Темные объятия

11

Около четырех часов пополудни, завернув за угол Пешеходной Аллеи, Ник заметил возле кафе «На Углу» Ашерона.

Эш стоял, прислонившись к красной кирпичной стене, сложив руки на груди: поза его казалась расслабленной и беспечной, но Ник знал, что атлантиец готов в любой миг ответить ударом на удар.

Одетый в черные кожаные штаны, футболку и длинный плащ в колониальном стиле, Ашерон небрежно скользил глазами по толпе туристов.

А те опасливо обходили его стороной, словно чувствовали исходящую от него темную, смертельно опасную ауру. Такое чувство возникает у человека в присутствии хищника из джунглей, тигра или леопарда — огромного, грациозного, сказочно прекрасного, но в любой момент готового тобой позавтракать.

Старейшего из Темных Охотников боялись — или, по меньшей мере, остерегались — все, кто его знал. Обычно люди старались не иметь с ним дела, а если все же приходилось общаться с Ашероном, переживали это примерно гак же, как визит к зубному врачу.

Нику, откровенно говоря, было его жаль. Должно быть, тяжело обладать Силой, которая отталкивает от тебя людей. Не случайно Эш никого не подпускал к себе вплотную — ни физически, ни душевно.

Сам Ник старался вести себя с Ашероном гак же, как с любым другим, непринужденно и задиристо, — и подозревал, что Эшу это по душе.

Во всяком случае, с Ником он держался свободнее, чем с другими Оруженосцами и Охотниками.

— Мама, смотри, великан!

Звонкий детский голосок — малышка лет пяти указывала на Ашерона своей матери.

Бросив один взгляд на Ашерона, мать изменилась в лице, подхватила дочку на руки и торопливо зашагала в противоположную сторону, к собору.

Девочка все оглядывалась и теребила мать за рукав. Ашерон помахал ей рукой.

Бедняга.

Ник подошел ближе.

— Знаешь, может, тебе надеть белую панаму и галстук в горошек, чтобы не так пугать людей?

Ашерон сдвинул темные очки на кончик носа, одарил Ника невеселой улыбкой:

— Поверь мне, Ник, проблема не в одежде.

Пожалуй, он прав. В самом Ашероне было что-то пугающее. Его внешность, или манеры, или аура, или, быть может, все сразу ясно говорило, что он не человек.

Ник заметил, что Ашерон в очередной раз сменил цвет волос. Еще сегодня утром, у Кириана, он ходил с пурпурными.

— Ты у нас снова жгучий брюнет?

— А ты у нас снова мистер Задира?

Ник рассмеялся в ответ.

Эш отлепился от стены и поднял с земли свой черный рюкзак. Никогда Ник не видел Ашерона без рюкзака — и не раз спрашивал себя, что атлантиец там прячет.

Впрочем, он не самоубийца, чтобы это выяснять. За своим рюкзаком Ашерон следил, словно за сундуком с сокровищами.

— Ну, как твои экзамены? — спросил Эш.

— Погано. Спасибо за микрокоммуникатор — без него я бы провалился. Литературу Древней Греции у нас преподает Джулиан Александер, а он просто зверь! Час меня не отпускал, прогнал по всему курсу!

— Да, Джулиан кумовства не одобряет: к своим он еще строже, чем к чужим.

Ник кивнул в сторону ресторана, в этот ранний час еще полупустого:

— Не возражаешь, если я заодно поем? Не успел перекусить и умираю от голода.

— Конечно. — Эш открыл дверь и отступил, пропуская Ника.

Так он поступал всегда — никому не позволял идти за собой следом. Вставал и садился всегда спиной к стене — так, чтобы видеть все, что происходит вокруг, чтобы никто не мог незаметно подобраться к нему сзади.

Мать Ника называла такие привычки «инстинктом стрелка»: так ведет себя человек, привыкший в любую секунду ожидать нападения.

Ник сел за дальний конец стойки. Эш опустился на табурет рядом с ним — как всегда, спиной к стене.

— Что вам предложить? — поинтересовался, подойдя к ним, грузный пожилой бармен.

— Мне светлый «будвайзер», — ответил Ник.

Бармен кивнул и повернулся к Эшу.

— А вам?

— То же самое.

