Танкист. Унтер

Глава 19. Поединок

— Ну здравствуй, Витя.

— Здравствуйте, Александр Трифонович? — искренне удивился Нестеров.

Вот уж чего он не ожидал, так это едва оказавшись на территории парка боевой техники встретиться с давним сослуживцем отца. Но вот он, стоит пожимает руку и улыбается во все тридцать два зуба. Прямо рубаха парень. Только Виктор и не думал забывать напутствие отца, не иметь с ним никаких дел. Ну и о том, что долгов перед Григорьевым у них никаких нет. Закрыт вопрос.

— А вы как тут?

— По службе, как же еще-то. Поручили мне тут одного прохиндея поднатаскать, чтобы он думать начал в нужном направлении. А то, ленится понимаешь, — жизнерадостно сообщил подполковник.

— Хотите сказать, что курируете одаренного? — вновь удивился Виктор.

— Ну да.

— Это как же? Вы каким-то образом смогли пройти инициацию?

— Увы, Витя, такое счастье мне не обломилось.

— Но как тогда вы собираетесь работать с одаренным, не видя его Сути. Да и вообще не имея связи с Эфиром.

— А зачем мне это, — вздернул бровь подполковник. — Голова на плечах поди еще есть. Так что, управлюсь как-нибудь без всех этих ваших надбавок. Сколько уж пытаются задвинуть старого волка, да без толку. А все почему? — многозначительно произнес Григорьев.

— Почему? — не удержался от вопроса Нестеров.

— Да потому что все эти ваши набавки к Интеллекту хороши, как этот самый интеллект есть. Ну сидит мой начальник с показателем аж в две целых. Это получается, чуть не вдвое умнее меня. А на деле, он всего лишь проще и быстрее усваивает изучаемый материал, да обладает лучшей памятью. И то, с последним я бы поспорил. Слишком просто дается, без особых усилий. А что легко приходит, легко уходит. Слышал такое?

— Слышал. Только это-то тут при чем.

— К слову пришлось. А так-то, в нашей конторе нужно быть не столько башковитым, сколько ушлым, хитрым, изворотливым и предусмотрительным. Мало обладать большими знаниями и значительным объемом информации. Нужно еще и с умом их использовать. А такое никакие набавки дать не смогут.

— Сейчас вы скажете, что это вы предложили определить одаренного в неблагоприятную среду.

— Я.

— А нам сказали, что ученые.

— Витя, тебе отец хоть раз говорил, что я склонен к вранью?

— Я сказал только то, что сказал, Александр Трифонович. Не нужно передергивать.

— Да шучу я, — хлопнув его по плечу, жизнерадостно произнес безопасник. — Там интересная история получилась. Случайно узнал, что не клеится у них с одаренным. Бьются как рыба об лед, и все без толку. Хотя натаскали этого маляра по боевой подготовке на загляденье. Носятся с этими одаренными, как с писаной торбой. Ну я возьми и скажи, что не получится настоящий боец из того, кто ни разу по морде не получал. Приемы он конечно изучит. И даже будет исполнять их с филигранностью эквилибриста. Но ровно до того момента, пока перед ним не окажется реальный противник. Даже уступая, тот задавит такого бойца.

— И предложили устроить ему головомойку. Странно, что до этого не додумались раньше. В войсках ведь уже внедрили учебные бои с применением травматических патронов. И это работает.

— Во-от. А все потому что думают не в ту сторону. Говорю же, носятся с этими одаренными как с писаной торбой. Все пылинки с них сдувают. А тут хотят чтобы человек не прочувствовавший всю прелесть прилетающей плюхи, создал действенное средство защиты. Но я пошел дальше, — подмигнул подполковник.

— В смысле.

— Сейчас увидишь. Пойдем поздороваешься со своим противником, — кивая в сторону ОТ-1, у которого возился экипаж, произнес Григорьев.

Ну, а отчего не пройти-то. Его машину готовят под присмотром унтера Вяткина. А контролировать командира одного из лучших экипажей батальона… Не стоит передергивать. Тем более, что Нестеров там человек временный, и на авторитете это точно положительно не скажется.

— Никан, — позвал подполковник.

На оклик обернулся невысокий танкист в черном комбинезоне, рядом с которым стоял унтер с шевроном департамента государственной безопасности. Виктор сразу узнал молодого маньчжура. Ну а кого он еще ожидал увидеть-то. Одаренных в мире единицы, и коль скоро разговор зашел о художнике, то тот с вероятностью девяносто девять целых и девяносто девять сотых должен был оказаться именно им.

