Триумф душ

XII

Очень скоро необходимость беспокоиться о странных свойствах даров местного леса отпала, потому что они исчезли — как, впрочем, и сам лес.

Теперь они шли по равнине, поросшей высокой травой, и деревья видели только в маленьких рощицах да по берегам мелких речушек.

Желто-зеленая трава доходила до пояса, и если бы не Хункапа, их продвижение сильно бы замедлилось. Но зверочеловек, защищенный густой шерстью, не боялся колючек и острой осоки. За ним, как за плугом, прокладывающим борозду, путешественники быстро шагали на запад.

Родников и ручьев здесь было вполне достаточно, так что запасаться водой не требовалось. Уютные лощины служили отличным местом для привалов и ночевок. После захода солнца какие-то маленькие существа окружали их лагерь; они пронзительно попискивали, но когда кто-нибудь из путешественников пытался подойти поближе, тут же растворялись в высокой траве. Впрочем, кем бы ни были эти создания, они отличались миролюбивым нравом.

На равнине жили бизоны — исполинские существа; таких больших ни Симна, ни Эхомба раньше не видели. Путешественники обходили их стороной, и только Алита все время боролся с желанием испытать на них свое искусство охотника.

— Ну зачем? — говорил ему Эхомба, идя рядом с котом по примятой Хункапой траве. — Здесь множество мелкой дичи. Какой смысл рисковать?

— Чтобы доказать, что я способен завалить эту гору мяса! — Глаза Алиты блеснули. — Я знаю, тебе не понять. Таков уж инстинкт хищника, — добавил левгеп.

— Зато я понимаю, что если ты перепугаешь их стадо, нам всем крышка. Здесь негде спрятаться, и они нас просто затопчут. И еще я понимаю, что если ты угодишь одному из них под копыта, тащить тебя мы не сможем.

— Человек, ведь ты не жалеешь времени, чтобы проникнуть в суть вещей, которые тебе интересны!

Алита в сердцах прихлопнул полевку, решившую перебежать перед ним дорогу, и проглотил ее целиком.

— Когда мы сталкиваемся с чем-то мистическим, то полагаемся на тебя, — продолжал левгеп. — А когда речь идет об охоте, ты должен доверять мне.

— Хорошо, — не сдавался Эхомба. — Предположим, тебе удастся догнать и свалить одного из этих великанов. Ну а если он упадет на тебя?

Кот неторопливо кивнул, и грива на его огромной голове колыхнулась.

— Это веский довод. Даже самый искусный охотник может пасть жертвой несчастного случая.

— Кроме того, — добавил пастух, — что ты будешь делать с такой горой мяса?

— Как обычно! — воскликнул Алита. — Есть, пока оно не закончится! — Левгеп досадливо фыркнул. — С тех пор как мы путешествуем под предводительством человека, всякое разумное предложение ставится под сомнение. — Он какое-то время молчал, а потом неожиданно согласился: — Возможно, ты прав. Я поищу себе другую добычу.

— Спасибо, — поблагодарил Эхомба.

Вечером путешественники устроили ночевку в низине, где естественная запруда из камней и упавших деревьев образовала неширокий, но глубокий водоем. Симна и Эхомба с удовольствием искупались, а не умеющий плавать Хункапа плескался, как ребенок, на мелком месте у берега.

Ночью Эхомбу разбудил отчетливый запах гари.

Он отбросил одеяло и сел. Заря только-только занималась, все его товарищи спали, кроме Алиты. Поймав на себе взгляд Эхомбы, левгеп молча встал и принюхался.

— Ты тоже почувствовал? — прошептал пастух. Огромный кот кивнул:

— Что-то горит, но что, понять не могу.

— Можешь сказать, в каком направлении? — спросил Эхомба.

Алита помолчал, потом поднял лапу и указал на север.

— Там. И быстро приближается.

— Давай-ка будить остальных.

Эхомба принялся расталкивать Симну, левгеп ткнул лапой Хункапу. Пока Симна просыпался, запах гари усилился.

