Товарищ Халков

Глава 17

Идти до «Кипариса» было десять минут, так что время у меня еще было. Поэтому я быстро доел булку, убрал бутылку в урну и юркнул в машину. Хотелось мне попробовать одну идею, и делать это на улице не стоило.

Хелена сказала, что мы с ней оба — метаморфы. Витакинетики. Она, правда, может только кератином управлять, а я, с ее слов, всеми тканями своего тела. Получается, я могу и внешность изменять, правильно? Как Мишаня, но тот просто копирует чей-то образ, и больше ни на что не способен, за что и называется доппельгангером.

Мне же, в теории, доступен полный комплект редактирования внешности. От незначительных изменений, до превращения в большого и страшного зеленого парня. Ну или в другого кого, на что воображения и сил хватит. Кстати, вот интересно — Товарищ Халков ведь метра два с половиной был, если не три — судя по тому, что мать Виктора рассказывала. И весом под полторы сотни килограмм. Откуда эта масса взялась и куда потом после обратного превращения делась?

Это же закон физики — сохранение массы. Или сверхи на то и сверхи, чтобы физические законы игнорировать. Но тогда это уже, простите, не продукт исследований нацистов, а магия какая-то! В нее мне, почему-то, верить не хотелось. Я еще суперов принять не успел.

Ладно, лирика это все. Сейчас у нас простая и прикладная задача имеется. Не попасться. Не стоит таскаться по городу с физиономией, которая, наверняка, на ориентировке у всех постовых имеется. Поэтому веришь ты, не веришь — а будь любезен изучать доставшиеся тебе способности надлежащим образом. И применять их на практике.

Я уселся в салоне так, чтобы видеть свое лицо в зеркале заднего вида. Внимательно его изучил. Высокий лоб, прямой и широкий нос, среднего размера рот со сжатыми плотно губами. Подбородок немного тяжеловат. Глаза серые, хмуро взирают на меня из-под нахмуренных бровей.

Так, приступим. Закрыл глаза, восстановил в памяти лицо Виктора и стал его мысленно менять. Нос сделать тоньше, глаза посадить чуть ближе друг к другу, надбровные дуги чуточку повыше поместить, а рот сделать меньше.

Лицо тут же занемело. Кожу, даже сами кости, кажется, потянуло в разные стороны. Возникло жжение, гораздо более сильное, чем при манипуляции с руками. Из глаз брызнули слезы — не от боли, она была не такой уж и сильной. По крайней мере, можно было терпеть. Скорее, слезливость была связана с изменением положения глаз. Хотелось бы в это верить, во всяком случае.

При этом, я старательно удерживал перед внутренним взором то лицо, которое лепил. И лишь когда жжение стало уходить, рискнул посмотреть на получившийся результат. В том, что я что-то с лицом наделал, даже не сомневался — все симптомы указывали на удачный опыт.

Из зеркала на меня смотрел… я. Тот самый, настоящий я, только молодой. Я уже успел забыть, как выглядел в двадцать, но создавая себе маску, видимо, подсознательно, восстановил в памяти свое собственное лицо.

— Твою мать… — прошептал я. — Это ж как вообще?

Нет, новый образ не был копией моего прежнего лица, но определенное сходство имелось. Так бы я и выглядел в прошлой жизни, если бы был на десять сантиметров выше и на пару десятков килограммов тяжелее. Ну и ряху, соответственно, наел покрупнее.

Но ведь — получилось! Новый-старый я точно не походил на Виктора Глебова, разве что ростом, весом и фигурой. Ее я менять не стал, точнее, даже не пытался. Но и сделанного было достаточно, чтобы совершенно спокойно ходить по улицам и не опасаться нарваться на бдительного милиционера или дружинника.

При этом лицо не ощущалось маской. Я вообще не чувствовал, что оно изменилось. Даже руками потрогал, кожу потянул — совершенно обычное лицо молодого парня. Мое. Фантастика, черт возьми!

Бросив машину на месте ночевки, я направился на встречу с Хеленой пешком. Анапа — город небольшой, по крайней мере, центральная его часть. Из края в край за полчаса можно было пройти. Так что явился я в «Кипарисе» вовремя. Но все равно пришел раньше девушки — кто бы сомневался!

