альтернатива: выживать и ждать, когда море схватится прочным льдом, чтобы потом идти по нему на юг.

Они бы могли спокойно продержаться несколько месяцев на консервах, а запасов угля на судне хватило бы на год для отопления. Но беда не приходит одна. Где-то спустя неделю после рано наступивших холодов, плотно вмерзший в лед корабль начал дрейфовать вместе с огромным ледяным полем. Их попытки заменить винт окончились неудачей, так как вся подводная часть судна была в ледяной каше. К несчастью льдина стала двигать судно прямо на ту скалу, о которую они уже его повредили. Команда уже ждала, когда раздастся скрежет металла о камень… и он раздался, а их непотопляемый ледокол начал опасно крениться.

Быстро сообразив в чем дело, начальник партии, взяв с собой двух смыслящих в подрывном деле человек, отправился бурить скважины и взрывать лед перед кораблем. Это помогло, но лишь на время, так как масса льда была просто колоссальной и точечные расколы не успевали сбросить напряженности.

Окончательное решение пришлось принимать быстро — хорошо, что все дело происходило днем. Резко усилившаяся течь и начавшие громоздиться на корабль льдины не оставляли никаких надежд на выживание их прибежища. Все быстро приступили к разгрузке судна, вынося на лед все, начиная с самого необходимого: палатки, одежду, запасы продуктов. Им удалось выгрузить почти весь груз, даже большую часть угля из котельной, пока судно, уже все промятое, тащило через скалу, которая не давала ему затонуть. Но вот скала кончилась, и через три часа агонии их железная надежда на выживание пошла ко дну.

Но переживать и расстраиваться было некогда: они срочно искали место для лагеря, сверля коловоротами шурфы и подыскивая ровную площадку. В трехстах футах нашлось ровное место с таким толстым льдом, что никаких буров не хватало. Там и установили две больших палатки и третий навес под склад. Они ждали, когда льдину, наконец, прибьет к берегу, или море замерзнет, но время шло, а ледяное поле, закрепившись на рифах, не желало больше двигаться.

Они обустроились на месте. Люди были привычные и быстро распределили обязанности. Самым главным было, хоть как-то пополнить запасы еды, чтобы оставить консервы на случай выдвижения на юг, поэтому часть команды постоянно выходила на разведку с целью отлова тюленей. Стив тоже принимал в этом участие. Ледяная плита росла и вскоре должна была соединиться с берегом. Это давало надежду на то, что тюлени начнут делать полыньи, где их не трудно будет выследить. Но одновременно это принесло и хлопоты: их посетил первый, пока еще не очень голодный, но любопытный хозяин этих мест — белый медведь. Видимо, они уже могли где-то переплывать замерзающий пролив.

Белый медведь — это вам не бурый и даже не гризли. Не знающий себе соперников, огромный хищник, рассматривал их припасы и самих полярников, только с гастрономической точки зрения. Даже выстрелы на него не очень производили впечатление, пока пуля не попадала в шкуру. А вот тут-то было лучше его сразу убивать — до того, пока он сам не начнет убивать обидчиков. Хорошо, что опытные полярники знали выход: у них были две ракетницы и, в отличие от пуль, фальшфейера девать было здесь особо некуда, а вот белых великанов они пугали отменно. Огня те все же боялись не меньше, чем другие животные.

Сейчас, лежа и трясясь от холода, он вспоминал, что в тот, последний раз все собрались на охоту, а Стиву осталась незавидная роль дежурного по лагерю. За день до этого их маленькая разведка нашла в трех милях, сразу несколько тюленьих полыней. Поэтому на охоту пошли все — ведь добычу надо еще разделывать и тащить. Вооружение: три винтовки и два пистолета, они забрали с собой, оставив одну ракетницу дежурному на тот случай, если появится медведь.

За палатки можно было не бояться — их, по примеру эскимосов, обложили пилеными глыбами снега метровой толщины и, поливая водой, превратили в бронированную стену, но вот склад, представляющий перевернутую вверх дном 24-местную спасательную шлюпку, белый хозяин льдов мог и потревожить. Поэтому Стив стал регулярно обходить лагерь, и уже через полчаса увидел мохнатого гостя. Но тот, не обращая внимания на лагерь, неспешно проследовал по следам охотников.

Оставалось только удивляться, как этот гигант смог своими куриными мозгами просчитать алгоритм: где охотники, там и потроха тюленей. "Надо, будет сказать, чтобы впредь не оставляли на льду ничего съедобного, а то так скоро тут целый клан этих убийц разведется!" — озабоченно подумал Стив, но вскоре забыл об этом, поскольку такие мелочи уже оказались не актуальны.

Он услышал глухой выстрел. Нет не выстрел — это лопнула льдина. Странно — сильного мороза, при котором обычно трещит сжимающийся лед, не было. Вскоре выстрел повторился. Стив проверил — ветер был сильный, но не настолько, чтобы начать двигать почти сросшийся с берегом лед. А лед все сильнее трещал и выстреливал. Наконец, тревожно оглядывающийся Стив понял, что происходит: в той стороне, где канул их несчастный "Покоритель Севера", начал вздуваться пологий бугор. По каким-то причинам уровень моря довольно быстро опускался больше обычного. Но, в сочетании с ровным и довольно сильным ветром с берега, произошло самое страшное, что вообще могло произойти: от бугра в сторону лагеря пробежала трещинка. Стив с ужасом смотрел та эту изломанную линию и чувствовал, что по и так не очень теплой спине пробежала струйка холодного пота. Нет, разлом не прошел по палатке и даже не задел лагерь… он сделал хуже — он отсек всю охотничью бригаду от базы.

С другой стороны, трещина и трещина — может, на этом все и кончится? Но если события идут вкось, то идут туда все. Самый кошмарный сценарий продолжал развиваться под действием, казалось бы, совершенно безобидного ветра: майна неумолимо росла. Стив лихорадочно продумывал план действий: скорее всего, охотники сейчас где-то за три мили отсюда — при такой поземке ни одна ракета видна не будет. Надо отбежать хоть тысячу футов и выстрелить оттуда.

