Тетрадь смерти: Другая тетрадь. Дело Лос-Анджелесского убийцы Б.Б.

Если спросить, почему L так тщательно скрывал себя, то ответ будет прост: показываться было опасно. Очень опасно. Мировые лидеры должны прикладывать усилия, чтобы защитить лучшие умы, не только детективов; но современные социальные системы не допускают этого, и L считал, что у него не было выбора, кроме как защищать себя своими силами. Нехитрые вычисления покажут, что способности L в 2002 году равнялись пяти обычным бюро расследований и семи разведкам (а когда он столкнулся с Кирой, число их пополнилось). Можно было бы подумать, что это причина восхищаться и уважать его, но давайте я объясню как можно проще: человек с такими способностями слишком опасен. Современные организации полагались на рассеивание угрозы, но его методы были совершенно противоположными. Проще говоря, если кто-то планировал совершить преступление, то он значительно увеличивал свои шансы уйти, просто убив L до начала преступления. Поэтому L и скрывал свою личность. Не потому что он был стеснительным, или не выходил из дома. Для гарантии своей безопасности. Для детектива уровня L самозащита приравнивалась к защите мира во всем мире, так что нельзя назвать его поступки трусливыми или эгоцентричными. Хотя мне и не нравится это сравнение, но если Кира имел возможность убивать людей, записывая их имена в тетрадь, то вряд ли бы осветил этот факт перед общественностью по тем же самым причинам. Наиболее разумные люди скрывают то, что они умны. Мудрые люди не носят бирки. Чем больше человек болтает о своих способностях, тем более безнадежным становится — за него должны говорить его поступки.

Поэтому где бы L ни находился, всегда имел представителя в обществе, и в данном случае Мисора Наоми выполняла такую роль. Она поняла это с самого начала. То, что она была прикрытием L. И какой опасности из-за этого подвергалась... Мисора много раз пыталась понять истинную натуру Рюзаки, но как бы позитивно она не смотрела на ситуацию, ей так и не удалось придумать ничего лучше, чем «Наверное, он не слышал большей части разговора», а это предположение не казалось надежным. Если бы Рюзаки заметил ее связь с L и разложил всю информацию по полочкам, тогда она оказалась бы в смертельной опасности прежде, чем вы успели сказать... даже прежде, чем вы успели подумать о том, что сказать. При этой мысли даже Мисоре стало не по себе. А учитывая очевидные логические способности Рюзаки на следующий день после того, как они нашли послание убийцы в спальне Белива Брайдсмэйда, Мисора начала думать о том, что бы было, если бы Рюзаки не помогал ей. Тогда она думала, что все выводы – ее заслуга. Но, возвращаясь в мыслях к тому дню, страницы, обороты в книге – она догадалась о них только потому, что Рюзаки дал наводку. Просмотрела бы она книгу сама, вчитываясь в каждое слово? Мисора не могла отделаться от мысли о том, что все это было представлением, чтобы дать ей почувствовать свое участие в решении загадки, что Рюзаки умело позволил ей совершить последний рывок, после того, как аккуратно все для нее решил. Конечно, всё это могло оказаться не более чем паранойей, вызванной напряжением из-за связи с L... но открытие имени второй жертвы было большим прорывом в расследовании. После она делала проверку, и вторая жертва с именем Квотер Квин была одна во всем Лос-Анжелесе – но это не утешало.

16-е августа.

Мисора была в деловой части города, на Третьем Авеню, посещая место второго убийства. Она не знала этот район, и ей пришлось ломать голову над картой, чтобы найти туда дорогу. Не зная, когда совершится четвертое преступление, Мисоре хотелось идти туда прямо из дома Белива Брайдсмэйда, но у нее были дела, требующие проверки, столько материалов надо было пересмотреть, и ей пришлось ждать следующего дня. Наступил третий день после совершения третьего убийства – девять дней, четыре дня, девять дней, и если убийца снова планировал действовать на четвертый день, то убийство должно совершится завтра, но другого выбора у нее не было. Предотвратить его невозможно. Поэтому она делала то, что было в ее силах. Искала улики, которые помогут ей бросить вызов приближающемуся переломному моменту.

