Тайна седьмого уровня

ГЛАВА 4

Здраво рассудив, что вся истинная документация по проведенной нашими исследовательскими группами работе (не только теми двумя, в составе которых был мой дед, но и последующими, делавшими робкие попытки что-то там исследовать вплоть до девяностого года XX века) до сих пор мирно пылится в архиве бывшего КГБ, я позвонил своему старому, армейскому еще товарищу, а ныне капитану ФСБ с просьбой помочь в этом несложном, как мне казалось, деле.

Он тоже не усмотрел в моей просьбе ничего особенного: если штатный сотрудник соседнего силового ведомства запрашивает какую-то информацию — пусть даже и не делая официального архивного запроса, — значит, она ему действительно необходима. За годы нашей с ним службы и дружбы мы иногда помогали друг другу, особенно я: Петька, так его звали, был оперативником одной из служб и ему частенько требовалась информация из нашего архива.

Предмет моей просьбы его тоже не особенно удивил: нужно — значит нужно; тем более что я в общих чертах обрисовал ему ситуацию с найденными документами, да и шестьдесят прошедших лет почти что наверняка гарантировали снятие грифа секретности. Собственно, именно поэтому я и позвонил ему по обычному телефону — не подстраховался, как учили когда-то, вот и подставил парня, и сам подставился…

Впрочем, в тот вечер ни я, ни он ничего не заподозрили: Петька пообещал разузнать, что к чему, а я — поподробнее рассказать всю удивительную историю моего деда. Дня через два Петр перезвонил мне на мобильный и мрачным голосом сообщил, что его, точнее мой, запрос вызвал какие-то не слишком понятные движения и явно не соответствующий моменту интерес и что нам необходимо встретиться. Мы договорились следующим утром увидеться где-нибудь в людном месте (подстраховались-таки, разведчики, блин!) и…

И я опоздал. Не учел утренних пробок на дорогах— и опоздал. Совсем чуть-чуть опоздал, минут на пять… И это спасло мне жизнь!

…Матеря всех на свете автомобилистов вместе с их стальными конями, очередным бензиновым кризисом и наглыми гаишниками, я перестроился наконец в крайний ряд и собрался припарковаться. Петька стоял на тротуаре метрах в тридцати впереди и нервно курил, высматривая меня почему-то с другой стороны дороги. Я уже приготовился просигналить, привлекая его внимание, но в этот момент мою «девятку» опасно подрезала не первой свежести иномарка с затемненными, практически черными стеклами, метнувшаяся к бровке откуда-то из второго или даже третьего ряда. И прежде чем я успел выругаться и возмущенно засигналить вслед наглецу, автомашина резко тормознула около Петра. В отличие от меня он, похоже, все понял сразу: отшвырнул полиэтиленовый пакет, который держал в руках, и прыгнул в сторону рекламного щита на массивной металлической опоре. Впрочем, успеть он все равно уже не мог — из темного салона ударила короткая автоматная очередь, наискосок прочертившая грудь и живот моего товарища.

Автомашина же взревела двигателем и, взвизгнув нещадно стираемой об асфальт резиной, рванула с места. Все заняло от силы секунды три — люди на остановке неподалеку еще только оборачивались на звук выстрелов, а машина уже уносилась прочь…

Останавливаться я не стал — сработали боевые инстинкты самосохранения. Все еще не в силах отвести взгляд от скрючившейся на тротуаре Петькиной фигуры, боковым зрением я наметил небольшой просвет в потоке несущихся автомобилей и резко взял с места, вбивая туда свою «девятку». Не обращая внимания на визг тормозов и истерические сигналы за спиной, я перескочил в следующий ряд, неожиданно оказавшись на две машины позади зловещей иномарки. Подобное соседство меня не устраивало — преследовать киллеров, наверняка фээсбэшных, я не собирался.