Стив внимательно следил за увеличивающейся полыньей, она росла со скоростью дюйм в минуту. У него пятнадцать минут, чтобы отбежать, выстрелить и пятнадцать, чтобы вернуться. Он не стал раздумывать. Пробежка — три выстрела по дуге в сторону охотников — бегом обратно. Разлом вырос до пятидесяти дюймов. Стив почувствовал, как у него сжалось сердце от ужасного выбора. Здесь он останется с друзьями… погибать от холода. Там он свободно проживет хоть до весны. Нет, он не сможет жить и знать, что все товарищи погибли!

И вдруг ему пришла мысль: "Размазня! Немедленно прыгай и пытайся сообразить хоть какое-нибудь плавсредство!" Соображать, на самом деле, было и не надо — перед ним громоздилась огромная шлюпка. Стив прыгнул через ледяную воду, подбежал к складу и, с ходу ухватившись за борт, понял, что даже не в состоянии сдвинуть ее с места. "Конечно, она же примерзла!" — ему не хотелось думать, что с судна они ее тащили по снегу вдесятером. Он оглянулся на трещину — та уже достигла критического размера. Вскоре дорога на ту сторону будет закрыта. Самое страшное было то, что льдина, кажется, набирала скорость.

"Ничего! Расстояние — не помеха, если я спущу на воду эту лоханку!" — озверело подумал Стив и схватив топор стал методично обрубать лед, намерзший на борта. Он скинул рукавицы и забыл о ледяной крупе, секущей лицо — сейчас было не до этого. Спустя полчаса шлюпка была свободна ото льда, но сдвинуть он по-прежнему ее не мог. Тогда полярник придумал нехитрую систему рычагов из весел и подпорок, по дюйму приподнимая один борт. Спустя еще минут двадцать шлюпка, опрокинулась на дно.

Стив отметил, что водяная лента уже достигла пятнадцати футов в ширину и стремительно расширялась. Белый, бесшумный пароход отправлялся в свое плавание с девятью пассажирами на борту, даже не ведающими о своей судьбе. Да, ракеты улетели впустую. Стив в отчаянии выпустил в воздух еще несколько штук и подошел к шлюпке. Ее носовая палуба возвышалась вровень с его глазами. Как ее доставить до воды, он не представлял.

Сначала его одолело отчаяние, но потом Стив усилием воли заставил себя думать. Нужна была элементарная лебедка, которой у них не было. Но эта лоханка весила не многим больше пары тысяч фунтов. Если он сообразит простейший ворот, то этого должно быть достаточно…

"Ага!" — он, кажется, придумал. Стив взял коловорот, и, отойдя к трещине, которая уже превратилась в край льдины, поскольку ширина ее уже не вмещалась в понятие трещина. Он засверлил глубокую лунку, потом воткнул в нее подходящий шест. Затем закрепил на носовом кольце шлюпки канат и протянул его до этого шеста. Там он сделал петлю и продел в нее конец багра, который стал воротом, наворачивающим канат на вертикальную ось.

Здесь он в спешке и совершил ошибку в своем, в общем-то, правильном инженерном сооружении — ему надо было засверлить лунку поглубже и под наклоном от лодки. А так он начал наматывать трос, удерживая одной рукой ось в вертикальном положении, а другой вращая по кругу ворот продетый в петлю. Трос натянулся, как пружина. Стив крепко держал вертикальную ось и, идя по кругу, продолжал крутить свой ворот.

Шлюпка качнулась и рывком двинулась на несколько дюймов вперед. "Получилось! Теперь нужно только потихоньку дотащить ее до берега!" — но радость ослабила внимание, и Стив быстрее пошел вокруг, наворачивая трос. Канат опять натянулся до предела, и тут огненная боль обожгла его колено. Стив в шоке, не понимая, что произошло, смотрел на вертикальный шест, выскочивший основанием из ледяной лунки и ударивший его со всей силы натянутого троса, когда он переступал его, вращая ворот.

"Ничего, сейчас я все исправлю!" — в запале подумал Стив. Но стоило ему шагнуть, как невыносимая боль в ноге снова пронзила его, и он упал, потеряв сознание. Очнувшись, он понял, что уже спускаются сумерки. Взглянув в сторону трещины, полярник не увидел отколотого ледяного поля. Его бил озноб, то ли от боли, то ли от холода — он не знал и не хотел этого знать. Он остался один, а там, в темноте мечутся по краю льдины его друзья. И он больше не мог ничем помочь. Не мог из-за собственной глупости!

Стив долго с ненавистью смотрел на злосчастный шест, разбивший ему колено. Рой самых мрачных мыслей носился у него в голове. Если бы он был изнеженным горожанином, он наверно, наложил бы на себя руки. Но привычка к выживанию в трудных условиях и борьбе с невзгодами сделала свое дело. Он почти на автомате прополз несколько метров до палатки, волоча больную ногу, и, затих на топчане, впав в забытье, не чувствуя больше ни холода, ни голода.

А дальше потянулись серые будни безмолвного одиночества. У него было все, чтобы выжить: и еда, и дом, и топливо, не было только одного: желания. Он чувствовал себя убийцей, пусть не по желанию, а по головотяпству, но разве от этого легче? Ведь, не спеши он тогда, засверли лунку глубже под вертикальную ось ворота, и она бы ни за что не соскочила. Жизни девяти человек висели на волоске, и он собственноручно оборвал эту единственную возможность.

Нога постепенно заживала, и он стал выходить на улицу, смастерив самодельную шину и костыль. Раскрытый склад оказался легкой добычей для медведей, и вокруг валялись разбросанные и разжеванные железные банки с консервами. Стив со злорадством отметил, что звери ранились о рваную жесть — на снегу оставались следы крови. Его не очень беспокоило это разграбление — еды все равно оставалось много в палатках. Больший интерес представлял уголь, тоже разбросанный, но естественно, несъеденный.

