Тран. Создатель чудовищ

Тран-Фирексийская война.

День третий: битва в Мегеддонском ущелье

Мегеддонское ущелье превратилось в настоящую мясорубку. Гномы, минотавры, траны, фирексийцы, стражники Халциона сражались среди мертвых.

К рассвету третьего дня позади армии Союза Транов образовалась стена из тел погибших. Отступать было некуда. В небе барражировали воздушные корабли противника. На земле хозяйничали стражники, рукотворные монстры и машины. Трапам ничего не оставалось, как поглубже зарыться в горы разлагающихся трупов и наносить удары по немногим целям, которые еще были доступными.

У фирексийцев закончились снаряды, и катапульты принялись обстреливать позиции союзников тем, что было здесь в избытке, – останками солдат своих и чужих. Казалось, над ущельем разразился ливень из гниющего мяса.

Главнокомандующий армией гномов Куртисворти вжал голову в плечи и прикрыл свою огненно-рыжую бороду щитом.

– Чудовища! – По его кольчуге сзади барабанили куски почерневшей плоти.

Теперь-то он хорошо разглядел фирексийцев и видел, что это за чудовища. Явгмот недурно поработал над ними. Рога, стреловидные гребни, массивные надбровные дуги, утыканные шипами, раздвоенные клыки, надувшиеся ядом челюсти, бронированные плечи, длинные когти, груди и спины, покрытые панцирем, хвосты, увенчанные острыми лезвиями, одним хлестким ударом способные раскроить врага. И огромные глаза, в которых не было ни страха, ни жалости, а лишь стремление убивать.

Итак, траны и их союзники забаррикадировались грудой мертвых тел. Гномы, минотавры и люди прятались за трупами. Теперь это была уже не война. Это была бойня.

– Мы в западне, мы окружены смертью, – рычал Куртисворти. Если бы не глубокая рана, лишившая способности двигаться его руку, сильную руку воина, привыкшую сжимать оружие, он не задумываясь возглавил бы отчаянную атаку, лишь бы вырваться из окружения. Но теперь… – Мы в западне, – все повторял и повторял главарь гномов.

В отчаянии Куртисворти взглянул на поле битвы поверх груды поверженных солдат. Сквозь черную тучу мух, уже второй день гудящую над телами павших, он смог рассмотреть механических воинов Гласиана. Только они теперь могли противостоять отвратительным монстрам. Утренние лучи отражались от их гладко отполированных корпусов, дрожали на лезвиях вздымающихся боевых топоров и окровавленных наконечниках копий. Металлические воины рыскали среди мертвых в поисках врагов. Их гибкие клешни отрывали фирексийцам головы, зазубренные челюсти раздирали чудовищ на куски. Серебристые фигуры метались по полю битвы со скоростью породистых скакунов, шесть длинных гибких конечностей мелькали так быстро, что порой сливались в сплошную белесую пелену. Их пики легко пронзали массивные панцири и броню стражников, не давая возможности ни выжить, ни спастись бегством. Один за другим воины Явгмота падали замертво.

Но даже лучше, чем богомолы, воевали другие создания великого изобретателя – его «резаки». Десятифутовые металлические шары, сплетенные из проволоки, утыканной острыми лезвиями, катились по земле, кромсая все, что попадалось на пути. Внутри каждой сферы мерцал силовой камень, направляющий ее движение.

– Механизмы и чудовища, – с отвращением рычал главнокомандующий Куртисворти.

Возможно, союзники были не в силах атаковать, но и отступать они тоже не собирались.

Силы Явгмота когда-нибудь иссякнут… и тогда он будет застигнут врасплох резервными отрядами транов.

– Мы победим. С нашей армией механических солдат мы одержим верх!

– Я не сделаю этого, – протестовала старшая дежурной смены механиков. – Вы требуете, чтобы я обрекла на смерть десятки, сотни тысяч моих сограждан!

Явгмот пристально посмотрел в глаза молодой блондинки, сидящей в кресле перед пультом управления Нуль Сферой, и покачал головой.

– Я лишь прошу вас сделать так, чтобы сдались механические солдаты армии транов. – Он поставил высокий, окованный металлом ботинок на переплетение проводов, связывающих кресло и пульт. Острие его меча мягко коснулось горла женщины. – Насколько я понимаю, у вас нет выбора.

Старшая смены взглянула на своих коллег, замерших в соседних креслах. Все они могли управлять Нуль Сферой, то есть контролировать механизмы на территории Империи.

– О, у меня есть выбор, Явгмот. У всех нас есть выбор. Мы можем отказаться, можем умереть, но спасти сотни тысяч жизней.

Властитель Фирексии просто пожал плечами. Этого движения оказалось достаточно, чтобы меч рассек кожу, мышцы и трахею строптивицы. Кровь брызнула широким веером во все стороны и попала на провода. Кресло окутали искры и клубы белого пара.

Женщина была уже мертва, а ее тело все еще дергалось от электрических разрядов. Наконец она замерла, и только после этого Явгмот опустил клинок. На зарешеченный пол капала кровь.

Со вздохом слабого сожаления бывший целитель направился к следующему механику. Молодого человека била крупная дрожь. Явгмот подумал о том, что надо обладать поистине гениальными способностями, чтобы в таком возрасте достичь настолько высокого положения. «Это хорошо. Гении умны, но слабы и податливы».

Небрежно отерев острие меча о плечо юноши, властитель Фирексии заглянул в его глаза. Жест устрашения сработал.

На этот раз крови не было. Под креслом расползлась зловонная лужа, провода замкнуло, гений задергался в конвульсиях. Брезгливо поморщившись, Явгмот покачал головой. Не дожидаясь, пока юноша умрет, он проследовал дальше.

Оставалось еще шесть кресел, в которых замерли шестеро специалистов, охраняемых фирексийцами. Даже если все они умрут, он сможет принять на себя управление Нуль Сферой. Ему были известны все мысли Гласиана. Проникнув в сознание Изобретателя, он располагал всей информацией об этой станции. Тем не менее часть функций по ее управлению лучше передать настоящим профессионалам. У Явгмота имелись и другие дела, требующие внимания, а иногда и личного присутствия.

На очереди был пожилой мужчина, седой и безропотный. Полвека он состоял в Гильдии Изобретателей, пережил многие политические катаклизмы, низвержение одних властителей, восхождение других и надеялся еще пожить.

– Вы же понимаете, что это чисто технический вопрос. Я сам могу сесть в одно из этих кресел и управлять Нуль Сферой. Отказывая мне, вы никого не спасаете. Но, подчинившись мне, вы спасете себя. – Острие меча коснулось горла мужчины. – Решение за вами.

– Какие будут указания, повелитель Явгмот? – покорно кивнув, спросил механик.

Явгмот удовлетворенно улыбнулся, но меча не убрал:

– Я хочу, чтобы вы дали условный сигнал искусственным воинам транов, которые сражаются сейчас в Мегеддонском ущелье.

Старик сосредоточенно прикрыл глаза и забегал пальцами по матрице из силовых камней, вмонтированной в подлокотник кресла.

– Вы хотите, чтобы я вывел их из строя?

– Нет, я хочу, чтобы вы повернули их против союзников. Пусть они уничтожат своих создателей.

В полдень характер битвы изменился.

Десять тысяч глоток исторгли чудовищный стон. Траны и гномы, эльфы и Виашино, минотавры и варвары – все выглядывали из-за груды мертвых тел, чтобы лучше рассмотреть, что происходит.

Армия механических солдат повернула назад. Воины-богомолы больше не хватали стражников Халциона, они бежали к окопам. Резаки прекратили перемалывать мясо фирексийцев и тоже покатили в сторону транов.

– Это не отступление, – пробормотал Куртисворти, хватаясь здоровой левой рукой за боевой топор, – это предательство.

В следующий миг на него обрушилась смертоносная волна горячего металла и плоти.

Над валом из мертвых тел вырос богомол. Машина схватила верхний труп и вонзила лезвия челюстей прямо в его лицо. Залитые кровью металлические глаза горели сатанинским огнем.

Главнокомандующий гномов метнул боевой топор в голову взбесившегося механизма. Металл заскрежетал о металл. Оружие рассекло пластины черепа насекомого, обнажая переплетение проводов и шестеренок, и застряло. Но это не остановило богомола. Даже с разбитой головой он с быстротой молнии продолжал карабкаться на груду трупов. Шестилапая машина сжала голову Куртисворти и раздавила бы ее, но гном вцепился в топорище и с силой провернул оружие. Металлический череп затрещал и, будто орех, развалился надвое.

Богомол все еще не выпускал голову раненого смельчака. Тогда главнокомандующий занес высвободившийся топор для решающего удара. В стороны полетели металлические пластины и шестерни, стальные лапы разжались, из блестящего корпуса вырвалась струя желтоватого пара. Машина покачалась на месте, а затем рухнула на кучу гниющей плоти, подняв в воздух тучи черных мух.

Морщась от боли, Куртисворти с трудом перевел дух и осмотрел ущелье. Линия фронта была теперь далеко позади. Механические воины, стражники и фирексийцы рыскали по полю битвы. На расстоянии сотен ярдов не было видно ни одного живого солдата армии транов.

Хуже того – один из фирексийцев бежал прямо на Куртисворти. Ужасное существо с розовой кожей, обтянувшей непомерно широкие плечи, неслось по трупам, принюхиваясь, будто голодный волк. Те же дьявольские силы, что растянули грудную клетку зверя, превратили его челюстные кости в пару острых бивней. С громким воплем монстр кинулся вперед, обнажив крепкие, залитые пузырящейся слизью зубы и выкатив огромные горящие яростью глаза.

Куртисворти метнул топор точно в цель. Смертоносное оружие поразило фирексийца, как и воина-богомола, в голову. Раскроив лобные кости, металл вонзился в мозг.

Два броска, два трупа, и все левой рукой.

Но мгновение спустя отважный гном понял, что рано радуется победе. То, что остановило механического воина, не могло остановить фирексийца. Из черепа монстра вывалилась густая дымящаяся масса. Это не было мозгом, ибо при такой ране смерть наступила бы мгновенно. Да и нужен ли такому чудовищу мозг, чтобы сражаться столь отчаянно?

Клыки вспороли плоть, с отвратительным хрустом переломились кости, зубы сомкнулись на предплечье гнома. И полилась кровь. Потоки крови.

Куртисворти упал на спину. Уродливое создание нависло над ним. Некогда это существо было человеком, и чем стало теперь? Неужели это и есть будущее Империи Транов? Неужели это будущее всей Доминарии?

Командир гномов Куртисворти отвел глаза. Если перед ним будущее Доминарии, он не желает его видеть.

Последнее видение, посетившее его слабеющее сознание, было еще более фантастическим.

Огромная, похожая на серебряную луну сфера поднялась над горизонтом, заслонив небо. Ослепительный свет разлился над Халционом, я то время как поле битвы медленно погружалось в черноту. И в эту кромешную тьму спешила армия Союза транов.

«Что это такое? Что это значит?»

Гном успел заметить, как нечто крошечное отделилось от серого шара и упало в самую середину ущелья, в самую гущу убегающей армии. Чернота внезапно сменилась потусторонним сиянием.

Главнокомандующий Куртисворти улыбнулся в последний раз и испустил дух.

Глава 17

За два года до Тран-Фирексийской войны.

Не один месяц потребовался горожанам, чтобы восстановить разоренный Халцион. Дым пожарищ и погребальных костров надолго затянул небо над столицей. Хлопья жирной копоти падали на залитые кровью улицы. Воздух наполнился запахом разложения.

Люди тушили пожары, хоронили убитых, отмывали мостовые. И казалось, что этому не будет конца. Кровь забивалась под ногти, липла к рукам и подошвам, проникала в каждый дом, вместе с дождем лилась в сточные канавы, убегая в нижний мир. Высыхая, она поднималась в воздух ржавой пылью, заставляя жителей Халциона дышать ужасом и смертью.

А потом, когда мертвые были сожжены или преданы земле, а улицы приведены в порядок, столицу захлестнула волна отчаяния и скорби. В каждом квартале, в каждом доме оплакивали свои потери.

В соответствии с древними обрядами» почти забытыми за столетия мира, горожане облачились в черное. Траурные процессии потекли по проспектам и бульварам. Под мерный барабанный бой вдовы и сироты, матери и отцы, потерявшие детей, несли в руках портреты погибших родственников. Халцион погрузился в горе и страдание.

Скорбные колонны шествовали мимо развалин домов, на которых трудились воины-целители и городские стражники. Они восстанавливали стены, чинили крыши, вставляли выбитые окна, предлагая свою помощь любому, кто в ней нуждался. Эти молодые люди защитили столицу от неприкасаемых, теперь они поднимали ее из руин.

И горожане полюбили их. Горожане полюбили Явгмота.

Любовь – это сила, способная победить печаль. Прошло несколько месяцев. Боль притупилась, осталась лишь память да кое-где следы на мостовой. Город был восстановлен. Даже строительство Храма, главного символа надежды транов, близилось к завершению.

Явгмот хорошо чувствовал настроения людей и знал, что они уже готовы подняться из бездны отчаяния и праздновать победу. А целитель подарит им обновленный Халцион.

Настал первый день Фестиваля Побед. И действительно, было что отпраздновать: восстание подавлено, проказа отступила, завершилось строительство Храма и ничто уже не мешало воплощению лучезарных надежд на обретение рая, предложенного новым Спасителем транов. К тому же многие старейшины полагали, что настал подходящий момент для того, чтобы Явгмот сложил с себя полномочия командующего вооруженными силами и передал их Совету.

И лишь одно событие могло омрачить грядущие торжества. За неделю до начала празднества в столицу на воздушном корабле прибыла делегация представителей других рас, населяющих Доминарию.

Первым с трапа сошел посол подземной горной империи гномов Орин Дипс на Ямураа. Молодой посланник, восьмидесятилетний принц Делсуум, был сыном двухсотлетнего короля гномов. Поджарый и гибкий, он, обвел встречающих взглядом ясных светлых глаз и поправил складки шелкового одеяния, которое большинство его сородичей сочло бы излишне вычурным.

Когда-то давно Явгмот и его сторонники помогали остановить эпидемию чахотки, поразившую народ Орин Дипс. Целитель был знаком с наследником и запомнил его как умного, властного и подозрительного гнома.

За принцем на землю транов ступила Элиссендрил Ладеммдрит, жрица эльфов земли Даэлик, представляющая многочисленную конфедерацию лесных народностей. Элегантная и холодная, она была облачена в наряд из листьев, в знак божественного происхождения переплетенный побегами плюща. Евгенисты в свое время побывали и в этих краях, и, хотя главный целитель не познакомился с верховной жрицей лично, он слышал, а теперь убедился сам, что она обладала прямой и решительной натурой. Повелительница лесных эльфов взирала на столицу транов с нескрываемой брезгливостью, словно на огромный гнойный фурункул.

Следом показались двое высоких и мускулистых, одетых в шкуры варваров. Воины гордо несли на головах шапки, сделанные из чучел бойцовых петухов.

Затем по трапу застучали копытами минотавры. Полуживотные-полулюди вызвали у горожан наибольший интерес: отовсюду слышались смех и шутки по поводу сладострастных и простоватых мужчин-быков. Но, как только они вступили на площадь, обыватели посторонились, освобождая дорогу этим мощным созданиям.

Из двери летательного судна мягко выступила пожилая женщина-кошка. О ней ходили легенды. Говорили, что за свою жизнь она прошла путь от простого воина до матриарха Тысячи Племен и теперь вполне успешно правила своим народом.

Замыкал процессию серо-седой человек-ящер с вулкана Шив.

Представители рас выходили в порядке, символизирующем нисхождение духа в плоть, каждый следующий отстоял от предыдущего на лестнице вселенской цивилизации на одну ступень. Верхнюю занимали траны, как наиболее развитые и одухотворенные существа.

Считалось, что люди-ящерицы Виашино, живущие среди скал и украшающие себя своими же сброшенными шкурами, были наименее цивилизованным народом и что в их обществе все решало лишь насилие.

