Только через мой труп, огр

Глава 6

Грегор

Арья отодвигает свою тарелку с удовлетворенным стоном.

— Ты был прав, — ты действительно готовишь вкусный омлет.

Она наблюдает за тем, как я пью сырые яйца и дожевываю остатки оленины, высасывая костный мозг из костей. Если ее и беспокоит как я ем, она этого не говорит.

Арья откидывается на спинку дивана и потирает живот.

— Это было восхитительно, спасибо. Если ты и дальше меня будешь так кормить, то я никогда не захочу уходить.

— Может быть, я это и намерен сделать, — мягко отвечаю я.

Ее глаза встречаются с моими, и я стойко выдерживаю ее изумрудный взгляд.

Она прочищает горло и встает, потянувшись за тарелками.

— Я помою их. Это будет справедливо, так как ты накормил меня, и…

Моя рука накрывает ее руку. Странно видеть контраст зеленой кожи с розовой. Ее рука выглядит такой нежной под моей. Мои пальцы длинные, толстые с черными заостренными когтями, как и на моих ступнях.

— Пока ты не решишь иначе, ты моя гостья, Арья. Мне доставляет удовольствие кормить тебя.

У нее расширяются глаза.

— Ты серьезно хочешь, чтобы я осталась? Я… не против этой идеи. Нисколько. Мне здесь нравится. Мир и умиротворение. Чистый воздух и простая жизнь. Я выросла в коммуне, у меня было очень мало средств, поэтому я не стремлюсь к материальным благам — нельзя стремиться к тому, чего у тебя никогда не было.

Она сжимает мою руку.

— Я хотела бы остаться. Я хочу, чтобы ты научил меня охотиться, ловить рыбу, выращивать овощи и…

Мое фырканье останавливает ее на полуслове, и я зачарованно наблюдаю, как мурашки покрывают ее руки.

— Ты стремишься учиться. Мне это нравится.

Арья направляется на кухню, и я следую за ней. Наливая воду в раковину, она начинает мыть миски, а я беру полотенце, чтобы их вытереть. Мое нутро согревается от ее близости. Интересно, как бы мы выглядели в глазах других — красивая рыжеволосая женщина и ужасный зеленый огр, вытирающий посуду на кухне.

— Откуда ты так много знаешь о том, как быть независимым? — спрашивает она, соскребая с миски кусочек вяленой оленины.

— Я вырос на ферме в Волгограде. Мои родители научили меня ставить ловушки, охотиться, выращивать овощи и готовить еду.

Я беру у нее чистую тарелку и вытираю ее.

— Они делили работу поровну. Моя мать была также искусна в охоте и уходе за землей, как и мой отец умел приготовить еду и шить.

Она хмурится, когда моет кружку.

— Волгоград находится в России. Тогда, то, что ты говоришь теперь имеет смысл. Как ты здесь оказался?

— Мы переехали сюда, когда я был подростком.

— Мы? Твои родители тоже?

— И моя сестра.

— У тебя есть сестра?

— Да. Близнец. Галина.

Говорить о моей сестре больно.

— Мы хотели учиться здесь, в США, и мои родители желали нам лучшей жизни.

Арья протягивает мне другую миску.

— Что ты изучал?

— У нас обоих есть диплом в области гостиничного бизнеса. Мы управляли гостиницей в городке.

Арья выглядит нерешительной, когда задает следующий вопрос.

— Я… Где они сейчас? Твои родители и Галина?

— Наши родители погибли в автокатастрофе за несколько лет до того, как я изменился.

— О, Грегор. Мне так жаль!

Глаза Арьи блестят от слез.

— А Галина? Она?..

— Умерла? Нет. Но она тоже выпила эту сыворотку.

Она втягивает воздух.

— Кем она стала?

— Я не знаю. Она исчезла. Я не видел ее с той ночи.

— Откуда ты знаешь, что она все еще жива?

Я сжимаю кулаки по бокам.

— Я просто… знаю. Иногда мне кажется, что я чувствую ее рядом с собой, словно если я повернусь, то она будет стоять здесь. Кроме того, я бы почувствовал это, если бы она умерла.

