Тайна таёжного лагеря

Глава тринадцатая

Теперь им оставалось одно — спуститься в подвал и убедиться, что это и есть вход в подземные лаборатории, о которых шла речь в письме. Поэтому сразу же после завтрака, захватив лишь самое необходимое, они снова поднялись к развалинам лагеря и, подойдя к основанию развалившейся стены обогатительной фабрики, остановились у края зияющей чернотою ямы. Здесь к Сергею сразу вернулись прежние опасения. Нет, сам он уже почти переборол страх перед спуском в эту таинственную, полную неизвестности тьму. Но подвергать возможной опасности Ольгу…

— Слушай, Оленька, — обратился он к ней, — может быть ты все-таки останешься здесь? Мало ли что там…

— Да, там может быть что угодно. Поэтому я и не отпущу тебя одного, — решительно возразила Ольга. — Пойдем вместе.

— Ну что же, пойдем так пойдем. Только не отставай от меня.

Сергей включил фонарик и начал осторожно спускаться вниз. Лестница заканчивалась небольшой площадкой, за которой высилась массивная стальная дверь. Присмотревшись к ней внимательней, Сергей смог рассмотреть тускло поблескивающую табличку с рядом цифр.

— Вот он, секретный сторож! Помнишь, я читал тебе? — сказал он, нажимая на цифры условного кода: 3-28-74.

Нельзя сказать, чтобы он рассчитывал на быстрый успех. Но дверь чуть скрипнула и раскрылась. За ней снова была чернильная темнота. Поводив кругом лучом фонаря, Сергей увидел, что теперь они оказались в довольно узкой, чуть выше человеческого роста штольне со стенами и потолком, обшитыми сосновым кругляком.

Нетрудно было сообразить, что штольня шла по направлению к реке и, следовательно, вела именно в те лабораторные помещения, о которых говорилось в письме. Дышалось здесь довольно легко, пол под ногами был совершенно сухим, потолочный настил казался вполне надежным, и они, не раздумывая, двинулись вперед. Тем более что впустившая их дверь оставалась открытой, и бледный полусвет не переставал маячить за их спинами.

Так они прошли метров триста или чуть более, пока путь им не преградила еще одна массивная металлическая дверь. Но теперь Сергей знал, что делать. Набранные цифры кода сразу же заставили раскрыться и эту дверь, и луч фонарика заплясал на бесчисленных столах и стеллажах, заставленных какими-то приборами и механизмами. Но больше всего Сергея поразило то, что на полу этой подземной лаборатории отчетливо просматривалось несколько светящихся пятен неопределенной формы и очертаний. Пятна эти были совершенно неподвижны и казались кусочками дневного света, невесть как проникшего в здешние катакомбы.

— Оля, смотри! Что это? — воскликнул он, указывая на пятна.

— Не знаю… А, впрочем, взгляни вверх.

Сергей поднял глаза к потолку и увидел, что в бревнах, образующих перекрытие подземелья, зияет несколько небольших круглых отверстий, выходящих, по-видимому, на поверхность земли.

— Понятно. Стало быть, это вентиляционные каналы, с помощью которых проветривается эта темница. Так вот почему здесь такой чистый воздух!

— А сколько тут всякой техники, инструментов, посуды! — подхватила Ольга, осторожно пробираясь меж тесно расставленных столов и лабораторного оборудования.

— Да, а это вот что-то вроде библиотеки или хранилища проектной документации, — заметил Сергей, наводя луч фонарика на высокий стеллаж, забитый папками и рулонами чертежей.

— И все это целехонько, будто здесь… Ой, Сережа! Там… — вдруг вскричала Ольга, отскакивая от небольшого деревянного парапета, отгораживающего глубокую нишу в стене.

— Что там?

— Скелеты. И так много!

— Ну, это естественно. Здесь же были люди.

— Но почему они в одном месте, в этой нише?

— Трудно сказать… Ясно одно: взрывная волна не достигла этой лаборатории. Все осталось в целости и сохранности. Даже архив с документацией. И если сюда доберутся те же агенты Мессис…

— Да, им будет чем поживиться. Теперь понятно, почему они так охотились за этим письмом.

— Также, как и то, почему автор письма так старался, чтобы его во что бы то ни стало получил Петр Ильич и его коллеги и просил его любыми путями уничтожить все, что не уничтожит взрыв.

— Но теперь… Что же теперь? Все так и оставить?

— Ни в коем случае! Теперь это наш долг — выполнить волю тех, кто погиб здесь ради будущего всего человечества. Мы должны — просто должны! — уничтожить все это.

— Но как? Как это сделать?

