– Надо было раньше уходить на пенсию, – проворчал Ро. – И почему только я не послушался мужа?
– И мы по-прежнему всё слышим, – мягко упрекнул его Танос.
– И я по-прежнему знаю об этом! – недовольно выкрикнул Ро. – Отключите щиты. Иду на стыковку.
Танос пожал плечами и взглянул на Кебби, которая беззвучно спрашивала:
– Какие щиты?
Вскоре Ча и Демла уже вели Даакон Ро по мостику. Ксандарианец был высоким, явно хорошо питался, достойно держал себя и носил новенькую форму Корпуса Нова. Судя по выражению лица, его глубоко оскорблял сам вид «Санктуария». Танос едва ли мог его винить.
– Ради трех солнц, кто вы такие? – простонал гость, увидев перед собой фиолетового громилу.
– Я Танос с Титана. – Он встал со своего места, осознавая, что так выглядит еще более угрожающим. Он будто специально занимал в одиночку весь капитанский мостик. – Добро пожаловать на борт «Санктуария».
Ро вытаращил глаза.
– С Титана. Ты в этом уверен?
– Абсолютно.
– Первый раз в жизни такое вижу. А я многое повидал.
– Нам нужна ваша помощь, Денариан Ро, – сказал Танос и вкратце описал историю корабля и его команды. Кебби и Ча иногда добавляли деталей (а Демла, к счастью, все время молчал).
– Этот корабль – западня, – простонал Ро. – И вы меня сюда заманили!
– Мы обнаружили ваш аванпост на планете, обращающейся вокруг звезды Уиллита. Если бы вы подсказали нам, где ближайшая посадочная площадка, – невозмутимо проговорил Танос, – то мы могли бы просто уйти...
– Не все так просто. Нужно заполнить документы. Там столько бюрократии...
Танос кивнул и жестом подозвал Демлу, который подошел и протянул ему пульсирующий сгусток плоти – Блуко.
– Денариан Ро, – Танос протянул ему Блуко, будто предлагая подарок, – мы все зависим от терпения и концентрации внимания этой морфоплазмы. Нельзя ли как-то ускорить бумажные дела?
Ро отпрянул от Блуко, будто ему подали блюдо из живых личинок и драконьих кишок.
– Хорошо... посмотрим, что я могу сделать.
* * *
Ксандарцы не разрешили «Санктуарию» сесть на их драгоценной площадке без обязательного обыска корабля, но быстро организовали лагерь для беженцев за пределами главного административного здания колонии и начали переправлять жертв Его Светлости на поверхность. Танос оставался на борту, пока эвакуацию не закончили, а затем провел на корабле еще два дня, пытаясь выяснить, как отключается симпатическое круговращение, в компаний с техником Корпуса Нова по имени Луриан Оп. Дело пошло бы быстрее, если бы Луриан перестал нудеть об отсталых технологиях и разработках пещерных людей.
И все же с задачей они справились. Танос сел в последний шаттл и спустился на поверхность колонии, которую назвали весьма оригинально – Нова Семь. Там он присоединился к остальной команде «Санктуария» в наспех обустроенном лагере для беженцев. Экипаж древнего корабля впервые за долгое время дышал свежим воздухом, стоял на твердой поверхности и чувствовал тепло солнечного света. А для некоторых – тех, кто родился на борту и никогда не ступал за его пределы – это был по-настоящему новый мир.
Лагерь состоял из разбросанных по полю ступенчатых палаток. Вдалеке огнями и жизнью светились очертания главного в этой колонии торгового центра. Таноса тянуло к нему. Пусть они и находились на задворках космического сектора Корпуса Нова, это все же была цивилизация. Здесь существовали наука и архитектура. Танос уже представлял себе высокоразвитых людей, обсуждающих проблемы импорта или вопросы искусства и культуры. Здесь никто не думает о банальном выживании и не строит планов о том, как поддерживать жизнь старика до тех пор, пока не придумаешь способ его убить. Город был верным признаком того, что он продвигается в нужном направлении; город напомнил ему о доме.
С другой стороны, сейчас Таносу напоминало о доме все, что отличалось от космического корабля.
Днем прошел дождь, и нога ступившего впервые с момента изгнания на твердую землю Таноса утонула в грязи. Он побрел по склону, а потом остановился, заметив Демлу, который сгорбился в одной из палаток и смотрел в небо, будто ожидая, что оттуда посыплются огненные шары.
– Вода! – прохрипел он, увидев Таноса. – Здесь вода падает сверху!
– Это называется дождь, – объяснил Танос. – Ты привыкнешь.
– Это против природы! – жалобно застонал Демла.
Танос протянул ему руку.
– Держи.
Глаза Демлы широко раскрылись, и он тут же забыл о том, как неестественно льется из воздуха вода. Он увидел Блуко, все еще обволакивающего пульсирующее сердце Его Светлости.
– Блуко! – воскликнул Демла, протягивая руку в ответ.
– Спасибо, что одолжил его мне.
В этот момент Блуко решил сменить форму, обратился в некое подобие зеленоватой кошки и по-змеиному заполз по руке на плечо хозяина. Сердце Его Светлости упало на землю.
– Ну вот и все, – заключил Танос и втоптал сердце поглубже в грязь.
ГЛАВА 23
ЛАГЕРЬ, на его взгляд, был немногим лучше корабля. Среди неоспоримых плюсов – атмосфера и надежда, которой манило ксандарианское поселение, но в целом беженцы выглядели такими же подавленными и угнетенными, как и под пятой Его Светлости. Идя по грязным, мокрым переулкам среди наспех поставленных палаток и павильонов, Танос вдруг осознал, что думает о беженцах, будто они – его народ.
Нет, – напомнил он себе. – Мой народ – на Титане. И он под угрозой.
Его народ. Синтаа. Мать. Гвинт, которая все так же являлась к нему во сне и постоянно повторяла одни и те же слова. С каждым сном тело ее все больше увядало и разлагалось, клочьями лезли волосы. И все же он узнавал ее облик, заново изучал свою давнюю подругу.
Он обязан вернуться. Обязан спасти Титан.
В одной из палаток завязалась драка. Танос услышал крик. Вокруг палатки уже собрались зеваки. Их было пятнадцать, двадцать, а может и больше. Они стояли под дождем, топали ногами по грязи и выкрикивали что-то ободряющее, пока двое бывших членов экипажа корабля избивали друг друга.
Танос прорвался сквозь толпу, растолкав собравшихся, и, схватив драчунов за шеи, развел их в стороны.
– Прекратите, – приказал он. – Сейчас же.
– Но он... – возразил один из них.
– Не важно, – отрезал Танос. – Здесь можно начать жизнь с начала. С чистого листа. Не стоит сразу делать глупости. – Он оттолкнул их в разные стороны.
Танос отправился дальше бродить по лагерю. Тут и там раздавались звуки многочисленных ссор и драк. На борту «Санктуария» и даже на «Золотой каюте» у каждого было свое место, и каждый его знал. Старый порядок ушел в прошлое. Теперь никто не знал, кто он и что ему делать. Но у них появилась территория, – пусть даже это были всего несколько квадратных метров сухой земли, на которых стояла палатка, – и они тут же начали ее защищать. У них появились свои вещи – пусть даже это был всего лишь простенький комплект помощи беженцам от правительства Ксандара.
Дай людям, у которых ничего нет, хоть что-нибудь, и они будут защищать это даже ценой своей жизни, подумал Танос. Но одно дело – драки и ссоры. Хуже, что начались самоубийства.
По лагерю прокатилась волна суицидов. Добровольно шли на смерть представители всех каст, видов и обоих полов. В каждом уголке лагеря Танос находил скорбящих друзей и семьи. Причин расстаться с жизнью он насчитал столько же, сколько смертей.
Слишком сильная гравитация. Слишком слабая. У воздуха странный вкус. Еда не так приготовлена.
Но суть всех причин была в одном: страх.
Танос освободил их от страшного жизненного уклада, но кроме этого большинство из них ничего и не ведало. Даже насильно завербованные на корабле свыклись с судьбой, их реальность определял и ограничивал Его Светлость. Оказавшись на свободе, на незнакомой планете, они не знали, как быть. Не умели решать за себя.
Танос стоял под дождем, снова и снова напоминая себе: Это не мой народ. Я за них не отвечаю. Мне нужно домой.
* * *
Позже, когда закончился дождь, к Таносу подошел Даакон Ро. Найти его было нетрудно: фиолетовый титан возвышался над остальными на дециметр, если не больше.
– Вам нужно пройти регистрацию, – сказал ему Ро, рассматривая испачканные ботинки. – Придется заполнить несколько форм.
– Иначе бюрократия изголодается, – ответил Танос.
– Просто умрет с голоду, – с горечью поддержал Ро, скребя один ботинок каблуком другого. – Поверить не могу, что мне поручили отвечать за этот лагерь. Надо было раньше уходить на пенсию.
– Да, стоило послушать своего супруга, – дружелюбно заметил Танос.
– Ох, как вы правы! – Даакон Ро понял безнадежность попытки очистить ботинок и повел Таноса к большой палатке, где разместили администрацию лагеря. Как только они вошли, покрытие палатки изменилось в цвете и плотности и теперь пропускало больше света и воздуха.
Даакон Ро, ворча под нос, листал голограммы, которые производил его планшет.
– Танос с Титана, верно? Капитан корабля?
Танос задумался. Он сомневался, что хочет указывать
свое имя в ксандарианской базе данных.
– Запишите имя, которое мне дали при рождении, – сказал он. – Синтаа Фалар.
Ро поднял бровь.
– То есть Танос – это что, прозвище?
Танос равнодушно пожал плечами:
– Какие у вас еще есть вопросы? Я тороплюсь.
Ро хихикнул.
– И куда спешите? Не думал, что кому-то захочется побыстрее пуститься снова в космос после того, как вы еле добрались сюда на той развалюхе, – сказал он и небрежно махнул рукой в ту сторону, где на орбите завис пустой «Санктуарий».
– С Титана не слышно никаких новостей? – Со дня изгнания прошло уже много, очень много времени – казалось, что целая вечность. Танос опасался худшего.
Ро удивился вопросу и задумчиво помолчал.
– Новости? Нет. По крайней мере, я точно ничего не слышал. На Титане не так часто что-то происходит.
Танос облегченно вздохнул. Раз нет новостей, значит, планета еще цела. И есть время ее спасти.
– Итак, – продолжил Ро, возвращаясь к голографической анкете. – Как давно вы управляете кораблем?
Танос издал стон и заново принялся за объяснения. Сначала Ро нетерпеливо кивал, а потом перебил его.
– Послушайте, мне не важно, как именно или от кого вам достался корабль. Эта ржавая кастрюля занимает место на орбите. Астрономический Совет жалуется, что им теперь через их мегателескоп Венеру не видно или куда там они смотрят.
– И при чем тут я? – спросил Танос.
Ро объяснил ему, что «Санктуарий» угнали так давно, что все возможные сроки давности по преступлению вышли... а законные владельцы преставились. Корабль теперь в любом случае принадлежит Таносу, а значит, именно он и отвечает за него.
Танос продал судно и купил взамен то, на что хватило денег, – небольшой скоростной корабль. На борту этого быстрого, маневренного аппарата не было оружия и щиты оказались очень слабыми, но и такой вариант его устроил.
Само собой, Танос назвал его «Санктуарий».
К его удивлению, когда корабль должен был вот-вот взлететь, на трапе появился Ча, облаченный в свободные брюки, кофту с большим вырезом и в серых сапогах по колено. После нескольких суток в лагере беженцев, который был куда уютнее и удобнее койки на «Золотой каюте», он выглядел посвежевшим и вполне довольным.
– И куда мы летим? – первым делом спросил Ча.
– Я не буду требовать, чтобы ты выполнял свои обещания. Ты уверен, что хочешь со мной? – уточнил Танос. – Можешь остаться и...
– И что?
– Жить своей жизнью.
Ча усмехнулся.
– Танос, ты будешь спасать других. Я занимаюсь этим всю свою жизнь.
Танос хмыкнул. Он никогда не рассказывал Ча, как именно собирается спасать Титан. И не стремился заводить об этом разговор.
Тем не менее он рассчитывал, что рано или поздно его рациональность и фактическое положение вещей возьмут верх над мистическими воззрениями и пацифизмом Ча. Танос хотел что-то ответить, но тут послышался чей-то голос:
– Еще для одного место найдется?
У начала трапа «Санктуария», уперев руки в бедра, стояла Кебби. На ней была ярко-синяя роба, а нижнюю часть лица закрывал новый красный платок. Ксандарианские техники избавили ее, как и Ча с Таносом, от ошейника Его Светлости.
– Кебби, ты свободна. Иди и...
– Живи себе? – издевательски спросила Кебби – Пожинай плоды моего труда?
– Ну да.
Она разразилась громким, гулким смехом, который совсем не вязался с ее небольшим размером.
– Меня зачали и родили на «Золотой каюте». Я понятия не имею, как жить на планете. – Она огляделась по сторонам. – Честно говоря, не уверена, что мне тут нравится. Еда. вкуснее, но... я принадлежу космосу, Танос. Меня манит его пустота.
– Вы оба сумасшедшие, – заявил Танос. – Но добро пожаловать на борт «Санктуария».
* * *
Таносу было неуютно в звездной черноте космоса после того, как он едва спасся от смерти на корабле Его Светлости. Его совсем не тянуло снова путешествовать среди планет; он хотел вернуться на Титан и спасти его народ от слепоты. К тому же Танос с радостью умер бы вместе с ними, если надо.
Если. А может, и нет. Может, есть и другой способ. Возможно, асгардский артефакт сделает эту жертву совсем не обязательной. И, возможно, Таносу даже не придется убивать половину планеты.
– Я поговорила с беженцами в лагере, – сообщила Кебби, усаживаясь в кресло второго пилота, – и кое с кем из Корпуса Нова. – Она осмотрелась. Из основного отсека корабля доносилось ворчание и лязг металла – это Ча разгребал скудное медицинское оборудование, и Кебби пришлось говорить громче. – В западном рукаве, недалеко от Альфхейма, есть застава асгардцев. Ты говорил, тебе нужна внутренняя информация...
Танос ухмыльнулся и включил систему навигации. Четкое, надежное голографическое изображение развернулось перед его глазами. Танос облегченно и радостно вздохнул и начал прокладывать курс к цели.
