Темный путь

7. Последняя весна

г. Острая вблизи Витахольма, 3 года спустя

— Зря я вас послушал, — хмуро пробурчал Хала, внимательно рассматривая силуэты трех всадников на горизонте.

— Зато ты выполнил просьбу своей госпожи, — философски заметила Йорунн, — и, поверь мне, я очень тебе за это благодарна.

Вдвоем с Халой они разместились на вершине странного каменного сооружения посреди степи. Огромные, почти в человеческий рост, округлые серо-розовые камни громоздились друг на друга, оставляя ветру широкие и удобные зазоры, через которые просматривали степные дали. Поверхность камней была покрыта коротким жестким лишайником, переливающимся от золотисто-беловатого, до сине-серого, зеленого и даже красного. Замысловатые узоры испещряли всю поверхность камней, а ближе к земле, где ветра уже успели насыпать тонкий слой почвы, сияла россыпь золотистых цветов, похожих на крохотные лилии, раскачивали белыми головками видсекии, пахучие сизые иллисы, розовые звездочки мирфы.

Йорунн блаженно закрыла глаза и удобно устроилась на нагретой весенним солнцем шероховатой поверхности. Ей нравилось приезжать сюда, забираться на самую вершину каменных исполинов и наблюдать, как ветер играется цветущими травами, превращая Степь в волнующееся море. И пока Хала напряженно осматривал окружающее пространство, его госпожа предавалась плавному и неспешному течению мыслей.

Таких странных каменных насыпей в степи было всего пять, и все они стояли рядом, очерчивая почти идеальный круг. Легенды гласили, что их построил в незапамятные времена могучий воин, имя которого стерло время. Он вроде бы прогневил богов и те назначили ему наказание, приказав сложить горы на равнине.

Кое-кто из мудрецов, правда, посмеивался, и говорил, что возраст этих “гор” во многие разы больше человеческого и появились они, когда и Степи-то еще не было, а земля кипела, как вода в котелке. В любом случае, хольдинги давно заметили, что валуны сохраняют тепло много лучше обычных камней, даже глубокой осенью казалось, что их каменная толща отогревает любого, кто прикоснулся к ее поверхности.

Сегодня Йорунн забралась на самую высокую гору. Ее называли Острая, дальше по кругу шли Вдова, Воин, Мышь и Водяная. Склоны Водяной нависали над небольшим озерцом, глубоким и синим, тут часто останавливались путники, но сегодня было безлюдно.

Хала отошел чуть в сторону и замер над Йорунн. Молодой воин иногда позволял себе задержать взгляд на госпоже, когда был точно уверен, что его никто не заметит. Ветерок растрепал волосы Йорунн, и теперь светлые, пронизанные солнцем пряди, слегка покачивались, свисая с края камня. Кожа девушки, тронутая щедрым степным солнцем, стала чуть золотистой, щек слегка коснулся румянец. Усилием воли Хала заставил себя отвернуться.

Минуло почти три года с того момента, как Хала начал нести службу в Витахольме. Сколько раз за это время образ его госпожи — порывистой, смелой до дерзости, но чуткой и доброй, решительной, острой на язык, и в то же время рассудительной — посещал его в минуты тишины и уединения. Йорунн, еще не до конца миновавшая пору юной горячности, не понимала, что многие из ее окружения смотрят на нее влюбленными глазами.

Однако какое-то древнее женское чутье подсказывало ей вести себя одинаково приветливо и ровно со всеми близкими. Ни Хала, ни Лид, ни Эйдан, да и вообще никто ни разу не почувствовал, что девушка выделяет кого-то одного, отдавая ему даже на минуту больше своего внимания, нежели остальным. Многие подруги ее возраста уже вовсю проявляли знаки внимания молодым людям, некоторые даже покинули отчий кров, чтобы дать начало новым семьям, однако сестра конунга неизменно оставалась далека от этого. Ее поведению были чужды игривость и мягкая нежность, но искренность и простота в манерах покоряли всех, с кем ей пришлось столкнуться.

Закономерным итогом стало то, что она — всеобщая любимица, рядом с которой были сотни людей — иногда чувствовала себя одинокой. В такие минуты ей нравилось убегать в Степь, где ветер и скачка прогоняли из головы смутные и непонятные мысли. Утомленная скорой ездой, разгоряченная солнцем, Йорунн добиралась до вот таких уединенных мест, как вершина Острой, и позволяла себе просто наслаждаться свободой.

