То, что приходит на зов

4. БОЙ

— Шевелитесь, акульи дети! — орал капитан. — Круче к ветру, или эти ахеронские собаки проткнут нам борт!

Два корабля кружили друг против друга точно злые псы, выискивая слабые места прежде чем вцепиться в противника.

Ахеронский военный дракон настиг валузийцев, когда им оставался всего один переход до Торговых островов. Отягощенный грузом самоцветов, пиратский корабль двигался едва ли не вдвое медленнее, чем обычно. И ахеронский корабль не замедлил этим воспользоваться.

Они были отменно вооружены. Быстры. И главное, сумели подкрасться к «Белому Аспиду» незамеченными, выследив и приблизившись к ним под покровом ночи на расстояние одного весельного рывка, что должен был закончиться молниеносной атакой и жуткой резней.

Аппи, постоянно державший защитную сферу вокруг корабля, еще на закате прошедшего дня почувствовал слабую тревогу. Чувство это, было настолько смутным и неясным, что он обратился за помощью к Шеттавосу. Аппи постарался передать толстому колдуну все что смог почувствовать, но даже их объединенных усилий не достало для разгадки. Казалось, некая сила обнаружила защиту, поставленную Аппи, но это было все, что они смогли выяснить. Больше ничего. Ни характер этой силы, ни направление, откуда она исходила, ничего. Казалось, что все это всего лишь примерещилось не в меру восприимчивому мальчишке. Однако, Шеттавос знал, что это не так. Чувствительность юного мага была известна ему слишком хорошо. Толстяк знал, что в мире не происходит ничего само по себе. Всякое явление имеет корни — глубокие, или лежащие прямо на поверхности. Здесь было то же самое — нечто, имеющее ту же природу, что и защитный купол Аппи, попробовало коснуться его, с непонятными последствиями.

Умудренный опытом Шеттавос привык считать все непонятное враждебным для себя до тех пор, пока не убедится в противоположном. Необходимо было сообщить об этом капитану.

Белый Аспид, однако, не счел это предупреждение воспаленным юношеским воображением. Внимательно выслушав Шеттавоса, он приказал колдунам бдительно следить за этой тенью чужой силы, немедленно докладывая ему обо всех изменениях. В море любая неожиданность очень быстро могла обернуться смертельной угрозой для корабля, а Ксан не любил бессмысленного риска, стараясь действовать только наверняка.

А на следующее утро смутные предчувствия юного мага обернулись вражеским кораблем, стремительно нагонявшим их шнеккар.

Бой был неизбежен. Это понимали все. Пираты даже не пытались бежать от ахеронского корабля, превосходившего их в скорости. Им оставалось лишь искусно маневрировать, стараясь не позволить врагам отнять у них ветер и уберечь свои борта от тарана.

Ахеронский корабль нацелил свой таран точно в середину левого борта «Белого Аспида», и если бы ветер не дул им в скулу, они наверняка достигли бы своей цели. Однако, пусть и недолго, стихия благоприятствовала пиратам. Совершив крутой поворот, они чудом уклонились от смертоносного подводного удара и теперь на несколько корпусов находились впереди дракона. Но эта игра в кошки-мышки не могла продолжаться долго.

Капитан пиратов решился первым.

— Хагг, разворачивай навстречу этим ублюдкам! — скомандовал он. Хватит бегать, пусть лучше они попробуют нашего тарана!

Гребцы правого борта пиратского корабля перестали грести, а затем, когда корабль, движимый теперь только одним левым бортом, начал поворачиваться, вновь погрузили весла в воду, работая ими в обратную сторону. «Белый Аспид» быстро разворачивался на месте.

Наконец, маневр был закончен. До ахеронского корабля было не больше сорока саженей, когда он начал противотаранный маневр, стараясь встать борт о борт с пиратами.

Маневр удался лишь частично. Корабли быстро сходились лоб в лоб, и хоть у военных было преимущество в скорости, расстояние было слишком невелико, чтобы полностью уклониться от тарана.

