Часть IV: Мироздание

Тран-Фирексийская война,

последние дни: битва за Халцион


Всю ночь над городом метались всполохи залпов. Оранжевые лучи загорались и гасли. Лишь изредка они достигали барражирующих над окрестностями судов транов, но были слишком слабы, чтобы уничтожить их. Мощности лучевых орудий хватало только на то, чтобы слегка опалить толстую деревянную обшивку. Тем не менее эти регулярные атаки удерживали вражеский флот на достаточном удалении от городских стен.

Люди Явгмота использовали относительно спокойное ночное время для установки и наведения массивных линз и зеркал. Когда взойдет солнце, эти устройства соберут, аккумулируют и отразят потоки солнечного излучения на отряды армии транов. Захватчики будут корчиться на земле, как муравьи под лупой.

Но и солдаты союзнических армий не теряли времени даром. Матросы военной флотилии поджигали на палубах дымовые шашки. Плотная завеса ослабляла и рассеивала лучи орудий, спасая суда от прямых попаданий.

Пехотинцы полировали свое оружие, щиты, шлемы и кирасы до сверкающего зеркального блеска. Нет, они не готовились к параду. До него еще надо дожить. А отразить смертоносные лучи им помогут надраенные доспехи.

Отряды разведчиков и диверсантов, облаченных в черные маскировочные одежды, пробирались в пустыню, чтобы вывести из строя зеркальные установки. Несколько вылазок даже увенчались успехом, хотя большинство лазутчиков были выловлены, допрошены и безжалостно казнены. Подходы к столице патрулировали. фирексийцы. А им не нужны были ни фонари, ни маскхалаты, чтобы эффективно воевать в темноте. Кошачьи глаза и черная щетина помогали незаметно подкрадываться к диверсантам.

Тем временем Явгмот отдал приказ о начале своей секретной операции. Флагманское воздушное судно «Ятаган» с отрядом гвардейцев на борту взяло курс в глубь пустыни. За ним плотным строем последовали шестьдесят три крейсера и двенадцать реквизированных торговых судов, груженных пороховыми бомбами. Каждый корабль вез по три взрывных устройства, начиненных еще горячими силовыми камнями – так быстро их доставили из цехов Магического производства. Трюмы были до отказа заполнены обычным булыжником. Ведь даже небольшой камень, брошенный с высоты четырех миль, мог убить человека, а камень покрупнее вполне способен пробить обшивку и вывести из строя двигатель вражеского корабля.

Четыре мили. Еще никто не поднимался так высоко. Постепенно воздух стал настолько разреженным, что многие падали в обморок, а некоторые даже погибали. Кожа трескалась от холода, глаза вылезали из орбит, отказывало сознание. Безумие и смерть хозяйничали на этой высоте.

Траны и предположить не могли, что Явгмот решится на такую дерзкую вылазку. Тем более они не думали, что он поднимется на четыре мили и атакует их сверху.

Но он решился. В течение долгих четырех часов военный флот кружил над столицей, поднимаясь лишь на один фут в секунду. Пламя двигателей оказалось неразличимым среди лучей орудийных залпов.

Капитаны приказали экипажам оставаться на палубах. Люди должны были дышать как можно глубже, постепенно приспосабливая свои организмы к холоду и недостатку кислорода. Затем им позволили укутаться в кожаные плащи и натянуть капюшоны, чтобы вдыхать согретый своим же теплом воздух. А когда и эти ухищрения перестали помогать, гвардейцы облачились в серебристую броню. Изобретатели усовершенствовали ее конструкцию специально для такого случая. Металлические пластины сдавливали ноги, обеспечивая прилив крови к мозгу. Кроме того, кираса ритмично сжимала грудную клетку, помогая дышать. На критической высоте солдаты спустились в обогреваемые паром каюты. Чтобы не потерять рассудок, они думали о доме и о тех, кто остался в осажденной столице.

К тому моменту, когда флот фирексийцев достиг высоты в двадцать две тысячи футов, только пара сотен солдат потеряла сознание, а умерли лишь тридцать три человека.

Явгмот лучше других переносил все эти тяготы. Его изменила и укрепила сама Фирексия. Мышцы стали сильнее, кости толще, ум острее и бесстрашнее. С капитанского мостика доносился его уверенный хриплый голос:

– Капитанам кораблей… действовать по утвержденному плану операции… в назначенное время вывести суда в точку с координатами… по сигнальной ракете начать бомбометание…

Сильная головная боль мешала говорить, тошнота подступала к горлу, и все же он не покидал капитанский мостик, несмотря на то что его слова были еле слышны в холодном разреженном воздухе, заполненном криками и стонами солдат. Явгмот наблюдал, как корабли расходятся в стороны. Слабое мерцание удаляющихся двигателей становилось почти неразличимым в бледнеющем ночном небе. Приближался рассвет. А внизу безмятежно плыл флот транов. Если бы хоть кто-нибудь догадался взглянуть вверх, то непременно заметил бы вереницу оранжевых огней, дрожащих на фоне догорающих звезд.

Над Халционом взвилась сигнальная ракета.

Солдаты разомкнули крепления, удерживавшие взрывные устройства. Блестящие капсулы полетели вниз. За ними посыпались пороховые бомбы и груды камней. Взорвались первые снаряды, заволакивая кольцами серого дыма палубы вражеских кораблей. Затем в воздух взвились клубы черной копоти. Это означало, что пороховые бомбы также достигли цели. И лишь после этого послышался рев поврежденных двигателей, треск ломающейся обшивки и крики раненых.

Явгмот сначала увидел, а потом и услышал, как умирает вражеский флот. Горящие корабли кувыркались и сталкивались в воздухе, увлекая друг друга к земле. Траны обреченно взирали в небо.

– Да… Смотрите на нас! – кричал Явгмот, тратя остатки сил. – Смотрите… на богов, которые… убивают вас!

Один за другим корабли падали на землю, горели и взрывались. В стороны летели щепки, куски оснастки, камни, песок, кости и мясо. Кровавое марево накрыло суда интервентов.

«Это оказалось гораздо легче, чем я думал». Явгмот довольно потер руки, но вдруг заметил, что из самого пекла воздушного боя стали выныривать союзнические суда. Оказалось, что многим все же удалось спастись. Почти каждому третьему. Сотни кораблей сжимали город в кольцо. Окутанные дымовой завесой, они быстро набирали скорость.

С крепостных стен грянул залп лучевых пушек. Смертоносные потоки света устремились в небо и поразили несколько судов. Но большинство скрылось за клубами дыма.

– Вниз! – приказал Явгмот офицеру связи. – Всем кораблям вниз! Снижайтесь и атакуйте!

Нос «Ятагана» накренился. Огромный крейсер заскрипел в разряженном, холодном воздухе и устремился к кораблям транов.

– Высота? – крикнул Явгмот, ухватившись за леер.

– Четыре мили, продолжаем снижение, – ответил штурман.

Эскадра последовала за флагманом.

– Скорость?

– Восемьдесят узлов и увеличивается.

– Перехват? Если они достигнут города… – размышлял вслух Явгмот.

Лучи нового залпа боролись с дымом, защищающим вражеские корабли. Лишь немногие поджигали деревянные корпуса, остальные рассеивались в воздухе.

– Расстояние до цели? Время до цели?

– Три минуты.

– Полный вперед.

Из переговорной трубки раздался голос механика:

– Капитан, придется запустить двигатели на полную мощность.

– Запускайте.

– Но мы не успеем затормозить…

– Делайте, как я сказал!

«Ятаган» стремительно приближался к кораблям союзников.

– Время до цели?

– Тридцать секунд!

– Полный вперед! Боевая готовность! Огонь! Огонь!

Носовые орудия выпустили два жарких луча, которые сплелись в ослепительную молнию и пронзили дымовую завесу над крейсером транов. Яркая вспышка заставила Явгмота закрыть глаза. Серое облако медленно рассеялось, но вместе с ним рассеялись и лучи, не причинив вражескому судну никакого вреда.

– Огонь! – неистово вопил целитель.

Снова заработали лучевые пушки, и снова клубы дыма поглотили их.

«Так будет каждый раз, – пронеслось в голове капитана флагмана. Стиснув зубы, он зло ухмыльнулся. – Каждый раз».

– Самый полный вперед, – решительно скомандовал он. – Идем на таран.

На капитанский мостик взобрался механик. Пожилой худой мужчина из тех, кто пошел на эту войну добровольцем. «Бывший торговец», – почему-то подумал капитан, глядя на его седую бороду.

– Мы все погибнем. Вы не можете отдать такой приказ. – Механик пытался казаться спокойным.

– Вы освобождены от своих обязанностей. – Явгмот не стал дослушивать подчиненного, схватил его за воротник робы и легко столкнул за борт. – Самый полный вперед. Идем на таран. Всем приготовиться.

* * *

Ребекка копалась в груде силовых кристаллов. Ей помогали несколько преданных Гласиану гоблинов. Может быть, камень, который она ищет, находится именно здесь, в зарядной камере магического производства?

– Нет, нет, это не то, – сказала она гоблину, вертевшему в лапах кристалл размером с его голову. – У этого двенадцать граней. Нам нужен другой, большой двадцатигранник.

Уродливый коротышка небрежно отбросил находку в сторону, почесал голову и запустил когти в груду осколков.

Когда разбивали кристаллическую сферу, образовывалось множество камней правильной формы. И наиболее ценными считались самые крупные из них. Пол был завален пирамидами, кубами и шарами, но не было ни одного двадцатигранника.

Тяжело вздохнув, Ребекка опустила руки. – Поищем в складских помещениях. Они вряд ли использовали такой камень для взрывных устройств.

Явгмот скорее всего отложил бы его в сторону. Посмотрев на хозяйку, гоблины тоже вздохнули.

– Я понимаю, это скучная работа. Если нас поймают здесь, то могут даже казнить как шпионов, но, если мы не найдем то, что ищем, погибнет весь город.

Гоблины часто закивали, осыпая на плечи хлопья перхоти, и последовали за ней в унылую пустоту подземных тоннелей.

В полной темноте Ребекка вела их между едва тлеющими печами. Когда-то это место было святилищем ее мужа. Объединив мощь вулкана, энергию солнца и старания гоблинов, он дарил блага жителям Халциона. А потом отсюда же наверх поднялась и проказа.

Все муки Халциона начались в этой неуютной тьме, в ней они и закончатся. То, что она искала, без сомнения, находится где-то здесь – контрольный камень, камень-двойник, при помощи которого Храм сможет вырваться из этой ужасной западни.

Ребекка ласково потрепала одного из гоблинов по голове:

– Он здесь. Мы найдем его. И я возьму тебя с собой.

* * *

«Ятаган» метеором несся прямо на вражеский крейсер. Команды обоих кораблей оцепенели от ужаса. А уже через секунду окованный железом киль флагмана врезался в палубу обреченного судна и со страшным треском разломил его надвое. На миг взгляды врагов встретились, а затем корма и нос разлетелись в разные стороны, унося с собой обломки, мертвые и еще живые тела союзников.

– Выровняться! Набрать высоту! – крикнул Явгмот.

Задрожав всем корпусом, «Ятаган» слегка накренился, а затем легко взмыл вверх, влекомый яростно ревущими двигателями. Команда приветствовала улыбающегося капитана восторженными возгласами.

– Самый полный вперед. Всем приготовиться. Идем на таран.

Штурман уважительно поглядел на Явгмота:

– Почему вы были так уверены, что мы останемся целы?

– Элементарная физика, – небрежно бросил капитан, помолчал, а потом все же решил объяснить: – Корпус представляет собой купол. Купол способен вы держать большие нагрузки на свои внешние плоскости, но не на внутренние…

Залп лучевых пушек Халциона не дал ему договорить. Оранжевый луч прочертил небо от городской стены и скользнул по рубке флагмана. Штурман погиб мгновенно. Взрывная волна смахнула невредимого Явгмота с капитанского мостика, словно пылинку. Крейсер разлетелся на пылающие куски.

Капитан погибшего корабля кувыркался в воздухе, думая лишь о том, что если выживет, то непременно отыщет артиллериста и вырвет ему глаза.

Глава 24

Некоторое время спустя…


Доспехи спасли его. Броня, сжимавшая ноги на высоте, при ударе о землю не позволила костям сломаться. Кираса сдавила грудную клетку на выдохе, защитив ребра от переломов. Еще в воздухе Явгмот сгруппировался, а потому удачно приземлился на колени и легко скатился по песчаному склону. С неба на него падал дождь из обломков «Ятагана». И снова волшебная броня сберегла его. Воистину, все, что изобретал Гласиан, было совершенным. Отчасти поэтому Явгмоту не суждено было погибнуть в тот день.

Придя в себя, целитель огляделся и заметил среди горящих останков судна тело офицера армии транов. После изучения знаков различия на его бурнусе стало ясно, что это не кто иной, как капитан крейсера, так удачно протараненного «Ятаганом». Вероятно, воин принял мгновенную смерть. Явгмот долго смотрел на труп, а потом перевел взгляд на городскую стену и процедил сквозь зубы:

– Найду и вырву глаза…

Стащив с головы тяжелый шлем, он отбросил его в сторону, посидел немного, устало опустив плечи, глубоко вздохнул и поднялся на ноги. Грязный от копоти, покрытый слоем пыли, Явгмот был похож на призрака пустыни. Скорее всего горожане считают его погибшим. Что ж, в таком случае интересно будет посмотреть, как они поведут себя после его смерти.

Обогнув холм, целитель еще раз огляделся, в надежде обнаружить хоть кого-ни будь из своих.

