Глава семнадцатая.

Мэддокс резко ощутил свое окружение. Мертвый в один миг – в полном сознании в следующий. Эшлин спала в изгибе его руки, ее мягкое тело обернулось вокруг него.

Он осмотрел себя. Она, должно быть, омыла его и даже сумела сменить простыни, несмотря на его оковы, потому что крови не было. Его струпья снова были на месте, тянулись по животу и ребрам.

Мягкие, цвета меда волосы Эшлин щекотали подбородок; ее теплое дыхание согревало его кожу. Живая и здесь. С ним. О таком можно только мечтать. Из Ада прямиком в Рай.

Просыпаясь поутру, он обычно ощущал потребность громить что-нибудь. Биться. Забыть о пламени и боли, поддаваясь оцепенению и мрачности демона. Сейчас это было не так.

Он чувствовал – осмелится ли он поверить в это? – умиротворение.

Эшлин выглядела такой расслабленной, что ему не хотелось будить ее. Нет, не расслабленной, понял он, присмотревшись поближе. Дорожки слез виднелись на ее щеках, а на пухлых губах были следы от зубов, словно она сильно и часто их кусала.

Он жаждал провести кончиком пальца по изгибу ее щеки, но не мог. Проклятые цепи.

«Эшлин. Красавица. Проснись ради меня»

Мягкий стон слетел с ее губок.

Солнечный свет ласкал ее так, как ему хотелось самому, купая ее светящуюся кожу и воздавая ей дань восхищения. Ее ресницы были пушистыми, еще влажными от слез, словно покрытые росой.

Она плакала над его мучениями. Когда в последний раз кто-нибудь плакал из-за него?

«Эшлин»

Она простонала.

Он опустил голову и поцеловал кончик ее носа. Как и всегда, электрические покалывания прокатились по нему. Она должна была тоже их ощутить, поскольку выдохнула его имя и подскочила. Покрывало упало к ее талии, демонстрируя надетую на ней мешковатую футболку. Его футболку. Она нравилась ему в его одежде, ему нравилось, что ее касалась ткань, некогда касавшаяся и его. Локон за локоном ее волосы спадали по плечам и спине.

Когда ее взгляд остановился на нем, она испустила облегченное рыдание и бросилась в его широко раскрытые объятия.

«Ты жив. Ты снова восстал из мертвых»

«Раскуй меня, красавица»

«У меня нет ключа»

«Он под матрасом» Люциен перестал носить ключ века назад, когда Мэддокс сумел сорвать его с цепочки на его шее. «Почему они не увели тебя?»

«Торин спрятал меня. Ох!» Она поспешно запустила руку под матрас, нашла ключ и освободила его. Опять прилегла рядом с ним, аромат ее кожи отвлекал его от раздумий над тем, с чего бы Торину совершать такое. «Я так рада, что ты вернулся ко мне»

Он обвил руками ее талию, поглаживая вверх-вниз по спине, нежа, успокаивая. Его суставы протестовали, но он не останавливался.

«Я вернулся. Я всегда возвращаюсь»

«Не понимаю» судорожно выдыхая, проговорила она. Ее тело трепетало. «Почему они продолжают это делать с тобой?»

«Еще одно проклятие» Его голос был надтреснутым от переживания. «Я убил женщину, а теперь должен умирать точно так же как она» Ему не хотелось, что б Эшлин знала, что он совершил, но было бы нечестно держать ее в неведении, поскольку она раскрыла все свои секреты.

Девушка крепко уцепилась в него

«Кем она была? Почему ты ее убил?»

«Я рассказывал тебе об этой женщине. Воительнице, которой было дано задание, что я желал для себя. Пандора»

Ее глаза распахнулись.

«Та самая Пандора?»

