Три весёлых друга

Однако первым на кого наткнулся Пётр Сергеевич был профессор. Он сидел в окружении безбородых стариков со сморщенными, как косточка абрикоса, лицами. Через неплотно занавешенные окна попадало достаточно света, чтобы можно было отчётливо разглядеть обстановку. Старики сидели каждый на своём коврике, только Колмогорову не имел собственного коврика и использовал в качестве него одну из своих грязных рубашек. Благо они набрали достаточно чистой одежды и на какое-то время её наличие перестало быть проблемой.

Между стариками лежал распахнутый альбом для рисования (также захваченный профессором во время короткого похода по зимней Москве). В руках у стариков Пётр Сергеевич заметил шариковые ручки и разноцветные карандаши. По тому как бережно почтенные старцы держали дешёвые карандаши, президент догадался, что они весьма дорожат ими. И если профессор вздумает отобрать розданные карандаши, то у него вряд ли что-то получится.

Колмогоров рисовал на альбом листе где и без того много чего было начиркано. Старики внимательно следили за кривыми линиями появляющимися на белом листе и время от времени начинали возражать размахивая свободными от карандашей руками. Слыша возражения профессор отрывался от рисования и принимался убеждённо доказывать мешая русские слова с напевными переливами языка лазурных озёр.

Заинтригованный разворачивающимся действием Пётр Сергеевич замер у входа, но вскоре один из сидящих на коврике стариков заметил его и вскоре Колмогоров обнаружил, что все старики смотрят на что-то у него за спиной. Обернувшись профессор взмахом руки поприветствовал Петра Сергеевича. Что-то сказал старикам и попытался встать, но едва не упал.

-Как эти старые калоши умудряются сидеть скрестив ноги по несколько часов кряду– пожаловался профессор Петру Сергеевичу поддерживающему его за локоть: –У меня уже через полчаса ногу свело. Помогите дойти до лавки.

Пётр Сергеевич спросил: –Что вы так горячо обсуждали?

-А, шаманы невежественные– махнул рукой Колмогоров и скривился когда очередная порция мурашек пробежала пот бедра до пятки: –Я значит спрашиваю что за отвары, как применяются и почему действуют. А эти неучи сразу лопочут про духов. Тогда я бегу за альбомом, дарю каждому по карандашу, а кому не хватило, по шариковой ручке. Рисую анатомию человека.

Вспомнив извилистые линии на альбомном листе Пётр Сергеевич понимающе кивнул.

-Говорю покажите на рисунке где духи– продолжал Колмогоров: –А они мне мол духи не здесь, а здесь и тычат в себя пальцами. Причём кто в голову, кто в сердце, а кто и вовсе не пойми куда. Тогда я объясняю этим дикарям про клетки. Что многоклеточные животные развились из одной единственной клетки, которая делилась и делилась пока разные её копии, оказавшиеся в разных частях будущего тела не начали вести себя по разному.

-Почему?– удивился президент.

-Что почему?

-Почему копии одной и той же клетки начинают вести себя по разному образуя то руку, то ногу или, скажем, хвост?

-Если клетка оказывается на месте хвоста то из неё и близлежащих и начинает расти хвост– недовольно пояснил профессор: –Дело в другом. Я спрашиваю: расскажите как действуют ваши зелья. И знаешь что они сказали в ответ?

Пётр Сергеевич покачал головой.

-Они сказали, что если я столько знаю, то это я должен рассказать им как действуют их собственные отвары!– всплеснул руками профессор: –Представляете, Пётр Сергеевич?! Шаманы недоделанные.

Колмогоров погрозил кулаком безбородым старцам по прежнему сидящим на коврике. Внешне они выглядели спокойными, словно вылепленными из воска. Но у Петра Сергеевича сложилось впечатление будто внутри старики потешаются над разозлённым чужеземцем.

Колмогоров забыл об альбоме для рисования. А между тем никого альбома не было видно. И похоже спрашивать «куда же он делся?» было совершенно бессмысленно. Войсковые шаманы и лекари неподвижно восседали на разноцветных ковриках и, казалось, во всём свете не имелось никакой силы способной сдвинуть их с места против их желания.

Глава 23

Дворец Лучезарных полнился слухами. Месяц дождей сменился месяцем холодных ветров и всякая жизнь должна была затаиться в ожидании весны, а ручеёк новостей и сплетен обмелеть показывая дно. Однако на этот раз всё пошло совсем не так.