Удар потряс оба корабля. Пронзительный скрип дерева, треск ломающихся весел ахеронского корабля под беспощадным, окованным сталью носом «Белого Аспида», крики боли гребцов, чьи тела в недрах корабля ломали вышедшие из повиновения тяжелые весла, слились в диким ревом людей, получивших возможность сойтись лицом к лицу в яростной битве.

С обоих кораблей летели острые абордажные крючья. Никто не пытался рубить их глухим стуком рухнули сразу три абордажных мостика и пираты ринулись в атаку.

Их встретил высокий борт ахеронского корабля. Дракон ощетинился мечами и копьями, отражая первый, самый яростный натиск пиратов. Хорошо укрытые лучники высматривали неосторожных противников. Несколько валузийцев уже неподвижно лежали на палубе «Белого Аспида», густо утыканные стрелами, но это не сломило остальных атакующих. Пираты хорошо понимали, что ждет их в случае поражения. В самом лучшем случае — участь галерного раба, в худшем же — плен и долгие, нескончаемые пытки во славу чудовищных богов Ахерона. Помня об этом, валузийцы изо всех сил сражались за свою жизнь, не обращая внимания, что противник превосходил их числом. Но сражение происходило не только на палубе.

Аппи и Шеттавос изо всех сил сдерживали яростные атаки вражеского мага. Может быть, даже не одного — столь совершенна была их защита, сквозь которую не мог пробиться даже сверхчувствительный юноша. Враг атаковал их в каком-то неуклонном ритме, словно заранее был уверен в победе. Малейшая оплошность, секундная слабость — и враг, тотчас прорвавшись сквозь ослабевшую защиту моментально овладеет сознанием пиратов, подчиняя их своей воле, заставляя сложить оружие и подчиняться только его командам.

Чудовищная мощь атаки давила их, не позволяя в свою очередь ответить ударом на удар, заставляя отдавать все силы защите.

Шеттавос, прислонившись спиной к задней переборке каюты не в силах был даже сдвинуться с места, отражая невидимые атаки противника. Голова его раскалывалась от напряжения, толстяк не замечал ничего вокруг, полностью уйдя в глухую защиту.

Это и помешало ему остановить Аппи.

Юный маг, стоявший в центре каюты вдруг покачнулся и неверными шагами направился к двери, что вела на палубу, где кипел жестокий бой. Капитан строго запретил им покидать каюту, справедливо опасаясь за их драгоценные жизни. Основная схватка происходила на носу пиратского корабля. «Белый Аспид» сцепился с ахеронским драконом левой скулой, переломав тому добрую половину весел и остановившись почти у середины вражеского корабля. С дракона продолжали лететь абордажные крючья. Ахеронцы стаскивали корабли все ближе, стараясь свалиться с пиратами борт о борт, и используя свое численное превосходство, попытаться смять валузийцев. После нескольких минут боя, пираты, теснимые тяжеловооруженными легионерами, начали медленно отступать на свой корабль. Вот уже и сам капитан Ксан, яростно отбивающийся от наседавших на него двух закованных в панцирь ахеронцев, начал медленно отходить назад.

Аппи, двигаясь так, словно был пьян, распахнул дверь каюты, остановившись в ее проеме. Казалось, солнечный свет и жуткие звуки битвы на мгновение ошеломили его.

Но только на мгновение.

Ибо в следующий момент страшный удар отбросил его обратно в каюту. Распахнутая юношей дверь снова захлопнулась, но это уже мало чем могло ему помочь.

Короткая толстая стрела вонзилась ему в самую середину груди.

Шеттавос, превозмогая немыслимую силу атаки вражеского мага, медленно подобрался к Аппи.

С первого взгляда было ясно — юноше не жить.

Шеттавос протянул руку к стреле, однако в самый последний момент что-то удержало его руку от прикосновения к ней.

