Тайна «Соленоида» (Иллюстрации А. Сафонова)

Глава 3
«Соленоид»

Юрий и Захар вошли в проходную завода.

— Чемоданчики прядется оставить, — сказал вахтер с улыбкой. — Он знал этих молодых инженеров, но таков уж был порядок на заводе: никого не пропускать на территорию с вещами.

Захар раскрыл чемодан, достал из него свой портфель. Этот портфель был как две капли воды похож на портфель Юрия. Впрочем, Юрий ничуть этому не удивился: перед самым отъездом сюда Захар пошел по магазинам и купил два портфеля и еще всякую мелочь, которую просил приобрести Юрий. Он даже составил перечень предметов, которые должен был купить в магазинах Авророполя Захар. В этом списке значился и портфель. А заодно Захар приобрел и себе такой же портфель, для своих бумаг. Правда, эти бумаги не бог весть какие важные. Просто непонятно, зачем он взял их с собой? Да еще, как видно, собирается в контору завода тащить…

Захар, уловив недоуменный взгляд товарища, как-то загадочно улыбнулся и сказал:

— Ну, пошли?

— Пошли…

Вот и заводоуправление. Они поднялись на второй этаж, вошли в длинный светлый коридор. Вдруг Захар остановился и протянул Юрию свой портфель.

— Ну, а теперь давай опять обменяемся, — сказал он при этом.

Юрий с удивлением уставился на товарища.

— То есть, как это — обменяемся, да еще «опять»? Зачем нам обмениваться? Может, ты хочешь сам показать чертежи Арбалетову? Тогда возьми, пожалуйста.

Захар улыбнулся.

— Давай, давай. А чертежи ты сам покажешь главному инженеру. Ну, чего уставился? Давно не видал? Посмотри, что там у тебя в портфеле. Ну, посмотри, посмотри…

Юрий пожал плечами — он ничего не понимал! Полез в портфель, который хотел отдать Захару. Что за черт? Это же не его бумаги? Какие-то другие чертежи… Это же бумаги Захара!

Он с удивлением посмотрел на Бессмертного. Захар засмеялся.

— Ну, убедился? А твои чертежи — вот они, у меня.

— Но как же так случилось? Я не помню, чтобы мы обменивались портфелями. Да и зачем?

— Ну, насчет «зачем» не будем распространяться. Память твоя тоже тебе не изменила, потому что я сам, без твоего ведома, обменял портфели. Решил, что в моем чемодане чертежи «Соленоида» найдут более надежный приют, чем у тебя под подушкой. Понятно? Доверять людям, конечно, нужно, но осторожность тоже не вредна, особенно в таком деле. Ты не сердишься?. Захар хитро посмотрел на товарища.

— Да нет, что ты, — благодарно отозвался Юрий. Он вложил чертежи в портфель и открыл дверь кабинета главного инженера завода.

Максим Кириллович Арбалетов работал на этом заводе давно. Он был аккуратен и подтянут, на темно-синем морском кителе с «золотыми» пуговицами — ни одной складочки или пятна, ботинки начищены до зеркального блеска. Лицо побрито, черные волосы на голове гладко зачесаны назад.

Он стоял возле модели дизель-электрохода, находящейся в его кабинете, когда вошли Захар и Юрий.

Глядя на Арбалетова, молодые инженеры невольно подтянулись и расправили плечи.

…Поговорив о «Соленоиде» и посмотрев привезенные чертежи, Арбалетов запер их в несгораемый ящик, стоявший в кабинете, и предложил инженерам пройти в цех, где строился «Соленоид»: он понимал Юрия, догадывался, что ему не терпится посмотреть на судно.

Цех был огромен, точно ангар для дирижабля. Крыша стеклянная, со стальными переплетениями. Высоко вверху двигались три мостовых крана. Пол цеха прорезал широкий, метров в двадцать, канал, наполненный водой. Этот канал сообщался с заливом. У него были отвесные, облицованные железобетоном, стенки. В канале был затоплен огромный прямоугольный железобетонный ящик-понтон — он служил основанием для подводной лодки. Когда лодка будет готова, из понтона выгонят остатки воздуха, впустив туда воду, понтон ляжет на дно канала, и лодка окажется на плаву.