Бывший хунзуз сразу опознал Виктора, ощерившись в злом оскале. Ну чисто волк. Еще и потянулся к наполовину отстреленной левой мочке уха, многозначительно потирая ее. Нестеров только покачал головой и хмыкнул.

— Вот значит как. А я-то думаю, на кой понадобился именно я. Как будто других наводчиков нет.

— Ну так, дополнительный побудительный мотив. Разок он от тебя уже огреб. А тут ты ему еще подбросишь. И не раз. Так что, стараться будет не за страх, а за совесть.

— И как вы его только поставили к мольберту? — покачал головой Виктор, отворачиваясь и отходя в сторону.

Вот никакого желания не то что общаться, но видеть этого ублюдка и садиста. Если бы тогда от его жизни не зависело поступление в училище самого Нестерова, убил бы без лишних раздумий. Хм. Вообще-то, таких же ублюдков, подельников этого, он убивать отказался. Батя сработал. Но уж ему-то точно мешать не стал бы. А сегодня, так и кончил бы. Факт!

— Так я ведь тебе говорил, любого можно заставить делать все, что угодно. Главное найти нужный подход, — слегка развел руками подполковник, идя рядом с Виктором.

— Я в курсе, — скрипнув зубами, произнес юнкер.

— Я то же, — остановившись и многозначительно посмотрев Нестерову в глаза, произнес Григорьев. — Не лезь Витя. Он пожалеет. Обещаю.

— Вам-то это зачем? Мамку мою вы ведь и не знали прежде.

— Не знал. Но тебе я должен.

— За что это?

— А тебя разве не терзали по поводу вашего с батей рейда на китайскую сторону?

— Не то, чтобы терзали. Но время от времени об этом спрашивали, — пожал плечами Виктор.

— А кто спрашивал? Все дознаватели или только один?

Нестеров задумался, припоминая события двухмесячной давности. Не самые приятные воспоминания. Но он все же постарался припомнить эту деталь.

— Спрашивал только майор. Ворохов, кажется.

— Ворохов, Ворохов. Один из тех паразитов, кому моя скромная персона отчего-то спать не дает. А не терзали тебя, потому что ты не дал ни единого повода зацепиться. Смогли бы ухватиться хоть за кончик ниточки, и размотали бы по полной. Дальше по накатанной — разглашение секретной информации, использование служебного положения в корыстных целях. Много чего набросали бы.

— Понятно.

— Ладно. Это все полемика. Сейчас главное этого ублюдка заставить работать.

— И как вы это будете делать? Если не секрет.

— Не я, Витя. Ты. Вколачивай в его танк один снаряд за другим. Так, чтобы ему небо с овчинку показалось. День. Другой. На третий у него будут уже поджилки трястись от одной только мысли, что нужно опять в эту бронированную банку лезть. На четвертый начнет думать, как бы сделать так, чтобы ты почаще промахивался.

— Я так понимаю, для вас это очередная ступенька по карьерной лестнице?

— Если бы, Витя. Всего лишь возможность укрепиться на своем месте.

— А ведь вам нравится вся эта возня, Александр Трифонович.

— Не скрою. Так жить куда веселее, чем прозябать в хабаровском управлении.

Виктор подошел к машине и по привычке начал обход. Желания уязвить самолюбие унтера не было. Просто, он так поступал всегда. Если только не по тревоге. Как приучили, так и делал. И пусть Вяткин засунет свои обиды глубоко-глубоко. И даже можно плашмя.

— Ясенев, — окликнул Виктор.

— Я, товарищ юнкер.

— Почему крышка не на стопоре?

— Товарищ юнкер…

— Поставить на стопор, — оборвал Виктор словоохотливого радиста.

— Е-эсть, поставить на стопор.

— Это уже во второй раз. Еще раз повторится, буду ходатайствовать перед командиром взвода о наложении на вас взыскания за систематическое нарушение техники безопасности. Вопросы?

— Никак нет.

Авторитет у подчиненных это конечно хорошо. Единый организм и семья, просто замечательно. Но ради этого потакать и закрывать глаза на разгильдяйство, Виктор не собирался. Подошел к унтеру, и заговорил вполголоса, чтобы другие не слышали.

— Василий Спиридонович, как считаете, Ясенев будет вам благодарен, если ему срежет его дурную башку, и он разменяет одну из жизней? Ну его не жалко, так хоть о себе подумай. С тебя же по всей строгости спросят.

— Вы за собой смотрите, Виктор Антипович. А у меня парни не промах. Иным сто очков вперед дадут. Знают, что делают.

— Раз в год и вилы стреляют.

— Вилы не могут стрелять по определению, — вперив в Нестерова твердый взгляд, возразил Вяткин.

