Трепет Звёзд (СИ)

=== Глава 4 ===

Сначала все шло просто замечательно. Эверитты холили и лелеяли новорожденного мальчика, получившего имя Майкл, и Кевин им помогал, получая искреннее удовольствие от заботы о брате.

О старшем мальчике тоже не забывали. С ним много занимались, учили его читать, рассказывали немало захватывающих историй о нашем бескрайнем мире, наполненном как приятными, так и опасными вещами. Как избежать столкновения с последними в его маленьком возрасте, Кевину тоже наставляли, и он с увлечением слушал, внимая каждое слово.

Теперь подарки стали чуть реже, на что Кевин поначалу жутко оскорблялся, вымещая свои обиды в неэстетичных карикатурах. Но потом мальчик понял, что о Майке тоже нужно заботиться, и требовать большее количество подарочков, пока младенец совсем беспомощен, было бессмысленно, ведь, как говорили родители, значительную часть своих денег они расходовали именно на ребёнка. Бедностью Эверитты не страдали никогда, но лишние расходы тоже не любили. Последнее, конечно, Кевин ещё не понимал, иначе бы начал уговаривать родителей, чтобы те одумались и снова задаривали его, как в старые времена.

Но в целом Кевину жилось просто прекрасно, и с каждым днём он всё больше любил жизнь, которую только начинал познавать. Теперь он уже гораздо терпеливей относился ко многим вещам, чем не мог не радовать родителей, видевших, как их ребёнок начинает понемногу взрослеть. Но несмотря на это, Лиза и Трой не прекращали безгранично любить своего сына и выполняли практически всё, что бы он ни пожелал.

Но одним февральским утром Майкл заболел. Он подхватил обыкновенную простуду, однако встревоженные Эверитты восприняли его внезапное ухудшение здоровье так, словно на мальчика напало нечто поистине серьёзное.

Позабыв о Кевине, Лиза целыми днями крутилась около кроватки маленького сыночка, занимаясь его лечением и говоря ему множество ласковых слов.

Старшему брату, привыкшему к материнскому крылышку, это совсем не понравилось. Он стал привлекать внимание матери самыми различными способами, однако ни одна из его попыток не увенчивалась успехом, ибо мама каждый раз просила подождать и потом обычно просто забывала о просьбе сына.

Подарки в это время так и вовсе закончились. Оставшись в одиночестве, мальчик с нетерпением ждал, пока брат выздоровеет, но, конечно, вовсе не потому, что беспокоился о его здоровье. Он хотел вернуть прежнее отношение родителей к самому себе и наивно полагал, что, вылечив младшего ребёнка, те снова станут уделять обоим мальчикам одинаковое количество внимания.

В этот нелёгкий период Кевин занимал себя попытками чтения и разглядыванием картинок, которыми пестрели детские книжки. Гулял он крайне редко, так как одного его родители не пускали, а с собой практически не брали.

Эверитты ссылались на то, что мальчик может простудиться так же сильно, как его младший брат, который несколько дней находился «чуть ли не при смерти».

Когда Майкла вылечили, Кевин снова стал активно привлекать к себе внимание, но, что бы он ни делал, всё было бесполезно. Занявшись младшим сыном, родители словно забыли о старшем, оставив того на произвол судьбы. Разумеется, едой, одеждой и ночлегом они его обеспечивали, но вот общением явно обделяли. А о подарках ему так и вовсе оставалось только мечтать.

Несколько месяцев Кевин наивно надеялся, что все это пройдёт, и совсем скоро мама с папой снова преподнесут ему какой-нибудь приятный сюрприз, но все оказывалось напрасно, ибо Эвериттов теперь волновал только младший ребёнок, а старший превратился из главного предмета обожания и поклонения в обычного члена семьи.

И тогда четырёхлетний Кевин Эверитт возненавидел своего младшего брата, как лютого врага. Нет, это была не та кратковременная обида, которую могли погасить страшные рисунки. Мальчик искренне невзлюбил существо, проводившее немало времени в его комнате, и жутко обрадовался, когда их расселили.