Явгмот и его опальные приспешники однажды попытались найти с этими существами общий язык и даже помочь в борьбе с болезнями, но столкнулись с недоверием и презрением, а спустя некоторое время были объявлены персонами нон-грата, выгнаны с горных земель и провозглашены худшими среди людей.

Отвергнув все вежливые выражения гостеприимства и уверения в дружбе, послы потребовали немедленно собрать Совет Старейшин. Им объяснили, что многие члены Совета находятся в разных уголках Империи и смогут прибыть в столицу не ранее чем через неделю. В свою очередь принц Делсуум от лица делегации заявил, что, если через неделю Совет Империи не соберется в полном составе, посланцы цивилизаций покинут город, так и не сообщив цели своего визита, «к большому горю Халциона». После чего, не пускаясь в дальнейшие объяснения, послы отбыли в предоставленные им апартаменты.

Прошла неделя. Настал день начала Фестиваля Побед, все было готово для освящения и открытия Храма, и Совет Старейшин наконец собрался, чтобы выслушать посланцев других рас.

В зале Дворца Советов царило праздничное настроение. В ожидании торжественного банкета, Старейшины, облаченные в пышные церемониальные одежды, громко переговаривались между собой и смеялись. Какие бы неприятные дела ни требовали их присутствия в зале заседаний, все были настроены поскорее закончить с ними и начать празднование, к которому весь город готовился уже несколько недель.

Явгмот и Ребекка, главные персонажи мероприятия, тоже присутствовали в зале. Многие любовались этой парой, похожей на солнце и луну, взошедшие над Халционом одновременно.

Она надела расшитую золотом тунику и подпоясалась желтой атласной лентой, он – лунно-серое одеяние, перехваченное на плече серебряной пряжкой с переливающимся силовым камнем, которая служила напоминанием о серебристых доспехах воинов-целителей.

– Интересно, что сейчас будет? – спросила Ребекка.

– Загадки дипломатии гномов, – равнодушно пожал плечами Явгмот.

Ребекка прыснула от смеха и прикрыла рот ладошкой, но уже через секунду взяла себя в руки.

– Если правда то, что говорят о гномах, то они, по крайней мере, прямолинейны, а значит, мы не задержимся здесь надолго.

– Не беспокойтесь. Никто не в силах украсть у вас ваш праздник. – Целитель сжал ее пальцы.

– Это не только мой день.

– Ну, тогда никто не сможет украсть этот день у вашего Храма.

– Это не мой Храм.

– Смотрите, они идут.

В зале произошло заметное движение, старейшины расступились. На этот раз во главе делегации по-военному маршировали минотавры. Их до блеска начищенные копыта выбивали четкую кавалерийскую дробь. Следом важно выступал принц Делсуум, облаченный в камзол, украшенный гербами кланов Орин Дипс. Он грозно посматривал на собравшихся из-под рыжеватых бровей и, если бы не малый рост – гном едва доставал до крупов минотавров, – выглядел бы весьма величественно.

Чуть поодаль легко скользила Элиссендрил Ладеммдрит. В своей нежно-зеленой шелковой накидке она казалась почти невесомой. Замыкали шествие варвары и человек-ящер.

Старейшины снисходительно оглядывали эту странную процессию, и только представители Лозанона и Вингтона с торжественным вниманием ждали, когда на центральный подиум взойдут все члены делегации. Но минотавры встали по трем сторонам возвышения, а варвары и ящер, словно часовые, замерли рядом.

Наконец раздался голос председательствующего:

– Призываю всех к тишине и порядку! Уважаемое собрание! Сегодня мы приветствуем посланцев других рас. Добро пожаловать!

Под негромкий шелест аплодисментов принц Делсуум занял место за кафедрой, что стоило ему немалого труда: на высокие ступени ему пришлось карабкаться вперевалку. В зале заулыбались.

– Надеюсь, его хотя бы будет видно, – насмешливо шепнул Явгмот.

Принц Делсуум взглянул на целителя так, будто слышал его комментарий, и извлек из висящей на плече кожаной тубы пергаментный свиток. Было заметно, как у него дрожат пальцы.

– Члены Совета могут сесть, – объявил председательствующий.

Принц гномов дождался, пока стихнут последние разговоры и скрип передвигаемых кресел, откашлялся и приступил к чтению документа:

– Я, принц Делсуум из правящего дома Орин Дипс, был избран, чтобы говорить от имени пяти великих нечеловеческих рас мира: гномов, эльфов, людей-ящериц, именуемых Виашино, минотавров и людей-кошек. Мы представляем союз двадцати пяти народностей, в состав которого входят и племена людей, проживающих на Ямураа, а также городов-государств Лозанон и Вингтон.

Упоминание о городах-государствах удивило многих и даже заставило усомниться, правильно ли они поняли речь гнома. Послышались недоуменные выкрики, вновь заскрипели стулья. Принц Делсуум оторвал взгляд от свитка, недовольно нахмурился и, когда председательствующий призвал членов Совета к тишине, продолжал:

– Мы прибыли, чтобы поведать вам историю, знакомую вам не понаслышке. Историю об эпидемии и гражданской войне. Несомненно, эпидемии всегда были и всегда будут, но скажите, когда они приводили к восстаниям и массовым убийствам? Никогда раньше. Это началось лишь в последнее десятилетие. И когда случалось такое, чтобы эпидемии вознесли кого-либо на самую вершину социальной лестницы? Это возможно, только если человек – целитель, пообещавший народу избавление от болезней, и если под видом борьбы с заразой, он борется за власть.

Такой человек появился среди нас. В Орин Дипс он поднял восстание рабочих, страдающих чахоткой, что едва не привело к гибели моего отца, к разрушению основ тысячелетнего правления подземным миром, едва не сделало этого чудовищного лжецелителя королем гномов.

Ползущую плесень лесов Аргота он превратил во всепожирающую чуму, жертвами которой стали сотни тысяч эльфов. Его подручные похитили жрицу Элиссендрил Ладеммдрит и ее приближенных, а затем потребовали у народа выкуп за излечение. Когда выкуп был получен, они привезли больным только подслащенную воду и тела двенадцати заложников.

Этот человек намеренно заражал минотавров вирусом белой смерти только ради эксперимента, а среди правящей военной верхушки людей-кошек Ямураа он распространил вирус бешенства и спокойно наблюдал за тем, как в неконтролируемых припадках они разрывали друг друга на части.

Этот человек отравил людей племен Гулато Мейша.

Этот человек ловил и препарировал детенышей Виашино.

Мы верили ему и дорого заплатили за свои ошибки. Теперь мы требуем от Халциона немедленной выдачи этого чудовища, – гном повысил голос, – от имени пяти великих нечеловеческих рас Доминарии и людей Гулато Мейша, не принадлежащих к расе транов, от свободных городов-государств империи транов Лозанона и Вингтона я требую немедленной экстрадиции целителя по имени Явгмот.

Гробовое молчание, царившее в зале Совета, пока посол читал воззвание, разразилось бурей. Старейшины повскакивали со своих мест. Одни трясли кулаками и выкрикивали проклятия, другие, пораженные услышанным, молча хватали ртами воздух, третьи спешили к председательствующему, чтобы выразить протест и возмущение заявлениями чужестранца. Дворец гудел словно потревоженный улей.

– Как они смеют являться сюда и предъявлять подобные обвинения? – Брови Ребекки сошлись в одну напряженную линию.

– Принц еще не закончил своего выступления! – призывал к тишине председательствующий.

Мало-помалу старейшины успокоились, хотя никто так и не занял своего места.

– Он обманул нас, – произнес принц Делсуум, отложив свиток. – Теперь он обманывает вас, используя проказу, уже убившую сотни тысяч ваших сограждан, чтобы пробраться к вершине власти. Вдумайтесь, менее чем за шесть лет из изгнанника он превратился в чуть ли не самодержавного правителя транов, подчинив себе армию и создав собственные военизированные подразделения, расквартированные во всех городах-государствах Империи. Только Лозанон и Вингтон сохранили свои армии. В других, якобы свободных, городах у власти стоят приспешники Явгмота. Своих противников он давно уже сослал в так называемые лечебные, а по сути концентрационные лагеря или отправил в Пещеры Проклятых, а те, кого он возвысил, преданно служат ему и чуть ли не боготворят его. Он распределяет сыворотку по своему усмотрению и заражает проказой тех, кто может помешать достижению абсолютной власти.

Мы умоляем вас: взгляните вокруг, осмыслите плоды деяний этого человека! Этого зла, под маской благости, смерти под личиной спасения, тщеславия, маскирующегося под добродетель. Остановите его, прежде чем он станет правителем Халциона, а затем и всей Империи Транов.

Предупреждаем, если вы позволите ему добиться своего, мы вынуждены будем расценивать это как объявление войны, мировой войны, ибо в случае отказа выдать нам Явгмота Халциону придется иметь дело со всей Доминарией.

У председательствующего больше не было никакой надежды сохранить спокойствие в зале. Члены Совета ринулись к кафедре, но минотавры были настороже и грозно били блестящими копытами, угрожая уничтожить любого, кто осмелится подойти слишком близко.

– Не беспокойтесь. Никто из нас не верит в эту ложь. – Пытаясь хоть как-то поддержать Явгмота, Ребекка взяла его под руку.

Молча оттолкнув молодую женщину, целитель решительно шагнул вперед и оказался лицом к лицу с человеком-быком.

– Пропусти. Я отвечу на эти обвинения.

Развернувшись и оттеснив разъяренную толпу, минотавр опустил голову в знак того, что Явгмот может подняться на кафедру. Появление главы Совета по здравоохранению заставило людей замолчать.

– Жители Халциона, траны, уважаемые послы! Все вы знаете, что я помог каждому из вас, помог восстановить город, разоренный проклятыми, создал лекарство, способное противостоять проказе, и близок к тому, чтобы навсегда избавить нас от этой заразы. Вы знаете также, что мы с Ребеккой стремимся по пути, который приведет наш народ в будущее без войн, болезней и смерти. Судите меня по делам моим!

Ответом ему были громкие овации и крики: «Айе! Айе!»

– А теперь давайте закончим наше собрание и примкнем к тем, кто уже начал веселиться! Предлагаю решить вопрос голосованием. Кто-нибудь поддерживает мое предложение?

– Я поддерживаю! – закричала Ребекка.

– Тогда пусть вопрос будет сформулирован следующим образом: кто за то, чтобы целитель Явгмот продолжал исполнять свои обязанности по отношению к народу Халциона, голосуйте «Айе!»

Зал взорвался криками: «Айе!»

– Кто против, голосуйте «Нэй!»

Ответ был таким же громким: «Нэй!»

Обведя зал взглядом, полным изумления и негодования, Явгмот продолжал:

– В таком случае принято обращаться к помощи старейшин.

– Пожалуйста, проведите среди членов своих делегаций повторное голосование простым поднятием рук, – согласился председательствующий, – подсчитайте результаты и огласите их.

Целитель напряженно следил за происходящим.

– Они раскусили тебя, Явгмот, – раздался снизу голос принца Делсуума. – Даже после того как ты сослал всех своих врагов в нижний мир и окружил себя доносчиками и лизоблюдами. Они видят тебя насквозь, так же как и я.

– Если бы ты меня раскусил, тебя бы здесь не было, – холодно отрезал Явгмот.

– Итак, подсчет голосов закончен! – объявил председательствующий. – Старейшины, объявите результаты голосования!

Один за другим главы делегаций выступили вперед.

– Чигнон голосует за экстрадицию! – крикнул первый.

– Лозанон голосует за экстрадицию! – выкрикнул второй.

– Вингтон голосует за экстрадицию!

– Ньорон голосует против экстрадиции!

– Сеатон голосует против экстрадиции!

– Фоенон голосует против экстрадиции!

– Орлеозон голосует против экстрадиции!

Явгмот тяжело дышал, вцепившись в край кафедры. Три города за высылку и четыре против. Решающим становился голос Старейшины Джамет. Казалось, этой величественной женщине стоило большого труда сказать то, что она сказала:

– Халцион голосует… за экстрадицию!

Принц гномов издал громкий победный вопль, который тут же утонул в протяжном стоне, прокатившемся по залу Совета. Председательствующий вновь призвал к тишине.

– Четыре города «за» и четыре «против». Теперь Старейшины Империи будут голосовать поименно. Я называю имя, а вы отвечайте, «за» или «против».

Словно коршун, Явгмот следил за тем, как ведут себя члены Совета священники, целители, маги, гении, знатные люди и почетные горожане. На каждое «за» находилось свое «против», так что, когда председательствующий выкрикнул имя Явгмота, результат голосования был тринадцать на тринадцать. Глава Совета по здравоохранению был так поражен, что по вопросу о его высылке интересуются его же мнением, что ответил не сразу.

– Ну что, сам не знаешь, что сказать? – усмехнулся гном.

– «Нэй!» – громко и отчетливо объявил целитель. – Я голосую «Нэй!»

– И наконец Ребекка из Халциона! – выкрикнул председатель собрания. – Объявите ваше решение.

Ребекка смотрела на Явгмота странным отрешенным взглядом, будто видела его первые, и нельзя было понять, чего больше в этом взгляде, восторга или ужаса.

– Я голосую… – начала она шепотом, откашлялась и твердо завершила: – Я голосую «против».

– Пятнадцать «против», тринадцать «за». Экстрадиция отклонена.

Одна половина зала праздновала победу, вторая в негодовании топала ногами. Глава Совета по здравоохранению хорошо запомнил каждого, кто проголосовал сегодня против него.

Ребекка была так потрясена событиями, произошедшими во Дворце Советов, что не нашла в себе сил открыть торжества по поводу освящения Храма. Явгмот пришел ей на помощь, вызвавшись выступить первым. Под громкие приветственные крики толпы он взобрался на парящее основание, встал в самом его центре, и мириады кристаллов тотчас вобрали в себя, размножили и послали вниз, в город, его отражение, усилили его голос, давая возможность каждому услышать и увидеть своего спасителя, обрести крошечный образ своего бога.

– Мне жаль, но я вынужден омрачить этот радостный день чудовищными новостями. Сегодня утром на заседании Совета послы пяти рас – гномов, эльфов, людей-ящериц, минотавров и людей-кошек – объявили нам войну. Заодно с ними выступают племена варваров и даже некоторые города-государства Империи Транов: Лозанон, Вингтон, Чигнон.

Явгмот не стал дожидаться, пока смолкнут крики, его голос легко перекрыл шум толпы:

– Сегодня, когда весь остальной мир пошел против нас, когда три свободных города находятся с нами в состоянии гражданской войны, я не вижу другого выхода, кроме как распустить Совет и принять на себя бремя правления государством. – Игнорируя протесты, он продолжал уверенно и жестко: – Я приказал отрядам воинов-целителей и городской страже проводить вас по домам, чтобы избежать возникновения паники и беспорядков. Такие же приказы получили стражи Орлеозона, Сеатона, Ньорона и Фоенона. Стражникам и целителям, несущим службу во взбунтовавшихся городах, приказано покинуть их пределы, дабы не оказаться плененными или уничтоженными.

Шепот ужаса был ему ответом.

– Граждане Империи, – продолжал Явгмот. Теперь с народом говорил не военный диктатор, а мудрый любящий отец, – ничего не бойтесь. Я защищал вас прежде, обязуюсь защищать и впредь. До высот, достигнутых нами сегодня, мы поднялись из омута невежества и войны. Верьте, мы поднимемся снова, и поднимемся еще выше. Граждане Халциона, не оставляйте своих мечтаний о великом и прекрасном будущем. Испытания, выпавшие на нашу долю сегодня, – это всего лишь муки рождения рая, который я вам обещал.

Глава 18

– Скажи ей, что он чудовище, – гневно сипел Гласиан. Гений нетерпеливо дернулся в кресле, опутанном проводами и трубками.

– Она уже знает твое мнение, – шепнула в ответ Ребекка сквозь узкую прорезь в защитной повязке и бросила быстрый взгляд через плечо.

