Тетрадь смерти: Другая тетрадь. Дело Лос-Анджелесского убийцы Б.Б.

И наконец, 22 августа.

День, когда стоявший за лос-анжелесскими убийствами человек должен был быть арестован...но мы можем так говорить, потому что уже в курсе случившегося, но тогда никто не знал, что произойдет дальше, и события развивались довольно стремительно. И день Мисоры Наоми начался с тревог и противоречий.

6:15 и пятьдесят секунд.

Они сумели прочесть это как послание, оставленное убийцей на третьем месте преступления, но было ли это 6:15 утра? Или же вечера? После решения загадки с часами Мисора обыскивала комнату всю ночь, ища что-нибудь, что укажет на “а.m” или “p.m”. Поиск не принес результатов.

– Если мы тщательно все обыскали, но ничего не нашли, то может, это и не важно, – предположил Рюзаки, – Он превратил жертву в стрелочные часы, а не цифровые, и может, искать что-то, указывающее на “а.m” или “p.m”, – пустая трата времени.

– Ага... – кивнула Мисора.

Правда это или нет, но им пришлось это признать. Мисора начала расшифровывать и 6:15:50, и 18:15:50. Первое место преступления указывало на Квотер Квин, второе – на станцию Гласс, к чему же вело третье? Мисора и Рюзаки вместе направили усилия на решение этой проблемы, но первому идея пришла к Рюзаки. 061550. В этом истолковании числа служили номером дома. Большой жилой комплекс в Пасадене, в долине. Размеры квартир варьировались от двухместных до четырехместных, в общей сложности домов было 200. И в квартире номер 1313 проживала женщина по имени Блэкберри Браун. Ее инициалы были В.В., и номер квартиры тоже.

– Должно быть, это она, – сказала Мисора. Остальные номера домов начинались с нуля, так что 181550 не было.

Она волновалась об “а.m” и “p.m”, но теперь, когда ответ был найден, она расслабилась. Как сказал Рюзаки, в стрелочных часах это действительно не важно. У Мисоры будто гора с плеч свалилась, но Рюзаки не выглядел столь же радостным. Впрочем, он никогда не выглядел радостным, но все же, сейчас он был прямо-таки удручен.

– Что-то не так, Рюзаки? Мы, наконец, узнали намерения убийцы и можем опередить его! Мы можем заманить его в ловушку. Предотвратим четвертое убийство, и, если повезет, заодно и убийцу поймаем. Нет, не если. Мы обязательно поймаем его, и поймаем живым.

– Мисора, – ответил Рюзаки, – Суть в том, что в комплексе есть еще один кандидат. Другой Б.Б. Мужчина по имени Блюс-харп Бэбисплит живет в квартире номер 404.

– Ох...

Два человека с нужными инициалами. В огромном комплексе из двухсот домов, и не все жили одни – у многих могли быть семьи. Даже если подсчитать это количество, то легко может получиться четыре или пять сотен людей, а простые вычисления показали, что один человек из 676 имеет инициалы Б.Б.. Так что было неудивительно, что два таких человека жили в комплексе. Подходило по статистике.

– Но, – сказала Мисора, – с какой стороны ни посмотри, наша цель – квартира 1313. Тринадцать – это зашифрованное В, Рюзаки. А 1313 – это В.В.. Четвертое убийство, судя по количеству кукол, последнее. Разве убийца мог пожелать место лучше?

– Возможно.

– Я в этом уверена. А 404?

Конечно, четыре – это один плюс три, чем являлось В, но из 1313 и 404 убийца, несомненно, выберет первое.

Неважно, кем он был, Мисора была уверена, что он выберет первое. А Рюзаки, по-видимому, нет.

– Рюзаки, вы представляете, какая это редкость в Америке – жить хотя бы в тринадцатой комнате или на тринадцатом этаже? Обычно это число пропускают. Я уверена, убийца извлечет из этого пользу. В сущности, наверное, убийца выбрал этот комплекс, потому что там есть тринадцатый этаж.

– Но вспомните, Мисора. Количество дней между преступлениями. Кроссворд был получен LAPD 22-го июля, первое убийство произошло спустя девять дней, 31-го июля, второе – через четыре дня, 4-го августа, третье – девять дней спустя, 13-го августа, и если четвертое убийство должно произойти 22-го августа, то это снова будет через девять дней. Девять дней, четыре дня, девять дней, девять дней. Так почему же девять-четыре-девять-девять, а не девять-четыре-девять-четыре? Даже если девять плюс четыре – это тринадцать.

– Ну.

Мисора первая указала на то, что четыре и девять – это тринадцать. Но поскольку 17-го августа ничего не произошло, она решила, что это просто совпадение. Она не смогла найти связи между 17 и Б., да это и не казалось большой проблемой. Мисора понятия не имела, зачем Рюзаки завел об этом разговор.