Инстинкт выживания шептал ему на ухо: "Вот к весне нога заживет, и ты пешком дойдешь по льду до эскимосских поселений!" — но разум говорил, что если нога и заживет, что-то в ней повреждено настолько, что он вряд ли вообще сможет когда-либо нормально ходить. А совесть велела выйти в сумерки, которые заменяли здесь день, и не возвращаться.

Он остался один, правда, не совсем… Очередной раз, выйдя к разваленному складу, в попытке откопать из-под снега что-то полезное он встретил гостя, вернее, хозяина — гостем здесь был он — Стив. Едва завидев огромную белую тень, он вскинул ракетницу и нацелил на хищника. Медведь, не выказывая спешки, неотрывно глядел на свою потенциальную еду. Полярник не выдержал дуэли взглядов, и выстрелил под ноги зверю — он знал, что ранить животное опасно, а так ракета, шипя в снегу, полыхала красным пламенем и отвратительно воняла. Зверь недовольно отвернул морду, и Стив заметил рваное ухо. Ему стало понятно: старый знакомый уже не очень боялся ракет. Это было плохо, но пока ракета срабатывала.

Другое, что беспокоило Стива, был медленно повышающийся уровень снега — рано или поздно, медведь мог забраться на крышу и продавить палатку. Так и повелось с этой встречи: Стив выходил, спешно оглядываясь и проверяя, нет ли поблизости белой смерти и спешно, укреплял свою снежную нору. Но медведь, казалось, и не спешил, кормясь пока что тюленями и спокойно смотря со стороны на копошащегося человека. Стив надеялся, что хищник все-таки уйдет, вместе с тюленями, которые в основном уже мигрировали на зиму южнее. Но зверь, словно немой укор и наказание тому, что он выжил, по-прежнему ходил вокруг.

Однажды Стив увидел сцену, до жути поразившую его. Он по привычке держал в поле зрения лохматого соседа, когда заметил, что к ним приближается еще один белый бродяга. И тут произошло неожиданное: старый знакомый зарычал и бросился в сторону пришельца. Даже завязалась короткая драка, которая, впрочем, быстро закончилась победой старого знакомого. Прихожанин поспешил удалиться, не солоно хлебавши. Стив сначала обрадовался, но затем с содроганием осознал, что из-за него дерутся, как из-за миски с похлебкой. Вот тогда-то он и ощутил себя настоящими живыми консервами, приберегаемыми на черный день.

С этого дня он боялся выходить, его преследовали кошмары с нападающими на него медведями, чередуясь со странными индейскими божествами. Но днем его, все равно, гнал навязчивый страх за прочность убежища. Один сон был уж больно реальным: ему приснилось, что он, как обычно вышел ремонтировать крышу и, как тюлень у промоины, проглядел притаившегося хищника, залегшего прямо за скатом палатки. Стив даже не успел ничего сделать, только заворожено смотрел на возникшую ниоткуда страшную звериную морду… потом последовал удар огромной лапы, и, почему-то, сон сменился на индейский, в котором он долго шествовал мимо странных божеств к орлу. Этот кошмар был самым страшным, в котором он дважды погиб, сначала от лап медведя, а потом от клюва орла…

Но ничего не изменилось. Он опять проснулся на своей утлой лежанке, скорчившись от холода… и опять его ждал снаружи этот страшный медведь в темноте полярной ночи. "Почему он не уходит? Ведь уже середина зимы, морозы настолько сильные, что не помогает никакая печка и толстые стены!" — кожа полярника лезла, отслаиваясь от обморожений, но он упорно выходил наружу, зажигая самодельный факел и смотря в неподвижные, отливающие краснотой зрачки ожидающего зверя. Стива гнал наружу страх, но он предпочитал смотреть этому страху в глаза.

Однажды он не выдержал. Стив отбросил в сторону факел и шагнул навстречу своей ожидающей смерти… И опять, как во сне, его ударила огромная лапа, вооруженная клинками когтей… И опять ничего не произошло — он снова проснулся на своей лежанке… Сейчас он лежал, не в состоянии понять, что из его воспоминаний было сном, а что явью… Ему не хотелось вставать — душу давно сковал холод тоски и чувства напрасности…

Его полудрема была нарушена внезапным вторжением гостя. Нет, это не был медведь. Откинув полог, в палатку кто-то спешно забрался и возмущенно воскликнул:

— Ну и монстров Вы тут развели! А внутри-то вонища! Хоть топор вешай! Ну, уважаемый, нельзя же себя до такой степени мучить!

Стив лежал, онемев от удивления. Он ожидал всего, чего угодно, от пролома крыши, до трещины льдины, и даже не удивился бы, если бы его белый надсмотрщик умудрился просунуть во входной туннель огромную морду. Но откуда здесь мог быть человек — это было выше его разумения.

— Я сошел с ума? — осторожно спросил полярник.

— К счастью, нет! Вы просто умерли! — беспечно ответил голос из темноты и тут же продолжил. — У вас есть хоть какая-нибудь подсветка? А! Ладно!

Через мгновение в темноте палатки появился канделябр в десяток горящих свечей, который держал беззаботного вида лохматый парень, одетый в легкую куртку из странной пестрой ткани. Поставив подсвечник на стол, парень продолжил болтать:

— Хорошо, я хоть догадался унты напялить повыше. Снегу Вы тут намели — по самое "не могу" будет! Ну, давайте знакомиться! Меня Женька зовут, или по-вашему, то ли Жак, то ли Жан — одна малина. А как Вас звать-величать?

— Стив, — наконец смог вымолвить полярник.

— Ага! Значит, Степаном будете! — непонятно чему обрадовался гость. — Ну что, будем отсюда выбираться?

— Погодите, Жан. Откуда Вы взялись? — Стив боялся радоваться, понимая, что ему остается один шаг до безумия.

