Тролли тоже плачут (СИ)

Глава десятая

Яте с утра хандрил и по случаю его дурного настроения в офисе ничего не гремело, не взрывалось и не воняло. Зато раздражение просто-таки в воздухе витало, мешая работать. Хотя, конечно, на проверку списка из семи имён, ни особый настрой, ни сосредоточенность не нужны. А кроме эксперта и управляющего в конторе ни души и не было.

Собственно, Росс уже определился, кого из списка любителей пострелять, получивших лицензию на охоту рядом с тролльим заповедником, стоит отнести к подозреваемым в первую очередь. Только встречаться с этим типом у альва не имелось ни малейшего желания. И вот досада: спихнуть на кого-то другого эту поездку не получится. А это раздражало.

— Кто тут будет Алекс Росс?

Посыльный появился на пороге неожиданно, словно из воздуха материализовался. Управляющий не слышал ни шагов, ни хлопанья дверьми. Хотя обычно разносчики телеграмм, озабоченные собственной значимостью для общества, разве что фанфарами свой приход не сопровождали. Правда, этот мальчишка, как и его коллеги, смотрел исключительно в лист с адресами, а не по сторонам. Поэтому и вёл себя нагло. Эдакое обоснованное нахальство. Я, мол, ничего вокруг не вижу и от того мне хоть кузнец, хоть лорд, хоть сама императрица.

— Я буду Алекс Росс, — сообщил посыльному альв.

— Распишитесь, вам телеграмма, — буркнул мальчишка, швыряя на стол адресный лист и конверт из толстой, едва ли не обёрточной бумаги.

Головы он так и не поднял, а потому утопал, не осознав собственной ошибки и вины. Всё же, альву нагрубил, не лепрекону. Непринято такое обращение в Элизии. Как-никак лорд, хоть и бывший.

Росс, осознав, что пусть и мысленно, но брюзжит ради самого брюзжания, усмехнулся, ногтём на мизинце вскрывая конверт. Жест получился, конечно, красивым, но чуть не стоил управляющему маникюра — конверт оказался действительно плотным. Все почтовые отделения города стремились сэкономить на бумаге. А ещё на чернилах для печатных машин. Для того чтобы разобрать текст, потребовалась лупа и немало фантазии.

И всё равно альв не сразу догадался, что «старшина» никакой не «старшина», а вовсе даже и «старейшина». Но вот почему «выживший» превратился в «овшивленного» для детектива так и осталось загадкой. Видимо, это уже были издержки телеграфа. Всё-таки, он — телеграф — как, впрочем, и телефон многое понимал по-своему.

— Яте! — проорал поборник правил приличий и уважительного отношения к высшему сословию. — Оказывается, у троллей имеется овшивленный. И старейшина позволяет нам с ним встретиться. О чём и сообщает любезный егерь.

— И что ты хочешь узнать у тролльих вшей? — отозвался тег, не спеша являться пред ясные очи начальства. — Кстати, разве у них водятся вши? Я думал, что только блохи…

— За что я тебя люблю, так это за твою эрудицию и всестороннее образование, — похвалил Росс подчинённого, вставая. Тролли троллями, а встретиться с охотником всё-таки придётся. — Подозреваю, что вши тут не при чём. А познакомиться тебе предстоит с выжившим после нападения. Хотя, конечно, егерь мог иметь в виду, что его подопечный в ходе инцидента заразился педикулёзом. Тогда, вероятно, это информация будет полезна для науки.

Росс задумчиво осмотрел свою трость, будто впервые видел и снова убрал её в шкаф, достав другую, с серебряным набалдашником.

— А ты сам? — эксперт, наконец, решил переговорить с альвом лично, а не перекрикиваться из-за стенки.

— А я сам отправляюсь на встречу с другом. Очень старым другом, — пояснил Алекс, натягивая белые, а не повседневные чёрные перчатки. — Да, думаю, тебе ранения пострадавшего скажут больше, чем мне.