Вместо этого он увидел союзников, копошащихся возле линз зеркальной установки. Точнее, не было больше ни линз, ни зеркал. Последнее разбили на его глазах. Утреннее солнце отражалось в усеявших землю осколках. Казалось, в пустыне разлили тонны раскаленного металла. Сердце Явгмота облилось кровью, когда он разглядел мертвые тела своих любимых фирексийцев. Утешало одно – сражались они самоотверженно, приняв явно неравный бой. Десяток монстров против сотен союзников. Но, несмотря на отчаянное сопротивление, они все же не смогли защитить установки. А это означало, что солнечных батарей у него больше нет и до окончания военных действий он не сможет зарядить энергией кристаллические сферы. Больше не будет силовых камней, новых взрывных устройств, новых лучевых пушек.

Любого другого командира такое известие заставило бы пасть духом и задуматься о капитуляции. Любого другого, но не Явгмота. У него имелся солидный запас силовых камней. Самое совершенное оружие хранилось во второй сфере Фирексии.

Между тем солдаты транов покончили с последней установкой, построились в походную колонну и направились на восток, в сторону Халциона. В сторону Явгмота.

У него еще есть время, чтобы вернуться за холм, стащить с погибшего союзника бурнус и знаки различия. Как мог, он присыпал тело капитана песком, оставив на поверхности голову, с нахлобученным на нее серебристым шлемом. Такой нехитрой уловки было вполне достаточно, чтобы одурачить солдат армии союзников.

Оставалось только дождаться, когда отряд «случайно» наткнется на потерпевшего крушение офицера.

А офицер присоединится к «своим» и направится к столице. Возможно, ему удастся уничтожить этот отряд. А потом, воскреснув, он неожиданно появится в городе…

И вырвет глаза артиллеристу…

* * *

– «Ятаган» разбился, – задыхаясь рапортовала связистка. Женщина сделала паузу, пытаясь успокоиться, медленно выдохнула и продолжила: – Вероятно все, включая Явгмота, погибли.

Джикс задумчиво оглядел строй фирексийских гвардейцев. Подъемник разрушен. Потребуется несколько часов, чтобы подняться в город и развернуть пехотные части. Другое дело – фирексийские верхолазы. Эти взберутся по шахте за считанные минуты. Удивительные существа. Ловкие и сильные. Внешне они напоминали ленивцев, но были быстрыми и проворными. Они могли передвигаться по отвесным стенам, словно по равнине. К тому же верхолазы были плотоядными. А на – верху есть чем поживиться. Да и в сообразительности им не откажешь. Жрецы Храма Плоти предусмотрительно не лишали их человеческого интеллекта. Это только с виду они кажутся туповатыми увальнями. И все из-за того, что пришлось удлинить нижнюю часть лица, чтобы во рту поместились массивные раздвигающиеся челюсти, способные откусывать головы целиком.

– Извините, вы слышали меня, офицер Джикс? Есть сведения, что главнокомандующий погиб.

– Никогда не допускайте даже мысли о гибели Явгмота, – спокойно ответил бывший неприкасаемый. – Он жив. Если бы он умер, я непременно почувствовал бы это.

Молодая женщина согнулась в почтительном поклоне:

– Мне приказано дождаться ваших распоряжений.

– Моих распоряжений? – начал Джикс, но осекся, вдруг осознав, что, по сути, является вторым человеком в Империи. – Моих распоряжений кому? – Он расправил плечи. Кто вас послал?

– Начальник стражи Халциона.

– Начальник стражи не знает, как разворачивать войска, как стрелять из пушек, как сбрасывать бомбы?!

– Конечно знает. Но он велел мне спросить… в случае предполагаемой смерти главноко… – Курьер запнулась. – Возможно произойдут изменения в нашей военной политике…

Глаза Джикса вспыхнули гневом.

– Что?! – не своим голосом заорал он. – Капитулировать?! Начальник стражи предлагает сдаться?!

– Он просил передать, что решение за вами. – Проклиная все на свете, женщина втянула голову в плечи и попятилась.

– Он трус и предатель! Он не достоин своего звания! – бушевал новый командующий. – Впрочем, он прав, решение за мной. – Зловещая ухмылка исказила его лицо. – Вы хотели получить мои распоряжения? Слушайте: начальник стражи освобождается от занимаемой должности. Командование его подразделения ми я беру на себя.

Связистка угрюмо молчала.

– Сейчас мы поднимемся в город. Вы пойдете вместе с нами и передадите приказ об отставке в моем присутствии. И держите оружие наготове. Если он не подчинится, убейте его. Это будет для него сюрпризом. Вам все ясно?

– Все, сэр. – Женщина опустила голову еще ниже. – Разрешите спросить?

– Разрешаю.

– Что будет с начальником стражи?

Улыбка Джикса стала еще шире.

– Возможно, в Фирексии он будет реабилитирован. Возможно, он станет великим фирексийским воином. Но если он не подчинится приказу, вы убьете его. Понятно?

– Да, сэр. – Она сжала рукоять меча.

– А Явгмот больше не числится среди погибших. Мои верхолазы найдут его. Это тоже понятно?

– Да, сэр.

Джйкс протянул когти и приподнял ее лицо за подбородок. В невинных глазах связистки он увидел отражение своей звериной ухмылки.

– По всей вероятности, ваш командир не знаком с понятием воинской доблести. Мне кажется, вы не такая и со временем вы сможете занять достойное место среди нас.

– Да, сэр.

* * *

Явгмот взбирался по скале вместе с отрядом эльфов. Эти странные существа очень забавляли целителя. От рождения приученные лазать по стволам гигантских деревьев, они никак не могли преодолеть горный склон, ведущий к городской стене.

Утреннее солнце постепенно нагревало камни, и эльфы торопились подняться, пока скала не превратилась в раскаленную сковородку. Лесные жители лезли друг на друга, нижние напирали на верхних. Они напоминали Явгмоту кучу пещерных вшей. Многим не суждено было добраться до вершины.

– Отпусти мою ногу! Что ты делаешь? – услышал он раздраженный писк справа.

Довольно грубые слова для этих долгожителей, привыкших говорить стихами. И последние в жизни. Сорвавшись со скалы, эльф полетел вниз, оглашая округу глухим криком. Жалкий конец.

Явгмот задержался, чтобы взглянуть на смерть. На земле виднелось лишь облачко пыли и крохотное красное пятнышко. Целитель воспользовался снаряжением упавшего эльфа и продолжил подъем.

Скалистый уступ навис над головами, затрудняя восхождение, но и защищая скалолазов от срывающихся сверху камней. «Хороший выбор места для неожиданной атаки», – оценил Явгмот, подтягиваясь на тросе. Он был вполне доволен сложившейся ситуацией. Его радовало то, что доспехи помогали ему ровно дышать, и то, что эльфы считали его обыкновенным человеком, глупым и неуклюжим. Иначе смерть трех эльфов не показалась бы им случайностью.

«А не рискнуть ли мне в четвертый раз? – размышлял Явгмот, карабкаясь по кривой расселине. – Почему бы и нет?» – спросил он себя, поддевая носком сапога острый кусок базальта.

Камень скатился вниз и раскроил череп эльфа. Большие зеленые глаза закрылись, ослабшие пальцы беспомощно хватали воздух. Четвертый падал красивее всех. Покувыркался в воздухе, как осенний лист, и исчез вдали.

– Довольно! – раздался пронзительный голос сверху.

Женщина-эльф раскачивалась над целителем, ухватившись за петлю троса. Отталкиваясь от скалы, она чуть опустилась к Явгмоту и выпалила, сверкнув глазами:

– Довольно! Убирайся. Друг ты нам или нет, вы, люди, так глупы, что вполне можете опуститься до предательства.

Прервав гневную тираду, эльф с удивлением разглядывала одежду офицера.

– Что это? Что у тебя под бурнусом?

Явгмот как мог оглядел себя и заметил, что из-под сбившегося ворота стали видны серебристые, доспехи.

– Это трофей. Я нашел его среди обломков того корабля. Говорят, они очень прочные.

Женщина подозрительно прищурилась. За спиной целителя волновались эльфы.

– Трофей?! Ах ты мародер! Подонок! Человеческий мусор! Недоумок! Тащить на себе такой груз. Кому здесь нужны доспехи!

Целитель смотрел мимо нее. Темные фигуры быстро двигались вниз по склону. На фоне светлого неба явственно различались знакомые силуэты.

– Вам бы они сейчас очень пригодились, – усмехнулся властитель Фирексии.

Женщина оглянулась. Воспользовавшись секундным замешательством, целитель дернул за полу зеленого плаща и столкнул ее вниз. Видя это, трое эльфов повисли на бурнусе. Пришлось стряхнуть их в пропасть вместе с балахоном. Серебристые доспехи засверкали на солнце.

Наконец до него добрались первые фирексийцы. Они передвигались по отвесной скале с такой легкостью, будто бежали по мостовой. Серповидные когти крепко цеплялись за любую выемку, любую трещину в камне. Мощные лапы бугрились сильными мышцами. Лица верхолазов отдаленно напоминали человеческие, вот только… Один из монстров открыл пасть. Складки губ отъехали назад, обнажая выступающие массивные челюсти, похожие на медвежий капкан. Между зубами показался крохотный, слабый язычок.

Первая жертва верхолаза – несчастный эльф – получил возможность разглядеть язык монстра поближе, когда тот обхватил его голову немыслимо широко раздвинувшимися челюстями. Затем все вокруг сделалось черным. Для погибшего эльфа. Для остальных мир стал красным. Фонтан крови вырвался из перекушенных артерий трупа. Верхолаз блаженно прикрыл веки, несколько раз сглотнул приятно-теплую солоноватую жидкость и пополз к следующей жертве.

Явгмот зачарованно любовался грацией своего создания. Тварь снова распахнула пасть и сомкнула клыки на шее очередного эльфа. Вновь хрустнули кости, а между зубами запузырилось мозговое вещество. Оно показалось монстру еще более вкусным.

Та же участь постигала и остальных союзников. Кровь струилась по камням, а в воздухе клубился багровый туман. Некоторые эльфы предпочитали погибать иначе. Они сами прыгали со скалы, пафосно выкрикивая стихотворные эпитафии самим себе.

Но Явгмот не слышал этих поэтических импровизаций, наслаждаясь зрелищем мерно работающих челюстей и перемолотой плоти.

– Если не ошибаюсь, ты один из парней Джикса?

Тварь утвердительно кивнула и уставилась на человека помутневшим от удовольствия взглядом.

– Прекрасно, – Явгмот увернулся от пролетевшего мимо обезглавленного тела, – прекрасно, что вы оказались достаточно сообразительными, чтобы не откусить мне башку. Но вот насколько сообразительными? Ты знаешь, кто я?

В глазах верхолаза мелькнули страх и почтение. Выплюнув недожеванный череп, он склонил забрызганную кровью голову:

– Повелитель Явгмот.

– Умница, – умилился целитель. – А теперь скажи, можешь ли ты доставить меня в город?

Тварь обвила длинной рукой тело хозяина и легко поскакала к вершине. Расслабившись в сильных объятиях, Явгмот наблюдал какое-то время за тем, как гибнут союзники, а потом обратил свое внимание на верхолаза и неожиданно для себя вспомнил, кем тот был до «усовершенствования».

– Эй, а я ведь тебя знаю. Ты был одним из моих первых медиков. Тебя зовут Ксод.

Существо попыталось выразить гордость, растягивая безобразные губы в улыбку:

– Да, Повелитель Явгмот. Да.

– Ты сильно изменился с тех пор, – констатировал целитель. – Ты стал… красивым.

– Да, Повелитель Явгмот.

* * *

– Что это? Что там такое? – прошипел один из гоблинов.

Вместо того чтобы помочь установить контрольный камень на алтаре Храма, коротышка взобрался на парапет западного предела и наблюдал за ходом битвы.

– Что это? – непрерывно повторял он, и остальные тоже бросали работу. – Что это?

– Немедленно возвращайтесь, – приказала Ребекка, тщетно пытаясь втащить по лестнице соломенный тюфяк, на котором покоился огромный двадцатигранник.

Они все-таки нашли его. Но никак не предполагали, что камень окажется выше человеческого роста и настолько тяжелым.

– Что это?

– Да что там такое, в конце-то концов? – крикнула архитектор.

– Хозяйка, – тихо проговорил самый старый из гоблинов, – я думаю, вам следует подойти и посмотреть самой.

Отпустив тюфяк и раздраженно отряхнув ладони, она направилась к парапету:

– Понимаю, трудно работать, когда творится такое, но мы должны сделать это… этот камень – наша единственная надежда на спасение, и если я попросила вас помочь… – Едва взглянув вниз поверх голов гоблинов, поверх мерцающих камней, поверх крепостной стены, она оборвала себя на полуслове.

По западной скале метались странные темные фигуры. Словно блохи, они прыгали из стороны в сторону, и где бы они ни появлялись, траны падали замертво.

– Откуда взялись эти машины? – недоумевала Ребекка. Она помнила все военные разработки мужа, знала их наперечет и уверенно могла сказать, что ничего подобного он не изобретал. И в самом деле, что это?

– Это не машины, это люди, – сказал старый гоблин.

– Люди? – все еще не верила женщина.

– Да, люди. Вернее, то, что он с ними делает. Они – фирексийцы.

– Фирексийцы, – эхом отозвалась Ребекка. Ей доводилось видеть разные патологии – гипертрофию от дельных частей тела, гигантизм, но ничего похожего она никогда не встречала. Десятки тысяч жителей Халциона устремились в Фирексию, неужели с ними произойдет нечто подобное?

Ребекка оцепенела. Руки и ноги сделались ватными.