Выбрав подходящий момент, я почти до отказа вывернул руль влево и через двойную сплошную разделительную полосу вылетел на встречную. Ощущая себя юным Скайуокером во время гонок на реактивных скутерах в первой части «Звездных войн», я каким-то чудом увернулся от маршрутной «Газели» и еще какой-то машины — не рассмотрел — и, едва не вылетев на тротуар, все-таки выправил автомобиль. Да уж, случайным свидетелям будет о чем сегодня поговорить! Сжав зубы, я вдавил газ, выжимая из верной «девятки» все возможное и невозможное и стремительно удаляясь от места несостоявшейся встречи. Прости, Петя, так уж получилось, друг… Если бы я только знал! Разведчик хренов — дед ведь предупреждал: будь осторожнее! — так нет, расслабился, спецназ, блин…

Так что прости, Петр Евгеньевич; а я уж постараюсь сделать так, чтобы они сильно пожалели о своем решении. Очень сильно пожалели!..

Свернув на первом же повороте с центральной улицы и основательно поплутав по переулкам, я решил все-таки ехать домой, ибо, обдумав все случившееся, пришел к выводу, что сейчас мое главное оружие — верно просчитать возникшую ситуацию. Если они, зная из наших с Петькой телефонных переговоров о времени и месте встречи, собирались завалить обоих — повторять попытку прямо сейчас не станут. По крайней мере до сегодняшней ночи.

Если же это был акт устрашения для меня и им нужны дедовские документы, о которых я тоже ухитрился растрепать по телефону, то у меня тем более есть время, в этом случае они скорее всего сначала свяжутся со мной и выдвинут свои требования… или ультиматум, что более вероятно. Тем более что «хвоста» за мной не было — это сто процентов: я ж не зря круги по переулкам и дворам наматывал.

А значит, как ни крути, надо ехать домой. Ехать и готовиться к худшему, поскольку в живых меня все равно не оставят. Смысла нет — как говорил герой одного старого фильма: «он слишком много знал»…

Как бы там ни было, подъезжая к дому, я уже имел почти сформировавшийся в голове план действий. В меру авантюрный, в меру реалистичный и в меру безумный — по крайней мере была надежда, что просчитать все мои действия они не смогут… Да, конечно, любой нормальный человек, пусть даже и трижды армейский спецназовец, в подобной ситуации задергается, наделает глупостей и попытается скрыться, «залечь на дно». За квартирой уже скорее всего следят — и наверняка следили все эти дни.

Вот и пусть видят, что я вернулся. Могу даже чуть подыграть им, изобразив смятение чувств, нервное выскакивание из машины, роняние ключей и прочую истерическую муть. Запрусь в квартире и буду ждать их следующего хода. Официально они мне ничего предъявить не смогут, а неофициально… Я, хоть и лоханувшийся, но все-таки спецназ ГРУ — справлюсь. Не впервой!..

Поднявшись на свой этаж, я отомкнул дверь, попутно убедившись, что в квартире пока еще никто не побывал, и устало плюхнулся в кресло.

Ну что ж, до дома мне позволили добраться живым— похоже, имеет место второй вариант действий моих оппонентов. Ладно, ждем звонка…

Сходив на кухню, я по-быстрому сварганил себе парочку бутербродов, вытащил из холодильника бутылку пива и… поймал себя на мысли, что инстинктивно стараюсь передвигаться таким образом, чтобы не оказываться напротив окна. Ощущение было не из приятных— так и до паранойи недалеко, а это уже не есть хорошо. Спокойствие, в том числе и душевное, сейчас для меня тоже оружие.

…Они позвонили примерно через час, когда я уже успел усомниться в правильности своего умозаключения относительно «второго варианта». Взглянув на пустое табло автоматического определителя номера (а чего я, собственно, ожидал?!), я принял звонок:

— Слушаю.

Мне ответил хорошо поставленный и весьма уверенный в правоте собственных слов голос:

— Здравствуйте, Юрий Владимирович! Я думаю, представляться и объяснять, чем вызван мой звонок, нет необходимости, верно?

—Допустим… —Я дотянулся до дымящейся в пепельнице сигареты и повторил, затягиваясь: — Допустим, не надо…

— Это уже радует. Тогда я, с вашего позволения, перейду сразу к делу. У вас есть кое-что, что неким образом принадлежит нам. И нам бы хотелось получить это… э-э… добровольно. Очень хотелось!