Курой в ответ неопределённо мотнул головой, то ли соглашаясь с этим утверждением, то ли посылая пострадавшего и Росса вместе с его резонами к Седьмому. Скорее второе, чем первое. Вылезать из своей лаборатории Яте терпеть не мог.

— Кстати, ты отослал отчёт по письмам инспектору? — уточнил альв.

— И отчёт отослал, и копию нам оставил, и письма тоже переписал, — оскорбился медик. — Он же прислал тебе список, который ты просил.

— Потому и спрашиваю. Гикорри мог проявить любезность, и агентство осталось бы ему должно. А так получается просто взаимовыгодная услуга.

Курой набычившись, исподлобья глянул на начальство и сунул кулаки в карманы брюк. Всё-таки у тега имелась удивительная способность: ни слова не говоря, он умел выразить малейшие нюансы своего отношения к ситуации. Вот и сейчас моментально стало понятно, что именно думает Яте о возможности проявления любезности со стороны инспектора.

— И что там с письмами?

— Да ничего интересного, — зевнул, не разжимая челюстей, медик. — Долговые расписки в основном. Пара писем от жены с требованием денег и взываниями к совести. Аннулированное свидетельство о праве собственности на кусок земли возле Голды. Та записка от женщины, которую я сравнивал с письмом, что ты мне дал, была единственной. Но, если тебе требуется моё мнение, писала она ему не первый раз. Просто даже по тону сужу. Такое впечатление, что они общались и раньше.

— Племянница консорта общалась с разорившимся мойщиком золота? — протянул альв, покачивая тростью, как плечами весов. — Впрочем, для Ольги это нормально. Но их связь мне покоя не даёт.

— Или тебе очень хочется её поймать?

— Или это, — не стал спорить альв. — Но, так или иначе, а я даже с дварфом встретиться не могу. Гикорри меня к нему не пускает. Кстати, ты акцентировал его внимание именно на этой записке?

— По-твоему, я идиот? — обиделся тег. — Нет, естественно. Просто указал, что письмо написано женской рукой и не его женой.

А Росс тяжело вздохнул — мысленно, правда. Нет, эксперт не был обидчивым. Просто обладал цепкой памятью. Потому и не забывал ничего.

— Нет, я не думаю, что ты дурак. Просто уточнил, — ради соблюдения вежливости заверил тега Алекс. На такие извинения прощения Яте не купишь. — Ладно, пока мы не можем потянуть за эту ниточку, будем отрабатывать то, что имеем. Я займусь охотником, а ты поезжай в заповедник.

— А Рон с этой девицей? Вдруг они что-нибудь нароют?

— С женой Горха? Не думаю. Тут пользы будет не больше, чем с возлюбленным дочери. Я их туда послал просто для проформы. С ней давно стоило познакомиться. Да и, в конце концов, Мастерс всегда может вызвать меня.

Курой на это только кивнул и, ни слова больше не говоря, отправился в свою лабораторию. Росс надеялся, что для сборов в заповедник. Но уточнить он все же не решился. И кому пришла в голову идея, будто быть руководителем — это завидная участь? Иногда альв сам себе напоминал духовного наставника в пансионате для обиженных судьбой детей. Одному лишнего не скажи, второй с женщиной работать не хочет, а третья вообще… девчонка с непомерными амбициями.

И ведь никому нет никакого дела, что, например, сам управляющей не желает встречаться с «другом». А вот надо.

На этой, несомненно, продуктивной мысли Росс ещё разок тяжко вздохнул, опустил полы цилиндра пониже и покинул собственный офис.

Всё-таки недаром Алекса подмывало явиться без предварительной договорённости с хозяином. Росс знал прекрасно, что Василий тщательно подготовится к приходу гостя, постарается произвести впечатление. А так бы врасплох застал, может, не так тошно было.

