Annotation
Вампирский любовный роман с элементами исторического и современного, приключения. 17+ Во избежания комканности и пробелов, настоятельно прошу читать ее 5-й.
Ольга Dexo Гудайтис (Резниченко)
От автора
Г е р о и
Ольга Dexo Гудайтис (Резниченко)
Терновый венок надежды
От автора
... каюсь, вовсе не собиралась писать эту часть. Но день у день мне не давало покоя то, что по истине главная героиня ( причем всего цикла сразу) ... так и не п олучила своей цельной , полной истории. М ногое упущено, в предыдущих книгах показаны следствия исторически важных событий, в то время как причины изображены - лишь легки ми , едва ли заметны ми штрих ам и.
В свете этих событий и моментов бытия с уверенностью начинаю историю той, которая изменила свой мир и мир окружающих путем нелегких испытаний и собственных душевных страда н ий . Той, которая и зворотила вселенную так, превратила в тот вид, в котором мы в последствии и встречаем наших героев предыдущих книг .
Изначальная история Виттории Колони тесно переплетается с историческими фактами ее прообраза Виттории Колонны, но за собой не имеет никакого подтекста, кроме как прославления этой прекрасной особы, известной поэтес с ы.
Примечательно еще то, что первым делом выбор пал не н а конкретную личность, а на сам остров Искь я и находящийся там Арагонский замок, хранившие , как оказалось, столь увлекательные истории и тайны, связаны с известными личностями, в том чис ле и с самой Витторией Коллонной .. .
Посвящаю ...
... своей маме, Марии Ивановне, благодарю за твою веру и поддержку, за силы в ложенные в меня, иначе бы я никогда не стала той, кой являюсь.
... своей семье: любимому мужу Павлу, сыновьям Макару и Руслану. Я вас люблю! Кто бы и где бы не был бы!
Г е р о и
Большинство фактов из жизни героев выдуманы, совпадения не несут особого смысла, как только добавить остроты реальности среди мира фэнтези. Не преследуется цель точно отобразить исторические факты, исказить их или переписать. За любые уязвления чести и достоинства прототипов героев заранее прошу прощение.
Виттория Колони (маркиза де Пескаро), 1502 года рождения (г.р.) обратил муж 1528 г
и до 1625 под землей.
Семья:
Фабриций Колони (великий коннетабль, герцог Урбино) – отец;
Агнесса де Монте – мать;
Альфонсо де Авалос – свёкор;
Асканио Колони (герцог ди Палиано) – старший брат, 1497 г.р.
Мужчины, сыгравшие не последнюю роль в жизни героини:
Фернандо де Авалос (маркиз де Пескаро, вице-король Милана и испанский генерал) – первый муж, 1501 г.р.
Томмазо Делла Торре - любовник Баттисты, любовь Виттории.
Ар де Ивуар - друг Фернандо и Виттории, наставник и названный отец.
Вителлеццо Витемлли (Vitellozzo Vitelli; около 1458 г р , Читта-ди-Кастелло — 31 декабря 1502, Сенигаллия) — итальянский кондотьер эпохи Возрождения, правитель Монтоне, Читта-ди-Кастелло, Монтерки и Ангьяри. Считается самым талантливым и опытным кондотьером своего времени.
Луи-Батист Матуа – лучший друг, Поверенный Искьи, а после - член Совета, отец Жозефины, 1729 г.р.
Шон Крег - второй муж, самый маленький ростом и возрастом. Белобрысый, короткий ежик. Хмурые брови. Хитрые глаза. Шустрый, проворный. Легкоатлет. Гений компьютерной техники. Хакер. Едва не поймали за взлом базы ФБР. На вид - 20 лет. Реальный возраст – 25 лет. Родился: 12 марта 1984 года. США. Лос-Анджелес.
Обращен: 13 марта 2004 года.
Познакомился с Кайлом, Мэтью и Грэмом в 2004 году. Зима прошла. Отгулял день рождения – и молодого гения обратили.
Совет:
Асканио
Виттория
Матиас делла Ровере (герцог Валанский) – второй муж кузины по линии отца, 1471 г.р. руг Асканио.
Маркантонио Бентивольо - знатный род, который господствовал в итальянском городе Болонья во второй половине XV века. Его представители выводили своё происхождение от короля Энцо. Среди многочисленных легенд, возникших вокруг фигуры этого короля, одна гласит, что родоначальником дома Бентивольо стал незаконнорождённый сын Энцо и крестьянки Лучии из Виадаголы. Ребёнок получил имя, произведённое из слов, которые король часто повторял Лучии: «Ben ti voglio», то есть «Люблю тебя» («Желаю тебя»).– 1585 г.р.
Ар де Ивуар - простой священник, друг Фернандо и Виттории.
...
Роберт Французский (граф де Клермон-ан-Бовези, родоначальник династии Бурбонов) – поддержавший Договор древних, 1256 г.р.
Роже Бернар I (III) де Фуа-Кастельбон (1310 — 1350) — виконт де Кастельбон и де Сердань, сеньор де Монкада и барон де Кастельви-де-Росанес с 1315 года, 2-й сын графа Гастона I де Фуа и Жанны д’Артуа, родоначальник Кастельбонской ветви дома де Фуа-Каркассон.
Батист Контарини
Риарио Сфорца
Луи Батист Матуа - с XXI века.
И остальные, которые исчезли (были понижены или погибли) спустя года правления.
Эйзем :
Доминико Роберто Джован н и Бельетони
Кларисса Мария Брадау Висконсе (матушка-настоятельница монастыря, аббатиса)
Л е тисия де Маргоне
Жаклин Марсо
Мари Беленская
Кагетанус Каэтани - после гибели всего Эйзема, его жены и ребенка, отошел от дел и скрылся с глаз долой - больше о нем никто ничего не слышал. Не удалось его отыскать и самому Бельетони.
Опозиция:
Ваноцца де Альбре (княгиня Салерно), 1474 г.р.
Федерико де Медичи (герцог миланский), 1347 г.р.
Джироламо Орделаффи (герцог валанский), 1289 г.р.
Гюстав де Бомон (граф Берфодский, Англия), 1108 г.р.
Жан д'Овернь (барон де Северак, Франция), 1221 г.р.
Всеволод Морозов (боярин, Московское княжество), 1343 г.р.
и прочие
ТХПМ -ММДВ :
Кайл Дейнли - Хам, Хамелеон; предводитель; 1938 г.р., Ирландия.
Мэтью Смит - Таурс, верзила; 1920 г.р., США.
Грэм Мэсси - Псих; гонщик; 1953 г.р., Англия.
Шон Крег - Малой; хакер, коротышка; 1984 г.р., США.
Майя Девю - жена Кайла Дейнли; 1992 г.р., США.
Мэйса - жена Мэта;
Деляра - жена Грэма.
Виттория.
Музыкальные вдохновители:
lacuna coil - cold heritage,lacuna coil - falling - тома
Sacred Spirit – TheSunWon'tTalk No More - 3 ЧАСТЬ
Mani Beats – N&N Конец 4 части, глава 38; Матуавщина.
Red Hot Chili Peppers – Californication попытка влиться в настоящее .
Vayden – Painted Face - встреча и последующее , гонки с Шоном .
Adelitas Way – Cage The Beast - дебют, гл 59
Daren Hayes – Insatiable.. - когда Шон сидит в тюрьме. все улеглось. есть время подумать над своими чувствами. над предательством Виттории.
30 st Mars - Savior - суд ТХПМ
Evanescence – My Immortal - сепультура
evanescence – клубняк 2011- безумие 7 части.
Vayden – Sphere, Hypnogaja – Here сomes the rain again, - ожидание Шона
Ben Cocks-So Cold - приезд Шона. Свадьба
Tinie Tempah Ft. Eric Turner / G.T. – Written In The Stars - медовый месяц.
Avay – Only You - Жозе. Оглавление
Пролог
Твои родители решили дать тебе максимально долго побыть человеком… Простым, бренным. Дали вырасти тебе на почве тех ценностей, которыми когда-то мы сами жили. Человек. Быть человеком – отличная школа, дабы став чудовищем, вовсе не превратиться в животное."
(В. Колони, из разговора с Жозе, "ГИвЛ")
...
Vivo su questo scoglio,
orrido e solo
Приют мой одинокий прост и строг:
Живу, как птица, на утесе голом,
К возлюбленным сердцам, к ветвям веселым
Не возвращаться я дала зарок.
Зато для гимнов здесь простор широк:
Ты солнцем светишь мне над мрачным долом,
И стаи мыслей с клекотом тяжелым
Слетаются, свернув с других дорог.
Тут наступает счастья миг короткий,
Когда они, восторженны и кротки,
К блаженству дольнему влекут меня.
Но если б слов пылающая сила
Твой образ возродила из огня,
Я бы восторга высшего вкусила!
Виттория Колонна (1490|92-1547)
Часть Первая. Истоки
Глава 1. Будущее. Надежды и расчеты
***
(1506 год . Резиденция Альфонсо де Авалоса, маркиза де Пескаро . Искья. Арагонский замок )
- Да-а… красавицей растет у вас дочь!
Одобряюще кивнул Колони, сделал короткий глоток вина и живо отставил в сторону бокал:
- Согласен, вся в мать пошла, в Агнессу.
- Зато Асканио - в тебя. Особенно характером: такой же упертый и своенравный.
- Хваткий, - невольно улыбнулся Фабриций, - коль дальше так пойдет, ему, если не королем, то Папой Римским стать.
(оба рассмеялись)
- Слушай, - немного помолчав, продолжил Колони, - смотрю я вот на наших детей, и думаю,… как хорошо эти двое рядом смотрятся. Моей Виттории вряд ли сыскать лучше партию...
(улыбнулся маркиз в ответ, но промолчал)
- Так почему бы нам наконец-то полностью не породниться? Как только подрастут, так и обвенчаем. Что думаешь?
Невольно хмыкнул Альфонсо, помедлил, а затем все же выдал:
- Я… - за.
***
(1507 год. Дом Фабриция Колони)
- Аннет!
- Фабриций? Дрогой, ты уже приехал?
- Здравствуй, моя прекрасная Агнесс, - короткий поцелуй в губы. – Аннет!
- Да, милорд?
- Собирай вещи Виттории. И подготовь девочку к отъезду. Вечером отправляемся, - ловкое движение и отстегнул ножны от пояса.
- Фаб…
- Агнесс. Не стоит.
- Фабриций. Она же - еще ребенок, ей…
- Там есть, кому о ней позаботиться. Не переживай. А расти в семье Авалоса, рядом с будущим мужем – будет лучше всего. Да и я буду спокоен.
(взволнованно сглотнула, опустила взгляд в пол; промолчала)
- Агнесс, и тебе проще. Ведь я не смогу быть с тобой рядом все это время, сама понимаешь. Через две недели мы снова выходим в поход, а там… Господу только известно, что нас ждет впереди.
- Отец!
- Здравствуй, Асканио. Как вы здесь поживаете?
(сдержанные, короткие объятия)
- Хорошо. А Виттория? Это - правда?
(раздраженно скривился Фабриций; проигнорировал вопрос)
- Та-ак. Что там с обедом? Я сейчас готов быка проглотить!
Глава 2. Новый дом. Новая жизнь
***
(В и т т о р и я)
Резиденцией моего будущего свекра Альфонсо де Авалоса, маркиза де Пескаро, служил Castello Aragonese (Арагонский замок) на острове Искья, что в Неаполитанском королевстве.
Будучи при дворе доброй и отзывчивой Костанции, время мое, жизнь моя текла беззаботной. А потому смело смогла сосредоточиться на книгах, учебе (особенно любила латынь), на музыке и рисовании. Но больше всего меня манила к себе поэзия. В рифме, в музыкальных нотах, в идеально сложенных воедино словах, вырисовывались целые миры, что звали, манили к себе, обещая безоговорочное счастье…
Не знаю, может, и была я наивным, мечтательным ребенком, но… этого не смущаюсь и не жалею. Уж лучше так, чем наоборот. Пусть, пусть считают, что мир дерзок, черств и черен, а наш с Фернандо брак был совершен по расчету, в моей же душе все было иначе. Я любила его как самого близкого человека. Отчасти как брата, отчасти… как мужчину, с которым мне предстоит провести всю свою оставшуюся жизнь. Нежен, заботлив, уверен в себе, благороден и справедлив - мне более и не нужно. Да и ко всему он тоже питал ко мне теплые чувства.
Так что в свои семнадцать я выходила замуж не за мечту, а за реальность.
***
… родители?
Спустя время я отчасти поняла их решение. И даже простила. Хотя до конца принять все так и не смогла.
Скучала?
Скучала. Но… по какой-то дымке, образу,… ведь в реальности их я совсем не знала, и не помнила. С матерью больше встретиться так и не довелось.
К тому моменту, когда я стала полноправной, самостоятельной дамой, с моей близкой родни остался лишь брат Асканио, но и того я видела до безумия редко - пропасть между нами пролегла слишком огромная, чтобы когда-нибудь на что-то надеяться. Увы, кроме как фамилии (теперь и то девичьей) у нас ничего общего не осталось.
***
Тяжела судьба тех жен, мужья которых избрали своим призванием ратное дело.
Походы за походами. Интриги, опасность и риск.
А нам остаются – одинокие вечера, болезненные переживания, страстные письма…
Давно уже наша любовь с Фернандо переросла в целые поэмы на бумаге, в слезы из чернил и ласки из метафор… Нежные строки, аромат роз, воздушные поцелуи… - и ничего более.
Редкие встречи не могли излечить, загладить ту боль разлуки, что дарила нам реальность. А надежда на общее будущее ставала с каждым годом все призрачнее…
***
- Виттория? Вам нездоровится? – едва слышно прошептала Лукреция, слегка наклонившись ко мне, манерно прикрыв рукой рот.
- Да так. Терпимо…
- Я хотела поговорить с Вами, после мессы. Хорошо? – видимо, даже не слышала юная синьора мои слова, быстро протараторила и тут же выровнялась, отстранилась от меня, не дожидаясь ответа.
Подруги поневоле. Я всегда рада ее выслушать, поддержать - и она это знала…
Как и мой Фернандо, ее муж большинство времени проводил в походах, визитах вежливости (политически выгодных), или просто на охоте.
