Текла

14

Домой меня сопровождал целый эскорт телохранителей. Они оставили меня только у самых дверей, и, перешагнув порог, я ощутил, как уходит напряжение, которого я до этого даже не замечал. Дело в том, что, в то время как моя контора очень хорошо защищена, жилище, по обычаям джарегов, является неприкосновенным. Почему? Не знаю. Возможно, по той же причине, что и храмы: должно существовать какое-то место, где человек может чувствовать себя в безопасности, что бы ему ни угрожало. Возможно, есть и какая-то другая причина. Не знаю. Но я никогда не слышал о том, чтобы этот обычай был нарушен.

Конечно, я никогда не слышал и о том, чтобы кто-то что-то украл у джарега, пока это не случилось, но нужно же на что-то полагаться.

Не так ли?

Я был дома, в безопасности, и Коти сидела в гостиной, читая свою газету. Сердце мое подпрыгнуло, но я заставил себя улыбнуться.

– Сегодня ты рано, – заметил я. Она посмотрела на меня без улыбки.

– Ублюдок, – сказала она, и в словах ее прозвучала подлинная ненависть. Я почувствовал, как кровь бросилась мне в лицо, и в желудке возникло неприятное ощущение, распространившееся затем по всему телу. Конечно, я знал, что она догадается, чем я занимаюсь, и предвидел ее реакцию, но почему же для меня оказалось таким потрясением, когда она всего лишь сделала то, чего я от нее и ожидал?

Я сглотнул и сказал:

– Коти…

– Ты думал, что мне не станет известно, как ты натравливаешь людей Херта на нас?

– Нет, не думал.

– Так что же?

– Я разрабатываю план.

– План, – презрительно повторила она.

– Я делаю то, что нужно.

Она ухитрилась изобразить на лице одновременно насмешливое и хмурое выражение.

– То, что нужно, – повторила она, словно обсуждая брачные ритуалы текл.

– Да, – сказал я.

– Ты делаешь все возможное, чтобы уничтожить единственных людей, которые…

– Единственных, которые готовы пожертвовать своей жизнью? Да. А ради чего?

– Ради лучшей жизни для…

– Перестань. Они настолько полны великих идеалов, что не в состоянии понять: в мире есть люди, личности, в жизнь которых не следует вмешиваться без особых на то причин. Личности. Начиная с тебя и меня. Мы оказались на грани… не знаю чего – по вине этих великих спасителей человечества, и тебя тревожит лишь их судьба. Ты не видишь того, что происходит с нами. Или тебя это просто больше не интересует. И тебе до сих пор не ясно, что здесь что-то не так?

Она рассмеялась, и в ее смехе прозвучала ненависть.

– Что-то не так? Таков твой вывод? Что-то не так с нашим движением?

– Да, – сказал я. – Таков мой вывод.

– Ты думаешь, я это куплю? – скривив губы в усмешке, спросила она.

– Что значит – куплю?

– Я имею в виду – этот товар тебе не продать.

– Что я, по-твоему, продаю?

– Можешь продавать все, что хочешь, насколько это касается меня.

– Коти, в твоих словах нет смысла. Что…

– Просто заткнись, – сказала она. – Ублюдок.

Она никогда меня так раньше не называла. Все-таки забавно, как больно мне было это слышать.

Впервые за долгое время я по-настоящему разозлился на нее. Мне казалось, будто мои ноги приросли к полу, а лицо окаменело. Она стояла, глядя на меня с яростью (я даже не заметил, как она встала), и это только добавляло мне злости. В ушах у меня зазвенело, и я почувствовал, что снова теряю контроль над собой.

Я шагнул к ней; глаза ее расширились, и она отступила назад. Не знаю, что бы произошло, не сделай она этого, но я заставил себя повернуться и выйти из дома.

– Босс, нет! Не выходи!

Я не ответил. Собственно, его слова даже не дошли до меня, пока холодный вечерний ветер не ударил мне в лицо. Только тогда я осознал, что мне может угрожать опасность. Я подумал о том, чтобы телепортироваться в Черный замок, но я понимал, что сейчас не в состоянии телепортироваться. С другой стороны, если бы сейчас я подвергся нападению, это вполне соответствовало бы моему настроению.

Я пошел по улице, изо всех сил стараясь сохранять контроль над собой, что не вполне мне удавалось. Потом я вспомнил последний раз, когда я мотался по городу, не обращая внимания на то, что кто-то мог меня увидеть, и это меня несколько охладило. Я стал более осторожен.