– Тут одна четверка. Но три девятки - так несбалансированно.

– Да, но, чередованием было.

– Не чередование. Четыре и девять следует рассматривать вместе, каждую пару чисел – как тринадцать. Но так не выходит. Это не кажется вам странным?

– …

– А вот квартира 404 дополняет последовательность, получается три четверки и три девятки.

– О...

Вот что он имел в виду.

– Если бы была какая-нибудь другая квартира, а не 404, я бы согласился с вами на сто процентов, нет, на двести процентов, что четвертой жертвой будет Блэкберри Браун из 1313 квартиры. Но поскольку имеется еще один Б.Б., Блюс-харп Бэбисплит, живущий в комнате с двумя четверками в номере, то я не могу этим пренебрегать.

– Да, соглашусь.

Когда он все объяснил, Мисоре стало казаться, что квартира 404 подходит гораздо больше. В конце концов, промежутки между убийствами ее немного беспокоили. Было ли это правильно – принимать их за совпадение?

17-го числа ничего не произошло, но оно и не вязалось с делом. Если убийство произойдет в 404 квартире, то она справится с задачей лучше, чем номер 1313.

Мисора щелкнула языком.

Раньше они не могли решить, показывали часы “а.m” или “p.m”, а теперь нашли двух потенциальных жертв. Все работало, но последний кусочек мозаики не желал вставать на место. Это беспокоило ее. Она была уверена, что послание они прочли правильно, но сомнения все же оставались. Были все шансы, что это приведет к роковой ошибке.

– Ну что ж, – сказал Рюзаки, – тогда просто разделимся. К счастью, Мисора, мы есть друг у друга.

Может, они и работали вместе, но ничего большего. Но не время обращать на это внимание.

– Будем ждать в обеих квартирах. Вы, Мисора, в 404-й квартире, а я – в 1313-ой. В конце концов, Блэкберри Браун — женщина, а Блюс-харп Бэбисплит — мужчина. Похоже на природное соглашение.

– А по точнее, что мы будем делать?

– Точно, что вы сказали, Мисора, – поджидать его. Сегодня или завтра мы должны поговорить с Блэкберри Браун и Блюс-харпом Бэбисплитом, чтобы они сотрудничали с нашим расследованием. Конечно, мы не можем сказать им, что они – цель серийного убийцы. Если они узнают слишком много, СМИ обо всем пронюхают и испортят всю операцию.

– Разве они не имеют права знать?

– Право жить они тоже имеют, что гораздо важнее. Заплатим соответствующую плату и займем квартиры на день.

– Заплатим?

– Да. Очень просто. К счастью, мои клиенты обеспечивают меня достаточными средствами, чтобы покрывать расходы. Если мы раскроем дело, они только рады будут заплатить. Если это были бы обычные убийства, то это бы не сработало, но жертвы выбираются только из-за инициалов, и реальных причин умирать у них нет. Эти убийства значат что-то, только если жертвы убиты в закрытой комнате, будь то 1313 или 404. Поэтому если мы притворимся жертвами, и будем ждать в их комнатах, мы должны встретить убийцу. Естественно, Блэкберри Браун и Блюс-харп Бэбисплит на всякий случай должны быть в безопасном месте в течение всего 22-го числа.

Поместим их в номера люкс четырехзвездочного отеля, например.

– А затем мы, понимаю.

Мисора протянула палец ко рту, думая. Покупка квартир жертв – звучит неплохо. Она не знала, что за покровители у Рюзаки, но должно быть, L тоже бы обеспечил такое финансирование, если бы она попросила.

Рюзаки станет Блюс-харпом Бэбисплитом, а она – Блэкберри Браун.

– И мы не должны вмешивать полицию, так?

– Да. Может, мы и защитим жизни жертв, но масштабы операции будут слишком большими. Убийца, скорее всего, сбежит. Да и наши умозаключения не достаточный повод, чтобы полиция начала действовать.

Вероятность правильности нашего толкования послания убийцы – 99 процентов, но как бы хорошо оно не звучало, у нас нет доказательств. Если они скажут, что все это необоснованные догадки, нам придется согласиться.

– Необоснованные.

– Их нечем доказать.

– …

Она была убеждена, что для этого имелось другое слово. Но он говорил дело.

Если она попросит своего парня из ФБР, Рэя Пенбера… нет, она не может так поступить. Мисора была отстранена – и сказала Рюзаки, что она детектив. Если начальство узнает о ее действиях на прошлой неделе, ни к чему хорошему это не приведет. Даже если она работала на L, она не могла распространяться об этом.

– Вероятно, убийца действует один, но, Рюзаки, когда настанет время арестовать его, будет борьба.

– Не волнуйтесь. Я смогу одолеть его в одиночку. Может, таким и не выгляжу, но я довольно сильный. А вы обучены капоэйре, верно?

