Точка покоя

11

— Прохлаждаться? С каких это пор узники прохлаждаются, находясь в заключении?

— Что-то решеток на окнах я не наблюдаю, да и сырого подвала тоже, — улыбнулся хранитель. — Может, старший префектор заморил тебя голодом?

— Спасибо. Кормят отменно, не жалуюсь, — пробурчал Толик.

— Не жалуешься — это хорошо. Поскольку жаловаться здесь не на кого. Сам оказался недостаточно расторопен для того, чтобы вовремя разобраться в ситуации.

— Скажите, преподобный, а вы всегда все успеваете правильно оценить?

О'Брилин рассмеялся:

— Говорят, что успеваю, но я советую тебе верить не всему, что говорят.

Хранитель, к удивлению Толика, оказался довольно легок в общении.

— А чему же верить?

— Чему? Например, тому, что ни у меня, ни у Олди Энца не было намерения втягивать тебя в сомнительную историю.

Очень даже может быть.

— Этому я охотно поверю, но повлияет ли это на мою дальнейшую судьбу?

— Судьбу? А так ли она плоха? Сам же говоришь, что не жалуешься. Противник нанес удар, но это вовсе не значит, что я позволю разменивать своих сторонников.

— А я — ваш сторонник? — удивился Толик.

Вот так и узнаешь что-то новое.

— Тебе это не нравится?

— Нет, почему же. В некотором роде мне приятно такое слышать. Просто я удивлен. Я не заметил, как и когда им стал.

— Этот вопрос ты должен задать себе. Твоя жизненная позиция — этот только твой выбор. Спроси себя, как и когда ты его сделал.

— При чем здесь моя жизненная позиция? — удивился Толик. — Речь ведь шла о сторонниках.

— Как при чем? Именно она определяет большинство наших поступков. За исключением тех случаев, когда такой позиции просто нет. Тогда поступки человека носят сумбурный и не всегда предсказуемый характер. От человека без жизненной позиции не знаешь, чего ожидать. В одной и той же ситуации он может поступить и так и иначе. Малейшего дуновения ветра достаточно для того, чтобы его образ действий поменялся. Прошу тебя, будь осторожен с подобного рода людьми и никогда не доверяй им в серьезных делах. Жизненная позиция — как якорь, она позволяет нам определиться со своим местом в мире.

— Значит, дело только в ней, и ни в чем больше?

— А разве этого мало?

— Лукавите, преподобный, получается, что бы я ни делал, все будет вам на пользу?

— Анатолий, как вы могли подумать, что я вас обманываю? — Мягкий голос, в котором прозвучало чуть укоризны и немного отеческой теплоты, заставил Толика смутиться и покраснеть.

— Извините, преподобный, — сказал он.

— Пустяки. Я все же отвечу на ваш вопрос. Да, все, что вы сделаете, будет мне на пользу, поскольку польза моя — в сохранении равновесия этого мира. Надеюсь, я научился разбираться в людях, да и сэнсы подтверждают мои выводы. Вы уравновешенны, честны и некорыстолюбивы. Не в вашем характере совершать поступки, которые могли бы пойти этому миру во вред.

— Если так… — неуверенно сказал Толик. — Но как-то я выгляжу чересчур идеальным.

— Не переживайте. Это лишь оттого, что я ничего не сказал о ваших недостатках.

Хранитель перешел с «ты» на «вы». Как ни странно, и то и иное обращение в его устах звучало вполне естественно. Первое не выглядело фамильярностью, второе не звучало казенно, лишь чуть подчеркивало официальность сказанного. И не более. Правильно расставленные акценты и интонации значат очень много. О'Брилин определенно обладал острым умом и мастерски владел словом. Толик понял, что перед ним весьма незаурядный человек.

— А они есть? Недостатки.

— Куда же без них. Но не буду вас утомлять их перечислением, чтобы не ронять вашу самооценку. Достаточно вам будет знать, что они имеются.

— И все же, преподобный, вы сказали, что я не могу навредить этому миру…

— Я сказал, что это вам несвойственно.

