Терновый венок надежды

***

По красной ковровой дорожке… прямиком в центр зала. Глубокий вдох. Резкий разворот – и вышла на трибуну.

Секунды молчания, взывая к тишине.

И снова… вдох, набирая в себя уже, вместо воздуха, смелость, выдала:

(с вызовом взгляд пред себя)

- Я, Жозефина Мария Матуа, будучи в полном уме и здравии, присягаю своей жизнью на верность Ордену Вампиров Искья. Отныне повинуюсь служить душой и телом, безукоризненно покоряться правилам и устоям, превозносить Закон выше своих амбиций, желаний и нужд. Ценой собственного существования обязуюсь отстаивать интересы своего Ордена. И отныне моя семья и мой дом – Искья.

Зааплодировали, закричали от радости присутствующие. Еще миг для полного осознания - и с облегчением выдохнула я. Взволнованный, украдкой, взгляд на Доминика. Словно каменная стела. Не шевелился, едва дышал. Злобно чиркнула я зубами. Еще миг - и перевела взгляд сначала на своего Шона, а затем вновь на виновницу торжества - Жо.

И вдруг нагло, уверенно приблизился к моей девчушке Асканио и смело, откровенно обнял за талию. Еще миг - и поцеловал при всех ее в губы.

Замялась, застыдилась, покраснела та. Но счастливая (несмелая) улыбка все еще не сходила с ее губ.

Поежилась я от происходящего, все еще не зная, как на все это реагировать.

- А теперь мы с Жозефиной хотели бы сделать объявление.

Тягучая, пугающая тишина. Глубокий вдох Жо. Мило (широко) улыбнулась гостям. Повела взгляд около: Луи и Мария, я и Шон, Майя, Кайл, Мэт и Мэйса, Грэм и Деляра. Мигель.

Еще один, набираясь храбрости, глубокий вдох.

И заговорила.

- Асканио и я, мы решили пожениться.

Словно выстрел в голову. Невольно подкосились ноги, взгляд обрушился вниз - но Шон удержал подле себя. Еще миг - и осмеливаюсь взглянуть на этих двоих в надежде найти шутку на их устах. Такую подлую, нелепую шутку.

Тщетно.

Буквально мгновения – и далекие, чужие гости стали кричать от восторга. Поздравлять.

Но мы... Луи, Мария, я, Шон... нас словно пришпилили к полу, а глаза так и замерли на выкате, боясь моргнуть. Нервно сжала я за руку Крега.

Черт возьми, Жо! Это же - АСКО! Тот самый... Асканио.

Нет. Слов нет, слов нет, чтобы все передать.

Улыбается. Улыбается, хотя в сердце уже у нее разливается печаль от тревоги и страха из-за нашего немого ужаса.

- Спасибо большое, - уже машинально отвечает на поздравления. Испуганные метания взглядов по застывшим нам...

Крепче прижал к себе ее Аско, чувствуя, что та уже на пределе. А ноги мои... словно налились свинцом, не могу ступить и шагу в ее сторону. Губы не шевелятся, лишь испуганно дрожат, боясь обронить неверные слова, те, которые ни в коем случае не следует говорить. Уже научены, уже однажды мы вмешались в ее судьбу - и стало только хуже, хотя и пытались спасти. И вышло всё так, как того боялись.

- ПОЗДРАВЛЯЮ, ГОЛУБКИ! СОВЕТ ВАМ ДА ЛЮБОВЬ! - дерзко, грубо, унизительно прошипел вдруг. Отчего Жо даже невольно дернулась на месте. Током меня прошибло осознание того, кто сейчас рядом с ней оказался. Ужас пробежал по спине, заживо сдирая кожу. Заледенели, задрожали конечности. Мигом кинулась, дернулась я вперед, но Крег в момент силой удержал меня на месте, до боли сжав руку, отдернул назад. Поддалась.

(Асканио тоже сжался, задрожал, казалось, еще чуток – и сам сорвется в атаку, разорвет)

Доминик. Рядом с моей Жозефиной стоял Доминик.

Гневный, презрительный, меряющий с головы до ног, взгляд его на мою девочку – а затем, вдруг, резкий разворот и быстро пошагал прочь, нарочно теряясь в толпе, больше не проронив ни слова…

***

- Прекрасно сыграно. Надеюсь, теперь ты – счастлив, - разгневано, ядовито сплюнул слова в лицо.

Матуа лишь отвел взгляд в сторону.

Поежилась я от услышанного. Взгляд, полный непонимания и страшных предчувствий, уставила на Луи. Коротко тот метнул на меня взор, но затем, осекшись, словно вор, резко рванул к Жо, желая уже наконец-то и сам поздравить, обнять свою дочь.

Обернулась я. Бельетони... ушел. Ушел прочь. Выбежал через парадные двери. Спешные шаги по лестнице – вниз.

… и растворился.

***

Жеманные улыбки – и наконец-то помолвленные… начали свое шествие.

… добро пожаловать на банкет.

Глава 97. Свадьба

***

- Ты мне нечего не хочешь рассказать, Луи? - попытка коснуться его, но увильнул. Шаги по кабинету на выход.

- Я же видела, да и... чувствую неладное, - уважительно замер у двери, но не оборачивается, ждет моих слов. Поддаюсь, - и, потом, ладно я ненавижу своего брата. Но ты? Чего ты считаешь его плохой партией для Жо, учитывая, что он ее спас?

- Всё слишком сложно, - гневно гаркнул и тотчас вышел за порог. Миг - и скрылся долой.

***

(Ж о з е ф и н а)

- Папенька, как тебе мое платье? – закружилась на месте, наслаждаясь красотой колокольчика. - Отпад?

- Мне не нравится.

- Папа, - резкий разворот; глаза в глаза, - может, ты объяснишь, что происходит? Я больше не могу смотреть на эти унылые, отчаянные физиономии. Твою, мамы, Виттории.

- Я уже говорил. Считаю, что ты сильно спешишь.

- А я - уже сказала, что осознаю ответственность своего решения, этого шага – и хочу сделать это! Ясно?

- Подождали бы еще год-два.

- Да, да. Год-два-десять. Я знаю, к чему ты ведешь.

- Я не говорю, что десять. Просто…

- Папа, хватит, - шаг ближе; жалобно ухватилась за руку; молящий взгляд в глаза, - прошу, мне так нужна твоя поддержка. Прошу, не руби с плеча.

- Ты не понимаешь, что творишь.

(нервно дернулась, выпустила его ладонь из своей; отвернулась – попытка состроить занятый вид - собираю до кучи заколки с фаты, а сама, сама… так и трушусь от злости)

- Может, может, и не понимаю, - злобно прорычала. Резкий поворот. Взгляд в глаза.

П оследнее мое выступление. – Но я – этого ХОЧУ. И ТАК БУДЕТ. Ясно?

- Тогда, - вдруг вскочил с кресла. – Тогда не рассчитывай на меня. Я не поведу тебя под венец.

Замерла. Замерла в шоке, немом, ошарашивающем шоке.

Невольно потупился (скатился) в пол взгляд. Затем, едва стала приходить в себя, нервно заморгала и вновь с вызовом уставилась в глаза отцу.

- И ладно. Переживу. Мигель или дядя Шон поведет. А на крайний случай – и без ваших обычаев обойдусь. Сама пройдусь. ЯСНО?

Удивленно вздернул бровями. Отчаянно закачал головой, резкий разворот – и вышел из комнаты.

Ну, и вали! ПРЕДАТЕЛЬ!

***

(В и т т о р и я)

Несмело рыкнула дверь и в комнату невесты зашел Луи.

- Жозефина, мне нужно с тобой поговорить.

- Если ты пришел, чтобы снова уговаривать меня не выходить замуж, то можешь сразу убираться, - гневно гаркнула та отцу, так и не удостоив того взглядом.

Нервно скривилась я (закусила щеку, дабы сдержать свои эмоции, слова). Попытки смотреть на свои руки, ее волосы и эту дрянную, непослушную фату со странными заколками.

Еще усердие, короткий штришок - и наконец-то, вуаля!

