Тайная семья

УЧЕНЫЙ СОВЕТ

Заседание комитета шло третий час, когда король, не в силах более сдерживаться, наконец чихнул.

Несмотря на монарший спазм, его превосходительство сэр Родерик не прервал речь. Стоя у дальнего конца стола, перед занавесом из красного бархата, что закрывал окна и царивший снаружи холод, стоявший в этот зимний полдень, сэр Родерик слегка подался вперед, прижимая к тощей груди бумаги и покачиваясь вперед-назад в ходе своего выступления. Невыразительность его манер была под стать вызывающему удивление отсутствию всякой пигментации кожи и волос; потупив глаза, он изливал бесконечный поток слов: выдержки из отчетов разных полицейских чинов, сотрудников разведки и внештатных агентов — всех тех, кто держал на должной высоте его уровень информированности.

— Прошу прощения. — Слуга развернул чистый льняной носовой платок перед самым монаршим носом. Джон Фредерик моргнул, морщась от неприятного ощущения. — Ап-чхи-и! — Хотя король еще не достиг среднего возраста, нездоровый цвет лица и растущий объем талии уже давали повод для беспокойства его терапевтам и аптекарям.

Сэр Родерик умолк, ожидая королевского кивка. Воздух в комнате был спертым, пропахшим мебельной мастикой и с легким запахом горения негромко шипящих газовых ламп.

— Ваше величество?

— Минуту. — Джон Фредерик, милостью Божьей император Новой Британии, а значит и правитель зависимых территорий и стран, взял свежий платок и дал знак конюшему удалиться. На лицах присутствующих отразилось беспокойство. Король глубоко вздохнул, стараясь победить зуд в носоглотке. — A-а. Так на чем мы остановились? Сэр Родерик, вы уже достаточно долго занимаете наше внимание… Садитесь, мы еще вернемся к вашим сообщениям. Лорд Дуглас, упомянутые вами беспокойные настроения среди народных масс очень тревожат меня. Если с последствиями неурожая зерна не удастся справиться за лето, как предсказывают ваши достопочтенные коллеги, — последовал кивок в сторону лорда Скоци, министра сельского хозяйства, — то осенью это даст сильные козыри всякого рода болтунам и эмансипированным особам. Есть ли вообще риск внутреннего кризиса?

Лорд Дуглас пригладил морщинистой рукой редеющие волосы, обдумывая ответ.

— Как ваше величество, вне всяких сомнений, осведомлены… — Он сделал паузу. — Я надеялся обсудить это после того, как мы выслушаем соответствующее сообщение сэра Родерика. Позволено ли мне будет испросить вашего снисхождения? — И, получив королевский кивок, он повернулся. — Сэр Родерик, могу я просить вас очень коротко охарактеризовать внутреннюю ситуацию?

— Разрешите, ваше величество? — Сэр Родерик откашлялся и обратился к собранию. — Ваше величество! Мои достопочтенные друзья! Внутренняя ситуация довольно стабильная, но число оппозиционных выступлений в провинциях растет. Только за последний месяц королевская полиция раскрыла и задержала две группы этих уравнителей и выявила три нелегальные типографии — одну в Массачусетсе, одну в Новых Провинциях вашего величества и одну в самом Нью-Лондоне. При этом выведем за скобки обычное недовольство в колониях и доминионах. — Над столом пробежал шепот: уже давно ни для кого не было секретом, что при полном попустительстве властей подпольная пресса в столице способна печатать все, что заблагорассудится, — разумеется, кроме наиболее грязных клеветнических слухов и подстрекательских воззваний уравнителей с призывами к мятежу. Однако до проведения рейдов и облав пока не дошло: обстановка должна была всерьез ухудшиться, чтобы полиция получила соответствующие полномочия. — Довожу до вашего сведения, что благодаря успешно проведенной полицейской операции предотвращен взрыв в Западном летнем дворце в Монтеррее… Я предпочел бы не обсуждать это на открытом заседании кабинета, пока мы не приняли решения относительно общей ситуации. Кто-то или что-то побуждает уравнителей к активности, и ходят слухи, что смазывают колеса измены и предательства французские ливры. Несомненно, для устройства ведущих подрывную деятельность типографий или покупки взрывчатых веществ требуются немалые деньги, и они должны откуда-то поступать.

Сэр Родерик сел, а со своего места поднялся лорд Дуглас.

— Ваше величество, должен заметить, что, если эта подрывная деятельность направляется из-за моря, то на фоне повышения цены на хлеб и введения новых налогов и пошлин, усугубляемых вспышками новых истерических разглагольствований уравнителей, последствия могут оказаться непредсказуемыми. Необходим доступ к финансовым резервам Форта Виктория, для использования их на любом из побережий. Кроме того, следует заручиться поддержкой воинских частей в каждом парламентском округе.

— Ну хорошо. — Король нахмурился, наморщил лоб, будто вновь готовился чихнуть. — Так мы должны быть готовы применять подобные меры или нет? — Он наклонился вперед в своем кресле. — Впрочем, я хочу услышать больше мнений по этому вопросу, особенно насчет того, откуда эти доморощенные язвители нашей власти получают финансирование. Мне кажется, что, если бы нам удалось отрезать этот источник, а также, к удовлетворению нашей элиты, продемонстрировать участие дофина в решении текущих проблем, это определенно послужило бы ко благу. Лорд Дуглас?

— Безусловно, ваше величество. — Премьер-министр бросил взгляд на своего министра по особым поручениям. — Сэр Родерик, если не возражаете, вы могли бы взять это под свой контроль?

— Разумеется, милорд. — Министр поклонился монарху. — Как только у нас будет нечто более весомое, чем слухи и подозрения, я немедленно доложу вашему величеству.

— А теперь не могли бы мы вернуться к плану мероприятий? — предложил премьер-министр.

— Непременно. — Король кивнул в знак согласия, и лорд Дуглас откашлялся, прежде чем зачитать следующий вопрос повестки дня затянувшегося послеобеденного заседания. Это собрание во всех отношениях, помимо приступов чихания, выглядело как вполне обыденное заседание Имперского комитета по делам разведки под надзором его императорского величества Джона IV, короля Новой Британии и доминионов, во дворце Брансвик, на Лонг-Айленде, на заре двадцать первого века.

Время распорядится иначе…

По другую сторону бурных финансовых потоков, в двухстах милях и словно бы в двух тысячах лет от двора короля Джона, если пользоваться критериями исторической дивергенции, в некоем офисе шло другое заседание.

— Перестрелка? — Герцог слегка возвысил голос, обычно холодно-расчетливый, покинул кресло и начал мерить шагами пространство своего кабинета. Из-за коротко подстриженных седых волос и безукоризненно скроенного темного костюма его можно было ошибочно принять за банкира-инвестора или владельца дорогого похоронного бюро — но внешность всегда чрезвычайно обманчива. Герцог, глава службы безопасности Клана, был каким угодно, но только не безобидным. Он задержался под двумя палашами, подвешенными на стене над круглым, сильно побитым щитом. — В летнем дворце? — Его тон становился все жестче. — Трудно поверить, что там могли допустить подобное. — Он перевел взгляд на палаши. — Кто официально был ответствен за ее охрану?

Секретарь герцога — хранитель всех его секретов — откашлялся.

— Разумеется, Оливер, барон Хъёрт. Он отвечает за благополучие всех находящихся под его кровом. Согласно вашим указаниям я обратился к нему с просьбой обеспечить безопасность леди Хельги. — Минутная пауза, чтобы смысл сказанного был полностью понят. — Что именно он сделал и как выполнил ваши распоряжения, требует отдельного расследования.

Герцог перестал расхаживать и остановился перед широкими венецианскими окнами, которые смотрели на долину, раскинувшуюся под замком. Густо заросшая лесами и, как казалось, почти лишенная людских поселений, долина, обрамлявшая реку, тянулась до самого побережья, определяя северную границу раскинувшегося здесь, по соседству с Нордмарктом, королевства Грюнмаркт.

— А леди Ольга?

— Протестует в самых энергичных выражениях, милорд. — Секретарь слегка пожал плечами, его лицо оставалось бесстрастным. — Я послал Роланда сопровождать ее лично, чтобы гарантировать должную защиту. Но что еще хуже, на телах нападавших нет никаких идентифицирующих их признаков. Ни татуировок, ни каких-либо указаний на то, кем они были. И это не Клан. Но оружие и оборудование у них было явно с той стороны, и я… потрясен, что леди Ольга всего лишь с помощью нашей беглянки сумела пережить этот инцидент.

— Наша беглянка — моя племянница, Матиас, — напомнил герцог секретарю. — Женщина довольно незаурядная. — Его лицо напряглось. — Я хочу получить образцы ткани, фотографии — все, что ты можешь разыскать. Для оперативной бригады. Поручи им поработать на той стороне, пусть просмотрят базы данных ФБР по разыскиваемым лицам. Потяни за все нити, какие только найдешь, но я хочу знать, кем они были и на кого работали. И как проникли туда. Ведь предполагается, что дворец надежно защищен безопасным «двойником». Почему на поверку вышло иначе?

— A-а. Я уже разобрался с этим. — Матиас ждал.

— Ну и что же? — Герцог сцепил руки.

— Около трех лет назад баронесса Хильдегарда приказала нашим агентам на другой стороне — обычная холдинговая компания — освободить часть этого безопасного сооружения-двойника для принадлежащей Клану второстепенной транспортной компании, которую сама же и учредила. Все это было сделано открыто и гласно, об этом сообщили на очередном собрании в честь праздника Белтейн — и получили одобрение полного состава комитета, но год спустя транспортная компания переехала в более подходящее помещение и, в свою очередь, сдала помещение в субаренду. Его отделили от исходного таможенного склада стеной и преобразовали в склад краткосрочной аренды, при этом открытый для широкого доступа. Часть этого склада совпадала с Новой Башней, и в результате некоторые комнаты западного крыла дворца остались без защиты. Хельге недоставало знаний, чтобы распознать необычность этого места, и большая часть отведенных ей покоев была практически открыта с другой стороны для нападения «путешественников между мирами».

— А где же был Оливер, барон Хъёрт, пока все это происходило? — с обманчивой мягкостью спросил герцог. Оплошность при защите с помощью здания-двойника, гарантирующей, что дворец физически сопоставлен в другом мире безопасной территории, куда не имеют доступ посторонние путешественники между мирами, как, например, враждующие члены Клана, — не была случайной. Особенно принимая во внимание кровную вражду и гражданскую войну, унесшей всего несколько десятилетий назад трех из каждых четверых членов шести семей.

— На мой взгляд, он был чрезмерно озабочен расходами на восстановление крыши. — Матиас вновь пожал плечами, на этот раз едва заметно. — Возможно, даже знал. В конце концов, какое значение имеет безопасность, если здание проседает?

— Возможно? — Герцог нахмурился. — Этот скользкий проныра Оливер — в кармане у баронессы Хильдегарды, поверь мне. По-твоему, то, что они оба могут отрицать свою причастность к покушению, и то, что Хельга — Мириам, как она называет себя, — оказалась лицом к лицу с убийцами, неудачное совпадение? Как удобно, почти оскорбительно. Баронесса теряет бдительность, становится слишком небрежной… Нам следует преподать ей урок.