— Блажен кто верует, — покачал головой Виктор.

Ну что тут сказать. Дурак унтер. Свою обиду ставит выше служебных обязанностей. Оно может он и три шкуры с Ясенева снял бы. Но на фоне того, что его подвинули, предпочитает одобрять вот такое вызывающее поведение. Накажут радиста? А кто это наказание будет контролировать? Не взводный же, в самом-то деле, а командир машины, который и покроет и прикроет. Вот как есть дурак унтер. Виктора ведь назначили на эту должность только временно, и он по определению не может потеснить Вяткина.

— Ну что, Витя, готов? — подойдя к нему, поинтересовался Рихтер.

— А куда же я денусь.

— Тогда лови приглашение на должность командира танка.

— Ага. Принял.

Вообще-то, оно ему не нужно. Но не дело лишать экипаж заслуженного опыта. Если он не войдет в должность по Сути, они получат только за выполнение своих непосредственных обязанностей. А это откровенно мало.

— Нестеров, дистанция не меньше четырехсот метров. Лучше пятьсот, — распорядился комбат.

Ну что тут сказать. Нервничает. В обычных частях учебные бои проводились с вкладышами под винтовочный патрон. Чтобы ни дай бог, не пострадал экипаж. В их батальоне пользуют боеприпас крупнокалиберного пулемета калибра двенадцать и семь десятых миллиметра. Звон стоит такой, что невольно осматриваешься, а не пробило ли броню к нехорошей маме.

А тут полноценной стальной болванкой, летящей со скоростью в восемьсот семьдесят метров в секунду. Мало ли, что семидесятипятимиллиметровая броня ему не по зубам. А ну как брак какой, и не выстоит против такого напора! Так что, лучше подальше, чтобы пробивная способность успела просесть. И даже в этом случае все не столь однозначно.

Постановка задачи, после чего выдвинулись на полигон. До него тут недалеко. Всего-то четыре километра. С одной стороны получается вроде как рядом с городом. С другой, там распадок между двумя сопками, с третьей в торце. В самом широком месте порядка полутора километров, в длину чуть больше трех. Углубятся на полкилометра, и склоны сопки надежно укроют город от пушечных снарядов. Если только не целенаправленно из гаубицы садить…

— Ну что, братцы кролики, готовы? — похрустев шейными позвонками, поинтересовался Виктор, в гарнитуру по внутренней связи.

— А куда нам деваться. Готовы конечно, — отозвался Ясенев.

Ох нарывается радист. С одной стороны, вроде как выполняет все приказы. С другой, всячески выказывает неприязнь и эдакий легкий намек на пренебрежение. И ведь тон к делу не пришьешь. Если наказывать, то за что-то другое. Но он не без башни. Понимает, что унтер его прикроет. Виктору на его любовь и уважение накласть с прибором. Но спускать подоное поведение нельзя.

— Ясенев, за языком следи, — произнес Виктор.

— А что такого я сказал, товарищ юнкер? Вы спросили, я ответил. Или надо было молчать? Виноват. Больше без команды рот не отрою.

— Считаешь себя самым умным?

— Никак нет, товарищ юнкер. Куда мне. Я с трудом ремесленное окончил.

— Я тебя понял, Ясенев. А теперь и ты уясни. Твое дело радиостанция, и наблюдение за обстановкой в твоем секторе. Вопросы? — молчание. — Вопросов нет. Уткин, не знаю какие приказы ты получил от поручика Рихтера и унтера Вяткина, но здесь и сейчас командую я. Допустишь своеволие, ответишь по всей строгости. Понял?

— Так точно, товарищ юнкер.

Этот на рожон не лезет. Предельно лаконичен. Вообще, хороший спец. В чем прав Рихтер, в том прав, лучший мех-вод батальона. По сути, он еще и Виктора может поучить, как кататься под огнем противника. Но, во-первых, Виктору сейчас хочется намылить холку одному ублюдку. А во-вторых, если все время сбрасывать со своих плеч ответственность, то толку из него не будет. А Нестеров стремился в танковые войска не для того, чтобы быть просто танкистом. Он желает стать лучшим! Боевой же опыт без шишек не получить.

— Туников, после первого снаряда заряжаешь орудие без команды. И настолько быстро, насколько возможно.

— Есть, — коротко бросил тот.

Этого можно было охарактеризовать одним словом. Надежный. Не разговорчивый, дело свое знает туго. На рожон не лезет, на службу не напрашивается, но и от службы не отказывается. Единственный из экипажа имеющий семью. С женой и дочкой проживает в семейном общежитии.