– Я думала, он лечит их… делает лучше… Но… это!

В Храме стояла тишина, но ей и не надо было слышать звуков боя: все, что происходило в городе и его окрестностях, отражалось в кристаллах основания. На ослабевших ногах она прошла в восточный предел и увидела, как по Бульвару Советов маршируют колонны солдат. Гвардейцы Халциона в серебристых доспехах, а рядом с ними, плечом к плечу, отвратительные монстры. Клыки, когти, рога, жала… Картина слишком странная, чтобы поверить в ее реальность. Обе колонны возглавляли офицеры.

– Боже, что он сделал с ними!

Отряды остановились у ступеней Дворца Советов. Джикс и начальник стражи Халциона поднялись на возвышение. Их сопровождал огромный фирексиец, на две головы выше обоих командиров. Неуклюжее создание оскалилось, демонстрируя выдающихся размеров клыки. Длинные руки свисали чуть ли не до колен, а мохнатые ступни едва помещались на мраморных ступенях.

Джикс обратился к войскам. Ребекка не могла ничего слышать, но по жестам и гримасам поняла, что речь его была гневной, тем более что в заключение он приказал начальнику стражи опуститься на колени. Когда фирексииский монстр склонился над ним, женщина отвернулась и закрыла лицо руками. Миллионы граней отразят смерть этого человека.

Пожилой гоблин нарушил трагическую тишину:

– Хозяйка, идите смотреть. Одна из этих обезьян тащит Явгмота в город. Повелитель жив.

Чтобы не видеть боли и жестокости, она подняла взгляд к небесам и шатаясь побрела к контрольному кристаллу.

Слезы лились по щекам, горло перехватил спазм.

– Идите же сюда. Все идите ко мне! – хрипло кричала женщина. – Мы должны установить этот чертов камень!

Глава 25

– Ты свободен, Ксод, – сказал Явгмот и махнул рукой, словно отсылал собаку поиграть. – Иди, там осталось еще много голов. Спасибо за доставку.

Верхолаз поклонился так низко, что царапнул серповидным когтем по булыжнику:

– Слушаюсь, Повелитель Явгмот.

Обезьяноподобное существо перемахнуло через высокую стену. Держась одной рукой за камни парапета, Ксод с небрежной легкостью выбросил вверх вторую и, выпустив коготь, замер на секунду, а затем весело запрыгал вниз по скале. Через мгновение он уже продолжил свой кровавый пир: обезглавленное тело союзника закружилось в свободном полете.

Явгмот улыбнулся. Защитники Халциона хорошо справлялись со своими обязанностями. Через неделю арсенал взрывных устройств будет восполнен. А еще через день он сотрет Союз транов с лица Доминарии.

– Кстати, о лицах…

Внимание Явгмота привлекла третья лучевая пушка на западной стене. Ею управляла женщина-канонир. Сидя во вращающемся кресле, она напряженно приникла к прицелу и ни на миг не прекращала стрельбу.

Главнокомандующий продолжал наблюдать за действиями боевого расчета, удобно устроившись на камнях крепостного вала. Гвардейцы сновали вокруг раскаленных докрасна орудий, подтаскивали заряды, вываливали через стену ведра щебня. Артиллеристы трудились с мрачным энтузиазмом. Надраенные до блеска доспехи то и дело сверкали в лучах полуденного солнца.

Среди своих подчиненных Явгмот выглядел пыльным чучелом. Но, несмотря на то что знаки различия пришлось сорвать еще в пустыне, они непременно узнают его. По горящему яростью взгляду и крепко стиснутым челюстям они поймут, что пришел хозяин и он взбешен.

Тяжело ступая, Явгмот добрался до массивного каменного возвышения, способного выдержать отдачу залпа. Канонир была так увлечена стрельбой, что даже не обернулась. Ее пальцы сжимали металлическую раму, с помощью которой она наводила раскалившееся орудие. Наметив новую цель, женщина стала разворачивать жерло пушки. Шестерни в основании вращающегося сиденья заскрипели. Громче загудел силовой двигатель.

– Отдайте рапорт, канонир! – Явгмот повысил голос, стараясь перекричать грохот выстрелов.

Женщина коротко взглянула через плечо и на секунду вернулась обратно к прицелу. Этой секунды хватило, чтобы понять, кто требует от нее рапорт. А еще через секунду замолчавшая пушка ткнулась стволом вниз, щелкнули замки ремней и артиллеристка вытянулась перед главнокомандующим по стойке смирно.

– Имею честь доложить…

– Почему на вас нет шлема?

– Он мешает прицеливаться, сэр. К тому же быстро раскаляется и…

– Рапорт, – напомнил Явгмот.

– Лично мной уничтожено семнадцать судов противника. В уничтожении еще двадцати трех кораблей приняла непосредственное участие. Данные уточняются. Плюс несколько сотен пехотинцев. Данные уточняются.

– А сколько наших солдат вы уничтожили?

– Наших? – недоуменно заморгала канонир. Пот градом катился по ее разгоряченным щекам.

– Да, сколько наших солдат вы убили?

– Я?

– Вы заступили на пост на рассвете?

– Так точно, сэр.

– Значит, вы должны помнить, как сбили наш крейсер.

– ???

– Напоминаю, – Явгмот ястребом навис над женщиной, – флагманское судно под названием «Ятаган». Или по этому факту данные все еще уточняются?

Артиллеристка сделалась белее мела.

– Я не успела прочитать название корабля, сэр. – Она пыталась сохранять самообладание, и это забавляло Явгмота. – Выстрел был сделан по вражеской эскадре, но крейсер попал в поток лучей и…

– А знаете ли вы, что на борту этого крейсера находилось более сотни человек? Почти столько же, сколько вам удалось уничтожить – по неуточненным данным.

Женщина молчала.

– Отчего же вы не развернули орудие и не стали стрелять по гражданским? Так вы добились бы еще больших успехов, уничтожили бы не сотни, а тысячи. Вы знали, что я был на том корабле? Вы знаете, что ваш поступок рассматривается как покушение на главу государства?

Канонир рухнула на колени. Теперь уже горячие слезы заливали ее лицо.

– Простите меня, сэр, – взмолилась женщина. – Пожалуйста, простите! Я не знала. Это была случайность. Флагман так внезапно появился из облака дыма… Я не видела…

– Не видела, – удовлетворенно проговорил главнокомандующий.

– Не видела… – захлебывалась рыданиями артиллеристка.

– Даже без шлема, который мешал вам целиться… Нет, – одной рукой он сжал ее подбородок, а второй по-отечески погладил по волосам, – это теперь тебе будет не видно…

Задача оказалась сложнее, чем он предполагал. И грязнее. Она билась и кричала, что было крайне неприлично здесь, на валу, на глазах у бойцов. В конце концов, Явгмот не вырвал ей глаза совсем, как обещал себе, – в глазницах все-таки осталась багровая слизь и немного грязновато-кровавой кашицы. Агония ее была столь отвратительной, что главнокомандующему ничего не оставалось, как скинуть ослепшую со стены. Только после того как смолкли ее вопли, Явгмот почувствовал удовлетворение.

– Назначьте нового канонира, – небрежно бросил он артиллерийскому офицеру, брезгливо вытирая пальцы ветошью. – И желательно, чтобы у него были глаза.

Словно привлеченный запахом свежей крови, на крепостном валу появился Джикс. Духовный лидер неприкасаемых, народный герой, он стал доверенным лицом Явгмота, ближайшим помощником, безжалостным исполнителем его жестоких прихотей.

Офицер Джикс торжественно шествовал по укреплениям в сопровождении свиты. Среди них был и огромный монстр с клыкастой пастью, краснеющей кровавыми ошметками. Подойдя к властителю, офицер опустился на колени и низко склонил голову. Чудовище последовало его примеру, впрочем, как и все остальные фирексийцы.

– Здравствуй, Джикс. Ты привел наши отряды в город?

– Да. Начальник стражи оказался трусом и предателем. Он посмел предположить, что вы погибли, и даже помышлял о капитуляции. Из-за этого мы могли проиграть войну. Мы отправили его в отставку.

Явгмот коротко взглянул на зубастого монстра позади Джикса:

– Великолепно, мой преданный и добрый слуга. Ты не позволил усомниться в моем величии и упрочил свое положение. Ты спас мой город и заполучил вторую армию. – Властитель искренне улыбнулся.

– Ну что ж, командир гвардии, я вижу, Халцион в надежных руках. Еще неделя, и мы победим. А пока горожанам еще грозит серьезная опасность. Поручаю тебе и твоему отряду собрать всех не занятых на оборонных работах и переправить в Фирексию.

– Слушаюсь, мой Повелитель. Но на это могут потребоваться месяцы…

– Советую управиться за неделю, – зловеще намекнул Явгмот. – Осада будет снята как раз через неделю, и я хочу, чтобы к этому времени не менее половины жителей находились в Фирексии.

– Слушаюсь, Повелитель.

Спаситель Империи посмотрел на город и на парящий в воздухе Храм Транов.

– Мы строим новый мир, Джикс, и ты это знаешь. Новый мир и новую расу. Сильную, бесстрашную, преданную, безжалостную. Да, сейчас, быть может, они выглядят чудовищами. Но ведь война сама по себе чудовищна. Когда все это закончится, Фирексия будет создавать не монстров, а богов.

– Да, мой Повелитель.

* * *

– Скоро он вернется в Фирексию, – шептала Ребекка.

Из темноты на нее смотрели два десятка глаз, но она знала, что в старом зернохранилище собрались не меньше пятидесяти человек. Здесь было тепло и сыро, пахло какой-то гнилью. Однако этот воздух казался ей намного более чистым, чем болезненная затхлость пещер, где Ребекка проводила так много времени.

– Явгмот возвратится в свой мир, и тогда мы сможем спастись. Нам надо только дожить до этого времени. Берегитесь гвардейцев. Если они найдут вас, то непременно отправят в Фирексию и превратят в монстров. Оставайтесь здесь. Сидите тихо, постарайтесь ничем себя не выдать.

– А что нам есть? Что пить? – спросил один из горожан.

Ребекка задумалась на секунду.

– Разве здесь не осталось зерна?

– Оно все прогоркло. К тому же здесь есть крысы.

– А вы не сможете поставить несколько капканов? – печально вздохнув, спросила она.

– Есть крыс и пить сточную воду?

– Я знаю, это ужасно, – ответила Ребекка. – Но надо постараться это пережить. Потом, когда все закончится, я отведу вас в безопасное, прекрасное, чистое и надежное место. Вот увидите.

– А как мы узнаем, что пришло время? – раздался новый голос из темноты.

– Я зажгу фонарь на куполе Храма, который вы увидите даже днем. Это и станет сигналом к тому, чтобы идти в Храм.

– А солдаты?

– Пробирайтесь по канализационным коллекторам. Гоблины проведут вас. Они знают городские подземелья как свои пять пальцев. Сегодня они привели меня сюда.

– Патруль! – прошипел один из гоблинов от дверного проема.

Все разом замолчали, лишь осторожное дыхание нарушало тишину да с улицы доносился топот сапог и скрип когтей о булыжник мостовой. Обычно патруль состоял из пяти, максимум десяти гвардейцев. Сейчас всем показалось, что мимо марширует целая армия.

– Ушли! – прошипел гоблин, когда стихли шаги.

Ребекка вновь обратилась к горожанам:

– Ешьте и пейте то, что сможете найти. И ждите. Когда Явгмот спустится в свой ад, мы вознесемся в наш рай.

* * *

Он умер. Его не стало. Просто и незаметно. Кома. Такое случалось и раньше, но теперь все было совсем по-другому. Кожа превратилась в лоскутья, виски провалились, большие, безразличные ко всему глаза застыли во впалых глазницах с истончившимися веками. Нет, он больше неспособен был жить. Механизмы все еще качали воздух и кровь, гоблины все еще следили за их работой, а его уже не было.

Возможно, если бы она поторопилась, если бы вначале пришла сюда, а лишь потом направилась к беженцам… возможно, тогда она поговорила с ним в последний раз. Но это была неправильная мысль. Ничто не происходит случайно. В этой шахматной партии, с участием Ребекки и Гласиана, только один игрок контролировал обе стороны доски. И этим игроком был Явгмот.

«Именно поэтому я не пришла сюда вовремя, – устало подумала Ребекка. – Он не хотел этого. Муж мой, ты был прав во всем. Ему удалось обмануть и использовать всех, кроме тебя».

Холод пробежал по ее спине. Откинув край одеяла, женщина взглянула на мертвого супруга. Из глаз брызнули слезы. Человек не может так исхудать. Сквозь прозрачную кожу были видны остатки мышц, а сквозь мышцы явственно проглядывали суставы и кости.

В немом горе Ребекка раскачивалась из стороны в сторону, зажав рот ладонью.

Разрез на животе Гласиана так и не затянулся. Полусгнившие нитки свисали прямо в рану. Почерневшая кожа настолько высохла, что облепила крупную, величиной с два кулака, опухоль, угнездившуюся внутри брюшной полости. Вернее, Ребекка надеялась, что это именно опухоль.

– Господи, нет… – простонала женщина. – Не верю, нет… Он не мог…

Собрав все свое мужество, она прикоснулась к двойному бугру, который показался ей очень твердым. Страшная догадка заставила ее вскрикнуть.

– Он все-таки сделал это, сделал…

– Сделал – что?

Отдернув руку, женщина обернулась. В карантинную пещеру вошел Явгмот, а за ним целая команда его санитаров-монстров.

– Он сделал – что? – Целитель повторил вопрос голосом, полным неподдельного участия.

