ГЛАВА 6

Проблем и в самом деле не возникло: миновав последнюю перед границей станцию и отъехав от нее подальше (можно было бы, конечно, просто сойти на стоянке, но я решил еще немного прокатиться и спрыгнуть на ходу: так в любом случае будет меньше любопытных глаз), я переоделся в извлеченные из сумки старые джинсы и футболку. Прыжок с несущегося со скоростью восемьдесят кэмэ в час поезда — это, конечно, элементарный навык, получаемый на первом году обучения, только вот одежда об этом почему-то не знает, оказываясь зачастую менее прочной субстанцией, нежели тренированное спецназовское тело.

Переупаковав сумку с учетом возможных динамических нагрузок, я убедился, что в тамбуре нет страждущих от нехватки никотина, и одним рывком преодолел «открытое пространство» на опасном участке «купе — точка десантирования» (вот это я сказанул!).

Вытащив из кармана стандартный железнодорожный ключ, я отомкнул дверь и вылез наружу. Утвердившись ногами на нижней ступеньке и держась за черный от грязи поручень, я закинул за спину сумку и осторожно прикрыл за собой дверь, на два оборота повернув снаружи все тот же универсальный ключ.

Несколько секунд просто стоял, привыкая к скорости и наслаждаясь бьющим в лицо упругим потоком теплого летнего ветра, спрессованного несущимся вперед составом, затем, дождавшись, пока поезд несколько сбросит ход на повороте, я перехватил сумку рукой и, коротко размахнувшись, отправил ее в свободный полет. Приготовился — не такая уж, честно говоря, это и пустячная процедура, как я вам рассказывал, так что пробовать очень не советую — и отпустил поручень. Откос рванулся навстречу с пугающей быстротой, однако приземлился я правильно, даже пробежал несколько метров параллельно вагону — до тех пор, пока ноги, как и положено, не отстали от туловища и я, спружинив руками и сгруппировавшись, не кувыркнулся в какие-то заросли. Поезд прогрохотал мимо и, приветливо махнув мне кормой последнего вагона, умчался прочь, унося с собой очередной маленький эпизод моего гениального плана…


Сам переход границы описывать не стану: как я и ожидал, российско-украинская государственная граница оказалась понятием скорее политическим, нежели географическим или военным, по крайней мере, на избранном мной участке — честно говоря, я и не заметил, когда это произошло.

Удалившись от границы на достаточное по моим меркам расстояние, я вышел на автомагистраль и, с удовлетворением заметив на номерных знаках проезжающих мимо машин желто-синий украинский флажок, тормознул первую попавшуюся легковуху. Еще через час я был уже в более-менее крупном поселке, где не долго думая взял билет на рейсовый автобус до местного областного центра — города Сумы.

Вообще на территории суверенной Украины я чувствовал себя почти спокойно: искать и ловить меня здесь, в чужом государстве, они вряд ли станут — скорее всего будут ждать около бункера или в самой Виннице. Так что пока я в относительной безопасности…

Без приключений добравшись до города и немного отойдя от четырехчасовой поездки в старом раздолбанном «Икарусе», произведенном, судя по всему, еще в социалистической Венгрии, я снова двинулся к кассам — не хотелось терять остаток дня попусту. Выяснив, что прямого автобуса до Винницы нет, я приобрел билет до Киева и уже спустя час вновь сидел в салоне, правда, на сей раз — комфортабельного «Мицубиси». До столицы Украины я доехал уже поздним вечером, однако решил все-таки на ночь не оставаться и продолжить путешествие, тем более что в половине первого ночи отходил очень удобный для меня автобус до Винницы. В очередной раз обилетившись, я расположился на мягком сиденье, на сей раз принадлежавшем творению японского концерна «Тойота», и задремал.

Если все пойдет, как задумано мной и владельцами автобусной компании «Автолюкс», рано утром мое путешествие благополучно завершится. А дальше… Дальше будет видно.

С этой мыслью я и отбыл в царство морфея, проведя остаток пути в блаженном полусне, поскольку заснуть покрепче мне не позволило слишком узкое пространство между моим сиденьем и спинкой кресла впереди-сидящего пассажира — ростом и сложением я, видимо, несколько превосходил среднестатистического японца, на коего был рассчитан этот автобус.