Смутная, неясная опасность исходила из этого короткого деревянного стержня, торчавшего из груди юноши. Словно этот смертоносный предмет еще не до конца исполнил свое черное дело.

Как бы в подтверждение этого, Аппи, еле слышно заговорил, обращаясь к толстому колдуну:

— Больно… боже, как больно… он… враг, сильнее нас… не могу двигаться… стрела… эта стрела… он… вытягивает ей мою Силу… больно… — юноша замолк, видимо не в силах продолжать дальше, однако, Шеттавос понял, что он хотел сказать.

Стрела, поразившая Аппи не была шальной. Нет, она была изготовлена именно для такого случая. Шеттавос знал о существовании такого оружия Стрелы Тьмы изготавливали из мертвых стволов громадных ядовитых кактусов, росших в жуткой соляной котловине Аттара. Достаточно было прикоснуться к такой стреле незащищенной рукой, чтобы обеспечить себе долгую, мучительную смерть. А сотворив над такой стрелой некое заклинание, можно было разбудить скрытую силу смертоносного лилового кактуса, что была сродни магическому дару людей. Такая стрела уже могла самостоятельно находить себе жертву, как правило — человека, наделенного колдовской силой. Поразив жертву, она одновременно устанавливала своеобразный канал, по которому владелец стрелы мог перекачивать в себя жизненную энергию жертвы. Нечто подобное происходило сейчас с Аппи. И Шеттавос ничем не мог помочь несчастному юноше. Он не мог даже подарить ему быструю смерть, ибо в таком случае сила черной стрелы должна была обратиться уже против него самого. Шеттавосу оставалось только смотреть, как из юноши медленно, по капле уходит жизнь. Стрелы эти поражали человека в узлы его Силы, в то же время не нанося серьезных повреждений телу. Сила мага — слишком ценная субстанция, но ее невозможно выпить одним глотком. Словно крепкий настой священного черного лотоса, ее нужно медленно высасывать из жертвы. То, что она при этом ощущает — это ее личное дело. Но ощущения эти гораздо страшнее самой жуткой и медленной пытки. Огненные иглы, медленное погружение в кипящее масло, сдирание узких полос кожи и мяса с костей все это ничто, по сравнению с опустошением сосуда Силы мага. Такая чудовищная казнь могла длиться до нескольких суток, если жертва обладала достаточным количеством жизненных сил.

Шеттавосу оставалось только беспомощно смотреть, как враг медленно, явно наслаждаясь, высасывает жизнь из Аппи.

И не только из него.

Противник продолжал ментальную атаку, стараясь поскорей разрушить защитный купол валузийского корабля. К немалому удивлению Шеттавоса, умирающий юноша почти не ослабил поставленную им защиту. Однако, это не могло продолжаться долго. С каждым моментом Аппи все больше ослабевал, в любой момент враг мог порвать тонкую паутину его заклятий. Шеттавос знал, что следует за этим. Он сам не раз подчинял себе сознание врагов, заставляя их бросать оружие и покорно двигаться под мечи и топоры разбойников. Нечто подобное происходило и сейчас, с той только разницей, что Шеттавос и валузийцы были намечены на роль жертвы.

Но пираты не привыкли сразу сдаваться в плен, где их не ждало ничего хорошего, и потому они сражались изо всех сил.

Толстый колдун не был исключением.

Отстранившись от умирающего Аппи, Шеттавос, собравшись с силами принялся творить последнее оставшееся в его запасе заклинание. Он не знал, что может за этим последовать, но ситуация не оставляла другого выбора. Если им суждено погибнуть, пусть вместе с ними на тот свет отправится побольше врагов.

Борясь с усиливающимся давлением на его разум, Шеттавос выкрикивал странные, непривычные для человеческого горла слова, призывавшие в этот мир Повелителя змей моря Эдждерху — заклинание-призыв, что было записано в железной книге, лежавшей на вершине Клыка Теней.