Молчит. Нервно дышит. Переминается с ноги на ногу наш Матуа.

- Что? – резкий разворот (не выдержала Жо). - Чего молчишь? Хотел что-то сказать – говори. Я слушаю. Или что? Что опять не так?

(злобно, дерзко отчеканила рыжая Бестия)

И вдруг постучали в дверь.

Луи спешно последовал за происходящим - открыл гостю дверь.

Аско?

- Эй, марш отсюда! – взбешенно завопила невеста, нервно дернулась, сжалась в попытке укрыться от непростительных взглядов.– Жених до свадьбы не должен видеть невесту!!! – сколько было сил, истерически закричала та, едва не срываясь на плач.

Замерла я в ужасе, пытаясь понять, что мог такого страшного задумать этот старый, упертый пень. Ведь даже уже я смирилась с неотвратимостью предначертанного.

Тяжело сглотнул неловкость Колони:

- Твой отец просил явиться. И вот. Я здесь. Слушаю.

- Ну, - не выдержала Жозе паузы. Дико взвизгнула, – Ваяй!

Глубоко, шумно вздохнул. Короткий шаг в центр комнаты непробиваемого Матуа. На мгновение потупил взгляд в пол. Еще вдох – и уставился дочери в глаза.

- Прости. Прости меня, если сможешь. Если… вообще это когда-то будет… возможно, –

от этих слов у меня тотчас побежали мурашки, а сердце в унисон чувствам малышки завыло от страха и предвкушения боли. - Простите все меня. Прости и ты, Аско. Но я лишь хочу, чтобы ее выбор был полностью осознан.

- НЕ СМЕЙ! – вдруг дико зарычал мой брат и в момент подскочил вплотную к Луи, но тронуть не решился. Задрожал от ярости. Нервно сжал кулаки. – Не смей, - уже более сдержано повторил угрозу.

Но Матуа не реагировал. Отрешенный, бессмысленный взгляд уставился в невидимую точку.

И снова вдох – дабы начать чеканить приговоры.

- Вы с Жозе повторяете, что это - любовь. Любовь? Вот и увидим, насколько она правдива. Если это - искренне чувство, – я с радостью подведу к алтарю свою дочь. А нет – на нет и суда нет.

- И боль ей подаришь? Вот так легко? – глаза в глаза (ответил взглядом и Батист ему).

- Правду подарю. Истинную правду. Без которой, я быстрее себе голову отсеку, чем позволю моей девочке … в полном заблуждении… решать свою судьбу. Рушить жизнь.

- Рушить? – злобно прорычал, ядовито, желчно.

- Да. Рушить, - а дальше, слова, словно гром среди ясного неба, - ПРЕДАТЕЛЬСТВО ДОМИНИКА – ДЕЛО МОИХ РУК. Его измена, его поведение – моя вина. Моя… и ТОЛЬКО.

(обомлела я в ужасе, будто кто-то мне только что выстрелил прямиком в сердце)

~~~~~~~~~~~~~~~~~~ * ~~~~~~~~~~~~~~~~~~

((***))

(М а т у а)

...

Резкий рывок. Удар. Шум. Гам. Звон разбитого стекла…

Не сразу поняла, что происходит.

Сквозь заспанные глаза, затуманенный, задурманенный сном рассудок, пыталась Жо уловить творящееся.

- Отпустил, сука, иначе разорву! – зарычал Доминик… смело, прямиком мне в лицо.

- Не посмеешь, - ядовито зашипел, рассмеялся я и еще сильнее сдавил рукой его за горло.

Резкий взгляд на девку. - Унесите ее!

….

(обвисла, обмякла, потеряла сознание; мгновенно уснула, растаяв в насильственном сне)

…

- Не смей! – вырвался, выдрался из хватки и живо дернулся к стражнику Бельетони, но я уже ловко преградил ему путь.

- Доминик, стой! Подожди…

Я пришел сюда, к тебе… не как представитель Ордена Искьи, и даже не как вампир.

А как ОТЕЦ.

Выслушай меня.

(покорно отступил я шаг назад, давая ему видимую свободу)

(а тот едва не разрывается, метая гневные взгляды то на меня, то на мою крошку; молчит)

- Прошу, молю, пожалей, пожалей мою девочку…, - решаюсь я на самое искренне, на которое когда-либо был способен.

- Я люблю ее, - резко перебил меня Доминик.

- Знаю, - обреченно закивал головой, - ЗНАЮ. Догадался. Но… ты же должен понимать. Должен. Тебя половина двуногих на этой планете ненавидит. Искренне, от адского гнева и ярости сгорают, едва слышат твое имя. Твои способности, твоя непревзойденная сила – лишь причина того, что ты еще жив. Так что едва, едва узнают про твое слабое место – то тут же бросятся в него загонять колья. Угрожать, шантажировать, издеваться, терзать, истязать. И лишь смерть, смерть ей будет тогда - настоящим даром.

Ты не можешь, не можешь заставить ее жить ТАК.

Постоянно на лезвии ножа…

- Я способен защитить.

- От двух? Пяти? Десяти? Сотни? А дальше? ДАЛЬШЕ ЧТО? Как долго ты сможешь ее отгораживать от всего мира? Как долго сдерживать? Играть ее жизнью?

Да и разве то будет жизнь?

Постоянное напряжение, страх. Каждую минуту оглядываться назад, зная (зная, а не предполагая), что там ВРАГИ. И они ГОТОВЫ к атаке.

То, что ты раньше натворил, просто так не сотрешь, не забудешь. Не простят тебе… Никто…

Никогда.

Ты сам, сам мне скажи, разве сможешь жить с мыслью, что ее… убили ИЗ-ЗА ТЕБЯ?

(тяжелая, свинцовая пауза)

- Нет.

(закивал, удовлетворенно, соглашаясь, радуясь, закивал головой я)

- И я вот не смогу. Потому и прошу. Молю – ОТПУСТИ.

- Она меня очень любит.

Забудет. Пройдет. Переживет. На крайний случай, я, Виттория или Асканио смогут стереть ей воспоминания. Забудет.

Молчание. Давление мыслей, рассуждений и чувств.

Нет ничего в мире… тяжелее, чем любовь и боль.

Или… просто… боль.

Вечная… сука.

- Ненавижу, ненавижу тебя, - злобно прорычал сквозь застрявший в горле ком, горькие слезы, Доминик.

Еще сомнения - …

Резкий рывок – и вылетел прочь, из комнаты…

Жестокий, болезненный лязг двери по кованной, железной лутке…

адским эхом раздалось в душе.

- Прости… - только и смог выдавить из себя... в оправдание.

~~~~~~~~~~~~~~~~~~ * ~~~~~~~~~~~~~~~~~

Я лишь хотел, как лучше. Оградить от боли, мук. Спасти от смерти. Хотел, чтобы жила счастливо, а не бродила по лезвию ножа.

Жила…

… Но разве… ЭТО – жизнь? Сплошной фарс. Цирк. Иллюзия. Притворство.

Чистой воды… обман. И чем дальше, тем сильнее затягивается удавка. Да и как долго, ты, Асканио, будешь терпеть? Состязаться с ней? Думаешь, я не знаю, что чуть ли не каждую ночь она просыпается от гадких кошмаров? Переживает вновь и вновь тот жуткий день? Каждую ночь… просыпается с криком, с ЕГО именем на устах. … а ты покорно помогаешь ей снова и снова всё забыть. Забыть. Я понял. ЭТО –… НЕ ВЫХОД. Прости… Знаю, знаю, все твои старания делались только во благо. Но… НО. Не это ей нужно. Ведь и это не жизнь. Хуже, чем… быть на грани. Быть в беспечности, заботе, ласке – НО ПУСТОЙ. НЕРЕАЛЬНОЙ. Пластмассовой, без реальных чувств, куклой. Не могу… Это - НЕ ЖИЗНЬ!

(и снова тягучая пауза)

- Свадьба ваша – серьезный шаг, - несмело продолжил Матуа. - И пусть он будет обдуманным, сполна. До конца. Со всеми гранями правды. Без лживых… косяков. Не бывает игры в любовь. НЕ БЫ-ВА-ЕТ! ... ЛИБО ИГРА. ЛИБО ЛЮБОВЬ. И только. Жозефине нужно всё вспомнить. Всё узнать. И если выбреет ВАШИ отношения - только тогда, только лишь так,

… я дам этому браку состояться.