— Давайте, прежде чем я объясню, откуда я взялся, и что с Вами произошло, сменим декорации. Вы сможете очень сильно захотеть оказаться в теплой прекрасной солнечной долине? Только не в конкретной — знакомый пейзаж я вызову сам.

— Да мне уже и не вспомнить ничего подобного! Только если в общих чертах, — послушно ответил узник льдов.

— Вот и хорошо! — воскликнул обрадовано Женя и попросил. — Тогда, возьмите меня за руки, и сосредоточьтесь на их ощущении… теперь представьте приятный пейзаж, а я домыслю место.

Глаза Стива, прикрытые веками, ощутили яркий солнечный свет. Он осторожно, с недоверием приоткрыл их и встретился взглядом с улыбающейся, маленькой, темноволосой девушкой, очень милой на вид. Рядом стоял все тот же лохматый Женька, только уже без куртки и унт, и извинялся перед девушкой:

— Прости, Жасмин, что мы к тебе без спроса. Была нужна срочная помощь…

Вокруг, действительно, была прекрасная благоухающая цветами долина…

Женя уже, как на потоке, вылавливал души, ориентируясь на их отчаянные эмоции и переправляя их для начала на реабилитацию и обучение к Жасмин, которая и дальше вместе с Булем и другими ангелами помогала им обустроится в астрале. Но он чувствовал, что иногда готов сам сойти с ума вместе со своими спасаемыми, попадая в серьезные переплеты. От того полярного медведя он успел удрать, но в других случаях на него успевали набрасываться придуманные его подопечными страшилки: то удав начнет душить, то крысы одолеют, то какой-нибудь скелет из шкафа набросится. Один случай оказался совсем необычным.

Как обычно плывя в астрале, он уловил отчаянный призыв. Даже не призыв — просто крик измученной души. Зацепившись за это ощущение, он скользнул по нему, как по нитке, и оказался в обычной квартире городского дома. Комната была пуста. Он посмотрел на улицу — там был стандартный летний пейзаж пасмурного дня. Улица выглядела мертвой — не было видно ни одного прохожего. Отметив про себя эту странность, Женька тихонько прошел в коридор…

Оттуда вело еще три двери — одна наружная, другая была открыта в пустую кухню, а вот третья оказалась закрытой. Женя осторожно надавил на ручку и она послушно открылась. За ней была обыкновенная маленькая спальня. На одноместной кровати лежал человек, почти с головой укрывшись одеялом и отвернувшись к стенке. Женька немного растерянно зашел, стараясь не шуметь.

Он понимал, что, с одной стороны, бестактно вторгается в жизнь незнакомой ему души, но с другой — от этого несчастного исходила такая волна страдания, что не вмешаться было нельзя. До Жени дошло, что впервые он вышел на зов, исходящий от души, находящейся в своем якоре, а не в открытом астрале. Однако поздравлять себя с совершенствованием своих способностей было рановато — возможно, он уловил этот сигнал из-за его мощности. Его раздумья прервал не то стон, не то крик:

— Опять ты, Марго? Уходи! Не мучай меня!

Это оказался мужчина. Женька сразу отбросил стеснение, возникшее, если бы он оказался в спальне спящей женщины.

Прошу прощения за беспокойство, — несмотря на сочувствие, Женька старался придать голосу беззаботный и легкий, на грани придурковатости тон — с веселыми легче общаться. — Я тут случайно проходил…

Одеяло слетело в сторону, и лежащий человек резко сел на кровати. Это был довольно молодой мужчина, с черными взлохмаченными кудрями и утонченными испанскими или, скорее, латиноамериканскими чертами. Было видно, что он не спал, а как будто прятался под одеялом.

— Вы… Вы кто? — испуганно спросил он.

— Я? Так, прохожий, — невозмутимо улыбаясь, сказал гость и представился. — Меня Женя зовут. Не бойтесь! У меня, собственно, никакого дела к Вам и нет. Просто я заметил, что Вам плохо. Может, чем смогу помочь?

Парень продолжал сидеть на кровати и озадаченно молчать, неотрывно глядя на гостя. Наконец, видимо решив что-то про себя, он произнес:

— Я никогда Вас прежде не видел. Это отрадно. Хоть что-то изменилось… надеюсь, к лучшему, — задумчиво произнес парень, и спохватившись, добавил. — Да, меня зовут Энрико.

— Отлично, раз уж мы познакомились, то, может быть, поболтаем? Пошли на кухню — сообразим чайку или что вы там любите пить? И потом, давай я тебя Рико буду звать, а ты, в отместку меня Женькой ругай? — Женька всегда использовал эту словесную лабуду, чтобы сломать барьер отчужденности. Почти все, встреченные им, замыкались в своих страданиях или страхах, смакуя и прокручивая их вновь и вновь, не желая допускать в свой интимный мир чужака. Но допускать туда веселого придурка легче — ведь его можно и выгнать без проблем.

— Ладно, пошли! Только посмотри, нет там девочки, лет десяти, и еще старика?

— Не было там никого, но я посмотрю. Какие проблемы? — Женька озадачено вышел из спальни и быстро осмотрел квартиру — она была пустой. Уже из кухни, проверяя шкафы на предмет пищевых запасов, он крикнул хозяину:

— Рико! Никого тут нет. Я тебя в кухне жду.

С запасами было негусто, поэтому Женька сгонял в астрал за бутылкой красненького и плошкой, полной фруктов и сыра. Стаканы нашлись в шкафу. Так что, когда Рико зашел на кухню, там уже все было готово к непринужденной беседе. Но, кажется, гость переборщил с угощениями, так как хозяин уставился на стол, и со страхом перевел глаза на сидящего и довольно ухмыляющегося Женьку.

Женька в мгновение ока сообразил, что дал какого-то маху и срочно сменил имидж, чувствуя себя чуть ли не профессиональным психологом, обманывающим пациентов. Состроив проникновенно серьезную рожу, он участливо завещал:

— Рико, расслабься. Стоит тебе захотеть, и я немедленно испарюсь. Но проблема в том, что я, может, уже никогда не смогу вернуться. И не потому, что я не захочу — просто вероятность того, что я услышу твой зов — ничтожно мала.