Впрочем, когда Лид понял, куда и как исчезает его сестра, у них состоялся крайне эмоциональный и неприятный разговор. Результатом перепалки стало то, что Лид потребовал от Йорунн никуда не выезжать без охраны и сопровождения. Йорунн согласилась, поскольку по сути Лид был прав. И все же то ли из чувства противоречия, то ли из неосознанного желания избежать лишних глаз, выбираться в поездки она стала в сопровождении одного Халы. Лид лишь головой покачал, но настаивать на большом эскорте не стал. Мысли Халы и вовсе остались тайной. То ли наказание, то ли награда?

— Что там, Хала? Кто-то едет к нам? — спросила Йорунн, приподнимаясь на локтях.

— Возможно, но очень далеко, не вижу гербов, — ответил верный спутник.

Йорунн поднялась и встала рядом с Халой, прикрывая глаза от яркого света рукой.

— Знакомые кони, — удивленно заметила она, — неужели Эйдан?

— Скоро узнаем. Смотрите, нас заметили, чуть повернули вправо.

— Похоже, наша передышка окончена, — вздохнула она, выбирая из волос застрявшую сухую травинку. — Если это Эйдан, то значит, будут важные новости: мы не ждали его до осени.

— Хотите спуститься?

— Да, в любом случае было бы невежливо не поздороваться. И нам все равно пора отправляться домой, пока брат не отправил никого нас искать.

Вместе они спустились к подножию, перелезая через камни, а иногда и просто спрыгивая с них. К подножию Йорунн с Халой и всадники добрались одновременно. Эйдан, а это был действительно он, приветливо помахал рукой:

— Я вижу, вы все так же неосторожны, моя госпожа.

— А вы все так же приветливы и неизменно шутите, мой господин, — солнечно улыбнулась Йорунн. — Рада тебя видеть, старый друг. Каким ветром ты к нам?

— Да вот, соскучился по столичному шуму, — уклончиво ответил воин, — а заодно и радостью поделиться хочу: у меня сын родился!

— Да пошлет небо ему долгую и счастливую жизнь! Да будут шаги его легки, как ветер, мысли чисты, как рассвет, а сердце жарче летних костров, — склонила Йорунн голову. — Мои поздравления, Эйдан. Как назвали?

— Маис. Он совсем не похож на меня, весь в мать — и глаза, и волосы, и лицо. Но силен, как я, — довольная улыбка осветила его лицо. — Уже держит голову и если чего-то захочет, то обязательно получит, такой крикливый.

— Примите и мои поздравления, — учтиво поклонился Хала. — Теперь в вашем роду есть наследник и опора дому.

— Спасибо за добрые слова, уверен, что однажды верну их тебе, — Эйдан хлопнул Халу по плечу. — Ну что, едем вместе! Или вы еще погреете старые кости на этой каменной сковородке? — он кивнул в сторону высокой горы.

— Не шути, это особенное место, — слегка нахмурилась девушка. — Но ты прав, нам действительно пора, а дорога короче в хорошей компании. Ты расскажешь нам, что слышно в твоих землях?

— Пожалуй да, хоть потом все равно буду повторять Лиду все в подробностях, — лицо Эйдана стало серьезным.

Всадники неспешным шагом ехали по дороге, а вершина Острой плавно оседала у них за спинами.

— Так что слышно на юге, Эйдан?

— Разное, моя госпожа, — отозвался он. — В основном все тихо и спокойно, я бы даже сказал, подозрительно тихо. Ни заезжих гостей, ни путешественников. Ты же знаешь, мои земли лежат рядом с южным трактом в предгорье. Раньше по нему часто ходили лесные караваны, а сейчас нет никого, пусто, только трава растет. С одной стороны это и понятно, не все еще оправились после Черной Хвори, видимо, пока свое хозяйство поднимают никому не досуг ехать в дальние дали за приключениями. Изредка проходят только отряды странно вооруженных людей, не наши, и не из лесов, видимо пришлые. Приходят и уходят, как тени. Это тревожит меня: куда идут эти люди, что заставило их покинуть родные края? Недавно к нам заглянул Скиитле Вокон, старейшина одного лесного селения, он часто заезжает к нам, чтобы купить лошадей или кожи, а мы берем у него дрова к зиме. Так вот он рассказывает, что в лесах стало неспокойно: звери злятся, на селения нападают, в стаи собираются, будто гонит их что-то с насиженных мест. Просил у меня людей, чтобы защиту для селения строить. Я послал три десятка мужчин покрепче, вместе с людьми Скиитле они хороший частокол поставили.