Кроватку с Майклом перенесли в пустовавшую комнату, которую несколько месяцев обустраивали специально для новорожденного ребёнка. И когда Кевин в неё зашёл, его неприязнь к брату возросла ещё больше, так как антураж новой детской пришёлся его глазу по нраву куда больше, чем интерьер его комнатки, успевший порядком приесться. Мальчик буквально стиснул зубы от злости и, выходя, обозвал брата нелестными словами. К счастью, Лиза этого не услышала, а иначе Кевина бы ждала серьёзная беседа.

Для большинства Эвериттов дни, наполненные хлопотами, пролетали незаметно, но только не для Кевина. Скука вкупе с обидой, задетой гордостью и отвращением к брату буквально съедали его. Мальчик пытался от этого избавиться, ища дела, способные скрасить его томительное одиночество, но все его старания не увенчивались успехом. Из позитивного шалуна Кевин постепенно превращался в мрачного и угрюмого ребёнка, не терявшего, однако, надежды, что на него снова обратят внимание.

Мальчик уже не учился читать, так как не мог это делать самостоятельно, а родители ему не помогали, не рисовал, а чуть ли целыми днями напролёт смотрел в окно, мечтая о родительской ласке и преклонении перед его желаниями. Впрочем, последнее ему уже было не столь важно, он хотел хотя бы получить тепло.

Чудесные пейзажи, простиравшиеся за хрупким стеклом, по-прежнему вдохновляли ребёнка, и он не переставал восхищаться, теперь уже делая это про себя и не делясь своими чувствами с родителями. С каждым днём мальчик все меньше доверял своим родственникам, ибо считал, что те его предали, оставив в этом мутном море одиночества.

Первый день рождения Майкла пришёлся на ясный осенний день, когда на улице было необычайно тепло, а солнце грело особенно приветливо, даря свои нежные лучики маленькому созданию, которому предстояло стать главным героем пышного праздника.

Эверитты созвали многих родственников, и все они приезжали с каким-то подарком для маленького именинника. В основном члены семьи дарили Майклу игрушки, которых у него и без того было огромное количество. Кто-то приносил с собой и более полезные вещи, но ими пользоваться мальчику пока что было рановато, и их заботливая Лиза аккуратно складывала на полки шкафов, чтобы применить в будущем.

Посреди гостиной Эверитты поставили большой стол, накрыв его дорогой ажурной скатертью и уставив всяческими вкусностями. Здесь было чуть ли не всё, что только могли пожелать дорогие гости, начиная от незамысловатых блюд и заканчивая воплощениями изысканных рецептов. Создавалось впечатление, будто день рождения Майкла стал для его родителей чем-то наподобие Рождества или какой-то грандиозной встречи, к которой они готовились годами.

Однако родственников, не имевших ничего против общения с родителями именинника, всё устраивало, и они с огромным удовольствием приняли участие в пиршестве. И единственным человеком, который даже не покинул своей комнаты, был Кевин. Его последний день рождения отпраздновали гораздо скромнее, с чем мальчик никак не мог смириться. Подарков он получил немного и даже не провёл время с друзьями, общение с которыми теперь стало для него особой редкостью.

О своих немногочисленных приятелях мальчик не беспокоился, так как не ставил их на почётное место среди элементов своей жизни, а вот о том, что ему перестали уделять достаточное количество внимания, он тревожился уже несколько месяцев. Одиночество угнетало ребёнка, но, несмотря на это, его становилось все больше.

На день рождения Майка Кевина, конечно, пригласили. Родители даже уговаривали мальчика, чтобы тот хоть немного посидел с ними за столом, но, последовав гордости, ребёнок категорически отказался. И сколько его ни упрашивали, он был непреклонен.

