Глава 17

Торфяные болота неожиданно оказались столь же красивы, сколь и ужасны. Наталья осторожно подошла к краю огромной топи, подступавшей к границе хвойного леса, где влага просачивалась отовсюду, принимая форму огромного болота. Повсюду в изобилии рос мох сфагнум, его похожие на перышки легкие стебельки и листья заманчиво стелились по земле, приглашая подойти ближе. Орхидеи и дюжина еще каких — то растений цвели, окаймляя и покрывая темную поверхность воды. Почва, даже у берега, была топкой, и, стоило Наталье сделать шаг, как растущие поблизости деревья сотрясались.

— Некоторые из этих растений огромны….

— Они плотоядные. Едят насекомых, — сказал Викирнофф.

— И все же… — Наталья бросила внимательный взгляд на окружавшие их горы, вздымавшиеся острыми пиками в небо, которые отчасти скрывал густой туман. Здесь росло множество сосен, некоторые нижние ветви наполовину утопали в болоте, поэтому на поверхности вперемешку с густой растительностью плавали иголки. Наталья прижала ладонь к родинке, которая предупреждала о приближении вампиров.

— Не думаю, что за нами следят. Ты чувствуешь опасность?

— Не со стороны вампиров. Хотя я и прежде не ощутил их приближения. Думаю, из-за паразитов в вампирской крови. Не представляю, как это помогает скрываться, но, похоже, средство действенное. — Карпатцу еще было не по себе. Лес слишком сильно давил на него, а запах торфяного болота перебивал все прочие.

— Ты сможешь распутать охранные заклинания отсюда, Наталья? — для сражения тут было больше места. Викирнофф предпочитал твердую землю топкой и заболоченной почве.

— Нет. Я должна оказаться в точности там, где находился отец. Это часть предпринятых им мер по обеспечению безопасности. Когда вампиры появятся, тебе придется удерживать их и не давать приблизиться ко мне, когда я достану книгу. Как только они узнают, что мы тут ищем, то осушат болото прежде, чем отступят.

Топь действительно была огромна, с зияющими повсюду провалами. В лунном свете озерца стоячей воды казались предательски глубокими, несмотря на цветущие на поверхности растения.

— Будь очень осторожна, Наталья, — едва ли стоило предупреждать, но ее неуверенность вкупе с тянущим весом мечей за спиной Викирноффа, лишь усилили его беспокойство.

Наталья бросила на Карпатца быстрый и дерзкий взгляд.

— Осторожность — мое второе имя.

Викирнофф нахмурился в ответ.

— Ситуация достаточно серьезная, Наталья.

Её брови взлетели вверх.

— Да, ты что? Ни за что бы ни догадалась. А я-то думала, что будет классно, этакая пошлая развлекушка, вроде как в «Создании из Черной лагуны». Мне и в голову не приходило, что ситуация, оказывается, может серьезной.

— Есть такое понятие, как чрезмерная самоуверенность, — последовало короткое молчание. — А что такое «Создание из Черной лагуны»?

Наталья в раздражении пожала плечами.

— Чем же ты занимался все эти годы? Ты что, даже телевизор не смотрел? «Создание из Черной лагуны» — это классика. Фильм, который надо посмотреть обязательно. Вроде «Кинг Конга» или «Годзиллы». Ты наверняка их видел, — но карпатец казался озадаченным, и женщина вздохнула. — Там в результате мутации ученый становится чудовищем, которое живет в лагуне… — тут она умолкла. — Ладно, не бери в голову. Но нам придется поработать над твоим просвещением в области кинематографа. Ты пропустил столько потрясающих вещей. Это же обучение. Откуда, по-твоему, я узнала о вампирах?

Викирнофф покачал головой.

— И знать не хочу.

— Да из фильмов, конечно же. Я решила, что стану режиссером. Буду снимать замечательные картины о вампирах, — Наталья вышла на узкую полоску земли, протянувшуюся через трясину. — Эти горы создают потрясающие декорации, от того, в каком направлении дует ветер, где-то затишье, а в другом месте ураган, туман так и стелется, а уж обо всех этих болотах и ледяных пещерах я и не говорю.

— Думаю этого достаточно, — ответил Викирнофф. Голос Карпатца звучал хрипло, и Наталья бросила на него внимательный и острый взгляд.

Сердце Викирноффа билось где-то в горле, когда он смотрел, как она следует по тропе, аккуратно проложенной ее отцом. По пути, который они оба запомнили. И не важно, насколько осторожно и легко она наступала, почти скользила над островками травы, он все равно боялся за нее. Страх обретает совсем иное значение, если это тревога за любимую.