— Но как же недавний случай? Тот самый, из-за которого я вынужден безвылазно сидеть в префектуре.

— Это который? Ваше нападение на двух безоружных всадников или на старшего префектора Энца? — Хранитель лукаво улыбнулся, а Толик не мог понять, что веселого можно в этом найти.

— Я понял, о чем вы, но второй случай слишком забавен, чтобы о нем не упомянуть, — продолжил О'Брилин после небольшой паузы.

— Старший префектор совсем так не считает, — пробурчал Толик.

— Думаете? Оставим его на время, рассмотрим первый случай. Инициатором конфликта были не вы.

— Да, но я поступил не лучшим образом.

— Это так. Но мало кто на вашем месте смог бы сориентироваться. Ваша вина лишь в том, что вы недостаточно опытны, но это пройдет со временем.

— Лишь бы не вместе с жизнью, — улыбнулся Толик.

— К чему столько скепсиса? В ваши-то годы. Все еще впереди. Чем вообще вы планируете заняться?

— Сейчас или позже?

— Скажем так — в ближайшем будущем.

— А у меня есть выбор?

— Выбор есть почти всегда. А уж в данном случае — подавно. Вы собираетесь так и оставить это дело, не разобравшись что к чему?

— Я? — удивился Толик. — У меня такое впечатление, что это дело само никак не хочет оставить меня в покое.

— Вот-вот, кивайте на неизбежность. А все, что происходит, давайте пустим на самотек.

— Что-то я не пойму, преподобный, что вы хотите от арестанта.

— Что я хочу? Встряхнуть одного молодого человека и наконец заставить его шевелиться. Нет, посмотрите-ка, я его еще и уговариваю! Мне думается, не должно быть лица, более заинтересованного в том, чтобы разобраться во всем этом деле.

О'Брилин показательно нахмурился. Скорее для вида, чем в действительности гневаясь.

— Но чего именно вы от меня ждете?

Толик улыбнулся. Хранитель в самом деле встряхнул его.

— Действий. Только не спрашивайте, каких именно. Вокруг полно исполнителей, но не так много людей, которые умеют думать самостоятельно. Тех, кто думает, что умеет, — достаточно. Но думать, что умеешь, и уметь — это совсем не одно то же.

— А как же все это? — Толик обвел рукой окружающую его комнату. — Я ограничен в своих действиях.

— Ничуть. Все это как раз решается довольно просто. Просто для меня, — добавил хранитель. — Но мне хотелось бы быть уверенным в том, что мои усилия не напрасны. Есть у вас хоть какой-то план?

— У меня есть вопросы. Множество вопросов. Но я не знаю, располагаете ли вы достаточным временем.

— Достаточным для чего? Чтобы найти все ответы? Вряд ли. Для этого порой не хватает и жизни. Чтобы выслушать? Время найдется.

Хранитель приоткрыл дверь и распорядился:

— Пошлите гонца в муниципалитет. Пусть известит их о том, что я смогу нанести визит позже.

О'Брилин обернулся и вопросительно посмотрел на Толика.

— Не слишком ли вы с ними строго, преподобный?

— Не слишком. Небольшое ожидание в этом вопросе пойдет только на пользу. Предпочитаю разобраться сначала с делом куда более важным. Итак, что вас беспокоит?

Однако. Толик был удивлен. Он-то думал, что его личные дела как раз могут подождать. Впрочем, ему ли расставлять приоритеты? Если хранитель решил, что беседа необходима, есть ли смысл спорить?

— Что меня беспокоит?

Толик задумался. А ведь действительно, именно беспокоит. Беспокоит то, что все происходящее никак не вяжется и не складывается в стройную картину.

— Что вы думаете о странной избирательности, с которой стали действовать переходы из мира в мир? — спросил Анатолий.

Хранитель бросил на него внимательный взгляд.

— Вы думаете, это имеет какое-то отношение к недавним происшествиям?