Виктор развернул карту, и посмотрел на нее применив «Топографа». На полигоне он не в первый раз. Но в то же время не сказать, что знает его как свои пять пальцев. Есть тут и открытое пространство, и буераки, и речка протекает, и ручьи имеются.

— Двести двенадцатый, четыреста первому, прием, — послышался в головных телефонах голос комбата.

Машины новые, а потому он командует всеми учениями, так как и сам учится. Время такое. Род войск молодой и сейчас нарабатываются тактические приемы. Но главное, нужно самому понимать, на что способна техника, ее сильные и слабые стороны.

Впрочем, в такие учебные бои он обычно не влезал. Не получается быть во всех дырках затычкой. Других забот хватает. Но сегодня случай особый. Как ни крути, а по одному из танков будут лупить бронебойными снарядами. И как уже говорилось, риск тут присутствует вполне реальный.

— На связи, двести двенадцатый, — отозвался Виктор.

— Готов, двести двенадцатый?

Его запрашивают первым, потому что в дальний конец полигона отправился именно он. БРДМ куда резвее ОТ-1

— Так точно, — ответил Виктор.

— Сто одиннадцатый, четыреста первому.

— На связи, сто одиннадцатый, — послышалось в головных телефонах.

Командир первого взвода, первой роты сам напросился со своим танком. И причина вовсе не в желании выделиться. Просто, предстоял обстрел настоящими снарядами, и он хотел испытать на себе, каково это, находиться внутри, во время попаданий. Ну и еще придерживался принципа, никогда не требовать от солдата то, чего не может сделать сам.

— Готов, сто одиннадцатый?

— Так точно.

— Ну, с богом ребятки. Начинайте.

— Есть, — чуть не в один голос отозвались они.

— Уткин, давай вправо, и по дну ручья на сближение, — приказал Нестеров.

— Есть, — отозвался мех-вод.

Машина тронулась плавно, но скорость набрала быстро. Вошла в поток, и резво покатила вниз по течению, уверено вгрызаясь зубатыми покрышками в галечное дно. Только брызги во все стороны.

— Туников, снаряд, — вглядываясь в командирский перископ, скомандовал Виктор.

Прибор закреплен на крыше башни, впереди люка командира. Есть возможность закрепить его и со стороны заряжающего. Конечно, немного неудобно, но пользы от прибора куда больше. Хороший обзор и семикратное приближение, что для разведки является приоритетом.

Легкая возня справа от орудия. Сытое клацанье затвора, которое получилось расслышать сквозь грохот машины.

— В стволе, — доклад заряжающего, и легкий толчок в бок, на случай если с внутренней связью не порядок.

Перископ слегка возвышался над изломом берега ручья, предоставляя возможность наблюдать за полем боя. Пусть временами обзор и закрывался. А вот и противник. Тоже укрывается за возвышенностью. Но в отличии от них, «отэшка» движется не по воде, а потому за ней тянется столб пыли. Не может быть иначе. Все же тридцать тонн, не хухры мухры.

— Уткин, остановка, — вскоре скомандовал Виктор.

Позиция, что надо. Над изломом торчит лишь часть башни. Как раз, чтобы выстрелить из орудия. А большего пока и не надо. Местоположение противника без труда определяется по столбу пыли.

Ага. Похоже командир сообразил, что игру в прятки он проиграет в любом случае. Решил действовать открыто. Вполне резонно. С его защитой опасаться нечего. Причем не только здесь, но и в реальной боевой обстановке. Против такой брони сегодня могут выйти разве только морские орудия, имеющие соответствующие боеприпасы. Ну или пушка самой «отэшки». Да и то, пробить себе подобного в лоб, может только в пятидесяти процентах.

Виктор посадил птичку прицела на контур машины, и взял упреждение. Вообще-то, угол неудобный, и высока вероятность рикошета. Но ему ведь не пробивать броню. Ему напугать нужно. Конечно от рикошета получится не так эффектно. Но, лиха беда начало.

— Выстрел! — выкрикнул он, оповещая экипаж, и в первую очередь заряжающего, чтобы не подставился под откат орудия.

Б-банг!

Трассер пронесся над землей, ткнулся в башню, и в рикошете улетел куда-то сторону.

Есть попадание? Впрочем, чему тут удивляться. Новая танковая пушка не просто имела снаряды с высокой скоростью и более длинный ствол. Пушка точно получилась настоящим снайперским орудием, с незначительным разбросом. К ней только приложить прямые руки и можно чудеса творить.

— В стволе, — послышался в головных телефонах голос заряжающего, ну легкий толчок в бок.

— Выстрел!

Б-банг!