Так что, какие бы не пылали чувства в семейном очаге, в душе Лукреции, как и моей, млело одиночество…
***
Сдержанные, насколько возможно, быстрые шаги в сторону сада, по аллее. Манерные улыбки и жеманные приветствия. Еще немного - и наконец-то остались одни.
- Лукреция, что случилось? Вы меня пугаете.
(тяжелый, шумный вдох;
резко остановилась; взгляд в глаза)
- Я хочу сбежать.
- Что?
(утопая в переживаниях, скривилась молодая особа, неосознанно закусив нижнюю губу)
- Но это еще не все.
- Что?!
(глубокий вдох)
- Помните, к нам приезжал погостить кузен герцога Анжуйского?
(молчу, затаив дыхание, глаза невольно окурглились от удивления)
- Так вот.
(и снова заминка, глотая слова)
… его звали еще Франсуа.
- Лукреция…
(едва заметно закачала я головой в негодовании, предвкушая неотвратимую боль)
- Виттория, нет. Только не Вы. Не осуждайте! – болезненно, тонким голосом, протянула слова девушка.
- Чего же Вы хотите от меня? Что я должна буду сделать?
(короткая пауза)
Вы ведь за этим пришли? Для этого начали весь этот разговор? Да?
- Виттория, - тяжелый вдох, - у меня же кроме Вас больше нет никого. Нет того, кому смогу довериться. Сами знаете... Ни мать, ни отец, ни братья…
- И? Какова моя роль во всей этой… затее?
- Через два дня, когда матушка Роберто отправиться к себе…
(неосознанно та закачала головой: глотнув слова, продолжив движением руки)
- Ясно.
- Своим я всем скажу, что направилась к Вам. И будьте добры, как можно дольше…
- Но почему сейчас? Почему?!
- Они возвращаются на следующей неделе. И я хочу как можно дольше…
(нарочно повторила, подчеркнула слова)
- И Фернандо?
(взволновано перебила ее я, явно уходя от темы)
(едва заметно пожала та плечами)
- По всей вероятности, да.
- Но, почему же не сообщил?
- Виттория, я почем знаю? Может, приятно удивить хотел. Так поддержите меня?
(едва заметно, печально улыбнулась я и коротко кивнула головой…)
Пусть я и ярый противник лжи, но… что мне еще оставалось? Кому, как не мне было известно, насколько несчастлива эта особа в своем неравном, совершенном по расчету, браке, в выборе ее родителей, а не ее самой; сколько слез и разочарований выпало на судьбу сей... бедняги.
- Я хоть и боюсь за Вас, и… сами понимаете, что думаю на этот счет. Но…
(поджала губы, смолчала)
- Благодарю, родная. Благодарю! – Поцелуй в щеку, - я никогда этого не забуду!
… да нет уж, это я не забуду. Но почем мне тогда было знать, почем? откуда?
Глава 3. Интриги и трагедии
***
«На следующей неделе…»
Три, пять, десять - сколько еще осталось до нашей встречи?
И главное, почему смолчал, не написал?
… и почему возвращаются так скоро?
(я, конечно, рада, но… в жизни военнослужащих подобные вещи больше пугают своими «подводными камнями», подтекстом и истинными причинами, чем радуют, греют душу)
Все эти вопросы и волнения напрочь выбили из головы последние события. И как бы потом не каялась, о Лукреции и ее авантюрном поступке я отнюдь не думала.
***
Шум. Гам. Цокот копыт по брусчатке. Во всем дворе переполох.
Сколько было духу, кинулась на улицу. Сердце колотилось, как сумасшедшее, заикаясь, заливаясь в радости и тревоге одновременно.
- Фернандо!
- Любовь моя! Виттория!
(жадно притянул к себе;
жгучий поцелуй в губы)
- Не думала, что так скоро тебя увижу.
- Но вот он я.
(смущенная улыбка)
Минуты слабости и насильно отстранилась от него.
- И? – взгляд в глаза.
- Что? – попытка скрыть очевидное.
- И даже не пытайся убедить меня в том, что не было никакой весомой причины для того, что бы поход, который планировался на долгие месяцы, вдруг закончился спустя несколько недель. Я счастлива видеть, обнимать тебя, но… не первый год живу такой жизнью. Ферни…
- Виттория… - тяжелый вдох, неожиданно улыбка смылась с его лица; опустил голову. Мгновения - и присел рядом на каменный выступ веранды.
Молчу, покорно выжидая приговора.
- Ты, как всегда, права, - резко уставился в глаза, - готовится серьезный заговор против императора. И… боюсь, вряд ли что хорошее в итоге получится.
- Не поняла.
(нервно скривился)
- У нас два пути: сражаться и пасть вместе с императором, при этом полностью поставив под удар своих близких… или же…
- Или? Фернандо…
- Или же выступить за «освобождение Италии» и при этом получить корону Неаполя.
(замерла я)
Нет. Я не узнаю своего Фернандо. Нет.
(невольно закачала головой, пытаясь сбросить пелену абсурда)
- Виттория. Послушай…
- Нет. Это ты послушай. Ты всегда выступал за справедливость, за благородство. Душой и телом служил нашему императору. Ты – блестящий капитан Карла V. И нет. Я не верю, что мог допустить даже мысль такую в своей голове. Нет. Мой муж, человек, которого я знаю всю свою жизнь, так никогда не поступит!
- Виттория, но это - угроза не только для моей жизни.
- Фернандо де Авалос, я предпочитаю умереть супругой храбрейшего из маркизов и вернейшего из генералов, чем жить супругой короля, опозоренного хоть малейшим пятном бесчестья[1][1].
Тягостная минута раздумий. Тяжелый вздох...
- Тогда собирай все необходимое - этой ночью покинешь Рим.
***
Солнце уже склонилось к закату тогда, как во дворе вновь (неожиданно) раздался топот гарцующей лошади. Второй раз за день, вот только гости уже нежданные и... непрошенные.
Рысью кинулась к окну. Узнала его, узнала. Все вмиг похолодело внутри, ноги прикипели к полу. Я осознавала все то, что необходимо сделать, что требовала от меня ситуация и прошлое, но не могла пошевелиться. Замерла в оцепенении, нерешимости и тревоге среди комнаты, взволнованно сжав полы платья в руках.
Я дала слово. И теперь совсем не время отступать или пугаться. Я дала ей... слово.
Шум внизу. Прислуга не в силах его сдержать. Ферни не успевает среагировать, спасти меня, преградив путь.
- Лукреция! Лукреция! Где она? Где?!
- Синьоры здесь нет... - растерянно шепчет Джули.
- Где хозяйка? Где Виттория?
- Наверху... Милорд, вам туда нельзя! Милорд!
Резко рванул на себя дверь - и застыл на пороге моей комнаты. Рывками, скомканное переживаниями, поверхностное дыхание. Глаза полные страха и замешательства.
- Где Лукреция?
(проглотить болезненный ком в горле - и впервые попытаться соврать)
- Она отправилась домой.
- Как?! - замялся, но мгновение - и снова уставился на меня. - Разве Фернандо не предупредил? Как она могла одна, без сопровождения, отправиться в дорогу в такой час?
Тяжело сглотнуть едкий ком предательства, и снова выворотить сознание в поисках чужих отговорок:
- Она уехала прежде, чем...
- Черт! - не сдержался, рывок - и, не теряя больше времени, метнулся прочь.
По дороге едва не налетел на Фернандо, но проворные движения - вырвался на улицу, быстро заскочил на лошадь - и я услышала отдаляющийся стук копыт. Победный отдаляющийся стук копыт.
- Что это было? - сдержанно, но не без нотки злости проговорил Авалос, вытирая полотенцем запачканные чем-то руки.
Молчу, немо наблюдая за его движениями. И ему врать? И ему???
- Лукреция пропала.
- А ты знаешь, где она?
Врать?
(молчу)
- Виттория, я спрашиваю.
Врать?
Еще одно мгновение ожидания - шаг ближе. С осторожностью, с опаской, коснулся моего плеча.
- Так ты знаешь, где она?
- Д... да.
- И где?
Врать?
- Домой уехала.
Мило улыбнулся. Отлегло. От его души отлегло - а на моей прибавилось.
Он поверил, безоговорочно поверил. Ведь как иначе? Виттория де Авалос никогда не врет. ... не так воспитана...
Проглотить, прогнать горечь яда в горле - резкий разворот и обреченно повесить голову.
- Что-то не так?
- А? - резко уставилась в глаза, сгорая от стыда.
- Что-то случилось?
- Н-нет, это так... странно все это.
- Ничего странного, и я бы переживал. Лукреции тоже грозит смерть, как и всем нам.
Еще больше похолодело в душе, кошка вскарабкалась по спине и.. обреченно ойкнуло сердце.
Ойкнуло, да уже было поздно...
...
Тайными тропами, в темных балахонах, с минимальной поклажей, прокравшись к воротам, откупившись у стражников и... предательски, украдкой простившись, бросив прошлое позади, казалось бы, навсегда... два всадника покинули Рим.
Я... и моя служанка Джули.
И снова разлука с Фернандо. И снова мы расстоянии обстоятельств и нужд, на расстоянии чужой игры, борьбы за власть, давно уже ненавистной борьбы и стремлений за ненужную никому из нас власть. Чужие мечты, цели и радости - ценой наших слез и печалей.
И следующий раз в нашей жизни, когда вновь друг друга повидаем, обнимем и приласкаем, возможно, наступит не раньше, чем мы увидим... свою собственную смерть.
***
Известия осколками врывались в мой мир, разрезая, кромсая жизнь в ошметки.
Первым ударом стала новость о Лукреции.
- Синьора, вам письмо...
Ее изувеченное тело было найдено недалеко от их замка в лесу, небрежно брошенное в канаве бездушными истязателями.
Следующий выстрел - Роберто, ее муж.
Не было никакой любви с кузеном герцога Анжуйского. Был лишь заговор, фикция, обман, холодный расчет черствых тварей. Они пытались до него добраться через нее - и зверь был пойман. Не пощадили никого.
Растерзанны голодными псами человеческих обличий и брошены в реку, зловонную и мертвую уже давно. Туда, где не одну судьбу сгубили. Где не одна история начинала свою новую перепись.
...
- Синьора, синьора, что с вами?!
Женский крик казалось пытался до конца разорвать мое сознание. Но в глазах давно уже все помутнело, лишь темная, багровая кровь на руках переливалась грехом и расплатой.
В голове вторились слова гонца: "Скончался"...
"Скончался... Маркиз де Пескаро, Фернандо де Авалос попал в плен. Его придали пыткам. Скончался, не выдержав терзаний, хоть своих так и не выдал, и не приклонил голову врагам."
- Что с ней? Что за кровь?
Я сгубила их. Всех их. Не соври я, не соври, поступи как всегда поступала, возможно, Лукреция и Роберто были бы живы... И Ферни, мой Ферни, моя любовь, единственная и неповторимая...
***
В сознание с новой, упертой силой стал пробиваться медовый свет усталых свеч.
- Синьора! Синьора Виттория! Как вы себя чувствуете?
Узнала Джули, но вдруг очертания рядом стоящего человека собрались воедино - незнакомый мужчина. Дернулась, пристыжено сжалась, пытаясь скрыться под простыней.
- Успокойтесь, я - врач. Я хочу помочь.
- Что? - "произошло" - хотела, было, продолжить, но не смогла.
- Тише, не разговаривайте. Берегите силы. Вы сейчас слишком слаба. Ребенка спасти не удалось, зато с вами теперь все хорошо.
Ребенка?
Глава 4. Грехи и искупление
***
Мой мир искрасился в черно-серые тона.
Я осталась одна, наедине со своим прегрешением и карой Божьей.
Единственным выходом, который я после всего видела - податься в монастырь, и горько, отчаянно вымаливать у Господа прощение. И уже ступила на выбранный путь (меня приняли монахини у себя как светскую гостью), но папа Климент VII отговорил, пресек это рвение: ссылаясь, что мое призвание на этой земле - отнюдь не такое, другой удел, иная роль, иное предназначение.
Первое время все-таки пришлось находиться под покровительством и защитой церкви, пока вокруг все не приутихло, и мое существование перестало быть проблемой и занозой для тех, кто сражался за власть. Земли и остатки когда-то роскошной жизни маркиза де Пескаро могли и впредь принадлежать своему законному владельцу, то есть - мне...
И, вроде бы, должно было стать легче (когда устранилась угроза жизни, пламя стихло, оставив по себе лишь теплые угли), легче и проще, но... месяцы шли, превращаясь в года, а над моей головой вместо просветления... все больше и больше сгущались черные тучи.
Поэзия перестала утешать неизлечимое...
Тесное общение с видными интеллектуалами нашего времени: писателями, поэтами и религиозными деятелями; частые визиты в монастырь святой Екатерины из Витербо; одинокое заточение на Искье; и даже, исполненная душевного трепета, дружба с Микеланджело... - никто и ничто не могло излечить мое сердце и дать силы жить дальше... без него.
Я считала дни своего безвольного, пустого существования и молила лишь об одном... о скорой встрече с любимым, где бы не было суждено оной состояться.
... и сбылось.
***
Теплый, еще с дыханием лета, осенний, тихий вечер. На небе уже игриво сверкали звезды, и заманчиво так, с некой таинственностью и коварством, улыбался, ухмылялся месяц. 1528 год цвел, пестрел всей своей красой, хотя и не обещал мне никаких, хороших, событий и перемен.
Я смирилась со своим тяжелым одиночеством и ненадобностью никому в этом мире, а потому, в столь поздний час, стук в дверь моей комнаты прогремел ярче грома среди ясного неба.
Мгновения сомнений, старания совладать со страхом - и отворила, сдвинула с места деревянное полотно.
Но никого... и ничего, кроме свежесрезанной, ярко-алой розы на моем пороге.
Роза, точно такая, какую всегда мне Фернандо прилагал к письму - лепесток, бутон или сам цветок, но это было символом нашей любви и страсти друг другу, а потому сейчас это было до жути... пугающим.
Резкий шаг вперед - и осмотреться по сторонам. Что-то стукнуло, чиркнуло в саду.