Согласно расследованию L, детектив по имени Рю Рюзаки на самом деле был нанят родителями Белива Брайдсмэйда, и не только ими: родственники второй жертвы, Квотер Квин, и третьей жертвы, Бэкъярд Боттомслеш, также попросили его расследовать дело. По мнению Мисоры, это было слишком хорошо, чтобы быть правдой, но поскольку L подтвердил это, ей пришлось согласиться. Для возражений не было места. Но даже L еще не накопал ничего о прошлом Рюзаки, и поэтому Мисоре было сказано продолжать наблюдение, сотрудничать с Рюзаки, и делать вид, что они расследуют дело вместе.

На самом ли деле L не сделал никаких выводов о Рюзаки? Мисора потратила несколько минут на обдумывание этого вопроса. Возможно, слишком опасно было объяснять ей причину... Мисора никогда не задумывалась о том, давал ли ей L всю информацию. Рюзаки попадал под категорию подозрительных личностей, но все это, быть может, просто паранойя. Конечно, Рюзаки вызывал подозрения, но не сделал ничего плохого.

Перспектива вновь увидеть Рюзаки ползающим на четвереньках по месту преступления приводила Мисору в уныние. Ей даже снились об этом кошмары. Обычно ей требуется целая вечность, чтобы проснуться, но тот сон заставил ее выпрыгнуть из кровати.

Итак, 16 августа, в 10 часов утра.… На Мисору Наоми было совершено нападение.

Она сокращала путь через пустынную, темную аллею, когда кто-то сзади ударил ее дубинкой. А точнее, попытался ударить: она вовремя уклонилась и избежала удара. Дубинка – легкое оружие, сделать её просто, а спрятать – еще легче. А средством борьбы она была довольно эффективным. Мисора слышала, как дубинка рассекала воздух, поскольку задела её волосы. Мисора находилась в опасности с того самого момента, как согласилась быть руками, глазами и защитой L, поэтому она не была так уж удивлена и быстро среагировала.

Зато мысли о Рюзаки мгновенно испарились. Она оттолкнулась от асфальта обеими руками, поворачиваясь и делая удар ногой в сторону нападавшего. Промах. Но это не важно: главная цель движения – повернуться и взглянуть на противника, была достигнута. Он был один и в маске. Она удивилась, что с ним не было дружков, но, вдобавок к дубинке, у него была здоровенная бита в левой руке, что явно ставило Мисору в невыгодное положение. Он не был обыкновенным бандитом. А у Мисоры не было пистолета, как и днем раньше. И, конечно, никаких удостоверений и наручников. Бегство было бы самым логичным решением, но Мисора была не из робкого десятка. В ФБР ее прозвали Мисорой Масэкэ (прим. Massacre — бойня, резня). Понятно, что в этом имени была доля злобы, но дано оно было не просто так. Мисора прыгнула и приземлилась, расставив ноги, держа правую руку на уровне лица и понижая центр тяжести тела. Готовая к борьбе, она смотрела на противника и немного покачивалась. Он замешкался на секунду, когда увидел ее позу, но затем замахнулся – не дубинкой, а битой. Она вновь увернулась, затем проделала нечто вроде кувырка поперек аллеи, намереваясь ударить пяткой в висок противника. Он тоже уклонился, но поединок был окончен. Мисора не собиралась убегать, однако соперник не обладал такой же пылкостью. Пока Мисора вставала на ноги, он повернулся и убежал прочь. Мисора хотела было погнаться за ним, и уже сделала несколько шагов в том направлении, но быстро отказалась от этой затеи. Она была уверена, что нападавший был мужчиной. Она также была уверена, что смогла бы потягаться с ним в драке, но не в беге. Она не была хорошим бегуном и не хотела тратить силы попусту.

Как и ожидалось, Мисора не стала преследовать его. Он покинул аллею и прыгнул в седан, оставленный им на шоссе с включенным двигателем. Проехав несколько перекрестков, он посмотрел в зеркало заднего вида, затем припарковал машину в заготовленном заранее месте. Седан был краденым, так что он планировал оставить его здесь. Взглянув на камеры, он покинул парковку, бросив маску, дубинку и биту в машине. Всё это он запихнул под сидение. Не оставляя никаких отпечатков.

Сегодня он не намеревался ничего делать с Мисорой, не здесь. Он просто сделал выпад против нее, чтобы проверить ее способности. Он атаковал сзади, но не планировал ранить ее – и тем более убивать.

Поэтому она никак не могла умереть. Он знал, что она увернется. Но даже так, даже зная это, все равно эта девушка производила впечатление. Уклониться от удара, даже не поворачиваясь, и тут же самой начать атаку – теперь он понимал, почему L использовал ее как свою пешку. У нее были и мозги, и смелость – все, что должно было быть.