— А каковы распоряжения относительно вашей племянницы, милорд? Поскольку она, похоже, сбежала, как когда-то ее мать, на нее можно возложить главную вину в связи с нарушением договора…

— Нет, в настоящий момент в этом нет нужды. — Герцог медленно вернулся к столу, его лицо кривилось от ломоты во всех суставах. — Пусть пока делает что хочет. — Он опустился в кресло и уставился на Матиаса. — Я ожидаю скорых вестей о ее передвижениях. Она не пыталась войти в контакт?

— С нами? Я о таком ничего не слышал, милорд. — Матиас поднял руку и почесал нос. — А как вы думаете, что она станет делать?

— Что я думаю? — Герцог открыл рот, будто собрался рассмеяться. — Она ведь не тренированный профессионал из службы безопасности, сынок. Она может делать что угодно! Но она вполне подготовленный журналист, специалист по расследованиям, и, если верна своим инстинктам, начнет «копать». — Он заулыбался. — И мне действительно интересно, что она обнаружит.

Тем временем в городе под названием Бостон, в стране под названием Соединенные Штаты Америки происходило нечто любопытное.

— Знаешь что? — спросила Полетт. — Когда я советовала тебе обзавестись оружием, я, говоря откровенно, не ожидала, что ты именно так и сделаешь. — Она поставила полупустую кофейную чашку. Под глазами у Полетт темные круги, но в остальном она, как всегда, опрятна и подтянута, ни один волосок не выбивался из прически. Что, как отметила Мириам, по-прежнему делало ее чуть-чуть похожей на помощника юриста: невысокая, темная, напоминавшая итальянку.

Мириам покачала головой. «Научиться бы собирать все воедино так, как это умеет она», — подумалось ей.

— Ты сказала… цитирую: «Как твой юрисконсульт, предлагаю тебе запастись оружием и уматывать». Верно? — Мириам устало улыбнулась Полетт. Сама она к кофе не притронулась. Когда она появилась в доме у этой женщины с Бриллианой д’Ост на буксире, спад напряжения погнал ее в туалет. Острота Полетт была неудачной — менее суток назад Мириам действительно убила человека в целях самообороны, и теперь все окружающее начинало казаться ей на самом деле грязными и безнравственными.

— Что значит «твой юрисконсульт»? — спросила с дивана настороженная и внимательная Брилл, блондинка лет девятнадцати-двадцати, все еще ошеломленная своим присутствием в другом мире.

— Ну, я-то всего лишь юрист без диплома. Просто на тот случай, если ты забыла, Мириам. Мне еще предстоит пару лет учиться, прежде чем меня допустят к экзамену на адвоката.

— Но ты записалась на курс, как я просила? Это хорошо.

— Да, хорошо. — Полетт поставила пустую чашку. — Тебе обязательно вновь куда-то соваться? Просто хотелось бы знать, в чем я участвую.

— На самом деле нет, но… — Мириам бросила взгляд на Брилл. — Послушай, есть вещи поважнее. Вот эта молодая леди — Бриллиана д’Ост. Она вроде как нелегальная иммигрантка: ни документов, ни свидетельства о рождении, ни биографии. Ей нужно где-то остановиться, пока мы не закончим кое-какие дела там, откуда она родом. Она не вполне уверенно чувствует себя здесь… Вчера вечером она впервые в жизни увидела лифт, сегодня утром — поезд.

Полетт вскинула бровь.

— Та-ак, — протянула она. — Пожалуй, я могу понять, какие это может создавать трудности.

— Я умею читать и писать, — вмешалась по собственной инициативе Брилл. — И говорю по-английски. И смотрела «Династию» и «Роб Роя». — Она с восхищением добавила: — А еще «Крестного отца» — любимое кино герцога! Его я смотрела три раза.

— Гм-м. — Полетт оглядела ее с ног до головы, а затем посмотрела на Мириам. — Это твоя проблема?

— Да, — сказала Мириам. — Плюс ее семья. Они хотят вернуть ее обратно. И могут проявить большую жестокость, если найдут, так что ей требуется некоторая анонимность. Все ее имущество — то, что на ней. И вот это. — Она протянула Полетт листочек бумаги. Та бросила на него взгляд, затем подняла вторую бровь и посмотрела более внимательно.

— А он действителен? — Она придержала чек.

— Без ограничений. — Мириам кивнула. — По крайней мере до тех пор, пока герцог Энгбард не закроет предоставленную мне кредитную линию. У тебя все бумаги готовы на подпись? Прекрасно. Вот что мы сделаем: откроем для нашей компании банковский счет. Я внесу в уставный фонд эти пятьдесят тысяч. Мы зачислим тебя в штат как наемного служащего, ты подпишешь контракт, я выпишу тебе чек на первую зарплату — восемь тысяч, которые покроют только первый месяц — и премию, дополнительные десять тысяч. После чего ты возвращаешь в компанию подписанный чек на те же самые десять тысяч, выкупая долю, и я делаю тебя управляющим компании. Улавливаешь?

— Ты хочешь видеть меня директором? — Полетт внимательно наблюдала за ней. — Ты уверена?

— Я вполне доверяю тебе, — просто сказала Мириам. — И мне действительно нужен по эту сторону «стены» кто-то, имеющий право подписывать документы и ведущий дела в мое отсутствие. Я вовсе не шутила, когда рассказывала тебе об основании этого предприятия, Поли. Оно, вероятно, будет очень крупным.

Полетт с сомнением уставилась на банковский чек на сумму пятьдесят тысяч долларов.

— Деньги, на которых кровь.

— Кровь гуще воды, — заметила Брилл. — Почему вы не хотите взять их?

Полетт вздохнула.

— Сказать ей? — спросила она Мириам.

— Пока не надо. — У Мириам был задумчивый вид. — Но несколько дней назад я пообещала себе, что любое мое начинание будет чистым. Этого достаточно?

— Да. — Полетт направилась к кухонной двери, затем задержалась. — Бриллиана? Будет прилично, если я стану называть тебя Брилл?

— Наверняка! — Девушка лучезарно улыбнулась.

— Ага. Ну, гм, вот это кухня. Я собиралась сварить свежий кофе, но подумала, раз ты поживешь здесь некоторое время, следует показать тебе, что к чему и как не… — Она взглянула на Мириам. — У них есть электричество? — Мириам выразительно покрутила головой. — О боже мой! Ну хорошо, Брилл. Первое, что тебе необходимо усвоить по поводу кухни, это как остаться невредимой. Понимаешь, здесь все работает от электричества. Это нечто вроде…

Мириам достала пачку официальных бланков и ручку и отправилась в холл. «Похоже, все движется в нужном направлении, — сказала она про себя. — Полетт квохчет над ней, как курица-наседка». Пройдет пара дней, и Брилл будет знать, как безопасно переходить улицу, спускать воду в туалете и управляться со стиральной машиной. Две недели — и, если Поли не прибьет девчонку, та начнет возвращаться домой из ночных клубов под утро, страдая от похмелья. Если только не решит, что двадцать первый век непомерно тяжел для нее, и не спрячется под гостевой кроватью. Что, поскольку Брилл выросла в мире, который недалеко ушел от позднего средневековья, вовсе не исключено. «Во всяком случае, ничего удивительного в этом не будет; временами этот мир кажется тяжеловатым даже для меня», — с упавшим сердцем подумала Мириам, рассматривая пачку отпечатанных типографским способом бланков для постановки на налоговый учет компании с ограниченной ответственностью в Массачусетсе.

Вечером, после того как Полетт и Мириам посетили банк и открыли счет фирмы и внесли на депозит чек, они уселись за стол на кухне Поли. Пара бутылок красного и запеченный цыпленок довершили программу этого дня и помогли Брилл окончательно успокоиться. Она даже пересилила нервный страх перед электричеством, о котором Поли рассказывала ей в полдень, и смогла освоить выключатели и управление нагревом в электрической духовке.

— Просто удивительно! — сказала она Мириам. — Нет нужды в каменном угле, печка остается горячей столько, сколько нужно, и никакой грязи! А что же делают целыми днями слуги, чтобы зарабатывать на жизнь? Они что, бьют баклуши?

— Гм, — заметила Полетт. Мириам с одного взгляда поняла, что та уже получила самую большую дозу «культурного шока», какой выпадает на долю молодого каторжника, — плечи у нее мелко тряслись. — Здесь, так сказать, есть изъян, Брилл. Где, по-твоему, спали бы слуги в таком доме, как этот?

— Ну, несколько человек могли бы устроиться в той спальне, что ты так любезно предоставила… о-ох. Я должна отработать, как каторжная, свое содержание?

— Нет, — Мириам вмешалась раньше, чем Полетт успела ответить. — Брилл, здесь обычные люди не держат в домах слуг.

— Обычные? Да неужто это… — Глаза Брилл округлились.

Полетт кивнула ей.

— Я и есть этот самый обычный человек, заурядный как дерьмо! — с восторгом заявила она. — Послушай, это хозяйство управляется по такому принципу: устроила бардак — убери сама. Ты видела посудомоечную машину? — Брилл с нескрываемым восторгом кивнула. — Есть и другие «штучки». Даже такой большой дом не нуждается в прислуге. Завтра мы сходим и купим тебе кое-что из одежды… — Она, ища одобрения, взглянула на Мириам. — Потом наберем продуктов на следующий месяц, и я покажу тебе, где все это хранится. Гм, Мириам, это, похоже, затормозит процесс…

— Не имеет значения. — Мириам положила нож и вилку. Полетт, на ее взгляд, не просто перетрудилась, но была на грани изнурения. — Не принимай это слишком близко. Брилл просто необходимо знать, как все здесь функционирует, потому что, если наши дела пойдут так, как я надеюсь, ей предстоит регулярно здесь бывать и заниматься делом. И, надеюсь, она будет работать с тобой. — Она подняла стакан. — Завтра я собираюсь навестить родственника.

— Ты исчезнешь? — спросила Брилл, осторожно опуская стакан.

— Вероятно. — Мириам кивнула. — Но не сразу. Послушай, все, что я говорила раньше, остается в силе — ты можешь отправиться домой, как только захочешь, если срочно потребуется. Для этого нужно только поймать такси, добраться до ближайшего принадлежащего Клану безопасного дома и постучать в дверь. Они должны вернуть тебя назад. Если ты скажешь, что я похитила тебя, там, вероятнее всего, поверят… Я, похоже, уже притча во языцех. — Она устало улыбнулась. — Утром я дам тебе адрес, хорошо? — Улыбка погасла. — Только одно условие. Не вздумай дезертировать, не предупредив об этом прежде всего Поли. Там ничего не знают о ней, а если узнают, могут обойтись с ней неласково… ведь могут? Или нет?

Брилл замялась.

— Понимаю, — сказала она.

