Тропою рыси

ЧАСТЬ 4

Я всматривалась вдаль, в надежде увидеть сказочный, скрытый от людей город, но тот никак не желал появляться. Вскоре с вершины холма хорошо можно было рассмотреть двухэтажный деревянный дом, скорее даже чудный терем, в окружении зеленого сада.

— Нам сюда. Здесь Илара или нет, все равно будем располагаться.

По периметру кое-где прохаживались караульные в одинаковой серой одежде. Заметив нас, они даже кланялись, и я была восхищена такой вежливостью. Я с восторгом разглядывала сад, пока мы шли по дорожке, выложенной камнем. Я бы охарактеризовала этот сад как "в английском стиле". Травянистые растения, кусты и деревья были высажены "как бы естественно" и подстрижены, где необходимо. Дорожка петляла между цветущих кустов, иногда встречались деревянные, но вычурные скамейки. Фонтан, пруд, не пестрая, мягкая клумба.

А вот и дом. Меня поразило, что фасад дома, весь первый и второй этаж, был полностью стеклянным. Неужели у них так развиты технологии производства?

У входа стояла стража. Двое мужчин в нарядных сияющих нагрудниках и с оружием. Они никак не отреагировали на наше появление. Зачем тогда стража, если они стоят, как манекены? Войдя в дом, я осмотрелась. Все было из дерева, но выполнено так роскошно, так изысканно, что мне срочно захотелось жить в таком же. По-моему, такой интерьер легко мог бы вписаться в любой современный журнал о декоре и дизайне загородных домов. Услышав торопливые шаги, я подняла голову. По лестнице легко сбегала молодая женщина.

— Лэйярд.

Я думала, что все здешние девушки — худышки, но Илара имела мягкие формы. Легкий белый пеньюар, тянущийся шлейфом по полу, хорошо обрисовывал округлые бедра и немаленькую грудь. А вот талия была тонкой, подчеркнутой золотым пояском.

— Лэйярд, — она бросилась ему на шею.

Глаза у нее были такие же серые, как и у Лэйярда, волосы — тоже светлые, но с теплым медным оттенком.

Лэйярд оторвал ее от пола и закружил, затем поставил на место, чмокнув в щеку. Почему-то во мне зашевелилась ревность

— Почему пропал? Не стыдно? Никаких вестей.

— Да от тебя тоже никаких вестей, только много слухов… Познакомьтесь. Это — Илара, а это — Анаис.

— Очень приятно, — я не знала, кланяться мне или делать реверанс, или что там еще принято, когда тебя представляют королеве.

— Мне тоже приятно, — она обняла нас обоих. — О, боги. Вы где валялись?

— Потом расскажу. Илара, что случилось, почему ты не в городе?

— Все потом, сначала я, как хозяйка, выполню любой ваш каприз. Далия, — крикнула она и хлопнула в ладоши.

Вбежала хрупкая девушка в белом переднике.

— Далия, приготовь нашим гостям горячую бочку.

Девушка поклонилась и убежала.

Лэйярд замялся:

— Э-э… Ты не поняла… Мы не вместе.

— Как знаете. Далия. Наполни две разных бочки. Комнаты тоже разные?

— Да, — ответили мы в один голос.

Здесь был водопровод и все удобства. Я выкупалась в своей собственной кедровой бочке, немножко посидела в своей собственной сауне, и окунулась в свой собственный маленький бассейн, поверхность которого была усыпана кремовыми лепестками неизвестных мне цветов. Когда я вышла в комнату, на кровати уже лежало длинное оливково-зеленое платье, весь низ которого был расшит мелкими золотистыми камешками, словно бисером. Далия помогла мне его надеть и подала легкие туфельки. Затем не спеша и с достоинством расчесала мои волосы перед серебряным зеркалом, придала им объем, приподняв у корней, а по всей длине смазала маслянистой пахучей жидкостью, и в благодарность они стали гладкими и заблестели. Девушка поклонилась и удалилась из комнаты. Я чувствовала себя какой-нибудь маркизой. Мне здесь определенно нравилось. Роскошная мебель, серебро — совсем не как в той пещере, где живут стражи. Когда я решила спуститься вниз, Лэйярд уже ждал меня, стоя у окна и глядя на фонтан.