Проснувшись ровно за час до прибытия, я заказал у курсирующей по салону стюардессы кофе и остаток пути с любопытством наблюдал через окно проносящийся мимо пейзаж. Вышел я, не доезжая пару кварталов до автовокзала — решил все же не рисковать.

Таким образом, к исходу вторых суток мое путешествие вполне благополучно завершилось…

В Виннице я решил немного задержаться. Во-первых, спешить уже не имело смысла — если супротивник верно просчитал конечный пункт моего вояжа, то их группа захвата уже на месте; а во-вторых, мне необходимо было немного прибарахлиться: экстренно собираясь в дорогу, я не взял с собой даже простейшего фонарика. А там, куда я намереваюсь спуститься, без света, боюсь, будет несколько проблематично и… м-м-м… некомфортно.

Наплевав на конспирацию, я немного погулял по утренней Виннице и основательно перекусил в неизменном «Макдоналдсе» поблизости от нужного мне магазина, открытия которого я дожидался.

Наконец часы на руке пикнули девять, и металлические жалюзи, закрывающие окна магазина «Охота—Рыболовство—Туризм», медленно поползли вверх. Выждав еще несколько минут и смирившись с тем, что все-таки придется стать их первым покупателем, я неспешно двинулся в сторону магазина. Ассортимент предлагаемых товаров мне в принципе понравился, и вскоре я стал обладателем двух неплохих американских фонариков, трех комплектов запасных аккумуляторов к ним и — после некоторых раздумий — еще и налобного спелеологического фонаря с таким ресурсом работы, что мне даже стало страшно: неужели человек выживет столько времени под землей?!

Прикупив еще пару пачек незатухающих охотничьих спичек, я хотел было закруглиться, однако не тут-то было: почувствовав перспективного клиента, оба продавца вцепились в меня мертвой хваткой, всячески рекламируя свой товар и убеждая, что я, по сути, еще и не начинал по-настоящему экипироваться.

Спорить с ними мне не хотелось, а возможно, мне просто понравилось тратить дедовы доллары — зарплата у меня хотя и приличная, но не настолько, чтобы я мог вот так запросто зайти в какой-нибудь настоящий мужской магазин и накупить всякой ненужной в общем-то фигни.

В итоге из «настоящего мужского магазина» я ушел, унося с собой: какой-то сверхпрочный туристический топорик с эргономичной рукоятью и ножовкой, небольшую складную саперную лопатку, охотничий нож, на который, как уверял продавец, «даже не требуется разрешение милиции — можете носить совершенно спокойно» (последнее приобретение в принципе было нелишним — нож-то у меня, конечно, был — мой, привычный и проверенный в бою, но у настоящего профессионала их всегда должно быть минимум два), плоская пол-литровая фляжка и — в качестве «подарка от фирмы за покупки» — прекрасная поддельная зажигалка Zippo в непромокаемом чехольчике.

Впрочем, ушел я вполне довольный: общаясь с молодыми ребятами-продавцами, я узнал кучу свежих сплетен о «Вервольфе», большую часть которых я уже знал из своих интернетовских изысканий — никаких сомнений о том, куда я направляюсь, у них не было еще с момента покупки фонарей. В целом полученные сведения сводились к тому, что «искать там в общем-то нечего — все давно завалено и затоплено», но «место интересное, побывать стоит обязательно»; последнее было сказано, надо понимать, дабы я не отказался от купленного барахла. Короче говоря, расстались мы практически друзьями — настолько, что я даже пообещал всенепременно заглянуть в их магазинчик на обратном пути и рассказать о результатах своих исследований…


С дорогой до бункера тоже никаких проблем не возникло: на первой же попавшейся стоянке такси я выбрал самого несчастного частника-«бомбиста» на убитой «копейке», оттесненного более успешными коллегами в самый дальний и непрестижный угол, и, подойдя к машине, просто сообщил, куда мне надо. Мужик, обалдевший от моего выбора, даже забыл поторговаться: цену — двадцать долларов — я назвал сам. Едва ли не разинув рот от нежданно свалившегося на него счастья, явно превышающего размеры местных тарифов, водила только молча кивнул и распахнул передо мной дверцу. В тот момент я еще не знал, насколько верным окажется сделанный мной случайный выбор…