Ребекка вглядывалась в глаза Повелителя Фирексии и спрашивала себя, сможет ли он понять, как сильно она ненавидит и боится его.

– Он… впал в кому. Он… он покинул меня, прежде чем я успела с ним попрощаться.

Только когда Явгмот подошел ближе, женщина увидела, что цвет его пышного одеяния тон в тон совпадает с цветом ячейки, в которой лежал Гласиан, и от этого открытия ее передернуло.

– Мы можем вылечить его, Ребекка. Ты же знаешь. Мы можем вылечить все и всех. – Протянув руку, он отвел от ее лица мокрые от слез волосы.

Ребекка энергично покачала головой:

– Нет, нет. Гласиан не хотел этого.

На пальце целителя блеснул странный перстень. Перехватив ее руку, Явгмот прижал драгоценность к запястью. Что-то ужалило женщину, и по всему телу внезапно раскатилась жгучая боль. Ребекка не могла поднять глаз, не могла сказать ни слова.

– Бедная моя… Ты так устала, так измучилась за эти годы. Ты была прекрасной женой. Ты позволила ему умереть, потому что не смогла ослушаться его. Я не могу этого позволить. Ты слишком утомлена. Ничто более не имеет значения. Истинное внезапно оказывается ложью, а ложь рядится правдой. Ты не должна позволить мужу умереть только потому, что не можешь ясно мыслить…

Да, во многом он был прав. Да, она неспособна ясно мыслить. Казалось, она не помнила, что делала сегодня утром или в последние несколько дней. Она была измучена. Усталость обволакивала ее тело. Явгмот прав, как всегда прав…

Целитель поднял Ребекку на руки. Он нес ее, словно добрый пастырь заблудшую овечку.

– Я помогу и тебе, и твоему мужу. Я возьму вас в Фирексию и вылечу вас. Раз и навсегда.

Пещера закружилась вокруг нее, все заволокло туманом. Сквозь туман Ребекка смутно различила фигуры санитаров, поднявших ячейку с Гласианом и гоблинов, столпившихся вокруг. Все это перестало иметь значение, потому что Явгмот был рядом. Сильный, нежный, искренний, заботливый и… богоподобный. Он защитит ее от всего на свете. Он был ласков и терпелив даже с гоблинами, когда пробирался сквозь их ворчащую толпу.

– Все в порядке, малыши. Я не причиню ей вреда.

Я хочу ее вылечить.

Санитары оттеснили коротышек в сторону. И только один самый старый гоблин крикнул вслед:

– Мы зажжем фонарь для тебя, Ребекка. Мы зажжем фонарь!

Явгмот улыбнулся, и ей показалось, что это восходящее солнце улыбнулось миру.

– Ты слышала, Ребекка? Они зажгут для тебя свечу и прочитают свои гоблинские молитвы. Даже маленькие монстры любят тебя. Я тоже люблю тебя.

Разве могло быть что-либо более прекрасное, чем сон в его объятиях?

– Все хорошо. Спи. Я вылечу тебя. Раз и навсегда.

Глава 26

Ребекке снился странный сон. Они с Явгмотом стояли на каменистом утесе в первой сфере Фирексии. Перед ними на равнине раскинулось огромное… нечто. Оно походило на гигантскую колонию грибов. Коричнево-белое, наползающее мясистыми слоями… Пахло оно смертью и грязью, но вместе с тем жизнью и обновлением.

– Что это? – во сне спросила Ребекка. – Что выросло в твоем мире?

Явгмот посмотрел на нее с такой неподдельной радостью, словно был молодым богом солнца.

– Неужели ты не узнаешь?

Нет, она не узнавала. Возможно, какое-то фирексийское растение… Множество мягких белесых куполов, в точности повторяющих контур далеких гор, покоились на толстых стеблях. Переплетения массивных корней напоминали архитектору прочный фундамент.

– Лазарет, – догадалась она. Да, это был ее проект, но он рос и развивался сам по себе. Изначально рассчитанная на сотни пациентов, теперь клиника могла вместить тысячи. – Это мой лазарет?

– Фирезис, – мягко ответил Явгмот, кладя руку на ее плечо. – Новое поколение. Все, что попадает сюда, растет. Меняется, развивается, улучшается. Становится больше, сильнее. Превосходит свое начало. Сама земля меняет вещи. Земля, сила Нуль Сферы и божество этого мира. Здесь достаточно места для всех жителей Халциона. А скоро сможет поместиться и вся Империя, весь мир.

Это был странный сон. Только Ребекка не могла точно сказать, был ли это ее сон или сон Явгмота.

– Я предъявил им ультиматум. Сейчас их командиры в своих военных лагерях читают мое послание. Если они сдадутся без всяких условий, я приглашу их присоединиться к нам, приглашу в рай.

Женщина тяжело вздохнула:

– А если они не сдадутся?

Он поднял руку и простер над ней полу своего плаща, окутывая ее уютом, любовью и безмятежностью:

– Ультиматум есть ультиматум.

Вдохнув его солоноватый запах, запах самой Фирексии, она по-детски прижалась к Спасителю, чувствуя тепло и безмерную силу. Хотелось остаться здесь, рядом с ним, в этом крохотном пространстве, отделенном от зыбкого меняющегося мира лишь материей его плаща.

Явгмот отвел полу одеяния. Низкие горы, древний лес, больница – все исчезло. Они оказались в другой сфере. Стальные колонны, перевитые толстыми кабелями, поддерживали высокий потолок, сияющий симметричным рисунком из металлических балок и панелей. Болты, заклепки, отполированный до зеркального блеска пол. И посреди всего этого – ряды механических воинов. Не слишком большие, высотой с человеческий рост, они замерли на тонких гибких ногах-опорах, опустив к полу животы, составленные из подвижных пластин. Огромные глаза напоминали глаза мухи и казались мертвыми. За ними возвышались создания покрупнее. Эти походили на боевых слонов. Сначала Ребекка подумала, что они просто транспорт, тягачи, но потом разглядела на спинах лучевые пушки и вращающиеся кресла стрелков.

Чуть поодаль команда механиков трудилась над сборкой бегемотов, таких же, какие погибли в самые первые дни войны. Ребекке на ум пришло неприятное сравнение. Ей вспомнилась разлагающаяся туша и копошащиеся в ней черви.

Эта сфера оказалась гораздо больше, чем ей сначала подумалось. Вдали шипел и дымил огромный завод. Видимо, он еще строился – над уже возведенными фермами крутились подъемные краны, то там, то здесь искрили сварочные дуги, – но уже вовсю работал: из плавилен в формы лились потоки раскаленного металла.

– Это? – спросила женщина, указывая на стальных солдат. – Это и есть твой ультиматум?

Явгмот улыбнулся мягко, но с некоторой гордостью:

– Это то, с чем придется столкнуться союзникам. Такого сражения Доминария еще не видела. Я буду уничтожать их, пока они не сдадутся, пока не раскаются в содеянном и не поймут всю бессмысленность сопротивления. С помощью своей армии и силы Нуль Сферы я смогу управлять всеми восемью городами-государствами. Я покончу с сепаратизмом и гражданской войной.

То был сон Явгмота. Теперь Ребекка знала это. Но как она могла видеть сон Явгмота?

– Ты не оставил им выбора.

Властитель уклончиво пожал плечами:

– Они могут отвергнуть ультиматум, и тогда…

Он вновь закутал Ребекку. Перед ней замелькала череда миров, и тут же вспомнились путешествия с Дайфт. Не успела она подумать, что, возможно Явгмот обладает силой мироходца, по крайней мере здесь, в Фирексии, как целитель вновь распахнул плащ.

Он перенес ее в самое сердце завода, который они разглядывали издали. Вокруг все шипело и гудело, из плавилен вырывалось пламя, дымили сотни труб, куда-то вдаль бежали ленты конвейеров. И среди всего этого деловито сновали рабочие, очень напоминающие гоблинов на Магическом производстве ее мужа. Фирексия изменила их, сделала более «функциональными», приспособленными для выполнения стоящих перед ними задач. Кожа стала толстой, устойчивой к высоким температурам, увеличенные глаза хорошо видели в постоянном дымном сумраке, В мышцах механиков не осталось ни грамма жира. Промасленные робы мешками висели на сухих, жилистых, лоснящихся от пота телах.

Но Явгмот привел сюда возлюбленную не для того, чтобы посмотреть на рабочих. Посреди огромного цеха сверкали полированными корпусами девять снарядов.

– Деактивированные заряды, – мрачно проговорила Ребекка.

– Да. Если союзники откажутся капитулировать, их ждет смерть. Я сотру их с лица земли в прямом смысле слова. Еще два таких устройства собираются сейчас в соседнем цехе. Итого, по одному для каждого города-государства и три в качестве гаранта стабильности. Я оставил им выбор: сдаться или умереть. Как только я приберу Доминарию к рукам, границы Империи Транов расширятся до размеров Вселенной.

Сердце Ребекки колотилось, как перед смертью. Ей хотелось выскочить из этого проклятого сна.

– Но как мы можем завоевать Вселенную? Мы же не мироходцы.

– Мы ими станем, дорогая, – уверенно ответил Явгмот и вновь простер над ней полу плаща.

Впервые она воспротивилась этому. Впервые при переходе из сферы в сферу ее тело пронзила острая боль, как если бы кончилось действие наркоза.

Фирексия кружилась вокруг нее, и она понимала, это вовсе не сон, это самая настоящая реальность.

Одежды вновь распахнулись. Представшая перед Ребеккой картина была самой ужасной из всех виденных ранее.

Гигантские печи заливали багровым светом бесконечные ряды прозрачных емкостей. И в каждой такой емкости томилось истерзанное существо, погруженное в золотистое масло. Некоторые бились в агонии, некоторые замерли с открытыми глазами, словно заспиртованные экспонаты.

– Храм Плоти, – с отеческой нежностью прокомментировал Явгмот.

Облаченные в красные мантии медики прохаживались над рядами чанов по специальному нескончаемому подиуму. Время от времени они опускали в емкости длинные шесты с прикрепленными к ним силовыми камнями, и тогда замершие существа начинали двигаться, взбалтывая тягучую жидкость.

– Их называют жрецами, – объяснил Властитель, – но на самом деле они просто фермеры, которые выращивают здесь урожай новых существ. Фирексийцев.

Ребекка не нашлась что ответить. Она просто стояла на высокой площадке над рядами чанов.

– Однажды все фирексийцы станут мироходцами.

Евгенисты в моих лабораториях ищут к этому ключ.

Он взял ее за руку и повел по переплетению лестниц куда-то наверх.

Девятиугольное помещение со стальными полированными стенами ярко освещалось многочисленными лампами и сияло стерильной чистотой. Четыре прямоугольные плиты из того же металла выступали из стен. Они казались такими холодными и пугающими, что напомнили Ребекке надгробия в подземном склепе.

Красные мантии четырех жрецов, обступивших одну из плит, смотрелись в этом мрачно-белом блеске совсем уж уместно. Трое сосредоточенно изучали чьи-то внутренности, четвертый усердно записывал в блокнот все, что они ему диктовали.

– Мои лучшие хирурги, – гордо отрекомендовал Явгмот. – Я лично обучал их. Они работают с этим пациентом почти месяц, тщательно исследуют и описывают каждый кусочек живой ткани.

– Живой? – Ребекка попыталась разглядеть несчастного, распростертого на анатомическом столе. То, что она увидела, никак не могло быть живым.

Женское тело было вскрыто. Длинный чистый разрез бежал от центрального пальца левой руки к предплечью, далее по всему плечу, затем поперек тела к правому бедру и шел до большого пальца ноги. Кожа была аккуратно закреплена зажимами, мышцы отделены от распиленных вдоль костей, жировая прослойка отодвинута. Из всех внутренних органов торчали пронумерованные булавки с указанием направления движения жидкостей. Одно надрезанное легкое казалось розовым безе, политым вишневым сиропом. Гладкая упругая печень напоминала кровавый пудинг, который кто-то расковырял ложкой. Поджелудочная железа белела куском козьего сыра. Кишечник был удален полностью, и пустая брюшная полость опала пустым мешком. Однако женщина была жива.

– Зачем вы это делаете? Для чего вы мучаете ее? – спросила Ребекка, чувствуя, как по лицу катятся горячие слезы.

– Никаких мучений, – возразил Явгмот. – Она больше неспособна их испытывать.

– Что ты имеешь в виду? Вы же располосовали ее вдоль и поперек!

– Все очень просто. Я же говорю, она неспособна чувствовать боль. За все, что происходит в организме, отвечают определенные органы или системы. Мысль, движение, пищеварение, речь, воспроизводство, дыхание, Заживление, боль… Болезнь есть не более чем дисфункция того или иного органа. Мы лишили ее «органа страданий».

Только теперь Ребекка обратила внимание на тонкий металлический стержень, торчащий из неровного отверстия во лбу женщины. Стержень поднимался и опускался, вращаясь едва заметно, но безостановочно. Внутри этого надтреснутого черепа работал какой-то механизм.

Ребекка упала на колени и закрыла лицо руками.

– Соответственно, если человек получает какой-либо орган, он приобретает и его свойство. – Явгмот невозмутимо продолжал свою лекцию: – Люди не летают, потому что у них нет крыльев. Получив крылья, мы сможем парить подобно птицам.

– Но зачем? Почему ты делаешь все это?

– Если есть орган мирохождения, а таковой должен быть у этой женщины, он станет моим. Они обнаружат его и имплантируют мне.

– Ты варвар. Каннибал.