Сначала я его не узнала. Передо мной стоял не страж в кожаной куртке с луком за спиной, а знатный дворянин в серебристо-дымчатом одеянии. Жилет, одетый поверх тонкой белой рубашки отливал серебром, как шелк или атлас, и весь был расшит черным затейливым орнаментом. Черный бархатный плащ был застегнут на плече удивительно изящной серебряной пряжкой.

Он повернулся ко мне, поклонился и протянул руку. Я положила на его ладонь свою.

— Вы ослепительно выглядите, госпожа.

— Благодарю вас, сударь. Вы тоже очень даже ничего.

И так, чопорно, с вытянутой рукой я и прошествовала в столовую.

Лэйярд сначала отодвинул стул во главе длинного стола и усадил туда свою королеву. Поклонился, поцеловал руку. Она кивнула. Это, видимо, означало, что нам тоже можно присесть. Тогда он усадил и меня по левую руку королевы, придвинул стул, поклонился мне, сам прошествовал по правую руку правительницы и уселся (пардон, присел) напротив меня. Слуги подавали блюда на серебре одно за другим. Стоящий за моей спиной лакей не забывал наполнять наши кубки и менять приборы. Когда принесли фрукты и десерт, Илара махнула рукой, все слуги поклонились и беззвучно удалились.

— Как мне все это надоело, — она откинулась на спинку кресла.

— Переходи в стражи, там не нужно соблюдать этикет.

Она молчала.

— Рассказывай, я жду, — Лэйярд скрестил на груди руки.

— Когда права на трон заявляет мужчина из рода Медведя, женщина должна отступить.

— Ингвар? Ты видела его?

— Нет, — Илара отвернулась к окну. — Не знаю, чего Гудрун наобещала жрецам, но они поддерживают ее сына.

— Так он не в тюрьме? — вмешалась я в разговор.

— С чего ему быть в тюрьме, если его мать так печется о нем?

— Так значит, это мать разыскала его и привела в Тарсиллинн? — не унималась я.

— Выходит так. Двадцать пять весен он ей был не нужен, и вдруг ей понадобилась власть. Коварная расчетливая женщина. Мои лазутчики доложили, что в ее поместье находится молодой человек — наследник, вероятно.

— Послушайте, Илара, Макс, то есть Ингвар — не соперник вам. Я пришла за ним, и мы вернемся в наш мир.

— Я не хочу больше править, я хочу детей, — она взглянула на Лэйярда.

— Ну и семейка, — ответил он. — А где же твой разудалый рыжий Эрик?

— Я прогнала его. Два года он жил со мной, да так и не сделал предложения. Охота, турниры, праздники — вот все, что нужно ему для счастья, — она взяла Лэйярда за руку. — Ну, а ты что собираешься делать?

— Ты сначала ответь, хочешь ли ты на самом деле отречься от престола? От этого и зависит, что я буду делать. Что с того, что жрецы за Гудрун? Народ — за тебя. Если надо, возьмем ее поместье и упечем в тюрьму, захочешь — казнишь…

— Нет, Лэйярд, я давно все решила. Просто мне пришлось, как единственной наследнице… Теперь я буду жить обычной нормальной жизнью в своем обычном доме и делать то, что хочется, а не то, что от меня требуется.

— Ладно. Тогда я отправлюсь к Гудрун и поговорю с ней.

— Ты безумный? Тебя схватят.

— Я поговорю об Анаис, она не откажет ей.

— Все равно возьми с собой воинов, на всякий случай.

— Если я приду один, она примет меня.

— Да будет так.

После обеда Лэйярд нас покинул. Мы с Иларой прогулялись по саду, затем она показала мне библиотеку. После экскурсии по резиденции мы пили фруктовый чай в гостиной, и королева играла на флейте.

— Вы так чудесно играете.

