Титан: Возвращение

Глава 20. В западне

Изучая в спасательном модуле карту Европы, обратил внимание на Рону, важнейший для меня ориентир. Река зарождалась высоко в горах за счет таяния ледников, набирала силу в гористой местности Швейцарии, а по территории Франции текла вальяжно и медленно. У Макселя, основанного на юго-восточном берегу Средиземного моря, ширина Роны доходила до трехсот метров. После форсирования горной речушки, у меня возникла мысль, не истоки ли Роны мы форсировали, перебравшись на другой берег. Но горная речушка текла строго на запад, в то время как Рона, если мне не изменяет память, имела вначале южное направление течения, а потом поворачивала на восток. Конечно, в каменном веке многие реки, озера могли располагаться иным образом, иметь совершенно другое русло. Главное что, кроме Роны в этой части на границе Швейцарии и Франции не было других крупных рек. Были притоки множества речушек, но все они рано или поздно впадали в Рону, несущую свои воды в Средиземное море.

Чтобы в любом случае упереться в реку, мне просто надо придерживаться юго-восточного направления. А там останется самое простое — спуститься вдоль течения или по течению. Ухватившись за мысль спуститься по течению, начал обдумывать действия по достижению реки. Сделать плот и просто дать течению отнести себя к Макселю, что может быть проще? Жалко использовать дезинтегратор, но идти еще несколько сот километров пешком желания было мало. Забирая вправо в южном направлении, мы постепенно отдалялись от предгорий: лес становился гуще, чаще стали встречаться непроходимые буреломы.

— Почему мы ушли с предгорий? — Ната привалившись к упавшему дереву, отдыхала, стараясь отдышаться. Мы только что прошли большой участок поваленных деревьев, затратив на преодоление небольшого расстояния много сил и времени.

— Нам надо выйти к Роне, чтобы попасть в Максель. Если будем идти в предгорьях, проскочим мимо и попадем в Италию. Ты не голодна, ничего не болит?

— Нет, просто очень устала. Держусь из последних сил, уже не верю, что мы когда-нибудь дойдем до твоих людей.

— Дойдем, осталось всего немного, несчастные триста-четыреста километров осталось. Это почти в пять раз меньше, чем мы прошли. Надо вставать, до заката солнца еще несколько часов, надо идти.

— Не хочу, устала, — плаксиво отозвалась девушка, вставая с видимым усилием. Я и сам устал, идти пешком больше семи месяцев, пусть и с отдыхами, то еще «удовольствие». Туристические походы не чета передвижениям в каменном веке: здесь нет троп, лес первозданный, подлесок такой густой, что его легче обойти. Все время надо думать о еде, о хищниках, о возможной встрече с дикарями. Надо поддерживать огонь всю ночь, отбивая желание ночных гостей перекусить тобой. После прохождения болот и обхода Альп, я и сам чувствовал себя на грани. Постоянное ощущение постороннего присутствия не покидало днем и ночью, заставляя быть настороже.

Последние сутки мы не встретили животных: не было зайцев, косуль, оленей, словно эта часть леса была неживой. Птицы перекликались в деревьях, но рассмотреть, а тем более попасть в них в густой кроне деревьев, просто нереально. Наши рюкзачки совсем опустели, на дне моего сиротливо лежал кусок жареного мяса. Срочно требовалось пополнить запас провизии, но живности просто не встречалось по пути следования. Когда солнце стало клониться к закату, наткнулись на второй бурелом. Не знаю, с чем это связано, но мере движения в лесу буреломы встречались часто. Иногда это были небольшие участки поваленных и гниющих деревьев, в другом случае, бурелом охватывал обширные площади. Единственным плюсом такого места, было изобилие сухой древесины любого размера и качества.

— Остановимся на ночь здесь, вроде я вижу ручей рядом, — сбросив пустой рюкзак прошел меж поваленных деревьев. Огромный дуб, падая вывернул корнями целый пласт земли, освободив роднику путь наверх. Накопившаяся в яме вода, перетекала через край и убегала в сторону запада мелким ручейком. Я уже давно миновал стадию страха перед сырой природной водой, понимая, что воду делают непригодной для питья люди и технический прогресс. Напившись, наполнил флягу, чтобы отнести Нате. Лучи вечернего солнца, пробились сквозь крону деревьев, осветив участок почвы возле ручья, испещренного следами. Это были следы собак или волков, для меня они выглядели одинаково, но следов на земле очень много. Видимо хищники приходили сюда на водопой. Такое соседство могло быть опасным, место для ночлега явно не подходило.

