Часть 2. Родня

Глава 1

Он проснулся, едва сдержав вопль, сердце бешено колотилось в груди. Ужас, порожденный сном, наползал на него пеленой, не давая ему увидеть, где он находится. Сиденье, окно, тусклые огоньки уплывали от него. Где он?

– Пап? Ты в порядке?

Пелена распалась на части, и он сумел разглядеть своего двенадцатилетнего сына, – мальчишку со светлыми волосами, как у матери, и острым подбородком, как у него самого. Теперь в том, что находилось за спиной ребенка, он узнал затененное купе поезда, лампы для чтения, силуэты других пассажиров.

– Все в порядке, Лэн, – пробормотал он. – Просто дурной сон. Где мы?

– Похоже, скоро приедем в Прагу.

– Там мы пересаживаемся. Хорошо, что я проснулся. – Он протер глаза и потрепал Лэна по щеке. Мальчик выглядел усталым и встревоженным. – Все будет в порядке. Твоя мама проснулась?

– Ага. Она пошла в туалет, – сказал он. "Пап, а мы там поселимся?"

– Не делай этого, сынок. В особенности, когда мы приедем на вокзал. До тех пор, пока не попадем в Индию.

– А в Индии мы поселимся?

– Да. Там у нас будет разрешение на работу и жилье. Ты сможешь пойти в школу и завести друзей. – Он кивком показал на буклет, лежащий на коленях Лэна. – Ты просмотрел его?

– Ага. – Он не выглядел восхищенным.

– Расскажи мне что-нибудь о ней.

– Ну… Калькутта – третий по величине город мира. В нем находится самое высокое здание, даже хотя оно было построено пятьдесят лет тому назад…

Он запнулся. (смущение, грусть, гнев)

Дидье наклонился, поцеловал сына в голову и крепко обнял.

– На этот раз все будет хорошо. Они не придут за нами туда.

Некоторое время они ехали молча. Дидье пытался вспомнить сон, который разбудил его. Рушится их старый дом в Антверпене, дом, где он вырос. Темная женщина, незнакомая ему, стоит в проеме двери, что-то ему говорит…

"Есть".

Ощущение было слабым, голос походил на шепот, но его триумф не могло ослабить даже расстояние.

– Нет… – пробормотал он.

Сын снова вопросительно посмотрел на него.

(блок) Он не даст ему узнать.

– Я должен кое-что сделать, – сказал он. – Мне нужно, чтобы ты ненадолго стал мужчиной. Справишься?

– А ты куда?

– Пройдусь по вагонам. Вы сможете пересесть на другой поезд и без меня. Все в порядке – просто скажи маме, что я найду вас в поезде. Не разговаривай мыслями. Мы почти выбрались, сынок.

– Хорошо, пап.

Но мальчик попытался проникнуть за его блок.

– Не делай этого. Это невежливо. Сиди тихо.

– Ладно, пап.

– Я люблю тебя.

Он снова поцеловал его и встал. В желудке возникла пустота.

Выйдя из вагона, он опустил блок и раскрыл свой разум. Лэн был недостаточно силен, чтобы услышать его на таком расстоянии.

"Я один. Напуган. В беде". Он продолжал повторять эти слова в своем разуме, а ощущение паники только усиливало эффект.

"Один". Это было самым важным.

Кто-то по-прежнему касался его разума – очень осторожно, но он чувствовал это. Он видел перед своими глазами сменяющиеся изображения смеющегося черепа, охотившегося кота.

Он прошел через другой вагон, пытаясь понять, сколько времени. Он жалел о своих часах. Фамильная ценность, японские, им было больше сотни лет. Пришлось продать их, чтобы купить билеты. Он посмотрел на табло, но все они были заняты рекламой дешевых, очень дешевых билетов в Российский Консорциум. Судя по всему, уже далеко за полночь.

Он шел по зловеще молчаливому поезду, пока наконец-то не раздался звон колокольчика, и диктор не объявил: "Прага".

Он подошел к двери. Он ощущал триумф, приближающийся к нему словно шторм, но не знал, с какой стороны. Может… может, есть еще один беглец. Или вор. Он подавил истерический смех – смех из-за себя самого, что он может почувствовать облегчение, что рядом был вор, или убийца. Что за мир. Что за мир!

Двери зашипели, открываясь, и он шагнул на перрон. Холодный ветер принес к нему запах города – медно-желтый и спертый.

"Взять его! Вот он!"

Три разума взорвались движением где-то очень близко, так что он чуть не вскрикнул. Они были повсюду – и одновременно нигде. Он побежал быстрее. Он находился в хорошей форме – он был разбойником в "казаках-разбойниках".

Беглец. Поначалу все складывалось хорошо – тест не выявил его в детстве. Потом он встретил Мэри. Мэри ни разу не тестировали. Ее отец, биохимик, каким-то образом сфальсифицировал результаты. Но теперь его уже нет, а все знают, что Метка передается через мать, и у Лэна наверняка она есть. Переезжая с места на место, убегая отовсюду, двенадцать лет им удавалось избегать теста. И от одного человека он услышал, что нужно бежать в Индию, где любят тэпов, где к ним станут относиться иначе.

Он спрыгнул вниз на пути. Один из голосов затих. Он оторвался от них! Может, ему удастся найти католическую церковь, обрести убежище. Разве в Праге нет католических церквей? Может, он найдет хотя бы одну.

Он быстро бежал по путям. Неподалеку появился охранник в форме и начал стрелять – нормал, полагавший, что его единственным преступлением была попытка сбежать, не заплатив.

Но нет, его преступление было значительно серьезнее. Само его существование – преступление.

Он выскочил из вокзала, оказавшись под небесами кофейного цвета со слабым молочным проблеском на востоке. Почти утро. Пути находились на три метра ниже уровня земли, но сбоку виднелась лесенка для рабочих. Выбравшись в город, он сможет раствориться среди миллионов других разумов, уничтожить себя.

"Один. Заблудился. В беде. На помощь!"

Мэри знала, что делать дальше. Он просто должен сбить их со следа, отвести угрозу от "Мэри и Лэна".

(блок) Проклиная себя. Как это могло проскочить?

– Стой! – закричал нормал.

Но он уже был наверху, на почти пустынной улице.

И там стояла она – женщина из его сна, янтарно-черные с серебряной проседью волосы были заплетены в тугую косу, слегка раскосые глаза светились торжеством. Она была одета в черное.

"Больше не надо бежать. Я здесь, чтобы помочь тебе".

Он повернулся и побежал в другую сторону – как раз вовремя, чтобы уловить вспышку нейроразрядника в руках охранника. Заряд попал ему в грудь.

Его ноги подкосились, но он сумел сделать еще несколько шагов к ограде, окружающей железнодорожные пути.

Вспышка – когда заряд снова попал в него. Словно включилось замедленное изображение – его ноги заплелись, пути резко понеслись навстречу ему, что-то ударило его по шее. По инерции его перевернуло на спину. Он не мог пошевелить головой, но видел охранника, смотрящего на него сверху вниз. И ангела смерти, подошедшего к нормалу.

– Я захватил его для вас, – сказал охранник на английском, и они оба начали растворяться.

Он ощутил ненависть женщины. "Нормалы". Ее ненависть была похожей на кинжал.

Мгновением спустя – он не видел, что она сделала, – охранник присоединился к нему на путях, и его удивление быстро превратилось в забытье.

Он снова попытался пошевелиться. Никак не мог понять, дышит он или нет.

Женщина: (с легкой печалью) "Почему ты побежал?"

Он пытался оставаться в сознании. Неужели она действительно передает ему? Как она может спрашивать такое?

(смирение, пренебрежение, горечь и лед) "Потому что я хочу жить своей жизнью".

Женщина: "Ты не можешь получить этого – среди нормалов. Ты и сам знаешь. Они ненавидят нас, боятся нас. Ты можешь находиться в безопасности только с нами".

(в ярости) "Я видел лагеря".

Женщина: (раздражение, презрение) "Лагеря для глупцов".

Она появилось в поле зрения, опустившись на колени рядом с ним. Возник еще один голос, задыхающийся, гибкий как тростник.

Голос-тростник: "Он выживет?"

Женщина: "Не знаю. У него сломана шея. Скорая едет?"

Голос-тростник: "Конечно. Это он расправился с нормалом?"

Женщина, образы: "нормал, стреляющий в Дидье, женщина наносит удар в ему в горло, тот чувствует, что у него сломано горло, изумление, попытки вдохнуть воздух, возглас вроде "Папа" в тот момент, когда его череп разламывается от удара о землю".

Голос-тростник: "Для одного дня ты слишком далеко зашла, Блад. Ты не можешь просто так убивать нормалов".

Женщина: "Он это заслужил. Посмотри, что он сделал с нашим братом".

Третий голос, в нем слышались сыроватые тона юности. И для него он уловил имя – Дариа.

"Но тэп бежал от нас. Охранник помогал нам. Разве мы не убили бы тэпа в случае необходимости?"

Женщина: "Это твоя первая погоня, и с этого момента ты обязана знать. Тэпы – наши. Если их нужно убить, то их убиваем мы. Они – наши. Вне зависимости от всего – что бы они не натворили – они не заслуживают того, чтобы нормалы вмешивались в их судьбу. Никогда. Нормалы – враги, Дарья, наши истинные враги. Тэпы – наша родня, наша семья, даже если они отказываются от нас. Никогда не забывай об этом".

Дариа: "Родня – мать. Родня – отец".

Женщина: "Видишь, это не просто слова".

Дариа: "Я вижу".

Женщина пододвинулась еще ближе – так, чтобы он мог видеть ее. Она прикоснулась к его лицу, чтобы ее слова мог воспринять только он.

"Не думаю, что ты выживешь. Мне жаль. Ты хочешь, чтобы я передала что-нибудь твоей жене и мальчику?"

"Пожалуйста, нет. Оставьте их. Вы убили меня, оставьте их в покое".

"Все будет не так. Но я позабочусь о них как следует".

Он почувствовал, что внутри он дрожит, распадается на части, словно внутри него едет поезд.

"Я люблю их. Ты скажешь им это?"

"Конечно. Их имена?"

"Мэри…" Он остановился. "Ты же не знала про них, верно?"

"Я не была уверена. Теперь я вижу их, они на поезде в Индию. Симпатичный мальчик. А еще…"

Он бы заплакал, но у него не осталось времени. Смерть поглотила его слезы, а вместе с ними и его самого.

* * *

Блад вздрогнула, когда мир вновь ожил вокруг нее. Она последовала за Дидье лишь к порогу, но и это, насколько она знала, было слишком далеко. Ощущение смещения, расплывчатые тени кошмаров будут преследовать ее много дней.

Она посмотрела на неподвижное лицо. "П9, а возможно, и П10. Какая жалость. Мы смогли бы использовать его. Вы все уловили? Лицо человека, который помог ему с паспортом?"

Да, ответил Тил. "Но позади него возник еще один, почти стертый образ, – образ человека, которого наш друг не видел, а взял у своего благодетеля".

Блад мрачно кивнула. "Точно. Ты узнал его?"

Тил поколебался. "Не может быть, чтобы…"

Блад фыркнула и ответила вслух:

– Чушь. Это был Манки. Я знала, что однажды мы наткнемся на его след.

Тил потянулся, чтобы прикоснуться к ней, игнорируя смущение новенькой, стоявшей позади них. "И? Что мы будем делать?"

Блад бросила на него усталый взгляд. "Что же еще? Поймаем его, конечно же".

Глава 2

– Поймите меня, сенатор. Я расследую не просто убийство. За этим убийством стоит система. Если вкратце, сенатор Кроуфорд, я расследую деятельность самого Агентства по метасенсорному регулированию.

Ли покачал головой, словно говоря с ребенком.

– Вы ведь решили все загодя, сенатор?

Двусмысленная усмешка исказила красивое аскетичное лицо Филипа Лея. Он засунул руки в большие карманы своего серого пиджака.

– Не уверен, что понимаю вас, сенатор.

– Сынок, не играй со мной в игры. Я был в этом бизнесе тогда, когда ты еще пешком под стол ходил. Я имею в виду, что некоторые сенаторы вроде тебя, – большинство из них представляют оппозиционную партию, – жаждут оторвать от меня хотя бы кусочек. Теперь они пытаются использовать дело об убийстве, в котором нет абсолютно никаких доказательств, чтобы устроить выволочку MRA. Ты понимаешь, о чем я? Вы не только уже решили, что убийство было совершено, вы решили, что оно было совершено членом Агентства, и что можно обвинить в этом MRA, а заодно и меня. Но у вас нет никаких связей в этой цепочке. Так что на самом деле важно лишь то, что вы хотите заполучить меня – по чисто политическим причинам – и что вы готовы забраться по лесенке, самой убогой и неустойчивой во всей Солнечной системе, только ради этой цели. Понимаешь?

– Лично я ничего не решал, – заявил Лей. – Президент назначил меня для проведения расследования. Если вы не одобряете такое решение, полагаю, вам придется обсудить этот вопрос с ним. Вы ведь знакомы с президентом, верно? Вопреки вашим иллюзиям он вам не подчиняется.

Кроуфорд рассмеялся.

– Да, думаю, здесь вы правы. Как я мог подозревать наличие коварных тайных мотивов у человека, который делает подобный комментарий? Или кампания против меня развязана президентом?

Руки Лея вновь покинули карманы и задвигались по столу Ли. Молодой человек наклонился вперед.