— Спасибо. Жаль, нет Лэйярда, он просто божественно играет на лютне.

— Он никогда не говорил мне…

— Значит, не было повода. О. Мы бы прекрасно сыграли дуэтом. Ты была бы в восторге. Он никогда не пропускал занятий музыкой. Хотя, он вообще не пропускал занятий. Зато я сбегала и пряталась в саду, а потом дразнила Лэйярда. А он меня лупил за это… Мы вообще ужасно дрались, и пороли нас за это тоже ужасно.

— Вы что же, знакомы с детства?

— О, боги. Только не говори, что не знала о том, что он мой брат. По отцу, матери у нас разные… Я вижу, ты удивлена.

— Не то слово.

— У Лэйярда всегда были разногласия с отцом. Они ругались каждый день. Когда ему исполнилось восемнадцать, он сбежал, как обычный простолюдин. И присоединился к стражам. Такая жизнь ему больше по душе, чем балы и светские сплетни. А несколько весен назад умерла его мать. Она была еще молодой, говорят, ее отравили. С тех пор мы очень сблизились. У меня ведь кроме него — тоже никаких родных. На троне я две весны — с тех пор, как умер отец. Они ведь больше никогда не виделись, с той поры, как Лэйярд ушел. Они так и не простили друг друга. Я знаю, сейчас он жалеет об этом. Жалеет, что не был рядом в последние дни его жизни, да примут его духи предков. Я вынуждена была принять престол, как единственная наследница. Теперь вернулся Ингвар, и все будет иначе.

— Илара, я ведь говорила вам, Ингвар принадлежит моему миру, его похитили, выкрали.

— Ошибаешься. Гудрун — опасная и хитрая женщина, она ничего не делает просто так, не взвесив все за и против. Но если Ингвар не захочет быть государем, помоги уговорить Лэйярда, может, он тебя послушает.

Я ничего не ответила, потому что была ужасно зла на Лэйярда. Я доверяла ему, думала, что знаю о нем все, а оказалось — абсолютно ничего…

Вечером Илара дала распоряжения насчет ужина, и мы разместились в саду, у фонтана. Королева вышивала, я — срывала травинки и мяла их в руках. Илара оглянулась на звук приближающихся шагов, мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что вернулся Лэйярд. Королева поднялась с плетеного кресла и спешно направилась к нему, я же осталась сидеть на месте, даже не посмотрев в его сторону.

— Ты говорил с Гудрун? Видел Ингвара? — зазвучал ее мягкий голос.

— Нет, его я не видел. А Гудрун пообещала, что устроит влюбленным встречу, если я пообещаю, что не буду претендовать на престол.

— И что?

— И все. Завтра встреча.

Он подошел ко мне, но я упорно не желала оборачиваться.

— Анаис, ты слышала?

— Я все слышала.

— Что случилось?

Я встала и повернулась к нему. Илара сразу же опустила глаза и поспешила в дом.

— А случилось то, что ты все знаешь обо мне, я все тебе рассказываю, а ты? Ты не доверяешь мне, я не знаю, кто ты и чего от тебя ожидать, — я развернулась и собралась идти в дом, но он остановил меня, схватив за руку.

— Скажи, чтобы изменилось, если бы ты знала, кто я? Ты не пошла бы со мной в Тарсиллинн? Или оставила умирать на болоте? Это не имеет никакого значения.

— Для меня — имеет. Это значит, что ты не доверяешь мне. Сейчас я чувствую себя полной идиоткой, — я стала освобождать руку, но он не отпускал.

— Я доверяю тебе, Анаис. Ты не представляешь, сколько значишь для меня. Зачем говорить кому-то, что ты королевской крови, если ты сам давно забыл об этом. К тому же, знаешь ты или нет, все равно ты скоро уйдешь…

Он отпустил мою руку, и я побежала в свою комнату.

Лежа на широкой кровати, я бездумно смотрела в деревянный потолок, пока не вошла Далия и не доложила, что ужин подан. Есть мне не хотелось, но я решила спуститься — все-таки я здесь последний день.