Явгмот взглянул на нее с откровенным недоумением:

– Это не варварство. Это истина, наука…

– Словно дикарь, ты убиваешь врага и поедаешь его сердце и мозг в надежде завладеть его храбростью и мудростью. Но ты становишься не храбрым, а лишь жестоким, делаешься не мудрым, а высокомерным.

Он схватил ее за руку и поднял с колен:

– Я делаю это для наших людей. Для тебя. Став мироходцем, я всех смогу сделать такими же. Как ты не понимаешь. Пускай умрет одна женщина, зато вся нация вознесется.

Ребекка попыталась высвободиться:

– Отпусти меня!

Не обращая внимания на крики, Явгмот все плотнее окутывал ее своим плащом:

– Я никогда не отпущу тебя, Ребекка. Обладая тобой, я обладаю храбростью и мудростью, о которых ты говоришь. Обладая тобой, я становлюсь лучше, совершеннее:

Когда он вновь распахнул свои одежды, Ребекка не смогла определить, где находится. Она провалились в темноту, в царство хаоса. Явгмот заполнил собой все пространство, проник в ее волосы и одежду, в каждый миллиметр ее тела. Он отражался в ее глазах и звучал в ее ушах. Дышать – означало впускать его в легкие, однако ей приходилось дышать. Перед последним свободным вдохом, перед тем мгновением, когда его сущность окончательно поглотила ее, Ребекка раздавила в себе тайну, о которой он никогда не узнает.

* * *

Он жаждал этого с тех самых пор, когда впервые увидел ее у городских ворот. Он желал ее, но никогда еще не был так близок к ней. И вот наконец это произошло. Овладение ею походило на овладение Фирексией. Он стал кровью в ее венах, искрой в ее нервах, чувствовал каждую клеточку ее существа. Она была миром в себе и для себя. Теперь она стала миром для него. Ее память и мысли принадлежали ему. Он увидел город, каким он был, когда она прибыла в него, и город после завершения строительства Храма. Видел схемы и чертежи всех ее зданий. Видел Гласиана, молодого и здорового, пахнущего наэлектризованным воздухом своей установки, чувствовал нежное тепло его рук.

Явгмот слышал отголоски речей членов распущенного Совета Старейшин, ощущал горечь воды, которую она пила накануне вечером, мельком взглянул на испуганных людей, замерших в темноте зернохранилища…

«Ах, вот что она задумала. Увести горожан… Разумеется, после всего, что произошло…»

И тут он почувствовал ненависть. Оказывается, она ненавидела и боялась его. Частью этого страха было уважение, частью понимание, что он никогда не станет лучше. Явгмот приободрился – Уважение – это уже немало. Правда, он ждал любви, а не отвращения. Может быть, она возненавидела его совсем недавно?

Может, это случилось, когда он увел ее от Гласиана? Нет, в тот миг она обожала его, но это было следствием воздействия наркотика. Может, после того как она впервые увидела фирексийца? Нет, это лишь усилило ее отвращение и укрепило намерение спасти город. Корни ненависти уходили глубже. Проследив за ними, он понял, что Ребекка ненавидела его и когда он сбросил в ущелье свое первое взрывное устройство, и когда он имплантировал Гласиану половинки силового камня. Явгмот всматривался в прошлое. Вот Дайфт переносит арестованных им старейшин в Меркадию. Запомнив, как выглядит этот мир, он продолжил изучение сознания Ребекки. Вот оно. Наконец-то. Ее ненависть зародилась в тот момент, когда Явгмот впервые взял для анализа частичку кожи ее мужа.

Да, но там, где есть ненависть, есть и любовь. Одно не может существовать без другого.

Но Ребекка не любила его. Ни теперь. Ни когда-либо прежде.

Явгмот был удивлен. Ведь он был так уверен в ее любви.

Впрочем, это уже не имело никакого значения. Он обладал ею, знал все ее секреты, проник в каждую клеточку ее тела. Зачем ему теперь ее любовь?

Фирексия не знала меня, когда я впервые прикоснулся к ней, но она полюбила меня. С Ребеккой будет то же самое.

* * *

Возможно, прошел целый день, прежде чем он получил известие о взятии Халциона. Союзники уничтожили всех верхолазов, вырезали патрули, штурмом взяли крепостные стены, прорвались в город и теперь сражались на улицах.

Явгмот получил ответ на ультиматум. Враги ненавидели его, И в их ненависти не было ни капли любви.

Он подумал о девяти бомбах, гладких и блестящих. Медленно отстранившись от Фирексии, Повелитель отпустил и Ребекку. Он оставит ее здесь. Ослабевшая и безвольная, она не сможет убежать, даже если захочет. Девятая сфера не позволит ей сделать это.

Явгмот шагнул к своим взрывным устройствам. Механики уже грузили их на салазки, чтобы везти в город.

– Скоро траны отведают моей ненависти.

Глава 27

Явгмот в сопровождении отряда фирексийских гвардейцев прибыл к пятым воздушным воротам Халциона как раз вовремя. К счастью, механики еще не успели доставить сюда девять зарядов с деактивированными камнями.

Порт находился в руках союзников. На палубах личных крейсеров Повелителя, которые он назвал «Гнев» и «Месть», толпились минотавры. Похоронная команда сгружала трупы на причал, солдаты собирали и проверяли оружие, стрелки заряжали лучевые пушки. Они готовились повернуть их против города, построившего эти корабли.

«Нужно было приказать Джиксу оборонять ворота», – сокрушался главнокомандующий. Его ближайший подручный сражался сейчас на верхних террасах города, и сражался вполне успешно. Обнажив меч, Явгмот обернулся к одному из гвардейцев – большеглазой женщине с крупными кривыми клыками:

– Передайте механикам мой приказ оставаться возле портала до тех пор, пока эти суда не окажутся в безопасности. Пусть ждут моих дальнейших указаний.

Как только женщина скрылась, гвардейцы ворвались на причал и окружили похоронную команду. Но застать минотавров врасплох оказалось не так-то просто. Эти полуживотные всегда были настороже. Смертоносные рога, горящие глаза, раздувающиеся ноздри, широкая бычья грудь – минотавр встал на дыбы. В обеих руках блеснуло по клинку, черные отполированные копыта угрожающе нависли над головой Явгмота.

Главнокомандующий закружился вокруг полузверя. Силовой кристалл на рукояти его меча вспыхивал каждый раз, когда сталь ударялась о сталь. Оказалось, что силы равны, потому что минотавр сражался трофейным мечом, видимо подобранным у одного из убитых солдат. Явгмот не смог застать человека-быка врасплох, но он мог разозлить противника, задев его честь:

– А, грабишь трупы?

Яростный огонь засветился в глазах соперника.

– Я собираю тела, чтобы подготовить к погребению.

Повелитель Фирексии наступал, заставляя минотавра пятиться к краю воздушного причала:

– Обобрать и бросить собакам?

Едва противник хотел перейти в атаку, как слова Явгмота больно поразили его в самую душу. Целитель долгое время жил среди этих существ и знал, насколько они щепетильны в вопросах чести. Воин, даже враг, должен быть похоронен со своим оружием.

– Эти мечи подняли из трюма. – Минотавр сделал выпад, ударив человека по плечу. Лезвие скользнуло по защитной пластине, и Явгмот еле устоял на ногах.

– А что дальше? Обшаришь их карманы, разденешь?

Побелев от злости, полузверь с ревом ринулся в новую атаку, но целитель отклонился и распорол бок животного.

– Ну, отвечай, ты, грязная тварь. Потом ты будешь совокупляться с трупами?

Минотавр задохнулся от ненависти. Горячий пар раздувал его ноздри, а копыта яростно рыли землю. Он разогнался и, встав на дыбы, опрокинул Явгмота на мертвые тела. Повелителю удалось разозлить животное, но пока что не удалось его победить.

– Собираю тела, – отбиваясь передразнивал Явгмот. – Готовлю к погребению… Да минотавры вообще не имеют понятия о воинской чести…

Меч просвистел возле самого уха целителя и, если бы тот вовремя не увернулся, непременно отсек бы ему голову. Удар был такой силы, что лезвие, пронзив один из трупов, намертво застряло в досках причала. Минотавр замер с поднятым копытом. Он потревожил покой павшего солдата, осквернил его тело!

Через секунду полуживотное получило возможность искупить вину, отправившись вслед за душой погибшего воина. Вражеский клинок располосовал его живот, проткнул кишки, взломал грудину и напоследок самым кончиком мягко вошел в огромное сердце.

Опершись на рукоять меча, Явгмот поднялся на ноги. Весь, с головы до носков сапог, он был залит своей и бычьей кровью, но осматривать раны не стал. Сейчас имелись дела поважнее. Его фирексийцы разделались с остальными минотаврами и теперь сбрасывали их туши с причала. Несколько гвардейцев разбирали трофеи, лакомились свежим мясом.

– «Месть» в наших руках, – донеслось с борта крейсера.

– «Гнев» наш, – послышался следующий рапорт.

– Воздушные ворота освобождены.

Подозвав офицера связи, Явгмот удовлетворенно улыбнулся:

– Приказ механикам: начать транспортировку снарядов в порт. Загрузить крейсера. И еще, офицеру Джиксу – вывести людей из Храма.

Отдав честь, связист умчался выполнять приказания, а повелитель не спеша проследовал к трапу, перекинутому на борт «Мести». Разглядывая кровавые лужи на причале, вываленные кишки, разодранные тела, он размышлял о том, что это древний облик смерти. Скоро смерть будет выглядеть совсем иначе – чистая, белая, не оставляющая после себя ни трупов, ни костей, ни пятнышка крови. Скоро он исправит историческую ошибку. Белое пламя очистит Империю от армии транов.

* * *

Он ушел. Какое счастье! Это чудовище наконец-то оставило ее. Он ворвался в каждую клетку ее тела, задел каждый нерв, перебрал все мысли. Все, кроме одной. Чтобы прочесть ее, надо было полностью завладеть душой Ребекки, а сделать это не в силах даже повелитель целого мира.

Когда-то она любила его. И эта тайна лежала на поверхности. Явгмоту не суждено узнать ее, потому что Ребекка обрядила любовь ненавистью. Оставшись в девятой сфере одна, она вновь обрела способность ясно мыслить и ощутила, как ярость заполняет пустоту, оставленную в ее душе властителем. Но прежде чем позволить ярости захлестнуть ее целиком, Ребекка должна кое-что сделать.

«Успеть, пока во мне еще остался его запах, его тепло, пока мир думает, что я – это он».

Женщина потянулась навстречу Фирексии и ощутила, как мир в ответ осторожно прикоснулся к ней. Мир знал, что это не Явгмот, но чувствовал пребывание хозяина в крови Ребекки.

Фирексия не приняла ее как властителя, а лишь позволила ощутить пульс земли и проникнуть в свою сущность. Мир определил, что гостья что-то ищет в нем, однако пока не понял, что именно, а потому насторожился.

«Я ищу мою любовь», – думала Ребекка.

Фирексия успокоилась и сообщила, что Явгмот ушел в Доминарию.

Гостья продолжала поиски, а мир прочитал тоску и печаль и, подхватив их, перенес ее мысленный взор в стальную лабораторию, позволив отыскать любовь. И она нашла, но не Явгмота, а Гласиана.

Четыре жреца устраивали тело гения на соседнем с Дайфт столе, подключали аппараты, тихо переговаривались. Один из хирургов осторожно коснулся скальпелем среднего пальца правой руки изобретателя и повел разрез вдоль предплечья, вверх… Блестящие красные капли выступали по краям раны. Ужас сковал Ребекку. И в ту же секунду видение растаяло. Мир отстранился от прикосновения ее разума. Его смутил ужас гостьи. Неизвестное чувство. Властитель никогда не испытывал ничего подобного.

Он хотел сделать это сам. – Ребекка послала мысль в шипящее вокруг нее облако сомнения. – Он будет взбешен, когда узнает, что это сделали без него.

Мир молчал. Явгмот не знал, что такое ужас, зато хорошо знали его подданные. А гостья, коль скоро хозяин впустил ее в святая святых, наверняка одна из приближенных Властителя. Как следует поступить?

Туман, отделяющий Ребекку от Фирексии, стал потихоньку таять. Теперь она должна быть очень осторожна. Еще одно подозрение, и мир оборвет их слабую связь.

Как хозяин поступает с теми, что не повинуется ему?

«Он их убивает».

Тогда пускай будет так, как хочет хозяин, – подумала Ребекка.

Мысль едва успела сформироваться в ее сознании, а четыре темные души уже перестали существовать. Мир позволил ей увидеть, как четыре лучших хирурга медленно осели на полированный пол. Они держались не за сердца, а за те места на бедрах, куда были вживлены силовые кристаллы. Фирексия позволила гостье почувствовать, как умирают их души, как разрываются их внутренние органы, как в последний раз сокращаются мышцы и ломаются кости, как тела превращаются в однородную мясную пасту.

Смерть жрецов означала окончательную гибель Дайфт. Но Ребекке не суждено было познать ее уход. Фирексия забеспокоилась.

Хозяин больше не нуждался в ней, – лгала гостья. – Он узнал от нее все, что хотел. Явгмот искал орган мирохождения, но жрецы уничтожили его, когда исследовали мозг. Некомпетентность… Поэтому Гласиан здесь. Его орган мирохождения… – Она остановилась, читая правду в сознании Фирексии. Изобретатель был начинающим мироходцем. Вот почему Дайфт пришла к нему. Вот почему Явгмот так долго оставлял его в живых, а теперь забрал тело. Спохватившись, Ребекка продолжала: – Все еще цел. Хозяин хочет лично провести вскрытие.

Мир понял и поверил.

Но Гласиан погибнет, если останется один.

