Темный принц

Глава 9

Земля громыхала, содрогаясь и свертываясь. Нож Джейкоба глубоко вошел в ее тело во второй раз. Ветер словно сорвался с цепи, дуя со стремительной силой, заставляя листья, веточки и прутья лететь по воздуху, словно небольшие снаряды. Нож ударил в третий раз. Молния сверкнула в небе - раз, второй, третий, ударив в землю одновременно с раскатом грома, сотрясшим землю с дьявольской силой. Нож нашел ее в четвертый раз. Небеса разверзлись, и полился дождь, сильный и холодный, словно где-то прорвался шлюз.

Джейкоб был весь покрыт кровью. Он отодвинулся от нее, поднимая свою голову, поскольку небо враз потемнело. И услышал, как остальные закричали от ужаса.

- Черт возьми. - Он с яростью и вызовом поднял руку, чтобы нанести удар в пятый раз.

Но невидимая рука перехватила его запястье прежде, чем лезвие смогло коснуться ее, пальцы держали мертвой хваткой. Нож развернулся по направлению к горлу Джейкоба, и в течение одного длинного мгновения, он смотрел на окровавленное лезвие, видя, как оно медленно приближается к его коже. Удар оказался неожиданным, погрузив нож в него по самую рукоятку.

Из леса выбежали волки и окружили поляну, уставившись пылающими глазами на трех человек, уворачивающихся от веток, что с силой проносились по воздуху. Маргарет закричала и бросилась бежать. Гарри слепо тыкался на месте, а Ганс поскользнулся и упал на колени, поскольку земля вновь содрогнулась и вспучилась.

- Рейвен. - Михаил материализовался возле нее, страх за нее сжался вокруг его внутренностей. Он сорвал с нее джинсы, чтобы определить размер нанесенных повреждений.

Земля вновь вспучилась, расколов поляну посередине. Михаил зажал руками открытую рану, в попытке остановить ужасное кровотечение. В поле его зрения замерцал Жак, затем Эрик, Байрон. Прибыли Тьенн и Влад.

Грегори появился в небе, направляясь к трем человеческим ассасинам, окруженным стаей волков. И там, на лугу, с приближающимся к концу миром, он принял облик громадного черного волка - волка с безумными голодными глазами, в которых горело возмездие.

- Мой Бог, - Жак опустился на колени рядом с Михаилом, набирая полные пригоршни плодородной земли. - Байрон, собирай травы. Быстрее!

За считанные минуты они закрыли раны Рейвен сделанными ими припарками. Михаил игнорировал всех, обнимая Рейвен, - его большое тело склонилось над ней, защищая от штормового ливня.

Все внутри Михаила было сосредоточено, сфокусировано только на одном.

- Ты не покинешь меня , - приказывал он. - Я не отпущу тебя . - Сверкнула молния, разрезав небо и ударившись в землю. Вслед за ней прогремел гром, встряхнув горы.

- Жак! Элеонора рожает, - Влад был в отчаянии.

- Отнеси ее в дом. Позови Селесте и Дейдре. - Жак носком ноги ударил тело Джейкоба, с презрением, становясь так, чтобы создать дополнительную защиту для Рейвен.

- Она не умерла, - прошипел Михаил, видя сочувствие в глазах брата.

- Она умирает, Михаил. - У Жака в груди все болело от понимания этого.

Михаил притянул ее к себе, склонившись так, что его щека прикоснулась к ее.

- Я знаю, что ты слышишь меня, ты должны выпить, Рейвен. Пей жадно.

Он почувствовал слабое движение в своем сознании. Тепло, сожаление. Так много боли.

- Позволь мне уйти.

- Нет! Никогда! Не говори. Просто пей. Ради меня, если ты меня любишь, ради меня, ради моей жизни, пей, что я тебе предлагаю. - И прежде чем Жак смог предугадать его намерении и попытаться остановить его, Михаил сделала глубокий разрез на своей яремной вене.

Темная кровь забила струей. Михаил притянул к себе девушку, используя всю власть, какая у него была, чтобы добиться от нее согласия. Ее сила воли уступила ему; ее тело слишком ослабло, чтобы сопротивляться. Она глотала то, что вливалось ей в рот, но сама пить не могла.

Молния за молнией врезалась в землю. Дерево взорвалось, осыпавшись огненно-красными искрами. Земля вновь вздыбилась, поднялась, треща по швам. Над ними склонился Грегори, самый темный из Карпатцев, его бледные глаза были ледяными и несли в себе явное обещание смерти.

- Волки сделали свою работу, - безжалостно заявил Эрик. - Молния и землетрясение доделают остальное.

Жак проигнорировал его, обхватив Михаила за плечи.

- Достаточно, Михаил. Ты быстро слабеешь. Она потеряла слишком много крови, и у нее внутренние повреждения.

Черная ярость заполонила Михаила. Он откинул голову назад и проревел свой отказ, звук которого пронесся через леса и горы, словно раскаты грома. Деревья вокруг них оказались объяты пламенем, взрываясь как динамитные шашки.

- Михаил. - Жак отказался ослабить свою хватку. - Останови ее сейчас же.

- Она взяла мою кровь, которая исцелит ее. Если мы сможем удержать кровь внутри нее, поместить ее под землю и провести исцеляющий ритуал, то она выживет.

- Достаточно, черт возьми! - В голосе Жака слышался самый настоящий страх.

Грегори осторожно дотронулся до Михаила.

- Если ты умрешь, мой старый друг, мы потеряем шанс спасти ее. Мы должны работать сообща, если хотим добиться этого.

Голова Рейвен безвольно откинулась назад, а тело напоминало тряпичную куклу. Кровь Михаила беспрепятственно стекала по его груди. Жак склонился было над своим братом, но Грегори оказался там раньше него, закрывая зияющую рану единственным прикосновением своего языка.

Михаил не обращал никакого внимания на окружающих, поскольку все внутри него было сосредоточено, требовало от него полного сосредоточения на Рейвен. Она ускользала от него, тая медленно, но уверенно. Ее сердцебиение было прерывистым, один удар, ничего, снова один удар. И снова зловещая, мрачная тишина.