Быстрые шаги на улицу... Будто кто подменил меня, высосал весь страх, поселив в сердце больную надежду. Знаю, помню правду, но... бегу.
Кружусь среди тьмы и нежного, пусть и холодного, света молодого месяца... ищу зацепки, подсказки, ищу его...
Но нет. Нет никого... еще шаги, еще вперед - и остановилась, невольно дрожа от предвкушения и счастливого волнения.
На земле был начерчен символ, узор... рисунок, который мы придумали с Ферни еще в раннем детстве, как тайная подпись, исключительное подтверждение того, что это послание от конкретного автора к точному адресату: от меня - к нему, лично от него - ... ко мне.
Мгновения испуга, рассуждений - и вновь кружусь, бегу, осматриваюсь... но позвать не решаюсь, опасаюсь издать хоть звук... дабы не прогнать такое хрупкое видение.
Еще шаги - и вышла к лаве у старого дуба. А на ней... лежал, забытый кем-то, или нарочно брошенный, оставленный, крошечный, ручной фолиант. Кинулась к нему, быстро схватила и развернула...
Поэзия, мои стихи... я вас узнала. Те, что посвятила тебе, Фернандо, тебе... моя большая и единственная любовь.
Но что это значит? Что? Перелистала, коснулась взглядам строк - но очередная загадка не дается мне уже так просто...
Но вот, вот... и мой взор уловит что-то важное, ключевое, решающее - слова, чьей-то рукой искусно вписаны, чужие слова - слова одного из надгробий, эпитафия из монастыря святой Екатерины, что в Витербо...
***
Целый день и полночи занял путь в плену надежды. Целый день и полночи я мчала навстречу едва зарожденной мечте.
Быстрые шаги вниз, темные коридоры, знакомые стены. Никогда не думала, что однажды здесь буду искать, казалось бы, давно утраченную свою жизнь, буду искать... и в конце концов... найду ее. Найду глоток утраченного воздуха.
Еще шаги - и замерла... На мраморном саркофаге лежал перстень. Его перстень. Испуганно обернулась по сторонам. Но никого. Шаг вперед - и схватила находку.
Еще раз осмотреть, чтобы окончательно удостовериться...
А ведь тела я его так и не видела, не довелось мужа хоронить, так может... может и не зря? Может, всё было обманом? Аферой? Ложью... во имя спасения? Моего, нашего спасения? Может, Господь услышал все же мои молитвы... и обратил свой гнев на милость? Может, я наконец-то... прощена?
Резвые, отчаянные поиски - и нашла крошечную записку, рьяно спрятанную между крышкой и самой гробницей саркофага. И вот те слова, указатель, который должен был вести меня дальше:
"Aeternae veritates: Aeterna urbs. Aeterna nox. Aeternus Festum.[2][2]"
Я помню, когда-то отец Фернандо, маркиз Альфонсо де Авалос, рассказывал, что в Романьи, давным-давно, еще когда существовала Священная Римская Империя как единое целое, и объединяла в себе все земли королевств Италии, Германии, Бургундии и Чехии, когда ее сильное тело не разрывали междоусобные войны, существовало тайное место, которого боялась даже сама церковь. Одни считали этот замок - Aeternus Festum, вечным праздником, источником блаженства, веселья и услады, а другие - исчадьем ада на земле, клубнем порока и разврата. И вот, в один из Крестовых походов армии под знаменами церкви во имя очищения земли от греховности и просветления, было стерто это место с лица земли, оставив по себе лишь руины, кедровые колья mortuus lacrimatio[3][3] и башню Quies[4][4] , как напоминание о том, что ничего нет вечного, все бренно, и как зарок того, что это безрассудство никогда не повторится... и не возродится.
Курс был выбран. "Рим. Ночь. Этфе[5][5]."
Глава 5. Тайные замыслы
***
(А с к а н и о)
- Милорд!
- Да, Николо?
Шаг ближе, и едва слышно прошептал на ухо:
- Ваша сестра, синьора Виттория.
- Что с ней?
- Я думаю, кто-то пытается с ней связаться. И, боюсь, это может быть небезопасным, уж слишком осторожничают.
- Есть предположения, кто это может быть?
- Нет, милорд. Пока никаких зацепок. Но я знаю, куда она направляется... сегодня ночью.
- Седлай лошадей!
***
(В и т т о р и я)
Под покровом ночи я прибыла к руинам былой славы и роскоши.
Оставить лошадь у одинокого дерева, предусмотрительно привязав к стволу поводья, и пуститься навстречу надежде.
Холодный свет молодого месяца озарял серые останки прошлого.
Шорох мимо пробежавшей мыши, всполох голубей где-то вверху (у обрывках, островках, позабытых Госпожой Разрухой, кровли), и еще больше пугающее давление тишины, мертвой тишины, кладбища "вечного праздника"... - всё это срывало мое сердце на сумасшедший, отчаянных бег, заставляя разбиваться о прутья грудной клетки от страха, да желание отыскать то, что так жаждет сердце, что давно приказал душе позабыть разум, было куда сильнее мирских, глупых, приземленных предрассудков, мыслей, чувств и эмоций.
Пройтись вглубь, через небольшой дворик, мимо опечаленных своей участью останков некогда шикарного, мраморного, украшенного, искусно выточенными мастером, барельефами, фонтана... и нырнуть в здание. Кроткие, полные опасения и страха, полные надежды и счастья, шаги... по коридору, еще немного - и оказалась в большой, просторной зале. Крыша и стены во многом здесь уцелели, лишь кое-где проемы окон слишком велики и безобразны, как для архитекторского замысла... Много паутины и пыли, а в некоторых подсвечниках даже можно было отыскать брошенные, позабытые птицами, гнезда. Но стены, они всё еще живы, и дышат... гордо смотрят и улыбаются своим пафосом незваным гостям, ухмыляются, манят своей вычурностью и богатством, нагло хохочут над глупыми попытками людишек склонить на колени Вечность: никакая грязь (пыль, лужи, сгнившие лохмотья, деревянная труха и почерневшие, опавшие листья), рванье (царапины на нежных полотнах старательных художников и портных) и предательство (не кого другого, как самих завсегдатаев) - не способны их сломить. И даже времени здесь ничто не подвластно. Словно заколдованное, спустя столько веков, здесь все, как будто только недавно закончился бой, и все еще звучат фанфары предателей, и плач сраженных вторится в коридорах замка...
Здесь все течет своим чередом, своим темпом, своим временем... и явно не спешит превращаться в прах.
Этфе... он еще будет благоухать и цвести, наполняться светом и смехом, радостью и горем, он еще будет нести в себе жизнь... и вновь зажжет Вечный Праздник.
...
Вдруг неожиданно раздался грохот за спиной. Резко обернулась.
... но ничего. Голубь. Это был снова голубь - одинокие, беглые хлопки крыльев. Еще немного - и приземлился на деревянную балку.
Никого.
Тяжелый, разочарованный вздох - и развернутся обратно.
Сердце ойкнуло от неожиданности и испуга - замерло. Передо мной, так близко, на расстоянии вытянутой руки... стоял он.
Мой Фернандо...
Успел, вовремя успел подхватить - ноги согнулись в предательской слабости, а в глазах стало темнеть. Удержалась, удержалась в этом мире, хотя и на волоске сознания.
Прижал, нежно, заботливо... жадно, голодно стиснул в объятиях...
"Неужели это, и вправду, - ты," - едва слышно, на грани реальности.
- Да, Виттория, .... это, действительно, - я. Я, живой.
***
(А с к а н и о)
- Милорд, вы знаете, кто это?
Немного помолчал, оттягивая тяжелый ответ. Шумный вздох.
- Да.
- Что будем делать?
- Ждать.
***
(В и т т о р и я)
- Почему теперь?
- Всё очень сложно.
Что-то в нем было не таким, как прежде... И нет, не виной тому года, ведь внешне он мало чем отличался от того Фернандо, которого я помню. Что-то иное было в его глазах, хотя и теплилась в них прежняя любовь ко мне. Что-то иное... и пугающее.
- Ты изменился.
- Ты тоже... Похорошела. Расцвела.
(робко коснулся моего лица, нежно провел по щеке, а затем, ненадолго замерев, тут же, по старой доброй привычке, заботливо заправил, нагло вырвавшийся из строгой укладки, локон волос за ухо; пристыжено улыбнулась, на мгновение спрятала лицо, но затем снова уставилась в глаза; в груди счастливо сжалось сердце, и затрепетали... как и прежде, как давным-давно, счастливые мотыльки несмелых, беззаветных чувств)
- Неправда. Постарела и завяла... без тебя, - пытаюсь совладать с разумом и взорвавшимися эмоциями.
- Я не мог иначе.
- Понимаю...
Тяжело вздохнул, выпустил из объятий, шаг в сторону... провел бессмысленных взгляд по стенам, а следом все же нашел силы и взглянул мне в глаза.
- Когда-то ты, действительно, поймешь... и надеюсь, простишь.
- Я не гневаюсь.
Коснулся ладонью моей груди, сердца.
- Но здесь живет обида... и я знаю, что заслужил.
- Но теперь ты здесь, со мной, - торопливо, испугано добавила я. - И все будет иначе.
Мило (загадочно) улыбнулся, немного поджал губы. Промолчал.
***
(А с к а н и о)
- Милорд, у него нож.
- Вижу, - тяжелая пауза, - ждем.
Мгновение внутренних рассуждений и добавил:
- Если что, сможешь же отсюда его остановить?
- Да. Конечно.
Одобряюще кивнул и вновь прикипел взглядом к двум, одиноким фигурам внизу, в центре полуразрушенной, заброшенной залы.
***
(В и т т о р и я)
- Ты мне веришь?
Вдруг неожиданно отозвался Фернандо.
- Да, конечно, - поспешно выпалила я. - Ты же - мой муж. Как иначе?
Нежно улыбнулась.
Несмело дрогнула... и ласково коснулась его руки.
Ответил - взял ее и крепко сжал.
- И пойдешь за мной куда угодно?
- Конечно, - уже более смело и радостнее.
- Несмотря ни на что? Что бы не произошло? И как бы оно ужасным не казалось?
(попытка скрыть волнение)
- Да. Без сомнений.
И снова поджал губы. Опустил взгляд.
Шаг ближе и внезапно прошептал:
- Главное, помни, я никогда не причиню тебе вреда. Верь мне, прошу. Верь, как прежде. И все у нас будет хорошо.
- Да.
Но тут же перебил, не слушая:
- Закрой глаза. Закрой, и что бы не произошло... помни, я сильно люблю тебя. И я пришел по тебя, чтобы уже никогда не разлучаться.
Тяжело сглотнула. Короткие мгновения рассуждений - и сомкнула веки.
Отдалась, отдалась на волю мужа, на волю любимого...
Чувствовала, как ступил шаг назад...
***
(А с к а н и о)
Его рука дрогнула.
Свет луны высверком брызнул по комнате.
- ДА-ВА-АЙ! - что было духу, крикнул, скомандовал я и кинулся вперед.
***
(В и т т о р и я)
Время словно замедлилось... и в моем сознании отчетливо отбилось все то, что увидела:
от неожиданного вскрика очи распахнулись... - и я узрела взнесенный надо мною кинжал в руке Фернандо. Еще мгновение - и где-то сбоку уже летел на нас человек, мужчина... мой, мой брат, Асканио, невероятно, но это был действительно он(!), к тому же упорно и отчаянно пытающийся мне что-то донести, то и дело истошно крича и взволнованно махая рукой, но ... я больше не различала звуков. Ужас сдавил сознание, давая власть лишь глазам. Ничего не слышала и не понимала. Лишь только наблюдала пустынным, мертвым от ошеломления взглядом.
Еще миг - и вдруг Авалос попятился... в его шее запестрел нож, отчего тотчас багровая жидкость жадно прыснула на волю прочь. Еще мгновение - и очередная стрела клинка впилась в его тело, грубо останавливая ход сердца. Дикий визг страха вырвался из моей груди, но едва попыталась кинуться к любимому, как неожиданно... Очи его вспыхнули алой ненавистью - гневно ухватился за рукоятки и вырвал "занозы" долой - рана на шее моментально затянулась, словно и не было ничего вовсе.
Исчез...
Тень, размытая тень, метнулась куда-то вперед... а дальше стук, удар - Асканио рухнул на пол, жадно ухватившись за горло, захлебываясь расплатой. Еще миг - и испуганный визг смерти раздался где-то в темноте,
... непонятным образом сбрасывая с меня оцепенение.
Проморгала непонимание и, глотнув колючий ком ужаса, кинулась к умирающему молодому человеку.
- Асканио! Аско! - сердце мое дико взвыло, моля время остановиться... и не дать непоправимому случиться.
- П-п...прости, - едва слышно, сколько было сил, прохрипел, прошептал Колони.
- Молю, живи! Асканио! Дорогой мой, живи!
Короткий момент - и около меня застыл Фернандо.
Кошка страха вцепилась в спину, сдирая кожу заживо, внутри все заледенело, покрывая настом, а руки жадно уцепились в брата.
Глаза в глаза. Боялась пошевелиться.
Тяжелая пауза сражений взглядов, нервически сглотнул, и выстрелил первым:
- Асканио? - перевел взор на мужчину.
Страх, сжимая, заколачивая прутья абсурда и жути в разум, приказывал убираться отсюда вон, пока и сама не пала жертвой больного, дикого, жуткого существа, но... душа, игра чувств, которые вызывало такое родное лицо мужа и все еще бьющееся сердце брата, лежащего у моих ног, приказывали замереть на месте и вести себя трезво и хладнокровно, насколько это было вообще возможно среди этого ада и безумства.
- Да, мой брат Асканио.
Нервозно вздернул головой.
Блуждающий взгляд - и, вновь уставившись на меня, прошептал:
- Прости...
Вдруг хрип, вскрик еще тлеющей в теле жизни, воспламенил надежду.
- Асканио, слышишь меня? Слышишь? Держись, молю.
Гневный взор выстрелил навстречу Фернандо: безумие захлестнуло меня целиком, и я уже сама не понимала, что творю и говорю. Все выходило само по себе, едва ли осознанно:
- Спаси его!
- Что? - оторопел Авалос.