– Буду откровенен, сенатор. Мне не нравитесь вы, не нравится MRA, и Тэпград, и особенно – ваши тэпы-головорезы. Я считаю, что вы постоянно злоупотребляете вашим положением и неправильно используете способности телепатов, которых фактически содержите в заключении. Но мои чувства в этом вопросе – одно дело. Это мое мнение, но оно никоим образом не относится к делу. Если только, сенатор, я не смогу доказать то, что говорю.

– Сынок, ты всегда можешь попытаться.

* * *

Кевин Вацит явственно услышал крики, когда подошел к двери с табличкой "Сенатор Ли Кроуфорд". Он сделал паузу. Секретарь сказал ему подойти и постучать, так как его ожидают. Но войти во время ссоры – не лучший способ познакомиться с новым начальником.

Но и игнорирование указаний может привести к худшим последствиям. Он тихо постучал. Крики резко оборвались.

– Войдите!

Кевин открыл дверь.

– Кто ты такой, черт побери?

Конечно же, Кевин узнал его сразу. Он вырос с образом Ли Кроуфорда на экранах и в газетах. Увидеть его вживую оказалось легким шоком. Он ожидал, что Кроуфорд как-то значительнее, больше похож на бога. Чем-то он действительно напоминал божество. От его изрезанного угловатого лица исходило почти осязаемое ощущение могущества и силы, которое не передавалось через экран или фотографии.

– Сэр… Сенатор… Я – Кевин Вацит.

– Замена мне, – сказал другой мужчина. Кевин узнал и его – Том Нгуйен, именно он проводил собеседование.

– Дьявол, Том, мне нужна не замена тебе. Мне нужен ты. Ты был со мной почти двадцать лет.

– Мне жаль, Ли. Я чувствую, что должен это сделать.

Сенатор моргнул, его лицо расслабилось. Словно он только что осознал, что его гнев всем заметен, и решил больше не демонстрировать своих чувств. Он вздохнул.

– Очень хорошо, Том. Полагаю, что мне тебя не отговорить. Но я буду скучать по тебе.

– Я просто думаю, что при этих обстоятельствах…

– Том, я сказал тебе, что не держу на тебя зла.

– Я беспокоюсь не о вас. Я не могу жить в мире с собой.

Он вспомнил, что Кевин в комнате.

– Простите, Кевин. Кевин Вацит, сенатор Ли Кроуфорд.

Ли Кроуфорд улыбнулся своей добродушной ухмылкой, знакомой по тысяче фотографий.

– Рад тебя видеть, сынок. Слышал о тебе много хорошего. Присаживайся, – он повернулся к Тому Нгуйену. – Ты задержишься, чтобы ввести его в курс всех дел?

– Конечно. Две недели и больше, если понадобится.

– Хорошо. Что ж, давайте разберемся, мистер Вацит… Можно называть вас Кевином?

– Конечно, сэр.

– Тогда ты должен звать меня Ли. Наедине. Вне офиса тебе следует называть меня сенатор – какое-то время.

– Я понял, с… Ли.

– Хорошо. Итак, Кевин. Бакалавр нейрофизики в Аризонском университете, магистр в той же дисциплине в Гарварде – и диплом по юриспруденции. Лучшие результаты на курсе. Работал вместе с поверенным в Хьюстоне по вопросам метасенсорных свидетельств, – помню-помню, Эрнесто Перес, хороший парень. – Ли поднял взгляд. – Сынок, сколько тебе лет?

– В следующем месяце исполнится двадцать четыре.

Ли улыбнулся.

– В один прекрасный день ты перестанешь прибавлять себе года, сынок, обещаю тебе. Но чертовски впечатляет, что тебе удалось всего этого добиться в таком возрасте. Даже для тех, кто развит не по годам. – Он встал. – Что-нибудь выпить?

– Нет, благодарю.

Ли фыркнул.

– Ну-ну, похоже, Том заменяет себя еще одним воплощением добропорядочности.

Он подошел к небольшому шкафчику, достал глиняную бутыль и налил янтарную жидкость в небольшую хрустальную рюмку.

– Итак, ты наблюдал за телепатами в судебных процессах.

– Да.

– Расскажи мне. Многие из моих коллег проталкивают идею расширить случаи приема судами показаний тэпов. А что думаешь ты?

– Мое мнение – лучше оставить все, как есть.

Ли кивнул.

– Что ж, по крайней мере, у тебя есть свое мнение. А теперь объясни.

– Видения в качестве улик. note 18

– Боюсь, что я упустил твою мысль, сынок.

– В конце XVII-го века, в Северной Америке, в Салеме, штат Массачусетс, многих людей судили и многих повесили за колдовство. Суд принимал в качестве доказательств рассказы о видениях, в которых обвиняемый появлялся в виде призрака перед теми, кому был причинен вред. Один из участников – Коттон Матер note 19 – убедительно выступал против принятия в суде подобных улик. Ведь такие показания невозможно проверить – по множеству причин свидетель мог оболгать невинных людей. Несмотря на возражения Матера, суд счел показания о видениях убедительными, и двадцать один человек был казнен. Позднее проявилась обратная реакция – повешенных оправдали. Думаю, показания телепатов в суде – аналогичная проблема. Они хороши для установления возможности вины, но не должны признаваться доказательством без подтверждающих физических улик или неопровержимых косвенных свидетельств.

Ли почесал в затылке.

– Этому тебя научили на юридическом факультете?

– Нет. Я увлекаюсь историей.

– Напиши об этом для меня. Звучит неплохо. Ты можешь вспомнить другие исторические прецеденты?

– Да. В Нигерии, в 2002 году…

– Просто напиши, – Он протянул руку. – Приятно видеть человека, который в первый же рабочий день отработал свое жалование. А теперь, почему бы тебе не пообщаться с Томом? Он сможет поведать тебе обо всех самых неприятных аспектах работы со мной. – Он повернулся к экрану, но окликнул Кевина еще раз до того, как тот подошел к двери. – Ты проходил тестирование?

– Да, сэ… Ли. Результаты должны быть в моем резюме.

– Мы хотели бы провести повторное тестирование, в офисе. Приятно иметь тебя в нашей команде, Кевин.

– Мне приятно быть здесь, Ли.

* * *

Том Нгуйен стоял и ждал, пока подойдет третий участник, худощавый парень с кожей цвета черного кофе.

– Кевин Вацит, разрешите познакомить вас с Акимбой Айронхартом.

– Мистер Айронхарт, – сказал Кевин, пожимая руку в черной перчатке.

– Надеюсь, вы не станете возражать, но присутствие тэпа в подобных случаях – стандартная процедура. Если начистоту, то помогать Ли – работа, требующая чрезвычайной аккуратности и осторожности. Даже у вице-президента допуск ниже.

– Я все понимаю. И мне известна репутация мистера Айронхарта – ведь вы участвовали в судебном процессе над Козловым, верно?

Айронхарт, казалось, был польщен.

– Верно.

– Вы проделали хорошую работу.

– Спасибо.

Том забарабанил пальцами по столу.

– Еще одна причина, по которой мистер Айронхарт присоединился к нам, – вопросы безопасности, не имеющие отношения лично к вам. Нельзя допустить, чтобы кто-нибудь подслушал многие вещи, которые я собираюсь вам рассказать, – а есть множество людей, тэпов и нормалов, которые очень хотели бы услышать их.

Кевин кивнул.

– Первое, на чем я хочу сделать акцент, – данная работа несет в себе определенный риск. Об этом мало известно, но за последние пятнадцать лет произошло четыре попытки покушения на жизнь сенатора. Ни одна не увенчалась успехом, и после первого случая тэпы каждый раз выявляли киллера до того, как тот начинал действовать.

– Я не слышал об этом.

– Вы и не услышали бы. Карты на стол, Кевин, – вы подписали бумагу о неразглашении. К этому необходимо относиться серьезно, и с этой минуты этот фактор вступает в игру. Но я снова спрашиваю вас – вы клянетесь сохранять в тайне сведения, которые я передам вам?

– Клянусь.

В его голове возникло что-то похожее на щекотку, слабое ощущение чужого присутствия. Айронхарт кивнул.

– Он говорит правду.

Том слегка улыбнулся.

– Хорошо. Тогда давайте полюбуемся Тэпградом.

* * *

Кевин оказался на широкой дороге, окруженной тщательно вылепленным ландшафтом. Далеко впереди виднелась окруженная подъемными кранами громада строительных лесов, где кипела работа, а еще дальше – острые пики Альп.

– Это Земной Купол? – спросил он, указывая на сооружения вдали.

Том кивнул.

– Будет Купол. А что же еще? Свершится чудо, когда его закончат.

Кевин заметил на его лице отблеск сожаления, но тот уже развернулся.

– Это метасенсорное поселение.

– Оно больше похоже на деревню.

– Деревня и есть, мистер Вацит. Многие называют его Тэпградом. Там есть главная площадь, бары, рестораны, несколько магазинов. Те здания на холме, что побольше – общежития для детей и одиноких телепатов. Дома для семейных пар дальше.

– Я думал, Тэпград больше похож на военизированный лагерь.

– Мы пытались свести подобное ощущение к минимуму. Тэпы – не обычные военнослужащие, и я уверен, что вам это известно. Большинство пришло к нам из обычной жизни, они думали, что им будет удобнее жить здесь, с другими тэпами, а вовсе не в мире нормалов. И мы хотели, чтобы они обрели частицу комфорта, к которому привыкли в прежней жизни. Если вы немного знакомы с жизнью военных, то знаете, что служащие на военных базах всегда стремятся их покинуть. Большинство тэпов скорее останется здесь, где они в безопасности. Но, учитывая фактор изоляции, мы попытались сделать жизнь здесь как можно более – извини, Акимба, – "нормальной".

Кевин кивнул, и они пошли дальше. В основном здания были построены недавно, из обычных керамо-кирпичей землистого оттенка, а украшали их высокие крутые крыши. Больше всего комплекс напоминал самозастройные городки, которые возникли в сельской местности за последние десятилетия, – с претензией на добрые старые времена. Маленькие городишки с непомерными амбициями.

Кевин видел очень много детей, взрослых встречалось меньше, они были одеты в форму копов или простых служащих.

– Изначально у Метасенсорики четыре опоры. Первая и основная ее функция – обучение. Тэпов учат, как использовать свои способности и как их контролировать. Чем раньше мы получаем ребенка, тем лучше.

– А как насчет родителей?

– Что-то наподобие школы-интерната. Родители могут посещать школу, дети могут ездить домой на каникулы – если они уже способны контролировать свои способности. Схема не идеальна, но она работает. В итоге большинство детей чувствует себя дома скорее здесь, чем с родителями, – я полагаю, что это неизбежно. Конечно, большинство детей-тэпов имеют хотя бы одного родителя-телепата, так что здесь у нас есть и целые семьи. Много детей родилось уже здесь. Собственно говоря, через три года в нашей средней школе будет первый выпускной класс. Знаменательный день.

– Буду ждать с нетерпением.

– Конечно же, обучение распространяется не только на пси-способности. Для изучения предлагаются все обычные курсы, но мы стараемся подготовить учеников к той работе, к которой они подходят наилучшим образом. Например, у нас есть школа юстиции, гуманитарный колледж. И, конечно же, у нас есть военное училище.

Агентство больше не получает государственных субсидий – благодаря чему очень популярно среди налогоплательщиков. Мы предлагаем наемных телепатов коммерсантам, для которых они наблюдают за переговорами, – конечно же, по взаимному согласию сторон, – судам, с чем вы знакомы, и Космофлоту, где они в основном работают в службе безопасности Содружества.

– И сенатор Кроуфорд контролирует все это.

– Такова была его мечта – или одна из них. Ли много о чем мечтает. Да. Мало что здесь происходит без его ведома – а это значит, что вам придется знать обо всем. И вы теперь понимаете те меры предосторожности, которые мы предприняли по отношению к вам.

– Надеюсь, что я стою потраченных усилий. Все это так здорово.

– Многие из наших критиков так не думают, – сказал Том.

– Я слышал жалобы, что у сенатора слишком много власти.

Том язвительно улыбнулся.

– Не сомневаюсь, что он самый влиятельный человек на планете. Думаю, вы достаточно умны, и мне не нужно объяснять вам, почему.

– Если… Могу ли я задать вам откровенный вопрос, мистер Нгуйен?

– Несомненно, спросить вы можете.

– Вы были его помощником долгое время – с самого начала. Почему вы…

– Это личное. Очень личное. Просто скажу, что, по-моему, Ли заслуживает лучшего помощника, чем я. – Том опустил глаза, по-видимому, сконфуженный. – Ему нужен кто-то, Кевин. Кто-то, кому он может доверять. Кто всегда скажет ему правду, когда ему нужно услышать ее. В какой-то момент во мне это остановилось. Если вы не сможете, уходите сейчас. Вы пока видели немного и немного узнали. Вы сможете пойти своим путем.

– Значит ли это, что вы не сможете?

– Мои возможности в чем-то более ограничены из-за соображений безопасности. Ваши тоже будут ограничены, если вы пробудете с ним долго и решите уйти. Но если вы хотите быть рядом с троном, за это надо платить. Я был в центре мира с тех пор, как он завертелся в другом направлении. Я не могу больше находиться здесь, но я не жалею ни о мгновении, что пробыл с ним.

Кевин кивнул.

– Раз мы так откровенны, могу ли я задать еще вопрос?

– Валяйте.

– Колючая проволока.