Фирексия показала ей жрецов, замерших над чередой чанов. Они будто прислушивались к чьему-то голосу.

Нет, нет. Хозяин сам хочет исследовать тело.

«Он в Халционе».

Я доставлю тело. Отведите меня в лабораторию. А после того как я все уложу, перенесите меня к порталу.

В сознании мира вновь проскользнуло недоверие. И тогда она позволила своей спрятанной любви выплеснуться наружу. Темнота тотчас рассеялась, и Ребекка оказалась в лаборатории. Опустившись на колени, она остановила кровь, сочащуюся из разреза, и перенесла неожиданно легкое тело супруга в белую капсулу. Складывая его приборы и аппараты, женщина явственно ощущала тревогу, но не свою, а Фирексии. И, как только все было готово, оба, и она и Гласиан, исчезли из стальной операционной, чтобы оказаться в первой сфере.

За спиной громоздилось здание лечебницы, а впереди чернел проход в Халцион. Не дожидаясь, пока мир изменит свое решение, Ребекка потащила капсулу с телом мужа к порталу. Наконец дно ячейки заскрежетало о камни. Женщина огляделась. В зыбкой темноте пещеры слабо светились страницы металлической книги. Фирексия и все, что в ней произошло, стало далеким ужасным видением. А Пещеры Проклятых показались ей теперь самым прекрасным местом на свете.

– Хорошо бы найти нескольких гоблинов, чтобы они помогли поднять Гласиана в город.

Ухватившись поудобнее за край капсулы, она поволокла ее подальше от ворот. Да, она доставит тело гения в Халцион, но не для того чтобы отдать Явгмоту. Ребекка отнесет его в Храм, который они создали вместе. И тогда они смогут улететь из этого кошмара.

* * *

Полет доставлял главнокомандующему истинное удовольствие. Горизонт чист. Ни одного вражеского корабля. И, хотя его флот насчитывает всего девять кораблей, этого вполне достаточно для осуществления задуманного.

Явгмот путешествовал на крейсере под названием «Месть». Ему даже не надо было вслух отдавать команды. Экипаж и так знал, чего хотел капитан. Озвученный приказ испортил бы вкус вина, которое он смаковал, и отвлек от зрелища, разворачивающегося внизу.

Траны и их союзники заполонили пустыню. Армии растянулись от западных гор до холмов на востоке. Казалось, весь мир восстал против одного-единственного города, вознесшегося в небеса, поближе к богам.

Конечно, они тоже желали вознестись, все эти полубыки, полукошки, полуящерицы, коротышки – гномы, чахлые эльфы и твердолобые людишки. Но фирексийцы поднялись над всеми ними и были готовы взобраться по лестнице бытия еще выше.

«Что ж, они не хотят следовать за нами, – подумал Явгмот. – Тогда просто позволим им спуститься».

Отделившись от борта «Мести», первая бомба сверкнула серебристым корпусом. Солнечные блики отразились от полированной стали и упали на лица гномов, в немом изумлении глазеющих на свою судьбу. Пронзительный свист достиг слуха главнокомандующего, заставив его улыбнуться.

Словно в ответ на улыбку капитана, внизу возник и начал разрастаться круг белой энергии. Волна поглотила гномов и покатилась к основанию далеких гор. Эпицентр взрыва вздулся гигантским раскаленным грибом. Вокруг метались подхваченные с земли обугленные останки. Смертоносные облака кольцами поднимались в воздух.

– Прекрасно. – Явгмот отпил глоток вина.

Только теперь грохот достиг «Мести». Корабль даже подбросило звуковой волной. Оглушительный вой заполнил пространство.

Другая бомба предназначалась для армии людей, убегающей от первого взрыва. Но спастись им уже не суждено. Люди умерли так же мгновенно, как и гномы.

Оставалось еще семь бомб.

– По одной для каждого города-государства и одна для Явгмота, – процитировал он.

Потягивая вино, капитан «Мести» наблюдал, как его враги исчезали в ослепительно белом облаке.

Глава 28

Сидя в кресле перед пультом управления Нуль Сферой, пожилой механик наблюдал, как умирают его соплеменники. Еще минуту назад он мог видеть, как огромные армии союзников маршируют по пустыне внизу, а теперь они стали не более чем призраками, растворившимися в белом облаке. И Сфера вбирала смертоносный туман, чистую энергию, чтобы направить ее в Фирексию. Явгмот не просто убивал врагов, он питал ими свой мир.

Глядя на происходящее, старик понял, что должен это остановить. Правда, ему и его коллегам придется пожертвовать своими жизнями.

– Необходимо подняться выше, – обратился он к фирексийцу, следившему за высотой полета Сферы.

Монстр мрачно уставился на пульт управления:

– Если мы поднимемся, вы, люди, умрете от асфиксии…

– Но на этой высоте мы не сможем перекачивать энергию, – лгал старик. – Волна… уничтожит город.

Фирексиец колебался:

– Поторопитесь, или все погибнет!

Сфера начала быстро набирать высоту. У механика потемнело в глазах. Он знал, что умирает. И остальные умирали так же, как он. Скоро перестанет существовать и сама Сфера. И, когда она не сможет откачивать избыток энергии, убийственные облака доберутся до Явгмота. Он попадет в собственную ловушку.

После этой мысли смерть показалась механику не такой уж и страшной.

* * *

Это было великолепно. Халцион парил на недосягаемой высоте над клубящимися облаками энергии. Над ослепительно белыми облаками, вычистившими землю. С мятежом покончено. Союз транов канул в прошлое. В пустыне не осталось даже их останков. Как, впрочем, не осталось и самой пустыни.

Явгмот посмотрел на солнце через зеленое стекло винной бутылки. На дне оставалось несколько капель. Красных как кровь. Но сквозь зелень они казались черными.

На борту «Гнева» покоились еще девять бомб. Команда крейсера получила приказ сбросить их на города, не пожелавшие сдаться. По одной для каждого города-государства и одна для Явгмота.

А после того как Империя окажется в его кулаке, появятся другие девять таких же устройств. По одной для каждой расы и одна для Явгмота. Будут и еще девять для остальной Вселенной, и еще девять и девять в девятой степени. А ведь все началось там, в этом небесно красивом городе, плывущем сейчас над волнами белого тумана.

Небрежным движением Явгмот выронил бутылку за борт. Проследив за ее падением, он увидел, как из горлышка выкатились последние капли и растворились в окисленном воздухе раньше, чем бутылка, нырнула в облака.

Главнокомандующий поднялся с кресла. В пустыне не осталось ни одного вражеского солдата, но другие захватили город. Предстоят тяжелые уличные бои. Однако это очень похоже на восстания неприкасаемых. «Месть» может только грозить с небес, не более того. Место Явгмота в самом пекле сражения, а не над ним. Впервые с начала бомбежки капитан вслух отдал приказ:

– Курс на город. К старым складам.

Еще со времен бунтов этот район давал пристанище мятежникам. «Месть» прошла над залитым кровью крепостным валом. На улицах кишел целый рой людей-кошек, ящериц, гномов, эльфов. Насекомые. Мухи. Он мог бы уничтожить их одним движением пальца. Тепло разлилось по груди Явгмота от одной этой мысли. Но тогда погибнут и его люди. Фирексийцы и стражники сражались сейчас там, внизу, на улицах, бульварах и во дворах.

– Даже если я потеряю Халцион, у меня останется Фирексия.

«Месть» остановилась над заброшенным зернохранилищем.

– Отдать якорь, – приказал капитан.

Заскрежетала цепь, и тяжелый якорь устремился к земле. Падая, он придавил гнома, слишком тупого, чтобы отскочить в сторону. Вооружившись абордажной кошкой, Явгмот лихо спустился на цепи вниз. Правда, пришлось спрыгнуть в кровавую лужу. Вид расплющенного тела союзника заставил главнокомандующего улыбнуться. Не теряя ни секунды, он выхватил меч и пронзил двоих эльфов.

– Поднять якорь! – крикнул капитан, насытившись убийством. Но, видимо, не до конца. Убрав клинок в ножны, он ухватился за звенья цепи и поддел абордаж ной кошкой замешкавшегося человека-ящера. Виашино корчился на острие несколько минут, а затем его чешуйчатое тело обмякло.

– Пройдемся над городом, – приказал судну Явгмот, высматривая новую жертву.

* * *

– Вижу корабль. – Ребекка смотрела в небо через решетку канализационного коллектора. – Военный крейсер.

В темноте заблестели широко раскрытые глаза гоблинов. У их лап стояла забрызганная грязью и нечистотами капсула с телом Гласиана.

– Фирексийцы или траны? – пробормотал один из коротышек.

– Какая разница? Здесь идет жестокий бой. В любом случае мы не останемся незамеченными.

Слова Ребекки были прерваны душераздирающим воплем. На решетку свалилась туша минотавра. Точнее, ее половина. Кровь и внутренности потоком полились вниз.

– Зернохранилища всегда были безопасным местом, – прошептал гоблин.

– Вот именно, «были». Явгмот видел их, когда копался в моем сознании. Надо найти другую дорогу.

Коротышки согласно закивали. Эти странные существа лучше чувствовали себя под землей. Бездонные колодцы, завалы, крысы и зловоние – ничто по сравнению с перспективой получить удар мечом в спину.

Гоблины засеменили по чавкающей грязи. Ребекка двинулась следом.

– Думаю, всем не стоит идти дальше. Это опасно. Явгмот знает все, что я собираюсь сделать. Кто-то один должен провести меня к Храму. Как близко мы можем подобраться к нему?

Клыкастая ухмылка блеснула в темноте.

– Я знаю дорогу в подвалы Дворца Советов.

– Отлично. – Женщина и не надеялась на такую удачу. – Веди меня во Дворец. А на его купол я пробьюсь сама.

Гоблин замотал головой:

– Не надо пробиваться. Не надо сражаться. Мы полетим на летающем кресле.

Она была готова возразить, но вдруг поняла: Явгмот знал, что она будет возражать.

– Да. Ты прав. Мы пойдем все вместе. Мы воспользуемся креслом. А добравшись до Храма, улетим от этого ужаса. На небеса. Веди нас.

– Вперед в подвалы! На небеса!

* * *

Храм был переполнен. А люди все продолжали прибывать. Горожане толпились на куполе Дворца Советов, прыгали на основание, карабкались по скользким парапетам. В центральном зале уже случилась давка. Детей поднимали на плечи. Каждый балкон, каждая ступень лестницы были заняты спасающимися от войны обывателями. Взбирались даже на алтарь. Не сидели разве что только на контрольном кристалле. И то лишь потому, что знали: взобраться на него значит обрушить Храм вниз.

Еще вчера первые беженцы старались спрятаться среди сверкающих колонн. Ночью народ стал прибывать, тишина наполнилась шепотом, а когда рассвело, оказалось, что Храм настолько переполнен, что ни о каком тайном побеге не может быть и речи. Оставался лишь один страшный вопрос: кто доберется до святилища первым – Джикс или Ребекка.

Джикс.

Поток беженцев резко прекратился. Около сотни оказались в ловушке между отрядом фирексийцев и забитым до отказа Храмом. Кто мог, прыгал на парапет. Обезумевшие от страха люди сталкивали их вниз. Купол заливала кровь несчастных, разбившихся насмерть. и тех, кто погиб от когтей и клыков подоспевших монстров. Ужас и паника воцарились во Дворце и Храме. Одно только слово передавалось из уст в уста:

– Фирексийцы!

Во главе отряда чудовищ шествовал сам Джикс.

– Все на штурм! – кричал он своим подчиненным.

– Не пускайте их, – волновались беженцы в задних рядах.

Первый монстр прыгнул в толпу с купола Дворца Советов, наскочив сразу на троих женщин. Огромные когти вонзились в плоть. Людям ничего не оставалось, как сбросить обреченных вниз вместе с кровожадным фирексийцем. Но его место тут же занял следующий. Прежде чем погибнуть от удара невесть откуда взявшегося меча, чудовище разорвало пятерых горожан. Мужчины передавали оружие в передние ряды. Но его явно не хватало. Фирексийцев было слишком много, они были слишком сильны и бесстрашны.

– Переместите Храм. Надо отодвинуться от купола, – послышалось из толпы.

Идею поддержали. Мужчины вскарабкались к кристаллу на алтаре, уперлись в него руками и подтолкнули в сторону. Основание святилища медленно и плавно поползло от Дворца. Джикс в неистовстве орал на гвардейцев, приказывая им прыгать. И они прыгали. За минуту четверо монстров нашли внизу свою смерть. Командир потрясал окровавленными кулаками, обещая беженцам самые страшные мучения.

Почувствовав себя в относительной безопасности, горожане тоже не оставались в долгу, выкрикивая оскорбления и ругательства в' адрес чудовищ. Теперь люди ни за что не вернут Храм на место. Разве только для того, чтобы в него могла вступить Ребекка.

Черное пятно наползло на солнце. Крейсер под названием «Месть» уверенно и неторопливо плыл к святилищу. Крики и ругательства застыли в горле. Не будет же Явгмот бомбить собственный народ, да еще и в Храме! Или…

Девять длинных канатов скользнуло с борта судна. Первые девять голодных монстров жадно бросились в оцепеневшую толпу.

* * *

Это оказалось еще более занимательно, чем его последнее путешествие на борту «Мести». Смерть сотен тысяч солдат в вихре белого облака была прекрасной. А эта кровавая пляска – просто забавной.