– Да, но.

– Мисора, вы умеете пользоваться оружием?

– А? Нет, я могу, но у меня нет пистолета.

– Тогда я приготовлю один. Вы должны быть вооружены. До сих пор это была просто детективная война с убийцей, но теперь и наши жизни на кону. Вы должны быть готовы ко всему, Мисора, – сказал Рюзаки, кусая свой большой палец.

Итак...

С многочисленными тревогами и противоречиями, Мисора провела ночь в отеле западного Лос-Анжелеса. Она звонила L из комнаты отеля и попросила о финансовой поддержке, а еще проверить все, что они раскрыли. Ей было интересно, скажет ли L, что сидеть в засаде – это слишком опасно, и первом делом они должны обеспечить безопасность потенциальных жертв, а еще – будет ли он возражать против стратегии, придуманной Рюзаки (в глубине души она надеялась на это), но он воспринял ее благосклонно. Мисора спросила его два или три раза, может ли она доверять Рюзаки, но он повторял, что ничего страшного в его участии в деле нет. Но конечно, 22-го числа все решится.

– Пожалуйста, Мисора Наоми, – сказал L, – сделайте всё что угодно, но поймайте убийцу. Всё что угодно. Всё.

– Поняла.

– Благодарю вас. Тем не менее, Мисора, пока мы не можем попросить о помощи полицию, я могу снабдить вас частной поддержкой. Я направил к месту несколько человек, работающих рядом с комплексом. Чтобы начать действовать, им не нужны основательные причины. Конечно, они будут сохранять дистанцию, но...

– Хорошо, звучит неплохо.

Когда ее разговор с L закончился, было за полночь – уже 21-е августа. Ей придется провести весь день в Пасадене, что значит, ей нужно прибыть туда вечером 21-го. Думая об этом, она понимала, что будет борьба, но, залезая в постель, надеялась хорошо выспаться.

– Погодите-ка... – прошептала она.

Мысли сплетались в её голове, и она бормотала:

– А теперь. Когда я успела рассказать Рюзаки о капоэйре?

Она не знала. Было еще кое-что, чего она не знала. То, о чем она даже не знала, что не знала. То, о чем она никогда не узнает. Неважно, что она сделала, она не имела возможности узнать. То, что этот убийца, Бейонд Бесдэй, мог сказать имя и время смерти, просто взглянув им в лицо, то, что он был рожден с глазами синигами – она не могла узнать, что поддельные имена с ним не подействуют, что они были совершенно бессмысленны. Откуда она могла знать?

Даже сам Бейонд Бесдэй не мог объяснить, почему родился с глазами синигами, почему мог пользоваться ими без платы, без договора. Ни Мисора, ни L не знали почему, и, понятно, не я. Все, что я могу предположить, так это то, что если есть настолько тупые боги смерти, чтобы кидать свои тетради в наш мир, то найдется и бог смерти, тупой настолько, чтобы потерять в нём свои глаза. Так или иначе, было бы очень нелепо ожидать от людей, которые не знают даже о существовании богов смерти, поиска их глаз.

Но даже так, даже с теми сведениями, она могла догадаться. В конце концов, В. выглядит как тринадцать, а тринадцать – это номер карты таро под названием Смерть.

Итак. С бесконечными несоответствиями и тревогами, и одним значительным провалом. Кульминация истории наступает. Изучение дела.

Сначала я не намеревался упоминать о причинах отставки Мисоры Наоми (что было фактически отстранением от должности) в этих записях – хотел оставить неясность во всех деталях. Если бы я мог, то конечно, придерживался бы плана. Как я сказал ранее, она была одной величайшей жертвой беглеца дома Вамми, и вторгаться в ее личные дела мне очень бы не хотелось. Поэтому я избегал каких-либо особых упоминаний об этом. Тем не менее, с тех пор как я пытаюсь описать взгляд Мисоры Наоми, когда Рюзаки дал ей пистолет (модели Strayer-Voigt Infinity), то не могу больше избегать этих личных дел. Я не могу просто приступить к описанию следующей сцены, не объяснив причины того взгляда.

Тем не менее, это не очень сложная история. Расскажу как можно проще. Группа, в которой работала Мисора, потратила месяцы, расследуя и внедряясь в наркосиндикат, а она запорола всю операцию – в решающий момент не смогла спустить курок. Обычно она не носила с собой оружие, но на работе это было обязанностью, и она не намеревалась произносить жалкие отговорки о том, что не смогла выстрелить в другого человека. Мисора Наоми была обученным агентом ФБР. Она не воображала себе, что ее руки были чисты, или что она была выше таких вещей. Но она не смогла спустить курок. Её пистолет был направлен на тринадцатилетнего ребенка, но это не прощает ее ни в коей мере. Тринадцать ему или нет, он был опасным преступником. Но Мисора Наоми позволила ему уйти, и секретное расследование, на которое ее коллеги потратили нескончаемые часы и сделали невероятное количество работы, закончилось безрезультатно. Все было кончено. Они никого не арестовали, и, хотя никто не погиб, несколько агентов были ранены так сильно, что могли больше не вернуться к действительной службе – ужасные результаты, учитывая бесполезно потраченные усилия. Несмотря на ее слабую позицию в организации, ее только отправили в отставку, что можно считать довольно снисходительным решением.