– А… Вы заметили. Якобы для защиты тэпов. И в реальности тоже – нам многие угрожают, было несколько одиночных нападений на комплекс. Местные нормалы недолюбливают тэпов. Но, как и в любом интернате, у нас есть своя доля потенциальных дезертиров. – Он сделал паузу. – Мир несовершенен, и это решение неидеально.

– Я не критикую, я просто спрашиваю. Если я буду здесь работать, мне нужна вся информация.

– Просто будьте открытым к информации. И не обманывайтесь, когда Ли будет вести себя как простачок. Он – очень хитрый старый лис, и со временем становится только хитрее. – Он широко развел руки. – Все это ваше, мистер Вацит, принимайте хозяйство.

Кевин ушел, так и не поняв, что имел в виду Том Нгуйен – Тэптаун или весь мир.

Глава 3

Ли и Кевин нашли Блад сидящей на скамье рядом с детской площадкой. Визжащие дети вертелись, карабкались, прыгали, махали и бегали по ярко раскрашенному лабиринту.

– Доброе утро, Деза, – окликнул ее Ли, когда они подошли поближе.

– Доброе утро, сенатор. Чем могу помочь?

– Думаю, нам нужно поговорить.

Она кивнула, ее темные глаза ожидающе смотрели на Кевина. Ли понял намек.

– Кевин Вацит, это Деза Александер, главный оперативник Агентства по метасенсорному регулированию.

– Мы встречались, – сказал Кевин, выступая вперед.

– Вы кажетесь мне знакомым, – ее слова прозвучали как вызов.

– Вы были в Хьюстоне в прошлом году – на слушаниях по делу Рихтера.

– А, да, конечно. Плохой случай.

Ли прокашлялся и сменил тему разговора:

– Слушания начинаются завтра. Думаю, нам нужен план игры. Что у нас есть об этом парне?

– Таких чистеньких просто не бывает.

– Да уж, проблема в том, что мы не можем провести глубинное сканирование. Рядом с ним тэпы.

– Тогда все будет еще проще…

– Это не наши тэпы, сенатор.

Лицо Ли окаменело.

– А-а…

– Да. Но даже без них он почувствует глубинное сканирование. Я не политик, но думаю, раз несанкционированное сканирование незаконно, сейчас это не лучший из наших ходов.

– Семья? Друзья?

– Ничего, что можно использовать. Этот парень – стопроцентный трудоголик, Ли. Напоминает мне одного знакомого. – Она махнула пальцем в сторону Ли, а потом задумчиво прикоснулась им к подбородку. – Конечно, возможны и более экстремальные решения.

Ли покачал головой.

– Нет. Слишком высокий уровень. Если Лей вывихнет палец или пропадет, в глазах общественности это лишь докажет, что он раскопал нечто. В любом случае, Лей – лишь верхушка айсберга, в Сенате против меня меньшинство, но значительное, и вывод Лея из игры проблемы не решит. Так что нам нужно найти прикрытие для себя. Похоже, это будет сложнее. – Он сделал паузу. – По его словам, у него есть доказательства, что ты убила копа из вокзального отделения в Праге. Такое возможно?

Деза с легкой улыбкой на губах подняла глаза на Кроуфорда.

– Сенатор, вы спрашиваете меня, виновна ли я?

– Дьявол, вовсе нет. Мне не важно, и я не хочу об этом знать. Если у них есть тэпы, то они смогут вытащить это из меня. Я просто хочу знать, могут ли они получить доказательства против тебя.

Она пожала плечами.

– Все возможно. Но я очень сильно в этом сомневаюсь.

На лице Ли появилось кислое выражение.

– Возможно, они блефуют, чтобы мы сделали какую-нибудь глупость. Все остальное прикрыли?

Она сложила руки на груди.

– Если мы должны выглядеть законопослушными – да.

– Я имею в виду иное, и ты знаешь об этом. – Он повернулся к Кевину. – А ты знаешь, что я имею в виду?

Кевин неосознанно засунул руки в карманы.

– Я представляю это так, – начал он. – Последние пятнадцать лет все рассуждали совершенно иначе. Людям хотелось, чтобы тэпов контролировали, и они это получили. Но времена изменились – уже более десяти лет тэпы стали легитимной частью бизнеса и судебной системы. Появились симпатизирующие им. И если начистоту, госпожа Александер, ваши подчиненные не всегда вели себя сдержанно, как следовало бы.

– В самую точку, сынок, – проворчал Ли.

– Послушайте, – сказала Деза ровным угрожающим голосом, – в течение пятнадцати лет, сенатор, мои люди и я спасали вашу шкуру. Если начали интересоваться тем, почему Меншиков замолчал и незаметно ушел в отставку, почему у Карла Дресслера произошел нервный срыв, почему Мухаммед Ифрикия загадочно исчез с лица Земли, – то в этом вы вините мою несдержанность? Даже и не сомневайтесь, что мы оба повязаны в этом. Навсегда. – Она остановила свой взгляд на Кевине. – А ты, мальчик. Я знаю, что ты хочешь произвести по-настоящему серьезное впечатление на своего босса, но даже не думай делать это за мой счет. Тэпы сделали Ли, а вовсе не Ли сделал тэпов. Он об этом знает, и если ты хочешь остаться в деле, тебе тоже лучше это усвоить.

Кевин почесал голову, и смело посмотрел ей в глаза.

– Госпожа Александер, я вижу то, что вижу. Порой я не вижу ничего. Я сказал только одно – времена изменились. Мы уже установили, что судьбы всех нас связаны. Были совершены ошибки. Моя задача – помочь их исправить. И если вы или сенатор не вполне с этим согласны, возможно, мне нужно поискать другую работу.

Он выразительно посмотрел на обоих.

Деза в задумчивости повернулась к Ли.

– А у него есть характер, верно? Может, он подойдет.

– Хм, – вздохнул Ли, садясь рядом с ней на скамью. – Возможно, нам нужна свежая кровь. – Он посидел молча, а затем кивнул на площадку. – Бренна там?

– Да, наблюдает за самыми маленькими.

– Ты можешь гордиться. Я слышал, она протестировалась на П10.

– А где она? – спросил Кевин.

– Вот там, – указала Деза. – С рыжеватыми волосами. Сегодня у нее день рождения. Пятнадцать лет.

– Будущее, – сказал Ли. – Заставляет чувствовать себя старым.

Деза усмехнулась, все еще глядя на свою дочь.

– А вы и так стары, сенатор.

* * *

Гул в зале Сената резко стих, когда Лей прокашлялся.

– Перейдем к делу, – сказал он. Подождав еще несколько мгновений, он остановил свой взгляд на месте, где сидела Блад, воплощение деловой женщины в ее опрятной коричневой форме.

– Назовите свое имя, пожалуйста.

– Деза Александер.

Лей кивнул.

– Так же известны как Блад?

– Да, это мое прозвище.

– Вы можете объяснить его?

– Это личное, сенатор, и я не понимаю, какое отношение оно имеет к этим слушаниям.

Лей пожал плечами.

– Простое любопытство. Кажется, прозвище вам подходит.

Блад улыбнулась.

Лей перевернул несколько листов бумаги.

– Имеет ли оно какое-нибудь отношение к религиозному культу, известному как "Пророчество Катун"?

Блад почувствовала, как ее глаза расширились против ее воли, и одновременно ощутила знакомое покалывание – легчайшее касание разумом. Она резко взяла себя в руки, как внешне, так и ментально.

– Я не знаю, что вы имеете в виду.

– Госпожа Александер – Блад – разве вы не были лидером религиозного культа, известного как "Пророчество Катун"?

– Нет, насколько я знаю.

Лей кивнул, но словно неохотно.

– Возможно, моя информация ошибочна. Госпожа Александер, вы можете рассказать нам, чем вы занимаетесь?

– Я работаю в MRA. Я обеспечиваю исполнение законов Земного Содружества по отношению к телепатам.

– Вот как? А чем-нибудь еще?

– Я воспитываю свою дочь. Я социально активна. Вы это имеете в виду?

– Не совсем, но мы вернемся к этому позднее. Вы сказали, что обеспечиваете исполнение законов. Однако у меня есть три свидетеля, давших показания под присягой, которые утверждают, что вы применяли эти законы в странах, не входящих в Земное Содружество. Как законы Содружества могут исполняться вне зоны юрисдикции Содружества?

– Они были преступниками, сенатор. Я обеспечила их выдачу. Поднимите архивы.

– Да, они преступники. Но забавная штука: проверив архивы, я обнаружил, что сама выдача произошла после того, как вы захватили указанных преступников.

Блад пожала плечами.

– Я не припомню подобных случаев, но я не удивилась бы. Во многих случаях преступников захватывали во время пересечения границ, поэтому в вопросах юрисдикции царила путаница.

– Понимаю. И вы считаете "легкой путаницей" такие случаи, как, к примеру, вторжение в частный дом в Крайстчерче в Новой Зеландии – в стране, с которой у Содружества даже не подписано соглашение о выдаче преступников, – и похищение четырех человек?

На этот раз Блад удалось полностью подавить свое потрясение.

– Сенатор, я никогда не совершала ничего подобного. Ни один из моих агентов такого не делал. Поскольку я не делала подобных вещей, я знаю наверняка, что у вас нет доказательств, чтобы обвинить меня. Тогда почему вы сказали все это?

Лей выпил глоток воды. В зале воцарилась полная тишина.

– Госпожа Александер, я никогда не говорю вещи, которых не могу доказать. Я продемонстрирую, что вы захватили телепатов, осознанно действуя незаконно. Я также докажу, что вы по собственной воле и предумышленно убивали гражданских лиц, не имея для этого никаких полномочий. Далее, я покажу, что эпизодические свидетельства ваших личных действий ложатся в более общую схему. Которая демонстрирует чрезвычайное злоупотребление полномочиями со стороны вашего агенства.

Тишина в зале после этого заявления стала еще глубже, но неожиданно ее разорвал звук аплодисментов – от одного человека. Вместе со всеми Блад обернулась и увидела, что аплодировал Ли Кроуфорд.

– Ну, это же развлечение, ребята, ведь верно? – сказал он. – Конечно же. Высокая драма. Но знаете, я один из тех парней, с которыми невозможно спокойно смотреть кино. Тот, кто будет каждые пять минут вмешиваться и говорить: "А что там произошло?" или "А кто он такой?". Потому что я предпочитаю ничего не усложнять. Так что вы не будете возражать, если я задам госпоже Александер несколько вопросов?

– Сенатор…

– Именно. Это слушания в Сенате, а я сенатор, или, по крайней мере, вы так считаете.

Молчание собравшихся нарушили редкие смешки, и Лей неохотно кивнул.

Ли сложил руки на груди.

– Госпожа Александер, будучи сотрудником Агентства по метасенсорному регулированию, вы, вероятно, знакомы с историей вашей организации лучше посторонних. Вы изучали ее устав?

– Да, сенатор, – мы обязаны ознакомиться с ним.

– И кто создал MRA?

– Земное Содружество, сенатор.

– А точнее?

– Сенат.

– Вы имеете в виду этот Сенат?

– Да, сенатор.

– Хм. Ну-ну. И кто осуществляет контроль за MRA?

– Сенат.

– Этот Сенат? Вы это утверждаете? Еще раз?

– Да, сенатор.

– Почему, как вам кажется, совершенно неожиданно этот Сенат делает вид, что он не имеет ни малейшего представления о том, чем занимается ваша организация?

Блад пожала плечами.

– Я запуталась, сенатор.

– Да уж, мы оба запутались. Давайте поговорим о вас, госпожа Александер. Вы давно работаете в MRA?

– Пятнадцать лет.

– И за это время вас часто обвиняли в вещах, о которых говорит сенатор Лей?

– Сенатор, из архивов видно, что ни разу.

– Но вас ведь и не хвалили за вашу работу, верн… О, подождите, госпожа Александер! То, что я вижу на вашей форме, – это медали?

– Да, сенатор. "Золотой щит" и "Скрещенные стрелы".

– Кажется, насколько я помню, ими награждают за выдающуюся службу Земному Содружеству, за смелость, честность и благородство.

– Да, сенатор.

– Кто наградил вас этими медалями, госпожа Александер?

– Сенат, сэр.

– Что? Этот Сенат?

– Да, сенатор.

Ли кивнул и взглянул на Лея.

– Сенатор Лей довольно молод. Как вы считаете, награждение происходило еще до него?

– Мне нравится думать, что я не настолько стара, сенатор, – ответила Блад, слегка улыбнувшись.

– Что ж, вы не выглядите старой – как, впрочем, и я. – Последняя фраза вызвала несколько смешков в зале. – Госпожа Александер, вам знакома процедура слушаний в Сенате?

– Да.

– Вам известно, что высказанные обвинения обычно сопровождаются доказательствами в момент оглашения обвинений?

– Да, сенатор, я всегда придерживалась представления, что такова стандартная процедура.

– Что вы ощущаете, когда встречаетесь с исключением из этого правила?

– Я думаю, что это блеф – игра на публику. Я думаю, что обвинитель пытается привлечь внимание средств массовой информации к его необоснованным заявлениям – чтобы создать ощущение вины взамен реальных доказательств.

Ли грустно кивнул.

– Я ощущаю нечто подобное. Сенатор Лей, вы настаиваете на своих заявлениях?

Лей поджал губы, а затем загадочно улыбнулся.

