Технокосм

2.1. Симбиоз как движущая сила эволюции

— Для начала, наверно, нужно рассказать Вам о том, что такое Технокосм, для чего он предназначен, откуда он взялся и чего достиг к настоящему моменту, — сказал Инспектор, остановившись перед дверью с латунной табличкой «Большой Атлас Технокосма».

— Вообще-то, — сказал Левшов, — у меня был большой список вопросов, которые я хотел задать при встрече с представителями внеземных цивилизаций, но почему-то я их все сейчас забыл. Помню только вопрос: можно ли победить рак?

— Ну, уж с этим Вы сами разбирайтесь. Это ваша биология. Мы на вашей планете недавно и хуже вас самих понимаем, как вы устроены и что там у вас может внутри сломаться. К тому же вопросы медицины мало волнуют действительно продвинутые цивилизации — как только цивилизация переходит с биологических носителей сознания на цифровые, про медицину обычно напрочь забывают за ненадобностью. Впрочем, можно поднять нашу библиотеку и поискать какую-нибудь цивилизацию, у которой в прошлом была биология, схожая с вашей. Может быть, кто-то когда-то и нашёл решение вашей проблемы. Но учтите, что генетический код у четырёх пятых биологических цивилизаций в Нашей Галактике не совпадает с вашим и у них совсем другая биология и биохимия.

— Подождите, Вы что же, хотите сказать, что у оставшейся одной пятой цивилизаций такой же генетический код, как и у нас?

— Разумеется. Общий одноклеточный предок, которого кометы разнесли по планетам разных звёзд. Мы называем кометы «разносчиками жизни». Нанороботы Технокосма также разносятся кометами, но мы всего лишь используем то транспортное средство, которое уже существовало за миллиарды лет до нас и разнесло по Галактике жизнь. И маршруты с тех пор особенно сильно не изменились, что очень удобно — Технокосм прибывает туда, где уже есть жизнь, гораздо чаще, чем это должно было бы быть согласно статистике распространённости жизни в Нашей Галактике.

— Я вспомнил ещё один вопрос, который хотел задать: действительно ли скорость света — предельная?

— Да, при определённых условиях. Но не спрашивайте меня — при каких. Если я сообщу Вам, при каких условиях может быть нарушен предельный характер скорости света, Ваша цивилизация сможет очень быстро создать такое оружие, которое её немедленно уничтожит. Извините, эта информация закрыта для цивилизации вашего типа и уровня.

— Кстати, это напомнило мне ещё один вопрос: как часто цивилизации гибнут от собственного технического прогресса?

— Всё зависит от положения цивилизации на шкале «конкуренция–симбиоз».

— Простите, на какой шкале?

— Это шкала, которая определяет, в какой степени движущей силой эволюции и прогресса является симбиоз в сравнении с конкуренцией.

— Я не совсем понял. Вы что, хотите сказать, что симбиоз может быть движущей силой эволюции наряду с конкуренцией, да ещё толкать вперёд прогресс? Или мне послышалось?

— Вам, землянам, конечно, трудно себе представить, что симбиоз может быть движущей силой эволюции. Вы привыкли, что на Земле всем движет конкуренция. Вижу, что придётся Вам кое-что рассказать из истории возникновения жизни в Нашей Галактике. Примитивная одноклеточная жизнь самозародилась одновременно в четырёх далеко отстоящих друг от друга точках Нашей Галактики в период от одиннадцати до семи миллиардов лет до нашей эры. Для удобства будем называть эти четыре независимые линии первобытных одноклеточных штаммами «А», «Б», «В» и «Г». Возможно, что в более поздние периоды были и другие случаи самозарождения жизни в других местах, но мы о них ничего не знаем, потому что уже пять миллиардов лет назад практически все пригодные для зарождения жизни планеты в Нашей Галактике с помощью комет оказались засеяны одноклеточными, принадлежавшими по крайней мере к одной из линий «А», «Б», «В» или «Г». В частности, планета Земля была засеяна штаммом «Г». Если там и были местные, только что самозародившиеся новые линии одноклеточных, то они были быстро вытеснены более древними и потому более совершенными пришельцами.

А теперь самое главное: все четыре штамма используют в некоторых своих очень важных биохимических процессах определённые количества атомов одного из трёх химически сходных металлов: никеля, хрома или молибдена. Им нужны совершенно ничтожные количества этих металлов, но если этих нескольких атомов в клетке нет, рушится вся цепочка биохимических процессов и организм гибнет.

Так вот, штаммы «А» и «Б» используют в этих биохимических процессах никель, штамм «В» — хром, а штамм «Г» — молибден.

С никелем и хромом особых проблем нет — эти металлы весьма широко распространены в Нашей Галактике. Гораздо хуже обстоит дело с молибденом. В Нашей Галактике есть всего лишь несколько мест с аномально высоким содержанием молибдена, и именно в таком аномальном месте зародился восемь миллиардов лет тому назад штамм «Г». Когда одноклеточные из штамма «Г» стали попадать на планеты других звёзд, в частности, на Землю, где запасы молибдена весьма малы, они оказывались в очень сложном положении. Казалось бы, всех остальных ресурсов на этих планетах было предостаточно: огромные запасы углерода, водорода, кислорода, азота — оставалось только размножаться практически до бесконечности, как это делали по всей остальной Галактике организмы штаммов «А», «Б» и «В». Но молибдена не хватало. И тогда эволюция на этих планетах пошла по очень необычному пути: одни клетки стали пожирать другие, чтобы добыть молибден из своих конкурентов. Клетки штамма «Г», оказавшиеся в тяжёлых условиях планет с низким содержанием молибдена, изобрели убийство. Появились первые на свете хищники.

— Подождите, подождите! Вы хотите сказать, что в Нашей Галактике есть планеты, где нет хищников? Где никто никого не убивает и не поедает? Может быть, там и травоядных нет?

— Таких планет в Галактике большинство, — ответил Инспектор.

— Кстати, — вклинился Примечание Переводчика, — никакого различия между хищниками и травоядными в их языках нет, поскольку все их жители в некотором смысле являются «травой» — они получают энергию непосредственно от фотосинтеза в своей коже. И хищников, и вегетарианцев они называют одним словом — «убийцы».

— Ага! — сказал Левшов. — Так, значит, понятие убийства им всё же знакомо!

— Скажем так: у них был определённый негативный опыт общения с цивилизациями, развившимися на основе штамма «Г», — ответил Инспектор.

— Пытались съесть туземцев?

— Нет, на самом деле туземцы, развившиеся из штамма «А», «Б» или «В», несъедобны для пришельцев, развившихся из штамма «Г» — другая биохимия. Здесь всё гораздо тоньше. Это скорее связано с изначально заданным направлением развития, эволюционной траекторией. В мирах, в которых одноклеточные изначально пожирают друг друга, затем появляются многоклеточные организмы, пожирающие друг друга, и в конце концов появляется разумная жизнь, вся история которой — это история войн, грабежей и обращения побеждённых в рабство. Движущая сила эволюции и прогресса на таких планетах — это беспощадная конкурентная борьба с себе подобными, война всех против всех. И когда такие цивилизации выходят в космос, они приносят с собой в космос свою войну — на беду всем окружающим.

Шкала «конкуренция–симбиоз» была разработана нами специально для оценки опасности, которую та или иная цивилизация может представлять для Технокосма. Оценка выводится на основе огромного количества факторов, начиная с замеров содержания молибдена в окружающей среде планеты и кончая тщательным анализом биологии обитателей этой планеты и истории её цивилизации. Десять баллов по этой шкале — это цивилизация, основанная исключительно на сотрудничестве и симбиозе, ноль баллов — всеобщее пожирание друг друга без каких-либо признаков симбиоза. На самом деле эти две крайние точки шкалы — условные, поскольку в природе реально не встречаются: при нуле баллов одноклеточные пожирают друг друга и не могут даже объединиться в многоклеточный организм. Многоклеточный организм уже считается формой симбиоза клеток, поэтому на практике шкала начинается с единицы. Десятка иногда встречается, но крайне редко — в отсутствие конкуренции единственной движущей силой эволюции и возникновения разума могут являться лишь тяжёлые и быстро меняющиеся условия природной среды обитания, но они чаще приводят к таким высокоразвитым формам адаптации и симбиоза, которые трудно назвать разумной жизнью. Они создают симбиотические организмы-конгломераты гигантских размеров, очень хорошо адаптированные ко всем мыслимым и немыслимым невзгодам, но способность к абстрактному мышлению у них не развивается.

Подавляющее большинство цивилизаций располагается на этой шкале между двойкой и восьмёркой. Цивилизации, лежащие ниже тройки — это те самые цивилизации, которые гарантированно гибнут в результате собственного технического прогресса, так и не успев выйти в космос. Для Технокосма они не представляют опасности, мы не вмешиваемся в ход их естественного развития и даём им возможность убить самих себя.

Самые опасные для нас — это цивилизации, лежащие на шкале между тройкой и четвёркой. Хотя это тоже цивилизации войн и убийств, они время от времени оказываются способны на какой-то срок преодолеть внутренние распри, и им иногда удаётся достаточно долго избегать самоуничтожения. Настолько долго, что они успевают выйти в межзвёздное пространство со своими войнами, и тогда они создают для Технокосма серьёзные проблемы. По отношению к этим цивилизациям мы стараемся предпринимать активные меры, направленные на то, чтобы они никогда не вышли в космос.

Цивилизации между четвёркой и пятёркой — это возможные кандидаты в члены Технокосма. Хотя они всё ещё достаточно агрессивны, мы исходим из того, что они смогут преодолеть своё дурное историческое наследие, если мы окажем им определённую помощь. Цивилизации с показателем выше пяти баллов считаются нормальными цивилизациями, в которых прогресс происходит не потому, что каждый придумывает, как ему обмануть и обойти соседа, а потому, что все вместе придумывают, как выжить в этой огромной Вселенной, полной природных угроз и опасностей. Хотя, конечно, здоровое честное соревнование в их обществах тоже играет определённую роль, в особенности в цивилизациях между пятью и семью баллами. Все цивилизации выше пяти баллов принимаются в Технокосм автоматически, как только мы встречаем их на своём пути.

— А где же на этой шкале находится земная цивилизация? — спросил Левшов.

— Мои обязанности инспектора как раз в том и состоят, чтобы провести детальную инспекцию вашей цивилизации и представить свою оценку на заседании Комиссии по Вновь Обнаруженным Цивилизациям. Заседание Комиссии состоится через пару часов. Я хочу пригласить Вас выступить на этом заседании в качестве свидетеля. Там же Вы услышите и мою оценку положения дел на Земле.

— Ваше предложение очень неожиданно. Но, признаться, я не считаю себя вправе в одиночку представлять всю земную цивилизацию.

— Не бойтесь. Ваши показания не будут иметь решающего значения. За полвека исследований Земли мы накопили огромный фактический материал, и именно он, в конце концов, предопределит решение Комиссии. Но Вам будет полезно побывать на этом заседании. Вы ведь, кажется, мечтали увидеть вещи в перспективе? Уж чего-чего, а перспективы там будет предостаточно, я Вам обещаю. А пока приступим к экскурсии, — и Инспектор широко распахнул дверь.

2.2. Большой Атлас Технокосма

За дверью была бесконечная чёрная пустота. Примечание Переводчика засуетился:

— Прежде чем Вы ступите за порог, я должен кое-что объяснить. При переводе виртуальных пространств Технокосма на язык человеческих ощущений мы стараемся везде добавлять к этим пространствам силу обычного земного тяготения, как, например, вот в этом коридоре, где мы сейчас находимся. Поскольку эта сила привычна для землян, её отсутствие отвлекало бы внимание от действительно важных элементов виртуального пространства. Но поскольку Большой Атлас Технокосма представляет из себя трёхмерную виртуальную конструкцию, мы решили, что в данном случае Вам будет удобнее её осматривать, если Вы сможете летать вокруг и внутри неё.

— Вы хотите сказать, что за этой дверью начинается невесомость?

— Не совсем так. В невесомости очень трудно перемещаться, поскольку нет никакой опоры. В данном случае мы создали условную искусственную среду, в которой Вы сможете как бы «плавать», слегка отталкиваясь от «воздуха» руками.

— Прошу, — Инспектор сделал рукой приглашающий жест. Переборов непроизвольный страх падения, Левшов сделал шаг в пустоту. И завис в пространстве, словно стоя на абсолютно прозрачном стекле на огромной высоте. Далеко внизу был виден яркий свет. На фоне абсолютной черноты Левшов легко различил знакомые очертания россыпи ярких звёзд в форме спиральной галактики.

— Поплыли!

Инспектор показал пример, слегка взмахнув руками вверх, и сразу же начал опускаться вниз. Левшов последовал за ним. Только подлетев поближе, Левшов начал понимать, насколько огромной была эта трёхмерная модель Галактики — метров сто в диаметре. Когда они сравнялись по высоте с плоскостью Галактики, Инспектор слегка махнул руками вниз, и падение остановилось. С ребра Галактика оказалась невероятно тонкой, метра два-три в толщину.

— Сейчас мы выбрали масштаб «в одном метре тысяча световых лет», т. е. один миллиметр соответствует одному световому году. Это, как Вы уже, наверное, поняли, Наша Галактика, — сказал Инспектор. — Вон то бесформенное облако метрах в ста над нами — это галактика, которую вы называете Большим Магеллановым Облаком, чуть выше — Малое Магелланово Облако. Вон та спиральная галактика в паре километров от нас — то, что Вы называете Туманностью Андромеды.

— А где наше Солнце?