- Спаси его, любой ценой. Спаси. Он ничего плохого не хотел. Спаси, а со мной делай, что хочешь. Убить? Убей. Но его спаси!
Растерянный вид, метание взглядов то на меня, то на Аско.
Резко сорвалась на ноги. Шаг ближе к существу с ликом моего любимого - и прорычать, как неведомо доселе:
- Спаси, и я - твоя!
- Виттория, - ошарашено прошептал Фернандо.
- Спаси, прошу, - уже более сдержано.
Тяжело сглотнул скопившиеся переживания:
- Уже слишком поздно, да и потом...
- Что потом?! - испуганно, хоть еще и с нотками злости, переспросила я.
- Он слишком много знает.
- Он будет молчать! Ничего не скажет! Обещаю! - отчаянный крик. Слезы сорвались с глаз. Рывок - и рухнула на колени перед катом.
- Спаси, умоляю!
Раздраженно скривился. Опустился рядом. Взял мою руку в свою - дрогнула, но не вырвалась, сдержалась.
- Я постараюсь...
Глава 6. Обещания
***
Шаг ближе - и присел Фернандо рядом с Асканио.
Быстрый, дабы увериться в правильности своего решения, взгляд на меня - и вновь уставился на молодого человека.
Неожиданно, поднес свое запястье ко рту и разодрал его до крови. Притиснул к губам Колони.
- Пей. Пей! Только так тебе жить!
***
Взяв под руки Асканио, Авалос и я пошагали к выходу из залы.
Мой взгляд уловил окровавленное тело незнакомого мужчины, разодранное и изувеченное. Тут же осеклась, приказала себе отвернуться и не думать.
Глубокий вдох - и прогнать наваждение чувств.
Вышли в коридор - и свернули к лестнице.
- Держи его, - скомандовал Ферни и тут же отпустил на меня Колони. Шаг вперед - отодвинул большую, пыльную каменную балку в сторону. Перед нами оказалась дверь.
Распахнул.
- Нам вниз...
По темному коридору, пока вдруг не застыли на месте. Резкий удар кулаком по камню - и стена дрогнула. Открылся проем.
Кое-как протиснулись через образовавшуюся щель - и пошли дальше, едва ли не на ощупь.
Звук чиркнувшего камня о камень где-то позади оповестили нас о том, что ход закрылся... и мы теперь спрятаны от посторонних глаз.
Еще тягучие мгновения старательных шагов - и остановились.
Скрипнула дверь.
Навстречу ударил медовый свет почти вконец растаявших свечей...
***
Бережно уложили на кровать.
Тяжело вздохнул Авалос.
Пытаюсь не обращать внимания, нарочно игнорирую.
Всматриваюсь в лицо брата.
И пусть рана на его шее уже перестала кровоточить и полностью затянулась, он был еще слишком слабым. Бледным. И измученным.
- Потерял слишком много крови. Ему нужно время, - словно понял, о чем думаю.
- Сколько?
- С моей помощью - день-два, не больше.
- А дальше?
И вновь болезненная пауза.
- А дальше он покинет нас навсегда.
Мгновения рассуждений - и решилась.
- А со мной? - Обернулась, взгляд в глаза. - А со мной, что будет?
Смолчал, увел очи в сторону.
- Я умру?
- Что?! - невольно вскрикнул, резко перевел взор на меня. Короткие сомнения - и прильнул, присел на колени рядом, взяв мою руку в свою. Дрогнула, но сдержалась. - Нет, конечно. Виттория, я все еще тот же Фернандо де Авалос, за которого ты выходила замуж.
(невольно скривилась, тягостно сглотнула)
- Возможно. Возможно, за которого выходила замуж, - вырвала свою ладонь из его и коснулась ею Асканио, провела по щеке. - Но совсем не тот, которого я любила.
Опустил голову.
- Мой Ферни никогда бы не убил без весомой на то причины.
- Прости меня...
Смолчала. Глубокий вдох.
- Но я дала слово, и я пойду за тобой.
- Виттория, - болезненно протянул.
- Не надо, - резко перебила его. Взгляд в глаза. - Я пойду за тобой. Только хочу знать что, как, и когда будет.
Утопил взгляд в пол.
Но все же... закивал, закивал головой, соглашаясь, идя мне навстречу.
- Я хочу, чтобы ты стала такой, как я.
(лихорадочно проглотила скопившуюся слюну, промолчала)
И мы исчезнем для этого мира навсегда. Заживем той жизнью, о которой давно мечтали.
- Убивая?
Ошарашила. Даже немного дернулся на месте. Посмотрел мне в лицо. Совладал с собой:
- Это необязательно.
Одобрительно кивнула.
- Хорошо.
(пауза)
А Асканио?
- Уйдет с миром, и будет жить, как прежде.
- Как я исчезну?
- Придется разыграть твою смерть. Ибо слишком много будет вопросов.
- Так я смогу проститься с близкими? - взволнованно, полной надежды слова.
- Если хочешь. Но думаю... не стоит. Так больнее.
- Поэтому ты бесследно исчез? - выстрелила взглядом в глаза.
Сдержал удар, хоть и скривился от боли. Немного помолчав, ответил:
- Все очень сложно.
- Сложно? Не один год я пролила слезы по тебе! Не один!
- Я знаю, знаю, любимая! - прильнул, схватил мою руку в свою и сердечно сжал. - Прости, но не мог иначе. Я пытался научиться жить той жизнью, куда меня завела моя судьба, пытался совладать с демонами в себе... и научиться делать то, без чего наше воссоединение невозможно.
- Что это?
Промолчал. Догадалась.
- Почему я не могу остаться такой, как сейчас? Почему должна стать...
- Вампиром, - учтиво продолжил. - Этот мир не может быть связанным с тем, в котором ты живешь... В котором я был... когда-то. Соприкасаться - но никогда не пересекаться. То, что мы сейчас делаем - опасно.
- И много таких, как ты?
- Очень... и они невероятно сильны и могущественны. Но еще больше - кровожадны и властолюбивы. И я не говорю, что будет лучше, легче. Но только так... я могу быть рядом с тобой. Я пытался, я давал время тебе меня позабыть. Оставить.
- Но я не смогла.
- Но ты... не смогла.
***
Асканио стал приходить в себя, а потому Фернандо предусмотрительно оставил нас наедине: стоило многое обсудить. Многое...
Села на кровать у его ног. Взволнованный взгляд в глаза брату.
- Асканио...
- Виттория, - дернулся на месте.
Привстал, рассевшись в постели. Осмотрелся по сторонам. Затих на мгновение, а затем коснулся рукой моего лица. - Ты как?
- Со мной все хорошо.
Замер, хмурясь, перебирая воспоминания, а следом вопросительно уставился на меня.
- Что ты помнишь о том, что случилось? - решилась я первой.
...
Подвинулся к краю и спустил ноги на пол. Уперся руками в постель. Блуждающий взгляд по стенам.
Короткие, внутренние рассуждения - и выдал:
- Мне... снился чудной сон. Сон, в котором ты должна будешь покинуть меня... навсегда.
Поняла. Виновато опустила голову. Молчу.
- Словно, - внезапно продолжил, - должна будешь уйти в мир другой, чужой, не менее опасный и черствый, чем этот.
- Асканио... - едва слышно, шепотом.
- Виттория... ты, действительно, уверенна в том, с кем должна будешь отправиться туда? Действительно, веришь ему, как прежде?
(тяжело сглотнула, несмело посмотрела в глаза)
- ...я дала слово.
Понимающе кивнул, увел взгляд в сторону.
- И ты думаешь, что рядом с ним обретешь покой? Свободу? Жизнь?
Молчу.
- Ты видела, во что он превратился. Видела, на что теперь способен, и что вынужден творить.
- Асканио!
- Виттория! - взял меня за руку, - обратного пути не будет!
- Я не могу поступить иначе. Он - мой муж.
- Муж? - вдруг рассмеялся, болезненно, с горестью, на мгновение ускользнув взглядом прочь, а затем снова уставился в глаза. - И где же был твой муж, когда ты в нем так нуждалась?
- Он не мог! - отчаянно вскрикнуло сердце в защиту былого, всего того, что было между нами с Ферни. Былой... и настоящей любви.
- Не мог, - едко повторил, прожевывая злость, - Не мог он. Сотни убивать ради крови он мог, ведь не поверю, что не было такого! Не по-ве-рю! - яростно вскрикнул. - А убийц собственной жены - он не мог!
- Что?! - ошарашено переспросила, взглянула в лицо, ища опровержение. Тщетно.
- А-то, Виттория. Ты не хотела на трон рядом с собой добровольно возвести блюстителя власти. Думаешь, я не знаю, что не одно ты предложение руки и сердца отклонила в память любви к этому... Но, тем самым... у них оставался лишь один выход, как заполучить обезглавленное царство. Больше десятка посыльных смерти за тобой охотились. Коршуны требовали крови и плоти. Требовали все то, что так неосмотрительно осталось в хрупких руках безобидной Синьоры. И поверь, если бы не мои люди и их проворство, было бы всё куда хуже, чем в случае с Лукрецией.
Я и сейчас примчался сюда лишь затем, чтобы уберечь тебя от беды. Но, увы, все оказалось слишком сложным и закрученным. Никак не думал, что придется воевать не только с врагами, но и... с тобой.
- Асканио... - отчаянно, болезненно протянула.
- Что Асканио? Ты ему, действительно, так веришь? Способен ли он будет тебя защитить... там? Или все будет еще хуже, чем прежде? Я верил былому Авалосу. Верил. Но не теперешнему. То, что я увидел, с чем столкнулся... То существо, оно не способно не только ни на дружеские, семейные чувства, но и на простые... человеческие. Если бы не ты, меня бы давно не было в живых.
Молчишь? Молчи. Я помню, что ты дала слово. И знаю, что это для тебя значит. Но мы - семья, и ты - последний родной человек мне на этой чертовой земле... А потому... если другого выхода нет, ...
... я готов идти за тобой хоть в преисподнюю к самому дьяволу.
Ты дала слово, и ты его выполнишь. Но только с одним условием...
***
Скрипнула дверь. Я вышла из комнаты. Непроглядная темень съедала все вокруг. Но не долго заставил себя ждать. Короткое мгновение - и застыл рядом со мной, невольно спугнув до дрожи.
Проглотить ком неловкости и переживаний, собраться с силами. Еще один вдох - и выдать:
- Ферни...
- Я все слышал, - дерзко перебил.
Виновато опустила голову. Молчу.
- Это - твое решение? Твое? И ничье иное? ... это, ваше, условие.
Набраться смелости - и выстрелить взглядом в глаза.
- Да. Мое.
Закивал, вынужденно и обреченно закивал, соглашаясь.
Насильно втолкнул в комнату - поддалась. Плотно захлопнул дверь. Взор обрушил на Колони. Асканио тоже не отставал - с вызовом уставился в глаза Авалосу.
- Хорошо. Будь по-вашему, - вдруг отозвался Фернандо.- Но только... у меня тоже есть условие.
(выжидающе молчим)
Все будет именно так, как я скажу.
Глава 7. Уход
***
(В и т т о р и я)
...
- Все будет именно так, как я скажу. В свою очередь, - продолжил Авалос,- даю слово, если, конечно, оно еще что-то значит для вас, я выполню все, что обязан буду. Но только сроки, способ и последовательность - определяю я.
Первой будет Виттория - а ты Асканио будешь организатором ее похорон. И лишь когда ее тленный путь будет пройден до конца, лишь тогда... я обращу тебя.
(удивленно, возмущенно Колони вздернул бровью, но смолчал)
Мир, в который вы отправитесь, еще сложнее и коварнее. А потому, не только уход из бренной жизни должен быть незаметным и естественным, но и погружение во тьму и вечность тоже должно быть последовательное и тихое. Запомните, отныне и навсегда. Я пришел за своей женой Витторией и увел ее за собой. А ты, Асканио, как-то все пронюхал (мне неважно как), и, пользуясь нашим доверием, уговорил обратить тебя в нам подобных.
- Зачем весь этот фарс? Нельзя как-нибудь проще?- не выдержал брат, злобно рассмеялся.
- Затем, Колони, - неожиданно Фернандо приблизился и едва ли не зашипел в лицо, - затем что игра становиться взрослой, и куда более лукавее и изощренней, чем прежде. Любой намек на угрозу другим кланам, бытующему укладу и разделу власти - и от нас в лучшем случае... останется лишь прах, причем никаких вопросов, пересудов и гонений общественности. Всем на всё плевать, кроме власти. Обрати вас двоих сразу - и это незамедлительно примут за попытку создать твердый клубень заговора и мятежа, мощный плацдарм для своего становления как важной фигуры на чертовой шахматной доске распределения влияния в мире, пусть и скрытого за ширмой невидимости. Нас сотрут с лица земли, словно никогда и не существовали.
***
- Я буду присутствовать при этом. Хочешь ты этого, или нет, - отрезал Асканио.
Фернандо лишь рассмеялся язвительно.
- И? Что? Ты знаешь, как это происходит, или, если что-то пойдет не так, ты меня остановишь?
Смолчал, прожевал удар Колони.
- По крайней мере, попытаюсь.
Хмыкнул Авалос. Шаг ко мне ближе. Вдруг из-за пояса вытащил маленький пузырек и протянул в мою сторону.
- Не бойся, выпей это зелье - и уснешь. Ничего не увидишь и не почувствуешь.
Немного помедлив, взяла его и крепко сжала в ладони. Набравшись смелости, озвучила, все еще тлеющий во мне эхом страха, вопрос:
- Какова вероятность того, что не проснусь? После всего...
- Я этого не допущу.
Тяжело сглотнула.
Короткий взгляд на стеклянный приговор, вытащила пробку... вопросительный, отчаянный взгляд на Фернандо, прощальный на брата - и перекинуть, выпить залпом.
Короткое мгновение - и голова пошла кругом, еще немного - мир стемнел и стих.
***
(А с к а н и о)
- И что теперь?
- Заткнись, и больше не задавай глупых вопросов. Сейчас очень важно то, чтобы меня никто не отвлекал.
Проигнорировал.
- Ты это уже делал с кем-то?
Резко обернулся, взгляд в глаза. Тяжелый, шумный вздох Фернандо.