— От зверья частокол? — удивился Хала. — Неужели дичь в лесу настолько перевелась, что звери к людям вышли?

— В том то и дело, что не только от зверья, — вздохнул Эйдан. — От пришлых людей. В лесу теперь небезопасно, то тут, то там на местных нападают. Пожгут дома, что могут — заберут, остальное изломают. Приходят из ниоткуда, уходят в никуда. Мы проследили за одним таким отрядом, спугнули их случайно. Они, как поняли, что легкой добычи взять не смогут, сразу отступили, рассеялись по лесу. Мои люди к лесам непривычные, быстро упустили, но отступали разбойники в сторону южных перевалов.

— Это которые к Золотым Землям ведут? — удивилась Йорунн. — Туда, где империя стихийных магов?

— Не совсем, — поправил Эйдан. — Сначала там простираются леса, в которых отдельными племенами живет обособленный лесной народ. Затем на несколько дней ходу тянутся дикие земли, холмы и скалы, поросшие редким леском, ничья земля. Потом только горы начинаются, а за ними уже Золотая Империя. Похоже, что разбойники облюбовали пустынный край между лесами и перевалами, там и скрываются. Только вот что там делать? Теми землями никто не путешествует, грабить некого, не селятся там, хотя вроде была когда-то дорога у подножия гор, говорят, она вдоль всего хребта вилась на север и по ней путешествовали те, кто хотел добраться до внутреннего моря, но не хотел блуждать по степи. Это легенды, правды никто не знает, может и нет там ничего.

— Может, кто-то выгнал этих людей с земель империи и теперь они ищут, где бы осесть?

— Не знаю, мы теми делами не интересовались, последние годы нам своих забот хватало. И вот оно как выходит, что зря.

— Может, стоит проверить, что там происходит? Послать кого-то?

— Я думал об этом, — чуть скривился Эйдан. — Вот только теперь чтобы безопасно пройти лесными владениями, маленького отряда мало будет, да и местные жители напуганы, встречают стрелами и капканами, и только потом разговаривают. Это Скиитле нас знает и рад нашему приезду, а главы других родов относятся к гостям настороженно. Пока с каждым о безопасном проходе договоришься, лето закончится. Да и нужно ли? Это не наши земли, мы на них права не заявляли.

— Ты потому с Лидом хочешь встретиться сейчас?

— Да. Хочу узнать, что на севере страны происходит.

— У нас тихо, вроде бы, — растерянно протянула Йорунн. — Но ты же знаешь, дальше на север — только кочевники.

— Хорошо бы, чтобы так и оставалось, — вздохнул Эйдан. — Ну ладно, хватит о непонятном. Расскажи, что нового в Витахольме? Не приглядела ты себе еще жениха, моя госпожа?

— Эйдан! — щеки девушки покрыл румянец. — Даже брат, а он старший в роду, не взял еще себе жены, куда уж мне спешить? Или ты забыл, что мне только девятнадцать?

Эйдан бросил косой взгляд на Халу, но тот молчал и рассматривал дорогу под ногами коня.

— Понятно, — вздохнул старый друг. — Что ж, я уже говорил конунгу, что ему стоит задуматься о судьбе рода.

— Успеется еще. Смотри, впереди видно ворота, — воскликнула она. — А давай, как раньше, кто первый доскачет, тот выиграл желание?

В глазах ее заплясали шальные огоньки и не дожидаясь спутников, она рванула вперед. Хала и Эйдан переглянулись и бросились догонять свою госпожу.

***

Конунг Лид встретил Эйдана на ступенях дворца. Радость от встречи была взаимной. Несмотря на то, что Эйдан все больше отходил от столичных дел, он всегда готов был прийти на помощь советом или просто побыть внимательным слушателем. За спиной конунга уже стояли Лонхат и Орик, так же прибыл начальник городской стражи Соммер Кат. Лид тепло приветствовал друга, и когда все, включая Халу и Йорунн, разместились в просторном зале, начал расспрашивать Эйдана о новостях. Внимательно выслушав, конунг только вздохнул и покачал головой.

— Что бы там ни было, я не могу сейчас распылять силы хольдингов. Нас и так осталось мало, чтобы без видимой причины отправлять отряды в пустынные земли, которые даже не граничат с нами. Если в том будет нужда, мы можем помочь лесным племенам, по крайней мере поможем отстроить укрепления. Но, Эйдан, прости, у меня слишком мало людей даже для того, чтобы охранять собственные границы. Дай мне время, чтобы укрепиться тут, думаю, год или два, и лишь потом, когда я буду уверен в безопасности своего родного дома, наши люди отправятся дальше.