Последние два года дворец только пустел. Аристократы гибли на войне или бежали от неё без оглядки, захватив столько, сколько получалось удержать в руках. Но последнее девятидневье в коридорах снова не смолкали вкрадчивые шаги придворных интриганов. Говорили укрывшись за тяжёлыми, пыльными занавесками. Служанки шептались со слугами. Вставая на пост солдаты делали мужественные лица и лишь клали ладони на рукояти мечей, вместо того, чтобы сжимать их в выматывающем ожидании близящегося штурма. Казалось, в те дни весь дворец состоял из одних только разговоров. Пересуды начинались ранним утром и не смолкали до позднего вечера. И когда благородные расходились после военных советов или балов – фонарщики тушили лампы, обсуждая, между собой, последние сплетни.

Но что такое слухи – не более чем слова. Какая разница о чём говоря позёвывающие со сна кухарки разжигая печи по утрам. Другое дело, когда слухи вдруг получили внезапное подтверждение. В один хмурый и ветреный день, когда казалось будто дующие с гор ветра особенно холодны и злы. К главным городским воротам подъехал продовольственный обоз из города, что более полугода назад был занят армией закатных государств. Приносимые в столицу слухи – а приносили их почтовые птицы, редкие путешественники и бродяги согнанные с земли долгой войной – утверждали, что город освобождён то ли армией Лучезарных, то ли полудеманоми. А может быть и лично божественными посланниками, которые спустились с небес не в силах более наблюдать за бедственным положением любимой ими страны. Слухи разнились в зависимости от того кто и кому пересказывал последние новости. И если случайно схваченному бедолаге приходилось подтверждать собственные слова перед стражниками, то его слова самым чудесным образом кардинально изменялись.

И вот в испытывающую первые признаки голода столицу входит продовольственный обоз в окружении внушительной охраны. Как? Почему? Неужели город и правда освобождён – но кем? Деревянные колёса оставляют в раскисшей земле глубокие борозды. Коротконогие лошади, специально выведенные для перевозки тяжестей, выбиваются из сил. Одна за другой крытые повозки вползают через ворота и направляются в сторону складов. Многочисленная стража криками и тычками отгоняет толпу. Но стражники сами, в какой-то мере, часть высыпавшей на улицы толпы. Им тоже интересно: что и как и откуда? Солдаты стремятся переброситься с охранниками обоза хотя бы парой слов. И не успела замыкающая повозка миновать проём ворот как людям уже стало известно, что в обозе грубое зерно, стебли вымоченного тростника и подгнившие плоды кламо – невкусная, но сытная пища.

Молодой, ещё безусый, солдат пересказывал жадно слушающему ремесленнику, что к столице близится армия из тысяч и тысяч полулюдей, полудемонов. Но страшиться не надо ибо они идут ради восстановления справедливости и ведёт их бравый командир «бронзовых гро-сархов» Пэл Шин.

Ремесленник, также приходящийся отцом молодого солдата, немедленно передал его слова жене, тёткам и свояку, который при штурме столицы потерял руку но сам остался жив и уже пытался работать по хозяйству, подыскивая дело себе по силам. Свояк передал ещё кому-то и так далее. Пока мечущейся у выхода на площадь перед воротами, но опасающейся лезть в толпу, швеи не сказали, что к городу идёт Пэл Шир, бывший командир бронзовых, ныне получивший божественный меч и указание искоренить любую несправедливость на какую только упадёт его взор.

Швея запричитала, а потом воровато оглянулась и подобрав юбки поспешила в ближайший храм. В тот день храмы оказались переполнены. Растерянные, не меньше прихожан, священники путались в ритуальных действиях и растерянно оглядывались на скульптуры и барельефы изображающие сцены из божественной жизни.

Ненамного меньше людей собралось вокруг огромных запертых врат украшенных чуждым узором, вдруг возникшим на главной площади. Обычно люди старались лишний раз не проходить мимо творения ужасных сил. Даже рынок перенесли на другое место. Война сократила число торговцев и покупателей в разы. Иначе рынок не поместился на бы двух соседних площадях меньшего размера.

