Третья Орда

Глава 11 Высокие отношения

— Мы идём в поход! Расфигачим гномий сброд! Никаких свобод! Не боимся мы невзгод! Э-э-э… Какие ещё есть рифмы к слову поход? — спросил Рок старого шамана.

— Корнеплод? — подкинул идейку любивший занимавшийся травами старец.

Рок недовольно поморщился:

— Ну при чём здесь корнеплод, дед? Мы же не за целебными травками идём, а гномов поставить на место!

— Заход, отход, восход…

Новые варианты вновь не понравились Року:

— Не, всё не в тему. Аф, хватит делать вид, что работаешь! Давай: поход, сброд, свобод…

— Нищеброд? — вспомнил Афелис любимое ругательство гномов.

— Не боимся мы невзгод, каждый из нас и так нищеброд! — Рок почесал высокий лоб. — Мда, неплохо, конечно, но боевой дух навряд ли поднимет. Давай ещё что-нибудь.

— Поход — народ… Не боимся мы невзгод, отважен наш народ!

Рок показал Афелису поднятый большой палец:

— Во, можешь же, когда хочешь! А то всё тупым молчуном притворяешься, — Рок приметил неодобрительный взгляд старого орка. — Дед, наверно, помалкивать посоветовал? Не слушай плешивого, его б воля, всё только с умным видом молча ходили и многозначительными взглядами обменивались. Мол, я-то знаю, что ты знаешь, а вот тот тупица не знает…

— Ты, кстати, знаешь, что вы с Зигариком идёте вместе с Роком? — не обращая внимания на издёвки молодого шамана, сообщил Афелису старец. — Гномы подтягивают свои силы к руинам того северного городка, Симертаса, откуда мы вас забрали. От тебя толку, скорее всего, будет мало, а вот Зигарик уверяет, что хорошо знает там местность. Будешь его в походе обслуживать, раз уж вы всё равно так друг к другу привязаны узами. Да знаю я, что не любви, а ненависти, но поверь, Аф, одно от другого не столь сильно уж отличается.

— Во-во, — согласился Рок. — Я деда тоже и люблю, и ненавижу за одно и то же: его бесконечные наставления. Они сделали меня тем, кто я есть, но они же мешают мне двигаться дальше. Стать великим, стать достойным преемником моего бати Рычачи!

Старый шаман хохотнул, раззявив рот с редкими жёлтыми зубами:

— Не смеши мои портянки, преемник он, видишь ли! У Рычачи таких знаешь сколько преемников? Они, как с Горрыком спелись, так в каждом завоёванном племени баб брюхатили, чтобы связать всех родственными узами. Ты гарем Горрыка в Уркостане видал? У Рычачи, конечно, на такую толпу физически силёнок не хватит, но и ему самок досталось немало. Жалко, что дети не умственные способности, а только телеса и дурной нрав наследуют, так бы, глядишь, самой умной расой зеленокожие стали.

Рок обиженно надулся:

— Много ты понимаешь, дед. Меня-то родили ещё до легендарного знакомства Рычачи и Горрыка! По любви, а не по праву сильного!

Старик фыркнул:

— Рок, без обид, но если бы ты своего папашу видел чаще раза в году, то понял, что ни одна орчиха такому по любви не отдастся. Нас, шаманов, уважают за наши знания и мудрость, но вот точно ни разу не любят — ни народ в целом, ни тем более бабы. Под слабых телом ложатся по принуждению, необходимости или ради выгоды, пускай даже сами женщины в этом никогда не признаются. Любовь, она для таких славных горячих парней, как наш Горрык. Наш удел — заслужить снисхождение, чтобы получить шанс продолжить свой род.

— Да ну тебя нафиг дед! Вот за такое нас, шаманов, и не любят, а вовсе не потому, что мы слабые. Нравоучений читать надо меньше! И орчихи к нам сами потянутся…

Рок перевёл взгляд на притихшего Афелиса:

— А ты чего застыл, уши развесив?! Иди собирайся в поход! Тебе-то уж точно продолжение рода не светит, можешь быть уверен, что кроме полуорчат, ваши бабы больше никого никогда не родят. Пошёл вон, последний человечек!

— Посмотрите направо, вы увидите остовы какого-то, вероятно, очень красивого здания.

Рычача сделал величественный жест, указывая на груду сожжённых развалин:

— А теперь взгляните на левую сторону. Перед вами предстанет почерневший скелет очередного строения. Если же вы глянете прямо вперёд…

Уныло шагавшая вслед за шаманом Илона молчала.

— …то окромя развалин вы снова ничего не увидите! Нет, серьёзно, Илона, как этот город простоял почти две тысячи лет, если достаточно было полдюжины драконов и хорошего ветерка, чтобы спалить всё дотла?