Любовь. Он ощутил это слово на вкус — пробуя тщательнее, сомневаясь. Как можно сравнивать ужасное, всепоглощающее чувство, которое каким-то образом внезапно настигло его, и это короткое словечко? Или ему так кажется, потому что Наталья — его пара? Или это оттого, кто она? Какая она? Он и вообразить не мог, что захочет женщину без её пристрастия к ночным киносеансам. И как бы его ни раздражали дерзкие и остроумные замечания Натальи, Карпатца охватывало беспокойство, если она их не делала. Была ли любовь причиной того, что Викирнофф стал отныне думать в первую очередь о ней? Столетиями лишь голод заставлял его действовать. Но теперь даже этот мотив отошел на второй план.

Наталья остановилась, внимательно разглядывая два небольших участка травы, расположенные совсем рядом. И тот, и другой казались вполне надежными.

— Посмотри сюда, Вик. Разве они не одинаковые? Я не помню, чтобы две кочки находились так близко друг к другу.

Викирнофф шепотом чертыхнулся, поднялся в воздух и завис прямо над Натальей. Двух соседствующих островков действительно прежде не было. С течением времени топь изменилась. Травы вырастали, их становилось все больше, потом они умирали, как и положено в природе. Наталья рисковала провалиться в трясину, следуя тропой, проложенной отцом.

— Мы могли бы попытаться найти самый свежий след, тогда я перенес бы тебя на прямо место.

Наталья покачала головой, бросив на него внимательный взгляд.

— Тропа — часть охранной системы.

Викирнофф был разочарован. Он понимал, следы очень важны, как знала это и Наталья, но, по мере ее продвижения вглубь болота, его беспокойство все усиливалось. Погода в Карпатских горах была ему хорошо знакома, а ветры в этих краях дули крайне редко, туманы стояли неделями напролет. Ему также было известно, что недра гор таили лед и пламя, да и вообще, многие странности имели вполне естественное происхождение. Ни один Карпатец или вампир не прикладывал руку к их созданию. И все же тишина долины угнетала его, а озерца стоячей воды цвета старой крови казались зловещими.

— Не думаю, что тут все так просто, Наталья.

Она подняла бровь.

— Ты мне совсем не помогаешь. Я пытаюсь вспомнить, с какой ноги отец сделал первый шаг — с левой или с правой.

— С левой, — в памяти тут же возник ответ. Происшедшее запечатлелось в сознании в деталях и с точностью до минуты, поэтому размышлений не потребовалось. — Он поменял направление.

Наталья послала ему усмешку, вытирая с лица капли пота.

— От тебя все же есть польза, — она указала на противоположный конец болота. — Жди там. Не хочу, чтобы ты парил надо мной и действовал на нервы.

Женщина убедилась, что Карпатец выполнил этот приказ, потом шагнула вперед с левой ноги.

Викирнофф скрестил руки на груди, на лице застыла бесстрастная маска.

— Приятно слышать, что ты, наконец-то, пришла к выводу, что я могу быть чем-то полезен, — он с такой силой сжал кулаки, что костяшки пальцев побелели, а мышцы наполнила боль от нараставшего изнутри постоянного напряжения.

Между тем в лесу позади стали слегка раскачиваться деревья. Поначалу почти незаметно, но острый слух Викирноффа уловил шорох сосновых иголок. Карпатец с тревогой обернулся. Лунный свет едва пробивался сквозь чащу, подсвечивая ветви призрачным серебром. Иголки казались тянущимися к трясине костлявыми пальцами с острыми ногтями. Беспокойный шепот в сознании стал громче. Викирнофф встал таким образом, чтобы видеть и лес, и Наталью, пробиравшуюся через болото.

Девушка еще раз шагнула с левой ноги, покачнулась, рискуя потерять равновесие, и сердце Карпатца подпрыгнуло к горлу. Наталья выпрямилась и сделала еще несколько шагов, причем каждый — все более уверенно. Поэтому Викирнофф был удивлен, когда она снова остановилась.

— Что случилось?

— Не знаю, — ее рука скользнула к мечу, коснувшись ножен, чтобы удостовериться, что оружие рядом. — Ты ничего не слышал?

— Может, это ветер? — Но ветра не было. Ни дуновения. Вдалеке послышались голоса, они выли и кричали, то набирая силу, то снова стихая, но, тем не менее, оставались вполне различимыми.

— Ты надеешься, что это ветер. Но, похоже, грядет нечто скверное, — предрекла Наталья. — Звук усиливается с каждым моим шагом. И взгляни на воду.

Викирнофф подошел к краю топи. Землю под ногами встряхнуло, несколько деревьев содрогнулись. Он немедленно остановился, но взор приковала поверхность воды, а не растения. Стоячей воде полагалось быть спокойной, но она как-то странно двигалась, не резко и не быстро, скорее, едва заметно. Однако, когда Карпатец приблизился, ему показалось, что в глубине он видит лица и устремленные на него пристальные взгляды.

— Там в болоте, чьи-то тела?