Бармен прищурился и внимательно оглядел Эша с ног до головы. Ник стиснул зубы, чтобы не расхохотаться. Он уже знал, что будет дальше.

— Парень, у тебя удостоверение личности есть? — поинтересовался бармен у Эша.

Ник прыснул.

Эш, пихнув его ногой под столом, выудил из заднего кармана удостоверение (разумеется, фальшивое) и протянул бармену. Тот долго и внимательно его изучал.

— Извини, приятель, — сказал он наконец, — но за этими темными очками твоей физиономии не видать. Хочешь пива — сними очки.

Эш дернул щекой, но очки снял.

Увидев его застывшие серебристые глаза, бармен охнул:

— О господи! Парень, извини, ради бога, я и не понял, что ты слепой. Вот твои документы.

И осторожно вложил удостоверение в руку Эшу (кстати сказать, единственному из Темных Охотников, имеющему документы). Ник хрюкнул — и получил за это еще один пинок под столом.

Едва бармен отошел, Ник не удержался от того, чтобы поддеть Эша:

— Ну что, каково чувствовать себя инвалидом?

— Не отстанешь — узнаешь на собственной шкуре, — ласково пообещал Ашерон, убирая удостоверение.

— Извини, — невинным голосом ответил Ник. — Но ведь, в самом деле, чертовски смешно! И документы тебе Джейми сделал отличные! Год рождения — 1980. Ага, как же! Слушай, а в каком году ты родился на самом деле?

Ашерон потер лоб, словно припоминая:

— В 9548 году до новой эры.

— Ух ты! — выдохнул Ник, впечатленный этой датой. Он знал, что Ашерон — существо древнее, но впервые услышал насколько. — Да ты старше Америки!

Вернулся бармен с пивом.

— Есть что-нибудь будете? — спросил он.

Ник заказал себе красные бобы с рисом, и бармен снова удалился.

— Это сколько же, получается, тебе лет?

Прежде чем ответить, Эш отхлебнул пива.

— Одиннадцать тысяч пятьсот пятьдесят один год. И — да, я чувствую груз прожитых лет, если ты хотел спросить об этом.

— Слушай, я и не подозревал! Одиннадцать тысяч лет! Надо же! Времена мамонтов и динозавров! А люди-то в то время вообще были?

— Динозавров не застал, — невозмутимо сообщил Эш, — а вот с Флинтстоунами^[27] наша семья дружила домами.

Ник фыркнул и от души расхохотался. Несмотря на все его странности, Эш ему нравился — и не в последнюю очередь чувством юмора.

— Ладно, так зачем ты меня вызвал?

— Хотел с тобой поговорить в таком месте, где нас не сможет подслушать Кириан.

— О чем?

Ответить Эш не успел — к ним подплыла роскошная брюнетка в черном супермини. На Ника она взглянула безо всякого интереса, а вот Эшу положила на грудь наманикюренную ручку и, приподнявшись на цыпочки, прошептала что-то ему на ухо.

Эш обаятельно улыбнулся:

— Спасибо за предложение, милая, но я не свободен.

Брюнетка надула губки и протянула Эшу свою визитку.

— Передумаешь — дай знать. Не бойся, я не кусаюсь!

— В отличие от меня, — пробормотал Эш, как только она скрылась.

Ник предпочел промолчать.

— Знаешь, — заговорил он, когда бармен поставил перед ним тарелку с рисом и бобами, — это просто нечестно. Одеваешься, как фрик^[28], а девчонки все равно на тебя вешаются!

Эш усмехнулся:

— Врожденное обаяние, Ник. Либо оно есть, либо нет.

— Да, но представь, как обидно тем, кто его лишен! По-моему, тебе стоило бы поделиться. А то как-то не по-товарищески получается... — Ник принялся за еду. — Кстати, а что значит «не свободен»? У тебя кто-то есть? — поинтересовался он, прожевывая пищу.

Ашерон не ответил — и неудивительно: на такие вопросы он никогда не отвечал.

— Вернемся к нашему разговору. Я вызвал тебя сюда, потому что мне нужна твоя помощь.

Надо сообщить Кириану, что Валерий теперь работает в Новом Орлеане.

Ник поперхнулся бутербродом.

— Это не ко мне!

