Тот, кто не спит

4

— Кто идет? Кто идет, спрашиваю? — выставив перед собой винтовку, мосинскую, с беспощадным трехгранным штыком, мужичок настороженно вертел головой. — Стрелять ведь буду!

— Погоди стрелять! — небрежно отвел ствол к земле другой, старший секрета. — В кого стрелять собрался?

— Ну… Шуршит… — неуверенно ответил первый.

— Где шуршит?

— В овраге, — мах руки лукавил градусов на тридцать. Ополченец, охранничек…

Петров стоял у дерева, выжидая, когда очередная туча спрячет месяц.

— Ты сегодня не дури, забудь про бабьи страхи. Человека стережем, ясно? Увидишь — стреляй, разве жалко, а попусту шуметь не моги, понял?

— Понял, — уныло заметил первый. — Я вижу слабо, куриная слепота.

— Зря не колготись, стой смирно, — выговаривал старший. — Раскрываешь секрет, дурак.

Петров оставил пост далеко за спиной, а старший, войдя в раж, все отчитывал бедолагу. Везде одно и то же.

В бараках тьма, окошечки смоляные. Лишь в конторе жгут керосин, густой желтый свет нехотя выползал из-за занавесок. Кумекает правление, бдит. Часовые контору, как елку, обхаживают, хороводы водят.

Он прошел дальше, вспоминая примечания к аэрофотоснимкам. Напротив каждого объекта — вопросительный знак. Или два. Догадайся, мол, сама.

Подземное сооружение — в левом углу карты. Квадрат А девять. Попал.

А ну, как не угадал? Блукай ночью, шпион засланный. Вход — что в овощехранилище. Уходящий под землю спуск, каменные ступени, а дверь железная. Вторая — потоньше, но отпирается той же отмычкой. Двойной тамбур, очень мило. Воздух застоявшийся, сырой.

Петров пробирался по подземному залу, водя по сторонам лучом электрического фонарика.

Большой. Если в тесноте да обиде, человек на двести. Котлован. Мы рыли, рыли, и, наконец, отрыли. Трубы, вентиляционная установка на велосипедной тяге, трехъярусные нары, скамейки, словно в летнем кинотеатре, баки с водой, затхлой, давнишней. Отхожее место, по счастью, в простое. Стены кирпичом выложены, деревянные стойки подпирают низкий потолок. Неграновитая палата. Завтра, вернее, уже сегодня, придет племя младое, незнакомое, и благоустроит свежесорванными вениками приют последнего дня. Надо до них и самому что-нибудь сделать, подать пример доблестного освобожденного труда.