Три родинки на левой щеке. Часть III. Перешеек (СИ)

Глава 23 Великий тракт

Ещё до полудня вышли к морю. Здесь разыгралась короткая, но бурная перепалка Дона, который звал всех купаться прямо сейчас и Врана, который утверждал, что за ними наверняка идёт погоня и останавливаться нельзя. Сторговались на том, чтобы купаться, но дальше, там, где их уж точно не будет видно с перевала.

— Право слово, приятель, — вещал Дон, пока они шли вдоль берега, — мы всё равно не можем идти быстрее, чем мы идём, особенно без отдыха. Так что, если они за нами погонятся и начнут делать это в нужном направлении, они нас догонят. И нам нет абсолютно никакого смысла быть голодными и уставшими к этому моменту.

Врану такое обращение было явно неприятно, но он стерпел.

— То есть ты готов принять бой, если вас догонят? — уточнил темняк, глядя, почему-то, не прямо на Дона, а чуть в сторону.

— Помилуй! — воскликнул огородник. — Конечно же, да! В прошлый раз нас схватили только потому, что у них был ты. А если ты будешь на нашей стороне…

— Не уверен, что я могу пойти против лорда Мелгара, не нарушив своих обязательств, — с сомнением покачал головой Вран.

— Так ты их уже нарушил, — фыркнул Дон, — разрезав наши верёвки. Но даже если ты просто постоишь в сторонке — этого будет достаточно… — он осёкся, — постой… Лорда Мелгара⁈ — Дон повернулся к Янере. — Это что, был твой отец⁈

— Да, — коротко ответила Янера.

По лицу Дона пробежала серия коротких эмоций. В такие моменты Искре казалось, что он выбирает наилучшую шутку. В данной ситуации он, видимо, выбирал шутку, которая позволила бы ему остаться в живых после её произнесения.

— А он со всеми своими детьми так обращается? — наконец, нашёлся огородник.

— Нет, — холодно бросила Янера, но затем вдруг взглянула Дону в глаза и добавила, — только с теми, которые переходят ему дорогу.

Значит, Искра ошиблась, принимая загадочного аристократа за виконта. Это был барон Гальди. Хранительнице всё больше хотелось узнать, что же произошло с Ренаром и Янерой после того, как они пропали из вида Маирана, но Ренар всё ещё был в ужасном состоянии, а Янера никогда не отличалась откровенностью. Да и сейчас она тоже уставала, на каждом привале каким-то неведомым образом приводя Ренара в чувство.

Вопросов было много, но жара и слепящее солнце притупляли любопытство.

Они остановились в небольшой бухточке, рядом с которой в море впадал ручеёк. Галечный пляж был усеян плáвником, кучи водорослей издавали характерный запах. Искра с удовольствие втянула воздух носом. Пожалуй, можно было сказать, что водоросли воняли, но этот запах отчего-то был таким знакомым, почти родным. Стоял отлив, волны колыхались внизу литорали[1], разбиваясь о крупные валуны и шурша мелкой галькой.

Бросив вещи в тени незнакомых Искре деревьев, растущих почти сразу за последними кучами водорослей, и поделив пляж на «мужскую» и «женскую» половины, путники вняли призывам Дона и отправились купаться.

Вода, пенисто бурлящая вокруг ступивших в полосу прибоя ног, сперва казалась ледяной, но это было только первое ощущение, возникшее от того, что кожа была перегрета солнцем. Искра несмело шагнула вперёд, стараясь не оступиться на скользких камнях и вдруг обнаружила, что морская вода, живая, постоянно меняющая направление движения, поддерживающая тело, совсем не пугает её. Море во всём было непохоже на медленные реки и стоячие озерца, с которыми ей до сих пор приходилось иметь дело.

Немного поплавав, Искра выбралась на мелководье, довольно отплёвываясь от солёной воды. Здесь, в полосе прибоя, сидела Лина, держа в руке платье. Волны колыхали ткань туда-сюда, набегая и отступая. Лина казалась совершенно безмятежной, насколько может быть безмятежным крайне уставший человек. Искра с сомнением покосилась на купавшихся на другой стороне пляжа мужчин и села на плоский камень к ним спиной.

— А ты что, совсем не стесняешься? — удивилась Искра.

— Я? — Лина фыркнула. — Можно подумать, я никогда не была в общей бане. У нас в Ордене говорят: кому не нравится — тот отвернётся.

Искра открыла рот в изумлении. Уж от кого, от кого, а от Лины она такого не ожидала. Лина посмотрела на Хранительницу с непониманием.

— Просто, — попыталась оправдаться Искра, — я вспомнила, как мы ходили купаться в озере. Там, у лесопилки. Ты тогда так нервничала и озиралась…

— Да? — Лина хихикнула. — Сказать по правде, тогда я просто боялась, что там кто-нибудь появится. Неважно, голая я или нет. К тому же, — Лина немного смутилась, — тогда я встретила Маирана, и это несколько оживило мои воспоминания о доме. У нас там так не принято, конечно. Да и, пожалуй, нигде, кроме Орденов. И, может быть, среди Малых народов, — Лина кивнула в сторону Рыси.

Юная охотница раз за разом залезала на валуны и обломки скал и бесстрашно сигала оттуда головой вперёд. Впрочем, чего ещё ожидать от мага Воды, встретившего море после долгой разлуки?

Искра ещё раз оглядела своих спутниц — беспечную Лину, откровенно красующуюся Ависар, занятую стиркой Жингу…

— Хоть кто-то здесь вообще стесняется наготы? — спросила она.

— Разве что Янера, — улыбнулась Ависар.

Янера и вправду не присоединилась к купанию. Скорее всего от того, что приглядывала за Ренаром, который опять в почти что бессознательном состоянии лежал в тени под деревьями. Неподалёку от них стоял, скрестив руки на груди, Вран. Он явно пытался скрыть свои чувства, но Искра различала и его недоумение, и неодобрение, и злость.

— Я стесняюсь, — заявила Наяна, — но у меня есть проблемы посерьёзнее, чем думать об этом.

Маиран глубоко вздохнул, прежде чем броситься в воду. И тут же сжал зубы. Все ссадины, порезы и царапины (а их было немало) защипало от морской воды. Привыкнув к ощущениям, воин заплыл подальше и лёг на спину, закрыл глаза и расслабился. Солнце слепило, подсвечивая закрытые веки красным. Было ужасно приятно ничего не делать, просто лежать, отдавшись воле тёплых волн, которые мягко качали его вверх-вниз. Покой и красота.