— Допустим и это… — Я поудобнее расселся в кресле. — И?

— И у вас, по-моему, проблемы со словарным запасом, — еще не раздраженно, но уже где-то близко к этому, ответил невидимый собеседник. — Мы могли бы где-нибудь встретиться?

— Не думаю… Если это кое-что, неким образом принадлежащее вам, вас действительно интересует, можете прийти и забрать, — закинул я пробную удочку: от того, что именно он сейчас ответит, многое зависит. Он ответил почти сразу и примерно так, как я и ожидал:

— Хорошо. Только не сейчас. Возможно, вечером или завтра утром. Я вам перезвоню. И убедительная просьба: дождитесь моего звонка и… не наделайте глупостей. Мы вам верим… пока.

Ну, вот и все — похоже, моя судьба предрешена. Мой собеседник прекрасно знал, что я не соглашусь навстречу. А насчет повторного звонка… тоже понятно: не в его компетенции принимать окончательные решения — такие решения! — нужно согласовать с вышестоящим начальством, получить «добро» (негласное, конечно) …

Весь остальной разговор, в принципе, был уже не важен, однако сдержаться я все-таки не сумел:

— Не наделать глупостей, как Петька? Вы об этом? Похвальная откровенность, особенно по телефону!

Впрочем, моего визави было непросто сбить с толку.

— О чем вы?! Гибель нашего сотрудника Петра Невтерова — это трагическая случайность, к которой моя служба не имеет ни малейшего отношения. Роковое стечение обстоятельств. В последнее время он занимался расследованием по одному весьма непростому делу.:. Увы, нам не всегда удается достойно защитить своих сотрудников от посягательств преступного мира.

Я, конечно, отнюдь не ангел и уж конечно не благородная девица, но такого стерпеть просто не смог и, сжав зубы, рявкнул в трубку:

— Жду вашего звонка в течение двух часов! Затем начну спускать эти долбаные бумажки в унитаз. Все!

Трубку я все-таки положил первым, получив от этого пусть крохотное, но моральное удовлетворение…

Итак, при всей скоротечности этого дурацкого разговора все, что хотел, я в общем-то узнал. Нет, я, конечно, не большой мастер тайных дезинформационных войн и уж точно не гениальный аналитик, способный в тиши кабинета просчитать поведение противника на много шагов вперед, — могу и ошибаться, но кое-что тоже понимаю.

Почему они не попытались обыскать мою квартиру, пока меня не было? Да потому, что и представить себе не могли, что папка с документами, за которые они готовы идти на любые жертвы и преступления, все это время просто лежала в ящике письменного стола! Им и в голову не могло прийти, что я не спрячу их где-то, не отдам на хранение какому-то нейтральному лицу, а закину в стол, просто-напросто поленившись запереть в сейф! Вот потому-то я и жив еще, потому и квартиру мою пока не тронули: просчитали, твари, мою реакцию на Петькину гибель, знали, что вернусь сюда. Я для них теперь как зверь в клетке — еще опасный, но уже запертый на надежный замок наружного наблюдения. Хотя, ладно, это был еще и не разговор — так, легкое зондирование почвы. Главное еще впереди, и от того, как я отыграю следующий раунд, будет зависеть очень и очень многое. А пока можно немного расслабиться и заняться более насущными делами — например, собрать вещи к предстоящему путешествию, а в том, что оно состоится в самое ближайшее время, я уже не сомневался.

Тем более что больше мне и делать-то особо нечего: телефон на жесткой прослушке, в Интернет мне тоже дорога заказана — можно и не пробовать, у провайдера наверняка началась какая-нибудь авральная профилактика и… «приносим свои извинения нашим постоянным абонентам — выхода в сеть сегодня не будет». Упаковав все самое ценное и необходимое в кейс и спортивную сумку, я задумчиво посмотрел на проклятую папку, мирно лежащую на столе. Скажу честно — было сильнейшее искушение исполнить обещанную телефонному собеседнику угрозу и спустить все это добро в унитаз, предварительно еще и разорвав на мелкие кусочки.