У двигателя «Санктуария» не было ускорителя, корабль был из тех, что используют для прогулок по ближайшему космосу и круизов к спутникам планеты. Зато судно казалось достаточно прочным, чтобы выдерживать гиперпрыжки. Рядом с Ксандаром располагалась искусственная «кротовая нора», которая должна была выбросить их в точку на расстоянии нескольких световых лет от Альфхейма. А затем придется долго, медленно ползти к самой заставе.
Что было очень кстати. Таносу еще нужно было разработать план, как выведать у асгардцев нужную информацию.
– Спасибо, – сказал он Кебби. – Ты – спутник куда более полезный, чем я заслуживаю.
– Ну, – неуверенно ответила она, – на то есть причины.
Танос ввел координаты в специально разработанную для корабля систему автопилота. «Санктуарий» сам доставит их к «кротовой норе».
– Правда? – спросил он, повернулся к Кебби и тут же забыл, о чем еще хотел спросить. Он заметил ее взгляд... Ее глаза смотрели... так выразительно и ясно. На секунду Таносу показалось, что перед ним Гвинт, и он ощутил то же потрясение, какое испытал, впервые проснувшись на борту «Золотой каюты».
Кебби заглянула ему в глаза, а потом отвела взгляд.
– Я не все тебе рассказала. У меня есть еще одна причина отправиться с тобой. Дело в том, что... я люблю тебя, Танос. Мы оба – уникальные существа, нам нет ровни. Я полюбила тебя, когда ты впервые появился в столовой Его Светлости. Полюбила крепко. Всем своим существом.
Будто громом пораженный, Танос не мог сообразить, что на это ответить. Едва он открыл рот, намереваясь сказать Кебби, что ему сейчас не до того, она рассмеялась.
– Да шучу я, фиолетовое кошмарище. «Крепко полюбила, всем своим существом»... Ты что, поверил в эту ерунду?
– Нет, конечно, – быстро ответил он.
– Нет, конечно, – с издевкой повторила она, копируя его тон и голос, и снова засмеялась. Ее смех длился неестественно долго.
ГЛАВА 24
«САНКТУАРИЙ» вошел в «кротовую нору» близ звезды Уиллита под углом сорок шесть градусов к эклиптике. Для гиперпрыжка был важен угол входа: от него зависело, где корабль окажется, выйдя из червоточины. Градусом больше – и кто знает, в какой точке галактики очутится корабль?
Угол в сорок шесть градусов обеспечил им оптимальную точку прибытия близ Альфхейма, где в них чуть не врезался метеор. Только хорошая реакция и встроенные в корабль системы предотвращения столкновений спасли их от аварии.
– Нас уберегла сама вселенная! – радостно заявил Ча.
– Это были мои рефлексы, – возразил Танос.
Из-за небольшой мощности двигателей прогулочного корабля им предстояло добираться до заставы асгардцев не менее двух месяцев. Согласно давно не обновлявшейся базе данных «Санктуария» застава служила перевалочным пунктом асгардцам, которые намеревались покинуть сияющую столицу богов и отправиться в те жалкие измерения...
– И так далее, и так далее, – закончила читать Кебби, протерла глаза и отвела взгляд от голографического справочника. – В общем, это КПП. Они пересекают его по дороге туда и потом обратно, как вдоволь наиграются со смертными. Учитывая размеры базы, бывают они тут нечасто. Застава на крошечной луне у края планетной системы.
– Конечно, я несколько лет пробыл на корабле Его Светлости, но и до того не помню, когда в последний раз слышал о том, чтобы в этой части галактики объявились асгардцы, – сказал Ча. – Им больше нравится в Асгарде, где они пьют и веселятся, а иногда ходят убивать ледяных и огненных великанов. – Он многозначительно поднял брови и посмотрел на Таноса. – И ты хочешь столкнуться с ними в их же берлоге?
Нахмурившись, Танос развернул изображения и текст на голограмме.
– Асгардцев не просто так считают богами. В любом случае, грубой силой тут не обойдешься.
– Жаль, – огорчилась Кебби. – Как оказалось, действовать таким методом у тебя получается хорошо.
Танос хмыкнул, вспоминая, как сжимал горло Роббо, а потом Его Светлости.
– Я не испытываю от этого гордости и не получил от этого никакого удовольствия. Хитрость и смекалка нам помогут больше, чем грубая сила.
– Надо как-то попасть на саму заставу. Так, чтобы они не заметили.
– У корабля маскировки нет, – заметил Ча. – Я проверил, пока разбирал медицинские принадлежности. В основном тут то, что нужно для первой помощи, средства от похмелья и криококон для серьезных случаев.
– Нас засекут за тысячи километров, – раздосадовано проговорила Кебби. – Если бы тут было больше метеоров вроде того, с которым мы чуть не столкнулись, можно было бы за них спрятаться.
– Если бы их было больше, один в нас бы уже попал, – возразил Танос. – Нет, тут вы правы, незаметно подкрасться не выйдет.
– Тогда надеяться не на что, – пожал плечами Ча. –- Асгардцы шуток не шутят. Как правило, они сначала бьют по черепу молотком, разбрызгивают твои мозги по округе, а потом – какие уж тут вопросы?
Танос задумался.
– Если скрыться не получится... надо использовать преимущество того, что нас видно, а не записывать это в свои недостатки.
– Каким образом? – поинтересовалась Кебби.
– Пока не знаю, – признался Танос. – Но мы еще нескоро попадем в зону действия детекторов. Придумаем что-нибудь. Если я чему и научился у Его Светлости, так это тому, что, хорошенько продумав план, ты можешь преодолеть самые немыслимые обстоятельства и победить даже того, кто держал все под строгим контролем. Получилось тогда – получится и сейчас.
– Если суждено, значит, так и будет, – торжественно заявил Ча.
– Нет, – ответил Танос. – Как всегда, нам придется делать грязную работу самостоятельно.
* * *
«Санктуарий» завис в пространстве в зоне действия датчиков асгардской заставы, затем подался назад и вбок, активно зажигая блоки маневрирования.
Ча Райгор стоял у панели управления, касаясь то одних, то других кнопок устройства связи, и кричал:
– Внимание! Внимание! Всем кораблям и спутникам в двух световых минутах от Альфхейма! Говорит «Санктуарий», идущий по курсу от звезды Уиллита! У нас на борту серьезная травма. Повторяю, серьезная травма на борту, нужна медицинская помощь! Пожалуйста, ответьте!
На самом деле ответа они не ждали, да и не хотели дождаться. Чтобы убедиться, что никого не услышат, они набрали скорость и полетели прямо к спутнику, на котором располагалась застава. Ответ с базы до сих пор не передали, а «Санктуарий» уже совершил неуклюжую посадку у асгардского здания.
Других построек тут не было. Не ошибешься.
Казалось, что здание не построили, а выпилили. От золотого фасада отражался яркий свет далекого солнца. Купола, расположенные вдоль крыши, соединяли гладкие трубчатые конструкции. Две огромные балки окаймляли крышу и опускались к двери, которую украшала гравировка с восьминогой лошадью и двумя воронами по бокам.
Над украшением виднелись слова:
Да здравствует король Один, и да пребудет с ним его мудрость, рожденная в битвах!
Ча уже облачился в скафандр. Большим пальцем он активировал воздушное поле вокруг головы и поспешил на поверхность луны вниз по трапу, таща за собой антигравитационный футляр. Близ входа на заставу включился атмосферный щит. Направляясь к дверям, Ча даже сквозь скафандр ощутил приятное щекотание пригодного для дыхания газа.
Дверь распахнулась. Из нее вышел мужчина с яркорыжими волосами, в стальных, натертых до блеска штанах из отдельных пластин, в черных шипованных сапогах и насыщенно-синей удлиненной тунике. Середина туники была усыпана латунными пуговицами слишком идеальной круглой формы, а сзади, крепясь к двум эполетам на плечах, развевался под порывами несуществующего ветра объемный плащ чистого красного цвета. На открытых мускулистых руках красовались браслеты из грубой кожи.
Он держал огромный боевой топор с обернутым коричневыми кожаными полосками древком и блестящим лезвием. Длинная борода незнакомца сплелась аккуратными узлами.
– Эй, путник! Остановись во имя Одина!
– Нам срочно нужна медицинская помощь! – застонал Ча. – Она умирает!
Асгардец скрестил руки на груди.
– Великий Один позволяет пропускать дальше только сыновей и дочерей асов и ванов.
Ча нажал кнопку на футляре. Крышка на нем едва слышно открылась. Внутри неподвижно лежала Кебби. Вокруг нее мерцали огни.
– По пути сюда она впала в гибернетический сон, – в панике затараторил Ча. – Пожалуйста, разрешите пройти в ваш медицинский отсек!
Асгардец подошел к Ча и заглянул в футляр. Нижняя половина лица Кебби красовалась во всем великолепии своей искаженной формы.
– Клянусь глазом Одина! – воскликнул он. – Что это с ней?
– Ну, не всем же быть такими красавцами, как ты, – проговорила Кебби и распахнула пасть. Асгардец успел лишь моргнуть, как горло Кебби, изогнувшись, выбросило облако ядовитого тумана. Асгардец захрипел, зашелся кашлем и попятился, подняв руки. Впрочем, было слишком поздно. Его легкие уже наполнились ядом, который душил его изнутри.
Ча отпрянул при виде этой картины; асгардец упал на колени и схватился за горло. Дрожа, Ча беспомощно отступил в сторону. Позади из корабля вышел Танос, сцепив руки за спиной.
– Превосходно, – сказал он Ча. – Потом будет легче.
Вместе с Кебби они связали запястья асгардца за спиной крепкими проводами из резервных запасов «Санктуария». Потом затащили его внутрь. Ча недолго постоял снаружи, а затем молча присоединился к друзьям.
Асгардец все еще кашлял. Из зажмуренных глаз сочились слезы и, стекая по бороде, делали ее на несколько тонов темнее. Над ним возвышался Танос.
– Я полагаю, раз нет ни шума, ни криков, ты тут один.
Асгардец выплюнул красный сгусток.
– Безумец, – выдавил он. – Это королевская территория Одина. Он тебя...
– Да, да, знаю. Меня и раньше называли безумцем. Меня это не остановило. Похоже, это не так уж эффектно звучит, как некоторые полагают.
– Танос... – послышался голос Ча из-за спины фиолетового титана. – Ты уверен, что стоит?
– Да. Так вот... – Танос присел на корточки перед асгардцем. – Насколько я понимаю, ваш народ считает себя богами. Вот ты, например, бог чего?
– Вероятно, чего-то кровавого и жестокого, – предположил Ча.
Асгардец открыл глаза. Они воспалились, покраснели и истекали слезами.
– Я Ватлаус, – проскрипел он металлическим голосом. – Больше ничего не скажу.
– Не сомневаюсь, что он бог убийства невинных, – прорычал Ча.
– Или бог попадания на удочку, – предположила Кебби.
– Хватит! – рявкнул Танос. – Это не важно. Меня интересует только артефакт.
Ватлаус кашлянул; по подбородку потекла тонкая струя крови. Он покачал головой и вдохнул воздух, дернувшись и скривившись от боли.
– Я думал, асгардцы выкованы из материала попрочнее, – посетовал Танос. – Возможно, получить нужную информацию будет не так сложно, как мы предполагали.
– Я ничего не скажу, – выпалил Ватлаус и снова зашелся кашлем.
– Все ты расскажешь, – уверенно проговорил Танос.
Он никогда никого не пытал, но концепция была проста для понимания: надо причинять боль, пока субъект не выдаст интересующую вас информацию. На самом деле пытки для этого не лучшее средство. Чем сильнее боль, тем выше вероятность, что пытаемый скажет что угодно, лишь бы ее остановить. Но сейчас это был единственный доступный способ. И действовать нужно осторожно.
– Мы ищем артефакт великой силы, который твой король хранит в Асгарде. Нам нужно узнать, где скрыты подобные предметы и как туда добраться.
Ватлаус задумчиво кивнул.
– Для начала засунь голову себе в задницу... – проговорил он.
Танос хмыкнул.
– Ча, вероятно, тебе лучше выйти.
– Почему это?
Танос испытывал к своему другу самую близкую к нежности эмоцию из своего арсенала.
– Я буду делать кое-что, чем могу оскорбить твои чувства.
– Эй! – возмутилась Кебби. – А мои чувства ты почему не бережешь?
– Не знал, что они у тебя есть, – сказал Танос. Он открыл аптечку и достал оттуда ножницы. – Пожалуй, начнем с этого. – Раздвинув маленькие лезвия, Танос поднес их к левому глазу Ватлауса. – Или не начнем, если ты все же решишь ответить на наши вопросы.
– Вырежи мне глаз! – воскликнул Ватлаус, вскинув голову. – Для меня будет честью потерять его – стану как владыка Один.
– Что ж, как скажешь, – согласился Танос, поняв, что асгардец блефует.
* * *
Через несколько часов Ватлаус рассказал Таносу все, что тот хотел узнать. По крайней мере, все, что ему было известно. Асгардец успел лишиться глаза, нескольких зубов и пальца на левой руке. Танос взялся за палец довольно рано, и в ответ Ватлаус только рассмеялся.
– В пятьсот двадцать седьмой войне с ледяными великанами мне пришлось гораздо хуже! – вскричал он и загоготал.
Танос остановил хохот, сунув палец в его только что опустевшую глазницу.
Теперь титан сидел на полу напротив потерявшего сознание от боли Ватлауса. Танос перепачкал одежду кровью асгардца, такой же красной и густой, как у любого живого существа. Особенно сильно пропитались перчатки, и Таносу казалось, что это неправильно. Он не врач, он не дарит исцеление. Кровь асгардца должна касаться его плоти. Ватлаус заслужил хотя бы этого – в конце концов, он пережил довольно изощренные пытки. Настолько изощренные, что и Ча, и Кебби ретировались под предлогом добычи припасов, которые могли иметься на заставе.
А Танос остался. Остался и продолжал пытать этого несчастного отпрыска богов столько, сколько потребовалось. И за это время он ничего не почувствовал. Ни стыда. Ни вины. Ни тошноты или отвращения. Он делал то, что было необходимо для спасения Титана и его жителей.