— Уверена, что понимаешь. — Мириам осознала, что Полетт наблюдает за ней, прищурив глаза. — Брилл видела, как мой несчастный зад едва не разнесли на куски. Она знает истинное положение вещей.

— Ну тогда ладно. Я имела в виду, что тоже хотела бы поговорить с тобой об этом. — Полетт смотрела уныло. — Что, черт возьми, там случилось?

— Запутанная история. — Мириам покачала головой. — Ну, во-первых, Ольга собиралась убить меня. К счастью, она дала мне шанс объяснить свое поведение — а затем кто-то пытался устроить мне западню, когда я прошлый раз навещала тебя. Возникли нежелательные последствия. Вчера ночью я обнаружила, что мои комнаты нельзя считать безопасными — тяжелый случай. Потом какие-то неизвестные группы пытались уничтожить и Ольгу, и меня, то есть обеих. Причем действовали независимо друг от друга. Есть по меньшей мере две замешанные в этом фракции, а я понятия не имею, что это за новая группа, по чьей милости я оказалась здесь и притащила за собой Брилл… Ведь она слишком много видела.

— Вторая банда? Бог мой, Мириам, ты притягиваешь их, как магнит! Что происходит?

— Если б я только знала! — Она опустошила стакан. — Гм-м. В этом стакане определенно пусто. Дай-ка я это исправлю. — Прежде чем она дотянулась до бутылки, Полетт схватила ее и начала разливать. Ее рука слегка подрагивала. — Я замучилась добираться сюда, вот что я скажу. Едва не свернула шею, переправляя Брилл, потом обнаружила, что какой-то сукин сын заложил на складе мину-ловушку. Перед этим я звонила Роланду, чтобы произвели зачистку — кто-то убил местного сторожа, — но вместо того туда подложили мину.

— Я говорила тебе, что этот проныра в итоге окажется подонком, — констатировала Полетт. — Ведь это его работа, не так ли?

— Нет, не похоже. — Мириам покачала головой. — Все очень запутано, очень. Мы столкнулись в поезде с одним из курьеров Энгбарда, и я передала ему сообщение, которое должно устроить изрядный переполох в курятнике, если это орудует кто-то из его подчиненных. А теперь… ладно. — Из левого кармана она извлекла два медальона. — Найдите разницу.

Полетт шумно выдохнула, наклоняясь вперед, чтобы получше рассмотреть.

— Черт возьми. Вот этот, слева, чуть потускнел… Это твой, верно? Но другой…

— Возьми с полки пирожок. Я сняла его прошлой ночью с первого наемного убийцы. Ему он больше не понадобится.

— Не возражаешь, если я?.. — Полетт взяла в руки два медальона и открыла защелки. Она нахмурилась, созерцая их нутро, затем со щелчком закрыла крышки. — Рисунки отличаются.

— Так я и думала. — Мириам прикрыла глаза.

Брилл уставилась на два серебряных диска так, будто это были бриллианты или самоцветы неизмеримой ценности. Наконец, очень робко, спросила:

— Как же они могут быть разными? Все медальоны Клана одинаковы, разве не так?

— А кто сказал, что этот медальон Клана? — Мириам вновь сгребла их в карман. — Послушайте, сначала я собираюсь хорошенько выспаться. И сильно подозреваю, что зам это тоже необходимо. А утром возьму напрокат машину. Мне бы очень хотелось заглянуть домой, хотя бы ненадолго, чтобы попытаться найти диск, но…

— Нет, не стоит, — сказала Полетт.

Мириам взглянула на нее.

— Я же не дура. Я понимаю, что скорее всего они следят за домом на случай, если я там появлюсь. Это просто минутный порыв. — Она пожала плечами.

— В общем, все не так уж и плохо, — выразила вполне прагматическое предположение Полетт. — Или они забрали диск сразу, когда похитили тебя, — или они его не забрали, и в таком случае ты совершенно точно знаешь, где он. Так почему бы там его и не оставить?

— Я тоже так думаю, — устало согласилась Мириам. — Да, ты права. Там, где он лежит, вполне безопасно. — Она взглянула на Брилл, которая изображала непонимание, пока не заставила себя улыбнуться. — Тем не менее завтра я проведу некоторое время в музее. Затем… — Она взглянула на Полетт.

— О нет. Ты больше не возьмешься за это, — начала та.

— О да. Возьмусь. — Мириам сухо улыбнулась. — Это единственный способ обнародовать эту историю, — ее глаза округлились. — Черт возьми! Совершенно забыла! Мне же нужно сделать статью для Стива… для «Геральда»! Срок сдачи уже приближается! Если я проволындаю, то колонка мне не светит…

— Мириам!

— Да, Поли?

— Почему ты все еще беспокоишься об этом?

— Я… — На минуту Мириам оцепенела. — Наверное, я все еще надеюсь вернуться к прежней жизни, — медленно сказала она. — Это что-то такое, что дает мне силы и что я стараюсь сохранить.

— Верно. — Полетт кивнула. — А теперь ответь: сколько денег на той платиновой карте?

Небольшая пауза.

— Там осталось миллион девятьсот тысяч долларов.

— Мириам?

— Да, Поли?

— Как твой юрисконсульт, я советую: бросай маяться дурью и ложись спать. Завтра можешь думать, писать эту статью или нет, — но я советую: завязывай. Ну, скажем, у тебя грипп или что-то еще. Тогда появится дополнительный день на подготовку к путешествию. Уловила?

— Да, Поли.

— А остальное?

— Что?..

— Допивай вино и закрой рот, дорогая, потому что ты уже как сонная тетеря.

На следующий день Мириам извлекла свой ноутбук, на котором уже появились царапины, и уселась стучать по клавиатуре, а Полетт увела Брилл за покупками. Работа была несложной, к тому же Мириам знала, что собирается написать, а статья отвлекала ее от слишком тяжелых раздумий о будущем. Сильная головная боль не могла повлиять ни на ее компьютер, ни на сеть внешних связей. Поли, несмотря на то, что была на короткой ноге с руководством многих интернет-компаний, не видела смысла тратить деньги на пользование электронной почтой. В конце концов Мириам извлекла свой мобильный и набрала номер дежурного в «Геральде».

— Стива Бло, пожалуйста, — сказала она и принялась ждать.

— Стив. Кто это?

— Стив? Это Мириам. — Она сделала глубокий вдох. — Я по поводу статьи.

— Крайний срок — этот четверг, — пророкотал он. — Нужна отсрочка?

Она резко выдохнула, едва не кашлянув в трубку.

— Нет, нет, я готова отправить тебе электронное письмо с предварительным наброском, посмотри, то ли это, чего ты ожидаешь. Гм, у меня тут начинается интересная жизнь, и я оставляю тебе новый телефонный номер.

— Что-то случилось? — Она так и видела, как он поднимает брови.

— Да. Семейные дела, просто караул. — Она импровизировала на ходу. — Мне нужно присматривать за матерью. Бедняжка — сломала бедро. Тебе нужны мои новые координаты?

— Разумеется. Подожди минуту… Порядок, диктуй.

Мириам передала ему новый адрес электронной почты и телефонные номера.

— Послушай, я перешлю вариант статьи примерно в течение часа. Тебя еще что-нибудь интересует?

— Не сейчас. — В его голосе звучало удивление. — Как раз после нашего последнего разговора нам предложили значительную реорганизацию с последующей полнейшей реконструкцией постраничного плана; но, похоже, та колонка для постоянного обозревателя, о которой я говорил, вполне просматривается. Каждую неделю — обзорная статья по поводу медико-биотехнических инвестиций и о положении дел с венчурным капиталом, как раз твой формат. Могу я подписать тебя на эту работу?

Мысли Мириам бешено метались.

— Сейчас я занята больше, чем когда покинула «Прогнозы инвесторам», однако полагаю, что смогу поучаствовать. Только одно «но»: мне понадобится уведомление за месяц, чтобы я избавилась от прочих дел, и хотелось бы держать в загашнике пару обзорных статей общего характера на случай, если меня отзовут по делу. Я собираюсь в следующем году сделать массу общих материалов. Это не отвлечет меня от работы над текстом, но может привести к срыву сроков, хотя это лишь в крайнем случае. Ты способен пережить такое?

— Подумаю, — сказал он. — Во всяком случае, учту. Но ты ведь профессионал. И сумеешь предупредить меня, если, конечно, это будет возможно, верно?

— Разумеется, Стив.

— Хорошо. Тогда пересылай статью. Пока.

Она на минуту отложила телефон. Глаза застилал туман. «У меня все еще есть настоящая жизнь, — сказала она себе. — Это дерьмо не в состоянии заполонить все вокруг». Она подумала о Брилл, жертве семейных надежд и воспитания. «Если мне удастся расцепить их когтистые лапы, я смогу вернуться, чтобы снова быть настоящей, как прежде. Взаправду. На самом деле». Затем она подумала об остальных. О номере в отеле «Мариотт» и о том, что произошло там. О Роланде и о себе. Может быть.

Она вновь взялась за телефон. Это было легче, чем думать.

Айрис ответила почти моментально.

— Мириам, дорогая? Где ты была?

— Ма? — Весь груз ее тревог и волнений обрушился на нее. — Ты не поверишь, если я расскажу! Послушай, я тут разбираюсь с одной статьей. Это… — Некоторое время она судорожно подбирала подходящую метафору. — Это крупное дело, вроде Уотергейта. Даже, может быть, серьезнее. Но люди, вовлеченные в него, следят за мной. Мне хотелось бы провести какое-то время с тобой, но не знаю, не опасно ли это.

— Интересно. — Она почти слышала, как на другом конце линии скрипят колесики в мозгу ее приемной матери. — Стало быть, ты не заскочишь ко мне?

— Помнишь, что ты говорила мне по поводу «Коинтел-про»,[1] ма?

— Да, вот было время! Когда я была молодой смутьянкой… Боже мой…

— Как отправляли по многим адресам конверты шестого января, перед крахом Второй Коммуны, про пикеты и сидячие забастовки… Разве я не рассказывала тебе, как ФБР прослушивало наши телефонные разговоры? И как мы это обходили?

— Ма. — Мириам вздохнула. — Нет, правда! Весь этот студенческий радикализм уже устарел, разве не понятно?

— Не нужно старить меня, девочка! — Айрис заговорила снисходительным тоном. — Твои неприятности, случаем, не федерального уровня?

— Хотелось бы знать. — Мириам вновь вздохнула.

— Ну тогда ладно. Встречаемся на детской площадке, после бриджа, за час до закрытия. — Щелчок.

Айрис дала отбой, осознала Мириам, уставившись на телефон.

— Ох, боже мой, — пробормотала она. Никогда не пытайся подвергать сомнению способности бывшего активиста «Студентов за демократию» отделаться от слежки. Она негромко хихикнула, скорее самой себе, во власти весьма причудливой комбинации веселья и ощущения вины… веселья при мысли о том, как пожилая еврейка, пятидесяти с лишним лет, страдающая рассеянным склерозом, ускользает от «топтунов» Клана, и вины — шокирующей при мысли, что она могла неумышленно втянуть Айрис во все это. Мириам уже потянулась к телефону, чтобы попросить прощения, сказать, чтобы ни о чем не беспокоилась… но это будет все равно, что размахивать красной тряпкой перед быком. Если Айрис собралась что-то сделать, ни у ФБР, ни даже у федерального правительства нет шанса остановить ее.