Мисора Наоми действительно не знала, почему не смогла нажать на курок. Возможно она не обладала надлежащей самозащитой, надлежащей решимостью, которая должна быть у агента ФБР. Её парень, Рэй Пенбер, сказал: «Думаю, ты не смогла ужиться со своим прозвищем, Мисорой Масэкэ» – что-то между иронией и попыткой ее приободрить, но так как она сама не разобралась в этом, то не возразила.

Но Мисора Наоми помнила. Момент, когда нацелила на него пистолет. Взгляд, с которым ребенок на нее посмотрел.

Как будто он смотрел на что-то невероятное, как будто перед ним только что появилась смерть. Как нелепо – он мог убивать других людей, но никогда не представлял, что сам может быть убит. Но он должен был знать, он должен был быть готов к смерти в тот момент, когда забрал первую жизнь. Как должен любой преступник. Как должен любой агент ФБР. Эта опасность висела над ними всеми. Она была частью системы. Тот ребенок тоже был частью системы. Возможно, это ослабило их решительность. Возможно, они оцепенели перед угрозой. Возможно, их страхи притупились. Ну и что? Учитывая воспитание этого ребенка, у него не только не было шансов исправиться, но и начать жизнь сначала. Что Мисора ожидала от кого-то типа него? Как жестоко было с ее стороны ожидать чего-то? Она знала так же хорошо, как кто-либо другой, что этот ребенок жил так, как мог. Он всегда был обречен. Но значило ли это, что ему надо было смириться со своей судьбой? Был ли только этот способ жить, способ умереть? Была ли человеческая жизнь, была ли человеческая смерть под контролем чьей-то невидимой руки?

Очевидно, она испытывала некоторое возмущение по отношению к тем, кто использовал этот промах как причину уволить её, но когда она думала о разнице между тринадцатилетнем парнем, которого не смогла застрелить, и второй жертвой лос-анжеллеских убийств, Квотер Квин, то приходила к мысли, что все это дело было возмутительным.

У Мисоры не было сильного чувства справедливости. Она не считала себя духовно или морально развитой. Она не подходила к работе с каким-либо видом философии. Она была там, где была, потому, что вся ее жизнь походила на прогулку по незнакомому городу – если бы она начала жизнь заново, то была уверена, что оказалась бы в совершенно другом месте. Если бы кто-нибудь спросил ее, почему она работает в ФБР, она бы никогда не смогла ответить.

У нее хорошо это получалось, но все исходило из ее способностей. Не из мыслей.

– Что если убийца – ребенок? – подавленно прошептала Мисора. – Тринадцать, только тринадцать...

И она положила пистолет возле себя, проверяя, стоит ли он на предохранителе. Рядом с ним лежали наручники, также поставленные Рюзаки и предназначенные для убийцы. Она была в квартире 1313, где жила Блэкберии Браун. Двухкомнатная квартира, и единственной комнатой с замком была та, что напротив входа.

Девятью этажами ниже, в 404-й квартире, Рюзаки тоже ждал убийцу, занимая место Блюс-харпа Бэбисплита. Он настоял на том, что справится, но он выглядел таким тощим и сгорбленным, что ей с трудом верилось в его силу, и она беспокоилась. Он казался очень уверенным, когда они встретились, прежде чем разойтись по местам, но у нее имелись сомнения.

На данном этапе Мисора совсем не имела понятия, куда же придет убийца: к ней в 1313 квартиру, или к Рюзаки в 404-ую? Она обдумывала этот вопрос каждую свободную секунду, но в самом деле не смогла прийти ни к какому заключению. Также ее все еще мучил вопрос о a.m и p.m., но об этом не было смысла волноваться. Все это нужно было для того, чтобы она убедила себя, что убийца придет сюда, в 1313-ю квартиру, убить Блэкберри Браун. А чтобы соответствующе прореагировать, она не могла позволить себе тратить время, беспокоясь о других людях. Или она могла думать по-другому: Б. придет за ней, на место L.

Она взглянула на часы на стене. Цифровой дисплей показывал ровно 9 часов утра.

