Тень Земли

* * *

Перед новолунием луна встает поздно. Глубокой ночью ее свет заливает мертвые в этот час скалы. Дорога на станцию кажется припорошенной снегом, но это лишь пыль. Два старика медленно бредут по дороге, сгибаясь под тяжестью поклажи. Их фигуры то появляются, то исчезают на фоне глубоких черных теней, отбрасываемых стенами ущелья.

У них много дел в эту ночь, пожалуй, слишком много для двух стариков.

Станция спала. Спали Быстров с Наташей. Спали Хакимов и водитель Хабиб. Даже Саида прикорнула у своей бессонной, подмигивающей разноцветными огоньками рации.

Печально скрипнула дверь склада, расположенного в дальнем углу двора, в сарайчике за колючей проволокой. Ветер пронесся по двору, замел чьи-то следы, загудел под крышами, хлопнул сломанной лопастью ветряка. За шумом ветра не слышно было осторожных шаркающих шагов.

Человек пересек двор. Подошел к входной двери. Долго шарил по ее поверхности, отыскивая язычок щеколды. Наконец дверь поддалась его усилиям. Прежде чем войти, он подул на замерзшие руки и оглянулся на восточный склон, стараясь определить время, оставшееся до восхода. Рядом с ним на земле лежал рюкзак, две пары горных ботинок, ледорубы. Сейчас Строков выглядел особенно нелепо в этой величественной горной стране в своем стареньком пальто, в надвинутой на лоб шляпе.

«Пожалуй, Бобо уже дома, – тихонько пробормотал он, – не потерял бы чего… Утром могут хватиться. Вроде мы все сделали как надо. Брали из нижних ящиков. Не заметят. Хорошо, кабы не понадобилась она, только кто ж его знает, как все обернется…» Он еще раз подул на руки и осторожно боком проскользнул в коридор. От резкого стука Наташа проснулась первой.

– Вставай, Сергей! Что-то случилось. Да проснись же!

Наконец Сергей поднялся, чиркнул спичкой. Огонек выхватил из темноты лицо Строкова, его шляпу, воинственно сдвинутую на затылок.

– Вы? Что случилось?

– Ничего не случилось. Мы с вами идем на лавиносбор.

– Вы что?… Вы знаете, сколько времени?

– Знаю. Пять часов. Чтобы вернуться засветло, приходится выходить рано. Утром снег крепче.

– А с чего вы взяли… И вообще вы же, кажется, уехали?

– Мы с вами договорились о том, что я уеду только после того, как сдам участки…

Быстров захлопнул дверь. Наташа привстала, шаря по тумбочке, стараясь найти одежду.

– Теперь ты убедилась? Он же просто сумасшедший!

Строков снова забарабанил в дверь, крича:

– Вы мне обещали!

Взбешенный Сергей опять вскочил с постели.

– Он у меня сейчас дождется, я емуне районное начальство!

– Ты бы выслушал его, Сережа…

Не обернувшись, Сергей распахнул дверь, исразу же в комнату ворвалось занудное бормотание Строкова, словно он там, за закрытой дверью, не останавливался ни наминуту.

– Мы договаривались, что сначала я сдам вам… Сергей вышел в коридор, хлопнув дверью. Стараясь сдержать тревогу, Наташа торопливо оделась. Нужно успеть вмешаться, постараться помочь Строкову. Похоже, у старика по-настоящему серьезное дело, заставляющее его совершать все эти нелепые поступки, за которыми, к сожалению, многие не могут ничего рассмотреть. Вот и Сергей тоже… Она не успела одеться. Сергей вернулся раньше. Она с тревогой всматривалась в него, пытаясь понять, что там между ними произошло, за закрытой дверью.

– Знаешь, я согласился…

– На что согласился?

– Пойти с ним в маршрут. Я готов пройти нетолько пятнадцать, тридцать, сто километров! Лишь бы от него избавиться!

– По-моему, правильно сделал.

– Да? А что мне оставалось? Он уже иХакимова сюда впутал, и тебя, и Сайду. Что я могу один против всех? Вот избавлюсь от него, потом с вами разбираться буду. Он мне слово дал, что сразу уедет. Честное слово. Как думаешь, сдержит?