Она имела право. Она была достойна быть его соперником.

И пошел по улице, все еще держа голову под странным углом. Противник Мисоры... Человек, стоящий за Убийствами ББ в Лос-Анджелесе, Бейонд Бёсдэй, шел по улице с дикой ухмылкой на лице.

– А, Мисора? Вы опоздали – сказал Рюзаки не поворачиваясь, когда она вошла в квартиру номер 605, где некогда проживала Квотер Квин. – Пожалуйста, постарайтесь приходить вовремя. Время – деньги, а значит, и жизнь.

Вздох...

Он был не на четвереньках. Она зашла как раз в тот момент, когда он осматривал верхнюю полку комода. Но сложно было назвать это подходящим времяпровождением. Комод оказался наполненным нижним бельём тринадцатилетней жертвы. Рюзаки больше выглядел не как детектив, расследующий место происшествия, а как педофил, крадущий трусики.

Не самое лучшее начало дня. Она намеревалась снять чувство разочарования, оставшееся после драки на улице, через решительное наступление на Рюзаки, но он уже ошеломил ее. Это было намеренно, она должна была впечатлиться, но выглядело это противно. Казалось больше, будто у Рюзаки действительно была мания на детское нижнее белье.

Мисора вновь вздохнула, оглядывая комнату – вся квартира была меньше, чем спальня Белива Брайдсмэйда. Одно только расхождение уровней жизни жертв затрудняло поиск какой-либо связи между ними.

– Вы говорили, здесь жила мать-одиночка, верно? Которая сейчас уехала к своим родителям? Должно быть, это так опустошающе...

– Да. Эти квартиры были построены для студентов колледжа, в каждой должно было жить по одному, поэтому девочка с матерью привлекали немало внимания. Я расспросил соседей этим утром и услышал много чего интересного. Но большинство тех показаний уже занесены в полицейский рапорт, который вы мне вчера показывали. Во время убийств матери не было в городе и тело было обнаружено студенткой, живущей по соседству. Мать впервые увидела тело дочери в морге.

– …

Слушая Рюзаки, Мисора осматривала стены на предмет дыр от пригвозденных соломенных кукол. Из четырех стен передняя — с входной дверью — не имела дыр, зато на остальных трех они были. Как и в спальне Белива Брайдсмэйда, дыры обозначали место расположения кукол.

– Вас что-то беспокоит, Мисора?

– Да, вчера мы – ответила Мисора, делая упор на множественном числе, – мы расшифровали послание, которое убийца оставил на месте первого преступления, но... соломенные куклы и закрытая комната остались загадкой.

– Да, – сказал Рюзаки, закрывая комнату и вставая на четвереньки.

Но в отличие от первого места происшествия, в этой комнате жили два человека, и здесь было довольно много мебели – полный беспорядок. Ползать по такому месту казалось делом весьма затруднительным. Тем не менее, Рюзаки не отступил и оставался в таком виде на всём пути к другой стороне комнаты. Мисоре хотелось, чтобы он бросил валять дурака.

– Но, Мисора, не думаю, что стоить тратить время на проблему закрытых комнат. Тут не детективный роман – по правде говоря, он просто мог использовать запасной ключ. Нет ключей, с которых не могла бы быть снята копия.

– Похоже на правду, но вы действительно считаете, что этот убийца поступил бы так неинтересно? Для начала, закрывать комнаты тоже не было нужды. Но он все равно так сделал. В этом случае, это может быть какой-нибудь головоломкой...

– Головоломкой?

– Ну, или чем-то вроде игры.

– Да, может быть...

Мисора взглянула на дверь, через которую только что вошла. Дизайн был не такой, как на первом месте преступления (разница между входной дверью квартиры и дверью внутри дома), но устройство и размер по существу были одинаковы. Настраиваемый замок, простая сборка – очень легко взломать, когда дом пуст, просверлив дырку в двери и повернув щеколду изнутри, но очевидно, на всех трех местах убийств в дверях не было никаких дыр.

– Что бы вы сделали, Рюзаки? Если бы пытались запереть комнату снаружи?

– Использовал бы ключ.

– Нет, не так. Если бы вы потеряли ключ?

– Использовал бы запасной ключ.

– Да нет же. Если бы у вас не было и запасного ключа?

– Тогда бы я не запирал дверь.

– …

Не то что бы он был не прав.

