Темные силы над Муншаез

Туман над Болотами

Летящая прядь черных волос привлекла внимание Тристана, и, повернувшись, он успел заметить Смертоносного Всадника, скакавшего во весь опор через двор замка. В первую секунду принц даже не понял, что произошло, – но тут он увидел бледное лицо и тело, бессильно лежащее поперек седла.

– Робин! – Имя девушки застряло у него в горле. Уже ни о чем более не думая, принц бросился к конюшням, чтоб взять Авалона. Но всадник уже проскочил через ворота и мчался вниз по замковой дороге. С ненавистью посмотрел Тристан на сверкающий клинок в своей руке – он знал, что меч не даст ему уйти, пока Зверь жив. Тристан попытался отбросить оружие. Он должен спасти Робин! Но рукоять меча, словно приросшая, оставалась у него в руке. Как принц ни старался, освободиться от меча ему не удалось.

– Будь ты проклят! – прорычал принц, поворачиваясь к Зверю, который отступил в конец двора. Тристан заметил, что монстр тоже наблюдает за Смертоносным Всадником и его пленницей. Глаза Зверя вспыхнули, а морду исказила злоба. Тристан поднял меч Симрика Хью и пошел на огромное чудовище.

Северяне отпрянули от Зверя и беспорядочной толпой бросились вон из замка – вид Казгорота был ужасен. Оглушительно взревев, огромная чешуйчатая голова отвернулась от принца Корвелла, чтобы проследить за чернеющим следом, который оставлял за собой жеребец Ларика. Прежде чем принц успел нанести удар, монстр перевалил через гребень холма и, как огромная кошка, скатился вниз по склону. Зверь бежал по следу Смертоносного Всадника.

Челюсти Кантуса покрылись алой кровью северян, а лохматая шкура была испещрена множеством мелких ран. Северяне не выдержали натиска Стаи, и теперь остатки армии захватчиков в ужасе разбегались кто куда. Они уже окончательно прекратили осаду Кер Корвелла, и неслись по улицам опустевшего города к спасительным кораблям, которые дожидались своих хозяев в миле от города.

Постепенно волки прекратили преследование северян: усталость и раны сделали свое дело.

Поля вокруг Кер Корвелла покраснели от крови убитых врагов. И теперь жажда крови постепенно начала покидать волков – с любопытством и некоторой опаской они стали оглядываться по сторонам. Стая перестала обращать внимание на последних улепетывающих северян. Волки поняли, что находятся среди человеческого поселения. Крадучись и тихонько рыча, покидали они город, стараясь как можно быстрее оказаться среди просторов полей. Дюжина волков побежала на юг, за ними последовало еще несколько десятков. Около сотни направились на восток, а остальные двинулись на север. Стая разбежалась во все стороны.

Зов богини больше не связывал их воедино. Наоборот, голос богини говорил уставшим волкам, что их ждут леса, долины и озера с чистой, прохладной водой. Они вспомнили об оленях и кроликах, и их животы заурчали, но ни один не остановился, чтобы утолить голод мясом убитых врагов. Волки перестали быть Стаей – они возвращались домой.

Исполинское, кипящее ненавистью чудовище, мчалось по черному, обгоревшему следу, оставленному Смертоносным Всадником. С гребня холма Тристан и другие защитники замка наблюдали за бегущим через поля монстром и чувствовали, как медленно остывает в их сердцах жар битвы.

Глаза принца жгли слезы. Он посмотрел на замок – для многих поколений его предков он был домом – и увидел смерть и разрушение, принесенные Зверем и его подданными. Он взглянул в сторону уходящих вдаль полей, где исчезло чудовище, и на остатки северян, покидавших город. Сияние клинка, по мере того как Зверь удалялся все дальше, стало меркнуть, вместе с тем исчезла и власть меча над Тристаном. Наконец, принц повернулся к своим друзьям, окруженным толпой молчаливых, удивленных ффолков.

– Дарус! Ты должен принять командование войском, – обратился он к калишиту, стоявшему неподалеку.

Смуглое лицо Даруса было покрыто сажей и грязью, но оно дышало твердостью и спокойной уверенностью. Улыбаясь, он кивнул. – Бригит!

Финеллин! – Тристан повернулся к двум женщинам, которые были такими надежными союзниками во время сражения. – Вы можете помочь Дарусу и ффолкам загнать северян на корабли?