– Сдержит, если ты сам не попросишь его остаться.

– Я тоже похож на сумасшедшего?

– Нет. Но я верю, не зря он все затеял.

До ледяной стенки добирались в сероватых предрассветных сумерках. Сергей решил говорить только в случае крайней необходимости. Пока это удавалось. Немного жал правый ботинок, в остальном он чувствовал себя превосходно. До сих пор подъем проходил легче, чем он ожидал.

Чистый воздух, быстрые движения, красивый, почти торжественный пейзаж, застывшие исполины скал, розовеющее на востоке небо – все это вместе пробудило в нем чувство никогда раньше не испытанной легкости. И только Строков, едва переставлявший ноги, портил общее впечатление.

– Вы не могли бы идти быстрее?

– Могу. Но если пойти быстро, вас надолго не хватит.

– Спасибо. Вы очень внимательны ко мне.

– Как хотите. Я могу идти гораздо быстрее. Строков значительно ускорил шаг. Но подъем стал круче, к тому же шершавая поверхность камня сменилась голубоватым, неправдоподобно чистым льдом. Еще с полчаса Сергей легко шел вперед, хотя ноги часто срывались, а громоздкие шипатые ботинки цеплялись за малейшие неровности льда, словно специально ихискали.

В очередной раз споткнувшись, он вдруг почувствовал, как внезапно навалилась усталость, точно она кралась за ним следом и лишь выжидала момент. Теперь такой момент настал.

Рюкзак потяжелел, словно в него добавили камней. А воздух стал как будто реже. Он хватал его широко открытым ртом и чувствовал – с каждым шагом дышать становится труднее.

Сергей пока еще крепился. Изо всех сил старался выдержать темп, который сам предложил. Очевидно, Строков заметил его состояние и сбавил шаг. Но теперь этого замедления оказалось недостаточно. Перед глазами у Сергея запрыгали черные мушки, а воздуха просто не стало, словно они попали в безвоздушное пространство. Он пошатнулся, схватился за грудь, медленно опустился на камень. Сердце кольнуло, задергалось и застучало так, что тошнота подступила к горлу.

– Что с вами?

– Не знаю… Сердце…

– Дайте руку! – Пальцы Строкова сжали ему запястье, проверяя пульс– Ничего страшного. Это от смены высоты. Пройдет. Нельзя останавливаться, иначе не дойдете. Вставайте и постепенно набирайте темп… Я думал, вы хорошо знаете свои силы. Нельзя же так срываться.

– Я, пожалуй, лучше вернусь… В другой раз. Строков еще раз проверил пульс и посмотрел на него строго.

– Нет, вы пойдете сейчас. Сердце у вас в порядке.

– Кто дал вам право?…

– Обстоятельства. Вы мне обещали этот маршрут. И, кроме того, перестанете себя уважать, если теперь повернете назад. Не сможете больше работать в горах. Слышали, как появляется у людей боязнь высоты?

– Перестаньте меня запугивать!

– Тогда вставайте! Вы же моложе меня. Как вам не стыдно!

Строков повернулся и медленно пошел вверх. Веревка, которой они были связаны, шурша, начала разматывать около Сергея свои кольца, словно ползла змея. Со стоном Сергей приподнялся, сделал шаг, другой и неожиданно для себя самого, стиснув зубы, медленно пошел вверх. Теперь каждый шаг давался ему с огромным трудом. Рубашка прилипла к телу, в горле пересохло. Откуда-то сверху, в довершение всех несчастий, начал дуть порывистый холодный ветер. Он принес с собой клочья утреннего тумана. Строкова уже не было видно. Сергей дернул натянувшуюся веревку – Эй! Где вы там?! Я хочу пить!

– Пока не поднимемся, питьнельзя! – донеслось сверху.

Быстров хотел остановиться, зачерпнуть со льда пригоршню снега, но веревка снова, натянувшись, рванула его вперед, не оставив времени даже для этого.

«Скотина! Упрямая, старая скотина! – тихо процедил он сквозь зубы. – На кой дьявол я связался с этим помешанным? Чего ради вообще поперся сюда?»