***

Тяжелые, резиновые минуты молчаливого осознания всеми нами сказанного Луи - и первой дрогнула Жозе. Несмелые, плавные движения. Нервно поправив фату, прошла мимо отца, мимо жениха, дернула на себя дверь - и вышла за порог.

Еще миг - и скрылась за поворотом. Живо зашевелился Асканио - еще миг и подался за ней.

Боюсь даже перевести взгляд на Матуа. Все еще страшусь осознать то, что все, что он сказал, наделал, - правда.

- Не осуждай меня, - вдруг резко, злобно (но тихим, охриплым от волнения) голосом отозвался мой друг. Стрелой пронзило подтверждение самого страшного. Невольно дрогнула, по телу побежали мурашки. Но затем мысли, мое прошлое, мои рвения, старания, цели сплелись во едино, заступаясь за выбор излишне заботливого отца. Я не лучше его. И, возможно, будь на его месте - поступила точно так же.

- Я и не осуждаю.

- Благодарю, ... хоть и знаю, что это - ложь, - живо развернулся и пошагал прочь.

Ужас новой волной накрыл меня, давая в голове прокрутить все то, что произошло в новом свете. На что эта... наша родительская любовь и опека обрекла бедных Жо и Доминика.

***

Замерла я у окна, бессмысленно всматриваясь вдаль. Колоколом отбивались все слова, сказанные когда-то Шоном. А ведь он был прав. Изначально. Единственный, кто из всех нас требовал для этих двоих шанс, попытку испытать друг друга и быть счастливыми. Ведь и нам могло так не повезти - и кто-то бы тоже стал палки в колеса тыкать... Помимо всего того, что нас и без того разлучило. Нет нам прощения. Нет, даже если и действовали, как казалось, во благо своей малютки.

Идиоты. Мы - идиоты.

Малютки... Эта синьорина давно уже выросла. Стала женщиной, а мы все пытаемся ее запеленать.

Идиоты... сами чуть не сгубили ее, сами чуть не отправили на тот свет, чертовы упертые ослы.

И вдруг миг - мой взгляд уловил что-то странное. Сфокусироваться - и обмереть от увиденного: Жо прожогом мчит прочь из Аетфе. Выбор сделан. Всё вспомнила. И выбрала, как и боялся Луи, как все мы боялись... Выбрала Бельетони.

Вдруг за спиной послышался шорох. На мгновение обернулась я - Матуа. Криво улыбаюсь, а затем вновь уставила взгляд за окно - да только девчушки там уже было не видно.

Молчим.

- И ты меня ненавидишь, - наконец-то вдруг отозвался мой друг. Несмело хмыкнула, улыбнулась я. Разворот. Глаза в глаза.

Но не успела ничего сказать, как тот продолжил:

- Я знаю, иного и не заслуживаю.

Искренне, понимающе (от неловкости) улыбаюсь.

- Неправда. Я не меньше тебя безрассуднее. Так что не мне тебя осуждать, или ненавидеть.

Печально ухмыльнулся.

Опустил взгляд. Неуверенно закивал головой.

Глубокий, тяжелый вздох. И вдруг решается на самое потаенное, на самое трепетное, со страхом высказанное вслух:

- Ты ему веришь?

Замерла я, осознавая что и про кого спрашивает.

Мысли около, пронзая все свое прошлое, от самой первой встречи и до сего дня. Наши откровенные разговоры, его поступки, его... дружба и помощь. Несмело, дрожа от волнения, от прозрения, едва слышно шепчу:

- Как себе.

Вздрогнул. Вскинул бровями. Вмиг взор выстрелил мне в глаза, а после скатился в пол, утопая в тяжелых размышлениях. Но еще минута - и, не проронив ни слова, делает резкий разворот, пошагал прочь. Волнительное выжидания, сомнения - и наконец-то увидела его внизу, уверенно движущего к выходу, к выезду из Аетфе.

***

Мы сидели всей своей плеядой в библиотеке, тщетно томясь в переживаниях: я, Шон, Мария и Мигель. Куда же делся Луи с Асканио - никто не знал. Не говоря уже о нашей Жозе...

Сердце мое чувствовало, что она в безопасности - и на сегодняшний день мне было достаточно.

Что ж, оставалось лишь сидеть и покорно ждать вердикта.

Очередной час добегал до своего конца, а события не особо стремились врываться в нашу жизнь. По крайней мере, оповещать о своем свершении.

Дрогнуло полотно. Скрипнули петли.

Несмелые, неторопливые шаги ближе к нам, отчего невольно мы с Марией даже привстали.

Довольная, умиротворенная улыбка искривила губы нашего Луи. Еще шаг - и замер около нас.

- Не томи! - гневно рявкнула мать невесты.

Короткая, интригующая пауза - и выстрелил:

- Жозе и Доминик обвенчались.

- Что? - обомлела я от сказанного, мурашки побежали по телу, невольно осела - отчего вмиг меня подхватил Шон, прижал к себе.

- Семейство Бельетони отбыло восвояси. И, думаю, не стоит их больше искать, - пристальный, приказной взгляд мне в глаза. - По крайней мере, пока...

Пристыжено опустила я очи.

Осознание тонкой, верной рекой поплыло по моему разуму, разливая облегчение и радость, вперемешку с тревогой. Тревогой, которую отныне стоит просто в себе подавить.

Смириться. Предстоит смириться, что дитя наше выросло - и теперь пора его отпустить. Причем уже не на расстояние вытянутой руки, а целиком, в море бытия...

Часть Десятая. Эпилог

Глава 98. Асканио

***

Не успели стихнуть залпы прежней битвы, не успело эхо рассеяться, развеяться над полем бытия, как вдруг раздались новые выстрелы, решетя былой уклад, кромсая, словно ножницы полотно.

Срочный созыв Совета Ордена Искьи.

Я, Матуа, Маркантонио, Матиас, Ар... и инициатор события - Асканио.

Вышел в центр залы. Пристальный взгляд на меня, на товарищей. И решился:

- Я, Асканио Колони, член Совета Искьи... будучи пленником обстоятельств, - тягучая пауза, подбирая слова, - вынужден отказаться от дальнейшей службы Ордену, вынужден сложить свои полномочия и представить себя как нейтралитет между двумя конфессиями, однако не снимаю своей верности и лояльности к былым родным чертогам. Я не требую к себе снисхождения и дарственных отступных. Не требую даже понимания. Лишь принятия и смирения. Я поступаю так из благих целей, и хоть по собственной воле, но скрипя сердцем. Буду рад, если отпустите восвояси. А нет - то готов принять свою участь, только прошу снисхождение для своей... жены.

- Жены? - взволнованно вскочила я, словно меня током пронзило.

Вмиг уставил на меня взгляд. Печально ухмыльнулся.

- Я готов ответить за свой выбор, сестра. Если ты того пожелаешь.

Хотела, было, кинуться, но от волнительного шока не могла и пошевелиться более.

- Виттория? - взволнованно позвал меня Матиас. Не шевелюсь.

- Я думаю, - вдруг отозвался голос Матуа. - Раз уже прецеденты были, то и сей случай... вполне можно рассмотреть спокойно. Почему сразу выход из Ордена? Насколько я знаю, целибат и целомудрие - это не удел членов Совета.

- Моя жена - из Ордена Полукровок. Так что отныне наши пути обязаны разойтись. По крайней мере, это условие Эйзема.

Ужас спустился по моему позвоночнику, леденя кровь.

- Вот сука неудовлетворенная, - вдруг послышался гневный, тихий рык (самого себе под нос), полный негодования, голос Ровере.

- Аско, - отчаянно позвала я, впервые осознав, что его теряю. Что без него... мне, действительно, страшно. Впервые осознав всю ценность его присутствия в моей дрянной, долгой жизни.

Понял, уловил интонацию.

Мило, едва заметно ухмыльнулся.