— Я никого не звал, — потеряно вымолвил парень.

— Ты не звал сознательно, но тебе было плохо. Так плохо, что я услышал. И вот я здесь, чтобы помочь. Но без твоего содействия мне это не удастся.

— Хорошо, — после некоторого молчания согласился Рико. — Но как ты мне поможешь?

У Женьки будто мешок с плеч свалился. Кажется, барьер был сломан и он опять вернулся к роли беззаботного балагура:

— А это мы посмотрим по ходу дела. Давай, сначала пригубим по стаканчику за знакомство, а потом ты расскажешь мне, что с тобой приключилось. Спешить нам некуда.

Рико, в самом деле, расслабился и, выпив вина, начал свое повествование…

Он жил в Лиме, столице Перу, местами грязной и перенаселенной, но местами вполне приличной и даже роскошной. Энрико не был ни богатым, ни бедным — что называется: типичный представитель среднего класса. Спасибо родителям и своим способностям, ему удалось получить высшее образование, и он работал сотрудником в лаборатории одной химической компании. Он даже встречался с девушкой, имея серьезные намерения.

И все бы было неплохо, но у него стали появляться провалы в памяти. Сначала он не обращал внимания, но потом это стало опасным: Энрико, например, мог внезапно обнаружить себя посреди лаборатории с каким-нибудь химикатом в руках. И все же долгое время ему удавалось скрывать это, так как ничего страшного не происходило.

Но потом стала приходить она. Первый раз эта девочка, лет одиннадцати, появилась вечером, когда он читал книжку. Его глаза уловили какое-то движение в комнате, Энрико поднял взгляд от текста и увидел в сумерках коридора идущую мимо него девочку, одетую в серенькое, невзрачное платье и держащую в руках игрушку. Он окликнул ее. Но она с грустным лицом прошла мимо двери на кухню, будто не слыша его слов. Рико оторопел, потом вскочил и кинулся вслед, но на кухне никого не было. Он чувствовал, как сердце бешено колотится — нет, это не могло ему показаться! В подавленном состоянии он вернулся на диван, но не мог снова заставить себя читать.

Спустя несколько дней она пришла снова. Он сумел до нее дозваться, и девочка назвала свое имя: Марго. Она всегда была грустная и не хотела разговаривать. Однажды Марго призналась:

— Я никогда не буду счастлива. Ты знаешь почему.

Но Рико не знал. Он растерянно спросил:

— Я даже не знаю кто ты. Так почему же я должен знать, отчего ты обижена на меня?

— Ты не даешь мне жить, — тихо и грустно выговаривала она ему, глядя в окно и продолжая сжимать своего затасканного тряпичного медвежонка. — Я так хотела бы узнать, что такое настоящая жизнь, но ты держишь меня взаперти.

Рико ничего не понимал, но раз уж девочка, наконец, разговорилась, то решил хоть что-то у нее выяснить:

— Расскажи мне о себе и я, может, смогу помочь?

Марго грустно усмехнулась и сказала:

— Тебе так хочется узнать о жизни изнасилованной и убитой батрачки?

— Но ты же ребенок?! — воскликнул Рико, все еще не понимая.

— А разве одно другому мешает? — по щекам девочки текли слезы, но она продолжила. — Я не понимаю, что произошло. На улице все не так… Я боюсь этих огромных зданий, там так много самодвижущихся повозок…

— Машин? — переспросил Рико.

— Наверно… я не знаю. Я только помню, что меня родители продали батрачить в харчевню. Я ничего не видела кроме тяжелой работы и побоев. Этот мишка — единственное, что у меня было, — девочка нежно посмотрела на убогое создание, долженствующее изображать медвежонка. — Но однажды хозяин сильно напился и поймав меня в углу кухни, прикрикнул, что я уже большая и сорвал с меня платье… Тогда все упились, а работники боялись хозяина. Это было страшно, противно и больно. Он что-то разорвал мне. У меня текло много крови, я пыталась заткнуть ее тряпкой, но у меня не хватало сил, я устала и заснула… А теперь, я вдруг очнулась в мужском теле, но только на мгновение. Но я умная! — Марго утерев слезы, хитро и мстительно посмотрела на Рико. — Я нашла способ сбегать из под твоего присмотра! Да, я могу с тобой говорить! И я отомщу всем вам, злобным зверям!

— Хе-хе! — раздался смех в стороне. Рико оглянулся и увидел, откуда-то взявшегося в его кресле старика. — Не верь этой плутовке. Она только прикидывается паинькой! Эта киска только и ждет, чтобы вцепиться тебе в горло!

— А Вы кто такой? — удивился Рико.

— Я-то… не важно. Так, гость случайный, — старик отмахнулся от вопроса. — Ты вот что лучше послушай: если будешь и дальше ее привечать, она тебя из тела полностью выживет!

— Сам хорош, старый хрыч! — злобно ответила девчонка. — Тебя никто и не спрашивал. Сам-то зачем сюда приперся?

— Хе-хе, — невозмутимо хохотнул старик. — Я-то меру знаю: немного попользовался, дай и хозяину привести все дела в порядок, а ты, стерва маленькая, норовишь подмять его под себя! И по дури своей не понимаешь, что если он в психушку угодит, то и ты там окажешься. А если руки на себя наложит, то и совсем нам труба!

— Знаю я тебя, старый сладострастник: все норовишь женщинами попользоваться, пока в теле? — презрительно оскалилась Марго.

— Ну это небольшой грех, а вот ты, стервочка, норовишь все справедливость навести по своим меркам! Ой, Рико, бойся ее! Я тебя, если только в публичный дом и заведу, а она ведь и рукоприкладством может заняться!

Смотря на весь этот гротескный спектакль, Рико почувствовал, что окончательно сходит с ума, и в ужасе бросился вон из гостиной… В тот раз это помогло. Но теперь он регулярно находил себя, прячущимся под одеялом на кровати и слушающим через зажатые уши выяснения отношений между его гостями.