Отдохнув таким образом минут пять, Маиран понял голову и обнаружил, что его отнесло довольно далеко от берега. С сожалением, воин поплыл обратно, негодуя по поводу того, что каждое размашистое движение причиняло боль.

Маиран нащупал ногами дно там, где воды ему было примерно по грудь. Здесь вода всё ещё держала тело, но можно было спокойно отдышаться. Он изрядно выдохся, возвращаясь к берегу. Подумав, воин подгрёб ещё ближе к берегу и остался тут, цепляясь за дно полусогнутыми ногами.

— Ави! — возмущённо окликнул Маиран целительницу, которая приближалась к нему, с решительным видом бредя по пояс в воде. Голая, разумеется. — Вообще-то, это мужская половина!

— Я тебя умоляю! — одёрнула его Ависар. — Я прекрасно знаю, что у людей есть тела. И даже в курсе, чем мужское отличается от женского.

— Я за тебя рад, конечно, — пробормотал Маиран, как обычно, смущаясь в такой ситуации. Опять, — но, когда я стою перед тобой голый, у меня чувство, будто я оказываю тебе неуважение.

— Пожалуй да, — усмехнулась Ависар, — с твоей стороны было бы куда более уважительно, если бы твоё хозяйство хоть как-то реагировало на присутствие рядом с тобой такой шикарной женщины!

Ависар кокетливо стрельнула взглядом вниз, хотя вряд ли она могла что-то разглядеть в воде, да ещё и беспокойной. Но Маирану всё равно показалось, что на него вылили ушат не то ледяной воды, не то кипятка. Сколько можно⁈ Неужели за десять лет она так и не запомнила, что ему не нравятся подобные шутки? Как ей ещё не надоело его смущать?

В сердцах Маиран приподнялся на ногах и брызнул на Ависар водой. Целительница притворно взвизгнула и брызнула в ответ. А потом вдруг толкнула его и Маиран плюхнулся в воду, не удержавшись на ногах.

Соскальзывая, он ударился о камень сломанными пальцами и вместе с болью пришла ярость. Что эта девчонка себе позволяет? В её возрасте пора бы было уже набраться мозгов!

Вынырнув, Маиран схватил Ависар за талию и швырнул в воду. Прежде чем нырнуть, она успела ещё раз весело взвизгнуть. Как только голова целительницы показалась над поверхностью воды, Маиран снова толкнул её. И снова.

Ависар едва успевала вдохнуть воздуха, прежде чем снова оказывалась под водой. Маиран как заворожённый смотрел на то, как с её лицо окончательно испарилась улыбка. Теперь ей не до дурацких шуток.

Целительница извернулась и попыталась уплыть в сторону, цепляясь за камни на дне. Как бы не так. Маиран схватил её за плечи и развернул лицом вверх. Она смотрела на него из-под воды, вцепившись в его запястья. Наверное, его лицо было для неё сейчас как мутное пятно. Ависар два раз постучала кулаком по его руке, будто просила открыть дверь. Хитрюга. Отвлекает его, а сама тем временем пытается выбить из-под него опору. Он чувствовал, как её ноги нащупывают его.

— Что это у вас тут происходит? — поинтересовался у него над ухом Велен.

Господи…

Маиран изо всех сил дёрнул Ависар вверх. Она вынырнула, откашливаясь.

Ависар вцепилась в Велена, как клещ. Он обнял её за талию, помогая удерживаться над водой. Тут было не слишком глубоко, но ей вряд ли сейчас было легко стоять на ногах и, тем паче, плыть.

— Так что случилось? — в своей обычной спокойно-улыбчивой манере поинтересовался светляк.

— Мы… эээ — неуверенно протянул Маиран, но ни одна дельная мысль в голову так и не пришла.

— Мы плескались, — проговорила Ависар, преодолевая приступ кашля.

Их глаза встретились. Маиран с ужасом осознал, что Ависар отлично всё поняла. Наверное, лучше него. Он до сих пор не мог себе признаться, что только что, этими самыми руками, пытался утопить свою напарницу.

— Да, плескались, и я неудачно поскользнулась и наглоталась воды, — прерывая фразы приступами кашля, заявила Ависар. — Отнеси меня к берегу, пожалуйста.

Велен послушно донёс её до линии прибоя, потом она шепнула ему что-то ему на ухо, и светляк ушёл. Маиран опустился на корточки в воде чуть ниже, шагах в пяти от неё. Он просто-напросто боялся подходить ближе. Ависар смотрела на него, иногда прерывась на то, чтобы в очередной раз откашляться. Маиран видел, как трясутся её руки и вздрагивают плечи.

— Значит, так ты показываешь мне своё уважение? — холодно поинтересовалась она.

Маирану очень хотелось сказать что-нибудь вроде «это не я!». Хотя бы самому себе. Но если не он, то кто?

— Узнаю этот взгляд, — зло усмехнулась Ависар, — ты так часто смотрел на Кирия. Мол, виноват и потому не вижу смысла оправдываться. Или «я не виноват, но вы мне всё равно не поверите, поэтому не вижу смысла оправдываться». Оправдательные речи никогда не были твоей сильной стороной. Впрочем, в обвинительных ты тоже не преуспел. Как вообще такому чурбану, который едва ли представляет, как общаются люди, доверили пост посла?

Она хотела ударить его, и это было больно. Ависар была права: он не умел оправдываться, вне зависимости от того, обоснованы ли были обвинения. Только ненавидеть за несправедливость.

А ведь можно было бы сейчас ответить, что с поста посла его довольно быстро сместили. За недостаточную гибкость, как отметил Кирий в своём письме. Они все были правы. Он не годился для переговоров. Только причём тут это сейчас, когда он чуть было не убил Ависар? Какие тут переговоры?

— Если бы ты знал, как общаются люди, — наконец, перешла к сути Ависар, — ты бы рассказывал своим друзьям о своих проблемах до того, как они перерастают в катастрофы. Договаривался бы с Доном, вместо того, чтобы лезть ему в карман. Мирился бы с Арном просто так, а не после того, как чуть не умер. Напоминал бы мне, что мои шутки тебя раздражают, а не надеялся бы, что одного разговора десять лет назад достаточно! — к концу этой фразы Ависар сорвалась на крик, у неё на глазах выступили слёзы, но закончила она тихо и угрожающе. — Тогда ты бы знал, что существуют другие способы решения проблем, кроме как убить оппонента.