Детская площадка. Так Мириам в детстве называла музей. «А можем мы пойти на детскую площадку?» — спрашивала она, второклассница, уже прочитавшая столько, что библиотечные абонементные карточки родителей обрели вкладыши, а Айрис снисходительно улыбалась и водила ее туда, бегать среди витрин с экспонатами и, как правило, раздражать пожилых посетителей, читающих надписи под этими экспонатами, пока Мириам, выбившись из сил, не засыпала под крылом у динозавра. Мгновенно.

И бридж. Айрис никогда не играла в карты. Это должно означать… да. Мост над Чарлз-ривер. Еще одно доказательство, что она имела в виду Музей истории и науки, за час до закрытия. Верно. Мириам радостно улыбнулась, вспоминая вечерние, на сон грядущий, рассказы Айрис о тревожных годах бесконечных преследований ФБР, о временах, когда их с Моррисом вызывали туда для допросов — но при этом ни в чем не обвиняли. Позже, когда Мириам подросла, она поняла, что родители оказались достаточно благоразумны: бросили работу на книжном складе радикалов и стали помогать бездомным еще до того, как твердолобые идиоты начали делать бомбы и объявлять войну Системе. Системе, которая давно уже устала от их рисовки и лишь ворочалась во сне, давя их, как клопов.

Мириам беззвучно присвистнула сквозь зубы и вставила в ноутбук модемную карту сотовой связи, собираясь отправить статью. Возможно, Айрис сможет научить ее некоторым полезным приемам. Учитывая развитие событий, важна любая помощь.

Общий пейзаж — бетон и сталь, уныние и серость под грязно-оранжевым небом. Отблески уличных фонарей отражались от облаков, отяжелевших от обещаний завтрашнего мокрого снега или дождя. Мириам развернула арендованный автомобиль к стоянке и опустила окно, чтобы взять парковочный талон, а затем продолжила движение уже в поисках свободного места. Снаружи было сыро, к ночи похолодало. В конечном счете она нашла свободное место и остановилась. Автомобиль, отметила она, был точно того же серебристо-серого оттенка, что и волосы Айрис.

Мириам завернула за угол и спустилась на пару лестничных пролетов, затем прошла через входные двери прямо в музей. На пешеходную дорожку, рассеивая мрачное настроение Мириам, лился теплый свет. Сегодня, вскоре после полудня, Полетт привела Брилл домой, слегка вздрагивающую. Усовершенствованная цветовая рыночная стратегия современной розничной торговли наконец-то довела Брилл до приступа «культурного шока» — в полном соответствии с ожиданиями Мириам. Они оставили съежившуюся Брилл перед телевизором — по кабелю шли мультфильмы, — и Полетт воодушевила Мириам посетить ближайшую стоянку компании «Эйвис» по прокату автомобилей. И вот теперь…

Мириам толчком распахнула двери и огляделась. Стол дежурного, система безопасности при входе-выходе; с потолка над турникетами свисал огромный управляемый человеком планер, служащие занимались за своими столами… К ней, жужжа моторчиком кресла, подкатила маленькая пожилая дама. Не такая уж и маленькая, не такая уж и пожилая.

— Ты опаздываешь! На тебя не похоже, — проворчала Айрис. — Где ты была?

— Новое? — сказала Мириам, указывая на кресло.

— Да, новое. — Айрис ехидно улыбнулась. — Если хочешь знать, в нем можно обогнать двухлетний грузовой «додж». Если, конечно, знать все пешеходные дорожки в парке и не дать шпикам времени выскочить и догнать тебя на своих двоих. — Она перестала смеяться. — Мириам, у тебя неприятности. А что я тебе говорила по этому поводу?

Мириам вздохнула.

— Прежде всего, не влезай в них и — особенно! — не притаскивай их в дом, — прочитала она по памяти, — никогда не веди войну на два фронта и не начинай сухопутной войны в Азии. Да, я помню. Но проблема в том, что неприятности сами ищут меня. Послушай, а нет ли здесь кофейни за углом, за сувенирной лавочкой?

— Полагаю, я смогла бы тебе помочь — если бы ты рассказала мне, что происходит.

Мириам пошла следом за креслом матери по гулкому коридору, увернувшись от странной семейной группы. Потребовалось лишь несколько минут — и Мириам договорилась насчет кофе и места за столиком достаточно далеко от всех остальных.

— Это все та обувная коробка, — призналась Мириам. Айрис отдала ей обувную коробку, в которой хранились вещи и материалы, имевшие отношение к ее загадочной родной матери, найденной в парке убитой почти тридцать лет назад. Собиравший все эти долгие годы чердачную пыль медальон исправно сработал, «забросив» Мириам в мир, ничуть не похожий на ее собственный. — Если бы ты не отдала ее мне, они не стали бы следить за твоим домом.

— Кто такие, по твоему мнению, эти «они»?

Мириам сосредоточилась.

— Они называют себя Кланом. Существует шесть семей, входящих в этот Клан, и все они связаны вот так. — Она переплела пальцы в своего рода узел и попробовала их расцепить, подкрепляя картину экспериментом. — Оказывается, я… гм… как бы это выразить? Я не еврейская принцесса. А…

— Она была непростой женщиной, — перебила ее Айрис. — Кем-то вроде аристократки, верно? Мириам, чем занимается этот Клан таким секретным, что ты не можешь рассказать, и таким важным, что ты до сих пор нужна им живой?

— Они… — Мириам замолчала. — Если я скажу, тебя могут убить.

Айрис вскинула бровь.

— Думаю, мне лучше знать, — негромко сказала она.

— Но…

— Прекрати оберегать меня! — Айрис махнула рукой на всякие попытки оправдаться. — Ты же всегда плохо относилась к моей постоянной опеке. — Так что, у нас теперь неделя взаимной вежливости? Ты все еще жива, то есть — насколько я тебя знаю — у тебя на них что-то есть. Отсюда следует, что ты можешь позаботиться о своей старой матери. Верно?

— Все не так просто. — Мириам взглянула на мать и вздохнула. — Будь я уверена, что ты в безопасности…

— Помолчи и послушай, девочка. — Мириам осеклась и уставилась на мать. Айрис изучала ее с необычной напряженностью. — Тебе, черт возьми, придется рассказать мне все. Особенно кто тебя преследует, с тем чтобы я знала, кого мне поджидать. Потому что всякого, кто попробует добраться до тебя через меня, разумеется, ждет весьма неприятный сюрприз, золотко. — На минуту глаза Айрис стали холодными как лед и такими же неприятными, как у убийцы в оранжерее двумя днями раньше. Затем ее взгляд смягчился. — Ты — все, что у меня осталось, — тихо сказала она. — Потакаешь капризам старой матери, да? Прошло очень много времени с тех пор, как со мной происходило что-то интересное — во всяком случае, интересное в том смысле, в какой в это вкладывает китайская пословица.

— Ты всегда говорила мне: пустой болтовне не предавайся, — попыталась упрекнуть ее Мириам.

— Болтовня как болтовня. — Айрис улыбнулась. — Держи порох сухим, а союзников — в курсе дела.

— Буду… — Мириам отпила кофе. — Хорошо, — сказала она, облизывая пересохшие губы. — Пересказ займет много времени, но вкратце случилось следующее: я забрала ту самую обувную коробку домой и до позднего вечера даже не прикасалась к ней. Что, скорее всего, было не очень-то верно, поскольку…

Она говорила еще долго, а Айрис слушала, изредка уточняя детали, но по большей части лишь пристально вглядываясь в ее лицо с выражением, представлявшим нечто среднее между сильной заинтересованностью и недоверием.

Наконец Мириам остановилась.

— Вот и все, пожалуй, — сказала она. — Я оставила Брилл у Поли, она присматривает за ней. Завтра я собираюсь взять второй медальон и проверить, работает ли он. Здесь или там. — Она ловила взгляд Айрис. — Ты веришь мне? — почти жалобно спросила она.

— Конечно, верю, детка. — Айрис потянулась вперед и накрыла ее руку своей: старой, хрупкой и бесконечно знакомой. — Я… — Она примолкла. — Я не до конца была честна с тобой, — призналась она. — Я подозревала, что произойдет нечто странное и непонятное, еще до того, как дала тебе эту коробку, но ничего подобного и представить не могла. Похоже, что лучшие времена закончились в ту минуту, как ты начала «обнюхивать» их территорию. Отмывание огромных денег — это как раз подходящий род занятий для этого Клана, и я подозревала… Ну хорошо. Я ожидала, что ты сперва вернешься и расспросишь меня, а уж потом ввяжешься во все это. Может быть, мне следовало предупредить тебя. — Она остро взглянула на Мириам.

— Все в порядке, ма. — Мириам накрыла ладонь Айрис своей.

— Нет, не все, — настаивала Айрис. — Я поступила неправильно! Мне следовало…

— Ма, прекрати.

— Если ты настаиваешь. — Айрис наблюдала за ней со странной полуулыбкой. — Этот второй шнуровой орнамент… Я хотела бы взглянуть на него. Можешь показать мне его как-нибудь?

— Непременно. — Мириам кивнула. — Хотя я не взяла его с собой.

Мать кивнула.

— Что ты собираешься делать дальше?

— Я… — Мириам вздохнула. — Я предупредила Энгбарда, что, если с твоей головы упадет хоть волос, у них будут проблемы. Но теперь объявилась вторая банда, охотящаяся за мной, а у меня нет прямого телефона к их боссу. Я даже не знаю, кто их босс.

— Вот и Патриция тоже так этого и не узнала, — пробормотала Айрис.

— Что ты сказала?

— Подумала, что это очевидно, — попыталась объяснить Айрис. — Если бы она знала, к ней бы не подобрались. — Она покачала головой. — Действительно, дело дрянь, вот что. — На минуту у нее сделался раздраженный и решительный вид — то же выражение Мириам совсем недавно заметила в зеркале. — И оно не закончилось. — Она фыркнула. — Дай мне тот твой секретный номер, девочка.

— Мой секрет… что?

Айрис в ответ усмехнулась.

— Хорошо, адрес до востребования. С тем чтобы мы могли связаться, когда ты отправишься в свои странствия. Ведь ты же хочешь держать мамулю в курсе того, что затевают враги свободы и цивилизации?

— Ма! — Мириам улыбнулась в ответ. — Хорошо, так и быть, — сказала она, записывая свой новый, не разглашаемый, номер мобильного телефона на клочке бумаги и плавно подталкивая его в сторону Айрис.

— Замечательно. — Айрис быстро убрала бумажку. — Этот медальон, который ты нашла… Ты думаешь, он ведет куда-то еще, правда?

— Да. Другого объяснения я не вижу.

— В другой мир, где все, разумеется, будет совершенно иначе. — Айрис покачала головой. — Как будто двух миров недостаточно.

