Танец мотылька

Глава 14. Дом

В такси меня сморило. Снился какой-то вязкий и непонятный сон, будто бы кто-то стоял рядом и тянул из моей груди красные ленты. Было больно, а я не могла пошевелиться.

– Вик, приехали, – слышу голос Марка.

Я открываю глаза и смотрю на улицу. Облегченно выдыхаю.

Дом – с огромным граффити справа от входа. На третьем этаже моя квартира, пластиковые окна и, даже отсюда, вижу шторы, которые вешала месяц назад. Сейчас все раскроется, и мы, наконец, покончим с этим фарсом.

Зыркаю на «мужа» и задаюсь вопросом зачем ему это надо было. Неужели кто-то решил пошутить? Но решаю, что надо разоблачить его своевременно.

Марк, как ни в чем не бывало, берет вещи и выходит из салона. Таксист пересчитывает деньги, и удивленно оборачивается.

– Едем дальше?

– Нет, – прихожу в себя и выныриваю на улицу.

День в самом разгаре, солнце слепит глаза и щекочет плечи.

Поднимаемся по лестнице. Я с ужасом наблюдаю, как Марк уверено идет ко мне домой, словно три года подряд стирал подошвы на этих ступеньках.

Соседка – тетя Варя, как раз выходит из квартиры со старым затертым пакетом, заполненным до предела, того и гляди швы сейчас треснут и содержимое вывалиться на лестничную площадку.

– О, Марк, вы уже вернулись?! – восклицает женщина.

У меня ноги прилипают к бетону и не хотят идти дальше. Соседка сокрушенно машет растрепанной прической и обращается ко мне:

– Вика, рада видеть живой и здоровой.

– Спасибо, Варя Константиновна, все обошлось испугом, – говорит Марк и тянет меня за собой.

Продолжаю дышать, но уже с надрывом, с тяжелым предчувствием, что все не так просто.

Марк открывает дверь, как-то странно косится на соседскую квартиру, и я снова замечаю необычный блеск в его глазах.

– Почему так смотришь? – вдруг спрашивает Вольный, заметив мой взгляд. Я не решаюсь ответить, слишком тяжело воспринимать происходящее. Он пропускает меня внутрь.

Знакомый, привычный запах моей квартиры. Кажется, все вещи на прежних местах. Прохожу дальше.

Гостиная. Кухня. Ванна. Будто и не было эти четырех дней в больнице. Моя квартира.

Я мечусь. Марк бесшумно ходит за мной по пятам. Не обращая на него внимания, забегаю в спальню и застываю.

Вместо дивана, посередине комнаты, двуспальная кровать. Распахиваю шифоньер и вижу аккуратно сложенные мужские вещи. Они занимают ровно половину шкафа. Не может быть!

– Что-то не так? – Марк подпирая дверной косяк, следит за мной острым взглядом.

Я захлопываю дверь шкафа и отхожу к окну. Хочется закричать. Стискиваю зубы и понимаю, что эмаль сейчас раскрошится от напряжения.

– Медди?

Дергаю плечом.

Пальцы тянутся к гардине. Приоткрываю тонкую ткань и смотрю на улицу: широкий двор, внизу ряд машин на парковке. Тетя Варя спешит в магазин, прячась от полуденного солнца под кленами. Вижу вход в соседний подъезд и меня прошибает током – ненавиж-жу-у. Но там, возможно, осталась крупица той старой жизни. Там доказательство того, что я не спятила. Придется сделать этот шаг, рано или поздно. Придется встретиться с ним.

Рука Марка ложится на спину. Он подошел так тихо, что я подпрыгнула от неожиданности.

Задерживаю дыхание.

Резко оборачиваюсь и, не выпуская из пальцев кристалон , перегораживаю пространство между нами прозрачной пеленой. «Муж» не удивляется, не меняет выражение лица. Медленно отодвигает преграду и продолжает наступать. Я слышу, как щелкают застежки на карнизе, и невесомая гардина падает вниз.

– Ну, хватит уже, – шепчет Марк. Его бархатистый голос вводит меня в ступор. – Мы дома. Все в порядке. Ты до сих пор обижаешься? – смотрю на его громадную грудь, упираясь пальцами в упругие мышцы, и пытаюсь отодвинуться. От шока не могу говорить.

– Я ничего не помню, – бормочу, делая шаг в сторону.

Марк зеркалит мое движение. Тюль тянется за моей ногой и обматывает лодыжку.

– Что ты такое говоришь? – «муж» вцепляется пятерней в волосы на затылке и пытается склониться надо мной.

– Отпусти…те! – голос ненатурально скрипит.

– Вик, что ты, как дикая? – смеется мужчина.

Я отстраняюсь, ткань гардины натягивается сильней, одна часть остается под подошвами Марка.

– Не касайтесь меня.

У «мужа» округляются глаза, брови ползут вверх, губы сжимаются в тонкую полоску. Солнце освещает его змеиную улыбку и прищуренный взгляд. Это не может столько раз казаться: у него сияют глаза. Светятся, как лампочки. Невероятно!

– Хороша комедия. Поигралась и хватит.