Разговорились мы почти сразу: пребывающий в прекрасном настроении водила оказался не совсем местным — он вместе с семьей проживал… где бы вы думали? — в той самой Стрижавке, рядом с которой и был отстроен бункер! Вот такое совпадение… Естественно, с этого самого момента наш разговор автоматически переключился на «Вервольф», и я, что называется «из первых уст», узнал множество весьма и весьма интересных подробностей, о которых не упоминала ни одна из известных мне «официальных» теорий и которых лишь вскользь касался в своем письме дед.

Что же такого он мне рассказал? Пространный и неподкрепленный фактами рассказ о непонятных свойствах этого страшного места, которое «прокляла одна ведьма, когда ее там на костре сжигали» (версия местных старожилов, которым об этом «еще их прадеды рассказывали»), или (как я понял, более «свежая» версия, навеянная появившимся где-то в сороковых-пятидесятых годах жанром научной фантастики) куда перед самой революцией упал загадочный светящийся метеорит, я, пожалуй, опущу. Но вот о наблюдениях самого таксиста расскажу поподробней.

А дело все в том, что, если верить его словам (а не делать этого у меня не было ни малейшего повода — ну не похож был мой новый знакомый на желающего потешить богатенького туриста пустой брехней деревенского мужика, не похож!), странностей у этого места было и вправду хоть отбавляй. Про загадочное поведение то отстающих, то забегающих вперед часов и упоминать не буду — заинтересовало меня другое: вывороченные взрывом железобетонные глыбы, о которых рассказывал еще мой дед, действительно периодически меняли свое местоположение!

— Представь, — возбужденно жестикулируя, рассказывал он. — Там, прямо у дороги, каменюка одна есть приметная, метра четыре высотой — как подъедем, я ее тебе покажу — так один раз мимо идешь: она обычно стоит почти вертикально. Ну, так ее взрывом в землю воткнуло. А вечером или там через пару дней глянешь — ё-моё! — она уже наклоненная и не такая высокая. И мох по-другому растет. Мы с пацанами еще в детстве эту тему просекли, проверить решили: краской масляной на ней здоровый такой знак динамовский намалевали. И что ты думаешь? Как она наклонилась — так и знак исчез! А потом обратно появился… Веришь?

— Верю! — как можно тверже ответил я, боясь пропустить хоть что-то из его рассказа. — И что дальше-то?

— А дальше… — Водитель помолчал. — А дальше — и того круче: вот когда глыбища эта наклонялась, очень плохо там становилось.

— Плохо? — не понял я.

— Ага. Ну… страх какой-то накатывал, бежать хотелось с того места. И оглянуться страшно было… У нас даже испытание такое было: кто дольше выдержит. Больше десяти минут никто не выдерживал…

— И что? — Я даже слегка напрягся, ощутив, как рассказ случайного знакомого по имени Володя (к этому времени мы наконец познакомились) неведомым образом переплетается с моими данными.

— Что, что… Дальше — больше, как говорится. Когда я уже из армии вернулся, про это место слухи всякие поползли — вроде радиация там: не то гранит радиоактивный был, не то немцы чего-то в подземельях намутили… Ну, мы с кумом моим и решили проверить: он в химвойсках служил, дозиметр — или как там его — радиометр имел. Пошли, замерили — не, чисто все, нормально. Естественный фон, так сказать… А потом решили перемерить — ну, когда каменюка та снова наклонится. Почти месяц ждали — она иногда и пару раз в неделю свое положение меняла, а иногда по нескольку месяцев ничего не происходило. Но дождались все-таки, перемерили… А там фон повышен, ненамного правда, «в пределах естественных значений», как кум мой говорил, но повышен. Думали ошиблись, несколько раз перепроверяли: нет, точно все: как глыба вертикально стоит — один фон, а как наклонится — другой. Вроде как в разных местах измеряешь… Вот такая загадка!