Заклинание было длинным, сложные сочетания шипящих звуков, перемежаемых редкими взлаивающими воплями были довольно сложны для человеческого горла, но Шеттавос упорно продолжал произносить слова давно забытого языка, даже не надеясь на результат — ведь заклинание было неполным. Окончание его надежно скрывалось в глубинах своевольной книги не желавшей подчиняться случайному пришельцу. Но в нынешнем положении Шеттавосу не оставалось ничего другого, кроме как использовать все шансы для выживания. И он старался как мог.

Внезапно нечто странное мягко коснулось его собственного разума точно холодное влажное щупальце спрута осторожно исследовало добычу, чтобы через мгновение, сжавшись тугой петлей удавить неосторожную жертву.

Наконец, пришел момент, когда защита Аппи, окончательно рассеялась под давлением противника. Теперь Шеттавосу приходилось сражаться не только за себя, но и за всех оставшихся в живых пиратов, пытаясь хоть как-то защитить их от вражеской ментальной атаки. Заклинание Эдждерху было произнесено, но Повелитель змей не спешил явиться на зов. Может быть колдун где-то ошибся, может быть не было сказано главное СЛОВО — результат был один. Ничего. И вдобавок ко всему, его разум продолжал подвергаться атаке. Словно чудовищный вампир высасывал его силу, выдавливая ее из тела. И толстяк не мог ничего противопоставить врагу, как ни старался вспомнить все известные ему защитные заклятья. Создавалось впечатление, что он сражается не с живым человеком, а с холодным злобным предметом, умеющим только одно — высасывать человеческие души. Это не было похоже на то, что происходило сейчас с Аппи. Ничего человеческого не было в этой страшной силе, вцепившейся в его разум. Шеттавос знал о существовании подобных магических предметов, но никак не предполагал, что когда-либо ему придется столкнуться с ними, особенно в роли жертвы. Он не хотел даже думать об этом. Но все-таки это произошло.

То, что высасывало сейчас его разум, старая ведьма, учившая Шеттавоса магическому искусству, называла Сферой Поглощения. Редкое и страшное оружие, от которого не было спасения. Немногие маги осмеливались иметь с ней дело. Своенравный предмет, рожденный безумной фантазией давно умершего мага, получившего секрет ужасной Сферы от самого Великого Дввалки. Оружие это обладало собственным подобием воли и в любой момент могло обратиться против своего хозяина, если тот был недостаточно осторожен в обращении с ней. Но в умелых руках Сфера Поглощения становилась страшным оружием. Будучи активированной, Сфера начинала разбрасывать вокруг себя во все стороны невидимые цепкие щупальца, выискивающие жертву. Как правило, Сфера вначале атаковала людей с наиболее мощными ментальными способностями. Нескольких минут было достаточно, чтобы переместить душу колдуна в небольшой хрустальный шар, оставив умирать человеческое тело, которое не умело больше ни дышать ни есть ни пить. Лишь сердце по инерции еще некоторое время продолжало судорожно сокращаться, гоняя по жилам кровь. Но и это вскоре прекращалось.

Душа же, выдернутая из тела, должна была медленно растворяться в мутном хрустале Сферы, поддерживая ее чудовищную, непонятную жизнь. Впрочем, о дальнейших странствиях души практически никто ничего не знал. Только слухи один страшнее другого ходили среди посвященных в тайное Знание. Не было еще случая, чтобы кто-то вырвался из цепких щупалец Сферы. Что происходило внутри нее, оставалось загадкой даже для ее владельцев все секреты Сфер исчезли вместе с тем, кто дал им жизнь. По слухам, создатель Сфер сам стал одной из их жертв, оставив лишь краткие инструкции по использованию их.

И Шеттавосу на собственной шкуре предстояло сейчас узнать все эти подробности.