– Я просто расставлял акценты, сенатор. Просто убеждался, что некоторые вопросы полностью понятны. Благодарю вас за то, что прояснили их. – Он продолжил, обращаясь ко всем собравшимся. – Как я покажу в ближайшие дни, именно Сенат совершил здесь серьезные ошибки. И именно Сенат обязан их исправить. В ближайшие дни…

Блад перестала его слушать, потому что она снова почувствовала прикосновение, и на этот раз она узнала его. Она начала искать его глазами среди публики, пока…

Он перекрасил волосы в каштановый цвет, и хирургическое вмешательство изменило его черты сильнее, чем возраст, но, увидев его глаза, она узнала его. Даже через свой блок она услышала его беззвучный смех.

"Манки. Это ты. Как ты?"

"Hao. note 20 А ты?"

"Что ты задумал, Манки? Что общего ты имеешь с этим?"

"Боюсь, все. Это последний раз, Блад. Ты выбрала неверный путь. Я дам тебе еще один шанс сойти с него. Я могу помочь тебе исчезнуть. Но это конец".

* * *

– Госпожа Александер? – повторил Кевин в третий раз.

Наконец она посмотрела вверх, собираясь с мыслями, концентрируясь на мириадах ярких клочьев парусов и вымпелов, развевающихся над голубовато-серебристой поверхностью Женевского озера.

– Сенатор просил меня поговорить с вами, – повторил он.

– Где он?

– Он хотел быть здесь, но я настоял, чтобы он держался в стороне. Ему не нужно знать ответы на вопросы, которые я собираюсь вам задать.

– А… В целях правдоподобного отрицания в суде…

– Что-то вроде этого.

– Возможно, и ты не захочешь их знать, мальчик.

– Такова моя работа. Так что я воспользуюсь этой возможностью. Позвольте начать с Новой Зеландии…

– Он блефует, – резко ответила она. – Там все чисто, я знаю.

– Вы не можете ошибаться?

– Нет. Там чисто.

– Тогда как он узнал об этом?

Она пожала плечами.

– С ним тэпы. Они могли уловить эту историю в чьем-то разуме.

– Значит, это не совсем чисто.

Она искривила рот.

– Ты ведь юрист, верно? Разве неверно, что ты разбирался с делами, где использовались тэпы? Тогда ты знаешь, что подобные доказательства не принимаются судами без подтверждающих данных. А я говорю тебе, что их не существует. – Она сжала кулаки. – То же самое со всем остальным, что он говорил. С ним работает тэп, П12…

– Как вы узнали?

– Что?

– Что он П12?

Она посмотрела на него.

– Это догадка – на основе того, что он может сделать. Ты хочешь услышать об этом?

– Извините.

– Он может знать об этом, но не сумеет доказать ничего. Я уверена.

Кевин провел пальцем по мраморной балюстраде.

– Тогда он не может… – Он сделал паузу, чтобы обдумать мысль. – Тогда… он делает не то, что думает. Суть не в слушаниях. Что же он задумал?

Блад откинулась назад.

– Не знаю. – Она с интересом взглянула на него. – У тебя странный разум, ты знаешь об этом? Похож на механизм… Слишком похож. Нереальный.

– Это не очень вежливо, вам так не кажется?

– Не смогла удержаться. Нормалам не понять. Когда ты близко, не видеть образ твоего разума для меня примерно то же самое, как не видеть твоего носа. Это тебя беспокоит?

– Нет. Я имел в виду другое – вы же не скажете мне, что у меня большой нос или некрасивые глаза, верно? Однако вы сказали мне, что у меня непривлекательный разум.

– Я не сказала, что нахожу его непривлекательным. Как ты думаешь, что ты увидел бы в моем разуме?

Он задумался.

– Диких лошадей. Кинжалы. Вихри. Не знаю. Вы не выглядите похожей на человека, которому следует носить форму.

Она пожала плечами.

– Существует нечто, что я должна делать. Так случилось, что оно совпало с тем, что делает сенатор. Я должна носить эту форму, чтобы все работало.

Она протянула к его лицу руку, затянутую в черную перчатку.

Он инстинктивно отпрянул, совсем немного, она вздохнула и опустила руку.

– Итак, что мы имеем? Слушания являются прикрытием для чего-то еще. Чего-то, что делают его тэпы?

– Возможно. Послушайте, вы можете увидеть "образ" разума Лея?

– Да.

– Было ли какое-то ощущение обмана?

Блад покачала головой.

– Нет. Но, возможно, это экран, созданный одним из его тэпов. Хотя я так не думаю – вряд ли даже П12 смог сделать подобное со мной. Но предполагаю, что такое возможно.

– Я не тэп, но довольно хорошо разбираюсь в людях, и не думаю, что он блефует. Что, вероятно, означает, что кто-то его использует. Что значит… и что же это значит?

– Не знаю, – ответила Блад. – Но собираюсь выяснить.

* * *

Кевин никогда прежде не встречал Элис Кимбрелл-Кроуфорд, но немедленно узнал ее, несмотря на ее растрепанные волосы, поплывшие тени, красные глаза. Выйдя из кабинета Ли, она прошла мимо него по коридору, по-видимому, торопясь.

Он постучал в дверь, которую она только что закрыла.

– Ли?

– Вон.

– Ли, это Кевин Вацит. Это важно.

– Я сказал, вон.

Вместо этого он шагнул внутрь и закрыл дверь. Свет был на минимуме, и Ли Кроуфорд казался лишь тенью за его огромным столом.

– Чего надо?

– Ли… слушания?

– К черту.

– Ли, вы пьяны?

Сенатор неуверенно встал, достав из-под стола бутылку бурбона.

– Пьян? Нет. Я заменяю свою кровь на кое-что получше. – Он поднял бутылку, сделал несколько глотков, наткнулся на кожаный диван и рухнул на него. – Чертовы ноги, совсем не работают. Время… время… – Он закашлялся. – Стареешь. Все перестает работать. Люди умирают. Люди покидают… – Он посмотрел на Кевина, искра гнева проскочила в его глазах. – Что ты обо мне думаешь, а? Великий Кроуфорд? Герой Луны, спаситель тэпов…

– Я думаю, что вы пьяны. Вопрос в количестве.

Ли наставил на него палец.

– Я знаю про тебя. Я гляжу внутрь тебя. Индеец-зуни…

– Нет, только частично…

– У каждого что-то частично в эти дни. Часть того, часть другого. И это хорошо. Люди думают, что они чистые, и начинают убивать друг друга. Я ничего не хотел – просто ты похож на меня. Вырос в грязи. Сам себя сделал. Вытянул кое-что из этой стервы-вселенной, которая никогда не собиралась давать тебе это. Я прав?

Кевин несколько мгновений молчал.

– Что-то вроде того.

– Ага. Я почувствовал. Ощутил. Вот почему ты еще здесь. У Тома этого не было – богатый мальчик. Но он мне все равно нравился. Можешь поверить? Я любил его, даже после того, как он и Элис… – Он засмеялся хриплым смехом, и сделал еще глоток. – Я скучаю по нему больше, чем по ней.

– Возможно, именно поэтому она и поступила так.

Ли судорожно вскочил на ноги и подошел к Кевину. Теперь он стоял перед ним, с трудом удерживая равновесие.

– Ах ты маленький гаденыш, – прошептал он. – Ты маленький… – Он покачался пару секунд. – Гаденыш. Как ты посмел оказаться прав?

– Почему вы женились на ней?

– Она нравилась. Часть игры. Хорошая жена для героя, все хорошо, что хорошо кончается. Любил первую жену, и посмотри, как все обернулось. Подумал, что так будет лучше. Но дьявол, в конце я думал, что люблю Элис. Забавно, как такие вещи проникают в самое нутро…

Он снова упал на диван. Поднял голову и посмотрел затуманенным взглядом на Кевина.

– Нажми ту кнопку. Там, на столе.

Кевин нашел небольшую пластинку и нажал на нее. Потолок превратился в звездное небо.

– Где они, как ты думаешь? – спросил Кроуфорд. – Я знаю, они там. Когда я был маленьким, я светил фонариком на звезды по очереди, думая, что однажды они получат мое сообщение. Все наши штучки… тэпы, Марсианская колония, всё… мы просто тянем время. Главное – там, инопланетяне, которые окончательно превратят нас в землян. – Он посмотрел на Кевина. – Ты понимаешь, о чем я?

– Полагаю, да, сенатор.

– Это единственное, о чем я действительно мечтаю. Я хотел бы быть рядом, когда это случится. Я буду там. Эти ублюдки не смогут остановить меня. Перед смертью я встречусь с ними – лицом к лицу. – Он сделал еще одни глоток, сплюнул. – Мы покажем им, верно, Кевин? Покажи этому ублюдку. Я ведь неплохо поработал сегодня. Заставил Лея выглядеть идиотом. У меня есть в запасе и еще кое-что.

– Да, сэр.

– Ты хороший мальчик, Кевин. Если бы у меня был сын…

– Позвольте мне забрать это, Ли.

Бутылка с бурбоном выпала из руки Кроуфорда. Остаток жидкости пролился на полированный пол.

– Покажи им, – пробормотал Кроуфорд, закрывая лицо рукой. Похоже, он плакал.

Кевин поднял бутылку и возвратился к дивану. Кроуфорд захрапел. Кевин повернул его на живот на случай, если того начнет тошнить, и сел рядом с ним – с легендой, вонявшей кукурузным перегаром.

– Не беспокойтесь, сенатор, – сказал он. – Мы им покажем. Вы можете отдохнуть.

Глава 4

Блад обвела взглядом залу Сената. "Где ты, Манки?"

Сегодня она не ощущала его присутствие, но он смог бы спрятаться от нее, если бы захотел. Превратил бы себя в оконное стекло. Она не видела его, но он мог изменить свое обличье.

Лей приводил в порядок свои бумаги.

Кевин Вацит был прав. Что-то задумано. Но что?

Может ли цель быть настолько простой – расшевелить газеты и телевидение? Нет, что-то не так, раз в деле участвует Манки. Манки интереснее подобных вещей. Многие годы он был самой крупной занозой для нее, появлялся и исчезал, становясь все хитрее и неуловимее. Раз он пришел туда, где она смогла бы поймать его, то разыгрывает игру, ставки в которой не просто высоки.

Но если сегодня он пришел сюда, то он совершил ошибку. Десять агентов MRA были размещены среди публики. В обычной одежде. Хорошие агенты.

Зал замер, когда Лей встал. Она посмотрела на Ли Кроуфорда, который выглядел слегка позеленевшим, на Кевина, который словно искал кого-то среди публики, как и она.

– Прошу внимания, – сказал Лей. – Я хотел бы продолжить допрос госпожи Александер, если Сенат не возражает.

Блад кивнула.

– Я готова, сенатор.

– Очень хорошо. Госпожа Александер, вы можете рассказать нам, где вы были 16 августа 2132 года?

– Конечно. Я ехала на поезде 1116 из Амстердама в Прагу. Мы получили информацию, что семья нелегалов пытается пробраться в Индию.

– Почему в Индию?

Что-то показалось ей странным. Сначала она не смогла определить это.

– Госпожа Александер? Почему в Индию?

– Что? Потому что там дают убежище нелегалам. Хотя Индия – член ЗС, они не подписали акт Кроуфорда-Токаша.

– Понимаю. Так что вы преследовали этих "опасных преступников": Дидье Крийгсмана, аналитика транспортных потоков, его жену, Мэри, и их десятилетнего сынишку Лэна. Все верно?

Теперь она заметила. Разумы всех в зале молчали. Даже ее собственных оперативников. Кто-то – один или несколько – заглушал их. Почему?

– Закон совершенно ясен, – сказала она. – Они нарушили его. Я пыталась… Кто мог рассказать Лею о Праге? Там не было свидетелей, только Тил и

новичок…

Она обвела глазами зал.

– Госпожа Александер? Что вы сказали?

В шестом ряду она увидела Дарию и направила на нее мощный и жестокий импульс, чтобы просканировать ее, – он прорезал пленку молчания, словно бритва бумагу.

Ощутила руку Дарии, поднимающую что-то.

И тогда она увидела все.

– Госпожа Александер…

– Сенатор Лей, на пол!

Она закричала изо всех сил и одновременно вскочила со своего места. Вместо испуга на лице Дарии появилась решительность, и ее рука взметнулась вверх. Блад не успевала добраться до нее.

Но в этом не было необходимости. Линия проведена, глаза просчитали траекторию, и, оттолкнувшись ногой от стула, она взлетела в воздух в тот самый момент, когда Дариа выстрелила. Порыв ветра пронесся через нее – странное ощущение, и она словно повисла на поразительно долгое время в прозрачном воздухе, пока не упала на сиденье.

Поток боли заполнила ее целиком, она закричала. Она не могла отличить крик вслух от стона разума, но это не имело значения.

Агония ускорялась. Она даже не смогла осознать, куда ее ранили.

"Блад!" Вопль прорвался через все вокруг.

"Попался, Манки. Ты попался, черт возьми".

"Иисус, Блад! Иисус!"

"Выступив против меня, ты проиграл".

"И ты умираешь! Дьявол, Блад, я не хотел…"

– Скорую! – закричал кто-то. Ее образы из чужих разумов обрушивались на нее со всех сторон. Она лежала поперек стульев, в груди зияла дыра.

"Ты хотел, чтобы все выглядело так, будто это дело рук MRA. Новичок здесь, в обычной одежде, но ее бы поймали при попытке к бегству и затем выяснили, что она – один из наших агентов. Все решили бы, что мы убили Лея потому, что у него действительно были доказательства. Но теперь копнут глубже и узнают, что она одна из твоих мятежников".