Когда я вошла в столовую, Илара уже сидела за столом. Лэйярд усадил меня и задвинул стул, даже не взглянув на меня. Сидели молча, ковыряясь серебряными вилками в давно остывшей рыбе. Не успели внести десерт, как Лэйярд встал, поклонился королеве и вышел. Я для приличия посидела еще немного и стала поглядывать на дверь.

— Иди, — сказала Илара. — Он в саду.

И я пошла. Интересно получается — обидели меня, а мириться я должна первая? Ох, уж эти королевские особы.

Лэйярд сидел на траве у фонтана и смотрел вдаль, на заходящее солнце. Я села рядом. Немного помолчав, я спросила:

— Почему ты покинул свой дом, своих родных?

— Не хотел править мертвым государством. Стены, которые защищают нас от опасности, защищают нас и от знаний.

— То есть?

— Я люблю Тарсиллинн, люблю свой народ. Но, видишь ли, мы здесь, как пчелы в улье… Нет, пчелы вольны покидать свой дом. Мы же — никогда, понимаешь? Мы не развиваемся, мы застыли… Зачем здесь правитель? Здесь нет войн, нет торговли с другими народами, нет стремления узнать что-то новое, исследовать новые земли. Чем управлять? Сбором налогов? Танцами? Бред.

— Лэйярд, пообещай, что больше не будешь ничего скрывать от меня.

— Хорошо, — ответил он после недолгой паузы. — Завтра я отведу тебя к Ингвару.

— Да, я знаю. Спасибо, ты столько сделал для меня.

Он ничего не ответил и даже не обернулся.

— Я всегда буду помнить о тебе, — продолжала я.

— Анаис, иди спать…

"Ну и хам" — думала я, шагая к дому. — "Я тут перед ним — распинаюсь, а он… он холодный, как лед. Нет, как ледник. Как снежная шапка на шести вершинах этой проклятой горы"

У входа стояла Илара, скрестив руки на пышной груди:

— Не злись, Анаис. Ты принадлежишь другому, и потому Лэйярд не в силах сказать тебе всего, что хочется. Не разговаривай с ним так любезно — не проворачивай кинжал в его сердце. Лучше скажи, что терпеть его не можешь — тогда, может быть, он сможет забыть тебя быстрее.

Я долго ворочалась и не могла уснуть, думая о завтрашнем дне. Представляла, как Макс обрадуется, как буду рассказывать ему о своих приключениях, а он — как тосковал по мне и по дому. Свадебное платье, наша маленькая квартирка — все это казалось таким далеким… Словно прошло не три недели, а многие-многие годы…

Я старалась выбросить из головы мысли о Лэйярде, но снова и снова всплывали образы: костер, морошка, бабочка на ладони, ласковые серые глаза, река, его пальцы в моих волосах…

Утром я сказала Далии, что соберусь сама. Одевалась я очень медленно, как зачарованная, долго расчесывала волосы, неспешно, как в полусне, спускалась по лестнице. Слушала, но не слышала, что говорила крепко обнимавшая меня Илара.

Что случилось? Еще несколько дней назад я мечтала, чтобы это путешествие скорее закончилось. А сейчас ноги не хотят идти туда, куда нужно. Я не хочу, не хочу туда идти, словно заставляю, вымучиваю себя…

Всю дорогу мы молчали. Только когда показался большой дом, обложенный по низу темным камнем, Лэйярд сказал:

— Пришли.

Вокруг дома не было сада и клумб, как у Илары, не было даже изгороди. Он просто стоял посреди луга, и несколько дорожек расходились от него в разные стороны. Мы подошли ближе к массивной деревянной двери.