Его жизнь пошла под откос. Один раз он нашел себя пристающим самым похабным образом к своей девушке. Увидев ее испуганные глаза, он страшно смутился и с извинениями убежал. Тогда ему с трудом удалось загладить свою вину. Они опять стали нежно ухаживать друг за другом, но спустя месяц он очнулся с ножом в руках и увидел перед собой свою любовь, в разорванной одежде, ссадинах и подтеках, затравленно смотрящую на него и приготовившуюся к последним мукам. Тогда он умолял ее никогда больше не встречаться с ним, поскольку он стал опасен. Рико шел домой и понимал, что дальше все будет только хуже. Он рыдал, но ничем не мог себе помочь.

Его нормальная жизнь кончилась, когда на работе он нашел себя посреди лаборатории, заполненной дымом и воем пожарной сигнализации. Энрико подбежал к огнетушителю и заметил, что лаборантка в страхе шарахнулась от него. Выяснять в чем дело, было некогда. Он спешно затушил возгорание. После этого ему пришлось идти на лечение. Несмотря на поставленный диагноз прогрессирующей шизофрении, его не выгнали с работы — слишком ценили его умственные качества. Только приставили к нему лаборантку следить.

К сожалению, несмотря на лечение, его работа не продлилась и пары месяцев — случай разнузданного сексуального домогательства к лаборантке весьма преклонных лет, окончательно поставил его перед лечебным заведением закрытого типа. Вечером все те же два гостя затеяли свою занудную перебранку, хвастаясь в подробностях, кто чего сумел учудить в его теле. Тогда Рико не выдержал: решительно встал и, пройдя мимо этой сумасшедшей парочки, вышел на маленький балкончик, перекинул ногу через перила и, не задерживаясь ни секунды, бросился вниз…

— М-да, грустная история, — сочувственно промямлил Женька, водя пальцем по краю стакана. — А потом, конечно, ты прошел мимо странных звероголовых монстров на ацтекских пирамидах к орлу…

— Откуда ты знаешь? — удивился Рико.

— Мы все мимо них шли сюда, — немного грустно признался Женька, но тут Рико сумел его удивить, поддакнув:

— Да, и эти двое тоже за мной увязались!

— Так ты что, от них сейчас под одеялом прятался?!

— Да, от них. Когда они стали ломиться ко мне здесь, я понял, что даже умерев, никуда не могу деться от этого сумасшествия, — Рико имел, действительно, несчастный вид, говоря об этом. — И ведь все оказалось не так, как говорилось в библии. Наверно я сильно согрешил, совершив самоубийство.

— Ну, скажем, самоубийство ты совершил в состоянии аффекта, принужденный своими «сожителями». Так что, оно немного повлияло на твою посмертную судьбу. Гораздо больший эффект оказал твой интерес к индейским культурам.

— Но как это? Ведь история инков — это история нашей страны, а все индейские культуры имели одни корни. Это так интересно…

— Твой интерес похвален. Непохвальны интересы тех, кто этим воспользовался, — загадочно пробормотал Женя и, видя, что только путает парня, перешел к насущным делам. — Но давай, определимся с твоими «сожителями». Ты зря их здесь испугался — ты больше не жертва, а вот они по-прежнему зависящие от тебя сущности.

— Я чего-то не понимаю. Как они от меня зависят?

— Я тоже не истина в последней инстанции, но сдается мне, что защита твоей души в реале, то есть на Земле, дала сбой и на нее подсели такие, не очень развитые души, которых немало на пороге между изнанкой и астралом… — Женька наткнулся на непонимающий взгляд и пояснил. — Пока не обращай внимания. Тебе потом Жасмин все объяснит. Так вот, эта девочка, Марго, по идее, должна была реинкарнировать в новое тело, но, видимо вследствие сильной психической травмы, не захотела снова жить. Она просто «уснула» в зоне порога, судя по твоим словам не меньше, чем на сотню лет, а потом, очнувшись, не поняла, что с ней произошло. Тут-то ей и подвернулась твоя незащищенная душа, вернее ее плотная оболочка. А старик — не знаю… может, его сексуальные страсти свихнули. Одно могу сказать наверняка: они слабые души, которым не было бы места в астрале, если бы ты их с собой не привел. А пожив в твоем теле, они стали как бы твоими родственниками. Да… скорее всего так, если только тебе не привиделось, что они шли за тобой к орлу. А если все же не шли, то они просто твоя выдумка: ангельские сущности, «дети» твоего сознания.

Рико молча смотрел на читающего лекции Женьку и что-то про себя думал. Наконец, решившись, он спросил:

— А ты сам… не из этих… «сожителей»?

Женька, как читал лекцию, с поднятым стаканом, так и замер с открытым ртом, потом фыркнул, еле удержавшись, чтобы не разбрызгать содержание стакана на собеседника:

— Ну, Рико, ты даешь! А ведь ты прав! Я даже не подумал, что могу предстать перед тобой в такой роли!

— Но ты не обижайся…

— Я?! Да меня знаешь, как трудно обидеть? — отсмеявшись, ответил гость. — А ведь это дела не меняет. Если хочешь — можешь считать меня своим бывшим «сожителем»!

— Нет, ты точно сам по себе! — облегченно вздохнул Энрико. — Слишком веселый и независимый. Только вот глаза у тебя почему-то грустные.

— А! Не обращай внимания. Это у меня так, наследственное, — сморозил очередную чушь Женька, но от Рико не укрылась мимолетная тень печали, скользнувшая по лицу собеседника.

— Но я не пойму, откуда ты все-таки взялся, и кто ты, наконец?

— Не заморачивайся, ты же ведь даже не очень знаешь, где находишься! — Женька, улыбаясь, обвел вокруг пальцем. — Лучше давай, сейчас разберемся с твоими «соседями». Как их, кстати разыскать?