Толпа обтекала врата также как вода обтекает каплю жира. Люди не знали, что и думать. По городу циркулировали самые дики слухи. Власти молчали. И чиновники и солдаты и стражники ощущали себя щепками во время шторма. Дующие в поднебесье ветра проносили над городом грязно-серые, мрачные тучи. Можно было подумать, что город притих. Но стоит только пройти по улице, чтобы почувствовать копящееся томительное напряжение. Ощущение схожее с тем, что испытываешь прикладывая ладонь к дамбе за которой копит силы запертая река. Подспудное томление, ещё сдерживаемое, но так не может продолжаться вечно. В самое ближайшее время что-то должно случиться. Или плотину прорвёт. Или схлынет поток воды, найдя себе другое русло. Или придут полудемоны и съедят всех людей до единого.

Из приоткрытого окна тянуло сквозняком. В лампах подрагивали язычки огня заставляя тени метаться по комнате. То отбрасывая на старинные, выцветшие гобелены. То скользя чередой света и тени по лезвию древнего клинка висящего на стене в качестве украшения.

В огромном кресле за не менее большим столом сидела миниатюрная девушка. На столе перед ней лежали два листа бумаги принесённые верным слугой, а до этого один лист привез командир охранного отряда сопровождавшего продовольственный обоз. А другой был изъят у бродяги попавшимся на краже хлеба.

Вдоль стены ходил мужчина, словно хищник в клетке. Его рука сжимает рукоять висящего на поясе клинка. Он раздражён. Да что там – он просто зол! И с радостью изрубил древние гобелены, на которых блеклыми красками вытканы ленивые пастушки и задумчиво рассматривающие цветок дамы.

-Как он посмел написать от твоего имени, негодяй!– Иллир выдохнул воздух и сумев взять себя в руки сел за стол в соседнее кресло: –Я казню его. Велю вздёрнуть, четвертую, брошу грахам!

-Прошу дорогой: успокойся– Аланэль коснулась холёнными пальцами висков. Её порядком утомила глупость мужа ещё на совете. Правда тогда она могла надеяться, что он играет разгневанного самодура добиваясь каких-то целей. Но сейчас, наедине, зачем он продолжает злиться и накручивает себя? Политика должна вершиться с холодной головой.

Аланэль сказала: –Конечно, этот Пэл Шин совершил недозволенный поступок и непременно будет наказан. Но вспомни дорогой, как всего лишь восемь девятидневьев назад на совете обсуждались условия на которых мы будем согласны капитулировать. Не сама возможность подобного, а всего лишь условия. Над столицей витал призрак голода. Армия наполовину состояла из юношей не старше пятнадцати зим и стариков, которым перевалило за пять десятилетий. На кладбище кончилось место и его во второй раз за последний год пришлось расширять. Крестьяне бежали и сбивались в банды или восставали целыми деревнями заявляя мытарям, что они почитают Лучезарных, но отдавать последние гроши выплачивая налоги не желают. Разве не так?

Слушая высокородную супругу, Иллир постукивал по столу указательным пальцем.

-Если помнишь, дорогая– он выделил голосом последнее слово: –Я и тогда выступал против заключения позорного для Кардании мира. Наша страна ещё может сражаться. Я покажу трусам из совета, что значит иметь храброе сердце!

-Помню– мысленно произнесла Аланэль – Следствием твоего сердца были вражеские легионы под стенами города. И только чудо спасло нас тогда. Наступила зима, а зимой никто не воюет. Но что будет следующим летом?

Зная вспыльчивость мужа, Аланэль тщательно следила за голосом, чтобы тот оставался спокойным и в нём звучали капризные нотки: –Посмотри доклады шпионов. Ставленники закатных государств в захваченных городах дрожат словно лист на ветру. Часть городов поменьше или с разрушенными стенами их армии оставили. Просто ушли! Оставили крестьянам тот жалкий скот, который они имели, а ремесленникам их мастерские. Закатные государства уже полагают их своими крестьянами и ремесленниками и не хотят грабить.

И продовольственный обоз. Столице и армии больше не грозит голод до поздней весны, когда в леса вернётся зверь и вот-вот можно будет снимать первый урожай. Второй по размеру и значению город империи освобождён Пэлом Шинном и его полудемонами. Сейчас там восстанавливается стена и создаётся армия. Конечно одно название, что армия. Но для защиты окружённого стенами города многого и не надо. Тем более, что если верить посланию верного Карданской империи и нам управляющего: Пэл Шин сумел захватить баллисты и прочие защитные машины неповреждёнными.