– С удовольствием! – проворчала бородатая предводительница гномов, проверяя пальцем, не затупился ли ее залитый кровью боевой топор.

– Конечно, – негромко ответила Бригит.

– Воины! Ффолки! – обратился Тристан к толпе, продолжавшей расти на залитом кровью дворе замка. – Захватчики бежали! Остается только сбросить их в море!… С такими воспоминаниями они никогда не посмеют вернуться сюда!

– Смерть северянам! Сбросим их в море! – Толпа радостно закричала: люди Корвелла поняли, что битва практически выиграна. Оставалось только нанести завершающий удар, отомстив врагу за все. Керен стоял среди толпы, с уважением глядя на принца.

Тристан повернулся к менестрелю и посмотрел ему в глаза.

– Ты пойдешь со мной? – Ему не было нужды объяснять Керену, что от него требуется.

– Наши лошади уже оседланы, – ответил менестрель.

– Мы должны вернуть ее или умереть! – Даже менестрель, прекрасный оратор и мужественный человек, был не слишком уверен в успехе.

– Я пойду с вами!

Заявление, сделанное чуть визгливым, но твердым голосом, несомненно принадлежало Полдо.

Тристан обернулся и увидел карлика, у которого лоб и один глаз были скрыты за белой повязкой.

– Спасибо тебе, старый друг, – ответил принц, сев на корточки рядом с Полдо, – но ты должен остаться здесь и восстановить силы. Твои ранения…

– Мой принц, – сказал Полдо, и в его голосе послышались столь редкие для него просящие нотки, – ведь речь идет о леди Робин…

– Конечно, – Тристан встал, сжимая зубы, чтобы сдержать слезы.

– Тебе придется найти кого-нибудь другого для преследования северян, – сказал Дарус. – Я тоже иду с тобой.

– Но… – Тристан начал было возражать, но горячее чувство благодарности к друзьям заставило его замолчать.

– Очень хорошо. Мы отправимся вчетвером, как только это станет возможно.

В отчаянии принц стал оглядывать ффолков, собравшихся во дворе, пытаясь найти человека, которому можно было бы поручить командование войсками. Словно в ответ на его безмолвную мольбу двери конюшни распахнулись, и во двор вышли несколько воинов, один из которых вел за повод большого гнедого мерина. Увидев всадника, Тристан от удивления даже заморгал. В тот же миг хриплый, радостный крик вырвался из сотен глоток ффолков. Король Брайон Кендрик вновь сел на своего боевого скакуна. Принц бросился к отцу и с болью в сердце увидел, что король буквально пристегнут к седлу, разбитые ноги привязаны к стременам, а левая рука беспомощно висит перед грудью. Однако, в его сильной правой руке был зажат длинный блестящий меч.

– Ффолки Корвелла! Следуйте за мной! Очистим наше королевство от чужеземной саранчи!

Слова короля с новой силой зажгли сердца людей. Король Кендрик обратился к принцу:

– Удачи тебе, сын мой! Я знаю, ты найдешь ее.

Раненой рукой прижав меч к груди, король наклонился к Тристану и здоровой рукой крепко сжал его плечо. Потом его черная с серебром борода агрессивно подалась вперед.

– К оружию, мои ффолки, мы сбросим их в море!

Пока войска во дворе строились и готовились к наступлению, принц и трое его спутников побежали в конюшню и вскочили в седла: конюхи уже успели оседлать трех белых лошадей, принадлежавших погибшим сестрам-рыцарям. Оставалось лишь уложить в седельные сумки провизию.

Тристан поднял посох Робин, сиротливо лежавший у дверей в башню.

– Возможно, он ей понадобится, – сказал принц, усаживаясь в седло Авалона.

Неожиданно они услышали радостный лай, и Тристан увидел огромного мурхаунда, со всех ног мчавшегося к нему. Принц соскочил с коня, и пес с лаем прыгнул ему на грудь, чуть не повалив на землю. Челюсти Кантуса были испачканы запекшейся кровью, а тело покрыто многочисленными, хотя и неглубокими ранами; но вел он себя как счастливый щенок, встречающий любимого хозяина после долгого отсутствия.