Дайфт не боялась заразиться и не стала скрывать свое красивое лицо под марлевой маской. Она стояла, сложив руки на груди, всем своим видом демонстрируя супругам раздражение и неудовольствие тем, что ее вызвали с помощью амулета, не имея на то достаточно веских, по ее мнению, причин. Мало того, ее позвали люди, неизвестно как укравшие кулон с синим камнем у его законного обладателя. Это было уже слишком. Губы мироходца скривились в презрительной усмешке. Да за кого они ее принимают?! Еще эти гоблины постоянно вертятся под ногами… Дайфт теряла терпение.

– Скажи ей, что он убил посланцев, – мычал Гласиан.

– Он их не убил, – возразила Ребекка все тем же напряженным шепотом, – а держит в заложниках. – Повернувшись к мироходцу, она смущенно стянула повязку с подбородка: – Простите нас за то, что мы перешептываемся… Гласиан благодарит вас за вашу отзывчивость… Вы пришли…

В ответ Дайфт едва кивнула.

– Скажи ей, что он посадил в тюрьму старейшин. – Голос Изобретателя срывался на хрип, в трубках что-то шипело и булькало.

– Судьба нашего города, да и всей Империи в опасности. Возникла угроза нападения со стороны иных цивилизаций. В это тяжелое время Явгмот сосредоточил власть в своих руках, распустил Совет, командует армией… Ему не оставалось ничего другого, кроме как взять в заложники Старейшин мятежных городов. Уверена, у него хватит решимости казнить их в случае нападения на наши границы, и…

– Какое отношение все это имеет ко мне? – подняла бровь Дайфт.

– Скажи ей, что она должна покончить с Явгмотом, – не унимался гений.

Ребекка отчаянно замотала головой:

– Мы хотим, чтобы вы сопроводили старейшин в безопасное место. Почти сотня уважаемых государственных деятелей томится в неволе.

– Что вы хотите, чтобы я сделала?! – Глаза мироходца округлились от удивления.

– Я знаю, каким могуществом вы обладаете, – принялась уговаривать возмущенную гостью Ребекка. – Вместе с вами я прошла сквозь Тупики Вселенной и знаю, что в вашей власти проникнуть в темницу, забрать старейшин и перенести их в надежное, безопасное место. – А я-то думала, что вы на стороне Явгмота, – презрительно фыркнула Дайфт. – Итак, вы просите меня вызволить старейшин из заключения и переправить их в родные земли, для того чтобы они возглавили армии восставших?

– Нет, нет, – испуганно пробормотала Ребекка. – Переместите их в другой мир… на одну из прекрасных планет, где они смогут переждать войну и чувствовать себя в безопасности.

– Там они будут чувствовать себя беспомощными, – усмехнулась женщина. – Ни один из них не сумеет ни построить себе жилья, ни хотя бы развести огонь… Отправить их на другую планету – все равно что бросить младенцев в волчье логово.

– Гоблины, – вмешался Гласиан. – Скажи ей, пусть заберет гоблинов с магического производства. Они смогут прислуживать старейшинам, где бы те ни находились. Они умеют разжигать огонь, строить дома и даже ставить силки на дичь. Для них такая судьба – подарок. Ведь Явгмот все равно уничтожит их.

Удивленно посмотрев на мужа, Ребекка снова повернулась к гостье:

– Гласиан просит вас перенести вместе со старейшинами и гоблинов, чтобы те прислуживали руководителям государства.

– Итак, вы просите меня отправить старейшин и гоблинов в рай? Я правильно поняла? – Дайфт покачала головой и улыбнулась.

– Вы можете сделать это одним усилием мысли, – продолжала умолять Ребекка. – Сделайте это небольшое одолжение гению Халциона, тому человеку, ради которого вы пришли к нам тогда, в самый первый раз. – Она перешла на шепот: – Поверьте, Явгмот – мой друг, возможно, даже больше… и это не предательство, а всего лишь акт милосердия. Это просьба немощного гения, который умирает, но хочет, чтобы жили другие.

Взгляд мироходца смягчился. Она обошла Ребекку и приблизилась к креслу, в котором полулежал Гласиан. Изящная рука коснулась плеча Изобретателя, и тепло распространилось по его изможденной груди.

– Хорошо, я сделаю это для вас. Просто я забыла, кем вы были и кем останетесь навсегда. -С этими словами фигура Дайфт начала таять в воздухе, к ужасу гоблинов, с криками отскочивших от кресла.

– Супруг мой, – обратилась к Гласиану Ребекка, когда мироходец исчезла, – сегодня ты совершил добрый поступок. Ты спас много жизней… – Она машинально натянула на лицо повязку.

Заметив это, Изобретатель обиженно отвернулся, скорчив гримасу.

– Что с тобой?

– Проклятая тряпка… Дайфт не надевает на себя никаких повязок и не боится прикасаться ко мне.

– Но ведь она не человек, она мироходец…

– А у тебя иммунитет. – Гласиан по-прежнему не смотрел на жену.

– А что если он исчезнет?

– Исчезнет? Ты каждый день работаешь в Храме. Камни давно бы ослабили его, и если учесть, что ты общаешься со мной…

Ребекка медленно стянула марлю и подошла к мужу.

– Ты находишь меня отвратительным. – Изобретатель наконец повернул к ней лицо.

– Нет, дорогой, – смущенно проговорила женщина. – Я отношусь к тебе так же, как и раньше. Это все твоя болезнь.

– Я и есть болезнь. Кроме нее, во мне ничего уже не осталось…

Ребекка осторожно коснулась груди супруга. Дрожь ее пальцев передалась ему. Нащупав сухие струпья, она хотела отдернуть руку, но потом глубоко втянула носом воздух, закрыла глаза и сильнее прижала ладонь. Гласиан внимательно посмотрел на жену и произнес медленно и отчетливо:

– Ты влюблена в него. Он обманул даже тебя. Я знаю, ты ждешь моей смерти. Тогда ничто не помешает тебе быть с ним.

– Нет. – Вздрогнув, она убрала руку и поежилась. Отвращение, страх, любовь – все смешалось в ее голове. А потом, вдруг почувствовав прилив нежности, Ребекка нагнулась и, крепко обняв мужа, прижалась горячей от смущения щекой к его бледному, покрытому болезненной испариной лбу.

– Нет, дорогой, нет… Ты мой муж, наши души слиты воедино… – Она баюкала его голову, и шептала, словно успокаивала испуганного ребенка: – Это все болезнь… и война… Он не обманывал меня. И он обязательно вылечит тебя. И всех нас обязательно вылечит. Я верю в него. Мы с тобой еще поднимемся в Храм вместе… Вот закончится эта проклятая война…

– Это еще что такое?! – раздался гневный окрик.

Через палату к креслу больного спешил взбешенный Явгмот. Он сгреб женщину в охапку и потащил к двери, но Ребекка так крепко вцепилась в плечи Гласиана, как будто чувствовала, что обнимает мужа в последний раз.

– Пойдемте! – рычал Явгмот. – Вы можете умереть!

– Отпустите меня! Оставьте меня в покое!

С громким треском разорвалась заскорузлая от крови рубаха Гласиана. Ребекка на секунду замерла, увидев на своих пальцах сукровицу и гной.

– Посмотрите, что вы наделали! – Целитель тряс ее за запястье. – Придите в себя! Взгляните, что вы сделали со своим мужем!

Женщина смотрела на супруга непонимающим взглядом. Глаза Изобретателя закатились, все тело его содрогалось от боли, а в уголках губ показалась желтоватая пена.

– Оставьте меня! – истерично кричала Ребекка, пытаясь освободиться, но Явгмот ничего не хотел слушать. Заломив ее руку за спину, он обхватил рыдающую женщину за талию и выволок в коридор.

– Успокойтесь, я знаю, на вас так много всего навалилось… Вы так мужественно держались все эти годы. – Голос целителя стал почти ласковым. – Я понимаю, когда перепробовано столько лекарств и ничего не помогает… Вы ведь все еще любите его, несмотря ни на что…

– Отпустите меня, – плакала Ребекка.

– Не хотите думать о себе – подумайте о муже, – толкнув ногой соседнюю дверь, Явгмот втащил женщину в лабораторию, – Гласиан не хочет подвергать вас опасности. Он вовсе не хочет, чтобы и вы страдали, так же как он…

Остановившись возле стеклянного шкафчика, набитого инструментами и склянками, целитель отворил дверцу, схватил большую бутылку с каким-то препаратом и зубами вынул пробку.

– Ни Гласиан, ни я не хотим, чтобы с вами что-нибудь случилось…

Он плеснул содержимое склянки сначала на пальцы Ребекки, а затем стал лить сильно и неприятно пахнущую жидкость на ее грудь.

– Вот так, – приговаривал Явгмот, – вот так… Это убьет все микробы, любую инфекцию…

– Ненавижу, – захлебывалась рыданиями женщина, – ненавижу тебя! Будь ты проклят…

– Тихо, тихо, ш-ш-ш, тихо… – Не выпуская мокрую пленницу из стальных объятий, он достал еще пару бутылок, одной рукой с трудом наполнил большой шприц и вонзил иглу в ее плечо.

– Ну, все… тихо, тихо. Это поможет вам успокоиться и побороть любую инфекцию, если она попала в кровь…

Тело молодой женщины обмякло. Нервно всхлипывая, она привалилась к плечу эскулапа.

– Тихо… ш-ш-ш… все в порядке, все хорошо… – гладил ее по волосам Явгмот, – теперь ты в безопасности… я не позволю тебе заболеть…

С трудом подняв заплаканное лицо, Ребекка посмотрела на него помутневшими глазами.

– Почему ты не лечишь его? Почему твоя сыворотка не помогает моему мужу?

Явгмот глубоко вздохнул и произнес печально:

– Не знаю. Правда. С самого начала все шло как-то не так…

– Просто ты не хочешь, чтобы он поправился. – Язык ее заплетался.

– Поверь, я делаю все возможное, – утешал целитель. – Я хочу, чтобы он выздоровел. Мне нужно, чтобы он был здоров, потому что я хочу бороться за твою руку. А у инвалида похитить жену я не могу.

Ребекка уперлась в его плечи и, холодно взглянув на поклонника, покачала головой:

– Не делай этого. Не играй со мной. Я слишком многое пережила за эти годы, чтобы…

– Я знаю, – прервал ее Явгмот, – семь лет у постели больного – это очень тяжело. И все эти годы я не хотел отправлять его в Пещеры, думая, что так лучше. Теперь я понимаю, что ошибался. Мои люди проводят его вниз. Мы практикуем сейчас новый, активный способ лечения, намного более действенный, чем могут предложить эти гоблины и сам Гласиан. Там о нем позаботятся. – Он посмотрел ей прямо в глаза. – Я вылечу его, Ребекка.

– Вылечишь? Обещай мне.

– Обещаю. Ты знаешь, я всегда выполняю свои обещания.

Старейшины чувствовали себя несчастными. Им сказали, что их перенесут в рай, но это не было раем. Спасение – вещь относительная.

Теперь каждый думал, что в любом другом месте ему было бы лучше. Вот уже три недели, как они сидели в темной пещере, словно заживо погребенные. Хорошо еще, что здесь была вода, – тоненький ручеек сбегал по дальней скале. Ее хватало, только чтоб напиться да умыть лицо. И все. За время вынужденного заключения пышные одежды членов Совета превратились в грязные лохмотья, а лица мужчин заросли щетиной.

С едой дело обстояло и того хуже. Низкие своды покрывали гроздья белесых светящихся грибов. Их тусклое мерцание было единственным источником света, которого становилось все меньше и меньше, по мере того как старейшины обрывали скользкие грибы, чтобы хоть как-то утолить голод.

Но хуже всех неудобств и лишений было сознание того, что уважаемые граждане Империи вынуждены скрываться здесь от Явгмота, некогда опального целителя и самозванца.

По сравнению с этой пещерой цветущий зеленый мир над ними действительно казался раем. Густые леса, плодородные равнины, широкие реки – щедрая, обильная и девственная земля. Земля, которую можно исследовать, приятное место, чтобы переждать войну. Чем не рай? Если бы не одно обстоятельство: мир был диким и, по всей вероятности, полным неизвестных опасностей. Заслуженные граждане чувствовали себя пионерами-первопроходцами.

Оборванные, отощавшие и унылые, они выглядели даже хуже, чем гоблины, без устали снующие по пещере.

– …могли бы перенести нас в любое место на Доминарии, – бранилась старейшина Джамет, – почему вы выбрали именно это место?

Дайфт прервала ее раздраженно и решительно:

– Я вообще могла бы не вызволять вас из темницы. К тому же это временная мера. Вы останетесь здесь, пока не закончится война, пока вам грозит опасность. Вам и всей вашей Империи.

– Вот именно, – настаивала старейшина. – Мы требуем, чтобы вы вернули нас в наш мир, к нашему народу…

– Вы не можете ничего требовать, – усмехнулась мироходец. – Эта пещера – лучшее и единственное, что я могу предложить. Здесь вы защищены от диких существ, населяющих эту планету, – Дайфт снова усмехнулась, оглядывая толпу оборванцев, – впрочем, как и они от вас. Гоблины обеспечат вас всем необходимым. Обращайтесь с ними хорошо. Они умеют находить съедобные растения и обороняться от хищников. Эти милые создания защитят и накормят вас, они будут верно служить вам только потому, что Гласиан попросил их об этом. Обустраивайтесь. А я вернусь, когда закончится война.

С этими словами она отвернулась, готовая шагнуть в межмирие.

– Подождите, – окликнула ее старейшина Джамет. – Скажите хотя бы, как называется эта планета.

– Называйте ее как хотите, – просто ответила мироходец. Но прежде чем исчезнуть, все же произнесла: – Аборигены зовут ее Меркадией.

Спуск был невыносимо тяжелым. Во время бунта неприкасаемые разломали подъемник. Гоблинам пришлось тащить своего немощного хозяина по пологому ухабистому тоннелю, все время придерживая кресло, чтобы оно не сорвалось вниз. Впереди и позади них вооруженные целители несли фонари. Дважды отказывал аппарат искусственного дыхания, и дважды процессия останавливалась, чтобы наладить его работу. Оба раза Гласиан терял сознание и, приходя в себя, видел лишь тусклые отблески фонарей, гуляющие по осклизлым сводам прохода.

Наконец тоннель выровнялся и расширился. Прохлада подземелья сменилась теплым спертым воздухом. Воины-целители проводили гоблинов в просторную карантинную пещеру.

Вопреки ожиданиям Гласиана здесь не пахло ни отходами, ни гниющей плотью. В нос ударил сильный запах дезинфицирующих средств. Оказывается, за последнее время в лазарете нижнего мира многое изменилось.

Просторная пещера, хорошо освещенная многочисленными лампами, укрепленными в нишах, была вычищена до блеска. Нигде не было и намека на грязь. Старые полки сломали. Их место заняли ровные ряды лежанок, со всех сторон закрытых белыми панелями. Больной, находившийся в такой ячейке, был полностью изолирован от болезнетворного излучения силовых камней. К тому же на каждой из таких ячеек виднелся лист с номером и диаграммой, показывающей динамику состояния пациента. Правда, эти саркофаги сильно смахивали на небольшие светлые гробы…

Между рядов прохаживались облаченные в идеально белые одежды медики в защитных марлевых масках.

Если раньше безнадежно больные лишь доживали здесь свои последние дни, то теперь они стали материалом для медицинских экспериментов.

Чистота, секретность, внимательные целители – все эти изменения вели не к повышению комфорта пациентов, а лишь обеспечивали лучшие условия для проведения исследований.

Гоблины выкатили кресло Гласиана на самую середину пещеры и остановились возле человека в белых одеждах, который держал в руке целую кипу листков с какими-то таблицами и схемами.

– Здравствуй, Гласиан. Добро пожаловать в карантинные пещеры Халциона. Сегодня утром я получил твою историю болезни и приготовил специальный просторный бокс, где смогут разместиться все твои… аппараты.

С трудом приподняв голову, Изобретатель взглянул на медика и со стоном повалился обратно на подушку.

– Только не это, – простонал он. – Только не Джикс.