Ругаясь, Михаил, положил ее плашмя, физически вгоняя в нее воздух, искусственно стимулируя ее дыхание. Его разум искал следы ее, и нашел - маленький съежившийся свет, тусклый и угасающий. Она плыла в целом море боли. Она была слаба сверх всякого воображения. Вдох, массаж. Призыв к ней вернуться, подкрепленный приказом. Повтор.

Позади них стремительный поток воды спускался с горного каньона, твердая стена набирала скорость и силу. Земля вновь содрогнулась. Два дерева оказались охвачены огнем, и это несмотря на сильнейший ливень.

- Позволь нам помочь, - тихо приказал Грегори.

Жак осторожно отодвинул брата в сторону, принимаясь за искусственное дыхание, в то время как Грегори вдыхал в Рейвен воздух. Вдох, выдох. Жак заставлял ее сердце работать, что позволило Михаилу сосредоточиться на своем ментальном поиске. Ощутив в своем сознании движение, легчайшее прикосновение, он понял, что это была она, поэтому крепко ухватился за этот след и последовал по нему.

- Ты не покинешь меня.

Она попыталась ускользнуть от него, как можно дальше. Слишком много боли было в том направлении, в котором звал ее он.

Запаниковав, Михаил выкрикнул ее имя.

- Ты не можешь меня покинуть, Рейвен. Я не выживу без тебя. Возвращайся ко мне, возвращайся, или я последую за тобой, куда бы ты ни пошла .

- Я нащупал пульс, - сказал Жак. - Он слабый, но он есть. Нам нужен транспорт.

В сгущающейся темноте появилось какое-то мерцание. Рядом с ними возник Тьенн.

- Элеонора разродилась, ребенок жив, - сообщил он. - Это мальчик.

Михаил выдохнул в длительном, тихом шипении.

- Она подставила Рейвен.

Жак предупреждающе тряхнул головой, когда Эрик решил было заговорить, пытаясь защитить женщину. Михаил пребывал в убийственной ярости, и малейшая ошибка могла спровоцировать его. Именно ярость Михаила провоцировала эту бушующую погоду, неистовый шторм и вспучивание земли.

Михаил вновь погрузился в себя, удерживая Рейвен рядом с собой, принимая на себя так много ее боли, как мог. Поездка домой превратилась для него в расплывчатое пятно - по ветровому стеклу барабанил дождь, сверкали и щелкали молнии. Деревня была безлюдной и темной, от свирепого шторма отключилось электричество. Внутри своих домов съежились и молились люди, надеясь пережить этот свирепый шторм, не понимая, что все их жизни зависят от храбрости и стойкости хрупкой человеческой женщины.

Тело Рейвен, такое вялое и безжизненное, освободили от окровавленной одежды и разместили на кровати Михаила. Были измельчены целебные травы, а некоторые из них даже подожжены. Старые припарки были заменены на новые, более сильные, в попытке остановить дальнейшую потерю крови. Дрожащими пальцами Михаил дотронулся до темных синяков на ее лице, до темных отметок, которые явственно проступили на ее полной молочно-белой груди, и где Джейкоб преднамеренно причинил ей боль в своем ревнивом безумном припадке. Ярость охватила Михаила, и он страстно захотел сломать шею Джейкоба своими собственными руками.

- Ей нужна кровь, - отрывисто проговорил он.

- Так же, как и тебе. - Жак подождал, пока Михаил не укрыл Рейвен простыней, прежде чем предложил свое запястье. - Пей, пока сможешь.

Грегори дотронулся до его плеча.

- Извини меня, Жак, но моя кровь сильнее. Она содержит колоссальную силу. Позволь мне сделать эту мелочь для моего друга. - После кивка Жака, Грегори сделал надрез на своей вене.

Наступила тишина, в то время как Михаил брал от Грегори его ценную кровь. Жак тихо вздохнул.

- Вы обменялись кровью трижды? - Он заставил свой голос звучать нейтрально, не желая показывать недовольство своим лидером и братом.

Темные глаза Михаила предупреждающе вспыхнули.

- Да. И если она выживет, то, скорее всего, станет одной из нас. - Невысказанной осталась вероятность, что если она сможет выжить, лишь для того, чтобы быть уничтоженной тем, кто обратил ее.

- Обратиться за медицинской помощью к людям, чтобы спасти ее, мы не можем. Если наш способ не сработает, Михаил, то ее доктора тем более не смогут ничего сделать, - предупредил Жак.

- Черт, ты думаешь, я не понимаю, что сделал? Ты думаешь, я не знаю, что обманул ее надежды, что не смог защитить ее? Что это я своими эгоистичными поступками поставил ее жизнь под угрозу? - Михаил сорвал свою окровавленную рубашку, скатал ее одной рукой и забросил в самый дальний угол комнаты.

- Бессмысленно оглядываться назад, - спокойно проговорил Грегори.

На пол упали ботинки Михаила, его носки, а сам он вытянулся на кровати рядом с Рейвен.

- Она не может принять кровь нашим способом, она слишком слаба. У нас нет иного выбора, кроме как воспользоваться их примитивным методом по переливанию крови.

- Михаил… - Предупреждающе сказал Жак.

- У нас нет выбора. Она не взяла нужное ей количество, даже находясь так близко. Мы не можем позволить себе отсрочки, споря на эту тему. Я прошу тебя, брат, и тебя, Грегори, как моих друзей, сделать это для нас. - Михаил притянул голову Рейвен к себе на колени, сел, откинувшись на подушки, и устало закрыл глаза, в то время как они начали готовиться.

Проживи еще тысячу лет, Михаилу никогда не забыть то первое ощущение тревоги скользящее в его сознании, пока он словно мертвый лежал под землей. Понимание происходящего взорвалось у него в голове, распространив ужас в его сердце и ярость в его душе. Он чувствовал, как Рейвен дрожит от страха. Чувствовал руку Джейкоба на ее драгоценном теле, зверские удары, стремительное движение ножа, проходящего через ее кожу глубоко внутрь тела. Так много боли и страха. Так много вины за то, что она не смогла защитить Элеонору и ее нерожденного ребенка.