– Хороший пес, – ласково сказал Тристан, поглаживая крепкую лохматую шею. Кантус отчаянно завилял хвостом.

– Вот это наш мурхаунд! – Дарус присел с другой стороны и обнял Кантуса за шею, с трудом сдерживая слезы. – А я никак не мог поверить, что он погиб!

Кантус повернулся и лизнул Даруса в лицо. Потом он высвободился и, склонив голову на бок, стал осматривать двор, словно искал кого-то еще.

Зная, что пес сможет понять его, Тристан сказал Кантусу:

– Робин здесь нет! Поехали, вернем ее! – И с этими словами он снова вскочил в седло.

Огненные, зачарованные копыта черного жеребца, несли Ларика и его пленницу многие мили, прежде чем заклятие потеряло свою силу. Но даже и после этого могучий конь продолжал скакать вперед, почти не снижая скорости. Ровным галопом жеребец все дальше уносил своих седоков от Кер Корвелла. Ларик знал, что за ними будет погоня. Более того, он предполагал, что не только друзья друиды, но и его прежний хозяин попытается отнять у него добычу. Однако, ни один из его преследователей теперь ему не страшен, – думал Смертоносный Всадник.

Бледная луна поднялась в вечернем небе. Еще две ночи, прикинул Ларик, и наступит полнолуние. Что ж, ждать осталось не так уж и долго.

Робин застонала и пошевелилась. Довольный, Всадник грубо развернул свою пленницу, чтобы видеть ее лицо. Кожа девушки посерела, а ее левая рука была испачкана засохшей кровью, вытекшей из раны на плече, когда Ларик схватил ее. Она поморщилась от боли, но плотно зажмуренных глаз не открыла. Хотя кожа и плоть на лице Ларика уже почти полностью сгнила и отпала, пунцовые губы по-прежнему ярко выделяли рот, в котором скрывался распухший гниющий язык.

– Теперь, друида, ты моя, – его высохшие руки-лапы почти нежно погладили ее длинные черные волосы. Он провел потрескавшимся ногтем, торчащим из длинного костлявого пальца, по щеке Робин и, когда она содрогнулась от отвращения и ужаса, засмеялся мелким дребезжащим смехом.

Почувствовав, что ее мускулы напряглись, когда Робин неожиданно извернулась, пытаясь вырваться из его рук, Ларик еще крепче вцепился ей в волосы, заставив девушку снова замереть на спине у лошади.

– Очень хорошо, – невнятно пробормотал он и еще сильнее сжал когти на шее у Робин, чувствуя, как теплая кровь потекла у него по пальцам из-под ее тонкой кожи. Робин боялась даже шевелиться.

– Не пытайся бросить меня, моя дорогая, – продолжал он. Сиплый отвратительный смех забулькал в его разлагающейся груди.

– Мы останемся вместе навсегда.

Он закинул руки Робин за спину и, крепко связав их кожаным ремнем, посадил перед собой на спине черного жеребца.

– Поедем со мной… любовь моя, – Смертоносец захихикал, и Робин почувствовала у себя на шее его отвратительное дыхание. Продолжая смеяться, Ларик пришпорил своего скакуна. Почти полная луна поднялась еще выше. Белый туман начал собираться в вечернем воздухе, и очертания луны закрыла неясная дымка. Ларик знал, что она должна прожить еще два дня, и все это время ему придется скрываться от своих преследователей. Еще две ночи, прежде чем полная и могущественная луна взойдет на небеса. И тогда под гибельным взглядом полной луны власть друиды перейдет к нему. Ее жизнь закончится, а его – начнется по-настоящему. И если Ларик высосет кровь друиды, ему ни от чего и никогда не придется убегать. Все дальше и дальше в туман, постепенно переходивший в холодный дождь, уезжал Смертоносный Всадник, увозя с собой свою беспомощную пленницу.

Генна Мунсингер подняла свое округлое, испещренное морщинами лицо к небу. В ее мудрых усталых глазах появилось выражение беспокойства. Лишь белесые очертания луны пробивались сквозь густой туман. Верховная Друида несколько минут стояла неподвижно и прислушивалась. Один раз она сильно вздрогнула, а в уголках ее глаз собрались слезы.