Как можно не открыть перед ним ворот города? Само провидение дарит нам шанс и мы не должны отказываться от него лишь потому, что этот шанс воплощён в лице неблагородной крови и дерзок.

-Кто он такой?– буркнул Иллир.

-Бывший командир «бронзовых». Какое-то время назад он исчез и совет командиров полагал, что он дезертировал. На его место назначили другого. Теперь, наверное, нам следует вернуть ему звание или придумать иное, более почётное.

-Может быть, чем дать награду, лучше наказать наглеца за то, что посмел говорить за Лучезарных?

-Возможно– Аланэль задумчиво кивнула –Но только тогда, когда он больше не сможет служить Кардании и нам.

Пламя отплясывало на кончиках фитилей. Отполированное дерево стола матово блестело. Тени двух человек метались по его поверхности. То удлиняясь, то сжимаясь, а то и вовсе искажаясь самым причудливым образом.

-Завтра мы объявим совету и войскам о нашем решении: Пэл Шин – герой и вернейший наш слуга– взявшись за протянутую руку Иллира Аланэль встала. Тайные бумаги легли в шкатулку, в замке повернулся ключ.

Когда открылась дверь по комнате пронёсся порыв сквозняка. Потом пришли слуги, погасили свечи и унесли часть из них. А ещё немногим позже в небе появились первые признаки близящегося рассвета.

Рассветные краски отцветали и блекли. Шар солнца полностью выбрался из-за горизонта и теперь тонул в облачной хмари, что практически без перерыва заволакивала небо в начале зимы.

Когда показались шпили и стены родного города, Пэл Шин просил принца и принцессу остановить армию. Чёрная гора проехала чуть дальше, но видя, что идущие следом воины остановились, замедлила ход. В горе открылось дупло из которого выглянул седовласый землянин требуя объяснений неожиданной остановки. Пока Тэль разговаривала с ним, Шин проехал вперёд.

Отдалившись от войска чужеземцев и подъехав к городским стенам сначала на расстояние полёта стрелы, а потом и ещё ближе. Пэл видел головы любопытных над городской стеной. Их было столько, сколько пшеничных колосков на поле: белые, чёрные, рыжие.

Отпустив поводья, Пэл поднял руки и изо всех сил закричал: –Я вернулся!

Город ответил ему приветственными криками сливающимися в неразборчивое, но без сомнения радостное, ворчание. Створки ворот дрогнули и начали открываться. Их толкали два солдата и закончив оба встали по обоим сторонам от ворот. Обернувшись, Пэл махнул рукой и взяв болтающиеся поводья не спеша поехал, давая возможность войску чужеземцев догнать его практически у самых ворот.

Простые жители с опаской поглядывали на чудных ездовых животных несущих на себе воинов. На их доспехи и вооружение. На лица, скрывающие инаковость в чертах. Когда сквозь ворота протиснулась чёрная гора, многие в панике бежали прочь. Другие бросились к чёрной горе желая прикоснуться на счастье, а то и отколоть кусочек, если получиться. Потребовалось не меньше часа на то, чтобы восстановить подобие спокойствия.

За это время Пэл успел отыскать знакомых, переговорить с нужными людьми, получить не то приглашение, не то повеление от Лучезарных явиться к ним прежде чем зайдёт солнце. И договориться о предоставлении части казарм и пары заброшенных мануфактур, чьи хозяева бежали в самом начале войны, для отдыха и расположения чужеземцев.

…-Оставленные похитителем врата рядом– сказала Тэль –Мы можем войти в них уже сегодня, но воины устали после долгого похода и я опасаюсь ловушки с той стороны.

-Что же делать?

-Как только врата откроются и сквозь них удастся увидеть кусочек иного мира, мы сможем открыть туда собственные врата и выйти там, где похититель не ожидает нас.

Ерохин в сомнении почесал гладко выбритый подбородок: –Аборигены могут напасть, чтобы завладеть оружием. Придётся выставлять многочисленную охрану и быть готовыми прорываться с боем к вратам. Нужен ли нам такой отдых?