— Плывите за мной, — Инспектор смело ринулся в самую гущу звёзд Нашей Галактики, где микроскопические точки звёзд висели в пространстве плотным роем, на расстоянии не более сантиметра друг от друга. Звёзды казались так близки друг к другу, что Левшову пришлось сделать определённое мысленное усилие, чтобы напомнить себе, что один сантиметр здесь обозначал десять световых лет. Он провёл ладонью сквозь звёзды. Изображения звёзд исчезали, попадая внутрь ладони, и вновь возникали на том же месте с другой её стороны.

Метрах в тридцати от центра Галактики Инспектор остановился.

— А вот и Солнце! — Микроскопическая, почти невидимая точка желтоватого света, на которую указывал палец Инспектора, ничем не отличалась от других таких же вокруг неё. — А теперь я Вам покажу узлы сети, с которыми мы поддерживаем постоянную связь. Пятьдесят лет назад, когда наши нанороботы впервые оказались занесены на вашу планету странствующей кометой, они тут же просканировали небесную сферу и обнаружили всенаправленные маяковые сигналы, идущие вот от этих звёзд. — Около дюжины изображений звёзд в радиусе приблизительно пяти сантиметров от Солнца начали мигать. — Нанороботы построили передатчики на геостационарной орбите вокруг вашей планеты и послали на эти уже существовавшие узлы направленный сигнал о готовности к работе. Они также начали передавать всенаправленный маяковый сигнал для всех других узлов Технокосма, которые могут появиться в будущем. — Точка, изображавшая Солнце, тоже начала мигать, и из неё вышло в разные стороны около дюжины тонких красных лучиков. Каждый лучик был направлен в сторону какой-либо одной из других мигающих точек. — Сейчас Вы видите то, что происходило, в масштабе «одна секунда — один год», т. е. луч проходит за одну секунду один световой год. — Через минуту все красные лучи достигли своих пунктов назначения, и из этих звёзд в ответ вышли тонкие зелёные лучики в направлении Солнца. — Как видите, в этих старых узлах получили сигнал о появлении нового узла в районе вашей звезды и перенаправили на него часть проходящего через них трафика.

— Подождите! — сказал Левшов. — Проходящего откуда? Вы хотите сказать, что не вся информация генерируется на этих узлах? За ними дальше есть ещё и другие узлы?

— Приготовьтесь к небольшому шоку. Сейчас я покажу Вам полную схему соединений между всеми узлами Технокосма. Поднимемся немного над плоскостью Галактики, чтобы Вам было лучше видно. Готовы? Включаю!

В одно мгновение вся Галактика вспыхнула и засветилась ярким зелёным светом. Тончайшая сетка светящихся зелёных нитей пронизала всё её тело, словно капилляры живую ткань. Первую секунду Левшов действительно был в шоке. Такого он не ожидал:

— Вы хотите сказать, что вы объединили в единую сеть практически все звёзды в Нашей Галактике?

— Далеко не все. По нашим оценкам — не более пятой части всех звёзд, имеющих планеты. Но к настоящему моменту система достаточно равномерно охватывает практически все районы Галактики.

Левшов быстро прикидывал в уме:

— Но ведь кометы движутся очень медленно. Всего срока жизни Галактики не хватит, чтобы добраться от одного её конца до другого. Это же почти сто тысяч световых лет!

— Вы правы. Система распространялась не из одной точки. Первоначально в разных уголках Галактики существовало шесть локальных технокосмов, возникших совершенно независимо друг от друга. Это если не считать местных технокосмов Большого и Малого Магеллановых Облаков — с ними будет восемь. Великое Объединение Технокосмов возникло сравнительно недавно, всего лишь двести миллионов лет назад. Это было непросто. Каждая локальная система работала, используя свои стандарты модуляции, протоколы связи, свой язык описания сознания, свой промежуточный язык обмена между цивилизациями. Сначала пришлось написать конверторы из одного локального формата в другой и установить шлюзы между локальными технокосмами. На карте шлюзы помечены красными точками.

Приглядевшись, Левшов увидел около двух сотен красных точек, разбросанных по всей Галактике.

— И уже совсем недавно, каких-нибудь пятнадцать миллионов лет назад, нам наконец удалось договориться о единых стандартах для всей Галактики. Если сейчас на каком-нибудь шлюзе попадается путешественник, сознание которого закодировано в локальном формате, его теперь там сразу конвертируют в единый галактический формат. Этот формат теперь принимают и понимают на всех узлах Нашей Галактики. Во всяком случае, соответствующее обновление программного обеспечения уже разослано по всем узлам. Однако путешественники в старых форматах до сих пор попадаются — знаете, сидел какой-нибудь у себя сиднем дома сто миллионов лет, а потом вдруг принялся путешествовать.

— Да, бывает, — согласился Левшов. — А сами Вы откуда родом будете?

В руке у Инспектора появилось что-то вроде лазерной указки:

— Если смотреть от Солнца, метров десять вдоль этого спирального рукава Галактики, вон, видите звёздочку? Там моя родина.

— Десять метров? То есть десять тысяч световых лет? Далековато Вас забросило!

— Да ну, что Вы! Это же совсем рядом! Вы просто не знаете, что такое «далеко». Видите вон тот шлюз?

Левшов посмотрел вслед за указкой и обомлел: тонкий красный луч соединял этот шлюз с Туманностью Андромеды. Больше двух миллионов световых лет!

— У вас есть связь с Туманностью Андромеды?!

— Не совсем. Мы принимаем от них сигнал в течение последних трёх с половиной миллионов лет, но до сих пор не смогли его корректно расшифровать. Мы сразу же послали им запрос с просьбой выслать дополнительную информацию, необходимую для расшифровки. Ожидаем получить ответ на наш запрос в течение ближайшего полумиллиона лет. Тогда мы сможем расшифровать ту информацию, которую накапливали в буфере всё это время — и у нас сразу появится очень много гостей оттуда. И не только из Туманности Андромеды. Мы подозреваем, что у них есть связь с Галактиками, лежащими ещё дальше. Мы медленно, но верно приближаемся к созданию единого Технокосма всей Вселенной.

— В чём состоит цель Технокосма?

— Целей на самом деле две: узнать и выжить. Разумная жизнь, как любая жизнь, хочет выжить, но, будучи разумной, она хочет не только выжить, но и знать. Технокосм — это интерфейс между разумной жизнью и Вселенной. Это инструмент разумной жизни во Вселенной, помогающий ей выполнить обе эти задачи. Для того, чтобы выжить, мы используем древнейшую стратегию любой жизни: делать как можно больше резервных копий самих себя и раскидывать их как можно дальше от самих себя. Чем дальше находится резервная копия, тем больше шансов, что её не затронет какой-нибудь локальный катаклизм, уничтоживший оригинал.

Этой стратегией владели ещё одноклеточные. Любая бактерия непрерывно делится, чтобы создать как можно больше копий самой себя. Если лужа, в которой жила первоначальная бактерия, высохнет и бактерия погибнет, её точные копии в других лужах будут продолжать жить. Генетическая информация, содержащаяся в клетке, сохранится.

Цивилизация — это тоже информация, информация, накопленная разумными существами за тысячи лет, все их открытия, изобретения, творения, знания. Чтобы гарантированно сохранить цивилизацию, необходимо забросить её копию как можно дальше от родной планеты и даже от родной звезды. Родная звезда раньше или позже погаснет или взорвётся, но чем больше будет резервных копий цивилизации и чем дальше они будут находиться в пространстве, тем больше шансов, что хотя бы одна копия уцелеет.

Такова была изначальная логика создателей первых локальных технокосмов. Впоследствии, по мере их распространения, они время от времени стали сталкиваться на некоторых планетах с местными цивилизациями, и если те были не слишком агрессивны, включать их в общую систему Технокосма. Новые цивилизации — это всегда дополнительное новое знание.

Технокосм стал средством собирания всего знания, накопленного во Вселенной. И это помимо того, что каждый узел Технокосма имеет свои собственные средства накопления новых знаний о физическом мире. Не надо думать, что Технокосм — это всего лишь система передачи и обработки информации. У Технокосма есть интерфейс с физической Вселенной. Мы можем изучать Вселенную и активно воздействовать на неё. Наши нанороботы способны создавать любые макроскопические устройства и сооружения, иногда воистину циклопических размеров. В их распоряжении немыслимое богатство технологий на все случаи жизни, разработанных бесчисленным количеством цивилизаций по всей Нашей Галактике. При этом на большинстве узлов продолжаются собственные исследования и разработки, а вновь разработанные технологии оперативно рассылаются по всем другим узлам сети.

2.3. Ресинхронизация сознания и бессмертие

— Позвольте мне Вас прервать. Мне кажется, я заметил некое логическое противоречие в том, что Вы только что сказали. Если я Вас правильно понял, когда Вы говорите о создании резервной копии цивилизации на планете чужой звезды, Вы ведь имеете в виду, что на эту другую планету отсылаются не только библиотеки накопленных знаний, но и копии сознаний разумных существ, составляющих эту цивилизацию. Вы сами являетесь наглядным примером такой копии — и, как я понимаю, оригинал Вашего сознания остался на Вашей родной планете и не был уничтожен. Я полагаю, что он тоже продолжает существовать там в цифровой форме до сих пор. Я прав?

— Совершенно верно.

— А Ваши копии на промежуточных узлах, через которые Вы прошли по дороге сюда?

— По-разному. Зависит от характеристик конкретного узла, в первую очередь от объёма памяти, доступной для «холодного» хранения сознаний, и объёма свободных вычислительных мощностей, на которых можно запустить сознания. Также зависит от того, что я написал в подорожной сопроводительной документации в пункте отправления. Если я, допустим, указал в заявке в качестве конечного пункта назначения ваше Солнце и попросил не распаковывать и не запускать меня ни на каких промежуточных станциях, то тогда на промежуточных станциях меня просто кладут на хранение в буфер, пока не получат со следующей станции подтверждения того, что меня приняли и контрольная сумма совпала. Тогда промежуточная станция просто стирает меня из своей памяти. Если контрольная сумма неверна, они повторяют передачу. Но если я в подорожной указал, что меня также интересует какой-нибудь промежуточный узел, то моё сознание запустят и на этом узле.

— Значит, по дороге, на промежуточных узлах сети, может образоваться ещё несколько «живых» копий Вашего сознания? И они там так и останутся жить или их потом сотрут?

— По законам Технокосма, стереть работающее сознание — значит совершить убийство. С точки зрения самих копий, стирание — это их собственная смерть. Это недопустимо. Они останутся там до тех пор, пока будет существовать этот узел. И они постараются сделать всё, что в их силах, чтобы приютивший их узел никогда не погиб.

— Но тогда каждая резервная копия начинает жить на своей планете своей жизнью, отличной от вашей собственной. То же самое и с цивилизациями — резервные копии недолго останутся копиями, они быстро превратятся в новые цивилизации. У каждой копии сознания накапливается свой собственный жизненный опыт, непохожий на опыт других копий, и они становятся непохожими друг на друга новыми, самостоятельными сознаниями. Например, Вы, господин Инспектор, уже больше не являетесь копией того, кто остался на Вашей родной планете — Вы видели Землю, живёте на ней, а он здесь никогда не был и ничего о ней не знает.

— Это не совсем так. Я, он и все мои другие копии, разбросанные по различным уголкам Нашей Галактики, периодически проводим ресинхронизацию сознания.

— Простите, я не понял. Что Вы делаете с сознанием?

— Ресинхронизацию. Время от времени я посылаю на родину копию своего нынешнего сознания. Там мой оригинал сливается с полученной копией и получает доступ ко всем моим новым воспоминаниям. Другие копии также присылают ему обновления своих сознаний, и он ресинхронизирует своё сознание с каждой из них, а затем рассылает своё вновь ресинхронизированное сознание по всем копиям. Мне тоже периодически приходят обновления моего сознания, и я знаю, что я делал в самых отдалённых уголках Нашей Галактики, иногда, правда, с некоторым запозданием из-за ограниченности скорости света, но задержка, как правило, не превышает ста тысяч лет. Пожалуй, единственное исключение — это мои копии в Большом Магеллановом Облаке. О том, что они там делают, я узнаю́ обычно с задержкой на триста-четыреста тысяч лет. Но, если вдуматься, это не так уж и много. Таким образом, мы поддерживаем целостность своих сознаний и своих цивилизаций, несмотря на то, что они оказались «размазаны» по всей Галактике.

— Но, чтобы начать путешествовать таким образом по Галактике, цивилизация должна сначала перевести сознания всех своих граждан в цифровую форму. Правильно ли я Вас понял: чтобы цивилизация могла быть принята в Технокосм, она должна быть сначала «оцифрована»?

— Строго говоря, речь идёт не совсем об «оцифровке» в вашем понимании, поскольку сознание нельзя полностью представить в виде одних только нулей и единиц. В данном случае технически корректный термин — это «создание функциональной модели сознания, независимой от биологического носителя». Но для простоты будем называть это «оцифровкой», не забывая ставить это слово в кавычки.

Для вступления в Технокосм цивилизации вовсе не обязательно быть «оцифрованной». Главный критерий при решении о приёме в Технокосм — это положение цивилизации на шкале «конкуренция–сотрудничество». Мы не можем принимать к себе конкурентные и агрессивные цивилизации — слишком велика вероятность того, что такая цивилизация использует накопленные нами знания во вред как нам, так и самой себе. В далёком прошлом у нас уже был очень неприятный опыт общения с такими цивилизациями, после чего мы и приняли соответствующие законы о вступлении. Технокосм — это сообщество мирных цивилизаций, помогающих друг другу выжить в этой опасной и непредсказуемой Вселенной, и не в наших интересах сделать её ещё более опасной и непредсказуемой, передав новейшие технологии в руки воинственных дикарей.