Поэтому, просто на всякий случай, обошел кафе по кругу. Мало ли, вдруг за девушкой следят чекисты, а весь этот разговор по телефону, не более, чем способ выманить меня из убежища. Не то, чтобы я в это верил, но была же вероятность, что капитан Смирнов оказался не любвеобильным парнем, а жестким специалистом, который с легкостью расколол Хелену в машине, и заставил сотрудничать по дороге до города.

Никаких «подозрительных» машин и людей я не заметил. В окнах ближайшей «свечки» не блестели линзы биноклей наблюдателей, разве что дворник, метущий тротуар неподалеку, был каким-то чистеньким, не помятым и даже не киргизом. Но это уже моя личная деформация высказалась — в моем мире в последние годы других не было. А тут скорее такой вот и должен работать на улице — основательный мужик, опрятный, с наметившимся пивным пузиком. Курорт, все же. Советский. Следят в ЖЭКе за «облико морале» личного состава.

Ждать девушку решил на улице, не заходя в кафе. Уселся на лавочке неподалеку, чтобы наблюдать за входом. Вскоре она появилась, двигаясь легко и пружинисто. Пластика тела могла сказать знающему человеку не меньше, чем мимика, и, кажется, Хелена шла на встречу со мной с радостью. Да и я сам, признаться, залюбовался статной красавицей.

Позволив ей войти внутрь, я еще пару минут оставался на месте. Все-таки — береженного бог бережет, а уж с моими то врагами ни одна предосторожность не будет лишней. Взять хотя бы Корейца, который и метки ставить мог, и невидимым становиться.

Но вслед за девушкой никто не вошел, так что я, успокоив свою подозрительность, скользнул в помещение. Хелена, с нетерпением ждавшая меня, вскинула голову, но равнодушно мазнула по моему новому лицу взглядом, и вернулась к разглядыванию меню.

— Привет! — произнес я, усаживаясь напротив. — Что посоветуешь взять?

Она удивленно подняла глаза, а потом распахнула их в узнавании. Не по лицу, по голосу опознала. А так как знала о моей способности, быстро свела один факт с другим.

— Привет! — обе ее ладони накрыли мою. — Виктор, ты?

— На пробу сделал. — хмыкнул я, поворачиваясь в профиль. — Нравится?

— Прежнее нравилось больше. — рассмеялась она. — А этому нужна другая прическа. Позволишь?

Я кивнул, и девушка тут же несколько раз притронулась руками к моим волосам. После чего вытащила из сумочки и протянула мне дамское зеркальце — смотри, мол. Я кокетничать не стал. Вгляделся в отражение и признал, что профессиональный стилист была права — с короткой прической и блондинистым цветом волос это лицо смотрелось лучше. И еще более неузнаваемо.

— Спасибо. — я сжал ее пальцы. — Ну, так что тебе удалось узнать?

— Вам, мужикам, от девушки только одно и надо! — она капризно надула губки, но тут же, не в силах долго играть, прыснула. — Да не переживай, сейчас все расскажу.

Она поерзала на стуле, перегнулась через стол и зашептала в лучших традициях шпионских фильмов. Причем, настоящие разведчики никогда и ни за что так делать не станут. Любое отклонение от нормы привлекает внимание. Поэтому, если в том месте, где ты находишься, кричат — делай так же.

— В общем, я покопалась в базе милиции, поискала этого твоего Кареева и Корейца… — начала она, но я ее остановил.

— Погоди. Давай для начала ты скажешь, каким образом ты взломала польку КГБ-шника, и смогла зайти в закрытую базу.

Потому, что это было странно. В смысле, как простая девушка, работающая парикмахером, и никакими особыми талантами не обладающая (ну, кроме управления волосами), смогла пробиться через наверняка серьезно запароленный телефон чекиста.

— Как ты узнал, что Смирнов из КГБ? — сделала большие глаза Хелена. — Я же тебе еще не сказала!