– Я поняла, – наконец прошептала она. Через несколько секунд Генна приняла одну из самых своих любимый форм – маленькой ласточки. Быстрота и подвижность хрупкого тела всегда доставляли ей удовольствие, но сейчас ей некогда было думать об удовольствиях – сейчас быстрота была важнее всего.

Взмыв в воздух, Генна помчалась над полями и лесами. Ей нужно было сделать очень много, а времени оставалось совсем мало. С щебетом птица проносилась над полянами долины Мурлок, разыскивая того, кто, как она знала, должен быть где-то здесь неподалеку, – но никак не могла найти его следов. Ее тревога росла: Генна понимала, что еще немного, и ей придется оставить поиски ради выполнения другой, еще более важной задачи. Однако, она чувствовала, что у нее есть еще немного времени. Друида мчалась так быстро, как только позволяли крошечные крылья, и с отчаянной надеждой она проносилась над самыми потаенными тропами Долины Мурлок. Прошли часы, а она все еще продолжала поиски. Наконец, Генна вынуждена была признать свое поражение. Маленькая птичка метнулась вверх и начала поворачивать на юго-запад. И тут, в самый последний момент, слабый бриз донес до нее легкий, почти неразличимый запах. Значит, источник этого запаха не может быть очень далеко! Чирикая от возбуждения, Генна неслась низко над землей еще несколько минут – минут, которые в будущем, возможно, проложат границу между жизнью и смертью. Скоро Генна нашла того, кого искала, и очень быстро что-то объяснила ему, а потом снова взлетела в воздух. Теперь главное было найти принца Корвелла.

Огромные когтистые лапы неуставно вспарывали землю – Казгорот преследовал предателя-смертоносца. Монстр опустился на четыре лапы, но бежать ему было неудобно: передние лапы были немного коротковаты.

Раздвоенный язык извивался между рядов заостренных зубов, пробуя воздух.

Очень смутно Зверь почувствовал след друиды, и сразу из его широких челюстей закапала слюна. Но в глубинах своего темного разума Казгорот начал беспокоиться. Уже много месяцев находился он вдалеке от Темного Источника, становясь все сильнее от зла, которое распространял вокруг себя. Теперь же силам зла был нанесен тяжелый удар, и власть Казгорота стала слабеть. Зверь побежал легкой трусцой, а потом и вовсе перешел на шаг. След Смертоносного Всадника манил за собой и как будто издевался над слабостями Казгорота. Ощерившись, огромная голова высоко поднялась, а в глазах застыла убийственная злоба. И снова могучие задние ноги бросили тяжелое тело вперед – теперь Зверь бежал лишь на двух ногах. Раздвоенный язык снова выскользнул наружу, пробуя воздух. Зверь больше не искал сладкий запах друиды или отвратительный след Ларика. Теперь он направлялся к главному источнику своей силы, забыв обо всем остальном. Его путь лежал к Темному Источнику – другого выбора у Казгорота просто не было.

– Старайтесь держаться поближе друг к другу, – сказал Тристан, когда на поля опустился густой туман.

– Ты видишь Кантуса? – спросил Дарус, почти невидимый на расстоянии десяти футов.

– Едва-едва, – ответил принц.

Спустилась ночь, и сгустившийся туман скрыл все кругом. Бока Авалона и других лошадей покрывала пена после долгого тяжелого пути. Кантус упорно бежал рядом с лошадьми; казалось, нет предела его выносливости. Теперь, когда темнота скрывала почерневший след жеребца Ларика, мурхаунд бежал чуть впереди, и факелы им не требовались. В течение еще нескольких часов они скакали вперед, негромко переговариваясь между собой, чтобы не потеряться. Наконец, после того, как они в восьмой или в девятый раз потеряли Кантуса, Тристан был вынужден прекратить преследование.

– Нам нужно немного отдохнуть. Мы никогда его не найдем, если загоним лошадей. Все согласились с ним, и друзья, спешившись, растянулись на земле, чтобы отдохнуть за те несколько часов, что оставались до рассвета.

Керен негромко свистнул, и Сейбл, вылетев из тумана, уселся рядом с ним на высоком камне. Не в состоянии заснуть, Тристан поел немного вяленого мяса и выпил вина, но даже это не помогло ему хоть немного расслабиться.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем густой туман начал светлеть.

Приближался рассвет.