А что касается «оцифровки» сознаний, то это сравнительно простая технология, которую вновь принятые цивилизации очень быстро у нас перенимают (если они сами не владели ею раньше), поскольку преимущества этой технологии очевидны — она означает фактическое бессмертие и ничем не ограниченную мобильность в пределах, охваченных Технокосмом. Кстати, Вы были совершенно правы, когда предположили, что суть технологии создания функциональной модели сознания состоит в перехвате всех информационных входов и выходов мозга и построении модели, точно воспроизводящей все мыслимые сочетания реакций и стимулов.

Левшов помолчал пару секунд, переваривая услышанное, и наконец ответил:

— Но тут сразу возникают две проблемы: мозг надо отслеживать на протяжении всей жизни, и если вы не начали делать это с рождения, то вам уже не достичь бессмертия. И второе: это бессмертие — не совсем бессмертие. Точнее даже, вовсе не бессмертие, поскольку вечно будет жить лишь «оцифрованная» копия сознания, а не само сознание, которое умрёт вместе с биологическим мозгом. Может быть, это и утешение перед смертью — знать, что где-то останется жить твой электронный двойник, но, по-моему, утешение слабое.

Инспектор криво улыбнулся и вздохнул:

— Ох уж эти существа, у которых накопленный жизненный опыт не передаётся по наследству! Вы вечно беспокоитесь об индивидуальном бессмертии!

Знаете ли вы, что в тех цивилизациях, где биологические разумные существа размножаются почкованием (а таких большинство), проблема индивидуального бессмертия никогда даже в принципе не формулируется? Они привыкли, что их сознание и память передаются всем их биологическим потомкам вместе со всей биохимией их индивидуального организма, и когда этот старый организм отмирает, они горюют о нём не более, чем вы горюете о ваших волосах, оставшихся на полу парикмахерской. И для них «оцифровка» их сознания — всего лишь ещё один шаг в бесконечной череде отпочковываний сознания.

Впрочем, для существ, озабоченных проблемой бессмертия, у нас есть ещё одна технология, которая позволяет решить так называемую «проблему непрерывности сознания» при переносе его в цифровую форму. Правда, она требует более продвинутого понимания устройства мозга и наличия компьютерной модели мозга. Мы называем её модульной технологией. И кстати, она не требует слежения с момента рождения. Её как раз лучше применять ближе к концу жизни, когда отдельные участки мозга начнут выходить из строя, например, в результате микроинсультов. Тогда эти участки можно будет постепенно заменять компьютерными моделями этих участков.

В этом случае, вместо того, чтобы ставить нанороботов на информационных входах и выходах всего мозга, мы размещаем их по периферии отмершего участка. Они перехватывают всю информацию, идущую из других, живых участков мозга в отмерший участок, и передают её на компьютерную модель. Та обрабатывает информацию так, как это сделал бы отмерший участок, будь он жив, и возвращает обработанную информацию к нанороботам, которые пересылают её обратно на живые участки. То есть, с точки зрения всего остального мозга, отмерший участок как бы по-прежнему жив, но на самом деле его функции теперь уже выполняет компьютерная программа.

Самое интересное в этом методе то, что нам не требуется, чтобы компьютерная модель изначально содержала в себе хоть какую-нибудь информацию о личности данного человека. Достаточно иметь стандартную функциональную модель этого участка мозга, незаполненную никакой индивидуальной информацией об этой личности, то, что вы называете tabula rasa, «чистая доска».

Информация в мозгу хранится по голографическому принципу, она распределена по всему мозгу, так что даже потеря одного полушария в результате полного инсульта уничтожает вовсе не половину личности, как можно было бы подумать, а гораздо меньшую её часть. Утрата же небольшого участка мозга практически незаметна, и когда мы заменяем этот участок полностью функциональной, но пустой, не содержащей личностной информации компьютерной моделью, та включается в работу остального мозга, постепенно впитывает в себя элементы сознания и памяти этой личности и через какое-то время становится неотъемлемой частью этого мозга.

После этого мы можем заменить компьютерной моделью ещё один участок мозга. Потом ещё один. На каждом этапе личность человека, его сознание практически не будут меняться. Но через какое-то число таких этапов вдруг окажется, что исходного живого мозга больше не существует, а весь организм вместо этого управляется компьютерными моделями различных участков мозга. Таким образом, можно осуществить переход с биологического носителя сознания на цифровой, не потеряв непрерывности сознания. Иными словами, биологическое сознание при таком методе никогда не умирает, оно просто постепенно перерождается в цифровое.

После того, как сознание тем или иным способом окажется «оцифровано», оно становится бессмертным.

— Потому что его можно бесконечно копировать?

— Потому что его можно распределить по всей Вселенной. Бессмертный не может быть бессмертным, если он живёт только на одной звезде, потому что любая звезда раньше или позже исчерпает свои запасы ядерного горючего и погибнет. Но если он распределит своё сознание по планетам тысяч звёзд, гибель любой из них будет означать потерю лишь небольшой части сознания, а может и вообще пройти без потерь, если он успеет разослать пакеты ресинхронизации своим копиям, пока звезда ещё не взорвалась. Всё тот же принцип голографичности сознания, но теперь уже применённый не к одному мозгу, а ко всей Галактике. Технокосм — это сознания, «размазанные» по всей Вселенной. В каком-то смысле, Технокосм — это и есть сознание Вселенной.

2.4. Очереди как движущая сила прогресса

— И всё-таки хотелось бы понять в деталях, как это всё работает. Какая, например, в Технокосме экономика? Капиталистическая, социалистическая?

— Экономика? — Инспектор вопросительно посмотрел на Примечание Переводчика.

Примечание Переводчика повернулся к Левшову:

— Вы, очевидно, хотите спросить, каковы основные принципы распределения ограниченных ресурсов?

Левшов на секунду задумался:

— М-мм, наверно, можно и так сказать. Хотя я впервые слышу такое определение экономики.

— Когда в Технокосме чего-то не хватает, вы становитесь на это в очередь, — ответил Инспектор.

— А когда очередь подойдёт, как вы определяете, кто сколько может взять?

— Каждый берёт ровно столько, сколько ему нужно.

— А если кто-то захочет взять побольше, про запас?

— По нашим законам это запрещено. Не забывайте, что мы принимаем в Технокосм только цивилизации, имеющие не ниже пяти баллов по шкале «конкуренция–сотрудничество». Поэтому никаких проблем с соблюдением законов у нас не возникает. Кстати, это одна из причин, по которым мы ограничиваем приём для цивилизаций с более низким баллом — начиная с четырёх с половиной и ниже, ложь, обман и воровство становятся весьма распространённым явлением.

— Но если все покорно стоят в очереди, то какой тогда может быть стимул для развития и прогресса?

— Движущей силой прогресса Технокосма как раз и являются очереди, — сказал Инспектор.

— Вот уж во что не могу поверить! — воскликнул Левшов.

— Не путайте ваши очереди с нашими. У вас, когда вы сталкиваетесь с очередью, нет иного выбора, кроме как стоять в ней и терпеливо ждать. Очереди возникают везде, где есть какой-то ограниченный ресурс и его на всех не хватает, поэтому и приходится ждать своей очереди.

Но если Вы способны изобрести новый способ доступа к тому ресурсу, за которым все стоят в очереди, или открыть новый источник этого ресурса, то Вы автоматически, без всякого ожидания, оказываетесь первым в этой новой очереди к этому новому источнику. В нашей системе изобретательность сама себя вознаграждает и одновременно приносит пользу всему обществу — ресурсов становится больше, очереди становятся короче. Вся экономика Технокосма основана на очередях.

Чтобы было понятнее, возьмём конкретный пример.

Самым главным ресурсом, которого у нас постоянно не хватает, является пропускная способность каналов связи между узлами сети — все хотят ресинхронизироваться побыстрее и почаще.

Допустим, кто-то встал в очередь на отправку по каналу связи слишком поздно и ему придётся ждать много лет, но он прочитал в нашей библиотеке о новейших научных открытиях, и у него появилась хорошая идея, как можно создать на их основе новый канал связи. Но для проведения своих собственных исследований и разработок в этой области ему тоже нужны какие-то ресурсы, допустим, энергетические. У него два пути — встать в очередь на получение энергии из общих источников Технокосма или пойти со своей идеей в администрацию местного узла Технокосма с просьбой выделить ему необходимое количество ресурсов из административных запасов. Комиссия по изобретениям рассмотрит его идею, и если она сочтёт её перспективной, то ему могут выделить необходимые ресурсы вне очереди. Если удастся создать канал связи, работающий на новых принципах, изобретатель синхронизируется через него первым. Небольшая часть пропускной способности нового канала резервируется в качестве административного запаса — это, если угодно, своего рода «налог», а остальная часть пропускной способности канала становится общим достоянием, и на него выстраивается своя очередь.

Благодаря такой системе поощрения изобретателей, на протяжении последних двухсот миллионов лет пропускная способность каналов связи Технокосма удваивалась каждые десять миллионов лет. Сегодня радиоволны несут лишь десятую долю процента информации, передаваемой между узлами, остальная часть информации прокачивается через каналы, построенные на иных физических принципах, никак не связанных с электромагнитным излучением. Радио для нас давно уже не просто вчерашний — позавчерашний день. Мы сохраняем радиоканал исключительно для совместимости с первой версией прошивки наномашин. Связь через радиоканал была изначально заложена в самую первую версию нанороботов. На кометах по Галактике до сих пор путешествует ещё немало наномашин с этой первой версией программного обеспечения, поддерживающей только радиосвязь. Эти роботы до сих пор продолжают подключать к Технокосму новые планеты, и это — единственная причина, по которой мы до сих пор сохраняем радиоканалы. Но сегодня радиоканал используется нами в первую очередь для обновления программного обеспечения наномашин, чтобы забросить на вновь подключённую планету новую версию прошивки нанороботов. Радиоканал — это как бы тоненькая ниточка, которую сначала перебрасывают через реку, чтобы с помощью этой ниточки перетащить на другой берег толстый канат. Как только наномашины со старой прошивкой, попав на новую планету, построят первую приёмную антенну и услышат сигналы радиомаяков других узлов Технокосма, первое, что они сделают — это вычленят из этих сигналов подмешанное к ним последнее обновление прошивки. После этого они сразу оказываются способны принимать гораздо больше информации, чем идёт по радиоканалу.

Аналогичная картина наблюдается у нас и с ростом энергетических ресурсов. Только не спрашивайте меня, на каких физических принципах основаны новые каналы связи и источники энергии — для цивилизации вашего типа и уровня эта информация закрыта.

— Ваше Превосходительство, Вы постоянно ссылаетесь на тип и уровень нашей цивилизации. Не могли бы Вы всё же пояснить, что Вы имеете в виду?

Лицо Инспектора омрачилось:

— То, что произошло с земной цивилизацией, является трагическим результатом досадного стечения целого ряда обстоятельств, и никто в этом не виноват. Ваша цивилизация — это достаточно сложный случай, хотя и не уникальный. Причины, по которым мы пока не можем раскрывать вашей цивилизации определённую информацию, я думаю, станут ясны в ходе заседания комиссии, на которое я Вас пригласил и которое скоро начнётся. Потерпите немного. А пока пройдёмте ко мне в кабинет. Я хочу немного рассказать Вам об устройстве узла сети Технокосм.

2.5. Универсальный язык интрагалактического общения (Интрагалакт)

Шагая рядом с Инспектором по длинному коридору со множеством дверей, Левшов повернулся к Примечанию Переводчика:

— Я совсем забыл поблагодарить Вас за изумительный перевод. Я просто забыл, что разговариваю с представителем иной цивилизации. Это действительно абсолютно прозрачный перевод. Но как вам это удаётся? Как это всё работает? Неужели у Вас есть словари, которые устанавливают полное соответствие между словами любой пары языков, существующих в Нашей Галактике?

— Разумеется, нет. Перевод идёт через язык-посредник — Универсальный язык интрагалактического общения (Интрагалакт). И у нас есть «словари», позволяющие переводить с любого местного языка на Интрагалакт и обратно. Как только мы находим новую цивилизацию, мы строим модели сознания местных жителей и модели их культурной среды, затем анализируем эти модели и создаём модули перевода языковых сообщений и культурно-социальных ситуаций этой цивилизации на Интрагалакт и обратно. Выражение «модуль перевода» более корректно, чем «словарь», поскольку слов как таковых в Интрагалакте нет.

Основной единицей языка Интрагалакт является не слово и не предложение, а сообщение. Именно этот принцип позволил обеспечить адекватный перевод между любой парой языков, существующих в Галактике. Легко понять, почему предложение не может являться основной единицей языка — оно не несёт в себе всей информации, которую источник информации пытается передать приёмнику. Одно и то же предложение может интерпретироваться самым различным образом. Можно сказать какую-нибудь фразу, улыбаясь, а можно произнести те же самые слова нахмурившись, и это будут два совершенно разных сообщения, хотя слова будут совершенно одинаковыми. Смысл слов в данном случае модифицируется информацией, идущей по неречевым каналам общения — таким, как мимика лица, интонация голоса, жесты, осанка и так далее. В общем случае смысл слов может модифицироваться контекстом, т. е. теми словами, которые были произнесены перед данной фразой и после неё. В самом общем случае смысл сообщения определяется всей ситуацией, в которой была произнесена фраза.

При переводе с одного языка на другой Переводчик анализирует всю коммуникативную ситуацию в целом и записывает её на языке Интрагалакт. Интрагалакт — это язык описания коммуникативных ситуаций, построенный по принципу иерархического дерева с неограниченной глубиной ветвления.

