Трёхлапая ворона

Глава 34. Тибо и Цхар

Естественно, никто и не подумал сложить оружие.

Бой начала Орел. Она, как и Тибо, взвилась над полом, а из-под ее черной накидки вырвалась настоящее облако непроницаемого мрака. Тут же она отправила в доспех несколько своих разрезов.

Тибо невероятно быстрым движением отклонился в сторону. Будто бы качнулся, но вот он был – и теперь в двух метрах левее. Тем не менее, на него все еще летел один из разрезов, и он без какого-либо вреда для себя принял его на саблю.

— Надо обездвижить его! – выкрикнул я, после чего окончательно поддался трансформации в галгара-нар. Когда челюсть вытянулась настолько, что разборчиво что-то говорить было уже невозможно, я вытащил из наспинных ножен свой меч. Почуяв побежавшую в него через рукоять Мощь, Рев… взревел, будто бензопила. Этот звук издавал воздух, попавший в завихрения пространства, из которых и было сделано лезвие меча.

Верхом на взрыве я метнулся вперед в привычной и бесхитростной лобовой атаке. Скорость была настолько сильная, что Тибо, хоть и попытался уйти из-под удара, не полностью успел это сделать. Мой меч должен был прочертить ему по предплечью, но все же пространственное искажение не было лезвием, и меч просто взрезал металл доспеха. Во все стороны полетели искры, кусочки металла, осколки шестеренок, а из-под самой брони брызнуло масло. Масло, но не кровь.

Тибо тут же перешел в атаку, не дождавшись моего приземления. Первый же удар отточенными саблями я, как и он, принял на меч. Его ошибка – он подтолкнул меня к полу, и я без проблем приземлился и даже не покачнулся. Спасибо кошачьему наследию.

А дальше он натурально стал меня теснить. Из-за того, что Тибо парил в воздухе, его удары не были мощными, но этого и не требовалось. Массивные сабли и скорость его ударов уже сами по себе были испытанием. После третьего удара я передумал защищаться плоскостью галгарского меча, так как руки сушило знатно. Я задействовал свою кошачью ловкость и принялся уворачиваться от ударов.

Это было будто бы еще сложнее. От массы оружия Тибо иногда заносило, но то, что ему не надо было портить рисунок боя столкновением наших мечей, его удары стали еще быстрее. Что еще более неприятно, так это то, что сабли были какими-то особыми. В предыдущих стычках я мог без проблем принимать удары слабого, обычного оружия на укрепленную чешую, да что уж там, я иногда и выстрелы мог на нее принять. Тут же скользящие царапины, что удавалось нанести мне Тибо, действительно достигали моего нежного мяса, счищая с меня чешую.

Один бы я не выстоял. Как же хорошо, что я был не один.

На Тибо налетел Орел. Девушка накинулась на него со спины, в одной руке сжимая узкий кинжал, а в другой… другой руке и не нужно было оружие. Ее ногти превратились в самые настоящие пятисантиметровые когти, которыми Орел без труда прочертила четыре царапины, сильно похожие на ту, что уже украшала предплечье Тибо. Обхватив вьюжника за шею, Орел вцепилась в него и вонзила узкое лезвие кинжала куда-то между стыками брони на плече. И снова – это не дало ничего, кроме металлического хруста и тонкой струйки масла.

Тибо взревел и дернулся, Орел не отпустила его, а потому перекрутилась у него на шее вперед. Ударом стального локтя Тибо сбросил ее. Вот только он забыл про меня – раскалив меч, я вонзил его в живот доспеха. Удивительно, но острому лезвию Рева потребовалась секунда, чтобы проникнуть через броню, даже надавить пришлось. Атака принесла успех – лезвие провалилось глубже, и из-под доспеха донеслось шипение мяса и запах сгорающей крови.

Рыкнув, Тибо пинком отбросил меня в сторону. Меч я не отпустил, и тот вывалился из раны. Доспех с вьюжником поднялся выше, под самый потолок, и ударом сабли Тибо отправил в нас десяток острых сосулек, стандартный эффект никсиалистов. С нашей реакцией увернуться труда не составило.

А вот наверху Тибо уже поджидал Артуро. Превратившийся в кошмарную версию человека-паука, это рыжее мохнатое нечто упало сверху на доспех. Тибо к такому готов не был, и «провалился» в воздухе почти до самого пола.