— И эти загадочные убийцы. Не забывай про загадочных убийц.

— Не забываю, — сказала мать. — Из всего, что ты мне наговорила… — Она прищурилась. — Не доверяй там никому. Не только Клану, но и тому, с кем ты спишь. Они все… они похожи… на клубок змей. И тут же скрутят тебя, как только ты вообразишь, что в безопасности.

— Ма. — Мириам начала краснеть от смущения. — Да я и так им не верю. По крайней мере ничего не принимаю близко к сердцу.

— Тогда ты хитрее, чем я была в твои годы. — Айрис натянула перчатки. — Поможешь старухе добраться до дому? Или хотя бы обратно до леса? Ночь холодная, пугающая. Заметь, я могу забыть напялить красную шапочку, но любому волку, который попытается наложить лапы на эту старую дуру, предстоит тяжелое испытание.

РОСТОВЩИК

— Пустой номер, — сказала Мириам, потирая лоб. — На выходе только косоглазие и головная боль, и перед глазами все плывет. Он не работает.

— Может быть, он не работает здесь, — предположила Брилл. — Ведь это другой рисунок?

— Может быть. — Мириам кивнула. — Или, опять же, это другой рисунок и проник сюда с другой стороны. Как знать, куда бы меня занесло, если бы я привела его в действие здесь? — Она помолчала, затем вновь взглянула на медальон. — Может быть, не совсем разумно пытаться «включить» его именно тут, — медленно сказала она. — Мне действительно лучше перейти на другую сторону, прежде чем я попытаюсь воспользоваться им в очередной раз. Если третий мир и впрямь существует, откуда нам знать, что не существует четвертый? Или больше? Откуда нам знать, что, успешно воспользовавшись медальоном дважды, окажешься на том же месте, откуда «отправился в путь»… что при этом начальная и конечная области путешествия остаются неизменными? Здесь возникает больше вопросов, чем ответов, разве не так?

— Да… — Брилл умолкла.

— Ты что-нибудь знаешь? — спросила Мириам.

— Нет. — Девушка медленно покачала головой. — Не знаю… Никто никогда не говорил о такой возможности. Да и зачем она? Это почти как путешествовать между этим миром и другим, не вызывая духов. А проверка нового орнамента-символа не опасна? А если этот рисунок случайно перенесет тебя в другой мир, где подкарауливают дикие животные или бури…

— Кто-то должен испытать его. — Мириам нахмурилась. — Или не должен?

— Тебе следует поговорить со старшими, — предложила Брилл. — Я могу рассказать только то, что слышала от других.

— Ну хорошо. — Мириам вновь потерла лоб. Если медальон работает, то все равно годится как рычаг, чтобы нажать на Энгбарда. — Итак, я просто возьму этот медальон и перейду на знакомую мне другую сторону, а уж потом попробую отправиться туда, откуда пришел его настоящий владелец. И уже там начну испытания.

— А получится? — спросила Брилл.

— Да. От одного перехода у меня раскалывается голова, если не принять таблетки. Полагаю, что сумею сделать два перехода с перерывом в час. Но на той, самой дальней стороне — куда бы этот медальон ни занес меня, я вляпаюсь во что-нибудь сложное, — я окажусь в большой опасности, если потребуется срочно убираться оттуда.

Приступ гипертонии — не тема для обсуждений с Брилл, но Мириам видела, что эта болезнь творит с людьми.

В особенности она запомнила мужчину средних лет, который не давал себе труда следовать диете, назначенной врачом, прописавшим ему древний и весьма сомнительный ингибитор моноаминоксидазы. Он свалился на дне рождения — над сырной доской, со стаканом игристого белого в руке. Мириам была в палате реанимации, когда его доставила скорая помощь: кровь текла у него из носа и глаз. Она все еще была там, когда выключили приборы и выписали справку о смерти.

Она покачала головой.

— Все это требует тщательной подготовки.

Мириам бросила взгляд в окно. С неба цвета разбитой мечты медленно падал снег. Снаружи стоял жгучий холод.

— Что мне необходимо сделать: пересечь «границу», где-то укрыться, отоспаться, а на следующий день предпринять очередной переход, с тем чтобы иметь возможность сбежать обратно, если что-то пойдет не так. Трудность в том, что на той стороне так же холодно, как здесь. И если мне понадобится «бежать» назад, то придется пару дней провести в лесном лагере, да еще зимой, с острой головной болью. Едва ли это удачная мысль. Вдобавок я не все могу взять с собой.

«Когда же вернется Поли? — подумала она. — Поли могла бы помочь».

— Как насчет каретного или почтового двора? — спросила Брилл, как всегда блеснув практической сметкой.

— Каретный… — Мириам смолкла, оцепенев. — Но я не могу…

— Примерно в двух милях по дороге от Форт-Лофстрома есть каретный двор. — Брилл смотрела задумчиво. — Мы оденем тебя, как… э-э… как жену проповедника, приглашенную в деревню на побережье встретиться с мужем в его новом приходе. У твоей двуколки сломалось колесо, и… — Она умолкла. — О-ох. Ты не говоришь на hoh’sprashe.

— Да. — Мириам кивнула. — Не получится, не так ли?

— Нет. — Брилл наморщила нос. — Вот досада! Мы могли бы отправиться вместе, — нерешительно добавила она.

— Думаю, так мы и поступим, — сказала Мириам. — По всей видимости, я играю немую мать, а ты — дочь. Я постараюсь выглядеть старше, а ты, соответственно, моложе. Подумай, может это у нас получиться?

По тому, как медленно кивнула Бриллиана, стало понятно, о чем подумала девушка — и что она не в восторге.

— Могло бы.

— При этом, если я не вернусь, ты останешься одна, близ этого Хеслхолма, понимаешь? — подчеркнула Мириам. — С другой стороны, ты будешь в нужном месте. Сможешь добраться до Форт-Лофстрома и рассказать Энгбарду, что случилось. А он позаботится о тебе, — добавила она. — Просто скажешь, что я приказала тебе уйти вместе со мной. Он это скушает.

— Не хочу обратно, — спокойно сказала Бриллиана. — По крайней мере до тех пор, пока не узнаю больше о вашем удивительном и прекрасном мире.

Мириам так же спокойно кивнула.

— Я тоже не хочу, крошка. А значит, не будем закладывать в условия мое невозвращение, так? Лучше обдумаем путешествие вдвоем, с ночевкой на каретном дворе, а затем пеший переход по дороге до следующего. Только ведь эти дворы стоят в двадцати милях один от другого — довольно длинная прогулка, но ничего. Где-то на этом пути я исчезну, а затем, позже, «догоню» тебя. Мы проводим там ночь, поворачиваем назад — а потом переходим сюда. Как тебе это?

— Три дня? — Брилл выглядела задумчивой. — И ты снова переправишь меня сюда?

— Разумеется. — Мириам с минуту раздумывала. — Пожалуй, я выпила бы еще чаю, — решила она. — А ты?

— О да! — Бриллиана энергично выпрямилась. — Есть бергамотовый «Эрл Грей»?

— Сейчас проверю. — Мириам отправилась на кухню Полетт, передачи и шестеренки в ее голове крутились, как у автомобиля на нейтралке. Она налила в чайник воды, поставила его на плиту, чтобы вскипятить, и начала поиски чая. «Существует же какой-то способ выполнить эту задачу лучше», — думала она. Подлинная проблема заключалась в мобильности. Если бы только придумать, как встретиться с Брилл пятнадцатью милями дальше на той же дороге, не проходя самой этого расстояния… — О-ох, — только и сказала она, когда чайник закипел.

— В чем дело? — спросила Брилл, обнаружившаяся позади нее.

— Это же так очевидно! — сказала Мириам, снимая чайник. — Следовало бы просчитать это раньше.

— Просчитать? Что с тобой?

Мириам залила заварку кипятком.

— Просто фигура речи. Я придумала, что нужно сделать. — Она накрыла чайник крышкой, переставила на поднос и понесла в гостиную. — Проходи.

— У тебя появился план?

— Да. — Мириам пинком захлопнула за собой дверь кухни. — Это просто как апельсин. Меня все время беспокоило, как устроить лагерь в лесу зимой… Точнее, я все заставляла себя думать, как же нам осуществить переход вместе с тобой. И напрасно. Мне следовало думать о том, как я сама могу переместиться туда, где есть убежище, и больше никого не вовлекать в это. Верно?

— Да, в этом есть смысл. — Бриллиана явно сомневалась. — Но как же, если не пешком? Ведь ты не можешь взять с собой лошадь? Давай подумаем… Я, правда, не видела здесь никаких лошадей…

Мириам глубоко вздохнула.

— Брилл, когда вернется Поли, то мы, пожалуй, отправимся за покупками. За горным велосипедом, очками ночного видения, швейной машинкой и кое-какой тканью…

Больше всего всегда досаждали мелочи. В итоге на покупку велосипеда у Мириам ушло два дня. Один день она потратила, засев дома, прочесывая сети Интернета и изучая телевизионные передачи про экстремальный спорт. На второй день она предала себя в руки продавцов самых дорогих спортивных магазинов, в руки людей, одетых в облегающие, кислотно-яркие костюмы — майки и трусы из лайкры (к великому возмущению и удивлению Брилл). Велосипед, который наконец устроил Мириам, оказался складным горным фирмы «Дегон», из хромированных алюминиевых труб. Он был не очень-то легкий, но тридцать фунтов — включая чехол для переноски и набор инструментов — Мириам могла вполне легко перенести через «границу». При этом он не был игрушечным. Это был самый настоящий велосипед для путешествий по горам, который складывался в нечто, помещавшееся в рюкзаке, и, что еще важнее, это нечто само могло не хуже лошади нести ее с полной выкладкой по грязной дороге.

— Что это такое? — спросила Бриллиана, когда Мириам закончила раскладывать байк на застеленном газетами ковре в гостиной Полетт. — Похоже на орудие пытки.

— Да уж. — Мириам, кривясь и морщась, пыталась ключом закрепить седло на удобной высоте. — Я уже много лет не каталась на велосипеде. Надеюсь, что не забыла, как это делается.

— Когда ты сядешь на эту штуку, вероятно, о скромности придется забыть.

— Ну нет, — не согласилась Мириам. — Я буду ездить подальше от чужих взглядов. — Она разобралась с седлом и принялась искать место, предназначенное для инструментов. — Швейцарская армия формировала из людей, которые ездили на этих штуках, полки горной пехоты… а не кавалерию. Они покрывали в день двести миль по дорогам и семьдесят миль по горам. Я не солдат, но считаю, что он позволит мне передвигаться быстрее, чем пешком.

— Тебе еще понадобится одежда, — напомнила Брилл. — И мне. В том, в чем я заявилась сюда, не станешь топать по лесам, да еще зимой! И потом, нельзя допустить, чтобы нас увидели в твоем туристском снаряжении, вздумай мы остановиться, как решили с самого начала, на постоялом дворе.