Альв решил принять посетителя в ванной. Обычной фаянсовой ванной, то ли действительно вывезенной с Островов, то ли просто расписанной голубым по белому в восточной манере: водоросли, ракушки, рыбки. Сие чудо водрузили на возвышение, высотой в три ступеньки. А сам подиум находился в комнате, размером с приличный кабинет. Да ещё с окном, демонстрирующим виды на сад.

Детективу подумалось, что мыться в таких апартаментах не слишком комфортно. Замёрзнешь, пока чистоту наведёшь. Впрочем, Василий и не мылся — он посетителей принимал. Возможно, это при дворе нынче модным считалось. Встречали же одно время леди гостей, не вставая с постели. Даже салоны устраивали. Хотя, возможно, такой приём являлся личной инициативой хозяина мойни. Этот лорд очень дорожил репутацией оригинала и всячески её поддерживал.

— О, Александр, друг мой! Проходи, располагайся и будь как дома! — поприветствовал альв детектива, взмахом руки указывая на кресло, больше смахивающее на трон.

Росс не без труда удержал при себе вопрос, может ли он присоединиться к хозяину, раз уж ему предлагают чувствовать себя «как дома». Или спросить, где тут стульчак. Тоже вполне подходит под определение «свободно располагаться». Вместо этого, управляющий уселся на предложенное место, небрежно швырнув шляпу и перчатки на столик, декорированный фруктовыми скульптурками. Алекс покосился на лебедя, искусно вырезанного из моркови, но пробовать не решился. Не любил он овощи.

— Итак, что тебя заставило вспомнить о нашей дружбе через столько лет? — поинтересовался Василий, видимо решив, что с гостеприимством можно и заканчивать.

Впрочем, терпеливостью он никогда не отличался.

А вот Росс молчал. Во-первых, хорошая пауза и доведение собеседника до состояния нервного подёргивания ещё никому не вредило. Пусть он сам придумает повод для визита, вспомнив все свои грехи. А, во-вторых, Алекс рассматривал плавающего альва и искренне недоумевал: ведь когда-то, не так давно, кстати, он вот это действительно считал своим другом.

Бледное, без единого изъяна, вылощенное — почти выхолощенное — тело почему-то живо напоминало пузо дохлой лягушки. Длинные, предусмотрительно переброшенные через край ванны тёмные волосы больше смахивали на женский парик. А идеальное лицо на маску. Не мужчина — кукла.

Хотя интересы и увлечения у Василия всегда были вполне мужскими.

— Так я тебя слушаю, — напомнил хозяин о своём присутствии.

— А я ещё ничего и не говорил, — заверил его Алекс, постукивая пальцами по тулье собственного цилиндра.

— Ну, так скажи. И, может, ты хоть пальто снимешь?

— Благодарю, но у тебя тут прохладно.

И это утверждение вполне соответствовало истине. В Элизии не принято оборудовать большие помещения не потому, что площадь экономят. А потому, что отопить сложно. Дрова дороги, газ ещё дороже, а связываться с огненными элементалями не каждый рискнёт.

— Ты и раньше отличался излишней нежностью и чувствительностью, — тонко улыбнулся Василий, заставив бокал вспорхнуть с подносика, и придирчиво рассматривая собственные, отполированные до жемчужного блеска, ногти.

— Если я не ошибаюсь, ты любишь охотиться рядом с заповедником троллей? — Росс решил, что промариновал лорда достаточно.

Дальше тянуть уже просто невежливо было.

— И что? — приподнял очерченные ровными дугами брови альв.

— И при этом возглавляешь в парламенте партию ярых ксенофобоф?

— Стой-стой, — лорд поднял ладонь, как будто отгораживаясь от Росса. — Позволь мне самому догадаться. Кто-то убивает или измывается над этими обезьянами. И ты решил, что я к этому руку приложил?

Собственно, такая прозорливость детектива нисколько не удивила. Василий был кем угодно, но только не дураком. А два и два сложить действительно несложно.

— Друг мой… Позволишь мне тебя так называть, хоть ты и отрёкся от нашей дружбы? Так вот, друг мой, мои политические убеждения и реальность никак не связаны. Они даже и не пересекаются.

