Глава 13 - Гиблое место

Когда я вышел к завтраку, первое, что я услышал - это обращенные к кому-то слова Зигфрида.

- И ты называешь это "близко"? День пути?

Кто-то невидимый возразил командиру.

- Да по нашим меркам - это рукой подать. Поедем на санях, пригреетесь, поспите в дороге.

- Может, ты мне еще предложишь вашей русской медовухи с собой взять для лучшего самочувствия?

- А что, ваша светлость, не помешает. Ежели запуржит - хотите - за санями бегите для согреву, хотите медовушкой ее попользуйте.

Тут Зигфрид увидел меня.

- Нет, ну ты слышал, что он говорит? Мне, боевому рыцарю, предлагать валяться на саночках, словно бревну какому! А если враг устроит засаду?

Тут я наконец разглядел и его собеседника. Это был дюжий крестьянин в распахнутом на груди тулупе, телосложением не уступавший нашему Зигфриду.

- А ты кто? - поинтересовался я.

- Я - Ванька Киряй. Вольный землепашец. Меня попросили вас в Городище доставить. Не извольте беспокоиться, уважаемые, все уже оплачено.

- А кто платил? - вновь встрепенулся Зигфрид. - Платил тебе кто?

- А черт его знает. - небрежно бросил Ванька. У Зигфрида вытянулось лицо. - Не, не, вы не извольте беспокоиться. Я при Муромской Академии Магии состою. Просто сегодня день выходной и посыльный мне мешочек с деньгами затемно завез и поручение на словах передал.

- Так, черт подери, что тебе поручили? - уже начинал беситься Зигфрид.

- Поручено мне доставить вас к Городищу в целостности, сохранности и душевном благолепии. Я для ентого благолепия тоже вам жбанчик домашней медовухи прихватил. А коней, уважаемый, вы бы здесь оставили. По такой погоде поломать им ноги вы всегда усеете. Первопуток ледком прихватило - сухожилия запросто порежете.

- Так, - я наконец-то стал соображать нормально. - Зигфрид, он прав насчет груженых коней. Но и безлошадными нам оставаться тоже никак нельзя. Слышь, Ваня, а если наши скакуны на привязях за санями или телегами пойдут?

- Ну, эдак мы к ночи второго дня приедем.

- Тебе насчет скорости нашего путешествия какие-нибудь указания были?

- Да нет. Ваше дело - хозяйское.

Зигфрид вроде бы принял решение.

- Короче, Ваня, выходим с распряженными лошадями на привязях. Седла на отдельных санях поедут. Телега, кстати, по такой дороге пройдет?

- А вы еще и телегу в обоз поставить хотите?

Из сеней выдвинулся доселе неприметный Мойша.

- Не хотим, а должны, родимый. Без нее нам никуда.

- А телегу-то покажешь? А то, как бы нам ее на зимние полозья не пришлось переставлять…

- Пошли. - бросил Мойша и оба удалились на улицу.

Зигфрид проводил их взглядом и сказал:

- Короче, практикант, час всем на сборы. Иди, буди женщин.

- А чего я?

- А кто? Я, что ли? Учись. Представь себе, что они не женщины, а типа, бойцы. И давай, устраивай побудку.

Первым "типа бойцом", которому я решил устроить побудку, была Хельга. Я тихонько постучал в ее дверь. Мне никто не ответил. Я осторожно толкнул дверь и вошел. В комнате было тепло и уютно. Хельга спала на животе, по-детски уткнувшись головой в подушку. Одеяло прикрывало ей только спину и ее роскошный зад предстал перед моим взором во всем своем великолепии.

Я открыл рот, чтобы гаркнуть: "Подьем!", как вдруг Хельга зашевелилась и повернув голову ко мне, открыла один глаз и приложила палец к губам. Я озадаченно остался стоять с открытым ртом, чувствуя, как мой маленький дружок в штанах начал решительно предавать всю мою боевую решимость выполнить распоряжение командора.

Окончательно скинув одеяло, Хельга изогнулась и легла на спину поманив меня к себе движением все того же длинного пальчика и взглядом показала на дверь. Я так понял, что ее надлежало закрыть. Совершенно утратив бдительность, я повиновался указанию красавицы. Тут Хельга потянулась и с кошачьей грацией перевернулась на бок. Она глядела на меня, томно подперев щеку ладонью, а второй рукой поправляя чуть примятую со сна грудь. Продолжалось это соблазнительное представление секунд пятнадцать, после чего я на деревянных ногах начал приближаться к кровати. Она полушепотом сказала:

- Я все слышала. Не переживай. Я так понимаю у нас с тобой есть минут десять.