— Не знаю, они сами ко мне приходят, когда захотят. Мы здесь недавно…

— Хорошо, тогда давай сделаем так… — и Женька объяснил, как они могут выйти в астрал из якоря, а потом уже оттуда, настроившись на знакомые образы, разыскать потеряшек.

Вскоре они созерцали Марго, бесцельно бредущую по улице. Девочка с удивлением оглянулась на двух лохматых мужичков, но не испугалась, признав своего бывшего «хозяина»:

— А-а, привет.

— Привет! — воскликнул, как можно радостнее Женька. — Как ты тут, осваиваешься?

Девочка задумалась, потом оглянулась вокруг и сокрушенно сказала:

— Хорошо, конечно, снова почувствовать себя в собственном теле, но почему здесь так пусто? Никого. Так не должно быть, ведь верно?

— Верно. Мы это исправим. Только расскажи мне, зачем тебе надо было хулиганить в теле Рико? — Женьку мучил вопрос, настоящая ли это душа или ангел, порожденный воспоминаниями парня. И если это душа, то в чем ее суть? Ведь она могла натворить бед, если заряжена негативом. Но ответ пришел сам собой: он увидел, как лицо девочки, несмотря на попытки удержаться, скривилось в страдальческой гримасе, и из глаз прыснули ручейки слез. Девочка выкрикнула:

— А чего он такой, правильный! — и бросилась от них по дорожке.

Женька остановил жестом Рико, а сам «прыгнул» через астрал и, оказавшись прямо перед бегущим ребенком, поймал ее, крепко обнял и стал гладить по голове, нашептывая:

— Успокойся маленькая, больше никто тебя не обидит. Это я тебе обещаю. Я тебя отведу в очень красивое место, где много цветов, добрых людей и даже ангелов.

Подмышкой еще немного похлюпало носом, потом затихло и наконец, оттуда послышался любопытный голосок:

— А что, мы в рай пойдем?

— Ага! А откуда ты знаешь, что умерла?

— Так меня Рико уже просветил, — недовольно, но уже незлобно буркнула маленькая ворчунья.

Женьке было ясно, что ребенок был просто затравлен, как людьми, так и обстоятельствами жизни, и были все шансы, что она разовьется во вполне самостоятельную личность. То, что это не «новорожденный» ангел было абсолютно ясно: слишком уж она была независима. Он не стал затягивать резину и сразу переправил девочку к Жасмин, попросив Рико его минутку подождать, чтобы потом разыскать старикана.

По дороге он «приодел» и «умыл» ребенка, немного преступив строгий закон равновесия свободы выбора. Но ведь они и не были в том астрале, в котором этот закон действовал. И потом, девочка и не заметила этого. Зато, когда они предстали пред ласковые очи Жасмин, та ахнула, всплеснув руками:

— Где ты разыскал такого ангела?

— Несчастного ангела! И твоя задача сделать из нее счастливую душу. Научи Марго главному…

— Чему? — слюбопытничала Марго.

— Творить и дарить добро, — ответил Женя девочке. — В твоей жизни было слишком мало возможности делать это, и тебе надо этому научиться. Поверь — нет ничего приятней и интересней! Правда, Жасмин?

— Ну ты и зануда! — воскликнула хозяйка долины, но спохватившись, рассмеялась и поправилась. — Правда, правда!

— Рано тебе еще детей доверять! — пробурчал Женька и поспешил дальше. — Ну, вы тут устраивайтесь, а мне к Рико надо вернуться. Да кстати, я еще одного парня сюда приведу, ты справишься?

— Мне что, с ними, детей крестить? Конечно, справлюсь! Тем более что и Буль помочь может.

Женька не задерживаясь, откланялся и спустя секунду предстал перед Энрико, сидящим на скамейке в парке.

— Ну что, пошли твоего ворчливого старика проведаем? — спросил он у парня, отметив про себя, что Рико уже не выглядит столь подавлено и с интересом оглядывается вокруг. Спохватившись, что забыл проинформировать парня о ловушке, в которую сам угодил, астральный спасатель поспешно добавил. — Только не вздумай представлять, что близкие тебе люди сейчас с тобой!

— Это как? Они же в том мире остались! — удивился парень.

— Вот, вот! Помни всегда, что они там и здесь не могут появится, если не хочешь второй серии кошмаров. Остальное я тебе потом объясню.

— И все-таки, я только сейчас ощутил, насколько мне жаль, что мы расстались с Лаурой, — вздохнул Рико.

— Можешь пока что грустить, сколько хочешь, но четко помни, что она осталась там, а ты здесь один.

— Да ничего. Это уже старая рана. Мы ведь с полгода не встречались после того, моего безобразного нападения.

— Ну, положим, не твоего. И потом, в компенсацию я обещаю тебя с такой девушкой познакомить! Умница, очень добрая душа! — Женька пытался всеми силами и быстро отвратить Рико от творения ангельских прототипов, но это было и не трудно: осознание своей смерти и уверенность, что его близкие остались далеко, не давало парню представить их рядом с собой.

— Да, в первый раз на Лауру напал этот старый сексуальный маньяк, а во второй — и Марго постаралась… — вспоминал Энрико, пропустив Женькины слова о Жасмин. — Но что было, то прошло. Мне лучше забыть о ней.

— Сейчас да! Но, со временем, не стоит забывать о том светлом, что было в твоей жизни… — Женька невольно сам стал съезжать мыслями на своих девочек и почти панически вскрикнул. — Все! Выходим в астрал!..

Произошла небольшая заминка. Энрико с первого раза не смог выйти на старика. Тогда Женька, сообразив, что могло произойти, посоветовал парню, плывущему рядом с ним в темноте:

— Держись крепко за мои руки, "закрой глаза" и настройся не на его внешний вид, а на общее ощущение: голос, манеру говорить, общее телосложение… — где-то посреди этой маленькой лекции Женька почувствовал, что по закрытым векам скользнул свет.