– Поехали, – позвал принц. Невыспавшиеся, усталые путники взобрались на своих белых лошадей. След, оставленный жеребцом Ларика, лежал словно чернильная черта на белой странице, и они медленно поскакали по следу, стараясь разогреть лошадей и согреться самим. Целый час друзья ехали в молчании. Сумрачный туман постепенно начал светлеть, однако, туман не рассеивался. Всадники продолжали ехать по полям дальше, а видимость не превышала ста футов. На фоне бледно-зеленой травы выделялся лишь черный след, ясно видный в белом тумане. Они следовали друг за другом гуськом: впереди Кантус, за ним Керен, Полдо и последним Дарус на белой кобыле.

Повсюду рядом со следом Смертоносного Всадника тянулись крупные отпечатки лап Казгорота, тяжелые задние ноги которого глубоко проваливались в мягкую почву, оставляя четкие следы когтей. Ранним утром они подошли к тому месту, где Казгорот повернул на восток, в то время как Ларик вместе со своей пленницей продолжал уходить на север. Тристан в раздумье посмотрел на развилку. Остальные тоже остановились и молча наблюдали за его лицом, с которого не сходило выражение неуверенности. Последовать за Зверем – самым страшным существом, которое когда-либо появлялось на островах Муншаез – и убить его? Или поспешить на выручку любимой женщине, если только она еще жива?

Тристан подумал о мече, висящем у него на поясе, понимая, что, если он возьмется за рукоять, ему придется следовать за Казгоротом. И все же, может ли он поступить иначе? Меч Симрика Хью был выкован столетия назад с единственной целью – положить конец Казгороту. Если Тристан сейчас не пойдет по его следу, Зверь скроется в бескрайних просторах Долины Мурлок, и ффолкам снова будут угрожать неисчислимые страдания. Но мог ли он бросить Робин, предоставив Смертоносному Всаднику решать ее судьбу?

– Я должен идти за ней. Зверю придется подождать, – наконец сказал он, опустив глаза, чтобы не видеть глаз друзей. Ему было очень стыдно собственных слов, он чувствовал, что предает своих спутников, ффолков и меч Симрика Хью. Щебет ласточки, пролетевшей мимо его лица, отвлек Тристана от мрачных мыслей. Птица села на землю, и в клубящемся тумане стала менять свою форму. Тристан потянулся за мечом, предположив, что это Зверь вернулся, чтобы сразиться с ним, но перед ним неожиданно возникла пожилая женщина. Ее глаза задорно сверкнули, когда она улыбнулась принцу усталой и мудрой улыбкой. Однако, постепенно ее лицо приняло скорбное выражение.

– Ты ведь знаешь, что ты должен сделать, принц Корвелла. Если ты сейчас не разыщешь Зверя и не уничтожишь его, прежде чем он успеет восстановить свою силу, другого шанса у тебя не будет никогда, – ее голос был спокойным и сильным, как у молодой женщины.

– Я знаю тебя, друида, – сказал принц, припоминая. – Ты говорила со мной той ночью во время Весенней ярмарки! Но как ты можешь приказывать мне, когда Робин – друида! – еще может быть жива?

– Она действительно жива, – ответила друида, и сердце Тристана чуть не выпрыгнуло из груди. – И она не брошена на произвол судьбы. – Но…

– Она любимое дитя – ей улыбается сама богиня! Неужели ты не знаешь об этом? – В ее голосе послышалось негодование. – Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы ее спасти.

– Я не могу… – Тристана уколол ее упрек, и он собрался было возразить, но что-то в глазах друиды заставило его прикусить язык.

– Ты достойный принц ффолков, – сказала друида более мягко. – Скоро настанет день, когда ты будешь королем, если ты сможешь успешно решить последнюю задачу. А теперь, иди и сделай то, что ты должен сделать!

С печалью в сердце Тристан понимал, что она права – Зверя необходимо убить, и только он мог довести это дело до конца. Принц уже собрался тронуть повод, но в последний момент вспомнил о посохе Робин.

– Подожди! – закричал он, отвязывая деревянный жезл от седла. Друида улыбнулась к подошла поближе, чтобы взять посох.

– Это ее. Надеюсь, ты сможешь передать его Робин.

– Я постараюсь, – обещала друида, и ее улыбка немного утешила Тристана. Взмахнув шерстяным плащом, друида исчезла. На этот раз сквозь туман, отчаянно напрягая свои маленькие крылья, полетела летучая мышь.