Глава 19

Ребекка направила летающее кресло к пятым воздушным воротам Халциона. Внушительное сооружение, построенное когда-то по ее проекту, имело форму человеческого глаза. С бульвара к нему поднималась мраморная лестница, каждая ступень которой была достаточно широкой, чтобы сделать по ней несколько шагов, прежде чем вступить на следующую. Теперь стройная гармония архитектурного шедевра была нарушена – городские стражники возились с лебедками и стальными кабелями, втаскивая наверх лучевые пушки. Халцион вооружался. На вершине арки, сложенной из белого известняка, стоял повелитель столицы. Ребекка сразу узнала его по пышным, развевающимся на ветру одеждам и гордой осанке нового Спасителя Империи.

Явгмот руководил работами по установке мощных орудий, изготовление которых стоило городу целого состояния. Но целитель настоял на том, чтобы во всех воздушных воротах развернули по артиллерийской батарее из девяти пушек. Ребекка знала, что конструкцию нового оружия Явгмот «позаимствовал» из рукописей Гласиана. Он не раз хвастался, что они способны сбить летающее судно в нескольких милях от города. Подобные аргументы убедили жителей Халциона в необходимости производства дорогостоящего вооружения, тем более что Явгмот покрыл основную часть расходов, выполнив заказ на такие орудия для остальных четырех городов-государств.

– Необходимость… – ворчала Ребекка, направляясь по внутренней винтовой лестнице к вершине арочного свода. – Нет ничего более скверного, чем необходимость.

За последние несколько лет она в этом убедилась.

Поднявшись на верхнюю площадку, женщина увидела улыбающегося Явгмота. Но радостная улыбка предназначалась вовсе не ей. Целитель смотрел мимо, любуясь орудием, поднимаемым на известняковую стену. Едва натяжение тросов ослабло, он опустился на колени и нежно погладил сверкающий корпус.

– Великолепно!

– Что ты имеешь в виду? – После происшествия в лаборатории они перешли на «ты».

– Привет. – Он поднял голову.

Уперев руки в бока, Ребекка стояла в ореоле света, испускаемого камнями своего далекого Храма.

– Трудно представить что-либо более прекрасное.

– Более прекрасное? – усмехнулась женщина. – Может, катапульты на куполе Дворца Советов? Или огнеметы в Храме?

Явгмот продолжал полировать гладкую поверхность орудия, разглядывая свое отражение.

– Если бы ты думала не только о красоте, но еще и о безопасности, мы бы не столкнулись с необходимостью этих изменений.

– Необходимость… – закатила глаза Ребекка, – в чем? В уродстве?

Спаситель Империи выпрямился во весь рост, расправил плечи и, поставив ногу на парапет арки, кивнул на город.

– Ты ошибаешься, уродство необходимо. Нас, транов, двигала вверх вовсе не красота, а именно уродство и пороки. Жажда власти и богатства, малодушие и похоть – вот что помогло нам достичь тех высот, на которых мы находимся теперь. Наша Империя родилась из войны и лишений. Новая война приведет нас в новый благословенный мир.

Собрав все свое мужество, Ребекка пристально посмотрела в его глаза, в глаза человека, ставшего олицетворением тех темных животных страстей, о которых он сам только что говорил. Порочный и прекрасный, растоптавший все, во что она верила раньше.

– Братоубийственная война, сожженные города, миллионы погибших – неужели это стоит того?

На мгновение он зажмурился и потер переносицу, словно возвращался от каких-то далеких мыслей.

– Чтобы встать во главе Империи, я поднялся над проказой. А Гласиан рухнул с высот твоей красоты в омут болезни. После эпидемий выживают самые стойкие, самые сильные организмы. Война тоже рождает более сильное поколение. Чтобы подняться, Ребекка, необходимо пасть.

Женщина грустно покачала головой и отвернулась.

Явгмот обнял ее за плечи:

– Твой супруг поправляется.

Упоминание о муже заставило ее вздрогнуть. Виновато воздохнув, она освободилась от руки целителя.

– Этот новый режим… Инъекции, иглоукалывание, спиртовые ванны, переливания крови, мази…

– К здоровью через борьбу, – прервал ее целитель. – Мы уже близки к цели. Большинство моих пациентов пошли на поправку. Даже Гласиан, несмотря на его скептическое отношение к моим методам.

Ребекка вспыхнула:

– Да у него агония!

– Возможно, без твоего присутствия он… – Целитель осекся.

Что-то неуловимо изменилось в пространстве между ними. Будто воздух стал плотнее. Вдруг возникло слабое мерцание, и из ничего появилась Дайфт.

– Я не прервала вас? – насмешливо спросила она.

– Ты нашла его? – Глаза Явгмота загорелись лихорадочным огнем.

Мироходец улыбнулась еще шире:

– Да. Хочешь посмотреть?

– И это действительно прекрасно? – волновался целитель.

– Девять отдельных сфер. На каждой своя уникальная экология.

– Достаточно большие?

– Места там хватит для всей вашей Империи. Правда, если хорошенько поработать, то пространство можно увеличить вдвое, а то и втрое.

– Это… красиво?

Гостья сложила руки на груди.

– Так ты хочешь его увидеть или нет?

– О чем вы говорите? – вмешалась Ребекка.

Резко развернувшись, Явгмот сильно сжал ее руку.

– Ты говорила об уродстве. Позволь мне показать тебе, во имя чего все это. Дайфт, – обратился он к мироходцу, – перенеси нас туда. Перенеси нас в рай.

Через секунду они оказались в межмирии. Магическая пелена окружила их. Ребекка не могла пошевелиться, чувствуя, как ее тело колют тысячи крошечных иголок, а в ушах стоит непрерывный тошнотворный гул. Ужас сковал ее сердце.

Внезапно все кончилось. Они стояли на высоком каменном утесе. Внизу раскинулся девственный лес. Многовековые деревья возносили к голубым небесам свои малахитовые кроны, гигантские папоротники легко колыхались от еле заметного ветерка. Потоки широкой бурной реки переливались редкими солнечными бликами, с трудом пробившимися сквозь густую листву. Огромные змеи покоились на массивных ветвях, а воздух звенел от щебета странных, невиданных птиц. За лесом до самой горной гряды, темнеющей на горизонте, расстилалась изумрудная долина.

– Какой красивый мир! – воскликнула Ребекка.

Внимательно наблюдавшая за ее реакцией Дайфт насмешливо приподняла бровь:

– Не только красивый, но щедрый и гостеприимный. Каждый житель вашей Империи, включая детей, сможет получить по тысяче акров земли. И при этом государству еще останется половина. К тому же разумных, в вашем понимании, существ здесь нет. Живущие в этом мире создания имеют мозг размером с каштан, не больше. Идеальные условия для колонизации, не правда ли? – заключила мироходец.

– Никаких войн, никаких болезней, – восторгалась Ребекка. – Вы вдвое расширили границы Империи, и при этом не пострадал ни один человек!

Явгмот набрал в грудь побольше воздуха, замер на секунду, а затем шумно выдохнул и потер руки.

– Так, – начал целитель, – для начала я перемещу сюда всех прокаженных, подальше от смертоносного излучения. – Он ласково взглянул на архитектора и продолжал: – Я хочу, чтобы ты спроектировала новую лечебницу здесь, на склоне холма, над рекой. Такую лечебницу, чтобы в ней можно было применять самые революционные, самые передовые методики. Там должно быть много света и чистого воздуха…

Ребекка смотрела в глаза Спасителя Империи и видела в них великолепное будущее:

– Да, да, если они выйдут из затхлой пещеры, если не будут подвергаться излучению, если увидят солнечный свет, то излечатся без всяких лекарств!

– В новой больнице люди не только избавятся от недугов, – вдохновенно вторил Явгмот, – они смогут усовершенствовать свою природу, обрести бессмертие.

– Обрести – что? – удивилась Ребекка.

Целитель лукаво прищурился:

– Разве не этого ты хотела, создавая свой Храм?

– Да, но я стремилась к красоте для того, чтобы люди вдохновлялись ею, возвышались до божественного. Но разве мы сами можем стать богами?

– Это проще, чем ты думаешь. – Дайфт улыбнулась и взяла спутников за руки.

Пространство закрылось вокруг них, словно цветок на закате, а уже через мгновение все трое оказались совсем в другом месте.

Вместо голубого неба путешественники увидели над головами высокий свод из стальных балок и узких панелей, составляющих четкий рисунок. Мощные серебристые колонны поддерживали потолок. В их основании виднелись гофрированные вентиляционные трубы. Отполированный до блеска стальной пол отражал каждую заклепку, каждый болт. Нигде не было видно и намека на ржавчину или пыль. Ни солнца, ни луны, ни звезд. В этом металлическом мире были только чистота, блеск стали и идеальная геометрия.

– Где мы? – прошептала Ребекка. – Куда мы попали?

– Это тот же самый мир, только внутренняя сфера, – объяснила Дайфт. – Та, первая, находится снаружи. Ваши древние поэты называли такое основанием мира.

– Мы пришли оттуда? – Архитектор указала на потолок.

– Да, – просто ответила мироходец.

– А эти колонны поддерживают его?

Дайфт кивнула.

– Только подумайте, – потрясенно прошептала Ребекка, – основание мира.

– В прямом смысле слова. Отсюда происходит все, что вы видели наверху.

– Но как? Здесь нет воды, солнечного света, нет жизни…

Мироходец молча подняла руку. Взглянув в том направлении, куда указывала Дайфт, путешественники увидели странных существ из металла. Их было много, очень много. Некоторые походили на огромных блестящих муравьев, других нельзя было сравнить ни с одним живым созданием. Ясно было одно – они приближались и они голодны.

– Что это? – поинтересовалась Ребекка.

– Опытные образцы. Их изобрели здесь. Это механизмы. Более совершенные модели вы видели наверху. Да, – ответила мироходец на недоуменные взгляды собеседников, – змеи.

– Так это были механизмы?!

– Живые механизмы, – поправила Дайфт, – они дышат, питаются, размножаются и умирают. Они эволюционируют. Это искусственные создания, как и лес верхней сферы.

Лицо Явгмота расплылось в радостной улыбке.

– Ты нашла не просто девственный мир, ты нашла мир, полный невиданных изобретений! Ребекка, разве Гласиан не обрадуется такой находке?

– Если нас съедят, то вряд ли, – напряженно проговорила она, поглядывая на гибкие усики-антенны, когти и клыки приближающихся монстров.

Дайфт шагнула к спутникам на секунду раньше, чем к ним подобрались металлические твари, чтобы переместиться в пространство еще более странное, нежели два предыдущих. Теперь их окружал тесный лабиринт из труб и трубочек. Широкие и узкие, ребристые и гладкие, бесконечные и короткие, раскаленные докрасна и покрытые колючим инеем, они пересекали это новое загадочное пространство во всех направлениях.

– Вероятно, это тот же самый мир, просто мы попали в следующую сферу, – предположила Ребекка.

– Ты очень догадлива, – похвалила мироходец. – Здесь находятся механизмы, воспроизводящие все процессы, происходящие в естественном мире.

– Значит, весь этот мир искусственный. Тогда кто его создал? – Архитектор глядела на Дайфт широко раскрытыми глазами. – Вы?

– Нет. Хотя… должна поблагодарить за комплимент. Этот мир был построен древним и очень могущественным мироходцем. Это работа всей его жизни.

– Тогда как вы можете отдать его нам? Если он не принадлежит вам, если это работа великого мастера, какое вы имеете право отдать его нашей Империи?

– Сейчас объясню. – Дайфт снова взяла спутников за руки.

– Сперва покажи нам остальное. Ты говорила, что этот мир состоит из девяти сфер.

– Да, по одной для каждого города-государства и одна для Явгмота.

– Хотелось бы посмотреть.

– Не думаю, что сейчас это будет вам интересно. В одной установлены печи для сжигания отходов, они сейчас не работают. В другой – плавильные заводы, в третьей так жарко, что вы сами не захотели бы туда попасть. Но вот девятая…

Внезапно стало темно, и из этой кромешной темноты повеяло сладковатым запахом разлагающейся плоти, а под ногами чавкало что-то мягкое и скользкое. Ребекка поняла, что сфера, в которую они попали, совсем небольшая, не больше лаборатории в лазарете Халциона. И вся она заполнена гниющим мясом.

– Здесь кто-то умер? – спросила она, закрывая рот и нос ладонью.

– Ага, – беспечно отозвалась Дайфт. – Создатель этого мира. Он умер месяц назад. Вслед за ним будет медленно гибнуть и его творение. Если, конечно, не найдется новый владыка. – Она вытянула руку вперед, и из ее пальцев полился неяркий свет.

– Дракон, – в страхе прошептала Ребекка.

В тусклом свете стало видно, что путешественники стоят на туше огромной рептилии. Складки иссохшей шкуры свисали к полу. Гнилое мясо кое-где уже провалилось между ребер.

– Неужели это все создал дракон? – Архитектор разглядывала перепончатое крыло мертвого гиганта.

Дайфт пожала плечами:

– Просто дракон – его любимый образ. И змеи, как вы убедились, ему тоже очень нравились. Но изначально он был человеком.

Мироходец взмахнула ладонью, и в воздухе возник полупрозрачный лик немолодого мужчины. Он был бы похож на Гласиана, если бы не благородная седина и длинная клочковатая борода.

– И из этой сферы он мог управлять целым миром? – спросил Явгмот.

– Да.

– То есть, если мы уберем отсюда труп, я тоже смогу управлять этой планетой? – допытывался целитель.

– Восемь сфер для городов-государств, девятая для Явгмота, – терпеливо повторила Дайфт.

– И при помощи силовых камней ты создашь постоянно действующий портал в Халцион?

– В этом и заключается мой план.

Явгмот мечтательно улыбнулся:

– Это будет мир для новых людей, для совершенного человечества – фирексиса. И он будет называться Фирексия.

Глава 20

Согласно плану Явгмота, во всех воздушных воротах столицы были развернуты артиллерийские батареи лучевых пушек. Массивный валун перекрывал наземный вход в город. На крепостных стенах установили баллисты, стреляющие силовыми камнями, способными разнести воздушные суда противника в щепки. Кроме метательных орудий, на стенах развесили гиперболические зеркала. Эти новые приспособления фокусировали и усиливали лучи множества мелких зеркал и, направляя их на вражеские отряды, сжигали все живое. Гражданские и торговые воздушные суда были реквизированы советом по обороне. Халцион был готов к войне в воздухе и на земле.

Личный состав отрядов городской стражи увеличился вдвое. Солдаты день и ночь тренировались, осваивали новые виды вооружения. Военизированные подразделения целителей также снабжались новым оружием и препаратами. Медики распределяли среди горожан сыворотку, выявляли последние случаи заражения проказой, накапливали запасы вируса лепры для использования против захватчиков.

Механики и изобретатели Халциона заканчивали разработку последнего проекта Гласиана – устройства, использующего свойства деактивированных силовых камней. Незаряженный кристалл, упакованный в защитную оболочку, выстреливался баллистой, изолирующий корпус раскалывался, и камень начинал вбирать в себя энергию того, что его окружало, – людей, животных и растений, уничтожая все живое в радиусе нескольких десятков футов.

Но не только Халцион готовился к осаде. Те же мероприятия проводились и в остальных четырех, не примкнувших к мятежникам, городах-государствах – Ньороне, Сеатоне, Феононе и Орлеозоне. Все они так – же были теперь готовы дать отпор Союзу транов, как назвали себя объединившиеся цивилизации.

Целью союзников был Халцион и его самозваный правитель. В остальные города они намеревались послать лишь небольшие отряды, предполагая, что, как только начнутся боевые действия, Явгмот отзовет свои войска для главной битвы с основными силами транов. Война еще не началась, а ее ход уже был определен.

Новый властитель Империи приберег для своих врагов один сюрприз. Силовой камень совершенной формы, размером с два крупных кулака, с темной и таинственно глубокой сердцевиной вберет в себя саму сущность нового рая и перенесет ее в Пещеры Проклятых.