"Просто держись, Блад. Они послали за скорой".

(смех) "Ты проиграл. Ты ведь знаешь, что я любила тебя, верно?"

(пауза, спазм) "Нет. Откуда? Боже, не умирай, Блад. Если бы только ты сказала…"

"Забудь. Враги из нас получились получше, чем друзья. Иди сюда, я хочу сказать тебе кое-что".

Все вокруг исчезало. Остался только Манки, его лицо, таким, каким она его помнила, – юным, полным веселого озорства.

"Иди сюда. Дай мне тебя поцеловать".

Он подошел. Когда он оказался достаточно близко, Блад схватила его. Что-то тянуло ее вниз – она видела странный образ себя самой, плывущей внутри соломинки, другой конец которой держал какой-то бог, стремящийся напиться.

"Блад, нет!"

"Пошли со мной, старина. Давай увидим это вместе. Давай увидим Колдуна".

Вниз, отец, ее мысли начали отделяться от нее одна за другой. Словно она состояла из светлячков, и теперь они оказались совершенно свободными и разлетались, уносимые течением. И Манки, в ужасе, подвывая, извивался в ее объятиях.

Последние частички ее начали отпадать, и Манки ушел вместе с ними. Ее хватка разжалась. Словно ракета, он улетел – навстречу жизни. Она смотрела, как он исчезает, больше не испытывая никаких чувств. Пока свет угасал, она видела перед собой последний образ – образ своей дочери, Бренны, и испытывала радость, что Манки никогда не узнает, что он ее отец.

"Ночь, Ветер и…"

Ночь.

* * *

Телеграфное агентство UP, 3 сентября 2133 года

В отчаянной попытке дискредитировать MRA телепаты-мятежники организовали на прошлой неделе покушение на жизнь сенатора Филипа Лея. Попытка убить сенатора была предпринята мятежницей Дарией Боден, проникшей в ряды MRA. Было начато тщательное расследование случившегося, и уже сейчас есть предположения о причастности некоторых членов Сената к этому покушению.

Сенатор Лей выразил глубочайшие соболезнования в связи с гибелью Дезы Александер, которая по иронии судьбы пожертвовала своей жизнью ради него, хотя именно он предъявил ей обвинения в убийстве. Сенатор Лей заявил: "Истинно порядочный человек знает, когда нужно признать допущенную ошибку. Возможно, я не настолько порядочен, но стремлюсь к этому, и сегодня я смиренно признаю ужасную ошибку, совершенную мною. Ошибку, которая стоила жизни мужественной женщине, и я никогда не прощу себе этого.

Я позволил обмануть себя людям, которым, как мне казалось, мог доверять. Я тщательно исследовал мнимые доказательства, которыми меня снабдили, но теперь вижу их бесспорную фальшь. Я лишь надеюсь, что общественность простит мне мою поспешность. Пережитое сделало меня мудрее и значительно печальнее".

В ответ на просьбу прокомментировать случившееся сенатор Ли Кроуфорд, глава комитета Сената по надзору за деятельностью MRA, сказал: "Утрата госпожи Александер – огромное горе. Она стала для меня дочерью, и мое горе личное и слишком сильное, чтобы выносить его на публику. В отношении сенатора Лея я могу лишь порадоваться, что MRA смогла выполнить свою задачу: без своих метасенсорных способностей Деза не сумела бы выявить убийцу и помешать ему. Сенатор Лей – один из самых ярких молодых политиков в Сенате, и его сожаления искренни. Если он согласится, я бы предложил ему стать членом наблюдательного комитета – MRA нужны такие люди, как он.

Должен признать, что те, кто убил Дезу, вызвали мой гнев, но я постараюсь взять его под контроль. Деза Александер попросила бы меня об этом. Свобода без страха и насилия, продуктивная и насыщенная жизнь, похожая на ее собственную, – вот что она хотела для своих друзей-телепатов.

Искренне жаль видеть, с какой животной яростью люди сражаются против того, что является для них лучшим выходом. Они заслуживают жалости и сострадания".

От яркого солнца Ли прикрыл глаза и вдохнул свежий аромат леса и воды. Наверное, дельта реки Кинабатанган note 21 была его самым любимым местом на земле, ее хрупкие деревушки на сваях, густые заросли мангровых деревьев, пробуждающие воспоминания о Миссисипи Марка Твена, которые уже не могла разбудить сама Праматерь вод. Он объездил полмира, чтобы вновь соединиться душой с прошлым своей родины. Как странно и непредсказуемо складывается жизнь людей.

– Ты проделал хорошую работу, сынок, – сказал он Кевину. – Ты попал почти в десятку – достаточно близко, чтобы старина Блад сделала то, что нужно было. Я буду скучать по ее чертовым глазищам.

– Спасибо, Ли. Как жаль, что я не догадался обо всем быстрее и не спас ее.

Ли пожал плечами.

– На самом деле так даже лучше. Драматичнее. И Блад – отработанный материал, она причинила бы еще много неприятностей. Да и проблема лишь затаилась, но не исчезла. Память у людей коротка – это я выучил как следует. Через несколько лет они предпримут следующую попытку, не беспокойся. Пока нам не удастся сделать Агентство глобальным и единым, у него всегда будут враги.

– Возможно сейчас, когда Блад – героиня…

– Нет. Она популярна, но люди все равно с подозрением относятся к MRA. Российский и Индонезийский Консорциумы не отдадут своих телепатов, пока их не заставят. Случившееся не изменит такого положения дел, и нам лучше отложить эти вопросы до времени.

Он сделал паузу и выпил немного чая.

– Я здорово напился той ночью. Наверное, наболтал кучу вздора.

Кевин улыбнулся, но лишь слегка.

– Честно говоря, вы были слишком пьяны, чтобы я разобрал хоть одно слово. Ваш южный акцент становится очень заметен, когда вы выпьете.

Ли потер подбородок.

– Да ну? Знаешь, нас использовали в Камчатской войне в качестве шифровщиков – как индейцев племени навахо во Второй мировой.

– Не сомневаюсь.

Ли кивнул, прикрыл глаза и вдруг прямо посмотрел на Кевина:

– Как бы то ни было – спасибо.

– Всегда готов.

Следя взглядом за полетом редкой птицы – птицы-носорога, Ли ненадолго ощутил покой.

Глава 5


Solar System Today, 18 января 2148 года


Сегодня представитель IPX ("Межпланетные экспедиции") Эзинма Робертс сообщила об удачном завершении строительства восьмой экспериментальной станции на Марсе, рядом с Сирийским плато. База IPX была построена для исследования марсианской вечной мерзлоты и улучшения технологии создания пахотных земель. "Это еще один шаг на пути к долговременной колонизации Марса, – заявила Робертс, – но нам еще многое нужно сделать. Создание на другой планете дома для человечества потребует поддержки всего мира".

– Что-то вроде… как это говорится… напыщенногое зануды, верно?

Кевин Вацит искоса посмотрел на говорящую – молодую женщину лет двадцати пяти, сидевшую слева от него в кресле самолета. В подходящем умонастроении он бы искренне восхитился ее бронзовыми волосами, завораживающими нефритовыми глазами и щедрыми губами. Но сейчас вместо этого он ощутил легкое раздражение.

– Агент… Давьон, верно?

– Elle-meme. note 22 Абсолютно точно. Нинон Давьон, к вашим услугам.

– Да. Итак, госпожа Нина Давьон…

– Нинон. Произносите это в нос, понимаете? Нинон.

Подавив вздох, он попробовал сменить линию поведение.

– Я пытаюсь читать, госпожа Давьон.

– А я вам мешаю?

– Вы… отвлекаете меня.

– А что вы читаете – это важно?

– Занимательно.

– А… А я не занимательна, полагаю. – Она приподняла уголок его книги и посмотрела на заголовок. – "Человек без лица". note 23 Да, звучит чрезвычайно занимательно. – Она пожала плечами, смотря в сторону. – Думаю, все верно. Мне сказали, что эта поездка будет невыносима скучна. Я сказала "нет", никто не может быть скучен абсолютно, но они…

– Кто "они", госпожа Давьон?

– А вы задаете мне вопрос? Но как столь незанимательный человек наподобие меня может дать любопытный ответ? Нет, нет, прошу вас. Возвращайтесь к своей книге. Я посижу здесь и помолчу.

Он моргнул.

– Благодарю вас.

Он попытался прочесть еще несколько строк, а затем закрыл книгу.

– Неужели про меня действительно рассказывают подобные вещи?

Она выдержала секундную паузу.

– Вы говорите со мной?

– Госпожа Давьон, вы же знаете, что с вами.

Она повернулась к нему.

– Ну, говорят, что вы очень эффективны, серьезны, преданны работе…

– И в этом что-то не так?

– Нет, конечно же, нет. – Она закатила глаза. – Но послушайте, вы бывали в Сан-Диего раньше?

– Нет, не могу сказать.

– Я тоже. А что вы собираетесь там делать?

– Я собираюсь решить проблему, которую нас с вами послали разрешить.

– И?

– И что?

– Я слышала, что Сан-Диего – прелестное местечко. Кушания. Вино. Тихуана в нескольких минутах езды…

– Я понял вас, госпожа Давьон, но мы ведь выполняем задание с участием службы безопасности Земного Содружества? Причем самого высокого уровня?

– Боюсь, уровень настолько высок, что я не имею ни малейшего представления о том, почему мы туда летим, – ответила она. – Я искренне надеюсь, что вы имеете. Я просто – как вы сказали бы – "мускулы".

– Для мускулов вы слишком много говорите.

– Отлично! Я буду молчалива, пока вы…

– Простите. Вы правы. Послушайте, я обещаю выслушать вас, когда мы доберемся до Сан-Диего.

Она приложила свою руку к груди.

– Сэр! Я приношу свои нижайшие извинения за свое мнение о вас. Право, вы крайне целеустремленны!

Он ощутил, как его лицо теплеет, – он покраснел.

Слегка нахмурившись, он вернулся к своей книге, молча проклиная Ли Кроуфорда, который осознанно устроил эту пытку.

* * *

Филлип Стоддард, глава исследовательского центра IPX, перебирал пальцами свою рыжеватую бороду и разговаривал с ними с легкой иронией.

– Не понимаю до конца, из-за чего весь этот ажиотаж, – сказал он. – Доложив об этом инциденте наверх, мы предположили, что проездом к нам заскочит офицер из Агентства. Но получить в гости личного помощника сенатора Кроуфорда – может, вы, ребята, знаете такое, чего я не знаю?

Кевин на мгновение улыбнулся.

– Полагаю, такое всегда возможно. Но MRA всегда очень серьезно относится к гибели своих сотрудников. Этот случай вкупе со взломом системы безопасности… – Он резко оборвал фразу. – Доктор, это помещение безопасно?

– Хм… Да, конечно. Сбой в системе безопасности произошел в лаборатории 16, где хранятся артефакты. Но на самом деле ничего не случилось.

Давьон прокашлялась, и, к огромному изумлению Кевина, заговорила очень жестко и профессионально:

– Ничего? Однако сбой практически совпал с моментом гибели мистера Раскова.

– Послушайте, я знаю, что вам платят за то, что вы подозреваете все и всех, но вы говорите не всерьез, верно?

– В противном случае нас бы здесь не было, – сказала Давьон.

– Ладно, послушайте. Вскрытие показало, что Расков умер от инсульта, а что касается сбоя, то это был какой-то "глюк".

– Уверен, что так, – утешил его Кевин. – Но мы обязаны это проверить, понимаете? Приказ есть приказ. Все, связанное с артефактами…

– Конечно. Вы хотите посмотреть на них?

– Очень хотим, – ответил Кевин.

* * *

Лаборатория 16 была просторной, чистой и белоснежной – наверное, она настолько близка к идеалу "лаборатории" в учении Платона, насколько вообще возможно. Пока они шли, Стоддард рассуждал о безопасности.

– Проблемой является само проникновение в здание IPX без разрешения, – сообщил он им. – Добраться до 13-го этажа практически невозможно. Чтобы войти в эту лабораторию – и в это хранилище, – необходимо прямое вмешательство Господа всемогущего.

Пока он говорил, дверь хранилища со вздохом открылась.

Изнутри помещение смутно напомнило Кевину нору пресмыкающегося: мрачный ледяной коридор, в стенах которого были прорезаны окна, ярко освещенные изнутри.

– Когда мы не изучаем артефакты, они хранятся в вакуумных отсеках, – сказал Стоддард, указывая рукой на конец коридора и ряд запечатанных блоков. – Но вы можете увидеть несколько образчиков на столах – мы над ними работаем.

Кевин заглянул в ближайшее окно. На столе покоился предмет в форме неровного тора, усеянный выступами. В другом окне виднелся объект идеальной цилиндрической формы с небольшими шишковидными выпуклостями.

– Их нашли на Марсе? – спросила Давьон.

– Да, под Сирийским плато.

– И что вы в них обнаружили?

– Боюсь, ничего нового. Очевидно, что они искусственного происхождения, хотя способ изготовления пока неясен. Непохоже, чтобы их выплавили или соединили в одно целое при помощи сварки или заклепок. Они изготовлены из высокоорганичных сплавов, некоторые нам неизвестны. Некоторые фрагменты, несмотря на свой внешний вид, проницаемы для лучей видимого диапазона, в то время как остальные непрозрачны даже для нейтрино. – Он широко улыбнулся. – Другими словами, мы по-прежнему не знаем о них вообще ничего, кроме того, что их изготовили инопланетяне.