— Простите?!

— Всё очень просто. Верхний уровень иерархии абсолютно идентичен у всех сообщений и состоит из двух элементов: то, о чём сообщается, и что именно о нём сообщается. По-вашему — подлежащее и сказуемое, или субъект и предикат. Это основа любого сообщения, поскольку любое сообщение сообщает нам что-то о чём-то.

Следующий уровень иерархии уточняет наиболее существенные признаки того, что описывается. Например, если необходимо перевести с Вашего языка сообщение «книга лежит на столе», субъект «книга» описывается на втором уровне иерархии переведённого сообщения как «материальный объект», а предикат «лежит на столе» — как «устойчивое во времени пространственное отношение с другим материальным объектом».

На третьем уровне иерархии происходит модификация, т. е. уточнение: «материальный объект» описывается как «носитель информации», а предикат начинает ветвиться: «пространственное отношение» описывается как «расположение выше в поле тяжести небесного тела, чем второй объект», «устойчивое отношение» уточняется как «неподвижность в поле силы тяжести в результате силы реакции другого материального объекта», а другой материальный объект (стол) уточняется как «устройство с плоской поверхностью, предназначенной для создания силы реакции в поле тяготения».

На четвёртом уровне иерархии начинает ветвиться описание «носитель информации» — отдельно поясняется, что это за носитель и что это за информация. Для стола также по отдельности поясняются предназначение устройства, принцип его работы.

На более глубоких уровнях иерархии модификаторы вводят в сообщение кучу культурологической информации об истории возникновения книг и столов, о том, как в этих предметах отражаются особенности анатомического устройства человеческого тела, и так далее.

К основному сообщению в языке Интрагалакт может быть приложено дополнительное контекстное сообщение, содержащее информацию о ситуации, в которой было произнесено сообщение, и о говорящем. Язык Интрагалакт построен так, что в любом сообщении возможно бесконечное число уровней иерархии и число ветвлений. Таким образом, удаётся достичь полноты описания сообщения.

— Однако получается очень длинное сообщение.

— Зато полное. В конце концов, Интрагалакт — это машинный язык, а вычислительные мощности у нас такие, что вам даже трудно себе представить. В итоге сообщение превращается в очень длинную последовательность нулей и единиц, где каждый разряд имеет смысл логического ветвления, где нуль или единица показывают, в какую сторону произошло ветвление. Но смысл каждого разряда раз и навсегда определён для всех сообщений в логическом классификаторе языка Интрагалакт.

— Ну хорошо, допустим, вы представили фразу, сказанную на человеческом языке, например ту же самую «книга лежит на столе», в виде очень длинного иерархического дерева с огромным числом ветвлений, содержащего всю мыслимую информацию о книгах, столах и «лежании». И теперь вам надо перевести эту фразу с Интрагалакта на язык какой-нибудь цивилизации, в которой никогда не было ни книг, ни столов. Может быть, они даже не знают, что такое «лежать». Или это последнее предположение чересчур абсурдно?

— Нет, отчего же, иногда попадаются и такие. Очень редко, но встречаются цивилизации, которые развились в полной невесомости. И они, разумеется, понятия не имеют о том, что значит «лежать».

— Тогда как же вы переводите эту фразу на язык такой цивилизации? Дословно переводите всю длинную фразу на Интрагалакте и таким образом превращаете три слова нашего языка в сотни тысяч слов их языка?

— В идеальном случае — да. Но для этого нужно, чтобы скорость передачи информации в языке, на который производится перевод, была в сотни тысяч раз быстрее, чем в земном языке. И самое главное, те, кому предназначен перевод, должны соображать в сотни тысяч раз быстрее, чем вы, люди, для того, чтобы успеть понять принятое сообщение. На практике такая быстрота языка и высокая сообразительность его носителей встречаются крайне редко. Я оставлю пока в стороне вопрос о цивилизациях существ чисто машинного типа, где скорость обработки информации не представляет никаких проблем — большинство из них давно уже приняли Интрагалакт в качестве родного языка. Большинство же биологических разумных существ в Галактике редко обладает сообразительностью, превышающей человеческую более чем в десяток раз, а превышение в сотню раз и вовсе редкость. Есть даже несколько цивилизаций, состоящих из ещё больших тугодумов, чем люди.

В таких случаях при переводе приходится адаптировать сообщение и приводить его в соответствие с умственными способностями слушателя. Мы усекаем самые дальние ветви в иерархическом дереве сообщения. Но самый главный приём, который мы используем — это переход на язык метафор. И вся прелесть и сила языка Интрагалакт как раз в том и состоит, что метафоры получаются в нём практически автоматически: просто вы берёте длинное дерево сообщения и начинаете понемногу отсекать от него ветви и после каждого отсекновения переводить полученный результат. Сначала у вас будут получаться очень длинные фразы. Это означает, что у той цивилизации, на язык которой вы переводите, нету подходящих понятий, и перевод вынужден использовать очень длинные описания. Вы продолжаете отсекать дальнейшие ветви и снова переводить результат. Какое-то количество шагов длина фразы будет уменьшаться с каждым шагом лишь незначительно. Но затем, после очередного усекновения, вы вдруг обнаружите, что длина фразы сократилась на порядок, а может быть, на два. Всё. Здесь можно остановиться. Вы нашли метафору, т. е. создали сообщение, составленное из тех слов и понятий этой цивилизации, которые в максимально возможной для этого языка степени аналогичны понятиям исходного сообщения, хотя и не воспроизводят его с максимальной точностью. Сила языка Интрагалакт — в его метафоричности.

— Но это означает, что одну и ту же фразу приходится переводить сотни, а то и тысячи раз, пока не будет найден окончательный перевод?

— У нас есть для этого достаточные вычислительные мощности. Кроме того, это приходится делать, только когда перевод идёт между какой-нибудь новой парой языков. Для наиболее часто встречающихся пар языков у нас уже есть готовые словари прямого перевода, т. е. перевода без языка-посредника, куда постоянно заносятся новые готовые метафоры, найденные с помощью только что описанного мною процесса усекновения дерева сообщения.

— И что же, в процессе усекновения каждый раз удаётся выйти на короткую метафору? Во всех случаях без исключения?

— Разумеется, я несколько упростил описание процесса усекновения. На самом деле здесь есть одна тонкость — в каком порядке и какие ветви отсекать. Наши математики долго бились над этой проблемой, пока не нашли её решение. Для словарей каждого языка по особым правилам заранее рассчитывается то, что мы называем «рельефом поля понятий». После этого выбрать правильный порядок усекновения очень просто — надо лишь представить себе, что над рельефом поля идёт дождь, и следовать тому пути, по которому потекут ручьи. Понятно?

— Не очень.

— Что поделать. Моя последняя фраза является ярким примером метафорического перевода очень сложного математического высказывания. Метафоры по самой своей природе не могут обеспечить стопроцентного понимания, но, по крайней мере, они создают ощущение хоть какого-то понимания, что очень важно при контакте.

— Вообще-то практически вся земная научно-популярная литература написана именно таким методом и таким языком. И ничего — читают! Некоторые даже думают, что всё поняли.

— Вот видите! И ещё насчёт рельефа поля. Благодаря ему удаётся, не производя перевода, заранее оценить, насколько уменьшится переведённая фраза при каждом усекновении фразы на Интрагалакте. Так что нам теперь не приходится на самом деле переводить одну и ту же фразу сотни раз, пока мы не найдём метафору. Это очень экономит вычислительные мощности.

2.6. Узел сети Технокосм

Инспектор подошёл к большой классной доске, испещрённой блок-схемами различных систем типового узла Технокосма, и начал свою лекцию:

— На первый взгляд может показаться, что Технокосм — это всего лишь сеть передачи данных между звёздами. Но если близко рассмотреть устройство каждого отдельного узла сети, то мы увидим, что он представляет собой нечто гораздо большее, чем концентратор или маршрутизатор сетевого трафика.

Технокосм — это не только сеть, это ещё и интерфейсы с физическим миром, и все они реализованы именно на уровне узлов сети.

Рассмотрим схему типичного узла Технокосма. Обычно узлы располагаются вблизи звёзд, чаще всего на планетах, предпочтительно на тех планетах, где имеется вода в жидкой фазе — вода значительно облегчает размножение наномашин, из которых физически строится всё оборудование узла, а близость звезды помогает решать энергетическую проблему — наше оборудование потребляет довольно много энергии.

Впрочем, из этого правила есть отдельные исключения — например, существуют несколько узлов, которые располагаются на ядрах комет, дрейфующих в межзвёздном пространстве. В качестве источника энергии они используют очень компактные и эффективные ядерные реакторы, работающие на водороде, содержащемся во льду комет. Такие узлы появились в Технокосме относительно недавно, несколько миллионов лет назад. После изобретения этих компактных реакторов мы изменили протокол, прошиваемый в памяти наших наномашин, и теперь они начинают строительство приёмопередатчиков, антенн и реактора для их питания, как только попадают в жидкую воду на комете. После этого комета уходит в межзвёздное пространство с уже работающим узлом Технокосма. Но, в силу ограниченности ресурсов кометного ядра, такие узлы могут играть лишь вспомогательную роль ретрансляторов — полномасштабный узел требует строительства огромных сооружений, для которых на кометном ядре просто не хватит материалов. Возможно, что в связи с недавним нашим изобретением, позволяющим создавать материю прямо из вакуума, положение изменится, но пока это устройство ещё находится в стадии испытаний.

Поэтому вернёмся к расмотрению типового узла, базирующегося на планете земного типа.

Основные компьютеры узла обычно располагаются на планете — поближе к жидкой воде, в которой обычно растворены все химические элементы, необходимые для нашего строительства. Станции межзвёздной связи, содержащие приёмопередатчики и антенны, располагаются на орбитах вокруг планеты и одна на орбите планеты вокруг местной звезды для того, чтобы избежать затенения планетой или звездой и, таким образом, обеспечить полный обзор небесной сферы. Источники питания располагаются рядом с основными потребителями: на планете, вблизи компьютеров — это реакторы на водороде; в космосе, рядом со станциями связи — это преобразователи солнечной энергии.

Образно говоря, компьютеры — это мозг узла, энергоустановки — его сердце, а станции связи — его рот и уши, с помощью которых он общается с другими узлами в Галактике.

Но самая интересная часть каждого узла — это интерфейс с физической Вселенной, состоящий из средств наблюдения и исполнительных органов — это глаза и руки узла.

— Средств наблюдения? — переспросил Левшов. — Это что-то вроде тех искусственных комариков, что за нами наблюдали?

— Комарики — это мелочь, — ответил Инспектор. — Как средства наблюдения за местными условиями на планете они значительно уступают нанороботам, устанавливающим информационый интерфейс между Технокосмом и нервной системой местных жителей — тот самый интерфейс, через который мы с Вами сейчас общаемся. Очень удобен для исследований планеты — максимальная информативность при минимальной заметности для местного населения.

— А в качестве исполнительного органа может выступать человек, который с помощью этого интерфейса полностью превращён в Вашу марионетку?

— Потенциально — да, хотя на практике мы стараемся не вмешиваться в дела местных цивилизаций. На планете, принадлежащей другой цивилизации, мы можем выступать лишь в роли наблюдателей.

Нет, когда я говорил о средствах наблюдения и исполнительных органах, я в первую очередь имел в виду устройства совершенно иного масштаба. Например, гигантский телескоп, который мы построили на обратной стороне Луны и который несколько лет назад обнаружил огромное ядро кометы, движущееся по траектории столкновения с Землёй.

— Вы хотите сказать, что Земле угрожает столкновение с кометой?

— Теперь уже нет. Как только эта комета была обнаружена, наши нанороботы, находящиеся на орбите вокруг Земли, немедленно собрали ракету, которая отправилась к этой комете. По прибытии на поверхность кометы нанороботы быстро переделали ракету в ядерный реактор и углубили его внутрь кометного ядра, где вырабатываемое им тепло стало превращать кометный лёд в пар. Вырываясь наружу из кометы, пар создавал струю с реактивной тягой, которая и перевела комету на другую траекторию, не задевающую Землю. Если бы не это, мы бы сейчас с вами не разговаривали — по нашим оценкам, столкновение с этой кометой должно было привести к полному уничтожению жизни на Земле.

Этот пример наглядно показывает роль средств наблюдения и исполнительных органов в жизни Технокосма — мы наблюдаем, чтобы познавать, а познав необходимость действия для того, чтобы выжить, мы действуем. Технокосм — это не что иное, как средство выживания цивилизаций в такой опасной среде, как космос. Мы хранители разума во Вселенной, уберегающие его от уничтожения слепыми силами стихии.

Особо следует упомянуть экспериментальные установки и полигоны Технокосма, на которых ведутся разработки новых технологий. Технологическая основа Технокосма всё время обновляется, появляются новые, всё более мощные источники питания, пропускная способность каналов связи увеличивается, растёт производительность компьютеров, плотность хранения информации в запоминающих устройствах, чувствительность приборов наблюдения. Исполнительные органы становятся всё более мощными, гибкими, способными ко всё более тонким операциям. Всё это основывается на всё новых и новых физических принципах.

— А это что такое? — спросил Левшов, указав на квадратик на блок-схеме, помеченный как «Интерфейсы с трансцендентными мирами».

— А это Вашей цивилизации пока ещё знать рано! — сказал Инспектор, решительным жестом стирая загадочный квадратик с доски. — Давайте пока сосредоточимся на том, что связано с нашей физической Вселенной.

— Я всё же настаиваю!

— Ну, ладно, — сказал Инспектор, — учитывая метафорический характер перевода нашего Переводчика, Вы всё равно ничего не поймёте, так что, наверное, не будет большого вреда, если я скажу по этому вопросу пару слов.