Северянин приподнялся на локтях, моргнул и поморщился.

— Этиоль? Кто-то готовит завтрак?

Эхомба выпрямился и мрачно глянул на север.

— Похоже, горит трава.

Степной пожар, подобно стене, с ревом надвигался на них. Вал оранжевого пламени, обрамленный густокрасной каймой, жадно пожирал сухую траву. Впереди пожара в панике бежали животные.

— Ради Гапрета! — воскликнул Симна и принялся лихорадочно собирать пожитки. — Все в воду!

— Водоем слишком узкий! — возразил Эхомба. — А огонь очень сильный. Пламя выжжет траву по берегам и сомкнется над водой. Тебе нечем будет дышать, ты обожжешь легкие и задохнешься. Надо бежать вниз по течению, может, там река расширяется.

Пока он говорил это, огненный вал придвинулся к лагерю на добрый десяток футов.

Похватав вещи, они бросились вдоль реки. Алита несся впереди, без особых усилий перепрыгивая через огромные валуны. Эхомба и Симна, которые несли поклажу, отставали. Хункапа Аюб не отличался грацией, но его размашистый шаг компенсировал природную неуклюжесть.

Постепенно поток расширялся, вселяя надежду в беглецов. Хункапа Аюб крикнул:

— Хункапа видит воду!

— Еще одна запруда? — задыхаясь, спросил Симна. Стена огня неумолимо нагоняла их, и никаких признаков того, что пожар ослабевает, не наблюдалось.

Зверочеловек споткнулся, но устоял на ногах и широкими прыжками двинулся, закричав:

— Не запруда. Хункапа видит озеро!

Даже если под этим словом Хункапа подразумевал совсем не то, что Эхомба, пастух не сомневался, что спасение близко. Вдобавок и ветер стих; пожар еще бушевал, но теперь огненная стена двигалась с меньшей скоростью.

Внезапно раздался голос Алиты:

— Осторожно! Мы здесь не одни. Тут всюду звери. Большие звери!

Симна на бегу прокричал:

— Где им еще быть! Наверняка тоже искали убежище.

— Нет, — ответил левгеп и добавил: — Они бегут нам навстречу.

Эхомба машинально отметил про себя, что это лишено всякого смысла. Зачем зверью бежать навстречу огню, а не удирать от него, тем более что ветер стих?

Но как только пастух взобрался на ближайший пригорок, он все понял. Пастух увидел неровный строй золотисто-коричневых животных, которые стояли между спасающимися бегством путешественниками и неясно вырисовывавшимся вдали озером. У них было по шесть коротких ног, тонкие хвостики, непривычно плоские головы, чем-то смахивающие на лопаты, небольшие выпуклые глаза, прикрытые радужными мембранами, и полосатые шкуры. Челюсти их были снабжены двойными рядами острых клыков, а на макушке у каждого торчал причудливо изогнутый рог.

По внешнему виду эти существа были похожи на травоядных, если бы не их зубы, которые, как заметил пастух, были хорошо пригодны для того, чтобы разрывать мясо; впрочем, для убийства они не годились, из чего Эхомба сделал вывод, что перед ним пожиратели падали. Об этом же говорили их короткие ноги: на таких и думать нечего кого-нибудь догонять.

И точно: некоторые из них уже поедали павших в огне животных. Удивительно было то, что они, казалось, совсем не боятся стены огня и даже наоборот — движутся навстречу ему. Очевидно, эти удивительные создания исключительно остро улавливали малейшее изменение в направлении ветра и знали, куда будет двигаться пламя.

Однако мгновением позже Этиоль убедился, что его предположения верны лишь отчасти. Эти удивительные шестиногие существа, конечно, не отказывались полакомиться жертвами степного пожара, но назвать этих полосатых тварей пожирателями падали в полном смысле этого слова тоже было нельзя: они были охотниками. Они вовсе не пытались идти по пятам огня или чутко отслеживать его продвижение.

Они его делали.