- А ты как думаешь? Я вот просто так пришел и решил поставить все дорогое на кон, не имея за пазухой козырей?
- Сколько?
- Достаточно.
Невольно прищурился я от недоверия, замер.
- И все живы нынче?
- Им пришлось уйти.
- Мусор?
- Издержки экспериментов, и потом, я выбирал тех, кто и так был уже приставлен к смерти.
- Бог тебе судья, Авалос.
Хмыкнул.
- Ты так говоришь, будто сам святой. Но больше всего поражает, что после всего ты все еще веришь в Бога.
Злобно стиснул зубы я.
- Теперь - еще больше.
Коротко рассмеялся.
- Надолго ли?
- У каждого своя судьба. Но на таких тварей - должна быть достойная управа.
- Хм. Посмотрим, как ты запоешь после обращения.
Промолчал.
***
(А с к а н и о)
- Мне нужна будет твоя кровь.
- Не понял? - переспросил я, недоумевая.
- Потом все поймешь.
Неожиданно Фернандо вытащил из-за пояса кинжал. Короткий взгляд на меня, сдерживая ухмылку.
Присел на край кровати, открыл рукоятку с тупого конца и вылил на каменный пол темно-багровую, вязкую жидкость. Взял графин, и залив воду из него внутрь сосуда, сполоснул последний, и вновь вылил ненужное на землю. А затем вдруг, живо облизав свои губы, приблизил ко рту свое запястье и тут же разодрал его до крови. Капля за каплей темно-красная стекала во флакон, что так коварно затаился в этом проклятом клинке.
Захлопнул пробку и покрутил кинжал в руке, играя лезвием на свету.
Резво встал и уставился на меня, невольно искривив губы в раздумьях.
- А ты точно выдержишь? Или снова на меня накинешься?
Не отреагировал. Увел от него взгляд. Оторвался от стены и прошелся по комнате, к двери.
- Учти, обидишь ее...
- И что?
Обернулся я к нему, глаза в глаза.
- И ничто тебе не поможет.
Ухмыльнулся тот.
- Асканио, а ведь мы когда-то были... почти друзьями.
- Мы были слишком юны... и глупы, дабы брать то время во внимание.
- Скажи, - шаг ко мне ближе и невольно (а, может, нарочно) уставил, указал Авалос на меня лезвием, - за что ты меня ненавидишь?
Рассмеялся... я от злости.
- А ты не догадываешься?
- Так... смутно.
- Естественно, из-за Виттории.
Задумался Фернандо на мгновение.
- Ты же ее почти не знал.
Хмыкнул я над наивностью противника.
- Это ты так думаешь.
Удивленно вздернул тот бровью. Замер, в ожидании моих слов.
Тяжело вздохнул я... и все же, решив продолжить этот... бессмысленный, хоть и откровенный разговор, прошелся по комнате. Стал у кровати, взгляд на девушку.
- Я всегда ее любил. И никогда отцу не мог простить то, что он отдал ее вам.
- Мы заботились о ней.
- Недостаточно. Моя сестра - очень нежное создание, чистое, а ее силой вплетали в интриги и политику.
- Я всегда пытался оградить ее от этого.
- Пытался, - одобрительно кивнул головой, - пытался, да тщетно.
Промолчал Фернандо. Опустил взгляд в пол.
- Она все эти года была одинокой. Любила тебя искренне, преданной, сущей, сумасшедшей любовью...
- Я ее тоже люблю.
- Ты любишь походы, любишь войну и власть.
- Я теперь другой.
- Неужели? - невольно захохотал над его словами, взгляды встретились.
- Да, Асканио. Теперь все будет по-другому.
- С твоих речей я понял, что все будет только хуже.
- Мы спрячемся, скроемся, ... исчезнем для всех, и заживем тихой, мирной жизнью.
- А ты уверен в том, что способен на нее, на эту "тихую, мирную жизнь"?
Хмыкнул Авалос. Шаг ближе и едко изрек мне в лицо.
- Асканио, по-моему, сейчас ты больше говоришь о себе, чем обо мне. По-моему, ты боишься, что сам не сможешь остановиться... и кинешься в борьбу за власть и твердыню под ногами, ты кинешься, а не я. Ведь я иду за Витторией не спустя дни после посвящения в вампиры, а спустя года... года раздумий, рассуждений и выводов. Да, я отпущу поводья и стану простым, невзрачным обитателем земли с плотью из вечности.
Ухмыльнулся. Промолчал.
Я сам еще не знал ответ на этот вопрос. Сам еще не знал, что и как будет.
Может, он и прав. Может. Не спорю.
С горечью проглотил застрявший ком препирательства в горле.
Злобно чиркнуть зубами и попытаться увести тему в другое русло:
- Где тот, кто тебя обратил?
Тишина. Сомнения. И вдруг тяжелый, шумный вздох.
- Его пепел развеяли над Веной.
Короткие рассуждения - и снова выстрел любопытности и осторожности:
- Зачем он это сделал с тобой?
Улыбнулся вдруг Фернандо, необычно и искренне, неожиданно.
- Не думал, что первый, кто станет меня расспрашивать о всем этом, будешь ты, Колони.
- И?
Вдруг подошел к столу и резким ударом загнал кинжал в деревянное полотно.
- Я был пешкой. Пешкой в его игре. Когда-то я был ферзем, и даже совсем малость королем, а затем стал глупой пешкой на чертовой шахматной доске... жутких тварей, как ты нас называешь. Я должен был исполнить роль поддержки, быть слугой у нового властителя. Ведь мой император - пал. Меня взяли в плен, пытали... и убили. Я выбыл из ряда живых, отыграв свою роль в глупом спектакле. Ты говоришь, что я пойду за властью. Нет. Не пойду, хватит - я уже увидел венец своих стараний. Я знал, что за Витторией и ее имуществом начнется охота, но и на шаг не мог ближе подойти, не мог, потому что мой новый "хозяин" тут же бы ее превратил в прах. А не сделал бы он - нажали бы на этот рычаг другие. Другие, против кого я должен был играть.
- Ты его предал?
- Нет. Я никого никогда не предавал, и не мог это сделать и в этот раз. Я выжидал, сомневался, но на предательство так и не пошел. Я объявил себя нейтралитетом. И за это... меня бы непременно казнили, но судьба меня спасла, освободила - охота, афера и месть. Адская месть - и герцог Филипп де Валуа пал, а его прах развеяли над рекой Веной, словно ничего и не было.
Ладно. Хватит. Давай завяжем с этим глупым разговором. Он все равно никуда не приведет.
Вынужденно... кивнул, соглашаясь.
***
(А с к а н и о)
- Пора. Время тянуть не вижу смысла.
Шаг к кровати, ищущий отсутствия противостояния взгляд на меня, и приблизился к девушке. Уверенно обхватил двумя руками рукоятку кинжала и сделал короткий, твердый взмах. Тяжелое мгновение сомнений - и резкий удар в грудь, прямиком в сердце...
Невольно зажмурился я на миг. Адская злость сжала все внутри меня, тотчас заставив вскипеть отцовские чувства в жилах, и терпко заледенеть разум.
Я смотрел, как ярко-алая жизнь расплывалась, разрасталась смелым пятном на ее платье, а затем, превратившись в тонкий ручеек прощания, покатилась по руке, к запястью, по тонкому, слегка изогнутому пальцу... и каплей за каплей бездушно стала срываться на пол, превращаясь в лужу абсурда.
Невольно стиснул зубы я, сжал кулаки и едва себя сдерживал, дабы не накинуться на Авалоса и не разодрать его в клочья.
Я вынужден верить ему. Вынужден. И пусть молит Господа, чтобы все удалось, и она была жива и счастлива, а иначе, клянусь, я, Асканио Колони, герцог ди Палиано, клянусь, что сотру его с лица земли, и слуха о нем даже не останется.
Время убегало прочь, утягивая за собой в бездну и Витторию. Этот безумец совсем не намеревался останавливать эту жуткую сумасбродность, и смерть все громче хохотала за моим плечом, предвкушая победу и величественный трофей.
- Может, хватит?! - едва ли не прорычал я, непроизвольно чиркнул зубами от, пожирающей меня изнутри, ненависти.
Холодный, полный расчетливой вольности, взгляд на меня.
- Верь мне, Колони.
- Она же сейчас умрет!
- Умрет.
(похолодело вмиг все внутри меня, но едва я дернулся к нему, как тот тут же, с криком, дабы охладить мой пыл, продолжил)
- Так и нужно, Асканио! Держи себя в руках.
"Я не понимаю", - застряли слова в горле. Молчу. Внимательно смотрю ему в глаза и ищу подсказки и повод... уничтожить его, или хотя бы остановить этот чертов бред.
- Как только ее сердце перестанет биться... Как только ее душа приставится к отходу, как только вся еще сущность отпустит какие-либо попытки бороться за жизнь, сопротивляться переменам... Только тогда я пущу в нее свою кровь, и вместо пустых стараний излечить страждущее, исковерканное тело, она превратит ее в мне подобного. Только тогда...
Проглотил ужас, шаг ближе, блуждающий, ищущий ответов взгляд, скользящий по Виттории.
- Как по мне давно уже пора. По-моему, она уже давно не дышит.
- Успокойся, - резко, грубо ответил, отдернул меня словом, но затем, вдруг уже тише и более сдержанней, добавил. - Отойди. Все под контролем. Я все еще слышу удары ее сердца.
Смиренно потупил взгляд в пол, мысленно считая мгновения и душа в себе горечь временного поражения.
- Пора, - внезапно отозвался и тут же дернул пальцем по рукоятке кинжала. Щелкнул затвор... - и, казалось, время остановилось. Я жадно выпучил глаза и всматривался ей в лицо, ища перемены. Надежду.
Но... тщетно.
- Почему она не реагирует?
- Реагирует.
- Но я же вижу!
- А я - слышу. Реагирует, Асканио. Реагирует, - вдруг облегченно выдохнул. Вырвал клинок из ее груди, обтер рукой кровь и спрятал оного за пояс.- Реагирует, - добавил, - процесс пошел. Остается лишь ждать.
***
(А с к а н и о)
Я сел у ее кровати, взял ладонь в свою руку, и стал тихо молить ожить, открыть глаза, прийти в себя. Отчего-то внутри меня засел жуткий страх, словно на одре лежит моя душа, и в случае провала, я лишусь гораздо большего, чем просто сестры, родного человека или надежды на светлое будущее. Казалось бы, я сам там лежал и балансировал на грани решения дальнейшего бытия.
Глава 8. Пробуждение
***
(А с к а н и о)
Вдруг Авалос подошел ближе и коснулся щеки Виттории. Дрогнула. Отчего я невольно выпустил ее руку из своей и отстранился.
Тихий, болезненный стон вырвался из женской груди.
- Пора.
Казалось, я уже ненавидел это слово, это его ужаснее веление.
Уставился в непонимании на него, выжидая продолжения.
Но вместо слов, подошел Фернандо к столу, взял кубок и вылил остатки прозрачной жидкости на пол.
- Мне нужна твоя кровь.
Живо встал, выровнялся я на ногах. Молча уставился на него.
Шаг Авалоса ближе, и, взяв меня за руку, задрал повыше рубаху, оголив запястье. Резвым движением выхватил из-за пояса клинок и тут же полоснул меня по телу. Красная вмиг рванула из вен.
Быстро подставил бокал под струйку и - стал выжидать результат.
Короткие мгновения - как вдруг ухватился своей рукой за мою, в попытках пережать, остановить кровь.
- Хватит ей на первое время. Отдери кусок от простыни и перевяжись.
Вынужденно последовал "совету".
А в это время кустарный врачеватель присел рядом с девушкой и прислонил к ее губам серебряный сосуд.
- Пей, любимая. Пей.
Но неожиданно, вместо действий, вместо слов или хотя бы попыток осмотреться, Витторию вмиг подкинуло в постели, жадно выгнув в дугу... и она дико, отчаянно завопила от боли.
Хотелось руками заткнуть уши, дабы не слышать этот ужас, но я не мог и пошевелиться.
Моя беспомощность сейчас просто убивала меня, сражая наповал.
- Что с ней?! - пытался я перекричать отчаяние.
- Все хорошо. Ее тело пытается совладать с переменами.
- Ей больно?
- У нее агония. Дурман и лихорадка.
Едва крик стих, едва она вновь опустилась на кровать, как Авалос живо притиснул к ее устам посудину и тут же оную аккуратно наклонил, по капле вливая кровь на сухие, изнеможенные мучениями, губы.
- Пей, дорогая. Пей, Виттория, и тебе сразу же станет легче. Пей, молю!
Дрогнула. Дрогнула... Сначала неуверенное движение бледных лепестков, а за тем и вовсе наружу вынырнул язык, слизывая лекарство.
Тяжелый, полный облегчения выдох, его, мой, ... ее.
***
(В и т т о р и я)
Блуждающий взгляд по стенам, и нащупала что-то родное.
Фернандо. Невольно дернулась на месте, но затем осеклась, втолкнув в свою голову воспоминания о событиях последних дней.
Еще немного в сторону - и моему взору представился Асканио. Брат. Его лицо и того еще более чуждое и непривычное, чем, пропавшего несколько лет назад, мужа.
Два человека, двое мужчин, вот так тенью ходившие за мной, и вот так резво ворвавшиеся в мою жизнь, судьбу, дерзко перевернув все с ног на голову.
- Что с твоей рукой? - невольно ужаснулась, увидев перевязанное запястье бело-пурпурной, в кровавых разводах, тканью.
- Ничего, нечаянно поранился, - и тут же спрятал от меня долой.
- Потом наговоритесь, время не ждет. Насыщения хватит лишь на пару-тройку дней, а затем голод вновь начнет разрывать твое тело.
(перевела взор на Фернандо и замерла, внимая словам)
А сейчас... рьяно запоминайте, в малейших деталях, что и как следует нам предпринять.
Первым делом, ты, Колони, отправишься к себе в угодья и будешь делать вид, будто в твоей жизни все так же рутинно и гнусно, как и прежде, - едко, неосознанно ухмыльнулся, а затем вдруг, полный доброты и переживания, взгляд обрушил на меня, - а тебя, моя дорогая Виттория, встретит мой друг, священник Ар де Ивуар, неподалеку от ворот Рима. Он и поможет все обустроить.