Тэль переглянулась с братом и ответила: –Нужен. Воины устали от постоянной сырости и их оружие не в лучшем состоянии. Возможно завтра произойдёт последняя битва. Они заслужили поспать последний раз в мягкой и сухой постели если есть такая возможность.

…Во дворце Лучезарных давали бал. Честно признаться этот дворец видел балы и получше. Но окна сияли огнями, а королевский оркестр играет приятные мелодии. Пара престарелых шутов вяло состязается в старых шутках заканчивающихся глотанием огня. На них не обращают внимание. Истинный герой сегодняшнего вечера Пэл Шин. Он молод, красив и простого происхождения, что, словно горящая свеча в темноте, привлекает благородных дочек на выданье. И настораживает их матерей. Он герой и Лучезарные доброжелательно глядят на молодого командира.

Ночь не успела перевалить за половину как бал окончился. Объясняя скорое окончание требованием военного времени, стража вежливо сопровождала благородных бездельников к выстроившемся на дворцовой стоянке экипажам.

А Пэла Шина провела в тайные комнаты в подвалах дворца где собирались наиболее родовитые и наиболее богатые, чтобы советом и предостережениями помогать Лучезарным в управлении делами империи. По крайней мере так о них рассказывали благородные своим благородным детям. Что поделать – империя была стара и низкорождённые не имели ни единой возможности преодолеть довлеющее над ними с рождения клеймо.

Шин предстал перед советом могущественнейших людей империи. И сам лучезарный Иллир не гнушался расспрашивать его о полудемонах.

-Так значит завтра они навсегда уйдут через врата на площади перед дворцом. И что будет потом?

-Я полаю, что врата исчезнут– ответил Пэл –Мы лишь случайные свидетели важных событий происходящих где-то между небесами и преисподней. Нам удалось извлечь из них выгоду, но не стоит полагать будто чудеса войдут в обыденность и что все эти чудеса пойдут на благо империи.

Советники сидели в роскошных креслах. Выше остальных возвышались троны Лучезарных. Единственный кто стоял был Пэл. Стража находилась вне малого зала – за дверями.

-Недостойный, ты сравнил Карданскую империю с захудалой деревушкой на обочине торгового пути?!– в гневе Иллир привстал с трона они стояли друг на против друга. Двое мужчин: командир и Лучезарный.

-Я этого не говорил.

-Ты смеешь возражать мне!– вскричал Иллир.

Аланэль взяла мужа за руку: –Дорогой, гнев плохой советчик. Пусть лучше наш молодой герой расскажет, что обещали ему полудемоны за то, что он проведёт их до столицы. Ведь они что-то обещали – разве не так?

В больших, прекрасных глазах отразились отблески пламени. Старческие головы с хрустом повернулись в сторону Шина (большинство советников находились у черты отделяющей мир живых от загробного мира. Некоторые даже стояли одной ногой уже там, пока вторая находилась ещё здесь).

Не в силах ни секунды более выносить её красоту, Пэл склонил голову: –Конечно, о Лучезарная. Полудемоны обещали вступать в битву с любыми врагами империи, если только те встретятся у них на пути. И смею указать, что они выполнили свои обещания.

Прекрасные губы Аланэль сжались в тонкую линию: –Возьмите этого человека под стражу.

Один из стариков носящий ленту главного судьи прокашлял: –В чём его обвиняют?

-Он посмел солгать мне– ответила Аланаэль с ласковой улыбкой хищной кошки глядя на растерявшегося Пэла. Вы думаете кошки не умеют улыбаться? Это не правда. Но ставлю один энергорубль против ста, что вам не хотелось бы увидеть направленную персонально на вас улыбку большой хищной кошки без разделяющих решеток и бдительных служащих зоопарка где-нибудь поблизости.

В мгновение ока распахнулись тяжёлые двери и стража из лучших, выживших в двухгодовой войне, ветеранов из отряда «бронзовых гро-сархов» ворвалась в малый зал для приватных совещаний. Но к удивлению собравшихся стражники отнюдь не торопились вязать Пэла.

-Что происходит?!– в который раз повысил голос лучезарный Иллир с опаской глядя на обнажённые мечи стражи. Впервые со дня штурма столицы в его голосе явственно прозвучал страх.