Алекс молчал, не спеша комментировать.

— Видимо, ты слишком давно не бывал в обществе и несколько отвык, — альв одарил «друга» ещё одной тонкой улыбкой. Впрочем, тут же спрятав её за краем пойманного в воздухе бокала. — Как ты изволил заметить, я возглавляю в парламенте партию ксенофобов. Изящно сказано, не поспоришь. Хотя я её называю кружком по интересам. Ведь в нем состоят представители самых разных течений и официального статуса он не получила…

— Какое это имеет отношение к интересующему меня делу?

Росс сам поразился своей нетерпеливости. Помнится, раньше он без труда выносил подобные разговоры. В высшем свете просто неприлично сразу переходить к делу, не наплетя сперва словесных орнаментов.

— Минуточку, мой любезный гость, — изящно, как балерина, взмахнул фужером Василий. — Так вот, мы просто представители, скажем так, парламентёров, придерживающихся единых, вполне материальных, а не политических, заметь, интересов. Согласись, что статьи бюджета, новые налоги или финансирование армии от политических взглядов никак не зависят. Но при этом все мы должны оставаться в том течении, в котором плывём. И как же нам договориться? Объединиться под трескучим лозунгом! Раньше это было: «За честь короны!» или «Спасём Родину!». Сейчас: «Троллей в зоопарки, крысюков в резервации!». Завтра, может быть: «Любители пива губят нацфонд!». Или какой-нибудь подобный идиотизм. И пока старичье посмеивается, поглядывая на нас свысока, мы всё уже решили, поделили, распределили. Осталось только вложить дельные мысли в лысые головы наших «вождей».

— То есть, на самом деле ты троллей любишь? — усмехнулся Росс, которому, почему-то, вдруг стало муторно.

— Да чхать я на них хотел! — возмутился Василий. — Мне что тролли, что дубовые рощи. Ещё раз говорю — это просто ширма.

— Ну, а разве ширма не требует иногда активных действий? Так сказать, подтверждения трескучих лозунгов реальным актом?

— Александр, ты в своём уме? — занервничал альв. — Одно дело с казной мухлевать. И совсем другое с уголовщиной связываться. Ты думаешь, я стал бы себя так подставлять? За кого ты меня принимаешь?

— За лорда Василия из рода Золотой Зари, — заверил хозяина Росс, вставая.

Он чувствовал себя полным и окончательным идиотом. И не потому, что сам не додумался до всей этой околополитической мути. Представить, будто альв, даже в угоду собственным убеждениям, совершит поступок, способный ему навредить — бред! Да он козла, скорее, под хвост поцелует. Особенно, если это поможет продвижению.

— Последний вопрос, — сказал Алекс, надевая цилиндр. — Ты ничего не слышал об Ольге?

— О ком? — бедный лорд даже вином поперхнулся. И побледнел ещё больше, став голубее фаянса собственной ванны. Впрочем, видимо это помогло ему вспомнить альву. — Она… объявилась?

— Нет, я просто так спросил, — вежливо улыбнулся детектив.

— Ты всегда был странным, — заверил его лорд, глядя на Росса настороженно.

Кажется, в этой ванной комнате не только управляющий «Следа» жалел, что затеял эту встречу.

Каро одёргивала себя, но всё же посматривала на госпожу Горх. И поражалась схожести мужских вкусов, которые, кажется, от расы не зависели. Хотя, может, дело было и не во вкусах. Какая самка сможет дать обильное потомство? Широкобёдрая. А без проблем выкормить его? Пышногрудая. Но при этом спутница жизни должна отличаться отменным здоровьем и лишний жир, как известно, свидетельствует об обратном. Значит, талия обязана быть тонкой. Длинные ноги… Ну, возможно, это признак того, что женщина от врагов убежать сумеет.