Пока Эхомба с товарищами стояли на пригорке, им открылось истинное предназначение рогов, которыми были снабжены полосатые твари. С помощью этих органов они выплескивали какую-то жидкость, которая, попадая на сухую траву, мгновенно поджигала ее. И теперь эти поджигатели ставили огненный заслон между путешественниками и озером.

Вновь поднялся ветер.

Единственным спасением оставалась река. Но в ширину она едва достигала нескольких футов, была мелкой, так что укрыться в воде, да и то временно, могли лишь Эхомба и Симна.

Если бы путешественники вовремя сообразили, откуда исходит опасность, они могли бы попытаться проскочить через еще не разгоревшееся пламя. Но они замешкались, и теперь им со всех сторон угрожала стена огня.

Эхомба принялся оглядываться по сторонам, словно что-то искал. Несколько мгновений Симна наблюдал за ним в надежде, что пастух выбирает направление, в котором нужно бежать, но потом потерял терпение.

— Братец, здесь ничего нет, кроме травы! — закричал он, перекрывая рев приближавшегося пламени. — Говорю, надо прорываться на запад. Речушка на минуту-другую задержит огонь.

Эхомба, не отвечая, продолжал внимательно рассматривать желто-зеленые стебли.

— Этиоль! Мы теряем время! Что ты ищешь?

— Нору томувога, — не прекращая своего занятия, ответил Эхомба. — Это наша единственная надежда.

— Нору кого?

Симна подумал, что он свихнулся. Жар уже стал обжигающим, хуже всех приходилось покрытому густой шерстью Хункапе, а пастух все так же разглядывал траву. Это было бессмысленно. Пусть Симна никогда слыхом не слыхивал ни о каком томувоге и не имел понятия, что это за существо, но он понимал, что для спасения Хункапе и Алите нужна не просто нора — даже большая, — а пещера, которую, если бы она тут была, нельзя было бы не заметить.

Симна воздел руки и взмолился:

— Братец, это безумие! Мы должны попытаться пробиться сквозь огонь. Иначе…

Эхомба шагнул куда-то в сторону и исчез. Он не пропал мгновенно, а как бы растаял в горячем воздухе. Другими словами, он исчезал постепенно. Сначала пропало его длинное копье — он словно проткнул им какую-то преграду и что-то там ощупал. За копьем потянулась кисть, потом вся рука, и так пока весь пастух не скрылся из вида.

Не только Симна был потрясен неожиданным и необъяснимым исчезновением пастуха. Хункапа Аюб обошел место, где только что стоял Эхомба, да и Алита не преминул это сделать, обнюхав землю, словно большая собака.

Стена огня приближалась, Симна уже начал задыхаться. Он подумал: уж не бросил ли их Эхомба? Сам сумел спрятаться в таинственном убежище, а им там места не нашлось? В глубине души Симна считал, что такое вполне возможно. Эхомба часто повторял, что ему непременно надо исполнить обет, данный умирающему отпрыску далекой Лаконды. Сколько раз он твердил это Симне и всем остальным, сколько раз говорил, что важнее этого ничего быть не может!

Обливаясь потом, Симна ибн Синд огляделся. Со всех сторон надвигался огонь; казалось, даже земля под ногами превращается в пепел. Бежать некуда, укрытия нет. Его смерть засвидетельствуют насекомые и грызуны, а тело достанется ленивым пожирателям трупов. За прожитые годы Симна ибн Синд составил мнение о том, какова должна быть достойная жизнь — и достойная смерть. Он мечтал погибнуть в сиянии славы, чтобы его имя обессмертили в балладах и песнях. Оказалось, что сдохнуть придется в огне степного пожара, чтобы какая-то шестиногая тварь могла со вкусом поесть. Где же аплодисменты и возгласы восхищения? Нет, хуже места для смерти не сыщешь!

Хункапа Аюб упал на колени. Алита, тяжело дышавший, словно после долгой погони, уселся на задние лапы и стал ждать конца.

Вдруг из ниоткуда возникла рука, а за ней — знакомая физиономия.