— А ученые? Приезжали, исследовали что-нибудь? — на всякий случай спросил я — вдруг он и по этому поводу что-то новое, мне неизвестное, знает. Оказалось, нет.

— Люди говорили, что приезжали, вроде, замеры какие-то делали. Только я об этом мало что знаю, я тогда как раз на заработках был в Сибири. Это под конец Союза уже было, в начале девяностых. А сам я, как ты понимаешь, о таких вещах особо не распространялся. Хотя теперь-то обо всем уже можно говорить, не то что об этом…

— Ясно. — Я задумчиво помолчал. — Ты не поверишь, но кое-что я об этом уже слышал — не из газет, конечно..

— Чего ж не поверить, — хмыкнул тот. — Я тоже не вчера родился, вижу, что никакой ты не турист. Просто я лишнего спрашивать не привык. Хотя и чувствую, что тебе рассказ мой сильно интересный.

Я кивнул, соглашаясь, и, чтоб не зацикливать мужика на своей персоне, спросил:

— А еще чего-нибудь… эдакого не было?

— Да вроде нет… Наш-то народ — ну, местные, в смысле — туда не сильно ходят. Это в основном приезжие… интересуются, — после небольшой паузы подобрал он подходящее слово. — Я на все это еще в детстве насмотрелся. Да и ну его в задницу, место это — мистика сплошная, себе дороже! Кстати, мы уже почти приехали, — он кивнул головой вправо — туда, где между деревьями начинали проглядывать темные очертания каких-то построек. — Вон он, бункер-то… Счас поближе подъедем, и я тебе покажу каменюку эту, — пообещал он, сворачивая на вымощенную старыми бетонными плитами, явно оставшимися еще от старых хозяев, подъездную дорогу. Машину немного потрясло — время не пощадило когда-то идеально ровную поверхность из подогнанных друг к другу почти без зазоров аэродромных плит, затем «копейка» чуть притормозила.

— Вон она, — Володя показал на торчащую из травы в нескольких десятках метров от дороги высокую «каменюку» — вывороченную взрывом половинку железобетонного перекрытия какого-то капонира или ДОТа. — Это она «правильно» стоит, так чаще бывает. Вон и знак наш еще остался! — обратил он мое внимание на едва различимые следы белой краски на покрытой мхом поверхности. — Хочешь — пошли, я тебе поближе покажу?

— Нет, — довольно резко ответил я, настороженно оглядываясь. — Спасибо тебе, Володя, ты мне, правда, очень помог (в тот момент я еще не знал насколько он мне помог), а сейчас… — Я вытащил две стодолларовые купюры и протянул ему: — А сейчас я тебя очень прошу — уезжай домой, к жене, и пару дней не таксуй, посиди дома. Никакого криминала, не бойся — просто… просто у меня нет времени сейчас тебе объяснять. Прощай! — Я выбрался из машины, забрал с заднего сиденья сумку и, захлопнув дверь, махнул рукой: «Не тормози, мол, езжай».

Хороший мужик Володя тормозить не стал — даже несмотря на огромную по местным меркам сумму в своих руках: газанул, ухитрившись развернуться на довольно узкой бетонке, и рванул назад. Вслед я — на случай, если за мной наблюдают — смотреть не стал: какое мне дело до местного «кастрюлыцика», доставившего меня до оговоренного места?!

Неторопливо огляделся, перекурил — вроде и не спешу никуда! — и, наклонившись к сумке, вытащил доставшейся мне по обмену пистолет (трофейный «Глок» я решил пока не задействовать — пусть в сумке полежит). Теперь скрываться и вилять уже не имеет смысла, скорее наоборот: если меня здесь не ждут — значит, я чего-то недопонимаю и что-то идет неправильно.

Закинув сумку за спину, я снял пистолет с предохранителя и медленно пошел по территории бывшей гитлеровской ставки.

«Волк-оборотень» (как, впрочем, и положено любому порядочному оборотню!) встретил меня обманчивым молчанием и полным отсутствием не только двуногих, но, похоже, и четвероногих, и крылатых созданий. Пустота и тишина… Только ветер тихонько шелестел высокой, но уже по-летнему пожухлой травой, да уцелевшие после взрыва бетонные сооружения настороженно взирали на посмевшего потревожить их полувековой покой человека темными провалами входов и узких смотровых щелей.