— Ната, вставай, оставаться здесь опасно, рядом волки.

— Может они ушли? — с надеждой протянула девушка, принимая флягу. Словно издеваясь над ее словами, послышался волчий вой. Мы замерли, вслушиваясь в этот звук. Не успел стихнуть вой, как сразу двое животных отозвалось на первый вой. Ната вскочила, от ее медлительности не осталось следа.

— Уходим, Макс!

— Поздно, они рядом, лучше переждать в этом буреломе, где мы частично защищены поваленными деревьями. Через полчаса станет темно, а в лесу мы станем беззащитными, собирай сухие ветки, не отходя от меня. Пока Ната собирала хворост для костра, поднявшись на ствол дерева, внимательно осматривал ближайшие окрестности. Уже начало темнеть, и видимость была ограничена парой десятков метров.

— Разведи костер, — бросил девушке кремень из кармана. Послышался стук кремня о наконечник копья.

— У меня не получается, давай ты, а я посторожу. — Взобравшись на ствол, Ната вытащила дезинтегратор, проверила в каком положении тумблер. Спрыгнув вниз, нашел кору сухого дерева, раскрошил ее. Добавив немного сухой хвои, высек искры. Хвоя и труха загорелись с пятой попытки, подкладывая веточки, добился нормального пламени. Когда костер разгорелся и немного отогнал подступающую темноту, волчий вой повторился с двух сторон, словно хищники брали нас в кольцо.

— Можешь спускаться, —Ната легко спрыгнула вниз, присаживаясь у костра.

— Они охотятся на нас? — При ее словах вой повторился совсем рядом, а следом послышалась грызня, но уже с другой стороны.

— Не знаю, я считал, что волки стаей охотятся только зимой, но похоже ошибался. Пока костер горит, они не нападут, тем более что с двух сторон нас защищают стволы деревьев. Разложим второй костер в другом конце, чтобы оказаться между двух точек огня. Наше счастье, что здесь навалом хвороста, но спать сегодня не придется.

Взяв горящий сук из костра, перенес его метров на десять к востоку. Накидав на него сухих веток, получил второй костер, защищавший нас с восточной стороны. Вой больше не повторялся, но в темноте слышалась возня и легкая переступь шагов. Взобравшись на ствол, являвшийся преградой с южной стороны, огляделся: несколько горящих глаза мерцали возле ручья, где я набрал воду. Но грызня слышалась, с другой стороны, откуда мы пришли.

Поведение волков меня удивило: лето в самом разгаре, а хищники устроили коллективную охоту. Что-то не так, поведение волков не вписывалось в логику. Это не зима, когда охота требует коллективных усилий. Весной волки образуют пары и выхаживают потомство. Потомство! Странно, почему я не подумал об этом раньше, ведь такой бурелом идеально подходил для берлоги и места, где можно растить потомство. Первый вой мог означать призыв на помощь от волчицы, обнаружившей опасное соседство. Другого объяснения поведению хищников не было, как и не наблюдалось попыток с их стороны нас атаковать.

— Что там, видно что-нибудь? — спросила Ната, поочередно подбросив пару веток в костры.

— Несколько волков у ручья, и с северо-западной стороны в буреломе тоже есть парочка. Оттуда слышится странная возня, словно волки грызутся меж собой. Пока огонь горит мы в безопасности, нападать на нас при кострах, еще и продираясь через завалы стволов, они не будут. Мне даже кажется, что нас пытаются просто прогнать отсюда, такой демонстрацией. Но ночью мы никуда не пойдем, пусть не стараются.

Вытащив последний кусок мяса, разделил его поровну, ища взглядом прутики для шампура. Найдя подходящий, протянул мясо к огню, чтобы подогреть. По воздуху поплыл запах жареного мяса, на который волки ответили рычанием и воем. Вой шел от ручья, а вот грызня была с северо-западной стороны, и очень близко. Я медленно жевал мясо, когда необычная мысль, чуть не заставила подпрыгнуть: грызня, что слышалась с северо-западной стороны, скорее всего принадлежала волчатам. Волчата оказались в западне, отрезанные от волков у ручья двумя большими кострами. Скорее всего, волчица была на охоте, и возвращаясь увидела рядом с логовом двуногих. Ей, по всей видимости принадлежал первый вой, которым она созывала помощь.