Девять часов 22-го августа уже миновали. Осталось только пятнадцать. Сегодня она не собиралась спать. Ей придется бодрствовать, по крайней мере, двадцать два часа. У нее даже не было возможности посетить уборную. Рюзаки посоветовал ей не растягивать свое терпение - ей нужно будет немедленно отреагировать, когда кто-то войдет в комнату. А сейчас наступило время снова позвонить L. Она достала телефон из сумки и набрала номер в соответствии с указаниями. Уверившись, что окна и двери закрыты.

– L, пока ничего не произошло. Я поговорила с Рюзаки, у него тоже все спокойно. Ничего необычного не замечено. У меня предчувствие, что мы здесь надолго.

– Понятно. Не теряйте бдительность. Как я сказал, ваша поддержка находится рядом с комплексом, но если что-то произойдет, то они не достаточно близко, чтобы немедленно отозваться.

– Я знаю.

– Кроме того, несколько минут назад я отправил двух человек прямо в комплекс. Я не был уверен, смогут ли они прибыть во время, но удача оказалась на нашей стороне. Нам повезло.

–А? Но, это значит

Чтобы убийца ничего не заподозрил, они даже не установили в квартирах жучки и камеры, и тем более в здании – дополнительных людей это тоже касалось. Они не могли рисковать.

– Не беспокойтесь. Убийца их не заметит. Один – опытный шпион, другой – профессиональный ловкач. Не могу сказать вам больше, вы же агент ФБР, но по существу, вор и мошенник. Я разместил по одному у каждой квартиры.

– Вор и мошенник?

Что он сказал? Это была какая-то шутка?

– Итак, Мисора Наоми – сказал L, завершая разговор.

Но Мисора поспешно произнесла, запинаясь:

– Э… Эмм… L – но заколебалась, сомневаясь, стоит ли спрашивать – Вы знаете убийцу, верно?

– Да, как я сказал. Это Б..

– Я не это имею в виду. Вы знаете его лично?

16-го числа L сказал, что знал, что убийца Б. И ей вроде бы стало это известно, но два дня назад L сказал то, что изменило ее взгляды. Сделайте всё что угодно, но поймайте убийцу. Величайший детектив века, L, никогда бы так не сказал о каком-то обычном серийном убийце. И имя его состояло всего из одной буквы.

– Да, – согласился искусственный голос.

Как будто он вовсе не возражает против вопросов.

– Но Мисора Наоми, пожалуйста, храните это в строжайшем секрете. Поддержка, которую я поставил у комплекса, а также вор и мошенник внутри него – никто из них не знает, над каким делом работают. Им лучше не знать. Так как вы спросили, то я не против вам ответить, но вообще лучше вам об этом не знать.

– Понимаю. В любом случае, кем бы Б. ни был, он опасный преступник, забравший жизни трех человек без всякой на то причины. Но я еще кое о чем хочу вас спросить.

– О чем?

– Вы знаете убийцу, но ничего не можете с ним поделать?

Это было… для Мисоры Наоми это было равнозначно вопросу, смогли бы вы выстрелить в ребенка.

– Я ничего не могу с ним сделать, – ответил L, – Если быть точным, я даже не знаком с Б. Он просто тот, о ком я осведомлен. Но ничто из этого не повлияет на мое решение. Конечно, мне интересно это дело, и я начал расследование потому, что знаю убийцу. Но это не повлияло на мой метод расследования, или на то, как я его провел. Мисора Наоми, я не могу не замечать зло. Я не могу его простить. Не важно, знаю я человека, совершившего зло, или нет. Я заинтересован только в справедливости.

– Только в справедливости? – Мисора тяжело выдохнула, – тогда, остальное не важно?

– Я бы так не сказал, но это не является приоритетом.

– Вы не простите любое зло, неважно, какое оно?

– Я бы так не сказал, но это не является приоритетом.

– Но...

Как тринадцатилетняя жертва.

– Есть люди, которых не может спасти справедливость.

Как тринадцатилетняя жертва.

– И есть люди, которых не может спасти зло.

Как тринадцатилетняя жертва.

– Есть. Но всё-таки, – сказал L, совсем не меняя интонацию.

Как будто мягко убеждая Мисору Наоми.

– Справедливость могущественней чего-либо еще.

– Могущественней? Вы имеете в виду силу?

– Нет. Доброту.

Он сказал это так просто. Мисора чуть не уронила телефон. L. Величайший детектив века, L. Детектив правосудия, L. Тот, кто раскрывает любое дело, не важно, какой оно сложности.

– Я неправильно понимала вас, L.

– Правда? Что ж, я рад, что мы это прояснили.

– Я возвращаюсь к работе.

– Отлично.

Она сложила телефон и закрыла глаза. У нее не кружилась голова. Она только что услышала слово, приободрившее ее. Ей сказали то, что ей нужно было услышать.