Сглотнул скопившейся ком слюны. Тяжело вздохнул.

"Я уже и не думал, что когда-то дождусь твоей любви, понимания, ...сестра, - послышался внезапно его голос в моей голове, отчего невольно вздрогнула, но затем вмиг совладала с собой и не подавала больше виду своего замешательства. - Не переживай: никуда не денусь от тебя, всегда буду рядом, как и прежде. Всегда буду оберегать, как и обещал... когда-то. Однако... прошу, отпусти. Отпусти, родная. Теперь у тебя есть Шон, а у меня... моя Рита. Прошу, отпусти."

- Только если ты там будешь искренне счастлив, - несмело отозвалась я.

- Непомерно, - вполне серьезно изрек мой брат. Вдруг ласково, загадочно улыбнулся.

Робко, неуверенно и я усмехнулась ему в ответ, сама еще до конца не осознавая, что происходит... и что вообще случилось в жизни моего, такого скрытного, неприступного, Колони.

- Вот и хорошо, - вдруг вновь вмешался в разговор Матиас. Живо вскочил на ноги - и прошелся к другу. Протянул руку - куцые сомнения и дрогнул, отреагировал на него Аско, пожал ладонь. - Поздравляю, в смысле, печально, что всё так вышло, - продолжил свою речь Ровере, - но уж как есть, - приблизился, и вкрадчиво, дабы мы не услышали, прошептал. - Познакомь хоть с ней, засранец.

Коротко, невольно улыбнулся на это Колони.

(впервые я увидела его таким искренним с кем-то еще, кроме Жо)

- Облезешь.

***

Видела эту Риту мельком. Странная жизнь - так вплотную сотрудничать с Эйземом. Редко, но все же бывать в монастыре - и ни разу... не столкнулись они лицом к лицу. Почти два десятка лет глухих поисков, ожидания... И лишь теперь, когда в его жизни появилась Жо, когда он решил свое бытие посвятить кому-то, кроме себя и меня, их встреча состоялась. Едва ли не унеся жизнь бедной... Амели.

Я рада, что так все закончилось, разрешилось. Бесспорно рада, хотя и не видела Аско уже много месяцев.

В дальнейшем многое прояснится: к примеру то, что хоть Колони ушел из Ордена, но не без помощи своего верного друга Матиаса делла Ровере, все еще имел доступ и влияние на происходящее внутри конфессии. Бизнес свой оставил, которым владел в рамках возможностей Ордена, однако хватка и мастерство этого существа и без того дали о себе знать: не прошло и года, как он уже владел приличным капиталом, который не просто хранился в банке, а вертелся с такой скоростью оборота, что рос не по дням, а по часам.

Позже мы узнали, что Рита беременна.

Какая же ирония судьбы: он так "недолюбливал" полукровок, но в итоге... отдал свое же сердце одной из них.

С подачи, Ровере, эти и последующие дети Асканио, судьбу которых так неосмотрительно не оговорила Кларисса, сразу же после рождения были приняты в Орден Искьи и возведены в статус "Приближенных" - и уж тут карга ничего уже не могла поделать. На войне, как на войне, - стоило ей просчитывать на сто шагов вперед происходящее, а уж коль не справилась - смирись и пожинай плоды, молча. Что, в принципе, и происходило.

Никто не смел выказывать к молодой семье негодование. С одной стороны - защита Эйзема, а с другой - Искья: никто из нас не афишировал случившееся, не объявлял об отречении Асканио. Орден Древних по-прежнему старался заступаться за Колони. А уж с отсутствием сего вечного "судьи" на заседаниях мы, нет-нет, да что-нибудь придумывали. А после это и вовсе не стало нормой.. Так и жили, тем более что самая главная угроза, а именно - Бельетони, совсем исчезла из горизонта нейтральных особей.

... правда, с собой, безжалостно, утащив и мою дорогую Жо. Как и "обещал", как когда-то заявил Доминик, излишне со мной откровенничая, что, если и женится, то исчезнет с поля боя навсегда: спрячет свое сокровенное в закромах и будет наслаждаться обретенным счастьем. Я знаю, что он следит за всеми нами, за врагами, за былым родным домом, хоть и не заявляет напрямую о себе. Следит, и коль что, всегда выступит с войной, ну, а пока... доколе вокруг тихо, то и зверь наш больше не рычит, делая вид, что дремлет.

Неужто, и вправду, наступило счастье для всех нас? Все мы нашли свою вторую половину, и каждый обрел долгожданный покой? Даже уже Ар де Ивуар перестал быть одиноким старце м , отыскав себе единомышленницу и верного друга сердца. И имя сей дивной женщины не менее громогласное, нежели ее деяния - Ева. Ее звали ... Ева.

Глава 99. День благодарения

***

Когда мы получили от них письмо, то я прочитала его не меньше пяти раз, прежде чем уверовала в истинность происходящего.

Шон подошел ближе, со спины, и крепко обнял. Взгляд в открытку.

- Я пойду заправлять самолет? Верно понимаю?

- Верно, - перекривила его слова, заливаясь счастливой улыбкой. А мысль уже била колоколом по сознанию: неужто правда? неужто я вновь ее увижу, мою родную девочку?

***

Путь был неблизкий, и уж совсем незнакомый. Семейство Бельетони обосновалось, что не говорите, никогда бы не догадалась, ... в Австралии.

Вот еще немного - и стали снижаться на посадку.

Внизу нас дожидались, кроме хозяев, мой друг Матуа и его Мария.

Горячие объятия, пылкие приветствия, радостные, счастливые улыбки.

- Прежде, чем все отправимся за стол, мы бы с Жо хотели... кое-что вам рассказать, а вернее кое-кого показать.

Тягучие, волнительные минуты...

И, наконец-то моя девочка, моя Жо стала спускаться аккуратно по ступеньках, неся что-то в руках. Враз кинулся к ней Доминик и помог завершить маневр.

Еще миг - и, оторвав от груди, сверточек дала возможность взглянуть на милое, прекрасное детское личико. Обмерла я, не шевелясь. Боясь даже дрогнуть.

- Поздравляю, ровно два месяца назад все вы стали дедушками и бабушками. Моя жена родила нам дочь, а вам - внучку. Анисию.

Дрогнула я, устремив взгляд в непонимании на Жо. Но та тут же, с ухмылкой на устах, переглянулась сначала с Шоном, а затем посмотрела на меня и коварно заулыбалась.

Нервно дрогнула я, рыча (едва слышно) Крегу на ухо:

- Ты что ей рассказал?

- Не боись, без подробностей.

Хотела, было, еще что гаркнуть, но вмиг раздался детский плач, привлекая к себе внимание. Тотчас ринулся схватить малышку Доми, но уже резкий шаг вперед сделал Луи, отчего Бельетони отступил.

Несмелое, волнительное:

- Можно?

- Д-да, конечно, - замялся отец. - Прошу, дед. Наслаждайся.

И лукаво рассмеялся.

Еще миг - и мой старый друг ухватил свою кровинку на руки, бережно прижал к груди. Закачал, малютку, что-то уже ей сюсюкая, мурлыкая, напевая себе под нос. Заметались, забегали взгляды, то на детское личико, то на Жо, то на Марию, то на меня. Рдеет от смущения. Волнуется, а на глазах заблестели слезы.

- Девочка.

- Ага, очередная, - язвительно подколол его Шон. Шаг ближе, обнял за плечо - уставился на малышку. - Глаза Жо.

- Ага, такие же опухшие, - съязвила молоденькая мамочка.

Рассмеялись мы.

Еще миг - и осмеливаюсь на движения уже и я. Едва ли не в унисон с Марией подошли ближе, обступили дедушек и давай наблюдать, радоваться своему... громадному, совсем нежданному счастью, боясь даже вздохом... нарушить покой, умиротворение сей столь прекрасной крохи.

***

- Как рожала? Где?

- О! - вскрикнула Жо и откинулась на спинку, дожевывая курицу. - Доми мне нашел лучших специалистов. Те, бедные, я думала, со страху сами быстрее родят, нежели я. Чуток помучилась, но затем сильно прыгнуло давление. Раскрытия толком не было. Ой, то еще веселье. В общем, не долго думая, сразу куча уколов, анестезия эпидуральная - и уже взвалили на стол. Кесарево делали. Страшно было, просто жуть. Но оно того стоило. Я видела, как ее достали. Показали мне.