Я повернулась к Лэйярду, чтобы сказать на прощание несколько слов, но он отстранился от меня:

— Иди…

Сделав несколько шагов, я обернулась. Он все также стоял и смотрел мне вслед, держа за ошейник Улу. Мне захотелось вернуться и броситься ему на шею. Меня никто никогда так не понимал — с полуслова, с полувзгляда. Мы были знакомы всего две недели, а казалось — целую вечность. Если бы мы встретились при других обстоятельствах, все могло бы сложиться иначе… Но сейчас поздно думать об этом, я пришла за Максом, я должна…

После нескольких ударов в дверной колокол, мне открыл лысоватый пожилой мужчина в широкой рубашке и таких же шаоварах и впустил меня внутрь.

— Здравствуйте, мне нужен Ингвар.

— Ждите здесь, я доложу о вас, — надменно ответил он и скрылся на лестнице.

Я осмотрелась. Это строение больше походило на укрепленный замок, чем на уютный дом. Ждать пришлось минут десять, я уже начинала нервничать, как дверь отворилась, и вошел Макс. Мне бросился в глаза его поистине королевский наряд, пурпурный и расшитый золотом. Небрежно накинутый плащ был оторочен мехом, на шее висела массивная золотая цепь с кулоном в виде медведя.

Макс широко улыбался, уверенно шагая и протягивая ко мне руки:

— Настька. Ну, надо же, а. Как ты меня нашла?

— Это было непросто.

Он взял меня за руку и повертел, разглядывая со всех сторон:

— Вот упрямая. Молодец, Настюха моя. Ты представляешь, я — король. Через три дня коронация. Кто бы мог подумать, да?

— Макс, я очень волновалась, и твоя мама, то есть Галина Викторовна, она места себе не находит.

— Да, я собирался после коронации послать вам весточку, что все окей.

— Ты, кажется, не понимаешь или не слышишь меня, Макс. Пойдем домой, — сжала я его руку.

— Ты обалдела? Кто я там — мелкая сошка? Офисная крыса? А тут? Я — король. Я буду править.

— Ты что, ненормальный? — разозлившись, я перешла на крик. — Как ты будешь править? Ты не знаешь об этом народе абсолютно ничего. Поигрался — и хватит.

— Настена, не ори. Сама подумай, здесь намного, намного круче. Нам повезло, что все так сложилось. Оставайся, у тебя будут роскошные наряды и драгоценности, ты будешь моей первой и главной женой.

Я не выдержала и залепила ему пощечину.

— Да ты — дура, — заорал он, покрываясь от злости красными пятнами и тряся меня за плечи. — Ты — самая настоящая дура, если отказываешься от всего этого. Вали в свой Могилев, к мамочке.

На крик вбежала Ула, готовая защищать меня, следом за ней ворвался Лэйярд:

— Ты… как ты смеешь повышать голос… — быстро зашагал он. — Ты вообще не достоин ее. Любой мужчина отдал бы все, чтобы быть рядом с ней.

— А-а-а, так вот в чем дело? Так ты, значит, у нас — достойный? Ну, так забирай. Дарю, — Макс с силой толкнул меня к Лэйярду. — Только когда будешь с ней… рядом, не забудь, сколько раз она спала со мной.

Лэйярд за доли секунды достиг Макса и приставил обнаженный клинок к его горлу:

— Я убью тебя…

Я читала ужас в глазах застывшего Макса. Он боялся шевельнуться.

— Лэйярд, не надо, пожалуйста, — вцепилась я в его руку, — Пожалуйста, оставь его, пойдем, прошу.

Я быстро шагала прочь от этого проклятого дома. Внутри все кипело и клокотало. И только отойдя на приличное расстояние, я смогла дать волю своим эмоциям. Просто села на траву у края дороги и зарыдала. Сожалела ли я об этом путешествии? — Нет. О разбитом сердце? — Нет. Осталась хоть капля любви к Максу? — Тоже нет, ее давно вытеснило новое чувство. Я плакала от обиды и жалости к себе: я бросила все, отправилась неизвестно куда, чуть не погибла, и где благодарность? Спасибо Лэйярду, что дал мне выплакаться, покопаться в себе и разобраться в своих мыслях. Он сидел поодаль, словно не обращая на меня внимания и играя с Улой. Когда я успокоилась и посмотрела в его сторону, он отпустил рысь, и та галопом понеслась ко мне, прыгая и тыкаясь в меня мордой, словно приглашая поиграть. Затем она улеглась на спину, выписывая кренделя и смешно дрыгая всеми четырьмя лапами.