Сморгнув — да нет, глупости все это! — я решительно открыл ее и отсортировал хранящиеся внутри документы. Часть перекочевала в кейс, часть осталась на прежнем месте. Там, куда я собираюсь, мне вряд ли понадобятся медицинские отчеты о здоровье фюрера и обслуживающего персонала ставки и прочая муть. Добавив в папку увесистую стопку принтерных распечаток найденных в Интернете статей, посвященных сами понимаете чему, — я не жадный, читайте на здоровье! — я запер ее в сейф. Так, с этим покончено. Ждем звонка…

Который, как я и предполагал, не заставил себя ждать. Хотя и ухитрился прозвучать неожиданно: шалят нервишки-то! Нехорошо.

Выждав до седьмого сигнала (никакой психологической подоплеки — просто мне так захотелось), я взял трубку:

— Слушаю…

— Не слишком-то вы ждете моего звонка! — с притворным укором сообщил до боли знакомый голос, все такой же властно-самоуверенный, что и часом раньше.

— Извините, с…л! — не удержался я. — Едва успел!

Трубка помолчала, вероятно пытаясь обнаружить в моих словах скрытый глубокий смысл. Не нашла:

— Гм… ладно. Завтра в восемь утра вам подходит? Я приеду лично.

— Почему бы и нет? Подходит. Вот только…

— Что только? — неискренне напрягся собеседник (ай-яй-яй, переигрываешь, дядя!). — Мне показалось — мы обо всем договорились?

— Не совсем… — Я мысленно глубоко вздохнул и забросил уже не пробную удочку, а огромного жирного червяка — мою главную приманку: — Мы договорились, конечно, но… Меня интересуют гарантии…

— Гарантии чего? — якобы не поняли на том конце провода.

— Гарантии моей неприкосновенности и безопасности. — Я был сама любезность и кротость. — Пустяк, а приятно…

Мой непонятливый визави, имени которого я так и не узнал, хмыкнул:

— И каких же гарантий вы хотите? Письменного заверения от лица директора Федеральной службы безопасности? (Смотри-ка, открыто называет свою контору по телефону! А вдруг шпиёны — расслабились они там все?..) Или Президента России?

— Ну что вы, — якобы принимая его игру, ответил я. — Думаю, мы все решим полюбовно — ведь вы мне верите… пока?

— У вас хорошая память, Юрий Владимирович. И давайте не будем больше ёрничать: чего вы хотите?

— Билет на самолет. Рейс завтра, в десять двадцать два утра. Беспересадочный до Лондона. Это с вашей стороны. Теперь с моей: документы лежат в сейфе, который я заминирую. Вы ведь помните, кто я такой? Наверняка уже успели запросить мое личное дело? А значит, знаете, что я свои награды не по выслуге лет получал. Там еще пунктик есть, «боевая специализация» называется — обратили внимание? Минно-взрывное дело входит в число прочих моих талантов, так что не надейтесь: сделаю как надо. Так вот, завтра мы вместе поедем в аэропорт, где вы лично посадите меня в самолет — и, пожалуйста, позаботьтесь про всякие таможенные условности. На борту я сообщу вам, как обезвредить мою систему. Сейчас не тридцать седьмой год и даже не семидесятые — взрывать целый авиалайнер, да еще и иностранной компании, вы не посмеете, так что у меня есть реальные шансы… Я ясно все объяснил?

Проговорив этот заранее придуманный и продуманный текст и надеясь, что был при этом достаточно убедительным — все-таки психологическое противостояние не мой конек, я ж «пес войны», помните? — я буквально затаил дыхание. Вот он, момент истины: я дал противнику всю информацию к размышлению. Во-первых, подтвердил, что документы у меня дома, во-вторых, дал понять, что не собираюсь погибать из-за них и хочу выпутаться из этой истории, и, в-третьих, обговорил сроки: все должно решиться до завтрашнего утра.