Возможно, ей просто манипулировали. Ни одна из ее проблем не была решена. Её замешательство осталось. Ей все еще недоставало решимости. Она чувствовала, что что-то изменилось, но завтра, несомненно, все будет по-прежнему. Но все же, в тот момент она не собиралась делать поспешных решений, не собиралась увольняться. Когда ее отставка закончится, она вернется в ФБР. В тот момент Мисора Наоми все решила. А убийца из этого дела может стать хорошим сувениром.

– Так, в час я должна позвонить Рюзаки. Надеюсь, с ним все в порядке.

Блэкберри Браун и Блюс-харп Бэбисплит. Два Б.Б.. Квартиры 1313 и 404...было ли на третьем месте преступления что-то, что смогло бы исключить одну из квартир из подозрения? Она не могла отделаться от мысли, что оно было. Они не смогли уменьшить число возможностей, потому что не сделали все, что было в их силах, все, что должны были сделать...

–О. Ясно. Поэтому К.К.?

Что-то пришло ей в голову. Причина, почему вторая жертва была К.К., а не Б.Б.. Причина, по которой он повернул ребенка, превращая b в q. Чтобы не допустить возможности кого-то еще с таким же именем. Тип послания, оставленного на первом месте преступления. послание указывало не на место, а на намеченную жертву - такой тип послания оставлял возможность, что есть кто-то еще с таким же именем. Поэтому он выбрал К.К. – гораздо менее распространенные инициалы, чем Б.Б.. Квотер Квин. Мисора не имела понятия, сколько еще Беливов Брайдсмэйдов или Бэкъярд Боттомслешей живет в Лос-Анжелесе, но знала, что девочка с именем Квотер Квин была единственной. Это значило, что они были правы, и связкой были Б., а не К.

Б.Б.

Но если убийца так старался, чтобы послание указывало на одного человека, тогда почему последнее предусматривало двух? Должно быть, она упустила из виду какой-нибудь важный кусочек мозаики. Есть что-то, что она должна была сделать.

Кроссворд.

Она не пыталась решить его.

Теперь, когда она об этом подумала, то вспомнила множество проблем, обдумывание которых откладывала. Не только вопрос, которую из комнат выберет убийца. Если они его поймают, то все будет раскрыто, но...

– … Запертые комнаты. Неужели у него был просто ключ?

В этом случае, перед убийствами он заранее приготовил ключ. Он должен был следить за жертвами некоторое время. Они сделали все, что могли, чтобы не засветиться, но была большая вероятность того, что он знал, что Мисора поджидает его.

– Запертая с помощью иголки и нитки комната, а игла послужила хорошей подсказкой на третьем месте преступления. Даже если была простой ассоциацией.

Игла, стрелка, стрелка часов. Она была удивлена, узнав, что соломенные куклы имели практическое значение, предыдущие сцены показывали, что они куклы не значили ничего, кроме как метафоры для жертв. Но они посчитались с игрушками, сложились в числа циферблата. Тогда, возможно, некоторые игрушки не принадлежали жертве, а были для того, чтобы числа подходили. Звучит приемлемо. Четыре, три, две - число соломенных кукол уменьшалось.

Последняя кукла появится на четвертом месте преступления. Если оно произойдет.

– Последняя соломенная кукла. Полагаю, она будет приколочена прямо напротив двери?

Кажется наиболее вероятным, наиболее значимым. Но что значит значимость? Первое, что вы видите, входя в комнату, цепляет ваш глаз, прежде чем вы увидите тело.

Точно не понимая, о чем она думает, Мисора встала и подошла к двери. Повернувшись к ней спиной, она оглядела комнату – просто комната, ничего необычного. На тот момент она не была даже местом преступления.

Ничего, кроме следов жизни Блэкберри Браун.

– Соломенные куклы всегда были приколочены на одной и той же высоте. Горизонтально они могли быть в любом месте, но вертикально – всегда на одном и том же. Примерно на уровне моей талии, так что с этой высотой. Мисора нагнулась. Вообще-то это значило, что она села в позу, очень похожую на ту излюбленную Рюзаки, но она старалась не думать об этом. Если он был прав о том, что она повышает дедуктивные способности, то это было даже хорошо. Все равно она была одна в комнате. Если четвертое место преступления будет придерживаться нормы, и соломенная кукла будет приколочена напротив двери, то с этого места глаза Мисоры встретились бы с глазами куклы, так как были бы на одной высоте. Хотя конечно, у соломенной куклы и глаз не было.

– Просто потому, что они были перемешаны с игрушками, приколачивать ее напротив двери нужды не было.

Если местоположение значимо... местоположение... или это просто очередное проявление его изощренной натуры? Ай!

Призадумавшись в неудобной позе, она потеряла равновесие и ударилась головой о дверную ручку. Потирая затылок, Мисора рассеянно повернулась назад и...

Перед её глазами предстала дверная ручка, и... И прямо под ней – замок. Задвижка.

– !!