— Быть может, стоит послать разведчиков? — подал голос Хала. — Возможно, для хорошо обученного охотника путь через леса будет не столь опасен? Одиночка проскользнет незамеченным там, где большой отряд наделает шума.

— Боюсь, что сложностей с лесными племенами это не уменьшит, — вздохнул Эйдан. — Лес — их территория и даже без пришлых людей он опасен. Добавь к этому непривычно обозленных зверей и получишь достаточно рисковую затею. Но быть может, нам все же стоит попробовать договориться о свободном проходе? Я мог бы отправить на переговоры кого-то из своих вместе с людьми Скиитле.

— Пожалуй, это имеет смысл, — согласился Лид. — Как думаешь, сколько времени это займет?

— Сложно сказать, — Эйдан задумался, — ближайшие к моим владениям — семьи Скиитле, Ворхос и Чианы. Со Скиитле я знаком давно, двое остальных, думаю, не станут препятствовать. О других я знаю мало, но пробовать можно. В конце концов, мы просим только указать нам безопасные тропы, не более. Луны полторы, может две или чуть дольше.

— На том и решим, — подытожил Лид. — Отправишь кого-то из местных?

— Да, им будет легче других. Как только что-то решится, я дам тебе знать.

— А те разбойники, которых видел твой отряд, как они выглядели? — подал голос Лонхат.

— По-разному, но сказать наверняка, к какому народу они принадлежат, я не смогу, — честно признался Эйдан. — Одеты кто во что горазд, но не по нашему. У некоторых длинные мечи и луки, только большая часть с ножами и топорами. В основном темноволосые, но встречаются среди них и рыжие и даже русые, говор незнакомый, и мы не смогли близко подобраться, чтобы определить точно. Скиитле говорит, нападающие были не из лесных родов, не было на их одежде ни вышивок, ни амулетов, без которых, как вы знаете, никто в лес не выйдет.

— А те отряды, что по тракту около твоих земель проходят? Они откуда?

— Те больше похожи на вольных или кочевников из степи. В основном верхом, но оружия немного, или они хорошо его прячут. Что, впрочем, и понятно, мои земли не дети охраняют, приучены уже не доверять странникам, а потому мимо нас стараются ходить только те, кому в драки ввязываться не хочется.

— Жаль, что мы так мало знаем сейчас о том, что происходит на границах, — посетовал Лонхат. — Боюсь, до добра это не доведет.

— Ты знаешь, мы делаем, что можем, — конунг положил руку на плечо старика. — Но посылать необученных детей в дозор я тоже не могу, а опытных воинов осталось не так много. Черная хворь наделала беды больше, чем мы могли предположить, однако новое поколение уже входит в силу и скоро снова можно будет организовать достойное войско.

— Будем надеяться, что это время у нас есть, — вздохнул Лонхат.

— Если на сегодня больше ни у кого нет никаких новостей, то все могут отдыхать, — Лид обвел окружающих усталым взглядом и жестом позволил всем покинуть зал. — Эйдан, задержись немного.

Йорунн бросила недоуменный взгляд на брата, но тот улыбнулся одними глазами, словно говоря “не о чем тревожиться, сестричка”. Йорунн вышла последней и плотно прикрыла за собой дверь. Эйдан по-хозяйски налил пару бокалов воды и пододвинул один из них конунгу, заслужив благодарный взгляд усталых глаз.

— Что с тобой? — участливо спросил старый друг, присаживаясь прямо на стол рядом с креслом конунга. — Ты сам не свой. Выглядишь изможденным и расстроенным. Неужели мои новости настолько встревожили тебя?

— Сам не знаю, что тебе сказать. Нет, вроде бы в том, что ты узнал я не вижу прямой угрозы, но что-то терзает меня, из этих мелочей я не могу сложить единую картину. Хочу, чтобы ты выслушал меня и сказал, что я упускаю.

— Почему тогда остальных прогнал? — искренне удивился друг. — Совет более опытных людей не был бы лишним.

— Наверное, не хочу сеять в них сомнения, пока. Многое из того, что я сейчас расскажу, покажется тебе странным, но прошу, не перебивай и дай мне закончить.

— Слушаю, — серьезно кивнул Эйдан.

— На самом деле, не одного тебя терзают опасения в том, что на границе что-то зреет. С севера приходят подозрительные вести, там стали появляться какие-то бродяги-проповедники. Пока они забредали в города лишь пару раз, но их речи полны ненависти и злобы.