— Не знаю, имеет ли это прямое отношение, но в том, что это как-то связано, почти уверен.

— Поясните, — предложил О'Брилин.

— Что мы имеем? Во-первых, несколько лет назад начал меняться контингент тех, кто переносится из мира в мир. Изменения эти никак нельзя приписать простой статистике. Идем дальше. В нападении на полевых стражников использовано автоматическое огнестрельное оружие, что указывает на след, идущий из моего родного мира. Скорее всего, это не прямое следствие. Думаю, пользовался оружием кто-то из местных. Но где-то они его получили. Почему такой странный выбор? — Толик не ждал ответа, он рассуждал вслух, задавая вопросы в первую очередь себе. — Я был на месте происшествия. Вокруг достаточно укрытий, использование арбалета было бы не менее эффективным. Допустим, имела значение скорость перезарядки. Но каждый из нападающих мог взять два арбалета или даже три. Уверен, это было бы проще, чем достать автоматическое оружие.

— И к какому же выводу вы пришли? — поинтересовался хранитель.

— Кто-то целенаправленно подсовывает нам версию о причастности людей моего мира к данной ситуации.

— Этот вывод спорный, — сказал О'Брилин. — Впрочем, все остальное очень интересно. Прошу вас, продолжайте.

Толик хотел было спросить, почему вывод спорный, но решил сделать это позже.

— Продолжу. То, что произошло в ходе расследования убийства стражников, тоже вызывает немало вопросов. Невидимость преступников для сэнсов, организованное противодействие, препятствующее проведению следствия. Все это наводит на мысли о хорошей организации. Что мы имеем в результате?

— Я понял вас, — кивнул хранитель. — Вы ведете к тому, что причиной всему заговор.

— Разве это не очевидный вывод? — поинтересовался Толик.

Хранитель с сомнением покачал головой.

— Совсем не факт. Многое из перечисленного вами вполне возможно объяснить иначе. Управляющий поместьем Патриса Льюла мог иметь личные причины для столь странных действий. Может, за ним водятся мелкие грешки, которые он не желает выносить на всеобщее обозрение. Что касается невидимости для сэнсов, то вам ли не знать: такое пусть и непросто, но возможно. Статистика переносов? Да, это странно. У меня нет логичного объяснения ее изменению. Объяснений этому феномену пытались давать много, но ни одно не устраивает меня в полной мере.

— Значит… — огорчился Толик.

— Ничего это не значит. Дело в том, что я как раз склонен усматривать в некоторых перечисленных событиях и некоторых укрытых от вашего внимания происшествиях чужую волю. Нам противостоит противник. Хитрый, коварный, жестокий. К тому же большей частью остающийся в тени.

— К чему тогда… — Толик сделал неопределенный жест рукой.

— К чему возможные опровержения? Я лишь хотел показать вам, мой друг, что не все так однозначно. Многие события имеют несколько толкований, не стоит их автоматически подгонять под то, которое выгодно нам. На будущее имейте это в виду.

— Спасибо, непременно.

— Разговор наш убедил меня в серьезности вашего подхода к этому делу. Теперь мне хотелось бы знать, имеете ли вы желание действовать.

— Честно говоря, я хотел бы разобраться в этом вопросе.

— Что ж, желание есть — это хорошо. А возможность я вам обеспечу.

— Предложите мне занять место стажера в префектуре? Нечто подобное уже было предложено. При всем моем уважении к Олди Энцу я ответил отказом. Мне думается, я его сильно оскорбил, о чем очень сожалею.

На лице О'Брилина появилась мимолетная улыбка.

— Разумеется. Старший префектор не привык, чтобы при каждом отказе от его предложения его били в челюсть.

— Я сожалею, но я пытался объяснить причины, заставившие меня это сделать.

— Пока оставим это. Тем более что я не предлагаю вам то же самое. Челюсть, знаете ли, жалко.

Хранитель хохотнул. Толик покраснел.

— Как вы могли подумать такое, я никогда бы не посмел! — со всей искренностью заверил он.