— Ну, ты и дуреха, Ула, — я засмеялась и почесала ей живот.

Подошел Лэйярд и опустился на траву рядом:

— Помнишь, я обещал ничего не скрывать от тебя? Есть еще кое-что, о чем ты не знаешь. С тех самых пор, когда я впервые увидел тебя там, в ущелье, я понял, что отныне мое сердце принадлежит только тебе. И когда я нес тебя, то молил богов, чтобы ты была моей, чтобы не отпускать тебя никогда…

— Я хочу быть твоей, — я смахнула слезу и подняла голову. — Хочу, чтобы ты никогда меня не отпускал.

Я придвинулась ближе и положила голову ему на плечо, а он обнял меня и погладил по голове. Это то, чего я действительно хотела, и поняла уже давно, просто боялась прислушаться к своему сердцу, боялась признаться себе в этом.

— Только ты не плачь больше, — он тихонько провел ладонью по моей щеке. — Горожане будут удивленно провожать взглядами такую невероятно красивую, но печальную знатную даму.

— Мы пойдем в город?

— Если хочешь.

— Хочу. Это далеко?

— Совсем рядом. Но, если ты устала, я тебя донесу, — он улыбался.

— Я совсем не устала, мы уже столько прошли с тобой.

Никогда раньше я не видела такого дивного города. Роскошные дворцы, высокие храмы, открытые театры поражали меня своим великолепием и монументальностью. Виллы знатных людей были спрятаны от посторонних глаз роскошными садами и коваными заборами. Вдоль широких мощеных улиц располагалось множество лавок, лотков, шикарных и не очень трактиров. Естественно, мы посетили один из них на мой выбор. Жаль, не получилось рассмотреть храм внутри — вне священных праздников вход туда был закрыт. Я тащила Лэйярда за руку от одного архитектурного строения к другому. Он не успевал толком рассказать о нем, как мое внимание уже переключалось на что-то другое. Прогуливающиеся вдоль набережной знатные семейства с интересом провожали нас взглядом. Еще мне ужасно захотелось посмотреть, как живет простой люд, и мы отправились через мост, в квартал ремесленников. Каменными там были только храмы, дома и лавки были деревянными и абсолютно разными, и побогаче, и поскромнее.

Обратно мы возвращались в открытой коляске, запряженной шестью громадными рысями. "Извозчик" еще прокатил нас по главным улицам, и свернул за город. К вечеру мы добрались к дому Илары. Лэйярд сказал нашему "извозчику", чтобы тот ждал, и проводил меня до двери.

— Ты уедешь?

— Я ненадолго, — он погладил мои плечи.

— Не оставляй меня.

— Когда стемнеет, я вернусь за тобой.

— Я буду ждать.

Я обняла его, поцеловав в щеку, и пошла в дом.

Илара уже волновалась и собиралась выслать стражу к Гудрун, если мы не вернемся до темноты.

— Простите, мы как-то не подумали, что вы будете переживать, — я виновато поджала губы.

— Ладно, я не буду обижаться, но впредь, — она погрозила пальцем. — Где Лэйярд? Что там решилось с Ингваром?

Я в двух словах описала разговор с Максом.

— Как ты вообще могла быть рядом с таким человеком?

Я пожала плечами:

— Говорят, власть меняет людей.

— А у нас говорят: "Лишь ты сам можешь изменить себя, поэтому меняйся только к лучшему". Не переживай, все что с нами происходит — делается для нашего наивысшего блага. И твое путешествие тоже было не напрасным.

— Да, потому что я встретила того, кто действительно мне нужен.

Илара заулыбалась:

— Ты о Лэйярде?

Я кивнула головой.

— Я ведь сразу заметила это притяжение, когда вы ко мне вошли. Да от вас просто искры разлетались. Может у вас, гальмиров, не принято слушать сердце и доверять интуиции, ну и напрасно. Так где же мой братец?