- На что? - заикаясь, поинтересовался я.

- На то, чтобы меня разбудить. Тебе же поставили такую задачу. Давай не будем терять времени, малыш. Иди ко мне.

Остальное я помню довольно смутно. В памяти отложилось только сладкое наслаждение, которое я испытал, войдя в ее распаленное лоно, как нож в горячее масло. Хорошо что в отношениях с этой сильной и зрелой женщиной не надо было мудрить и что-то изобретать. Мы просто любили друг друга страстно, словно двое животных. Я старался на совесть, и пожалуй впервые по-мужски, всем своим естеством, прочувствовал, что значит выражение - "иметь" женщину. Раза три Хельга с очень короткими перерывами словно умирала в сладострастных судорогах под моим натиском. Но вот наконец я захрипел и приготовился к главному моменту. Рука Хельги скользнула вниз и буквально силком вытащила моего теперь уже далеко немаленького дружка из своих чресел. Я изумленно отпрянул от ее тела - и увернуться от моего брызжущего семени Хельга не успела. Видимо, его было слишком много, так как я слышал, как девушка бормочет себе под нос, утирая свободной рукой лицо:

- Господи, господи! Что ж это такое!

Но вот, выплеснув все, мой дружок затих. Мне показалось, что мы уже опоздали везде и всюду, куда хотели ехать, что сейчас в комнату ворвется Зигфрид, что…С тихим стоном Хельга прервала поток моих страхов:

- Чего ж мы с тобой тут всего за пять минут натворили? Да откуда ж в тебе столько этого дела? Вся кровать мокрая…

- Это плохо? - неуверенно спросил я.

- Это хорошо. А еще хорошо, что я тебя на волю выпустила. У тебя, наверное, девки от одного чиха залетают. Твоего петушка и целовать-то опасно, ненароком захлебнуться можно…

Увидев, что я не очень понимаю, к чему она клонит, она сменила тон:

- Шам, я такого удальца, как ты, за свою жизнь второй раз встречаю. Нравишься ты мне сильно, и, как оказалось, не зря. А сейчас иди, буди Любаву. Я порядок тут немного наведу, а потом выйду к завтраку.

Совершенно опустошенный, я двинулся к выходу. Идея Ваньки насчет глотнуть медовушки и поспать в санях начала превращаться в весьма заманчивую перспективу.

Я постучал в комнату Любавы. Снова никто не ответил. В предвкушении пикантного зрелища я шагнул внутрь и остолбенел. Ее кровать была аккуратно заправлена, и в комнате никого не было. Вдруг я услышал смех Любавы у себя за спиной. Обернувшись я увидел ее стоявщей в дверях.

- Что, не ожидал, красавчик? Ты чего сюда пришел?

- Зигфрид прислал будить…

- Меня будить не надо, я со вторыми петухами встала. А Хельгу ты, того, разбудил? Быстро али нет?

- Разбудил. - буркнул я и почувствовал, как предательская краска заливает мне щеки.

- Ну и слава Богу. А то мне надоело самой ее будить. - бросила Любава, поворачиваясь ко мне спиной и направляясь по коридору в сторону кухни. Что она хотела этим сказать, я так и не понял, но поплелся за ней.

Завтрак прошел быстро и мы молча вышли в морозное утро города Мурома. Было темно, только где-то на востоке словно проведенная по линейке багровела красная полоса восхода.

- Однако холодать будет. - заметил возница Иван, выдавая всем медвежие полости.

Такую роскошь могли позволить себе только русины. Закутываться в дорогу в настоящие медвежьи шкуры с нашитыми на них полосками ткани для перехвата талии! Головные части шкур были аккуратно удалены и на их место приторочены просторные и мягкие капюшоны из кусочков шкур - видимо, обрезков.

- Слушай, Мойша, может тебе тоже полость медвежью дать, ноги прикрыть?

Я ожидал, что леший по своему обыкновению откажется. Тем более у него своих волос хватает. Но он согласился, как мне показалось, даже с радостью.

- Ну, устраивайтесь поудобнее, уважаемые, я сейчас шкуры запахну и помчимся. Только носы особо не высовывайте, можно заморозить.

Внутри полости было уютно. Даже настороженный Зигфрид, пообвыкнув, заулыбался.