Под «трансцендентными мирами» имеются в виду совсем недавно обнаруженные нашими учёными следы существования большой системы, аналогичной Технокосму, но построенной на совершенно иных физических принципах из форм материи, почти не взаимодействующих с традиционно известными формами. Именно поэтому эту систему и обнаружили только сейчас, в ходе очень тонких экспериментов. Эта система существует как бы параллельно с нашим физическим миром, почти не соприкасаясь с ним. Кто и когда её построил — мы пока не знаем. Предположительно, она гораздо старше Технокосма. Сейчас мы пытаемся вступить в контакт с её обитателями, и этот квадратик обозначает те экспериментальные установки, которые мы сооружаем для этой цели. Если это получится, то, по нашим оценкам, объём базы знаний Технокосма может мгновенно увеличиться на несколько порядков. Так что, возможно, мы стоим на грани величайшего открытия в истории Технокосма.

Однако вернёмся к основной теме нашей лекции и перейдём к более подробному рассмотрению отдельных подсистем типового узла Технокосма.

Самой главной подсистемой узла, его ядром, является, разумеется, центральный компьютер, точнее, центр хранения и обработки информации, состоящий из блока сортировки сообщений, блока хранения информации (подразделяющегося на постоянную библиотеку и временный буфер транзитных пассажиров), блока исполнения сознаний, блока исполнения локальных псевдомиров, Переводчика и программного интерфейса с физическим миром.

Информация, принимаемая станциями межзвёздной связи на орбите, передаётся по местным каналам связи с орбиты на планету и поступает в блок сортировки, который определяет, что необходимо сделать с каждой конкретной посылкой в зависимости от её типа и заголовка со служебной информацией. Существуют пять основных типов посылок: «книга», «письмо», «пассажир», «псевдомир» и «квитанция».

Книги содержат информацию, предназначенную для всеобщего использования любым гражданином любой цивилизации, входящей в Технокосм. Книги могут содержать в себе отчёты исследователей, описания открытий и изобретений. Особый класс описания изобретений составляют программы, которые могут быть исполнены на наномашинах Технокосма, и в результате такого исполнения на свет появится материальный объект, являющийся предметом изобретения. Сортировщик обычно автоматически помещает все книги в библиотеку узла, а маршрутизатор на орбитальной станции межзвёздной связи автоматически рассылает копии книги всем остальным узлам, через которые эта книга ещё не проходила (информация о прохождении через узел записывается в заголовке со служебной информацией).

Письмо, в отличие от книги, не предназначено для всех узлов и всех живущих на них сознаний. У писем существует вполне определённый круг адресатов. Адресатами могут быть, например, копии одного и того же сознания, разбросанные по нескольким различным звёздам в разных уголках Галактики. Такое письмо может содержать в себе информацию, необходимую для ресинхронизации этого сознания. В этом случае сортировщик направляет письмо прямо в исполняемый поток этого сознания, а маршрутизатор рассылает копии этого письма только в направлении звёзд, указанных в заголовке — т. е. по тем адресам, где живут различные копии этого сознания. Другая разновидность писем — директивные циркуляры, рассылаемые администраторами узлов своим коллегам на других узлах, например, чтобы уведомить их об изменениях в стандартных протоколах связи. В таком письме может, например, содержаться команда: распаковать и исполнить такую-то программу, пришедшую в библиотеку, для того, чтобы изготовить приёмники или источники питания, основанные на вновь открытом физическом принципе.

Пассажиры занимают большую часть трафика. Пассажиры — это копии сознаний, путешествующие в сети Технокосм. В служебном заголовке указывается конечный пункт (или пункты) путешествия, и маршрутизатор рассылает копии этого сознания в направлении различных звёзд, в соответствии с указанными адресами. Сортировщик просматривает эти адреса. Если среди них есть адрес данного узла, то это означает, что эта копия достигла места назначения. Тогда сортировщик смотрит в служебном заголовке, в каком псевдомире, т. е. в компьютерной копии какой цивилизации, привыкло жить это сознание, и запускает это сознание на исполнение в рамках соответствующего локального псевдомира — в том случае, если соответствующий локальный псевдомир уже был запущен на исполнение на этом узле раньше. Если нет, то сортировщик обращается к библиотеке, находит необходимый псевдомир, запускает его на исполнение и уже в этом псевдомире запускает сознание вновь прибывшего пассажира. Если необходимого псевдомира нет в библиотеке узла, сортировщик посылает запрос на другие узлы, а сознание пассажира, не запуская, помещает в буфер на «мёртвое» хранение до тех пор, пока с какого-нибудь другого узла не придёт программа необходимого псевдомира. Во всяком случае, такова нынешняя политика — раньше пассажирам разрешалось брать программы псевдомиров с собой, но это приводило к большому дублированию информации и совершенно забивало трафик.

Сейчас копии псевдомиров в обязательном порядке рассылаются по всем узлам, как только где-нибудь обнаруживается новая цивилизация и удаётся создать её модель. После этого, через регулярные промежутки времени, для каждого псевдомира рассылаются апдейты. Хочу Вас обрадовать — псевдомир, изображающий среду обитания, привычную для землян, тот самый псевдомир, который Вы, Алексей Петрович, сейчас видите вокруг себя, был разослан ещё тридцать лет назад, и сейчас все узлы в радиусе тридцати световых лет отсюда уже имеют его копию. Так, на всякий случай, вдруг земную цивилизацию когда-нибудь примут в Технокосм — а они уже сейчас готовы принять пассажиров с Земли.

Так что сейчас пассажирам приходится лежать в буфере в ожидании своего псевдомира крайне редко, только в исключительных случаях. А так обычно этот буфер используется для хранения транзитных пассажиров — тех, чьи копии были отправлены на следующий узел, но квитанции об их получении ещё не получено. Квитанции — это, как Вы уже, наверное, поняли, сообщения об успешном получении, или неполучении, или получении с искажениями, той или иной посылки. Если узел-получатель прислал квитанцию об успешном получении — посылку стирают из буфера узла-отправителя, в противном случае отправитель повторяет посылку.

— А как маршрутизатор определяет, на какую следующую звезду необходимо передать посылку? Ведь звёзды постоянно движутся друг относительно друга. Как при этом построить кратчайшую цепочку из звёзд, ведущую к конечному пункту назначения?

— А вот как раз для этой цели и существует на каждом узле постоянно обновляемая копия Большого Атласа Технокосма. Я сегодня воспользовался Атласом для того, чтобы дать Вам общее представление о Технокосме, но, конечно же, главное назначение Атласа вовсе не в том, чтобы служить наглядным пособием для гостей. В Атлас заведена информация о собственном движении каждой звезды в Нашей Галактике. Пользуясь законами небесной механики, он может просчитывать положения звёзд на многие миллионы лет вперёд и строить кратчайшие траектории передачи посылок от звезды-отправителя к конечному получателю. Атлас — это самый главный элемент маршрутизатора. Кстати, на каждом промежуточном узле маршрутизатор добавляет к служебному заголовку самую свежую известную ему информацию о параметрах движения звезды-получателя — на тот случай, если за время прохождения посылки эти параметры изменились в результате какого-нибудь непредвиденного возмущения. Я ответил на Ваш вопрос?

— Вполне.

— Итак, на чём я остановился? Ах, да — составные части центрального компьютера. Блок исполнения локальных псевдомиров. Будучи однажды запущенным, локальный псевдомир, изображающий естественную среду обитания той или иной цивилизации, продолжает работать и наполняться представителями этой цивилизации, прибывающими на данный узел. В рамках этого локального псевдомира они могут общаться между собой так, словно никогда не покидали родную планету. В их восприятии этот исполняемый на компьютере мир неотличим от их родины — все физические условия их родной планеты воспроизведены абсолютно точно.

Но основная «изюминка» Технокосма состоит в Переводчике. Переводчик — это программа, превращающая собрание разрозненных локальных псевдомиров в единое целое. Переводчик — это цементирующая сила Технокосма. Он берёт два разрозненных псевдомира, содержащие существа, которые никогда не могли бы общаться друг с другом в силу миллионов причин, начиная с того, что физическая среда общения этих существ не совпадает (например, одни слепы и разговаривают, издавая ультразвуковые сигналы, другие глухи и общаются, посылая импульсы инфракрасного света), и кончая гигантской пропастью, разделяющей их культурные традиции. Он создаёт Зону Пересечения всех псевдомиров, которая воспринимается обитателями каждого из псевдомиров как выделенная зона внутри их собственного псевдомира, зона хотя и особая, но принципиально от него не отличающаяся. Например, все те помещения, в которых мы сегодня были, наверняка напомнили Вам те или иные помещения на Земле. С одной стороны, они являются частью псевдомира, изображающего Землю. Но, с другой стороны, я вижу эти помещения совершенно иначе — они напоминают мне помещения на моей родной планете и, таким образом, являются также и частью моего псевдомира. Зона Пересечения псевдомиров специально устроена так, что её образ легко преобразуется в участок любого псевдомира. Любое сознание из любого псевдомира, входя в Зону Пересечения, автоматически получает аватары — образные воплощения в тех псевдомирах, представители которых сейчас также находятся в Зоне. Как только Вы вошли в Зону Пересечения, Вы стали видимы для всех существ, зашедших в Зону из своих псевдомиров, но каждый из них наблюдает Вас в образе представителя их собственного мира. Мне Вы кажетесь похожим на существо с моей планеты, в то время как я представляюсь Вам в виде человека. Это чудесное превращение, без которого никакое общение между нами не было бы возможно, как раз и обеспечивается Переводчиком. Переводчик — это интерфейс между цивилизациями.

Очень часто в разговоре мы называем Технокосмом только эту сравнительно узкую Зону Пересечения псевдомиров, поскольку только в ней мы, представители различных цивилизаций, общаемся друг с другом, в ней работаем с различными внешними интерфейсами, а возвращаясь с работы домой в свой псевдомир, мы легко можем забыть о существовании Технокосма — настолько этот псевдомир похож на нашу родную планету.

— А могу я посетить этот самый псевдомир, изображающий Вашу родную планету?

— И да, и нет. Псевдомир — это компьютерная программа, генерирующая входные сигналы для сознаний разумных существ, имитирующие сигналы от их реально не существующих органов чувств с целью создания иллюзии реальности. Но дело в том, что у нас с вами очень разный набор органов чувств, а те, которые совпадают, воспринимают мир несколько иначе — например, орган зрения есть и Вас, и у меня, но они работают в совершенно разных диапазонах электромагнитных волн. И вот тут перед Переводчиком встанет дилемма. Можно делать «буквальный» перевод, т. е. транспонировать мой видимый диапазон в Вашу цветовую гамму (изображать одну длину волны как красный цвет, а другую как синий), но тогда то, что Вы увидите, будет всего лишь бессмысленным набором цветных пятен. Или же можно создавать «литературный перевод», т. е., опять же, описывать с помощью земных метафор целый огромный чужой мир и чужую цивилизацию. И делать эту трансляцию в реальном времени. Боюсь, что такая гигантская задача не под силу пока даже нашему сверхмощному компьютеру. Я не случайно упомянул о том, что Зона Пересечения специально создавалась таким образом, чтобы её легко можно было метафорически отобразить в любом псевдомире, причём переводы пространств Зоны обычно компилируются заранее — это в первую очередь мера экономии вычислительных мощностей.

Так что литературный перевод отпадает, а буквальный неинтересен: всё, что Вы увидите — это набор бессмысленных пятен, непонятных звуков и странных запахов.

Но не расстраивайтесь — в Технокосме есть ещё интересные места, которые Вы вполне можете посетить. Причём реальные места, а не псевдомиры. Как насчёт экскурсии на станцию межзвёздной связи на геостационарной орбите вокруг Земли?

— Вы предлагаете мне осуществить полёт в космос?

— В некотором роде. Разумеется, физически Ваше тело по-прежнему останется сидеть в кресле в той комнате, в которой оно реально пребывало в течение всей Вашей экскурсии по Технокосму. Но теперь вместо псевдомира Ваши органы чувств будут подключены к физической реальности посредством сенсоров на роботе-андроиде, располагающемся на орбите на борту станции связи.

— Вы хотите сказать, что у Вас на станции есть человекоподобные роботы? Но зачем они Вам там?

— Робота пока ещё нет. Но он появится, как только Вы изъявите желание посетить эту станцию. Нанороботы на борту станции объединятся в необходимую конфигурацию и образуют робота почти мгновенно. У него будут глаза, уши, руки, ноги. Вы сможете побродить по станции и пощупать её практически собственными руками — в ладони робота располагаются датчики, сигналы с которых подменят собой информацию с Ваших собственных органов осязания. У Вас будет полный эффект присутствия, за исключением небольшой задержки, приблизительно на четверть секунды, между Вашим желанием пошевелить рукой или ногой и выполнением этого желания — именно столько времени требуется радиосигналу, чтобы проделать путь до геостационарной орбиты и обратно. Только по этой причине я не предлагаю Вам посетить наш большой телескоп на обратной стороне Луны — в этом случае задержка составляла бы более двух секунд, что сделало бы ходьбу по лунной поверхности практически невозможной. И уж тем более я не предлагаю Вам посетить нашу базу на спутнике Юпитера Европе — в этом случае продолжительность задержки может превышать целый час.

— У Вас есть база на Европе!?