Достав из-за пояса непонятную железную штуку. Под недовольный и испуганный ропот родовитых стариков. Пэл поднял голову, встречаясь глазами с растерянной Аланэль: –Прости Лучезарная я и вправду сказал неправду. На самом деле полудемоны обещали спасти Карданию, но только при том условии, что на трон взойдёт Пэл первый, Лучезарный.

Старые советники онемели. Лучезарная Аланэль побледнела.

Сжав кулаки Иллир закричал: –Ты не посмеешь. За века дубинки стражников накрепко вколотили в холопов страх перед проклятием, которое обрушится на страну вместе со сменой царствующей династии. Попробуй дурак и в награду ты получишь народные бунты перед наступающей армией завоевателей.

-Разве я сказал, что собираюсь сменить династию?– удивился Шин и повернувшись к Аланэль переспросил: –Разве я действительно сказал так, дорогая?

У Аланэль дёрнулась щека.

Он выждал ровно три секунды. Именно столько понадобилось, чтобы до Иллира дошёл смысл его слов. Потом грянул выстрел показавшийся оглушительным в небольшом зале. Падая Иллир опрокинул трон, а стена за ним окрасилась красным.

Разумеется можно было воспользоваться мечом, но Пэл хотел показать, что благословение полудемонов пребывает с ним.

–Запомните– сказал Шин обводя взглядом попадавших от страха на пол советников –Завтра полудемоны уйдут, но их помощь и благословение останется с Карданией ровно до тех пор пока трон находится под Пэлом первым, Лучезарным. Верным Карданцам нечего бояться, а изменники и шпионы стран заката пусть трепещут. Подумайте, что вам светит если Кардания падёт, многомудрые советники. Подумайте как следует и решите на чьей вы стороне: верных Карданцев или шпионов и изменников. Солдаты проводят вас в комнаты для раздумий– он сморщился –Но сначала посетите ванные комнаты.

Идя прямо по телам возящихся на полу и пытающихся подняться советников, Пэл подошёл к трону, где сидела бледная Аланэль. Краем глаза он заметил скол на камне, куда ударила пуля и несколько красных пятнышек на открытом плече Лучезарной.

Пэл протянул руку открытой ладонью вверх: –Пойдём дорогая.

И словно в волшебном сне. Восхитительная Аланэль медленно опустила свою ладонь в его. Они пошли вдовеем к распахнутым дверям. На бледной коже яркими красными точками выделялись три крохотные капли крови. По ступеням лестницы. Мимо бесстрастных доспехов и отдающих честь солдат из «бронзовых гро-сархов». По длинной галерее где холодный ночной воздух заставил Лучезарную поёжиться от холода.

-Я полюбил тебя как только увидел. В тот день, когда ты выступала на площади перед толпой освобождаемых из тюрем воров и убийц– сказал Пэл.

Лучезарная была бледна, но прекрасно владела голосом: –Иллир всегда был глупцом и напыщенным болваном. Как полководец он не стоил и ленты с моего платья. Но этот гром и вспышка. Ты воспользовался оружием полудемонов?

Они прошли мимо галереи портретов чьих-то славных предков. Украшенные золотом и серебром рамки слабо сверкали в свете укреплённых на стенах факелов.

-Почему ты остановился?– спросила Аланэль

На щеках Пэла первого, Лучезарного выступил намёк на румянец. Он сказал: –Я не знаю где находятся твои покои.

Аланэль удивлённо взглянула на него. Потом о чём-то задумалась на секунду. Может быть о том, что дворец огромен и в нём наверняка полно стражников не из отряда бронзовых. Или о ловушках, которых тоже не мало – особенно в крыле, где располагается сокровищница.

-Ты действительно полюбил меня?

-Как только увидел– честно признался Пэл.

-Пойдём– она потянула его –Я покажу.

…Как все счастливые истории, эта, в конце концов, заканчивается свадьбой. Но в отличии от авторов множества сказок я не скажу после слов «поженились и жили счастливо» слово «конец». Не будем лукавить. После «поженились и жили счастливо» по правде надо говорить не «конец», а «продолжение следует». И мне придётся сказать пару этих, замечательных, слов. Но не прямо сейчас, а пару десятков абзацев спустя.