— Ник, я серьезно. Рано или поздно они столкнутся, и Кириан, как и Джулиан, должен быть к этому готов. Если, Зевс упаси, кто-то из них убьет Валерия, гнев Артемиды будет страшен. А я не хочу, чтобы кто-то из них пострадал или погиб. Особенно учитывая, что теперь у обоих есть жены и дети.

Ник сглотнул и вытер губы салфеткой.

— А чего ты от меня хочешь?

— Поддержи меня. Помоги убедить Кириана, что не нужно мстить Валерию за преступления его деда.

Легко сказать! Ник вздохнул, поковырял вилкой в бобах.

— Ты многого просишь, Эш. Откровенно говоря, если Кириан решит выбить дерьмо из этого высокомерного ублюдка, я ему с радостью помогу.

— Николас Амброзиус Готье, следи за своим языком!

От этого мелодичного голоса с креольским выговором Ник подпрыгнул на табурете. За спиной у него стояла мать — в голубом свитере и джинсах, с длинными светлыми волосами, собранными в узел; в свои сорок лет она все еще выглядела молодой девушкой. И, надо сказать, очень привлекательной. Ник и сам не отказался бы за такой приударить... не будь она его мамочкой!

Эш молниеносным движением придвинул к себе Никову кружку пива. Но мама, разумеется, это заметила:

— Не надо, Эш. Нечего его покрывать. — Она погрозила Нику пальцем. — Ты за рулем?

— Нет, мам, я за стойкой.

— Выпендриваться будешь перед своими подружками! Ты прекрасно понимаешь, о чем я.

Ник улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой — той, что всегда выручала его из беды:

— Мама, это первая кружка. Если выпью больше одной, то за руль не сяду.

С той же материнской заботливостью она повернулась к Эшу:

— А ты? Опять разъезжаешь на этом своем мотоцикле?

— Нет, мэм.

— Мам, — прервал Ник, недовольный ее внезапным появлением, — а что ты здесь делаешь?

— Шла на работу, увидела вас и решила зайти поздороваться. Домой я вернусь поздно, а ты в последнее время убегаешь на рассвете, не удосужившись даже сказать «пока». — Она бросила на него обиженный взгляд. — Имею я право пять минут пообщаться с сыном?

— Извини, мам, — пробормотал Ник, чувствуя сильное желание провалиться сквозь землю, — работы много, да еще экзамены...

— Ладно, сынок, — улыбнулась она, взъерошив ему волосы. — Я все понимаю.

Затем оглядела Эша с ног до головы, расстегнула на нем плащ, заглянула в прорезь и недовольно покачала головой.

— Кажется, ты еще сильнее отощал с тех мор, как мы в последний раз виделись. — Подозвав бармена, она заказала для Эша порцию бобов с рисом. — Хочешь чего-нибудь еще?

— Нет, спасибо.

— И чтобы съел все, до последней крошки! — приказала она, погрозив Эшу пальцем.

— Да, мэм, — смиренным голоском Эдди Хаскелла^[29] ответил тот.

Ник кусал губы, едва сдерживая смех. Только Чериз Готье могла так себя вести с Ашероном, внушающим ужас каждому, кто его видел! Знала бы она, что опекает человека одиннадцати тысяч лет от роду!

— Мама, Эш не ребенок, не надо с ним нянчиться!

— Поверь мне, Ник, — отозвалась мать, поправляя на Ашероне воротник плаща, — за ним нужно присматривать, как и за тобой. Вы, мальчики, считаете себя уже взрослыми, думаете, что весь мир у ваших ног...

Если бы она только знала!

— Вот что я вам скажу, — продолжала она, — почему бы вам с Эшем не заглянуть вечерком ко мне в «Убежище»? Угощу вас земляничным печеньем и печеной картошкой по-каджунски.

Составите мне компанию, а если тебе, Ник, надо заниматься, то посидишь в задней комнате.

Когда же мама поймет, что он уже вырос? Для нее он всегда останется пятилетним малышом, за которым нужен глаз да глаз! И все же Ник очень любил свою мать.

— М-м... хорошо, зайдем, если будет время.

— Вот и молодец. — Порывшись в сумочке, она достала две двадцатки и протянула их Эшу. — Это за рис и бобы. И, если еще будешь пить, — домой отправляйся на такси. Понял меня?