Несмотря на внешнее спокойствие, Генна Мунсингер знала, что у нее остается совсем мало времени.

Сознание Робин стало понемногу проясняться в течение этого длинного туманного дня, но ее тело было, по-прежнему, охвачено парализующей слабостью. Девушка могла поднять голову и посмотреть перед собой, но повернуть голову у нее никак не получалось. Ее руки, связанные кожаным поводом, совершенно онемели, и Робин перестала их чувствовать.

Запах смерти и разложения, исходивший от лошади и всадника, был ужасен. Время от времени Ларик наклонялся к ней поближе и говорил что-то совершенно неразборчиво, и тогда от его смердящего дыхания у нее начинала кружиться голова. Еще более отвратительными, чем дыхание, были пальцы Ларика, холодные и слегка влажные. Изредка, он обнимал Робин за талию или, еще того хуже, проводил заскорузлой ладонью по щеке и шее.

Всякий раз, когда он это проделывал, Робин содрогалась от отвращения.

Она звала смерть, которая могла бы освободить ее от этого кошмара наяву, но смерть не приходила. Весь этот длинный день густой туман низко висел над землей, словно богиня не могла собраться с духом и открыть занавес перед очередным действием разыгрывающейся здесь пьесы. Однако, туман не сможет защитить актеров. Этот длинный страшный день непрерывной скачки уже клонился к закату, когда полоса света прорезала тучи на востоке, и Робин поняла, что этой ночью будет полнолуние. Ларик остановил своего черного жеребца и спрыгнул на землю. Он грубо сдернул свою пленницу с коня и бросил ее на траву. На мгновенье у Робин появилась надежда, что он остановился отдохнуть. Но что-то в пылающих глазах Смертоносного Всадника подсказало ей, что надежды напрасны.

Ларик поднял ее за плечи и с силой толкнул на большой плоский камень.

Падение слегка оглушило Робин. В этот момент туман немного рассеялся, и яркий свет луны пролился на девушку. Робин увидела, как Ларик достает свой испачканный кровью, почерневший меч. Даже сквозь ржавчину было видно, что от оружия исходит мрачное, темное сияние, от которого у Робин заболели глаза. Смертоносный Всадник повернулся к ней с поднятым мечом, при этом ужасная улыбка исказила его лицо. Девушка отчаянно попыталась освободить руки, но ремень никак не поддавался. Понимая, что конец близок, Робин, однако, ничего не могла сделать, чтобы спастись. И тогда она решила, что не даст возможности своему отвратительному врагу насладиться ее страхом.

Она подняла гордое лицо навстречу смерти, бесстрашно глядя прямо в его горящие глаза. Когда он потянулся к девушке, и в груди его заклокотал торжествующий смех, Робин плюнула ему в лицо.

Крошечные когти Ньюта изо всех сил вцепились в рог Камеринна, когда единорог скакал сквозь дремучий лес. И каждый раз дракончик успевал создать новую волшебную иллюзию, воспроизводящую окружающий мир, так что слепой единорог мог снова гордо перемещаться по своим владениям. Пьют не смог понять слова, которые Верховная Друида передала Камеринну, но они наполнили единорога неистощимой энергией.

Дрожа от напряжения, волшебный дракон старался удержаться на своем костяном насесте и вовремя создавать новые иллюзии.

Никогда ранее Ньюту не приходилось так долго сохранять иллюзии, и от напряженных усилий его маленькая чешуйчатая головка ужасно болела. В обычной ситуации какая-нибудь случайная бабочка или вкусненькая лягушка давным-давно отвлекли бы его внимание. Однако сейчас он тщательно и усердно делал свое дело, не обращая внимания на растущую головную боль, стараясь возвратить зрение ослепшему единорогу.

Всю долгую ночь и еще более длинный день, мчалась эта странная пара через окутанные туманом лесные пространства. Клубящийся туман плотным покровом окутал землю, и Ньют с большим трудом продолжал свою нелегкую работу. Наконец наступила ночь – ночь полнолуния – и усталость заставила единорога замедлить свой бег.

Туман вокруг них, казалось, все густел; он был холодным и влажным, и от него исходило тревожное чувство опасности…