«Да»

«Так ты раскрыл ее ларец. Господи, не понимаю, почему я не сопоставила эти факты ранее. Почему же боги обратно не упрятали демонов в него»

«Наказание. Но, кроме того, ларец был утрачен без возможности его воссоздания»

«Как ты убил…»

«Мой демон завладел мною, а…» Снова он слышал страдание в ее голосе и гадал, о чем же думала Эшлин. «Я утратил контроль, полностью превратившись в Насилие, а мой меч нанес ей непоправимые ранения. С тех пор я сожалел о своем деянии, и не сомневайся во мне»

«Но бессмертных нельзя убить насовсем. Правильно? То есть, ты доказательство этому»

«Большинство можно убить. Это не просто, но возможно»

«Ладно, все совершают ошибки, а ты заплатил за свою» сказала она, ее понимание удивило его. Согрело его. Окутало его. «Я, вроде как, хотела бы, чтоб ты поубивал проклявших тебя богов, потому что они гнусные, отвратительные…»

Вскрикивая, он зажал ей рот руками, обрывая речь.

«Она не имела это в виду», поспешно произнес, всматриваясь в потолок. «Я с удовольствием приму любую предназначенную ей кару, как свою собственную»

Молния не ударила его. Земля не разверзлась. Саранча не нахлынула, поедая их плоть. Мэддокс медленно расслабился.

«Никогда не проклинай богов. Они все слышат» К сожалению.

Она нехотя кивнула, и он убрал руку.

«Я не наживка», сказала девушка.

«Я знаю»

«Правда?» с надеждой спросила она. Склонила голову, пристально вглядываясь в него.

«Правда»

Ее черты смягчились; она даже улыбнулась.

«Что убедило тебя?»

«Ты» Он удивленно смотрел на нее, потому как это было в новинку для него. «Твоя прелесть, твой дар. Твоя девственность»

«Так ты…хотел меня?» неуверенно спросила она. «Не потому, что тебе были нужны ответы, а потому что…»

«А потому», заверил он ее, «что ты воспламенила меня»

Счастье заискрилось в ее глазках, будто лучи солнца подавляющие ночь. Она поуютнее устроилась у него под боком, вдавливаясь в него грудями.

«Я рада, что Институт привел меня в Будапешт»

Его тело начало «вооружаться», готовится, жаждать большего. Пока не был упомянут Институт. Насилие зарычало.

«Ты не вернешься к ним»

«Ты и твои требования» Не понимая его внезапного смятения, она жизнерадостно продолжила «Знаешь, я слышала пару упоминаний о ларце Пандоры тут и там. Я рассказывала тебе, что Институт всегда интересовало выслеживание сверхъестественных реликвий, упомянутых в мифах и легендах?»

Он замер.

«Ты скажешь мне, что ты слышала про ларец?»

«Дай подумать…» Она постукала по своему подбородку «Я слышала, что ларец спрятан. Где, не знаю. Но предположительно, он охраняется Аргусом, и даже сами боги не могут добраться до него»

Мэддокс потрясенно впитывал эти новости. Аргус был огромным чудовищем с более чем сотней глаз, что давали ему возможность видеть все происходящее. Легенда заявляла, что он был убит Гермесом, но легенды часто были враками, рассказываемыми глупым смертным богами.

«Я также слышала противоречивый рассказ», продолжила Эшлин, «что ларец охраняется не Аргусом, а Гидрой. Общим знаменателем у этих историй есть то, что…»

Она снова вздохнула.

«Что?»

«Если ларец когда-либо появиться снова, то демоны будут засосаны в него. Это ведь хорошо, правда?»

Он покачал головой.

«Для мира, возможно, но не для меня. Без демона, я умру»

«Как ты можешь это знать? То есть…»

«Знаю и все» прервал он, раздумывая над сказанным нею. Гидра. Многоголовая ядовитая змеюка. Если это правда, то ларец похоронен на дне океана. Но какой истории ему поверить? Первой или второй, или ни той, ни другой? Если остальному можно было верить, тому, что демоны будут засосаны в ларец, едва он будет найден…

«Я могу, не знаю, совершить более тщательный поиск ларца. Сделать это моим приоритетом»

«Нет!» это означало бы выпустить ее из крепости, подвергнуть опасности. «Я знаю, что приказал тебе все мне рассказать, но теперь нам стоит выбрать менее щекотливую тему» Насилие пробиралось сквозь его мозг, все более поощряемое каждым словом. Поскольку теперь Мэддокс верил, что Насилие не желает обижать Эшлин, он не хотел рисковать. Он поговорит о цветочках и пчелках – он поежился – если это поможет поддерживать это хрупкое внутреннее спокойствие.