Правда, на оправдание больших глаз, непременно синих, длинных волос, обязательно блондинистых, аккуратных носиков и пухлых губ фантазия теурга стопорилась. Ну, ладно губы. Мягкие, наверное, целовать приятнее. А целовались в Элизии теперь все. Даже те, чьих предков от такого действа брезгливо передёргивало. Ну, ладно пышные и блестящие волосы. Тоже признак здоровья. Но длинные-то почему? А глаза с носом?

Так или иначе, а всеми признаками женской красоты госпожа Горх обладала и даже в избытке. То есть, хватило бы на пару женщин. Глаза не синие, а сапфировые. Волосы не блондинистые, а цвета вызревшей пшеницы да ещё и с золотом. Грудь… Кормилицей бы ей быть профессиональной.

Собственно, падчерица походила на мачеху. Но так же бронза золото напоминает: оба металла жёлтенькие и блестят.

Помниться, матушка заказчика говорила, что нынешняя супруга сынка приворожила. Теперь природу приворота Каро знала абсолютно точно. Таким женщинам магия ни к чему. Достаточно губки надуть и ресничками похлопать — мужик твой. Вот и Мастерс уже растекался карамельной лужицей, улыбаясь, как слабоумный. Кажется, и вовсе забыл, зачем они сюда пришли.

— Я задам, наверное, неделикатный вопрос, — выдала Курой чересчур резко. — Но объясните, почему человечка, да ещё с весьма внушительным приданым, вышла замуж за гнома.

Оборотень глянул на напарницу и даже улыбаться перестал. А глазки красотки по-змеиному сузились. Тег на это только села прямее. Плевать! Они детективы, а не гувернантки. И информацию необходимо получить любым способом. Пусть даже и хамя.

Тем более, если это тебе самой нравится.

— Вы хотите меня оскорбить? — жёнушка Горх не говорила, а прям-таки пела, голос лился мёдом.

Даже на языке липко стало. Хотя, по логике вещей, липко должно было стать в ушах.

— Нет, — заверила метрессу теург, мило улыбаясь. «Да!» — радостно рявкнуло у неё же под черепом. Но внутренние вопли Курой вслух озвучивать не спешила. — Простите, если мой вопрос обидел вас. Но ответ на него действительно важен. Посудите сами. Люди обычно живут закрытыми общинами. Финансового благополучия добиваются немногие из них. Логичней предположить, что красивую дочку, да ещё с богатым приданым, постараются выдать за своего. И вряд ли родители захотят отдавать её в семью дварфов, которые не только к людям, а ко всем расам относятся пренебрежительно.

— В общем, вы правы, — сиропный голосок начал подмерзать. Интересно, замороженный мёд — это вкусно? — Но дело в том, что содержанок нигде не считают достойными членами общества.

— Вы были содержанкой?

— Каро! — конфузливо прошипел Мастерс.

И тут же участливо погладил госпожу Горх по руке. Она, между прочим, в ответ благодарно пожала оборотню пальцы. Несомненно достойное поведение для почтенной замужней женщины! Да, с моралью у этой метрессы дела обстояли куда хуже, чем с волосами.

— Нет, — как ни в чём не бывало ответила вышеупомянутая метресса. — Содержанкой была моя мать. Кстати, этого факта я никогда и не скрывала. Между прочим, в дварфийской общине её до сих пор хорошо помнят. Потому что её попечитель — очень уважаемый бизнесмен — оставался верным ей на протяжении более двадцати лет.

— Каро! — чуть повысил голос Рон.

Вопрос: «Это он ваш отец?» пришлось проглотить. Впрочем, и без всяких уточнений было понятно: Алесия Горх чистокровный человек. Но всё же задать его очень хотелось.

— Не волнуйтесь, господин Мастерс, я всё понимаю, — всепрощающе улыбнулась человечка. — Ваша напарница просто ещё слишком юна и порывиста.

У Курой рот сам собой открылся. Во-первых, эта Алесия если и была старше, то года на три — не больше. Хотя, конечно, двадцать пять для человека и тега вещи абсолютно разные, но жизненный-то опыт один. Во-вторых, говорить о присутствующих гадости, да ещё так, как будто этих самых присутствующих тут и нет, неприлично. И, в-третьих, не ответишь же ничего!