Несмотря на все усилия удержать рвущуюся из тела душу, толстый колдун медленно проигрывал сражение. Находясь в закрытой каюте, он в то же время чувствовал, как неведомая сила открыла перед ним узкий проход, на другом конце которого находилось чуждое, враждебное Нечто, вцепившееся в него, давя и комкая сознание, стараясь сделать его частью Себя, не обращая ни малейшего внимания на все попытки сопротивления, полностью уверенное в конечном результате.

Удивительно, но Шеттавос все еще находился в сознании. В уши его проникал несмолкающий шум битвы, и этот звук радовал гибнущего колдуна. Очевидно, его соперник сейчас был полностью поглощен работой со Сферой, на какое-то время отвлекшись от мало интересных ему обычных людей. Вновь, как и в самом начале битвы, исход ее определялся лишь острой сталью клинков. При известной удаче, пираты даже могли рассчитывать на победу, опрокинув атакующих ахеронцев. Валузийцы, оттесненные обратно на свой корабль, пока сдерживали легионеров. Неуправляемые корабли постепенно разворачивались бортом к волнам. Резкий порыв ветра помог ахеронцам, стаскивавшим корабли, плотно свалив их к борту борт. Воины уже прыгали на палубу пиратского корабля, когда произошло нечто неожиданное, как для ахеронцев, так и для самих пиратов.

Очевидно, заклинания Шеттавоса начали действовать, хоть и с некоторым запозданием.

Гибнущий колдун уже не видел, как полыхнули злобным огнем два огромных изумруда глаз чудовищной змеи, украшавшей нос пиратского корабля. Длинное белое тело ее изгибалось и вытягивалось в поисках добычи. Белый металл носового украшения превращался в живую плоть ужасного хищника, проснувшегося от запаха пролитой крови.

Удивленные крики заставили всех оглянуться на ожившее украшение. Даже невозмутимый и холодный капитан Ксан в изумлении смотрел на небывалое чудо, происходившее с его собственным кораблем.

Ошеломленные ахеронские воины на какое-то время даже прекратили сражение, пораженно гладя на оживающий шнеккар.

Чудовищный змей не замедлил воспользоваться этим промедлением. Огромная зубастая пасть молниеносно рванулась вбок, в сторону ахеронского дракона. Легионер, закованный в прочный тяжелый доспех был перекушен пополам даже не успев сообразить, что произошло. А голова корабля-змея уже вцепилась в новую жертву.

Прежде чем ахеронцы оправились от потрясения, они недосчитались шестерых воинов. Спасаясь от ужасной пасти, легионеры поспешно отступили на безопасное расстояние, куда не могла дотянуться злобная змея, и принялись осыпать чудовище градом стрел, пробивающих на таком расстоянии самые прочные доспехи. Однако, это кажется не причиняло особых неудобств металлическому змею. Стрелы просто отскакивали или ломались о ее блестящую чешую. Похоже, у чудовища вообще не было уязвимых мест. Змей не обращал внимания даже на попадания в его пасть и глаза. Оживший металл не чувствовал боли.

Пираты радостными криками приветствовали эту неожиданную помощь. Вдохновенные такой внушительной поддержкой, они с удвоенной силой обрушились на ахеронцев, сгрудившихся в носовой части своего дракона, стараясь уберечься от металлического чудовища. Теснота мешала воинам, и пираты не замедлили воспользоваться этим. Яростно врубаясь в их ряды, они постепенно оттесняли их назад.

Прямо в пасть громадного змея.

Оказавшиеся меж двух огней, ахеронцы яростно сопротивлялись, предпочитая смерть от вражеского клинка ужасной змеиной пасти.