— Брр! — Наталья отпрянула, не сводя глаз с воды, пальцы сжали рукоять меча. — Как это ужасно. Я об этом даже не думала. Не хочу думать, что в трясине действительно есть чьи-то тела. Но теперь буду переживать, что оттуда вылезет нечто мертвое, схватит меня за ногу и утащит за собой.

Воцарилось короткое молчание. Наталья наклонилась и потерла родинку на лодыжке.

— По-твоему, он здесь?

Викирнофф знал, что она имеет в виду Рэзвана.

— Наталья, давай выбираться отсюда. Ты не обязана этого делать.

Он сделал еще шаг вперед и провалился по щиколотку.

— Не нужно! — Резко ответила женщина, твердо тряхнув головой. — Я должна сделать это. Мы договорились. Если не сделаю сейчас, то уже никогда сюда не вернусь. Мне нужна твоя поддержка!

Карпатец вполголоса выругался, преодолевая желание подняться в воздух, схватить ее в охапку и вытащить из сердца болота.

— Тебя не слишком интересует моё мнение, не так ли?

— Знаешь, когда ты заговорил о спутниках жизни, я особенно не возражала, потому что ты был добр и мил, — Наталья отвела взгляд от мерцающего в воде лица с разинутым в молчаливом крике ртом. Она сделала еще несколько осторожных шагов, будучи уверена в избранном пути, и остановилась всего в футе от того места, где отец спрятал книгу.

— В то время я не догадывалась, каким невероятно надоедливым ты можешь быть. Или каким ворчливым.

— Добр и мил? Не особенно возражала? — повторил Викирнофф. — Никогда не встречала такого персонажа, как Пиноккио, в своих фильмах для полуночников?

Наталья рассмеялась.

— Из всех фильмов, ты все-таки посмотрел этот! Так на тебя похоже.

Он усмехнулся.

— На самом деле, я его не смотрел. Читал книгу. Но знаю, что эту историю экранизировали. И главный герой весьма напоминал тебя.

— Хорошо, что ты там, а я здесь. Иначе не удержусь и столкну тебя в трясину и оставлю обдумывать свои грехи, — Наталья фыркнула. — Может, я слегка и исказила истину, ну, по крайней мере, ту часть, где говорилось о милом, но я не лгала.

Преодолев последние несколько шагов, молодая женщина оказалась как раз там, где ее отец стоял много лет назад.

— Вот оно! Я чувствую, отец был здесь. Теперь станет сложнее.

Маленький островок травы, где оказалась Наталья, окружили появившиеся на поверхности воды лица. Открытые рты зияли провалами, незрячие глаза широко распахнуты. Некоторые казались крупнее остальных, они вздымались небольшими волнами и трепетали, словно были сделаны из желатина.

— Смотри, такое бы в кино добавить, — заметила Наталья. — Только никто не поверит. Просто жуть.

— Что им нужно?

— Охраняют книгу. Полагаю, если я ошибусь, мне сразу дадут это понять. — Девушка глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь унять бешено колотящееся сердце и заглушить странный вой в ушах. — Если стражи меня схватят, очень надеюсь, ты кинешься в воду и что-нибудь да сделаешь, чтобы вернуть свою пару.

Викирнофф пожал плечами, притворяясь, что ему безразлично.

— У меня ушла масса времени на то, чтобы сделать из тебя покорную спутницу жизни. Не хотелось бы, чтобы это время оказалось потраченным зря.

Наталья бросила на него быстрый взгляд. Одно лишь присутствие этого мужчины, исполненного спокойствием и уверенностью, его широкие плечи, любимое лицо с мужественными чертами утихомирили ее бунтующий желудок.

— Ну, так давай сделаем это. А когда все закончится, ты исключишь слово «покорная» из своего лексикона, как и это твое «совсем девчонка».

— Если так и пойдет дальше, мне вообще запретят говорить.

— К чему ты клонишь?

— Не могу ничего обещать.

Наталья улыбнулась. Едва заметно, словно бы ее губы на мгновение чуть изогнулись. Но сердце Викирноффа сжалось.

— Почему-то я знала, что ты это скажешь.

Тепло пропало из глаз Натальи, сменившись страхом.

— Серьезно, Викирнофф, если со мной что — то случится, помни, за содержимое этой книги умереть не жаль. Ксавьер убил, чтобы запечатать книгу, и будет убивать снова и снова, чтобы получить эту вещь назад. Ты должен найти способ уничтожить книгу. Не допусти, чтобы кто-нибудь попытался ею воспользоваться.

— Я чертовски разозлюсь, если с тобой что-то случится. А по-настоящему злым ты меня еще не видела. Доставай книгу, и пойдем отсюда.

Наталья закатила глаза.

— Мне нравится, когда ты пытаешься командовать. Это глупо и никогда не срабатывает, зато вроде как мило.