Слабое прикосновение Рейвен проскользнуло в его сознании, похожее на шепот, граничащее с болью и сожалением.

- Мне так жаль, Михаил. Я подвела тебя . - Ее последняя связная мысль была о нем.

Он испытывал отвращение к себе, к Элеоноре, у которой не хватило дисциплины научиться ментальному общению, сфокусированному и безупречному.

С первой же минутой понимания этого, в то время как он лежал беспомощный, запертый под землей, все основные принципы его жизни, его верований, пошатнулись. Когда он вырвался на свободу, Жак поднялся вместе с ним, то ментально дотянулся до Джейкоба и погрузил окровавленный нож по самую рукоятку в горло убийцы.

Шторм обеспечил Владу и Элеоноре возможность вырваться на свободу без опасения ослепнуть или потерять ориентацию даже на минуту, которой ассасинам хватило бы, чтобы убить его рожающую жену.

Михаил нашел сознание Рейвен, укутав его теплом и любовью, и притянул ее в убежище своих рук. Игла вошла в его руку, проколов ее. Он не сомневался, что его брат будет находиться рядом и контролировать переливание крови. Жак держал в своих руках не только жизнь Рейвен, но также и жизнь Михаила. Если она умрет, Михаил последует за ней. Он знал, что в его сердце все еще оставалась ярость, грозящая поставить под угрозу жизнь любого, находящегося рядом с ним, как Карпатца, так и человека. Он мог только надеяться, что Грегори окажется в состоянии оперативно и точно совершить карпатское правосудие, если Рейвен суждено умереть.

- Нет. - Даже в своем бессознательном состоянии она пыталась спасти его.

Он погладил ее по волосам в медленной ласке.

- Спи, малышка. Тебе нужен исцеляющий сон . - Используя свое сознание, он дышал за них обоих, вдох и выдох, вгоняя воздух в свои легкие, в ее легкие. Поддерживал ритм их сердец. Он взял на себя как можно больше жизненных процессов в ее теле, чтобы облегчить ее исцеление.

Жак знал, что разум Михаила был занят. Если эта женщина перестанет бороться за жизнь, то они потеряют Михаила. Прямо сейчас Михаил использовал свою силу, чтобы поддерживать ее кровообмен, биение ее сердца и работу ее легких. Это был изматывающий процесс.

Грегори встретился с глазами Жака поверх головы Михаила. Он не собирался позволить этой паре умереть. Это было в их силах исцелить ее.

- Я сделаю это, Жак. - И это была не просьба.

В этот момент рядом с ними замерцал воздух, и появились Селесте вместе с Эриком.

- Он предпочел последовать за ней, - тихо сказала она. - Он слишком сильно любит ее.

- Это уже известно? - Спросил Жак.

- Он отдаляется, - ответил Эрик. - Все Карпатцы могут чувствовать это. Есть хоть какой-нибудь шанс спасти их?

Жак поднял взгляд, его красивое измученное лицо, его темные глаза, так похожие на глаза Михаила, излучали убитость горем.

- Она борется за него. Она знает, что он предпочтет последовать за ней.

- Достаточно! - Прошипел Грегори, привлекая внимание всех остальных. - У нас нет иного выбора, кроме как спасти их. Это все, что должно быть в наших сознаниях.

Селесте направилась к Рейвен.

- Позвольте это сделать мне, Жак. Я женщина, у меня будет ребенок. Я не совершу ошибки.

- Грегори - целитель, Селесте. Ты же беременна, а это очень сложная задача, - тихо отклонил ее предложение Жак.

- Оба из вас уже поделились с ними своей кровью. Вы можете совершить ошибку. - Селесте отдернула простынь с живота Рейвен.

Ее вздох был слышен каждому, ее ужас был почти живым. Невольно она отступила назад.

- Мой Бог, Жак. Здесь нет ни единого шанса.

В ярости Жак локтем отодвинул ее с пути. Но между ними встал Грегори, его бледные глаза прошлись по Селесте подобно ртути, мерцая спокойствием, холодной угрозой и ужасным упреком.

- Даже вопроса не возникает, что только я смогу исцелить ее. И, что она будет исцелена. Пока я занимаюсь этим, то хочу, чтобы в комнате остались только те, кто полностью верит в успех. А теперь уходите, если не можете оказать мне эту помощь. Мне нужна только полная уверенность, как в своем сознании, так в сознаниях тех, кто окружает нас. Она будет жить, так как другой альтернативы нет.

Грегори положил руки поверх раны, закрыл глаза и, покинув свое тело, вошел в ужасно израненное тело, лежащее подобно мертвому.

Михаил чувствовал, как боль скользит в Рейвен. Она вздрогнула, постаравшись отодвинуться, постаравшись исчезнуть, чтобы это новое, болезненное ощущение не дотронулось до нее. Но Михаил без труда окружил ее, удерживая, чтобы Грегори смог делать свою сложную работу по восстановлению поврежденных органов.

- Расслабься, малышка. Я здесь, с тобой .

- Я не могу этого сделать . - Это были по большей части чувства, чем слова. Было так много боли.

- Тогда решай за нас, Рейвен. Ты не уйдешь одна.

- Нет! - Протест Жака был таким резким. - Я знаю, что ты делаешь, Михаил. Сейчас же пей, или я прекращу переливание крови.

Ярость вскипела, вытолкнув Михаила из его полуоцепенелого состояния. Жак встретил ярость, горевшую в его глазах, с невероятным спокойствием.

- Ты слишком ослаб от потери крови, чтобы противостоять мне.

- Тогда предоставь мне возможность питаться. - Холодная, темная как сама ночь, ярость прозвучала в этих словах. Чистая угроза, угроза смерти.