— Ави… — попытался было заговорить Маиран, но слова умерли.

— Что? — огрызнулась целительница.

— Я бы никогда не навредил бы тебе в здравом уме и твёрдой памяти.

— Что ж, — снова ухмыльнулась Ависар, — в это я верю. Но вот в то, что при таком количестве проблем и таком подходе к их решению ты остаёшься в здравом уме, — в её голосе проскочила насмешка, — нет, это звучит неправдоподобно. Я надеялась, что к тебе вернётся уравновешенность, когда ты снова обретёшь меч. В какой-то момент мне показалось, что ты справляешься и без меча. Но, похоже, я ошибалась. Подумай хорошенько о том, в кого ты превращаешься.

Маиран смотрел на Ависар. Точнее, куда-то сквозь неё. Все эти слова давили на него и грозили бы утопить, не будь он уже на мелководье. Ависар всегда была для него надёжной напарницей. Он доверял ей как себе самому. Иногда даже больше, чем себе. И теперь она в нём разочаровалась. Какое между ними теперь может быть доверие? После такого…

— Отвернись, — потребовала Ависар.

Маиран послушно отвернулся. Сзади зашуршала галька. Наверное, она сейчас уйдёт.

Маиран почувствовал прикосновение знакомой ладони между лопаток. Ему внезапно захотелось отстраниться. Слишком много неизвестности было за этим прикосновением. Рука Ависар была такой же как всегда — уверенной и спокойной. Маиран вдруг ощутил знакомое действие магии целителей и где-то внутри начал развязываться и расползаться один из узлов боли. Лёгкие будто бы расправились, дышать стало легче.

В горле встал колючий ком, не дающий сглотнуть. Ависар ведь шла к нему не просто так. И, несмотря на его «тёплый» приём, она довела дело до конца.

Маиран не посмел ни поблагодарить её, ни обернуться, когда она уходила.

Прибой осыпал его тучами солёных брызг. Эти капли не могли растворить ком в горле. Слёзы могли бы. Но, кажется, Маиран разучился плакать много лет назад, если вообще когда-то умел.

Искра натянула мокрую нижнюю рубашку. Ткань так плотно облепила тело, что, пожалуй, смысла в такой одежде не было никакого. Ну разве что тот, что в мокром было не жарко. Да и высохнет так быстрее, наверное. Впрочем, на такой жаре всё должно быстро сохнуть. Все, собирая одежду, двигались к деревьям. Очень хотелось пить и в тенёк.

— Отлично выглядите, девушки! — окликнул их Дон.

Икра оглянулась. Похоже, не одна она была одета во что-то мокрое и светлое, почти прозрачное.

— Ты тоже ничего! — хихикнула Лина.

Огородник лежал, развалившись на камнях, в чём мать родила (если, конечно, предположить, что родился он с повязкой на голове).

— Ты чего тут делаешь? — набросилась на него Наяна.

— Загораю, — ответил Дон.

— Хоть бы срам прикрыл, бесстыдник! — скрытница хлопнула огородника по животу какой-то мокрой тряпкой.

— Но-но! — Дон приподнялся на локте и многозначительно поднял палец. — Все самые интимные места у меня прикрыты! — и он указал на повязку на лбу.

Лина хихикнула. Она-то не помнила, насколько слова Дона сейчас близки к истине.

У деревьев их встретил уже, слава Богу, одетый Лишард.

— У меня есть две новости, хорошая и плохая, — пробасил он.

— Давай не тяготи, сначал плохую, потом хорошую, — попросила Лина.

— Ребята из лагеря зачем-то отобрали у нас почти всю еду, — печально вздохнул бородач, — неужели их там плохо кормят?

— Ты не отвлекайся, где хорошая? — перебила Искра его размышления.

— На обед у нас изысканные деликатесы! — расплылся в улыбке Лишард.

— Это какие? — Искра чуяла подвох.

— С клешнями! — Лишард помахал руками, красноречиво сводя большие пальцы с остальными четырьмя и показал в сторону моря. — Вон, уже скоро будут.

По берегу среди камней сновали Арн, Рысь и Корон. Они что-то собирали в котелок.

— Если вы им поможете, то обед будет быстрее, — хитро подмигнул Лишард.

Искра так и не научилась ловить крабов за спинки так, чтобы они её не цапали. После того, как третий членистоногий засранец повис у неё на пальце, размахивая свободной клешнёй, Хранительница сдалась и свела свою помощь к тому, что носила котелок от ловца к ловцу, попутно следя, чтобы добыча не разбежалась.

— Вы что, собрались разводить костёр? — Вран с неодобрением смотрел на эту возню, и Лишард с охапкой плавника оказался последней каплей.

— Конечно, — откликнулся Дон, — но, если ты любишь сырых крабов, мы тебе оставим.

Вран держался молодцом. То есть у него не совсем идеально получалось делать вид, что слова Дона не стоят внимания, но уязвлённым он не казался. Искра мысленно ему поаплодировала. Не каждому удавалось достигнуть такого уровня терпения Дона в первый же день знакомства с ним.

Крабы были вкусными. Правда, к сожалению, они были мелкие, да и мясо из них ещё надо было выковыривать. Не совсем тот обед, который хотелось бы иметь после столь утомительного дня и ночи. Но лучше, чем ничего.

Спрятавшись в тени от полуденного солнца, путники самым бессовестным образом задремали. Вран не находил себе места, поражённый такой беспечностью.

— Да сядь ты, не мельтеши, — цыкнул на него Дон, — тут такой ветер, не заметит никто наш костёр.

— Вы сумасшедшие, — прошипел Вран.

Дон приподнял голову, открыл один глаз и в упор посмотрел на темняка.

— А что, по-твоему, нормальные люди пошли бы переть три могущественнейших артефакта Кай-Дон-Мона? — и, будто желая довершить эффект, добавил. — Я ещё и Часы у Ордена Смерти спёр, по случайности. Уже вернул, правда.

Вран сел, где стоял. Вряд ли он совсем уж был не в курсе об инциденте с Часами, но услышать небрежное «спёр по случайности» было чересчур.

Искра смотрела вверх на кроны этих странных деревьев, стволами похожих на узловатые дубы, а листьями — на рябину.

— Дон, что это за деревья? — спросила она.