Солнце медленно катилось по направлению к полудню. Пётр Сергеевич стоял на главной площади перед закрытыми вратами и уже в третий раз доставал из автомата магазин и вставлял обратно. Воины лазурных озёр выстраивались перед вратами полукругом, готовые обрушить шквал стрел, метательных копий, ножей, пуль, гранат и ракет из ручных ракетниц на то, что могло попытаться выйти из врат, когда Пётр Сергеевич попытается открыть, а потом сразу закрыть их.

Он смотрел на башни дворца и ждал, пока генерал не закончит расплачиваться с проводником из местных. Услышав шаги президент оглянулся и увидев Колмогорова вздохнул: –Ненавижу ожидание.

– Пять автоматов и пять сотен патронов к каждому– сказал профессор –Как полагаете, не является ли это, с нашей стороны, вмешательством в естественный процесс развития?

-А вам не всё равно, профессор?– спросил Пётр Сергеевич.

-Пожалуй всё равно. Но как-то не хорошо снабжать оружием слаборазвитые страны.

-Не хорошо продавать сырьевые ресурсы, технологии и средства производства– сказал президент –А конечные продукты продавать хорошо потому, что это стимулирует внутреннюю экономику.

-Я рассуждаю с моральной точки зрения– обиделся профессор.

-Если с моральной… тогда наверное. Не беспокойтесь профессор. Подумайте сами: максимум, что можно сделать всего с пятью автоматами это отсидеться за крепостными стенами. Войны с их помощью не выиграть.

-А как насчёт трёх десятков гранат?– усомнился Колмогоров –Практически я уверен, что их где-то спрятал этот прохвост.

-Патроны имеют свойство заканчиваться. Не думаете же вы, что местные смогут наладить по образцам производство. Они наверное и такого слова как «химия» не знают, не говоря уже о металлургии и прочем.

-Ерохин машет рукой. Воины заняли позиции– заметил Пётр Сергеевич –Идите и садитесь место стрелка. Только в меня случайно не попадите.

Колмогоров серьёзно кивнул и от этой серьёзности улыбка президента немного поблекла. Вообще-то он собирался пошутить.

Рядом с Петром Сергеевичем встали Кэс и Тэль, которым было необходимо увидеть кусочек чужого мира, чтобы суметь открыть в него собственные врата. Поверх кольчуги, на плечах принцессы лежал розовый шарф из Московского магазина зимней одежды. Порядком потёртый и блеклый и безнадёжно застиранный.

Пётр Сергеевич облизал губы: –Приготовились.

Принцесса кивнула. Президент положил ладони на створки врат. Чуть помедлил и легонько толкнул.

…Когда последний воин верхом на ящере проехал через новые врата и те исчезли, также как и первые, в один, неуловимый, миг. Пэл первый, Лучезарный подумал о том, что нужно будет собрать механиков и алхимиков. Он знал какую задачку им задаст. Обычному человеку не дано заглянуть в далёкое будущее, но Пэл знал, что когда-нибудь наступит век порохового оружия. Пусть сейчас жалкие первые образцы безнадёжно проигрывают мечу и арбалету. Но однажды они будут править на полях сражений и знание этого факта Пэл использует на благо себе и своей стране.

Окружённый командирами из отряда «бронзовых гро-сархов» Пэл развернулся спиной к опустевшей площади. У него очень много дел и впереди очень долгая заима.

Узурпатор, тиран, проходимец, злодей. Мне интересно только одно: какой выбор бы сделал Пэл первый, Лучезарный, если бы демон-дракон украл Карданию. Всю Карданию? Нет – только людей. Не тронув города и замки, скот и распаханные поля. Сокровищницы и оружейные склады. Да – украв всю Карданию. Что решил бы тогда Пэл первый, Лучезарный перед оставленными драконом вратами. И если бы – я говорю «если бы» – он пошёл сражаться, то разве смог бы победить не имея иного оружия кроме меча и стрел? Быть может, быть может…

Продолжение следует

В качестве эпилога:

Где-то в середине романа мне, как автору, пришла в голову мысль, что неплохо бы закончить эту книгу вопросом. Таким, знаете ли, большим злободневным вопросищем. Может быть даже не одним вопросом, а двумя или тремя.

Но вот роман закончен и все заготовленные впрок вопросы кажутся мне утвердительными предложениями. Поэтому я решил заставить читателя не только дать самому себе ответ, но и догадаться какой же вопрос ему хотел задать автор.