В длину «Соленоид» имел 50 метров, в самом широком месте — восемь метров. По центру лодки от носа до кормы шла труба. Труба имела в поперечнике 120 сантиметров. «Соленоид» был каплеобразной формы. На хвостовой части закреплены рули, стабилизатор. Вверху длинным рядом сверкали стекла круглых иллюминаторов. На переднем скате лодки вверху была устроена рубка рулевого. «Фонарь» этой рубки сделан из небьющегося стекла, чтобы вахтенный мог иметь широкий обзор на пути корабля. Чуть пониже рубки виднелись едва заметные выступы обтекаемой формы: там помещались мощные прожекторы — по два с каждого борта. Еще один прожектор находился на рубке. Кормовая часть тоже оборудована и рубкой, и прожекторами, так как «Соленоид» мог идти и кормой вперед. Кроме того, пять мощных прожекторов расположены по бокам лодки и ближе к килю корабля, вернее, ближе к воображаемому килю. Таким образом лодка могла осветить воду с любой стороны от себя.

— Скоро спустим в воду? — спросил Юрий Арбалетова, осматривая корабль со всех сторон. Я вижу, он почти готов.

— Да, почти. Осталось смонтировать лишь ту часть, о которой у нас зашел спор на партбюро. Но теперь у нас есть ваши чертежи, и я считаю, что спор можно будет решить сегодня или, в крайнем случае, завтра. Выберем лучший вариант. Между прочим, я тоже предложу свой вариант. Вы не будете возражать?

— Что за вопрос, Максим Кириллович, — пожал плечами Юрий. — Я буду очень рад, если ваше предложение окажется лучше всех остальных.

В комнату вошел Виктор Якорьков.

Виктор Якорьков работал в заводском конструкторском бюро, участвовал в разработке проекта «Соленоида» и поэтому был в курсе всех событий, связанных со строительством подводной лодки. Когда Юрий спросил его, как идут дела с испытанием «Астарты» — специального аппарата, предназначенного для «Соленоида», он сказал:

— Дела идут нормально: выявлены кое-какие недостатки, придется устранять их. Я уже кое-что придумал, сегодня же расскажу. Я думаю, надо посоветоваться с Берсеневым. Это по его части, по электрической.

— Предлагаю вынести разговор об «Астарте» на технический совет, — сказал Арбалетов. — Пора окончательно утверждать конструкцию.

— Когда будет совет? — спросил Юрий.

— Завтра вечером, — ответил Арбалетов. Поговорим о новом варианте размещения атомной электростанции. Мы ждали, когда вы приедете. Сегодня инженеры познакомятся с вашим проектом. с моим вариантом и с вариантом Виктора все уже знакомы. А завтра решим, на каком остановиться. Заодно и вопрос об «Астарте» решим. Тянуть нельзя, нужно выполнять решение партийного собрания и быстрее строить «Соленоид».

Заседание технического совета началось в точно назначенное время. Инженеры собрались в кабинете Арбалетова, где имелась большая черная доска в три метра высотой и в четыре метра длиной. Она была подвешена на стальных тросиках, переброшенных через ролики, укрепленные под потолком. На концах тросиков висели тяжелые чугунные полосы — противовесы. Они помогали поднимать доску выше или опускать ее до самого пола, когда требовалось написать на ней в самой верхней части.

Арбалетов достал из сейфа чертежи «Соленоида» и принялся прикреплять их кнопками к доске. Потом приподнял ее на полметра и прикрепил еще один ряд чертежей. Затем приподнял доску на метр. Чертежи оказались высоко над головой. Арбалетов взял кусок мела и принялся выписывать на доске под чертежами формулы и цифры…

И формулы, и цифры, и чертежи давно были знакомы Юрию. Пока Арбалетов писал на доске, он поглядывал по сторонам. Почти весь народ знакомый… Вот сидит, откинувшись на выгнутую спинку стула, полный, с толстой шеей, благодушный Вадим Кондратьевич Берсенев. Он инженер-электрик, работает на заводе уже пятнадцать лет. Его все любят здесь, уважают за добродушие, покладистый характер, большие знания в электротехнике и еще за то, что он никогда не навязывает своего мнения другим.