Но наткнувшись на мой серьезный взгляд, кивнула, и начала объяснять. Как оказалось, у хорошего мастера всегда очень много знакомых в самых разных сферах — а моя подруга была очень хорошим мастером. Так что нашелся среди них и такой, кто смог по одной лишь просьбе девушки, обойти серьезную защиту на польке Смирнова, и добыть пароли ко всем базам, в которые тот заходил с телефона. Так, в общем-то она и узнала, что кавалер ее подруги никакой не капитан милиции, а самый настоящий конторский.

Впрочем, это ее не напугало, а, кажется, взбудоражило еще больше. Забравшись с его логина в милицейскую базу данных, она быстро нашла Кареева, выписала в отдельный файл все его контакты, а также степень их близости. После чего перешла к поискам Корейца. И, как оказалось, ни в архивах МВД, ни у их смежников никакой информации на искомый субъект не было. Или уровень допуска капитана Смирнова был маловат.

— Все здесь. — она подняла руку с полькой и приложила ее к моей так, чтобы они соприкасались маленькими экранчиками-проекторами. — Виктор, что ты ждешь, разреши сопряжение!

— Да я как-то не умею. — был вынужден признать я. Тут же поправился, чтобы не вызывать подозрений. — Никогда этой функцией не пользовался. А что, через почту нельзя?

— Вот ты смешной! — возмутилась Хелена. — Это, между прочим, секретные сведения! Их просто так нельзя пересылать, только через сопряжение.

Как оказалось, сопряжение было полным аналогом блютуза, так что в том, что нужно делать, я разобрался довольно быстро. И уже через минуту изучал полнейшее досье на своего недруга.

— Так… — вслух размышлял я. — К родственникам он не пойдет, не дурак, значит их вычеркиваем. Все друзья и товарищи тоже в минус. А за что он у нас сидел? М-м-м, разбойное нападение, по малолетке! Какая прелесть! Не, к бывшим подельникам тоже не сунется.

— Почему? — удивилась девушка. — Разве не к друзьям пойдет любой человек? Ну, если у него неприятности.

Настало мое время снисходительно пояснять ей прописные истины.

— Карыч на карандаше у милиции. Уже давно. А позавчера я на него заявление написал. Проникновение в жилище, угрозу жизни и что-то еще, не помню. Дело пойдет через участковых, да и хулиганка там по большому счету, то есть объявлять его во всесоюзный розыск точно не будут. Предполагаю, что вчера его еще не искали даже. А вот сегодня начнут — с учетом моего заявления, и того факта, что на берегу озера остался его мертвый товарищ. А Карыч у нас сиделец, точно знает, куда милиция пойдет в первую очередь. Нет, к друзьям он не пойдет.

— А куда? — завороженная моим объяснением, девушка даже рот приоткрыла. Сделавшись еще более привлекательной.

— Туда, где искать будут в последнюю очередь. Это даст ему небольшую фору по времени, день или два, чтобы спланировать бегство из города. Вот смотри, в его досье есть упоминание о дальнем родственнике, живущим в станице неподалеку. Думаю, заляжет он там.

— Ты так хорошо в этом разбираешься! — удивленно всплеснула руками Хелена. — Откуда все это знаешь? Я бы даже подумать не могла!

— Да со мной в армии служил один… любитель детективов. — наскоро придумал я легенду. — Просто с ума по ним сходил. А в карауле на посту скучно, вот мы с ними и развлекались. Он задавал тему из прочитанной книги, а я строил версии. Так что — поднатаскался.

В этой истории было множество дыр, но я не думал, что девушка легко их найдет. Откуда гражданской, да еще и немке, знать, как проводят время в карауле, назначенные туда солдаты?

Да и я не так уж был уверен, что Карыч рванет к старому деду, с которым находится непонятно в каких отношениях — вполне возможно, что даже на ножах. Просто весь мой опыт прошлой жизни твердил, что для него это единственный вариант, если Карыч хочет и от милиции уйти, и от Корейца, который сейчас обрубанием хвостов занимается. Интуиция, в общем. А ее довольно сложно объяснить словами.

— Это так интересно! — подруга только что на стуле не подпрыгнула. — Едем туда?

— Стоп-стоп-стоп! — рассмеялся я. — Ты-то куда собралась, горячая германская девушка?