— Понял, миссис Готье, спасибо, — безропотно отозвался Эш, принимая деньги.

Улыбнувшись, она поцеловала Ника в щеку, а Ашерона потрепала по плечу.

— Ну что ж, мальчики, ведите себя хорошо и не ввязывайтесь в неприятности.

— Постараемся, — кивнул Ник.

Едва она ушла, он повернулся к Ашерону.

— Ох... извини, пожалуйста! И спасибо за терпение.

Ашерон протянул ему сорок долларов.

— Ник, никогда не стыдись своей матери. Будь благодарен судьбе, что она у тебя есть.

— Поверь, я благодарен, — ответил Ник, сунув деньги в карман.

Он улыбнулся, задумавшись о матери. Да, Чериз готова по-матерински опекать весь мир, — но стоит ли этому удивляться? Не ее ли отец выгнал из дома в пятнадцать лет, узнав, что она беременна Ником? Неудивительно, что любой одинокий и неприкаянный подросток вызывал в ней желание позаботиться о нем, накормить, отогреть своим теплом.

Вернулся бармен с порцией риса и бобов для Ашерона.

Косо взглянув на тарелку, Эш передвинул ее Нику.

— Ты, кажется, говорил, что умираешь от голода?

Ник и вправду был голоден, однако чувствовал, что две порции ему не одолеть. Вдруг он подумал: он не раз видел, как Ашерон пьет, но никогда не замечал, чтобы тот что-нибудь ел.

— Слушай, а ты вообще-то ешь?

— Вообще-то ем. Но того, что мне нужно, в этом меню не найти.

Что-то подсказывало Нику, что лучше эту тему не развивать. Поэтому он спросил:

— И вообще, я сейчас вдруг подумал: а почему мы с тобой встречаемся средь бела дня? Как тебе удается не сгорать на солнце?

— Я особенный.

— Ага, я же говорил — инвалид!

Ашерон молча покачал головой.

Потянувшись к своему пиву, он покосился в сторону телевизора над стойкой. Там начались городские новости. Вдруг на экране мелькнуло что-то тревожно-знакомое. Эш развернулся — и застыл, не веря своим глазам.

Официант включил звук.

—...по-видимому, тот же человек чуть раньше убил женщину в Складском районе...

Ник чертыхнулся:

— Кажется, я знаю, о ком идет речь!

Ашерон молча кивнул. На экране появилась записанная камерой слежения пленка со сценой драки Зарека с даймонами и прибытия полиции.

—...полиция предлагает вознаграждение за сведения о местонахождении подозреваемого.

Ашерон и Ник выругались в унисон, когда на экране появился крупным планом фоторобот Зарека — похожий на него как две капли воды.

— Мы попались! — выдохнул Ник.

— С поличным! — прорычал Эш и бросился вон из кафе, на ходу вытаскивая мобильник, — чтобы его разговор с Зареком никто не подслушал.

— Что же нам теперь делать? — спросил Ник, выбегая следом за ним.

Не отвечая, Эш нажал кнопку отмены.

— Вне доступа. Должно быть, еще спит.

— Ты меня не слышишь или не хочешь отвечать?

— Я слышал твой вопрос, Ник. Ответ: не знаю. Надо как-то его спрятать. Теперь, когда его лицо известно всему городу...

— А ты не можешь подправить фоторобот?

— Не уверен. Никогда не угадаешь, как сработает моя Сила в применении к этим современным технологиям. Можно, конечно, просто его уничтожить...

Вдруг он умолк — с таким видом, словно разглядел на горизонте что-то еще более страшное, чем физиономия Зарека в телевизионных новостях. Затем с тяжелым вздохом поднял глаза к темнеющим небесам. — Похоже, кто-то твёрдо решил не давать нам скучать.

— Что случилось? — нахмурился Ник.

Эш кивнул в сторону Шартрез-стрит, по которой неторопливо шагали двое. Похожие, как братья, — оба высокие, почти не уступающие в росте Ашерону, оба одеты во все черное и в длинных кожаных плащах. У каждого — левая рука спрятана за отворотом плаща, словно они были готовы в любой момент выхватить оружие.

Они шли неторопливым пружинистым шагом хищников, цепкими взглядами окидывая каждого встречного, словно в каждом предполагали врага, соперника... или жертву.