— Фисташки, — ответил огородник, переворачиваясь набок. — Жаль, не созрели ещё…

Ветер дул с моря, теребя листья фисташек. С двух сторон сонного лагеря сидели, как истуканы, Арн и Вран. Казалось, они куда внимательнее смотрят друг на друга, чем следят за окрестностями.

Солнце бодро перевалило через зенит. Маиран заставил себя сбросить дремоту, подошёл к Врану и сел рядом с ним.

— Трибун легат, Вы совершенно правы, — обратился он к темняку, — нам надо идти дальше. Может быть, обсудим маршрут? Вы, похоже, знаете здешние места лучше меня.

Вран задумчиво посмотрел на Маирана.

— Можешь обращаться ко мне просто по имени, — вдруг сказал он, — здесь не то место, в котором звания имеют какое-либо значение.

Маиран почувствовал, что его брови поползли вверх. Темняк, который добился столь высокого звания в столь юном возрасте и при этом готов отказаться от того, чтобы слышать подтверждение этому по сто раз на дню? Ради чего? Ради удобства окружающих? Какое счастье, что Маирану всё-таки не пришлось его убивать этой ночью!

— Вы можете идти берегом и лесами, — Вран перешёл непосредственно к ответу на вопрос, — или выйти на Великий Тракт. Первый вариант более скрытный, зато второй — легче для марша. Если ты переживаешь за тех, кому тяжело идти, лучше выбрать Тракт.

Маиран оглянулся на Ренара. Страшник выглядел уже вполне живым, но он, наверняка, снова устанет, стоит им тронуться в путь.

— Кстати, — вдруг поймал себя на несоответствии воин, — как так вышло, что мы не пересекли Тракт, когда спускались к морю? Насколько я помню, Тракт почти везде идёт вдоль берега, не сильно отклоняясь. Неужто здесь он выше Хранилища?

— А мы его пересекли, — огорошил его Вран, — должно быть, ты в темноте не заметил.

Маиран опешил. Как можно было не заметить Тракт⁈

— Он не везде хорошо сохранился, — попытался успокоить его Вран. — Всё-таки даже самая лучшая дорога портится, если за ней никто не следит. А тут, судя по всему, лет сто назад случился оползень, так что Тракт местами присыпан.

— Или дело в том, что я не выспался сегодня ночью, — пробурчал воин.

Вран улыбнулся уголком губ, отдавая должное шутке.

Маиран вдруг задумался о том, а почему Вран, собственно, не участвовал в попытках людей в лагере добыть у него Кольцо? Почему, вместо того, чтобы использовать магию Тьмы, его препоручили «заботам» Маски, у которого из инструментов была только какая-то особая врождённая жестокость? Да, крайне неприятный человек. Маиран был бы рад никогда в жизни с ним больше не встречаться, особенно в качестве пленника. Но сопротивляться Маске Маиран мог бы ещё какое-то время, возможно даже довольно продолжительное. Выстоять против магии Тьмы — нет.

Так почему Вран не внёс свою лепту, а только несколько раз приходил и мрачно наблюдал за процессом? Слишком устал после атаки на Арна и собирался с силами? Непохоже. И почему тогда потом он устроил их побег? Какой смысл сначала ловить их, а потом отпускать? Что изменилось за то время, что они находились в лагере?

Знал ли Вран с самого начала, что Браслет тоже у них? Судя по выкрику Янеры, это не было общеизвестной информацией. Маиран посмотрел на баронессу, дремлющую, прислонившись спиной к стволу дерева. В руках убивица сжимала ладонь Ренара — так Ависар часто сидела рядом со своими пациентами. Маиран понял, что вообще не принимал в расчёт Янеру. Ну, так, разве что помнил, что, в случае необходимости (или даже без оной) она может убить человека. Янера никогда не говорила, только молча сидела в сторонке. Казалось, она вообще попала сюда случайно и идёт с ними лишь от безысходности. Просто ситуация прежде была не для неё. А тогда, в лагере, она, похоже, нашла те самые слова, которые перевернули ситуацию с ног на голову.

Вран при этом не присутствовал, кажется, но новость по лагерю наверняка разнеслась, со скоростью лесного пожара. И… и, похоже, Вран, как адепт Ордена Тьмы не мог допустить, чтобы Браслетом завладел барон Гальди. Тот самый человек, который, вероятно, был ответственен за создание Чёрных Ястребов если не за весь остальной переполох. Ну или, по крайней мере, принимал во всём этом деятельное участие. Из-за чего-то ведь они с Янерой поссорились. И, глядя на то, как Янера вела себя в лагере, Маиран уже не сомневался, что причиной ссоры была не какая-нибудь банальная ерунда вроде неподходящего подарка на День Солнцестояния. Янера оказалась куда более серьёзной девушкой, чем он полагал.

— Вран, — Маиран попробовал такое простое обращение к трибун легату Ордена Тьмы, и оно пришлось ему по вкусу, — а что ты вообще делал в этом лагере?

— После инцидента с Браслетом я поступил в распоряжение барона Гальди для защиты Кольца, — ответил темняк.

— Какое дело Ордену Тьмы до Кольца? — пожалуй, чересчур резко спросил Маиран.

— Безопасность артефактов касается всех Орденов, — пожал плечами Вран.

— Получается, из-за нас ты провалил задание? — Маирану отчего-то стало смешно.

— Это смотря с какой стороны взглянуть, — Вран хитровато прищурился. — Я охраняю Кольцо прямо сейчас. Да, оно не в Хранилище, но я знаю, где оно, и, в меру своих сил его оберегаю. Если так подумать, я даже перевыполняю задание, потому что под моей защитой находится ещё и Браслет. И Кулон, если верить леди Янере.

Маиран не удержался от смеха.

— Мой наставник говорил: «если хочешь, чтобы подчинённые провалили задание — сформулируй его слишком точно».

— Всё так, — кивнул Вран, тоже улыбаясь, — к счастью, мой учитель тоже знаком с этой истиной.

Они встретились взглядами, Вран почти сразу отвернулся и посмотрел на море. Однако этого мгновения хватило, чтобы Маиран сбился с мысли. Воин вдруг понял, откуда у Врана эта странная привычка смотреть чуть мимо собеседника. Темняк прекрасно знал, как его взгляд действует на людей. И проявлял вежливость, избавляя их от своего влияния.

— Подъём! — крикнул Маиран, — нам пора.

Люди неохотно заворочались, поднимаясь. Маиран мог их понять: ему тоже не хотелось шевелиться.