Танос снял жесткие, липкие от крови перчатки и провел пальцем по красной жидкости. Чтобы почувствовать ее на коже. Кровь еще прилипала, но успела подсохнуть. Танос растер ее между пальцев, и они окрасились в черный.
Каждая капля – для кого-то спасение, подумал он. Каждая пролитая капля крови – это еще одна сохраненная жизнь.
Танос медленно, напряженно поднялся. По словам Ватлауса, по этой части галактики раз в две недели пролетал корабль – корабль до самого Асгарда. Космическое судно под названием «Кровавая Эдда» могло пересекать, как он это назвал, Биврёст – вероятно, искусственную червоточину, созданную по асгардским технологиям и ведущую к самому королевству.
– В замке находится сокровищница Одина, – сказал Ватлаус, захлебываясь кровью и останавливаясь, чтобы перевести дыхание. – Мимо нее не пройдешь. Это самая большая высотка в королевстве. Если попасть на борт «Кровавой Эдды», то можно пересечь Биврёст и добраться до дворца. Наверняка ты ищешь Этер, –- продолжал Ватлаус. – Камень Бесконечности.
– Камень Бесконечности. – Танос повертел эти два слова в голове, почувствовал, как они притягивают к себе некой психической гравитацией. Он никогда не слышал об этом камне раньше, но нечто в голосе Ватлауса – нерешительность и трепет, с которыми он произнес те слова, – говорило о многом. Камень Бесконечности. Он существует. Артефакт, который искал Его Светлость, не был порождением безумного мозга умирающего. Он и правда существовал.
Танос мечтательно произнес:
– Камень Бесконечности.
– Да. Отец Одина, Бёр, украл его у Темных Эльфов несколько тысячелетий назад.
– И ты считаешь, что он хранится у Одина.
– Никто не знает. Но в сокровищнице...
Ватлаус потерял сознание.
Потом он шевельнулся и откашлял нечто слишком густое для крови. Посмотрел оставшимся глазом на Таноса и прервал его мысли:
– Ты сгинешь там, титан. Ты погибнешь в лучах славы Асгарда.
– Ну, тебе я и этого обещать не могу, – отозвался Танос и, наклонившись, протянул руку к горлу асгардца. Был Ватлаус богом или нет, но он умер.
* * *
До прибытия «Кровавой Эдды» на заставу оставалось шесть дней. Все это время Танос, Ча и Кебби исследовали здание и строили планы.
Тут имелась отменная кладовая, таких Танос никогда раньше не видел. Целые говяжьи туши, соленые, консервированные. Бочонки медовухи. Хрустящее печенье и медовые пироги. Они ели и ели, пока им не стало плохо, потом их рвало, а затем они снова ели – потому что оно того стоило. Танос так вкусно не ел с тех пор, как покинул Титан.
– Будет кровавое месиво, – предупредил Танос, когда они набили животы и неподвижно лежали под весом съеденного.
– Только будет? – спросил Ча. – А как называется то, что ты сотворил с несчастным Ватлаусом?
– Будь у него возможность, несчастный Ватлаус убил бы нас, и глазом не моргнул, – сказал Танос.
Кебби согласно кивнула.
– Твоя склонность к пацифизму очевидна, но контрпродуктивна. Особенно в свете того, что нам придется убивать еще асгардцев.
– Твоя уверенность очаровательна и, возможно, безосновательна, – отметила Кебби.
Танос неуверенно пожал плечами.
– Я же говорил, что вы оба, должно быть, свихнулись, раз отправились со мной.
– Я тебя не брошу, – откликнулась Кебби.
– Я тоже, – помедлив секунду, сказал Ча.
Танос удивленно моргнул.
– Правда? Я думал, расправа с асгардцем тебя переубедит.
Ча надолго задумался, пощипывая себя за кончики острых ушей, как он часто делал, погружаясь в размышления.
– Асгардцы – воинственный народ, склонный к жестокости и кровопролитию. Я не буду оплакивать их смерть.
– Мне нравится твое затейливое лицемерие, – восхищенно проговорил Танос. – А теперь давайте посмотрим, что тут еще полезного.
Помимо кладовой, на заставе обнаружился внушительный арсенал – непонятно, зачем столько всего единственному постояльцу. Еда и оружие – это была основа жизни асгардцев.
Кроме топоров и мечей, тут имелись и более экзотические орудия убийства: безоткатный импульсный жезл, плазменный кастет, электрозарядный лук и даже нечто среднее между винтовкой и рефлектором. Когда Танос направил винтовку-рефлектор на цель и нажал на спусковой крючок, он выпустил невидимые звуковые волны, от которых застучали зубы и закровоточили глаза.
– Визгун! – воскликнул Ча. – Своими глазами ни разу таких не видел!
– Мощная штука! – закричал в ответ Танос.
– Обоих вас ненавижу! – ответила им Кебби, вытирая кровь на левом ухе. – В следующий раз читайте инструкцию!
Они посчитали доступные единицы вооружения, дошли до каждого входа на заставу и забаррикадировали их все, кроме главной входной двери. Сначала хотели снова попробовать действовать хитростью, но Танос сомневался, что им повезет во второй раз.
– Надо готовиться с боем проникать на борт, – сказал он. – Нам удалось ранить бога сохранности, но...
– Кстати, не за что, – перебила его Кебби.
– ... но нельзя полагаться на то, что удача улыбнется нам еще раз. Возможно, придется драться.
– Что ж, ну и хорошо, – отметил Ча. – Ведь у нас отличная команда из титана, который участвовал аж в паре боев, медика, который в жизни не видел войны, и женщины, которая выросла на корабле и никогда не дралась. И эта победоносная команда выйдет против отряда, известного по всей галактике жаждой крови и боевой доблестью. Разве что-то может пойти не так?
– Мы попытаемся их обхитрить, – сказал Танос. – Но если придется, будем сражаться, прорвемся на борт «Кровавой Эдды» и захватим над ней контроль.
Кебби снова его перебила:
– А ее мы тоже назовем «Санктуарием»?
Танос помолчал, обдумывая ответ.
– Название тут не важно. Главное, что мы сможем пересечь Биврёст и войти в Асгард.
– Вот тут план и рассыпается, – протянул Ча.
– Неправда, – возразил Танос. – На этом план не рассыпается, потому что на проникновении в Асгард он заканчивается. А если плана нет, то и рассыпаться он не может.
– Слабое утешение, – вздохнула Кебби. Ча согласно кивнул.
– Пока мы почти ничего не знаем об Асгарде, нет смысла составлять план, – объяснил Танос.
Все было просто. Если надо, он направит «Кровавую Эдду» во дворец, а пока все будут паниковать, отыщет сокровищницу Одина. Пока неразбериха не уляжется, ему надо будет успеть вернуться. Не лучший план, признавал он, но другого придумать не смог. Значит, надо позволить внезапности и хаосу заменить армию, которой у них нет.
– Преодолеем Биврёст, а там разберемся.
В словах Таноса было больше уверенности, чем он ощущал на самом деле. К счастью, Кебби и Ча не заметили разницы.
ГЛАВА 25
РОВНО через шесть дней после прибытия Таноса на заставу из «кротовой норы» близ Альфхейма появилась «Кровавая Эдда». Асгардцы были пунктуальны.
С их появлением в обозримом космосе на заставе запустилось несколько автоматических систем. Передались коды безопасности, на квантовом уровне заработали криптографические ключи, и оборудование дало разрешение на посадку корабля.
«Кровавая Эдда» стала видна на горизонте. Она напоминала огромную металлическую птицу с застывшими в одном положении блестящими стальными крыльями. Корабль опустился на землю в нескольких метрах от заставы. Через мгновение опустился трап, вспыхнул защитный экран. Из корабля вышли три фигуры. На каждой был металлический панцирь: один ярко-синий, один темно-малиновый и один желтый. В руках виднелись мечи и фотонные винтовки. Прибывшие шли легкой, уверенной походкой воинов, которые видели кровь и не только могли порассказать о сражениях, но и регулярно оказывались в гуще битвы.
Асгардцы вошли в здание заставы и остановились в прихожей. Внутри царила полная тишина.
Они с сомнением посмотрели друг на друга. Командир приложил руки ко рту и закричал:
– Эй, Ватлаус! Мой брат, проверенный в бою! Встречай товарищей по сече, тут Снорри, Бруси и Хромунд! Промочи нам глотки медом и элем!
Его голос эхом разнесся по пустым коридорам. Даже не обменявшись взглядом, все трое поняли: что-то не так, – и одновременно выхватили оружие.
Внезапно погас свет. Освещение осталось только где-то в коридоре, но и его частично заслонила массивная неуклюжая фигура, двинувшаяся по направлению к ним.
– Боюсь, весь мед мы выпили, – сказал Танос.
* * *
– Я предоставлю вам возможность... – начал Танос, но договорить ему не дали.
– Что за дела? – вопросил командир маленького отряда, Снорри.
Видите, братья, чудовище вышло
Лиловое кожей, готовое к бою!
Плечи расправим, ответим на вызов,
Песню услышим битвы и крови!
Возмездье свершим за нашего брата,
Храброго воина, отвагой богатого!
С криком трое асгардцев бросились на Таноса, который отступил на шаг, чтобы направить на них визгуна. У него были беруши. У асгардцев – нет.
И все же они пробивались сквозь удары пульсирующих звуковых волн. Из носа Снорри хлынула кровь и замешалась в его густых усах. Бруси зарычал и прижал руку к кровоточащему левому уху, но упорно шел вперед.
Хромунд издал леденящий кровь боевой клич, который на мгновение перебил импульсы визгуна, и, размахивая мечом, рванул на врага.
Танос удивленно округлил глаза, видя, как на него несется обезумевший от ярости асгардец. Он не ожидал, что кто-то сможет сопротивляться нестерпимым частотам визгуна. Видимо, этот был каким-то богом преодоления невозможного – сейчас, чтобы отрубить руки, держащие оружие, ему оставалось преодолеть всего пару метров.
Кебби спрыгнула со своей позиции над дверью, опустилась на пол между Таносом и Хромундом и выпустила изо рта облако яда. Танос вдохнул совсем немного, но глаза тут же заслезились. Охваченный всепоглощающим гневом Хромунд лишь пригнулся и ринулся сквозь облако. Когда он добрался до Таноса, кровь текла йз его глаз, ушей и носа, но ему было все равно. Асгардец, уже ничего не видя, описал мечом широкую дугу, немного промахнулся по Кебби, но нанес сокрушительный удар визгуну.
Вибрации побежали по рукам Таноса, плечи дрогнули, и оружие рухнуло на пол. Помятый визгун под ногами титана разбрасывал вокруг искры и явно был не способен нормально функционировать.
– За Ватлауса! – крикнул Хромунд.
– За Асгард! – ответил Снорри.
– За Одина! – взревел Бруси.
Танос ударил Хромунда кулаком снизу, попав ему в челюсть. Это был не самый сильный удар, но цели он достиг – остальное не имело значения. Титан надел на руку плазменный кастет, который поразил асгардца взрывной энергией. Танос видел, как подбородок Хромунда раскалывается пополам.
– О-о-о-о Ас-сгрд! – с трудом прорычал Хромунд и – что поразило Таноса и заставило уважать соперника – продолжил бой. Меч соскользнул по бронированной перчатке Таноса, оставив в ней длинный глубокий порез.
– Нам их не победить! – крикнула Кебби, уклоняясь от меча Бруси. Даже пораженные звуковыми волнами визгуна и ее ядом, асгардцы оставались свирепыми воинами.
– Нам и не надо! – напомнил Танос. – Ча! Планы изменились! Давай сейчас!
В наушнике послышался голос Ча:
– Сейчас? Но вы с Кебби...
– Быстрее, черт тебя побери! Сейчас же!
Танос уклонился от меча Снорри, оттолкнул окровавленного асгардца на несколько шагов назад. Быстрым движением схватил Кебби за локоть и потащил за собой в дверь. На его глазах асгардцы, снова даже не переглянувшись, бросили мечи и взвели винтовки. Теперь они в упор целились в Таноса и Кебби.
– Черт! – воскликнула Кебби.
В следующее мгновение произошло сразу два события.
Сперва Танос стукнул кулаком по пульту управления, и, едва дверь успела захлопнуться, в ее обшивку ударили энергетические вспышки асгардских винтовок.
Тогда же распахнулись наружные двери, и асгардцы в безмолвном крике раскрыли рты – воздух и тепло моментально растворились в вакууме космоса. Второй залп из винтовок воины сделать не успели: их сорвало с места и высосало наружу внезапным потоком воздуха. По инерции они высоко подскочили над поверхностью маленькой луны, а затем ее слабая гравитация снова их притянула. Но они уже были мертвы.
В коммуникаторе послышался крик Ча:
– Получилось? Вы живы? Сработало?
Кебби облегченно вздохнула и прислонилась к стене.
– Я же говорила, что просто нужно было перед их прибытием отключить атмосферу.
– Их датчики засекли бы ее отсутствие, и они не стали бы высаживаться. Нужно было действовать так, как мы и сделали.
Он посмотрел на свою левую руку. Хромунд не только порезал мечом перчатку, но и вскрыл до кости его предплечье. Таноса потряс белый цвет собственной кости.
– Ча, осмотри меня, – левой рукой он включил голограмму «Кровавой Эдды», – а потом поднимемся на борт.
* * *
Меньше чем через полчаса они снова включили поле воздушной среды и направились к кораблю. Танос немало удивился, заметив, что Ча захватил с собой винтовку.
– Я смотрю, ты сжимаешь свой пацифистский кулак, – сказал он. – Мне казалось, ты не сможешь так быстро понять всю пользу насилия.
Ча скривил губы.
– Я же говорил, что не особенно сочувствую асгардцам.
Трап все еще был опущен и находился в пределах воздушной среды, так что они направились к нему, а затем вверх, на борт «Кровавой Эдды».
Там они обнаружили женщину в скафандре и с боевым топором. Она закричала: «Месть! Во имя пустой глазницы Одина!» – и по дуге размахнулась топором.
Удар пришелся Таносу по груди, и он увидел, как из раны полилась кровь. Он едва успел перевести дыхание, как топор снова полетел в его сторону. Отпрыгнув в сторону и едва увернувшись от кровавого блеска смертоносного лезвия, он сшиб Ча и откинул его к переборке корабля.