Жак без колебаний подставил свое горло, сумев предотвратить стон боли, когда Михаил глубоко вонзил в него зубы, поглощая кровь жадно, жестоко - словно дикое животное. Жак не сопротивлялся и не издал ни одного звука, предлагая свою жизнь брату и Рейвен. Эрик двинулся было к Жаку, когда у того подогнулись колени и он тяжело опустился вниз, но Жак жестом показал ему отойти.

Михаил резко поднял свою голову, потемневшие черты его лица выражали такую обеспокоенность и убитость горем, что у Жака все внутри перевернулось.

- Прости меня, Жак. Для меня нет никакого извинения за то мучение, что я причинил тебе.

- Здесь нет ничего, за что стоило бы извиняться, поскольку я предлагал тебе все по собственной воле, - небрежно прошептал Жак. И немедленно рядом с ним оказался Эрик, предлагая Жаку свою кровь.

- Как кто-то мог совершить подобное с ней? Она такая хорошая, такая храбрая. Она рисковала своей жизнью, чтобы помочь незнакомке. Как кто-то мог хотеть причинить ей боль? - Спросил Михаил, поднимая глаза к Небесам.

Ответом ему была тишина.

Пристальный взгляд Михаила нашел Грегори. Он наблюдал, как его друг работает, полностью сосредоточенный на исцеляющем ритуале. Низкое пение успокаивало его, принося некоторое облегчение его измученной душе. Он мог чувствовать Грегори, находящегося вместе с ним, внутри ее тела, работающего, творящего магию по восстановлению ее тела в медленном скрупулезном процессе.

- Достаточно крови, - прошептал Жак охрипшим голосом, одновременно зажигая ароматические свечи и подхватывая низкое пение.

Грегори пошевелился, и хотя его глаза все еще оставались закрытыми, он кивнул.

- Ее тело пытается измениться. Наша кровь проникает в ее органы, производя изменения и восстанавливая ткани. Для этого ей нужно время. - И он двинулся назад в глубину проникающего ранения, которым занимался. - Ее матка была повреждена, и ранение было слишком значительным, чтобы рисковать без нужды. Она должна быть превосходно восстановлена.

- Ее сердце едва бьется, - сказал Жак слабым голосом, соскальзывая с кровати на пол. Он выглядел испуганным, обнаружив себя там.

- Ее телу нужно больше времени, чтобы измениться и выздороветь, - добавила Селесте, наблюдая за работой Грегори.

Она знала, что оказалась свидетельницей чуда. Она еще никогда не находилась так близко от легендарного Карпатца, о котором шептались все. Всего несколько их людей видели Грегори вблизи. Могущество так и излучалось из всех его пор.

- Она права, - со слабостью в голосе согласился Михаил. - Я продолжаю дышать за нее, продолжаю подстраховывать ее сердцебиение. Эрик, ты должен позаботиться о Жаке.

- Отдыхай, Михаил, присматривай за своей женщиной. С Жаком все будет в порядке. Если возникнут проблемы, то здесь еще находиться Тьенн. Грегори провел много часов, обучая его, - ответил Эрик. - А если потребуется, то мы сможем позвать на помощь и остальных.

Жак потянул свою руку к брату. Михаил принял ее.

- Ты должен успокоить свой гнев, Михаил. Шторм слишком сильный. Все горы злятся вместе с тобой. - Он закрыл свои глаза и положил голову на край кровати, а его рука все еще оставалась в руке Михаила.

Рейвен почти отрешенно ощущала все то, что происходило с ее телом. Через свою связь с Михаилом она была осведомлена обо всех тех, кто находился в комнате, об их перемещениях. Он каким-то образом находился вместе с ней, в ее теле, дыша за нее. И был кто-то еще, кто-то, кого она не узнавала, и который также находился в ее теле, работая подобно хирургу, восстанавливая обширные повреждения на ее теле, в ее внутренних органах, уделяя особое внимание ее женским половым органам. Ей хотелось просто остановиться, позволить боли поглотить ее, унести туда, где нет никаких ощущений. Она могла просто уйти. Она устала, так устала. Это было бы так легко. Это было то, чего она хотела, чего так страстно желала.

Но она отвергла это обещание покоя, сражаясь, чтобы крепко уцепиться за жизнь. За жизнь Михаила. Ей хотелось пройтись пальцами по напряженным линиям, которые, как она знала, будут вокруг его рта. Ей хотелось уменьшить его вину и ярость, убедить его, что все это было ее собственным выбором. Его любовь, всеобъемлющая и стойкая, безоговорочная и бесконечная, была намного больше того, с чем она могла справиться. Но больше всего ей хотелось узнать, что за изменения происходят с ее телом.

Ничто из этого не трогало ее, завернутую в крепкий и защищенный кокон любви Михаила. Он дышал - она дышала. Его сердце билось - ее сердце билось.

- Спи, малышка, Я присмотрю за нами обоими .

После нескольких долгих изнурительных часов, Грегори выпрямился, его волосы были мокрыми от пота, его лицо было утомленным и резко очерченным, его тело ныло от усталости.

- Я приложил все усилия. Если она выживет, то сможет иметь детей. Кровь Михаила и земля должны завершить процесс исцеления. Изменение произойдет быстро, поскольку она не понимает этого и не борется с ним. - Он провел запачканной кровью рукой по своим волосам. - Она сражается только за жизнь Михаила, думает только об его жизни и о том, как ее смерть повлияет на него. Я думаю, что это лучше всего, так как она не понимает, что в действительности происходит с нею. Она не знает обо всей глубине своих ран. А это такая сильная боль. Она так сильно страдает, но, к счастью, не относится к тем, кто пасует перед трудностями.

Жак уже приготовил новые припарки, чтобы заменить окровавленные.

- Мы можем дать ей еще крови? Она все еще теряет очень много, что мне не нравится, и так слаба, что я боюсь, что она не переживет сегодняшнюю ночь.