Хранитель жестом предложил помолчать и улыбнулся, давая понять, что последнюю его фразу не стоит воспринимать серьезно.

— Итак, вы готовы действовать. С чего намереваетесь начать?

— Я хотел бы ознакомиться с порядком хранения огнестрельного оружия, — попросил Толик.

— Мушкетов?

— Нет, тех образцов оружия моего мира, которые не были переплавлены.

— Не думаю, что у Олди с этим непорядок. — Хранитель с сомнением покачал головой. — Впрочем, извольте. Я дам соответствующие распоряжения. Старший префектор организует эту экскурсию. Что еще?

— Мне нужен будет сопровождающий. Кто-то, хорошо знакомый с местностью. Думаю, Нимет подошел бы.

— Вы уверены? Честно говоря, у меня на этого полевого стражника были другие планы.

— Преподобный, поверьте, во всем случившемся нет его вины! — горячо сказал Толик. — Это скорее я недосмотрел.

— Допустим, недосмотрели вы оба. Вы зря беспокоитесь, Анатолий, у меня нет желания его наказывать. А вот убрать его на полгодика подальше от города было бы полезно. Может, возьмете другого спутника?

Толик ненадолго задумался:

— С Ниметом я знаком. И потом, есть еще один плюс. Кто как не он должен быть заинтересован в успешном расследовании.

— Это верно. — Хранитель кивнул. — Хорошо, получите в сопровождение именно этого стражника. Что-то еще?

— Пока все.

— Имейте в виду, при необходимости можно задействовать довольно значительные силы префектур и полевой стражи. Надо только определиться с направлением, в котором следует работать.

— Думаю, работа ведется и без меня, — сказал Толик.

— Да уж не стоит на месте. Расследованием занимаются десятки людей. Но результаты пока скромные. Так что беритесь за дело, Анатолий, и чем быстрее, тем лучше. Да, вам необходим какой-то официальный статус. Что вы скажете насчет должности моего личного помощника?

— Есть такая должность? — удивился Толик.

— Есть. С сегодняшнего дня. Сейчас мы составим официальный документ.

Хранитель присел к столу и набросал несколько строк.

— Ну вот, теперь вы можете заниматься расследованием на совершенно законных основаниях.

Толик был поражен той легкостью, с которой О'Брилин создал новую должность. Вести расследование? Анатолий никак не мог предположить, что ему придется заниматься именно этим. Но дело повернулось так, что он не мог оставить все произошедшее без внимания.

Все оказалось не так плохо, как могло бы быть. По крайней мере, пока. Толик не знал, чего стоило хранителю вывести его из-под удара, но если тот решил, что оно того стоит, нужно ли спорить. Правда, оставался еще один вопрос: обида старшего префектора Энца и его обещание испросить у хранителя разрешение на дуэль.

Это было досадно. Да, пожалуй, именно так. Не страх, а именно досада занимала лидирующую позицию среди чувств, обуревающих Толика. Стоило ли получать реабилитацию, чтобы быть убитым на дуэли? Причем убитым не смертельным врагом, а человеком, к которому он испытывал определенное уважение, порой даже симпатию.

«Будь что будет, — решил Анатолий. — Если представится случай, попробую загладить свою вину. Пока же я не могу сделать большего, чем уже сделано».

Толик имел в виду принесенные извинения.

Хранитель пообещал не оставлять расследование без внимания, попрощался и ушел. На столе осталась лежать написанная им бумага, предоставляющая Толику право действовать от его имени.

С действиями медлить не пришлось. На следующий день утром старший инспектор Энц прислал одного из полевых стражников уведомить теперь уже бывшего арестанта, что будет ждать его сразу после завтрака во дворе префектуры. Толик постарался не задерживаться, быстро расправившись с едой, он вышел во двор.

— Здравствуйте, господин старший префектор.

— Здравствуйте, господин личный помощник, — чуть язвительно отозвался Энц. — Теперь я понимаю, почему вы отказались от моего предложения. Метили повыше.