— Да. Одежда там же, откуда появится и наша машинка. — Мириам указала на другую, тоже большую коробку, занимавшую значительную часть пола. — Думаю, ты вряд ли уже знаешь, как пользоваться оверлоком?

Возня со швейной машинкой заняла остальную часть дня, и Полетт едва не рехнулась, когда, выполнив все поручения и вернувшись, обнаружила в холле Мириам, смазывающую велосипед, и Брилл, ломающую голову над руководством по использованию промышленной швейной машины и кучей выкроек, купленных Мириам.

— Ишь, развели бардак! — упрекнула она их, сбрасывая туфли.

— Да уж. Как «охота» на офис?

— Плохо, — выпалила Полетт. Ее голос изменился: — Офисы! О, у нас такие офисы! Нужно видеть наши офисы, такие прекрасные, что и представить нельзя! Между прочим, давно ты занимаешься бизнесом? Придется заплатить еще и минимальный взнос, если не менее двух лет.

— Гм-м. — Мириам кивнула. — Много?

— Сумму полугодовой ренты, — сдержанно заметила Поли. — За две тысячи квадратных футов вспомогательных помещений, включая погрузочную площадку, и тысячу футов самого офиса, что составляет около тридцати тысяч долларов. Плюс муниципальный налог, канализация, электричество и газ. И за широкополосную сеть связи по твоему выбору.

— Гм-м. — Мириам кивнула своим мыслям и ударила по болтам быстрой фиксации. Велосипед сложился, словно затейливая фигура-оригами, она зафиксировала его в таком наиболее компактном состоянии и зачехлила.

— Какая прелесть, ей-богу, — восхитилась Полетт. — Ты еще не утратила вкус к этим штучкам, в твоем-то преклонном возрасте?

— Не увиливай от темы. — Мириам хмыкнула, перевернула чехол вверх ногами и застегнула молнию. В сложенном виде велосипед тоже создавал трудности. Она могла вполне удобно носить его на спине, но, в общем, только его. Гм-м. — Вернусь через минуту. — Она взгромоздила на плечи чехол с велосипедом, прошла к двери черного хода, открыла ее и оказалась во дворе дома Полетт. — Ну что ж, ничего не поделаешь, — пробормотала она и достала свой медальон.

Спустя полчаса она вернулась в дом уже без велосипеда, плохо держась на ногах, вздрагивая от холода и потирая раскалывающийся от боли лоб.

— Ох, действительно не стоило так спешить, — простонала она.

— Если ты не будешь пить таблетки… — язвительно начала Полетт.

— Нет, нет. — Мириам отмахнулась. — Я взяла с собой таблетки, босс, клянусь. Просто на улице действительно страшный холод.

— Где же ты припрятала велик? — со знанием дела спросила Поли.

— Там, где проходит твоя задняя стена, только на другой стороне, где в этом месте нет ничего, кроме глухого леса. Брр. И вырезала знак на дереве напротив. — Она угрожающе взмахнула ножом. — Его будет нетрудно найти, если мы отправимся прямо отсюда: главной задачей будет добраться до дороги. До ближайшей приблизительно полмили. Лучше всего отправиться утром.

— Это верно, — скептически заметила Полетт. — А теперь относительно аренды…

— Да. — Мириам кивнула. — Послушай, дай мне минут пятнадцать, прийти в себя, и я смогу надеть пальто. Затем мы пойдем и взглянем на это здание. Если с ним все в порядке, мы отправимся прямо в банк и проведем очередную сделку с наличными, с тем чтобы ты могла помахать квитанцией у них перед носом. — Она выпрямилась. — Брилл возьмем с собой. Там рядом магазин театральных костюмов, который полезно посетить: это может чуть-чуть ускорить нашу подготовку. — Ее лицо стало более жестким. — Мне надоело ждать. Чем дольше все это тянется, тем труднее будет объясняться с Энгбардом. Если я не свяжусь с ним в ближайшее время, он может аннулировать мою кредитную карту, чтобы выманить меня на поверхность. Пора отправляться в путь.

Два дня спустя холодное скучное утро застало Мириам в прерывистой дреме, на округлом матрасе, с негромко посапывавшим слева от нее каким-то комком. Она открыла глаза. «Где это я?» — с минуту выясняла она, затем память оживила события предыдущего дня. О-ох. Куча брезентовых мешков перед ее носом образовывала «горб», поднимавшийся около грубой стены из некрашеных досок. Посапывающий комок перевернулся, сталкивая ее ближе к краю. Сквозь маленькое окно из неровных пузырчатых, треугольных стеклянных секций струился свет. Она спала полностью одетой, только без ботинок и плаща, и чувствовала себя отвратительно. В довершение всех бед что-то укусило ее ночью, распробовало и пригласило всю свою семью и друзей на День благодарения.

— А-ах. — Она села и свесила ноги к полу. Даже сквозь шерстяные носки доски обжигали ледяным холодом. Горшок под кроватью, когда она решила воспользоваться им, был затянут ледком. В действительности воздух был таким холодным, что вытягивал все тепло из любой части ее тела, стоило выставить ее наружу. Она быстренько закончила все свои дела и задвинула горшок поглубже под кровать, замерзать дальше.

— Просыпайся, — негромко окликнула она Бриллиану. — Подъем! Впереди насыщенный день!

— О-хо-хо. Моя голова. — Из-под стеганого одеяла появилась Брилл, взъерошенная, с заспанными глазами. — Ваши гостиницы мало похожи на эту.

— Ну, именно эта недолго останется такой, если я добьюсь своего, — отозвалась Мириам. — У меня во рту привкус какой-то гнили. Позволь, я достану свои ботинки и хоть немного отогрею пальцы.

— Ха. — Лицо у Бриллианы было унылым. — Я бы сказала, что они отнимут остатки тепла. — Она нашарила горшок. Мириам кивнула и отвернулась. «Это вместо совмещенного санузла», — с сарказмом подумала она. — Теперь можешь вставать, — сообщила через минуту Брилл.

— Хорошо. Как я выгляжу? — спросила Мириам.

— Гм-м. Думаю, сойдет. Хотя лучше не причесывайся, пока мы не скроемся из виду. Они привлекут днем слишком много внимания из-за всех тех удивительных сортов мыла, которыми пользуются на той стороне, а ведь мы не хотим привлекать внимание. Хм! Итак, что мы делаем сегодня, миледи?

— Ну, я думаю, для начала мы съедим какой-нибудь завтрак и заплатим доброму человеку. — Эпитет «добрый» Мириам обычно не применяла к таким хозяевам гостиниц, как тот, кто только что скрылся на нижнем этаже, — дома она была более расположена так называть полицию, — но требования к обслуживанию в Грюнмаркте нелепо менялись. — Давай пойдем по дороге на Хеслхолм. А как только мы скроемся из вида, я постараюсь исчезнуть. Ты помнишь про свой пистолет?

Брилл кивнула.

— Хорошо, тогда я за тебя спокойна. Для тебя это должна быть всего лишь мирная дневная прогулка. Если же попадешь в неприятности, то прежде всего постарайся свернуть с дороги, а затем уж стреляй — не хочу, чтобы ты хоть как-то рисковала, даже если в этих краях зимой бандиты затихают. К счастью, ты вооружена более основательно, чем любой, кого ты можешь встретить здесь, за исключением караванов Клана.

— Это верно. — Брилл с сомнением кивнула. — Ты уверена, что эта хитрая штуковина будет работать?

Мириам кивнула.

— Точно.

Завтрак, поданный внизу, — две выщербленные деревянные плошки овсяной каши, сильно соленой, — был съеден на кухне под неотрывным (если бы не косоглазие) взглядом жены хозяина трактира, отчего Мириам было сложно прятать в руке таблетки. Та произнесла над плошками какие-то ничего не значащие слова, заменившие некую разновидность благодарственной молитвы. Мириам терпеливо ждала, невпопад двигая губами… Ее немоту и непонимание объяснила Брилл (на положении многострадальной дочери).

Только полтора часа спустя Мириам и Брилл вновь оказались на дороге, направляясь в сторону побережья; от их дыхания в утреннем холодном воздухе стоял пар. Воздух был обжигающе сухой, как в ледяной пустыне. Ночью ударил сильный мороз, но снега было очень мало. Мириам сгорбилась под тяжелым брезентовым рюкзаком, где лежали ее велосипед и дополнительные припасы. Брилл тоже несла тяжелый багаж, потому что Мириам сделала еще две ходки, чтобы спрятать эти чрезвычайно необходимые им продукты еще до начала их совместного путешествия. Хотя они и отошли от дома Полетт всего на две мили, они оказались дальше на многие века, самым странным образом. Здесь, в «чистом поле», даже малейшая травма, например вывих лодыжки, могла обернуться настоящим бедствием. Но были и определенные преимущества, которыми обычно мог похвастать только Клан и слагающие его семьи, начиная от современных туристических ботинок до тяжелого автоматического пистолета, что Брилл несла в кобуре, скрытой под утепленным тинсулейтовым плащом.

— Лучше бы оно сработало. — Зубы у Мириам слегка постукивали, когда она говорила. — Я буду настоящей дурой, если окажется, что этот медальон и здесь не работает.

Брилл ответила очень прагматично:

— Матушка всегда учила: лучше исходить из худших предположений. Ты хоть раз смотрела на этот медальон с тех пор, как мы перешли сюда?

— Нет. — Мириам неловко пошарила в сумке, отыскивая его. — Черт возьми. Он будет работать как положено, если со мной все будет в порядке. Его воздействие грубее и жестче, чем у другого. — Остовы замерзших листьев поскрипывали под ногами. Почтовая станция вскоре скрылась из вида, дорога в это холодное время года была пустынна и почти не наезжена. Голые деревья склоняли над путниками свои ветви, унылые и бесплодные в резком утреннем свете. — Так нас никто не видит? — спросила Мириам.

— Да. — Брилл остановилась. — Ждать не стоит. Можно начать пораньше.

Мириам остановилась рядом с ней, переминаясь с ноги на ногу.

— Долго не жди. Если через пять минут я не вернусь, считай, что все в порядке. И просто иди дальше, а я присоединюсь к тебе у почтовой станции. Если услышишь, что кто-то появился на дороге, спрячься. Если я задержусь, жди один день, затем купи мула или лошадь, отправляйся в Форт-Лофстром и попроси, чтобы тебя проводили к Энгбарду. Ясно?

— Ясно. — На минуту Брилл застыла, затем подалась вперед и обняла Мириам. — Небесный Отец защитит тебя, — прошептала она.

— И тебя, — произнесла в ответ Мириам, скорее удивленная, нежели охваченная каким-то иным чувством. Ока внезапно крепко сжала Брилл в объятиях. — Будь осторожна. — Затем отошла, достала медальон убийцы, встала посреди дороги и пристально вгляделась в его рифленые глубины.

Было двенадцать часов, и все церковные колокола Бостона вызванивали полдень.