Путь к Городищу я помню очень отрывочно. Мы ехали по бесконечной лесной дороге, Ванька что-то мурлыкал себе под нос на облучке, иногда начинал петь. Потом я заснул и проснулся часа в три дня, когда сани остановились в какой-то деревне. Мы некоторое время разминали застывшие конечности, потом пообедали в избе у очень, я бы даже сказал, слишком гостеприимной хозяйки - высоченной бабы с огромными мужскими руками, потом снова погрузились в сани и снова отправились в путь.

Переночевали мы на постоялом дворе, где ямщики переменяли лошадей. Поэтому спали не очень хорошо - в кабаке напротив почти до самого утра кто-то истошно и весело орал. Похоже, что все члены нашей бригады воспользовались дорожной паузой, чтобы немного отоспаться и привести в порядок расшалившиеся нервы. Больше всего меня поражало в пути собственное полное нежелание о чем-либо думать. Наконец, чуть пополудни второго дня, Ванька громко сказал, вроде бы ни к кому и не обращаясь:

- Городище, уважаемые, скоро будет.

Я встрепенулся и с удивлением обнаружил, что полтора дня валяния кулем в санях освежили мой ум, а в чем-то - и мое тело. Я забыл, когда последний раз я чувствовал себя таким спокойным и отдохнувшим.

Еще через час наша процессия встала на опушке густого леса. Зимнее солнце оказалось на удивление теплым и, выбравшись из порядком поднадоевшей полости, я даже не стал запахивать на груди полушубок.

Сзади меня под чьими-то шагами заскрипел снег. Это был Зигфрид. Судя по всему, мое странное поведение в Муроме хорошо запомнилось ему и он решил немного меня по воспитывать.

- Так, практикант, - начал он довольно сухим голосом, - распрягай коней. Ванька будет ждать нас здесь, у дороги. Ему не велено идти дальше. Мы пойдем вон по тому зимнику. Сегодня на тебе - вся обозная работа. Может, хоть так ты бездельничать отучишься. И это не снимает с тебя обязанностей по осмотру места.

Спустя двадцать минут мы, ведя за собой лошадей, тронулись по укатанному зимнику вглубь леса. Мойша, как обычно, плелся на телеге чуть позади нас. После получаса пути я уже было собирался возмутиться, когда услышал голос Мойши:

- Эге! Приехали!

- Куда? - почти хором воскликнули я, Любава и Хельга и растерянно завертели головами.

- Вы глаза разуйте! Видите, вон там между деревьями тропка идет? И деревья реже стоят?

Мы послушно уставились в том направлении, куда показывал Мойша. Никаких следов тропки или прямо уж так и редко стоящих деревьев не наблюдалось.

- Какая тропка, Мойша? Где мыши ходят? - ехидно поинтересовалась Любава.

- А ты, милая, не свежие следы ищи, а смотри, как снег примят. - парировал леший.

Для меня, необученного обращению с русинским снежным царством, скопище маленьких сугробчиков, странно сгрудившееся в лощине, не значило ничего. Потом я присмотрелся и ахнул.

Так бывает, когда долго смотришь на картинку их множества точек и вдруг они одномоментно сливаются в совершенно осмысленный портрет человека или рисунок животного. Следы на снегу внезапно развернули передом мной целое батальное полотно. Здесь были и полузанесенные следы сразу нескольких тяжелогруженых саней и в беспорядке разбросанные следы людей - еле заметные ямки на снегу и даже вытопленные жаром человеческого тела углубления, где лежало…так, раз, два, четыре человека.

- Там, за лощиной, Городище? - спросил я.

- Да, недалеко. - ответил Мойша

- Значит, стреляли отсюда. - уверенно заключил я.

- Что-то ты очень быстрый на выводы, практикант.- сердито прокомментировал Зигфрид.

- Пусть практикант скажет. - вмешалась разговор Хельга.

Зигфрид открыл было рот, чтобы возразить ей, но заметил, как Мойша утвердительно качает головой.

- Говори, только коротко. - бросил командир.

- Значит, смотрите. Вот следы от трех тяжелогруженых саней…

- Где, где, черт возьми? - рявкнул Зигфрид.

- Вот. - Мойша поравнялся с нами. - Он прав, Зигги. Дай ему рассказать. Хватит беситься.

Зигфрид что-то буркнул себе под нос и повернулся в направлении лощины. Я продолжил.