Колючки, колючки и ещё раз колючки. Из каменистой, пересохшей земли торчали пучки жёсткой, похожей на солому травы. Среди травы кустилась иглица, так и норовившая воткнуться куда-нибудь своими острыми листочками. И тут, и там со всех сторон протягивались цепкие лапы держи-дерева, не желавшего упускать свою добычу. И зачем только Господь создал настолько негостеприимное место⁈ Видно, за грехи человеческие!

Ависар с негодованием (в который раз уже!) выдирала аптечку, зацепившуюся за куст. Одна радость — ясенец не цветёт. Не придётся ещё и бегать, пытаться всем втолковать, чтобы держались от красивых цветов подальше. Впрочем, тут могла расти и ещё какая-нибудь дрянь. Слишком много незнакомых растений.

Ависар поморщилась, и кожа на носу неприятно заболела. Ависар обгорела ещё вчера и с обречённостью понимала, что лучше не станет ещё долго. Как бы много времени Ависар не проводила бы на улице, загар на её бледную кожу почти никогда не ложился. Особенно под таким солнцем. Как ни старайся, а лицо остаётся открытым. А саднило даже плечи, которые попали на солнце только во время купания. Ависар смотрела на Жингу с завистью. Смуглокожая предсказательница таких проблем не испытывала.

Ависар бегло окинула взглядом своих пациентов. Лишард и Дон держались отлично. Ренар был бледен, минут через пять пора будет остановиться, чтобы он передохнул. Не без внутреннего сомнения Ависар посмотрела на Маирана, идущего в голове колонны. Во рту тут же воскрес омерзительный привкус морской воды, дышать стало как-то… неудобно. Ависар сдержала надвигающийся кашель. По спине пробежали мурашки. Перед глазами так и вставало лицо Маирана, когда он на неё бросился. К сожалению, Ависар видела это лицо и раньше. И она хорошо знала, чем такое состояние Маирана заканчивается для его противников. А она, Ависар, всё ещё жива. Удивительно.

Ависар снова оторвала аптечку от ветки держи-дерева. Сумка заметно похудела. И во многих склянках снадобий оставалось на донышке. Ависар было страшно идти через Перешеек с такой аптечкой. И без запаса еды. Очень страшно. В другой ситуации она пожаловалась бы Маирану. Он бы сказал, что всё будет хорошо, и что она справится. И она бы знала, что он всегда поможет, если что-нибудь действительно случится. Но теперь…

Нет, Ависар не сомневалась, что Маиран, как положено воину-напарнику встанет у аптечки и будет подавать нужный инструмент и доставать лекарства. Но не дрогнет ли у неё рука, если он сядет рядом? Ависар зажмурилась, прогоняя навернувшиеся слёзы. Ей было страшно идти через Перешеек без еды, нормальной аптечки и… и со своим напарником. Это было ужасно, чудовищно несправедливо!

Плеча Ависар осторожно коснулась чья-то рука. Целительница оглянулась и, конечно же, увидела Велена. Ну да, она слишком громко думает рядом со светляком. Разве так можно? Это было уже неважно. Велен и так знал о ней слишком многое, и сейчас его присутствие хоть немного успокаивало. Он ведь знал, что произошло между Маираном и Ависар. Нет, Ависар ему не рассказывала. Но не думать она не могла. Да и тогда он не просто так пришёл на выручку. Вряд ли Ависар решилась бы кому-нибудь рассказать. Тем приятнее было иметь рядом человека, которому не надо было объяснять. Ависар благодарно сжала руку Велена.

— Можно тебя кое о чём попросить? — негромко спросила она.

— Да, к-конечно, — ожидаемо ответил светляк, — всё, ч-что в моих с-силах.

— Ты знаешь аптечку?

Велен медленно покачал головой. По крайней мере, он понял, что она имеет в виду.

— А можешь выучить?

— Д-думаю, если ты меня н-научишь, то я с-справлюсь, — Велен улыбнулся своей обычной мягкой улыбкой.

Ависар улыбнулась в ответ. Конечно, справится. Малая аптечка — это не так уж и сложно. Велен определённо учил в своей жизни вещи более мудрёные.

Ависар снова посмотрела на спину Маирану. Она надеялась, что он не слышал этого разговора. Пусть даже её шаг был оправдан, с какой стороны ни взгляни, Ависар чувствовала себя так, будто она предаёт своего напарника.

«Потупилась, будто жена, изменившая мужу!» — обругала себя целительница. И не сдержала ухмылки. Сейчас ей казалось, что изменить мужу — это как-то попроще будет, чем попросить другого человека побыть ей напарником (при живом-то воине рядом!).

Впереди споткнулся Ренар. Страшник пошатнулся и упал бы, если бы его не подхватила Янера. Убивица красноречиво посмотрела на Ависар.

— Ищем место для привала! — скомандовала целительница.

Она была очень благодарна Янере за то, что та приглядывала за Ренаром. Сама Ависар в последствиях воздействия магии Смерти не разбиралась и вряд ли могла бы принимать решения лучше баронессы.

Остаток дня прошёл как один тяжёлый болезненный сон. Слепящее жаркое солнце, камни, колючки. Они то пробирались по редколесью, то карабкались на склоны, то спускались в лощины, которые Вран называл щелями. Чуть ли не каждые двадцать минут приходилось останавливаться и ждать, пока отдохнёт Ренар. Когда солнце начало стремительно катиться к горизонту, вышли к Тракту.

Тракт выглядел весьма недурно для дороги, которой вот уже лет сто толком никто не пользуется. Некогда тут была поверхность, состоящая, казалось, из сплошного, без щелей, гладкого камня. Теперь камень, разумеется, растрескался и тут и там из трещин пытались пробиться всё те же колючки. Удавалось им это с трудом, поросль была низкая и редкая.

К этому моменту Искре уже было наплевать на то, как выглядит Тракт, и почему он такой, какой есть. Она только радовалась тому, что последний участок пути был легче предыдущих.

— Мы что, остановимся прямо здесь⁈ — вопросил Вран у Дона.

— А что тебя смущает? Это же площадка для стоянки! — ответил огородник, разводя руками.

Это действительно была стоянка. Ровная, такой же структуры, как и дорога, площадка, будто бы вырубленная на склоне одной из щелей, в которой бежал ручей. Здесь мог бы разместиться целый караван.

Вран гневно раздул ноздри и уже набрал было воздуха, чтобы гневно ответить, но Дон его перебил.