- Из ваших? - вклинился Асканио.
- Да, - учтиво ответил Авалос, и затем снова перевел взор на меня, - Виттория, чтобы было все достоверно, тебе придется уступить мне и пойти на кое-какую хитрость. Будем придерживаться легенды, будто ты сильно заболела, пока была в поездке, и, предчувствуя свою кончину, попросила настоятеля монастыря Святой Елены, где ты, кстати, и провела все эти дни, пока пропадала от глаз своих знакомых и близких, перевести тебя в монастырь из Витербо. Ар де Ивуар любезно согласился тебя сопроводить и успешно помог добраться до места назначения. Там ты захочешь самовольно очиститься путем смывания с бренного тела грязи и грехов, а затем, уединиться в комнате, дабы предаться молитвам. В это время Ивуар тайно проникнет в келью и поможет совершить задуманное: ему придется загнать тебе в сердце кедровый кол. Под одеждой его не будет видно, а раздевать уже тебя никто не даст, так как обряды уже будут соблюдены, и наш священник настоит провести тебя в последний путь именно так, в том виде, в котором будешь на момент "ухода к Господу". Все это ради того, чтобы полностью лишить тебя возможности хоть как-нибудь выдать себя: всё, кроме сознания, станет чуждым тебе, и ни вздохом, ни движением себя не выдашь бренным, пока будет кол в теле. Верь мне, и пусть будет страшно, и вероятнее всего, в какой-то момент покажется, что все это длится вечность, помни... я обязательно приду по тебя... и освобожу от оков недвижимости.
И еще, ты обязательно составь завещание и подари все наши угодья и денежные средства монастырю Святой Елены из Флоренции. И да, пусть весть о страшном грядущем событии Асканио застанет врасплох, но он успеет добраться вовремя, Ар де Ивуар за этим проследит. По требованию брата тебя похоронят в саркофаге, на самом нижнем этаже рядом со святыми и знаменитыми обитателями монастыря.
(немного помолчав, перевел взгляд на Колони)
И вот после всего этого... ты и приедешь ко мне, Аско, сюда... среди ночи.
Я обращу тебя, как и обещал, и расскажу все то, что обязан будешь сделать для тихого ухода из мира живых.
***
Путь выбран - приступить к исполнению.
Асканио был благоразумен, а посему подчинился наставлениям Фернандо.
Мне же оставалось ждать вечера, чтобы пуститься в последний путь бренности под покровом тьмы.
- Виттория, - вдруг, тихо, с какой-то болью в голосе, отозвался Авалос. Ступил шаг ближе, робко обнял - невольно поддалась. Горький шепот над ухом. - Любовь моя, я не знаю, что дальше нас ждет. Могу лишь предполагать и надеяться. Но я уже видел один из худших из вариантов развития событий, где ты осталась одна, где я был в недосягаемости.
- Ферни...
- Выслушай меня, родная.
(вынужденно подчинилась, опустила голову ему на грудь и замерла, непроизвольно дрожа от страха потерять его вновь)
Все очень сложно, и как бы не случилось, пообещай мне, что... Я знаю, верю, и видел, ты - идеальная жена, верная, безупречная... ты - ангел, и я был, и ныне есть, безумно счастлив, что мне так в жизни повезло. Я не просто повстречал тебя, а ты была... моей.
- И нынче есть, - спешно поправила.
Несмело кивнул головой.
- И нынче моя. Но пообещай, если вдруг... если что случится со мной, и меня не станет. Обещай, что не будешь мучить себя, не будешь грустить, не будешь так долго и болезненно оплакивать.
- Фернандо!
- Нет, Виттория, - не сдержался от резкости, - пообещай, что если меня не станет, то ты будешь дальше жить полной жизнью, как если бы меня вовсе не было. Я ценю твою любовь... но не стоит все это таких безрассудных жертв, особенно теперь, когда... жизнь может быть куда гораздо дольше нескольких десятков лет. Пообещай, что если повстречаешь того, кто сможет быть достойным тебя и твоей любви, ты не отвернешься от него. По крайней мере, только не во имя памяти и чувств ко мне.
- Авалос! - гневно чиркнула зубами и отстранилась от него.
Но гнев мой так и не успел взорваться в полную силу - Фернандо крепко сжал мои плечи. Пристальный взгляд в глаза.
- Господь нам дал второй шанс, и шанс мне все исправить. Я видел все, и благодарен, но, как муж, приказываю... не ждать меня вечно... как клятву давали - со смертью моей... меня отпусти.
- Ты не можешь меня снова покинуть, - слезы застыли на глазах, боясь сорваться вниз.
- И не покину. Голову даю и душу на плаху, - неосознанно встряхнул меня, прогоняя наплыв истерики, - изо всех сил буду стараться, слышишь, обещаю, буду стараться быть рядом с тобой, но я не всемогущ... и не бессмертен, даже не смотря на перемены. Прошу...
Молча опустила взгляд в пол.
- Виттория...
Несмело, едва заметно кивнула, и сглотнула ядовитый ком боли, обиды и злости:
- Тогда и ты пообещай, что забудешь.
Раздраженно цыкнул и выпустил из объятий. Шаг в сторону, взор поплыл по комнате.
- Я не прошу меня забыть, я прошу жить дальше и попытаться быть счастливой. Понимаешь?
Через силу, ответила, подчинилась его напору:
- Понимаю.
- Ладно, тебе пора. Уже давно стемнело. Помни, недалеко от северных ворот тебя будет ждать Ар де Ивуар. Ты его узнаешь - старец, в простой, ситцевой, темно-коричневой одежде священника. Короткая седая борода, плешь на затылке и грустные, усталые, цвета неба, глаза.
- Ты ему веришь?
- Как себе.
Шаг к двери, но замерла, уцепившись за ручку. Полуоборот - и набраться храбрости сознаться, признаться в том, что так долго грызло, гноило мою душу:
- Фернандо.
- Да, Виттория? - живо уставил на меня свои черные глаза.
- Ты же знаешь, что у нас был ребенок?
Резко опустил голову, болезненно сжал кулаки, скривился. Едва слышно:
- Да...
Пристыжено уткнула взгляд в пол и я.
Безмолвствую, не набравшись смелости на продолжение, сказать заветное... "прости".
Тяжелая пауза, и вдруг он первым отозвался:
- Что было, то было. Теперь все будет по-другому... и лучше.
Благодарно улыбнулась, уставилась на него. Молчу.
- Никто не виноват. Видимо, судьба у нас была такая.
- Но я... - решаюсь на покаяние.
Застыл в удивлении (невольно вздернув бровями).
- Если бы я тогда не солгала...
Переменился в лице, молчит.
- Если бы... пусть и нарушила слово, пусть не помогла бы ей.
- Ты о чем? - не выдержал, замер, не шевелясь.
- Я знала, что задумала Лукреция. И нарочно покрывала ее обман. Если бы... - (молчит), - то, возможно, все были бы живы. И тогда Господь не наказал бы меня, и не забрал его.
(тяжело сглотнула;
ну вот и всё... призналась)
Но вместо злости, негодования, осуждения... или ненависти, на его лице расплылась добродушная улыбка.
Неспешно подошел ближе и обнял, привлек к себе - поддалась. Поцелуй в макушку.
- Глупенькая моя. Чем ты, какими только мыслями не калечишь себе душу. С ними, со мной все было давно решено. И без твоей помощи она бы сбежала. Это же - Лукреция. Ее нрав никому не под силу было обуздать. А вся та рокировка, при которой мы с Роберто выбыли из игры, - свершилась бы так или иначе. Все было предрешено задолго до твоих... слов.
- Тогда почему? - несмело подняла глаза вверх, пытаясь заглянуть ему в лицо.
- Не знаю... - крепче сжал, поцелуй в лоб. - Не знаю, моя дорогая.
"А я знаю..." - наперекор прошептала моя душа.
Глава 9. Погружение
Все шло по замыслу.
Удивительно, но своего скакуна нашла недалеко от того места, где пару дней назад его оставила.
Оседлать животное - и пуститься в путь.
У северных ворот меня окликнул старец...
***
В какой-то момент расспросов и попыток лгать окружающим, я окончательно уверилась в том, что тянуть с "кончиной" нет смысла, и Фернандо несомненно прав. Увидеть тех, кому ты верил, и кто тебе так рьяно и открыто, добродушно доверял, подарить им пуд лжи и притворства, проститься, нарочно роняя в души еще больше боли и разочарования... Нет, все это было ни к чему.
Придаться прощальному омыванию греховной плоти, огласить завещание, помолиться Господу - и довериться священнику, как самой себе.
Испуганно зажмурила веки и замерла.
Удар. Болезненный, жуткий удар - и оцепенение.
Короткие мгновение - и боль отступила, оставив по себе лишь прозрачный шлейф страха.
- Не бойтесь, Синьора. Все будет хорошо, - словно прочитав мои мысли, прошептал старик. - Думайте о хорошем, думайте о своем муже и о всем том, что ждет вас впереди. Скоро всё закончится, переменится - и вы свободными птицами помчите дальше по своей судьбе.
***
(А с к а н и о)
Я понимал, что не все так просто.
И более того, тот, кто не смог сам за себя постоять, и лишь волей случая остался живым и свободным, не в силах заступиться, защитить мою сестру.
Авалос давно уже был не таким, как раньше. Более того, принципы, мягкость и добродушие убили в нем воина, мужа, за которым раньше шла целая армия. За которым шли даже слепые и маловерные, перед которым отчаянно падали стены городов и фортов.
Маркиз де Пескаро перестал быть самим собой, тем, кому бы я мог доверить ее, хрупкую...
***
(А с к а н и о)
- Оливеретто, седлай лошадей, мы направляемся в Рим.
- Я слышал про Вашу сестру, соболезную, - замялся тот, как никогда в жизни доселе. Не знал, что он способен на сочувствие. Ладно, плевать.
- Благодарю, - едва осознанно ответил, подхватил со стола свои ножны с мечом, и, на ходу прикрепляя их к поясу, тут же направился к выходу, - у меня будет для тебя задание...
***
(А с к а н и о)
Получил наставление и мой дальний родственник по линии отца, бастард рода Ровере, Матиас дела Ровере, второй муж нашей кузины. Я верил ему, как себе. И многие дела пришлось нам вдвоем провернуть, причем зачастую такие, о которых лишь мертвые помнят.
Более того, этот человек находился уже в том возрасте, когда смерть, отчаявшись его заполучить насильственным путем, смирилась со всем, перестав ходить по пятам, покорно села в кресло и, просто-напросто, стала дожидаться, когда к своему концу добегут последние годы грубого, бесстрашного существования, что едва ли смогут сложиться в десяток.
Я дал ему власть - а он мне верность.
А теперь, если все удастся, я дам ему еще и вечность - и тогда он будет в таком неоплатном долгу передо мной, что только Богу известно, насколько это рассудительно и человечно.
- Отправляйся в Вену и найди, раскрути клубень тайны гибели герцога Филиппа де Валуа. Только истинной, а не той, про которую нам все уши прожужжали. О которой ходили лишь слухи. Узнай, кто его прах развеял над рекой Веной. Сведи нас. Скажи, что я, Асканио Колони, герцог ди Палиано, знаю, кто они и какую тайну скрывают. Но я - не враг, а всего лишь хочу самоопределиться, занять верную позицию и заручится поддержкой правильных людей.
***
(А с к а н и о)
"Перерождение" Виттории шло по плану. И, если я все правильно понял про "чудотворное" свойство кедрового кола, то она будет в плену собственной немощности и не сможет сопротивляться, что сейчас будет совсем кстати. Это - мой шанс, шанс все исправить и уберечь ее от еще больших страданий.
Священник, который был замешан в "переправе" на ту сторону жизни, скорее всего будет до последнего верен Авалосу. Посему единственный способ свершить задуманное - сыграть на его уверенности, что он выполнил все безупречно, как и задумывалось. Я его возьму на себя - отвлеку, как смогу, и едва девушка останется одна, погребенная под тяжелым полотном саркофага, - на сцену выйдет Оливеретто.
Совсем скоро он вывезет ее тайно из Рима, на Искью. Туда, где никто не будет искать - под самый нос рода Авалос.
Отыщет идеальное место - и похоронит, закопает ее в землю... до тех пор, пока я не определюсь, и мир, в который ее позову - не станет для нее, по крайней мере, безопасным.
Что же, если все-таки ошибаюсь, то так тому и быть. То так тому и быть...
... Еще одна загвоздка во всей этой истории - это, конечно же, обращение. Мое обращение.
Не скрою, очень даже удивился проницательности Фернандо. Как всегда, на высоте.
Его ход с отсрочкой превратить в меня в ... эту кровососущую тварь - дал ему сильного козыря, но игра еще не закончена - и нынче ход за мной.
И потом, если я так и не очнусь после всего, если он предаст, солжет, и я не выживу в последствии, то... даже не обижусь. Более того, я хотел бы этого. Ведь тогда бы точно знал, Авалос бы доказал мне, что способен распознать лихо даже в самом безобидном месте, человеке, существе, и в крайний момент, когда придет время и нужда, когда придет острая необходимость, он сможет, без колебаний и сожалений, убить безоружного и предать близкого, лишь бы защитить от гнусности и гнили нашу дорогую Витторию.
Но если нет... если я выиграю этот бой, то уже моя рука не дрогнет.
Он был прав.
Теперь я это уже точно знаю. Я выступлю за власть, кинусь с новой силой и жаждой в пучину сражений, и во имя победы сотру с земли всех, кто станет на моем пути. И первым, кто будет, кто падет - это Авалос, тот, кто глупо полагает, что быть бездумной, безмозглой, запуганной букашкой на дне морском лучше, нежели тлеющим огоньком в пылу-жаре борьбы за существование.
Он будет помехой... и я ее уберу.
Глава 10. Решающий бой
***
(А с к а н и о)
Авалос смотрел мне в глаза и, казалось, совсем ни о чем не догадывался, что его ожидает в конце этого недолгого пути.