— Даю вам честное слово, и в мыслях ничего подобного не было, — искренне заверил Толик. — Олди, когда наконец вы перестанете на меня обижаться? Право, я признателен вам за то, что вы организовали для меня уроки фехтования, но стоит ли торопиться с дуэлью?

Старший префект бросил на Толика суровый взгляд, пару минут выждал, взвешивая что-то, и весело рассмеялся:

— Что, проняло?

— Что вы нашли здесь смешного? — недовольно спросил Толик. — Я не знал, что вы так обидчивы.

— Бросьте, я обо всем давно забыл. Что касается дуэли, я никогда по-настоящему не предполагал вас на нее вызывать.

— Так зачем же…

— Считайте, что это маленькая месть с моей стороны. Признаю, что на тот момент ваше нападение на меня было определенным выходом, но оставить все без ответа было бы слишком просто. Думаю, мы квиты.

— Я рад. — Толик облегченно вздохнул и улыбнулся.

— Итак, к делу. Вы хотели посмотреть, как хранится оружие. С утра я отправил посыльного и получил второй ключ от комнаты хранения. Идемте.

Они прошли по двору и свернули в один из неприметных его закоулков. Вход в маленький подвальчик закрывала старая деревянная дверь, ничем не отличающаяся от множества других. И это — секретное хранилище? Толик был удивлен. Старший префектор спустился по ступенькам и отпер нехитрый замок.

Комната, в которой они оказались, была небольшой. Все, что в ней было, — это дверь. Вот эта дверь действительно могла претендовать на то, чтобы быть входом в тайное подземелье. Массивные, с руку толщиной петли; кованые стальные полосы в палец толщиной, образующие накладную решетку; два врезных замка, от которых были видны только скважины.

Старший префектор снял с шеи ключ на цепочке и открыл один из замков. Второй ключ он достал из кармана.

Дверь распахнулась, и Толик увидел ступени, ведущие глубоко под землю.

— Прошу вас. — Олди Энц сделал приглашающий жест и отступил в сторону.

Толик поежился и ступил на уходящую в темноту и неизвестность лестницу.

Впрочем, спускаться вслепую не пришлось. Старший префектор повернул рычаг у двери, и лестница осветилась не слишком ярким, но достаточным для того, чтобы не спотыкаться, светом.

— Зеркала? — удивленно спросил Толик.

— Они самые. — Префектор был рад произведенному эффекту.

Расставленные в строгом порядке зеркала освещали лестницу и помещение, к которому она вела. Зал был довольно просторным: шагов десять на двенадцать. Венчал помещение полукруглый кирпичный свод.

— Толщина стен — три локтя, — комментировал увиденное Олди. — Замки и ключи заказывали у лучших мастеров, причем у разных, и они не знают друг о друге.

Олди прав, похитить что-нибудь из этого помещения довольно проблематично.

— А как обстоят дела с хранением в других округах? Все однотипно, или везде по-разному?

— Я не знаю подробностей, но вряд ли там уделяется этому вопросу меньше внимания. Раз уж мы сюда пришли, не хотите ли взглянуть на коллекцию?

— Охотно, — согласился Анатолий. Ему и в самом деле было любопытно.

Это было что-то. Собранию позавидовал бы любой музей. Гладкоствольные ружья: курковые, бескурковые, помповые. Револьверы, пистолеты и автоматы. Винтовки, начиная от древней трехлинейки и ее ровесниц и заканчивая современными образцами. Автоматическое оружие разных времен. Коллекция собиралась не один год. Возможно, даже не одно десятилетие. А вот с боеприпасами было негусто. Состояние иных образцов оставляло желать лучшего. Наиболее древние экземпляры были поедены ржавчиной. Некоторые откровенно заржавели. Некоторые образцы были обильно залиты смазкой, но, несмотря на это, плохо сохранились. Имелись и такие, что сохранились относительно неплохо.