— Вот я и думаю, как это сделать. Взрывчатки у нас нет. Затопить все? Это не в наших силах. Вот если…

— Устроить пожар?

— Да, это единственное, что мы могли бы сделать. И если бы сгорела вся деревянная облицовка стен и потолков, то кровля наверняка обрушилась бы и завалила всю эту мерзость. Но легко сказать — сделать пожар. А как его сделать? Вот если бы был бензин или что-то в этом роде…

— А если попробовать поджечь стеллаж с документами?

— Это, пожалуй, идея! Стеллаж большой. И если он разгорится как следует… Кстати, тяга здесь при открытых дверях и этих потолочных вентиляционных каналах должна быть отличной.

Только как раскрыть двери настежь? С той, что при входе в тоннель, проблем не будет: она сразу раскрылась во всю ширь. А через эту, вторую, мы еле протиснулись. Она лишь чуть приоткрылась и сразу… Ой, что мы наделали! — Сергей выругался и стремглав ринулся по направлению к выходу.

Через минуту луч фонарика заплясал по гладкой поверхности двери. Но, как он и ожидал, там не было никаких кодовых клавиш. — Сережа! Что там случилось? — бросилась за ним следом Ольга.

— Дверь захлопнулась. Совсем!

— Но мы же знаем, как ее раскрыть.

— С той стороны — да. А с этой?! Попались мы, Оленька.

— Как попались? — еле вымолвила она дрогнувшим голосом.

— Попались по моей глупости, как мыши в мышеловку. Ведь я-то должен был знать, что здесь работали заключенные, и двери сделаны так, чтобы они ни в коем случае не смогли выйти отсюда по своей воле.

— Так что же теперь, так и погибнуть здесь? Так и… — голос ее прервался. В нем послышались слезы.

— Постой, Оля. Надо подумать.

— О чем подумать? Те, кто остались там, в нише, тоже, наверное, думали. Да видишь, чем все закончилось.

— Подожди, Оля. Говорю — постой! Те, кого ты имеешь в виду, были совсем в другой ситуации. Взрыв такой силы должен был привести к тому, что весь воздух в его эпицентре, а следовательно, и там, над выходом на поверхность здешних вентиляционных каналов, оказался непригодным для дыхания. Таким он проник и сюда, в это подземелье. И все, кто был в нем, просто задохнулись от ядовитого дыма. Потому они и сбились в одну кучу в нише у самой дальней стены, где, видимо, оставались еще остатки чистого воздуха. Так что им было просто не до того, чтобы о чем-то думать. У нас другое дело. Мы можем хоть свободно дышать.

— Что толку?..

— Будет и толк. Сейчас я постараюсь еще раз все осмыслить. Недаром говорят: даже из самого безвыходного положения можно найти выход, — Сергей старался во что бы то ни стало успокоить Ольгу, хотя и сам был на грани отчаяния.

И все-таки мысль его работала, как часы. В самом деле, что можно было бы придумать, чтобы выбраться из этого подземного склепа? Стены его на всем протяжении соприкасались только с толщей земли. Дыры в потолке слишком узки и длинны, чтобы воспользоваться ими. Дверь настолько массивна, что ее не пробить никаким инструментом.

И тем не менее единственный путь к спасению находится только здесь. Сергей повел лучом фонаря поверх двери: там было вмонтировано здоровенное бревно. Осветил края ее: они были заключены в толстенную кирпичную кладку. А низ двери? Он проходил почти у самой поверхности земли, отделяясь от нее лишь одним рядом кирпича. А что под ним? Скорее всего — земля. Как и пол, на котором они стояли. И основание туннеля, по которому они пришли сюда. Значит…

— Эврика! Олька, Эврика! — воскликнул он, хватая ее за руки.

— Придумал что-нибудь? — отозвалась она почти шепотом, боясь поверить своей догадке.

— Придумал, Оля. Сделаем подкоп под дверью. Вот тут, на пожарном щите, и лопата висит. Сядь пока, посиди на моей куртке, а я… — Сергей сбросил с плеч куртку, схватил лопату и начал лихорадочно рыть слежавшуюся землю.

Нельзя сказать, чтобы это было легко. Земля поддавалась с трудом. Но отчаяние утроило его силы. Благо, чем глубже он копал, тем все более податливой становилась земля. Не прошло и часа, как он углубился почти на метр и начал подкапываться под дверь. Здесь, правда, он наткнулся на кирпичный фундамент. Но тот был не толще штыка лопаты, а под ним лежала все та же песчанистая земля, так что еще полчаса работы, и на голову ему посыпались комья основания тоннеля. Дальше он не стал и копать. Выбрался наверх и, шагнув к двери, прямо наощупь нажал заветные клавиши кода. Дверь послушно скрипнула и раскрылась.