Мисора подошла к двери и покачала ее.

– Если бы это был детективный роман… Комнаты всегда закрывают при помощи какого-нибудь трюка, как с иголкой и ниткой, или... Я имею в виду, мы называем их закрытыми, но на самом деле это самые обыкновенные комнаты, не те, что призваны защищать. Они не такие, как полки Белива Брайдсмэйда – рядом с дверным проемом много щелей и трещин. Нить легко может проникнуть под дверь, пропустить немного нити под дверью, затем привязать к краю щеколды, и дернуть.

– Невозможно. Щель не настолько велика, и угол подавит прилагающуюся силу. Вы можете попробовать, но слишком много нити будет сдавлено дверью. Пока вы будете поворачивать щеколду, вся сила будет поглощена напряжением от края двери, потягиванием двери к вам.

– Да. Но запирание просто не оставит много места в комнате для трюка. Двери в детективных романах обычно имеют гораздо более сложные замки.

– Есть много способов запереть комнату. И мы не можем отвергать возможность того, что у него был ключ.

Более важен, Мисора, вопрос о том, почему он запер комнату. У него не было надобности в этом, но все же он сделал так. Если он создал головоломку, то зачем?

– Как игру. Для развлечения.

– Зачем?

– …

Такой вопрос можно задать ко всему.

Зачем надо было посылать кроссворд в LAPD, зачем оставлять сообщение на книжной полке и, прежде всего, зачем убивать трёх людей? Если у убийцы был ясный мотив, то какой же? Даже если убийства беспорядочны, что-то должно было повлиять на них. L так сказал. Но у них до сих пор не было идей о том, что связывало жертв.

Мисора прислонилась к стене и достала из сумки несколько фотографий.

Снимки второй жертвы, убитой в этой комнате – светловолосая девочка в очках лежала лицом вниз. Если приглядеться, можно было увидеть, что голова ее была проломлена, а оба глаза были вырваны. Глаза выдавили уже после смерти – как и порезы на теле Белива Брайдсмэйда, это было калеченье трупа, не связанное с причиной смерти. Мисоре было неведомо, что убийца использовал, чтобы выдавить глаза, но когда она пыталась представить психическое состояние того, кто смог лишить глаз маленькую очаровательную девочку, то ей становилось дурно. Может, Мисора и агент ФБР, но она не могла выдержать такую правду – есть вещи, которые просто нельзя простить. То, что убийца сотворил со второй жертвой, как раз попадало под эту категорию.

– Убийство ребенка! как чудовищно!

– Убийство взрослого тоже чудовищно, Мисора. Ребенок это или взрослый - убийства одинаково ужасны – сказал Рюзаки безучастно, даже равнодушно.

– Рюзаки...

– Я проверил все один раз, – сказал Рюзаки, вставая. Он вытер руки о джинсы. По крайней мере, он осознавал, что ползанье по полу пачкает руки. – Но не нашел никаких денег.

– ...Вы искали деньги?

Прямо как вор. Причем крайне наглый.

– Нет, просто на всякий случай. Есть возможность того, что убийце нужны были деньги, но в этом случае, вторая жертва намного беднее первой и третьей. Может быть, они прятали что-то, но, очевидно, это не так. Давайте передохнем. Не желаете кофе, Мисора?

– Спасибо, не откажусь.

– Минутку, – сказал Рюзаки, направляясь к кухне. Мисора подумала, есть ли у него джем в холодильнике на этот раз, но решила, что это не должно ее волновать. Она отбросила эти мысли и села за стол. Она как-то упустила момент сказать Рюзаки о нападении. Ну ладно. С тем же успехом она избежит упоминаний об этом, и посмотрит, как Рюзаки отреагирует. У нее не было доказательств, что нападавший был связан с Рюзаки, но если ему ничего не говорить, то это усыпит его бдительность.

– Вот, пожалуйста.

Рюзаки вернулся из кухни, держа в руках поднос с двумя чашками кофе. Он поставил одну перед Мисорой и другую напротив, затем выдвинул кресло и принял странную сидячую позу как и днем ранее, с поджатыми к груди коленями. Даже не обращая внимания на правила этикета, сидеть так, как казалось, было довольно сложно, если это вообще можно назвать сидением. Размышляя об этом, Мисора глотнула немного кофе.

– Аай! – выкрикнула она, выплевывая его обратно и кашляя – ах, тьфу!