И женщина отвернулась, довольная, что за ней осталось последнее слово. Она уже чувствовала, как книга тянет к себе. Как ее зовет утерянное сокровище, рукопись, на создание которой ушли столетия, которую веками пополняли полезными заклинаниями, целительными рецептами, настоящими чудесами. А Ксавьер, этот гений, развращенный властью и алчностью, исковеркал труд столь многих. Когда Ксавьер свернул на темную дорожку? Было ли его обращение постепенным? Очевидно, да. Некогда Карпатцы считали его другом, доверяли ему. Рианнон у него училась. Неужели это стало началом трагедии? Неужели Ксавьер возжаждал ее бессмертия? Красоты? Или так вышло оттого, что он старел, а она оставалась юной?

Наталья тряхнула головой, пытаясь избавиться от этих мыслей. Ей следовало сосредоточиться, думать только о сложной схеме, сотканной отцом в воздухе, когда он устанавливал защиту. Придется снимать заклятье, используя те же самые слова, но в обратном порядке, обращая особое внимание на каждый произнесенный им слог. Наталья чувствовала Викирноффа рядом, его сознание накрепко слилось с ее, оставляя ум и память полностью открытыми. И это добавляло ей уверенности. У Натальи был природный дар, к тому же она много работала, чтобы довести свои способности до совершенства. Хотя перед Ксавьер женщина испытывала страх, она прекрасно сознавала, что уже несколько раз перехитрила его, а ее магический талант, несмотря на сравнительную молодость своей хозяйки, практически равнялся его возможностям.

«Думаешь, сможешь превзойти его?» — Резко спросил Викирнофф, уже не заботясь о том, что может вывести возлюбленную из себя: «Если бы я хотя бы на миг предположил, что ты способна на такую глупость, то не только запретил бы подобное, но принял бы меры, чтобы помешать тебе совершить сие безрассудство. Рианнон верила, что, обладая даром, сможет стать его парой, и ты знаешь, что с ней произошло».

«Настолько завышенным самомнением я не страдаю, хотя ты, быть может, считаешь иначе. Вик, я тут занята, не действуй на нервы», — Наталья не смотрела на него, но ей показалось, Викирнофф столь же сильно не желал, чтобы она касалась книги, как не хотелось этого и ей самой. И женщина послала Карпатцу мимолетное ощущение тепла и уверенности.

Викирнофф задержал дыхание, когда Наталья начала рисовать в воздухе сложную схему. Она слегка повернулась, имитируя позу отца. Голос, мягкий и мелодичный, но повелительный, призывал на помощь стихии. Воздух болота сгустился, он давил на пришедших, почти душил их, а Наталья все бормотала в обратном порядке охранное заклинание, осторожно подбирая слова и соблюдая особый ритм, который предпочитал отец.

Рев ветра усилился. Ветви сосен затрещали, а иглы взлетели в воздух, словно остро отточенные дротики. Викирнофф немного отошел, когда вода стала подниматься, заливая ноги. Кочки исчезли. Карпатец в беспокойстве взглянул туда, где стояла Наталья. Вода плескалась у носков ее ботинок. Лица на поверхности окружили маленький участок суши, пустые глазницы следили за каждым движением женщины. И ждали ошибки. Всего одного неверного шага.

Викирнофф смотрел, как мелькают в воздухе руки Натальи, и в его душе росло восхищение подругой. Она ни разу не запнулась, ни разу не задрожали пальцы. Погрузившись в сознание своей пары достаточно глубоко, он знал все ее страхи, однако Наталья стояла в самом центре трясины, со всех сторон окруженная опасностью, и не отступала. Она выглядела великолепно. Это по его спине стекал холодный пот. Это его сердце билось где-то в горле. Это он буквально стоял на цыпочках, готовый действовать, взвиться в воздух и оказаться рядом с нею, если что-то пойдет не так. И душу Викирноффа переполняла гордость, когда он наблюдал за Натальей. Невозможно поверить, что эта женщина действительно его спутница жизни. Она казалась Карпатцу удивительным чудом. Чудом, которого он никогда не станет достоин.

Между тем Наталья опустила руки, и воздух замерцал. Стражи в воде издали тихий стон, потом протестующие крики, когда из темных глубин поднялась книга. По мере того, как массивный фолиант появлялся на поверхности, с промасленной кожи, в которую он был завернут, струилась ржавая вода, казавшаяся подтеками крови. На островок травы набегали небольшие волны, заливая ноги Натальи.

Викирнофф взлетел и через мгновение оказался рядом. Он обвил руками талию женщины и рывком вытащил из трясины, в тот самый момент, когда книга подплыла и оказалась в ее протянутых руках. Об опасности Карпатца предупредило громкое жужжание. Он крепко обхватил руками подругу, защищая собственным телом, и выставил щиты. Туча насекомых врезалась в преграду, и этот звук нарушил ночную тишину.

Наталья обвила рукой шею Викирноффа и сунула книгу между ними.

— Она тяжелая.