«Есть ли способ побороть твое проклятье смерти?» спросила Эшлин «Нет» он тряхнул головою. «Способа нет»

«Но…»

«Нет» Он не позволит ей попытаться и торговаться с богами, в надежде спасти его. Его нельзя было спасти. Более того, он не заслуживал таких усилий. Он был более монстром, чем человеком, даже если иногда пытался убедить себя в обратном. «Лучше оставить эту тему вообще»

Она провела кончиком пальца по его лицу, замечательно теплое дыхание обвевало его.

«Тогда о чем же нам поговорить?»

Он распластал пальцы на ее попке и сжал.

«Ты слышала еще голоса, пока была здесь?»

«К сожалению» Она выгнулась едва уловимым движением, в стремлении быть к нему ближе. «Я слышала все, сказанное теми женщинами. Которых, между прочим, следует немедленно отпустить»

«Они остаются»

«Почему?»

«Этого я не могу тебе сказать»

Она забарабанила пальцами.

«По крайней мере, скажи, что вы собираетесь делать с ними. Они милы. Они невинны. Они напуганы»

«Я знаю, красавица, знаю»

«Значит, ты не собираешься причинить им вреда» настаивала она.

«Нет, я не собираюсь»

Ее ладони простерлись как раз над его сердцем.

«Означает ли это, что некто другой собирается?»

Его кровь закипела, опаляя вены.

«Я сделаю все, что в моей власти, чтоб с ними все было в порядке. Договорились?»

Ее губы прижались к его шее, а язык скользнул по пульсирующей артерии.

«Договорились, но и я сделаю все, что в моей власти, чтоб с ними все было в порядке»

Он ненавидел отказывать ей в чем-либо, потому сжал ее подбородок, заставляя смотреть себе в лицо, и дал то, что мог.

«Мне жаль, что тебе пришлось слушать их разговоры. Никогда больше я не помещу тебя в комнату, где побывали люди»

«На этот раз все было не так уж плохо» Ее пальцы обвились вокруг его запястья, мягко, нежно. «А когда ты рядом, я ничего не слышу, неважно, кто бы ни был оратором»

«Я теряюсь в догадках почему. Я не жалуюсь – я рад, просто любопытно»

«Может быть, голоса боятся тебя»

Мужчина почти ухмыльнулся.

«Вообще-то, я вот удивляюсь, почему не могу услышать разговоры из прошлого твоих друзей. То есть, я всегда могла слышать других сверхъестественных созданий»

«Возможно, мы взаимодействуем на высшем уровне существования»

Теперь ухмыльнулась девушка.

«Все же, мы сделает так, чтоб я всегда был поблизости от тебя» пообещал он, и это будет удовольствием для него. «В таком случае голоса никогда не побеспокоят тебя» А когда ты будешь мертв? Мысль заставила его оцепенеть. Тогда не было кому присмотреть за ней. Некому защитить ее.

Чувствуя его злобу, она свела брови.

«Что не так?»

«Ничего» Он не будет сейчас думать о приходе смерти. Эшлин была в его объятиях, и он будет наслаждаться нею, смакуя тот малый промежуток времени, что они могут быть вместе. «Хватит болтовни о женщинах и проклятьях»

«Ладно, теперь ты исчерпал почти все общие темы» Ее взгляд опустился, сосредотачиваясь на его губах. Она вздрогнула. «Я объездила весь мир ради Института, но никогда не мечтала встретить кого-то подобного тебе»

«Сильного»

Она хихикнула.

«Да»

«Красивого?»

«Конечно»

«С острым умом и ловкого с мечом?»

«Абсолютно» Еще хохот «Но я имела в виду мужчину…друга…парня. Ах, я и не знаю, как тебя назвать!»

Он наслаждался ее восхищением – и серьезностью ее слов.

«Просто называй меня своим. Это все, кем я хочу быть»

Девушка совсем обмякла.