А затем Явгмот расколет кристалл, высвободит скрытую в нем энергию, которая станет основой для постоянного портала, соединяющего Доминарию и Фирексию. Это сокровище, этот силовой камень целитель ни на миг не выпускал из рук.

Они с Дайфт снова вернулись в девятую сферу. Теперь здесь не пахло смертью. В течение последних недель разлагающийся труп был препарирован и аккуратно перенесен в лабораторию больницы Халциона. Военные целители подобрали каждый кусочек плоти погибшего мироходца, исследовали и описали каждую чешуйку с его тела. Явгмот же изучил девятую сферу. Теперь он стал ее правителем, а значит, правителем всей Фирексии.

– Ты действительно хочешь совершить ритуал? – спросила Дайфт. – Смертный не выживет в таком потоке энергии, только мироходец…

– Мироходцы, смертные… – нахмурился Явгмот. – Я произвел вскрытие трупа мироходца, исследовал все ткани и органы. Ничего сверхъестественного. Такое же биологическое существо, как и я. Это сфера сделала его богом. А значит, сделает и меня. Я выживу.

– Почему ты так уверен в этом?

– Просто чувствую. – Голос целителя отражался от металлических стен. Присев на корточки, Явгмот нежно погладил полированную поверхность. – Я чувствую ее, понимаешь? Когда я разнимал его плоть, частичку за частичкой, я ощутил как… – он защелкал пальцами, подбирая слово, —…нарастал голод сферы. Она теряла своего владельца и в то же время принимала меня, как нового хозяина.

Дайфт скрестила руки на груди и недоверчиво взглянула на собеседника:

– Все энергии этого мира пройдут через твое тело и изменят тебя. И еще до того, как они иссякнут, ты умрешь.

– Они уже циркулируют во мне. Я могу видеть глазами змей верхней сферы, чувствовать каждый уголек, тлеющий в топках четвертой, контролировать приливы нефтяных морей, я могу заставить этот мир дышать и остановить дыхание.

– Но все же ты не мироходец, – напомнила женщина.

Глаза Явгмота вспыхнули:

– Так я стану им!

– Ты не сможешь. С этим надо родиться. Зерном могущества обладает один из миллиона. В тебе его нет.

– Откуда тебе знать? – Целитель подошел вплотную к спутнице.

– Мироходцы распознают это в других. Это знак судьбы.

Явгмот поджал губы:

– Ты ошибаешься. Я сам – воплощение судьбы. И, если потребуется, я изменю мир, изменю законы Вселенной.

– Хорошо, – рассмеялась Дайфт. – Значит, ты хочешь быть богом. Посмотрим, как ты справишься с этой задачей. Я вернусь, чтобы забрать камень, если ты не выживешь.

С этими словами она исчезла, оставив Явгмота одного.

И в ту же секунду сфера поглотила его. Нет, стены ее остались недвижимыми, но мощные потоки невидимых сил сдавили целителя, подняли в воздух, начали пульсировать в каждой клеточке его тела, проникли в кровь и заструились по венам. Само его сердце перекачивало эту магическую энергию. И вскоре сознание взорвалось, охватывая мир целиком и в то же время становясь крохотной частичкой всего, что в нем было.

Явгмот пробирался по лабиринту труб третьей сферы и одновременно змеей сползал в реку первой, карабкался по гладким стенам вместе с металлическими муравьями и стремился по электрическим проводам нефтенасосной станции.

Его прежнее смертное тело было теперь лишь жалким ненужным куском плоти, а через секунду и вовсе перестало существовать.

Он стал этим миром, а мир стал им. Казалось, так было всегда. И всегда будет. Когда он стал частью Вселенной, все космологические теории, разработанные человеческим разумом, сделались для него не более чем примитивными значками, начертанными в пыли, а непреложная мораль – химическим осадком на мембранах его клеток.

Все прежние мысли и идеи потеряли значение и казались слишком примитивными, чтобы занимать хоть малую часть его сознания.

Каждая пылинка, каждое существо принадлежали теперь ему и ожидали его приказа.

Явгмот вздохнул. И Фирексия вздохнула вместе с ним. Десятки тысяч печей разом вспыхнули в четвертой сфере. Сажа взвилась из сотен тысяч труб во второй. Солнце стало ярче светить в первой, а циклоны закружились быстрее. Внезапный ужас, охвативший всех животных и все растения, сменился восторженным трепетом.

Умирающий мир понял, что более не умирает.

Мы живы. МЫ ЖИВЫ!!!

Это было и признанием, и восхищением, и преклонением.

Мир струился, перетекал сквозь повелителя в кристалл, запечатлевая свой образ в его совершенной таинственной глубине. Явгмот не мог бы точно сказать, сколько это продолжалось, но в какой-то момент все кончилось. Целитель словно падал с огромной высоты. Пространство вокруг него сжималось. И его сознание, мгновение назад растворенное во Вселенной, возвращалось в тело обыкновенного человека.

Что-то мешало единению бога с его творением. Что-то или кто-то.

Явгмот понял, что руки его пусты. Кристалл исчез. Покачнувшись, он без сил опустился на колени, чуть не уткнувшись носом в ноги внезапно появившейся Дайфт.

– О, это лишнее, – раздался ее насмешливый голос, – простой благодарности было бы вполне достаточно.

– Я и не собирался раскланиваться, – сквозь зубы процедил Явгмот.

– Значит, ты все-таки выжил, – бесстрастно констатировала женщина. – Это хорошо. Я пришла за тобой. Постоянный портал открыт. Я расколола кристалл. Закрыть его можно только с помощью точно такого же камня.

Она подхватила Явгмота под руку и шагнула в межмирие. Они понеслись по пустынным пространствам: мироходец, величественная и спокойная, и согнувшийся пополам, растерянный бог.

Вступив в первую сферу, спутники оказались на опушке леса. Перед ними зиял круглый провал в темноту.

– За ним Пещеры Проклятых, – указала на портал Дайфт, отпустив его локоть.

Явгмот направился прямо в сияющую черноту. Попав в пещеру, он увидел невысокий пьедестал, с трех сторон окруженный зеркалами. Посередине лежала раскрытая книга. Ее металлические, испещренные загадочными знаками страницы слабо мерцали в свете, льющемся из открытого портала. Мироходец называла это сооружение якорем, удерживающим проход во времени и пространстве. Сложное устройство предназначалось для связи Доминарии и Фирексии и являлось не чем иным, как замком, ключом к которому служил опустевший, расколотый надвое кристалл, помещенный в самый центр книги.

Протянув ладони, Явгмот почувствовал его остывающее тепло. Последние искорки энергии пробежали по граням камня. Глубоко вздохнув, целитель положил обе половинки в карман. Их нужно спрятать в надежном месте, чтобы никто не смог сделать копии и закрыть портал.

– Безопасное место. – Горькая усмешка скользнула по его лицу, и в этот момент до слуха долетел тихий протяжный стон. Явгмот поднял голову и попытался определить источник звука.

Соседняя пещера была переполнена. На целителя смотрели сотни испуганных глаз. Лежа в своих ячейках, больные со страхом рассматривали спасителя, возникшего из ниоткуда. А потом бледные, изъеденные проказой лица засветились надеждой на исцеление. Между рядами ячеек белыми призраками стояли медики.

И прокаженные, и целители замерли в напряженном ожидании. Они ждали, когда их пригласят в новый рай.

Спаситель простер вперед руки и радостно воскликнул:

– Добро пожаловать, дети мои! Добро пожаловать в Фирексию!

Явгмот вдруг поймал себя на мысли, что испытывает к Гласиану некоторую симпатию. Устало опустив плечи, он сидел на высоком металлическом стуле рядом с ячейкой изобретателя и сквозь прорезь в повязке оглядывал опустевшую пещеру. Все пациенты уже были переправлены в новую лечебницу. Все, кроме Гласиана.

– …говорит, что больше не желает подвергаться этим… необычным… процедурам, – деликатно перевела Ребекка невнятную речь мужа и, смущенно поправив защитную маску, продолжала: – Он говорит, что по горло сыт пересадками кожи, инъекциями и компрессами…

– Если бы не все это, он бы уже умер, – возразил Явгмот, тупо уставившись на свой мешок с инструментами.

– Вы и ваши чудовища-евгенисты! – выпалил Гласиан. – Вы и ваши сумасшедшие ученые. Я видел ампутированные конечности и лица, сшитые из кусков. Я видел всю ту мерзость, которую вы скрываете внутри этих саркофагов!

– Он говорит, что отказывается от применяемых здесь методов лечения и просит вернуть его собственные аппараты.

– Эти аппараты работают от силовых камней, – проговорил целитель, – они убивают его. Разве ты не сказала ему о новой лечебнице и о новом мире?

Ребекка только раздраженно пожала плечами:

– Конечно рассказала. Он не верит ни одному моему слову. Извини, но он считает это одной из твоих уловок.

Явгмот склонился над изможденным телом гения и принялся терпеливо объяснять необходимость перехода в новый лазарет:

– Там применяется совершенно другая, намного более эффективная терапия. Я говорю о ваннах из нефти и ее составляющих. Смесь проникает в кровь, блокируя силовое излучение. Многим становится значительно лучше. Есть и другие методы. Например, имплантация деактивированных камней. Их вшивают в мышцы бедра, и кристалл начинает вбирать в себя излишки вредоносной энергии. Прооперированные пациенты практически исцелились, существенно укрепив свой иммунитет. Более того, их организмы приобрели способность не только регенерировать ткани, но и усовершенствовать их.

– Хватит! – прошипел Гласиан. – Довольно и того, что ты упек меня в свое подземелье и содрал мою кожу. Теперь ты хочешь перетащить меня в какой-то мифический мир и сделать из меня чудовище?!

– Он говорит, что не хочет никуда переезжать! – покачав головой, перевела Ребекка.

Явгмот еще некоторое время разглядывал струпья и гнойники на теле Изобретателя, а затем проговорил:

– Хорошо… я намеревался сообщить вам об этом в новой больнице… Кажется, я понял, почему он не выздоравливает… – Он поднял глаза на женщину.

– Не слушай его, – рычал Гласиан.

– Замолчи. Я хочу знать, – волновалась Ребекка. – Продолжай, Явгмот.

Целитель вновь задумчиво посмотрел на пациента:

– Инфекция… мне не удается справиться с ней. Джикс ведь ударил его силовым кристаллом…

– Да, Джикс. Твой прихвостень… – бесновался гений.

– Молчи, – оборвала его жена.

– Потом кристалл извлекли из раны. Возможно, он был поврежден, и, возможно, осколок камня все еще находится в теле, провоцируя дальнейший распад тканей. Если бы я только мог заново вскрыть рану и удалить его…

Услышав это, Изобретатель даже попытался подняться:

– Нет во мне никакого осколка!

Ребекка испытующе смотрела на Явгмота.

– Вы действительно считаете, что есть такая возможность? Вы думаете, что после операции Гласиану станет легче?

– Да, я так думаю, – ответил целитель.

Глубоко вздохнув, женщина сжала кулаки. Было видно, с каким трудом дается ей решение.

– Я не хочу, чтобы мой муж опять страдал от боли.

Явгмот устало кивнул и потянулся к мешку с инструментами. Ребекка с тревогой следила за его плавными точными движениями. Натянув перчатки, он достал наполненный шприц и уверенно ввел иглу в бедро Гласиана.

– Как ты можешь позволить ему… – Не договорив, Изобретатель откинулся на подушку и закатил глаза.

Женщина вскрикнула. Склонившись над супругом, она хотела опустить его веки, но не решилась прикоснуться к обезображенному лицу.

Между тем Явгмот обследовал шрам на животе Гласиана. За последние годы рана много раз открывалась и затягивалась вновь, а теперь при малейшем нажатии треснула и разошлась, как перезрелый стручок. Целитель слегка раздвинул края и присвистнул.

– Необходимо сделать расширяющий разрез, – констатировал он.

Ребекка отвела взгляд.

– Делайте то, что считаете нужным.

Она достала из мешка и надела пару перчаток. Гласиан тихо застонал. Женщина прикрыла его веки и нежно погладила супруга по щеке. На подушку капнули слезы.

– Все будет хорошо, любимый. Он вылечит тебя. Он вылечит всех нас.

Явгмот приступил к операции. Осторожно обтерев смоченными в спирте тампонами живот пациента, он промокнул кровь в ране и установил несколько зажимов, а затем, вооружившись скальпелем, одним решительным движением вскрыл брюшную полость. Ребекка зажмурилась, а целитель с невозмутимым видом вновь высушил разрез. Несмотря на анестезию, Гласиан дернулся и застонал. Жена шептала ему ласковые слова, наблюдая за тем, как Явгмот светит внутрь ее супруга крохотным фонариком.

Эскулап удовлетворенно пробормотал что-то, погрузил руки в рану чуть не по локоть и мгновение спустя уже протягивал Ребекке покрытый кровавой слизью осколок силового камня.

– Вот то, что убивало твоего мужа, – сказал Явгмот.

Женщина не отрываясь смотрела на обросший плотью кристалл. Страх, ненависть и надежда боролись в ее душе.

– Теперь он поправится. – Кинув в лоток осколок, целитель вдел шелковую нить в иглу и принялся зашивать разрез. – Вот увидите…

Глава 21

Явгмот вновь пребывал в сердце Фирексии. И одновременно сознание его растворилось в каждой ее частичке, став центром, сутью, самой кровью этого мира. Он любил это прекрасное, огромное, величественное пространство. И оно отвечало ему тем же. Они слились в единое целое: Явгмот, обожающий свой мир, и мир, боготворящий повелителя.

Он любил изумрудные склоны холмов первой сферы, змей, населяющих древние леса, изгибы рек, каждый листочек, каждую травинку, каждый камень, как любил и новую больницу, с которой тоже слился воедино, так, что в любую секунду мог пробежаться мысленным взором по ее многочисленным коридорам и лабораториям.

Ребекка прекрасно справилась с задачей, инстинктивно почувствовав самый дух этого места. Здания, возведенные по ее проектам в Халционе, словно в бесплодной тоске тянулись вверх, олицетворяя идею вознесения. Здесь же в восхождении к небесам больше не было нужды. Этот мир был для новых поселенцев долгожданным раем. Эдем простирался вокруг сколько хватало глаз. И главной идеей стало слияние с первозданной природой. Поэтому и новый лазарет имел вытянутую форму, напоминающую грудную клетку дракона, прародителя этого мира. Череда стройных арок повисла над просторным залом, служащим трапезной. Пациенты, обедающие в нем, походили на некие создания, поселившиеся во чреве гигантского зверя. Да, по сути, так оно и было – великим, благожелательным, щедрым зверем стал сам Явгмот.

Больные не маялись теперь в тесных коробках. Рядом с основным корпусом построили другой, по виду напоминающий кладку змеиных яиц. Собственно, новый больничный корпус не имел своих стен. Это сооружение состояло из аккуратных, сверкающих белизной индивидуальных капсул, в которых и разместились прокаженные. Словно зародыши внутри скорлупы, они росли, крепли, избавлялись от недугов, совершенствовали свои тела.

Больше всего на свете Явгмот любил этих людей.

Про себя он шутливо называл их младенцами. Они и правда походили на новорожденных тритонов, гладкокожих и безмятежных.

В его мире насчитывалось уже девятьсот девяносто душ. И он чувствовал каждого, мог проникать в их сознание, контролировать все физиологические процессы их организмов, посредством кристаллов, имплантированных в мышцы бедер. Камни лечили его подданных. Через них Явгмот мог делать людей лучше, сильнее, совершеннее. А индивидуальные капсулы снабжали тела всеми необходимыми препаратами, ферментами и гормонами.

Воплощая давнюю мечту, Властитель пошел еще дальше, развернув целую евгеническую программу. Его медики использовали самые революционные технологии, самую агрессивную терапию, хирурги производили рискованные операции и добивались потрясающих результатов.

Любовь Явгмота рождала совершенные существа.

Каждый день все новые и новые пациенты прибывали из Халциона. С каждым днем росло число капсул в лечебном корпусе. И ежедневно несколько специально отобранных сверкающих «яиц» отправлялось вниз по трубопроводу в четвертую сферу.