Всё-таки, иногда оставаться благовоспитанной барышней невероятно тяжело.

— Кроме того, вы, мужчины, в силу своего ума стараетесь составлять собственное впечатление, а не руководствоваться чужим мнением. Мы же, женщины, часто судим со слов других. Я знаю, что с моей свекровью вам доводилось общаться. И, несомненно, она рассказала про меня много нехорошего. Но это свойственно всем матерям, безумно любящих сыновей. Как правило, первая жена становится воплощением добродетелей, а дети от неё обожаемыми внучками. Каждая последующая супруга оказывается олицетворением пороков.

— Я всё прекрасно понимаю, — заверил Горх оборотень, снова демонстрируя в улыбке безупречный оскал. — И, поверьте, никто о вас плохо не думает.

— Не уверена, — грустно, но понимающе, улыбнулась госпожа Алесия. Просто какой-то марафон улыбок! — Но посмотрите на это дело с другой стороны. У почтенной метрессы в этом свой интерес.

— Какой же это? — буркнула Каро, решившая, что чужое хамство её молчать не заставит. В конце концов, детектив должен иметь толстую шкуру. Мало ли кто и что скажет!

Впрочем, в данный момент теурга обижали не столько слова, сколько то, как эта человечка игнорировала девушку. Вроде и на вопросы отвечала, но смотрела при этом только на Рона, словно никакой теги тут и не было. Курой и впрямь себя призраком начала чувствовать.

— Я уже говорила: внуки, рождённые первой женой, для бабушек самые любимые, — пропела человечка оборотню. — И в память о первой супруге у моего достопочтимого мужа осталась дочь. Конечно, это может показаться чудовищным, но дварфы в первую очередь всегда думают о материальном. Так вот, если с господином Горхом, не дай такого Предок, произойдёт несчастье, то наследство будет разделено поровну между мной и падчерицей. Если же у меня родится сын, бедной девочке вообще выделят всего лишь приданое. И совсем по-другому дела обстоят в случае, когда дочь останется единственной преемницей. Естественно, бабушка хочет, чтобы так оно и оказалось.

— И поэтому строит козни против вас? — не без ехидства поинтересовалась Каро.

— И поэтому она оценивает меня субъективно, — сообщила Алесия оборотню, упорно не замечая теурга. — Хотя я не буду удивлена, если вдруг всплывут обстоятельства, меня компрометирующие.

— А есть чему всплывать?

— Пожалуй, нам пора, — Мастерс вскочил со своего места и галантно, совсем как придворный кавалер, приложился к ручке красавицы. — Благодарю вас за содержательную беседу. Вы очень нам помогли. Я уж не говорю о том, что находиться в обществе такой женщины — это безумно приятно.

— Оставьте! Всегда буду рада вас видеть вновь, — госпожа Горх улыбкой продемонстрировала оборотню, что эти слова не пустой звук.

— Пойдём, Каро… — рыкнул Рон на теурга.

И, кажется, едва удержался, чтобы не выволочь её за шиворот. Спасибо, ограничился только плечом. Но тегу за собой он действительно тащил.

— И что ты там устроила? — поинтересовался оборотень, остановившись только в квартале от дома Горха.

И там же отпустив Курой, которая начала подозревать детектива в не слишком благородных намерениях. Например, в желании затолкать напарницу в переулок потемнее и там тихонечко придушить. Но Мастерс всего лишь достал из внутреннего кармана изрядно потёртой куртки щегольской, кажется, даже золотой, портсигар и несколько нервно закурил.

Курой это удивило даже больше непонятной злости детектива. Всё же, обоняние — обычное, а не магическое — у оборотней обострённым было. Поэтому курящий перевёртыш такое же частое явление, как совестливый лорд.