Бывшая Покровительница магических искусств горько вздохнула, уж она-то знала, что всего пару дней назад на месте демонстрируемого Рычачей здания высился прекрасный театр. А вот там за углом находилась школа, в которой Илона некогда училась сама…

— Не льстите себе, орки, вы не первые, кто спалил Фисаэль. Дважды такое бесчинство творили наследники первого императора, борясь за престол. И оба кончили весьма скверно.

Рычача хмыкнул:

— Ну-ну. Только непохоже, что вы сделали верные выводы. Здесь почти нет каменных зданий. А расстояние между домами? Неужели нельзя было не впихивать домик в каждую щель?! Мните себя самой умной цивилизацией, а сами даже столицу не смогли нормально отстроить! Надо будет показать тебе Уркостан…

Не сказать, что подобное предложение сильно прельщало Илону. Однако она прекрасно понимала хрупкость своего положения, а потому старалась не огрызаться, а объяснять особенности эльфийского быта любопытному орку:

— Мы, эльфы, плоть от плоти природы. Нам важно ощущать свою связь с растениями, мы любим деревья. Когда-то, в незапамятные ещё времена, наши предки жили в их кронах, перемещались с ветки на ветку, спали в уютных гнёздышках и в дуплах… Конкуренция с гномами, бесконечные набеги Первой Орды и грызня друг с другом вынудили нас перенять опыт зодчества коротышек, но открыв для себя далёкие от войн острова, мы хотели вновь вернуться к истокам.

Илона печально улыбнулась:

— Конечно, в полной мере это не получилось, наша раса слишком давно слезла с деревьев. Но по завету Альфанаира все жилые дома в столице строились только из дерева, а не бездушного камня. После грандиозных пожаров мы всё перестраивали, и уж поверь, расстояние между домиками закладывалось очень приличное. Но население всё росло, места для всех желающих не хватало, трагедии со временем забывались. В общем, обратная сторона вечной жизни. Новые дома втискивались между уже существующими и так сотни лет. Потом вновь война, пожар, топоры… и растущие как грибы новые домики. Теперь к этому круговороту присоединились вы, орки.

Старый шаман хохотнул:

— Ага, понаприплыли, понимаешь, тут всякие! Но что поделать, только так можно спасти мир от гибели.

— Предварительно разрушив в мире всё ценное? — уточнила Илона.

Лицо Рычачи посерьёзнело:

— Предварительно создав единую могучую расу. Это война за право принести себя в жертву, Илона. Лечь на алтарь для спасения вечности. Настоящей вечности, а не вашей иллюзии молодости.

Стройная эльфиечка хмыкнула:

— Ох, и такой уж иллюзии? Мне полторы тысячи лет, Рычача. Полторы тысячи, ты можешь себе такое представить?! Твои прожитые годы, весьма долгие по орочьим меркам, для меня всё равно что несколько месяцев. А ты говоришь, иллюзии вечности…

Шаман нисколечко не смутился:

— А теперь ты возьми и сравни свои полторы тысячи лет со временем, прошедшем от сотворения мира. Который ведь тоже не сразу возник. И вот этому самому изначальному мирозданию приближается эпических крах. Не станет ничего, Илона, вообще ничего!

Глаза Рычачи расширились, словно он мог воочию лицезреть конец всего сущего:

— Ни мира, ни того, что за миром. Одна пустота, одна сплошная непроглядная тьма, одна точка… Из которой всё вышло и в которую всё вернётся. Чтобы переродиться в новом виде опять, но уже без нас, без кого-либо. Крушитель Миров сотрёт всё, бесследно уничтожит само пространство и время. Ему невозможно противостоять, можно лишь самим вырваться за пределы этого и любого другого миров. Подняться над сковывающей материей, над пространством и временем. Никакое, даже самое совершенное тело это не выдержит, только коллективный дух, движимый к общей цели. Не к прекрасному, но единственно возможному будущему. Такова цена истинной вечности.

Старый шаман не лукавил, не притворялся. Он действительно верил в то, что говорил, уж кто-кто, а Илона своим намётанным в политических играх взглядом видела орка насквозь:

— Скажу честно, я не понимаю плана Гэльфштейна, Рычача. И не видела того, что раскрыл он тебе. Возможно, это и в самом деле ужасно. Может статься, что принести в жертву всё живое — действительно единственный способ сохранить сознание после смерти Вселенной. Но знаешь, я думаю, что никакое спасение не стоит рек пролитой крови невинных. Чему суждено сгинуть, пусть погибает. Но не от моих рук. Не за счёт моей совести.

Рот Рычачи расплылся в широкой улыбке:

— Это всего лишь пустые слова. А инстинкт выживания, воля к жизни сильных мира сего свернут горы. Как и любые, пусть даже трижды невинные шейки, если это понадобится. Что же касается одобрения, нравственности… совершенно неважно нравится план Гэльфштейна кому или нет, — немного подумав, орк добавил. — После гибели Вселенной судить всё равно будет некому.