В лабораториях трудилась элита медперсонала, верховные жрецы новой веры. Они помещали пациентов в чаны с питательной жидкостью, брали пробы их плоти, изменяли их тела. Все самое лучшее, что имелось у природы, должно служить на благо человечества.

Мало-помалу стали проявляться первые плоды их труда. Тритоны в капсулах менялись. Под толстой и прочной кожей росли горы мускулов, волосы становились черными и жесткими, ногти твердели и принимали форму острых когтей, увеличивались глазные яблоки, и, соответственно, изменялись черепные кости. Челюсти делались более мощными, способными вместить ряд крепких зубов и клыков. Мышцы, когда-то в доисторические времена отвечающие за подвижность ушей и ноздрей, вновь укреплялись, восстанавливая свои древние функции.

Явгмот взял человеческие отбросы Халциона и сделал их намного более сильными и выносливыми, чем любой воин верхнего мира.

Он любил их, и они любили его. Повелитель Фирексии присутствовал в каждом, щедро даря свою силу, возрождающую его подданных к жизни.

И каждый день из Халциона пребывали сотни новых пациентов. Но сегодня вместе с ними прибыли еще и плохие новости.

Мало того, что вести были плохими, ему еще пришлось их выслушать, ибо женщина, принесшая их, не имела в своем теле кристалла, через который можно было проникнуть в ее мысли. Явгмоту пришлось слушать ее голос через сознание медика, встретившего посланницу.

– Я должна говорить с Явгмотом лично, – настаивала она.

Воин-целитель невозмутимо уставился на гостью сквозь прорезь в бронированном шлеме.

– Никто не разговаривает с Явгмотом лично.

– Да как ты смеешь… – возмущалась женщина, – я построила эту лечебницу! Мой муж создал вашу броню! – В гневе она была прекрасна. – Сейчас же отведи меня к нему.

Медик хотел что-то возразить, как вдруг неожиданно для себя заговорил голосом Явгмота, будто тот сжал его горло:

– Говори, Ребекка. Я слышу тебя.

Она прищурилась. Гнев уступил место подозрению, подозрение – страху.

– Явгмот?

– Да, это я. Говори.

– Ужасные новости, – взяла себя в руки архитектор. – Орлеозон подвергся массированной атаке и сдался через день. Изобретатели и механики предали нас. Теперь все вооружение, все корабли и механические солдаты находятся в руках союзников.

– Когда это случилось?

– Месяц назад, но весть об этом дошла до нас только теперь. Они перехватили и казнили посыльного. Связи с городом нет. Известно только, что союзники высадились на территории Империи. Фоенон в осаде. Долго он не продержится. Если они захватят и его, шесть из восьми городов-государств окажутся в руках противника. К тому же в Фоеноне довольно многочисленный отряд воинов-богомолов…

Явгмот приходил в ярость всякий раз, когда проблемы внешнего мира вторгались в его рай. Решение большинства из них перепоручалось преданным и решительным подчиненным, таким, например, как Джикс. Большинства… Но эта требовала его личного вмешательства.

– Ты слышал, что я сказала? – спросила Ребекка.

– Работа над деактивированными зарядами закончена?

– Деактивированными зарядами?

Явгмот вздохнул. Ребекка заметила, как поднялась при этом грудная клетка оцепеневшего медика.

– Я говорю о снарядах, начиненных деактивированными силовыми камнями, – уставшим голосом отозвался невидимый Властитель.

– Нет. Но на магическом производстве разработали мины на основе кристаллов, очень высокой поражающей способности. Готовы несколько сотен штук.

– Речь не об этом. Деактивированные заряды обладают намного большей мощностью.

– Нет, – повторила архитектор, – эти еще не запущены в производство.

– Жаль… Ну что ж, тогда нам предстоит воевать в воздухе. Вызовите военно-воздушные силы Ньорона и Сеатона. Мы соединимся с ними над Фоеноном. Уничтожив авиацию интервентов, мы просто-напросто разбомбим их наземные части. Надеюсь, к тому времени деактивированные заряды будут готовы.

– Но механики могут не успеть, – предупредила Ребекка, – обстоятельства…

– Они будут готовы! – с нажимом проговорил Явгмот. – А ходом воздушного сражения я буду командовать лично.

– Я пойду с тобой. – Ребекка произнесла эти слова так, будто мысль принадлежала вовсе не ей, а Властителю Фирексии.

– Да, ты пойдешь со мной.

– Ну, вот мы и на месте. Погасить бортовые огни, – Явгмот рассматривал в иллюминатор линию горного хребта.

Воздушный крейсер первым погрузился во тьму. По мере того как приказ передавался по эскадре, в ночную черноту один за другим нырнули остальные суда. Лишь слабое оранжевое мерцание вырывалось из сопел работающих двигателей.

– Это Фоенон… вернее, то, что от него осталось…

Горный склон светился сотней пожаров. Столбы пламени вздымались над разрушенными домами, освещали проломы в крепостных стенах. Едкий дым поднимался к небу, сливаясь с ночью. Над разоренным городом надменно застыла воздушная эскадра союзников. Корабли зависли в воздухе с включенными бортовыми огнями. Хороший знак. Видимо, захватчики чувствовали себя в безопасности.

Явгмот улыбнулся. Скоро его быстрые и маневренные корабли бросятся в атаку на ничего не подозревающего врага и уничтожат его, отомстив за город.

– Фоенон, – прошептала Ребекка, всматриваясь в пылающие руины.

Некогда этот древний город-государство считался в Империи вторым по богатству и третьим по численности населения. Сейчас это была просто тлеющая головешка на склоне горы.

– По крайней мере, они сопротивлялись… По крайней мере, они не стали жертвами предательства, как жители Орлеазона.

– Сопротивлялись, – сосредоточенно бормотал Явгмот, – но все равно потерпели поражение…

Мимо иллюминатора бесшумно пронеслось звено истребителей, маленьких и юрких, похожих на стайку летучих мышей. А в кильватере флагманского крейсера, готовая к главной схватке, застыла объединенная воздушная эскадра Халциона, Ньорона и Сеатона: корабли-тараны и бомбардировщики.

– Что ты собираешься делать? Пошлешь истребители?

Явгмот покачал головой.

– Все примут участие в этой битве. – Он обернулся к офицеру связи. – Передайте всем: полный вперед на малой высоте, курс на вражеские корабли. Мы зайдем к ним снизу.

– На малой высоте? – переспросил связист.

– Именно. Я вспорю брюхо этим самоуверенным увальням. Передайте стрелкам, пусть наводят орудия вверх.

Офицер быстро застучал пальцами по кристаллам пульта.

– Выстроиться в боевом порядке. Таранам поднять корму и приготовиться к бою. Передайте бомбардировщикам сигнал к началу атаки. Цель – Фоенон.

Даже в темноте было видно, как от удивления широко распахнулись глаза Ребекки.

– Фоенон?

– В живых там никого не осталось. Только предатели и враги, которые сейчас грабят, насилуют и убивают.

– Если, как ты говоришь, они насилуют и убивают, значит, есть кого убивать…

– Вероятно, горожане сопротивлялись бы лучше, если бы знали, что я предприму. Возможно, для населения Ньорона и Сеатона это станет хорошим уроком.

На споры не оставалось времени. Казалось, темные силуэты гор отшатнулись от нырнувшей вниз армады. Боевые суда выстроились рядом с флагманским крейсером. Легкие истребители сновали между кораблями, бросая оранжевые отблески на их гладкие борта. Стволы лучевых пушек смотрели вверх, готовые рассечь чрева вражеских каравелл. Бомбардировщики скользнули в темноту, на миг исчезли из поля зрения, а затем появились над городом, озаренные всполохами пожаров.

Но их еще не заметили с кораблей союзников. Двадцать крейсеров, пятьдесят бомбардировщиков и сотня истребителей. Несмотря на внушительный вид, флот транов не имел современного оснащения. Суда могли засыпать город снарядами, могли вести ближний бой, но не обладали достаточной маневренностью. Большинство кораблей изначально строились как мореходные, а потому их деревянные корпуса ниже ватерлинии не имели ни пушек, ни даже иллюминаторов. Спокойная, слепая и беззащитная эскадра транов застыла над Фоеноном, словно гроздь перезрелого винограда.

– Начнем сбор урожая. – Ухватившись одной рукой за переборку, Явгмот поднял ладонь, чтобы дать сигнал к атаке. Офицер связи не отрываясь следил за его рукой, готовый передать приказ капитанам остальных судов.

Грозная флотилия пронеслась над перевалом. Двигатели загудели громче, из сопел вырвались оранжевые всполохи.

Наконец их заметили. Ближайший корабль союзников взвыл сигнальной сиреной, вдоль борта засветились огни, послышались крики, различимые даже в гуле ветра.

Но все это уже не имело никакого значения. Прежде чем траны успели навести орудия, фирексийская эскадра нырнула вниз.

– Огонь! – кричал Явгмот, яростно сверкая глазами. – Огонь!

Пушки выпустили первые золотисто-зеленые лучи, осветив темные палубы. Упругие столбы чистой энергии ударили в днища кораблей союзников, пробивая их восьмидюймовые доски, испепеляя дерево, разрезая суда, словно теплый нож масло. Из пробоин посыпались обгоревшие обломки и куски разорванных тел. Они падали на палубы фирексийских крейсеров, сквозь открытые люки проваливались в трюмы и машинные отделения.

Ребекка разглядывала эту бойню с борта флагмана. Она видела, как один из истребителей рассек обшивку кормы неуклюжего бомбардировщика транов и юркнул под его днище, спасаясь от ответного огня. У бомбовоза загорелся двигатель. Судно накренилось и с душераздирающим воем устремилось к земле.

Вдруг женщина услышала, как позади нее на палубу с мокрым стуком упало что-то тяжелое. Обернувшись, она увидела расчлененное надвое тело. Обгоревшие внутренности даже не кровоточили, а ноги трупа все еще дергались в смертельной агонии.

«Сможет ли фирексийская эскадра выдержать этот адский град?» Ребекка вновь посмотрела вперед. Массивный боевой корабль транов развернулся и направился прямо на флагманский крейсер.

– Судам разделиться. Обойдите его с двух сторон! – выкрикивал команды Явгмот.

Тяжелая громадина нависла над флагманом. Команда крейсера в ужасе бросилась к люкам.

– Они теряют высоту! – воскликнула Ребекка, почувствовав, как во время маневра накренилась палуба. Флагман вовремя выскользнул на свободу.

Огромный корабль транов продолжал снижаться, прижимая к земле фирексийские суда. Два истребителя не успели снизить скорость и, врезавшись в его борт, осыпались вниз обломками. Киль боевого корабля со скрежетом взломал палубу одного из крейсеров Явгмота.

Измочаленный остов судна опрокинулся и рухнул прямо на лагерь союзников. В воздухе кувыркались тела летчиков, куски обшивки и разбитого оборудования. Ударившись о землю, силовые камни двигателей взорвались, осветив подробности воздушного боя.

– Сбор урожая, – словно заклинание твердил Явгмот.

Еще один корабль транов неожиданно нырнул вниз. Казалось, кто-то обрезал нити, на которых он висел в небе. Падая сквозь плотный строй фирексийской эскадры, он увлек за собой истребитель и таран, который, в свою очередь, зацепил массивной кормой соседний крейсер. Все четыре судна завертелись в воздухе, беспорядочно стреляя из всех орудий, мигая сигнальными огнями и оглашая горы воем сирен. Через несколько секунд все было кончено. Но за это время еще несколько кораблей потерпело крушение.

Фирексийские летчики увертывались от одних судов и ломали оборудование других. На головы союзников, с земли наблюдающих развернувшуюся схватку, сыпались обломки их же кораблей и трупы их же солдат. Само небо обернулось против них.

Бледная Ребекка оперлась на леер.

– Зачем я здесь? – шептала она, глядя в сторону разрушенного Фоенона.

Объединенный воздушный флот Явгмота, призванный защитить этот несчастный город, окончательно стирал его с лица земли. На горящие кварталы падали обломки судов, бомбардировщики сбрасывали заряды, взрывая остатки строений. Горячие лучи пушек скользили по развалинам, сжигая мечущихся в панике людей.

– Боезапас почти исчерпан, – докладывали с уцелевших судов.

– Увеличьте скорость! – в кровавом азарте кричал Явгмот. Фирексийская эскадра взревела всеми своими двигателями. – Выстреливайте последние заряды! – приказал главнокомандующий. Три тарана, один тяжелый крейсер и целое звено истребителей погибли за считанные секунды. – Отзовите бомбардировщики! Мы отходим к Халциону!

Вздрогнув последним залпом, флагманский крейсер выдохнул из пушек клубы серого дыма и зажег бортовые огни; Разом замолкнув, фирексийские корабли один за другим выныривали из-под эскадры транов, в полной тишине и темноте скользя прочь от разоренного Фоенона. Бомбардировщики догнали их высоко в небе уже над горным перевалом. Построившись походным порядком, воздушная армада осветилась огнями и взяла курс на столицу.

Подсчитав потери, Явгмот сделался серьезным:

– Скоро нам потребуется каждое судно, каждое орудие.

– И что дальше? – спросила Ребекка. – Они будут преследовать нас?

– Мы изрядно их потрепали. Они слишком уязвимы теперь и наверняка думают, что в горах мы оставили резервные силы. Нет, – прищурился главнокомандующий, – они не будут преследовать нас.

– Если бы только у нас были войска в горах…

– Целью нашей операции было уровнять силы. К тому же Ньорон и Сеатон теперь не сдадутся так легко, зная, что за поражение им придется платить собственной кровью.

– Но союзники пойдут на Халцион. – Ребекка нахмурилась.

– Не беспокойтесь, я не пущу их в город. Мы встретим их в Мегеддонском ущелье. Но сначала им придется преодолеть долину смерти, а там они завязнут по горло. Жалкие остатки воздушного флота даже не смогут защитить их. А у нас достаточно сил, чтобы уничтожать их сотнями тысяч и на земле, и в воздухе. Это сражение станет решающим. – С довольным видом Явгмот потер ладони. – Эта битва останется в памяти Вселенной как битва в Мегеддонском ущелье.

Глава 22

Ребекка спустилась в карантинную пещеру. На протяжении нескольких последних недель она наблюдала, как Явгмот готовится к схватке. В пустыне велись масштабные земляные работы по сооружению подземных бункеров. Город окружили минные поля. В песок закапывались сотни смертоносных механизмов. Объединенные отряды городских стражников и фирексийцев тренировались день и ночь.

И вот настал час страшной кровавой бойни. Ребекка не хотела этого видеть. Но даже вниз, в пещеры, проникал грозный раскатистый гул битвы.

– Он использует моих бегемотов. – Если раньше хотя бы жена могла разобрать невнятное бормотание Гласиана, то теперь и ей это не всегда удавалось.

После того как Явгмот извлек из его раны осколок кристалла, изобретатель пошел на поправку. Его физическое состояние заметно улучшилось, чего нельзя было сказать о состоянии душевном. Симптомы раздвоения личности проявлялись все ярче, участились провалы в памяти и приступы паранойи. Он отказывался от терапии с использованием силовых камней, излечившей большинство страждущих. И даже слышать не хотел о переезде в Фирексию. Отвернувшись от всего мира, он остался в темной и холодной карантинной пещере почти совсем один, если не считать нескольких преданных гоблинов, все еще обслуживающих многочисленные медицинские аппараты.

Жена навещала его каждый день, но ему казалось, что она не появлялась неделями. Паранойя и амнезия могли вывести из равновесия кого угодно, но Ребекка держалась стойко.

Новый взрыв потряс пещеру.

– Явгмот использует моих бегемотов. – Лицо Гласиана исказила гримаса ярости. – Негодяй, он крадет все мои идеи, все мой изобретения…

Устало вздохнув, Ребекка поправила защитную маску и положила затянутую в перчатку руку на его ладонь.

– Он защищает наш город, нашу Империю.