Чуть более осторожен.

Но, видимо, Вирра хранила меня той ночью. Херт, вероятно, отправил на мои поиски Квэйша и прочих, однако никто на меня не напал. Я быстро обошел свою территорию, глядя на закрытые лавки, на свою контору, где еще светилось несколько окон, на неработающий фонтан у Круга Малак, но мне даже никто не угрожал. Я остановился, присев на краю полурассыпавшегося фонтана. Лойош беспокойно смотрел по сторонам, ожидая нападения, однако казалось, что его поведение не имеет никакого отношения ко мне.

Пока я сидел, перед моим мысленным взором начали появляться лица. Коти смотрела на меня с жалостью, словно я был смертельно болен. Взгляд деда был суровым, но любящим. Спокойно смотрел на меня мой старый друг Найлар. Как ни странно, появился Франц, в глазах которого застыла укоризна. Забавно. Какое мне, собственно, до него дело? Я не был с ним даже знаком, а то немногое, что я узнал о нем после его смерти, говорило мне, что у нас нет ничего общего. За исключением уникальных обстоятельств нашей встречи, мы не имели никакого отношения друг к другу.

Почему он вдруг возник в моем подсознании?

Я знал многих драгейриан, считавших, что теклы являются теклами потому, что таков естественный ход вещей, и все, что с ними происходит, – хорошо, а если они хотят сделать свою жизнь лучше, то и пусть. Это были хозяева земли, и они наслаждались этим своим положением и заслуживали такой жизни. Ладно. Я мог понять подобное отношение. Это не имело ничего общего с тем, как реально складывались обстоятельства для текл, но это делало вполне осмысленным образ жизни драконов.

Я знал нескольких драгейриан, которые во весь голос кричали об истинном положении текл и людей с Востока и давали деньги на помощь больным и бездомным. Большинство из них были вполне состоятельными, и иногда я сам удивлялся своему презрительному отношению к ним. Но у меня всегда было ощущение, что они втайне презирали тех, кому помогали, и лишь ощущение собственной вины убеждало их в том, что они делают некое доброе дело.

А потом появились Келли и его люди, столь поглощенные мыслью о спасении мира, что их не интересовало ничто и никто, за исключением мелких идей, блуждавших в их мелких мозгах. Они были абсолютно безжалостны – но во имя высшей гуманности.

Таковы были три группы, окружавшие меня. И когда я представил себе Франца, глядевшего на меня с выражением, которое прямо-таки сочилось искренностью, словно открытая рана гноем, мне стало ясно: я должен решить, к какой из этих групп я отношу себя.

Что ж, я, безусловно, не относился к третьей группе. Я мог убивать лишь отдельных людей, не целые сообщества. Я был высокого мнения о собственных возможностях, но не настолько, чтобы у меня возникло желание отправить на смерть тысячи людей. Когда кто-то вмешивался в мою жизнь – это происходило прежде и наверняка будет повторяться, – я разбирался с ним персонально. Я не был готов взвалить вину на нечто столь аморфное, как общество, и пытаться поднять народные массы, чтобы они разрушили его для меня. Если кто-то мне мешал, я решал эту проблему с помощью обычного кинжала. Нет, у меня не было намерения оказаться среди людей Келли.

Вторая группа? Нет. Я честно заработал то, что имел, и никто не мог заставить меня испытывать чувство вины, даже Франц, постоянно возникавший в моем подсознании и безуспешно пытавшийся изводить меня. Те, кто незаслуженно обвинял себя, вряд ли были достойны иного.

Когда-то я был частью первой группы и, возможно, оставался ею до сих пор, но сейчас мне это не нравилось. Именно их я так долго ненавидел. Не драгейриан, но тех, кто правил остальными и демонстрировал свое богатство, культуру и образование, словно дубину, которой они могли побить нас всех. Именно они были моими врагами, несмотря на то что я прожил большую часть жизни, не осознавая этого. Именно им я хотел показать, что могу появиться из ниоткуда и сделать кое-что сам. И как же они были удивлены, когда я это сделал!

Однако даже сейчас я не мог считать себя одним из них. Может быть, я и был им, но не мог заставить себя в это поверить. Лишь однажды в жизни я искренне ненавидел самого себя – когда Херт сломал меня и поставил перед фактом, что в жизни есть нечто большее, чем желание достичь цели, что иногда внешние обстоятельства сильнее тебя. Это был единственный раз, когда я ненавидел себя. Отнести себя к первой группе – означало снова возненавидеть себя, а я не мог этого сделать.