Арья придвигается ближе, ее изумрудные глаза наполняются слезами. Она добрая и заботливая, эта женщина, несмотря на свое воспитание. Взяв мое лицо в ладони, она проводит большим пальцем по моей щеке.

— Бедный, измученный мужчина. Мне так жаль.

Я хмурюсь.

— Я не мужчина.

— И ты также не огр. Не совсем. Ты, — она хмурится, — могр.

Это вызывает у нее вынужденную улыбку.

— Могр?

— Да, как мужчина и огр… могр.

Мое лицо расплывается в улыбке, и что-то среднее между рычанием и кряхтением вырывается из моего горла.

— Могр. Мне нравится это слово.

— Подожди… ты только что смеялся?

Я киваю.

— Я думаю, что да. Я не смеялся уже много лет. Ты великолепна, Арья.

Она улыбается.

— Я думаю, мы подходим друг другу, Грегор.

Я беру ее руку и подношу к своим губам, запечатлевая поцелуй на ее ладони.

— Я тоже в это верю.

Арья выглядит задумчивой.

— Ты сказал, что это место раньше называлось «Лесной ручей»?.. — она замолкает, зная, что эта тема заставляет чувствовать меня себя неловко.

— До того, как мы стали монстрами? Да.

Я резко киваю.

— Ходят слухи о том, что люди, превратившиеся в диких зверей и чудовищ, со временем стали называть это место «Кричащий Лес». Я видел, как мои друзья становились волками, драконами, змеями, зомби, минотаврами и орками. И моя сестра полностью исчезла. Итак, ты видишь, что я не единственный, кто… изменился.

— Все это кажется таким фантастическим — доктора, которые варят волшебные сыворотки, и люди, превращающиеся в «монстров». Хотя, мне кажется, слухи были преувеличены.

Ее изумрудные глаза останавливаются на моих.

— Я не думаю, что когда-либо в своей жизни встречала кого-то менее «похожего на монстра».

— И я не думаю, что когда-либо встречал кого-то, кто заставлял бы меня чувствовать себя менее чудовищем и больше похожим на человека, которым я был раньше. Я начинал думать, что он потерян для меня, что моя чудовищная сторона медленно разрушала то немногое, что осталось от человечности, — мои слова резонируют с печалью и одиночеством.

Одинокая слеза скатывается по щеке Арьи, и я смахиваю ее большим пальцем, поражаясь мягкости ее кожи. Она сокращает расстояние между нами и обнимает меня за талию, прижимаясь щекой к моей груди. Она просто обнимает меня, используя свои прикосновения, чтобы утешить, и дать понять, что понимает меня. В этот момент мы больше не человек и огр. Мы две одинокие души, которые каким-то образом нашли друг друга в темноте.

Арья вздыхает, когда мои руки обнимают ее.

— Ты настоящее совершенство.

Я кладу подбородок ей на макушку, усиливая хватку.

— Нет, ты само совершенство.

Она фыркает и отстраняется, чтобы посмотреть на меня.

— Я думаю, что твое зрение огра немного подводит тебя. Есть причина, по которой мне двадцать четыре, и я все еще девственница, и не только потому, что мой отец держал меня взаперти.

Я в замешательстве.

— Какая еще может быть причина?

Она поднимает бровь и проводит рукой вниз по своему телу.

— Ты меня видел?

Мое замешательство становится сильнее.

— Я и сейчас тебя вижу.

Она качает головой.

— Это не то, что я имела в виду. Тодд хотел меня не из-за моей сногсшибательной внешности или идеального тела в бикини. Он хотел получить с моей помощью власть над отцом. Никому не была нужна высокая, крепкая женщина с рыжими волосами, широкими плечами и бедрами. Мужчины хотят маленьких, изящных и стройных — по крайней мере так было в коммуне.

Я недоверчиво хмыкаю. Как могли эти идиоты не находить ее желанной?

— Они дураки. Мне нравится, что ты высокая и крепкая. Мне нравятся эти сильные плечи и женственные бедра.

Я подчеркиваю свои слова, скользя своими большими рукам от ее плеч вниз к талии и сжимая ее плоть.