Главное, чтобы волчата не стали пищать: волчица может воспринять эти звуки как опасность потомству и ринуться в атаку. Возня и слабая грызня за большим поваленным стволом, что прикрывал нас с севера, периодически затихала. Время тянулось мучительно долго, я дважды взбирался на южный ствол, не рискуя провоцировать волчат, взобравшись на северный ствол поваленного дерева. Глаза хищников по-прежнему мерцали у ручья: единственный проход к логову, был занят нами. С северной стороны бурелом бы сплошным частоколом, а проход сейчас был занят кострами.

Ната несколько раз клевала носом, погружаясь в сон, но я сразу будил девушку. Будил, потому что боялся заснуть, оставшись без собеседника. Вполголоса беседуя с ней, периодически подбрасывая хворост в огонь, вытерпели время до восхода солнца. Дождавшись, пока в сумрачном лесу станет светло, объявил сонной девушке:

— Нам пора.

— А волки?

— Сейчас мы их хотя бы будем видеть, а один выстрел из дезинтегратора, поубавит им желания нападать. Возьми горящий сук, будем отмахиваться, пугая волков, пока не выберемся на открытое место.

— Макс, а может перестрелять их, я боюсь идти, ожидая как волк прыгнет мне на спину.

— Это не рысь, чтобы прыгать сверху. Волки бросаются снизу вверх, пытаясь вцепиться в горло. Зачем их убивать просто так, это их территория, здесь их потомство. Стреляем, только в случае нападения. Держись сразу за мной, смотри под ноги, здесь легко зацепиться и упасть. А падение, хищники воспринимают как сигнал к атаке.

— Лучше бы перестреляли, — вырвалось у девушки, но горящий сук из костра взяла. Держа горящий сук на вытянутой руке, я перескочил через горящие угли западного костра. Наше продвижение не осталось незамеченным: послышались шорохи и низкое предупреждающее рычание. Ната прижалась ко мне сзади, чуть не подпалив волосы. Я успел пройти половину пути до ручья, когда впереди показался волк, а может волчица. Оскаленная пасть, уши прижаты к голове, а шерсть на загривке вздыблена. Наведя дезинтегратор на зверя, нажал на гашетку в момент, когда зверь рванул на меня. Ярко-желтый шар прочесал по спине хищника, вызвав у того жалобный скулеж. Волк упал на передние лапы, несколько раз дернулся и затих. Запахло жженой шерстю и горелым мясом.

— Внимание, Ната, — успел крикнуть, потом что услышал хруст сучьев и топот лап. Но это была не атака, это было отступление. Испуганные скулежом, волки ретировались, отступая на безопасное расстояние.

— Уходим быстро, пока они не осмелели. Проходя мимо поверженного хищника, заметил набухший сосок груди, выглядывавший из-под левой ляжки. Все-таки это была мать, ринувшаяся на защиту своего потомства. К нашему счастью, бурелом оказался небольшим, через пару минут мы вышли в обычный лес, где видимость была лучше. Сзади раздался вой, но тональность его была другая.

— Ната, иди впереди, если вдруг нас будут преследовать, — пропустив девушку вперед, продолжил путь, часто оглядываясь. Волки нас не преследовали, в таком лесу без подлеска, их можно заметить издалека. Но мы шли не останавливаясь, стараясь увеличить расстояние, между нами. Ната забыла про усталость, девушка летела вперед так быстро, что я периодами не поспевал за ней. Первый небольшой привал совершили часа три спустя, как покинули злосчастный бурелом. Выпив воду из фляги, не засиживаясь продолжили путь. По мере продвижения к югу, хвойные деревья уступали место лиственным породам. Один раз спугнули оленей, убежавших при виде нашего приближения. На них мы вырвались случайно, выйдя на небольшую прогалину. Прежде чем я успел достать лук, животные скрылись за деревьями. Но косулю я заметил во время второго нашего привала: животное безбоязненно приближалось, пощипывая траву между деревьями.

Стрела попала под левую лопатку, косуля сделала попытку убежать, но споткнулась о корни огромного дерева, выступавшие над землей. Вторая стрела попала в живот, на подгибающихся ногах, ей удалось пробежать пару десятков метров, прежде чем упала окончательно.