— Ну-ну, я ещё не настолько того, — примирительно взмахнул руками он, — поднимемся немного вверх по щели и там заночуем. Вода — это хорошо.

Ручей был не слишком полноводным, и вода имела странноватый запах и привкус, но пить хотелось постоянно, поэтому, конечно, стоянка рядом с ручьём была отличным вариантом. Достаточно больших ровных участков в этом лесу, выросшем на крупных обломках скал, не было, поэтому все просто расползлись маленькими группами по отдельным ложбинкам. Костёр не разводили. Незачем было. Рысь вызвалась дежурить и расположилась на большом валуне примерно в середине этого разрозненного лагеря.

Искра с удивлением увидела, как Арн ищет себе расщелину поудобнее. Эльф явно намеревался поспать. Состояние Арна всё больше внушало Искре беспокойство.

— Арн, ты не будешь возражать, если я сегодня посплю рядом с тобой? — поинтересовалась Хранительница.

— Не буду, — ровно ответил Арн, отодвигаясь чуть в сторону.

Искра даже не стала раздумывать над тем, сколько слоёв смысла скрыто под этой эльфийской правдой. Ей ужасно хотелось, наконец, лечь и закрыть глаза.

Но даже когда это наконец удалось, сон не был глубоким. Поднялся странный ветер. Он скатывался с горы к морю порывами, каждый из которых был похож на огромное ревущее чудовище. И каждое такое завывание безжалостно вырывало Искру на поверхность из глубин сна. Между порывами Искра успевала провалиться в сон на минуту, не больше. Этот ветер пугал её. Тревожил. Он был сильнее усталости. Лежать под его завываниями было мучительно.

Искра натянула капюшон плаща на голову. После жаркого дня ей было зябко. Она чуть-чуть подвинулась, прижавшись спиной к спине Арна, который спал рядом, как обычно, свернувшись калачиком. Эльф едва заметно дрогнул и отодвинулся. Это повторилось несколько раз. Приподняв голову, Искра поняла, что уже почти выгнала Арна из ложбинки, в которой они спали. Но эльф, похоже, действительно спал. Или притворялся, что спит. Искра хихикнула. Она не хотела выгонять Арна с его места.

Искра протянула руку и зачем-то растрепала Арну волосы, хотя можно было просто тронуть за плечо. Её пальцы дрогнули — она случайно коснулась того места на затылке, которое он разбил прошлой ночью о дерево. Искра с отвращением вспомнила ту шапочку, которую надел на эльфа Вран. Надо будет разузнать, что это была за дрянь.

Арн приподнялся на локте и недоуменно на неё посмотрел.

— Извини, — смущённо прошептала Искра, — просто получилось, будто я тебя совсем вытолкала. Я не толкалась, я просто хотела согреться. А ты отодвигаешься.

Арн моргнул, будто всё ещё не понимал, что происходит. Искра вдруг осознала, что Арн никогда на её памяти не спал близко к людям. Даже в самые холодные ночи, даже в ту ночь под дождём, он всегда находил себе отдельный уголочек. Искра смутилась ещё больше.

— Извини, — пробормотала она, — если тебе неприятно — я не буду так близко ложиться.

— Не неприятно, — Арн, наконец, ответил, но как-то неуверенно, — просто очень непривычно. Я подумал, тебе тесно рядом со мной, — едва слышно добавил он.

Опять он о своём. Думает, что люди не будут спать с ним рядом только потому, что он — эльф.

— Слушай, ну я же сама к тебе напросилась, — решительно возразила Искра. — Разве я стала бы это делать, если бы не хотела рядом с тобой спать?

Арн неопределённо пожал плечами, мол, кто вас, людей, разберёт, и лёг обратно. Искра перевернулась на спину, прижавшись боком к спине эльфа. На фоне звёздного неба ветер колыхал рябиноподобные листья фисташек.

Почему-то Арн казался чересчур холодным. И, похоже, он действительно спал, хоть и чутко. Подумав, Искра накинула на бок эльфа край своего плаща. Арн не возразил и даже как будто немного расслабился. А если бы он ещё не спал на голой земле, а постелил бы одеяло, как все нормальные люди… Искра улыбнулась в темноту от двойственности этой фразы.

Веки тяжело сомкнулись. Сознание колыхалось между сном и дрёмой, подбрасываемое порывами ветра как волны бросают туда-сюда кусок дерева в море. Из беспокойной темноты выплывали, смешиваясь, образы и фразы.

Мальчик лет шести смотрит на светловолосую девочку с тонкими ручонками. Смотрит недоверчиво, сморщив лоб.

— Ты не похож на мальчика.

— Это потому, что я девочка! — серьёзно объясняет малышка и сразу же заливается звонким смехом.

В полутьме раздаётся голос молодого парня.

— Но как я пойму, что это — именно та девушка, о которой Вы сказали?

— О… — отвечает ему голос пожилой женщины, — ты узнаешь. Другой такой не будет в целом мире.

Её голос хохочущий, как уханье совы.

— Ты — злой человек, — твёрдо, будто рассказывая непреложную истину, говорит звонкий детский голос.

— Почему? — недоуменно вопрошает собеседник.

— Ты хочешь смерти, — поясняет ребёнок, — а хотеть приблизить смерть — это не по-доброму. Но зато ты хороший, — голос пытается утешить.

— Разве можно быть злым и хорошим одновременно?

— Конечно, можно! — уверенно говорит ребёнок, — как и наоборот.

Девочка лет восьми от роду двигается по длинному коридору прыжками, поочерёдно приземляясь то на две ноги, то на одну. Её фиолетовое платье то и дело задирается, но её это не беспокоит. Она слишком занята, на каждый прыжок выкрикивая слово стихотворения.

Стало тесно

Кроту в норе,

В старых стенах

Устал бродить.

Вольно, смело

Сменил дорогу,

Стихли вдали

Колокола.

На её последнее слово где-то вдали откликается колокол. Девочка выдыхает и разворачивается. Перед ней стоит невысокий щуплый старик в роскошной седой бородой и добрым взглядом. Он улыбается ей.

— Это хорошие стихи, — говорит он. — Я же говорил, что у тебя получится.

Она сияет от его похвалы. Он берёт её за руку, и они идут по коридору дальше.

— Мне грустно, что с ним нельзя встретиться, — говорит девочка.

— С кем? — спрашивает старик.

— С тем, кого я назвала кротом, — объясняет она.