- Они разгрузились вон там. Потом подтащили туда какие-то ящики и сами залегли вон туда. Не знаю, сколько человек они оставили на высотке, но…

- Так, а вот теперь я все вижу сам. - бросил Зигфрид. - Потом там что-то случилось, и они все забегали. Надо подойти к высотке. Практикант, что за морок такой на тебя в Муроме напал, что ты там так ослеп? Девицы муромские смутили? Ты у нас, вроде, до баб сильно охочий?

Я понял, что Зигфрид начинает отходить. Такие колкости он позволял себе, только когда был чем-то доволен.

- Что, молчишь, практикант? В точку попал? - Зигфрид заржал во весь голос.

Видимо, для общей миролюбивой атмосферы начали хихикать и Хельга и Любава. Я облегченно вытер невесть откуда взявшийся пот на лбу.

- Так, ладно. А теперь вперед - на высотку. И к Городищу. - скомандовал Зигфрид.

Мы почти бегом проследовали к высотке. То, что мы увидели там, заставило нас на секунду застыть от ужаса. На вершине холмика была большая яма с неровными краями, а на дереве с жестоко пораненной и изломанной корой, склонившемся над ямой висела половина человеческого полушубка, из рукава которой торчала покрытая коркой крови и скрюченная почти до неузнаваемости человеческая ладонь. Хельга тихо присвистнула.

- Это как же его, бедолагу, так… И почему они его оставили так вот, на дереве болтаться?

- Торопились куда-то.- бросил Мойша. - и потом, смотрите…

Рядом была чуть менее заметная яма, которая, однако, при ближайшем рассмотрении оказалась значительно шире и глубже предыдущей. Я внимательно посмотрел на ее дно и вдруг заметил нечто. Хельга тоже тронула Зигфрида за рукав и показала, наоборот, наверх. Я поднял голову и увидел, что она привлекла его внимание в не менее странному предмету, воткнувшемуся в кору могучей березы неподалеку локтях в десяти над землей. Я тоже поспешил обозначить для Зигфрида объект своего интереса.

- Так, практикант, Мойша, Любава - вы вниз. Мы с Хельгой осмотрим дерево. - скомандовал командир.

Я спустился вниз и принялся разгребать снег. При этом Мойша мне активно помогал, а вот Любава вела себя как-то странно. Она вызвалась осмотреть округу и, как мне показалось, в большей степени затаптывала еще сохранившиеся следы, чем изучала их. Однако иногда она все-таки нагибалась и что-то поднимала с земли. Наконец я выкопал из снега странный предмет полностью. Это было нечто вроде жутким образом изуродованной чаши на основании из двух скрещенных пластин.

Мойша взял ее у меня из рук и начал внимательно рассматривать. От нечего делать я посмотрел наверх. Отсюда была видна только верхушка того дерева, к которому ушли Зигфрид с Хельгой. Я увидел, что она сильно подрагивает. Похоже, Зигфрид влез на дерево и теперь яростно пытался выдернуть из коры глубоко ушедшее вещественное доказательство.

- Понятно. - буркнул Мойша. - Пошли наверх, практикант! Любава, что у тебя там?

Любава подошла к нам. В руках у нее были обломки, в которых при внимательном рассмотрении можно было опознать остатки некоего крепко сбитого ящика из толстых планок.

- Любопытно…- протянул Мойша и молча направился наверх.

Там мы встретили раскрасневшегося Зигфрида, озадаченно вертевшего в руках две скрещенные пластины, на которых торчали обломки все той же пресловутой чаши. Этот предмет был изломан куда сильнее нашей находки, но было ясно, что и мы и Зифгрид нашли останки чего-то одинаково устроенного.

- Так.- почесал в затылке Мойша. - Это…это остатки зарядов от Федоровых метателей. А эти штуки - их хвостовые части. Что же тут такое случилось?

Я поднял руку.

- Помните, Любава сказала, что из-под Городища привезли кучу раненых? Похоже, Федор попытался выстрелить из негодного оружия, и оно взорвалось при испытаниях. А вот это - фрагменты внезапно взорвавшегося оружейного ящика. Именно испугавшись его взрыва, испытатели бежали отсюда.

Любава отреагировала довольно резко.

- Какого такого негодного оружия, Шамтор? Да, наверное, что-то здесь взорвалось…Но зачем умножать сущности без нужды? Мы знаем, что Федор испытывал здесь метатели. Вполне может быть, что все это грохнуло еще тогда.

- Не может. - не сказал, а скорее проскрипел Мойша. - Все произошло недавно. Они воюют уже много месяцев, а следы вот эти человеческие путаные совсем свежие.