Асгардийка – определенно богиня внезапных атак, подумал Танос, на секунду предавшись мрачному головокружительному сарказму, – казалось, даже не устает, размахивая массивным топором. Она снова бросилась на Таноса, рубанув его по правому плечу. Порез взорвался огнем и кровью. Топор глубоко вошел в плоть и мышцы; Танос одновременно ощущал холод и жар металла.
Ча пытался отстегнуть винтовку, которую взял с собой, но Танос завалился прямо на него, и ничего не получалось. Кебби извергла поток концентрированного яда, но едкая жидкость не могла проникнуть сквозь асгардский скафандр.
– Кровавая судьба! – кричала женщина. – Длань возмездия!
Топор застрял в Таносе, зацепился за кость, и, когда асгардийка потянула на себя рукоять, все его тело пронзила нестерпимая боль. Таносу казалось, будто кто-то пытается вытащить все его внутренности через дыру в подмышке.
Ча с трудом вытащил из-под Таноса руку. Кебби отступила на несколько шагов и выхватила пистолет, который захватила в арсенале. Она нажала на курок, но ничего не произошло...
Сперва не произошло.
Секунду спустя асгардийка запрокинула голову и взвыла, охваченная вспышкой электричества, поразившей ее нейроны. Воительница дергалась, как марионетка, которую неумелыми ручками держит малыш, ее конечности беспорядочно двигались.
Но главное – она выпустила из рук треклятый топор.
Танос застонал и перевернулся на спину, освобождая Ча, который наконец смог прицелиться. Он выстрелил и промахнулся, плазменный заряд ударился об оборудование корабля. Вспыхнул огонь.
– Опасность распространения пожара! – заголосил искусственный интеллект. – Опасность распространения пожара!
Сдвинувшись подальше, чтобы позволить Ча лучше прицелиться, Танос взревел от боли. Все еще торчавший из него топор, пусть и небольшой, с каждым движением вонзался глубже.
Ча снова выстрелил. В тот же момент выстрелила Кебби. Асгардийка попала под перекрестный огонь и закричала, ее скафандр вспыхнул огнем. Искусственный интеллект все настойчивее оглашал корабль предупреждениями, но тут открылись вентиляционные отверстия и громко зашипел невидимый газ.
Сквозь застилающую глаза боль Танос заметил, что трап поднимается. Согласно протоколу корабль должен был сохранять работоспособность и груз. Значит, сейчас герметично закроется выход, а пространство наполнится азотом, который потушит пожар.
Танос какое-то время мог жить на чистом азоте: им была полна атмосфера Титана. Но он понятия не имел, что будет с Ча и Кебби... да и, раз уж на то пошло, с асгардийкой.
Собрав все силы, с криком боли Танос поднялся на ноги. В воздухе пахло огнем и кровью, обугленным мясом и озоном. Сквозь дым он с трудом различал очертания.
С усилием, которого Танос никак от себя не ожидал, он протянул руку и схватился за рукоятку топора. Взвыв в клубах дыма, он вырвал лезвие из плеча. Целый миг он не чувствовал никакой боли, но, едва ощутив блаженство, погрузился в пучину физического страдания, которое отказывалось отступать. Его плоть, образно говоря, пылала так же, как в буквальном смысле горело тело воительницы.
Едва держась на ногах, Танос схватил топор. Из плеча хлынула кровь, стекла по руке и намочила орудие, которое теперь стало скользким. На глазах титана пламя ослабло, а затем погасло. Азот сделал свое дело. Огонь потух, и корабль вновь наполнился кислородом.
Дочь Асгарда приняла горделивую стойку, скафандр оплавился и крепко сжал ее в тиски. Танос с трудом представлял себе, какие муки она испытывает, но в глазах ее светились лишь гнев и жажда мести.
– Ради... красоты Фрейи, – низким срывающимся голосом проговорила она, несколько раз неглубоко вдохнув, – я тебе... за это... яйца отрежу.
Ча еле-еле поднялся на ноги и встал рядом с Таносом. Подошла Кебби. Их было трое, она одна, и все же они сомневались и не на шутку струхнули. Воительница хлопнула в ладоши, и ее плазменные кастеты вспыхнули, объяв руки желтыми всполохами света.
– Остановись, – дрожащим голосом попросил Танос. Он силился стоять твердо, но все было напрасно. Ранение было тяжелое, и он не мог делать вид, что это не так. – Ты ранена. Тебе не победить.
– Ты тоже ранен, – ответила она. – Я пела боевую песню на замерзших пустошах Йотунхейма. Я дышала горячим огнем на лавовых берегах Муспельхейма. Я не боюсь ни человека, ни бога, ни зверя. Я Ирса, дочь Йорунда и Горм. – Ее губы изогнулись в жестокой, проницательной улыбке. – Ты – жалкий смертный комок компоста, который соскребут с моего ботинка. Сдавайся и прими достойную смерть.
Не успел Танос ответить, как Кебби выругалась и бросилась на Ирсу, получив от нее удар плазменным кастетом. Кебби откатилась в сторону и врезалась в панель с рядами переключателей и кнопок.
– Допустимый порог повреждений превышен, – объявил искусственный интеллект. – Приготовиться к экстренной эвакуации.
Двигатели корабля мгновенно включились. Внезапный старт отбросил Таноса к переборке. Ирса дернулась в сторону, но успела ухватиться за ближайший поручень и уперлась ногами в пол. Ча рухнул вниз, а Кебби, спотыкаясь, пересекла помещение и упала в кресло.
От удара об стену в плече Таноса вновь вспыхнула боль и прокатилась по всему телу огненно-красной волной агонии. Он уронил топор и потерял сознание.
Из-под прикрытых век он наблюдал, как Ирса направилась к Ча. Ее руки снова вспыхнули энергией. Она качалась, с трудом двигалась в застывающем скафандре, и все же уверенно подняла кулак.
Удар так и не поразил незащищенную голову цели: сзади на Ирсу набросилась Кебби, схватила воительницу за горло и сжала верхнюю часть ребер. Распахнув пасть, Кебби вцепилась зубами в голову асгардийки и будто иглами разорвала скафандр и кожу на голове. На стену брызнула кровь.
Танос пытался перебороть боль. Он ощупывал пол в поисках топора; его пальцы нашли оружие и со второй попытки сжались вокруг рукояти. С рыком он поднялся на ноги и, пошатываясь, направился к Ирсе и Кебби, которые метались по полу, первая – пытаясь вырваться из хватки и нанести удар, а вторая – отрывая от противницы куски плоти и скафандра.
Ча встал на ноги, придерживаясь за стену.
– Осторожнее! – простонал он. – Не задень Кебби!
Но единственное, что заботило Таноса, – это убийство асгардской ведьмы, которая стояла между ним и окончанием этого безумия. Он занес топор над головой, взревел от боли, пронзившей его плечо, и опустил лезвие. Со всей силой.
Он промахнулся.
В последний момент Ирса неуклюже отпрыгнула, все еще отбиваясь от Кебби. Танос воткнул топор в панель управления; стальные осколки и провода разлетелись во все стороны. Панель взорвалась и закрутилась в воздухе, попав по Ча и сбив его с ног.
– Оценка повреждений: критический уровень! – объявил корабль. – Запущен протокол отступления.
– Не смей! – выкрикнула Ирса, наконец найдя возможность скинуть с себя Кебби. Кебби упала на спину, асгардийка опустила ногу ей на голову и пнула по лицу. Кебби проехала по полу и замерла.
– Ничего не предпринимай! – скомандовала Ирса искусственному интеллекту.
– Принудительное преодоление команды, – ответила система. – Отступление.
С ужасающей скоростью Ирса подбежала к Таносу и ударила его коленом в живот, затем развернула противника и с размаху врезала кулаком в рану, которую нанесла топором.
Он взревел от боли и размахнулся кулаком, заставив ее распластаться на полу.
– Передам асгардцам, – прошипел Танос, – что женщин они вырастили сильных.
Ирса в ответ исторгла на него поток таких вульгарных оскорблений, что Танос не понял и трети.
– Корабль отступает в Асгард. – Танос рассмеялся сквозь боль. Между губ выступила кровь. Он сплюнул. – Туда нам и надо. Ты проиграла.
– Ты убил моих боевых товарищей, – прорычала асгардийка. – Во всей вселенной нет силы, которая помешает мне отомстить.
– Они были слабы, – заявил Танос. Края его поля зрения заволокла тьма. Кебби мертва. Ча без сознания. – А мы сильны. Как и ты. Присоединяйся к нам. Мы будем спасать жизни.
– Убивая людей?
– Да. Именно.
Ирса издала могучий клич и прыгнула на Таноса. Он отступил, зная, что защититься нечем...
С асгардийкой вновь схлестнулась Кебби, и они опять упали на панель управления. Корабль накренился. Раздался сигнал, и новый голос объявил:
– Курс потерян! Курс потерян!
Вместо лица у Кебби сейчас было кровавое месиво из висящих чешуек. Она едва шевелила губами, но ей удалось вцепиться зубами в кожу на лице Ирсы... Кебби потянула на себя и, смяв кожу на лице асгардийки, разорвала ей щеку. В открывшейся полости безумно трепыхался язык, асгардийка выла, как раненый волк.
Кебби бросила асгардийку и подошла к Таносу. Он опустился на пол и заключил ее в объятья. Левый глаз Кебби свисал из глазницы, а череп с одной стороны был проломлен.
– Спасибо, – прошептал Танос.
– Я тебе уже говорила... – почти неразборчиво пробормотала она. – Это была не шутка. Я люблю тебя. Серьезно.
– Правда?
– Нет, наивный, тупоумный..! – возмутилась было она – и умерла у него на руках.
Танос стиснул зубы. Он отпустил Кебби и, упираясь в стену, заставил себя встать. На другом конце помещения Ирса прикрывала рукой истерзанное, кровоточащее лицо; она давила на кнопки панели управления кораблем второй рукой и спорила с программой:
– Отменить!
– Управление заблокировано!
– Протокол «Закат богов»!
А потом снова и снова.
Танос заставил себя идти к асгардийке. На последнем шаге он запнулся, рухнул на нее, и они вместе упали на пол.
– Чертов недоумок! – выругалась она. Изо рта и разорванной щеки во все стороны брызнула кровь. – Мы не полетим...
– Ты убила моего боевого товарища, – хрипя от боли, проговорил Танос. Его глаза почти полностью заволокла тьма, но он все еще видел своего врага и внезапную искру ужаса в ее глазах. – Во всей вселенной нет силы, которая помешает мне отомстить.
Ирса колотила Таноса кулаками, пока не иссяк заряд плазменных кастетов. Он не шелохнулся. Лежа на ней и прижимая ее к полу, Танос взял голову асгардийки своими огромными руками и что есть силы сдавил, зажмурив бесполезные глаза. Он попросил вселенную, судьбу и любые силы, которые только существуют в мире, об одной-единственной милости.
* * *
«Кровавая Эдда» скачками неслась по космосу, двигатели давали осечки, система навигации сломалась, пока внутри шла битва. Согласно протоколам корабль должен был направиться к Биврёсту и вернуться в Асгард, но эти протоколы отменило командование корабля, введя противоположные указания. Система безопасности то ли тоже сломалась, то ли отключилась за время схватки, и теперь двигатели «Кровавой Эдды» отправляли ее то в одну, то в другую сторону, отчаянно пытаясь выполнить все команды разом, пусть они и противоречили друг другу.
Корабль приблизился к червоточине близ Альфхейма, попытался скорректировать курс. И не смог.
«Кровавая Эдда» ворвалась в «кротовую нору» под острым углом и исчезла.
* * *
Очнувшись, Танос увидел мерцание красных огней и услышал голос компьютера, который выдавал объявления о тревоге. Титан с трудом шевелился.
– Танос! Танос!
Это был Ча. Он пришел в себя и пристегнулся ремнями безопасности.
– Вставай! – закричал Ча. – Надо встать и добраться до...
Слова Ча поглотил взрыв света и звука, какого Танос никогда раньше не слышал и не видел.
Они погрузились в «кротовую нору» без должных расчетов и защиты.' «Кровавая Эдда» начала гиперпрыжок сквозь вселенную без направления, цели и мер предосторожности.
Танос вновь потерял сознание.
ГЛАВА 26
ЕМУ снился сон.
Ему снилась она.
Гвинт тянулась к нему. С руки, словно перчатка, слезла гниющая кожа.
Еще рано, сказала она. Рано.
* * *
Он открыл глаза. Их застилал пурпурный дым. Он почувствовал, что рядом что-то горит.
Дышать было можно. Хоть и с трудом. От испарений он закашлялся, тело отозвалось болью. Топор.
Его чуть не порубили на куски.
Дым на мгновение рассеялся, и Танос увидел, что над ним кто-то склонился. Некто двуногий, с серой кожей, в твердом черно-зеленом блестящем доспехе.
К титану потянулась рука, на которой было слишком много больших пальцев, и он снова погрузился в темноту.
* * *
В следующий раз Танос окончательно пришел в себя. Он лежал в коконе из какой-то вязкой субстанции, верхняя половина тела была обмотана липкой паутиной. От нее слегка пахло серой и дегтем. Попытавшись поднять руку, Танос понял, что связан и не может пошевелиться. Он напрягся и порвал несколько нитей.
– Ой! Стой! Не надо! – раздался знакомый голос. Танос склонил голову влево и увидел, как к нему ковыляет Ча – левая нога товарища была обмотана такой же паутиной. – Не делай так!
– Ча, – проговорил Танос слабым голосом. Он понял, что у него пересохло в горле. – Что с нами случилось?
Ча подошел к кокону Таноса, свисавшему с потолка. Помещение напоминало сырую пещеру, где пахло гнилью и протухшей едой. От движений Таноса кокон слегка раскачивался.
– Это целительная повязка, – объяснил Ча. – Тебя заключили в кокон из-за травм. Он лечебный.
– А где Кебби? – требовательно спросил Танос, хотя и так знал ответ.
– Мертва. Как и асгардийка.
Таносу не хватило сил даже вздохнуть. Он надеялся, что в дыму, смятении и боли битвы с Ирсой ошибся в оценке травм, которые получила Кебби.
– Я устроился в аварийном кресле с ремнями безопасности, – рассказал Ча. – Так что удар пережил. А ты...
– Я пока не готов умирать. Я...