- Да, - ответил Грегори задумчиво устало, - но не больше пинты или двух. И мы должны сделать это не спеша, иначе встревожим ее. То, что она безоговорочно приняла в Михаиле, она не примет в себе. Дайте ей мою кровь. Она столь же сильна, как и кровь Михаила, чья слабость увеличивается, поскольку он старается дышать за нее и поддерживать ее сердцебиение.

- Ты устал, Грегори, - запротестовал Жак. - Есть и другие.

- Но не с моей кровью. Делай, как я сказал. - Грегори сел и стал спокойно наблюдать, как игла входит в его вену.

Никто не спорил с Грегори - он был сам себе закон. Только Михаил в действительности мог называть его другом.

Селесте сделала глубокий вдох, желая сказать что-нибудь Грегори, что показало бы ее восхищение, но хватило всего одного его взгляда, чтобы остановиться. Грегори был островком спокойствия в бушующем море, он был смертельно опасен в своей холодности.

Жак позволил драгоценной жидкости Грегори перетекать прямо в вену Рейвен. Это был не самый быстрый и не самый лучший способ для выздоровления, но высказывания Грегори немного уменьшили тревоги Жака. Им следует собраться и позаботиться обо всех деталях. Михаил верил, что именно детали спасают жизни.

- Нам необходимо оценить размер ущерба, нанесенного нашим людям. Все ассасины мертвы, никто не сбежал?

- Ганс, пара американцев, и мужчина, который напал на Рейвен. - пересчитал их Эрик. - Там были только они. Ни один смертный не смог бы пережить силу этого шторма, убийственную ярость животных. Если бы там находился невидимый наблюдатель, то Михаил или животные об этом бы знали.

Грегори устало пошевелился, от непрекращающихся усилий, его невероятная сила постепенно уменьшалась.

- Больше никого не было. - Сказал он так властно, чтобы никому и в голову не пришло задавать ему вопросы, на что они естественно и не решились.

Жак обнаружил, что небольшая усмешка впервые за весь вечер коснулась его рта.

- Но ты очистил территорию, Эрик?

- Полностью. Тела сожжены, положены все вместе под деревом, словно они искали убежище, и их ударило молнией. От ран нет никаких следов, - отчитался Эрик.

- Завтра будет организована поисковая группа по розыску пропавших туристов и Ганса. Байрон, твой дом ближе всего, поэтому оставшиеся ассасины будут подозревать тебя. Не приближайся к своему дому. Владу следует забрать Элеонору и ребенка как можно дальше отсюда.

- Они могут путешествовать? - Спросил Грегори.

- Только на машине.

- У нас вся ночь впереди. Кроме того, у меня есть дом, которым я пользуюсь только в зимние месяцы, да и то не всегда. Он прекрасно защищен и труднодоступен. - Улыбка Грегори не затронула его серебристых глаз. - Мне нравится уединение. И в данный момент он не занят. Я предлагаю его по собственной воле, чтобы защитить женщину и ребенка, и до тех пор, пока это будет необходимо. Дом находится в доброй сотне миль от этого места. Я же поскитаюсь по миру, так что вас никто не побеспокоит.

И прежде чем Влад успел запротестовать, Жак заговорил раньше него.

- Превосходная идея. Это решит одну из наших проблем. У Байрона есть свое собственное убежище. Займись этим сейчас же, Влад. И охраняй Элеонору хорошенько. Она представляет для нас большую ценность, точно так же, как и ребенок.

- Я должен поговорить с Михаилом. Элеонора очень сильно расстроена, что подвергла жизнь Рейвен опасности.

- Михаил не в себе. - Жак вынул иглы из безвольного тела Рейвен и руки Грегори. Ее дыхание было таким слабым, почти не заметным, и он не понимал, как Михаилу удается его поддерживать. - Вы обсудите все в другой раз. Он сосредоточил все свои силы на выживании Рейвен. Его женщина не может дышать сама.

Влад нахмурился, но уступил, когда Грегори взмахом руки отослал его прочь. Он мог бы остаться и поспорить с Жаком, чтобы успокоить свою Спутницу Жизни, но они все повиновались Грегори. Он был правой рукой Михаила, самым безжалостным из их охотников, настоящим целителем их народа, и он охранял его, как самое ценное сокровище.

- Никто из наших людей еще сегодня не питался, - заметил Эрик, изучая бледные черты лица своей жены. - На улице нет ни одного человека.

- Риск слишком велик, когда мы вынуждены входить в дома людей, - вздохнул Жак, сожалея, что не может проконсультироваться с Михаилом.

- Не беспокой его, - сказал Грегори. - Она нуждается в нем больше, чем мы. Если она умрет, мы потеряем не только его, но и реальный шанс на дальнейшее выживание для нашей расы. Ноэль была последней выжившей женщиной, и то это было почти пятьсот лет назад. Мы нуждаемся в этой женщине, чтобы наш вид продолжил свое существование. Нам понадобятся все наши силы, так как это еще не конец.

Михаил пошевелился, открыв свои темные обеспокоенные глаза.

- Еще ничего не кончено. По крайней мере, есть еще двое, возможно даже четверо. Евгений Словенски, Курт ван Хелен. Я не знаю личности двух других путешественников, не знаю, вовлечены ли они вообще. Их имена можно узнать в гостинице, миссис Галвенстейн может сообщить нам их. - Его длинные ресницы опустились, а пальцы глубоко зарылись в волосы Рейвен, словно он мог оттащить ее от края смерти.

Жак наблюдал, как длинные пальцы с любовью ласкают ее волосы.

- Грегори, мы можем поместить ее на несколько часов в землю?

- Это должно ускорить процесс выздоровления.

Эрик и Жак спустились вниз, чтобы подготовить подвал, раскрывая землю всего одной командой, обеспечивая достаточно места, чтобы можно было положить два тела бок о бок. Они осторожно перенесли Рейвен. Михаил все время оставался рядом с ней, ничего не говоря и полностью сосредоточившись на ее сердце, на ее легких, на защите тусклого огонька, в котором заключалось ее желание жить.

Он опустился в глубокие недра земли, почувствовав, как целебные свойства богатой почвы окружают его подобно радушной кровати, и принял легкое тело Рейвен, пристраивая ее тело под защитой своего.