А еще манускрипт отвратительно пах, и с него на них обоих стекала вода. Викирнофф мгновенно высушил сверток, хотя с быстротой молнии несся сейчас прочь от болота, назад, к горам и пещерам, которые так любил.

«Ты была невероятна».

«Знаю. Потрясающий дар, правда?» — Наталья изо всех сил оглядывалась по сторонам, пока они мчались по небу: «Начинаю привыкать путешествовать таким образом. Мне вроде бы даже нравится».

«Это очень удобно».

Наталья почувствовала, как Викирнофф зарылся носом в ее волосы. Неожиданно ее пронзило желание. Такой обычный и, в то же время, интимный жест.

«Родинку слегка жжет. К нам приближается вампир».

«Не хочу испытывать судьбу, пока у нас книга. Надо добраться до пещер. Там уже решим, что делать. Как тебе кажется, между Ксавьер и книгой есть связь? Сможет ли маг понять, что она исчезла из тайника?»

Наталья покачала головой.

«Сомневаюсь. Если бы он был способен отследить книгу, то знал бы, что она в болоте. Тогда он отправил бы кого-нибудь прочесывать это место до тех пор, пока они не найдут книгу. Пойти сам Ксавьер не решился бы. Болото слишком глубоко на территории Карпатцев, которых он боится более всего на свете».

Как это странно — припоминать детали, так долго скрытые от нее. Защитные поля Викирноффа мешали Рэзвану подавлять память сестры. Чем дольше брат не прикасался к сознанию Натальи, тем яснее становились ее воспоминания.

«Сомневаюсь, что он доверился бы кому-то еще».

«Рэзвану. Он послал бы брата. Но у Рэзвана от природы слабые магические способности. Такого количества охранных заклинаний, как в той трясине, он бы просто не заметил. Наскоро обыскал бы местность и вернулся к Ксавьер с заявлением, что книги там нет».

Викирнофф влетел через небольшое отверстие дымохода и направился вглубь горы. Он не останавливался, пока ход не вывел в пещеру. Карпатец взмахнул рукой, и вспыхнуло пламя свечей. Викирнофф осторожно позволил Наталье встать на ноги.

— Куда спрячем книгу?

Карпатец забрал у женщины манускрипт и положил в ее же рюкзак. Он даже не взглянул на сокровище, ради которого они так рисковали.

— Это пока подойдет. Потом обсудим более безопасный тайник.

— По-моему, звучит неплохо.

— В этом мерзком вонючем болоте я осознал, что открытия случаются и в самых невероятных местах.

Наталья приподняла бровь.

— Неужели? Ну, и какое же способное потрясти мир открытие тебе было явлено в том мерзком вонючем болоте?

— Что я никогда не вожделел к Донне Рид или Джун Кливер. Мое сердце всегда принадлежало Зене, Королеве воинов.

Тон Викирноффа был обыденным, словно он говорил о само собой разумеющихся вещах, а не вручал Наталье свое сердце.

— Так сие откровение снизошло на тебя прямо посреди болота, да? — Наталья сбросила свое снаряжение и вытащила несколько обойм. — Где-то между эпизодом с гадкими рожами, которые корчила мне вода, и последовавшими затем душераздирающими звуковыми эффектами?

Он кивнул.

— Да. Мне стало это совершенно ясно.

— Тогда ты медленно соображаешь, Гомер, — она прислонила меч к стене пещеры и полукругом разложила рядом ножи. — Следовало догадаться еще в лесу, когда мы впервые встретились, и я спасла твою задницу.

— Гомер?

— Пайл. Позже объясню. А сейчас расскажи-ка поподробнее о своем открытии, — Наталья положила рюкзак в центр полукруга прямо напротив меча.

— Когда я последний раз пытался обсудить тему Зены, ты прервала дискуссию, — заявил Викирнофф, скрестив руки на груди.

— Ну, теперь-то тебе явилось откровение, не так ли? Это все меняет.

— Хочешь, я установлю защиту для этой штуки? — Карпатец кивнул подбородком в сторону книги.

— Было бы замечательно. Если это сделаю я, мой брат немедленно нас выследит, — Наталья склонила голову, глядя, как он плавно, словно крадучись, скользнул к стене пещеры. Женщине нравилось наблюдать за его движениями. — Пока работаешь, можешь снять рубашку. Я не хочу, чтобы тебе стало жарко или еще чего.

Глаза Викирноффа потемнели от возбуждения, он сбросил и отбросил рубашку. Потом поднял руки, сплетая заклятье. Наталья смотрела, как играют мускулы на спине мужчины.

— Ты в курсе, что просто умопомрачителен? Думаю, я смогу простить тот факт, что порой ты ведешь себя как полный идиот.

Викирнофф рассмеялся, и звук его смеха поразил обоих. Смеялся карпатец редко, но в такие моменты глаза его теплели, а с лица исчезало жесткое выражение. Наталья обнаружила, что и на ее собственных губах появляется ответная усмешка.