Мисора повернула голову так резко, что раздался свистящий звук, и снова посмотрела на противоположную стену. Ничего, только неповрежденные обои. Но Мисора только что представила там пригвожденную соломенную куклу. Но кукла была прибита не напротив двери. Она была напротив дверной ручки. Кукла была прямо напротив замка.

– О, как же я этого не замечала?!

Уровень талии – она знала, что это местоположение соломенных кукол с того момента, как впервые увидела материалы дела. На первом месте преступления, когда она поворачивала щеколду, то сознательно заметила, что та находилась на уровне талии, и на втором месте преступления она ясно подумала о том, что дизайн двери был другой, а конструкция та же. А на третьем месте преступления она повернула ручку и открыла дверь, ставя поднос на пряжку ремня. И было достаточно просто сообразить, что соломенные куклы и замки находились на одной высоте. Ей даже не надо было проверять это в папке с материалами дела. Но и что дальше? И что, что соломенные куклы были прибиты на одной высоте с замками и были расположены прямо напротив этих замков? Была ли на это какая-нибудь причина?

– …

Она достигла того, что не должна была достичь. Она найдет ответ, который не должна найти. Тогда она знала, что найдет. Ответ, который перевернет, истребит все, что она думала насчет этого дела и она не могла остановить себя. Момент, когда можно было сознательно прервать размышления, прошел. Допуская, что соломенная кукла должна быть пригвождена к противоположной к двери стене на четвертом месте преступления - доказательство в противоположности. Четыре куклы, три, две, одна!

– Нет, это не имеет смысла. Это не может быть правдой. Трюк с запертой комнатой? Комната, запертая при помощи иголки и нитки. Игла была в третьем месте преступления и нитка? Под щелью в двери. щель... место... нет места, тесно сжато…

Запертая комната. Запертая комната обычно делается для того, чтобы создать видимость суицида. Но в этом случае нет ничего подобного. Что значит, если подумать, закрытые комнаты нужны для того, чтобы самоубийство приняли за убийство.

Что тогда? Что же тогда?

– А...

Действительно. Все это время Мисора ни сделала ничего, что бы не подсказал ей Рюзаки. Теперь не было смысла возвращаться назад дальше их открытия в схожести b и q , но ее выводы насчет даты следующего убийства разительно поменялись во время разговора с Рюзаки, и идея о комнате - часах... Рюзаки вел Мисору к ней с того момента, как она заметила отсутствие наручных часов. Он завел разговор об обручальном кольце, он обратил внимание на то, что рука, голова и нога были разной длины, он заметил, что стены могут быть сторонами часов... Мисора Наоми была управляема, как марионетка.

– Ах, точно. Как он узнал?

И наконец. Мисора Наоми догадалась о чем-то сама. Правда. И справедливость.

– Оооооооооооооооооооооооооййййййййййёёёёё!

Совершенно забыв все понятия о том, как вести себя, она издала вопль, пронзивший воздух вокруг нее. Она вспрыгнула, бросилась через комнату, схватила пистолет и наручники, повернулась, снесла дверную задвижку и выбежала из квартиры.

Лифт. Нет, нет времени. Пожарная лестница. Ломая голову над деталями плана этажей комплекса, который она облила днем ранее, Мисора направилась к пожарной лестнице, открыла пинком дверь и понеслась по ней, перескакивая через три-четыре ступеньки подряд. Вниз. Девять этажей вниз.

– Черт возьми! черт, черт, черт, черт! Почему, почему, почему, почему, почему... как такое может быть?!

Проклятье, это же так очевидно!

Это бесило её. Разве правда не должна освободить тебя? Когда правда вышла наружу, разве ты не должна чувствовать себя лучше? Но если это было реальным положением дел, то...

Величайший детектив века, известный тем, что может раскрыть любое дело, как тяжело, должно быть, его бремя, через сколько страданий он проходит в прошлом, настоящем и в будущем.

Бремя настолько тяжкое, что оставит вас в сгорбленном виде. Горький вкус во рту, который оставит вам жажду к сладкому. Она бежала так быстро, что чуть не пропустила нужный этаж, и ей пришлось резко затормозить.

Она остановилась лишь на секунду, чтобы отдышаться, затем открыла дверь и проверила еще раз, на четвертом ли она этаже. Куда? Направо? Налево? Строение комплекса поменялось, коридоры шли не в тех направлениях, как на тринадцатом этаже...417 было справа от нее, 418 – дальше, так что туда!

– Аааааа!

Кто-то кричал. Мисора застыла, но то был крик женщины. Она обернулась посмотреть – женщина вышла из своей квартиры и увидела Мисору с пистолетом в руке. Отвлекающе! Мисора повернулась и побежала дальше по коридору. К 404 квартире.

– Рюзаки!