Итак, что же мне оставалось? И все, и ничего. Оставаться сторонним наблюдателем, не в состоянии помочь, не в состоянии помешать – комментатором в театре жизни.

Действительно ли я в это верил? Ответ не приходил. С другой стороны, я определенно оказывал влияние на Келли. На Херта, впрочем, тоже. Этого могло быть достаточно. Я заметил, что стало холоднее, и понял, что уже несколько успокоился. Следовало бы пойти куда-нибудь в безопасное место.

Поскольку я уже был у Круга Малак, я зашел в контору и поздоровался с теми, кто еще работал, включая Мелестава.

– Ты вообще собираешься домой? – спросил я.

– Да слишком много дел накопилось за последнее время, и, если я не приведу их в порядок, эти придурки могут все испортить.

– Херт все еще пытается до нас добраться?

– То тут, то там. Есть большая новость: имперские стражники вошли в Южную Адриланку.

– Что ты сказал?

– Примерно час назад вся рота стражников Дома Феникса заняла весь район, словно это восточный город.

Я уставился на него.

– Кто-нибудь пострадал?

– Думаю, несколько десятков выходцев с Востока убиты или ранены.

– Келли?

– Нет, никто из его людей не пострадал. Они ушли, ты же помнишь.

– Действительно. Какую причину назвали власти?

– Беспорядки или что-то в этом роде. Разве ты не этого ожидал?

– Не столь быстро и не такими силами. И без жертв.

– Что ж, ты знаешь стражников Дома Феникса. Во всяком случае, они не любят иметь дело с выходцами с Востока.

– Да. У тебя есть новый адрес Келли?

Он кивнул и написал адрес на листке бумаги. Я взглянул на него и увидел, что найти его будет нетрудно: от старого места его отделяло лишь несколько кварталов.

– Да, кстати, – сказал Мелестав, – Палка хотел тебя видеть. Рассчитывал на завтра, но он все еще здесь. Позвать его?

– Ладно, давай.

Я прошел в свой кабинет и сел. Несколько минут спустя появился Палка.

– Могу я с тобой поговорить? – спросил он.

– Конечно, – сказал я.

– Ты знаешь Баджинока? – спросил он.

– Да, – сказал я.

– Он предложил мне убрать тебя. Ты говорил, что хотел бы знать о подобных вещах.

Я кивнул:

– Хотел бы. Что ж, в долгу не останусь.

– Спасибо.

– Когда он с тобой разговаривал?

– Примерно час назад.

– Где?

– В «Пламени».

– Кто с вами еще был?

– Никого.

– Ладно. Будь осторожен.

Палка что-то пробормотал и вышел. Я моргнул. Не то чтобы я вовсе не был испуган. Или я зашел слишком далеко, чтобы меня это беспокоило? Нет, беспокоило. Я надеялся, что с ним ничего не случится. Он также был одним из тех, кто знал Квэйша, так что сейчас он мог стать воистину великолепной мишенью.

Собственно, это было неизбежно.

Чего они ждали? Он сказал – час назад? Это была не слишком сложная работа, и в штате у Херта были люди, для которых перерезать кому-нибудь горло – плевое дело.

Я встал.

– Мелестав!

– Да, босс?

– Палка ушел?

– Думаю, да.

Я выругался и бросился за ним. Внутренний голос подсказал мне: «Это ловушка!» – и я слегка удивился. Я открыл дверь, и Лойош вылетел наружу. Я вышел на улицу и огляделся по сторонам.

Что ж – и да, и нет.

Это действительно была ловушка, но не для меня. Я увидел Палку и фигуру, быстро приближавшуюся к нему сзади. Я крикнул: «Палка!» – и он обернулся и отступил в сторону, в то время как призрачная фигура метнулась к нему и споткнулась. Послышался глухой удар, когда Палка стукнул убийцу своей дубиной по голове, и тот рухнул на землю. Лишь тогда я осознал, что метнул нож. Я подошел к ним.

Палка извлек мой нож из спины лежавшего перед нами на земле типа, вытер о плащ своей жертвы и протянул мне. Я спрятал нож.

– Ты его прикончил?

Палка покачал головой:

– Думаю, он очухается, если придет в себя до того, как истечет кровью. Убрать его с улицы?

– Нет. Оставь его здесь. С помощью Мелестава я сделаю так, чтобы об этом узнал Баджинок, и они сами наведут здесь порядок.