– Тебя сохранила великая случайность судьбы, Танос. Даже ты должен это понимать.
– Удача, которая распределяется неравномерно, не может быть поистине великой, – задумчиво проговорил Танос. – Если бы вселенная была так справедлива, как ты думаешь, то Кебби осталась бы в живых. А я не был бы бесформенным мешком костей, который ты сейчас видишь перед собой. Да и ты не был бы привязан ко мне и не страдал бы.
– Я страдал и до того, как мы познакомились. Меня похитил Его Светлость. Я потерял все, что знал. Ты благословение, а не проклятие, Танос. И я счастлив, что они решили найти тебя среди обломков корабля.
– Кто – они? – спросил Танос.
Ча немного замялся.
– Их называют читаури.
РАЗУМ
Одолей себя. Мир сдастся следом.
ГЛАВА 27
ТОЛЬКО спустя несколько месяцев в исцеляющем коконе Танос снова обрел способность поддерживать корпус в прямом положении, а вот с ходьбой было хуже. Минуло больше года, пока он смог встать на ноги и выйти из помещения, которое сначала принял за пещеру.
Но это было нечто другое. Это было существо, живое огромное чудовище, подобных которому Танос никогда не видел, о котором он никогда и не слышал. Его хозяева называли его левиафаном. Как и владельцы, это было отчасти насекомое, отчасти рептилия, отчасти машина. Танос никогда не встречал таких существ, они одновременно отталкивали и поражали.
Кокон, в котором Танос восстанавливался и медленно обретал былую силу, висел во рту левиафана. Теперь зубы гигантского существа раздвинулись, и они с Ча впервые вышли оттуда.
Местное солнце Таноса разочаровало, если не сказать больше.
В небе висел черный диск, излучающий скудные свет и тепло. Танос вдруг понял, зачем читаури встраивали в свою плоть машины: ни насекомые, ни рептилии не выжили бы в таком холоде, но, объединив технологии с биологией, они компенсировали недоработки эволюции.
Ча рассказывал Таносу о читаури все те долгие недели, а потом и месяцы, что друг провел в коконе. Общество этого народа было разделено на касты с разным социальным статусом, каждая из них выполняла свою задачу. Бытовая каста занималась обычной рутиной вроде размножения и заботы о доме, каста ученых искала способы усовершенствовать биологию и технологию читаури, дорабатывая искусственно то, что природа не соизволила им подарить.
Танос узнал, что есть и каста воинов, но она достигла немногого.
– У них общий разум, – объяснил Ча. Он снискал расположение читаури и, пока Танос поправлялся, изучал их жизнь. – Нет выдающихся мыслителей, нет того, кто мог бы посмотреть на них со стороны и разработать тактику и стратегию. Они не умеют творить. У них нет искусства.
Танос, сцепив за спиной руки, стоял на вершине утеса, с которого открывался вид на центральный город читаури. Рядом был Ча. Титан поднялся сюда, чтобы проверить себя, чтобы понять, что от него осталось после битвы на «Кровавой Эдде» и падения на планету читаури.
Он запыхался. Он был слаб. Он никому бы не пригодился. По крайней мере сейчас.
– Им нужен тот, кто укажет путь, – сказал Танос и поджал губы.
– О чем думаешь? – спросил Ча.
– Я думаю, что только эгоист или дурак не учится на своих ошибках. Эгоист обвиняет других, а дурак настолько глуп, что вообще не ищет виноватых. – Танос сел и уставился в даль.
Ча опустился рядом. Черное солнце садилось за горизонт, отбрасывая на горные хребты дрожащие пятна фиолетового света.
– Ты винишь себя в смерти Кебби.
– Я во многом себя виню. Но если извлекать уроки, будет не так горько. Целый год я мог только думать. Вполне... продуктивно.
– И какие уроки ты извлек?
Танос задумался.
– У меня глобальная цель. И, возможно, имеет смысл воплощать ее через посредников. Не подвергать себя опасности. Возможно, если бы кто-то вместо меня сообщил народу Титана о надвигающемся бедствии, кто-то без уродливого фиолетового лица, меня бы послушали. И, возможно, если бы мы отправили кого-то другого на заставу, Кебби была бы жива.
– Но ты ведь не узнаешь наверняка.
– Не узнаю. Но посмотри, и ты поймешь, Ча.
Танос обвел город рукой. Конгломерат левиафанов расположился вокруг центрального корабля – материнского. Аккуратное построение с четкой структурой – как у пчел или муравьев. Читаури действовали как по плану, каждый был частью большего целого.
– Здесь идеальная армия, не хватает только начальника. С ними не надо рисковать ни собой, ни тобой.
Ча медленно кивнул.
– Нужно кое с кем тебя познакомить, – заявил он.
– Ты что, хочешь помочь мне обзавестись армией? – Танос слегка удивился, что Ча, этот вестник мира, внезапно поддержал его идею. – Неужто битва с асгардцами пробудила в сыне Сириуса жажду крови?
– Едва ли, – фыркнул Ча. – Даже наоборот. Но ведь ты хочешь спасти жизнь на Титане. Это достойная цель. И если для того, чтобы заставить твой народ тебя слушать, нужна армия, пусть будет так. Насилие как средство против худшего вполне можно признать этичным.
– Ты невыносимый оптимист, – заметил Танос.
– Как и ты, мой друг.
– Нет. Я прагматик.
Ча пожал плечами.
– В нашей ситуации это одно и то же.
* * *
Они через открытую пасть вошли внутрь маленького левиафана. Танос еще не привык к губчатому языку чудовищ и сомневался, что когда-нибудь привыкнет. Вокруг было влажно и темно, подсвечивала путь только биолюминесцентная слюна, которая стекала по стенам.
В верхней части пищевода у выступа хряща, напоминавшего грубо сделанный стол, сидела фигура. При их приближении фигура встала.
Как и все читаури, существо представляло собой гибрид насекомого и рептилии с большим количеством стальных технических доработок. Оно открыло рот и без выражения зашипело, будто просто доказывая, что умеет. Однако что-то в его поведении отличало его от других соплеменников, которых видел Танос. Все они бегали по своим делам, редко смотрели на него или останавливались поговорить. Но этот...
– Что это? – полушепотом спросил Танос.
– Не что, – тихо поправил Ча, – а кто.
– Добро пожаловать, Танос с Титана, – прошипел читаури. – Меня называют Другой.
– Другой, – повторил Танос. – Другой относительно чего?
Другой поднял руки, выгнул два противоположных больших пальца. Единственный заметный дар эволюции читаури. Особая ловкость рук хоть немного компенсировала невезение, благодаря которому они рождались холоднокровными под холодным солнцем этого мира.
– Нет никакого «чего», – ответил читаури. – Просто Другой. Иной. Отличный. – Он протянул «ч-ч-ч», будто злился на этот звук.
– Он мутант, – объяснил Ча, – хотя такого слова у них нет. Он не часть коллективного разума.
Танос приподнял бровь:
– Уродец. Генетический отщепенец. Как и я. Уникум.
Другой склонил голову в знак согласия.
– Как скажешь.
– Тогда скажу, что очень рад знакомству. – Танос протянул руку.
Другой уставился на нее и смотрел, пока Ча не подсказал:
– Мы учили, как это делается, помнишь?
Два больших пальца причудливо обернулись вокруг руки Таноса, но в целом получилось добротное первое рукопожатие на новой планете.
– За мной должок, – сказал Танос, – за спасение моей жизни и жизни моего спутника. К сожалению, ничего не могу предложить, кроме благодарности.
– У тебя есть нечто большее, – сообщил Другой. Он без предупреждения коснулся виска Таноса. Титан едва сдержал желание отодвинуться. – У тебя есть мозг, – пояснил читаури. – И мы хотим его использовать.
Танос встревоженно взглянул на Ча, тот покачал головой. Это не то, что ты подумал, говорил его жест, все нормально.
– Мой мозг вполне устраивает меня там, где он есть, – ответил Танос. – Он мне неплохо служит.
Другой едва заметно кивнул.
– Прошу прощения. Я пока не привык к твоему языку и неясно выразился. Его не придется вытаскивать, Танос. Мы хотим, чтобы ты пользовался им на свое усмотрение.
– А зачем? – удивился Танос. – Ваше общество, насколько я знаю, вполне процветает. Народ сыт, одет и здоров. Что еще нужно?
– Читаури хотят завоевывать, – сказал Другой без выражения, будто разговор шел о погоде. – Читаури хотят покинуть этот мир и найти другой, с более теплым климатом. У нас есть оружие и навыки. У нас есть технологии и энергия. Но нет лидера. Каста воинов не может быстро ориентироваться в боевой ситуации, потому что каждое решение проходит через общий разум. Очень медленно. Коллективный разум – это наше бремя.
– Значит, нужен тот, кто будет командовать? – проговорил Танос, поглаживая челюсть. – А почему не ты? Ты ведь способен мыслить самостоятельно.
Другой медленно покачал головой.
– У меня нет опыта. Я могу напрямую общаться с коллективным разумом, влиять на него, направлять. Я могу давать команды, но не знаю, что приказывать. – Он замолчал, сложил руки и странным жестом постучал друг об друга четырьмя большими пальцами. – А ты, Танос, настоящий воин. Ты победил выходца из Асгарда. Ты можешь повести нас за собой.
Ча кивнул Таносу.
– Ты ведь говорил, что тебе нужна армия.
Танос потрогал свой подбородок, нащупав борозды, которые разместили там судьба, жестокость и генетика.
– Да. Говорил.
* * *
В тот же день Танос и Другой заключили пакт: титан ищет для читаури новый мир, более подходящий для жизни, а взамен они станут его солдатами, исполнителями его планов по спасению Титана.
– Этих целей не обязательно достигать по очереди, – предупредил Танос. – Действия в обоих направлениях могут пересекаться. Будем работать над ними одновременно.
Другой кивнул.
– Да. Это приемлемый, разумный вариант. Он сэкономит время и быстрее исполнит наши желания.
– Значит, договорились, – заключил Танос.
Стороны сошлись на взаимной эксплуатации, которая всех устраивала. Читаури получат новую планету, а Танос – армию, которая сможет навязать Титану его волю. Каждый раз, когда вселенная подкидывала неприятностей, Танос находил способ обернуть их себе на пользу и использовать во благо конечной цели. Гибкость ума была так же важна, как способность к четкому планированию. Он не смог добраться до Халы. Асгардцы в конечном итоге его обыграли. Ну что ж. Он не собирался полагаться на один-единственный план. Его ум плодотворно работал. Танос умел приспосабливаться.
Прыжок сквозь «кротовую нору» близ Альфхейма не был спланирован, и Танос никак не мог определить, под каким углом «Кровавая Эдда» вошла в червоточину и сколько пробыла в ней. Черное солнце над планетой читаури мешало понять, где какие звезды.
Большую часть следующего года Танос провел на планете полунасекомых в попытках выяснить, как вернуться на Титан. За это время он изучил ресурсы, оружие и боевые навыки читаури. Оказалось, что левиафаны пригодны и для межзвездных перелетов – эти огромные, ужасные звери выживали в безвоздушном космическом пространстве и могли перевозить других внутри самих себя.
Кроме того, читаури разработали базовую технологию телепортации. Танос никогда не видел ничего подобного: похоже, они открывали в пространстве-времени небольшие искусственные червоточины – порталы, которые позволяли не тратить время на перелеты из одного места в другое.
Танос долго экспериментировал с этой технологией. Во время его испытаний читаури умирали в больших количествах, и все же другие выстраивались в очередь, чтобы занять их место. Получив в свое распоряжение сотни тел, он начал исследовать анатомию и биологию читаури, от общего строения до трехчастной структуры, в которой хранились их гены. Отец обучил сына элементарным генетическим манипуляциям, и вскоре Танос вывел более выносливых воинов. Читаури были этому только рады. Наука снова давала им то, чего не дала природа.
Таноса преследовало происшествие на «Кровавой Эдде». На «Золотой каюте» его интеллект и размеры позволили ему победить, но против подготовленного, обученного бойца он оказался бессилен. Спарринги с читаури позволили ему научиться множеству приемов как с оружием, так и без. Чем лучше у титана получалось, тем больше читаури погибало от его рук. Но те, похоже, не возражали. Это был плодовитый, многочисленный вид с общим разумом; одна особь легко заменяла другую.
По мере обучения Танос осознавал способности и возможности своего тела. Он всю жизнь ненавидел свой облик и прикрывался умом и рациональностью. Он вел жизнь разума, не тела.
Но теперь он научился метать копье на сотню метров и наносить смертельные удары. Он мог отбиться от четырех обученных воинов читаури и поражался своим скорости движений и выносливости. Он научился предугадывать намерения соперников и противостоять им, его тело и ум впервые в жизни работали вместе. Его тело, его широкие плечи, его рост... все это было преимуществом. И он поверить не мог, что когда-то считал иначе.
Со временем Таносу понравились тренировки. Ударить, парировать, присесть и уклониться. Он превратился в борца и мыслителя. В воина-интеллектуала.
Он стал неудержим и радовался этому.
И все же Танос не забывал, что упустил возможность вторгнуться в Асгард и выкрасть артефакт, который Ватлаус назвал Этером, или Камнем Бесконечности. Хотя, возможно, он и не нужен. Танос вполне мог смириться с тем, что ситуация изменилась. Асгардского оружия не будет, это верно, но все еще может сработать первоначальный план. Если вернуться на Титан с армией, можно заставить себя слушать.
Во время спаррингов, разработки планов и восстановления от травм Ча постоянно был рядом и напоминал Таносу, что необходимо отдохнуть и позаботиться о себе.
– Что толку возвращаться на Титан героем и спасителем, если сам умрешь?
Танос не объяснял Ча, что в его план с самого начала входила смерть на Титане.
– Я удивлен, что ты одобрил это соглашение, Ча. Как с твоим бездеятельным стремлением к миру и покою сочетается армия? Солдаты? Пушечное мясо?
– Они едва ли живут, – ответил Ча. – Я пробыл среди них гораздо дольше, чем ты. Их разум устроен по-другому. У них нет независимых личностей, отдельных душ.
Танос вспомнил Роббо и то, что говорила о нем Кебби. Некоторые ведут. Некоторые хотят, чтобы их вели.
– И только это имеет значение? – спросил он Ча. – Душа, а не разум?