Михаил пошевелил руками, создавая небольшой туннель над их головами, и приказал земле закрыть их. Почва оказалась везде - вокруг и поверх его ног, ее ног, - покрыла их тела, вдавливая их еще глубже в землю.

Сердце Рейвен подпрыгнуло, почти пропустив удар, начав биться неритмично, несмотря на устойчивое биение его собственного сердца.

- Я живая! Они закапывают нас живьем !

- Не разговаривай, малышка. Мы являемся частью земли, чье предназначение исцелять нас. И ты не одна, я здесь, с тобой.

- Я не могу дышать.

- Я дышу за нас обоих.

- Я не могу этого выносить. Заставь их остановиться.

- Земля обладает восстанавливающими свойствами. Позволь им сработать. Я же Карпатец - часть земли. Здесь нечего бояться. Ни ветра, ни почвы, ни воды. Здесь только мы.

- Но я не Карпатка. - В ее сознании слышался непередаваемый ужас.

- Теперь мы оба Карпатцы и ничто не сможет причинить тебе боль.

Она закрыла свое сознание от его, начав отчаянную борьбу, которая могла только приблизить конец ее жизни. Михаил понял, что спорить бесполезно. Она не могла принять землю, окружающую ее, находящуюся над ее головой. Он немедленно выпустил их из-под земли, заставляя ее сердцебиение успокоиться, стать почти нормальным, и выплыл наверх, держа ее на руках.

- Этого я и боялся, - сказал он Жаку, который все еще находился в подвале. - В ее венах течет сильная карпатская кровь, но ее сознание ограничено человеческими пределами. Погребение предполагает смерть. А она не переносит глубоко раскопанную землю.

- Тогда мы должны принести почву к ней, - сказал Жак.

- Она слишком слаба, Жак, - Михаил прижимал Рейвен к себе, а на его лице отпечаталась вся его печаль. - В том, что было сделано с ней, нет никакого смысла.

- Нет, это не так, Михаил, - сказал Жак.

- Я был таким себялюбивым с ней, и все еще им остаюсь. Я должен был позволить ей найти умиротворенность, но не смог. Я бы последовал за ней, Жак, но не знаю, смог бы я спокойно покинуть этот мир, как должен был бы сделать.

- Я как насчет остальных из нас? Она представляет собой наш шанс, нашу надежду. У нас должна быть надежда, Михаил. Без нее никто из нас не продержится долго. Мы верим в тебя, мы верим, что ты найдешь ответы для остальных из нас. - Жак остановился возле двери, ведущей из подвала. - Я подготовлю матрас. Байрон, Эрик и я наполним его самой богатой землей, какую сможем только найти.

- Они питались?

- Ночь только началась, у нас еще много часов впереди.

В подвале они создали целебную кровать, используя травы и благовония, покрыли матрас на три дюйма землей. И вновь Рейвен и Михаил устроились вместе: ее голова лежала на его груди, его руки крепко прижимали ее к нему. Жак обложил ее землей так, что она охватывала все изгибы ее тела. Также из земли они создали тонкое одеяло, которым и прикрыли их, добавив простыню, чтобы Рейвен была в состоянии чувствовать убедительное удобство хлопка своей шеей, своим лицом.

- Не позволяй ей двигаться, Михаил, - приободрил его Жак. - Хотя раны закрываются, она все еще теряет кровь. Не так много, да и мы через пару часов можем дать ей еще.

Михаил прикоснулся своей щекой к ее шелковистой голове, позволяя своим глазам закрыться.

- Иди, поешь, Жак, прежде чем свалишься, - пробормотал он слабо.

- Я пойду, когда вернутся остальные. Мы не оставим тебя и твою женщину без защиты.

Михаил пошевелился, словно мог протестовать, но затем усмешка изогнула твердые уголки его рта.

- Напомни мне отвести тебя подальше и преподать один или два урока, когда я почувствую себя лучше. - И он заснул под смех Жака, звучавший в его ушах, и Рейвен, находящейся рядом с ним и крепко обхваченной его руками.

Снаружи ливень перешел в мелкий дождик, ветер утих, забрав с собой грозовые тучи. После нескольких серий землетрясений земля замерла. Кошки и собаки, а также домашний скот вернулись к своему нормальному поведению. Дикие животные наконец-то нашли убежище от шторма.

Пробуждение Рейвен было медленным, болезненным. Прежде чем открыть глаза, она оценила ситуацию. Она была ранена, она должна была умереть. Она находилась в объятиях Михаила, их ментальная связь была сильна как никогда. Он отодвинул ее от смерти, а затем предложил уйти - только если он пойдет вместе с ней. Она могла слышать звуки дома, скрипевшего над ее головой, успокаивающие звуки дождя, барабанившего по крыше, в окна. Кто-то ходил по дому. Если бы она приложила побольше усилий, то смогла бы определить, кто это был и в какой части дома он находится, но все это казалось слишком обременительным.

Она медленно позволила ужасу того, что произошло, проиграться у нее в сознании. Запертая в ловушку женщина, почти готовая родить, уродливый фанатизм, который привел к такому зверскому убийству и безумию. Лицо Джейкоба, когда он с силой швырнул ее и сорвал с нее одежду.

Тихий встревоженный крик Рейвен заставил руки Михаила сжаться вокруг нее еще крепче, его подбородок уткнулся в ее голову.

- Не думай об этом. Позволь мне погрузить тебя в сон.

Она прикоснулась своими пальцами к его шее, желая убедиться в его устойчивом пульсе.

- Нет. Я хочу вспомнить, покончить с этим раз и навсегда.

Его тревога проявилась незамедлительно, что встревожило ее, как ничто иное до этого.

- Ты слишком слаба, Рейвен. Тебе потребуется большее количество крови, больше сна. Твои раны были слишком серьезны.

Она пододвинулась, всего лишь слегка шевельнулась, но боль тут же вцепилась в нее.

- Я не могла дотянуться до тебя. Я пыталась, Михаил, ради той женщины.