Н-да, мрачноватое местечко… Хотя ни обещанного дедом «психологического давления», ни заставляющего бежать без оглядки страха я пока не испытывал.

Ладно, подождем. Пока меня не начали убивать, у меня еще есть время…

Ориентировался я на территории ставки на удивление легко — то ли немецкие карты в память запали, то ли скачанные из Интернета фотографии помогли, но куда мне идти, я знал совершенно точно. Вот сейчас надо обогнуть пятнадцатиметровый куб электроподстанции, по одной из стен которой в два ряда идут проржавевшие металлические поручни, затем пройти мимо приземистого, похожего на ДОТы нормандской линии обороны железобетонного сооружения, на стене которого до сих пор четко различается черный на желтом фоне номер «22», миновать заглубленный в землю орудийный дворик одного из зенитных 88-мм орудий (тоже основательный такой капонирчик с отдельным входом в общую сеть подземных казематов, защищенной позицией для наблюдателя или корректировщика и даже двумя лифтами для подъема наверх снарядов!) и, пройдя еще полсотни метров, оказаться на той самой, описанной в дедовом письме полянке.

Впрочем, это я уже разогнался — мимо всего этого сначала еще надо суметь пройти: чего-чего, а позиций для засады здесь более чем достаточно. В каждом из многочисленных разрушенных помещений меня может ждать группа захвата; из каждого давным-давно лишенного рам и стекол окна может целиться снайпер. Хотя последнее как раз вряд ли: если бы меня хотели ликвидировать — уже сделали бы это. Теперь-то я им точно нужен живым…

Внешне я оставался абсолютно спокоен — не разыгрывал, конечно, скучающего туриста, праздно разгуливающего по «Вервольфу» с пистолетом в руке, но и не передвигался короткими перебежками. Однако это спокойствие было обманчивым: я был готов действовать в любую секунду. Действовать жестко и решительно, как учили, одним словом.

Тем удивительней было то, что этого не потребовалось — спустя минут пятнадцать я благополучно вышел за территорию основного комплекса ставки.

Это было странно и не совсем понятно… Опустившись на одно колено, я позволил сумке сползти на землю и замер, держа пистолет перед собой на вытянутых, чуть опущенных вниз руках. Максимально расслабившись, прислушался, стараясь вычленить из окружающего звукового фона малейшее чужеродное вкрапление и одновременно осматриваясь сквозь слегка прищуренные глаза. Да нет, тишина все та же, что и раньше, пустота кругом. Как ни дико это звучит, но здесь, похоже, и вправду никого нет — отчего-то я был в этом почти уверен.

И сие мне все больше и больше не нравилось…


Найти резервный вход оказалось несложно, даже упоминавшийся в схеме немецкого диверсанта знак — двухметровый бетонный столб с порядковым номером «57», от которого надо было пройти еще двадцать метров строго на север, — присутствовал. Правда, он стал раза в полтора ниже и основательно покосился, однако заветный номер все еще просматривался на его шероховатом, выщербленном временем боку. Бросив быстрый взгляд на наручный компас, я едва не вздрогнул от неожиданности — стрелка неторопливо вращалась, делая полный оборот секунды за три и даже не собираясь останавливаться. Отошел на пару метров в сторону — то же самое. Ладно, будем считать это первой весточкой. Вспомнив кое-что, посмотрел на часы — да нет, все обычно. Или время второй «весточки» еще не настало, или электронные хронометры Casio обладают устойчивой резистентностью к геомагнитным аномалиям.

Впрочем, считать метры и искать север, ориентируясь по особенностям разрастания мха на окрестных деревьях, мне не пришлось — полянка обнаружилась многократно проверенным и безотказным методом научного втыка именно там, где я и предполагал. На месте оказался и заветный пригорочек, и вросший в землю замшелый валун, глядя на который даже мне, знающему истинное положение дел, трудно было представить, что под ним может что-то скрываться.