– Что-то не так, Мисора? – спросил Рюзаки, невинно потягивая свою порцию. – Когда вы что-то съели, оно не должно покидать рот таким вот путем. И эти ужасные стоны также совсем не красят вас. Вы довольно привлекательна, поэтому должны пытаться вести себя соответственно.

– Убийственно сладкий... ядовито!

– Не яд. Сахар.

– …

Так ты убийца?

Мисора посмотрела в свою чашку - больше паста, чем жидкость. Как будто сахар был не растворен в кофе, а просто немного смочен в нем – вязкая, студенистая субстанция величаво сверкала в ее чашке. Пока ее внимание занимала поза Рюзаки, она позволила своим губам коснуться этого.

– Я словно грязи в рот набрала.

– Но грязь не такая сладкая.

– Сладкой грязи.

Мерзкое ощущение песка во рту не проходило. В отличие от нее, Рюзаки с удовольствием пил, прямо-таки глотал, свой кофе. По-видимому, он проделал это не назло – такое количество сахара, по его мнению, было абсолютно нормальным.

– Фух., кофе всегда поднимает мне настроение, – сказал Рюзаки, допивая чашку, в которой было по меньшей мере 200 граммов чистого сахара. – А теперь приступим к делу.

Мисоре очень хотелось пойти смыть сахар изо рта, но она попыталась смириться с этим.

– Давайте, – согласилась она.

– Насчет связующего звена.

– Вы что-то обнаружили?

– Похоже, убийце нужны были точно не деньги, но прошлой ночью, после того как мы расстались, я заметил кое-что интересное. Связь между жертвами, которую никто не уловил.

– Какую?

– Их инициалы, Мисора. У всех трех жертв довольно редкие инициалы. Белив Брайдсмэйд, Квотер Квин, Бэкъярд Боттомслеш. Б.Б., К.К., Б.Б. Первые буквы их имен и фамилий совпадают, что это может значить, Мисора?

– Ничего.

И это всё? Её лицо ясно показало разочарование, что прервало ход мыслей Рюзаки, но она не желала даже и сдерживать досады. Бесполезная трата времени. Мисора заметила это, еще когда впервые увидела имена жертв. Это не стоило отдельного разговора.

– Рюзаки, знаете ли вы, как много в мире людей с такого рода инициалами? А в Лос-Анжелесе? В алфавите только 26 букв, что значит, грубо говоря, 1 человек из 26 имеет имя типа этих. Не стоит даже называть это связью.

– О? А я думал, что был на пути к чему-то – удрученно сказал Рюзаки. Сложно сказать, насколько искренней была его реакция.

Он казался обиженным, но в его случае такая черта не выглядела мило. Отвратительный способ представить себя.

– Например, вы сами Рю Рюзаки — Р.Р.

– О! А я и не замечал.

– Это бессмысленно.

Такого она от него не ожидала. Весь этот бред про то, что он вчера наводил ее на выводы, был просто паранойей. Р.Р.?

– Мисора.

– А? Ну, что?

– Поскольку мои умозаключения никуда не привели, может, у вас есть какие-нибудь хорошие идеи?

– Нет, нету. Мы с вами в одной лодке. Не могу думать ни о каких других действиях, кроме как о поиске следующего послания, чем мы занимались вчера. Я чувствую, что убийца водит меня за нос, и это выводит меня из себя, но.

– Так давайте мы его поводим. Играть по правилам убийцы, пока он не расслабится и не выдаст какую-нибудь подсказку – отличная стратегия. Итак, Мисора, если здесь есть сообщение – то где же?

– Ну, по крайней мере, мы можем догадаться о содержимом. Вероятно, в послании содержится имя третьей жертвы, Бекъярд Боттомслеш, или ее адрес. Кроссворд приводил к первому месту преступления, страницы книги — ко второму, следовательно.

– Да, я согласен.

– Но я не имею понятия, где спрятано сообщение. Мы можем выделить некую структуру, которая поможет поймать убийцу, но.

Что-то, что должно быть здесь, но отсутствует. Рюзаки так это описал. Ссылаясь к жертве, а затем к книжным полкам. Было ли здесь нечто подобное? То, чего уже нет, но было раньше? Что-то, что должно быть здесь, но отсутствует. Все это начало звучать, как лингвистическая лента Мёбиуса.

– Так – сказал Рюзаки, – Если, что бы мы ни нашли, просто отошлет нас к третьей жертве, тогда, может, будет лучше пропустить это место и отправиться прямо к третьему. В конце концов, наша цель, так же как и раскрыть дело, — предотвратить четвертое убийство.