Открыв глаза, он понял, что они находятся не в якоре Энрико. Женька заметил, что у парня глаза буквально вылезли на лоб. В конце концов, тот скривился и отвернулся. Усмехнувшись, Женька прокомментировал сцену, представшую перед ним:

— Рико, если твоему молодому восприятию противно, отвернись! Хотя, это довольно поучительно…

— Что за… гадость! — наконец, парень подыскал правильное название увиденному.

— Не надо сильно переживать. Это свал — так в старину называли эту забаву на Руси. А в астрале это первейшая ловушка для недоразвитых душ, каким-то образом прорвавшихся за порог и не ушедших в новую реинкарнацию. Только в родном астрале они, вслепую под действием своих необузданных инстинктов размножения, находят друг друга и устраивают такие гнезда. Здесь твоему «старику» еще больше «повезло»: он навыдумывал себе ангельских сущностей ну и колбасится с ними до бесконечности. Смотри, он даже поленился придумать окружающую обстановку — не то сарай, не то подвал какой-то.

— Ты… ты хочешь сказать, что это ангелы?! — чувствовалось, что Рико ошарашен таким далеко не библейским откровением.

— Ха! У тебя неверная информация насчет их святости! — хохотнул Женька. — Конечно, трудно признать в этих толстых и потных тетках библейских ангелов… но поверь, и те, и другие слеплены из одного материала, если можно так выразиться. Ну ладно, хватит теории разводить! Мне нужна твоя помощь. Ты можешь мне ткнуть пальцем в твоего «соседа» по телу?

— Как ты можешь на это смотреть!

— Ты прав, эстетики тут мало. Но мне уже приходилось вытаскивать друзей из почти такой же вакханалии дикой сексуальной оргии, — выговаривал Женька отвернувшемуся Рико. — Подожди, я попытаюсь сначала определить, где тут мужчина, а ты потом только взглянешь на него и скажешь: он или не он?

— Хорошо…

— М-да… Кажется здесь. Только гораздо моложе. Смотри, похож на твоего соседа? — Женька указывал пальцем на блаженно развалившегося на мятой кровати совершенно голого мужчину средних лет и явно гипертрофированным причиндалом. Рико быстро обернулся и, кивнув, сказал:

— Да, это он, только лет на двадцать моложе.

— Хорошо, это нормально. Здесь все старики молодеют. Сдается мне, по его фантазиям, он тоже лет сто на пороге болтался до подселения к тебе.

— Это почему?

— Так дамы его, больно уж Рембрантовские. Каждая не меньше сотни кило потянет!

— А почему они на нас не реагируют? — вдруг озадачился парень.

— Ангелам наплевать — они слепки его фантазий и умеют только одно, а сам их хозяин, по-моему, в полной отключке, — с этими словами, Женька протолкался среди упитанных задниц и тряхнул за плечо мужчину, но тот только отпихнул его руку и вяло буркнул:

— Не мешай!

Женька вздохнул и, взяв под локоть Рико, выдернул парня в черноту астрала.

— Лучше оставить его там, где он есть. Видишь, почему астрал не место для недоразвитых душ? И это только ода из многих ловушек!

— И что, это ему не надоест? — не мог понять Рико.

— Он не в состоянии осознать, что это может ему надоесть. Он, как под наркозом. Постоянно сменяющиеся циклы сексуального возбуждения и оргазма превратили его в животное.

— И что, ему никак нельзя помочь?

— Хороший ты парень, Рико. Даром, что больной на голову был! — Женька рассмеялся и ткнул парня в бок. — Не обижайся. Ты вполне вменяем, в отличие от этого дяденьки. Помочь всегда можно попытаться, но обычно такие души воспринимают любое вторжение в их мир, как насилие. Так что пусть дозревает — если ума хватит, то выйдет из этой ловушки, а если нет, то опустится до состояния дикого духа. А мне помогать и так есть кому — таким, как ты, например.

— Да, спасибо! — спохватился Рико. — Я забыл тебя поблагодарить!

— Брось! Ты просто еще не знаешь, что делать добро — это естественная потребность, а лучшей благодарностью будет, если ты тоже кому-нибудь поможешь.

— Я готов! — решительно воскликнул парень.

— Ой ли?! — хитро сощурился Женька. — А как смотришь, если для начала поможешь Марго?

— Ей?.. — лицо парня страдальчески вытянулось. — А… это обязательно нужно?

— Ой, не смеши! — рассмеялся Женька. — Здесь ничего не обязательно, кроме собственной совести. Не хочешь — не надо. Но ты заметил, как она среагировала, когда я ее просто погладил по голове? Ты можешь представить детство с побоями вместо ласки со стороны взрослых?

— Ты прав, я не подумал, каково ей было в прошлой жизни, — признал Рико.

— И потом, ты ее не узнаешь: она стала такая лапушка! К тому же тебе надо преодолеть внутренний страх и дискомфорт перед ней. Ну что, готов к новой встрече?

— Готов!.. — ответил Рико, и спустя мгновение они стояли перед Жасмин и Марго…

Женя продолжал поиски затерявшихся душ, понимая, что не приближается к решению своей проблемы, но какое-то внутреннее чувство говорило ему, что рано или поздно эта странная деятельность принесет плоды. Просто надо быть терпеливым и не терять надежды. Первым, что ему удалось, были поиски несчастных, сигналящих о своей беде прямо в астрале, но, начиная с Рико, он научился улавливать страдание, исходящее из микромиров, созданных душами и спрятавшимися в них.

Чужие страдания захлестывали его. Он бы наверно, отступился, если бы не поддержка Жасмин. Она даже сама попробовала «тралить» астрал, но у нее было полно забот с уже отловленными новичками. Тогда она подсказала Жене, чтобы он ориентировался не только на страдания, а на другие чувства. Это было гораздо труднее, так как они не фонили так ярко, но постепенно он научился находить и вполне нормальных людей. Переломным в его поисках оказался случай, когда ему удалось выйти в своих поисках на целое поселение душ…