— От твоих восторженных комплиментов дух захватывает.

— Ну, не бери в голову. Так я считаю лишь время от времени. Кстати, ради разнообразия мог бы сказать что-то приятное, — Наталья задержала дыхание, когда он подошел ближе. Этот мужчина производил впечатление силы и мощи, даже когда двигался так неспешно. Или просто дышал. А она в его присутствии чувствовала себя по-дурацки.

— Я читаю твои мысли.

— Правда? Уже дошел до части, где я думаю о том, какой ты потрясающий любовник и о том, что могу смириться с твоим нелепым желанием командовать, если будешь доставлять мне удовольствие иными способами? — Она пожала плечами. — Просто интересуюсь. Знаешь, на случай, если у тебя вдруг возникло желание начать меня радовать.

Викирнофф внезапно оказался совсем рядом, поэтому Наталья вынуждена была отступить на пару шагов.

— И куда же это ты собралась? — Вытянув руку, он обхватил ее затылок, внезапно останавливая.

— Никуда…. Это ты слишком быстро двигаешься.

— Разве ты не говорила, что я пугаю тебя? — Голос Карпатца был исполнен веселья.

— Да ладно. — Наталья придвинулась к нему, наслаждаясь исходящим от его кожи теплом. Словно он поглощал ее, или это она сливалась с ним. — Меня не так-то легко запугать.

Женщина пробежала пальцами по груди Викирноффа, стараясь прижаться еще крепче, жадно вдыхая его запах, наполняя им легкие.

— Особенно тебе.

— Это хорошо, — он склонился к ней.

Наталье нравилось, как медленно приближаются его губы и как властно захватывают они ее рот. Дыхание мужчины было теплым. Взгляд изменился, глаза потемнели от желания как раз в тот момент, когда он одарил ее требовательным поцелуем. Наталья почувствовала, что рука Карпатца обхватила ее шею, а подушечка большого пальца ласкает кожу. Так много ощущений перед тем, как он овладел ее губами. Викирноффу удалось создать между ними отношения близости именно благодаря таким вот мелким деталям. И каждый раз она чувствовала, что принадлежит ему. А он ей.

Наталья закрыла глаза и отдалась чуду прикосновения его губ. Позволила волне тепла, прокатившейся по всему телу, унести себя, и удержала исходящий от Карпатца жар. Ей хотелось без конца целовать его, утонуть в его вкусе и запахе. Викирнофф сжал Наталью в объятиях, сильных, уверенных, отчасти даже собственнических, привлек ближе, и ее охватило волнение, словно множество бабочек запорхало в животе.

Викирнофф мог бы целовать эту женщину вечно. Он называл ее ainaak enyém, «моя навсегда», знал это с самого начала. Знало его тело, разум, даже душа была в этом уверена, но потребовалось это совместное путешествие, чтобы и сердце наверстало упущенное. Наталья оказалась чем-то намного большим, чем ainaak enyém, она ainaak sívamet jutta, «та, что навеки связана с его сердцем». Отныне и впредь. И вот что странно, Викирнофф даже не понимал, как же так вышло.

— Мне нравится ход твоих мыслей, — Наталья обхватила ладонями его лицо. — На самом деле нравится.

Слова чередовались с легкими поцелуями и дразнящими укусами, которыми она покрывала его губы.

— Но сейчас попрошу сосредоточить все свое внимание на том, чтобы заняться со мной любовью. Я имею в виду любовь наяву, а не размышления о силе твоих чувств ко мне, — женщина одарила Карпатца едва заметной соблазнительной улыбкой. — Сможешь подумать об этом после.

В глазах Викирноффа мелькнуло веселье, и у Натальи перехватило дыхание.

— Значит, желаешь любовь наяву?

Она кивнула.

— И сосредоточить все внимание?

— Точно.

— Ты требовательная крошка.

— И нуждаюсь в постоянной заботе. Я же тебе говорила, — Наталья приподнялась на цыпочки и поцеловала Викирноффа. Ей нравилось целовать этого мужчину, ощущать шелковистое тепло его рта. Могла бы провести так вечность.

Викирнофф плыл по вздымающимся волнам любви и вожделения. Позволил себе отдаться ощущениям, что дарили мимолетные прикосновения ее волос и кожи, огню ее губ. Сила, искрясь, потекла от Натальи к Викирноффу. Пламя прокатилось по всему его телу и потоками раскаленной лавы проникло в вены. Словно каждая клеточка мгновенно пробудилась к жизни и жаждала большего. Требовала большего.

— Викирнофф, — прошептала она, выдохнула это имя в тепло его рта. Голос женщины стал мягким и чувственным, губы опухли от поцелуев, а ясный взор потемнел от желания.