Артуро, сидящий на спине у Тибо, приподнял руку. Вся ладонь была покрыта чем-то вязким и белым. Артуро хлопнул по плечу доспеха, после чего соскочил, а за ладонью тянулся длинный тяж чего-то, напоминающего жвачку. Повторный хлопок по полу, и тяж отсоединился от руки Сольпуги, а попытавшийся взмыть обратно в воздух Тибо лишь кувыркнулся – нить паутины оказалась настолько же прочной, насколько и выглядела.

Орел подлетела к Тибо и крест-накрест рубанула его по доспеху когтями, но тут же отпрыгнула в сторону, уклоняясь от удара саблей. Этот момент поправил я – подскочив, я рубанул по кисти, отделяя ее от тела. Снова брызнуло масло.

Не знаю уж, был то план или случайность, но своим мечом я не только отрубил кисть, а еще и разрезал нить, связывавшую Тибо с землей. Мигом взлетев под потолок, он разорвал дистанцию и за удар сердца нарастил на ставшей бесполезной руке ледяное копье. Ударом сабли он снова послал в нас острые сосульки, только теперь их было больше, около трех десятков, и не от всех мы уклонились – одну поймал Артуро, получив ранение ноги, а другую почти отразил мечом я. Осколками острого льда мне посекло лицо, и один из глаз залила кровь.

Рыкнув, Тибо ринулся на Орла, как на самую опасную в текущей ситуации. Они вдвоем летали над столами с оборудованием и обменивались ударами со все возрастающей скоростью, и Орел была в невыгодном положении, так как у Тибо было длинное копье и сабля, а у нее самой были лишь когти.

Переломил ход боя Артуро. Он бросился в лобовую атаку, мою фирменную – вцепившись в нагрудник, он обрушил на Тибо серию мощных ударов каким-то крюком, росшим из запястья. Каждый удар вырывал из него куски брони, а сам Тибо наконец начал истекать кровью.

Артуро отбросило в сторону потоком ледяного ветра. Обмороженный вермиалист откатился в сторону, сбив собой стол с конечностями автоматонов. Это и решило судьбу боя – воспользовавшись ветром, Тибо нарушил что-то в работе доспеха и тяжело бухнулся на пол.

Метнувшаяся к доспеху Орел вцепилась в ледяное копье и что было сил отвела его в сторону. Тут был мой выход.

Я перепрыгнул через стол, пропустил перед собой неловкий взмах саблей и заблокировал мечом идущий обратно второй удар. Свободной же рукой я вцепился в шлем доспеха и призвал свою Мощь.

Испепеление.

От моментально докрасна раскалившегося шлема пошли клубы пара, раздалось шипение и сдавленный крик, а рука с мечом безвольно обвисла. Когтями я зацепился за какие-то швы на шлеме, и одним рывком содрал лицевую маску, после чего поморщился.

Тибо и так не был красавцем, а после моего испепеления… бой был закончен. Не думаю, что он даже что-то понимал.

Одним ударом я снес ему голову.

Пришлось немного повозиться, но в итоге мы сумели снять с него нагрудник и найти на обезображенной груди офицера амулет в виде бело-синего, в разводах, шарика. Мы не знали, как работает привязка Освальда. Может, достаточно и смерти. Но на всякий случай мы, затратив еще минут пять, сумели расколоть его на две части.

Орел была цела, хоть и запыхалась от скоротечного боя. Я протер лицо и проморгался – осколки льда не зацепили ничего важного. А вот Артуро шипел и ругался: неудачно прилетевшая сосулька почти навылет пробила ему голень. Жить будет, но вот бегать – нет.

Замотав его его же паутиной, мы двинулись в сторону тронного зала, расположение которого знали благодаря Призраку. Наша часть работы была закончена, но другие команды тоже должны были выполнить свою часть.

***

Ансельм пинком распахнул дверь в какой-то небольшой зал. Сила удара была такая, что тяжелая дверь начисто слетела с петель. Оглядевшись, он присвистнул.

Это действительно был небольшой зал, находившийся в подвале дворца. Его отвели под личные покои Цхара, главы тиуммов. Собственно, сам он тут и стоял – единственный отличавшийся от всех тиумм, в золоченой броне и такой же мантии. Рядом с ним стояло пятеро тиуммов в черной броне, отличительным их знаком были короткие копья и шлемы с сеткой, защищающей глаза. Все тиуммы были перемазаны кровью. А кровь тут была…

В углы комнаты были вбиты колышки, на которых в центре зала был растянут человек. Он был уже практически мертв, но еще вяло стонал и слабо-слабо дергался. Все его тело представляло собой сплошную рваную рану. Тиуммы жрали его живьем.