А белый змей продолжал свою разрушительную деятельность. Убедившись, что до противника ему пока не добраться, змей обрушил свою ярость на тело вражеского корабля. Первый удар пришелся по невысокой надстройке в средней части дракона. Металлическое тело проломило непрочную крышу и змеиные зубы вцепились в мягкое человеческое тело, что находилось внутри. Человек умер даже не вскрикнув. Покончив с ним, змей быстро оглядел разрушенную каюту в поисках других людей, что могли прятаться здесь, и не обнаружив никого, принялся методично сокрушать внутренности каюты, проламывая головой переборки, разгрызая мелкие предметы, что попадались навстречу. Хрупкие стеклянные сосуды с мерцающими, дымящимися жидкостями катались по полу каюты, с неприятным звоном. Разбиваясь, они смешивали свое содержимое в какую-то дьявольскую смесь, разъедавшую пол, усеянный изодранными книгами и кусками странной мебели. В воздухе повисло бурое облако дыма, когда эти жидкости добрались до искалеченного человеческого тела, полузасыпанного обломками.

Наконец, покончив с внутренностями каюты, змей вытащил обратно свою плоскую голову.

Враг все еще находился достаточно далеко. Предоставив валузийцам самим разбираться с врагами, белый змей вцепился своими металлическими зубами в борт дракона. Во все стороны полетели щепки и куски металла. Каждый такой удар оставлял в ахеронском корабле большую рваную дыру. Металлический змей явно собрался пустить дракон на дно, разгрызя его пополам.

Ахеронские воины видели это. Страх придал им силы. Некоторые из них уже рубили абордажные мостики и веревки, связывавшие корабли, чтобы поскорее удалиться от страшного ожившего шнеккара. А пираты продолжали наступать.

К этому времени толстый колдун представлял собой опустошенный сосуд, содержавший когда-то душу, полностью поглощенную сейчас Сферой. Аппи, пораженный заговоренной ядовитой стрелой время от времени едва слышно стонал, по-видимому испытывая ужасную боль. Корабль пиратов полностью лишился магической защиты.

Однако, пиратам это не повредило ничуть. Оживший белый змей успел уничтожить самого главного их врага — ахеронского корабельного мага, хозяина Сферы Поглощения.

Но, несмотря на гибель Шеттавоса, заклинание повелителя змей моря продолжало действовать.

Ни пираты, ни ахеронские воины, увлеченные неистовой битвой не обратили внимания, как на море внезапно стали возникать небольшие всплески, словно кто-то бросал в воду камешки… С каждым мгновением этих всплесков становилось все больше, а на палубы обоих кораблей начало падать что-то мелкое.

Маленькие, тоненькие извивающиеся змейки старались вцепиться в человека, впрыскивая моментально действующий яд, непонятным образом удерживаясь на гладких металлических доспехах, забираясь под низ, в поисках живой человеческой плоти. Острые длинные зубы прокусывали толстую кожу сапог. Человек, пораженный таким укусом на мгновение замирал, а затем без звука падал мертвым, чтобы через несколько минут растечься по палубе мерзкой лужей.

Злобные маленькие создания нападали на всех без разбора, не видя ни малейшей разницы между пиратами и ахеронцами. Последним наконец удалось разъединить корабли, и теперь враги медленно удалялись друг от друга. Часть пиратов осталась на удаляющемся драконе, но в эти страшные мгновения люди забыли о вражде, спасая собственные жизни, отбиваясь от нового, страшного противника. Но силы были слишком не равны.

Ядовитые создания по-видимому не обращали внимания только на абсолютно мертвые тела, яростно атакуя немногих оставшихся в живых. Люди яростно давили сапогами пришедших из неведомых глубин дьявольских тварей, рубили их, кромсали мечами… Но что может сделать тигр против сотни тысяч красных муравьев? Только одно — спасаться бегством.

Людям бежать было некуда. Неоконченное заклинание оказалось страшной, неуправляемой силой. И некому было направить в нужную сторону маленьких, нерассуждающих и вечно голодных слуг Повелителя змей. Твари старались поскорее отделаться от яда, давно копившегося в их телах. Человек еле успевал умертвить десяток змеек, как на него тут же набрасывалась целая сотня ядовитых созданий, взбирающихся по ногам, падающих с мачт и такелажа, погребая людей под живым, отвратительно шевелящимся ковром цвета свежепролитой крови.

Через несколько минут все было кончено.