Кевин кивнул, пристально вглядываясь в артефакты. Он был поражен странным и невозможным ощущением от чего-то знакомого.

– А сбой…

– Как я уже сказал, это был "глюк". Ни один из артефактов не пропал – служба безопасности Земного Содружества описала их независимо и до нас, так что это я могу доказать. Потревожены они тоже не были.

– Однако система безопасности зафиксировала, что произошел взлом.

– Должно быть, призрак. Камеры ничего не зафиксировали.

– Да… – С растущим ощущением беспокойства Кевин просмотрел остальные артефакты на мониторе. – Я хотел бы осмотреть комнату мистера Раскова, и немедленно.

* * *

Они сломали пломбу службы безопасности и вошли в комнату Раскова. Она представляла собой совершенный хаос – продукт беспорядочного образа мыслей.

– Комната была опечатана с момента его смерти?

– Да, за исключением времени, когда выносили тело.

Кевин задумчиво ходил по комнате, пока Давьон проводила осмотр, рассматривая под разными углами фотографии, открывая ящики.

– У вас есть представление, что вы ищите? – с сочувствием спросил Стоддард.

– Доктор Стоддард, – ответила Давьон, – неужели у вас нет других более важных дел сегодня?

Он слегка покраснел и выпрямился.

– Да. Собственно говоря, есть. Свяжитесь со мной, если я понадоблюсь.

Он вышел из комнаты.

Когда они остались наедине, Давьон улыбнулась.

– Знаете, а он что-то скрывает.

– Вы его просканировали?

– Глубинное сканирование – нет. Но его поверхностные мысли демонстрируют возбуждение и нервозность. В особенности, когда он говорит об артефактах. И сильнее всего – когда он сказал, что они не обнаружили ничего нового.

– Это интересно.

Он просмотрел бумаги на столе. Среди них был альбом для рисунков, и Кевин открыл его. На первых десяти листах были изображены пейзажи – в стиле импрессионистов, выполненные карандашами и пастелью. Но где-то посередине альбома тема и стиль резко менялись. Вначале шли многочисленные изображения насекомых – стрекоза, несколько различных жуков, другие существа, которых Кевин не узнал. На другой странице пастелью был нарисован жук – этого жука Кевин узнал, хотя и не знал его названия, – один из тех переливающихся, словно выкрашенных "металликом", зеленых жуков. Рисунок был раскрашен очень тщательно.

Оставшаяся часть альбома была заполнена подобными рисунками. Перебирая разбросанные по столу бумаги, Кевин нашел еще несколько набросков. А потом и еще один блокнот с рисунками.

– Мистер Расков был энтомологом – профессионалом или любителем? – спросил он.

Давьон пожала плечами.

– У меня нет таких подробностей, коль на то пошло. В данных, которые вы мне передали, ничто на это не указывает. – Она заглянула через его плечо, ее тело почти касалось его. – Похоже, интерес возник недавно. Видите? Он ставил даты на своих рисунках.

Кевин пролистнул альбом назад. Если пейзажи были нарисованы более трех месяцев тому назад, то зарисовки насекомых появились за три дня – с 3-го по 5-ое мая.

– Должно быть, он рисовал без остановки все три дня.

– Сбой в лаборатории произошел 5-го мая. Расков умер 5-го мая.

– Вы полагаете, что жуки настолько заполонили его разум, что его хватил удар? – спросила Давьон.

– Не знаю. Инсульт легко сымитировать.

– Вы думаете, что его убили из-за внезапной любви к жукам?

Кевин провел пальцем по альбому.

– Давайте закончим все здесь. Я хочу поговорить с начальником мистера Раскова.

* * *

– Он был одним из наших самых квалифицированных коммерческих телепатов, – сказала Фреда Ной. Ее почти круглое лицо сморщилось в попытке изобразить горе. – Это так ужасно. Вы знали его?

– Я нет, – ответил Кевин.

– И я, – добавила Давьон. – Но вы можете рассказать нам, кто были его друзьями?

– Бедняга, он мало с кем дружил. Он многое держал в себе. Сами знаете, телепат. – Ее оливковая кожа посерела. – О, боже, я не хотела… конечно же, вы знаете.

– На самом деле, – сказала Давьон, – мистер Вацит, конечно, не телепат. Я – телепат, но я не обижаюсь. Многие, кто вынужден проникать в чужие разумы, становятся замкнутыми. Иногда приходит прилагать усилия, чтобы не узнать секреты других людей.

Кевин ощутил признательность. Давьон очень хорошо играла свою роль "плохого следователя" – она виртуозно поддерживала допрашиваемых в подвешенном состоянии.

Обычные люди опасаются тэпов, и, прояснив свою роль, она выводила Кевина вперед – теперь, на контрасте, нормал мог отождествить себя с ним и даже довериться ему.

Если бы только он мог сыграть свою роль получше…

– Госпожа Ной, – сказал он успокаивающе, – у меня есть список переговоров, за которыми наблюдал мистер Расков в начале мая, и я искренне благодарю вас за то, что вы передали его нам. Там есть кое-что, что мне не понятно – Kuchinsky-Behn?

– А. Маленькая канадская компания, занимающаяся биотехнологиями.

– Часть более крупного конгломерата Tangent?

– Полагаю, что да.

– Представители на встрече – Кухински от Kuchinsky-Behn и Роланд Хаммерштайн от вашей компании? Можно побеседовать с мистером Хаммерштайном?

– М… Нет, мне очень жаль. Мистер Хаммерштайн был переведен в филиал в Сандакане. note 24

– Тогда, возможно, позднее. Но у вас есть стенограмма?

– Да, конечно. Вы хотите получить копию?

– Буду признателен.

Повернувшись к компьютеру, она вызвала файл, распечатала его и передала бумаги Кевину.

– Благодарю вас, госпожа Ной. Пока что это все. Вероятно, я еще захочу поговорить с вами.

– Конечно, я буду рада помочь, чем смогу.

– Не нужно нас провожать, спасибо.

Когда они вернулись в холл, и рядом никого не было, Давьон вновь примерила свою улыбку.

– Я решила, что вы угостите меня ужином, мистер Вацит, – проинформировала его она.

– Госпожа Давьон, у нас много дел. Если вам нужно что-то перекусить, я уверен, здесь есть столовая, или вы можете заказать обед в номер…

– Посмотрите на часы, мистер Вацит. Шесть часов. Рабочее время закончилось, и для допроса вы здесь больше никого не найдете. А вы ведь не хотите, чтобы я подтвердила слухи в отношении вас, верно? Я надеялась, что смогу рассмеяться им в лицо – и сказать всем, что требуется лишь подобрать нужный ключик, чтобы отпереть фонтан остроумия, бьющий внутри вас.

– Госпожа Давьон, я работаю над делом, которое оказалось довольно сложным. Меня не обучали работе детектива, и, однако, меня попросили выполнить подобную работу. Я…

– Вы расстроены. Вашему разуму – и вашей плоти – нанесен чувствительный удар, вы скованы. Расслабьте одно, и другое тоже придет в норму. Так говорил мой дед, очень мудрый андоррец. Я действительно вынуждена настаивать – ради пользы дела.

Он кивнул, неожиданно осознав суть проблемы.

– Ради пользы дела.

* * *

Шагая по залитой солнцем улице, он посмотрел на нее.

– Ладно. Что вы не хотели говорить в здании?

– Иногда вы бываете просто непрошибаемым, мистер Вацит.

– Возможно. Простите, что я не сразу догадался. Итак, в чем дело?

– Я пока не в настроении для беседы. Насколько я помню, вы согласились угостить меня ужином.

– По-моему, мы пришли к выводу, что это лишь повод покинуть здание.

– О, нет, я подразумевала именно то, что сказала. Думаю, итальянская кухня подойдет.

– Госпожа Давьон, у меня нет ни малейшего представления, почему вы столь сосредоточены на задаче "раззанудить" меня, но уверяю вас – это совершенно неуместно.

* * *

Давьон продемонстрировала ямочки на щеках.

– Неплохо для итальянского вина. В нем есть некая примитивная живость.

– Мы могли бы найти французский ресторан, – ответил Кевин ровно.

Она скорчила гримасу.

– За границей я не употребляю французскую кухню. Слишком жестокое разочарование. В итальянском ресторане потенциальное разочарование значительно слабее.

– А…

– Вы не любите еду, верно?

– Я ее ем. Она поддерживает меня.

– Как я и сказала. Вы ее не любите.

В ответ он положил в рот еще кусок каннеллони.

– О, бог мой, – сказал он. – Восхитительно. Мне даже петь захотелось. – Он положил вилку на тарелку. – Ну а теперь, пожалуйста, расскажите мне, что вы там обнаружили?

Она закатила глаза – опять – и поставила бокал на стол.

– Вы так непоколебимы в своем желании не доставлять себе радость. Вот вы сидите в обществе очень красивой женщины…

– Да, сижу.

Она остановилась, искренне удивленная.

– Вот как? Вы считаете меня красивой?

– Конечно. Но вы работаете на меня, и…

– А. И я похожа на еду, n'est-ce pas? note 25 Очень хорошо. Две вещи. Первое: не тратьте время, чтобы прочитать стенограмму переговоров, за которыми наблюдал Расков, – это фальшивка.

– Вот как.

– Вот так. Второе: этот как его там – Хаммерштайн – на самом деле не был переведен в филиал в Сандакане. Она не знает, что именно с ним произошло, и она более чем обеспокоена тем, что будет с ней.

– С ее работой?

– Похоже, с ее жизнью.

Он подцепил вилкой кусочек, избегая вызывающего взгляда Давьон.

– Итак, у нас есть тэп, наблюдающий за сделкой. Это тайные переговоры, скорее всего, нелегальные, и его убили.

– Полагаю, что так. Но мы не можем ничего доказать. Скорее всего, мы не сумеем найти кого-то из тех представителей, чтобы вызвать их в суд, но даже если мы сделаем это, они просто повторят фразы из сфальсифицированной стенограммы. Даже легкое сканирование покажет, что они лгут, но, конечно же, такие доказательства суд не примет.

– Видения в качестве улик, – пробормотал он.

– Можно еще раз?

– Не обращайте внимания. Но какое отношение все это имеет к сбою в системе безопасности в лаборатории 16?

– Возможно, никакого. Простое совпадение.

– Я не верю в совпадения.

– Или во что-нибудь еще, – задумчиво сказала она. Ее зеленые глаза сверкали дьявольским огнем. – Кажется, после ужина мне захотелось бы прогуляться по берегу.

– Отлично. Надеюсь, вы получите удовольствие. Я буду в своем номере, попробую поработать.

* * *

– Снимите ботинки, – сказала Давьон. – Намочите ноги в прибое.

Сама она сделала то же самое и начала играть в салки с волнами, – с туфлями в руках, юбкой, задравшейся до колен.

– У меня аллергия на морскую воду.

– Конечно, не сомневаюсь.

Она подошла к нему и взяла его руку – он ощутил тревогу и дискомфорт.

– У вас интересный разум, мистер Вацит. Вы знаете об этом?

– Да, мне говорили.

– Вот как? И как ее звали? Мне следует ревновать?

Когда он не ответил, она сжала его руку.

– А… Тайна. Еще одна тайна. Вы хранилище тайн. Вы просто сотканы из них, Кевин Вацит. Я боюсь, что даже телепат не сможет вытащить их из вас.

– Вы пытались?

Она засмеялась.

– Конечно же, я прямо сейчас пытаюсь. Но я не сканировала вас. Я говорю буквально – не думаю, что у меня получится. Некоторые нормалы обладают подобием блока – ничего телепатического, просто нечто наподобие внутреннего порядка, самодисциплины. Ваш разум похож на часы, мистер Вацит. Я не осмелюсь вас просканировать из страха оказаться зажатой между шестеренками.

– Помимо факта, что подобное сканирование противозаконно, – напомнил он ей.

– Да. Я люблю свою работу и не стремлюсь потерять ее.

– Любите свою работу? И вы неплохо справляетесь с ней. Я с трудом узнавал вас во время допросов.

Она засмеялась и ударила ногой по волне.

– Я принимаю это как комплимент. Два комплимента от мистера Кевина Вацита за один день. Знаете, это настоящее достижение. – Она отпустила его руку и побежала навстречу прибою. – Я люблю море. Оно такое живое. Я люблю ощущение от него. Все его тихие голоса.

– Голоса?

– Ну, не совсем голоса, просто нечто похожее. Думаю, только телепат может ощутить их. Здесь ничего нельзя разобрать, ничего рационального – хотя мне хотелось бы как-нибудь просканировать дельфина. Нет, это что-то вроде громкой тишины.

– Но телепатически? Вы ощущаете отзвуки жизни животных?

– Не думаю, что все это мое воображение. Мне кажется, что все живое должно обладать разумом – по-своему. Конечно же, я могу ощущать животных. Конечно, я не понимаю их – если только речь не идет о простых чувствах вроде голода или страха. Океан я и вовсе не понимаю, хотя я прикасаюсь к нему и напряженно вслушиваюсь. Однако там что-то есть. Оно существует. – Она задумчиво посмотрела на него. – Бедняги нормалы. Словно жить без обоняния.

– Да, – рассеянно согласился Кевин. – Должно быть. Спасибо вам, госпожа Давьон.