Юрий очень хорошо знал его, частенько бывал у него дома вместе с Виктором. Виктор и Вадим Кондратьевич были отчаянные радиолюбители. Если им случалось где-нибудь встретиться, у них всегда заходил разговор о радиопередатчиках. Вот и сейчас они сидели рядом и о чем-то говорили. Чтобы не мешать своими разговорами и не нарушать тишины, они тихо шептались. Черная шевелюра Берсенева касалась гладко зачесанных назад волос Виктора.

Юрий перевел глаза на главного технолога завода, потом на главного конструктора, сидевших по бокам головного стола. Остальные занимали места за длинным столом, стоявшим вдоль кабинета и образующим с первым столом букву «Т».

К одиннадцати часам ночи совет закончил свою работу. Было решено принять конструкцию, предложенную Кургановым. По «Астарте» не сумели прийти к соглашению, потому что в ходе обсуждения выяснилось, что есть возможность оставить конструкцию прежней. Для того, чтобы решить вопрос окончательно, требовалось провести еще серию испытаний аппарата.

Из управления вышли шумной толпой. За воротами разделились на три группы: одна вместе с Арбалетовым пошла к пристани, где стояла моторная лодка главного инженера. Дело в том, что Максим Кириллович жил в городе и каждый день отправлялся на завод на собственной лодке. Заодно он забирал и других работников завода, живущих в городе. Впрочем, это случалось редко, потому что главный инженер допоздна задерживался на заводе и отплывал тогда, когда не оставалось ни одного попутчика: они уезжали после окончания работы, в начале седьмого часа, на автобусе.

Другая группа отправилась к пятиэтажным заводским домам, в которых жила большая часть инженеров, техников и рабочих судостроительного завода. Третья группа направилась к гостинице. Там жили Юрий, Виктор, которому вот уже третий год не могли дать комнату в жилых домах, Захар и, новый для Юрия человек, Зотов, с которым его сегодня познакомили.

— Разрешите и мне с вами, — сказал Зотов просто. — А то одному скучно идти.

— Пожалуйста, — ответил Юрий. — Вы в гостинице остановились?

— Да, в 21-м номере.

— Вот как? А я в 22-м живу. Виктор вот рядом со мной обитает.

— Очень приятно. Значит, соседями будем.

— Вы надолго к нам? — спросил Захар.

— Как с делами справлюсь, — неопределенно ответил Зотов, доставая портсигар. — Курите? Прошу.

— Предпочитаю сигареты.

В небе ярко светил месяц, окрестности лежали как на ладони. Гора Маяк загораживала полнеба и четко обрисовывалась на темно-синем небосклоне. На территории завода, вытянувшейся у подножия горы узкой лентой по берегу бухты, отчетливо виднелись цехи, портальные краны, недостроенные суда и лодки. Один цех выдавался метров на сто в залив: он был построен на плавучем понтоне. По берегу рассыпались небольшие домики рабочего поселка. За поселком стояла гостиница. К ней можно было пройти и по берегу моря, и по шоссе, огибая подножие горы Маяк со стороны суши. Вот этот второй путь и выбрали инженеры. Шли молча. наговорились на совете. Правда, Зотов молчал и у Арбалетова.

Вот и гостиница. Пожелав спокойной ночи друг другу, разошлись по комнатам.

Виктор, придя домой, включил радиоприемник и стал ловить в эфире музыку. Настроился на волну и вышел умыться. Вернувшись, открыл дверь на балкон. Посмотрел, а на соседнем балконе Юрий стоит.

— Хороша ночь, — сказал Юрий, заметив товарища. Что это ты поймал?

— Сидней. А где тот радиоприемник, который я тебе подарил? Ты же сказал, что привезешь его?

— В багаже идет. Надо было бы забрать, да все некогда. Завтра же привезу с вокзала. Будешь сегодня с кем-нибудь связь устанавливать?

— Обязательно. Минут через пятнадцать начну. Ты приходи, послушаешь.

Приятели, облокотившись на перила, разговаривали, посматривали на гору Маяк, на море, лежавшее перед ними, и не замечали, что дверь, выходившая на третий балкон, чуть приоткрыта. За дверью неподвижно стоял Зотов. Непонятно было, смотрел ли он на море или его заинтересовал разговор соседей…