— Почему же нельзя? — наверняка в глазах старика светятся озорные искорки.

— Ещё столько лет ждать! — канючит девочка.

— Время относительно, дитя моё, — говорит старик. — Если ваша встреча когда-либо есть, то можно считать, что она сейчас.

— Нет, нельзя, — девочка морщит маленький вздёрнутый носик. — Тогда я уже буду не я.

— Надо же, ты уже это понимаешь, — в голосе старика нет насмешки, скорее искреннее уважение, несмотря на улыбку. — Вы делаете успехи, юная леди.

— А как это у тебя? — взволнованно спрашивает девочка. — Ты тоже в разных историях уже не ты?

Её встречает тихий и сухой стариковский смех.

— В моём возрасте, дитя моё, в большинстве историй меня уже нет вовсе, — отвечает он, смотря прямо из сна.

Искра, почти не просыпаясь, натянула плащ повыше. Ей было так хорошо спать под взглядом этого человека! Пусть от его улыбки почему-то становится грустно, но грусть эта окрашена воспоминаниями о доброте. О доброте, видимой даже в те минуты, когда, казалось бы, для неё нет места. Перед этой добротой был бессилен ветер, катящийся с гор. И холодная сырость, идущая от камней. И тревоги. И сама смерть.

Корон покрепче обнял Юну и зарылся носом в серую шерсть. Псица недовольно заворчала. Ей уже надоело, что Корон весь день почти не выпускает её из рук. Но она терпела — чувствовала, что для него это важно. А Корон едва мог заставить себя отойти от неё хоть на пару шагов.

Те бесконечные минуты, когда он умолял Керлеша снять намордник, были худшими минутами его жизни. Корон не мог подобрать эпитеты, которые помогли бы передать, каково это — когда ты чувствуешь духоту, вдыхаешь поглубже — и ничего не меняется. Дышишь и не дышишь. Корон боялся произнести это даже в мыслях, но в тот момент ему действительно казалось, что он умирает. Только половиной себя.

Мальчик вздрогнул и вновь вцепился в спасительную шерсть. Юна шумно вздохнула. Она не могла понять, почему её Спутник так волнуется. Всё ведь уже прошло. Хорошо быть собакой. Живёшь только здесь и сейчас и тебя не беспокоят ни воспоминания о прошлом, ни переживания о будущем. Корон сейчас завидовал Юне. Она могла бы спокойно спать, особенно если бы он ей не мешал своими мыслями. Но перестать думать было просто-напросто невозможно.

В тот раз он сорвался самым постыдным образом. Корон плохо помнил, что тогда было. Кажется, он просто кричал что-то бессвязное и пытался вырваться из пут, хотя, конечно, это было бесполезно. На руках у него даже остались отметины от врезавшейся в тело верёвки. Наверное, он своими рывками сделал больно и Велену, который был привязан с ним к одному дереву. Но в тот момент он об этом вообще не думал. Ни о чём не думал, кроме проклятого намордника.

Корон представил себе лицо Алия, когда тот узнает, как его ученик повёл себя в критической ситуации и ему стало стыдно. А Алий узнает. Даже если не от других и не от Лины, то от самого Корона. Когда Корон вновь увидится с наставником, им предстоит долгий, очень долгий разговор. Потому что за то время, что они не виделись, произошло столько всего, что нужно обсудить. И Корон знал, что, даже если не решится заговорить об этом в первый вечер, всё равно придёт и расскажет о том, как превратился в перепуганного ребёнка, в ничего не смыслящего зверька в тот момент, когда, наоборот, нужно было собраться и бросить все свои силы на решение проблемы. О том, как он чуть было не потерял Юну от собственной глупости.

Жгучий стыд переполнил всё его существо и вырвался наружу слезами. Горячие капли текли по щекам. Корон старался дышать ровно, чтобы не выдать себя, но не удержался и хлюпнул носом. И Лина, конечно же, услышала, несмотря на завывание ветра. Корон почувствовал, как его гладит такая знакомая нежная рука и окончательно сдался.

— Ты из-за Юны, да? — шёпотом спросила Лина в промежутке между его всхлипываниями. Она легла рядом и обняла его за плечи. Корон только и смог, что кивнуть. — Я сама не могу перестать об этом думать, — призналась Лина, — это было просто ужасно. Мне очень жаль, что я ничего не смогла сделать.

— Мне так стыдно, — проговорил Корон, с трудом заставляя сжавшееся горло произносить членораздельные звуки, — за то, что я сорвался.

— Господи, Корон! — Лина решительно перевернула его на спину и заставила посмотреть на неё. — А ну быстро прекрати это! Ты не можешь винить себя в том, что это произошло. Это от тебя не зависело, — Лина глубоко вздохнула. — Я всегда знала, что в этом вашем Ордене Хранителей от вас требуют чего-то невозможного.

— Какой из меня хранитель после всего этого? — прошипел Корон и попытался опять спрятать лицо в спасительную шерсть.

— Знаешь, — догнал его голос сестры, — один мальчишка всё время говорил мне, что каждая ошибка — лишь ступенька для того, чтобы стать лучше. И учился со мной магии Воздуха, хотя она ему и не давалсь. Каждый день ходил на тренировки, честное слово. И каждый раз по нему было видно, что однажды он станет неплохим магом. Не сегодня и не завтра, но рано или поздно станет. Просто потому, что каждая ошибка для него что-то значила, — она перевела дух. — А теперь ты хочешь, всего раз столкнувшись с по-настоящему серьёзной проблемой, признать себя ничтожеством и сдаться? Ну уж нет!

Корон чувствовал, как его тяжёлое, злое дыхание путается в шерсти Юны. Да, он говорил такое про ошибки. Но ошибки, у которых может быть такая цена — это совсем не то же самое, как огрехи при работе с воздухом, например.

— Я не думаю, что справедливо ожидать от тебя, что ты будешь сохранять спокойствие и трезвый рассудок, когда что-то угрожает Юне.

— Вот поэтому Спутники — хреновые Хранители! — выдохнул Корон, ударив кулаком по земле.

— Если так, то почему все известные Спутники — хранители? — спросила Лина.

Корон и сам частенько об этом думал. Действительно, все люди, которых животные выбирали своими Спутниками, имели способности к Равновесной магии. И в Ордене было много людей, которые своего Спутника так и не встретили. Вряд ли это было простым совпадением. Впрочем, никто не знал, по каким признакам определяются пары Спутников — это была неразрешимая загадка.