– Да.

Она одна обратила внимание на вероятность четвертого убийства, но реакция Рюзаки показывала, что и он хорошо сознавал эту возможность, поэтому она колебалась.

– Третье убийство уже произошло, мы не можем ничего сделать, но есть шанс, что мы сможем предотвратить четвертое. Чем тратить время на поиск послания, когда мы уже знаем, что оно сообщает, гораздо благоразумнее будет искать послание, ведущее к четвертой жертве.

– Но это звучит так, как будто мы смирились, как будто мы послушны ему. Мы можем упустить какой-нибудь важный факт о его личности, если пропустим эту комнату. Если даже здесь нет явных улик, то может быть, что-то даст нам толчок или ощущение, которые, впоследствии, нам помогут. Я согласна, предотвращение четвертого убийства важно, но если мы будем на этом зацикливаться, то не сможем действовать предприимчиво, взять под контроль ситуацию.

– Не беспокойтесь. Я лидер.

– Лидер?

– Предприимчивый лидер, – сказал Рюзаки, – Я еще ни разу ничему не покорялся. Немногое, чем могу похвастаться. Я никогда ни перед чем не останавливаюсь, даже перед дорожным знаком.

– Это-то да.

– Никогда.

Категоричен.

– Предотвращение четвертого убийства должно привести нас к убийце и его аресту. Вот чего хотят мои клиенты больше всего. Но я понимаю вас, Мисора. Я уже закончил осмотр комнаты, и пока вы им занимаетесь, я хотел бы подумать о третьем убийстве. Не возражаете, если я еще раз просмотрю папку, которую вы мне вчера показывали?

– Разносторонняя работа? Хорошо.

Так или иначе, она никогда не намеревалась сотрудничать с ним. Она вытащила папку из сумки, убедилась, что там есть материалы по третьему убийству, и через стол протянула ее Рюзаки.

– И вот снимки с места преступления.

– Спасибо.

– Но, как я сказала, там нет ничего особого. Содержимое то же, что и вчера.

– Да, я знаю. Но есть кое-что, что мне надо перепроверить. Ужасная картина, не правда ли? – сказал Рюзаки, положа одну фотографию на стол, чтобы Мисора могла увидеть. Фотография тела Бекъярд Боттомслеш. Мисора повидала много ужасных вещей в течение своей работы в ФБР, но эта картина была настолько поразительна, что каждый раз её бросало в дрожь. По сравнению с этой картиной, порезы на теле и вырванные глаза были ерундой. Тело лежало на спине, а левая рука и правая нога были отрублены у основания. Повсюду была кровь, на всем месте преступления.

– Правую ногу нашли брошенной в ванной, но никто все еще не имеет понятия о том, где левая рука. Очевидно, убийца взял её с собой. Но зачем?

– Снова этот вопрос? Но Рюзаки, а не очередной ли это пример того, что должно быть здесь, но отсутствует? В этом случае, левая рука жертвы.

– Убийце нужно было отрубить левую руку, но он не забрал с собой правую ногу. Просто бросил ее в ванной. Что бы это значило?

– В любом случае, мы рассмотрим это сегодня днем, а сейчас мне бы хотелось провести время здесь.

– Хорошо. Ах да, тут есть фотоальбом жертвы, Мисора. Наверное, стоит его проверить. Вы можете найти там что-нибудь о жертве, или ее друзьях.

– Ладно. Я посмотрю.

Рюзаки вновь обратился к папке, а Мисора встала и направилась прямиком к ванной. Она не могла больше выносить ощущение песка во рту. Она быстро прополоскала горло, но одного раза было недостаточно, и она повторила процедуру два-три раза.

Она снова попыталась связаться с L. Ответа не было, так что. Нет, вчера был дом, а в крошечной квартирке вроде этой от Рюзаки было не скрыться. Даже если она позвонит из ванной, ему не нужно будет даже подходить к двери, чтобы подслушать. В конечном счете, ей нужно было рассказать L о нападении или это не то, о чем он будет тревожится?

Мисора взглянула на свое отражение в зеркале.

Мисора Наоми. Это была она. Хоть это было понятно. Все знают чувство, когда смотришь на слово долгое время, то уже начинаешь задумываться, правильно ли написано. Так же можно и сомневаться в себе, задумываться над тем, как долго человек может быть самим собой. Она еще была самой собой? Поэтому это было так важно. Поэтому она вглядывалась в своё отражение.