На родителей мальчик тоже злился, хоть и не так, как на брата. Их он считал предателями, а Майкла — чудовищем, на которого родственники посмели променять его, чудесное дитя, чьим талантам не было границ. Кевин очень любил себя и называл самым лучшим ребёнком во всем мире, поэтому и воспринимал игнорирование своей персоны крайне болезненно.

И вот, пока родственники веселились, празднуя день рождения монстра, Кевин сидел в своей комнате и сочинял волшебные истории, героем которых он мечтал стать. В качестве персонажей мальчик ориентировался на свои игрушки, разбросанные по всему полу. Он специально устроил беспорядок, так как в подобных условиях ему было как-то легче фантазировать, наверное, раскиданные по полу вещи вдохновляли юного сочинителя.

В целом сказки, которые придумывал ребёнок, были очень добрыми и всегда имели хороший конец. Но в последнее время в некоторые из них уже стала закрадываться нотка негатива. Не слишком серьёзная, конечно, и не связанная со страшными деяниями, однако присутствие её имело место быть. Например, один из его героев больно побил другого за то, что тот пришёл к нему в дом без подарка. Кевин из этого не делал никаких выводов, а вот, если бы эти истории услышала его мама, она бы, скорее всего, что-то заподозрила, а может, и нет, ибо Лиза особой догадливостью не отличалась.

Но свои сказки мальчик теперь не демонстрировал никому, кроме игрушек, нарисованные мордашки которых специально разворачивал к себе. Им он доверял, так как уж кто-то, а эти искусственнее фигурки не были способны на предательство. Ими можно было распоряжаться, ничего не получая в ответ. И ещё они не умели разговаривать и потому не могли выдать ничего из того, что рассказывал мальчик, каким-нибудь посторонним лицам в виде маминых подруг или соседок. В общем, идеальные друзья, гораздо лучше, чем родственники или вообще какие-либо живые люди…

Несмотря на то, что Кевин пытался уверять себя, как ему хорошо с игрушками, он остро ощущал нехватку в живом общении. В глубине души мальчик осознавал, что никакие фигурки, каких у него благодаря Майклу осталось уже не слишком много, не заменят ему друзей, а уж тем более родную семью. Он был ещё слишком мал и многое не мог понять, в результате чего и терялся в себе и своих сбивчивых мыслях.

Когда празднование уже подходило к концу, дверь детской открылась, и в комнату впорхнула тетя мальчика, выглядевшая очень довольной. Она хотела с ним поговорить, и он охотно согласился, но, поняв, какую тему тетя хотела затронуть, сразу же отверг её. Женщину воодушевил маленький Майк, наряженный в дорогой, расшитый узорами костюм, что послужило поводом к возникновению желания обсудить его развитие и поинтересоваться, как к нему относился старший брат. Но Кевин наотрез отказывался беседовать о брате.

— У тебя какие-то проблемы? — обеспокоенно спросила женщина.

— Нет, — односложно ответил мальчик и замолчал, игнорируя остальные вопросы тёти.

Поняв, что диалог терял всякий смысл, женщина поспешно удалилась, оставив мальчика в одиночестве. Она не особо поверила, что у него отсутствовали проблемы, но вмешиваться в это дело не стала, так как резонно решила, что в первую очередь этим должны заниматься родители.

Кевин же продолжил свою игру. После визита тёти его настроение ещё больше упало, и он с нетерпением ждал, пока все закончится, чтобы наконец начать ощущать себя хоть немного в своей тарелке. А пока гости уходить не собирались, мальчик поставил перед собой любимую игрушку и тихонько запел излюбленную им песенку, с которой некогда познакомился благодаря маминой заботе. Детский голосок разнесся по узенькой комнате, слившись с монотонным тиканьем настенных часов, маленькое сердечко затрепетало чаще, малыш крепко прижал к себе игрушку, — и ему показалось, будто фигурка ответила взаимностью.

Но вместо того, чтобы развеселиться, ребёнок загрустил. Это означало, что следовало выбрать более удачный способ развлечения, вот только какой, мальчик не имел ни малейшего понятия.