«Расскажи мне что-нибудь о себе» Она увернулась от удерживающих ее лицо рук и опять приютилась у его тела. Не убрала своих рук с запястий, но провела ними по его предплечьям и обняла за шею, будто бы боялась отпустить даже на секунду. Он тоже опасался этого. Отчаянно хотел ее. И получит ее, клялся себе, после душа, смыв все следы крови и смерти. «То, что никому никогда не рассказывал»

Он мог поведать ей, что любит классическую музыку, в то время как его товарищи предпочитают хард-рок, но эта информация не была сугубо личной, которой она так явно жаждала. А Мэддокс обнаружил, что ему хочется, чтоб она узнала его лучше всех в мире.

Его чувство умиротворенности – истинного мира – углубилось. И все потому, что она была здесь с ним. Потому что она оплакивала его и заботилась о нем. Потому что она не осуждала его прошлые грехи и не ругала его. Также и потому, что она хотела узнать его. Потому что только он облегчал ее страдания.

Потому, что смотря на него, она не видела Насилие. Он подозревал, что она видела мужчину. Своего мужчину. Опьяняющая мысль. Наркотическая. Потрясающая. Достаточная для того, чтоб заработать его вечную преданность.

«Пару раз за все время я желал стать смертным. Иметь жену» он сглотнул, сознаваясь, «Детей» Он никогда не рассказывал этого своим друзьям, которые бы посмеялись. Ему самому стоило бы смеяться над подобной глупостью.

Насилие? Вблизи детей?

Эшлин не насмехалась, не бранила его.

«Это прелестная мечта» с тоской в голосе сказала она. «Из тебя выйдет чудесный отец. Неистовый и оберегающий»

Усмиренный таким заявлением, хотя никогда не получит шанса доказать ее слова, он прочертил пальцами кружки вокруг ее позвонков.

«Теперь расскажи мне один из своих секретов»

Трепеща, она погладила пальцем твердую вершинку его соска. Его плоть восстала в ответ; кровь вспыхнула. Больше не разогреваясь, а уже превращаясь в адское пламя. Все же он не поцеловал ее, не перекатился поверх. Как больно бы не было его телу, сейчас время для беседы.

«Я не умела читать до прошлого года» со стыдом созналась девушка. «До этого мне приходить давать устные отчеты, а не печатать их, и все знали почему. Я просто не могла сосредоточиться достаточно долго, чтоб подобрать слова. Голоса всегда были при мне, отвлекая. Когда я была ребенком, мой босс читал мне сказки, такие волшебные, что я почти могла заблокировать шепот в голове. Тогда-то я и решила научиться сама. Но у меня это заняло довольно много времени»

Ему было плевать, умела она читать или нет. Но ее это заботило, а он стремился успокоить ее.

«То, что ты все-таки научилась, заслуживает похвалы»

Она отблагодарила его сияющей улыбкой.

«Спасибо»

«Я не учился читать сотни лет с начала моей одержимости, да и сделал это только потому, что не хотел, чтоб другие умели нечто, чего не умею я. Видишь? Ты опережаешь меня»

Она хихикнула, расслабляясь и дальше.

«Едва научившись, я зашла в сеть и назаказывала все любовные романы, что смогла найти. Это сказки для взрослых. Их доставляли прямо мне на порог, и я поглощала их так быстро, как только могла»

«Парис купит тебе их в городе. Целый магазин»

«Это будет чудесно. Спасибо» снова сказала она, одаривая его еще одной улыбкой.

Его грудь наполнилась томлением, когда он поцеловал ее темя.

«Я видел парочку любовных романов» Парис оставил их валяться в крепости, а Мэддокс – может быть, возможно, вероятно, никогда не признает этого вслух – подобрал их. «Прочти я их…» кхе-кхе «я наверняка, счел бы их…» сексуальными, забавными, милыми «…интересными».

Ее благодарная улыбка превратилась в истинно порочную.