— Сначала странное оружие просто складывалось на полки, — прокомментировал увиденное старший префектор. — Позже стали замечать, что оно портится. Тогда стали заливать образцы смазкой. Это помогало, но не всегда. Так было до той поры, пока один из иномирян не рассказал, отчего это происходит. С той поры оружие чистят и только потом консервируют. А два десятка лет назад хранение вообще перестало быть проблемой. Изобрели специальный состав, которым образцы покрывают после чистки.

— Вот как? Что за состав такой? — заинтересовался Толик.

— Точного рецепта я не знаю, состав привозят уже готовым, — признался Олди. — Знаю, что один из компонентов — воск, но там их больше десятка. Состав надо немного подогреть. После этого почищенные образцы погружают в ванну и дают составу как следует их пропитать. Все, что попало к нам за последние два десятка лет, находится в отличном состоянии. Правда, защитный слой довольно трудно счистить, но для хранения это не помеха.

В подтверждение слов старшего префектора наиболее современные образцы блестели будто полированные. Толик взял в руки один из револьверов. Действительно, его покрывала чуть матовая защитная пленка, делающая поверхность ровной и скользкой. Рассмотрев образец, Анатолий положил его на место.

Коллекция вооружения составляла далеко не полный перечень всего, что находилось в хранилище. Разные диковинные для этого мира вещицы тоже имелись, начиная от китайских зажигалок и походного снаряжения и заканчивая мобильными телефонами. Толик взял один из них в руки, аппарат был давно и безнадежно разряжен.

Отдельно лежало несколько гранат.

— Не оружие мы не пускаем в переплавку, — прокомментировал Олди, увидев, что Анатолия заинтересовали эти предметы.

— Очень правильно делаете, — согласился Толик.

Он с трудом мог представить, что именно было бы, если бы гранату бросили в плавильную печь. Или, например, тротиловую шашку. Парочку их Анатолий обнаружил на одном из стеллажей.

— Я могу взять эти штуки?

На лице старшего префектора отразилось сомнение.

— Если они вам нужны… Хорошо, берите. Такого добра у нас хватает.

— И вот это. — Толик прихватил зажигалку. Не дешевую китайскую, а довольно неплохого качества швейцарскую.

— Берите, — согласился Олди. — Но если захотите взять оружие, то только с разрешения хранителя.

— Оружие мне пока не нужно.

Знал ли старший префектор о предназначении тротиловых шашек? Впрочем, с порохом он знаком, мог быть наслышан и о другой взрывчатке. Так или иначе возражать он не стал.

Толик подумал, не захватить ли ему парочку гранат, но решил этого не делать. Слишком уж велико их поражающее действие. Оборонительной гранатой вообще опасно пользоваться, не находясь в укрытии, — можно попасть под ее же осколки. С наступательной гранатой проще, но и ее Толик решил не брать. На крайний случай и шашки достаточно.

— Вы увидели все, что хотели? — поинтересовался старший префектор.

— Да. Спасибо.

— Тогда пройдем на выход?

— Пожалуй. Если вы не против, Олди, я хотел бы задать несколько вопросов.

— Буду рад вам помочь.

Они поднялись по лестнице, и старший префектор запер двери оружейной комнаты. Несколько ступенек вверх — и тишина хозяйственного двора префектуры встретила экскурсантов.

Старший префектор обернулся, закрывая последнюю невзрачную дверь, Толик посторонился, уступая ему место. Это-то их и спасло. По крайней мере, одного из них. Арбалетный болт с силой ударил в дверь, впившись между Толиком и Олди.

Старший префектор отреагировал моментально. Схватив Толика за одежду, он потащил его к стене, ограждающей двор, тем самым уходя из зоны обстрела. Через пару секунд Анатолий сообразил, что к чему, и побежал сам.

— Тревога! Всей полевой страже — на выход! — командовал Олди. — Срочно оцепить ближайший квартал!

Он поправил шпагу и бросил короткий взгляд на собирающуюся полевую стражу.

— Оставайтесь здесь, господин Анатолий, — сказал старший префектор и побежал к выходу со двора.