Явгмот уже потерял счет убитым им сегодня. Поначалу это происходило почти в такт с дыханием. Вдох – чья-то смерть, выдох – еще одна жертва. Теперь стражники окружили район складов и «зачищали» последние зернохранилища. Амбары ломились, но не от урожая, а от мертвых тел транов. На вершине высокой башни засели несколько вражеских солдат. Ступени крутой лестницы были обильно залиты кровью. Брезгливо поморщившись, Явгмот отошел от строения и взглянул на его вершину. Подниматься и рисковать жизнью не имело смысла. Жестом он подозвал двоих стражников. Те поспешили опуститься на колени и склонить головы.

– Чем можем служить? ¦– спросил один из них.

– Повалите эту башню, – просто приказал властитель.

– Повалить? – Стражники недоуменно переглянулись.

– Да, так же, как вы повалили бы дерево.

– Есть, сэр. – Молчавший до сих пор солдат посмотрел на каменное сооружение. – Но как?

– Ваши мечи усилены кристаллами. Их клинки способны дробить камни. Рубите фундамент, пока башня не рухнет.

Стражники кивнули и, поспешно подбежав к строению, принялись за необычное дело.

– Просто, как все гениальное, – похвалил себя Явгмот, поворачивая на соседнюю улицу.

Патруль облаченных в серебристые доспехи гвардейцев прошагал по переулку. На тротуарах громоздились кучи истерзанных трупов вражеских солдат. Фирексийцы рыскали от дома к дому в поисках нового лакомства – Они никак не могли насытиться плотью людей-кошек и Виашино. Время от времени они заскакивали в какую-нибудь дверь, и через секунду на улицу вылетали куски тела новой жертвы.

Бои на улицах Халциона стихали. Сопротивление союзников ослабевало с каждым часом. Битву за столицу можно было считать выигранной. Оставалось лишь разобраться с предателями, собравшимися в Храме.

Явгмот поднял взгляд к драгоценному сокровищу, в сердце которого затаилась черная измена. Это было его единственной большой ошибкой. Сияющий образ святилища, воплощение надежды на вознесение вечно будет соперничать в сознании горожан с истинно прекрасным раем – Фирексией. Ребекка даже подготовила Храм к тому, чтобы улететь. И этого еще не случилось лишь потому, что предатели ждали свою спасительницу. Но они и не подозревали, что он давно уже завладел Ребеккой. Мысль согрела душу и заставила Явгмота улыбнуться.

Оглушительный треск и протяжный гулкий стон отвлекли его от приятных размышлений. Стражники завершили свое дело. Башня обрушилась, погребая под собой солдат союзников.

– Шестеро, – успел подсчитать Явгмот. – И еще две тысячи скоро последуют за ними.

Оно показалось над крепостной стеной в тот момент, когда голодные фирексийцы уже взялись за канаты, чтобы скользнуть в Храм с борта «Мести». Медленно и неумолимо оно проглотило крейсер и продолжало ползти вперед. Белое как молоко облако энергии ворвалось в Халцион. Смертоносное и безжалостное, оно превращало гранит в песок, а песок в пыль. И жадно высасывало силовые камни, попадавшиеся на пути.

«Месть», как показалось Явгмоту, еще раз мелькнула в белом тумане, а потом завертелась и растворилась вовсе.

– Нет, – не поверил своим глазам главнокомандующий.

В полной тишине облако разлилось по всему городу, стремясь сойтись в центре, окутав жерло древнего вулкана.

– Нет, – снова вырвалось у Явгмота.

Но хуже всего было то, что Храм со всем своим грузом предателей и трупов внезапно выскользнул из молочных потоков, словно сорвался с якоря, и начал набирать высоту.

– Сбежали две тысячи изменников, – задохнулся яростью Явгмот.

Смерть сомкнулась над столицей транов. Халциона более не существовало.

* * *

– Улетел, – прошептала Ребекка. Они едва успели добраться до верхней террасы, едва бросили взгляд на переполненный Храм. Гоблины все еще пытались отодвинуть решетку люка на Бульваре Советов. – Есть кое-что похуже.

– Куда хуже? – волновались маленькие уродцы.

– Смертоносное облако энергии обволокло город.

Гоблины оставили решетку в покое и вытянули шеи, пытаясь разглядеть, что же все-таки произошло. Жуткая тишина воцарилась над землей. В буквальном смысле мертвая тишина. Это продолжалось несколько минут. А затем в воздухе возник странный неприятный треск, будто кто-то ломал кусок стекла, и в уши ударил вой двух тысяч глоток. Храм падал прямо в белое облако. В спектре над городом отразились лица обреченных беженцев. Основание ударилось о землю, кристаллы разлетелись миллионами острых словно бритва осколков. Один за другим гремели чудовищной силы взрывы.

– Вниз! – вопила Ребекка. – Все вниз! Спускайтесь! Это наша единственная надежда. Прочь от света! Прочь от белого облака! Вниз в Пещеры Проклятых!

Глава 29

Молочный туман окутывал город. К чему бы ни прикасались белые волны, все превращалось в пыль. Известняк осыпался струйками пепла, базальт оползал, словно растаявшее мороженое. Таяли и глиняные крыши, и кирпичные стены, испарялось дерево. Спасающиеся от смерти люди на глазах превращались в голые скелеты. Их плоть уже растворялась, а они успевали пробежать несколько шагов, прежде чем обрушиться на землю грудой костей. Но еще до того, как их останки касались мостовой, они исчезали, как исчезал и сам булыжник.

Люди в Халционе умирали, как умирали солдаты в пустыне и ущелье, как погибали жители Лозанона, когда крейсер «Гнев» сбросил на город сверкающий снаряд, получив отказ капитулировать, так же как и в Вингтоне и Сеатоне… За эту неделю вся Империя превратилась в белую пыль, белую память.

Люди бежали в Фирексию, словно крысы, напуганные внезапным ярким светом. Вопя и задыхаясь, они кидались в любую дыру, попадавшуюся на пути. Многие гибли, разбившись в заброшенном колодце или закопанной в землю цистерне. А потом облако накрывало и пожирало останки.

Другие, кому посчастливилось пробраться в канализационные коллекторы, благословляли эту мрачную сырую темноту. Гнилое зловоние подземелий казалось теперь животворным ароматом по сравнению со стерильной белизной преследующей их смерти. Впереди бежали крысы, как всегда первыми почуявшие приближение катастрофы. А за ними вперемешку неслись гномы и Виашино, бездомные коты и люди-кошки, прокаженные и гоблины, тараканы и эльфы, минотавры, варвары и люди. Подчиняясь инстинкту самосохранения, все живое покидало землю, чтобы спрятаться в безопасной черноте.

Враги, которые еще полчаса назад не задумываясь перегрызли бы друг другу глотки там, на городских улицах, здесь, в темноте, бежали бок о бок, озаренные светом самодельных факелов. Они больше не убивали, но и не спасали друг друга, перепрыгивая через упавших, а то и затаптывая, наступая прямо на их тела. Они с одинаковой уверенностью следовали за мощным минотавром и не задумываясь прошли бы по его туше, если бы он упал.

Все разногласия между представителями разных рас, городов-государств, полов и вероисповеданий больше не имели никакого значения. Их объединяло только одно желание – укрыться от света в безопасной темноте. И при этом каждый боролся только за свою жизнь, равнодушно наблюдая гибель других, радуясь возможности пробраться глубже, пусть даже по трупам павших.

Извивающиеся тоннели привели их к огромным отстойникам, откуда имелся проход в коридоры Магического производства. Обезумевшая толпа выбила массивные двери и ворвалась в подземелье. Гигантские горны, кристаллические сферы, горы угля и отработанного шлака, непонятные механизмы, переплетения проводов – беженцы ринулись в переходы производства, словно сточные воды из прорванных труб.

Куда дальше? Никто не знал этого огромного помещения, никто не мог найти выход отсюда. А если его нет? Если белая смерть проберется вниз? Если им суждено погибнуть здесь?

И тогда они услышали голос. Он исходил отовсюду и ниоткуда. Каждый слышал его внутри себя и одновременно чувствовал, как эхо отзывается в коридорах установки, Это был голос Явгмота:

– Народ Халциона, союзники, слушайте меня. В эти минуты волна смерти уничтожает все, что мы создали, забирая энергию силовых камней – основу нашего существования. Рушатся наши дома, падают городские стены, гибнет мечта Халциона. Вы видели, как разбился Храм Транов. Совсем скоро белое облако проникнет в это подземелье, доберется до восьмидесяти одной заряженной кристаллической сферы, хранящейся здесь и… Взрыв уничтожит все…

Рев ужаса метался над толпой. Ногти цеплялись за каждую трещинку в стене, пальцы ощупывали каждый камень, в надежде отыскать путь к спасению. Стоны и истеричные крики немного стихли только тогда, когда вновь зазвучал спокойный и уверенный голос Явгмота:

– Вам кажется, что пришло время полного отчаяния, что все погибло, все потеряно и надежды нет. Слушайте меня! Надежда есть! Я зову вас в мир, где нет болезней и смерти, нет войн, бедствий и голода. О мой народ, я мечтаю подарить тебе рай!

Мощный голос, наполненный состраданием и любовью, черным ветром пронесся над толпой, проникая в легкие, наполняя сердца верой в возможность будущего.

– Рай, куда я зову вас, называется Фирексия. Вход в нее находится здесь, в этих пещерах. Я приглашаю вас в совершенно другой, щедрый мир с плодородными равнинами, золотыми от дикого зерна. Каждый, кто захочет трудиться на земле, сможет возделывать эти поля. Места хватит на всех. За полями высятся горы, вершины их покрыты снегом, а подножия – древними лесами. Внизу простираются джунгли, такие же непроходимые и плодородные, как леса Ямураа. Там есть и озера, и океаны, и прекрасные города, не сравнимые с самыми красивыми городами Империи.

Слова рисовали в душах слушателей светлые видения. Казалось, картины великолепного рая плывут в мрачной темноте.

– Я приготовил это место для вас, мой народ, и даже для вас, моих бывших врагов. Я создал его, потому что я бог. Единственное, чего я прошу от вас: примите меня в свое сердце и войдите в рай. Позвольте мне стать и вашим богом.

Внезапно в дальнем темном конце пещеры послышался скрежет, массивные каменные плиты отъехали в сторону, открывая взорам холодную черноту. Замершая было толпа ринулась в открывшийся проем.

– Путь открыт. Я ваш путь. Примите меня и войдите в рай.

И они сделали это. Каждое существо открыло свое сердце, свою душу и впустило Явгмота. Страх отступил. Они больше не были одинокими, ведь теперь в каждом из них поселился бог. И все они стали единым народом, народом Явгмота.

* * *

– Стойте. – Ребекка ухватилась за край капсулы с телом мужа. Гоблины остановились. – Стойте. Подождите, пока проход освободится. Не стоит тащить его сквозь такую давку.

В отличие от гоблинов, Ребекка вовсе не спешила попасть в Фирексию, надеясь, что смертоносное облако настигнет ее прямо в тоннеле.

– Откройте ее.

Маленькие уродцы в недоумении подняли глаза.

– Нет времени. Надо бежать, – невнятно прохрипел один из гоблинов.

– Откройте, – настаивала женщина, – я хочу видеть своего мужа.

Недовольно ворча и хмурясь, гоблины подчинились. Волосатые, покрытые мелкими посверкивающими чешуйками лапы уверенно двигались в темноте. Глядя на их ловкие движения, Ребекка думала о том, что ей помогали очень добрые, чуткие создания, намного более сильные духом, чем большинство людей, которых она когда-либо встречала. И намного более сообразительные. Они понимали ее мужа, подчас даже лучше, чем она сама. -«Мои гоблины», – говорил Гласиан тем же тоном, каким он произносил «мои друзья».

Когти сковырнули плотно закрытую крышку. Капсула открылась. Ребекка склонилась над телом мужа заранее зная, что увидит. Гласиан лежал неподвижно. Так же неподвижно рядом замер дыхательный аппарат. Она коснулась тела и почувствовала, что оно было таким же холодным, как камни в этой пещере. Пальцы скользнули по бледной коже, коснулись навечно сжатых от боли почти прозрачных век. Слезы потекли по ее щекам, когда она поцеловала бескровные губы. Ребекка вдруг поняла, что не делала этого с того самого дня, как в ее жизни впервые появился Явгмот.

– Мастер Гласиан, – жалостно проскулил один из гоблинов, дергая хозяина за похолодевшую ногу, – мастер Гласиан!

– Слишком поздно, – опустошенно проговорила Ребекка.

– Ау-у-у-у-у – выл гоблин, – ау-у-у-у-у… Он был хорошим человеком…

– Его заманили в ловушку, – кивала женщина, – многие годы он томился в ней, пока агония не испепелила его.

– Слишком поздно, хозяин, слишком поздно…

– Но не для нас, – пропищал самый младший из помощников. – Оставим его здесь. Мы можем идти.

– Да, – согласилась Ребекка. – Оставьте его и уходите.

Молодое создание подпрыгнуло и умчалось в темноту. Двое других низко поклонились в знак уважения и последовали за ним. Последний, самый старый из всех немного помедлил:

– Вы идете?

Ребекка покачала головой. Печально кивнув, гоблин повернулся, чтобы уйти, и вскоре присоединился к потоку беженцев. Она проводила его взглядом и подумала, что вот наконец-то остается в одиночестве. И теперь уже навсегда.

* * *

Путь к Пещерам Проклятых оказался труден и извилист. Было мало света и много смерти. Люди срывались с утесов и разбивали головы о сталактиты. Задние в нетерпении напирали на идущих впереди. Те, кто возглавлял колонну, умирали, а их тела устилали дорогу остальным. Наконец они достигли самого дна Пещер Проклятых. Городские стражники встретили колонну беженцев. Как они были прекрасны в своих серебристых доспехах, как спокойны и величественны! Люди поняли: теперь путь свободен. Никто больше не погибнет, В огромной пещере, где раньше располагался лазарет, не осталось и следа от уныния и проказы. Санитары Явгмота вычистили ее до блеска. По обеим сторонам приветливо мерцающего портала замерли насекомоподобные механизмы.