“А как тогда L?” – вдруг подумала она. Величайший детектив века, тот, кто никогда не показывался на публике, его личность неизвестна. Сколько людей могут с уверенностью сказать, что L это и есть L? А есть ли вообще такие? Мисоре Наоми это было неведомо, но она размышляла, а знает ли L, глядя в зеркало, кто смотрит на него из отражения?

«Зеркало… зеркало?»

Хмм. Она уцепилась за мысль. Зеркало. Право и лево противоположны в отражении. Отраженный свет. Свет отражается от гладкой поверхности. Стекло, раствор серебра, нитрата и воды. Серебро? Нет, материал не важен, важно качество. Это качество - отражение света. Нет, обратимость правой и левой сторон - противоположность?

«Противоположность!»

Мисора вылетела из ванной, побежав обратно к столу. Рюзаки, удивленно взглянул на нее, широко открыв глаза.

– Что случилось? – спросил он.

– Картина!

– Ээ?

– Снимок!

– А, вы имеете в виду фото с третьего места преступления? – уточнил Рюзаки, снова кладя на стол фотографии. Труп с отрубленными левой рукой и правой ногой. Мисора достала два других снимка из сумки и положила рядом с той фотографией. Фото с первого и второго места преступления. Изображения всех жертв, показывающие положения, в которых их нашли.

– Замечаете что-нибудь, Рюзаки?

– Что?

– Что-нибудь в этих фотографиях кажется вам необычным?

– Они все мертвы?

– Быть мертвым — это естественно.

– Как философично.

– Будьте серьезны. Смотрите — все тела в разных позах. Белив Брайдсмэйд лицом вверх, Квотер Квин лицом вниз и Бекъярд Боттомслеш лицом вверх. Верх, низ, верх.

– И вы думаете, суть в этом? Связываете это со временем между преступлениями – 9 дней, 4 дня, 9 дней? Что завтра четвертая жертва будет найдена лежащей лицом вниз?

– Нет, не совсем. То есть, это может быть правдой, но... Я думала о другом. Другими словами, факт того, что труп Квотер Квин лежал лицом вниз, сам по себе необычен.

– …

Реакция Рюзаки не была удовлетворительной – по крайней мере, не выглядела таковой. Возможно, то, что Мисора пыталась сказать, не было четко сформулировано. Она только что пришла к этой мысли и, переполненная волнением, говорила быстро, без раздумывания, как изложить свою мысль.

– Я подумаю минуту, – сказала Мисора, усаживаясь в кресло напротив Рюзаки.

– Мисора, когда вы размышляете, я советую вам эту позу.

– … «эту позу»?

С коленями, прижатыми к груди? Он советовал ей это?

– Я серьёзно. Она увеличивает дедуктивные способности на 40 процентов. Вы должны попробовать.

– Нет, я. Эмм, ну ладно.

По крайней мере, он не хочет, чтобы она ползала, да и попробовать не повредит. Может, это поможет ей успокоиться после взрыва воодушевления. Она приняла эту позу.

– …

И очень об этом пожалела. Еще печальнее было то, что ее мысли встали на место.

– Ну, Мисора? Вы говорите, что Кворер Квин, лежащая лицом вниз, это и есть послание убийцы, указывающее на третью жертву?

– Нет, не послание, – это недостающее звено, Рюзаки. Дополнение к тому, что вы говорили об их инициалах.

Два странных человека, сидящие в странных позах, и приходящие к странным умозаключениям – Мисора опасалась, то была сцена чрезвычайной странности. Тем не менее, она обращалась к каждой фотографии поочередно, чувствуя, что давно упустила шанс поставить ноги на пол. А в этой позе сидеть легче, чем кажется.

– Инициалы жертв — Б.Б., К.К., Б.Б. Две одинаковые буквы – недостаточно, чтобы быть отсутствующим звеном, но у первой и третьей жертв одинаковые инициалы — Б.Б.. Если бы у второй жертвы были эти же инициалы вместо К.К., тогда это и было недостающее звено, правильно? Простые вычисления покажут, что из 26 букв одинаковые будут у одного человека из 676. А если свести вычисления к одной букве, то шансы уменьшаются и если посмотреть, как мало имен на Б, то фактическое число еще меньше.