— Все! Олька, все! — закричал он во все горло, перепрыгивая через выкопанную им яму и бросаясь к ней. — Теперь нам сам черт не страшен.

— Ну, не скажи. Здесь, как я поняла, чего угодно можно ждать. А уж дверь эта!.. На, заложи ее, чтобы снова не захлопнулась, — протянула она ему коробку из-под какого-то прибора.

— Ты права, как всегда, Оленька. А теперь… Хватит с нас всего этого! — Он в последний раз окинул взглядом поблескивающие в луче фонарика бесчисленные приборы и механизмы и, решительно подойдя к стеллажу с бумагами, чиркнул спичкой.

Огонь не заставил себя долго ждать. Яркий язычок пламени вмиг взвился над нижней полкой. А уже через считанные минуты весь стеллаж превратился в один гигантский факел, подхваченный потоком воздуха, вырвавшегося из раскрытой двери.

Сергей схватил Ольгу за руку и увлек ее в темноту тоннеля:

— Теперь бежать, Оленька. Бежать — бежать! Воздушный поток в любую минуту может переменить направление, и тогда пламя охватит весь тоннель.

Через пять минут они поднялись на поверхность земли и, не сговариваясь, направились к реке.

Река встретила их сиянием солнечных бликов и привычным шумом переката. Погода стояла чудесная. День был полон тепла и света.

И только над зарослями шиповника, которые покрывали почти весь противоположный берег, все яснее, все отчетливее вырисовывалось несколько дрожащих столбов седовато-бурого дыма, выходящего, видимо, из устьев вентиляционных каналов подземной лаборатории.

— Ну, слава Богу, — заметил Сергей, — разгорелось там на славу.

— Видимо, да. Только не будем больше об этом говорить. Все это так страшно.

— Ты права. Займемся лучше обедом. Да и пора в обратный путь собираться.

— А со своими геологическими проблемами ты разделался сполна?

— Пожалуй. Обыкновенная гидротермальная жила с сульфидным оруденением. Но соответствующую заявку со временем я сделаю. Она стоит этого. А вот с продуктами у нас действительно проблема. Подзадержались мы здесь.

— Ну, это пустяки. Тайга не даст умереть с голоду.

— Что верно, то верно. А кстати, те две утки, что я подстрелил вчера, где они?

— Вот тут, в палатке. Я их еще вчера ощипала и выпотрошила.

— Так их и пустим в дело. Иди набери водички, а я займусь костром.

Костер разгорелся быстро, и Ольга принялась уже колдовать над котелком с дичью, как вдруг земля у них под ногами дрогнула, и глухой грохот вплелся в привычный шум переката.

Все это могло означать лишь одно.

— Это там, внизу? — проговорила Ольга, меняясь в лице.

— Да, похоже, произошло то, на что мы рассчитывали.

— И те несчастные оказались преданными земле, как и подобает христианам?

— Выходит, так.

— Царство им небесное! — неожиданно перекрестилась Ольга.

— Главное — мы выполнили последнюю волю погибших.

— Может быть, может быть… Но что же дальше? Ведь стоит нам вернуться в город…

— Я понимаю тебя, родная. Эта бестия, Мессис, так просто, конечно, тебя не оставит в покое. Надо как-то от нее отделаться. Я много думал об этом и вот что хотел бы тебе предложить. Во-первых — письмо. Его надо будет отдать этой гадине.

— А вот так. Смотри, что я сначала с ним сделаю, — Сергей вынул из кармана письмо и, свернув его пополам, сунул в котелок с водой так, что сухими остались только две верхние строки. — Теперь дальше, — он растер текст письма ладонью до такой степени, что тот в миг превратился в сплошную чернильную кляксу и осторожно положил на землю для просушки.

— Вот таким, скажешь ей, мы вынули письмо из-под камня. Время и почвенная влага, к сожалению не способствовали сохранности столь важного документа, а проклятый бывший зек понятия не имеет, что в нем было написано.

— Ну что же, на худой конец это может и сойти. А что ты хотел предложить во-вторых?

— А во-вторых, я хотел бы сегодня, прямо сейчас просить тебя… Нет, даже молить тебя… Оленька, милая, родная, будь моей женой. И тогда никто, никакие мессисы не посмеют и пальцем тебя тронуть.

— Сережка-а!.. Да неужели ты не видишь, не чувствуешь, что я и так твоя. Твоя на всю жизнь!