Сейчас его гордость, самолюбие казались ничтожными, маленькими перед непомерной тяжестью, навалившейся на плечи, перед этим холодным жидким воздухом которого так не хватало измученным легким.

– Остановитесь! Я больше не могу! – крикнул он в седоватый туман, заполнивший пространство впереди него.

Веревка терялась в двух шагах. Казалось, что впереди вообще не было ничего и ему никогда не дождаться ответа. Но ответ пришел:

– Перестаньте ныть! Вы не ребенок! Привал будет через полчаса!

«Часа, часа», – повторял голос Строкова, раздробленный каменными ребрами скал.

Сергей начал считать шаги. Двадцать шагов – минута. Десять минут – двести шагов. Ему осталось пятьсот. Пятьсот шагов до привала… Надо их пройти, надо выдержать – не падать же в самом деле на землю… Не доставлять Строкову этого удовольствия…

Ветер окреп. Сейчас он дул непрерывно. Лед, вздымавшийся перед ним отвесной стеной, вдруг распрямился, и Сергей понял: подъем кончился. К этому моменту он потерял счет шагам и плохо соображал, что с ним происходит, лишь продолжал механически переставлять ноги до тех пор, пока к нему не подошел Строков и не протянул своей фляги с водой. Напившись, Сергей почувствовал, что его выворачивает наизнанку, но сразу вслед за этим пришло облегчение. Минут через десять он начал приходить в себя.

Туман, оказавшийся грядой облаков, плескался теперь у них под ногами. Дальние вершины походили на какие-то фантастические, висящие в воздухе сооружения, словно подрезанные сгустившимися внизу предрассветными сумерками. Солнце вот-вот должно было показаться из-за горизонта, и вдруг Сергей заметил на небе четкую овальную полоску, разделившую небосклон на две почти равные части: светлую и темную. Светлая медленно расширялась, оттеняя темную все дальше к западу.

– Что это?

– Тень Земли. На этой высоте она видна постоянно дважды в сутки, а на станции только в очень ясную погоду.

– Тень чего? – не понял Сергей.

– Воздух очень разрежен. Он уже не рассеивает свет, и перед восходом солнца видна тень, которую отбрасывает в пространство наша планета. Вы разве не знали?

– Нет. В первый раз слышу об этом…

– А я каждое утро смотрю. Все жду, появится или нет. Даже загадываю иногда… Вот жаль, видно ее очень недолго, всего несколько минут. Сейчас взойдет солнце, все исчезнет.

– Так вы из-за этого поднялись так рано?

– Из-за этого тоже. Мне хотелось, чтобы вы увидели… Почувствовали, как это выглядит.

– Спасибо, – сухо сказал Сергей. – Я все равно не уеду.

– Я, собственно, не это имел сейчас в виду… – растерянно ответил Строков.

– Вы давно хотели доказать, что эта работа не для меня.

Строков молчал, и неожиданно Сергею стало стыдно своих мыслей. Он еще не знал почему. Может быть, подействовал вид гор, ослепительно засверкавших всеми своими снегами под первыми лучами солнца. Может, виновата была синева ущелий под ногами, словно заполнившихся расплавленным лазуритом… Он не знал. Он встал и по-прежнему не очень дружелюбно сказал, что готов идти дальше.

– Собственно, это здесь. Сразу за перевалом. Строков с секунду испытующе смотрел на Быстрова, но Быстров молчал, и Строков отвел взгляд. Через полчаса они дошли до цели. Прямо под ними раскинулась широкая, сходящаяся книзу воронка лавиносбора. Сухим, казенным языком начал Строков свои пояснения. Он уже ни на что не надеялся.

– Под нами снежное тело. Его масса шестьсот тысяч тонн. Мы делали снегосъемку, так что масса определена точно. Давайте посмотрим его в разрезе. Шурф здесь, рядом.