— Чего смотришь? — усмехнулся Мастерс. — Во время службы в таких местах оказываешься, что табак единственная возможность не сдохнуть от вони. Да и нервы успокаивает. Так что ты там устроила?

— Ничего я не устраивала. Это ты там с ней любезничал. А я работала!

— Детка, я тебе уже говорил: на варенье осы слетаются гораздо охотнее, чем на горчицу. Будь приветливее и окружающие к тебе потянутся.

— А мухи охотнее слетаются на… — Курой осеклась и договаривать свою мысль всё-таки не стала.

Просто отвернулась.

— Как же всё запущено, — протянул Рон. Кажется, эта фразочка грозила стать его «коронкой». — Ладно, и что ты наработала?

— Кроме наблюдения, что тебе достаточно глазки состроить, и ты уже ничего не видишь и не слышишь?

— Кроме него. В нём ничего ценного нет — это и без тебя все знают. Ну же, Каро, сострой мне глазки. Я стану добрым-добрым, хорошим-хорошим, послушным-послушным. А если ты ещё и губки бантиком сложишь…

— А если я тебе по башке дам? — окрысилась Курой.

— Тогда я стану задумчивым, — заверил её Мастерс. — Так ты заметила что-нибудь ценное или день опять в пустую прошёл?

— Заметила, — недовольно буркнула теург. — Твоя Алесия, конечно, простой человек и никакого проклятья она сотворить не могла. Но вот тень на ней есть. То есть, она довольно плотно общается с тем, на ком наговор висит. Значит, надо искать среди ближнего круга.

— Ну, это с самого начала было понятно, — Мастерс старательно раздавил окурок каблуком, даже в землю его втоптал. — Гнилое какое-то дело нам досталось. Вязнем в нём, как в болоте. И не туды, и не сюды.

— Туды-сюды, — передразнила его тегга, оскорблённая тем, что её заслуг не оценили. — Может, это действительно мать Горха? А что? Прокляла кого-нибудь, потом свалит на его жену. Мол, это она всё затеяла. Дварф и разведётся. Тогда всё наследство внучке достанется.

— Ну, ты же сама говорила, что проклясть она никого не может. Впрочем, кто мешает ей за помощью обратиться?

— Вот именно. Конечно, нелицензированные проклятия запрещены. Но за хорошую плату в Элизии и до самого Седьмого добраться можно. Сам же знаешь: если у тебя водится монета, то купить можно всё.

— Всё? — ухмыльнулся Рон.

— Всё, — со знанием дела заверила его Курой. — Только не начинай про любовь, дружбу и преданность. Это тоже покупается. Была бы цена подходящая.

— А счастье?

— А что такое счастье? — пожала плечами Каро. — Это же всего лишь какое-то мгновение. Ну, может не миг, но всё равно просто состояние души. Проходящее, заметь. Никто не может быть постоянно, безусловно счастлив.

— Спасибо за пояснение, — поблагодарил её вежливый оборотень. — Но я спрашивал о другом. Счастье купить можно?

— Конечно, можно, — Каро с толку сбить себя не дала. — Для кого-то счастье вкусно поесть. Для меня стать действительно высококлассным специалистом. Для тебя, наверное, затащить в постель самую красивую женщину. И всё это, заметь, вполне покупается.

— Вот так вот значит? — хитровато прищурился оборотень. — Ладно, следуйте за мной, леди.

— Куда это?

Но объяснять детектив ничего не стал, только лыбился хитровато.

Мастерс остановил кеб и, не слишком вежливо подпихивая напарницу, усадил её в экипаж, шепнув адрес возничему так, чтобы девушка не слышала. Ехать им пришлось довольно долго и молча. Курой упрямо сжала губы, отвернувшись к окну — обиделась за такую таинственность, а, вспомнив, заодно, и за совершенно неоправданный «наезд». Рон тоже заговаривать не спешил, но продолжал ухмыляться.