– Пусть кто-то из них умрет, -– принялся объяснять Ча. – В их коллективном разуме останется тысяча составляющих с теми же мыслями, воспоминаниями и порывами. Я не подвергаю сомнению их сознание. Но если у всего сообщества общие мысли, то где свободная личность? Где ее способность различать добро и зло?
Танос и Ча много дискутировали на подобные темы в чернильно-черные ночи на Читаури, усевшись в теплой пасти левиафана. Со временем Танос привык к неприятному запаху зверя.
Он часами просиживал над картами и чертежами, напрягая тот же ум, который помог обнаружить изъян в ядре Титана, чтобы придумать, как вернуться домой. Несколько месяцев спустя удалось установить контакт с некоторыми торговыми путями неподалеку. Вскоре получилось связаться с Ксандаром и Халой, заполучить доступ к каналам связи и начать составление звездной карты, которая поможет добраться от планеты Читаури до Титана.
Однажды ночью Танос очнулся от глубокого сна и увидел, что над ним стоит Ча, дрожит, сжимает губы и едва не плачет.
– Что такое? – спросил Танос.
– Мы восстановили линию связи по обратной дуге вращения галактики, – сказал Ча. – Я получил сообщение с Титана. По крайней мере, мне так кажется.
Танос сел. Он все уже знал. В глубине души он сразу все понял. Но все равно подождал, пока Ча договорит.
– Это случилось, – продолжил Ча. – Мне очень жаль, Танос. Это произошло.
* * *
Танос направился к холмам близ города Читаури. Ему хотелось остаться со своим горем наедине. Его никто не смог бы понять. У читаури в языке не было слов, чтобы описать смерть любимых, потому что у всех были одни и те же мысли. Вся жизнь погибшего читаури оставалась памятью остальных. Что же до Ча...
Танос лег в поле на траву и уставился в ночное небо. Над родной планетой читаури висели три луны, и две из них он сейчас видел. Исходя из динамики приливов и отливов, Танос вычислил, что на орбите одного из известных должен быть еще и четвертый спутник, так что виден только один из них.
Небо было черным и холодным. От дыхания Таноса в воздухе образовывалось облачко пара. Одна луна светила красным, другая ярко белела. Они напомнили Та- носу о разных глазах Его Светлости.
Танос задумался о них лишь на мгновение. Потом, его мысли снова вернулись к Титану.
К Титану, который подал сигнал всей Вселенной и предупредил, что приближаться к планете не стоит. Сигнал подхватили, усилили и распространили по всей галактике – в конечном итоге его поймал Ча.
На планету обрушилось бедствие. Как он и предполагал. Как он и говорил.
До того самого момента, когда Ча сообщил новости, Танос питал слабую надежду, произрастающую из крупицы неуверенности в собственных силах, что он ошибся. Что он просчитался, и Титан на самом деле ждет светлое будущее.
Но его прогнозы сбылись, и слишком скоро.
Синтаа. Гвинт. Двое во всей вселенной, кроме Ча, кого Танос мог назвать друзьями. Возможно, они уже погибли. Они отвернулись от Таноса в критический момент, да, но он легко им это простил. Его друзья были напуганы. И этот страх затуманил им разум. Он надеялся, что они еще живы, хотя и знал, что шансы невелики. Во сне тело Гвинт все явственнее разлагалось. У Таноса мелькала наивная мысль, что, раз она не совсем еще сгнила во сне, значит, может быть, до сих пор жива и ждет, что он спасет ее.
Танос ни с кем не делился этой надеждой. Жалкая, глупая мысль принадлежала только ему, и он тщательно прятал ее.
А еще была его мать... Надежно ли она спрятана от опасности в убежище для безумных титанов? Может, ей лучше оставаться там, с синтетами, которые, скорее всего, переживут первую волну хаоса? Или находиться в этот момент в лечебнице – все равно что быть прикованным к бетонному блоку в резервуаре, в котором поднимается вода?
А его отец...
Танос не желал думать об отце.
Он не мог вспомнить, когда плакал в последний раз. Наверняка еще в детстве. Сейчас он тоже не заплачет.
Хотя очень хотелось.
* * *
На подготовку левиафана к проходу через нестабильную червоточину ушло несколько месяцев. Потом Танос и Ча попрощались с Другим.
– Когда встретимся в следующий раз, Танос, – сказал Другой, – у читаури будет могучая армия, готовая к взаимовыгодной работе.
– Танос с нетерпением ждет возможности ее возглавить, – ровным тоном проговорил Ча. Танос не ответил: углубился в окончательные расчеты маршрута и в попытки запрятать воспоминания о Титане туда, где они не будут его отвлекать.
Его договор с Другим, совместные планы... Все это теперь было не важно. Он хотел лишь убраться с этой стылой планеты. И полететь к. Титану. Ну конечно, кто-то выжил. Естественно, погибли еще не все...
Таносу уже не нужна была армия. Ему требовалось чудо.
«У тебя в запасе есть какие-нибудь чудеса, Танос с Титана? – спросила у него однажды Кебби. – Если нет, то не о чем и думать».
Чудес у Таноса в запасе не было, но сделать что-то было необходимо. Хотя бы попытаться.
В полночь Танос и Ча покинули планету Читаури и вырвались за пределы атмосферы к темным уголкам космоса. Танос впервые увидел планету сверху; когда он попал к читаури, он был без сознания, погибал в горящих обломках «Кровавой Эдды». Планета походила на тусклую черную жемчужину, отражающую мутный свет холодного солнца.
– Каков план? – спросил Ча так, чтобы никто не услышал. Левиафаны были не очень сообразительными, но тоже поддерживали связь с коллективным разумом, и Танос пока не понял, с какого расстояния они способны улавливать мысли.
– Войдем в червоточину под углом тридцать два градуса к плоскости эклиптики, – сказал Танос Ча, включая голограмму с траекторией полета. Ему пришлось установить связанные с корой головного мозга левиафана рычаги управления, чтобы точно суметь выставить правильный угол входа. – В результате мы попадем в освоенную часть космоса. Где, надеюсь, сумеем продать это чудовище и купить на вырученные деньги корабль с медицинским оборудованием.
Искаженный сигнал, который получил Ча, на самом деле представлял собой повторяющееся предупреждение от спутника-маяка, размещенного на орбите Титана:
ГОСТИ ПЛАНЕТЫ,
ОБРАЩАЕМ ВАШЕ ВНИМАНИЕ:
избегайте посадки на Титан.
ПОВТОРЯЕМ: избегайте посадки на Титан.
Экологическая катастрофа. Пандемия.
Возьмите курс на Цети Прайм.
– Экологическая катастрофа, которую вызвало перенаселение, – произнес Танос. – Как и выходило по моим моделям. Мертвые тела наверняка переполнили морги и перегрузили похоронные системы. Если трупы несколько дней пролежали на улице, появились устойчивые к антибиотикам патогены. Отсюда пандемия.
Танос закрыл лицо руками.
– Я предупреждал их, Ча. Я предупреждал, но никто меня не послушал!
Ча положил руку ему на плечо.
– Я знаю, друг мой. Вселенная пыталась говорить твоими устами, но они не прислушались к ее мудрому совету.
– Прекрати! – прорычал Танос и отбросил руку Ча. – Ты видишь равновесие в трупах детей на улицах? Гармонию в невинных существах, которые задыхаются от ядовитого воздуха?!
Ча попятился.
– Понимаю. Прости.
Он отступил глубже в глотку левиафана, оставив Та- носа наедине с его горем.
* * *
Левиафан вошел в червоточину под углом ровно тридцать два градуса.
Он дрожал, извивался и ревел, но дополнительный покров на панцире обеспечивал достаточную защиту для того, чтобы пережить путешествие.
Червоточина вела в сектор, принадлежащий кри. Танос мрачно улыбнулся этому ироничному повороту. Когда его только изгнали, он намеревался попасть сюда, собраться с силами и вернуться на Титан. Теперь именно это он и делал, но было уже поздно.
Удача им улыбнулась, и на окраине одного из миров гибрид насекомого, рептилии и машины под названием «Левиафан» очаровал торговца. Денег как раз хватило, чтобы арендовать грузовое судно средних размеров и установить там десятки медицинских боксов. Большую часть недели Ча провел за настройкой оборудования в соответствии с физиологией жителей Титана, а Танос переоборудовал шаттлы так, чтобы доставлять с поверхности на корабль пострадавших.
Он собирался домой. Наконец. Эта мысль, ее реальность то и дело поражали его внезапным повторяющимся осознанием. В те моменты, когда Танос все силы бросал на поставленную задачу, она из ниоткуда вновь возвращалась, и титан ненадолго бросал работу, грелся в ее лучах, погружался в нее, позволяя радости и горю омыть его тело.
Он гнал от себя надежду на то, что Гвинт или Синтаа еще живы. У них было мало шансов. Но Танос решил спасти всех, кого сможет. Он погрузит их в шаттлы, доставит на оборудованный всем необходимым корабль, который уже переименовал в «Санктуарий». На борту они с Ча помогут всем, кого можно спасти, и облегчат боль тех, кто уже обречен. Они даруют утешение умирающим и жизнь остальным.
А потом...
А потом они найдут новый мир. Корабль, полный беженцев, в большей части галактики никто не ждет с распростертыми объятиями, но Танос найдет место. Новый дом. Убежище для выживших титанов.
Корабль взлетел с окраин Империи Кри спустя полтора года после сигнала об опасности. В секторе Кри не было нужды полагаться на случайные и опасные червоточины. В каждой системе располагались хотя бы одни транспортные ворота, а иногда и несколько. Из остатков вырученных за левиафана денег Танос и Ча уплатили пошлину за пересечение ворот к Титану и получили автоматическое предупреждение:
ПУТЕШЕСТВЕННИКАМ
Доводим до вашего сведения, что Титан в настоящее время
находится под добровольным карантином.
Вы отправляетесь к планете под свою ответственность.
Корабль завис над воротами. Танос посмотрел на Ча, зашедшего в кабину.
– Последний шанс отказаться от полета Безумного титана, – сказал он.
– Мы им нужны, – коротко ответил Ча.
Танос включил передние двигатели и направил корабль к дому.
ГЛАВА 28
ВПЕРВЫЕ за многие годы Танос увидел оранжевую сферу Титана. С расстояния в тысячи километров планета выглядела точно так же, как в день его изгнания: из-за тумана не проглядывало никаких признаков хаоса.
Предупреждающие буи дрейфовали по орбитам вокруг планеты, издавая сигнал тревоги:
Внимание! Вы приближаетесь к планете на карантине!
Посадка осуществляется под вашу ответственность!
Так они и задумывали.
При движении на субсветовой скорости казалось, что подходящее место на орбите придется искать целую вечность. Танос ожидал, что уже получит сигналы от выживших, но местный канал связи молчал.
Он вывел корабль на орбиту, находящуюся как можно ближе к атмосфере планеты. Шаттлы должны были долетать максимально быстро.
«Санктуарий» представлял собой грузовой корабль, не предназначенный для посадок на планеты во избежание лишнего воздействия гравитации. Для полетов на поверхность имелся шаттл, подходящий для перемещения грузов, но Танос превратил его в некое подобие скорой помощи и больницы. Автоматизированная система пилотирования, по его оценкам, могла за один раз поднимать на борт по четыре тысячи титанов.
Они ждали. Танос полагал, что выжившие должны были собраться в Вечном городе, но не хотел отправлять шаттл, пока не будет в этом уверен. Существовала вероятность, пусть и небольшая, что народ бросил забитые телами, охваченные болезненным воздухом городские улицы и сбежал в предгорья криовулканов.
– Есть какой-то сигнал, – внезапно сказал Ча, указывая на голографический индикатор. – Слабый, но это не фоновый шум. Определенно сигнал. Идет отсюда.
Глаза Таноса расширились.
– Из центра Вечного города, – пророкотал он. – Из Менторплекса.
– Из чего?
С тех пор, как Танос и Синтаа смотрели на парящих андроидов, возводящих по воле А’Ларса Менторплекс, прошло много лет.
– Неважно, – отозвался Танос. – Логично, что выжившие сбежались туда. – Он резко встал с кресла и вышел из кабины, выкрикивая приказы через плечо: – Отправь туда шаттл. Командный модуль спущу сам.
– Ты сядешь на планету? – Ча вскочил и последовал за другом. – Танос, ты же не знаешь, что там происходит! Внизу... пандемия...
– Надену защитный костюм.
Они прошли по коридору к месту спуска командного модуля.
– А вдруг он не поможет? – возразил Ча. – Ты ведь не знаешь, что там за патогены. Тебе нельзя рисковать собой.
Танос остановился у входа в командный модуль.
– Они жили в страхе и растерянности много лет, – пояснил он. – Если мы просто отправим шаттлы и прикажем подняться на борт, они не послушают. Им нужен кто-то, кто скажет, что это безопасно.
– Ты можешь умереть, – предупредил Ча.
Его беспокойство было трогательным, хотя и не к месту. Танос натянуто улыбнулся.
– Ну, пока не умер.
* * *
Танос нажал большим пальцем на кнопку и открыл дверь. За ней показалось просторное помещение, в центре которого стоял маленький гладкий аппарат с камерой. Командный модуль. Отсюда капитан «Санктуария» мог управлять кораблем, находясь за его пределами. В грузовых судах для экономии энергии на время погрузки и разгрузки часто отключали жизнеобеспечение, а капитан следил за процессом, перемещаясь в командном модуле, пока роботы и искусственный интеллект выполняют его распоряжения.
Танос поискал в шкафчике защитный костюм. Обычные варианты, которые были на «Санктуарии», оказались слишком малы, поэтому пришлось разобрать и сварить вместе два костюма. Танос проверил спайки. Они хорошо скрепляли части.
– Возьми хотя бы это, – раздраженно произнес Ча, повернувшись к другу. Из другого шкафчика он вытащил длинный посох с пылающим изогнутым шипом на конце.
– Откуда ты это взял? – спросил Танос.
– Оставил себе вместе с парой других вещей после продажи левиафана. Бери.
Танос с сомнением глянул на боевой посох читаури.
– Мне не нужно оружие. Это мой народ.
– На них обрушились болезни и бедствия, – возразил Ча. – Это уже не те, кого ты покинул. И позволь напомнить, они тебя всегда недолюбливали.