– За что?

– За вечер. И, возможно, за разгадку нашей головоломки.

* * *

– Я не понимаю, – заявил доктор Стоддард. – Вы уже их видели.

– Видел. И хочу увидеть их снова. Вопрос о взломе системы безопасности.

– Я уже объяснил это.

– О да, я знаю. Тогда будьте любезны объяснить, почему были уничтожены записи того часа, когда произошел взлом.

– Что? Они не были уничтожены.

– Нет, были. Все сделано очень профессионально, но когда я заставил моих людей проверить все еще раз, более тщательно, мы нашли доказательства.

– Но ничего не пропало. Никаких повреждений…

– Нет. Думаю, это так. Скажите мне, доктор Стоддард, что нужно, чтобы проникнуть в хранилище?

– Правильные коды. Нужное изображение сетчатки глаза.

– Если то-то введет правильные коды – но без подтверждения биометрической системы – что произойдет?

– Сигнал тревоги.

– И все это будет зарегистрировано как попытка взлома.

– Я… Да.

Кевин рассеянно кивнул.

– Позвольте мне рассказать вам, что произошло, доктор Стоддард. Первого мая или около того вы попросили мистера Раскова о любезности – сделать нечто, не входящее в его обязанности коммерческого телепата. У вас возникли подозрения в отношении артефактов с Сирийского плато, и почти шутки ради вы решили проверить свою гипотезу. Вы привели его туда, и он коснулся одного из артефактов.

– С какой стати? Что за бред!

Кевин проигнорировал его.

– Двумя днями позднее мистера Раскова снова вызвали – на этот раз для наблюдения за деловыми переговорами. Он был выбран потому, что сделка касалась артефактов и того, что ему самому удалось о них узнать. Не стоит демонстрировать свое открытие другому телепату, и вы предпочли использовать уже посвященного. Эта встреча была конфиденциальной – возможно, чтобы продать технологии, может, чтобы представить новый товар, который может поступить в ближайшее время. Под словом "вы" я подразумеваю как вас, так и IPX, доктор Стоддард.

Стоддарт бледнел на глазах. Подобные дела явно не были его стихией.

– Это было непросто, но зная, что нужно искать, я сумел отследить денежные потоки, так что смогу доказать и эту часть истории.

Когда мистер Расков выполнял свою задачу наблюдателя, видимо, кто-то встревожился. Может быть, он выглядел усталым и отрешенным, словно не спал несколько ночей. Может, он говорил странные вещи. Возможно, он даже потребовал разрешения еще раз прикоснуться к артефактам. Наши архивы говорят, что у него была склонность ко всему творческому – и к романтичному. Он получил коды доступа из вашей головы и попытался проникнуть в лабораторию ночью 5 мая. Конечно, он не добился своего, но этого было достаточно, чтобы кто-то здесь – возможно, вы, а может, ваш начальник, – подумал, что ему лучше тихо скончаться. Что он и сделал.

Стоддард был по-прежнему бледен, но смог вымученно улыбнуться.

– Не верю, что вы сможете доказать хоть что-нибудь.

– Меня не волнует, смогу ли. Откройте дверь. Я хочу видеть один из этих артефактов.

– У вас нет доступа…

– Конечно же, есть. У меня есть разрешение президента. Я уже показывал его вам. Вы хотите снова его увидеть?

– Нет.

– Тогда откройте хранилище.

С очевидным нежеланием он открыл и жестом предложил им войти.

– Нет, после вас.

Стоддард вошел, и они последовали за ним.

По его кивку Давьон сняла свои перчатки. Она подошла к странному тору, поколебалась несколько мгновений и затем слегка прикоснулась к нему кончиками пальцев.

Она отпрыгнула назад.

– Бог мой, да!

Ее зеленые глаза расшились до размера монетки. Она снова сделала шаг вперед и прикоснулась к тору. На ее лице сменились самые различные ощущения.

– Есть – очень слабый, вы понимаете. Моя реакция – от своеобразия, а не от интенсивности. Но да. Эта штука – я могу чувствовать ее, словно она живая.

Казалось, что Стоддард вот-вот заплачет.

– Сюда идут люди, с оружием, – неожиданно сказала Давьон. – Он как-то переслал им сигнал тревоги через свой коммуникатор.

– Они далеко?

Она пристально смотрела на Стоддарда, пока на ее лице не выступили капли пота.

– Несколько этажей.

– Пять минут или около того? – Он пожал плечами. – Доктор Стоддард, к этому моменту наша группа возьмет под контроль все здание. Неужели вы думаете, что я стал бы выдвигать обвинения против вас без соответствующей подготовки? Вы разыгрываете карту насилия без каких бы то ни было веских причин.

Теперь Стоддард действительно начал плакать. Слезы потекли по его лицу.

– Тихо, тихо, – сказал Кевин без какой-либо симпатии в голосе. – Все не так плохо, как вы думаете. Скажите своим людям разойтись, чтобы мы смогли избежать неприятных стычек, и я объясню вам, как вы не только избежите преследования, но и сможете сохранить свою должность. Вы поняли? До вас дошли мои слова? Единственное различие будет заключаться в том, что вы больше не станете сотрудничать с Kuchinsky-Behn или кем-то вне IPX. С кем-либо, кроме нас.

Глаза Стоддарда начали светлеть.

– Но Расков…

– Умер от естественных причин. Хотя я буду настаивать на том, чтобы Агентство получило очень хорошую компенсацию за этот несчастный случай, по всей очевидности связанный с работой. Я ясно выразился?

– Да.

– Остановите их.

Стоддард подошел к телефону, висящему на стене, набрал номер.

– Код 4. Отбой.

– Итак, – сказал Кевин. – Вы видите, что происходит, когда вы делаете поспешные выводы? – Он снова посмотрел на артефакт. – Органическая технология. Веками пытались склепать что-то подобное, и безрезультатно. Вы действительно считаете, что можете воссоздать это?

– Я… если честно, то не знаю.

– Но она стоит риска.

– Да.

– В следующий раз – когда вы захотите рискнуть – приходите к нам. Думаю, вы обнаружите, что этот путь намного менее опасен – и значительно более выгоден, нежели любой другой. Вы все поняли?

– Да, мистер Вацит.

– Госпожа Давьон, вы проводите доктора Стоддарда из хранилища?

– С удовольствием, мистер Вацит.

Когда они ушли, Вацит долго смотрел на артефакт.

– Кто сотворил тебя? – пробормотал он. Он протянул руку и кончиками пальцев дотронулся до поверхности артефакта. На мгновение он испытал величайшее удивление из всего, что ему пришлось пережить, всплеск, сопровождаемый ноющим ощущением чего-то знакомого и близкого. И насекомые, прекрасные творения сияния звезд и тумана, стрелой промчались перед его глазами.

Он отдернул руку и последовал за остальными.

* * *

Только он снял ботинки, как раздался стук в дверь. Конечно же, это была Давьон.

– Госпожа Давьон…

– Тихо, тихо, мистер Вацит. Я пришла поздравить вас.

– Нет необходимости. Именно вы подарили мне разгадку.

– А, oui, note 26 но вы очень красиво сложили все вместе. Компанию с биотехнологиями. Рисунки. Чудесно сделано – а я уже начинала думать, что вы совершенно лишены воображения. А ваш блеф – о наших отрядах, уже захвативших здание, – просто великолепен.

Говоря все это, она каким-то образом проскользнула в дверь и стояла очень близко к нему. Он мог ощутить ее дыхание на своем лице.

– Госпожа Давьон, – сказал он мягко, – я действительно…

Но она встала на цыпочки и поцеловала его, очень легко, но от этого поцелуя на них словно обрушилась молния.

– Что действительно?

– Я действительно не думаю, что вы знаете, во что вы ввязываетесь – из-за меня.

Ее улыбка погасла, и ее взгляд застыл на его лице.

– Я очень люблю тайны, мистер Вацит, – прошептала она. – Очень-очень люблю тайны.

– Тем лучше, – пробормотал он, привлекая ее к себе и легким толчком закрывая дверь.

Глава 6

Над застывшими в напряжении дубами ослепительная бело-голубая трещина рассекла бледно-желтое небо. Она зарубцевалась быстрее, чем смог моргнуть глаз. За стеной ливня, разбрызгивающего огромные дождевые капли, раздались прерывистые раскаты грома.

Ли Кроуфорд глубоко вдохнул запах надвигающейся грозы, наблюдая за пологом облаков, подобному гигантскому храму, возведенному из сотен кусочков мрамора, серых, черных, молочных, темно-зеленых, не застывших, а непрестанно перемещающихся и со скрежетом и грохотом наползающих друг на друга.

– Нет ничего подобного грозе, – пробормотал он. Ветер захлестнул водяную пыль под навес, и у Кроуфорда перехватило дыхание, когда капли брызнули ему в лицо. Земля задрожала, когда небеса громыхнули где-то неподалеку.

Когда ливень добрался и до него, стало не так интересно – просто несмолкаемый гул, ни небо, ни земля неразличимы, – поэтому он ушел в дом. Этим этапом грозы приятнее всего наслаждаться внутри, слушая стук капель по крыше.

Он налил бокал бурбона, посмаковал его острый опьяняющий аромат. Зашел в гостиную. Ощущение были такие, словно в его колени и позвоночник воткнули иглы. Его тело постоянно испытывало боль – не острую, но и не проходящую.

Кевин был там, погрузившись в работу, – он разрывался между грудой книг и двумя мониторами.

– Ну и как оно?

– Было лучше, Ли. – Волосы Кевина были черными как смоль с прожилками ржавчины, но на мгновение Ли показалось, что он выглядел точно также мальчишески серьезно, как и при их первом знакомстве.

– Ладно. Мы уже видели подобные штуки, верно?

– Да. Но на этот раз слушания не прекратятся. И на этот раз, боюсь, у них что-то есть. Чайпасский note 27 инцидент вызвал слишком большой всплеск. Япония, Индонезийский Консорциум, Амазонии и Новая Зеландия угрожают выходом из ЗС, если президент Робинсон станет и дальше продвигать идею единого MRA.

– Это лишь повод, – пробормотал Ли. – ЗС держится на ниточке. Тэпы – просто одна из проблем.

– Это верно, но вспомните о гражданской войне в Америке.

Ли закатил глаза и замахал руками, показывая на интерьер своего дома в стиле середины XXI века, воссоздающем довоенную обстановку.

– О чем ты? – саркастично бросил он.

Кевин усмехнулся.

– Я забыл, где нахожусь. Тогда вы помните, что война была вызвана целым комплексом экономических и социальных вопросов – но в фокусе оказалась нравственная проблема рабства. То же самое и здесь – дать людям нечто, за что они могут зацепиться. Вы правы – Земное Содружество пытается развалиться из-за тысячи причин, но Чайпасский инцидент дарит этому процессу общеизвестный повод. Вы должны признать, что когда сотня беглых телепатов умирает в церкви с пением псалмов, а наши офицеры стоят снаружи…

– Вряд ли мы устроили этот чертов пожар, – вздохнул Ли. – Чертовы мученики-психопаты.

– Но восприятие таково: они скорее умрут, чем подчинятся Агентству, и в этом суть. Людям обычно нравятся мученики.

– Пусть разонравятся, – заявил Ли, делая еще один глоток. – Даже если из-за этого весь мир покатится ко всем чертям.

Вдалеке зарокотал гром – самый сильный ливень уже прошел. Вечер должен быть приятным – сырость, козодои. Он мог бы поспать на веранде, отдохнуть…

Он вздохнул и встал.

– Отпуск закончен, Кевин. Вызови местный аэродром и скажи, что в течение часа мы улетим.

Кевин кивнул.

– Уже позвонил, – сказал он. – А Шелл ждет наверху, чтобы помочь вам собрать вещи.

– Хорошо, – он сделал паузу. – Кевин?

– Да, Ли?

– Почему ты все еще со мной?

Кевин нахмурился.

– Странный вопрос.

– Вполне разумный. Все остальные ушли. Элис. Том. Те, кто не покинули меня, мертвы. Ты мог бы – черт, после той штуки в 43-м ты мог бы сам возглавить Агентство… Но через тринадцать лет ты по-прежнему работаешь на меня.

– А вы могли бы десять раз баллотироваться в президенты и победить. Почему вы этого не сделали?

Ли улыбнулся.

– И понизить себя в должности?

Кевин ответил улыбкой.

– Вот вам и мой ответ. – Он посмотрел на стол, а потом снова на Ли. – Кроме того, я горжусь тем, что работаю с вами, Ли.

Кроуфорд почувствовал, что его глаза увлажнились. Дьявол, оказывается, он старый сентиментальный идиот. Было ли это первыми признаками надвигающейся дряхлости?

– А я горд тем, что ты со мной, сынок. Я даже не могу выразить, как я горд.

* * *

Шелл Александер сверкнула улыбкой, когда он вошел в комнату. Она укладывала его костюмы в большой чемодан. Как и в случае с Кевином, он был поражен ощущением deja vu. note 28 Словно там стояла сама Блад.

Но Шелл – не Блад, и при втором взгляде она даже не казалась похожей на нее. Ее толстые косы были скорее коричневыми, нежели черными, кожа бледной. В бровях проскальзывали красноватые прожилки, а подбородок был длиннее и более узким к концу, чем у бабушки. Нет, Шелл напоминала Блад чем-то совершенно неуловимым. Осанкой, блеском глаз, жестами. Как и многие в "родне" Агентства, она носила фамилию бабушки. Это называли "митохондриальным происхождением".