Оказалось, что направлялись они к отелю «Империя» — самой роскошной, самой дорогой и самой модной гостинице Элизия. Теург не знала о чём и думать, глядя на высоченное — в двенадцать этажей — здание, сверкающая огнями и вылизанными до хрустального блеска стёклами. Будь это заведение попроще, и она, не задумываясь, влепила бы оборотню пощёчину. А так… Её самооценка до стоимости номеров в этом отеле не дорастала.

Мастерса растерянность девушки забавляла. Он теперь не только скалился, но и прихихикивать начал. По-прежнему ничего не объясняя, детектив схватил тегу за руку и поволок за собой. А направился он почему-то к задней части гостиницы. По пути о чём-то пошептавшись со швейцаром и сунув ему в кулак свёрнутую бумажку — то ли записку, то ли купюру, теург не разобрала.

Как ни странно, но в кухню отеля их пропустили беспрепятственно. Только ещё одна бумажка перекочевала в лапу охранника. Но в чадной и душной поварной, где, словно прислужники Седьмого, призраками носились белоснежные колпаки и куртки, оборотень задерживаться не стал, пройдя её насквозь. Потом запутанными полутёмными коридорами они почти добежали до лестницы.

— Кстати, забыл тебя спросить. Ты высоты боишься? — поинтересовался оборотень.

— Очень кстати, — раздражённо огрызнулась Каро. — Понятия не имею. Я ещё не бывала на такой высоте, которой стоит бояться.

— Ладно, проверим опытным путём.

Что значит взобраться, затянувшись в корсет, по крутой лестнице на двенадцатый, а, фактически, на тринадцатый этаж, знает только тот, кто совершил подобный героический поступок. Под конец Мастерс уже не волок, а почти нёс на себе Курой, которая собралась помирать и тосковала по мужской одежде. И по-настоящему пребывала подозрительно близко к обмороку.

Но дурнота мгновенно прошла, стоило им выйти на крышу. Упругий, странно пахнущий холодной, почти зимней свежестью ветер, хлестнул по лицу. Мигом и без всякого труда выдрал шпильки, растрепав волосы. Но Курой совсем не была против. Она даже не замечала, что Рон сжал её ладонь, а левой рукой придерживал девушку за талию.

Теург от неба оторваться не могла. Вечер ещё только наступал, но солнце уже висело над горизонтом, окрашивая вату облаков во все мыслимые оттенки красного — от почти жёлтого до густо пурпурного. А выше них переливались ленты света: сиреневые, багряные, нежно розовые.

Такого неба теге видеть не доводилось.

Мастерс подвёл Курой к краю крыши, к самым перилам, которые, по сравнению с громадностью неба и густо-алого шара солнца, выглядели не толще паутины. И перед Каро будто ковёр раскатали, лоскутный цветной ковёр до самого разноцветья заката. Ветер трепал волосы, задирал юбку, сдувал со скул слёзы, которые сам же и выжимал, заставлял захлёбываться своей свежестью.

Теург привстала на цыпочки, готовая взлететь.

Закат прогорел быстро, словно занавес задёрнули. Небо потемнело, и весь мир почернел. Не выцвел, а налился густым мраком. Но снизу начало разгораться золотистое тёплое свечение. Каро не сразу сообразила, что это зажглись фонари.

— С тебя эльзар, — шепнул Мастерс на ухо теге.

— За что? — ошалело спросила девушка, не слишком хорошо понимая, что она и говорит.

— Ну, я же продал тебе кусочек счастья?

И вот тут теург расхохоталась. Просто так, от полноты переполнивших чувств.

— Интересно, а когда ты свой выигрыш сестре нашего дварфёнка отдавала, ты что ощущала? — почесав костяшкой уголок рта, ненавязчиво поинтересовался Мастерс.

— Мне стоит спрашивать, откуда ты знаешь, что я деньги на приют отдала?

Странно, но ни сам вопрос, ни то, что её «страшная» тайна раскрыта, девушку не разозлило и не обидело. Наоборот, это казалось даже забавным. Всё-таки, оборотень — настоящая проныра. И доставала. И вообще существо неожиданное.