– Ладно. Спасибо.

– Не за что. Будь осторожен, хорошо?

– Хорошо. – Он покачал головой. – Иногда я спрашиваю себя, почему я вообще этим занимаюсь.

– Да, – сказал я. – Мне это знакомо.

Я вернулся в контору и дал Мелеставу необходимые указания. Он не удивился, но, впрочем, он ничему не удивлялся с тех пор, как я привел в контору Кайру Воровку.

Я снова сел за стол и постарался отбросить все мысли о том, что делают стражники Дома Феникса в Южной Адриланке, и о том, насколько в этом виноват я. Не то чтобы это меня не волновало, но сейчас я оказался втянут в войну, и, позволив себе отвлекаться, я мог совершить ошибку, после чего оказался бы не в состоянии спасти Коти, Палку, себя или кого-то еще.

Я должен был выиграть эту войну.

Когда-то я оказался вовлеченным в войну, где я был одним из главных соперников, а не простым участником. Я научился тому, насколько важно обладать информацией, успеть нанести первый удар, уметь вывести противника из равновесия и защитить собственную территорию и людей.

У Херта была более мощная организация, чем у меня, но с начала полномасштабной войны я уже успел нанести ему несколько хороших ударов. Кроме того, я лишил его возможности повредить моей организации. Конечно, это весьма дорого мне стоило, но в тот момент я мог себе это позволить, и я не думал, что это продлится долго. Собственно, я не намеревался и не надеялся выиграть эту войну обычным путем, я лишь хотел выманить Херта на открытое пространство, чтобы иметь возможность убить его. Для этого я предполагал настолько взбудоражить его территорию, чтобы ему самому пришлось заняться наведением порядка.

Так или иначе, это была лишь половина плана. Половина, касавшаяся Келли, была сложнее, но я возлагал на нее надежды. «К черту стражников, – подумал я. – К черту императрицу. К черту лорда Хааврена». Келли по-прежнему оставался в гуще заварушки. У него нет выбора, пока все идет как предполагалось. И он, вероятно, это понял, судя по реакции Коти…

Я подумал о Коти, и мои планы и схемы тут же рассыпались. Какое-то мгновение я видел только ее – и выругался про себя.

– Так поговори с ней, босс.

– Я только что пытался, помнишь?

– Нет, ты с ней спорил. Может быть, ты расскажешь ей о всех своих планах?

– Ей это не понравится.

– Но она изменит к тебе отношение.

– Сомневаюсь, что это имеет значение.

– Босс, ты помнишь, что возмутило тебя в первую очередь? То, что она скрыла от тебя свою связь с Келли и его людьми.

– Да, пожалуй.

Я посидел еще немного, потом подошел к входной двери, жестом отослав телохранителей. Глубоко вздохнул, убедился, что разум мой ясен, сосредоточился на Державе, сформировал силовые нити, обернул их вокруг себя и крепко стянул. Последовал жуткий рывок, и я оказался перед дверью своей квартиры. Я прислонился к стене, ожидая, пока не пройдет тошнота.

Входя в квартиру, я уже знал – что-то не так. Знал это и Лойош. Я встал в дверях, не закрывая их. Нож скользнул в правую руку. Я внимательно окинул взглядом гостиную, пытаясь определить, что не в порядке. И, знаете, мы этого так и не поняли! Десять минут спустя мы просто сдались и вошли внутрь, сохраняя бдительность, Лойош впереди меня.

Нет, никто не ждал меня, чтобы убить.

Никто меня вообще не ждал. Я прошел в спальню – одежды Коти в шкафу нет. Вернулся в гостиную и увидел, что отсутствовал лант. Этого мы с Лойошем не заметили, когда только что вошли. Забавно.

Я попытался установить с Коти псионическую связь, но не смог. Или она не была заинтересована в том, чтобы получить мое сообщение, или же я не слишком сильно сосредоточился. Да, видимо, сейчас я мыслю недостаточно четко для того, чтобы устанавливать псионический контакт.

– Крейгар?

– Да, Влад?

– Есть что-нибудь от Иштвана?

– Пока нет.

– Ладно. Это все.

Да, похоже, какие-то проблемы.

Я вошел в спальню и закрыл дверь, прежде чем Лойош успел влететь за мной. Я лег на кровать – на сторону Коти – и попытался заплакать, но не смог. В конце концов, как был в одежде, я заснул.