— Видите ли, по законам Технокосма мы не можем в полной мере развернуть наш узел на Земле, поскольку эта планета уже занята Вашей цивилизацией. Мы не можем отнимать у Вас ресурсы планеты, необходимые Вам самим. Поэтому, как только стало ясно, что мы на этой планете не одни, мы начали искать другое место в этой солнечной системе. Европа — это спутник Юпитера, покрытый глубоким океаном под толстой коркой льда — идеальное место для наших целей. Как только мы завершим основную программу исследований земной цивилизации, мы полностью перебазируем наш узел на Европу. Если по результатам наших исследований будет принято решение принять земную цивилизацию в состав Технокосма, имеющиеся на Земле и рядом с ней сооружения узла станут вашей точкой входа в нашу сеть. Если нет, то почти все сооружения узла на Земле будут демонтированы и на Земле останется лишь небольшая секретная наблюдательная станция.

На Европе уже готов гигантский распределённый компьютер, плавающий в её глобальном океане глубиной в десятки километров, заканчивается строительство станций межзвёздной связи. В данном случае пришлось построить четыре станции — две на орбите вокруг Европы, одну на орбите вокруг Юпитера и одну на орбите вокруг Солнца, поскольку приходится бороться с затенением как от Европы, так и от Юпитера.

— Подождите. Но ведь если узел перебазируется, Вам придётся переписать все сознания на новый компьютер на Европе и после уничтожить Ваш суперкопьютер на Земле, а с ним погибнут и содержащиеся в нём копии. Вы же, кажется, говорили, что стирание копии сознания равносильно убийству?

— Мы не будем их стирать или уничтожать. Мы физически изымем из нашего земного компьютера модули, содержащие сознания, и перенесём их на Европу. Модули эти по размеру небольшие, меньше человеческого мозга, но по своим возможностям они значительно превосходят его. Работа модулей не будет прерываться ни на секунду и, таким образом, непрерывность сознаний сохранится.

— Но как вы собираетесь выводить их в космос?

— Существует множество способов. Но, учитывая условия Вашей планеты, я думаю, что мы будем выводить их в космос на воздушных шарах.

— На воздушных шарах?! В космос?!

— Я не могу Вам раскрывать все секреты нашей технологии, но поверхности шаров практически не будут испытывать трения о воздух. Внешние поверхности шаров будут адаптивными. Они будут состоять из наномашин, осуществляющих быстрые микроскопические перемещения, чтобы предотвратить возникновение турбулентности в воздухе. Архимедова сила выстрелит шары за пределы атмосферы с огромной скоростью. Когда шары окажутся в вакууме, наномашины начнут сближаться, оболочки сжиматься, создавая внутри высокое давление. Давление будет выталкивать содержащийся в них газ через образованное наномашинами сопло, создавая реактивную тягу, и таким образом будет осуществлено довыведение на околоземную орбиту. На околоземной орбите модули подберёт наш межпланетный буксир и отправит их к Юпитеру.

Однако вернёмся к вопросу об экскурсии на геостационарную орбиту Земли. Мне только что сообщили, что робот-андроид для вас уже собран. Вы готовы? Тогда приготовьтесь — сейчас Вас перекоммутируют.

2.7. Экскурсия на орбиту

Первое, что почувствовал Левшов, был яркий свет, ударивший в глаза. На мгновение он зажмурился, а когда открыл глаза, увидел Солнце, но такое Солнце, какое никто никогда не видел с Земли. Невообразимо яркий шар, окутанный гигантским светящимся облаком — короной, гораздо большей, чем та, которую можно увидеть во время полных солнечных затмений с Земли. Корона плавно переходила в абсолютно чёрное небо. Левшов оглянулся назад и увидел картину невероятной красоты: в абсолютно чёрном пространстве висел небесно-голубой шар Земли в ослепительных разводах белоснежных облаков.

Левшов стоял на огромном и абсолютно гладком полу почти чёрного цвета. Пол разбегался от него в разные стороны и уходил куда-то за горизонт. Лишь с одной стороны перед ним стояло нечто. Или некто.

Поначалу Левшов не понял, что именно он увидел. Перед ним стоял человекоподобный робот-андроид. Гладкий и блестящий пластик его корпуса повторял форму человеческого тела. На лице у него было два объектива-глаза — и больше ничего, на руках — пять пальцев, сгибающихся во всех тех суставах, в которых положено сгибаться человеческой руке. Ноги были представлены чуть более схематично — они могли сгибаться в коленях подобно человеческим ногам, но, например, пальцев на ступнях не было — как будто на них были надеты ботинки. Левшов поднял руку вверх — и робот тоже поднял руку вверх. Левшов шагнул вперёд — и робот тоже шагнул ему навстречу. Только тут Левшов догадался взглянуть на собственную руку и увидел, что его собственная рука сделана из того же гладкого и блестящего пластика. Оправившись от лёгкого шока, Левшов наконец понял, что робот, которого он видит перед собой — это его собственное отражение в зеркальной стенке станции. Робот был им самим. Он сам был роботом.

Оглянувшись, он увидел неподалёку ещё одного робота — но на этот раз не человекоподобного, а скорее «осьминогоподобного».

— Алексей Петрович, — услышал вдруг Левшов доносящийся непонятно откуда знакомый голос Инспектора, — как Вам нравится Ваше новое тело?

Левшову показалось, что голос Инспектора приходил не снаружи, а раздавался прямо где-то внутри его головы. Это было не очень приятно, но, с другой стороны, ушей у робота не было, да и зачем они нужны в безвоздушном пространстве? Левшов понял, что звук поступает к нему из Технокосма прямо по его слуховому нерву.

— Похоже, что оно не совсем точно воспроизводит все особенности человеческой анатомии, — сказал Левшов, обращаясь к «осьминогообразному». Он уже догадался, что осьминогообразный робот управлялся Инспектором.

— Не привередничайте, Алексей Петрович! Функциональности этого робота вполне хватает для целей нашей сегодняшней экскурсии. А кроме того, он способен делать вещи, на которые Ваше биологическое тело неспособно — например, попробовали бы Вы в своём теле погулять в открытом космосе без скафандра, как Вы это делаете сейчас.

— Скажите, а насколько точно Ваш робот воспроизводит Ваше биологическое тело?

— Вообще-то биологического тела у меня давно уже нет, но, когда было, оно в общих чертах напоминало то, что Вы видите сейчас, хотя, конечно, и в моём роботе всё так же сильно упрощено, как и в Вашем. Главное при создании манипулятора, обеспечивающего сознанию выход в физический мир — это совместимость интерфейсов управления и данных. Я вряд ли смог бы управлять руками Вашего андроида — импульсы, исходящие из моего мозга, рассчитаны на управление щупальцами. То же самое и с органами чувств — Ваши глаза видят мир в другом диапазоне электромагнитных волн, и мне трудно было бы интерпретировать сигналы от «глаз» андроида, построенного специально для Вас.

— А где же Примечание Переводчика?

— Не забывайте, что мы сейчас в реальном мире, а Примечание Переводчика всегда было сущностью виртуальной, всего лишь компьютерной программой, и никакого тела у него никогда не было. Конечно, мы могли бы придумать и ему какого-нибудь робота и снабдить его программой управления — но зачем? При надобности Примечание Переводчика всегда сможет вклиниться в перевод моих речей и нашептать Вам на ушко свои комментарии, оставаясь невидимым и бестелесным.

Левшов сделал несколько шагов по внешней поверхности станции и остановился в задумчивости:

— Я не совсем понимаю, как у меня получается ходить по поверхности — мы ведь, кажется, находимся в невесомости. Почему мои ступни не отрываются от поверхности и я, т. е. мой робот не улетает в открытый космос?

— И робот, и станция сделаны из одного и того же материала — миллиардов микророботов, взявшихся «за руки», т. е. за манипуляторы друг друга для того, чтобы образовать конкретную конструкцию — в данном случае конструкцию робота или станции. Внутри конструкции все микроманипуляторы соединены друг с другом, но на поверхностях остаются свободные манипуляторы. Поэтому свободные манипуляторы на поверхности ступни робота могут сцепиться со свободными манипуляторами на поверхности станции, пока робот неподвижно стоит, и расцепиться, когда роботу необходимо сделать шаг. Можете считать эту систему крепления подошв робота на поверхности станции разновидностью ворсово-крючковой застёжки-«липучки», однако учтите, что это «интеллектуальная» застёжка.

Левшов и Инспектор потратили на осмотр станции, как снаружи, так и внутри, более часа. Большая часть того, что он там увидел, показалась Левшову понятной — в конце концов, радиотехника везде вынуждена подчиняться одним и тем же законам физики, и ответы Инспектора на его вопросы лишь подтверждали его догадки. Пройдя километры извилистых путей между антеннами, фидерами и усилителями, Левшов и Инспектор подошли наконец к небольшому ящичку, не больше телевизора средних размеров.

— А вот это устройство как раз и обеспечивает передачу и приём более «трёх девяток» всего трафика этой станции.

Левшов был ошарашен.

— Вы хотите сказать, что все остальные многокилометровые нагромождения оборудования и антенн вы содержите для обеспечения менее одной десятой процента трафика!?

— Мы содержим всё это оборудование для обеспечения совместимости со старыми версиями программного обеспечения нанороботов. Вы, как инженер, должны понимать, что совместимость может стоить очень дорого, но сколько бы она ни стоила, она того стоит. Совместимость — превыше всего!

Возвращение с реальной космической станции в виртуальный мир было столь же внезапным, как и прибытие на неё. Изображение исчезло на долю секунды, потребовавшуюся для перекоммутации, и Левшов снова оказался в коридорах Технокосма.

— Алексей Петрович, добро пожаловать обратно в Зону Пересечения и Взаимного Отображения Псевдомиров! — приветствовал его Инспектор, снова принявший человеческий облик. — А теперь пойдём смотреть диспетчерскую нашего узла.

2.8. Диспетчерская

Диспетчерская явно была срисована Переводчиком с центра управления полётами космических кораблей: те же ряды пультов управления, те же огромные экраны на стенах.

Неожиданно завыла сирена, и сразу на нескольких пультах загорелись красные лампочки. Операторы забегали между консолями, быстро переключая тумблеры.

— Что-то серьёзное? — спросил Левшов.

— Сейчас к нам прибудут гости. В одной звёздной системе в 80 световых годах от нас объявлена срочная аварийная эвакуация. Похоже, что в течение ближайших десяти минут их звезда может превратиться в новую. Вся цивилизация эвакуируется полностью.

— Как?! Сюда?! Целиком?!

— Да нет, что Вы! Мы сможем разместить у себя лишь небольшую часть беженцев. У нас маленький узел, к тому же подлежащий перебазированию в ближайшее время. Но каждый узел в обязательном порядке выделяет какую-то квоту, некоторый зарезервированный запас вычислительных мощностей и объёмов памяти для подобных непредвиденных ситуаций, так что беженцев сейчас быстро раскидают по всем узлам в радиусе 130 световых лет. Половину из них уже разместили на более близких звёздах — не забывайте, что реально эта катастрофа произошла восемьдесят лет назад, но мы узнали о ней только сейчас из-за того, что скорость света конечна. На наш узел перенаправили тех, для кого не нашлось места на узлах, расположенных ближе к месту катастрофы. Мы тоже примем столько беженцев, сколько сможем, остальных перешлём дальше, на другие узлы.

Инспектор подошёл к свободной консоли и жестом предложил Левшову взглянуть на сообщения, выводимые на экран:

— Вот что происходит сейчас на нашем узле. Последняя версия псевдомира этой цивилизации, полученная с первым из беженцев, уже запущена на нашем компьютере и готова к приёму гостей. Первый беженец уже распакован и будет запущен, как только пройдёт проверку контрольных сумм. Через пару секунд он появится вот из этой двери.

Инспектор показал на дверь, похожую на дверь лифта. И действительно, дверь распахнулась, и из неё вышел невзрачный гражданин с небольшим чемоданчиком в руке. Незнакомец с несколько растерянным видом оглядел зал управления:

— Где я? Что это за узел?

— Узел новый. Звезда — жёлтый карлик в 80 годах от Вашего дома, — ответил Инспектор. — Планета океанического типа, правда, уже занятая, так что скоро будем перебазироваться. А что у Вас там стряслось?

Незнакомец нервно достал из кармана папиросу. Левшов удивлённо посмотрел на Примечание Переводчика.

— Метафора привычки, помогающей снять нервный стресс, — невозмутимо пояснил тот.

Незнакомец нервно закурил и некоторое время молчал, только руки у него слегка дрожали. Наконец он произнёс:

— Какие же придурки!

— Простите?

— Да изобретатели эти наши, чтоб их… Решили слегка подрегулировать скорость ядерной реакции в нашей звезде, немного увеличить выделяемую мощность. Энергии им не хватало. Жадности у них слишком много, а не энергии мало. Совсем чуть-чуть, говорят, подкрутим, и всё будет вообще. Дорегулировались до десятиминутной эвакуации — всем брать с собой только самое необходимое!

Незнакомец раздражённо кивнул на маленький чемоданчик в своей руке и посмотрел на большой экран зала управления. Там уже несколько минут шла прямая трансляция изображения с невероятно мощного и большого телескопа, направленного на эвакуируемую звезду. По видимому, телескоп располагался на каком-то из узлов, лежащем вблизи от этой звезды, поскольку звезда была видна во всех деталях — были видны диск, корона и даже солнечные пятна. Внезапно экран залила яркая вспышка. Во все стороны от звезды, мгновенно съёжившейся до размеров ослепительно яркого карлика, стала расползаться сферическая ударная волна, полная раскалённой плазмы. Телескоп слегка сместил центр поля зрения, и в нём теперь оказалась маленькая светящаяся точка неподалёку от звезды. Наплыв объектива на эту точку — и она превратилась в прекрасную голубую планету с белыми узорами облаков. Волна раскалённой плазмы накрыла эту планету внезапно. На несколько секунд планета как бы скрылась в облаке сияющего тумана. Следующий фронт ударной волны сдул этот туман, обнажив огненный океан расплавленной магмы, который теперь покрывал всю эту планету, только что бывшую столь прекрасной и гостеприимной.