– Интересная теория. Но, Мисора, вторую жертву зовут Квотер Квин, и ее инициалы К.К.. Вы предполагаете, что она была убита по ошибке? Что убийца нацеливался на кого-то с инициалами Б.Б., и нечаянно убил вместо него К.К.?

– Что вы городите? Послание с первого места преступления ясно указывает на Квотер Квин. Тут нет никаких ошибок.

– Ах, да. Я забыл.

– …

На самом ли деле он забыл? Фраза казалась фальшивой, но если она будет разбираться в каждой реакции Рюзаки, они никогда ни к чему не придут.

– Девять дней, четыре дня, девять дней. B.B., Q.Q., B.B.. Верх, низ, верх. Это, конечно, можно принять за альтернативу, и я поддерживаю вашу мысль, но, придирчивость убийцы делает это маловероятным. Не подходит ему. Обычно подобные ему люди ведут себя более логично.

– Но способы убийства – удушение, удары тупым предметом, нанесение колотых ран - они не выказывают никакой логичности.

– За исключением того, что они абсолютно разные. Каждый раз он пробует что-то новое.

– Но выбор не отличается разнообразием. Поэтому, Рюзаки, когда я смотрела в зеркало пару минут назад, меня озарило - B и Q одинаковой формы.

– B и Q? Они совершенно разные!

– Как заглавные — да. А как прописные? – сказала Мисора, рисуя кончиком пальца буквы на столе. b и q. Снова и снова. b и q. b и q. b и q.

– Видите? В точности одинаковая форма! Просто наоборот!

– И поэтому она лежала лицом вниз?

– Точно, - кивнула Мисора Наоми. – По грубым подсчетам, один человек из 676 имеет инициалы В.В., и если мы примем это за недостающее звено, тогда убийца столкнулся с трудностями в нахождении жертв. Одного еще можно было найти, но второго, третьего, четвертого. У него не было выбора, кроме как использовать Q.Q. вместо В.В.

– Я согласен со всем, кроме последнего предложения. Мне не верится, что найти кого-то с инициалами Q.Q. легче, чем кого-то с В.В. Даже если это так, я думаю, стоит рассматривать эту замену как часть головоломки для расследующих дело. Если бы все жертвы были В.В., то недостающее звено было бы слишком очевидным. Но это только предположение. Не больше, чем 30 процентов вероятности.

– 30 процентов.

Уж очень мало. Если это была проверка, она ее не прошла.

– Почему?

– Следуя вашей теории, всё это говорит нам, почему Квотер Квин была найдена лежащей лицом вниз. Эта поза привела вас к мысли о противоположности и b и q, но здесь нет логики, Мисора.

– Как нет?

– Это прописные буквы, – сказал Рюзаки, – А инициалы всегда пишутся заглавными.

– О.

Верно. Инициалы никогда не пишутся прописными буквами. Всегда заглавными. Quarter Queen – всегда Q.Q., и никогда q.q.. Так же как В.В. никогда не будет b.b.

– А я думала, что была на верном пути – выговорила Мисора, пряча лицо в коленях.

Так близко. Предположение Рюзаки тоже было немного натянуто. Но даже так, связь между b и q была такой многозначительной.

– Ну, Мисора, не расстраивайтесь.

Вздох.

– Честно, я даже рад что ваша теория оказалась неверной. Если Квотер Квин была убита просто как замена. - это ужасная причина смерти для ребенка её возраста.

Ммм? Мисора вдруг нахмурилась. Еще недавно Рюзаки настаивал, что между убийствами ребенка и взрослого нет разницы, но это ли его беспокоило? Ребенок ее возраста.

Ребенок? Ребенок? Маленький ребенок?

– Нет, Рюзаки.

– Да?

– В этом случае — прописные буквы идеальны. – сказала Мисора дрожащим голосом.

Дрожащим от гнева.

– Поэтому убийца выбрал ребёнка.

Тринадцатилетнего ребёнка. Её инициалы. Заглавные буквы, прописные буквы.

– Она была ребенком — поэтому и прописные буквы. И поэтому она лежала на животе – лицом вниз!

Пройдет время, пока Мисора поймет, что это был Рюзаки, кто с энтузиазмом указал ей на сочетание инициалов, кто указал на то, что жертва была ребёнком, и кто дал ей переслащенный кофе, из-за которого она отправилась в ванную, где зеркало вызвало нужную ассоциацию. Но, так или иначе... Дело об убийствах ББ В Лос-Анжелесе. Недостающее звено было найдено, решающая деталь, которая в свое время даст название этому делу.