Он поднес ее пальцы к своему теплому рту, прикоснувшись к ним губами.

- Никогда больше, Рейвен, я не подведу тебя.

В его сознании и сердце было куда больше боли, чем в ее теле.

- Я сама решила последовать за ними, Михаил. Я сама решила впутаться во все это и помочь той женщине. Я совершенно точно знала, на что способны те люди. Я сознательно пошла на все это. И я не обвиняю тебя, пожалуйста, не думай, что подвел меня. - Говорить было так трудно. Ей хотелось спать, хотелось благословенного забытья онемевшего тела и сознания.

- Позволь мне помочь тебе уснуть, - прошептал он тихо, его голос был подобен ласке, его рот обрушился на ее пальцы, добавляя соблазна.

Рейвен проглотила согласие, ей не хотелось быть трусихой. Как это возможно, что она все еще остается живой? Как? Она вспомнила ужасный момент, когда Джейкоб вцепился своими руками в ее грудь. Своими погаными руками. От этих воспоминаний у нее по коже побежали мурашки. Ей захотелось мыться до тех пор, пока у нее совсем не останется кожи. Его лицо, такое дьявольское, сумасшедшее, злобное. Каждый стремительный удар ножом, который наносил смертельную рану.

Штор, землетрясение, молнии, гром. Волки, выскочившие перед Саммерсами, перед Гансом. Откуда она все это знает, так отчетливо видит в своем сознании? Перекошенное от страха лицо Джейкоба, его расширенные от ужаса глаза, нож, торчащий из его горла. Почему она не умерла? Откуда она все это знает?

Ярость Михаила. Она была сверх всякого воображения, выходила за рамки простого физического тела. Ничто не могло содержать такой бешеный гнев. Он сочился из него, подпитывая шторм, пока земля не начала вздыматься и сворачиваться, пока вспышки молний не начали ударять в землю, и пока не полился дождь.

Это было на самом деле или частью какого-то вселяющего ужас ночного кошмара? Но она знала, что все это было на самом деле, и что она была близка к какой-то страшной правде. Но боль была такой сильной, что она так сильно устала, и Михаил был ее единственным утешением. Ей хотелось вернуться назад в убежище, которое он ей предлагал, и просто позволить ему защитить ее, держать в безопасности, пока она вновь не станет сильной. Михаил же просто ждал, позволяя ей сделать выбор. Он обеспечивал ее теплом, любовью, близостью, но все равно что-то удерживая внутри себя, подальше от нее.

Рейвен закрыла свои глаза, сосредоточилась и вспомнила.

Михаил, внезапно оказавшийся рядом с ней, боль и страх в его темных, гипнотизирующих глазах, его руки, притягивающие ее к себе, его сознание, ищущее и находящее ее, приказывающее ей остаться, якорем удерживающее ее на земле, в то время как ее тело умирало. Там же находился его брат и большая часть его людей. Что-то было помещено в ее живот, - что-то, что казалось, прокладывало свой собственный путь в ее теле, что-то теплое и живое. Низкое, успокаивающее пение, заполнившее воздух вокруг них.

Шок и тревога исходили от людей Михаила, чья кровь, теплая, сладкая, придающая энергию, вливалась в ее тело, в ее органы, восстанавливая мышцы и ткани. Но вливалась не в вену, а в…

Рейвен неподвижно замерла, ее сознание было так поражено этим, что тоже оцепенело. Дыхание само выходило из ее тела. Не в первый раз . Всплыли и другие воспоминания: доводящая до безумия манера Михаила питаться, его рот, жадно прижатый к коже поверх ее сердца.

- О, Мой Бог! - Слова вырвались у нее подобно подавленному всхлипу отрицания.

Это была самая настоящая правда, а не какие-то галлюцинации. Но ее человеческое сознание отвергало ее. Это было невозможно, этого не могло быть. Она находилась посередине какого-то ужасного ночного кошмара и в любой момент могла проснуться. Этим и объясняется то, что произошло. В ней все смешалось - фанатичная вера ассасинов в вампиров и сила Михаила. Но ее повышенные чувства говорили ей совсем другое, - они говорили ей, что это было на самом деле. Что она лежит в своеобразной подземной пещере, с землей находящейся как под ней, так и поверх нее. Они пытались закопать ее. Усыпить. Исцелить.

Михаил просто ждал, позволяя ее сознанию усвоить информацию, ничего не утаивая от нее. Даже когда она потянулась к его воспоминаниям. Когда он, наконец, дождался ее реакции, то был совершенно удивлен. Он ожидал криков, слез, истерики.

Рейвен растеребила матрас, издав низкий животный крик боли. Она откатилась от него, не обращая внимания на возможные последствия для своего смертельно раненого тела.

Он заговорил резко, намного резче, чем ему бы хотелось, потому что страх за ее безопасность перевешивал его сострадание. Его команда парализовала ее тело, в беспомощном состоянии поймав в ловушке на полу. Только ее глаза оставались живыми и наполненными ужасом, когда он присел рядом с ней, пробежал руками по ее ранам, определяя размер повреждений.

- Расслабься, малышка. Я понимаю, что это знание потрясло тебя, - пробормотал он и нахмурился, увидев, как драгоценная кровь сочится из трех из четырех ран. Подняв ее, он начал покачивать ее в своих руках в непосредственной близости от своего сердца.

- Позволь мне уйти. - Ее мольба прозвучала в его сознании, эхом отозвавшись в сердце.

- Никогда. - Суровые черты лица Михаила превратились в непримиримую маску.

Он взглянул на двери над их головами. Двери откликнулись, распахнувшись от одного его желания.

Рейвен закрыла глаза.

- Михаил, пожалуйста, я умоляю тебя. Я не могу быть такой, как ты .