— Скорее! Времени нет!

— Об этом мог бы и не напоминать, братец! — закричал Симна и торопливо, хоть и пошатываясь, направился к висящей в воздухе руке.

Он ухватился за нее, и она его куда-то втащила. Почти мгновенно невыносимая жара пропала, и Симна обнаружил, что находится в прозрачном туннеле. В двух шагах он видел бушующее пламя, но почему-то не чувствовал жара.

У него отвисла челюсть от изумления. Он попытался коснуться пламени, но в нескольких дюймах от огня пальцы наткнулись на невидимую преграду. Заинтересовавшись, Симна надавил, и поверхность, которая надежно отделяла его от огня, чуть прогнулась. Внезапно он осознал, что не только не чувствует жара, но и не слышит рева огня. Эта преграда не пропускала и звуки.

Симна развернулся и прошел немного в противоположном направлении. Проход в ширину не превышал шести футов, а местами и меньше. В чудесном туннеле было тихо, прохладно; воздух был наполнен голубовато-зеленым сиянием.

— Где мы? — спросил Симна — и вздрогнул: так оглушительно громко прозвучал его голос.

— Где-то… — ответил Хункапа, проходя сквозь невидимую преграду, — и это был самый разумный ответ, который Симна мог получить в таких обстоятельствах.

Вслед за ним из пламени появился левгеп, а потом вернулся Эхомба. Он жестом велел им следовать за ним и повел их в глубь туннеля.

Коридор оказался извилистым. Он то и дело менял направление, огибал нетронутые пламенем заросли, спускался в лощины, взбирался на невысокие холмы. Путники шли не меньше часа, прежде чем Симна решил добиться хотя бы каких-нибудь объяснений.

— Я не стану, братец, спрашивать, каким образом ты ухитрился спасти нас, но пожар остался уже далеко позади, и твари, которые поджигают траву, тоже. Почему бы нам не вернуться обратно?

— Попробуй, — не поворачивая головы, обронил Эхомба. — Только не думаю, что у тебя получится.

Восприняв это как вызов, Симна с силой толкнул прозрачную стену. Две маленькие птички ворковали на ветке кустарника в нескольких дюймах от пальцев Симны. Они даже не встревожились. Было ясно, что они не видят человека и не ощущают его присутствия.

Он надавил сильнее, затем налег всем телом.

Стоящий рядом Алита поднял лапу.

— Дай я попробую.

Но сколько он ни старался, его пятидюймовые когти не причинили стене никакого вреда.

Эхомба терпеливо дождался, пока его друзья удовлетворят свое любопытство, потом повернулся и вновь зашагал на запад. Симне ничего не оставалось, как пойти за ним, по-прежнему сгорая от любопытства. Наконец он не выдержал:

— Что же это за место такое, братец?

— Я уже говорил, когда искал его. Осторожнее, здесь поворот… Нора томувога.

— Разве это похоже на нору?! — Симна бросил взгляд налево, направо. — Ради Гелетарпы, объясни тогда, кто такой томувог? Я ни разу не видел такое существо и даже не слышал о нем.

— Ты никогда его и не увидишь, — ответил Эхомба, — пока не научишься. Даже наумкибу очень нелегко отыскать томувога. Я считался одним из лучших следопытов в деревне. В пищу они не годятся, но порой в трудные минуты их норы, как ты сам мог убедиться, служат прекрасным убежищем. Нам повезло, что мы отыскали ее. — Пастух помолчал, а потом добавил: — Не пора ли нам немного передохнуть?

Сбитый с толку Симна тут же остановился и начал озираться, пытаясь понять, почему отдыхать нужно именно здесь. Ничего особенного он не увидел, о чем и не преминул сказать Эхомбе.

Этиоль уже успел сесть, снять заплечный мешок и оружие. В ответ на слова Симны он терпеливо улыбнулся.

— Вытяни руки и походи вокруг.