- А Доминик с тобой был?

- Пф! Тот еще вопрос! Он вообще, удивительно, как дал вам ее на руки взять. Это такой диктатор - что просто спасу нет. У него врачи ходили, кланяясь и по стеночке сторонясь. Сам следил за ходом операции. Будто что-то в ней понимал.

Рассмеялся Бельетони, прожевал еду, подошел ближе, обнял за шею - и поцеловал в макушку. Шаг назад, уткнулся плечом в стену - и вновь пристальный взгляд на нас.

- Хоть бы сел да нормально поел. Уснула?

- Там бабушка воркует. Меня выгнала к вам.

- А ты и послушался?

- Ага.

- Надо будет спросить у нее, как это ей удалось.

- Это - магия, Жо. Магия...

- О-о-о! Точно, - взревела моя малышка. - Я вам потом после ужина кое-что покажу.

- Ну, началось! - с притворным недовольством произнес Бельетони. Но затем миг - и в унисон оба рассмеялись, сообразив, вспомнив что-то свое. Поддались мы - улыбнулись. Но больше от этой их слаженности и милых, добрых споров. Давние, тайные мои тревоги отступали. И если когда и были сомнения - то теперь они развеивались в прах.

...

- Кстати, - вдруг вновь отозвалась Жо, - а знаете почему одни полукровки стареют, а другие - нет?

- Почему? - не удержалась я.

- Все дело в душе, - тотчас сделала умный вид моя девчушка и закивала поучительно пальцем. - Состарившаяся душа в состарившейся плоти, а молодая - в молодой. Вот почему мой Доминик такой моложавый шкодник, - ехидно расхохоталась Бестия и метнула на мужа колкий взгляд, - эта упертая зараза отнюдь не хочет взрослеть!

- А то, - отозвался вдруг Бельетони, даже не думая обижаться на подобные заявления. - Буду я еще глупостями себе голову забивать, нет уж, дорогая. Хочу твоей заботы и ласки. Хочу чтобы и меня мамочка баловала, а не только нашу Ани. А то еще придется мне ходить, бурчать себе под нос и сетовать на унылое житье-бытие.

Шаг - поцеловал вновь в макушку. Замер за ее спиной.

- А ты и так это делаешь, - едко расхохоталась та, и вновь взгляд через плечо.

- Полно врать, козюлечка. Кто еще из нас брюзга?

- Че-го? - резво вскочила со стула и тут же кинулась на своего провокатора. Живо ухватил в объятия, прижал к груди. Короткие попытки сопротивления - и наконец-то сдалась. Обвисла, обмякла; провернулась к нам лицом, наградила счастливым, умиротворенным взглядом, а сама уже поплыла, тая в нежных чувствах к своему захватчику.

- А, да, все хотела спросить, как там Мигель?

- Мигель? - отозвался Луи. - Да ничего, слава Богу. Работает там же, в аудиторской компании. Недавно повысили. А так есть невеста, вот буквально пару недель назад нас познакомил с ней. Хорошая девушка. Живут вместе, может, скоро поженятся.

- А зовут-то как?

- Зовут? Зовут Николь.

- Человек?

(загадочно ухмыльнулся Матуа, короткая пауза)

- Человек.

***

Вышли на веранду.

Я и Доминик.

Немного пройтись по двору - и сесть напротив входа в дом, в беседке.

- Виттория, - вдруг первый отозвался Бельетони.

- Стой, - резко перебиваю его. - Дай скажу... прежде чем... В общем, куда бы потом разговор не зашел.

Кивнул головой, молча подначивая. Ухмыльнулся.

Тяжелый мой вздох.

Пристальный взгляд в глаза.

- Прости меня, Доминик. И пусть я не знала тогда всей сути происходящего, прости. Что не поверила, не дала шанс. Ты когда-то пошел мне на уступки, а вот я... я так не смогла.

Ухмыльнулся еще шире, лукаво щурясь.

- Брось, Виттория. Не вороши прошлое. Каждый получил по заслугам. Да и потом, ... если честно, - тяжелая пауза, - не потеряв ее, я, наверно, бы никогда не узнал, как эта рыжая стерва дорога моему сердцу. И, если тогда я еще сомневался, то после всего - точно понял, что эту женщину уже никуда не отпущу и ни на что не променяю. Так что, что было - то было. Все случилось именно так, как должно было быть. Одно страшно, что я едва ее насовсем не потерял, причем дважды. Но всё обошлось. Ведь так? И пусть все те беды и непонимания окажутся исключительно в прошлом, - замер вдруг, перебирая мысли. - А я вот смотрю на вас Шоном... и радуюсь, честно. Молодец, что наконец-то покончила с этим своим бессмысленным одиночеством и целомудрием. Счастливой тебе идет быть. Счастливой женой. И, я думаю, - замер вдруг на слове, вглядываясь мне в глаза, - пойдет быть и матерью... Чего не идёте дальше? Я понимаю, - торопливо отозвался, видя мое замешательство, - что это отнюдь не мое дело. Однако... такой он уж я: то одних сватающихся отгоняю, то другому уговариваю подарить дитя.

Ухмыляюсь. Весело ухмыляюсь, вспоминая тот день, когда пришла к нему обсудить сватание Вителеццо ко мне.

Черт, сколько же времени прошло. Сколько воды утекло.

- Не друг, а всё, по-прежнему, печешься обо мне, - едко подколола, сыронизировала я.

Заулыбался, а затем, вовсе, не выдержав, рассмеялся.

- И все-то ты помнишь!

- Прям как ты.

Ухмыляется злокозненно.

- С первого дня я был тебе другом. Да и ты сама это знаешь. Но не мог я развеять вот так просто свой ореол недружелюбного, злобного демона. Уж слишком долго над ним старался.

Захохотала я.

- Не верю, что ты такой мелочный.

Улыбается.

- Правильно. Просто, проверял тебя... Я тяжело схожусь... с двуногими, если ты еще этого не заметила.

Прыснула от смеха.

- Я думаю, весь мир уже давно это заметил.

- Вот и не серчай на меня. Ладно, - вдруг живо сменился его тон. - Все это хорошо. И прошлое у нас было веселое. Однако... ты не ответила. Или... это очередной бзик в туманной голове старушки Виттории?

- Сам ты старик, - гневно (наигранно) буркнула я себе под нос.

- Или твой Шон.

- Эй-эй, - вскрикнула я, вполне серьезно, с негодованием, пресекая его дурную шутку. - Не смей трогать моего Шона!

- Пардон, синьора, - едко рассмеялся Доминик.

- А ведь не отцепишься теперь, да? - оттаиваю тотчас.

Едко заухмылялся.

- В верном направлении мыслишь, подруга. Я добьюсь правды, и если там сидит какой червь - тут же его выковыряю. Сама знаешь, за мной не станется.

- Да это уж точно, за тобой не станется, - глубокий вдох и, смущенно заулыбалась я. Стукнула ладонями по коленям, приводя себя в чувства и сбивая свое волнение. Вмиг нахмурился Бельетони, подозревая неладное. - Так и быть. Мы хотели пока это сохранить в тайне, однако ты же, пиявка такая, уж точно не отстанешь.

- Ты меня пугаешь.

- Ага. Я уже на пятом месяце.

- Чего? - обмер, лицо его вытянулось. Изучающий взгляд, но затем не получив опровержение смехом, зашевелился. - Неужто правда? А по тебе и не скажешь. Хотя точно... платье он какое пышное. Как это - без корсета. Чет даже и не обратил внимание, - молча ухмыляюсь. - И что, прям твой драгоценный Матуа еще ничего не знает?

- Нет, но уже сегодня скажу, раз тебе растрезвонила.

- Пф, молодец, - закачал головой, все еще не веря. Затем вдруг миг - и крепко обнял, притянул к себе за плечи. Поддалась. Чувствую, как начинаю заливаться краской.