— И мне нравится, что я могу обнимать тебя, не боясь сломать. Все эти вещи делают тебя более привлекательной, Арья, а не наоборот. Я не понимаю, как какой-либо мужчина не счел за честь иметь тебя в качестве своей женщины.

— О, потрясающе, — шепчет она.

Я хмурюсь.

— Тебе не нравятся мои слова?

— О, нет. Просто… для меня это неизведанная территория. Я всегда была неуклюжей, неловкой девушкой, к которой относились как к собственности, чем как к личности. Но ты заставляешь меня чувствовать себя женственной и желанной.

Ее щеки становятся еще более розовыми.

Я придвигаюсь ближе и наклоняю ее голову, чтобы она посмотрела на меня.

— Я хотел бы поцеловать тебя, Арья, но я не целовал женщину с тех пор, как стал огром. Я… не знаю, получится ли у меня.

Арья прикусывает губу.

— Я никогда никого раньше не целовала, так как насчет того, чтобы вместе с этим разобраться?

Мои чресла тяжелеют, а ноздри раздуваются. Я убираю прядь волос с ее лица, позволяя своим пальцам провести по ее подбородку.

— Я хотела бы этого.

Она дрожит, когда я провожу большим пальцем по ее нижней губе, и у нее перехватывает дыхание, когда я наклоняюсь, прижимаюсь своим носом к ее. Тихий придушенный звук вырывается из ее горла, когда мои губы касаются ее губ. С рычанием я притягиваю ее ближе, крепче прижимаюсь губами к ее губам. Я прижимаю их к ее нижней губе, затем к верхней, снова и снова. Это… приятно.

Но затем ее язык облизывает уголок моего рта, и приятное становится чем-то совершенно другим. Мое тело загорается, и рычание вырывается из моего горла.

Арья немедленно отстраняется.

— Извини. Я…

Я не даю ей закончить, со стоном прижимаюсь свои ртом к ее. С ответным стоном ее руки обвивают мою шею, и она запускает пальцы в жесткие волосы у меня на затылке. Ее пальцы впиваются в мою плоть, словно боятся, что я отпущу ее. Никогда. Я никогда не отпущу ее. Она моя. Знание пульсирует внутри меня так же яростно, как мое сердце гонит кровь по моему телу.

Я провожу языком по ее губам, и она приоткрывается для меня. Ее язык погружается в меня, когда мой язык проникает в ее рот, исследуя ее мягкие глубины. Ее вкус пьянящий и сводящий с ума. Я хочу целовать ее вечно.

Ее язык скользит по моему, и я стону ей в рот, отчаянно желая большего. Больше ее тела. Еще больше ее восхитительного вкуса. Больше ее. Я мог бы скользить своим языком по ее языку и доставлять ей удовольствие своим ртом часами. Я никогда не устану держать ее в своих объятиях, никогда не устану ощущать, как ее мягкие изгибы тают на мне.

Она облизывает уголок моего рта, вздрагивая, когда мой клык скользит по краю ее языка. Мой член набухает в шортах, с кончика вытекает предсемя, когда он стремится к тугому лону ее мягкого тела.

Мы целуемся снова и снова, пока оба не начинаем тяжело дышать. Когда я, наконец, поднимаю голову, ее рот блестящий и припухший, а щеки раскраснелись.

— Грегор, — выдыхает она. — Это было… потрясающе.

Я стону и наклоняюсь, чтобы прикусить ее рот, не в силах устоять перед еще одним вкусом.

— Ты освободила во мне зверя только одним вкусом своих идеальных губ.

— У меня такое чувство, будто я сплю. Словно я попала в сказку, где все, что я считала правдой… не так. Где принц — зло, а огр — настоящий герой.

— Я сделал много вещей, которыми не горжусь и совершил много ошибок. Я не герой, Арья.

— Я тоже. Я убийца, помнишь? — грустно говорит она.

— Ты не убийца. Жаба — убийца. Ты — выжившая.

Ее взгляд смягчается, и я знаю, что сказал правильные слова, но ее следующая просьба удивляет меня.

— Ты поможешь мне похоронить моего отца?