И сие вгоняло меня в кукую-то нездоровую, сумасбродную тоску. Ведь, по сути своей, я уже отжил долгую, бурную жизнь, полную сражений и попыток держать твердый плацдарм под своими ногами, твердыню в этом чертовом мире. Многие говорили, женившись, я стал бы счастливее, добрее и терпеливее. Но меня все это никак не манило: тихое, это бренное мирское счастье быть семьянином - всё это не мое. Женской любви и ласки мне всегда хватало с лихвой, и на большее не претендовал, не рвался.
Я знал свои обязанности, знал всё то, чего хотел и что вынужден был делать, - более того, и исполнял все это... фанатично и преданно, как послушник - предписания Библии,-
... и я устал от оного. За три тяжелых десятка лет мне впервые окончательно захотелось перемен. Но только не таких, на которые меня напутствовали. Нет. Мне хотелось покоя. Но пока жив - его не обрести.
А посему и выискиваю нынче в глазах Авалоса надежду на реальность своих домыслов. Надежду, что Фернандо одумался и, как прежде, сможет выполнять роль мужчины, а не потрепанной, безликой половой тряпки. Что он возьмет обратно на себя все те обязательства, на которые пошел, когда женился на Виттории, и уже более разумнее и скрупулезнее начнет исполнять их все свое последующее существование, при этом не вплетая в это пекло ее саму.
Но увы. Спустя несколько часов... мои веки распахнулись.
***
(А с к а н и о)
По плану Авалоса я должен буду направиться в одно из тех мест, где лишь единицы, лишь единицы (!), прощальным эхом, остались в живых, единицы из целого селения. Чума. Я... самолично отыщу Черную смерть... и поцелую ее в ядовитые губы.
Напившись больной крови, впаду в лихорадку, с чем легко обману все то окружение, которое должен показательно покинуть.
По моей просьбе меня, умирающего от страшной болезни, должны будут сжечь в моем же доме, дабы не пустить жуткую за порог.
Все идеально. И никаких вопросов, пересудов и слухов.
Идеально.
Что есть, то есть.
Не спорю.
И я подчинился,
... правда, внеся кое-какие коррективы.
***
(А с к а н и о)
Фернандо любезно согласился сослужить мне последнюю службу по старой памяти и во имя, какой ни какой, дружбы, а посему, прежде чем помчать за своей женой Витторией, он отправился со мной помочь провернуть задуманное...
Матиас дела Ровере же, со всей своей проницательностью, прыткостью и талантам к поиску, охоте и переговорам, уже вышел на тех, кто мне был необходим.
Более того, мне повезло, и его не убили прежде, чем разговор состоялся.
А посему сейчас, когда в мою дверь постучат и попытаются поговорить в последний раз с умирающим герцогом ди Палиано, и пока Фернандо находится на нужном мне расстоянии от замка, в моей обители, в кресле напротив, расселся... будущий союзник, хотя, возможно, и враг, Вителеццо Вителли.
...
- Приятное пополнение, не скрою, Асканио Колони.
(словно смакуя, проговорил мое имя)
Ухмыльнулся я, но не ответил. Прошелся по комнате и замер у камина
(облокотился на мраморную балку).
- И каковы ваши условия, Великий Коннетабль Неаполитанского королевства? ... за вашу лояльность... и верность?
Загадочный, полный коварства и интриги (мой) взгляд исподлобья, улыбнулся:
- Все наши земли оставить за нами.
- Это невозможно, - вдруг резко перебил, сменившись в лице, натянув маску серьезности и скрытой злости. Закинул ногу на ногу.
Проигнорировал я, не выдав своих чувств.
- Земли, и свободу.
Раздраженно сглотнул тот, но больше не перечил:
- Виттория?
- Жизнь и свобода.
- Где она?
Лживо улыбнулся я. Короткая пауза. Оторвался от стены и прошелся в центр залы.
- Там, где ей следует быть.
Вздернул бровью гость от удивления, но промолчал.
- А так же защита и помощь... в нужный момент, - продолжил я.
- Вы не так-то просты, Асканио Колони.
- Как и вы, Вителеццо Вителли. Я многое о вас слышал. Особенно о вашей благоразумности и способности вовремя принимать правильное решение. Верно определять союзников.
Лживо улыбнулся (тот).
- Ваши земли будут принадлежать вашим, - тут же осекся, - вашего рода, потомкам, это - вершина того, что я могу сделать в данной ситуации.
- Искью. Я хочу Арагонский замок. Де-факто. Что же там будет документально - мне наплевать.
- Идет.
- И помощь... она нужна мне уже сейчас.
Выровнялся. Невольно скривился от раздражения.
- Слушаю.
- Авалос.
Вдруг... его лицо просияло. Искренность сожрала притворство.
- И? - словно предчувствовал продолжение.
- Его нужно убрать.
Вдруг захохотал Вителеццо, захлопал в ладони, невольно откинувшись на спинку.
Взгляд в глаза.
- Красота! Я так и знал!
Чертовы дети! Я так и знал!
(затем успокоился и уже более сдержано добавил)
Что же... будет по-вашему.
***
(А с к а н и о)
- Фернандо.
- Вителли? - вздрогнул от удивления и неожиданности.
Но коршун уже кружил над своей жертвой, предвкушая чудный, сытный пир.
(прошелся Вителеццо размеренными шагами вокруг застывшего среди залы в замешательстве Авалоса)
- Почему?
Улыбнулся палач.
- Судьба, маркиз де Пескаро. Судьба.
Уверенное движение - и вышел я из тьмы на свет.
Резко обернулся ко мне Фернандо.
- Ты?
- Я.
"За что?"... "Почему?"... "Прости"...
Пустые звуки, которые так и не вырвались из наших грудей, не покинули подсознания.
Лишь пустые, лживые, гнусные улыбки, дразня смерть.
- А я знал, - вдруг изрек Авалос.
Невольно кивнул я, соглашаясь - догадывался.
- Но не думал, что так скоро.
И вновь киваю, вместо слов. Шаг ближе.
- Береги ее.
- Непременно, - отвечаю я.
...
... все произошло слишком быстро. Без рассуждений и сомнений.
Фернандо не сопротивлялся, но и не молил о пощаде - ушел достойно...
Не было смысла сражаться.
Потому что даже я, дитя без малого в этом деле, кожей чувствовал... как замок в короткие мгновения заполнился этими существами, тварями, подобно крысам на палубе тонущего корабля... Холод ходил по моей спинеё предупреждая об опасности. Но в этот раз - не я добыча.
В мгновение ока разорвали на куски и бросили наземь, словно гадкие, старые лохмотья.
- Его стоит сжечь, - учтиво оповестил меня Вителли.
- Обязательно. Дом все равно предавать огню, так пусть вместо меня и... жарится.
Рассмеялся Вителеццо.
- Что ж, смотри сам.
Есть еще какие пожелания?
Сдержанно, отрицательно качнул головой.
- Нет.
- Отлично. А Матиас?
- Он мне будет нужен.
Ухмыльнулся тот.
- Смотри, следи за своей стаей, иначе мне придется вернуться.
- Без сомнений, - ядовито заулыбался я и кивнул.
Шаг к двери.
- Вителли.
Словно ждал тот, тут же обернулся.
Молчит, выжидая.
- А Борджиа? Есть кто из них среди нас?
Радушно заулыбался "союзник".
- А я уже разуверился, что решишься на этот вопрос. Нет, Чезаре этот бой проиграл, как и остальные.
Разворот - и скрылся из виду.
Что ж. Увидим, кто еще из нас... что проиграл.
***
(А с к а н и о)
Свидетели... Свидетели моей гибели были. Были, и видели, как я умирал на смертном одре, как прощался с приближенными, как давал свое завещание об распределении имущества... и повелевающее слово сжечь здесь все дотла. Были, и некоторые даже пали жертвами всего этого фарса.
Яркие, алчные языки пламени жадно тянулись к небу, ехидно мне улыбаясь на прощание, провожая мой прежний мир в небытие, истово благодаря за пышный пир, который я устроил им напоследок.
И был там тот, кто должен был затем сойти за мое грешное тело. Был.
... да только имя его совсем не Фернандо.
Авалоса я так и не предал огню. Не смог.
Я назвал это для себя очередным эдаким планом возможного отступления, который ведом был лишь мне и только мне, а посему не несет в себе угрозы и беспокойства.
Четвертованное тело по началу закопал недалеко от своего, теперь уже бывшего, замка. А затем, спустя несколько лет, перенес на заброшенное кладбище близь Этфе.
P . S .: Виттории я так никогда и не с о зна л ся, что в какой -то мере муж ее одной ногой все еще оставался в этом чертовом мире . И да, ее сверх способности так и не смогли пробить во мне сущие стены вокруг этой страшной тайны , и выудить громогласное наружу .
В далеком будущем , когда сестра основательно взялась за реконструкцию и оживление давно павшего и, казалось бы, всеми забытого "Вечного п раздника", возрождение "Аетфе" , перенес я маркиза де Пескаро в Рим, на некатолическое кладбище, il Cimitero acattolico di Romа, и время от времени стал его навеща ть, уже без всякой опаски . Фернандо де Авалос невольно превратился в заурядного Фернандо Пикколомини со знаменитой, хоть и без оснований приписанной, фамилией, да еще и ко всем у, периодически его годы жизни перерисовывались согласно царствующей эпохе.
Друг. Он стал моим единственным (пусть, отчасти вынужденным и слегка мертвым)... настоящим другом, о котором долго никто, кроме меня, не знал , и уж точно не догадывался об истинном его обличии .
Попытаться возродить его ... я никогда не намеревался, да и не хотел. Его путь завершен. Я это давно уж понял, и решил, но превратить тело в прах так и не осмеливался . В какой-то степени, я сам себя убедил (извратил свое сознание), будто его останки - это маятник моей душ и на этой проклятой земле, и пока он существует - пока и мое сердце отчаянно бьется. Тело, раздробленное... не без подачи моей руки, тело Авалоса было (казалось) моей собственной плотью, что пала в тот далекий летний вечер , но до сих пор мается, ж елая обрести покой .
Часть Вторая. Перерождение
Глава 11. Сто лет одиночества
Памяти Габриэля Гарсиа Маркеса.
Пусть и не довелось мне еще пока познакомиться с Вашим творчеством, но выказываю свое неподдельное восхищение В ашим трудом и упорством ; спасибо за, в какой-то мере, в плане писательства, единомыслие и невольную поддержку.
***
(А с к а н и о)
Казалось бы, земля рванула - и мир перевернулся с ног на голову.
То, во что я окунулся, и с чем пришлось нам с Матиасом столкнутся, было совсем не то, на что рассчитывал. Да, политика, в которую мы играли, будучи маркизами, герцогами, коннетаблями, кондотьерами - ничто, по сравнению с тем беспределом и абсурдом, с которым приходилось сражаться теперь каждый день.
Виттория была спрятана от посторонних глаз, и каждые десять лет я исправно продлевал ее заточение свежим колом великого дерева кедр. Но мне было мало этого. Мало, и как с Фернандо, мне нужна была уверенность в том, что место ее погребения было известно лишь мне и только мне, а посему, буквально сразу, пришлось попрощаться с Оливеретто, хоть как бы не печально было лишаться такого умелого, верного слуги.
И все - счет пошел на года... года моих отчаянных попыток состроить дом, в который я мог бы привести... свою младшую, ранимую и хрупкую сестру, которой я еще в глубоком детстве дал клятву оберегать, чего бы мне это не стоило , и теперь так фанатично оную исполняю , хоть девушка об этом... давно уже и не помнит .
***
(В и т т о р и я)
Испуганно зажмурила веки и замерла.
Удар. Болезненный, жуткий удар - и оцепенение.
Короткие мгновение - и боль отступила, оставив по себе лишь прозрачный шлейф страха.
- Не бойтесь, Синьора . Все будет хорошо, - словно прочитав мои мысли, прошептал старик. - Думайте о хорошем, думайте о своем муже и о всем том, что ждет вас впереди. Скоро всё закончится, переменится - и вы свободными птицами помчите дальше по своей судьбе.
...
Мир вокруг замер, неряшливо забыв отобрать звуки и ощущения - достаточно для осознания, что еще существуешь.
Чужие разговоры, молитвы, прощания. Шепот знакомых... и болезненные, пламенные речи близких. Бешенный, отчаянный стук разбитых сердец. Хотелось выть, рыдать вместе с ними и молить о прощении за свою жестокость.
Голос Асканио. Я узнала его среди всех - тихий, размеренный, сдержанный... холодный.
Приближающиеся шаги.
Тепло вмиг разлилось по моему мраморному телу - кто-то взял за руку.
- Держись, - едва уловимо... прошептал брат, догадываясь, или все же надеясь, что услышу.
Чиркнула плита - и безжалостно медовый свет (сквозь веки) обратился в тьму.
***
Я цеплялась за время и гнала его прочь, дабы скорее эта беспомощность и сумасбродность растаяли - и я обрела свободу.
Но мысли убегали в небытие, то плавно, размеренно, то сумбурно и дико, сменяя, погоняя одна другую, лукаво отчерчивая в моем сознании свою собственную, жестокую шкалу времени. Ожидание казалось бесконечным, и зверски невыносимым.
Прилежно старалась следовать мудрому совету старика, но это лекарство оказалось невечным. Все попытки прогнать тоску и боязнь в какой-то момент взорвались обидой и злостью.
А дальше... а дальше - поселился в душе моей страх. Коварный, извращенный, безжалостный страх.
... а что... если это ожидание, и вправду... длинною в вечность?
А затем все, как по цепочке: в голову отчетливо стали вползать детали недавних событий, и прибитые, притушенные, придавленные вопросы тех дней с размытыми ответами, вновь остро стали и отчаянно завопили ужасом осознания. Осознания истины и безысходности положения: все было не "зазря", и не "по установленному плану". Хотя нет, по плану... вот только чьему?
Ведь буквально сразу, через недолгое (теперь уже, если сравнивать с пребыванием, ожиданием) время... тьма снова обратилась в свет. Кто-то открыл саркофаг и унес меня, кто-то, теплый и живой, а значит не Фернандо. И не Асканио - его сердце билось совсем иначе, не как это: сие - надломленный, сбитый с четкого ритма, изношенный жизнью, механизм, а не холодный, бесчувственный, ровной поступи, маятник.