– Я не шучу, – еле выговариваю, не отрывая глаз от его синих радужек.

– Почему в больнице не сказала? – Марк подтягивает край гардины и наматывает ее на руку, не позволяя мне отодвинуться, после чего нога окончательно застряет.

– Думала, что пройдет, – оправдываюсь.

Начинает колотить, хотя на улице летний зной. Мне до смерти страшно.

– И?

– Не прошло, как видишь… те.

– Твою ж… – Марк меняется в лице. На секунду мне кажется, что нет синих глаз: они наливаются теменью, шрамы разглаживаются и спадает отечность, которая и так за эти дни стала почти незаметной. Но лишь на секунду.

Я, наверное, сошла с ума.

Вольный долго смотрит, как зачарованный. Все еще держит гардину, а я не знаю, как поступить дальше. Возвращаться в больницу у меня нет ни малейшего желания.

– Я не замужем. Это ошибка.

– Что?!

– Я помню другую жизнь: без тебя. Другую. Я жила одна! Всегда!

– А как же это? – Марк показывает на кольцо, в точности повторяющее мое, только в диаметре больше.

– Я не знаю, – пожимаю плечами и пытаюсь выкрутить ногу из плена.

– То есть, я как бы не существую?

– Существуешь, но не в моей жизни.

– Ты сама себя слышишь?

Марк делает резкое движение вперед. Я пячусь и чувствую, как больней затягивает лодыжку.

– Не подходи… те ко мне, – говорю хрипло я.

Это какой-то маразм. Парень-Кощей сказал молчать, не признаваться. Нелепо. Если у меня амнезия – пусть лечат, но меня больше всего мучает то, что я помню свою жизнь.

– Вика, я – твой муж, и если у тебя проблемы – мы решим их вместе, – вязкая патока речей не вписывается в его эмоции на лице: особенно не вяжется с этим безумным, пронизывающим взглядом.

Я мотаю головой, дергая изо всех сил ногу, но ткань, словно живая, ухватилась и не отпускает. Она вьется змеей выше и выше и уже обхватывает колено.

– И ты моя жена и больше не смей говорить, что меня нет в твоей жизни, – его голос срывается: становится грубым и резким. От него холодеет все внутри.

Мой страх стоит передо мной. Он вцепился в грудь толстыми щупальцами и тянет из души все силы. Вот тебе и сон исполнился.

Взмахом руки гоню морок, будто стряхиваю назойливую муху. Что происходит?

– Я тебя не помню, – спокойно отвечаю и тащу тюль, что казался секунду назад удавом. Вот же ж привиделось!

– Вспомнишь, – Марк в миг оказывается около меня и заворачивает в свои крепкие объятья.

Не могу дышать. Воздух в груди сдавливается, будто комната наполнилась угарным газом.

– Может быть, но сейчас отпусти меня, – обессилено пищу.

– Еще чего. Я слишком соскучился, – он опускает голову, и я слышу шепот на каком-то странном языке, словно внеземном. Затем тело застывает, я падаю и кричу. Мужчина заваливается вместе со мной, закрывая мне рот ладонью.

Воздух взрывается и, на какое-то мгновение, я оказываюсь в маршрутке.

За спиной закрывается дверь. Я протискиваюсь дальше и, брезгливо морщась от стойкого запаха пота, стараюсь не касаться локтями пассажиров. Сесть некуда, салон забит до предела, еще человек шесть едут стоя. Тут я замечаю, что не вижу лиц людей. У них нет глаз, щек, бровей, ничего нет. Будто маски из пустоты! Рука замирает в глубине сумки. Я тут же ошарашенно озираюсь на водителя. И вижу Марка… Тяну ему купюру, и тону в его глазах цвета утреннего неба. Нечем дышать, меня подкидывает. Рвется сталь, скрипят тормоза, кричит женщина над ухом.

Я вскакиваю. Вся вспотевшая, словно два часа провела в зале. Марк тут же опускает меня на кровать.

– Это сон. Все хорошо, милая. Я уже созвонился с Верой Васильевной, она сказала, что в курсе твоей амнезии. Это временно, – его голос убаюкивает. Закрываю глаза и долго лежу без движения.

Марк перебирает мои волосы. Чувствую его запах и слышу густое дыхание. Мне так плохо, что боюсь шевельнуться. Кажется, я – залитая эпоксидкой букашка: еще живая, но уже без шансов на спасение.

– Ты все вспомнишь, просто нужно время, – шепчет Вольный и осторожно целует в висок.

Я закрываю глаза и молюсь про себя, все еще надеясь проснуться. Зудит под ложечкой и ноги сводит от желания танцевать. Пришел он и все разрушилось. Пусть все вернется назад.

Через время мужчина уходит. Комнату окутывает вязкая тишина. Где-то вдалеке цокают часы и через стену слышатся приглушенные голоса соседей.

Марк на меня странно действует. Может и правда муж? Ловлю дрожь. А почему тогда он был за рулем маршрутки, а не со мной? Это настораживает. Но память моя явно дала сбой, да и верить видениям и снам я не намерена. Но чему тогда верить?