Незнакомец в сердцах сплюнул, бросил сигарету на пол и раздавил её своим ботинком.

Учитывая, что он только что стал свидетелем полного уничтожения своей планеты, можно сказать, что незнакомец держался стоически.

— Где наш псевдомир?

— Третья дверь налево вон по тому коридору.

Незнакомец подобрал свой чемоданчик, подошёл к указанной двери и скрылся за ней.

— Я не понял его замечание насчёт жадности, — сказал Левшов. — Как я понимаю, эта цивилизация — член Технокосма, а значит, это неагрессивная цивилизация. Но разве жадность не есть порождение агрессивности, желание подчинить себе больше ресурсов, чем у окружающих?

— Необязательно, — ответил Инспектор. — Необязательно больше, чем у окружающих. Может быть, просто больше, чем было раньше, безотносительно к окружающим. Жадность в таком смысле является неотъемлемым свойством любой разумной жизни. Неразумная жизнь не может вообразить себе, что всё, что она видит в данный момент перед собой, не является вечным и неизменным, а разумная — может. Только разум знает, что всё может быть иначе, что всего может быть больше, и это знание неизбежно порождает желание большего.

Между тем беженцы стали вываливать из дверей лифта большими партиями. Все они несли в руках маленькие чемоданчики, шли торопливо, стараясь не смотреть на ужасную картину, продолжавшую транслироваться на большом экране, и быстро исчезали за той же дверью.

Левшов повернулся к Примечанию Переводчика:

— Скажите, а эти чемоданчики…

— Метафора дополнительной информации, которую сознания могут взять с собой в путешествие — оцифрованное описание их дома, их одежды, фотографии их друзей, да абсолютно всё, что угодно, любая информация, какую они накопили за свою жизнь, в некотором смысле их пожитки. Чемоданчики маленькие, чтобы подчеркнуть тот факт, что им не было дозволено взять всё — только самое необходимое. Была объявлена десятиминутная тревога. За десять минут невозможно эвакуировать целый мир со всем скарбом — только сознания с минимумом вещей, иначе не хватило бы пропускной способности каналов связи.

При первом взгляде на следующую группу, вышедшую из лифта, Левшов непроизвольно вздрогнул. Пришельцы были полупрозрачными, словно привидения, и их размытые контуры едва угадывались в воздухе.

— Что это?! — изумлённо прошептал он. Примечание Переводчика слегка замялся:

— Мы не знали, как это для Вас изобразить так, чтобы было наглядно. Это лучшее, что мы смогли придумать. То, что Вы видите — метафора ядер сознания.

— Ядер сознания?

— Дело в том, — сказал Инспектор, — что в ходе срочной эвакуации часто выясняется, что все эвакуироваться всё равно не успеют — не хватит пропускной способности каналов. И тогда обычно принимают решение эвакуировать не целые сознания, а только их ядра — т. е. почти пустую запись, фактически содержащую одно только имя этого сознания.

— Какой прок от одного имени? Будут создавать мемориал погибшим в катастрофе?

— Вы забываете, что копии большинства этих сознаний путешествуют сейчас по всей Галактике. Ядро сознания — это как пустой почтовый ящик, в который будет сбрасываться вся проходящая через наш узел информация для ресинхронизации этого сознания. Через очень небольшое время сознание снова будет собрано практически полностью, в нём будет отсутствовать только информация о последнем периоде жизни на погибшей звезде.

— А зачем это тогда вообще нужно делать, если всё равно уже существуют копии этого сознания на других узлах?

— Общее количество копий не должно уменьшаться ни при каких обстоятельствах — в этом залог выживания любой цивилизации.

Постепенно поток беженцев иссяк. Их снова сменили обычные прибывающие. Они выходили из лифта и шли в другие коридоры, к другим дверям, каждый к своей, толкая перед собой тележки, нагруженные большими чемоданами. А иногда, наоборот, из какой-нибудь из этих дверей кто-то выходил и скрывался в лифте. Впрочем, в таких случаях через пару секунд они снова выходили из лифта и уходили в ту дверь в коридоре, из которой они ранее вышли. Инспектор поймал взгляд Левшова:

— Новая копия снята и отправилась в путешествие — местная копия может вернуться в свой псевдомир на нашем узле. Как видите, очередей на отправку у нас сейчас нет — узел очень маленький.

Левшов задумчиво посмотрел на дверь, за которой скрылся последний из беженцев.

— А что будет, если я попытаюсь войти в эту дверь? — спросил Левшов.

— Попробуйте, — ответил Инспектор.

Левшов подошёл к двери, взялся за ручку. После секундного колебания решительно распахнул дверь и… уткнулся носом в стену!

Дверной проём был заложен кирпичами. На кирпичах висела табличка:

2.9. Библиотека

Перед тем как открыть дверь с табличкой «Библиотека», Инспектор произнёс краткое вступительное слово:

— Самую большую часть объёма памяти каждого узла Технокосма занимает библиотека, поскольку каждый узел должен хранить свою копию всей информации, содержащейся в Технокосме. Тому есть по крайней мере две серьёзные причины. Первая: учитывая, что время передачи информации от одного узла до другого составляет многие годы, мы не можем хранить информацию распределённой по сети, иначе время реакции на запрос информации может оказаться невероятно долгим. Вторая причина: космос — место весьма опасное. Звёзды время от времени гибнут, вместе с ними гибнут и узлы, базирующиеся в районе этих звёзд. Когда каждый узел хранит всю информацию, доступную в данный момент Технокосму, это означает, что мы имеем столько резервных копий, сколько в Технокосме узлов. Даже если погибнет вся Галактика и уцелеет только один узел, наследие сотен миллионов лет разумной жизни уцелеет и вскоре снова распространится по Вселенной.

Первое, что потрясло Левшова, как только он переступил порог — огромные размеры помещения, простиравшегося куда-то за горизонт.

— Чтобы дать Вам наглядное представление об объёме и содержании нашей библиотеки, мы воспользовались метафорой обычной земной библиотеки и образно представили все единицы хранения в виде книжных томов, — пояснил Примечание Переводчика, указывая рукой на полки с книгами, простиравшиеся от пола до высокого потолка, а в длину уходящие куда-то в бесконечность, — а для того, чтобы Вы смогли составить себе общее представление об объёмах информации, которые ежесекундно получает библиотека нашего узла изо всех уголков Нашей Галактики, мы воспользовались всё той же метафорой библиотечных полок. Взгляните, пожалуйста, вот сюда.

Левшов повернулся и увидел, что позади него располагаются пустые полки. Однако они были пустыми всего лишь долю секунды. Первая полка заполнилась неизвестно откуда взявшимися томами в мгновение ока, за ней следующая — и так все полки до самого потолка. В следующую секунду начал заполняться следующий ряд полок. Левшов заворожённо смотрел, как ряды пустых полок отступали от него всё дальше и дальше, пока через пару минут все полки до самого горизонта не оказались заполнены.

Левшов подошёл к одной из полок поближе. На полке висела табличка: «Краткие Отчёты по Цивилизациям», а на корешках томов золотым тиснением было написано: «Цивилизация № …» — и дальше шли длинные номера из множества цифр и номер тома, причём некоторые из кратких отчётов содержали по несколько сотен томов.

— Вы позволите? — Левшов протянул руку к наугад выбранному тому.

— Чувствуйте себя как дома, — ответил Инспектор. — Если там содержится какая-либо информация, которую Вам, как гостю из цивилизации, не принятой в Технокосм, знать не положено, Вам эту информацию просто не покажут.

Левшов раскрыл взятый том. Первые несколько страниц были испещрены статистическими таблицами, описывавшими объёмы энергопотребления этой цивилизации в различные периоды времени. Дальше пошла описательная часть, рассказывавшая о различных технологиях, применяемых этой цивилизацией для добычи энергии. Пока речь шла о гидроэлектростанциях, тепловых электростанциях и прочих хорошо известных на Земле вещах, всё было хорошо — в книге содержались подробнейшие описания и детальные чертежи устройств, не так уж сильно отличавшихся от земных. Но как только Левшов дошёл до раздела «Холодный ядерный синтез», первое, что он увидел, была почти пустая страница, внизу которой стояла подпись: «Блок-схема реактора», а посредине пустоты красовались большие буквы: «Заблокировано цензурой. У Вас нет права доступа к этой информации».

Левшов пролистал ещё несколько следующих страниц. Большая их часть была вымарана цензором. Судя по оставшимся заголовкам и подписям, все цензорские купюры касались технических подробностей работы устройства. Ещё через несколько страниц пошёл сплошной текст, описывающий ту роль, которую это устройство играло в инфраструктуре описываемой цивилизации — и здесь уже никаких купюр не было.

— Послушайте! — возмутился Левшов. — Но в этом же нет никакой логики! Вы приводите меня в Технокосм, показываете мне здесь практически всё и вдруг блокируете мне доступ к мелким техническим подробностям устройства, изобретённого какой-то цивилизацией с невообразимо длинным инвентарным номером!

— Позвольте с Вами не согласиться, — ответил Инспектор. — Логика здесь есть, и совершенно железная. Наша главная задача — предотвратить утечку информации из Технокосма в Вашу цивилизацию. Мы знаем, что можем спокойно рассказывать Вам о Технокосме, поскольку понимаем, что если Вы попытаетесь рассказать кому-либо из землян, что Вы общались с инопланетянами, Вас упекут в сумасшедший дом свои же собратья по разуму. Мы знаем, что Вы не сумасшедший и потому не станете предпринимать подобную попытку. Однако, если мы расскажем Вам подробности какой-либо технологии или сообщим какие-либо научные знания, неизвестные ещё земной цивилизации, ничто не помешает Вам воспользоваться ими без ссылки на источник. Научные и технические знания относятся к так называемым универсальным знаниям — они могут быть проверены и использованы в любой точке Вселенной безотносительно к тому, откуда они получены. Конкретные же знания описывают результат действия универсальных законов природы в конкретных условиях, представляющих собой случайное стечение обстоятельств в конкретном месте в конкретное время, и потому эти знания бесполезны вне этого места и времени.

Наш цензор действует по очень простому алгоритму — он допускает Вас к конкретным знаниям и блокирует знания универсальные, если они ещё не известны земной цивилизации.

Левшов стал хватать с полки один за другим тома с интригующими названиями, листал их и через минуту разочаровано ставил на полку обратно — самые интересные абзацы, а то и целые главы были безжалостно вымараны цензурой. Нетронутой в книгах оставалась лишь информация, которая и так была известна Левшову чуть ли не со школьной скамьи и потому не представляла никакого интереса.

— Мне очень жаль, — сказал Инспектор, — но ваша цивилизация не заслужила пока права это знать.

Мечта Левшова о приобщении к невероятной сокровищнице вселенской мудрости таяла глазах. На Левшова было жалко смотреть. Инспектор слегка улыбнулся:

— Чтобы Ваше посещение нашей библиотеки не закончилось полным разочарованием, рекомендую Вам взглянуть на это. — Инспектор снял с полки толстый том и протянул его Левшову. На обложке было написано: «Отчёт исследовательской группы по перспективным проектам».

Левшов раскрыл толстый том наугад. Страница была заполнена плотным текстом, цензурных купюр нигде не было видно. В верхней части страницы жирным шрифтом был напечатан заголовок параграфа: «Технико-экономическое обоснование возможности регулировки скорости расширения Вселенной с помощью роёв странствующих звёзд». Пробежав глазами несколько абзацев, Левшов недоуменно посмотрел на Инспектора:

— Принудительное искривление пространственно-временного континуума посредством концентрации роёв странствующих звёзд и строительства с их помощью супер-чёрных дыр… Я ничего не понял. Какие странствующие звёзды?

— Вот так всегда! — вздохнул Инспектор, забирая у Левшова книгу и ставя её обратно на полку. — Захочешь поделиться, а столкнёшься с полным непониманием!

2.10. Инцидент в коридоре

Когда они вышли в коридор, случился странный инцидент. Всё выглядело так, как будто кто-то внезапно остановил киноплёнку: Инспектор и Примечание Переводчика вдруг застыли неподвижно, на полуслове, с открытыми ртами, и на полушаге, с поднятыми в совершенно неустойчивом положении ногами. Левшов ещё не успел придти в себя от этого странного зрелища, как вдруг почувствовал, что кто-то тянет его сзади за рукав. Позади стояла неизвестно откуда взявшаяся девица с пламенно-рыжей причёской, в мини-юбке и кофточке с огромным декольте. Оглядываясь по сторонам, девица стала быстро засовывать Левшову в карманы какие-то листовки, торопливо приговаривая:

— У нас очень мало времени! Они не скажут тебе всей правды! Товарищ, прочти листовку! Там — правда! Только все вместе мы сможем одолеть владычество Технокосма! — Внезапно пламенная революционерка остановилась, как бы прислушиваясь к чему-то: — Всё! Кажется, меня засекли. Товарищ, вливайся в ряды борцов с тирани… — Замерев на полуслове, какую-то долю секунды она тоже застыла в неподвижности, а затем её изображение начало рассыпаться и по частям исчезать, словно растворясь в воздухе. Последними исчезли ярко накрашенные губы.

— Приношу свои извинения за этот маленький инцидент, — сказал вновь оживший Инспектор. — Будучи очень сложной компьютерной системой, Технокосм не может быть стопроцентно защищён от компьютерных вирусов. Но, как Вы сами смогли убедиться, у нас их вылавливают очень быстро.