— Ну вы и обмудки, – бросил Ансельм, а на его лицо наползла психопатичная улыбка.

Кто бы знал, как тяжело ему приходится. Днями и ночами проводить свое время на «Грозовом облаке», куда никакие, даже самые отчаянные банды не суются. А почему? Да потому что можно найти цель получше, чем корабль, который охраняет Илквалки. Моционы по кораблю, бесконечные тренировки с личным составом, а также тяжелые и длинные ночи, проведенные над очередным свитком из водорослевой бумаги, где щупальцами роккулу выдавлена очередная поэма. Собственно, мирило Ансельма со своим нынешним житьем практически только это – литература роккулу. За их эпос он был готов схватиться хоть с самим Духом Двух Смертей. Еще очень немаловажный вклад в его будни вносило постоянное присутствие Эльмы, его жены. Несмотря на свою страсть к битвам, Ансельм очень любил свою изящную половинку. В свое время он даже думал перевезти на «Грозовое облако» еще и дочь, но та как раз поступила в академию, так что он решил и дальше доверить ее теще и ее фамильяру, даром что Ранф во время его отпусков постоянно подкидывал ему интересных задач.

А сейчас… Сейчас было по-настоящему интересно. В конце концов, на Флоте практически не было вермиалистов, так что кровь Илквалки почти кипела от радостного предвкушения битвы.

Литература, жена и ребенок – это, конечно, замечательно, да и хвала Сонму Духов, но Ансельм жил ради ощущения, как его кулак выбивает кому-то остатки зубов. Такой вот он простой человек. А когда еще и был весомый повод выбить кому-то зубы… Ну это было сравнимо по удовольствию с первым прочтением Иххских летописей.

Все же, шестеро на одного – не самый красивый расклад. Нет, Ансельм бывал и в худших ситуациях, но тут он лишь примерно подозревал о возможностях врагов, так что лучше предостеречься.

Поэтому волшебник вскинул руки и отправил во врагов тугую струю прямого хронопотока. И весь вес мерцающей зеленым воды ударил в… одного тиумма?

Все остальные поднялись в воздух на жужжащих крыльях и начали мерзко кряхтеть, явно переговариваясь между собой на своем кривом подобии языка. Тиуммы были настолько простыми созданиями, что Ансельм уже начал вычленять похожие сочетания звуков, и даже определил простейшие фонемы.

В любом случае, становилось интереснее. Принявший на себя весь удар, чтобы закрыть лидера, тиумм уже весь побелел и скрючился на полу, а его кожа начала отслаиваться. Видимо, дряхлость у них выглядит так. Тем не менее, не в обычаях Илквалки оставлять за спиной тех, кто может выкинуть какой-нибудь сюрприз.

Мощь Последнего океана наполнила тело Ансельма. Все волшебники считают, что для ближнего боя лучше всего подходят избранники Шума и Вьюги. Они в целом правы, но они не видят всей картины. Искусство фастигиалистов простирается дальше призыва рыб и управления дюжиной видов воды. Мощь Океана позволяет управлять всей водой. А человек, как известно, на восемьдесят процентов…

Импульсом Мощи Ансельм сократил мышцы толчковой ноги, и за один прыжок с места преодолел десять метров. Усиляем мышцы руки, и результат налицо – ребром ладони можно срубить большую голову с тонкой шеи. Главное, чтобы удар был хлестким.

Его поступок вызвал бурю негодования у надоедливо жужжащих тиуммов. Черные бросились пикировать на Илквалки, пока Цхар вытянул в его сторону руки и начал скрежетать что-то не очень приятное. Наверное, это их фирменные тиуммовские проклятья.

Ансельм сформировал над руками свои любимые тройные щупальца – над каждой ладонью извивались потоки тяжелой воды, кислой воды и прямого хронопотока.

Одного спикировавшего на него тиумма Ансельм просто поймал тяжелым щупальцем и сдавил до характерного хруста и потока странно пахнущей жижи изо рта. А что вы хотели, сила хвата – пара тонн. Танцующими движениями Илквалки увернулся от двух пик и мазнул по глазам одного хронопотоком, а по второму щедро влупил кислой водой. Первый ослеп, его глаза стали белыми и мутными, и он бестолково начал кружиться в воздухе. Второму сразу стало плохо – вода с растворенной в ней глубинной кислотой проплавила ему внутренности, даже не заметив нагрудника и костей.