- Сейчас Шон увидит - и нас обоих убьет.

Рассмеялся. Отпустил, отстранился в сторону.

- Вот теперь я понимаю. А то ишь, какие, ходят они, попусту воздух в легких гоняют. Молодцы. Да и Крег хороший. Сразу, конечно, не скрою, очень удивился твоему выбору. Но теперь, иногда в нем что-то схожее с Жо замечаю, эта их молодость, легкость, взбалмошность... Они дают нам, старикам, силы и желание жить. Причем с новой силой. Так что полностью теперь понимаю, почему именно он, а не такой какой-нибудь сухарь, из тех, кто тебя у власти окружает.

Несмело закивала я головой, улыбаясь.

- Словно вновь двадцать пять.

- И не говори. Словно опять дурак неотесанный.

Не сдержалась, рассмеялась.

Невольная пауза разлеглась между нами. Мысли кружились в голове, порождая странные вопросы. И, наконец-то решилась я на один из них:

- А ведь я помню до сих пор... что ты рассказывал о себе, и о том, что бы сделал, если бы вновь женился.

(ухмыльнулся, смолчал, лишь отвел взгляд в сторону)

- Я рада, - осмеливаюсь на продолжение, - что ты рискнул. Удивительно, кончено, что этой... твоей женщиной, выбором... стала наша Жо. Хотя, конечно, она прекрасная девушка. Естественно, - рассмеялась я от того, что нахваливаю свое дитя. - Однако удивительно... Что ж, не зря говорят, что пути Господни неисповедимы.

Улыбнулся. Несмело закивал головой.

- Она на нее похожа? - решаюсь я на очередное откровение.

- А? - вздрогнул Доминик в непонимании. Тут же перевел на меня взгляд. - Кто на кого?

- Жо... на первую твою... жену?

Вскинул бровями; видно было, как неприятно ему было это слышать, и тем не менее - немного задумавшись, ответил:

- Нет, - скривился, перебирая воспоминания. - Причем ни внешне, ни внутренне. Это - совершенно разные... личности. Истории. Разные реки. И поверь, я очень рад, что у меня сейчас есть Жо, такая, как она есть, а не...

- А не кто? - вдруг звонко, гневно рявкнула за нашими спинами наша новоиспеченная мать, отчего меня тотчас передернуло на месте, а Доминик лишь резко обернулся на звук. Мило, добро улыбнулся.

- Иди сюда, - махнул ей рукой. Ленивые, нарочно дразнящее растянутостью Жозефины, и наконец-то та поднялась к нам в беседку. Еще немного - и, Бельетони, обхватив за талию, тут же притянул девчушку к себе, силой усадил на колени. Нехотя подчинилась, однако все еще разыгрывала свое недовольство, ревность и злость.

- Так что? Вы о ком говорили? - рычит, не унимается жена.

Виновато спрятала я взгляд. Черт, и кто же меня за язык-то тянул?

- О ком? - вдруг отозвался Доминик, тяжело вздохнув. - О моей первой жене.

Вмиг выстрелила я взглядом на Жо, с ужасом ожидая ее реакцию.

Но еще секунда осознания, и раздраженно скривилась, невольно высунув язык.

- Как же я ее ненавижу, - вдруг вкрадчиво (игнорируя мужа) прошептала мне, словно некую тайну.

(удивилась я ее осведомленности; но и с облегчением выдохнула)

- Хоть уже почти восемь веков назад это было, но, - вдруг вполне серьезно чиркнула зубами от злости, - ненавижу ее.

Понимающе, смущенно коротко улыбнулась я, пряча взгляд.

- Жо, не дури, - отозвался Бельетони. - Я уже толком даже не знаю, не помню, как она выглядит. Только что - чернявая и высокая.

- Во-во, мне и этого много. Забудь! - живо обернулась к нему лицом к лицу. Рычит, забавно хмурясь. - ЗАБУДЬ ЕЕ! Полностью!

- Кого?

- Во. Смотри мне. А то ишь ты какой... вспомнить он решил.

- Это - я... - несмело отозвалась я, каясь в прегрешении.

Живо обернулась ко мне, подмигнула Бестия и искренне, весело улыбнулась. Тут же приставил палец к губам:

- Цыц! Дай мне над мужем поиздеваться.

- Ах ты, зараза, - живо ухватил Жозе за боки и принялся щекотать - дико, отчаянно завизжала та, тут же срываясь на ноги.

- Сволочь! - разворот и вдруг стала его пинать руками. Прикрывается рукой и дико хохочет.

Залилась я румянцем, наблюдая за ними.. - тотчас уже видя в них нас с Шоном.

- Мать! - вдруг вскрикнул в шутливом отчаянии Доми. - Там дитя твое плачет! Иди в дом!

- Оно такое же мое, как и твое, зараза! И над ним баба с дедом сидит. А ты от расплаты не уйдешь!

Миг - дернулся вперед и, сжав в объятиях, тут же притянул к себе свою женушку. Жадный, деспотический поцелуй в губы. Тщетные секунды трепыхания - и вдруг сдалась, обвисла, несмело отвечая на ласки.

Отвернулась я, в смущении рдея. Взгляд около, на небо.

Несмело встала с лавы. Шаги к выходу из беседки.

- Я вас лучше оставлю.

- Ага, - на мгновение оторвавшись от ее губ, крикнул Доминик.

Но и тут же послышалось сопротивление Жозе, дикий вопль:

- Не смей! - сквозь смех.

Поддалась своему решению...

Лишь у самой двери обернулась. На мгновение уловить взглядом, как бесстыжий Бельетони уже повалил свою жену на лаву, разворот, и не желая ни себя, ни других больше не смущать своим вниманием, скрылась за кованным полотном.

***

И вновь в беседке, во дворе. Вот только уже собрались здесь все (все, кроме Марии - та была в доме рядом со своей внучкой).

- О! Как я и обещала! Зацените! - вдруг вскрикнула Жо и выбежала в центр.

Живо выставила руки вверх и замерла. Тягучие мгновение сосредоточения, усердная концентрация - и внезапно прямо воздухе появился огромный водяной шар. Немного повела пальцами вбок - и тот послушно стал двигаться за свой хозяйкой.

- Доминик много чему меня обучил. Но это - мое любимое, - завороженно прошептала девчушка.

Вдруг она отделила одну руку от второй, отчего шар заволновался, но не распался, не рухнул.

Живо закрутила указательным пальцем, словно отковыривая от пузыря, - каплю за каплей стала выуживать от общей массы. Затем характерные движения - и уже этот шар превращается в цветок, от которого идут красивые, утонченные лепестки.

Миг - и огромный водяной раскрывающийся бутон закружился в воздухе, поражая наши сознания своей красотой и нереальностью происходящего.

- Доми, помоги, - вдруг отозвалась Жо и немного подошла ближе к Бельетони.

Ухмыльнулся, нехотя поднял руку вверх муженек и тоже, словно рисуя, стал что-то творить с картиной. Нежные, золотистые переливы побежали по лепесткам, наполняя прозрачность цветом, - а затем миг - и капли, что были на концах, вспыхнули ярким огнем.

Обмерли мы, не дыша.

Пламя разгоралось все сильнее и сильнее, а цветок, словно живой, стал медленно, едва заметно пульсировать. Еще миг - и подняла его у себя над головой Жозе, трепетные, волнительные минуты - и наша волшебница вдруг развела руки в стороны - отчего вода тут же хлынула порознь, вниз, но ее не коснулась. Да и к земли тоже... не дошла - замерла заледеневшей раскрытой лилией, повисшей в воздухе. Короткое мгновения - и от внезапного взрыва льдина разлетелась тысячами крохотных бриллиантов, заблестев, зазвенев, издавая чудную, дивную музыку. Я невольно дрогнула, зажмурилась на миг, но едва моим глазам вновь явилась происходящая картина - как уже ничего вокруг не было. И даже след простыл.

- Это невероятно, - едва ли я могла прошептать сквозь шок.

- У-у-у, то ли еще будет! Я многое теперь умею, - вдруг захохотала наша девчушка, - правда, оно пока у меня выходит спонтанно и , почему-то, не поддается контролю.