И снова рикошет от башни. На этот раз от маски орудия, хотя и целился в лоб. Танк в движении это ведь не мишень на полигоне. Да и катит он не по шоссе, а потому то проваливается на неровностях, то поднимается. В ответ ОТ-1 сделал короткую и выстрелил.

Сказать, что выглядело это несерьезно, все равно, что ничего не сказать. Но это только если пуля пройдет мимо. Однако трассер ткнулся точно в башню, ударив по ушам гулким и глухим звоном. Не так болезненно, как снаряд. Но чувствительно. Прилети реальный семидесятишестимиллиметровый и гарантированно проковырял бы дыру, как минимум поубивав к чертям командира и заряжающего. А потому что нечего изображать из себя мишень! Выстрел, и смена позиции.

Кстати, этот урод и впрямь хорошо стреляет. Ну ничего. Цыплят по осени считают.

— Уткин, трогай.

— Есть.

И тут же Виктора качнуло назад, приложив затылком о находившийся сзади командирский перископ. Шлемофон без труда погасил удар и обошлось без последствий. Вообще, не дело кататься в железе с незащищенной головой.

Следующий выстрел противника прошел мимо. Насколько близко от их машины не понять. Только и того, что видел метнувшийся к ним трассер. Да это и не важно. Главное, что не попал.

— Короткая.

БРДМ качнулась вперед. Назад. Цель в панораме дергается, взять точный прицел не получается. Выстрел! Трассер прошел мимо. А машина рванулась вперед.

— Товарищ юнкер, вы не спешите, и не рвите. Бейте, когда будете уверены. Я дождусь выстрела, и только потом тронусь.

— Чтобы подставиться под выстрел противника. На поле боя, нас может выцеливать кто угодно. А потому каждая лишняя секунда в неподвижности, увеличивает шанс сгореть. Так что, запрещаю подобное. Короткая, это короткая. Остановка, это остановка. Вопросы? Вопросов нет. Тогда выкатываемся на открытое пространство.

— Есть. Держись, братцы!

Они буквально выпрыгнули из-за взгорка, приземлившись с грохотом подвески. Пришлось хвататься за казенник пушки, и упираться в погон башни, чтобы не приложиться о железо. Справа послышался приглушенный матерок заряжающего. Похоже не успел обезопаситься.

— Короткая!

Покрышки вгрызлись в землю, вздыбливая ее, вырывая траву с корнями и окутывая машину облаком пыли. Пока их еще не накрыло облако Виктор успел увидеть как от ствола «отэшки» в их сторону устремился трассер. Но удара не последовало. Мимо! «Бардак» качнулся назад, пошел вперед и сорвался с места, продолжая оставаться в оседающем пыльном облаке. Наконец они вырвались из него, и Виктор выстрелил сходу. Есть попадание!

Больше они не прятались. Одаренный конечно был хорош, но и Уткин с Нестеровым мышей очень даже ловили. Попасть по ним у противника больше так и не получилось. А вот они вколачивали в «отэшку» два снаряда из трех с разных ракурсов. Били в борта, в лобовую броню, в башню, в корму. В итоге дошло до того, что противник попросту перестал отвечать на выстрелы. А потом поступила команда комбата прекратить огонь.

— Ох итить твою-у, — сбив шлемофон на затылок, выдал Ясенев.

Вообще-то, картина впечатлила не только его. Мало, что экипаж ОТ-1 показавшийся из машины имел ошалелый вид и тряс головами. Так еще и лица в порезах и в красную крапинку. Пробить броню этого танка у сорокасемимиллиметровки может и не было шансов. Зато она не могла уберечь экипаж от внутренних сколов. Небольшие крупинки и пластинки отколовшейся стали летели во все стороны, причиняя порезы, и впиваясь в кожу занозами.

Не сказать, что подобное не случалось и прежде. Еще как случалось. Но до сегодняшнего дня ни один танк такому интенсивному обстрелу попросту не подвергался. Пятьдесят три попадания! Ну и как результат, куда более явственный вред от сколов брони. Одна пластинка, взрезала комбинезон, китель нательную рубаху и сделала глубокий порез на плече механика водителя. Словно бритвой прошлись.

Но несмотря на это, танкисты смотрелись все же скорее усталыми и раздосадованными. А кому понравится роль мальчика для битья. Зато одаренный был откровенно напуган. Ничего удивительного, что в какой-то момент он попросту перестал стрелять. Похоже завтра его придется заставлять лезть под броню. Уж Григорьев-то церемониться не станет. Ему важен результат, а не душевное равновесие подопечного.

Виктор встретился взглядом с бывшим хунхузом и многозначительно подмигнул. Мол, держись ублюдок, это только начало.