Танос разозлился в ответ на эти слова, но не из-за их жесткости, а из-за их правдивости. Время умеет притуплять память. Отвращение народа Титана стерлось в его сознании, ушло на задний план, уступив место заботе о своем доме. Любовь Таноса к обитателям планеты обернулась их любовью к нему. Он редко вспоминал о своем отце или о взглядах, в которых сквозили шок и презрение, сопровождавшие фиолетового титана все его детство. Подсознательно он позволял себе вспоминать только о Синтаа, Гвинт и синтетах, которые заботились о его матери.
Мать. Он думал о ней, а не о ее безумии.
– Жители титана гордые, но не глупые, – ответил он Ча. – Они поняли, что я был прав. Они встретят меня с распростертыми объятиями.
– Меня беспокоит, что это могут быть за объятия, – не сдавался Ча. – Не порти репутацию своего народа, не глупи. Возьми эту чертову штуковину. На всякий случай.
Танос с покорным вздохом взял оружие и сложил его в удобную для переноски форму.
– Только потому, что забавно смотреть, как истинный пацифист настаивает на том, чтобы вооружиться, – сказал Танос.
– Этот посох тебе протянул не пацифист, а друг, – откликнулся Ча.
* * *
Танос повел командный модуль сквозь густую дымку атмосферы Титана, стараясь не думать о том, как летел сквозь нее в прошлый раз. Тогда он двигался в противоположном направлении на корабле с временным названием «Изгнанник-1». Он был уверен, что его народ обречен, а теперь получил доказательства своей правоты.
Прорвавшись сквозь покров облаков, он увидел полную разруху.
С высоты километров он рассмотрел очертания Вечного города. Они еле-еле виднелись под разлившимся озером криомагмы. Повсюду была оранжевая пыль – твердые соединения из криовулканов. Криомагма, должно быть, вырвалась на поверхность, затопила город и почти сразу затвердела. Тех, кого накрыло первым взрывом, мгновенно заморозило.
От внезапного падения температуры городские системы контроля климата переборщили. Криомагма расплавилась, а потом снова замерзла... В городе началась паника.
Что еще хуже, Танос заметил новые возвышенности в западной части города. Тектоника плит в действии. Криомагма под корой пришла в движение, нарушив хрупкое подземное равновесие. Плиты под городом сдвинулись, и западный край вздыбился, создав новый ландшафт и одновременно, вероятно, уничтожив половину поселения одним махом.
Танос стиснул зубы и старался не сводить глаз с голограммы, наведенной туда, откуда на орбиту пришел сигнал. Он стал отчетливее, когда модуль опустился в атмосферу, и определенно исходил из Менторплекса.
Я и вправду возвращаюсь домой.
* * *
Танос нашел площадку в десяти километрах от Менторплекса, на месте бывшего торгового рынка. Ларьки и киоски были заброшены, многие рухнули, оставив достаточно места для посадки командного модуля.
Датчики окружающей среды показывали, что воздух пригоден для дыхания, но содержит высокий уровень канцерогенов и не меньше четырех видов неизвестных патогенов. Танос надел защитный костюм и проверил его герметичность. Все было в порядке.
Когда открылся люк модуля и столкнулись, подчиняясь законам физики, потоки воздуха изнутри и снаружи, поднялся ветер. В летательном аппарате закружилась оранжевая пыль, а затем вся она тонким слоем осела на панели управления. Танос стоял в двери и мялся, глядя на опустевшую площадь. Он никогда не видел, чтобы где-то на Титане было так пусто. Будто это вовсе не та планета.
Через мгновение он вернулся внутрь и сунул посох читаури в кобуру на боку. А затем впервые за много лет ступил на поверхность планеты Титан.
В воздухе кружилась пыль.
Было холодно, почти так же, как на планете Читаури, хотя здесь солнце светило ярко и дарило тепло. Танос осмотрелся, отчасти ожидая, что к нему кто-нибудь подойдет, а отчасти – что увидит сложенные в десять рядов тела. Но ни того, ни другого не случилось. На рынке было пусто.
– Ча, – сказал он по рации, – я ступил на поверхность.
Ему ответили помехи. Атмосфера была слишком загрязнена. Маломощный блок связи не мог через нее пробиться. Значит, на некоторое время Танос остался без Ча.
Глянув на портативный сканер, Танос убедился, что сигнал идет от Менторплекса. Здание возвышалось на фоне города, верхние этажи скрывались в пыли и облаках. Башня немного погнулась, и отклонилась в сторону и теперь стояла не под прямым углом к земле. Землетрясения, которые разрушили западную часть города, не пощадили и великое создание А’Ларса.
Танос перепроверил уровень кислородно-азотной смеси в баллонах и направился к дому. В скафандре он был вынужден продвигаться по улицам медленно, к тому же по мере приближения к Менторплексу пространство все больше заполнялось мусором, а затем и телами.
Первое тело, которое он заметил, принадлежало девочке лет восьмидесяти. Казалось, она просто устала и решила вздремнуть прямо на дороге. Танос присел перед ней на колени. Девочка казалась такой умиротворенной, что титану не верилось, что это и правда труп. Но когда он прикоснулся к телу, оно не шелохнулось и оказалось скользким.
Девочка умерла здесь, на улице, а холод и сухость сохранили ее в целости. Уж лучше было найти гниющую плоть или скелет. Это же была пародия на жизнь и смерть одновременно.
– Спи спокойно, дитя мое, – пробормотал Танос и пошел дальше.
Он вспоминал Гвинт, какой она являлась ему во сне. Ее плоть гнила. Она выглядела совсем не так, как эти жуткие нетронутые тела. Сон был совсем не похож на реальность. Возможно, это значило, что Гвинт еще жива...
Он отругал себя, поймав на этой суеверной мыслишке. Отругал за то, что поддался мистике и магическому мышлению. Сны не более чем видения. Гвинт либо жива, либо нет, и реальное положение дел не имеет никакого отношения к тому, как работают нейроны в спящем мозге.
Пока Танос добирался до Менторплекса, он успел привыкнуть к виду трупов. Он перестал считать их на сотне, решив, что это бессмысленное занятие. Когда-то он предложил убить половину Титана, теперь же погибло много больше. Догадка Таноса была вернее, чем он мог предположить.
Сколько же титанов выжило? Вероятно, несколько тысяч, которые остались в Менторплексе, и вдвое больше в убежищах на окраине города... В лучшем случае процентов десять от всего населения.
Он мог бы спасти половину.
Если бы только они его послушались.
В полукилометре от Менторплекса дороги были так плотно завалены телами и мусором, что Таносу пришлось вытащить посох. Он развернул его на всю длину, чтобы опираться, огибая очередную кучу или проходя прямо по телам. Он больше не останавливался, чтобы оплакать мертвых. Их было слишком много. Запах просочился в рециркуляторы воздуха на скафандре, и вскоре вонь от высохших мертвецов заполнила шлем. Танос повысил содержание смеси антибиотиков и противовирусных веществ, чтобы перебить неприятный запах.
Чем ближе он подходил, тем лучше было видно, как сильно накренился Менторплекс. Танос задался вопросом, как здание вообще устояло – настолько большим был угол наклона. Одно это демонстрировало блестящие познания А’Ларса в архитектуре и материаловедении.
Главный вход завалило обломками стали. На то чтобы вдоль восточной стены добраться до запасного, у Таноса ушел час. Кнопки пульта управления дверью работали, но из-за короткого замыкания сигнал не проходил к самой двери. Каждый раз, когда он нажимал кнопку, раздавался звон и загорался зеленый огонек, но дверь открывалась лишь на пару сантиметров, а потом снова захлопывалась.
Когда дверь снова приоткрылась, Танос воткнул в щель посох читаури и навалился на него всем своим весом. Металл и его грубая сила победили, дверь отворилась сильнее и застряла. Танос как раз смог пролезть в оставшееся отверстие.
Он оказался в вестибюле Менторплекса, через который жильцы и посетители попадали к лифтам. Свет не горел. Явно благодаря протоколу на случай ЧП. Необходимо было сохранять энергию для работы системы жизнеобеспечения в жилых зонах Менторплекса. Обычно на стенах ярко горели абстрактные фотонные картины, но без света это помещение было всего лишь небольшой темной комнатой с полом, запорошенным оранжевой пылью. Как показывал портативный сканер, источник сигнала находился внизу. Помимо пятисот этажей над землей, Менторплекс уходил на пятьдесят вниз. Идеальное убежище от экологических катастроф и буйства эпидемии.
В скафандре имелся встроенный фонарь, который Танос и включил. Оранжевая пыль вихрилась в воздухе от его шагов. Здесь никаких тел не было.
Танос ходил по этому вестибюлю больше раз, чем мог вспомнить. Тут постоянно было много народу, кто-то приходил, кто-то уходил. Сейчас жизнь покинула это место.
Электричество отключилось, и антигравитационные лифты не работали. С помощью посоха читаури Танос выломал дверь одного из них и заглянул в черную бездну пустой шахты. Судя по сканеру, сигнал исходил именно оттуда.
Спуск на пятьдесят этажей. Или падение, если он вдруг сорвется.
Танос вышел на улицу, порылся в обломках вокруг здания, нашел несколько длинных толстых кабелей и сплавил их между собой, поджарив концы вспышками боевого посоха.
Затащив новый длинный кабель внутрь, Танос привязал один конец к изогнутому стальному выступу. Подергал, проверяя узел.
Боясь передумать, титан поскорее бросил свободный конец кабеля в шахту и начал спуск.
Через десять этажей заныли руки и плечо. Через тридцать они уже горели от его собственного веса. Для дальнейшего продвижения приходилось время от времени разворачивать фонарь и смотреть внизу, проверяя, чтобы ничего не мешало спуску. Таносу казалось, что это бесконечный колодец. Конец кабеля едва достал до дна шахты. Плечи у Таноса горели, пальцы затекли и вспотели под перчатками. Датчики показали отсутствие в воздухе патогенов и других опасностей. Титан снял шлем и вытер пот тыльной стороной ладони.
Он стоял на черном полу шахты, которая тянулась вверх почти на километр. Над головой шептал ветер. Повсюду раздавались эхо и скрип. Казалось, Ментор- плекс может рухнуть на него в любую секунду.
Тем больше причин не мешкать. Справа от него была дверь лифта. Танос бился об нее, понимая, что этими звуками, вероятно, пугает выживших. Но для сантиментов было не время.
Когда он пробился в коридор, вспыхнуло несколько лампочек, тускло осветивших старый служебный ход. Большая часть энергии хранилась для последних нескольких метров коридора, ближе к выжившим.
Танос шел вперед, лампы загорались дальше по коридору и гасли позади. Он быстро добрался до большой крепкой двери. Слишком крепкой, чтобы ее пробить. Слегка дрожащей рукой Танос коснулся ее поверхности. Она оказалась холодной и липкой.
За дверью лежали останки его народа. Возможно, титаны провели в этой ловушке много лет. Он надеялся, что выживут лучшие из лучших, но был готов увидеть страшную картину. После стихийной катастрофы в бедственных условиях с психикой даже самых добрых из них могло произойти много ужасного.
Он постучал, дверь отозвалась глухим звуком. Едва он подумал, что никто не откроет, как в потолке отворился маленький люк. Оттуда опустился шар, осветивший его зелеными лучами. Сканер тела.
Дверь тихо открылась, будто ее только что установили и смазали маслом. Танос собрался с духом и вошел внутрь.
* * *
Над головой вспыхнули огни, дверь тут же захлопнулась.
Танос ожидал увидеть полную комнату титанов, в хаосе и грязи оттого, что столько народу вынуждено долгое время сидеть в единственном безопасном месте.
Но в помещении было светло и чисто. Исключительно чисто: нигде не было ни пылинки. На глаз, это была комната десять на десять, обшитая блестящей полированной сталью и со стальными же полами и потолком, отражающими свет. Помещение напоминало пустую коробку, в дальнем конце которой стоял единственный продолговатый ящик.
Танос еще раз глянул на сканер. Здесь сигнал был сильнее всего. Здесь его источник. Но ведь никого нет...
Продолговатый ящик зашипел, открылась крышка. Лежавшая внутри фигура приняла сидячее положение, затем встала. Танос неуклюже повертел в руках сканер, проиграл эту битву и с грохотом уронил его на пол.
Перед ним стоял А’Ларс.
Его отец.
Он выжил.
При виде отца у Таноса отвисла челюсть – его он меньше всего ожидал увидеть.
– Отец! – воскликнул Танос и тут же мысленно отругал себя за столь бессмысленный выкрик.
Пусть он многое сделал со времени изгнания, перед лицом отца Танос снова превращался в ребенка. Какая глупость.
Танос смотрел, как его отец плавно и грациозно вылезает из ящика, выпрямляется и, глядя на фиолетового титана, начинает говорить:
– Приветствую. Я – А’Ларс, архитектор Вечного города Титана. Вы говорите с моей разумной синтетической копией. Я трагически погиб в ходе природной катастрофы, погубившей все население Титана.
– Постой, – Танос шагнул вперед. – Повтори еще раз.
Синтет с лицом А’Ларса наклонил голову и снисходительно улыбнулся.
– Я запрограммирован проявлять различные качества личности в зависимости от собеседника. Пожалуйста, не двигайтесь во время биосканирования.
Синтет запустил анализ, а Танос неподвижно стоял перед отцом, ближе и дальше одновременно, чем когда бы то ни было. Когда сканирование было окончено, выражение лица синтета немного смягчилось.
– Танос, – произнес он. – Мой сын.
– Отец. Что случилось? Где выжившие?
Синтет грустно улыбнулся.
– Никто не выжил. Экологические катастрофы в сочетании с пандемией создали условия, гарантирующие вымирание. На Титане не осталось живых существ.
Робот сообщил эту новость мягким тоном, который только еще больше разозлил Таноса. Отец никогда так с ним не говорил, но синтету на всякий случай дал такую способность. А раз А’Ларс решил это сделать, значит...
– Ты знал, что я приду, – прошептал Танос. – Ты выгнал меня из дома, но знал, что я вернусь. Ты надеялся, что я спасу тебя, хотя сам ничего для этого не сделал.
– Сын... – Синтет распахнул объятия все с той же грустной улыбкой. – Я не ошибся, поверив в тебя. Ты вернулся. Мы спасены.