- Научишься, - вдруг отозвался Луи и мило, радушно заулыбался. - Главное, остальных не порань.

- О, это она умеет! - вдруг отозвался Бельетони и загадочно рассмеялся.

В удивлении уставились мы на Жо.

Покраснела, отвела взгляд.

- А ты прям сразу жаловаться.

- А как же? - съехидничал, - кто же меня еще тогда пожалеет, как не родственники?

- Никто, - с притворной злостью прорычала девчушка и скривилась, показав ему язык.

Закачал головой в негодовании.

- Безобразница.

***

- Ну, что, ребята, - вдруг отозвался Доминик. - Шон, Луи, за мной. Я вам покажу кенгуру!

- Я те покажу! Опять наклюкаетесь! - злобно нахмурилась Жозе, смотря на него, на эту наглую тройку, через весь двор.

- А вы, бабоньки, лучше нам на стол накройте, чтобы когда мы вернулись - было чем закусить. Если, конечно, женушка, хочешь, чтобы я к тебе потом ночью на двух пришел, а не как вчера - на четырех.

Пристальный, хитрый, сквозь улыбку взгляд молодой мамаши на своего отбившегося от рук муженька. И вдруг, совсем не смущаясь, показала... не приличный жест своему Бельетони.

Замер, едко, коварно заухмылявшись.

- Пардон, ребята, воспитательный момент.

Резкие, резвые шаги - и тотчас ухватив за пояс Жо, перекинул через плечо, словно мешок, и потащил к дому. Невольно напряглась я в волнении.

Дико заверезжала, заистерила девчушка, гневно пиная по спине руками.

- Опусти! Отпусти, сволочь! Куда в дом? Там Ани спит! Нельзя туда!

Резкий разворот палача - и понес уже в сад, далеко за беседку.

Взгляды наши с Шоном вдруг встретились - скривился тот, еще миг - и вдруг показал мне кулак, грозя.

Пристыжено опустила взгляд, смиряясь с происходящим.

Мой Крег, слушала бы я тебя больше раньше, меньше бы дров наломали. Но... кто ж знал?

***

Не пошло и получаса, как, наконец-то, к нам, заскучавшим в беседке, вывалились из сада эти две наглые рожи: счастливый Доминик и замученная, с лохматыми, непослушными волосами, забитой в них травой, но не менее с радостной улыбкой до самых ушей, Жозе, - шагало наше семейство Бельетони.

Еще миг - и, оторвавшись от своей подобревшей жены, схватив, обняв за плечи Луи и Шона, потащил куда-то со двора.

- С тебя реальный кенгуру, - недовольным (сквозь смех) голосом пробурчал Крег.

- Да хоть два. Главное - догони его...

***

Всего хорошего - понемножку, тем более что мое нынешнее положение требовало от меня своих поступков. Мария и Луи на первое время остались у них, помогая молодой маме справляться со своими новыми обязанностями, а мы с Шоном - отправились восвояси. Домой. Готовиться к такому трепетному, долгожданному событию. Оставалось еще немного - и я... должна буду у Господа выпросить милостыни... и родить нам... сына.

Глава 100. Сон

***

Роды прошли успешно. И уже в конце лета на белый свет появился наш... первенец. Матуа предлагал свою помощь в сем нелегком деле, однако мой ревнивый муж (да и мне было бы неудобно нагой явиться взору своему другу) наотрез от сего отказался, причем сам решив и настояв на своем личном присутствии и даже частичном участии в этом волнительном процессе.

Так что, так или иначе, но наконец-то мы с Шоном стали родителями.

Самым трудным вопросом стал момент, как называть это наше... долгожданное чадо. И тут уже было много споров: от простых предпочтений до каких-то, вклинившихся в память, близких и родственников. И тем не менее, ничего общего так и не нашли.

Пока вдруг Шон, очередную ночь проведя в Интернете в поисках, не предложил - Таддеус. Имя, которое кроме красивого звучания, в себе хранило огромный, потаенный смысл: с греческого означало - "данный богом"...

Так в нашей жизни официально появился он - Таддеус Крег, наш родной... сыночек.

***

Завоевав почти все мои бастионы фобий, Шон плавно перешел к страху... сновидений.

- Не зря сон задумала природа. Да даже тебе было бы легче! Ведь сколько раз - проблемы, беды, сопли, вопли - лег спать, и на утро уже все прошло.

Кривлюсь раздраженно, прячу взгляд...

- Викки, но ты сама подумай, какого тебе жить в мире, который с громадной процентной вероятностью - иллюзия? Неужто тебя не пугает мысль, что я - выдумка? И, что будет, если потеряешь сознание?

- Уже было. Ну, или около того.

- Или ты вообразила, что потеряла сознание... бла бла бла. Тогда, может, вообразишь, что спишь?

- Отстань, прошу! - скривилась я и нахмурилась в негодовании. - Как болячка к собаке: как пристанешь, фиг отцепишься.

- Я, просто, хочу, чтобы ты поверила, что я, и все вокруг,- настоящие!

И так было каждый раз, когда начиналась эта тема.

...

Но а дальше... пришел день, когда мой Шон сумел выстрелить словом в самое сердце, заставляя дрогнуть даже самые далекие, непоколебимые струны этого моего упрямства, и... уступить.

- Посмотри на нашего ребенка. Посмотри на своего сына. Подумай, если он не настоящий, а выдумка - то стоит ли рискнуть и проснуться, ради того, чтобы выбраться из-под земли и дать ему и себе шанс на настоящую жизнь, а не в твоих грёзах? А если, все же, мы говорим тебе правду, и мы - не вымысел, не плод твоей фантазии, а настоящие: стоит ли этот малыш того, чтобы мама окончательно уверовала, что он - реальный, а не мираж? Ты сама эту жизнь ощутишь по-другому. Викки, посмотри мне в глаза и скажи: если прежние фантазии тебя не устраивали, и ты отчаянно искала подлинную жизнь, тогда почему в этот раз - ты сдалась и готова уступить измышлениям? Ну же... я тебе обещаю, когда ты проснешься, когда вновь откроешь глаза - мы будем рядом. Я, Шон, твой муж, и Таддеус, наш сын.

***

Это было погружение, словно в кислоту. Словно добровольно одеть рубаху смерти и ждать пока та придет и заберет...

Я разучилась это делать. Я разучилась спать. Так сильно и долго сопротивлялась этому состоянию, нужде, тяге, что теперь уж совсем забыла, как это происходит, как это делается.

Страх заживо свежевал меня, доводя до жуткой лихорадки, дрожи в конечностях, а безумие едва ли не заставляло выть. А что, что, если... Шон ошибся? Что если вся эта длинная, долгая история, весь этот тернистый путь, от самой Баттисты до Таддеуса, - вымысел? И никого не было в моей жизни, кроме умершего Ферни и предателя Аско?

Ни тебе того же Томы, какой бы он не был, ни дружбы с Ивуаром, ни Доминика и его поддержки, ни Вителеццо и его предательства, ... ни Матуа и той нашей трепетной дружеской связи, ни ... моего горячо любимого Шона. Ни нашего дитя... и Жо. Что если... весь этот чертов мир, пусть и полный заусенцев, шероховатостей и боли, но вместе с тем светлый и добрый, счастливый, в конце концов, для меня, - выдумка? Что если, ... сейчас я, в очередной раз сомкнув веки и силой, с той самой, с которой выкорчевала из себя нужду спать, заставлю погрузиться себя в телесный покой и сновидения, подписывая приговор собственному счастью?

Собственноручно, на пике своего рая, разрубить все канаты, как когда-то рубила, борясь с измышлениями, и вновь всё потерять. А дальше что? Снова начинать свой тернистый путь с нуля?

Я боюсь. Отчаянно боюсь, сильнее смерти или дальнейшего заточения в земли. Страшнее всего - всех их потерять. Всех, без исключения...

Но Шон прав. У меня есть сын. И я обязана ради него поступить, совершить сей столь жуткий, зверский поступок, дабы нащупав реальность, наконец-то дать оному право на настоящую жизнь, а не миражи и надежды.