— А они-то что здесь делают? — прорычал Ашерон.

— Что? — все еще не понимал Ник.

— К нам идут двое катагари, — объяснил Ашерон.

Катагари — животные, способные принимать человеческий облик, — справедливо считались одними из самых опасных созданий на земле. Обладая человеческим разумом, они оставались свирепыми и непредсказуемыми, как дикие звери.

— О боже мой, — выдохнул Ник, — только не говори, что это Убийцы!

— Зависит от того, кого ты об этом спросишь.

— То есть?

— «Убийцами» их называют аркадяне. Для братства катагари они —страты.

— И что это значит? — нахмурился Ник.

— Так называют себя катагари-воины. Убийца убивает без разбору всех, кто встанет на его пути. Страты убивают, чтобы защитить себя, свою стаю, свою территорию.

— Значит, здесь их территория?

Ашерон молча покачал головой. Двое волков в человеческом обличье были уже близко: заметив его, они замедлили шаг.

— Приветствую тебя, Ашерон Партенопей, — обратился к нему старший, Вейн. — Давно не виделись.

Ашерон кивнул. В последний раз они встречались пару сотен лет назад, когда он помог братьям спрятать сестру от врагов — аркадян, безжалостных охотников на катагари, преследующих их по всему миру уже множество веков.

Старший из двух братьев, Вейн, был пониже ростом, с рыжеватыми волосами до плеч. Его зеленые глаза с узкими звериными зрачками, казалось, не упускали ничего, что происходит вокруг. Младший, Фанг, был на дюйм выше брата, темноволосый и кареглазый. Каждый из них был опасен и по отдельности — вместе же они становились почти непобедимы.

— Приветствую вас, Вейн и Фанг, — наклонил голову Ашерон. — Что привело вас в Новый Орлеан?

Вейн подозрительно покосился на Ника, однако, видимо, счел, что юноша не представляет угрозы.

— Хотим устроиться здесь на зимовку.

Ашерон поморщился. На зверином языке это означало, что вся стая переместилась в Новый Орлеан и намерена прожить здесь какое-то время.

— Не слишком удачная идея. В дни Карнавала здесь полно даймонов. Собирайте-ка лучше свою стаю и...

— Не выйдет, — прервал его Вейн. — В стае шесть самок, готовых ощениться.

— И еще одна ощенилась сегодня утром, — добавил Фанг. — Мы не можем уйти, пока волчата не подрастут.

Все лучше и лучше! Беременные самки катагари — настоящий магнит для даймонов: души их отличаются, так сказать, особой питательностью. Не говоря уж о том, что в Новом Орлеане на сегодня обитают три группы аркадян, — и все они будут очень рады повесить шкуры Вейна и Фанга у себя над камином.

— А вы знаете, что здесь живут три группы Аркадийских Стражей? — поинтересовался Ашерон.

Глаза Вейна угрожающе потемнели.

— Скажи им, чтобы держались от нас подальше! У нас молодняк, и если кто-нибудь из них подойдет к нашим логовам, — мы их на части разорвем!

Эш глубоко вздохнул, с трудом удерживая истерический смех. Да, день сегодня определенно не задался!

Взбалмошная и ревнивая богиня. Без вести пропавший кельт. Римский полководец, которого мечтают убить по меньшей мере трое его друзей. Неуправляемый Темный Охотник, поставивший на уши всю городскую полицию. А теперь еще — стая волков-катагари собирается вскармливать семь пометов прямо в логове своих злейших врагов!

И, разумеется, за все в ответе он.

Тем временем Ник принюхался и огляделся вокруг:

— Чем это пахнет? Кажется... «дамскими пальчиками»?

Вейн и Фанг напряглись, а Ник двинулся прямо к ним.

Вейн зарычал сквозь зубы, однако Ник отогнул полу его плаща... и обнаружил ярко-розовую, легкомысленного вида коробочку, которую Вейн сжимал в левой руке.

— Что это? — спросил Ник.

— «Дамские пальчики» в шоколаде, — низким, таящим угрозу голосом ответил Вейн.

— С каких пор волки-оборотни питаются «дамскими пальчиками», да еще и в шоколаде?

При этом вопросе Эш скривился.

Фанг метнулся к Нику, целясь в горло, но Ашерон успел его перехватить.