Проходя вдоль улицы Мэлл и поводя глазами по сторонам, странная женщина замечала лишь брошенные украдкой взгляды. И впрямь — она несла тяжелый рюкзак, нечто необычное для женщины, а еще на ней была нелепейшая шляпа и одежда, весьма далекая от какой-либо моды. Хорошо еще, что никто не ставил ей в вину ее, возможно, вызывающий вид. Но она шла, полная твердой решимости, которая предвещала несчастье любому, кто оказался бы на ее пути.

Транспорта было немного, но двигался он с довольно большой скоростью, поэтому женщина выглядела вполне естественно, когда быстро посмотрела по сторонам, прежде чем прейти улицу. Позади нее прогрохотал открытый четырехместный автомобиль, его железные колеса выбивали искры из булыжной мостовой. Раздался взрыв хохота — в машине сидели матросы, возвращавшиеся к Северному вокзалу, чтобы продолжить путешествие к королевским верфям. Она проворно увернулась и обрела безопасность на тротуаре.

Поток пешеходов становился более плотным возле рыбного базара, бакалейных лавок и торговцев другими товарами. Женщина бросила взгляд на продавце каштанов, задрав нос, обошла дряхлеющего сборщика мусора, склонившегося над мешком всякого барахла, а затем остановилась на углу Мэлл и Джефферсон-стрит, бросила короткий взгляд через плечо и что-то пробормотала в свой шарф.

— Для памяти: это не Бостон. Во всяком случае, не тот Бостон, который я знаю. Все названия улиц «неправильные», а здания из камня или кирпича, а не из дерева или бетона. Движение происходит по левой стороне, а у автомобилей — их не так много — дымовые трубы, как у паровозов. Но все надписи сделаны на английском языке, а дороги покрыты булыжником или асфальтом, и ощущение как от Бостона. Сверхъестественно и странно, действительно странно. Как бы то ни было, это место больше напоминает Америку, чем Ниджвейн.

Она продолжала идти по улице, бормоча в приколотый под шарфом микрофон. Порывистый ветер со свистом проносился по улице, угрожая сорвать шарф с ее головы, и женщина отчаянно боролась, стараясь удержать его на месте.

— Я видела на улицах и мужчин, и женщин. Мужчин все-таки больше. Одеты в стиле… гм-м… если сказать «викторианской эпохи», это будет не вполне точно. Может быть, поствикторианской? Мужчины носят галстуки или шарфы поверх воротничков, двубортные костюмы и пальто, чаще всего без воротника. Вокруг одни шляпы, множество шляп, а еще я видела пиджаки в желтую и синюю полоску и даже более сложных рисунков. — Она прошла мимо вычурного пожарного гидранта в виде чугунных китайских драконов, готовых изрыгнуть поток воды. — Женская верхняя одежда — как правило, тесно скроенные жакеты и пальто длиной чуть не до земли. Только некоторые молодые носят под юбками брюки до колен. Нечто в восточном стиле. — Мимо нее быстро проехала женщина на велосипеде, очень прямо держа спину. Велосипед черного цвета и сильно помятый. — Гм-м. Для «велоспорта» используются мешковатые брюки и что-то вроде пакистанского сарафана спортивного покроя. И все в шляпах или шарфах. — Она бросила взгляд влево. — Цены обозначены прямо в витринах магазинов. Я только что прошла мимо лавки сапожника, в витрине целый ряд металлических колодок, образцов кожи и… Господи.

Она остановилась и вернулась назад, чтобы заглянуть в маленькие, закопченные окна лавчонки, которую только что миновала. До ее ушей донеслось отдаленное жужжание.

— Механический арифмометр с электрическим приводом и с индикатором на лампах тлеющего разряда. Это делительный ключ… что-то из техники 1930-х годов? Перфокарты? Сороковые годы? Мне следовало быть более внимательной в музеях. Эти парни здорово обскакали Грюнмаркт. Эй, да это очень напоминает фонограф Эдисона, только нет рупора и трубок сзади. И громкоговорителя. — Она вгляделась пристальнее. — Цена… в фунтах, шиллингах и пенни, — выдохнула она в свой микрофон.

Мириам остановилась, охваченная благоговейным трепетом. «Это не Бостон, — осознала она. — Это опять что-то новое». Целый новый мир, мир, где есть вакуумные лампы, арифмометры и автомобили с паровыми двигателями… Тут ее накрыла какая-то тень. Она подняла глаза, и у нее перехватило дыхание. «И дирижабли», — подумала она.

— Дирижабль! — пробормотала она в микрофон. Он был прекрасен, неправдоподобно обтекаемый, цвета старого золота в зимнем солнечном свете; его двигатели заставляли дрожать оконные стекла, пока он грохотал вверху, двигаясь против ветра. «Я правда могу здесь работать», — с восторгом решила она и продолжала стоять, разглядывая витрину агентства по перевозкам «Гринбаум и Пти»: «Ворота в мир».

— Прошу прощения, мадам. Не могу ли я помочь?

Она поспешно потупилась. Огромный краснолицый человек с пушистыми усами и в мундире, включавшем и синий шлем с плоским верхом… «У-ух ты», — только и подумала она.

— Надеюсь, да, — неуверенно сказала она. Нервное глотательное движение. Ну что? Попытаться имитировать французский акцент? — Я только что прибыла сюда… э-э… в этот город. Не будете ли вы так любезны, сэр, указать мне порядочного и честного ростовщика?

— Только что прибыли? — Полицейский с сомнением оглядел ее с головы до ног, но ни намека на попытку взяться за полицейскую дубинку или за латунный свисток, свисавший на цепочке с его шеи. Что-то во внешнем виде Мириам, очевидно, заставило его передумать. Может быть, отсутствие заплат или грязи на ее одежде или признаков обычного недоедания. — Гм… ростовщик… не хотите остаться в городе на ночь без всяких средств? А ночлежка сейчас, в такое время года, почти переполнена, и вы наверняка не захотите ввязываться в ссору из-за скамьи, верно?

Мириам энергично кивнула.

— Очень благодарна вам за сочувствие, сэр, но я сумею о себе позаботиться, если раздобуду достаточно денег, чтобы добраться до своей сестры. Она и ее муж… они послали за мной, чтобы я помогала им с детьми.

— Тогда ладно. — Он кивнул. — Ступайте по Джефферсон-стрит, а затем сверните на Хайгейт. Она приведет вас на Холмс-элли. Только не забредите в Блэкшафт — это отвратительные трущобы, и вы никогда не выберетесь назад. На Холмс-элли вы найдете ломбард. Хозяин, Эрасмус Бергесон, наилучшим образом устроит ваши дела.

— О, благодарю вас, — с чувством сказала Мириам, но полицейский уже отвернулся — вероятно, чтобы продолжить охоту на бродяг.

Она торопливо прошла квартал, затем, вспомнив указания полицейского, последовала им. Движение на дорогах и в воздухе становилось все оживленнее. Трактора тащили по четыре, а то и по шесть тяжелых прицепов, периодически перегораживавших улицу, а мимо прогрохотал неприлично желтый автомобиль. Очевидно, желтый был универсальным цветом для автомобилей всех миров, хотя Мириам не могла сообразить, что сделали бы в Бостоне защитники окружающей среды с теми, кто топит каменным углем. Здесь тоже были магазины, десятки магазинов, но ни универмагов, ни супермаркетов, или автомобилей на бензине, или цветных фотографий. Рекламы на стенах зданий были рисованные и содержали простые призывы, например: ПОКУПАЙТЕ МЫЛО ЭДИСОНА ИЗ ЛЕПЕСТКОВ РОЗ, И ВАША КОЖА БУДЕТ КАК РАСПУСТИВШИЙСЯ ЦВЕТОК. И еще здесь нет (а она уже знала, что следует искать) ни нищих, ни попрошаек.

Едва только Мириам проскользнула в дверь магазина Эрасмуса Бергесона под тремя золотыми шарами, свидетельством рода его занятий, звякнул колокольчик. Лавка была темной и пыльной, полки доверху завалены туалетными принадлежностями и столовым серебром, шкаф полон револьверов и других, менее узнаваемых вещей. В другой части помещения тянулись полка за полкой, полные пропылившейся одежды. Кассовый аппарат, украшенный херувимами и позолотой, определенно имел свою историю. И находившийся рядом прилавок, как она решила, представлял собой стеклянную крышку над бархатной тканью, выложенной драгоценными камнями. Казалось, в ломбарде никого нет. Мириам с беспокойством оглядывалась, пытаясь разобраться в окружающем. «Здесь собрано то, что живущие в этом мире люди считают ценным, — подумала она. — Самое лучше место для ознакомления».

В глубине сдвинулась занавеска, и в помещение юркнула худая, долговязая фигура. Человек неуклюже прошел за прилавок, повернулся и уставился на гостью.

— Вы здесь уже бывали? — чуть насмешливо спросил он.

— Гм, нет. — Мириам переступила с ноги на ногу. — Вы мистер Бергесон? — спросила она.

— Он самый. — Человек не улыбнулся. Он был одет во все черное. И рукава пиджака, и штанины напоминали ершики трубочиста; ему недоставало только черного цилиндра, чтобы выглядеть призраком времен гражданской войны. — А вы кто будете?

— Меня зовут Мириам… э-э… Флетчер. — Она поджала губы. — Мне сказали, вы даете деньги под залог.

— А чем еще я могу заниматься в такой-то лавочке? — Он вскинул голову, слегка склонив ее на сторону, как попугай; его большие темные глаза прощупывали Мириам в полутьме.

— Хорошо. Я уже давно оказалась в этих местах. — Она откашлялась. — И осталась бы без гроша, не будь у меня кое-чего, что можно выгодно продать. Вот я и надеялась, что вы в состоянии помочь мне устроить это.

— Пожитки. — Бергесон уселся — скорее взгромоздился — на высокий деревянный табурет, отчего его колени поднялись почти вровень с прилавком. — Смотря о чем речь. Сейчас я не могу покупать старье, никаким образом.

— Хорошо. Начнем с того, что у меня есть пара драгоценных камней. — Он ободряюще кивнул, и Мириам продолжила. — Но, с другой стороны, я имела в виду нечто более солидное. Понимаете, там, откуда я родом, я располагаю весьма значительными средствами — и при этом я не полностью порвала со своей родиной.

— Что же это за страна? — спросил Бергесон. — Я задаю этот вопрос только ввиду требований закона об иностранцах и мятеже, — торопливо добавил он.

— Это… — Мириам облизнула губы. — Шотландия.

— Шотландия. — Он уставился на нее. — И с таким-то акцентом, — заметил он с нескрываемой иронией. — Ну, ну, хорошо. Пусть будет Шотландия. Тогда покажите ваши камни.

— Одну минуту. — Мириам прошла вперед и начала разглядывать прилавок. — Гм-м. Эти вещи вызывают некоторое разочарование. И это все, с чем вы имеете дело?

— Мэм. — Он спрыгнул с табурета. — За кого вы меня принимаете? Это дюженные вещи, выставленные на общее обозрение, поскольку любой шарлатан может вдребезги разбить стекло и ограбить меня. Все лучшее я храню вовсе не тут.