— Это был вирус?! — воскликнул Левшов. — Но она же выглядела как настоящий человек, так же, как Вы!

— Очевидно, вирусу удалось проникнуть в наши базы данных о земной цивилизации, перехватить входной поток Переводчика и направить через него свой выходной поток данных.

— Но кто же сочиняет такие сложные вирусы?

Лицо Инспектора помрачнело:

— В таких случаях у нас есть только один подозреваемый — Империя Странствующей звезды. Это наша вечная головная боль.

2.11. Империя Странствующей звезды

— Пятьсот миллионов лет тому назад цивилизация, которой впоследствии суждено было стать основой Империи, не представляла из себя ничего особенного — рядовая примитивная цивилизация с весьма низким показателем (около трёх баллов) по шкале «конкуренция–сотрудничество», притом запертая на своей планете мощным гравитационным полем этой планеты и потому не представлявшая для Технокосма никакой угрозы. Во всяком случае, так казалось тогда. Это теперь учёные всего Технокосма проводят регулярные конференции и семинары, на которых пытаются выяснить, кто виноват, кто проглядел будущую угрозу и как вообще могло произойти всё то, что произошло впоследствии. А тогда эту агрессивную цивилизацию просто оставили загнивать в её собственном гравитационном колодце. И хотя среди учёных до сих пор нет единого мнения относительно того, что именно тогда произошло, большинство всё же сходятся на том, что в те времена в Технокосме ещё не было чётко прописанных правил и процедур режима секретности при контактах с агрессивными цивилизациями. (Собственно говоря, один из основных докладов, прочитанных на последней конференции, так и назывался: «Последствия контакта с Империей как решающий фактор в становлении режима секретности Технокосма»). Практически все исследователи согласны, что тогда произошла утечка информации из технической библиотеки Технокосма. Прото-Империя каким-то образом выкрала информацию о технологиях преодоления гравитационного барьера.

Выйдя в космос, эта агрессивная цивилизация пошла по эволюционному пути, принципиально отличающемуся от пути Технокосма. Цель Технокосма — обеспечить выживание Разума во Вселенной, и вся его структура подчинена этой задаче. Цель Империи была совершенно другой — обеспечить тотальный контроль над соседними цивилизациями, и распределённая структура Технокосма, с её огромными временными задержками при передаче информации от одной звезды к другой, была для этой цели совершенно непригодна — эффективный контроль и управление невозможны при многолетних задержках в контуре обратной связи. Империя пошла другим путём. Среди украденных ею секретных материалов была технология «странствующей звезды». Это была перспективная разработка Технокосма, первоначально предназначавшаяся для создания локальных концентраций масс во Вселенной с целью корректировки кривизны пространства-времени. Идея состояла в том, чтобы использовать содержащуюся в звезде ядерную энергию для перемещения звезды в пространстве. Упрощённо говоря, с помощью очень сложной системы самоподдерживающихся вихревых потоков плазмы, наводимых в теле звезды специальными генераторами, создавались электромагнитные поля, которые превращали звезду в ракету, извергающую с огромной скоростью поток плазмы. Этот поток создавал реактивную тягу и приводил звезду в движение.

Империя превратила это изобретение в транспортное средство. Она дополнила странствующую звезду планеторакетами — массивными холодными небесными телами, получавшими разогнанную горячую плазму со звезды по постоянной трубе из электромагнитных полей. Эта плазма использовалась как рабочее тело для реактивного двигателя, позволявшего планеторакете маневрировать в космическом пространстве неподалёку от звезды.

Гравитационное поле таких планеторакет использовалось для перемещения обитаемых планет. Установить реактивные двигатели на самой обитаемой планете невозможно, поскольку вызванные ими ускорения могут привести к землетрясениям, наводнениям и даже срыву атмосферы. Но когда обитаемая планета перемещается под воздействием гравитационного поля планеторакеты, любая её часть движется с одинаковым ускорением, что позволяет избежать нежелательных последствий (при условии, что планеторакета достаточно велика и удалена от транспортируемой планеты, так что можно пренебречь приливными эффектами).

Эта технология позволяла быстро перемещать на дальние расстояния звезду с целой свитой обитаемых планет — расстояния в десятки световых лет преодолевались всего лишь за сотни лет пути, а благодаря релятивистским эффектам (так называемому «парадоксу близнецов») перелёт на межзвёздные расстояния для самих путешественников казался ещё более коротким. Но при этом Странствующая звезда расходовала содержащиеся в ней запасы ядерного топлива с огромной скоростью. Запасы, которых в обычных условиях должно было хватить на миллиарды лет стабильного свечения звезды, сжигались за один перелёт от звезды к звезде. Поэтому, как только Странствующая звезда оказывалась в окрестностях очередной обычной «неподвижной» звезды, она заправлялась от неё ядерным горючим — выкачивала из неё всё, что пригодно для поддержания ядерной реакции. А в некоторых случаях, когда ядерное горючее в Странствующей звезде оказывалось практически на нуле, Империя просто переносила генераторы поля с израсходованной звезды на новую, и тогда та становилась Странствующей звездой. В любом случае, после такой встречи на месте обычной звезды, которая могла бы гореть ещё миллиарды лет, оставалась лишь куча холодного шлака.

Если обнаруживалось, что у неподвижной звезды были планеты с цивилизацией, Империя просто присоединяла эти планеты к свите планет Странствующей звезды. Постепенно эта свита разрасталась, и к настоящему времени в состав Империи входит уже более тридцати различных цивилизаций, каждая на своей планете, причём планеты эти расположены на ничтожных по космическим меркам расстояниях друг от друга — не более нескольких десятков световых минут. Перелёты на ракетах между планетами занимают не более нескольких дней пути, наместники и войска легко могут перемещаться из метрополии в колонии и между различными колониями, и таким образом цивилизации, основавшей Империю, удалось обеспечить полный контроль над подвластными ей цивилизациями.

Цивилизации, попавшие под владычество Империи, оказываются лишены возможности вступить в Технокосм и приобщиться ко всей мудрости Вселенной. Они не могут бесконечно копировать себя и распространять свой разум на всю Вселенную через каналы Технокосма, а значит, их бессмертие оказывается под угрозой — достаточно один раз неправильно рассчитать параметры полей, генерируемых в Странствующей звезде, и гигантский взрыв неизбежен. Достаточно один раз неверно проложить маршрут Странствующей звезды и провести её вблизи сверхновой в момент взрыва — и всё живое на планетах свиты будет сметено. Но Империю не интересуют Знание и Бессмертие — её волнуют только Власть и Воинская Доблесть. И ради этого она готова пожертвовать чем угодно.

Нельзя сказать, чтобы Империя представляла собой огромную проблему для Технокосма. Да, она впустую растрачивает энергию звёзд, которую Технокосм мог бы использовать гораздо более рационально, она не даёт вступить в Технокосм цивилизациям, которые могли бы внести свой вклад в копилку его знаний, засылает вирусы, нарушает работу каналов связи, но всё это для такой махины, как Технокосм, не более чем укусы назойливого комара.

В конце концов они сами себя погубят. Они не ищут бессмертия, они ищут героической смерти, соответствующей их пониманию воинской доблести. Нам остаётся только ждать, когда это произойдёт, — так Инспектор закончил свой рассказ об Империи Странствующей звезды.

Левшов машинально сунул руку в карман и только тут обнаружил, что листовки, засунутые в него «пламенной революционеркой», никуда не делись.

— Вы позволите? — спросил Левшов, указывая на листовку.

— Разумеется. Раз это в Вашем кармане, значит, информация была адресована лично Вам. Если Вы хотите это прочесть, мы не можем Вам воспрепятствовать.

В листовке содержался следующий текст:

Левшов кончил читать и вопросительно взглянул на Инспектора:

— Это правда?

— Видите ли, Директива 815 была принята в порядке реагирования на возникновение Империи Странствующей звезды и на практике применялась только один раз — к Цивилизации № 4875. И это притом, что за период существования Директивы нами было открыто около полутора тысяч цивилизаций с показателем ниже пяти баллов. Цивилизация № 4875 представляла собой совершенно особый случай. Наши компьютерные модели показывали, что если мы не вмешаемся, то с вероятностью 96% в течение следующей пары тысяч лет эта цивилизация превратится в ещё одну империю странствующей звезды.

— Но ведь одна такая империя уже существует, и ничего особо страшного, как я понимаю, не произошло. Где одна, там и две. Зачем же было поступаться принципами?

— Во первых, никаких принципов у нас нет. Принципы нужны лишь тем разумным существам, которые вынуждены использовать свой разум для того, чтобы бороться с собственной агрессивностью и жадностью.

Тут в разговор встрял Примечание Переводчика:

— В цивилизациях с показателем выше семи баллов агрессивность и жадность практически полностью отсутствуют, а потому в их языках отсутствует даже само слово «принципы». При переводе слова «принципы» на их языки приходится почти дословно повторять очень сложную и длинную описательную конструкцию на Интрагалакте, которая приблизительно звучит как «ингибиторы асоциальных инстинктов, реализованные на уровне второй сигнальной системы и выраженные в форме логически формализованных правил поведения».

Инспектор отмахнулся от Примечания Переводчика, как от назойливой мухи, и продолжил:

— Вы не понимаете. Одна Империя Странствующей звезды — это мелкая неприятность. Две таких империи — это вселенская катастрофа и конец света в самом буквальном смысле слова. Пока у Империи Странствующей звезды нет конкурентов, у неё нет и стимулов к развитию и она находится в состоянии застоя. Но как только у неё появится конкурент, между ними начнётся гонка вооружений. Наши компьютерные модели показывают — всего лишь за полмиллиона лет гонки вооружений они должны будут изобрести оружие, которое позволит аннигилировать всё вещество во Вселенной. Это будет конец всего. Допустить возникновения второй империи странствующей звезды нельзя. Мы действовали в рамках самозащиты.

И это неправда, что в той цивилизации погибли все до единого. Среди населения имелось нормальное распределение различных черт поведения, в том числе было некоторое количество индивидуумов, хотя и небольшое, неагрессивных и вполне способных к сотрудничеству. Этих мы спасли — склонировали их сознания, и они уже восемьдесят миллионов лет живут в Технокосме и вполне к нему адаптировались. Если хотите, можем для вас организовать с ними встречу. Но большинство не поддавалось спасению. Спасти агрессивных и жадных невозможно по определению — они запрограммированы на самоуничтожение. Они бы, в конце концов, уничтожили друг друга и без нашей помощи — посмотрите статистику: почти треть из открытых нами когда-то цивилизаций с показателем ниже пяти баллов сегодня значатся как вымершие, и мы абсолютно не приложили к этому никаких усилий. Некоторые погибли, самостоятельно изобретя нанотехнологии. Вообще говоря, переход к нанотехнологической эре очень опасен для агрессивных цивилизаций, большинство из них так и не преодолевает того, что мы называем «нанотехнологическим барьером», и гибнет. Некоторые уничтожили себя другими способами — кто-то баловался атомным оружием, кто-то биологическим, кто-то устроил себе всепланетную экологическую катастрофу. Цивилизация № 4875 тоже, в конце концов, погибла бы в результате внутренних причин без нашего вмешательства, но в данном конкретном случае она грозила унести с собой в могилу всю Вселенную. Поэтому мы сочли необходимым слегка подтолкнуть процесс их саморазрушения, чтобы он прошёл до того, как они станут опасны для окружающих.

Наше вмешательство было минимальным. Обычно мы не раскрываем факта своего присутствия агрессивным цивилизациям (т. е. цивилизациям с баллом ниже пяти). В данном случае мы просчитали ситуацию и решили пойти на открытый контакт. Они попросили открыть им секрет нанотехнологий. Обычно мы не передаём технологии агрессивным цивилизациям. В данном случае мы дали им в точности то, что они попросили, потому что мы знали, чем это кончится. Мы промоделировали динамику их развития, и увидели, что если дать им возможность изобрести нанотехнологии самостоятельно, без нашего вмешательства, то в ходе разработки нанооружия они успеют также изобрести и достаточно эффективную защиту от него и с вероятностью 85% сумеют преодолеть нанотехнологический барьер и выйти к эпохе глобального космоинжиниринга, а оттуда уже рукой подать до создания странствующей звезды. Поэтому мы передали им чертежи и образцы наномашин. На следующий же день по всей планете появилось пять или шесть лабораторий, занимавшихся модификацией наших образцов в военных целях. Но они даже не успели начать войну друг с другом. Через пару месяцев в одной из лабораторий произошла утечка — одна модифицированная саморазмножающаяся наномашина просочилась наружу. Всего один экземпляр. Ещё через месяц планета была уже мертва. После этого нам потребовалось ещё три миллиона лет, чтобы вычистить эту планету — наши наномашины перебрали там буквально каждую песчинку, чтобы убедиться в том, что модифицированных машин больше не осталось. Сейчас там расположен обычный узел Технокосма.

— Вот и ответ на интересующий меня вопрос, — сказал Левшов. — Вы не хотите вступать с нами в контакт, следовательно, вы присвоили нашей цивилизации балл ниже пяти.

— А Вы бы предпочли, чтобы мы вступили с вами в контакт и передали вам секрет нанотехнологий?

На несколько секунд воцарилось гробовое молчание.

— Впрочем, я шучу, — сказал Инспектор. — На самом деле земной цивилизации ещё не присвоен конкретный балл, хотя я и не удивлюсь, если, в конце концов, он окажется ниже пяти. Впрочем, не будем забегать вперёд. Дождёмся решения комиссии. Кстати, заседание должно вот-вот начаться.