Еще не до конца освежевав животное, срезав приличный кусок мякоти с ляжки, протягивая Нате:

— Разведи костер и поджарь нам мясо. — Добравшись до внутренних органов, аккуратно убрал желчный пузырь и передал печень девушке:

— Попробуем шашлычок из печени, просто нарежь небольшими кусочками и найди прутики.

Закончив с разделкой, прислушался: в юго-западном направлении ухо уловило еле слышимый шум.

— Ната, там дальше шумит что-то, возможно река, или водопадик. Заканчивай еду и обжарь мяса. Здесь видимость хорошая, незаметно к тебе не подкрасться. Я схожу в разведку, посмотрю, может мы у Роны. Просто держи дезинтегратор наготове, пока я не вернусь.

— Хорошо, — девушка вытащила свое оружие, продолжая обжаривать куски мяса. Печень на углях получилась лучше, чем само мясо. Обсыпав е солью, я просто подержал прутик над углями около пяти минут, постоянно поворачивая. После голода все кажется вкусным, но этот «шашлык» был самым вкусным в моей жизни.

Держа лук наготове, прошел около ста метров, когда моим глазам открылась река, текущая на юго-восток. Это была или сама Рона в верховьях, или ее приток. Других крупных рек на карте в спасательном модуле, мне не удалось увидеть. Крупное дерево, застряло в русле там, где берега делали крутой поворот. Вода, переливаясь через ствол дерева, создавала тот самый шум, что мне позволил найти реку. Река была неширокая со средней скоростью течения. Ширина водного зеркала не превышала пятнадцати метров, берега были обрывистые, заросшие кустарником.

— Это Рона, я так думаю. В любом случае она течет в нужном нам направлении, дальше будем сплавляться по реке, — обрадовал Нату, вернувшись назад. — Надо дожарить мясо, кстати, куда я дел шкуру косули?

— У дерева за тобой, — подсказала девушка, продолжая жарить мясо, — а зачем тебе шкура?

— Сделаем плот, шкура нужна, чтобы нарезать полоски для связывания бревен между собой.

— Мы поплывем, не надо больше идти пешком, — Ната уставилась на меня, не замечая, что мясо обгорает.

— Хватит нам идти пешком, поплывем в круиз по Роне. — Не успел я ответить, как девушка, вскочив, поцеловала меня в щеку.

— Это отлично, я уже не могу ходить.

— Не скажи, от волков ты удирала так, что я не успевал за тобой, — подколол Нату.

— Это не я, это пятая точка и ее инстинкт самосохранения, — рассмеялась Ната, нанизывая свежие куски на прутик.

Прошло около часа, прежде чем мы закончили дела и оказались на берегу реки.

— Что дальше, когда будем делать плот? — Нате не терпелось отправиться вплавь.

— Сегодня все равно не успеем, спустимся немного вниз по течению, пока не наткнемся на подходящие деревья.

Подходящие деревья мы нашли примерно через час: с левой стороны реки, тянулась отмель, где водный поток разливался метров на тридцать. Принесенные рекой деревья, застревали на отмели, образовал настоящий затор и мини-плотину. Около пятидесяти метров отмели, было сплошь устлано высохшими деревьями, ветками, целой горой кустарника.

— Остановимся здесь на ночь, хвороста хоть отбавляй, да и отмель вся отлично просматривается. А утром начнем делать плот, чтобы дальнейший путь река несла нас сама, до самого Макселя.

Вода в реке была идеально прозрачна: из-под камней в воде, торчали хвосты рыб. За какие-то десять минут, я наловил около двух десятков форелей, чуть больше своей ладони. Поискав глазами, нашел крупные листы лопуха.

— Ната, сегодня у нас праздник, на ужин будет запеченная форель. И не говори потом, что я за тобой не ухаживаю, просто в каменном веке, внимание показывают именно так.

— И еще заставляют делать грязную работу, — состроила гримасу девушка, лежа на прогревшихся камнях отмели.

Форель, завернутая в лопухи, положенная в угли, получилась очень вкусной. А что делает женщина, когда она сыта и счастлива? Правильно, дарит себя любимому мужчине. Эта ночь, под тихий шелест воды, была настоящей ночью любви.