— Тю! И это гвардейцы? – возмутился Илквалки.

Впрочем, уже через мгновение он уворачивался от потока едкой рвоты, которой его попытался окатить полурасплавленный тиумм. Это было его последним жестом – после атаки он замертво свалился на землю, и метнувшийся обратно Ансельм сильным пинком оторвал ему голову.

Трое с половиной на одного. Когда-то это был обычный вторник…

Одной рукой Ансельм оттянул воротник кожаной бригантины, и оттуда выскользнула его любимая тварюшка – янтарная мурена. Трехметровое тело начало судорожно дергаться в слишком разреженной для него среде, но благодаря таинственным законам Последнего Океана она не упала на землю. Взмахом руки указав ей на слепую добычу, Ансельм ринулся на тиуммов.

Его напрягал все учащающийся скрежет, доносившийся от Цхара. Видимо, что-то уже готовит. Развеяв все щупальца, Илквалки отрастил одно, из обычной воды, после чего изловчился и на расстоянии пяти метров обхватил одного тиумма за ногу и притянул к себе, закрывшись им как щитом.

Вовремя – лидер тиуммов коротко рявкнул и бросил нечто невидимое, вроде снежка, в Ансельма, но попал в своего же гвардейца. Ансельм только порадовался, что закрылся, так как тиумм сразу же начал таять. Буквально – он стал каким-то жидким и вязким, и постепенно перемещался на пол, оставляя в руках Ансельма кожу, внутри которой болтался странный на ощупь скелет.

Решив больше не рисковать, Ансельм сунул руку в карман и вытащил ярко-розовое семечко, будто бы сделанное из кости, после чего щелчком отправил его в сторону одетого в золото тиумма.

Тот отмахнулся от него, и семечко увязло где-то в складках мантии.

Тут импровизированный щит Ансельма пробило копье, пущенное последним гвардейцем. Результат нехороший – острие вонзилось Ансельму в бедро. Рыкнув, глубинщик отправил остаток изуродованного проклятьем тиумма в его товарища в надежде, что снаряд помешает гвардейцу напасть, а сам окатил себя обратным хронопотоком. Сверкающая синевой вода проникла в рану, после чего отмотала время для организма – рана затянулась, не осталось даже шрама. Но вот вытекшую кровь уже не восполнить, так что Ансельму следовало был аккуратнее.

Внезапно раздался странный, громкий, костяной треск, сопровождавшийся натуральным воплем Цхара. Ансельм, сделав щит из тяжелой воды, только улыбнулся. Голодный коралл работал.

Бледно-розовые костяные ветви, изгибаясь под острыми углами, проникали все глубже и глубже в тело жреца. Тот тонко вопил, пытался обламывать невероятно быстро растущие ветви, но все было зря. Голодный коралл почуял кровь, и уже не остановится. Более того, тиумм обламывал ветви, ранил себе руки, и пятнал своей кровью коралл, а тому только этого и надо было. Последний гвардеец совершенно забыл про Ансельма и кинулся на помощь своему лидеру, и теперь они вдвоем пытались отломать слишком быстро растущие побеги. Зря. Скоро свод подземелья огласил и второй вопль боли – теперь гвардеец и лидер кричали вместе, ощущая, как коралл прорастает сквозь них, рвет мышцы и потрошит сосуды, жадно поглощая их кровь. Спустя минуту все затихло.

Ансельм окинул взглядом поле боя, после чего выкинул мурену обратно в Последний Океан (к ее неудовольствию, она не успела доесть тиумма). Подобрав с пола копье, Ансельм подошел сначала к Цхару и последнему гвардейцу, после чего провел контрольный десяток ударов. Тяжко вздохнув, он подошел к распростертому телу и на пробу окатил его хронопотоком. Рана и не подумала заживать. Ну да, слишком много времени прошло, да и сил на заживление у бедолаги нет.

Пробормотав молитву одному духу из Малого Сонма, Ансельм добил страдальца, после чего отбросил копье и вышел из комнаты. Цхар мертв, а потому можно неспешно дойти до тронного зала.

Пожалуй, он еще успеет заглянуть куда-нибудь на огонек.