– Он защищает самого себя, а на Империю ему плевать…

– Твои изобретения служат на благо народа. – Почувствовав, как скрюченные пальцы сжали руку, она посмотрела на иссохшую шелушащуюся кожу, из-под которой торчали хрупкие кости, и заглянула в полные отчаяния глаза супруга.

– Он проник внутрь меня. Внутрь каждого из нас.

– Что ты имеешь в виду? – отшатнулась Ребекка.

– Сознание. Он называет это лечением, а на самом деле вживляет камни только для того, чтобы контролировать человеческое сознание. Я давно понял это. Кристаллы воздействуют на мозг, стирают личностные особенности, изменяют душу, если хочешь… Он читает наши мысли… Мои мысли… – Гласиан откинул одеяло. – Взгляни, он вживил один из таких камней и в меня.

Ребекка осмотрела незаживающий шов, перечеркнутый почерневшими гноящимися нитями, и печально кивнула.

– Ты ошибаешься, – терпеливо проговорила она, решив, что у мужа начался очередной приступ паранойи. – Я присутствовала на операции. Явгмот лишь извлек осколок. Никакого камня он не вживлял.

– Нет, вживлял. – Гласиан ныл, словно капризный ребенок. – А теперь с помощью него разрушает мой мозг. Он крадет мои идеи и использует их как считает нужным. Как, по-твоему, он узнал конструкцию бегемота?

– Как раз это и не трудно, – возразила супруга. – Все-таки он владеет городом, а значит, и магическим производством. Странно, что он не обнаружил их раньше.

– Производство… да… производство…

– Гласиан, ты лежишь здесь один, в полной темноте, Твой разум… – Она запнулась, а затем продолжила ласковым тоном: —…Слишком блестящ, чтобы… пребывать в темноте. Неудивительно, что ты высказываешь такие… предположения, которые не соответствуют действительности.

– Послушай меня, Ребекка. Все это время я боялся говорить, боялся даже думать об этом, потому что он постоянно подслушивает мои мысли. Но сейчас идет война и ему не до меня. Так что теперь я скажу тебе… Только не говори ему… ни в коем случае не говори ему то, что я сейчас скажу тебе…

Вздохнув, Ребекка закатила глаза:

– Ну, что на этот раз?

– Храм Транов, – хрипел Гласиан. – Ты можешь увести людей в свой Храм. Каждый из его камней содержит в себе целый мир. Даже не мир – Вселенную. Отведи туда людей, и ты спасешь их…

– Явгмот спасет их. Он победит всех врагов. Но даже если и не победит, есть еще Фирексия.

– Нет. Все, кто попал туда, погибли. Он изменил их тела и их души. Я говорю о спасении остальных. Забери их в свой Храм.

– Забрать в Храм?

– Контрольный камень. Изготовь контрольный камень, такой, как применяется, скажем, в летающих креслах. Изготовь его, установи на главном алтаре Храма, и вы сможете улететь из Халциона, от войны, от разрушения.

Ребекка открыла от изумления рот.

– Траны смогут вознестись, как ты всегда мечтала. Ты можешь взять их на небо, вызволить из этого ада.

Глаза женщины вспыхнули новой надеждой и решимостью. Она смотрела на мужа так, как не смотрела уже давно – взглядом, полным нежности, ласки, любви и восхищения.

– Ты же знаешь, что это можно сделать. И ты знаешь, что должна это сделать.

– Знаю, – эхом отозвалась Ребекка.

– Ничего не говори Явгмоту.

– Не скажу.

– Не позволяй ему имплантировать тебе камень.

– Не позволю.

– Обещай мне, что сделаешь все, как я сказал. Обещай, что спасешь людей.

– Нет. – Уставившись в темноту, она глубоко вздохнула и произнесла: – Мне пора. Там идет бой.

– Иди, Ребекка, оставь меня, но спаси их. Спаси их…

К исходу второго дня сил у армии Халциона почти не осталось. Даже резервные отряды стражников, вступивших в бой позже остальных, были измотаны до полусмерти. Люди валились с ног.

Люди. Но не фирексийцы. Офицер Джикс и его солдаты дрались, не обращая внимания ни на какие раны и увечья.

– Вперед! – взревел командир, и фирексийцы поднялись из окопов. Джикс бежал вместе с ними, в самом центре кипящей черной массы, словно извергнутой древним, неожиданно проснувшимся вулканом. Бежал и любовался чешуйчатой броней, покрывшей тела солдат, изогнутыми рогами на их шлемах, до блеска начищенными защитными пластинами на плечах, локтях и бедрах.

«Нет, мы не такие, как обычные люди», – размышлял командир. И в его мыслях не было ни тени осуждения. Он знал, Явгмот прав, прав во всем. В тот день, когда целитель заставил его принять сыворотку, бунтарь обрел совершенно иную, внутреннюю мощь. Возможно, именно тогда и умер прежний Джикс, зато родился новый.

Направляя атаку, офицер Джикс высоко и гордо держал голову. Он полностью излечился от проказы. Теперь его грудь не давили заскорузлые бинты, кожа очистилась, а клочья редких ломких волос выпали вовсе. Изменения к лучшему произошли только после того, как ему в бедро вживили силовой камень. Сначала он почувствовал, как мало-помалу раздвигаются кости его черепа. Это испугало бывшего неприкасаемого, но внутренний голос сказал, что бояться нечего. Голова становилась больше, позволяя и мозгу увеличиваться в размерах. Затем очистились его мысли. Кристально ясное сознание оказалось способным увидеть и понять все безумие этого мира. Все сделалось вдруг простым, понятным и доступным. И в сердце поселилась беззаветная преданность человеку, даровавшему Джиксу новую душу и новую жизнь. Он восхищался мудрой проницательностью хозяина и величием его замыслов.

Простая ясность цели заставила его воткнуть штык в голову гнома. Металл вонзился в темя, как змеиный клык в яйцо. Маленький воин сучил руками и ногами. Должно быть, острие вошло в спинной мозг. Иначе он бы так не дергался. Забавно. Джикс стряхнул с острия мертвое тело и двинулся дальше. Сколько силы в его новых руках! Они увеличились пропорционально росту всего тела и покрылись черной жесткой щетиной! Новые руки походили теперь на лапы гигантской мухи, а гладкая щетина даже могла отразить несильный удар меча. Как все продумано, мудро и удобно устроено!

Походя командир разрубил другого гнома его же топором.

– Просто, как сбор грибов! – Его рев заглушал шум боя.

Фирексийцы заулыбались. Вернее, улыбнулись только те, чьи измененные лица еще сохранили губы. Остальные выразили свое одобрение делом, легко протыкая черепа воинственных коротышек. С высоты роста монстров их головы выглядели как мягкие белые шляпки грибов. И протыкались они почти с таким же звуком. «Уп, уп, уп», – слышалось со всех сторон. Фирексийцы нанизывали на длинные четырехгранные штыки по нескольку голов, затем стряхивали всех разом и шли дальше.

Но совсем скоро в живых не осталось ни одного гнома. Позади отряда мутантов истекали кровью горы маленьких трупов. Примитивные создания. Они даже не могли умереть красиво. Другое дело – люди. С этими, по крайней мере, было куда как интересней. Они вопили и удирали, замахивались и увертывались. Почти как белесые тараканы в Пещерах Проклятых – трудно поймать, трудно убить, но при этом они не представляли никакой опасности. И в конце концов, лучший способ убить таракана, если, конечно, ты не собираешься его съесть, – просто раздавить его.

На штыке все еще болталась пара мертвых тел. Не обращая на них внимания, Джикс проткнул двоих людей. А левой рукой, сжимающей кинжал, полоснул по лицу третьего. Коротким кинжалом всегда удобно наносить удары по голове, и, если резануть по глазам, они лопнут, как перезрелые ягоды. Командир обладал достаточной силой, чтобы вонзить лезвие в висок, затем слегка надавить, дробя кости так, чтобы оружие вышло с противоположной стороны. А если противник вздумает сопротивляться, всегда можно попросту перерезать ему горло. Или ударить прямо в лицо, располосовав от уха до уха.

Смешно сказать, но получив такое пустяковое ранение, люди сразу прекращали драться, валились на землю и зачем-то хватались руками за повисшие на разодранной коже челюсти. Тогда как любой фирексиец даже не заметил бы подобного повреждения.

Офицер Джикс бросился вперед. Как прекрасны его солдаты! Красивые вытянутые черепа, зоркие кошачьи глаза с вертикальными зрачками, белоснежные клыки, острые рога, прижатые к голове уши. И сражались они красиво. Серокожая женщина словно тигрица вонзила все восемь когтей в грудь человека и одним движением разорвала его на куски. Мужчина, потерявший правую руку, наносил удары тем, что осталось, – острыми обломками костей. Даже ребенок – на вид ему было не больше десяти – ловко перескакивал с плеча на плечо, откусывая мощными челюстями уши, а иногда и куски черепов, словно надкусывал спелые яблоки.

Это было великолепно! Явгмот сделал для расы транов больше, чем любой другой правитель. По сравнению с его созданиями, прежние люди, слабые, мягкотелые и безобразные, казались не более чем зародышами, исходным материалом, нуждающимся в усовершенствовании.

Вскоре было покончено и с отрядом людей. Осмотрев поле боя, Джикс прикинул, что он один со своим отрядом уничтожил около тысячи врагов, потеряв не более десятка своих. Сотня к одному – неплохой счет. Поистине, эти люди ни на что не годятся, кроме как стать исходным материалом.

– Вперед! – приказал Джикс. – В ущелье!

Наступил рассвет третьего дня Тран-Фирексийской войны. Крики горожан, столпившихся на восточной стене, заглушали рев сражения. Обыватели взбирались на крыши домов, стояли на балконах, даже в Храме не осталось свободного места. Блоки силовых камней проецировали отражения людей на город. Казалось, сами боги следили с небес за ходом битвы.

Но боги были слепы. Они видели лишь то, что хотели видеть, – силу и мощь фирексийцев. Горожане не могли разглядеть их уродства и жестокости. Для обывателей война была всего-навсего занимательным представлением, далеким спектаклем, не имеющим ничего общего с настоящим убийством и смертью. Всякий раз, когда меткий выстрел лучевых пушек сбивал очередной корабль транов, толпа взрывалась аплодисментами. Каждый новый сюрприз, подготовленный Явгмотом, будь то появление песчаных крабов, боевого бегемота или отряда фирексийцев, приветствовался победным смехом и ликующими возгласами.

Ребекку коробило от этих выкриков и насмешек. Архитектор взобралась на строительные леса Храма, под самый купол, куда горожанам вход был закрыт. В полном одиночестве она смотрела на восток, где разворачивалась кровавая драма.

Две сотни вражеских воздушных судов догорали посреди пустыни. Силовые кристаллы их двигателей раскололись при падении и теперь вбирали в освободившийся вакуум окружающее их пространство – людей, эльфов, гномов, минотавров, Виашино… Сколько отважных воинов кануло в небытие, не оставив после себя даже тени? А кто сосчитает мертвые тела, усеявшие землю? С высоты в полторы тысячи футов можно было видеть сотни тысяч обезображенных трупов. В большинстве своем трупов союзников, но были здесь и стражники и фирексийцы. Но это не имело значения. Военная машина Явгмота была голодна. Она катилась вперед, жадно перемалывая все, что попадалось на ее пути.

И толпа одобряла это. До слуха Ребекки доносились обещания влиться в ряды фирексийцев. Горожан восхищали их сила и бесстрашие, но они не видели, во что превратились их тела. Никто не хотел отставать, все жаждали быть «усовершенствованными» Явгмотом.

Внезапно ослепительный свет полыхнул над Храмом. Нечто огромное поднялось над горной грядой. И оно двигалось над пустыней, переливаясь и сверкая зыбким ртутным блеском.

– Явгмот, что ты задумал? – задавалась вопросом Ребекка. Прищурившись, она наконец разглядела, что показалось над полем битвы. – Нуль Сфера.

Она сама помогала Гласиану проектировать эту станцию и знала, что конструкция должна покоиться на металлических опорах, вбирая в себя энергию земли и передавая ее механизмам всей Империи. Но предположить, что Сфера может летать…

– О нет!

Война превратилась в бойню. По мере того как Сфера продвигалась над пустыней, механические солдаты транов поворачивали оружие против своих же создателей. Не ожидавшие этого союзники гибли сотнями, а те, кто успел сообразить, что происходит, обратились в бегство. Но и это не могло спасти их. Их уже ничто не могло спасти.

– Победа! Победа! Победа! – ликовала толпа.

Казалось, сражение кончено. Траны разгромлены и отступают к далекому Фоенону. Уцелевшие корабли выходили из боя и брали курс на горы.

Крошечная искра мигнула под массивной Сферой и скатилась в Мегеддонское ущелье, в самую гущу отступающей армии. На секунду все замерло, а затем в центре пустыни образовалось гигантское облако. Белые волны заволокли горы и растеклись по всей долине. Клубы пыли проглотили арьергард транов и покатились в сторону наступающих частей фирексийцев.

Город погрузился в тишину. До слуха еще долетали последние отзвуки битвы и крики гибнущих солдат, но уже через мгновение Халцион содрогнулся от страшного взрыва. Кристаллы Храма отразили звуковую волну, зазвенев хрустальными колокольчиками. Горожане валились на колени, зажимали уши руками, открывали рты.

Не устояла на ногах и Ребекка. Она знала, что произошло. Явгмот применил один из зарядов с деактивированным кристаллом. Оружие, о котором он столько мечтал.

Одним ударом он уничтожил целую армию транов.

– Поднимите Сферу. – Явгмот прохаживался вдоль кресел в центре управления. – Поднимите ее повыше над этим смертоносным облаком.

Пол качнулся. Фирексийцы, стражники и механики еле удержались на ногах. Повинуясь команде, серебристый шар пополз вверх.

– Настройте насосы на возникшее излучение. Это чистая энергия. Перекачайте ее, прежде чем она уничтожит все вокруг.

Седой механик покачал головой:

– Что прикажете делать с таким количеством энергии? Боюсь, наши батареи не выдержат нагрузки.

– Так избавьтесь от нее! Направьте во все двигатели, во все механизмы в пределах досягаемости Сферы… Уничтожьте их, в конце концов…

Даже для пожилого, видавшего виды изобретателя этот приказ показался слишком жестоким.

– Но тогда погибнут тысячи ни в чем не повинных граждан. То есть все, кто работает с приборами и механизмами или пользуется ими… горнорабочие, лесорубы, рыбаки…

– Делайте что приказано и радуйтесь, что я не заставил вас повернуть механизмы против их владельцев. – Явгмот все более и более раздражался непонятливостью старика. Но, взглянув на покрытый испариной затылок механика, он как будто смягчился. – Это лишь временная мера. После того как траны капитулируют и признают меня императором, все устройства будут восстановлены. Для этой энергии я найду лучшее применение. Мои инженеры проектируют передатчик, способный перекачать ее из Доминарии прямо в Фирексию. То, что приносит смерть здесь, послужит для строительства моего нового рая.

– Простите, что прерываю вас, господин Явгмот, – уныло сказал старик, – но у меня печальные новости.

– В чем дело?

Пробежав пальцами по кристаллам пульта, изобретатель сообщил:

– Мы набрали высоту, и это дало возможность для визуального осмотра большей площади… Я только что заметил их. На западе… примерно в сотне миль отсюда… и они приближаются…

– Кто, черт возьми?! – Явгмот с трудом подавил новый приступ раздражения.

– Две воздушные эскадры и две армии транов, сэр…

Глава 23

Никто не выжил в молочно-белом смертоносном облаке. Целый день оно висело над ущельем, прежде чем было втянуто насосами величественной Нуль Сферы. А когда это произошло, на земле не осталось ничего. Ни трупов, ни щитов, ни мечей, ни серебристых доспехов гвардии Халциона. Облако поглотило и массивных бегемотов Гласиана, и обломки поверженных кораблей. Впрочем, не осталось и самой земли. Исчез песок и слой грунта глубиной в тридцать футов. Образовалось огромное каменное плато, первозданно чистое, будто кто-то выжег его кислотой.