— Сказал, что заедет за мной позже.

— А ты стоишь в пыльном платье, босиком, с лохматыми волосами. Ужас. Далия. Срочно нужна горячая бочка.

По приказу госпожи Далия принесла еще и щипцы для завивки волос, объясняя, как греть их на огне (бедные женщины), кучу разных баночек с эфирными маслами (я все перенюхала, но ничего не выбрала), и, конечно же, горячий воск для удаления волос. Мне пришлось просто вытолкать Далию из ванной, объясняя, что я не королева, и сама могу им пользоваться.

На этот раз я не захотела укладывать или заплетать волосы, а просто расчесала их. Из предложенных мне платьев выбрала белое, самое простое и легкое. Мы уже поужинали и вышли в сад, а Лэйярд все не возвращался. Илара приказала зажечь "фонари", представляющие из себя стеклянные шары, заполненные горящими свечами. Они стояли по краю тянущейся через весь сад дорожки, но света давали совсем мало.

Услышав вдалеке шум и возню, я насторожилась. Через пару минут на дорожке появились четыре стражника, ведущие незнакомого мне мужчину. Его дорогая одежда была пыльной и местами изорванной. Но стражникам, как я успела заметить, тоже хорошо досталось.

— Вот, поймали нарушителя, госпожа, — докладывал бравый вояка с подбитым глазом. — Вы велели не пускать.

— Илара, — мужчина протянул к ней руки. — Почему?

Я догадалась, что это и есть разудалый рыжий Эрик.

— Что тебе нужно? — Илара надула губки.

— Почему я не могу тебя увидеть, почему не могу поговорить?

— Я все сказала тебе. Мне нечего добавить. Каждый из нас остался при своем.

Он растолкал локтями стражу и подошел поближе.

— Дай мне один шанс.

— Я больше не повелительница, чтоб ты знал.

— Я знаю, потому и пришел. Я без тебя не могу.

Илара молчала. Он еще сделал шаг, но стража снова схватила его.

— Подождите, — Илара подняла ладонь, и стражники оставили его в покое.

— Всего один шанс, Илара. Ты никогда не пожалеешь, клянусь.

— Ладно. Обещаю подумать. До завтра.

Стражники с воодушевлением потащили его прочь от дома, но он не сопротивлялся, а улыбался во всю свою рыжую бороду.

К ночи стало прохладно, и я набросила на плечи пелерину (по словам Илары — из белого горностая). Мы сидели на скамейке, Илара болтала, но я не слушала ее, потому что в ожидании Лэйярда прислушивалась к любому шороху. Услышав знакомые шаги, я вскочила на ноги.

Лэйярд поцеловал Иларе руку, а мне принес букетик белых цветов.

— Где ты успел переодеться? — спросила я, садясь в коляску и рассматривая его темно-синий с серебром камзол.

— Я хочу показать тебе дом моей матери. Я очень редко бывал там, с тех пор, как она покинула этот мир. Поэтому там нужно было привести все в порядок.

— Так взял бы меня с собой, я быстро умею наводить порядок.

Он ничего не ответил, только взял мою руку своими ладонями.

Я получала огромное удовольствие от этой ночной поездки. Свежий ветер обдувал лицо и развевал волосы. Рядом с "извозчиком", по обе стороны коляски, находились освещавшие путь фонари, вокруг которых роились легкие мотыльки. И главное, я чувствовала себя самой счастливой девушкой на свете, прижимаясь к его груди и держа его за руку.

В городе тоже горело множество фонарей, улицы были оживленными. Коляска немного пропетляла по ближайшим к дворцу закоулкам и остановилась. Мы подошли к небольшому дому, обложенному белым камнем.

— Закрой глаза, — шепнул он на ушко.

С закрытыми глазами я под руку вошла в дом:

— Открывать?

— Еще нет.

Он провел меня дальше, вглубь дома. Я слышала, как он копошился где-то рядом, но по-честному держала глаза закрытыми.