– Спасены? – Биотехнические схемы синтета, должно быть, испортились за прошедшие годы, несмотря на чистоту помещения, в которой он «жил». – Спасать уже некого, все погибли.
Танос вдруг осознал, что сжимает кулаки и зубы, что в уголках губ от злости собралась слюна и стекает по бороздам на подбородке.
– Сын, – продолжал условно живой синтетический А’Ларс с теплотой, которую оригинал никогда не выражал при жизни. – У нас есть выход. Позволь, покажу.
Синтет улыбнулся. Уже не грустно. Лицо А’Ларса обрело неузнаваемое выражение – озарилось радостью, которую настоящий отец Таноса ни разу не демонстрировал.
– Ты позволил всем им умереть! – Танос отступил назад. – Я же говорил, что так и будет, а ты не обратил на это внимания! Нет, ты не просто не обратил внимания. Если бы только это, я бы тебя простил. Потому что тогда, по крайней мере, у тебя было бы оправдание, ты бы просто не заметил моего предупреждения. Но ты выслушал. Выслушал все, что я хотел сказать. А потом все равно изгнал меня!
– Танос, это все в прошлом. Но для тебя и для Титана есть дорога в будущее. Пожалуйста. Выслушай меня. Весь наш народ умер, но может вернуться к жизни.
Танос покачал головой, чувствуя, как его будто сдавливает комната. Он прекрасно понимал, что находится на глубине пятидесяти этажей, в пятидесяти этажах от открытого пространства и воздуха, какими бы скверными они ни были. Он на глубине пятидесяти этажей, под огромной башней, которая может обрушиться в любой момент. Он никогда не страдал клаустрофобией, но теперь стены, казалось, сдвигаются, а потолок ползет вниз.
– Ты с ума сошел, – голос титана дрожал от ярости и страха.
– Нет, Танос. Смотри! Генное хранилище! – После этих слов под ногами Таноса открылся люк, откуда поднялась сфера размером с голову и зависла между Таносом и синтетом.
– Генное хранилище?
– Мое величайшее изобретение, – сказала копия А’Ларса. – Много времени спустя после твоего изгнания я взялся за твои данные и прогнозы. И пришел к тем же выводам с расхождениями в пределах статистической погрешности. Как только я понял, что экологическая катастрофа, которую ты предсказывал, вполне вероятна, я взял на себя ответственность получить образцы ДНК у лучших титанов. Я заморозил и сохранил их в идеальном состоянии в ожидании спасения. Ты сможешь клонировать титанов. Танос, наш народ снова будет жить!
Глядя на гладкую поверхность хранилища генов, Танос с удивлением поймал себя на том, что считает в уме. Образцы ДНК совсем небольшие по размеру. Сфера в диаметре не больше полуметра, но в ней могли уместиться в* целости и сохранности сотни тысяч образцов.
Включая... Его мать? Синтаа? Гвинт? Стоит ли на это надеяться?
Нет. Танос знал своего отца. А’Ларс ведь сохранил «лучшие» образцы. Синтаа и Гвинт не потянули бы стандарты элитных титанов. Ни они, ни несчастная, безумная Сьюи-Сан.
Танос протянул руку и потрогал холодную, идеально гладкую поверхность генного хранилища. Функциональный, красивый дизайн, истинное свидетельство мастерства и внимания к деталям, свойственных его отцу.
Внимание к деталям. Да. Ко всем деталям, кроме по-настоящему важных.
– Не брал ты на себя никакой ответственности, – тихо произнес он.
– Прости, я не расслышал, – ровным тоном произнес А’Ларс.
Танос скривил верхнюю губу. Он отдернул руку от генного хранилища.
– Я сказал, не брал ты на себя ни за что ответственности! Ты – синтет. Неживой объект. Ты считаешь себя А’Ларсом, но ты всего лишь его призрак. Ты – то, чем он себя возомнил, вложенное в искусственный череп.
– Ты расстроен, – примиряюще проговорил синтет. – Это вполне объяснимо. Ты пережил серьезную травму. Могу предложить тебе стабилизатор настроения, если хочешь. А потом забери генное хранилище. Отправляйся в безопасное место и воскреси Титан при помощи собранного материала.
– Что, не удержался и вложил в синтета свою манеру командовать, да, отец? – язвительно спросил Танос. – Даже из могилы говоришь мне, что делать?
Синтет щелкнул языком, но совсем не похоже на А’Ларса, хотя, возможно, ему казалось, что выглядит этот жест так.
– Танос. Подумай хорошенько, и ты согласишься, что так для всех будет лучше.
– Убеди меня! – Танос крикнул. – Покажи, что ты прав, а я нет! Может, тогда я поверю, что ты А’Ларс, и выполню твой приказ!
Синтет снисходительно улыбнулся.
– Я не запрограммирован вступать с тобой в конфликты, Танос.
Почему-то эта фраза еще больше разозлила титана.
Не запрограммирован. Не запрограммирован вступать с тобой в конфликт, Танос?
С ревом он выхватил боевой посох читаури. Тот раскрылся на всю длину. Титан размахнулся и провел напитанным электричеством лезвием по шее синтета. На мгновение выражение его лица безобразно исказилось от страха, и Танос на секунду подумал, что отец вернулся к жизни, что он совершил роковую ошибку.
Но лезвие прошло сквозь череп, и Танос увидел не настоящую кровь, а уже знакомое ему вязкое биотопливо, наполнявшее искусственные вены синтета. Голова робота один раз отскочила от пола и остановилась. Тело застыло на месте, будто его перебили на полуслове.
Почему-то поразительное спокойствие безголового туловища вызвало у Таноса новый прилив ярости. Он снова занес посох и опустил его, рассекая туловище синтета пополам.
– Вот тебе конфликт! – кричал он. – Вот что такое конфликт с Таносом!
Выдернув посох, Танос задел парящее в воздухе хранилище генов, которое отлетело в сторону и отскочило от стены. Теперь сфера с вмятиной сбоку зависла немного ниже. Танос приблизился к ней и услышал, как изнутри с шипением утекает газ. Жидкий азот, с помощью которого А’Ларс заморозил образцы ДНК, выходил через трещину.
– Отлично! – протянул Танос. – Замечательно! Именно это ты и заслужил!
Он поднял посох над головой и опустил его на генное хранилище. От удара вспыхнули искры, шар ударился об пол, отскочил в воздух и завращался вокруг своей оси. На поверхности появилась еще одна трещина.
– Так-то! – снова проговорил Танос. – Ты заслужил смерть! Вы все заслужили!
На каждом слове Танос бил и бил посохом по сфере. Она рикошетила от стен, тряслась, отлетала, зависала в воздухе, но не могла подняться на нормальную высоту.
Танос ударил снова.
– Надо было меня слушать!
Удар!
– Почему меня никто не слушал?!
Еще удар! Шар отскочил от пола, упал и покатился. Больше он не поднимался в воздух.
– Вы могли выжить! Я мог вас спасти! – ревел Танос, отбрасывая в сторону посох и пиная сферу. Та пролетела через комнату и врезалась в стену. Танос подхватил ее и увидел в одной из трещин замок.
Он рывком раскрыл хранилище генов. Повсюду разлился жидкий азот. Пол покрылся инеем, в помещении поднялся холодный туман. Брызги попали на голую кожу Таноса, и она мгновенно заледенела, но титан едва это заметил.
Тонкие пробирки плотно стояли в маленьких пазах внутри сферы. Танос вырывал их одну за другой, а потом, когда ему это показалось чересчур медленным, начал хватать горстями.
Безумный титан долго уничтожал все, что осталось от его народа. В какой-то момент синтет, копия А’Ларса, медленно осел на пол и опрокинулся – так выглядела его механическая смерть.
– Вы могли выжить, – прошептал Танос. – Половина из вас могла выжить.
Слезы катились по его лицу и шипели, попадая в лужи жидкого азота.
– У меня с собой не было чудес, Кебби, – произнес Танос. – Зачем я вообще пытался?
ГЛАВА 29
СПУСТЯ несколько часов Танос сел в командный модуль и, пока летел до «Санктуария», успел вновь обрести самообладание. Казалось, события в убежище под Менторплексом случились много лет назад. Будто это была древняя легенда, которую ему рассказал тот, кто ее где-то вычитал.
Они умерли. Все умерли. Безумный титан остался один. Последний выживший сын мертвого мира.
Как только в стыковочном отсеке включилась внутренняя атмосфера, Ча поспешил к командному модулю.
– Шаттлы готовы. Жду отмашки.
Танос почувствовал к Ча некоторую жалость. Он не поймет. Никогда не поймет. Ча верил, что у всего есть цель, даже у страданий. Но Танос знал правду: никакой цели нет. Нет никакого глобального плана. Есть только удача и трагические совпадения.
И глупость. И высокомерие.
– Никто не выжил, – сказал ему Танос.
– Но сигнал...
– Автоматическая система. Выживших нет. – Танос прошел мимо Ча к шлюзу стыковочного блока «Санктуария».
– Но, Танос!.. – крикнул ему вслед Ча. – Что же нам тогда делать? Что теперь? Танос? Танос!
ДУША
Мы – сумма наших решении, не убеждений.
ГЛАВА 30
ДЕПРЕССИЯ часто порождает усталость и подавляет чувство голода.
Но на Таноса она подействовала с точностью до наоборот.
Он вернулся с поверхности Титана и с того самого дня испытывал сильнейшее чувство голода. Ча приносил ему подносы с горами свежей горячей еды из репликаторов корабля, и казалось, столько съесть невозможно, по крайней мере, без последствий для желудка. Но Танос расправлялся со всей этой пищей и просил добавки.
Он переоборудовал один из грузовых отсеков корабля в тренажерный зал и с таким рвением занимался, будто пот и физические упражнения могли воскресить мертвых. Закончив с едой, он нагружал тело до предела и даже больше, а затем снова брался за пищу.
«Санктуарий» плыл по орбите Титана недели и месяцы, а Танос сквозь горе и ярость накачивал мышцы. Ча мало с ним говорил, потому что в этом не было смысла. Танос не отвечал.
Точнее, ответил только раз. Один раз. Ча осмелился сказать ему, что не стоит думать о себе лишь через призму гибели Титана, что его жизнь может наполниться новым смыслом и...
Танос повернулся и посмотрел на Ча тяжелым взглядом.
– Хватит.
Одно слово. Два слога. Этого было достаточно. Ча больше с ним не заговаривал.
Срок аренды судна истек. Ча перехватывал вызовы от хозяина корабля, надеясь, что рано или поздно Танос придет в себя – лучше бы рано. Он подумывал о том, чтобы самому отвести корабль в обитаемый космос. Но зачем? Чтобы их обоих арестовали и бросили в долговую тюрьму на задворках галактики?
Ча верил в Таноса, потому что был убежден: у каждого, как и у него, во вселенной есть собственное место. Что все не случайно, не из-за простого совпадения. И если его место – рядом с Таносом, то миссия титана нужна и верна.
Но что теперь? Когда миссия обратилась в ничто? Может, это конец? Неужели их с Таносом путь уперся в тупик?
Или – Ча подозревал об этом, но не говорил другу, – у вселенной на них более грандиозные планы? И тогда гибель Титана – это несчастье, которое приведет к более значительной победе.
Звонки владельца «Санктуария» раздавались все чаще – его терпение кончалось. Когда он требовал выйти на связь, Ча уже не трудился отвечать. Таносу ничем не поможет шквал ярости от гневного кри, да и самому Ча это было не надо.
Наконец Танос решил выйти из импровизированного тренажерного зала. Он подошел к мостику, откуда Ча бесстрастно смотрел, как под ними вращается Титан, могила целого народа, обернутая в оранжевую дымку. Этот кошмар было сложно представить.
– Ча, – впервые за несколько месяцев обратился Танос к другу.
– Да?
– Выкинь в космос все, что в правом грузовом отсеке. Потом проложим новый маршрут.
Ча моргнул. Последние месяцы Танос провел как раз в правом грузовом отсеке.
– Выкинуть..?
Танос пожал плечами и сел в командирское кресло.
– Мне все там отвратительно. И ничего нужного нет. Сбрось все в космос.
Ча пожал плечами и ввел команду на панели управления. Шлюз по правому борту судна открылся, и все, что там было, –: остатки еды, пропотевшая одежда и тренажеры – исчезло в темном пространстве космоса.
– Куда направимся?.– поинтересовался он.
Заняв место штурмана, Танос тем не менее не собирался вводить координаты, поэтому Ча нажал на кнопку, и перед ним загорелась голографическая звездная карта.
– Обратно к читаури.
– Но владелец корабля...
– Владелец корабля – я, – перебил его Танос. – А если его предыдущий хозяин хочет поспорить, пусть разбирается с армией читаури.
– То есть... теперь мы воры?
Танос посмотрел на Ча без гнева и раздражения. Он смерил друга взглядом, в котором сквозила теплота.
– Мне нужен этот корабль. У меня на него более важные планы, чем перевозка фруктов и запчастей.
– Да? Перевозить армию?
– Нет, Ча. Мы везем на борту две важные для тебя вещи: надежду и спасение.
* * *
На планете Читаури они собрали две эскадрильи вооруженных бронированных воинов; то же сделал и Другой. Затем Танос повелел Ча взять курс на планету Фенилоп XI в трех световых часах от ворот при Цети Бета.
– Почему туда? – спросил Ча.
– Я изучил эту планету, – ответил Танос. – Там такая же динамика экологической обстановки и развития демографической ситуации, как на Титане. Мы спасем их от самих себя, Ча. Ты был прав. Гибель Титана – это не конец моей миссии. Но и я не ошибся: чтобы спасти местных жителей, половину придется убить. Теперь у меня все получится. У меня есть доказательства: бедствие на моей планете. На этот раз мы добьемся своего.
Помня о неудаче, которая постигла их на заставе Асгарда, Танос остался на борту «Санктуария» и направил Другого в качестве посланника к королю Фени- лопа XI.
На самом деле называть местного правителя королем было не совсем верно. Престол не наследовался, монарха избирали на срок в тридцать местных лет. Но все это время он или она занимали место верховного правителя, которому помогал, но не подчинялся законодательный орган. В отличие от ни на что не годной демократии Титана, эта форма правления работала просто: убеди одного человека, и твоя воля станет законом.
Другого снабдили микрофоном и передатчиком, чтобы с корабля следить за ходом переговоров.