Тело Карпатца налилось каменной твердостью, болезненным напряжением. Она легко могла довести его до такого состояния. Казалось, обретенный за столетия самоконтроль просто испаряется, стоит ему прижаться к ее губам. Викирнофф избавил свою пару от одежды, словно истинный дикарь. Разорвав материю в клочья, обнажил вздымающуюся грудь с манящими пиками сосков, округлые ягодицы и приглашающее, блестящее влагой местечко между ног.

Викирнофф проложил дорожку из поцелуев от ее губ к груди, жадно прижимаясь ртом к телу Натальи, то царапая и дразня зубами, то успокаивая и зализывая укусы. На лице женщины появилось выражение ошеломительного удовольствия, она закричала. Его руки ласкали ее живот, прикасались к сладким складочкам внизу, двигались дальше. И стоило пальцам Викирноффа проникнуть в увлажнившееся влагалище, как тело возлюбленной содрогнулось, а с губ сорвался низкий стон.

— Ты такая страстная, Наталья, — он погрузил пальцы глубже, почувствовал, как сжимаются вокруг тугие мышцы, горячие и влажные, нежные словно бархат. Налившийся возбуждением член, тяжелый и мощный, пульсировал от желания погрузиться глубоко в женское тело, почувствовать, как обхватывают его узкие ножны.

Наталья выгнулась ему навстречу, беспомощно подавшись вперед бедрами, тихо всхлипнула от удовольствия, оседлав его руку. Терпение Викирноффа лопнуло, и он уложил женщину на пол, остатков здравого смысла хватило лишь на то, чтобы в последний момент вспомнить о необходимости подложить что-нибудь мягкое ей под спину. Потом Карпатец снова отыскал губы своей пары, наслаждаясь вкусом и понимая, что никогда не сможет ею насытиться.

Наталья застонала ему в рот, и по телу мужчины прокатилось пламя, чистое и жаркое. Естество отвердело настолько, что стало причинять боль. Он целовал ее горло, груди, ласкал лоно, теребя и дразня зубами, потом вновь возвращался к соскам. Когда Карпатец раздвинул бедра возлюбленной, поглаживая так близко от пылающего средоточия женственности, Наталья задохнулась, тело пронзила дрожь, а мышцы сжались от желания с такой силой, что на глазах от напряжения выступили слезы.

— Пожалуйста, Викирнофф. Мне это нужно. Я хочу тебя.

Он не смог противиться этой короткой нежной мольбе. Наклонил голову и принялся упиваться манящей влагой. Она металась под его руками, язык мужчины вонзался все глубже. Наталья закричала, бедра ее резко дернулись, но Викирнофф крепко сжал свою пару и привлек еще ближе, проникая языком в ее лоно сильно и глубоко.

Вокруг Натальи словно взорвались звезды, и свет ослепил ее. Дыхание перехватило, женщина лишилась способности мыслить. Тело будто разлетелось на кусочки, Наталья думала, что умрет от сразившего ее чистого наслаждения. А Викирнофф не останавливался, продолжая дразнить быстрыми прикосновениями языка, лаская разгоряченные узелки нервных окончаний, пока Наталью не настиг еще один страстный оргазм, от которого горели легкие и кружилась голова.

Он слышал ее крики, чувствовал, как ее пальцы сжимают его волосы, а тело бьется под ним, но был не в состоянии остановиться. Жаждал меда ее тела и этих криков удовольствия, что лишь распаляли адское пламя, охватившее его собственное существо. И Викирнофф пил ее, глубоко погружая язык, пробуя и исследуя, поднимая все ощущения своей пары к новым высотам. Наталье оставалось лишь бездумно умолять его, от бесчисленных оргазмов тело стало скользким и пылало жаром.

Викирнофф приподнялся над ней, глаза потемнели от голода, с губ сорвалось собственническое рычание. Он раздвинул бедра женщины и прижался к пульсирующему лону. Наталья чувствовала, как мучительно медленно входит в нее толстая головка его члена, слишком большого для нее. Даже сейчас, когда внутри все было таким скользким, а нервные окончания сделались сверхчувствительными. От силы захлестнувшего ее удовольствия она лишь стонала. И бессмысленно повторяла:

— Быстрее. Пожалуйста. Быстрее, быстрее.

Голова металась из стороны в сторону, тело сходило с ума от дикого желания. Потеря самообладания потрясла и отчасти напугала ее. Наталья смогла лишь ухватиться за Викирноффа, словно только он один оставался ее якорем, последней связью с реальностью, и карпатец увлек ее за собой, за ту грань, где рассудок уже не властен.

Он еще раз с силой вонзился в тело своей пары, рванулся вперед, погружая себя, как можно глубже, растягивая до предела тугие мускулы, достигнув жаркого средоточия ее женственности. Наталья снова закричала, внутренние мышцы судорожно сократились, сжав его с такой силой, что Викирнофф почти утратил контроль. Возлюбленная вцепилась ногтями в его плечи, ее бедра неистово метались под ним.