Северянин повиновался. К своему немалому удивлению, он обнаружил, что они попали в пещеру не меньше двадцати футов в диаметре. Потолок тоже стал выше, так что Хункапа смог наконец выпрямиться во весь рост, что он с большим удовольствием и сделал.

В одном месте пещеры Симна заметил, что зелено-голубое сияние темнее. Он протянул руку, и она свободно прошла сквозь этот сгусток света.

— Что это? Какое-то искажение?

— Не совсем. — Устроившись поудобнее, Эхомба вытащил из мешка сушеную грушу. — Это гнездо томувога.

Симна поспешно отдернул руку, и Этиоль улыбнулся.

— Не беспокойся. Оно пустое. Сейчас не то время года.

Хункапа, растянувшись на полу, разминал шею и спину, Алита изучал дальнюю стену пещеры, а Симна, глядя на Этиоля, тоже решил подкрепиться. Снаружи, за прозрачными стенами, голубовато-зеленая антилопа методично пощипывала того же цвета траву. Четверых путешественников она не замечала.

— Эти томувоги, — начал северянин, — они на кого похожи?

— Да ни на кого, — ответил Эхомба. — Томувог живет в зазорах между цветами. Мы как раз в таком сейчас и находимся: в промежутке между голубым и зеленым.

— Прости, братец, но это бессмыслица. Есть голубой цвет и есть зеленый. Когда они встречаются, то просто смешиваются, и все. Между ними нет никаких зазоров.

— Обычно нет, — охотно согласился Эхомба, — кроме тех мест, где томувог роет свою нору. Зазор очень маленький — такой маленький, что ни ты, ни я не можем заметить его. Кошки могут. — Он кивнул в ту сторону, где сидел левгеп, плотоядно глядя на антилопу. — Можешь как-нибудь расспросить об этом Алиту.

— Но мы спасались бегством не в каком-то узеньком пространстве, да и сейчас сидим… — Симна обвел глазами камеру.

— Совершенно верно. Потому что эту нору томувог расширял. Он строил гнездо. Стены их нор очень прочны, — добавил он. — Будь иначе, люди то и дело проваливались бы в них.

Симна покрутил пальцем в воздухе.

— А раньше они нам попадались?

— Конечно. Ясное дело, их трудно обнаружить, но они достаточно часто встречаются. Мне вспоминается особенно большая нора в горах возле Недербрае. Еще одна нам повстречалась в пустыне — помнишь, где был мираж с гуриями? Были и другие.

— Ради Джуоита, почему же ты, братец, ни разу мне их не показал?

Эхомба пожал плечами:

— Не было необходимости. Да и вряд ли ты обрадовался бы, угодив в такую нору. Как правило, в них слишком жарко.

— Так они, оказывается, бывают разные?

— Естественно. Все зависит от того, между какими цветами томувог роет нору. Если это красный и желтый, которые, по общему мнению, являются теплыми, то и нора получается жаркой, а то и обжигающей. — Он улыбнулся. — В голубовато-зеленых прохладнее… Лучше всех — темно-синие.

Симна недоверчиво покачал головой:

— Никогда бы не подумал, что на свете бывают такие диковинки!

— Это еще что, дружище! — Пастух догрыз грушу и достал яблоко. — В мире есть чудеса еще удивительнее, только люди их не замечают — скорее всего потому, что слишком заняты, им вечно некогда присмотреться к тому, что творится вокруг. Наблюдения требуют времени. Никому не удастся за ночь стать хорошим следопытом.

Симна задумчиво кивнул.

— Или хорошим фехтовальщиком. Сколько крови я пролил, обучаясь этому искусству! Пришлось потратить много лет, все проклясть, получить множество ран, прежде чем стать мастером.

— Так же как и в любой другой области знаний, — согласился Эхомба.

Северянин задумался, а потом сказал:

— Туннель, которым мы шли, недостаточно велик для человека, но слишком большой для животного, которое живет в норе. Какого размера эти твои томувоги?

— Сейчас сам увидишь. — Эхомба сложил в мешок остатки еды и кивком показал направо. — Один из них как раз идет к нам.