- Допустим. - продолжала спорить Любава. - Но ведь метатели тоже имеют свойство изнашиваться. Может, они недавно испытывали старое оружие и оно не выдержало.

- Вот это более вероятно - согласился Мойша. - Но тоже странно. Зачем было переть старый метатель в такую даль? Хотя кто его знает…Что скажешь, Шамтор?

- Может, это было и старое оружие - подумав, согласился я.

Думал я совсем не о том, о чем, возможно, подозревали мои коллеги. Я решал - стоит ли выдавать Мирослава с его чертежами. Поразмыслив, я нашел изящный выход из ситуации. - Но, если честно, под эти снаряды и я мог бы что-то соорудить.

- Много на себя берешь, практикант.- ответил Зигфрид. Стоявшая за его спиной Хельга одарила меня томным взглядом.

Зигфрид продолжил:

- Так, теперь к Городищу. Я хочу понять, что на самом деле может это Федорово оружие, кроме как невпопад на деревьях куски человеческого мяса развешивать. Находки - в мешки и все вперед!

Мы двинулись к пункту нашего назначения и едва не проскочили через него. Место, где когда-то стояла деревенька, начало зарастать молодым кустарником. Мы остановились и огляделись. Вокруг не было никаких следов жилья. Около леса из снега торчали две печи, то там, то сям из неестественно высоких сугробов выглядывали отдельные бревна и развалины. И все.

- Интересно, сколько ему понадобилось снарядов, чтобы вот так расколошматить деревеньку…Сколько в ней домов было, Мойша? - поинтересовался Зигфрид.

- Восемь подворий.

- Даже подворий? - удивленно спросил Зифгрид. - То есть тут были и хлевы, и бани?

- Ну да. Все как корова языком слизнула. Я предлагаю осмотреть, как расположены воронки. Смысла искать вот эти хвосты - Мойша потряс одним из мешков - здесь нет. А вот посмотреть, как Федор учился строить атаку - любопытно.

Мы начали изучать ямы в земле. Сначала я думал, что во время первых испытаний Федор расстреливал подворья, но потом заметил, что воронки ложатся примерно по одной линии. Получалось, что Федор выстраивал из взрывов что-то типа "огненной стены" и залп за залпом переносил огонь все дальше вглубь Городища. Я попытался представить себе эту картину и понял, что выглядела она устрашающе. Но обратной стороной такой тактики было то, что существенно повышался расход снарядов. Чтобы уничтожить подворья Городища, советнику князя хватило бы и десятка снарядов. Он же положил на маленькую деревеньку пару дюжин.

Я поспешил поделиться своим наблюдением с остальными.

- Шустер ты, однако - заметил Мойша.

Зигфрид повернулся ко мне и задумчиво произнес:

- Шамтор прав. Русины, в отличие от Ганса, провели мало прямых битв. Но в Муроме мне рассказывали, что ни у одного противника не выдерживали нервы после вот такой подготовки. "Огненная стена" его еще ни разу не подводила. Очень разумная тактика. А самое главное - после замирения выяснялось, что в боях и сражениях погибало очень мало народа. Следовательно, практически не было и кровной мести. Федор знает, в какой стране он живет. Но у него осталось всего 24 снаряда, если верить той тряпице… И, как минимум, на один метатель меньше.

Он помолчал еще минуту и заключил:

- Так, выбираемся отсюда. Иван отвезет нас в Муром, а там посмотрим. Мне надо связаться с Сентом. Я вот только одного не пойму - зачем Федор упорно возвращается в эту глушь? Он мог бы давно начать испытывать оружие близ Мурома…

Мы молча пошли через лес. Хельга незаметно пристроилась рядом со мной. Наконец я услышал ее шепот:

- А Зигфрид-то растерян. В Муроме нам делать нечего. Да, похоже, никто нас там и не ждет.

Я почувствовал, что она сжала мои пальцы жаркой ладонью.

Наконец в быстро падавшем на лес зимнем сумраке обозначилось место, где нас должен был ждать Иван. Он был на месте.

Но не один. Рядом с санями стояло пять или шесть низкорослых фигур. Зигфрид схватился за меч, но раздался голос Мойши:

- Не балуй! Это наши! Лешие это!

- Какого черта им тут надо? - внезапно возмутилась Любава.

Увидев нас, Иван замахал руками, призывая поскорее подойти поближе. Мы ускорили шаг и вскоре подошли к саням.

Загрузка...