Теперь его ход, и, надеюсь, я его тоже правильно просчитал…

Ответили мне не сразу — сначала выдержали соответствующую моменту психологическую паузу:

— Гм… а вы молодец, своего не упустите. Думаете, получится?

— Почему нет? — в меру беззаботно спросил я. — Вам проще меня отпустить, чем соскребать остатки своих драгоценных бумажек со стен.

— Вы так уверены в своих силах? И в том, что мы вас отпустим?

— Представьте, уверен. В случае чего, вы потеряете больше, чем найдете… в моем лице. Даже если решите рискнуть и заполучить меня для… э-э… задушевного разговора, пять часов я в любом случае продержусь, а потом уже будет все равно…

— Простите, не понял? Какие пять часов? — не то сыграл, не то и вправду не понял собеседник.

— А у меня просто таймера другого нет! — бесхитростно и жизнерадостно пояснил я. — Только на пять часов. Если не обезвредить систему раньше — бум! — и все.

— Гм… Ну ладно. А почему Лондон? Идете стопами Виктора Резуна-Суворова? Или у вас в ГРУ все так бегут?

— А с чего вы взяли, что я бегу? Я в отпуске и имею право провести его остаток за границей. Кроме того, я там, как вы понимаете, не задержусь…

— А паспорт, виза, деньги? — использовал свой якобы последний аргумент мой неавторизованный визави. — Это тоже нам делать? До завтрашнего утра?

Я мысленно захохотал: получилось! Сейчас он начнет для виду слегка торговаться, переносить сроки, затем нехотя согласится на предложенный мной изначальный вариант… Но играет он хорошо, снимаю шляпу и швыряю цветы под ноги. Браво, бис! Станиславский бы, пожалуй, поверил. Только я вот недоверчивый попался… к счастью.

— Это вас не должно волновать. Деньги у меня есть, загранпаспорт и шенгенская виза — тоже.

— Хорошо. Я должен посоветоваться… Как вы понимаете, подобные решения не может принимать один человек, — изображая мучительные сомнения, ответил он. — Все-таки государственная тайна…

— Может, может! — решил подыграть я. — Или ответ сейчас — или мы не договорились. Буду умирать с музыкой…

Молчание и едва слышный, вроде бы тщательно скрываемый, вздох. Пауза. И исполненный глубочайшей печали из-за необходимости идти на уступки голос в трубке:

— Хорошо, мы договорились. Завтра в восемь у вас дома.

— Бизнес-класс меня вполне устроит! — «с облегчением» рявкнул я в ответ.

— Туристический класс, — твердым, как кевларовая пластина бронежилета высшего уровня защиты, голосом отчеканила трубка. (Ай, молодец, какой накал эмоций, какие бразильские страсти! Актёрище!) — До свидания.

На этот раз первым отбой дал он. А я обессиленно опустился в кресло — психологическое напряжение, оказывается, выматывает ничуть не хуже физической нагрузки: я будто километр в полной боевой экипировке пробежал на скорость!

Что ж, и этот тайм мы уже отыграли. И вроде бы неплохо — похоже, он мне поверил. Значит, выбора у него теперь нет: либо отпустить меня (что невозможно — они зашли уже слишком далеко), либо… решить проблему иначе, причем не позднее восьми часов завтрашнего утра. И даже раньше — меня обязательно надо убрать до того, как я включу таймер.

Ну, наконец-то хоть какая-то определенность!.. Остаток дня прошел в сплошных трудовых заботах по подготовке к встрече нежданных гостей, чей грядущий визит не вызывал уже ни малейших сомнений. Дольше всего я провозился с тем самым временным электропроводом между коридором и спальней, о котором рассказывал вам в самом начале — во всей квартире не нашлось ни одного свободного куска кабеля и мне пришлось, тихо и беззлобно матерясь, изымать его у настольной лампы… Наконец все было закончено и опробовано, я плотно поужинал, почистил «спецмакаров», очень удачно и к месту доставшийся мне в одной из последних боевых «командировок», и, выключив во всей квартире свет, уселся в кресло в спальне.

Мне предстояла долгая и бессонная ночь…

Они пришли в половине четвертого…

Остальное вы знаете.