Корон почувствовал, что понемногу успокаивается. Он поймал руку Лины и благодарно сжал её. Лина снова легла рядом. Судя по её дыханию, она тоже плакала. Впрочем, в этом Корон ничего удивительного не видел. Ему приходилось утешать рыдающую сестру не раз и не два.

— Лина, — прошептал он, — я очень рад, что у меня есть такая сестра, как ты.

Она потёрлась лбом о его затылок.

— У меня много сестёр и всего один брат, — откликнулась Лина, — поэтому вся любовь, которую мне выдали для братьев, досталась тебе.

— А как же Маиран? — усмехнулся такому заявлению Корон. Он хорошо знал, что до его рождения Лина и Маиран росли вместе, практически как брат и сестра.

— Ну… — Лина замялась, — для него любовь пришлось искать в другом источнике.

Корон снова не сдержал улыбки, пусть всё лицо ещё было мокрое от слёз. В этом вся Лина: вот они рыдали в унисон, переживая свой былой страх, а вот уже обсуждают, откуда для каких людей берётся любовь. Какие там источники? Запас любви Лины был бесконечен, как океан. Не было никакого смысла делить океан на части и измерять их — они все были больше, чем человек может окинуть взглядом.

Корон почесал за ухом Юну, уверяя её, что теперь-то он уж точно будет спать. Псица снова шумно вздохнула, на сей раз с облегчением. Наконец-то эти глупые люди решили заняться по-настоящему важными делами вместо того, чтобы без конца вспоминать о том, что уже прошло.

Остывающий после жаркого дня воздух скатывался к морю. Он нежно пробегался по растительности и деревья шуршали листьями, переговариваясь между собой. Как же хорошо было просто сидеть, подставляя ветру в лицо и молчать наедине с ночью!

Рысь открыла глаза и огляделась. Всё-таки совсем расслабиться нельзя — она тут не просто так. Люди спали. Рысь точно знала, кто в какой лощинке. Судя по тому, где сейчас висел серп молодого месяца, её вахта уже кончилась. Но девочка не стала никого будить себе на смену. Ей пока не особо хотелось спать, а все остальные слишком устали.

Рысь не чувствовала себя слишком уж пострадавшей во вчерашней передряге. Наверное, просто никому особо не было до неё дела, а молча сидеть, ждать и слушать она умела хорошо. Но для суетливых Высоких это всё были очень непростые дела. Вон, Дона пришлось утихомиривать дважды. Рысь не могла не оценить то, как Керлеш справился с Доном. Жаль, у неё такие методы применить не получится.

Девочка одёрнула себя. Белой Росомахе такие мысли бы не понравились. Ведунья учила понимать и принимать то, что люди бывают разными. Но Рысь пока умела только понимать, и то с трудом. Конечно, она уже не пыталась всех исправить. Легче было просто молчать и уходить. Но как молчать, когда они лезут и мешают? До сих пор при воспоминаниях о Хранилище внутри поднималась глухая злоба на всех суетливых и говорливых, особенно на Дона, конечно же.

— Иди поспи, — раздался голос из темноты.

Рысь едва не вздрогнула. Она не видела, как Вран подошёл. Он будто бы вынырнул из тьмы, как выныривает из воды лягушка.

— Я ещё немножко посижу, — ответила девочка, одновременно сомневаясь, можно ли оставлять на дежурстве одного Врана и вместе с тем не желая показывать своё недоверие.

— А мне не спится, — проговорил темняк, присаживась на камень спиной к Рыси.

Интересный человек. Его имя ему шло. Возможно, живи он в Лесу, его и правда нарекли бы Чёрным Вороном. Основное качество ворона — стремление к превосходству, также как основное качество рыси — переменчивость. Недаром Орден Тьмы взял ворона в качестве своего основного символа. Вран стремился к превосходству — и к личному совершенству, и к власти, которую оно даёт. Он пошёл с ними, очевидно, решив, что тут его ожидает что-то, что сделает его ещё сильнее, ещё совершеннее и поднимет его выше над другими. И сейчас он парил над ними, ожидая свою добычу.

Рысь смотрела на его выпрямленную спину и пыталась понять, что же ему нужно на самом деле. Помимо статуса темняка, состоящего в Ордене Пятнадцати. Пожалуй, многим темнякам этого было бы вполне достаточно, чтобы за это бороться, но Вран наверняка имел и другие цели. Жаль только, не было никакой уверенности в том, что их цели хоть как-то совпадут.

Вран Рыси нравился, даже несмотря на то, что он пугал. Нравился своей уверенностью, основательностью, неторопливостью. Последовательностью. Мудрая птица — ворон. Не зря он простёр крыло над колыбелью этого человека.

Пожалуй, и правда надо было поспать. Только надо кого-нибудь разбудить, чтобы Вран не был единственным наблюдателем. Первой пришла мысль о Маиране, но воин сейчас не в лучшем состоянии, лучше дать ему выспаться. Наяна и Арн выглядели сегодня вечером не слишком хорошо. Лишард тоже пострадал. Мысль о Доне вызывала слишком много раздражения. Велен? И верно, кто проследит за темняком лучше, чем маг Света? Только он, кажется, плохо переносит жару. Как бы не заснул. Нет, есть идея получше.

Кивнув Врану, Рысь легко соскользнула со своего валуна и прошла до ложбинки чуть поодаль. Тут, подтянув колени к груди и закутавшись в одеяло так, что только нос торчал, спала Жинга. Рысь легла рядом, делая вид, что это и было её целью. Предсказательница с подозрением втянула воздух носом.

— Моя вахта закончилась и меня сменил Вран, — тихо сообщила Рысь, — но я не знаю, стоит ли оставлять его в дозоре одного. И не знаю, кого ещё разбудить.

— Я прослежу, — пообещала Жинга, мигом разобравшись в ситуации, — ложись пока.

Рысь легла и на неё тут же набросилась вся накопившаяся усталость. Чуть позже, уже сквозь полусон, девочка почувствовала, как предсказательница тяжело, будто бы сонно встала. Жинга ушла, оставив после себя ямку в слое прошлогодней листвы. Успокоенно вздохнув, Рысь позволила сну подхватить себя и унести куда-то вдаль. В эту дивную приморскую ночь, в которой шуршал ветвями бриз.

[1] Литораль — часть берега, которая в прилив оказывается под водой, а в отлив становится сушей.