Экипажи военных кораблей, зависших над бывшей пустыней, в изумлении смотрели вниз, когда до них дошел запоздалый приказ:

– Приземлиться в пустыне, принять на борт столько солдат, сколько выдержат суда, и доставить их в город. Затем дозаправиться, пополнить боезапасы и приготовиться к бою.

«Принять на борт кого? Приготовиться к бою с кем?» – недоумевал капитан головного крейсера. Подошедший офицер указал в сторону Халциона. Небо над городом сплошь затянуло черными тучами. Только на западе это были не облака. Грозная воздушная армада медленно ползла к столице, а в ее тени маршировали две огромные армии.

– Граждане Халциона! Вы стали свидетелями великой битвы. Вы видели захватчиков и предателей, именующих себя Союзом транов, вероломно вторгшихся на нашу землю.

Вы видели, с какой непревзойденной храбростью сражалась наша доблестная гвардия. Также вы видели и фирексийцев. Вдохновленные жаждой справедливой мести, они отстаивали наши идеалы. Наконец, вы видели, как новое оружие уничтожило врага.

Все это вы могли наблюдать с крепостных стен и крыш ваших домов, из Храма, откуда я обращаюсь к вам сейчас.

Я призываю вас стать частью того, что вы видели. Пусть мужество и доблесть воинов Халциона поселятся в ваших душах, а в бой ведет жажда праведной мести. Пускай это белое облако, стершее с лица земли даже воспоминание об армии врагов, изгонит из ваших сердец страх и малодушие.

Настал наш час. Долгое восхождение наконец привело нас к порогу рая.

Но городу грозят новые орды подлых захватчиков. Они пришли только для того, чтобы захлопнуть перед нами дверь в счастливое будущее, до которого нам остается всего лишь один шаг. Они хотят низвергнуть нас в пучину невежества, загнать нас в Пещеры Проклятых.

Но там нам не место. Мы поднялись из болезней и смерти к счастью и жизни. Мы победили проказу, в то время как от нее страдает весь остальной мир. Мы победили саму смерть. Доказательством этому служат новые люди – фирексийцы. Они обладают удесятеренной силой и продолжают сражаться даже тогда, когда погибают простые смертные.

Вы видели их издалека, но скоро вы сможете влиться в их ряды, стать такими же сильными, бесстрашными и… бессмертными! Они – наше будущее! Сограждане! Пришло наше время! Я приглашаю вас шагнуть вместе со мной в светлое будущее. И я приглашаю вместе со мной сражаться с темным прошлым.

Все, кто хочет встать на защиту города, может войти в Фирексию и присоединиться к легиону новых людей, к легиону ангелов.

Отбросьте страх и обретите бессмертие, ибо мы возносимся! Становясь фирексийцами, мы превращаемся в богов!

Сирены выли часами. Ни единой души не осталось в Храме. Улицы опустели.

Многие горожане последовали призыву Явгмота, спустились в пещеры и перешли в Фирексию. Остальные разошлись по домам. Чтобы защитить свои жилища, они закрывали ставни, заколачивали окна досками, а то и просто задвигали изнутри мебелью.

И только Ребекка не ушла из своего Храма. Съежившись на вершине строительных лесов, она не двигалась с тех самых пор, как услышала взрыв. Ужас увиденного, страшный грохот, ударная волна… После всего этого у нее просто не осталось сил. Ребекка была истощена и морально, и физически. Затем камни Храма отразили суровый лик Спасителя Империи и послышался его уверенный голос. Он что-то говорил, обращаясь, по всей видимости, к горожанам. К чему-то призывал, что-то обещал… Она запомнила лишь слова о том, чтобы стать частью того, что они видели… Ребекка уже сделала это. Но в ее душе поселились не доблесть и бесстрашие, а ненависть и жестокость.

– Ах вот вы где… – Теперь его голос был мягким и ласковым. Поднявшись по лестнице, Явгмот приблизился к оцепеневшей женщине и сел рядом. – Пора спускаться. Скоро здесь будет небезопасно.

Ребекка подняла глаза. Как он красив! Темноволосый, смуглый, с мужественным лицом, отмеченным боевыми шрамами.

– Здесь никогда не было безопасно. Только теперь я поняла это.

Ослепительно улыбнувшись, он придвинулся так близко, что Ребекка почувствовала его ни с чем не сравнимый запах, смешанный с запахом дыма. Тяжелая сильная рука легла на ее плечо.

– Когда поднимаешься вверх, нельзя смотреть вниз, иначе станет очень страшно и подъем покажется слишком тяжелым. – Звук его нежного голоса волнами накатывал на Ребекку, а в черных зрачках отражались закатные лучи. – Ты взглянула вниз и поняла, как высоко забралась. Но эта глубокая темная пропасть уже позади. Ты испугалась…

– Я не просто испугалась, – прервала его Ребекка. – А эта темная пропасть полна трупов. Но мы даже не можем видеть их. Они исчезли в белом облаке… Сколько людей мы уничтожили? Сотни? Тысячи? Десятки тысяч?

Явгмот нахмурился:

– Ты никого не убивала.

– Убивала. – Остекленевшим взглядом она уставилась в пространство. – Потому что принимала участие во всем этом безумии. Я строила город. Я помогала мужу изобретать новое оружие, одно страшнее другого… Наконец, я привела тебя к власти…

Явгмот легко рассмеялся, как смеются, услышав какую-нибудь очаровательную глупость, и даже погладил Ребекку по голове.

– Ты приписываешь себе слишком много заслуг… Можно подумать, без тебя Гласиан не изобрел бы своего оружия.

– Кто еще смог бы понять его? Кто еще смог бы служить ему переводчиком?

– Значит, ты считаешь, что и я не достиг бы положения в Халционе?

– Я поддерживала тебя. – Она отстранилась от его руки. – Все эти речи о вознесении… Ты позаимствовал их у меня, только приукрасил немного. Только я давала людям надежду, а ты использовал их страхи. Жители Халциона поднялись из страха.

– Надежда, страх… Какая разница? – покачал головой Явгмот. – Главное, что они поднялись, остальное не имеет никакого значения.

Ребекка указала на поле недавнего сражения:

– Вот в чем разница… Вот что имеет значение…

Явгмот помрачнел:

– Ты устала и не можешь ясно мыслить.

– Может, впервые в жизни я мыслю ясно, – сбрасывая его руку со своего плеча, ответила Ребекка.

Вместо того чтобы отпустить молодую женщину, Явгмот снова обнял ее.

– Все, что я сделал, я сделал во имя нашего города и нашего народа. – Встав, он поднял ее на руки. – Я возвысил их и все еще возношу их. Я дарю им надежду на бессмертие.

Женщина внимательно посмотрела в его лицо. В сумерках оно казалось еще более мужественным и прекрасным, а в черных глазах отражались вечерние облака и сотни вражеских кораблей.

Ребекка беспомощно обмякла в руках Явгмота.

Халцион подготовился к новой схватке.

Инженеры Нуль Сферы обратили механических солдат транов против своих создателей. Битва была скорой и жестокой. Кровь, плоть и кости смешались с нефтью и сталью.

Багровеющая в лучах заходящего солнца Сфера контролировала ход сражения. Явгмот находился внутри металлического шара, до тех пор пока не пал последний солдат армии транов.

Его воздушный флот курсировал над Халционом и его окрестностями, удерживая вражеские корабли на расстоянии четырех миль от столицы. Стражники патрулировали город. Фирексийцы поддерживали порядок в нижнем мире. Ребекка отдыхала в своем доме. Гласиан томился в карантинной пещере.

Явгмоту больше нечего было делать в Халционе. Поэтому он принялся за работу. Его лабораторией стала Фирексия, получившая огромный запас энергии, перекачанной из Доминарии.

В первой сфере Джикс вел запись тысяч добровольцев, изъявивших желание сделаться фирексийцами. Большинство даже не догадывались о тех изменениях, которые должны были вскоре с ними произойти. Но как только их тела начинали меняться, никто уже не желал становиться прежним.

Во второй сфере механики истово трудились над производством снарядов с деактивированными камнями. Явгмот позволил крошечному уголку своего сознания задержаться там на мгновение, чтобы вдохновить изобретателей новой идеей и желанием воплощать ее в жизнь.

Основное же внимание Властителя было сосредоточено на происходящем в лабораториях четвертой сферы, которую он любовно окрестил Храмом Плоти. Верховные жрецы новой веры не занимались больше борьбой с проказой. Теперь они изучали разновидности вируса чумы. Явгмот хотел иметь в своем распоряжении инфекцию, способную поразить сотни тысяч жителей Доминарии, но безопасную для фирексийцев.

Жрецы создавали вирусы, устойчивые к высоким температурам, для применения в пустыне, и вирусы, которые сохраняли свои губительные свойства, будучи упакованными в корпуса снарядов, инфекции, способ поражать организмы только не-человеческих существ. Повелитель Явгмот предусмотрительно оставил в живых посланцев других рас и теперь использовал их для своих опытов. Жрецы скрупулезно изучили и построили точные копии аппаратов, поддерживающих жизнь Гласиана. Послы многократно умирали и возрождались вновь, прежде чем их биологическая оболочка погибала окончательно. В этом было даже что-то поэтическое.

Когда-то представители иных рас принесли в столицу «убийственное» послание. Теперь им в буквальном смысле слова предстояло возвратиться с губительными новостями. Возможно, восемь гробов с телами глав делегаций, отправленные восьми союзническим нациям, станут наилучшим способом доставить особый вирус чумы минотаврам, эльфам, гномам, людям-кошкам и городам-государствам, предавшим Халцион.

Явгмот удобно устроился в самом сердце Фирексии. Мысль о союзниках заставила его улыбнуться. Действительно, это было бы замечательно. Радостная дрожь пробежала по его телу и по всему миру.

Неожиданно он почувствовал чье-то незримое присутствие в девятой сфере. Никто никогда не входил, даже не знал пути сюда. Никого здесь не ждали, и тем не менее кто-то находился рядом. Явгмот не покинул сердце мира, он хотел оставаться божеством, ибо уже знал, кто осмелился его потревожить.

– Здравствуй, Дайфт.

– Здравствуй, Явгмот. – В ее голосе послышались металлические нотки. – Я слышала, ты ввязался в войну? Интересно, как ты поживаешь?

– Неплохо. – Он явственно ощущал ее присутствие в девятой сфере. Как будто опухоль давила на мозг.

– Неплохо, – медленно повторила женщина, приближаясь. Стук ее шагов отдавался в голове Властителя новой болью. – А как поживают твои люди?

– Мои люди? Фирексийцы?

– Да, твои люди. Жители Халциона. Траны. Твой и мой народ.

– Тоже неплохо, как видишь.

– Как раз этого я и не вижу. А знаешь, что я вижу? Тиранию, гражданскую войну и геноцид, – продолжала Дайфт. – Мне следовало послушать Гласиана.

– Послушать Гласиана?

– С самого начала он знал, кто ты на самом деле и на что ты способен. И предупреждал о возможных последствиях. Но, к сожалению, ни его жена, ни я не поверили ему. – Дайфт печально кивнула. – Твои злодеяния и твоя ложь больше не могут скрываться под маской добродетели.

– Какие злодеяния? Какая ложь?

– Возьмем хотя бы проказу. Ты сам прекрасно знаешь, что не было никакой инфекции, вызванной излучением. Ты придумал ее для того, чтобы уничтожить своих врагов и возвысить друзей. Ты даже научился заражать проказой здоровых и стал решать, кому жить, а кому отправиться в подземелье.

– Еще один скептик, – вздохнул Явгмот. – Но я ведь победил проказу.

– Ты изобрел средство, которое дало тебе возможность контролировать людей. Ты лечил тела и крал души.

– Я никому не причиняю вреда.

– Ты причиняешь вред всем и каждому. Единственное, кому тыне в силах повредить, так это старейшинам мятежных городов.

– Ты перенесла их? Где они?

– Они в безопасности.

– Зачем ты пришла ко мне?

– Я тебя сделала богом, я и отберу твое могущество.

Некоторое время Явгмот молчал. Он чувствовал, как Фирексия отдаляется от него, ощущал, что Дайфт встает между ним и его миром. Его сознание оставляло тысячи уголков нового рая, сжималось, скудело, опускалось с божественных высот в тело смертного человека. Теперь он просто стоял рядом с темнокожей женщиной в центре темной девятой сферы.

– Ты можешь сделать со мной все, что хочешь, – мрачно улыбнулся он. – В конце концов, ты мироходец, а я всего лишь человек и твой пленник. Я полагал себя чем-то большим, думал, что могу спасти свой народ.

– Подлинный мироходец, мироходец от рождения появится среди людей и спасет их. А ты оставишь Фирексию и Халцион, прекратишь войну и пойдешь со мной на совет Союза транов. Хватит смертей. Никто больше не погибнет, разве что ты.

– Теперь мне не скрыться, но ты должна кое-что знать. Здесь, в четвертой сфере, содержатся посланники других рас, прибывшие тогда в Халцион. Так вот, – прищурился Явгмот, – они живут исключительно благодаря усилиям моего разума. Если ты заберешь меня из Фирексии, они погибнут.

– Нет, – возразила Дайфт, беря его за руку. – Мое волшебство излечит их от любых недугов, за исключением проказы. Они не умрут. Они возвратятся вместе с нами и расскажут о твоих злодеяниях.

Внезапно оба очутились в четвертой сфере.

Теперь она показалась мироходцу воплощением ада. В красном свете гигантских печей деловито сновали жрецы Храма Плоти. Они уже не были людьми. На протяжении нескольких лет их плоть совершенствовалась посредством их собственных разработок. Одетые в красные балахоны, бывшие медики оставили пульты оборудования и устремились к вновь прибывшим, сверкая глазами сквозь узкие прорези в черных масках. Явгмот жестом остановил их. Узнав хозяина, жрецы согнулись в низком поклоне и попятились на свои места.

За их худыми спинами стал виден длинный ряд вместительных чанов, наполненных золотистым маслом. Каждый был подсвечен снизу, каждый был занят человекоподобным существом. Сквозь прозрачные стенки емкостей Дайфт разглядела «усовершенствованные»– тела несчастных, дополненные клыками, рогами, жесткой щетиной и звериными когтями.

– Что это? – В ужасе отшатнулась женщина.

– Будущее, – просто ответил развенчанный властитель. – Впрочем, вам это неинтересно. Вы пришли увидеть послов. Вот они. – Он указал на емкости за своей спиной.

Дайфт направилась к чанам.

То, что она увидела, можно было назвать преступлением против всех мировых цивилизаций. Если бывшие траны превращались в монстров медленно и постепенно, то эти несчастные создания были искромсаны вдоль и поперек беспощадно и жестоко. На животе гнома виднелись сразу три глаза, эльфу зачем-то пришили на лоб человеческие пальцы. Одну из рук минотавра заменило крыло утки. Женщине-кошке трансплантировали голову механического воина.

– Я не смогу вылечить это… это… Я не могла даже подумать…

– Точно, – кивнул Явгмот и в ту же секунду одним молниеносным движением вонзил меч в лоб мироходца.

У женщины подогнулись колени. Одной рукой Властитель сгреб ее пышные волосы, а другой ухватился за рукоять и стал раскачивать клинок из стороны в сторону.

– Ты никогда не думала и никогда больше не сможешь думать. Одним усилием мысли ты могла перескочить из мира в мир или лечить себя и других. Отныне главной задачей для тебя станет не растерять куски собственного черепа. – Явгмот улыбнулся собственной шутке. – Теперь ты моя пленница.

Кивком подозвав жрецов, он продолжал двигать лезвие, пока из носа Дайфт не потекла густая багровая жижа. Тогда Явгмот наклонился и поцеловал женщину прямо в окровавленные губы.

– Видишь ли, моя милая, мозг – вместилище мысли. За все способности человека отвечает какой-нибудь определенный орган. Нет органа – нет способности. Даже если дело касается путешествий между мирами. У тебя, моя дорогая, должно быть нечто обеспечивающее эту способность. Я собираюсь найти это и пересадить себе. Я стану мироходцем, а ты – куском мяса в этих чанах.