- Ты не представляешь, что я такое, - сказал он нежно, проплывая на следующий этаж, так чтобы ничто не могло потревожить ее тело. - Человечество смешало правду о моей расе с историями о нежити, ворующей детей, убивающей и мучающей своих жертв. Я бы не смог спасти тебя, если бы ты умерла. Мы - раса людей, которая является частью земли, неба, ветра и воды. Подобно остальным людям, у нас есть свои способности и свои недостатки. - Он не стал вдаваться в детали, откуда берутся вампиры. Ей нужна правда, но не вся сразу.

Михаил доставил ее в гостевую комнату и осторожно положил на кровать.

- Мы не вампиры из тех ужасных историй, не ходячие мертвецы, во имя всего Святого. Мы любим, мы молимся, мы служим нашим странам. Нам отвратительно то, что человеческий мужчина может бить свою жену или ребенка, что мать может не обращать внимания на свое дитя. Нас отталкивает то, что человеческая раса может есть мясо животных. Для нас кровь животворяща, священна. Мы бы никогда не опозорили человека, мучая или убивая его. Для нас запрещено заниматься сексом с людьми, а потом пить его или ее кровь. Я знаю, что никогда не должен был брать твою кровь, это было неправильно, - это было неправильным, потому что я не сказал тебе, что может произойти. Я знал, что ты являешься моей истинной Спутницей Жизни, и что мое существование не сможет больше продолжаться без тебя. Я должен был лучше контролировать себя. За это я буду расплачиваться целую вечность, но что сделано, то сделано. Мы не можем изменить то, что уже произошло.

Михаил приготовил несколько новых припарок и положил их точно на раны, плотно закрывая их. Ее страх, ее отвращение, ее ощущение предательства бились внутри него, заставляя его испытывать желание оплакать как ее, так и их обоих.

- То, чем я занимался с тобой - это не то же самое, что использовать человеческую женщину для секса. Мы занимались не сексом - мое тело опознало тебе, как мою Спутницу Жизни. Не было никакой возможности проигнорировать зов. Мне следовало бы выбрать смерть. Ритуал требовал обмена кровью. Но это не физический голод, это чисто сексуальный обмен, красивое, эротическое подтверждение любви и доверия. Когда я в первый раз взял твою кровь, я невольно взял слишком много, так как испытывал невероятный экстаз. Я потерял контроль. Я поступил неправильно, связав тебя с собой, не объяснив тебе, что все это означает. Но я позволил тебе сделать выбор. Этого ты не можешь отрицать.

Рейвен взглянула на его лицо, читая печаль в его темных глаза, страх за нее. Ей хотелось прикоснуться к нему, смягчить морщинки напряжения на его лице, убедить его, что она может справиться с тем, что он просит от нее, но ее сознание не могло принять то, что он говорил.

- Я бы выбрал смерть, если бы ты позволила мне пойти вместе с тобой. - Нежными ласковыми пальцами он отодвинул волосы с ее лица. - Ты это знаешь, Рейвен. Я мог спасти тебя только одним способом - сделать тебя одной из нас. Ты выбрала жизнь.

- Я не знала, что делала.

- А если бы знала, выбрала бы ты для меня смерть?

Ее синие глаза, такие растерянные и смущенные, такие обеспокоенные, осматривали его лицо.

- Освободи меня, Михаил. Мне не нравиться лежать здесь такой беспомощной .

Михаил прикрыл ее тело тонкой простыней.

- Твои раны очень серьезны, тебе нужна кровь, исцеление и сон. А не движение с места на место.

Ее глаза сурово посмотрели на него. Михаил нежными пальцами дотронулся до ее подбородка. Он отпустил ее, а его глаза внимательно всматривались в нее.

- Ответь мне, малышка. Зная, кто мы такие, можешь ли ты отправить меня в вечную тьму?

Она предприняла последнюю попытку освободиться из-под его контроля. Часть ее все еще не могла поверить в то, что это происходит. Часть старалась понять и быть справедливой.

- Я говорила тебе, я могу принять тебя, даже любить тебя таким, какой ты есть, Михаил. Я подразумевала это тогда. И это верно и сейчас. - Она была так слаба, что едва могла говорить. - Я знаю, что ты хороший человек, в тебе нет ничего дьявольского. Отец Хаммер сказал, что я не могу судить тебя по нашим стандартам, и я не собираюсь этого делать. Нет, я бы выбрала для тебя жизнь. Я люблю тебя.

Из- за него в ее глазах было слишком много горя, чтобы он мог почувствовать облегчение.

- Но? - Продолжил он тихо.

- Я могу принять это в тебе, Михаил, но не в себе. Я никогда не смогу пить кровь. От одной мысли об этом, мне делается плохо. - Она языком дотронулась до своих губ. - Ты можешь обратить меня обратно? Используя переливание крови, например?

Он с сожалением покачал головой.

- Тогда позволь мне умереть. Только мне. Если любишь меня, то отпусти.

Глаза Михаила потемнели, загораясь.

- Ты не понимаешь. Ты - моя жизнь. Мое сердце. Нет Михаила без Рейвен. Если ты пожелаешь погрузиться в вечную темноту, я должен буду последовать за тобой. Я никогда не знал такой боли и экстаза любви нашего народа, пока не нашел тебя. Ты воздух, которым я дышу, кровь в моих венах, моя радость, мои слезы, все мои чувства. Я бы никогда не пожелал бесплодного, пустого существования. Это было бы невозможно. Мучения, которые ты испытала за те несколько коротких часов без наших ментальных прикосновений ничто по сравнению с адом, на который ты хочешь обречь меня.

- Михаил, - прошептала она его имя с мучением, - я не Карпатка.

- Теперь да, малышка. Пожалуйста, дай себе время исцелиться, понять все это и приспособиться к этому. - Он умолял ее, его голос был тихим и убедительным.

Она закрыла глаза, сдерживая навернувшиеся слезы.

- Я хочу поспать.

Рейвен нуждалась в большем количестве крови. Передача будет более легкой, если она не будет понимать, что происходит с ней. Исцеляющий сон земли обеспечит ей спокойствие, и в любом случае, он ускорит процесс исцеления ее тела. С сочувствием, Михаил выполнил ее просьбу и отправил ее в глубокий сон.