— Теперь открывай.

Открыв глаза, я увидела мягкий свет десятков свечей, резную мебель, выглядывающую из полумрака комнаты, а на полу заметила мягкое покрывало, сшитое из шубок песца…

— Анаис, будь моей женой…

— А что делают девушки в Тарсиллинне, когда хотят сказать, что они согласны?

Он улыбнулся, обнял меня и поцеловал в нос. И это что, все? Тогда я решила показать ему, что делают у нас, и подарила долгий поцелуй. Не успела я перевести дыхание, как Лэйярд снова притянул меня к себе, и не отпускал мои губы долго-долго. Я и сама не заметила, как мы оказались на том самом тэссе…

Он обращался со мной так нежно и бережно, словно я хрупкая фарфоровая кукла. Беспрестанно покрывая меня легкими поцелуями, жадно ловил каждый мой вздох, каждое движение… Только теперь я по-настоящему узнала, каково это, когда сердца бьются в такт, и смогла понять, что значит "полностью раствориться в любимом человеке"…

Когда я проснулась, солнце уже пыталось пробиться сквозь занавешенные шторы. Я лежала на боку, и пушистый мех тэсса щекотал плечо и шею. Лэйярд спал, придерживая мою ногу, лежащую на его животе. По второй ноге, едва прикрытой легким прозрачным покрывалом, скользил солнечный луч. Я обвела взглядом комнату. Деревянные балки на высоком потолке, каминная полка со множеством уже оплывших свечей, светлые гобелены, плетеное кресло… Стоп. Что это? Музыкальный инструмент?

Я придвинулась ближе к Лэйярду, поцеловав его в шею, и провела ладонью по его груди.

— Мм…

— Извини, что не даю спать…

Он обнял меня и перевернул так, что я оказалась на нем.

— Даже не думай извиняться, — он запустил руку в мои волосы, проводя по затылку. — Мне всегда будет тебя мало…

Я засмеялась:

— Подожди, я сейчас не об этом. Илара говорила, ты божественно играешь на лютне.

— Не верь ей, она, как всегда, преувеличивает.

— Мне очень хочется послушать.

— Ты уверена, что хочешь этого прямо сейчас?

— Прямо сейчас.

Он поцеловал меня в плечо, поднялся, взял с кресла лютню и сел рядом со мной.

Я приготовилась слушать и даже приподнялась на локте, положив на руку подбородок. Пришлось долго ждать, пока он настраивал ее, подкручивая колки туда-сюда и трогая струны.

И, наконец, плавно полилась волшебная, чарующая музыка.

После длинного мелодичного вступления и красивого проигрыша, я услышала прекрасную песню:

Твои глаза наполнены туманом,

Ты соткана из утренней росы,

Из сумерек, из предрассветной дымки,

Из ветра легкого в полночные часы.

В твоих глазах — зов ночи теплой, томной,

Трель соловья и нежность лепестков,

И притяжение луны прекрасной, полной,

И мягкость летних белых облаков.

В твоих глазах — шум гроз, блеск тысяч молний,

Прибоя рокот, ливень, ураган,

И водопад над пропастью бездонной,

И все сжигающий проснувшийся вулкан.

В твоих глазах — весь мир, все мирозданье,

Дожди, закаты, небо и земля,

Природы чистота, далеких звезд мерцанье,

Прошу, чтоб отразился в них и я…

Я слушала, как зачарованная, боясь пошевелиться, и улыбалась.

— Тебе понравилось?

— Очень. Ты будешь еще для меня играть?

— Хоть каждый день. Но сейчас я наполню нам горячую бочку, ты не против?

— Только — за.

В этот же день мы поехали к старой Хильде, которая обвенчала нас, одев на руки обручальные браслеты.

— Ну, что, куда теперь? — спросила я любимого.

— Куда хочешь, мы ведь и так уже на краю света.

— Мне кажется, я хочу в Могилев.

— Мо-ги-лев, — протянул Лэйярд. — Не знаю где это, но звучит очень заманчиво…

КОНЕЦ