— О-о. — Она потянулась к своей сумке, с минуту неловко рылась в ней и наконец извлекла то, что искала. Это была маленькая деревянная коробочка (купленная в табачной лавке в Кембридже, поскольку на рынке существовал некоторый дефицит дешевых деревянных коробочек для драгоценных камней), а в ней две жемчужные сережки. Жемчужины были самые настоящие. Очень большие. — Для начала я предложила бы вам оценить вот это.

— Гм-м. — Бергесон взял в руки коробочку, покусывая нижнюю губу. — Прошу прощения. — Он выхватил увеличительное стекло и несколько минут изучал жемчужины. — Мне потребуется проверить их, — пробормотал он, — но если это настоящий жемчуг, вы получите хорошие деньги. Где вы их взяли?

— Мне знать, а вам догадываться. — Она вся подобралась.

— Ха. — Он осклабился. — В следующий раз, когда захотите продать их, придумайте историю получше. Я не суну голову в петлю из-за вашей хозяйки, если она пошлет за вами охотников за похитителями.

— Гм-м. А с чего вы взяли, будто я нечистая на руку служанка? — спросила Мириам.

— Хорошо. — Он взглянул на нее свысока. — То, что на вас, не стала бы носить модница, или светская дама, или даже дама со средствами…

— Я только что сошла с корабля, — заметила Мириам.

— Эти сережки — из разряда безделушек, наиболее притягательных для тех, кто падок на блестящее, точно галка или ворона, — добавил он.

— И нуждаются в комплекте одежды, в которой не выделялись бы как чужестранцы, — прокомментировала Мириам.

— Кроме того, — добавил он с некоторой строгостью, — Шотландии не существует вот уже сто семьдесят лет. Она целиком часть Большой Британии.

— Ого… — Мириам прикусила язык. Черт возьми! — Итак. — Она собралась с силами на слабую улыбку. — Как насчет этого?

Четверть килограммовый брусок чистого золота около дюйма шириной, два дюйма длиной и полдюйма толщиной пристроился на витрине, подобно пришельцу из другого мира, обещая своим блеском благополучие, власть и богатство.

— Что ж, — выдохнул Бергесон, — если это то самое, чем обеспеченные дамы расплачиваются в Шотландии, я готов поверить, что она существует.

Мириам кивнула. «Надеюсь, все это не впустую, — подумала она. — Эта чертова штука обошлась мне почти в три тысячи долларов».

— Все зависит от того, насколько вы честны, — оживленно заметила она. — Там, откуда появился этот, есть и еще — и немало. Я собираюсь кое-что прикупить, включая и то, что стоит не только денег. Мне нужно обжиться. Меня не заботит, мошенничаете ли вы с налогами и обманываете ли правительство. Мне важно одно: честны ли вы с клиентами. Вы не знаете меня и, если не захотите знать, то больше никогда не увидите. С другой стороны, если вы скажете «да»… — она встретила его взгляд, — то нет причин полагать, что это последняя наша сделка. Она будет первой… на очень долгом пути.

— Гм-м. — Бергесон в ответ уставился на нее. — Вы не французам служите? — спросил он.

— Что?

Казалось, растущее недоумение Мириам убедила его.

— Ну, это хорошо, — добродушно заметил он. — Извините, схожу за царской водкой: если слиток чистый, я немедленно уплачу вам… э-э… десять фунтов, а остальные, до полной цены… — Он взял золотой слиток и положил на весы перед собой, — шестьдесят два фунта восемь шиллингов, завтра в полдень.

— Я думаю несколько иначе. — Мириам покачала головой. — Я возьму десять сегодня, а шестьдесят завтра, плюс пятифунтовый кредит в вашем магазине, здесь и сейчас, на некоторые из ваших товаров. — Она уже просмотрела ярлыки с ценами. Шиллинг, двадцатая часть фунта, похоже, играл здесь ту же роль, что и доллар у нее дома, вот только дома они ушли в своем развитии значительно дальше. Фунты были большой денежной единицей.

— Смешно. — Он уставился на нее. — Три фунта.

— Четыре.

— Договорились, — сказал он нервно и быстро. У Мириам возникло чувство, что ее перехитрили, но она кивнула. Хозяин направился к двери и перевернул табличку в окне, теперь она сообщала: ЗАКРЫТО. — Ну-с, как бы то ни было, позвольте мне проверить этот брусок. Проведу несложный тест, вот смотрите… — Он поспешил в заднюю комнату, а минуту спустя появился вновь со стеклянным мерным цилиндром, наполненным водой, в которую он опустил золотой слиток. Последовала процедура подсчета и описания размера. Наконец он кивнул. — О, лучше не бывает, — пробормотал он себе под нос, прежде чем взглянуть на Мириам. — Ваш образец вполне приемлемой чистоты, — сказал он, глядя почти удивленно. Сунув руку во внутренний карман, он извлек потертый бумажник, оттуда вытащил невероятно большие банкноты. — Девять фунтовых билетов, миледи, составляют эквивалентную сумму серебряных монет с примесью меди. Надеюсь, вас они устроят; банк через улицу с радостью обменяет их, уверяю вас. — Он достал авторучку, гроссбух, кусок воска, свечу и металлический штамп. — Выпишу вам долговую расписку на шестьдесят фунтов. Не хотели бы вы выбрать что-нибудь из моих товаров. А я бы мог работать, пока вы сами себя обслужите.

— У вас есть сантиметр? — спросила она.

— Разумеется. — Он снял сантиметр с крючка за прилавком. — Если требуется какая-то подгонка, то через дорогу есть миссис Борисевич, замечательная швея, она все сделает при вас. Ее дочь — тоже прекрасная модистка.

Больше часа Мириам подвергала изучению ломбард. Вереница одежд, висящих вперемежку с нафталиновыми шариками от моли, подвешенными к перекладинам, тянувшимся на высоте двадцати футов под самым потолком и вызывавшим головокружение, была громадной и странной. Но Мириам знала, что именно ей нужно: нечто не слишком «иностранное», на время, пока она не реализует свои ликвидные средства и не встретит настоящую портниху, которая бы экипировала ее в соответствии с тем родом деятельности, которым она намерена заняться. И который почти наверняка требует официальной деловой одежды, как обычно ответственная финансовая и юридическая работа у нее дома. Каким-то чудом Мириам обнаружила пригодные для этой цели жакет, блузку и длинную юбку, в приличном состоянии и достаточно подходящего размера. Пока Бергесон вновь открывал лавку, она переоделась в тесном, пропахшем сыростью подвале. Требовалась небольшая подгонка (жакет был слишком простого покроя, у блузки был слишком высокий и жесткий воротник), но в пыльном зеркале ростовщика Мириам увидела особу, почти не отличающуюся от тех женщин, которых она видела в городе.

— Ага. — Бергесон кивнул. — Хороший выбор. Однако это будет стоить вам фунт четырнадцать шиллингов шесть пенсов.

— Безусловно. — Мириам кивнула. — И вот еще что. Мне нужна книга по истории.

— Книга по истории. — Он странно взглянул на нее. — Что-то определенное?

Она слабо улыбнулась.

— Книга, охватывающая последние триста лет и желательно с подробностями.

— Гм-м. — Бергесон вновь нырнул вглубь магазина. Пока его не было, Мириам отыскала пару лайковых перчаток и вполне приличное пальто. Все шляпы, на ее взгляд, выглядели весьма нелепо, но в конце концов она выбрала нечто с широкими обвисающими полями и легкой меховой оторочкой. Он вернулся и выгрузил на стеклянный прилавок-витрину солидный том в твердом переплете. — Можно ли придумать что-нибудь хуже, чем начать вот с этого? Альфред, «Анналы Новой Британии».

— Я бы придумала. — Она уставилась на книгу. — Что-нибудь еще?

— Или… — Он держал другую книгу, в простом коричневом бумажном переплете, без названия, гораздо более тонкую и легкую. — С этого. — Он повернул книгу лицом к ней, открыв форзац.

— «Критика конца Ганноверской династии»… — Мириам прикусила губу, увидев имя автора. — Карл Маркс. Гм-м. Держите это на самой нижней полке, не так ли?

— Из чистого благоразумия, — сказал он, виновато закрывая книгу и заталкивая под первую. — Хотя я весьма настойчиво рекомендовал бы ее, — добавил он. — Маркс беспощадный критик.

— Это верно. Сколько они стоят?

— Шесть шиллингов за Альфреда и фунт за Маркса… Вы же понимаете, сам факт поимки с экземпляром этой книги может стоить вам телесного наказания, а то и пяти лет высылки в Канаду.

— Не знала. — Она улыбнулась, подавляя дрожь. — Я возьму обе. И еще шляпу, перчатки и пальто.

— Как приятно вести дела именно с вами, мадам, — с жаром заметил он. — Когда я снова увижу вас?

— Гм-м. — Она прищурилась. — Нет нужды отдавать деньги завтра. Я не вернусь сюда по меньшей мере еще пять дней. Но если вы хотите получить еще один такой слиток…

— Сколько вы можете доставить? — спросил он небрежно.

— Столько, сколько вам нужно, — ответила она. — Но в следующий визит не больше двух.

— Ну хорошо. — Он пожевал нижнюю губу. — За два, исходя из того, что этот показал нужное качество, а следующие будут такими же, я заплачу в целом двести фунтов. — Он оглянулся через плечо. — Но не все сразу. Это слишком опасно.

— А нельзя попросить вас о некоторых услугах вместо денег? — спросила она.

— Смотря о чем речь. — Он поднял бровь. — Я не желаю связываться со шпионажем, подстрекательством к мятежу или папизмом.

— Я не связана ни с чем таким, — сказала она. — Но я действительно издалека, в полном смысле этого слова. Мне необходимо устроить здесь своего рода представительство, которое позволит наладить импортно-экспортный бизнес. А это будет означать… гм-м… Например, ведь чтобы переезжать с места на место, нужны удостоверяющие личность бумаги? Паспорта? Или для того, чтобы открыть счет в банке, учредить компанию, нанять адвоката, представляющего мои интересы?

Он покачал головой.

— Слишком далек от этих дел, — пробормотал он. — Хвала Господу, далек.

— Ну хорошо. — Мириам взглянула на него. — Мне нужны документы. Хорошие документы, предпочтительно настоящие, от реальных людей, которым они больше не потребуются… Только не от убитых — скажем, обычное свидетельство о рождении ребенка, который умер, не дожив до года, — торопливо добавила она.

— Вы радуете мое сердце. — Он медленно кивнул. — Слава Богу, вы, похоже, охвачены сомнениями. Вы уверены, что не хотите сказать мне, откуда появились?

Она приложила палец к губам.

— Пока нет. Может быть, когда буду вам доверять.

— Хорошо. — Он поклонился. — Прежде чем вы уйдете, могу я предложить вам стакан портвейна? Просто пригубить — в залог наших будущих деловых отношений?

— Конечно. — Она улыбнулась, отгибая перчатку, чтобы взглянуть на часы. — Надеюсь, у меня есть в запасе полчаса, прежде чем придется покинуть вас. Моя карета превратится в тыкву ровно в полночь.