– Привет, дядюшка Ли.

– Добрый день, Шелл. Извини, что приходится испортить тебе такой день. Я знаю, что тебе будет неприятно снова увидеть в Женеве твоего жениха.

Она пожала плечами.

– Он в порядке. Очевидно, что мне могли подобрать для брака и кандидата похуже.

– Мне казалось, что он тебе нравится. Мишель, просто скажи слово, и я…

– Стоп, дядюшка Ли. Нет. Я не хочу, чтобы со мной обращались по-особому. Моя бабушка не хотела бы этого, как и моя мама. Я ее дочь, и я покажу хороший пример.

Ли похлопал ее по плечу.

– Ты замечательная женщина, Шелл. Твои бабушка и мама гордились бы тобой. Ты можешь гордиться тем, что носишь их фамилию.

– Я горжусь, – ответила Шелл. – Итак. Вы хотите забрать все эти костюмы, или…

Ее прервал нечленораздельный вопль внизу. На миг кровь застыла в жилах Ли. Многие годы не было попыток убить его, он…

– Нет, все в порядке, – сказала Шелл. – Это Кевин. Он в восторге от чего-то. Я не могу…

Она умолкла, потому что в комнату ворвался Кевин. Он улыбался до ушей, словно кот, – а вел он себя так очень редко.

– Сенатор, вам лучше спуститься вниз. Вы не поверите. Вы на самом деле не поверите.

* * *

Он в десятый раз запустил запись.

– Я знал, что они там, – прошептал Ли. – Бог мой, я знал, что они есть.

– Корабль длиной около километра. По меньшей мере.

– Откуда они?

– Мы не знаем. Одна из популярных версий – Проксима Центавра.

Ли кивнул. Его глаза увлажнились.

– Будь я проклят, если бы не справился. Я жил для того, чтобы увидеть это. Самый важный день за всю историю человечества. – Он оглядел Кевина, Шелл и остальных сотрудников. – Запомните этот миг. Расскажите о нем вашим детям. Теперь ничто не останется прежним.

* * *

Маттиасон, Дж. "Инопланетянин внутри, инопланетянин извне: пересматривая MRA".

Опубликовано в сборнике "Всеобщая новая история" под редакцией Теллера, Брейха и Асанжи. Отпечатано в Чикаго, издательство Чикагского университета, 2210 год.

Широко распространено мнение, что появление центавриан спасло Земное Содружество от коллапса, поскольку 6 апреля 2156 года различия между ключевыми государствами-штатами казались непримиримыми. Но вечером 7 апреля человечество начало процесс объединения, невиданный за всю его историю. Различия между арабами и евреями, малайцами и китайцами, японцами и гайдзинами note 29 неожиданно стали восприниматься как мнимые и ничтожные перед лицом истинно неведомого – центавриан. Кто-то может назвать это утверждение преувеличением: в конце концов, на Земле до сих пор существуют социальные, религиозные и правовые конфликты, которые иногда заканчиваются насилием. Но истинный знаток истории сможет увидеть различие. В 2156 году была проведена черта, которую с тех пор никто не пересекал, – с единственным ярким исключением.

Из всего человечества неожиданно выделилась одна группа, гонения на которую приобрели новую интенсивность. Когда было обнаружено, что центавриане – и другие инопланетные расы, о которых они рассказали, – также обладают телепатами, многие на Земле стали подозревать, что земные телепаты – часть какого-то инопланетного заговора, а возможно, и сами являются инопланетянами.

Подозреваемые в шпионаже, саботаже и разрушении культуры, телепаты стали объектом насилия, невиданного с кошмарного 2115 года. Но затем возобладали разумные доводы – если у инопланетян есть телепаты, то очевидно, что они нужны и Земле. В итоге логика одержала победу, но лишь ценой значительных утрат.

* * *

Президент Элизабет Робинсон не обладала внушительной внешностью, но взгляд ее серо-стальных глаз буквально подавлял. Ее почти квадратное, черное, как смоль, лицо ярко демонстрировало сильный характер – значительно сильнее вживую, нежели на фотографиях и портретах.

– Сенатор Кроуфорд, очень рада видеть вас вновь.

– Госпожа президент, я безмерно рад этой встрече, – сказал Ли.

– Садитесь, прошу вас. Кофе?

– С удовольствием.

Она сделала знак, и каждому из них принесли чашку кофе.

– Ну что ж, вначале давайте поздравим друг друга, верно? Я знаю, что еще когда я родилась, вы трудились над созданием объединенного и независимого MRA. Сегодня вы получили то, что хотели.

– Я не смог бы добиться этого без вашей помощи.

Она пожала плечами.

– Благодарите Вильяма Каргеса за спасение моей жизни. Центавриан – за их появление. И судьбу. А потом уж и я приму вашу благодарность. – Она сделала глоток кофе и поставила чашку на стол. Откинувшись в кресле, она посмотрела на него поверх сведенных пальцев. – Однако, в отличие тех остальных, кому вы благодарны, я хочу попросить вас об одолжении.

– Я предрасположен к одолжениям для вас, госпожа президент. Что вам угодно?

– Я хочу, чтобы вы ушли в отставку с поста сенатора.

Он моргнул, но не сумел сразу найти ответ. Он все еще искал подходящий, когда она продолжила.

– Хартия Пси-Корпуса гласит, что его руководитель должен назначаться президентом – пожизненно. Мне нужно, чтобы вы были там. Вы обладаете знанием специфики, персоналом – вы были в MRA с самого начала.

Он усмехнулся.

– Ваша популярность среди сенаторов вряд ли возрастет после такого.

– Это мое последнее условие. К черту сенаторов. Вы созданы для этой работы.

Ли сделал вид, что раздумывает.

– Я все равно не собирался переизбираться еще раз. Госпожа президент, если я вам нужен, то вот он я.

– Идеально.

– Госпожа президент, мне интересно…

– Сенатор?

– Я осознаю, что доступ к центаврианам по-прежнему крайне ограничен. Даже Сенату пока не позволили встретиться с одним из них. Но… я уже старик. Я ждал всю свою жизнь, чтобы встретиться с реальным, живым инопланетянином. Мне интересно, можно ли удовлетворить мое желание.

Она снова выпила немного кофе.

– Думаю, встреча главы Пси-Корпуса ЗС с послом центавриан для обсуждения проблемы телепатов у наших рас – вопрос чрезвычайной важности для нашей безопасности. В конце концов, наши гости заявили, что Земля – их давно позабытая колония, ведь верно?

– Вы настроены скептически.

– Мы урегулируем это без шума. Но – первый постоянный посол прибудет сюда через месяц. Думаю, я смогу организовать вашу встречу с ним в первую неделю.

– Госпожа президент, моя признательность будет вечной.

* * *

– Мне жаль, что ты не можешь пойти, Кевин.

Кевин пожал плечами.

– Все нормально. Я беспокоюсь лишь о безопасности.

– Как и они, по-видимому. Твоя машина может последовать за мной до их резиденции. Сомневаюсь, что я долго пробуду внутри.

– Я буду ждать вас снаружи. Вы сможете рассказать мне обо всем за бокалом вина.

– Можно подумать, ты будешь пить, – Ли уже собрался сесть в машину, но обернулся к своему помощнику. – Мне было ужасно жаль услышать о Нинон Давьон, Кевин. Я знаю, что вы были друзьями.

Кевин кивнул, почти незаметно.

– Она погибла, выполняя свой долг. Она бы так хотела.

– Мне очень жаль девочку.

Кевин прочистил горло.

– Вам лучше идти, сенатор.

– Верно. Скоро увидимся.

Он нырнул в машину. В следующее мгновение она тронулась.

Он смотрел на улицы Женевы, по которым они проезжали. Здания, которым больше тысяч лет, впритык с современными офисами, которые, как казалось, были построены вчера. Он подумал о книгах, которые он читал в детстве, – классические романы XX и XXI веков. Сколько раз там описывался Первый Контакт? Сколько раз изобреталось будущее?

Иногда вы осознаете, что живете в будущем, а иногда – нет. Мальчишкой он стоял под звездами с фонариком и светил им азбукой Морзе, надеясь, что его увидят. Он странствовал во времени – через все 80 сложных лет – чтобы в итоге увидеть то, о чем мечтал мальчишка.

В итоге путешествия во времени причиняют больше боли, чем он мог вообразить, но они стоят того. Стоят ноющих костей, отдышки. Стоят, потому что он продолжал стремиться к своему призу. Потому что, черт побери, его путешествие запомнится остальным.

Машина сделала нечто странное, раздалось шипение, потом еще одно. Он с непониманием смотрел, как стекло, через которое он наблюдал за улицами, покрылось узором из снежинок, – все это сопровождалось вибрацией, но полным отсутствием звука.

Затем неожиданно возникло сияние, ослепительное ужасное сияние, и звук, который длился лишь мгновение – до того, как лопнули его барабанные перепонки. А затем наступила темнота.

* * *

Вероятно, он пришел в себя парой секунд спустя, чтобы ощутить боль, подобной которой он никогда не чувствовал. Видимо, один его глаз перестал видеть, но другой завороженно смотрел на острый конец кости, торчащий из его бедра.

Что-то в его груди булькало при дыхании – словно все внутри заливалось густым сиропом.

– Стерва, – подумал он. – Вот стерва.

Как и всегда, он имел в виду вселенную.

Он лежал, и его дыхание становилось все чаще и чаще. Неужели они не могли подождать другого часа? Просто через час?

Он подумал, где все остальные. Кендра, Элис, Том, Блад, Шелл… Кевин. Ему хотелось бы снова увидеть Кевина.

Он хотел бы увидеть центаврианина, черт побери.

И потом Кевин оказался рядом, наклоняясь над ним. Он попытался дотянуться до лица паренька, смахнуть слезу с его щеки, но его…

Он моргнул, и увидел центаврианина. Должно быть, он услышал звук взрыва и вышел из здания, чтобы узнать, что произошло. Он выглядел в точности так же, как и на экране – волосы, зачесанные назад, лицо землянина – и одновременно нет. Острые зубы.

– Назло тебе, стерва, – сказал он вселенной.

И умер.

* * *

"Чертовски мило для тебя, Кевин".

Голос пришел из темноты, Кевин вряд ли смог бы определить, где он. Сконцентрировавшись, он, возможно, сумел бы, но оно того не стоило. Он протер глаза.

"Он заслужил это", откликнулся он. "Несмотря ни на что, он заслужил, как минимум, право увидеть центаврианина".

"Кажется, я не видел, чтобы ты плакал, Кевин".

"Я и не плакал – не плакал с тех пор, как моя мама умерла, обнимая меня".

"А теперь ты переживаешь из-за какого-то нормала – и не простого, а нормала, виновного в существовании Пси-Корпуса".

"Манки, ты не о чем не переживаешь, пока можешь все взорвать".

"Я не вижу твоих возражений. Ты мог в любой момент остановить меня. Я силен, но подобного тебе, Малыш, еще не было. Даже Блад так и не узнала тебя. Я – единственный, кто знает, да и то лишь потому, что вырастил тебя".

"Нет, был еще один", послал Кевин. "Что напоминает мне…"

(легкое смирение) "Ты хочешь сделать меня, Малыш? Вероятно, ты можешь, но мне бы не хотелось".

"Нет. Все сработало отлично. У тебя подполье, а у меня теперь – Пси-Корпус. Нет, мне нужна услуга".

Он послал Манки образы – женщина, ребенок.

"Дьявол! Как у тебя хватило времени сделать кому-то ребенка?"

Кевин улыбнулся при горестно-сладостных воспоминаниях о драгоценных часах и днях, украденных в течение десяти лет то здесь, то там. Нинон заставили выйти замуж за телепата, и Кевин не мог объявить о своих способностях никому, кроме нее. Он слишком долго и старательно трудился, чтобы скрыть их.

Она поняла. Нинон была величайшим риском в его жизни, но она того стоила. И чудо заключалось в том, что она родила его ребенка совсем незадолго до того, как он потерял ее…

"Время нашлось", – это все, что получил от него Манки.

"Ты не хочешь, чтобы твой ребенок был в Пси-Корпусе".

"Нет. В ближайшие годы в Корпусе произойдут неприятные вещи, и я не смогу защитить ее, если она будет там. Но ты сможешь".

"Я изрядно постарел, Малыш".

"Не слишком. Ее зовут Фиона. Ей два месяца. Позаботься о ней как следует".

"Я буду сражаться с Пси-Корпусом, Малыш".

(пожатие плечами) "Мне все равно. Просто не допусти, чтобы мою дочь убили".

"Какую игру ты ведешь? Я совершенно этого не понимаю".

"Не беспокойся. Просто делай то, что делаешь. Помогай всем беглым, как пожелаешь. Может, я даже смогу содействовать тебе время от времени. Но если тебя поймают – если тебя поймают, я не сумею тебе помочь".

"Ты всегда был странным, Малыш. Удачи тебе".

"Удачи и тебе, Манки. Манки?"

"Ну?"

"Не рассказывай ей обо мне. Ей нельзя знать".

И Манки исчез. Кевин оставался с Ли до прибытия полиции и скорой, и потом. Он прикоснулся к слезинке на своем лице и с удивлением посмотрел на них.

– Прощай, Ли, – прошептал он. – Ты показал ей. Ты показал стерве.

А потом он встал, выпрямился и пошел работать.

Загрузка...