В толпе послышались смех и радостные возгласы. Вначале тихо и неуверенно, а затем все громче зазвучала древняя песня, рассказывающая о создании Империи, о прекрасной и щедрой земле, ожидающей тех, кто был достаточно смел, чтобы ступить на нее.

Через портал лился яркий свет. Те, кто прибыл в первых рядах, могли рассмотреть между покачивающимися шлемами стражников зелень лесов, просторы равнин, вершины гор и даже изящные силуэты городских крыш – все, что обещал новый бог. Песня зазвучала громче.

Наконец они ворвались в солнечный день нового мира. Широкая дорога вела в прекрасный город. По обеим сторонам стояли стражники. Линия их серебристых доспехов простиралась от самого портала до кромки нижнего леса. За их спинами замерли другие существа. Казалось, их кирасы тоже сделаны из металла, но он очень напоминал кость. Да и сверху костяные доспехи покрывала серая толстая кожа. Кроме этого, новые граждане смогли разглядеть вживленные в тела воинов рога и когти, клыки и гребни, стальные пики и острые лезвия, выпирающие из гноящихся ран.

Песня замерла на устах беженцев. Некоторые пытались повернуть вспять. Сзади напирали, пытаясь разглядеть обещанный рай, толкали одумавшихся обратно.

А прямо посреди дороги в окружении своих «усовершенствованных» подданных стоял Явгмот. Новый бог широко распахнул объятия:

– Добро пожаловать, дети мои! Добро пожаловать в Фирексию!

Глава 30

Ребекка осталась одна. С мертвыми, такими как Гласиан, и с умирающими, такими как она сама. По мере того как внизу затихал шум убегающей толпы, наверху нарастал глухой тяжелый гул. Сотни миллионов тонн горных пород перемалывались в крупинки песка, а они взрывались, превращаясь в легкую пыль. Жизнь проваливалась в бездну смерти. Гибель неумолимо приближалась.

– Скоро оно пережует наши кости, Гласиан, – обреченно прошептала Ребекка. – Превратит нас в ничто… и мы больше никогда не будем одни… – Женщина ласково погладила супруга и вдруг почувствовала тепло. К горлу подкатил ком, надежда резанула сердце: – Не может быть…

Не веря самой себе, Ребекка продолжала исследовать тело Гласиана. Грудь, руки, шея, все было холодным. Под кожей не билась ни одна жилка… А вот живот там, где был разрез, стал горячим.

– Что это?

Откинув покрывало, она увидела под истончившейся высохшей кожей два светящихся бугорка, по форме напоминающих расколотое сердце. Глаза Ребекки уже достаточно привыкли к темноте. Пошарив в капсуле, она нашла закрытый лоток с инструментами, в котором оказалось три скальпеля. Выбрав самый маленький, женщина стиснула его в пальцах так, что побелели ногти, и, дрожа от страха и нетерпения, вскрыла светящийся бугорок.

– Боже…

Сухая кожа разошлась в стороны, словно лопнул перезрелый стручок фасоли. Из разреза выкатились два кристалла, каждый размером с кулак. Оба слабо светились красным, под обоими растекались лужицы темной густой крови. Ребекка завернула камни в белую ткань.

– Заряженные кристаллы? Явгмот вживил заряженные кристаллы? – Она не верила своим глазам. Несмотря на то что женщина чувствовала Явгмота в каждой клеточке своего тела, она была поражена его вероломством. Оказывается, он удалил незаряженный осколок и вживил заряженные камни. Вот почему Гласиан умер.

Грохот наверху становился все отчетливее. Ждать смерти оставалось недолго. Отбросив скальпель, Ребекка сжала оба кристалла, не обращая внимания на капающую с ее пальцев кровь. Тепло и нежный свет исходил от каждого осколка. Она поняла: камни составляют единое целое. Вытерев грани об одежду мужа, Ребекка подняла кристаллы и попыталась соединить их по линии разлома.

По мере того как половинки сближались, свет в них разгорался все ярче. Что прежде казалось гаснущей искрой, стало мерцающим огнем, а потом беснующимся пламенем. Камни засверкали, испуская яркие лучи, между ними начали проскакивать молнии. Температура увеличивалась с каждой секундой. Кровь высохла, сгорела и осыпалась бурой пылью.

Ребекка соединила обе половинки. Грани мгновенно сплавились, ослепительно блеснув бело-голубым свечением, настолько сильным, что оно даже осветило просторную пещеру.

Умирающие застонали, полагая, что их накрыло белое облако.

Ребекка попыталась прикрыть глаза рукой, но оказалось, что она не в силах разомкнуть пальцы, сжимающие камень. Он не отпускал ее. И тут с ней заговорил разум, заключенный в кристалле, прежде разделенный надвое.

Любимая, я здесь.

От страха она даже не могла ничего ответить.

Это я, Гласиан.

– Как? Как ты можешь быть здесь?

Деактивированные или еще не заряженные кристаллы способны поглощать огромное количество энергии. И приобретают свойства поглощаемой энергии. Этот камень впитал мою энергию, мою силу и личность. Можно сказать, он заряжен моим разумом.

– Мироходец, – вспомнила Ребекка.

Да, я обладал этой способностью, хотя никогда и не пользовался ею. Теперь она воплотилась в этот камень.

Она взглянула на кристалл. Свет, исходящий от его граней, был настолько теплым, настолько манящим, что ей не хотелось думать о приближающемся облаке.

– Значит, ты жив.

Ты должна спуститься, Ребекка. Мы должны спуститься.

Она никогда не думала, что услышит это. По крайней мере, не от Гласиана.

– Нет. Явгмот – чудовище. Мы не можем пойти за ним.

Из камня послышался тихий смех. Смех Гласиана.

Конечно нет. Мы спустимся только для того, что бы навсегда поймать его в ловушку.

– Что?

Он попытается вернуться, чтобы завоевать всю Вселенную. Но сначала ему потребуется поработить Доминарию. Это его земля. Как только Нуль Сфера поглотит белое облако, он вернется.

– Наверняка, – кивнула Ребекка.

Но мы можем остановить его – ты и я.

– Как?

Этот кристалл – воплощение представлений Явгмота о справедливости. Дайфт открывала этим камнем путь в Фирексию. Им же можно навсегда закрыть портал.

– О Гласиан!

Тебе надо просто положить его на алтарь, и дверь захлопнется. Я останусь, удерживая Явгмота и его монстров взаперти. Он не мироходец. Ему не удастся сбежать из Фирексии. Его мир станет его тюрьмой.

– О Гласиан, я не могу приговорить тебя к вечной жизни и вечному одиночеству в камне.

Эта вечность покажется мне не такой ужасной, если я буду знать, как мучается в бессилии Явгмот, – вновь послышался тихий смех, – если буду уверен, что Вселенная избавлена от него. Я все знал о нем с самого начала. И я не ошибся.

– Да, да… а мы не слушали тебя… мы ошибались… Ты всегда был таким… раздражительным, но ты был хорошим человеком, очень хорошим… и я любила тебя.

Значит, ты не ошибалась. – На миг пространство перед лицом Ребекки сгустилось, и она почувствовала легкое прикосновение к своим губам – последний эфемерный поцелуй.

И я любил тебя. А теперь тебе надо спускаться. Мы должны изгнать Явгмота раз и навсегда.

– Да.

* * *

Уже все беженцы прошли через портал. Тех немногих, кто попытался убежать, догнали и убили механические твари. Разрубленные тела опускали в чаны Храма Плоти еще теплыми.

Явгмот удовлетворенно вздохнул. Мускулы минотавров, мужество гномов, долголетие эльфов, грациозность кошек, прочная шкура Виашино… Да, его фирексийцы получат много пользы от своих врагов. Сейчас жрецы вскрывали, изучали и заспиртовывали их плоть. Крылья и ноги, мозги и сердца, печень и селезенки отделялись от тел и использовались во благо его народа.

Все шло своим чередом. Явгмот наслаждался пребыванием в собственном раю. Скользнув поочередно через девять сфер, он оказался в самом сердце мира. Фирексия радовалась, что получила десятки тысяч новых душ, но все равно тосковала по властителю. И он, словно любовник, соскучился по ней.

Девятая сфера тотчас обволокла его, проникла внутрь, соединяя с каждой клеточкой рая. И он вошел в Фирексию мягко и нежно, чувствуя ее всем своим существом, осознавая, что снова становится богом. И это неземное блаженство дарила ему только она – его единственная любовь – Фирексия.

Теперь здесь стало многолюдно. Бог наслаждался чувствами и мыслями новых подданных, придирчиво разглядывал их души, будто фрукты на базаре. Их страхи и страсти, движения их сердец доставляли Властителю удовольствие, развлекали его. Какое-то время он пребывал в отрешенной счастливой неге, а затем вспомнил о Ребекке, которую оставил в девятой сфере. Упиваясь собственным величием, он совсем забыл о ней. Так где же она? Еще не веря собственным ощущениям, Явгмот вдруг понял, что ее нет в сердце мира. Но она должна быть здесь! Ему так не хватало ее всепоглощающей ненависти, такой же восхитительной, как любовь. Куда же она могла исчезнуть?

Оказалось, что Ребекки нет не только в девятой сфере, но и во всей Фирексии. Он спросил мир. Мир показал хозяину, что сделала гостья, как она убила хирургов, как забрала одного из мироходцев в Халцион…

Итак, они погибли. Оба. И Ребекка, и Гласиан. Эта мысль легкой грустью скользнула по душе Явгмота. Ему будет недоставать их ненависти. Жаль. Такая могучая ненависть могла разить даже из могилы…

И тут вдруг он понял, что они сделают – что должны сделать.

Уже не легкое сожаление, а настоящая паника наполнила Явгмота, когда он вырвался из своего мира. Спустившись с божественных высот, он вновь сделался человеком и направился к порталу.

* * *

Ребекка приближалась к серебристой книге. Холодея от ужаса, она поглядывала на металлических монстров, охраняющих вход с другой стороны. Чудовища присели на гибких конечностях, готовые ринуться на любого, кто попробует сбежать из нового рая. Через овальный проход виднелись ярко-синие небеса, горы, затянутые фиолетовой дымкой, изумрудные леса и золотистые равнины. На какое-то мгновение Ребекка задумалась: а не предпочесть ли такую жизнь? Но потом остановила взгляд на своей лечебнице, разросшейся до размеров небольшого города. Там двигались фирексийцы. Изуродованные, клейменые, словно скот, располосованные, искромсанные, со вживленными силовыми камнями…

И она выбрала смерть.

Пора, Ребекка. Запри их там навсегда.

– Да, – сказала она тихо. – Пора.

Давай, что же ты медлишь?

– Я хочу увидеть голубое небо, – печально вздохнула Ребекка, – и еще немного побыть с тобой. Когда я закрою дверь, я останусь в этой темноте совсем одна.

– Больше никогда ты не будешь в темноте одна. – На пороге возникла высокая фигура Явгмота. На фоне сказочной красоты нового мира он казался воплощением могущества и силы. Его глаза сияли, словно звезды, его царственные одежды развевались на легком ветру. – Присоединяйся к нам. Войди и прими меня.

Ну же, Ребекка, – настаивал Гласиан, – закрой портал, прежде чем он переступит порог и утащит тебя в свой мир.

– Он не переступит порог, – уверенно и громко сказала Ребекка, чтобы Явгмот мог слышать ее. – Он не рискнет попасть в ловушку на этой стороне, где он просто смертный человек. Он хочет, чтобы я жила с ним, но ни за что не захочет умирать со мной.

– Брось этот камень, и пойдем со мной. Я предлагаю жизнь. Счастливую вечную жизнь. Оставь мертвеца в мертвом мире. Идем со мной.

Закрой портал! Чего же ты ждешь?

– Я хочу видеть небо, – прошептала Ребекка. – Хочу чувствовать тебя и слышать твой голос…

– Голос?

– Когда я закрою дверь, я останусь в этой темноте совсем одна.

Ты любила его? Ты любила его!

– Я хочу еще на миг увидеть небо.

– Живи, Ребекка. Живи!

– Прощай, небо! Прощай, мой муж! Прощай, Явгмот!

Прощай!

– Нет!

Она положила камень в зеркальное углубление на пьедестале, и он отпустил ее руки – последнее прикосновение Гласиана. Как только кристалл оказался на месте, в пещере вспыхнул ослепительно яркий свет. Потолок озарился мерцанием многочисленных граней длинных тонких камней. Бело-голубые молнии понеслись по проводам, окутывающим постамент. Механические монстры на входе дернулись в последний раз, щелкнули клешни песчаных крабов, когда энергия пробежала по их панцирям. Дрожащий занавес портала колыхнулся и начал растворяться.

С неожиданно тихим щелчком все исчезло – Фирексия, Явгмот, Гласиан. Огни на потолке погасли. На месте портала осталась лишь глухая каменная стена. Перед нею на своем зеркальном пьедестале спокойным светом пылал силовой камень, будто два соединенных сердца пульсируют в едином ритме. Последний крик Явгмота стих в тоннелях Пещер Проклятых.

Оставшись одна, женщина повернулась и направилась в темноту, чтобы покинуть это зловещее место навсегда.

Ребекка поднималась по длинной трудной дороге вверх.

Она восходила в белое облако.

Загрузка...