— Что за речи?

— О наследии древней крови и праве на власть над Степью. Что, мол, власть рода Хольда идет от новой крови, а потому сама Великая Степь отвергает ее, насылая мор и войну. Как ты помнишь, граница королевства сейчас пролегает немногим севернее Астарте, дальше до самого Великого Моря лежат полупустынные земли кочевников, мы их не контролируем, но иногда торгуем с самыми мирными из них. Так вот, недавно все становища отошли вглубь пустошей. Даже те, кто раньше селился по берегам редких в том крае водоемов. Степь словно обезлюдела — ни людей, ни зверей, ни птиц. Я дважды отправлял отряды, чтобы они отыскали новые становища, но увы, все вернулись с пустыми руками. Пара смельчаков дошла до самого побережья в надежде найти кого-то из рыбаков, но и там пустынно. Лишь на горизонте были видны странные силуэты, будто бы лодки, но огромные, таких не строят у нас. Впрочем, мои люди могли ошибиться — они родом из Теритаки и даже побережье внутреннего моря видят нечасто.

Лид прервался, Эйдан терпеливо ждал продолжения.

— А недавно мне начали сниться странные сны, — неожиданно добавил конунг. — Такие, словно живые, и всегда об одном и том же. Словно я стою посреди пустой степи, со мной никого, ни людей, ни коней, только травы от горизонта до горизонта. А потом на севере поднимается ветер, он несет пылевую бурю, и она поглощает небо и землю. Иногда в этих снах я бегу, иногда стою на месте, но конец всегда один и тот же: когда буря добирается до меня, земля вокруг начинает проваливаться и рушиться, а я остаюсь на тонкой перемычке над беспросветной черной бездной, словно на тонком мосту над рекой. Эти сны не дают мне покоя. Что, если на нас в самом деле надвигается угроза? Ты говоришь, что на юге происходит что-то необычное, но и в пустошах неспокойно. Что, — он понизил голос до шепота, — если все это — части одного узора. Сейчас мы слепы и глухи, мало знаем о том, что творится в мире кругом. К западу и югу от нас лесные племена и Золотая Империя. И если первые иногда торгуют с нами, то вторым до нас не было дела никогда прежде. Они — дети магии, у них другие обычаи, чаяния, стремления, а в Великой Степи никогда не было магических источников. На севере — кочевники, которых мы некогда вытеснили в безлюдье. На востоке — внутреннее море и за ним непроходимые горы, которые столетиями хранили нас от непрошенных гостей. Я не вижу единой связи, но, похоже, какие-то силы привели в движение то, что казалось прежде незыблемым.

— Ты всерьез веришь, что сны тебе пытаются что-то сказать? — Эйдан скептично поднял бровь. — Скорее, они отражают твою собственную тревогу.

— Они кажутся ужасающе реальными: запахи, ощущения, звуки.

— Ты же сам понимаешь, как это звучит со стороны.

Конунг в волнении встал и прошелся по комнате, словно раздумывая, говорить ли дальше.

— Знаю, потому не хочу рассказывать всему совету. Хватит им неопытного правителя на троне. Безумца страна не переживет.

— Ты не более безумен, чем любой из них. Просто на твои плечи легла слишком большая ответственность, — вздохнул Эйдан. — Тебе нужен отдых.

— Мне нужны люди! Опытные воины, а не мальчишки, вроде нас с тобой.

— Но их мало, Лид, и нам надо опираться только на собственные силы. Да и вчерашние дети уже выросли, больше доверяй им. Ты можешь рассчитывать на Халу, Агейра, малыша Кита, как я слышал, он уже стал лучшим лучником всего королевства. В конце концов, пошли Орика — у него всяко опыта больше, чем у нас с тобой.

— Лонхат на меня скоро волком смотреть будет — он сына не видит, тот, как мне кажется, уже ест и и спит в седле, — Лид рухнул в кресло и прикрыл глаза руками. — Как же я устал от этой невозможности разорваться!

— Хочешь, я останусь на некоторое время в столице?

— Не откажусь, но сильно тебя задерживать не могу, у тебя тоже ведь дела на юге.

— Домой я отправлю гонца сегодня же. Пусть начнут переговоры о свободном проходе без меня, думаю, месяц я могу себе позволить.

— Спасибо тебе, мне очень важно знать, что ты поддерживаешь мои решения, — искренне поблагодарил конунг и как-то очень по-человечески улыбнулся. — Хватит о делах, лучше расскажи мне о доме, о сыне и о жене, хочу послушать о простых радостях.