Викирнофф схватил женщину за запястья и прижал к полу пещеры, не позволяя сопротивляться своему натиску. Потом неутомимо и безжалостно вонзался в нее снова и снова.

Черты его исказило вожделение, глаза потемнели от голода и желания. Карпатец приник к горлу подруги. За смешанным с болью удовольствием от того, с каким диким самозабвением он брал ее, Наталья едва ли сохранила способность мыслить. Лишь почувствовала резкий укол пронзивших горло клыков, что, впрочем, только усилило наслаждение, пока женщине не стало казаться, что она сейчас умрет от блаженства. Викирнофф слегка царапнул зубами ее грудь прямо напротив сердца, потом укусил.

И тогда тело Натальи взорвалось, раскололось на кусочки и содрогнулось от силы оргазма. Карпатец крепче сжал ее запястья, удерживая на месте, мощь его желания все нарастала. Наталья почувствовала его в своем сознании, Викирнофф делился с ней ее же вкусом, сотрясавшим его тело удовольствием. Потом прошелся по ее груди языком.

— Попробуй меня, Наталья, — голос сделался хриплым и чувственным от переполнявшей его страсти. — Приди ко мне. Прими мой мир.

Моля и приказывая одновременно. Мужские руки еще сильнее сжали запястья. Викирнофф не облегчил ей выбор, его грудь оказалась напротив ее рта, тело до предела растягивало ее.

— Проклятье, женщина! Сделай же это.

Наталья отчаянно жаждала облегчения. Прекрати он вонзаться в нее, и она не доживет до конца ночи. Возможно ли умереть от наслаждения? Как бы то ни было, ее клыки удлинились, а все тело исполнилось предвкушения, заставляя женские ножны налиться жаром и влагой, лишь бы только впустить его еще глубже. Пока, наконец, ей не стало казаться, что он коснулся матки. Наталья лизала мощную грудь Карпатца и впилась в него зубами. И тут же ее горло, словно нектар, омыла древняя кровь. Викирнофф входил в нее все чаще и жестче, брал ее без пощады, тело его двигалось, будто поршень. Эротические образы и всепоглощающее блаженство хлынули из его сознания в мысли Натальи, пока ее собственные мускулы сжимали его с неистовой силой.

Она пила, задыхаясь, потом зализала ранки от клыков, чтобы остановить кровь. А неистовые движения Викирноффа уже ничто не смогло бы остановить. Наталью накрыл еще один взрывной оргазм где-то на грани блаженства и боли. Сотрясавшая тело дрожь все не прекращалась и оказалась столь же бешеной, как сокращения внутренних мышц, что выдаивали его досуха. Потом она почувствовала, как Викирнофф взорвался, орошая ее лоно струей семени. Жаркие спазмы исторгли из его горла гортанный стон.

Викирнофф зарылся лицом в шею Натальи, отчаянно пытаясь успокоить неистово бьющееся сердце и глотнуть немного воздуха. Она была такой тесной и горячей, так сильно сжимала внутри его чувствительное естество, мучая наслаждением, и обнимала, выжимая до последней капли. Окажись секс хоть немного лучше, эта женщина просто убила бы его. Но достаточно и того, что ему уже довелось испытать. Викирнофф слегка приподнял голову и потерся носом о грудь своей пары. Соски, похожие на твердые бусины, искушали его. Поддразнивая, Карпатец слегка коснулся их языком.

Тело возлюбленной снова содрогнулось, плотно обхватывая его плоть. И тогда все существо Викирноффа, каждую клеточку и нерв, словно объяло пламенем.

— Я люблю тебя, Наталья.

— Не думаю, что когда-нибудь смогу повторить подобное. Я до смерти испугалась. Вела себя хуже любого вампира, — пальцы Натальи запутались в его волосах. — Не могла остановиться. Совсем потеряла контроль.

Он улыбнулся, не отрываясь от ее груди.

— Будет только лучше.

— Тогда мы оба умрем, ты же в курсе?

— Мне приходило это в голову, — признал Викирнофф. Потом поцеловал свою пару снова, на этот раз нежно. — Знаешь, тебе ведь скоро придется пройти обращение. Я слышал, процесс бывает болезненным.

Он поднял голову и встретил ее взгляд.

— Я приложу все силы, чтобы уберечь тебя от этого. Как только наступит благоприятный момент, погружу нас обоих под землю.

Небольшие морщинки страха обозначились возле рта Натальи. Глаза стали огромными, но женщина все же кивнула.

— Не забудь о книге и охранных заклинаниях.

Викирнофф скатился с нее и, обняв, привлек к себе.

— Не забуду. Спасибо, что подарила мне себя.

Наталья рассмеялась.

— Разве я это сделала? Я-то думала, ты принял меня как свою спутницу, и назад дороги нет.

— Теперь уже нет, — пробормотал Викирнофф, когда, выбивая воздух из легких, ее накрыла первая волна боли.

Загрузка...