Он повел Сергея чуть ниже, туда, где тянулись провода от погруженных в снег приборов, торчали измерительные рейки. Они спустились в глубокий шурф, пробитый до самого скального основания. Строков вынул из рюкзака лоток с динамометром, вырезал ножом из стенки шурфа снежный монолит, зажал его в лотке прибора и осторожно потянул за рычаг. Стрелка медленно поползла по шкале, отмечая граммы сопротивления снежного кубика на сдвиг. Вот наконец образец дрогнул и рассыпался. Строков записал цифру и поверх очков посмотрел на Быстрова. Тому надоела слишком долгая процедура, и, не дождавшись конца, он начал подниматься из шурфа. Строков догнал его.

– За две недели сцепление снега уменьшилось почти на сорок граммов.

– Все ваши соображения я уже слышал и даже отвечал на них письменно не один раз.

– Естественно, я докладывал…

– Все дело в плато. Если здесь и будет лавина, она упрется в плато, остановится на нем и благополучно растает, никому не причинив вреда.

– А мощность? Шестьсот тысяч тонн!

– Да при чем здесь мощность?!

– Посмотрите на угол склона, по которому пойдет лавина. Это почти отвесная стенка! Представьте себе ее мощность, помноженную на скорость, она перепрыгнет через плато, как резиновый мячик.

Быстров остановился, устало растер виски.

– Ну и что, если перепрыгнет? Там же нет ничего, внизу.

– Там озеро… Лавина выбьет из него вал воды, почти равный себе по объему, и вниз, в долину, пойдет сель.

– Ну вот. Теперь еще и сель. Землетрясения, надеюсь, не будет?

Строков в отчаянии швырнул рюкзак на землю. И что-то лихорадочно начал искать в карманах.

– Неужели вам так важно до конца отстаивать свою точку зрения, только потому что бумагу написали? Да очнитесь, наконец! Там же люди внизу! Сорок тысяч только в поселке… Как вы спать будете, если это случится? Вы теперь начальник станции, вы за них отвечаете! Вот смотрите, помните, какие породы в истоках Тарьина?

Строков протянул ему какой-то замусоленный обломок камня, найденный наконец в недрах рюкзака. Впервые Сергей не испытал к нему жалости. Впервые не заметил нелепости его действий. Наверно, потому, что неожиданно задумался над тем, что руководило Строковым? Что заставило его унижаться, бегать по начальству, довести себя до того нелепого положения, в котором он оказался сегодня? Неужели только старческий заскок? Не слишком ли простое и удобное для себя объяснение?

Он взял образец, отколол от него кусочек и на свежем сколе внимательно рассмотрел породу.

– Это гнейсы. Похоже, из верховьев Тарьина. Очень характерный рисунок.

– Я подобрал этот камень в поселке рядом со школой. Там нет таких пород. Нигде поблизости нет ничего похожего!

– Вы хотите сказать?…

– Да. На такое расстояние его могло занести только селем. Я узнавал у стариков в кишлаке, в тридцать втором году был мощный сель. Тогда еще не было поселка, но сель там проходил.

– Если это действительно так…

Быстров надолго замолкает, и Строкову кажется, что все опять напрасно, что все его слова, усилия, мысли, все это отчаяние бесследно тонут в раскинувшихся под ними беспорядочных нагромождениях туманных облачных волн.

Пока длилось это затянувшееся молчание, облачный фронт поднялся выше, разросся к северу и заполнил перед ними большую часть видимого пространства. Наконец Быстров откашлялся и неопределенно произнес:

– Это будет трудно.

– Что именно?

– Доказать будет трудно, заставить их поверить… Тем более написано официальное заключение.

Строков боялся шевельнуться. Он не возражал, не спорил, даже не отвечал Быстрову – он просто ждал и дождался наконец продолжения:

– Если даже я напишу новое заключение – это будет несерьезно, неубедительно. Просто-напросто – несолидно.

Строков опять смолчал, и отчего-то собственные слова показались Быстрову мелкими, незначительными… Может быть, оттого, что, отразившись внизу от огромного моря облаков, они прилетели назад вместе с эхом и звучали в ушах насмешливым рефреном? Или это скалы играли с ними, отражая от своих ребер нелепые глухие звуки?

– Я все же попробую… Может быть, существует вероятность… Вероятность вашей правоты – пусть совсем незначительная… Все равно придется попробовать. Но я не знаю, что из этого получится. Завтра я еду в район.