И вновь я закрываю веки, меряя усердиями тишину, погоняя в голове ветер, душа мысли и утихомиривая нервы.

... считаю овец.

Прошло, наверно, несколько дней, прежде чем мои усердия, силы стали побеждать упрямство и страх. Та магия, что давала мне возможность творить чудеса и сопротивляться естественной нужде плоти и разума в отдыхе, сейчас услышала меня... и поддалась.

Еще миг - и вдруг завертелись необычные картины в голове, склеиваясь в странный калейдоскоп обрывочных воспоминаний и измышлений. Попытки куда-то бежать, от кого-то прятаться, и вдруг я оказываюсь под землей. Нет, не лежу, как прежде. А стою, в полный рост, да только везде, и над головой - плотная толщь земли, а руки мои прибитые к телу и не имеют возможности пошевелиться. Раскрыла я веки - и больше нет сил моргнуть. Темнота вокруг. Хотя отчетливо знаю, где я, непременно узнаю этот запах - родная земля...

И вдруг новый водоворот - и я уже бегу по чистому полю, к пяти могилам. Мой Шон - рухнула я на колени и начинаю грести руками захоронение. Вот только в этот раз никто уже не сопротивляется. Никто не бросается ко мне, силой пытаясь прервать жуткие, запрещенные действия. Тягучие минуты, руки в крови, а воля еще тверже - и появилась чья-то кисть. Но это не Крег. Рука женская... а вот и вовсе - драгоценный перстень. Узнала. Тот самый, который мне подарил Фернандо. Это - моя рука?

Поднимаю взгляд вверх - и уже стоит мой первый муж около меня, пристальный взгляд в глаза, загадочно улыбается. Но затем вдруг его губы исказило отвращение. Полный пренебрежения, негодования взгляд обрушился на меня.

- Ты все-таки меня предала.

- ЧТО? - нервно дернулась в сторону. - Ты же умер! Умер! И сам приказал жить дальше! Слово с меня взял!

- И ты послушала!

- Это несправедливо! Не смей!

Вмиг исчез, словно тень в полдень, а за моей спиной внезапно появился кто-то иной.

Резко обернулась.

И вновь мой Фернандо, вот только уже совсем иной, такой, каким я помню его при той, нашей далекой, тайной встречи, на Аетфе.

Нежно улыбнулся.

- Не слушай его. Это - твой страх, твоя совесть. Они глупы. Глухи... и слишком слепы. Я рад, что ты меня отпустила. Я обрел покой. Будь счастлива и никогда и нигде не ищи меня. Я не вернусь. Прощай.

Резко дернулась к нему на последнем слове - но вдруг тот растаял.

Поежилась.

Мигом срываюсь на ноги - и уже мчу, бегу к утесу.

Да только еще шаг - и уже стою на передовой, в том самом дне, когда я вернулась на фронт к своему Федору Алексеевичу.

А что бы было, если бы я пошла к нему навстречу до конца? Если бы еще тогда... позволила себе любовь?

Шаг ближе.

Обернулся, увидел меня, улыбается.

Но внезапно я обмерла в ужасе: и тогда никогда не бывать в моей жизни Шона, ни Таддеуса, ни Жо.

Еще одно мгновение - нахмурился Луи, чуя неладное. Замер, в замешательстве. А я всматриваюсь в эти глаза - и ничего... кроме брата там не вижу.

Резкий разворот - и мчу уже в другую сторону.

Мимо Ферни, мимо Томы, мимо Вителеццо, мимо вновь появившегося (только уже не в белом халате, а нынешнем) Луи, Доминика... прямиком к своему Шону.

Замерла в шаге, жадный, счастливый взгляд.

Улыбаюсь.

- Я тебя нашла.

Стоит. Молчит, на лице - равнодушие. Но вдруг миг - и губы его дрогнули. Опустил на секунду взгляд, а затем пристально, хитро щурясь, уставился мне в глаза. Ухмыльнулся.

- Ну, так иди ко мне. Мы с сыном уже тебя заждались.

Миг - и вдруг вспыхнул свет. Вокруг стало пустынно и белым-бело. Еще биение сердца - и неожиданно послышался навязчивый, упертый, гневный крик... детский крик. Узнала голос своего мальчика:

- Мама! Мама, вставай! Хватит спать! Мама!

Резко вздрогнула я от прикосновения.

Миг - ... и распахнулись мои веки.

***

Миг - ... и распахнулись мои веки.

Живо перевела взгляд, невольно повернув голову набок.

Туман рассеивался, а взор медленно наводил фокус.

- Я тебе что сказал?! - вдруг кто-то кинулся в мою сторону. Еще раз проморгать, и, наконец-то, заметила, как рядом со мной пристыжено замер мой горячо любимый Шон... и перепуганный Таддеус.

- Всё-таки не выдержал, разбудил, - сквозь смех прорычал мой Чертенок и, выпуская руку проказника, быстро подошел ко мне ближе. Присел на корточки рядом с кроватью. Нежно провел по волосам, короткий поцелуй в губы - и нежно так, заботливо прошептал:

- Девочка моя, добро пожаловать в реальность. И помни... мы тебя очень любим... и ты нам нужна.

(слезы жгучей рекой тут же сорвались с моих ресниц, а по коже побежали от его дыхания мурашки)

***

Спуститься вниз по лестнице - и замереть в волнении.

Тотчас все устремили на нас с Шоном и Таддом взгляды.

- Иди беги, - скомандовал мой муж, выпуская из своей хватки мальчика - уже прожогом вырвался на улицу к остальной ребятни: Анисия и Фёдор Бельетони, Марк и Эндрю Дейнли, Рэйден Смит, близнецы Тьери и Арно, Элена, Амели и Вероника Колони.

А вот и улыбки волной прокатились по лицам моих дорогих друзей, разговоры которых наконец-то стихли и все внимание прикипело лишь к нам: Ар и Ева, Кайл и Майя, Грэм и Деляра, Мэт и Мэйса, Асканио и Рита, Луи и Мария, Жозефина и Доминик, Маркантонио и Матиас (вместе со своими очередными невестами).

Вдруг сильнее прижал к себе меня Шон и тихо, едва заметно, шепнул на ухо:

- А то ишь, какая... захотела она от нас избавиться. По делам, красавица. По делам...

[1] - на основе сообщения кузена В. Колонны, кардинала Помпео Колонна. Википедия.

[2] - с латыни - "Вечные истины: Вечный город. Вечная ночь. Вечный праздник."

[3] - с лат. - "мертвый плач, плач усопшего"

[4] - с лат. - башня "покоя".

[5] - в последствии, после возрождения замка, название изменится на "Аетфе", "Аэтфе".

[6] - В Италии и Испании в 16 веке была популярна игра, которая была чем-то похоже на покер и называлась она «Primero». Ее правила и вправду похожи на покерные. Игрокам сдавалось по три карты, после по кругу объявлялись ставки, и побеждал игрок, который смог собрать старшую комбинацию.

[7] - vivi sepultura, погребение заживо (кедровый кол в грудь - и, пока Природа не смилуется, да тот не сгниет и не отпустит, лежит преступник под землей в сознании, но и полнейшем оцепенении один срок, приблизительно полтора десятка лет)

[8] - Источник: Война. Народ. Победа: статьи, очерки, воспоминания. – М.: Политиздат, 1983. – Т.2.

[9] ". http://www.otvoyna.ru/medik.htm

[10] - с франц. - "у всякого свой грешок".

[11] Целомудрие - моральная добродетель, означающая контроль сексуальных желаний; отказ от интимных связей.

[12] - Сублимамция — защитный механизм психики, представляющий собой снятие внутреннего (в первую очередь, сексуального) напряжения с помощью перенаправления энергии на достижение социально приемлемых целей, творчество. Впервые описан Фрейдом.

[13] - с итал.: figli di Puttana - сукины сыны; merda - дерьмо; liberta - свобода; brutta vасса - сука; Аnnoiato come sempre - скучно, как никогда; ceffo - урод; Chi e la? - Кто там?

[14] Rispettato Consiglio - c итал. "уважаемый Совет"; punto - точка.