«Может…может быть мы можем почитать один вместе или что-то в этом роде»

«Я бы хотел этого»

Будучи таким изголодавшимся по ней, Мэддокс обнаружил, что весьма приятно провести время просто болтая. Она поведала ему, как провела часть своего детства в лаборатории, подвергаясь исследованиям – иногда болезненным, а это означало, что у него теперь был для убийства список из ученых- и то, как провела большую часть своего времени наедине, только чтоб избежать шума. Она никогда не была частью семьи. Только один мужчина относился к ней не как к животному, и Мэддокс почувствовал себя в долгу перед ним.

Но Мэддокс исполнился потребностью прогнать эти воспоминания и заменить их более хорошими, более счастливыми. Более того, он был исполнен желания отомстить за нее.

«Ты заслужила лучшего» проговорил он, Насилие наконец-то расправило свои ручки и зевнуло.

«Я не жалуюсь на свое воспитание» сказала она. «По большей части. Я всегда слышала что-то, так что приветствовала одиночество»

Но она пропустила детские игры и не была балована, любима. Он слышал это в ее голосе, потребность, которую она не могла спрятать. Ты уже так хорошо ее знаешь? Да, полагал он. Так и есть. Часть его, глубоко упрятанная часть, что он и не знал о ней, пока девушка не вошла в его жизнь, знала ее с самого начала.

Она была его. Его женщина. Его…все.

Он погладил ее руку и нащупал маленький, твердый, неестественный бугорок. Он нахмурился и глянул на нее.

«Это что?»

«Контрацептив» произнесла она, заливаясь густым румянцем. «Стандартная процедура агентства. Как-то женщину изнасиловал прямо на работе бешенный гоблин. Она забеременела, а ребенок не был…нормальным. Теперь Институт учит нас самозащите и дает сотрудникам женского пола право выбора имплантата»

Насилие изогнуло спинку и раскрыло глаза, и дальше просыпаясь. Мысль о принуждении этого нежного прекрасного создания была противна обоим – и мужчине, и духу. Она была девственна, но это не означало, что она была оставлена в совершенном одиночестве.

«Тебя когда-нибудь обижали?»

«Нет» заверила она. «Но я знаю, что если голоса когда-нибудь возьмут верх, я не смогу защититься»

Насилие не расслаблялось.

«Расскажи мне о своем детстве» попросила она. Кончик ее пальца снова оцарапал его сосок. Она потерла его, устыдилась и прекратила.

Его кожа пылала от этого ощущения. Также и ее; он это знал. С самого начала, он всегда знал, когда она возбуждалась. И прямо сейчас женщина было определенно на взводе.

«Не было у меня детства. Я был сразу создан мужчиной, уже солдатом»

«Прости» мягко произнесла она. «Я забыла»

Я так сильно ее хочу. В прошлый раз он остановил себя, чтоб не овладеть ею до конца из-за ее девственности. Он был тем же, что и вчера – он никогда не брал девственницу и не был уверен в том, как получше это сделать – но ничто из этого не имело значения сейчас. Он едва не утратил ее. Ее чуть не отобрали у него.

Он не будет дожидаться другого случая.

Он будет так нежен с нею, насколько это в его силах. А если дух надумает вмешаться, что ж он позволит Эшлин сковать себя.

«Я хочу любить тебя, Эшлин»

Дыхание застряло в ее горле, когда она положила пальцы на мускулы его живота. Задержалась на его шрамах, затем пупке, обводя его. Двинулась немного дальше. Опять остановилась.

«Хочешь?»

Желаю ее, нуждаюсь в ней, желаю, нуждаюсь. Вскоре…сейчас… Мэддокс подумал, что возможно она хочет притронуться ниже, подержать его восставшую плоть, но не смог совладать с собой. Да, да. Он бы улыбнулся, но они с демоном были слишком по-превобытному изголодавшимися.

Чем больше она трогала его, тем сильней он – они – жаждали ее. Ее сладкий аромат наполнял его обоняние, разжигая огонь в его крови еще жарче. Эта сладость проникала в его кости, вызывая все разновидности нужды.

«О, да»

«Я тоже тебя хочу» дрожащим шепотом призналась девушка. «Но…»

Хватить ожидания. Должен взять, должен взять, должен взять. Дикость взыграла в нем. «Наша», заявил дух.