Колкость острых игл, что вполне могут быть какой-то соломой, скрип колес и тихий стук копыт старой, усталой лошади по твердой каменке.
Чирканье лопаты о твердый, засохший грунт, а дальше, дальше...
Дальше - тяжесть земли вместо легкого, мягкого покрывала.
Звуки ее, живой: шуршание жуков, червей, роющих свой нелегкий путь в плотной почве. Холод влаги, скорее всего от дождя, или тепло... прогретой солнцем земли.
Мой нынешний мир... - мир под толстым слоем укрывательства... или предательства.
Остаются же мне - лишь догадки, предположения, надежды... и мечты.
Я чувствовала, как живность подбиралась ко мне, ползала рядом, вплотную, и по самому телу - но вкусить так и не решалась. А вернее, даже не пыталась. Незачем. Такие как я - бесполезное, ненадобное образование, непригодное, неспособное, ни на что, кроме как потреблять и уничтожать. Моя плоть - бездушный камень. Теперь я - просто лишний пласт, порода, объект среди бурлящей, развивающейся, движущейся по своему пути (кем-то свыше заданному), от рождения к смерти, жизни. Я - ничто, что замкнуто в пределах своей бессмертной плоти. Я - островок сознания... где-то под толщей земли на необъятных, безликих просторах.
И кто меня найдет? Спасет? И есть ли, вообще, шанс на спасение?
А, может, - это и есть смерть? Та смерть, о которой так много говорили и думали, но никто так и не испробовал прежде, чем рассказать остальным. То, куда все шагаем, и никто не возвращается.
Рай и ад обывателей.
И я в аду. В аду. И знаю за какие заслуги.
***
Но время шло, и рассуждения, философия, покаяние, обиды и злость сменялись сном, а затем... а затем... какой-никакой жизнью. Новой, моей жизнью. Моим бытием.
Я предалась своему прежнему занятию, которому столько много времени раньше посвящала.
Поэзия. Возвышенная, прекрасная, воздушная... а после, в моменты особой отчаянности, - болезненная, бунтарская, вольная.
Я сходила с ума... сама того не замечая.
Я отбывала свое заключение, как могла.
Как могла...
А далее, далее - пришло то, что перевернуло весь мой новый (старый уже, свыкшийся) мир с ног на голову.
Пришли... мысли, воображение, фантазии, мечты.
Я стала рисовать тот мир, в котором хотела бы существовать, жить... процветать.
Уже давно все ощущения стали редкими гостьями - время напролет ни звуков, ни осязания - никаких помех действительности.
Сознание рисовало свои детали, свои картины, свои... яви.
И всё шло своим чередом, безликим рядом грёз умопомешательств.
Я жила... в мечтах. И больше ничего не просила, не ждала и не молила.
Я смирилась. Смирилась,
подчинилась и сдалась.
И тут наступил он. День, когда многие вопросы... нашли свои ответы и большинство стало ясным. День, когда мир вновь вспыхнул жизнью и взмахнул крыльями бытия.
***
Неожиданно в небе, ярко-алом, придуманном, пробило трещину - и хлынул белый свет. Свет сквозь веки - из вне...
Холод, необычное, давно забытое ощущение коснулось моей кожи, заставив (в душе) поежиться.
Это был ветер. Не выдуманный, не нарисованный, не... сказочный. Настоящий, легкий, дерзкий, вольный ветерок стеганул меня по лицу.
Замерла в ужасе, вернувшись из грезы впервые так резко, неожиданно, без усилий сна.
Сжалась от страха. Душа моя сжалась.
Звук... стук сердца, знакомый, какой-то нежно-родной, из прошлого...
Но кому принадлежит - так и не смогла выковырять из памяти.
Холод рук спасителя - мои сомнения и догадки. Ведь время стерло из моей головы детали, детали действительности и той правды, которой когда-то жила.
Фернандо? Асканио? Ар де Ивуар?
Или вообще, просто, человек? Знакомый человек?
... не знаю.
Молчит.
Я мысленно кричу, воплю, зову его - но сердце его не дрогнет, и слова не сорвутся с уст.
Слезы, слезы застряли внутри меня, не имея возможности выбраться наружу.
... и вдруг, вместо спасения, вместо помилования, вместо счастья - удар. Болезненный, предательский удар в грудь, в сердце.
Немного поныло - и снова застыть в своей приговоренной вечности.
И вновь осколки сухой земли рухнули мне... на лицо и грудь, озвучивая приговор предательства.
***
И заново понадобилось время. Время, силы и желание позабыть реальность.
Позабыть обиду, боль и переживания.
Я ненавидела свой самообман, но ничего иного не оставалось.
Рассуждения о том, кто это был, что и почему сделал, вернется ли, простит... - были важными лишь первую половину безумия. Нового безумия, а затем - злость, ненависть, желание выбраться наружу и уничтожить всё... и всех.
Еще виток - и бессилие, апатия... поселились в моей голове, следом безропотно уступившие престол сломленному смирению.
Смирению...
И более того, нашла во всем случившемся положительный момент: тот, кто меня сюда заточил, жив... и помнит обо мне. Помнит.
У меня есть надежда, далекая, страшная, исхудалая... но существующая надежда, упование на помилование и возвращение. Возвращение обратно, на землю, в мир живых - хоть тенью, но не здесь, не в земле, не в темноте... не в мечтах и мыслях. Не в себе больной и с одиночеством - а там, за пределами абсурда фантазии, искалеченной, прибитой явью, фантазии.
И более того - я жива. Значит - жива...
Но чаяния зачерствели - и вскоре вовсе от них остались лишь мощи.
Я вновь чувствовала себя простым, слепым, недвижимым камнем в почве. Наедине с... выдумкой.
...
И в этот раз я пошла дальше - изо всех сил сопротивлялась сну, обрывам "видений". Более того, я научилась отключать какие-либо ощущения из вне - чтобы даже редкие, но такие внезапные и ненужные вспышки перемен вкруг звуками и ощущениями, не врывались больше в мою, новую, построенную, нарисованную, жизнь. Я научилась быть камнем. Таким, каким представляла себя в глазах окружающего меня мира. Настоящим камнем, без чувств и мирских желаний.
Я погрузилась в фантазию... длинную, реалистичную, приятную и манящую, с головой.
И ото сна ко сну (что силой меня ломали и утаскивали в свою пучину от истощения) я успевала уже проживать целую жизнь, целую судьбу, полную счастья, веселья и любви. Любви с моим Фернандо. И даже боль делили пополам, беду и радость.
В тот раз у нас было трое сыновей, а в этот раз - три сыночка и еще две дочки.
Я запуталась. Я потерялась. Я застряла...
И уже сложно было различить ощущения: того мира, где я "спала", или того, где порхала...
...
Белый свет сквозь трещину в небе... Он еще появлялся. Появлялся несколько раз.
И если первые пару-тройку раз я все еще надеялась на прощение своего божества, то дальше - лишь смиренно подчинялась новому удару, крушению... незваному, внеплановому моего придуманного мира - да и только.
А затем, затем и того проще - я перестала на него реагировать. Замечать.
Я окунулась целиком в фантазию, потеряв наконец-то потребность спать. И дорога моей жизни стала, по истине, плавной, ровной, беззаботной и бесконечной...
Впервые я стала полноценной женой, матерью, бабушкой и прабабушкой.
Мы были с Ферни вечными. Как и хотели. Вместе, вечными и счастливыми. Занятыми тривиальной, тихой жизнью простых смертных, влюбленных смертных, со сказочным билетом в долгий-долгий путь.
Путь, который внезапно однажды оборвался, оборвался... когда из трещины в небе... надо мной, раздался незваный голос прошлого.
Голос, словно гром, словно демон, требующий, повиливающий вернуться из радужной сказки в жуткую, страшную, кишащую одиночеством, параллель.
- Ну, здравствуй, Виттория.
***
Стены измышления рухнули, разлетаясь острыми осколками ярких картин.
Замерла я, боясь в сознание окончательно впустить происходящее.
Почувствовала, как кто-то сжал мою руку.
Голос знакомый, до боли знакомый, но все еще не могла понять, кто именно.
И самое главное - правда ли всё это? Или очередная шутка помутневшего сознания.
(подобные сбои давно уже не тревожили меня, не рушили мой измышленный мир, а потому было сейчас всё запутанно и дико)
- Прости меня.
И снова грохот... среди темени.
- Я не справился.
Не справился... я уже на грани. Боюсь, недолго мне осталось.
Вчера. Вчера я едва не погиб. И ты бы осталась одна. А ведь никто не знает, что ты здесь. Не знает, что я натворил... и что еще сделаю.
"Асканио..." - прошептал разум, сознание, расплываясь трепетными чувствами по телу.
- Фернандо был прав.
"Был?" - испуганно сжалась душа.
- Всё напрасно. Вся эта игра, битва... - всё напрасно. Этот поток, поток черноты и бесчестья... неиссякаем. И я не в силах ему противостоять.
Если не я, не они, то чертов Бельетони... всех нас погубит и сотрет с лица земли. Но придут другие - и колесо закрутится вновь. Вновь станут на доску пешки, ферзи и короли с королевами. Вновь все закрутится - и польется кровь, посыплются головы... и зажгутся костры, подуют ветра, развеивая прах на их пепелищах.
Нам не победить, Виттория. Не победить.
... если я больше не приду, прости. Прости за всё. И за смерть Фернандо - тоже...
...прости меня.
Прости.
Жуть сдавила мое сознание, отрицая и прогоняя творящееся.
И снова кол... загнанный прямиком в сердце, и снова меня оставляют в заточении безжалостных врат плоти и бытия, не назначая сроков повторных встреч и свет, в конце трудного, жестокого, неотвратимого пути...
... не давая шанса на прощение.
Глава 12. Поиски
***
Я вновь разбита, разбита и брошена на растерзание своим собственным демонам и вечному спутнику одиночеству.
И вновь следовало по осколкам собирать свои силы и желание жить. Желание... странное слово, учитывая вынужденность и далее отбывать свое бытие, принудительность, ведь не имела элементарной возможности... просто сдохнуть.
И мало того, теперь я должна существовать с пониманием, осознанием того, что мужа своего я потеряла. Вновь, и теперь... уже навсегда.
Неужели, и вправду, его больше нет?
Остался лишь придуманный Ферни? Придуманный?
Фантазии?
Фантазии...
Да только они... они больше не манили. Изжили свое. И это лекарство перестало уже приносить успокоение и радость, лечить сознание. Фантазии обратились в приторный елей, ненавистный, и чем больше я пыталась заставить себя их снова полюбить и отдаться, предаться им, разум и душа отчаянно бунтовали, требуя реальность. Реальность, какая бы она теперь не была. Какая бы она теперь не была! ...без Фернандо, под гигантской толщей земли и с предательством собственного брата!
Реальность.
Реальность...
Но и она была теперь мне слишком трудной и сложной к восприятию.
Страх, страх что сплю, что теряюсь в выдумках, мыслях или мечтах, - был куда ужаснее, сильнее, безобразнее прежней безысходности.
Я потеряла себя - и это уразумеваю, осознаю... и ужасаюсь.
Как понять, где я настоящая, а где - вымышленная?
Мир придуманный не был бы столь жуткий? Да?
А что если это - просто кошмар? Кошмар. Сон всё же победил меня. Или, вообще, сознание сыграло в злую, бесконтрольную шутку, нарисовав свою собственную фантасмагорию?
А что если меня настоящей больше нет? Есть только выдумка?
А что... если... меня... настоящей... просто, больше не существует?
Что тогда?
***
Необъятное время напролет я сходила с ума, утопая в придуманном страхе и упивалась жгучей яростью, адским желанием определиться и найти себя.
Я не знала, ни на что способны те, кем я нынче являлась (учитывая свою победу, вроде как, над сном; вечную жизнь; мгновенное заживление тела; лечебные свойства крови; способность не дышать и не питаться столько времени лишь под действием одного обездвиживания деревянным колом в сердце и прочий, казалось бы доныне, до встречи с новым Фернандо, абсурд), ни что могу выдержать, но в своем мире и сознании я поставила три точки, позиции и определения, которые отныне и навсегда не смогу поддать сомнению и переначертить.
Во-первых, из множества перековерканных, перекрученных, пересмотренных и проанализированных миров в моей голове, этот - единственный, который во многом походит на правду, ту, которую еще помню, хоть и жестокую, но правду, а значит - единственный настоящий, и других больше искать никогда не стану, и более того - через сон не упущу.
Во-вторых, я - сильное, мифическое, мистическое создание, способное на гораздо большее и, вероятно, отчасти сказочное, чем простой человек.
И третье - и непоколебимое: я выберусь отсюда, чего бы мне это не стоило. Чего бы мне это не стоило!
...я выберусь - и точка.
***
Изо всех сил пыталась гнать из головы мысли, рвения (злобные, яростные) о том, что сотворю с тем, кто меня предал...
Очистить разум, дабы полностью посвятить себя ныне лишь одному стремлению. Одному, и это - выбраться из этой вражьей могилы, и как можно скорее.
Молиться Господу уже давно не смела. Не смела, потому что на сегодняшний день я - совсем не то создание, не то существо, которое могло бы рассчитывать на его помилование, снисходительность.
Нынче я - гре шник , в своих былых поступках, теперешних размышлениях и будущих радениях.
Я - грешник, и не жду прощения ...
Я - грешник. И единственное, на кого могла сейчас рассчитывать, надеяться, кого просить о помощи и содействи и - это Природа ( Natur a , как ее называют приверженцы великого таинства под названием Наука ) . Natur a , единственная, кто теперь могла уступить и освободить меня из заточения (ведь не от брата же мне ждать помилования ! ) - и если не разорв ет она оковы дерева, что в сердце моем гниет и трухнет ... то, по меньшей мере, пусть укажет путь к избавлению , путь, который я должна буду пройти, да бы очиститься от прежних проступков и , с непорочной душой, вновь возродиться на этой , непостижимой разумом, Великой земле.
***
Поиски, рассуждения и душевные метания ничего мне разумного не дали, кроме как решения полностью отдаться тому, что так мастерски доныне убивала в себе.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска и скачивания книг
Книжный Бот
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
ВКОНТАКТЕ