— Мы не «оборотни», ты, двуногий завтрак! — прорычал Фанг. — Мы — волки!

— Как-как ты меня назвал? — улыбнулся Ник.

— Он назвал тебя двуногим завтраком, — невозмутимо пояснил Ашерон, — потому что такие, как он, питаются такими, как ты.

Улыбка сползла с лица Ника.

— А почему в розовых коробочках? — с естественным любопытством поинтересовался Ашерон. Неудивительно, что зверолюди стараются никому не показывать такую ношу!

Вейн обжег его неласковым взглядом, но объяснил:

— Анья носит волчат. Ей все время хочется «дамских пальчиков» в шоколаде — и только из магазина «Розовый Фламинго».

Эш почувствовал, как уголки его рта непроизвольно ползут вверх.

— Не могу поверить, что вы отправились за «дамскими пальчиками» в магазин «Розовый Фламинго», — даже ради сестры!

— Если помнишь, термин «сука» изначально относился именно к самкам нашего племени, — фыркнул Фанг.

— Не смей так говорить о сестре, Фанг! — рявкнул Вейн. — Не забывай, что она из одного помета с нами!

Глаза Фанга сверкнули, но он склонил голову, подчиняясь старшему брату.

Вейн передал коробочку Фангу, достал из кармана ручку и записал номер, затем отдал его Ашерону.

— Вот мой мобильный. Если понадобится помочь с даймонами, дай знать. В нашей стае дюжина стратов — и мы не хотим, чтобы даймоны рыскали вокруг наших самок и детенышей.

Эш сунул бумажку с телефонным номером в карман... и в этот миг заметил, что их окружают другие страты.

Они появились из-за угла быстро и бесшумно, словно стая одичавших псов. Двигаясь врассыпную, одетые в черное, они напоминали группу убийц — каковыми, собственно, и являлись.

Люди на улице шарахались от них и провожали нервными взглядами.

Для Темных Охотников такое поведение было бы неприемлемо. Но зверолюди не слишком заботятся о маскировке. Их правила просты: кто встанет у них на пути — будет съеден.

Страты окружили Ашерона и Ника.

— Темный Охотник! — прорычал Стефан, глава стратов и смертельный враг Вейна. Старый и молодой волки не выносили друг друга, хоть и дрались плечом к плечу, защищая стаю. — Что тебе нужно от нашихфило?

«Фило» — на языке катагари означало «товарищ» или «брат»: так называют друг друга члены одной стаи. Эш заметил, в какой язвительной улыбке изогнулись при этом губы Стефана. Разумеется, никакой братской любви к Вейну и Фангу он не испытывал. Но, так или иначе, они были членами стаи, а Эш — чужим; а в присутствии чужаков стая всегда действовала как одно целое.

— Просто перебросились парой слов, — ответил он.

Сузив глаза, Стефан перевел взгляд на Вейна:

— Вы нашли то, что искали?

Вейн фыркнул, покосившись на Ника:

— Похоже, с обонянием у тебя нелады: даже этот двуногий сразу учуял, а ты — нет!

Стефан изготовился было для атаки, но стальной взгляд Вейна заставил седого волка попятиться. Стефан был вожаком стратов благодаря возрасту и опыту, но Вейн не подчинил стаю себе лишь потому, что пока просто не пробовал это сделать. Ни для кого не было секретом, кто одержит победу, если эти двое схлестнутся в схватке.

— Позже, — бросил Стефан Эшу и повел стаю прочь.

Вейн и Фанг задержались.

— Звони, если понадобится, Эш, — повторил Вейн.

Ашерон кивнул.

Братья догнали сородичей и оседлали мотоциклы, припаркованные на углу.

Эш не двигался, пока они не скрылись из виду.

— Жутковатые парни, да? — проговорил Ник.

— Нет, Ник, — медленно проговорил Эш. — Они — никакие не «парни». Они — звери, способные на короткое время принимать человеческий облик.

В этот миг у него зазвонил телефон.

Эш ответил — и услышал голос Тейлона, полный боли и ярости:

— Ящер, мне нужна помощь! Я в клубе «Бегущий Волк». Они схватили Саншайн!

— Кто ее схватил?

— Камул, кельтский бог. Как только зайдет солнце, я отправлюсь на поиски.