«Моя», подправил Мэддокс.

«Я хочу быть внутри тебя. Хватит ждать»

Она замерла, выдыхая с хрипом.

«Ты должна понять, что я не отпущу тебя. Ты остаешься здесь со мною, и я защищу тебя. Вместе мы найдем способ, как навсегда остановить голоса»

«М-Мэддокс» То, что девушка намеревалась еще сказать, было утрачено, когда она сжала губки.

Да. Должен удержать.

«Я не обижу тебя» пообещал он, скорее себе и духу, чем ей.

«Я знаю, что ты не обидишь меня. Но у меня есть жизнь и работа»

Удержать!

«Я собираюсь остаться, пока буду чувствовать, что это мне нравится, но мне надо, чтоб ты пообещал, что не будешь запирать меня снова. Когда твои друзья придут за тобой чтоб» она сглотнула «убить тебя, я хочу быть рядом. Клянусь, я не буду нападать на них, хотя очень хочется, но мне надо держать тебя за руку. Я не могу выносить мысль, что ты умираешь в одиночестве»

В этот миг Мэддокс окончательно, абсолютно, бесповоротно влюбился в нее.

Моя, моя, моя. Она была важней дыхания, необходимей пищи или воды или прибежища. Через тысячи жизней войны и насилия и ярости она подарила ему доброту. Безмятежность. Сочувствие. Доверие. Горе тому – даже Повелителям Преисподней, даже богам – кто попытается обидеть ее. Он думал об этом раньше, но теперь это стало кровной клятвой. Любой, попробовавший причинить ей вред, с этого момента умрет у Мэддоксовых ног.

Люциен и Рейес не забрали ее прошлой ночью, как сообщили ему, и это спасло их жалкие шкуры. Едва ли. Они все равно заплатят. О, они заплатят. Насилию требовалось некое воздаяние прежде, чем позабыть об этом.

«Я не хочу, чтоб ты лицезрела это. Я не буду один, милая. Боль и Смерть пребудут со мною»

«Ага, но они не прижмутся к тебе»

Он продолжал улыбаться.

«Ты моя, женщина, а я твой мужчина. До тебя моя жизнь пустошью. Я существовал, но не жил по-настоящему. Теперь я живу, даже в своей смерти» Слова были настолько близки к брачным клятвам, насколько ему это удалось. Она всегда будет его, а он всегда будет ее.

Слезы навернулись на ее янтарные глаза.

«Это самое прекрасное из слышанного мною»

«Все, что я прошу тебя сделать, это подумать над тем, чего ты просишь у меня» Если б ему довелось наблюдать ее смерть снова и снова… Тошнота шевельнулась в его животе. «Кровь, ужас происходящего…»

«Я знаю, о чем прошу» решительно проговорила она. «И все равно желаю оставаться с тобой»

Еще раз нужда затмила все.

«Ты примешь душ. Парис утверждает, что смертные женщины обожают душ, что это помогает им расслабиться и смягчиться» Он сел, увлекая ее за собою.

Наконец-то, наконец-то.

Нет, еще нет. Вскоре. Он сделает первый раз Эшлин особенным, даже если это убьет его.

Она накрутила концы волос на палец.

«Ты опять присоединишься ко мне?»

Мэддокс заставил себя отрицательно качнуть головою, а дух сердито взревел. Почему не сейчас?

«Если я буду с тобой в душе, я возьму тебя. Окончательно и бесповоротно»

Ее взгляд пробежался по нему, горячий, такой горячий, что он почувствовал его силу, вибрирующую сквозь себя.

«Как я уже говорила, я знаю, о чем прошу» прошептала она.

Боги, он хотел поцеловать ее. Но поцелуй он ее, и он не прекратит этого, пока не окажется в ней, проникая, погружаясь, скользя.

«Прежде я должен кое-что сделать»

«После…» Она не закончила предложение, да в этом и не было потребности.

«После» пообещал он. О, да. После.

Дух медленно улыбнулся. Второй раз за два дня мужчина и демон пребывали в полнейшем согласии.

Загрузка...