Еще один угол, и она будет там. Входная дверь была не заперта. Она вошла внутрь. 1313 квартира была двухместной, а эта – трех. Одна дополнительная комната. Какая же из них? У нее не было времени на размышления. Она начала с ближайшей. Первая комната – не та. Никого внутри. Вторая комната – дверь не открывалась. Замок!

– Рюзаки! Рюзаки! Рюзаки!

Она стучала. Нет, стучала – слишком мягко сказано, она колотилась в дверь, как будто пытаясь сломать её. Но та была прочная и не двигалась. Из комнаты никто не отзывался.

Рюзаки не отвечал.

– Ха!

Она обернулась и ударила ногой по дверной ручке. Это было лучше, чем кулаки, но дверь не открывалась так просто. Она пнула ее снова, просто на всякий случай, но ничего не изменилось.

Мисора нацелила пистолет. Бесконечность. Семь в магазине плюс один в патроннике.

Она прицелилась правее замка.

– Я нажимаю на курок!

Раз, второй. Она прострелила замок. Замок с дверной ручкой отлетели. Она высадила дверь плечом, и первым, что она увидела в комнате, была соломенная кукла. Пригвожденная к стене, прямо напротив двери. А затем...

Она увидела горящего человека, в дальнем углу от двери. Молотящего руками, не в силах снести боль от пламени, охватившего его.

Рюзаки. Это был Рю Рюзаки. Она увидела его глаза через языки пламени.

– Рюзаки!

Жар был таким сильным, что она едва могла смотреть туда. Огонь распространялся по комнате. Волна жара ударила о её кожу. Она почувствовала запах бензина. Удушение, травмы от тупого предмета, колотые раны и последняя жертва – горение! Она взглянула на потолок. Разбрызгиватель там был, но, видимо, сломанный. Он не работал. Детектер дыма также был выведен из строя. Мисора приказала себе не паниковать, а действовать.

Она выбежала обратно в коридор. По пути в 404 квартиру она видела огнетушитель. Прямо здесь! Она схватила его и понеслась обратно. Ей не нужно было читать инструкции.

Крепко сжимая ручку, она направила огнетушитель в центр пламени, на тело Рюзаки, обожженное докрасна.

Белая пена распылялась, покрывая комнату гораздо больше, чем она ожидала. Мисора чуть не потеряла равновесие и не упала, но стиснув зубы, продолжила держаться, не позволяя струе пены сдвинуться от Рюзаки. Сколько времени это заняло? Десять секунд? Вроде этого. Но Мисоре казалось, что прошел целый день, пока он перестал гореть. Огнетушитель был пуст. Огня не было. Белая пена начала оседать. И перед ней черное, обугленное тело. Нет, это преуменьшение. Описанием по лучше будет красно-черная груда мяса.

Видно, все тело было сожжено.

Наряду с запахом бензина, в воздухе пахло сгоревшими волосами и плотью. Мисора прикрыла свой нос. Она бросила взгляд в сторону окна, думая проветрить комнату, но не рискнула вызвать огненный вихрь. Как будто боясь того, что из-за любого внезапного движения его тело может рассыпаться, Мисора осторожно шагнула к Рюзаки. Он лежал на спине, скрюченный. Она встала на колени перед ним.

– Рюзаки, – сказала она.

Он не отвечал. Умер?

– Рюзаки!

– Аа...ах...

– … Рюзаки.

Он был жив. Все еще жив.

Он весь сгорел и срочно нуждался в серьезной медицинской помощи. Она услышала кого-то позади нее и обернулась. Там стояла женщина, которая кричала, увидев Мисору с пистолетом. Должно быть, она здесь жила.

Она услышала выстрелы и звуки от огнетушителя, и робко зашла в квартиру посмотреть, что происходило.

– Что случилось? – спросила она.

Мисора подумала, что вопрос «что случилось?» подошел бы больше, но.

– ФБР, – ответила она.

ФБР. Она так представилась.

– Вызовите полицию, пожарных и скорую.

Женщина выглядела удивленной, но кивнула и вышла из комнаты. Мисора подумала о том, что та женщина наверняка была воришкой или мошенницей, которых сюда послал L, но решила обдумать это позже. Она повернулась к Рюзаки. Повернулась к красному и обугленному телу. И медленно взяла его запястье, все еще горячее, и проверила пульс. Немного неравномерный и очень слабый. Должно быть, его песенка спета, и он может не дотянуть до больницы, даже до прибытия скорой. В таком случае ей нужно было сказать ему кое-что, ей нужно было кое-что сделать.

– Рю Рюзаки, – сказала она, застегивая наручники на его запястье, – я арестовываю вас по подозрению в убийстве Белива Брайдсмэйда, Квотер Квин и Бэкъярд Боттомслеш. Вы имеете право хранить молчание, вы имеете право на адвоката, вы имеете право на справедливое судебное разбирательство.

Лос-анжелесский серийный убийца ББ, Рю Рюзаки был арестован.