— С тобой, конечно! Мы же вместе его нашли, вместе и возьмем!

— Хелен… Ты знаешь, ты мне очень нравишься. Погоди, дай договорить. Очень-очень нравишься. Мне даже кажется, что я в тебя понемногу влюбляюсь. — в этом месте на щеках у подруги возник едва заметный на смуглой коже румянец. Я же, обманывая ее лишь на половину (а то и меньше!) продолжил. — Но со мной ты никуда не поедешь. Карыч опасен, и мне нужно будет полностью сосредоточится на угрозе. И не отвлекаться ни на что больше. Например, на то, что очень дорогой для меня человек может пострадать.

— Но!..

— Без «но». Я бесконечно ценю, что ты для меня делаешь, и как помогаешь. Вот только этот момент мы точно больше обсуждать не будем!

Некоторое время она смотрела на меня пристально и, кажется, немного зло. Я даже немного испугался, что девушка сейчас встанет и уйдет прочь. Но потом ее лицо расслабилось, и она иронично протянула.

— Русские! Я и забыла, что вы все ужасные упрямцы!

— Поверь, немцы в этом вопросе от нас ушли недалеко.

— О, пропасть огромна! Мужчина в моей стране никогда не станет так говорить с женщиной.

— Как? Неуважительно?

— Ставя перед фактом. Окончательно все решив и даже тени сомнений не допуская, что может быть как-то по-другому.

— Ну, прости… Я такой — шовинист, домостроевеец и противник феминизма. — я сделал лицо сурового русского и пробасил. — Женщина должна сидеть дома, варить борщи и рожать сыновей!

Хелена рассмеялась этой немудрящей шутке.

— Да нет, знаешь… Мне даже немного нравится, как ни странно. Такое ощущение надежности. Сильного плеча, буквально — стены! У британцев есть такое слово в языке — strong. Вот оно тебе очень подходит.

— Ты сейчас лестью пытаешься мое решение передавить, да?

Девушка рассмеялась.

— Немного! Ладно-ладно! Больше не буду. Но ты тогда мне пообещай мне кое-что?

— Вернуться живым?

— Дурак! Это тоже, но главное — чтобы мне все первой рассказал! Иначе я от любопытства на стену полезу.

— Позвоню сразу, как приеду в эту станицу. — твердо пообещал я. — И когда ясность с Кареевым будет, тоже.

— Лучше напиши. Вдруг я буду занята, не смогу принять вызов, а перезванивать тебе будет опасно.

— Хорошо.

И этот момент, я понял со всей отчетливостью, что должен Хелену поцеловать. Такой был момент — если этого не сделать, то мы еще какое-то время будем неловко ходить вокруг да около. Как делают все люди, которые уже понимают, что нечто незримое их связывает, но еще не сделавшие навстречу друг другу ни одного шага.

И я ее поцеловал. Привстал, перегнулся через стол, замер в паре сантиметров от ее губ. Которые девушка прошла уже сама. Решительно, как и все, что она делала.

— Ох! Ну наконец-то! — произнесла она через черт его знает сколько времени. Дыхание ее немного сбилось, как и мое, впрочем. — Я уж думала ты никогда не сообразишь. Вы, русские, такие нерешительные!

— Ты сейчас сама себе противоречишь. — тихонько смеясь ответил я. — То мы с чужим мнением не считаемся, то нерешительные. Ты уж определись.

— Я девушка, мне можно! — она снова притянула меня к себе. А когда мы друг от друга оторвались, сказала лишь. — Все, иди или я за себя не ручаюсь!

И легонько толкнула в грудь. Слегка пошатываясь, немного пьяный от боевых наркотиков, которые были впрыснуты мне в кровь, я вышел из кафе, и прошел, наверное, метров сто, прежде чем понял, что иду вообще в другую сторону.

Расплывшись в дурацкой улыбке, напомнил себе, что в принципе неважно куда идти — минивэн Корейца я больше трогать не собирался, а такси можно вызвать из любого места. Надо только вбить адрес деда Карыча и посмотреть, хватит ли у меня денег на поездку. Иначе придется возвращаться в кафе и портить все впечатление, занимая у подруги в долг.