Еще раз осмотревшись — не исключено, что они решили не трогать меня именно для того, чтобы узнать, куда я направлюсь, — это было бы самое логичное объяснение происходящему, я решился: в три прыжка преодолел остаток расстояния и присел у камня. Привалившись к шершавой поверхности спиной, настороженно обернулся в сторону чахлых, довольно реденьких зарослей, спрятаться в которых мог бы только очень неслабый профессионал вроде меня. Никого. Ну и ладно, не хотите — как хотите… Вытащив из сумки приобретенную утром лопатку, я разгреб землю слева от камня и, стараясь все же не выпускать из виду окружающий периметр, с внутренним содроганием просунул руку под холодный и влажный бок валуна. И на удивление сразу же нащупал небольшую металлическую скобу, которую, если верить схеме давно покойного немецкого спецназовца, следовало дернуть на себя. Старый механизм сработал только с третьей попытки (и на том спасибо, я, честно говоря, вообще сомневался на его счет) — под камнем что-то металлически щелкнуло и стопорная скоба несколько выдвинулась вверх. Упершись в валун плечом, я навалился на неподъемный с виду камень… и без особого усилия сдвинул его с места. Приминая траву, валун мягко отъехал вправо, открывая моему удивленному взору потемневшие от времени металлические полозья, по которым и двигалась его многосоткилограммовая туша. Максимально сдвинув камень в сторону, я осмотрел расположенный под ним вход в бункер — двухстворчатый люк размером примерно метр на метр. На металлических, весьма внушительного вида горизонтальных створках еще сохранились остатки темно-серой краски и даже белый трафаретный номер «три» (что, вероятно, означало наличие еще как минимум двух аналогичных входов-выходов).

Что ж, отлично, полдела сделано! Теперь осталось только открыть люк — надеюсь, плененный дедом диверсант ничего важного от него не утаил? Например, наличие какой-нибудь хитрой мины-ловушки против таких вот охотников за чужими тайнами.

Внимательно осмотрев люк, я без труда обнаружил замочную скважину — узкую прямоугольную щель посередине между створками, размером точь-в-точь соответствующую висящему у меня на шее ключу. От проникающей под камень воды и грязи ее защищала небольшая сдвигающаяся в сторону металлическая пластинка, на удивление плотно прилегающая к поверхности люка.

Хм, интересно!.. Еще раз осмотревшись кругом (если меня все-таки пасут, то сейчас идеальный момент для захвата — я нашел вход в бункер и собираюсь его открыть), я снял с шеи ключ и, отодвинув ножом защитную панельку, не без волнения поднес его к замку. Ну, сейчас или никогда! Вставив металлический прямоугольничек в паз, нажал на него ладонью, вгоняя до упора — «до щелчка», как описывал дед. Внутри запора и на самом деле что-то негромко щелкнуло и… ничего не произошло. А дед, помнится, писал: «дальше механизм замка все сделает сам» — это, интересно, что значит? Может, мне подождать? Или хитрая немецкая механика все-таки не пережила шести десятков прошедших с той поры лет? Обидно, если так…

Расстроившись, я со злостью стукнул кулаком по поверхности отказывающегося впускать меня люка и едва не загремел прямо в его внезапно распахнувшуюся метровую пасть. Все оказалось до смешного просто — немецкие инженеры надежно защитили сам запорный механизм, но в крошечный зазор между верхней и нижней створками попадала влага, и они просто-напросто немного приржавели друг к другу. Собственно, никакого особого механизма-то и не было — введенный ключ только разблокировал запор, а тяжеленные — толщиной сантиметра по три — подпружиненные изнутри створки раскрывались под своим весом — вот и вся хитрость.

Вход в таинственный «Вервольф» представлял собой четырехметровую вертикальную шахту круглого сечения, по стене которой шел ряд толстых металлических скоб-ступеней. Простенько и со вкусом.

Вдоволь налюбовавшись разверзнутым люком и убедившись, что вокруг по-прежнему никого нет (да что же это такое-то?! Неужто все мои ухищрения по пути сюда оказались ненужными? Да нет, не может быть: надорогах-то меня точно искали… странно!), я вытащил из сумки фонарик и, глубоко вздохнув, ступил на верхнюю из десятка ведущих вниз скоб…

Загрузка...